Прошло много ли, мало ли времени, спрашивает Иван у царя:
      - А ведь уговор дороже всего, царь-государь, не пора ли к свадьбе готовиться?
      - Помню, помню, да не знаю, как и быть? Видишь ли, неотступно сватается еще один жених, иноземный королевич. Неволить царевну не стану. Как она скажет, так тому и быть.
      Показал Иван царевнин перстень:
      - Она сама мне обещалась и дала обручальный перстень.
      Не хотелось царю с крестьянским сыном родниться и жалко отказать королевичу, да делать нечего - проговорил:
      - Мое слово нерушимо: коли царевна с тобой обручилась, станем свадьбу играть.
      Только успели Ивана с царевной повенчать да сели за свадебный стол, как прискакал гонец с нерадостной вестью. Иноземный королевич подступил к царству с несметным войском и велел сказать: "Если не выдадут добром царевну замуж, силой возьму и все царство головней покачу".
      Опечалился царь, не пьет, не ест. И бояре сидят не свои, а царевна думает: "На минуту ума не хватило, а теперь век кайся! Кабы не обручилась тогда с Иваном, крестьянским сыном, вышла бы за королевича, и родителям бы заботы не было". А Иван говорит:
      - Не кручинься, царь-государь, и вы, бояре думные! Переведаюсь я силой с королевичем.
      Вышел из-за стола, сел на коня и поехал навстречу вражьей силе.
      Съехался с чужеземными войсками и стал полки мечом-самосеком побивать. Как раз махнет - улица, назад отмахнет - переулочек, и скоро все войско побил-повоевал. Только сам королевич с генералами успели убежать.
      Воротился Иван с победой. Весь народ его прославляет, и царь приободрился, приветливо зятя встретил.
      Только царевна не в радости: "Видно, мне век вековать с мужиком-деревенщиной".
      А виду не показывает, привечает мужа. Немного времени прошло - опять гонцы доносят царю:
      - Наступает иноземный королевич с новым войском, грозится все царство покорить и силой царевну отбить.
      - Ну, зятюшка любезный, - говорит царь, - на тебя вся надежда: ступай на воину!
      Иван вскочил на коня - и только его и видели. Съехался с королевичем, выхватил меч-самосек и бьет войско, как траву косит.
      Видит королевич неминучую беду, повернул коня и вместе с ближними генералами пустился наутек. Из своего государства присылает царевне письмо: "Выспроси у Ивана, крестьянского сына, в чем его сила, помоги мне победу одержать, и я на тебе женюсь, а не то быть тебе век мужиковой женой". Царевна к Ивану ластится:
      - Скажи, муженек дорогой, какая в тебе сила? Как мог ты с Немал-Человеком справиться и один два несметных войска побить?
      Не чует Иван беды над собой:
      - Есть у меня меч-самосек. С тем мечом я над всяким богатырем верх возьму и какое ни на есть войско побью, а сам невредим останусь.
      На другой день пошла царевна к оружейному мастеру:
      - Подбери мне такой меч, как у моего мужа. Подобрал оружейник такой меч, как у Ивана, - отличить нельзя. Подменила царевна ночной порой меч-самосек простым мечом и тайно иноземному царевичу весть подала: "Войско собирай, поди войной, ничего не бойся".
      После того немного времени прошло - прискакал гонец:
      - Опять королевич идет войной на наше царство. Выехал Иван навстречу, бьется с неприятелем, а урону во вражьем войске совсем мало. Успел только трех человек посечь-побить, как самого ранили, сбили с коня.
      Скоро королевич все царство покорил. Встретила его царевна с радостью.
      - Навек меня от мужика избавил!
      И царь рад-радешенек. Пошел во дворце пир горой да угощенье.
      Иван, крестьянский сын, поотлежался и тут только вспомнил, как царевна выведала, в чем его сила. "Некто, как она подменила меч и дала знать королевичу!"
      Уполз он в глухой темный лес, раны перевязал, и стало ему легче. Идет куда глаза глядят. Голодно ему и пить хочется. Увидел на кусте спелые ягоды желтые: "Что за ягоды? Дай-ка попробую". Съел две ягодки, и вдруг заболела голова. Терпенья нет - так ломит. Дотронулся рукой и чувствует: выросли у него рога. Опустил Иван голову, опечалился: "Нельзя теперь людям на глаза показаться, придется в лесу жить". Прошел еще недалеко встретилось деревце: растут на нем красные ягоды крупные.
      А жажда томит. "Дай сорву ягодку-другую, съем". Сорвал одну ягодку, съел - рог отпал; съел другую - и другой рог отпал. И чувствует: сила в нем против прежнего утроилась. "Ну, теперь я совсем оправился! Надо меч-самосек добывать". Сплел две корзины небольшие, набрал ягод красных и желтых.
      Выбрался из лесу на дорогу и пошел в город. У заставы променял свое цветное платье и в худом кафтане да в лаптях пришел на царский двор:
      - Ягоды спелые, душистые! Ягоды сладкие!
      Услыхала царевна и посылает служанку:
      - Поди узнай, что за ягоды. Коли сладкие, купи. Выбежала та на крыльцо:
      - Эй, торговый человек, сладки ли твои ягоды?
      - Лучше моих ягод, красавица, нигде не найдешь! Отведай-ка сама. - И подал ей красную целебную ягоду.
      Ягода девушке по вкусу пришлась. И отдал ей Иван желтые ягоды. Воротилась девушка в горницу:
      - Ой, до чего сладки ягоды у этого торговца, век таких не едала!
      Съела царевна ягодку-другую - стало ей не по себе:
      - Что это так у меня голова заболела?
      Глядит на нее служанка, увидела - рога растут у царевны, и от страху слова сказать не может. В ту минуту взглянула царевна в зеркало да так и обмерла. Потом опомнилась, ногой топнула:
      - Где торговец? Держите его!
      Сбежались на крик мамки-няньки, прибежали царь с царицей и с королевичем. Кинулись на двор:
      - Держите торговца, ловите его!
      А торговца и след простыл. Нигде найти не могли. Стали царевну лечить. Сколько всякие знахари ни пользовали, ничего не помогает.
      А Иван, крестьянский сын, отрастил бороду, прикинулся старым стариком и пришел к царю:
      - Есть у меня лекарство - ото всех болезней помогает. И я берусь вылечить царевну.
      - Коли правду говоришь, - обрадовался царь, - и дочь поправится, проси у меня, чего хочешь, а королевич особо тебя наградит.
      - Не надо мне никакой награды. Веди меня к царевне да прикажи, чтоб никто не смел в покой входить, покуда сам не позову. Если станет царевна кричать - больно ей будет, все равно входить никому нельзя. А не послушаетесь - век ей от рогов не избавиться.
      Оставили Ивана с царевной с глазу на глаз: запер он дверь крепко-накрепко, выхватил березовый прут и давай тем прутом царевну потчевать. Березовый прут - не ольховый: гнется, да не ломается, вокруг тела обвивается.
      Вот тебе наука! Не обманывай вперед никого! Узнала царевна Ивана, крестьянского сына, стала кричать, на помощь звать. А он знай бьет да приговаривает:
      - Не отдашь моего меча - смерти предам!
      Покричала царевна, покричала, никого не дозвалась и взмолилась:
      - Отдам меч, только не губи меня, Иванушка дорогой!
      Сбегала в другую горницу, принесла меч-самосек. Взял Иван меч, выбежал из царевниных покоев, увидал на крыльце королевича с генералами ближайшими, взмахнул мечом - и повалились королевич с генералами замертво.
      "Обману нету, меч подлинно мой!" Воротился в горницу, подал царевне целебные ягоды:
      - Ешь, не бойся! У меня без обману!
      Съела царевна красную ягоду - один рог отпал; съела вторую - другой рог отпал, и стала она здорова. Плачет и смеется от радости:
      - Спасибо, Иванушка! Другой раз ты меня из беды вызволил, век твоего добра не забуду! Прогони королевича, а меня прости, и буду я тебе верной женой.
      Отвечает Иван, крестьянский сын:
      - Королевича твоего уже в живых нету. А ты с отцом, с матерью уходи куда знаешь, чтобы духу вашего тут не было! Не было у меня жены, да и ты мне не жена!
      Прогнал Иван, крестьянский сын, царя с царицею да с царевной и с тех пор живет-поживает, беды никакой не знает.
      ЕЛЕНА ПРЕМУДРАЯ
      В стародревние годы в некоем царстве, не в нашем государстве, случилось одному солдату у каменной башни на часах стоять; башня была на замок заперта и печатью запечатана, а дело-то было ночью. Ровно в двенадцать часов слышится солдату, что кто-то кричит из этой башни:
      - Эй, служивый!
      Солдат спрашивает:
      - Кто меня кличет?
      - Это я - черт, - отзывается голос из-за железной решетки, - тридцать лет как сижу здесь не пивши, не евши.
      - Что же тебе надо?
      - Выпусти меня на волю. Как будешь в нужде, я тебе сам пригожусь; только помяни меня - и я в ту же минуту явлюсь к тебе на выручку.
      Солдат тотчас сорвал печать, разломал замок и отворил двери - черт выскочил из башни, взвился кверху и сгинул быстрее молнии.
      "Ну, - думает солдат, - наделал я дела; вся моя служба ни за грош пропала. Теперь засадят меня под арест, отдадут под военный-суд и, чего доброго, заставят сквозь строй прогуляться; уж лучше убегу, пока время есть".
      Бросил ружье и ранец на землю и пошел куда глаза глядят.
      Шел он день, и другой, и третий; разобрал его голод, а есть и пить нечего; сел на дороге, заплакал горькими слезами и раздумался:
      "Ну, не глуп ли я? Служил у царя десять лет, каждый день по три фунта хлеба получал. Так вот нет же! Убежал на волю, чтобы помереть голодною смертию. Эх, черт, всему ты виною!"
      Вдруг откуда ни взялся - стал перед ним нечистый и спрашивает:
      - Здравствуй, служивый! О чем горюешь?
      - Как мне не горевать, коли третий день с голоду пропадаю.
      - Не тужи, это дело поправное! - сказал черт. Туда-сюда бросился, притащил всяких вин и припасов, накормил-напоил солдата и зовет его с собою:
      - В моем доме будет тебе житье привольное; пей, ешь и гуляй, сколько душа хочет, только присматривай за моими дочерьми - больше мне ничего не надобно. Солдат согласился. Черт подхватил его под руки, поднял высоко-высоко на воздух и принес за тридевять земель, в тридесятое государство - в белокаменные палаты.
      У черта было три дочери - собой красавицы. Приказал он им слушаться того солдата и кормить и поить его вдоволь, а сам полетел творить пакости: известно - черт! На месте никогда не сидит, а все по свету рыщет да людей смущает.
      Остался солдат с красными девицами, и такое ему житье вышло, что и помирать не надо. Одно его кручинит: каждую ночь уходят красные девицы из дому, а куда уходят - неведомо.
      Стал было их про то расспрашивать, так не сказывают, запираются.
      "Ладно же, - думает солдат, - буду целую ночь караулить, а уж усмотрю, куда вы таскаетесь". Вечером лег солдат на постель, притворился, будто крепко спит, а сам ждет не дождется - что-то будет? Вот как пришла пора-время, подкрался он потихоньку к девичьей спальне, стал у дверей, нагнулся и смотрит в замочную скважинку. Красные девицы принесли волшебный ковер, разостлали по полу, ударились о тот ковер и сделались голубками; встрепенулись и улетели в окошко.
      "Что за диво! - думает солдат. - Дай-ка я попробую".
      Вскочил в спальню, ударился о ковер и обернулся малиновкой, вылетел в окно да за ними вдогонку. Голубки опустились на зеленый луг, а малиновка села под смородинов куст, укрылась за листьями и высматривает оттуда.
      На то место налетело голубиц видимо-невидимо, весь луг прикрыли; посредине стоял золотой трон. Немного погодя осияло и небо и землю - летит по воздуху золотая колесница, в упряжи шесть огненных змеев; на колеснице сидит королевна Елена Премудрая - такой красы неописанной, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать!
      Сошла она с колесницы, села на золотой трон; начала подзывать к себе голубок по очереди и учить их разным мудростям. Покончила ученье, вскочила на колесницу - и была такова!
      Тут все до единой голубки снялись с зеленого лугу и полетели каждая в свою сторону. Птичка-малиновка вспорхнула вслед за тремя сестрами и вместе с ними очутилась в спальне.
      Голубки ударились о ковер - сделались красными девицами, а малиновка ударилась - обернулась солдатом.
      - Ты откуда? - спрашивают его девицы.
      - А я с вами на зеленом лугу был, видел прекрасную королевну на золотом троне и слышал, как учила вас королевна разным хитростям.
      - Ну, счастье твое, что уцелел! Ведь эта королевна - Елена Премудрая, наша могучая повелительница. Если б при ней да была ее волшебная книга, она тотчас бы тебя узнала - и тогда не миновать бы тебе злой смерти. Берегись, служивый! Не летай больше на зеленый луг, не дивись на Елену Премудрую, не то сложишь буйну голову.
      Солдат не унывает, те речи мимо ушей пропускает. Дождался другой ночи, ударился о ковер и сделался птичкой-малиновкой. Прилетела малиновка на зеленый луг, спряталась под смородинов куст, смотрит на Елену Премудрую, любуется ее красотой ненаглядною и думает:
      "Если бы такую жену добыть - ничего б в свете пожелать не осталося! Полечу-ка я следом за нею да узнаю, где она проживает".
      Вот сошла Елена Премудрая с золотого трона, села на свою колесницу и понеслась по воздуху к своему чудесному дворцу; следом за ней и малиновка полетела. Приехала королевна во дворец; выбежали к ней навстречу няньки и мамки, подхватили ее под руки и увели в расписные палаты. А птичка-малиновка порхнула в сад, выбрала прекрасное дерево, что как раз стояло под окном королевниной спальни, уселась на веточке и начала петь так хорошо да жалобно, что королевна целую ночь и глаз не смыкала - все слушала. Только взошло красное солнышко, закричала Елена Премудрая громким голосом:
      - Няньки, мамки, бегите скорее в сад; изловите мне птичку-малиновку!
      Няньки и мамки бросились в сад, стали ловить певчую пташку... Да куда им, старухам! Малиновка с кустика на кустик перепархивает, далеко не летит и в ручки не дается.
      Не стерпела королевна, выбежала в зеленый сад, хочет сама ловить птичку-малиновку; подходит к кустику - птичка с ветки не трогается, сидит спустя крылышки, словно ее дожидается.
      Обрадовалась королевна, взяла птичку в руки, принесла во дворец, посадила в золотую клетку и повесила в своей спальне.
      День прошел, солнце закатилось, Елена Премудрая слетала на зеленый луг, воротилась, начала снимать уборы, разделась и легла в постель. Как только уснула королевна, птичка-малиновка обернулась мухою, вылетела из золотой клетки, ударилась об пол и сделалась добрым молодцем.
      Подошел добрый молодец к королевниной кроватке, смотрел, смотрел на красавицу, не выдержал и поцеловал ее в уста сахарные. Видит - королевна просыпается, обернулся поскорей мухою, влетел в клетку и стал птичкой-малиновкой. Елена Премудрая раскрыла глаза, глянула кругом - нет никого. "Видно, - думает, - мне во сне это пригрезилось!" Повернулась на другой бок и опять заснула. А солдату крепко не терпится; попробовал в другой и в третий раз - чутко спит королевна, после всякого поцелуя пробуждается. На третий раз встала она с постели и говорит:
      - Тут что-нибудь да недаром: дай-ка посмотрю в волшебную книгу.
      Посмотрела в свою волшебную книгу и тотчас узнала, что сидит в золотой клетке не простая птичка-малиновка, а молодой солдат.
      - Ах ты! - закричала Елена Премудрая. - Выходи-ка из клетки. За твою неправду ты мне жизнью ответишь.
      Нечего делать - вылетела птичка-малиновка из золотой клетки, ударилась об пол и обернулась добрым молодцем.
      - Нет тебе прощенья! - сказала Елена Премудрая и крикнула палача рубить солдату голову. Откуда ни взялся - стал перед ней великан с топором и с плахою, повалил солдата наземь, прижал его буйную голову к плахе и поднял топор. Вот махнет королевна платком, и покатится молодецкая голова...
      - Смилуйся, прекрасная королевна, - сказал солдат со слезами, - позволь напоследях песню спеть.
      - Пой, да скорей!
      Солдат затянул песню, такую грустную, такую жалобную, что Елена Премудрая сама расплакалась; жалко ей стало доброго молодца, говорит она солдату:
      - Даю тебе сроку десять часов; если ты сумеешь в это время так хитро спрятаться, что я тебя не найду, то выйду за тебя замуж; а не сумеешь этого дела сделать, велю рубить тебе голову.
      Вышел солдат из дворца, забрел в дремучий лес, сел под кустик, задумался-закручинился.
      - Ах, дух нечистый! Все из-за тебя пропадаю. В ту ж минуту явился к нему черт:
      - Что тебе, служивый, надобно?
      - Эх, - говорит, - смерть моя приходит! Куда я от Елены Премудрой спрячусь?
      Черт ударился о сырую землю и обернулся сизокрылым орлом:
      - Садись, служивый, ко мне на спину, я тебя занесу в поднебесье.
      Солдат сел на орла; орел взвился кверху и залетел за облака-тучи черные.
      Прошло пять часов. Елена Премудрая взяла волшебную книгу, посмотрела - и все словно на ладони увидела; возгласила она громким голосом:
      - Полно, орел, летать по поднебесью; опускайся на низ - от меня ведь не укроешься.
      Орел опустился наземь. Солдат пуще прежнего закручинился:
      - Что теперь делать? Куда спрятаться?
      - Постой, - говорит черт, - я тебе помогу. Подскочил к солдату, ударил его по щеке и оборотил булавкою, а сам сделался мышкою, схватил булавку в зубы, прокрался во дворец, нашел волшебную книгу и воткнул в нее булавку.
      Прошли последние пять часов. Елена Премудрая развернула свою волшебную книгу, смотрела, смотрела - книга ничего не показывает; крепко рассердилась королевна и швырнула ее в печь.
      Булавка выпала из книги, ударилась об пол и обернулась добрым молодцем.
      Елена Премудрая взяла его за руку.
      - Я, - говорит, - хитра, а ты и меня хитрей!
      Не стали они долго раздумывать, перевенчались и зажили себе припеваючи.
      ЧИВЫ, ЧИВЫ, ЧИВЫЧОК...
      Жил-был старик со старухой. Жили они бедно и дошли до того - не стало у них ни дров, ни лучины.
      Старуха посылает старика:
      - Поезжай в лес, наруби дров.
      Старик собрался. Приехал в лес, выбрал дерево - и тяп-тяп по нему топором.
      Вдруг из дерева выскакивает птичка и спрашивает:
      - Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?
      - Да вот старухе надобно дров да лучины.
      - Поди домой, у тебя много и дров и лучины. Послушался старик - не стал рубить дерево. Приезжает домой - у него полон двор и дров и лучины. Рассказал он старухе про птичку, а старуха ему говорит:
      - У нас изба-то худа - поди-ка, старик, опять в лес, не поправит ли птичка нашу избу.
      Старик послушался. Приезжает в лес, нашел это дерево, взял топор и давай рубить.
      Опять выскакивает птичка:
      - Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?
      - Да вот, птичка, у меня больно изба-то плоха, не поправишь ли ты?
      - Иди домой, у тебя изба новая, всего вдоволь. Воротился старик домой и не узнает: стоит на его дворе изба новая, словно чаша полная, хлеба вдоволь, а коров, лошадей, овец и не пересчитаешь. Пожили они некоторое время, приелось старухе богатое житье, говорит она старику:
      - У нас всего довольно, да мы крестьяне, нас никто не уважает. - Поди-ка, старик, попроси птичку - не сделает ли она тебя чиновником, а меня чиновницей. Старик взял топор. Приезжает в лес, нашел это дерево и начинает рубить. Выскакивает птичка:
      - Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?
      - Да вот, родима птичка, нельзя ли меня сделать чиновником, а мою старуху - чиновницей?
      - Иди домой, будешь ты чиновником, а старуха твоя - чиновницей.
      Воротился он домой. Едет по деревне - все шапки снимают, все его боятся. Двор полон слуг, старуха его разодета, как барыня.
      Пожили они небольшое время, захотелось старухе большего.
      - Велико ли дело - чиновник! Царь захочет - и тебя и меня под арест посадит. Поди, старик, к птичке, попроси - не сделает ли тебя царем, а меня - царицей.
      Делать нечего. Старик опять взял топор, поехал в лес и начинает рубить это дерево. Выскакивает птичка:
      - Чивы, чивы, чивычок, чего надо старичок?
      - Да вот чего, матушка родима птичка: не сделаешь ли ты меня царем, а старуху мою - царицей?
      - Ступай домой, будешь ты царем, а старуха твоя - царицей.
      Приезжает он домой, а за ним уж послы приехали: царь-де помер, тебя на его место выбрали. Немного пришлось старику со старухой поцарствовать - показалось старухе мало быть царицей:
      - Велико ли дело - царь! Бог захочет - смерть пошлет, и зароют в сырую землю. Ступай, старик, к птичке да проси - не сделает ли она нас богами... Взял старик топор, пошел к дереву и хочет рубить его под корень. Выскакивает птичка:
      - Чивы, чивы, чивычок, чего надо старичок?
      - Сделай милость, птичка, сотвори меня Богом.
      - Ладно, ступай домой - будешь ты быком, а старуха твоя - свиньей.
      Старик тут же обратился быком. Приходит домой и видит - стала его старуха свиньей.
      ЦАРЬ-МЕДВЕДЬ
      Жил себе царь с царицею, детей у них не было. Царь поехал раз на охоту красного зверя да перелетных птиц стрелять. Сделалось жарко, захотелось ему водицы испить, увидал в стороне колодец, подошел, нагнулся и только хотел испить - царь-медведь и ухватил его за бороду.
      - Пусти, - просится царь.
      - Дай мне то, чего в доме не знаешь; тогда и пущу. "Что ж бы я в доме не знал, - думает царь, - кажись, все знаю..."
      - Я лучше, - говорит, - дам тебе стадо коров.
      - Нет, не хочу и двух стад.
      - Ну, возьми табун лошадей.
      - Не надо и двух табунов; а дай то, чего в доме не знаешь.
      Царь согласился, высвободил свою бороду и поехал домой. Входит во дворец, а жена родила ему двойню: Ивана-царевича и Марью-царевну; вот чего не знал он в доме. Всплеснул царь руками и горько заплакал.
      - Чего ты так убиваешься? - спрашивает царица.
      - Как мне не плакать? Я отдал своих деток родных царю-медведю.
      - Каким случаем?
      - Так и так, - сказывает царь.
      - Да мы не отдадим их!
      - О, никак нельзя! Он вконец разорит все царство, а их все-таки возьмет.
      Вот они думали-думали, как быть? Да и придумали: выкопали преглубокую яму, убрали ее, разукрасили, словно палаты, навезли туда всяких запасов, чтоб было что и пить и есть; после посадили в ту яму своих детей, а поверх сделали потолок, закидали землею и заровняли гладко-нагладко.
      В скором времени царь с царицею померли, а детки их растут да растут. Пришел наконец за ними царьмедведь, смотрит туда-сюда: нет никого! Опустел дворец. Ходил он, ходил, весь дом выходил и думает: "Кто же мне про царских детей скажет, куда они девались?"
      Глядь - долото в стену воткнуто.
      - Долото, долото, - спрашивает царь-медведь, - скажи мне, где царские дети?
      - Вынеси меня на двор и брось наземь; где я воткнусь, там и рой.
      Царь-медведь взял долото, вышел на двор и бросил его наземь; долото закружилось, завертелось и прямо в то место воткнулось, где были спрятаны Иван-царевич и Марья-царевна. Медведь разрыл землю лапами, разломал потолок и говорит:
      - А, Иван-царевич, а, Марья-царевна, вы вот где!.. Вздумали от меня прятаться! Отец-то ваш с матерью меня обманули, так я вас за это съем.
      - Ах, царь-медведь, не ешь нас, у нашего батюшки осталось много кур и гусей и всякого добра; есть чем полакомиться.
      - Ну, так и быть! Садитесь на меня; я вас к себе в услугу возьму.
      Они сели, и царь-медведь принес их под такие крутые да высокие горы, что под самое небо уходят; всюду здесь пусто, никто не живет.
      - Мы есть-пить хотим, - говорят Иван-царевич и Марья-царевна.
      - Я побегу, добуду вам и пить и есть, - отвечает медведь, - а вы пока тут побудьте да отдохните. Побежал медведь за едой, а царевич с царевною стоят и слезно плачут. Откуда не взялся ясный сокол, замахал крыльями и вымолвил таково слово:
      - Ах, Иван-царевич и Марья-царевна, какими судьбами вы здесь очутились?
      Они рассказали.
      - Зачем же взял вас медведь?
      - На всякие послуги.
      - Хотите, я вас унесу? Садитесь ко мне на крылышки.
      Они сели; ясный сокол поднялся выше дерева стоячего, ниже облака ходячего и полетел было в далекие страны. На ту пору царь-медведь прибежал, усмотрел сокола в поднебесье, ударился головой в сырую землю и обжег ему пламенем крылья. Опалились у сокола крылья, опустил он царевича и царевну наземь.
      - А, - говорит медведь, - вы хотели от меня уйти; съем же вас за то и с косточками!
      - Не ешь, царь-медведь, мы будем тебе верно служить.
      Медведь простил их и повез в свое царство: горы все выше да круче.
      Прошло ни много, ни мало времени.
      - Ах, - говорит Иван-царевич, - я есть хочу.
      - И я! - говорит Марья-царевна. Царь-медведь побежал за едой, а им строго наказал никуда не сходить с места. Сидят они на травке на муравке да слезы ронят. Откуда не взялся орел, спустился из-за облака и спрашивает:
      - Ах, Иван-царевич и Марья-царевна, какими судьбами очутились вы здесь?
      Они рассказали.
      - Хотите, я вас унесу?
      - Куда тебе! Ясный сокол брался унести, да не смог, и ты не сможешь!
      - Сокол - птица малая; я взлечу повыше его; садитесь на мои крылышки.
      Царевич с царевною сели; орел взмахнул крыльями и взвился еще выше.
      Медведь прибежал, усмотрел орла в поднебесье, ударился головой о сыру землю и опалил ему крылья. Спустил орел Ивана-царевича и Марью-царевну наземь.
      - А, вы опять вздумали уходить! - сказал медведь. - Вот я же вас съем!
      - Не ешь, пожалуйста, нас орел взманил! Мы будем служить тебе верой и правдою.
      Царь-медведь простил их в последний раз, накормил-напоил и повез дальше...
      Прошло ни много, ни мало времени.
      - Ах, - говорит Иван-царевич, - я есть хочу.
      - И я! - говорит Марья-царевна. Царь-медведь оставил их, а сам за едой побежал. Сидят они на травке на муравке да плачут. Откуда не взялся бычок, замотал головой и спрашивает:
      - Иван-царевич, Марья-царевна! Вы какими судьбами здесь очутились?
      Они рассказали.
      - Хотите, я вас унесу?
      - Куда тебе! Нас уносили птица-сокол да птицаорел, и то не смогли; ты и подавно не сможешь! - а сами так и разливаются, едва во слезах слово вымолвят.
      - Птицы не унесли, а я унесу! Садитесь ко мне на спину.
      Они сели, бычок побежал не больно прытко. Медведь усмотрел, что царевич с царевною уходить стали, и бросился за ними в погоню.
      - Ах, бычок, - кричат царские дети, - медведь гонится.
      - Далеко ли?
      - Нет, близко!
      Только было медведь подскочил да хотел сцапать, бычок взрыл землю копытами и залепил ему оба глаза. Побежал медведь на сине море глаза промывать, а бычок все вперед да вперед! Царь-медведь умылся да опять в погоню.
      - Ах, бычок! Медведь гонится.
      - Далеко ли?
      - Ох, близко!
      Медведь подскочил, а бычок опять взрыл землю копытами и залепил ему оба глаза. Пока медведь бегал глаза промывать, бычок все вперед да вперед! И в третий раз залепил он глаза медведю; а после того дает Ивану-царевичу гребешок да утиральник и говорит:
      - Коли станет нагонять царь-медведь близко, в первый раз брось гребешок, а в другой - махни утиральником.
      Бычок бежит все дальше и дальше. Оглянулся Иван-царевич, а за ними царь-медведь гонится: вот-вот схватит! Взял он гребешок и бросил позадь себя - вдруг вырос, поднялся такой густой, дремучий лес, что ни птице не пролететь, ни зверю не пролезть, ни пешему не пройти, ни конному не проехать.
      Уж медведь грыз-грыз, насилу прогрыз себе узенькую дорожку, пробрался сквозь дремучий лес и бросился догонять; а царские дети далеко-далеко! Стал медведь нагонять их, Иван-царевич оглянулся и махнул позадь себя утиральником - вдруг сделалось огненное озеро: такое широкое-широкое! Волна из края в край бьет. Царь-медведь постоял, постоял на берегу и поворотил домой; а бычок с Иваном-царевичем да с Марьей-царевной прибежал на полянку.
      На той на полянке стоял большой славный дом.
      - Вот вам дом! - сказал бычок. - Живите - не тужите. А на дворе приготовьте сейчас костер, зарежьте меня да на том костре и сожгите.
      - Ах! - говорят царские дети. - Зачем тебя резать? Лучше живи с нами; мы за тобой будем ухаживать, станем тебя кормить свежею травою, поить ключевой водою.
      - Нет, сожгите меня, а пепел посейте на трех грядках: на одной грядке выскочит конь, на другой собачка, а на третьей вырастет яблонька; на том коню езди ты, Иван-царевич, а с тою собачкой ходи на охоту. Так все и сделалось. Вот как-то вздумал Иван-царевич поехать на охоту; попрощался с сестрицею, сел на коня и поехал в лес; убил гуся, убил утку да поймал живого волчонка и привез домой.
      Видит царевич, что охота идет ему в руку, и опять поехал, настрелял всякой птицы и поймал живого медвежонка.
      В третий раз собрался Иван-царевич на охоту, а собачку позабыл с собой взять.
      Тем временем Марья-царевна пошла белье мыть. Идет она, а на другой стороне огненного озера прилетел к берегу шестиглавый змей, перекинулся красавцем, увидал царевну и так сладко говорит:
      - Здравствуй, красная девица!
      - Здравствуй, добрый молодец!
      - Я слышал от старых людей, что в прежнее время этого озера не бывало; если б через него да был перекинут высокий мост - я бы перешел на ту сторону и женился на тебе.
      - Постой! Мост сейчас будет, - отвечала ему Марья-царевна и бросила утиральник: в ту ж минуту утиральник дугою раскинулся и повис через озеро высоким, красивым мостом.
      Змей перешел по мосту, перекинулся в прежний вид, собачку Ивана-царевича запер на замок, а ключ в озеро забросил; после того схватил и унес царевну. Приезжает Иван-царевич с охоты - сестры нет, собачка взаперти воет; увидал мост через озеро и говорит:
      - Верно, змей унес мою сестрицу!
      Пошел разыскивать. Шел-шел, в чистом поле стоит хатка на курьих лапках, На собачьих пятках.
      - Хатка, хатка! Повернись к лесу задом, ко мне передом.
      Хатка повернулась; Иван-царевич вошел, а в хатке лежит баба-яга костяная нога из угла в угол, нос в потолок врос.
      - Фу-фу! - говорит она. - Доселева русского духа не слыхать было, а нынче русский дух воочию проявляется, в нос бросается! Почто пришел, Иван-царевич?
      - Да если б ты моему горю пособила!
      - А какое твое горе?
      Царевич рассказал ей.
      - Ну, ступай же домой; у тебя на дворе есть яблонька, сломи с нее три зеленых прутика, сплети вместе и там, где собачка заперта, ударь ими по замку: замок тотчас разлетится на мелкие части. Тогда смело на змея иди, не устоит супротив тебя.