Говорит Иван-царевич:
      - Есть хочу, Хромой да Кривой!
      Откуда ни возьмись - стол накрыт, на столе кушанья самые лучшие.
      Поел Иван-царевич, опять с руки на руку перекинул палицу.
      - Отдохнуть, - говорит, - хочу!
      Не успел выговорить - стоит кровать дубовая, на ней перина пуховая, одеяльце шелковое. Выспался Иван-царевич - в третий раз перекинул палицу. Выскочили Хромой да Кривой:
      - Что, Иван-царевич, надобно?
      - Хочу быть в своем царстве-государстве. Только сказал - в ту же минуту очутился Иван-царевич в своем государстве. Прямо посреди базара стал. Стоит, озирается. Видит: по базару идет ему навстречу башмачник, идет, песни поет, ногами в лад притоптывает - такой весельчак!
      Царевич и спрашивает:
      - Куда, мужичок, идешь?
      - Да несу башмаки продавать. Я ведь башмачник.
      - Возьми меня к себе в подмастерья.
      - А ты умеешь башмаки шить?
      - Да я все, что угодно, умею. Не то что башмаки, и платье сошью.
      Пришли они домой, башмачник и говорит:
      - Вот тебе товар самый лучший. Сшей башмаки, посмотрю, как ты умеешь.
      - Ну что это за товар?! Дрянь, да и только!
      Ночью, как все заснули, взял Иван-царевич золотое яичко, покатил по дороге. Стал перед ним золотой Дворец. Зашел Иван-царевич в горницу, вынул из сундука башмаки, золотом шитые, покатил яичком по дороге, спрятал в яичко золотой дворец, поставил башмаки на стол, спать лег.
      Утром-светом увидал хозяин башмаки, ахнул:
      - Этакие башмаки только во дворце носить!
      А в эту пору во дворце три свадьбы готовились: берет Петр-царевич за себя Елену Прекрасную, Василий-царевич - серебряного царства царевну, а медного царства царевну за генерала отдают.
      Принес башмачник башмаки во дворец. Как увидала башмаки Елена Прекрасная, сразу все поняла: "Знать, Иван-царевич, мой суженый, жив-здоров по царству ходит".
      Говорит Елена Прекрасная царю:
      - Пусть сделает мне этот башмачник к завтрему без мерки платье подвенечное, да чтобы золотом было шито, каменьями самоцветными приукрашено, жемчугами усеяно. Иначе не пойду замуж за Петра-царевича. Позвал царь башмачника.
      - Так и так, - говорит, - чтобы завтра царевне Елене Прекрасной золотое платье было доставлено, а не то на виселицу!
      Идет башмачник домой невесел, седую голову повесил.
      - Вот, - говорит Ивану-царевичу, - что ты со мной наделал!
      - Ничего, - говорит Иван-царевич, - ложись спать! Утро вечера мудренее.
      Ночью достал Иван-царевич из золотого царства подвенечное платье, на стол к башмачнику положил. Утром проснулся башмачник - лежит платье на столе, как жар горит, всю комнату освещает. Схватил его башмачник, побежал во дворец, отдал Елене Прекрасной.
      Елена Прекрасная наградила его и приказывает:
      - Смотри, чтобы завтра к рассвету на седьмой версте, на море стояло царство с золотым дворцом, чтобы росли там деревья чудные и птицы певчие разными голосами меня бы воспевали. А не сделаешь - велю тебя лютой смертью казнить.
      Пошел башмачник домой еле жив.
      - Вот, - говорит Ивану-царевичу, - что твои башмаки наделали! Не быть мне теперь живому.
      - Ничего, - говорит Иван-царевич, - ложись спать. Утро вечера мудренее.
      Как все заснули, пошел Иван-царевич на седьмую версту, на берег моря. Покатил золотым яичком. Стало перед ним золотое царство, в середине золотой дворец, от золотого дворца мост на семь верст тянется, вокруг деревья чудные растут, певчие птицы разными голосами поют.
      Стал Иван-царевич на мосту, в перильца гвоздики вколачивает.
      Увидала дворец Елена Прекрасная, побежала к царю:
      - Посмотри, царь, что у нас делается!
      Посмотрел царь и ахнул.
      А Елена Прекрасная и говорит:
      - Вели, батюшка, запрягать карету золоченую, поеду в золотой дворец с царевичем Петром венчаться. Вот и поехали они по золотому мосту. На мосту столбики точеные, колечки золоченые А на каждом столбике голубь с голубушкой сидят, друг дружке кланяются да и говорят:
      - Помнишь ли, голубушка, кто тебя спас?
      - Помню, голубок, - спас Иван-царевич.
      А около перил Иван-царевич стоит, золотые гвоздики приколачивает.
      Закричала Елена Прекрасная громким голосом:
      - Люди добрые! Задержите скорей коней быстрых. Не тот меня спас, кто рядом со мной сидит, а тот меня спас, кто у перильцев стоит!
      Взяла Ивана-царевича за руку, посадила с собой рядом, в золотой дворец повезла, тут они и свадьбу сыграли.
      Вернулись к царю, всю правду ему рассказали. Хотел было царь старших сыновей казнить, да Иван-царевич на радостях упросил их простить. Выдали за Петра-царевича царевну серебряного царства, за Василия-царевича медного. Был тут пир на весь мир! Вот и сказке конец.
      БЕЛАЯ УТОЧКА
      Один князь женился на прекрасной княжне и не успел еще на нее наглядеться, не успел с нею наговориться, не успел ее наслушаться, а уж надо было им расставаться, надо было ему ехать в дальний путь, покидать жену на чужих руках. Что делать! Говорят, век обнявшись не просидеть.
      Много плакала княгиня, много князь ее уговаривал, заповедовал не покидать высока терема, не ходить на беседу, с дурными людьми не ватажиться, худых речей не слушаться. Княгиня обещала все исполнить. Князь уехал; она заперлась в своем покое и не выходит.
      Долго ли, коротко ли, пришла к ней женщина, казалось - такая простая, сердечная!
      - Что, - говорит, - ты скучаешь? Хоть бы на Божий свет поглядела, хоть бы по саду прошлась, тоску размыкала.
      Долго княгиня отговаривалась, не хотела, наконец подумала: по саду походить не беда - и пошла. В саду разливалась ключевая хрустальная вода.
      - Что, - говорит женщина, - день такой жаркий, солнце палит, а водица студеная так и плещет, не искупаться ли нам здесь?
      - Нет, нет, не хочу! - А потом подумала: ведь искупаться не беда!
      Скинула сарафанчик и прыгнула в воду. Только окунулась, женщина ударила ее по спине.
      - Плыви ты, - говорит, - белою уточкой!
      И поплыла княгиня белою уточкой.
      Ведьма тотчас нарядилась в ее платье, убралась, намалевалась и села ожидать князя.
      Только щенок вякнул, колокольчик звякнул, она уж бежит навстречу, бросилась к князю, целует, милует. Он обрадовался, сам руки протянул и не распознал ее.
      А белая уточка нанесла яичек, вывела деточек: двух хороших, а третьего - заморышка; и деточки ее вышли - ребяточки.
      Она их вырастила, стали они по реченьке ходить, злату рыбку ловить, лоскутики собирать, кафтанчики сшивать, да выскакивать на бережок, да поглядывать на лужок.
      - Ох, не ходите туда, дети! - говорила мать. Дети не слушали; нынче поиграют на травке, завтра побегают по муравке, дальше, дальше - и забрались на княжий двор.
      Ведьма чутьем их узнала, зубами заскрипела. Вот она позвала деточек, накормила-напоила и спать уложила а там велела разложить огня, навесить котлы, наточить ножи.
      Легли два братца и заснули; а заморышка, чтоб не застудить, приказала им мать в пазушке носить, - заморышек-то и не спит, все слышит, все видит. Ночью пришла ведьма под дверь и спрашивает:
      - Спите вы, детки, иль нет?
      Заморышек отвечает:
      - Мы спим - не спим, думу думаем, что хотят нас всех порезати; огни кладут калиновые, котлы висят кипучие, ножи гочат булатные!
      - Не спят!
      Ведьма ушла, походила-походила, опять под дверь:
      - Спите, детки, или нет?
      Заморышек опять говорит то же:
      - Мы спим - не спим, думу думаем, что хотят нас всех порезати; огни кладут калиновые, котлы висят кипучие, ножи точат булатные!
      "Что же это все один голос?" - подумала ведьма, отворила потихоньку дверь, видит: оба брата спят крепким сном, тотчас обвела их мертвой рукой - и они померли.
      Поутру белая уточка зовет деток; детки нейдут. Зачуяло ее сердце, встрепенулась она и полетела на княжий двор.
      На княжьем дворе, белы как платочки, холодны как пласточки, лежали братцы рядышком.
      Кинулась она к ним, бросилась, крылышки распустила, деточек обхватила и материнским голосом завопила:
      - Кря, кря, мои деточки
      Кря, кря, голубяточки,
      Я нуждой вас выхаживала,
      Я слезой вас выпаивала,
      Темну ночь недосыпала,
      Сладок кус недоедала.
      - Жена, слышишь небывалое? Утка приговаривает.
      - Это тебе чудится! Велите утку со двора прогнать!
      Ее прогонят, она облетит да опять к деткам:
      - Кря, кря, мои деточки.
      Кря, кря, голубя-точки.
      Погубила вас ведьма старая,
      Ведьма старая, змея лютая,
      Змея лютая, подколодная.
      Отняла у вас отца родного,
      Отца родного - моего мужа,
      Потопила нас в быстрой реченьке,
      Обратила нас в белых уточек,
      А сама живет - величается.
      "Эге!" - подумал князь и закричал:
      - Поймайте мне белую уточку!
      Бросились все, а белая уточка летает и никому не дается; выбежал князь сам, она к нему на руки пала. Взял он ее за крылышко и говорит:
      - Стань белая береза у меня позади, а красная девица впереди!
      Белая береза вытянулась у него позади, а красная девица стала впереди, и в красной девице князь узнал свою молодую княгиню.
      Тотчас поймали сороку, подвязали ей два пузырька, велели в один набрать воды живящей, в другой - говорящей. Сорока слетала, принесла воды. Сбрызнули деток живящею водою - они встрепенулись, сбрызнули говорящею они заговорили.
      И стала у князя целая семья, и стали все жить-поживать, добро наживать, худо забывать.
      А ведьму привязали к лошадиному хвосту, размыкали по полю: где оторвалась нога - там стала кочерга; где рука - там грабли; где голова - там куст да колода. Налетели птицы - мясо поклевали, поднялися ветры - кости разметали, и не осталось от ней ни следа, ни памяти!
      КОРОЛЕВИЧ И ЕГО ДЯДЬКА
      Жил-был король, у него был сын-подросток. Королевич был всем хорош и лицом и нравом, да отец-то его плох: все его корысть мучила, как бы лишний барыш взять да побольше оброку сорвать. Увидел король раз старика с соболями, с куницами, с бобрами, с лисами:
      - Стой, старик! Откудова ты?
      - Родом из такой-то деревни, батюшка, а нынче служу у лешего.
      - А как вы зверей ловите?
      - Да леший наставит петли-лесы, зверь глуп - и попадет.
      - Ну, слушай, старик! Я тебя вином напою и денег дам: укажи мне, где лесы ставите?
      Старик соблазнился и указал. Король тотчас же велел лешего поймать и в железный столб заковать, а в его заповедных лесах свои лесы поделал. Вот сидит леший в железном столбе да в окошечко поглядывает, а тот столб в саду стоял. Вышел королевич с бабками, с мамками, с верными служанками погулять по саду, идет мимо столба, а леший кричит ему:
      - Королевское дитя! Выпусти меня: я тебе сам пригожусь.
      Пожалел королевич лешего:
      - Да как же я тебя выпущу?
      - А пойди к своей матери, улучи минуту, вытащи ключ у ней из кармана да меня и выпусти. Королевич так и сделал: вытащил ключ из кармана матери, прибежал в сад, сделал себе стрелку, положил на тугой лук и пустил ее далеко-далеко, а сам кричит, чтоб мамки и няньки ловили стрелу; мамки и няньки разбежались, в это время королевич отпер железный столб и высвободил лешего.
      Пошел леший рвать королевские лесы! Видит король, что звери больше не попадаются, осерчал и напустился на свою жену: зачем ключ давала, лешего выпускала? И созвал король бояр, генералов и думных людей, как они присудят: голову ли ей на плахе снять али в ссылку сослать?
      Плохо пришлось королевичу - жаль родную мать, и признался он отцу, что это его вина: вот так-то и так-то все дело было.
      Взгоревался король: что ему с сыном делать? Казнить нельзя. Присудили отпустить на все четыре стороны, на все ветры полуденные, на все вьюги зимние, на все вихри осенние; дали ему котомку и одного дядьку. Вышел королевич с дядькою в чистое поле. Шли они близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли и увидали колодезь. Говорит королевич дядьке:
      - Ступай за водою!
      - Нейду! - отвечает дядька.
      Пошли дальше, шли, шли - опять колодезь.
      - Ступай принеси воды! Мне пить хочется, - просит дядьку королевский сын в другой раз.
      - Нейду! - говорит дядька. Вот еще шли, шли - попадается третий колодезь, дядька опять нейдет, и пошел за водою сам королевич. Спустился в колодезь, а дядька захлопнул его крышкою и говорит:
      - Не выпущу! Будь ты слугой, а я - королевичем. Нечего делать, королевич согласился. Потом поменялись они платьями и отправились дальше. У Вот пришли они в иное государство, идут к царю во дворец - дядька впереди, а королевич позади.
      Стал дядька жить у того царя в гостях: и ест и пьет с ним за одним столом.
      Вот и говорит дядька царю:
      - Ваше царское величество! Возьмите моего слугу на кухню.
      Взяли королевича на кухню, заставляют его дрова носить, кастрюли чистить.
      Немного прошло времени - выучился королевич готовить кушанья лучше царских поваров.
      Узнал про то государь, полюбил его и стал дарить золотом. Поварам показалось обидно, и стали они искать случая, как бы извести его.
      Вот один раз сделал королевич пирог и поставил в печку, а повара добавили яду, взяли да и посыпали на пирог.
      Сел царь обедать, подают пирог; царь только было за нож взялся, как бежит главный повар:
      - Ваше величество! Не извольте кушать. И насказал на королевича много всякой напраслины.
      Царь не пожалел своей любимой собаки, отрезал кусок пирога и бросил наземь: собака съела да тут же издохла.
      Призвал государь королевича, закричал на него грозным голосом:
      - Как ты смел с отравой пирог изготовить, сейчас велю тебя казнить лютою казнью!
      - Знать не знаю, ведать не ведаю, ваше величество! - отвечает королевич. - Видно, поварам в обиду стало, что вы меня жалуете: нарочно меня под ответ подвели.
      Царь его помиловал, велел конюхом быть. Повел королевич коней на водопой, а навстречу ему леший:
      Здорово, королевский сын! Пойдем ко мне в гости!
      - Боюсь, кони разбегутся.
      - Ничего, пойдем!
      Изба тут же очутилась. У лешего три дочери; спрашивает он старшую:
      - А что ты присудишь королевскому сыну за то, что меня из железного столба выпустил?
      Дочь говорит:
      - Дам ему скатерть-самобранку.
      Вышел королевич от лешего с подарком, смотрит - кони все тут; развернул скатерть - чего хочешь, того просишь: явились и питье и еда!
      На другой день гонит он царских коней на водопои, а леший опять навстречу:
      - Пойдем ко мне в гости!
      Привел и спрашивает среднюю дочь:
      - А ты что королевскому сыну присудишь?
      - Я ему подарю зеркальце: что захочешь, все в зеркальце увидишь!
      На третий день опять попадается королевичу леший, ведет к себе в гости и спрашивает меньшую дочь:
      - А ты что королевскому сыну присудишь?
      - Я ему подарю дудочку: только к губам приложи, сейчас явятся и музыканты и песельники.
      Весело стало жить королевскому сыну: ест-пьет хорошо, все знает, все ведает, музыка целый день гремит. Чего лучше? А кони-то, кони-то! Чудо, да и только: и сыты, и статны, и на ногу резвы.
      Начал царь хвалиться своей любимой дочери, что послала ему судьба славного конюха. А прекрасная царевна и сама давным-давно конюха заприметила: да как и не заметить красной девице добра молодца! Любопытно стало царевне: отчего у нового конюха лошади и резвее и статнее, чем у всех других? "Дай, - думает, - пойду в его горницу, посмотрю, как он, бедняжка, поживает?"
      Улучила время, когда королевич на водопой коней погнал, пришла в его горницу, а как глянула в зеркальце - тотчас все смекнула и унесла с собой и скатертьсамобранку, и зеркальце, и дудочку.
      В это время случилась у царя беда: наступил на его царство семиглавый Идолище, просит себе царевну в замужество. "А если не выдадут, так и силой возьму!" - сказал он и расставил свое войско - тьму-тьмущую. Плохо пришлось царю: кликнул он клич по всему своему царству, сзывает князей и богатырей: кто из них победит Идолища семиглавого, тому обещает дать половину царства и вдобавок дочь в замужество. Вот собрались князья и богатыри, поехали сражаться против Идолища, отправился и дядька с царским войском. И наш конюх сел на кобылу сиву и потащился вслед за другими.
      Едет, а навстречу ему леший:
      - Куда ты, королевский сын?
      - Воевать.
      - Да на кляче далеко не уедешь! А еще конюх! Пойдем ко мне в гости!
      Привел в свою избу, зачерпнул ему ковш воды. Королевич выпил.
      - Много ль в себе силы чувствуешь? - спрашивает леший.
      - Да если б была палица в пятьдесят пудов, я б ее вверх подбросил да свою голову подставил, а удара и не почуял бы.
      Дал ему другой ковш выпить:
      - А теперь много ли силы?
      - Да если б была палица во сто пудов, я б ее выше облаков подбросил!
      Зачерпнул ему третий ковш:
      - А теперь какова твоя сила?
      - Да если бы утвердить столб от земли до неба, я бы всю вселенную повернул!
      Леший зачерпнул воды из другого чана и подал королевичу; королевич выпил - и поубавилось у него силы кабы на седьмую часть.
      После этого вывел его леший на крыльцо, свистнул молодецким посвистом; отколь ни взялся - вороной конь бежит, земля дрожит, из ноздрей пламя, из ушей дым столбом, из-под копыт искры сыплются. Прибежал к крыльцу и пал на коленки.
      - Вот тебе конь!
      Дал ему еще палицу-буявицу да плеть шелковую. Выехал королевич на своем вороном коне супротив рати неприятельской; смотрит, а дядька его на березу взлез, сидит да от страху трясется. Королевич стегнул его плеткою раз-другой и полетел на вражее воинство; много воинов мечом прирубил, еще больше конем притоптал, самому Идолищу семь голов снес.
      А царевна все это видела: не утерпела, чтоб не посмотреть в зеркальце, кому она достанется. Тотчас выехала навстречу, спрашивает королевича:
      - Чем себя поблагодарить велишь?
      - Поцелуй меня, красна девица!
      Царевна не устыдилася, прижала его к ретиву сердцу и громко-громко поцеловала, так что все войско услышало.
      Королевич ударил коня - и был таков! Вернулся домой и сидит в своей горенке, словно и на сражении не был, а дядька всем хвастает, всем рассказывает:
      - Это я был, я Идолище победил!
      Царь встретил его с большим почетом, сговорил за него свою дочь и задал великий пир.
      Только царевна не будь глупа - возьми да и скажись, что у ней головушка болит, ретивое щемит. Как быть, что делать нареченному зятю?
      - Батюшка, - говорит он царю, - дай мне корабль, я поеду за лекарствами для своей невесты, да прикажи и конюху со мною ехать: я ведь больно к нему привык!
      Царь послушался, дал ему корабль и конюха. Вот они и поехали; близко ли, далеко ли отплыли - дядька приказал сшить куль, посадить в него конюха и пустить в воду.
      Царевна глянула в зеркальце, видит - беда! Села в коляску - и поскорей к морю, а на берегу уж леший сидит да невод вяжет.
      - Мужичок! Помоги моему горю: злой дядька королевича утопил.
      - Изволь, красна девица! Вот и невод готов! Приложи-ка сама к нему белые ручки.
      Вот царевна запустила невод в глубокое море, вытащила королевича и повезла с собою, а дома все дочиста отцу рассказала.
      Сейчас веселым пирком да и за свадебку: у царя ни мед варить, ни вино курить - всего вдоволь! А дядька накупил разных снадобий и воротился назад: входит во дворец, а тут его и схватили. Свадьба королевича была веселая. И я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.
      ЖАР-ПТИЦА И ВАСИЛИСА-ЦАРЕВНА
      В некотором царстве, за тридевять земель - в тридесятом государстве жил-был сильный, могучий царь. И был у того царя стрелец-молодец, а у стрельца-молодца конь богатырский.
      Раз поехал стрелец на своем богатырском коне в лес поохотиться. Едет он дорогою, едет широкою - и наехал на золотое перо жар-птицы: как огонь перо светится!
      Говорит ему богатырский конь:
      - Не бери золотого пера. Возьмешь - горе узнаешь!
      И задумался добрый молодец - поднять перо али нет? Коли поднять да царю поднести, ведь он щедро наградит, а царская милость кому не дорога? Не послушался стрелец своего коня, поднял перо жар-птицы, привез и подносит царю в дар.
      - Спасибо! - говорит Царь. - Да уж коли ты достал перо жар-птицы, то достань мне и саму птицу. А не достанешь - мой меч, твоя голова с плеч!
      Стрелец залился горькими слезами и пошел к своему богатырскому коню.
      - О чем плачешь, хозяин?
      - Царь приказал жар-птицу добыть.
      - Я ж тебе говорил: не бери пера, горе узнаешь! Ну да не бойся, не печалься: это еще не беда, беда впереди! Ступай к царю, проси, чтоб к завтрашнему дню сто кулей отборной пшеницы было по всему чистому полю разбросано.
      Царь приказал разбросать по чистому полю сто кулей отборной пшеницы.
      На другой день на заре поехал стрелец-молодец на то поле, пустил коня по воле гулять, а сам за дерево спрятался.
      Вдруг зашумел лес, поднялись волны на море - летит жар-птица. Прилетела, спустилась наземь и стала клевать пшеницу. Богатырский конь подошел к жар-птице, наступил на ее крыло копытом и крепко к земле прижал, а стрелец-молодец выскочил из-за дерева, подбежал, связал жар-птицу веревками, сел на коня и поскакал во дворец.
      Приносит царю жар-птицу. Царь увидал, обрадовался, поблагодарил стрельца за службу, жаловал его чином и тут же задал ему другую задачу:
      - Коли ты сумел достать жар-птицу, так достань же мне невесту: за тридевять земель, на самом краю света, где восходит красное солнышко, есть Василисацаревна - ее-то мне и надобно. Достанешь - златомсеребром награжу, а не достанешь - то мой меч, твоя голова с плеч!
      Залился стрелец горькими слезами, пошел к своему богатырскому коню.
      - О чем плачешь, хозяин? - спрашивает конь.
      - Царь приказал добыть ему Василису-царевну.
      - Не плачь, не тужи. Это еще не беда, беда впереди! Ступай к царю, попроси палатку с золотою маковкой да разных припасов и напитков на дорогу. Царь дал ему и припасов, и напитков, и палатку с золотой маковкой. Стрелец-молодец сел на своего богатырского коня и поехал за тридевять земель. Долго ли, коротко ли, приезжает он на край света, где красное солнышко из синего моря восходит. Смотрит, а по морю плывет Василиса-царевна в серебряной лодочке, золотым веслом гребет.
      Стрелец-молодец пустил своего коня в зеленых лугах гулять, свежую травку щипать, а сам разбил палатку с золотою маковкою, расставил разные кушанья и напитки, сел в палатке - угощается, Василисы-царевны дожидается.
      А Василиса-царевна усмотрела золотую маковку, приплыла к берегу, вышла из лодочки и любуется на палатку.
      - Здравствуй, Василиса-царевна! - говорит стрелец. - Милости просим хлеба-соли откушать, заморских вин испробовать.
      Василиса-царевна вошла в палатку. Начали они есть-пить, веселиться. Выпила царевна стакан заморского вина, захмелела и крепким сном заснула. Стрелец-молодец крикнул своему богатырскому коню, конь в один миг прибежал. Тотчас снимает стрелец палатку с золотой маковкою, садится на богатырского коня, берет с собою сонную Василису-царевну и пускается в путь-дорогу, словно стрела из лука. Приехал к царю. Тот увидал Василису-царевну, сильно обрадовался, поблагодарил Стрельца за верную службу, наградил его казною великою и пожаловал большим чином.
      Василиса-царевна проснулась, узнала, что она далеко-далеко от синего моря, стала плакать, тосковать, совсем с лица переменилась; сколько царь ни уговаривал - все напрасно.
      Вот задумал царь на ней жениться, а она и говорит:
      - Пусть тот, кто меня сюда привез, поедет к синему морю, посреди того моря лежит большой камень, под тем камнем спрятано мое подвенечное платье - без того платья замуж не пойду!
      Царь тотчас за стрельцом-молодцом:
      - Поезжай скорее на край света, где красное солнышко восходит. Там на синем море лежит большой камень, а под камнем спрятано подвенечное платье Василисы-царевны. Достань это платье и привези сюда - пришла пора свадьбу играть! Достанешь - больше прежнего награжу, а не достанешь - то мой меч, твоя голова с плеч!
      Залился стрелец горькими слезами, подошел к своему богатырскому коню. "Вот когда, - думает, - не миновать смерти!"
      - О чем плачешь, хозяин? - спрашивает конь.
      - Царь велел со дна моря достать подвенечное платье Василисы-царевны.
      - А что говорил я тебе: не бери золотого пера, горе наживешь! Ну да не бойся: это еще не беда, беда впереди! Садись на меня, да поедем к синему морю. Долго ли, коротко ли, приехал стрелец-молодец на край света и остановился у самого моря. Богатырский конь увидел, что большущий морской рак по песку ползет, и наступил ему на шейку своим тяжелым копытом. Взмолился морской рак:
      - Не губи меня, оставь мне жизнь! Что тебе нужно, все сделаю.
      Отвечал ему конь:
      - Посреди синего моря лежит большой камень, под тем камнем спрятано подвенечное платье Василисы-царевны; достань это платье!
      Рак крикнул громким голосом на все синее море. Тотчас море всколыхнулось, и сползлись со всех сторон на берег раки большие и малые тьма-тьмущая! Старший рак отдал им приказание, бросились они в воду и через час времени вытащили со дна моря, изпод великого камня, подвенечное платье Василисы-царевны.
      Приезжает стрелец-молодец к царю, привозит царевнино платье, а Василиса-царевна опять заупрямилась:
      - Не пойду, - говорит царю, - за тебя замуж, пока не велишь ты стрельцу-молодцу в горячей воде искупаться.
      Царь приказал налить чугунный котел воды, вскипятить как можно горячей воды да в тот кипяток стрельца бросить. Вот все готово, вода кипит, брызги так и летят. Привели бедного стрельца.
      "Вот беда, так беда! - думает он. - Ах, зачем я брал золотое перо жар-птицы! Зачем коня не послушался?"
      Вспомнил про своего богатырского коня и говорит царю:
      - Царь-государь! Позволь перед смертью пойти с конем попрощаться.
      - Хорошо, ступай прощайся!
      Пришел стрелец к своему богатырскому коню и слезно плачет.
      - О чем плачешь, хозяин?
      - Царь велел в кипятке искупаться.
      - Не бойся, не плачь, жив будешь! - сказал ему конь и наскоро заговорил стрельца, чтобы кипяток не повредил его белому телу.
      Вернулся стрелец из конюшни; тотчас подхватили его рабочие люди - и прямо в котел. Он раз-другой окунулся, выскочил из котла - и сделался таким красавцем, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Царь увидал, что он таким красавцем сделался, захотел и сам искупаться, полез сдуру в воду и в ту ж минуту сварился.
      Царя схоронили, а на его место выбрали стрельцамолодца. Женился он на Василисе-царевне и жил с нею долгие лета в любви и согласии.
      ВЕДЬМА И СОЛНЦЕВА СЕСТРА
      В некотором царстве, далеком государстве жилбыл царь с царицей, у них был сын Иван-царевич, с роду немой. Было ему лет двенадцать, и пошел он раз в конюшню к любимому своему конюху. Конюх этот сказывал ему всегда сказки, и теперь Иван-царевич пришел послушать от него сказочки, да не то услышал.
      - Иван-царевич! - сказал конюх. - У твоей матери скоро родится дочь, а тебе сестра; будет она страшная ведьма, съест и отца, и мать, и всех подначальных людей; так ступай, попроси у отца что ни есть наилучшего коня - будто покататься, и поезжай отсюда куда глаза глядят, коли хочешь от беды избавиться.
      Иван-царевич прибежал к отцу и с роду впервой заговорил с ним; царь так этому возрадовался, что не стал и спрашивать: зачем ему добрый конь надобен? Тотчас приказал что ни есть наилучшего коня из своих табунов оседлать для царевича. Иван-царевич сел и поехал куда глаза глядят.
      Долго-долго он ехал; наезжает на двух старых швей и просит, чтоб они взяли его с собой жить. Старухи сказали:
      - Мы бы рады тебя взять, Иван-царевич, да нам уж немного жить. Вот доломаем сундук иголок да изошьем сундук ниток - тотчас и смерть придет!
      Иван-царевич заплакал и поехал дальше. Долго-долго ехал; подъезжает к Вертодубу и просит:
      - Прими меня к себе!
      - Рад бы тебя принять, Иван-царевич, да мне жить остается немного. Вот как повыдерну все эти дубы с кореньями - тотчас и смерть моя!
      Пуще прежнего заплакал царевич и поехал все дальше да дальше. Подъезжает к Вертогору, стал его просить, а он в ответ:
      - Рад бы принять тебя, Иван-царевич, да мне самому жить немного. Видишь, поставлен я горы ворочать; как справлюсь с этими последними - тут и смерть моя!
      Залился Иван-царевич горькими слезами и поехал еще дальше.
      Долго-долго ехал; приезжает наконец к Солнцевой сестрице. Она его приняла к себе, кормила-поила, как за родным сыном ходила. Хорошо было жить царевичу, а все нет-нет да и сгрустнется: захочется узнать, что в родном дому деется. Взойдет, бывало, на высокую гору, посмотрит на свой дворец и видит, что все съедено, только стены осталися! Вздохнет и заплачет. Раз этак посмотрел да поплакал - воротился, а Солнцева сестра спрашивает:
      - Отчего ты, Иван-царевич, нонче заплаканный?
      Он говорит:
      - Ветром в глаза надуло. В другой раз опять то же; Солнцева сестра взяла да и запретила ветру дуть.
      И в третий раз воротился Иван-царевич заплаканный; да уж делать нечего - пришлось во всем признаться, и стал он просить Солнцеву сестрицу, чтоб отпустила его, добра молодца, на родину понаведаться. Она его не пускает, а он ее упрашивает; наконец упросил-таки, отпустила его на родину понаведаться и дала ему на дорогу щетку, гребенку да два моложавых яблочка: какой бы ни был стар человек, а съест яблочко - вмиг помолодеет!
      Приехал Иван-царевич к Вертогору, всего одна гора осталась; он взял свою щетку и бросил во чисто поле: откуда ни взялись - вдруг выросли из земли высокие-высокие горы, верхушками в небо упираются, и сколько тут их - видимо-невидимо! Вертогор обрадовался и весело принялся за работу.
      Долго ли, коротко ли - приехал Иван-царевич к Вертодубу, всего три дуба осталося; он взял гребенку и кинул во чисто поле: откуда что вдруг зашумели, поднялись из земли густые дубовые леса, дерево дерева толще! Вертодуб обрадовался, благодарствовал царевичу и пошел столетние дубы выворачивать. Долго ли, коротко ли - поехал Иван-царевич к старухам, дал им по яблочку; они съели, вмиг помолодели и подарили ему платочек; как махнешь платочком - станет позади целое озеро!