Старуха понесла к царю сорочки, а Василиса умылась, причесалась, оделась и села под окном. Сидит себе и ждет, что будет. Видит: на двор к старухе идет царский слуга; вошел в горницу и говорит:
      - Царь-государь хочет видеть искусницу, что работала ему сорочки, и наградить ее из своих царских рук. Пошла Василиса и явилась пред очи царские. Как увидел царь Василису Прекрасную, так и влюбился в нее без памяти.
      - Нет, - говорит он, - красавица моя! Не расстанусь я с тобою; ты будешь моей женою.
      Тут взял царь Василису за белые руки, посадил ее подле себя, а там и свадебку сыграли. Скоро воротился и отец Василисы, порадовался об ее судьбе и остался жить при дочери. Старушку Василиса взяла к себе, а куколку по конец жизни своей всегда носила в кармане.
      ПАСТУШЬЯ ДУДОЧКА
      Жили в одном селе старик да старуха, бедныепребедные, и был у них сын Иванушка. С малых лет любил он на дудочке играть. И так-то он хорошо играл, что все слушали - наслушаться не могли. Заиграет Иванушка грустную песню - все пригорюнятся, у всех слезы катятся. Заиграет плясовую - все в пляс идут, удержаться не могут.
      Подрос Иванушка и говорит отцу да матери:
      - Пойду я, батюшка и матушка, в работники наниматься. Сколько заработаю - все вам принесу. Попрощался и пошел. Пришел в одну деревню - никто не нанимает. В другую пошел - и там работники не нужны. Пошел Иванушка дальше. Шел-шел и пришел в дальнее село. Ходит от избы к избе, спрашивает:
      - Не нужен ли кому работник?
      Вышел из одной избы мужик и говорит:
      - Не наймешься ли ты овец пасти?
      - Наймусь, дело не хитрое!
      - Не хитрое оно, это так. Только у меня такое условие: если хорошо пасти будешь - двойное жалованье заплачу. А если хоть одну овечку из моего стада потеряешь - ничего не получишь, прогоню без денег!
      - Авось не потеряю! - отвечает Иванушка.
      - То-то, смотри!
      Уговорились они, и стал Иванушка стадо пасти. Утром чуть свет уйдет со двора, а возвращается, когда солнце сядет.
      Как идет он с пастбища, хозяин с хозяйкой уже у ворот стоят, овец считают: - Одна, две, три... десять... двадцать... сорок... пятьдесят... Все овцы целы!
      Так и месяц прошел, и другой, и третий. Скоро надо с пастухом рассчитываться, жалованье ему платить.
      "Что это? - думает хозяин. - Как это пастух всех овец сберегает? В прошлые годы всегда овцы пропадали: то волк задерет, то сами куда забредут, потеряются... Неспроста это. Надо посмотреть, что пастух на пастбище делает".
      Под утро, когда еще все спали, взял хозяин овчинный тулуп, выворотил его шерстью наружу, напялил на себя и пробрался в хлев. Стал среди овец на четвереньки. Стоит дожидается, когда пастух погонит стадо на пастбище.
      Как солнышко взошло, Иванушка поднялся и погнал овец. Заблеяли овцы и побежали. А хозяину хоть и трудно, только не отстает - бежит вместе с овцами, покрикивает:
      - Бя-бя-бя! Бя-бя-бя!
      А сам думает:
      "Теперь-то я все узнаю, выведаю!"
      Думал он, что Иванушка его не заметит. А Иванушка зорким был, сразу его увидел, только виду не подал - гонит овец, а сам нет-нет и стегнет их кнутом. Да все метит прямо хозяина по спине! Пригнал овец на опушку леса, сел под кусток и стал краюху жевать.
      Ходят овцы по полянке, щиплют травку. А Иванушка за ними посматривает. Как увидит, что какая овца хочет в лес забежать, сейчас на дудочке заиграет. Все овцы к нему бегут. А хозяин все на четвереньках ходит, головой в землю тычется, будто травку щиплет.
      Устал, утомился, - а показаться стыдно: расскажет пастух соседям сраму не оберешься!
      Как наелись овцы, Иванушка и говорит им:
      - Ну, сыты вы, довольны вы, теперь и поплясать можно!
      Да и заиграл на дудочке плясовую. Принялись овцы скакать да плясать, копытцами постукивать! И хозяин туда же: хоть и не сыт и не доволен, а выскочил из середины стада и давай плясать вприсядку. Пляшет, пляшет, ногами разные штуки выделывает, удержаться не может!
      Иванушка все быстрее да быстрее играет. А за ним и овцы и хозяин быстрее пляшут. Уморился хозяин. Пот с него градом так и катится. Красный весь, волосы растрепались... Не выдержал, закричал:
      - О, батрак, перестань ты играть!.. Мочи моей нет!
      А Иванушка будто не слышит - играет да играет! Остановился он наконец и говорит:
      - Ой, хозяин! Ты ли это?
      - Я...
      - Да как же ты сюда попал?
      - Да так, забрел невзначай...
      - А тулуп зачем надел?
      - Да холодно с утра показалось...
      А сам за кусты, да и был таков. Приплелся домой и говорит жене:
      - Ну, жена, надо нам поскорее батрака выпроводить подобру-поздорову, надо ему жалованье отдать...
      - Что так? Никому не отдавали, а ему вдруг отдадим...
      - Нельзя не отдать. Он так нас осрамит, что и людям не сможем показаться.
      И рассказал ей, как пастух заставил его плясать, чуть до смерти не уморил.
      Выслушала хозяйка и говорит:
      - Настоящий ты дурень! Нужно же тебе было плясать! Меня-то он не заставит! Как придет, велю ему играть. Посмотришь, что будет.
      Стал хозяин просить жену:
      - Коли ты такое дело затеяла, посади меня в сундук да привяжи на чердаке за перекладину, чтоб мне вместе с тобой не заплясать... Будет с меня! Наплясался я утром, чуть жив хожу.
      Хозяйка так и сделала. Посадила мужа в большой сундук и привязала на чердаке за перекладину. А сама ждет не дождется, когда вернется батрак с поля. Вечером, только Иванушка пригнал стадо, хозяйка и говорит ему:
      - Правда ли, что у тебя такая дудка есть, под которую все пляшут?
      - Правда.
      - Ну-ка поиграй! Если и я запляшу - отдадим тебе жалованье, а не запляшу - так прогоним.
      - Хорошо, - говорит Иванушка, - будь по-твоему. Вынул он дудочку и стал плясовую наигрывать. А хозяйка в это время тесто месила. Не удержалась она и пошла плясать. Пляшет, а сама переваливает тесто с руки на руку.
      А Иванушка все быстрее да быстрее, все громче да громче играет.
      И хозяйка все быстрее да быстрее пляшет. Услыхал дудочку и хозяин на чердаке. Стал в своем сундуке руками да ногами шевелить, поплясывать. Д.. о а тесно ему там, - все головой о крышку стукается. Возился, возился да сорвался с перекладины вместе с сундуком. Прошиб головой крышку, выскочил из сундука и давай по чердаку вприсядку плясать! С чердака скатился, в избу ввалился. Стал там вместе с женой плясать, руками да ногами размахивать!
      А Иванушка вышел на крылечко, сел на ступеньку, все играет, не умолкает.
      Хозяин с хозяйкой за ним во двор выскочили и ну плясать да скакать перед крыльцом.
      Устали оба, еле дышат, а остановиться не могут. А глядя на них, и куры заплясали, и овцы, и коровы, и собака у будки.
      Тут Иванушка встал с крыльца да, поигрывая, к воротам пошел. А за ним и все потянулись. Видит хозяйка - дело плохо. Стала упрашивать Иванушку:
      - Ой, батрак, перестань, не играй больше! Не выходи со двора! Не позорь перед людьми! По-честному с тобой рассчитаемся! По уговору жалованье отдадим!
      - Ну нет! - говорит Иванушка. - Пусть на вас добрые люди посмотрят, пусть посмеются!
      Вышел он за ворота - еще громче заиграл. А хозяин с хозяйкой со всеми коровами, овцами да курами еще быстрее заплясали. И крутятся, и вертятся, и приседают, и подпрыгивают!
      Сбежалась тут вся деревня - и старые и малые, смеются, пальцами показывают...
      До самого вечера играл Иванушка. Утром получил жалованье и ушел к отцу, к матери. А хозяин с хозяйкой в избу спрятались. Сидят и показаться людям на глаза не смеют.
      ФИНИСТ - ЯСНЫЙ СОКОЛ
      Жил да был крестьянин. Умерла у него жена, остались три дочки. Хотел старик нанять работницу - в хозяйстве помогать. Но меньшая дочь, Марьюшка, сказала:
      - Не надо, батюшка, нанимать работницу, сама я буду хозяйство вести.
      Ладно. Стала дочка Марьюшка хозяйство вести. Все-то она умеет, все-то у нее ладится. Любил отец Марьюшку: рад был, что такая умная да работящая дочка растет. Из себя-то Марьюшка красавица писаная. А сестры ее завидущие да жаднющие; из себя-то они некрасивые, а модницы-перемодницы весь день сидят да белятся, да румянятся, да в обновки наряжаются, платье им - не платье, сапожки - не сапожки, платок - не платок.
      Поехал отец на базар и спрашивает дочек:
      - Что вам, дочки, купить, чем порадовать?
      И говорят старшая и средняя дочки:
      - Купи по полушалку, да такому, чтобы цветы покрупнее, золотом расписанные.
      А Марьюшка стоит да молчит. Спрашивает ее отец:
      - А что тебе, доченька, купить?
      - Купи мне, батюшка, перышко Финиста - ясна сокола.
      Приезжает отец, привозит дочкам полушалки, а перышка не нашел.
      Поехал отец в другой раз на базар.
      - Ну, - говорит, - дочки, заказывайте подарки. Обрадовались старшая и средняя дочки:
      - Купи нам по сапожкам с серебряными подковками.
      А Марьюшка опять заказывает:
      - Купи мне, батюшка, перышко Финиста - ясна сокола.
      Ходил отец весь день, сапожки купил, а перышка не нашел. Приехал без перышка.
      Ладно. Поехал старик в третий раз на базар, а старшая и средняя дочки говорят:
      - Купи нам по пальто. А Марьюшка опять просит:
      - Батюшка, купи перышко Финиста - ясна сокола. Ходил отец весь день, а перышка не нашел. Выехал из города, а навстречу старенький старичок.
      - Здорово, дедушка!
      - Здравствуй, милый! Куда путь-дорогу держишь?
      - К себе, дедушка, в деревню. Да вот горе у меня: меньшая дочка наказывала купить перышко Финиста - ясна сокола, а я не нашел.
      - Есть у меня такое перышко, да оно заветное; но для доброго человека, куда ни шло, отдам. Вынул дедушка перышко и подает, а оно самое обыкновенное. Едет крестьянин и думает: "Что в нем Марьюшка нашла хорошего!"
      Привез старик подарки дочкам: старшая и средняя наряжаются да над Марьюшкой смеются:
      - Как была ты дурочка, так и есть. Нацепи свое перышко в волоса да красуйся!
      Промолчала Марьюшка, отошла в сторону; а когда все спать полегли, бросила Марьюшка перышко на пол и проговорила:
      - Любезный Финист - ясный сокол, явись ко мне, жданный мой жених!
      И явился ей молодец красоты неописанной. К утру молодец ударился об пол и сделался соколом. Отворила ему Марьюшка окно, и улетел сокол к синему небу. Три дня Марьюшка привечала к себе молодца; днем он летает соколом по синему поднебесью, а к ночи прилетает к Марьюшке и делается добрым молодцем.
      На четвертый день сестры злые заметили - наговорили отцу на сестру.
      - Милые дочки, - говорит отец, - смотрите лучше за собой.
      "Ладно, - думают сестры, - посмотрим, как будет дальше".
      Натыкали они в раму острых ножей, а сами притаились, смотрят.
      Вот летит ясный сокол. Долетел до окна и не может попасть в комнату Марьюшки. Бился-бился, всю грудь изрезал, а Марьюшка спит и не слышит. И сказал тогда сокол:
      - Кому я нужен, тот меня найдет. Но это будет нелегко. Тогда меня найдешь, когда трое башмаков железных износишь, трое посохов железных изломаешь, трое колпаков железных порвешь.
      Услышала это Марьюшка, вскочила с кровати, посмотрела в окно, а сокола нет, и только кровавый след на окне остался. Заплакала Марьюшка горькими слезами - смыла слезками кровавый след и стала еще краше.
      Пошла она к отцу и проговорила:
      - Не брани меня, батюшка, отпусти в путь-дорогу дальнюю. Жива буду свидимся, умру - так, знать, на роду написано.
      Жалко было отцу отпускать любимую дочку, но отпустил.
      Заказала Марьюшка трое башмаков железных, трое посохов железных, трое колпаков железных и отправилась в путь-дорогу дальнюю, искать желанного Финиста - ясна сокола. Шла она чистым полем, шла темным лесом, высокими горами. Птички веселыми песнями ей сердце радовали, ручейки лицо белое умывали, леса темные привечали. И никто не мог Марьюшку тронуть: волки серые, медведи, лисицы - все звери к ней сбегались. Износила она башмаки железные, посох железный изломала и колпак железный порвала.
      И вот выходит Марьюшка на поляну и видит: стоит избушка на курьих ножках - вертится. Говорит Марьюшка:
      - Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.
      Повернулась избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга - костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке [5], а нос к потолку прирос.
      Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
      - Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела пытаешь [6]?
      - Ищу, бабушка, Финиста - ясна сокола.
      - О, красавица, долго тебе искать! Твой ясный сокол за тридевять земель, в тридевятом государстве. Опоила его зельем царица-волшебница и женила на себе. Но я тебе помогу. Вот тебе серебряное блюдечко и золотое яичко. Когда придешь в тридевятое царство, наймись работницей к царице. Покончишь работу - бери блюдечко, клади золотое яичко, само будет кататься. Станут покупать - не продавай. Просись Финиста - ясна сокола повидать.
      Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. Потемнел лес, страшно стало Марьюшке, боится и шагнуть, а навстречу кот. Прыгнул к Марьюшке и замурлыкал: - Не бойся, Марьюшка, иди вперед. Будет еще страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся. Потерся кот спинкой и был таков, а Марьюшка пошла дальше. А лес стал еще темней. Шла, шла Марьюшка, сапоги железные износила, посох поломала, колпак порвала и пришла к избушке на курьих ножках. Вокруг тын, на кольях черепа, и каждый череп огнем горит.
      Говорит Марьюшка:
      - Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.
      Повернулась избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга - костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос.
      Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
      - Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
      - Ищу, бабушка, Финиста - ясна сокола.
      - А у моей сестры была?
      - Была, бабушка.
      - Ладно, красавица, помогу тебе. Бери серебряные пяльцы, золотую иголочку. Иголочка сама будет вышивать серебром и золотом по малиновому бархату. Будут покупать - не продавай. Просись Финиста - ясна сокола повидать.
      Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. А в лесу стук, гром, свист, черепа лес освещают. Страшно стало Марьюшке. Глядь, собака бежит:
      - Ав, ав, Марьюшка, не бойся, родная, иди! Будет еще страшнее, не оглядывайся.
      Сказала и была такова. Пошла Марьюшка, а лес стал еще темнее. За ноги ее цепляет, за рукава хватает...
      Идет Марьюшка, идет и назад не оглянется. Долго ли, коротко ли шла башмаки железные износила, посох железный поломала, колпак железный порвала. Вышла на полянку, а на полянке избушка на курьих ножках, вокруг тын, а на кольях лошадиные черепа; каждый череп огнем горит.
      Говорит Марьюшка:
      - Избушка, избушка, встань к лесу задом, а ко мне передом!
      Повернулась избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга - костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос.
      Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
      - Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
      - Ищу, бабушка, Финиста - ясна сокола.
      - Трудно, красавица, тебе будет его отыскать, да я помогу. Вот тебе серебряное донце, золотое веретенце. Бери в руки, само прясть будет, потянется нитка не простая, а золотая.
      - Спасибо тебе, бабушка.
      - Ладно, спасибо после скажешь, а теперь слушай, что тебе накажу: будут золотое веретенце покупать - не продавай, а просись Финиста - ясна сокола повидать. Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла, а лес зашумел, загудел; поднялся свист, совы закружились, мыши из нор повылезали - да все на Марьюшку. И видит Марьюшка - бежит навстречу серый волк.
      - Не горюй, - говорит он, - а садись на меня и не оглядывайся.
      Села Марьюшка на серого волка, и только ее и видели. Впереди степи широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные, горы в облака упираются. А Марьюшка скачет и скачет. И вот перед Марьюшкой хрустальный терем. Крыльцо резное, оконца узорчатые, а в оконце царица глядит.
      - Ну, - говорит серый волк, - слезай, Марьюшка, иди и нанимайся в прислуги.
      Слезла Марьюшка, узелок взяла, поблагодарила волка и пошла к хрустальному дворцу. Поклонилась Марьюшка царице и говорит: - Не знаю, как вас звать, как величать, а не нужна ли вам будет работница?
      Отвечает царица:
      - Давно я ищу работницу, но такую, которая могла бы прясть, ткать, вышивать.
      - Все это я могу делать.
      - Тогда проходи и садись за работу.
      И стала Марьюшка работницей. День работает, а наступит ночь - возьмет Марьюшка серебряное блюдечко и золотое яичко и скажет:
      - Катись, катись, золотое яичко, по серебряному блюдечку, покажи мне моего милого.
      Покатится яичко по серебряному блюдечку, и предстанет Финист - ясный сокол. Смотрит на него Марьюшка и слезами заливается:
      - Финист мой, Финист - ясный сокол, зачем ты меня оставил одну, горькую, о тебе плакать!
      Подслушала царица ее слова и говорит:
      - Продай мне, Марьюшка, серебряное блюдечко и золотое яичко.
      - Нет, - говорит Марьюшка, - они непродажные. Могу я тебе их отдать, если позволишь на Финиста - ясна сокола поглядеть.
      Подумала царица, подумала.
      - Ладно, - говорит, - так и быть. Ночью, как он уснет, я тебе его покажу.
      Наступила ночь, и идет Марьюшка в спальню к Финисту - ясну соколу. Видит она - спит ее сердечный друг сном непробудным. Смотрит Марьюшка не насмотрится, целует в уста сахарные, прижимает к груди белой, - спит, не пробудится сердечный друг. Наступило утро, а Марьюшка не добудилась милого...
      Целый день работала Марьюшка, а вечером взяла серебряные пяльцы да золотую иголочку. Сидит вышивает, сама приговаривает:
      - Вышивайся, вышивайся, узор, для Финиста - ясна сокола. Было бы чем ему по утрам вытираться. Подслушала царица и говорит:
      - Продай, Марьюшка, серебряные пяльцы, золотую иголочку.
      - Я не продам, - говорит Марьюшка, - а так отдам, разреши только с Финистом - ясным соколом свидеться.
      Подумала та, подумала.
      - Ладно, - говорит, - так и быть, приходи ночью. Наступает ночь. Входит Марьюшка в спаленку к Финисту - ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
      - Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
      Спит Финист - ясный сокол крепким сном. Будила его Марьюшка - не добудилась.
      Наступает день. Сидит Марьюшка за работой, берет в руки серебряное донце, золотое веретенце. А царица увидала:
      - Продай да продай!
      - Продать не продам, а могу и так отдать, если позволишь с Финистом ясным соколом хоть часок побыть.
      - Ладно, - говорит та.
      А сама думает: "Все равно не разбудит".
      Настала ночь. Входит Марьюшка в спальню к Финисту - ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
      - Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
      Спит Финист, не просыпается. Будила, будила - никак не может добудиться, а рассвет близко.
      Заплакала Марьюшка:
      - Любезный ты мой Финист - ясный сокол, встань, пробудись, на Марьюшку свою погляди, к сердцу своему ее прижми!
      Упала Марьюшкина слеза на голое плечо Финиста - ясна сокола и обожгла. Очнулся Финист - ясный сокол, осмотрелся и видит Марьюшку. Обнял ее, поцеловал:
      - Неужели это ты, Марьюшка! Трое башмаков износила, трое посохов железных изломала, трое колпаков железных поистерла и меня нашла? Поедем же теперь на родину.
      Стали они собираться, а царица увидела и приказала в трубы затрубить, об измене своего мужа оповестить.
      Собрались князья да купцы, стали совет держать, как Финиста - ясна сокола наказать.
      Тогда Финист - ясный сокол говорит:
      - Которая, по-вашему, настоящая жена: та ли, что крепко любит, или та, что продает да обманывает? Согласились все, что жена Финиста - ясна сокола - Марьюшка.
      И стали они жить-поживать да добра наживать. Поехали в свое государство, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запалили, и был пир такой, что и теперь помнят.
      ХИТРАЯ НАУКА
      Жили себе дед да баба, был у них сын. Старикто был бедный; хотелось ему отдать сына в науку, чтоб смолоду был родителям своим на утеху, под старость на перемену, да что станешь делать, коли достатку нет! Водил он его, водил по городам - авось возьмет кто в ученье; нет, никто не взялся учить без денег.
      Воротился старик домой, поплакал-поплакал с бабою, потужил-погоревал о своей бедности и опять повел сына в город. Только пришли они в город, попадается им навстречу человек и спрашивает деда:
      - Что, старичок, пригорюнился?
      - Как мне не пригорюниться! - сказал дед. - Вот водил, водил сына, никто не берет без денег в науку, а денег нетути!
      - Ну так отдай его мне, - говорит встречный, - я его в три года выучу всем хитростям. А через три года, в этот самый день, в этот самый час, приходи за сыном; да смотри: коли не просрочишь, придешь вовремя да узнаешь своего сына - возьмешь его назад, а коли нет, так оставаться ему у меня.
      Дед так обрадовался и не спросил: кто такой встречный, где живет и чему учить станет малого? Отдал ему сына и пошел домой. Пришел домой в радости; рассказал обо всем бабе; а встречный-то был колдун. Вот прошло три года, а старик совсем позабыл, в какой день отдал сына в науку, и не знает, как ему быть. А сын за день до срока прилетел к нему малою птичкою, хлопнулся о завалинку и вошел в избу добрым молодцем, поклонился отцу и говорит: завтра-де сровняется как раз три года, надо за ним приходить; и рассказал, куда за ним приходить и как его узнавать.
      - У хозяина моего не я один в науке. Есть, - говорит, - еще одиннадцать работников, навсегда при нем остались - оттого, что родители не смогли их признать; и только ты меня не признаешь, так и я останусь при нем двенадцатым. Завтра, как придешь ты за мною, хозяин всех нас двенадцать выпустит белыми голубями - перо в перо, хвост в хвост и голова в голову ровны. Вот ты и смотри: все станут высоко летать, а я нет-нет да и возьму повыше всех. Хозяин спросит: узнал ли своего сына? Ты и покажи на того голубя, что повыше всех.
      После выведет он тебе двенадцать жеребцов - все одной масти, гривы на одну сторону, и собой ровны; как станешь проходить мимо тех жеребцов, хорошенько примечай: я нет-нет да правой ногою топну. Хозяин опять спросит: узнал своего сына? Ты смело показывай на меня.
      После того выведет к тебе двенадцать добрых молодцев - рост в рост, волос в волос, голос в голос, все на одно лицо и одежей ровны. Как станешь проходить мимо тех молодцев, примечай-ка: на правую щеку ко мне нет-нет да и сядет малая мушка. Хозяин опятьтаки спросит: узнал ли своего сына? Ты и покажи на меня.
      Рассказал все это, распростился с отцом и пошел из дому, хлопнулся о завалинку, сделался птичкою и улетел к хозяину.
      Поутру дед встал, собрался и пошел за сыном. Приходит он к колдуну. Ну, старик, - говорит колдун, - выучил твоего сына всем хитростям. Только если не признаешь его, оставаться ему при мне на веки вечные.
      После того выпустил он двенадцать белых голубей - перо в перо, хвост в хвост, голова в голову ровны - и говорит:
      - Узнавай, старик, своего сына!
      - Как узнавать-то, ишь все ровны!
      Смотрел, смотрел, да как поднялся один голубь повыше всех, указал на того голубя:
      - Кажись, это мой!
      - Узнал, узнал, дедушка! - сказывает колдун. В другой раз выпустил он двенадцать жеребцов - все как один, и гривы на одну сторону.
      Стал дед ходить вокруг жеребцов да приглядываться, а хозяин спрашивает:
      - Ну что, дедушка! Узнал своего сына?
      - Нет еще, погоди маленько.
      Да как увидел, что один жеребец топнул правою ногою, сейчас показал на него:
      - Кажись, это мой!
      - Узнал, узнал, дедушка!
      В третий раз вышли двенадцать добрых молодцев - рост в рост, волос в волос, голос в голос, все на одно лицо, словно одна мать родила.
      Дед раз прошел мимо молодцев - ничего не заприметил, в другой прошел - тож ничего, а как проходил а третий раз - увидал у одного молодца на правой щеке муху и говорит:
      - Кажись, это мой!
      - Узнал, узнал, дедушка!
      Вот, делать нечего, отдал колдун старику сына, и пошли они себе домой.
      Шли, шли и видят: едет по дороге какой-то барин.
      - Батюшка, - говорит сын, - я сейчас сделаюсь собачкою. Барин станет покупать меня, а ты меня-то продай, а ошейника не продавай; не то я к тебе назад не ворочусь!
      Сказал так-то да и в ту ж минуту ударился оземь и оборотился собачкою.
      Барин увидал, что старик ведет собачку, начал ее торговать: не так ему собачка показалась, как ошейник хорош.
      Барин дает за нее сто рублей, а дед просит триста; торговались, торговались, и купил барин собачку за двести рублей.
      Только стал было дед снимать ошейник, - куда! - барин и слышать про то не хочет, упирается.
      - Я ошейника не продавал, - говорит дед, - я продал одну собачку.
      А барин:
      - Нет, врешь! Кто купил собачку, тот купил и ошейник.
      Дед подумал-подумал (ведь и впрямь без ошейника нельзя купить собаку!) и отдал ее с ошейником. Барин взял и посадил собачку к себе, а дед забрал деньги и пошел домой.
      Вот барин едет себе да едет, вдруг, откуда ни возьмись, бежит навстречу заяц.
      "Что, - думает барин, - али выпустить собачку за зайцем да посмотреть ее прыти?"
      Только выпустил, смотрит: заяц бежит в одну сторону, собака в другую - и убежала в лес. Ждал, ждал ее барин, не дождался и поехал ни при чем.
      А собачка оборотилась добрым молодцем. Дед идет дорогою, идет широкою, и думает: как домой глаза-то показать, как старухе сказать, куда сына девал! А сын уж нагнал его.
      - Эх, батюшка! - говорит. - Зачем с ошейником продавал? Ну, не повстречай мы зайца, я б не воротился, так бы и пропал ни за что!
      Воротились они домой и живут себе помаленьку. Много ли, мало ли прошло времени, в одно воскресенье говорит сын отцу:
      - Батюшка, я обернусь птичкою, понеси меня на базар и продай; только клетки не продавай, не то домой не ворочусь!
      Ударился оземь, сделался птичкою; старик посадил ее в клетку и понес продавать.
      Обступили старика люди, наперебой начали торговать птичку: так она всем показалась!
      Пришел и колдун, тотчас признал деда и догадался, что у него за птица в клетке сидит. Тот дает дорого, другой дает дорого, а он дороже всех; продал ему старик птичку, а клетки не отдает; колдун туда-сюда, бился с ним, бился, ничего не берет!
      Взял одну птичку, завернул в платок и понес домой!
      - Ну, дочка, - говорит дома, - я купил нашего шельмеца!
      - Где же он?
      Колдун распахнул платок, а птички давно нет: улетела, сердешная!
      Настал опять воскресный день. Говорит сын отцу:
      - Батюшка! Я обернусь нынче лошадью; смотри же, лошадь продавай, а уздечки не моги продавать; не то домой не ворочусь.
      Хлопнулся о сырую землю и сделался лошадью; повел ее дед на базар продавать.
      Обступили старика торговые люди, все барышники: тот дает дорого, другой дает дорого, а колдун дороже всех.
      Дед продал ему сына, а уздечки не отдает.
      - Да как же я поведу лошадь-то? - спрашивает колдун. - Дай хоть до двора довести, а там, пожалуй, бери свою узду: мне она не в корысть!
      Тут все барышники на деда накинулись: так-де не водится! Продал лошадь - продал и узду. Что с ними поделаешь? Отдал дед уздечку.
      Колдун привел коня на свой двор, поставил в конюшню, накрепко привязал к кольцу и высоко притянул ему голову: стоит конь на задних ногах, передние до земли не хватают.
      - Ну, дочка, - сказывает опять колдун, - вот когда купил так курил нашего шельмеца!
      - Где же он?
      - На конюшне стоит.
      Дочь побежала смотреть; жалко ей стало добра молодца, захотела подлинней отпустить повод, стала распутывать да развязывать, а конь тем временем вырвался и пошел версты отсчитывать.
      Бросилась дочь к отцу.
      - Батюшка, - говорит, - прости! Конь убежал!
      Колдун хлопнулся о сырую землю, сделался серым волком и пустился в погоню: вот близко, вот нагонит... Конь прибежал к реке, ударился оземь, оборотился ершом - и бултых в воду, а волк за ним щукою... Ерш бежал, бежал водою, добрался к плотам, где красные девицы белье моют, перекинулся золотым кольцом и подкатился купеческой дочери под ноги. Купеческая дочь подхватила колечко и спрятала. А колдун сделался по-прежнему человеком.
      - Отдай, - пристает к ней, - мое золотое кольцо.
      - Бери! - говорит девица и бросила кольцо наземь. Как ударилось оно, в ту же минуту рассыпалось мелкими зернами. Колдун обернулся петухом и бросился клевать; пока клевал, одно зерно обернулось ястребом, и плохо пришлось петуху: задрал его ястреб. Тем сказке конец, а мне меду корец.
      ВЕЩИЙ МАЛЬЧИК
      Жили-были мужик да баба, и стало им по ночам чудиться, будто под печкою огонь горит и кто-то стонет: "Ой, душно! Ой, душно!"
      Мужик рассказал про то соседям, а соседи присоветовали ему сходить в ближний город: там-де живет купец Асон, мастер разгадывать всякий сон. Вот мужик собрался и пошел в город; шел, шел и остановился на дороге переночевать у одной бедной вдовы. У вдовы был сын - мальчишка лет пяти; глянул тот мальчик на мужика и говорит:
      - Старичок! Я знаю, куда ты идешь.
      - А куда?
      - К богатому купцу Асону. Смотри же, станет он тебе сон разгадывать и попросит половину того, что лежит под печкою, ты ему половины не давай, давай одну четверть. А коли спросит, кто тебя научил, про меня не сказывай.
      На другой день поутру встал мужик и отправился дальше; приходит в город, разыскал Асонов двор и явился к хозяину.
      - Что тебе надобно?
      - Да вот, господин купец, чудится мне по ночам, будто в моей избушке под печкою огонь горит и кто-то жалобно стонет: "Ой, душно! Ой, душно!" Нельзя ли разгадать мой сон?
      - Разгадать-то можно, только дашь ли ты мне половину того, что у тебя под печкою?