- Заходи.
      В дом ввалился небритый, голодный Карипбаев. Как только он отставил в угол ружье и бросил на стол револьвер, раздался окрик: "Руки вверх! Сопротивление бессмысленно!" Остальное было делом нескольких минут.
      Но не всегда бывало так гладко.
      При задержании другого преступника - Жумагулова, в совхозе им. Пушкина пришлось действовать быстро и без подготовки. Это был дерзкий, хитрый и осторожный враг.
      Честные граждане дали знать Касыму, где скрывается Жумагулов. Группа милиционеров внезапно ворвалась в дом, но бандит успел схватить ружье и готов был выстрелить в упор. Касым ногой ударил по стволу, и заряд пришелся в потолок. Опоздай Касым на долю секунды - и трагедии бы не избежать.
      * * *
      Что может быть почетнее и благороднее борьбы за человеческое счастье? А чтобы это счастье было полным, стоит днем и ночью на посту милиционер. И как бы порой ни поругивали его за излишнюю, по мнению некоторых, придирчивость, в трудную минуту все-таки обращаются к нему - милиционеру. Он, не раздумывая, пренебрегая личной безопасностью, бросится выручать из беды незнакомого человека.
      Случилось это в мае 1963 года. Младший лейтенант милиции Федор Туркин, работавший старшим оперуполномоченным уголовного розыска Павлодарского городского отдела милиции, приехал по делам службы в столицу нашей республики. Ему казалось, что лучше этого города нет на свете. Утопающие в зелени дома, переливающиеся на солнце радугой фонтаны, чистота улиц, клумбы цветов.
      Проходя мимо театра юного зрителя, что на улице Калинина, он увидел двух пьяных, которые громко ругались, приставали к прохожим. В Федоре все содрогнулось. Как смеют эти хулиганы поганить такую красоту? И что удивительно: здоровые, сильные мужчины проходят мимо, делая вид, что ничего не замечают. Федор сделал хулиганам замечание и потребовал прекратить безобразия.
      В ответ раздались площадная брань и угрозы.
      - Ковыляй, парень, пока ходули целы, - выдохнул один из хулиганов.
      Тогда Туркин предъявил удостоверение личности и предложил им следовать в отдел милиции.
      У хулиганов мгновенно пропала охота куражиться, и они, как побитые псы, трусливо бросились бежать. Но от Федора уйти трудно. Он быстро настиг одного и задержал скулящего парня. Тот извивался, пытаясь вырваться, и неожиданно ударил Туркина ножом. Удар пришелся в сонную артерию и оказался смертельным.
      Там, где обычный гражданин может пройти мимо, не замечая правонарушения или не желая его заметить, работник милиции не имеет права быть равнодушным. Этого ему не позволяют присяга и совесть советского человека, призванного на борьбу со всякой нечистью. Он должен предотвратить беду и делает это, не задумываясь.
      ...Растет и хорошеет с каждым днем Караганда. Строятся новые проспекты, улицы, дворцы, микрорайоны, заводы, шахты.
      Рядом с привычными и известными всем названиями улиц встречаются улицы Григория Красюкова, Павла Резника, Еркена Ахметова, Каирбека Кожакова, Никанора Бутенко. Кто они? Писатели, космонавты или государственные деятели? Нет. Они работники милиции. Их именами благодарные карагандинцы назвали улицы своего прекрасного города...
      Шумно и весело празднуют шахтеры Первомай. Они умеют хорошо поработать и весело отдыхать. Первомай 1957 года выдался ясным, теплым, ласковым. Вечерняя Караганда была расцвечена огнями и транспарантами, улицы светлы, как танцевальные залы.
      Однако есть люди, которые, словно мокрицы или тараканы, любят узкие щели и темные углы. О них всегда помнил младший сержант Каирбек Кожаков. Он внимательно осматривал свой участок. Особенно беспокоил его рынок. Именно сюда стекались по ночам пьяницы, хулиганы и прочий сброд.
      Едва завернув к рынку, Кожаков увидел, как трое здоровенных парней сбили с ног пожилого человека и торопливо обшарили его карманы. Увидев милиционера, грабители бросились бежать. Потерпевший указал на одного из убегавших, который сбил его с ног.
      Каирбек погнался за ним. Верзила петлял между базарных киосков, ларьков и повозок, стараясь уйти. Но милиционер был выносливее. Широкая спина грабителя была уже близко. Вот он свернул за угол киоска и понял - не уйти. Тогда преступник выхватил нож, и, как только сержант выскочил из-за угла, ударил его в грудь. Каирбек обхватил бандита и навалился на него всем телом. Когда подоспели товарищи, сердце отважного милиционера уже перестало биться, а руки крепко держали преступника.
      С воинскими почестями похоронили героя, а исполком Карагандинского городского Совета депутатов трудящихся назвал именем Каирбека Кожакова один из переулков. Пусть помнят его люди, он заслужил эту благодарную память своей короткой, но яркой жизнью.
      ...В холодную ноябрьскую ночь 1959 года Еркен Ахметов возвращался домой после дежурства. Жил он в старом городе. Шагал степенной походкой, зорко всматриваясь в темноту. Вот он поравнялся с домом No 95, что на Линейном проезде. Вдруг из окна этого дома выскочил человек. Вслед за ним выскочил другой, и оба побежали к трамвайной остановке.
      Еркен быстро пересек улицу и вышел им наперерез. Столкнулись лицом к лицу.
      - Пойдете со мной в милицию! - строго приказал Ахметов.
      - Ладно, старшина, не шуми. Возьми четвертную и отваливай.
      Еркена словно огнем обожгло.
      - А ну, руки вверх и марш вперед! - скомандовал Еркен.
      Преступники бросились наутек, старшина - за ними. Он знал, что грабители скоро выдохнутся, он это чувствовал. Но вдруг один из них метнулся в сторону, присел за небольшой заборчик, и тотчас оттуда раздался выстрел из обреза. Картечь ударила в грудь.
      - Не уйдете, гады! - успел крикнуть Еркен, но второй выстрел был сделан в упор...
      Мы помним Еркена Ахметова как отважного бойца. Помните его и вы, жители бывшего переулка Паркового, а ныне переулка имени Еркена Ахметова. Он сложил свою голову и за ваше счастье.
      Защищая трудящихся, отдал свою молодую жизнь сержант милиции Никанор Захарович Бутенко.
      Погиб в июне 1961 года, спасая тонущих, сержант милиции Григорий Красюков. Вечная им память и слава!
      * * *
      Тяжело терять родных и друзей во время войны. Но еще тяжелее терять их в мирное время. Терять, когда не гремят пушки, когда человек идет на службу и не возвращается домой потому, что где-то кто-то кого-то недовоспитал... Как объяснить это детям погибшего?
      Работу милиции часто сравнивают с работой скорой медицинской помощи. Действительно, в работе этих служб есть общее - они приходят на помощь попавшему в беду человеку. Нередко к месту происшествия едут две машины одна милицейская, другая с красным крестом. Даже вызов их по телефону близок - "02" и "03".
      Мальчишки чаще всего хотят быть летчиками, моряками, инженерами, космонавтами. А вот Бекмурат Эльмуратов с детства восхищался смелостью и отвагой милиционеров и решил после службы в армии прийти в милицию. Службу начал рядовым. А сейчас младший лейтенант - участковый инспектор Ленгерского РОВД.
      Большой и беспокойный это участок - восточная часть Ленгера. По вечерам у магазинов собираются любители "сообразить на троих". Нередко в этих компаниях возникают потасовки. Участковый давно понял, что одному здесь не справиться, просто физически невозможно везде успеть. Он оживил работу дружины, подобрал себе участковых инспекторов на общественных началах.
      Участок свой он изучил досконально и многих жителей знает не только в лицо, но и по имени. Любое правонарушение ему становится известным через считанные часы, и он со своими добровольными помощниками немедленно принимает меры.
      В октябре 1970 года обворовали столовую No 6. Подозрение пало на Ушкина и Ахметгалиева. Эльмуратов решил проверить через дружинников, где находились подозреваемые в момент кражи. Выяснилось, что обоих в это время видели у столовой. Преступники сознались. Однако участковый чувствовал, что не все рассказывают эти забулдыги и пьяницы. До этого кто-то взломал два ларька. Снова сбор улик, допросы, доказательства, и в результате выяснилось, что и это совершили они.
      Разумеется, в милиции не только ловят убийц, воров, хулиганов. Круг ее обязанностей значительно шире.
      Вот взять хотя бы работу паспортной службы.
      Обязанности ее сотрудников трудны и многогранны. Порой случается так, что буквально не за что, как говорят, зацепиться.
      Война исковеркала не только пути-дороги людские, но и их судьбы, фамилии, имена. Иногда молодой человек присылает письмо и просит найти родителей, которых он потерял во время войны. О них он знает лишь то, что папу звали папой, а маму - мамой, и что у них была бабушка Вера, а возле дома росло большое дерево. Конечно, разыскать родных по этим данным невозможно. И вот тогда начинается уточнение деталей, которые могли бы навести на нужный след. Иногда это тянется годы - и в результате встречаются родные, но совсем незнакомые люди. Работник паспортной службы с удовольствием пишет на папке: "Дело окончено" и с некоторой грустью расстается с людьми, которые ему стали тоже немного родными, потому что он иногда знает гораздо больше, чем сами они о себе.
      Давно работает в паспортном отделе УВД Джамбулского облисполкома капитан милиции Изосин Иван Кириллович. Около 30 лет он отдал трудной милицейской службе. Но по-прежнему принимает близко к сердцу тревогу любого, кто к нему обращается. Он - отец троих детей всегда с особым вниманием относится к делу, когда речь идет о розыске потерявшихся в годы войны детей. Во многих семьях города Джамбула его принимают как близкого родственника.
      В 1940 году семья Кондратенко* - Николай и Анна с сыном из далекой Сибири приехала на запад страны, в город Луцк. Здесь, вблизи государственной границы, уже чувствовалось дыхание войны.
      ______________
      * Фамилии изменены.
      1941 год ворвался в нашу страну дымом, грохотом металла, стонами и горькими слезами. Анна попрощалась со своим Николаем навсегда, а вскоре родила еще одного сына - Володю.
      Вскоре фашисты оккупировали Луцк. Жизнь стала невыносимой: двое малышей на руках, голод, преследования. Ночи напролет плакала горючими слезами молодая солдатка. Малышу не хватало молока. Да и откуда ему быть, когда сутками во рту не было ни крошки хлеба. И тогда Анна решила отдать на время Володю в бездетную семью иностранных подданых Рудницких. Воспитатели привязались к малышу и считали его своим сыном. Но мать не давала согласия на его усыновление, хотя была беспредельно благодарна Рудницким за то, что не дали погибнуть ее сыну.
      ...Война шла к концу, и Мария Рудницкая решила не отдавать Володю. Весной 1945 года она тайно от Анны увезла его за границу и оставила у своей матери. Возвратившись в Луцк, она заявила, что мальчик будет пока там, так как он якобы тяжело заболел.
      Анна почувствовала неладное. Сердце говорило, что у нее отнимают сына. Она стала требовать вернуть ей мальчика, запрашивала через дипломатические органы, плакала, настаивала. Однако Рудницкие исчезли.
      Прошло долгих семь лет. Годы терзаний и надежд.
      И вот в 1952 году Анну пригласили в отдел милиции города Луцка. Сотрудник милиции осторожно спросил, не ждет ли она какого-либо сообщения, и потом, извиняясь, что ему приходится сообщать неприятную весть, передал Анне свидетельство о смерти Володи, выданное в городе, где проживала мать Марии Рудницкой. Осторожно, будто что-то опасное, взяла казенную бумагу и с ее губ сорвался отчаянный крик: "Нет! Неправда! Он жив! - и бросила на стол страшную бумагу. - Ну скажите, что это ошибка. Ведь ошибка, да?"
      Тогда для убедительности ей показали небольшую фотографию, на которой сын Володя был сфотографирован мертвым в гробу. В изголовье тускло горят три свечи. Что-то заслонило Анне глаза, а потом все погрузилось в темноту. Уже дома врачи привели ее в чувство.
      Анна решила уехать из Луцка. Все ей здесь напоминало о муже, о сыне. Уехать куда-нибудь, только подальше от этого города.
      И вот она в Казахстане, в городе Джамбуле. Идут годы, а сердечная рана не заживает. Подолгу сидит Анна над фотографией и кажется ей - жив ее сын. А он, действительно, как живой лежит в гробу.
      Не верит материнское сердце фотографии, не верит казенным бумагам. И снова она в милиции с просьбой разыскать ее сына.
      Розыск был поручен Ивану Кирилловичу.
      Надо сказать, что надежды найти сына Анны не было никакой. Интуиция матери - и только. А налицо свидетельство о смерти, выданное по форме, и в довершение всего фотография мертвого Володи. А что это Володя, а не кто-либо другой, заявительница не сомневалась. Да, это мой Володя, говорила она, но он живой.
      И снова долгая переписка. Уточнялись даты, место и много, много других подробностей. Письма в посольство и ответы, то обнадеживающие, то повторяющие сообщение ЗАГСа.
      Но капитан милиции Изосин упрямо вел розыск. Ему нельзя было останавливаться на полпути. Надо было найти Володю или подтвердит, что искать некого...
      В 1962 году из соседней с нами страны в Советский Союз приехал Рудницкий Владимир Дмитриевич. Двадцатилетний иностранец и не подозревал, что он не Рудницкий и не Дмитриевич, а Кондратенко Владимир Николаевич гражданин Союза Советских Социалистических Республик.
      Прошло немного времени, и Владимир встретился с родной матерью. А капитан милиции Изосин написал на папке, что дело закончено.
      А как же фотография, свидетельство о смерти? - спросите вы.
      Не умирал Володя. В гроб он был положен живой, а свидетельство о смерти сфальсифицировано. Но чтобы "воскресить" неумершего Володю, потребовалось несколько лет.
      В.ПУТИНЦЕВ,
      полковник милиции
      ЗАЗУБРИНЫ НА ТОПОРЕ
      Совещание оперативных работников станции Джамбул было коротким. Начальник линейного отделения подполковник Лещенко сообщил собравшимся:
      - На нашем участке дороги появился активно действующий преступник, а скорее всего - группа преступников. Уже зарегистрировано два случая хищения грузов. На станциях Джамбул и Тюлькубас в составах товарных поездов нечетного отправления обнаружены контейнеры с прорубленными стенками. Это значит: кражи совершены где-то до станции Джамбул.
      Все понимали что обнаружить преступников непросто: пока удастся установить участок, где совершено хищение, - а он может оказаться и на весьма значительном расстоянии от станции Джамбул, - воры успеют замести следы, и задача осложнится.
      Один за другим высказывались офицеры, и постепенно составился четкий оперативный план. Немалая роль в плане отводилась общественности: по предложению майора Жукова, работающего в уголовном розыске уже более двадцати лет, решили привлечь к поискам бригадмильцев на станциях перед Джамбулом, а также обратиться к партийным и профсоюзным организациям.
      Одна из таких станций - Акыр-Тюбе; она расположена почти на середине участка железной дороги Луговая - Джамбул. Здесь останавливаются пассажирские и товарные поезда. С обеих сторон от путей разбросаны дома заметно выросшего за последние годы поселка. Теперь в нем живут не только железнодорожники.
      Как известно, ни один поселок не обходится без базара. Есть он и в Акыр-Тюбе, обычно немноголюдный: торгуют мясом, картофелем, овощами.
      Когда солнце поднялось над крышами домов, на базар пришел железнодорожник Шайхутдинов. Обойдя овощной ряд, он остановился у воза с картофелем. Договорился о цене, развернул мешок. Сзади раздался голос:
      - Калоши! Кому калоши?
      Шайхутдинов обернулся. Мимо шел невысокого роста молодой человек. В руках он держал пару новых остроносых калош.
      "Прорублены стенки контейнеров, похищены азиатские калоши и диагональ защитного цвета", - вспомнились железнодорожнику слова офицера, проводившего вчера беседу в профсоюзной организации. Шайхутдинов ближайшим путем направился к станции. В помещении линейного поста милиции он увидел за столом сержанта Гусева.
      - На базаре парень продает калоши. Не из тех ли...
      Через несколько минут продавец калош был задержан. Им оказался тракторист Павел Питулей. Сержант оформил соответствующие документы и по телефону доложил руководству.
      В полдень Шайхутдинов сидел дома, обедал, терпеливо выслушивая назидания жены:
      - Все, кто утром на базаре был, купили хорошей картошки. А ты? Кто ее теперь тебе привезет?..
      Да, действительно, картофеля на рынке уже не было. Но Шайхутдинов успокоил жену: ничего, иногда колхозники приезжают с опозданием.
      Отдохнув немного, он снова пришел на рынок. Картофеля не было. Шайхутдинов достал из кармана папиросу, вздохнул, подумав о том, что ждет его дома, если не удастся купить этой злополучной картошки. Подошел старик в лисьем малахае.
      - Сулейман Хусаинов, что живет у школы, - заговорил старик скрипучим голосом, - вчера купил тут калоши. Самая хорошая обувь для старого человека. Вот я тоже пришел...
      - А у кого он купил?
      - Не спрашивал.
      Внимание Шайхутдинова привлекла женщина в коричневом пальто и пуховой шали, продававшая какую-то ткань. Время от времени она оглядывалась по сторонам, держа в руках отрез диагонали.
      - Сколько стоит отрез? - неожиданно спросил Шайхутдинов.
      - Не продаю, сама купила.
      Как же так: то продавала, а то вдруг - сама купила?.. Странно. Здесь что-то не так. Женщину надо было задержать. Но кто это сделает? На станции один сержант, он сейчас занят...
      И Шайхутдинов решил сам отвести ее в милицию. Женщина идти не хотела, сквернословила, однако это не помогло.
      - Кизюнова, Зоя Григорьевна, - ответила задержанная на вопрос Гусева.
      - Где взяли диагональ?
      - На базаре купила. Мужу на костюм.
      - Вы работаете?
      - Домохозяйка.
      - А ваш муж?
      - Он сейчас тоже не работает.
      - Откуда же у вас деньги на покупку?
      - Сбережения были...
      - Придется написать объяснение.
      Хмуря накрашенные брови и покусывая кончик карандаша, Кизюнова написала: "Мануфактуру, три метра, купила с рук на базаре. Диагональ зеленого цвета, двойная. У него еще осталось; какое количество - не знаю. Он накрыл тряпкой. Человек, у которого купила материю, низкого роста, плотный, нос горбом, на чечена похож".
      - Опознать его можете?
      - Могу.
      * * *
      По распоряжению подполковника Лещенко капитан Ковалев и младший сержант Слободянников выехали со станции первым же отходящим поездом. В Акыр-Тюбе они приехали вечером.
      Выслушав сержанта, Ковалев и Слободянников приступили к допросу тракториста. Павел Питулей недолго защищал свои показания. Запутавшись в ответах, он безнадежно махнул рукой и сказал:
      - Калоши мне дал Пашка Безродный, наш тракторист. Просил продать. Выпить, говорит, надо.
      В полночь Ковалев и Слободянников вышли из помещения линейного поста милиции. Пахнуло сыростью; было так темно, что они с трудом различали друг друга. Под ногами то и дело хлюпала вода.
      Поселок спал. Даже лая собак не было слышно. Только изредка тишину нарушали пронзительные гудки тепловозов. Подсвечивая карманным фонариком, отыскали дом, в котором жил Павел Безродный с матерью. Все жильцы, похоже, спали. Разбудив в двух квартирах соседей Безродных и пригласив их понятыми, постучались к трактористу. Ответа не было. Постучали сильнее.
      - Кто там? - послышался сонный женский голос.
      Ковалев назвался. Дверь отворилась. Средних лет женщина, мать Безродного, испуганно моргая глазами, торопливо завязывала пояс халата. Павел спал на кровати, от него сильно несло спиртным.
      Ни калош, ни диагонали в квартире Безродных не оказалось. Но Ковалев не торопился уходить. Он еще раз осмотрел комнату и одежду тракториста, а потом вышел в коридор. Там стояли ведра, корыто, тазы и другие предметы домашнего обихода. Капитан внимательно пригляделся к каждой вещи. Под скамейкой он увидел топор.
      - Чей топор?
      - Их топор, Безродных, - ответила соседка-понятая. - Хороший был. Я им дрова рубила. На днях его Пашка чем-то затупил.
      Топор заинтересовал капитана. Ковалев вернулся в комнату, оформил протокол, разбудил тракториста и приказал одеться. В линейный пост пришли утром. Сразу начался допрос.
      - Да, я отдал калоши Пашке Питулею. Просил продать. Выпить захотелось, а денег не было, - пояснил Безродный.
      - Где взял калоши?
      - На базаре, у чечена купил.
      - Сможешь его опознать?
      - Смогу.
      Потом Ковалев допросил Кизюнову. Она повторила то, что рассказала сержанту.
      Ничего не оставалось, как проверить утверждения задержанных.
      Почти весь день ходили по базару и улицам поселка работники милиции. Побывали в МТС, на станции, в магазине и других местах, но человека, который их интересовал, не встретили. Расследование зашло в тупик - улик было недостаточно. Задержанных и соответствующие документы доставили в Джамбул.
      Подполковник Лещенко вызвал лейтенанта Байнамаева, молодого, но уже хорошо зарекомендовавшего себя следователя.
      - Вам поручается расследование хищения калош и диагонали, - сказал он.
      Байнамаев ознакомился с материалами. Профессиональное чутье подсказывало ему, что Питулей и Безродных рассказали не все. Он вызвал на допрос Питулея.
      - Кто первый пришел на базар: вы или Безродный?
      - Безродный.
      - Он продавал калоши?
      - Нет.
      - Почему Безродный сам не стал продавать калоши, а попросил вас?
      - Не знаю.
      - А вы его об этом не спрашивали?
      Допрашиваемый молчал, глядя на носки своих сапог. Подумав, он попытался объяснить поведение Безродного, но запутался и заявил:
      - Он сказал, что калоши "темные"...
      Следователь вызвал Безродного.
      - Вы подтверждаете свои показания? - спросил Байнамаев, обращаясь к Питулею.
      - Да, Безродный сказал мне, что калоши "темные", это значит - краденые.
      - Врет он, - вспыхнул Безродный. - Этого я не говорил.
      Ничего больше добиться от Безродного не удалось.
      Отправив задержанных, следователь задумался. Безродный не подтвердил показаний Питулея, а уличить во лжи ни того, ни другого невозможно, хотя один из них, скорее всего Безродный, врет. Как заставить его говорить правду? Нужны улики. А где их взять? Возможно, что-нибудь подскажут щепки и обломки досок, найденные около пробитых контейнеров...
      Байнамаев склонился над столом, где лежали все относящиеся к этому делу вещи, в том числе и топор, изъятый у Безродного. Тщательно рассматривал он лезвие топора и следы разруба на щепках и шалевках, потом сделал топором пробный затес и сравнил с имевшимися. Отдельные особенности совпали, но были и совсем другие. Нет, по таким признакам экспертиза точного заключения не даст - только предположительное, а это улика спорная.
      Байнамаев снова склонился над столом. На этот раз он обратил внимание на бурое пятно на обухе топора. Сейчас же возникла догадка.
      На следующий день перед старшим следователем лежало заключение эксперта: на обухе изъятого топора остались следы той самой краски, которой были окрашены доски одного из прорубленных контейнеров. А в деле имелась справка о том, что контейнер с диагональю после недавнего ремонта был покрашен.
      Опять допрос. Теперь Безродный сидит с опущенными плечами и хмуро смотрит в одну точку. Выводы эксперта опровергнуть невозможно.
      - Ладно, пишите. Калоши и диагональ я украл, - выдавил допрашиваемый. Контейнер рубил топором.
      - Кто принимал участие в хищении?
      - Я был один.
      - Во что сложили двадцать пять пар похищенных калош?
      - В мешок.
      - Где его взяли?
      - Дома.
      - Ваша мать говорила, что из дома вы ничего не брали.
      - Она забыла.
      Поскрипывало перо. "Мешок он брал где-то в другом месте, - думал следователь, заполняя бланк протокола допроса. - Но не хочет назвать это место. Стало быть, есть какая-то причина. А возможно, с ним были соучастники и мешок принадлежит одному из них. Да, могло быть и так. Эту версию надо проверить".
      - Как были уложены в контейнерах тюки диагонали и коробки с калошами?
      Допрашиваемый ответил. Когда Безродный подписал протокол допроса, Байнамаев достал снимки поврежденных контейнеров. На двух из них хорошо было видно, как уложены коробки с калошами и тюки диагонали.
      - Да, диагональ из контейнера доставали вы, - заговорил следователь. Потому что знаете порядок укладки тюков. А вот коробки с калошами доставал кто-то другой. Если бы вы доставали их, то знали бы, как они уложены. Смотрите: коробки лежат не так, как вы только что говорили.
      Безродный закусил губу.
      - Кто доставал коробки с калошами из контейнера? - повторил вопрос Байнамаев.
      - Ванька Винников.
      - В чей мешок сложили калоши?
      - Мешок взяли у Антанаса Забуленаса.
      Выяснилось, что хищение совершили Безродный, Забуленас и Винников, а реализацией краденого занималась Кизюнова.
      * * *
      Вопреки существующим правилам, на задержание тракториста Забуленаса капитан Ковалев пошел один. Но оказалось, что тракторист на работе не появлялся вот уже третьи сутки, домой приходил поздно ночью и уходил рано утром. Где он находился днем, никто не знал. Пришлось возвращаться на станцию и ожидать ночи.
      "Интересно, по какой дороге шел бы Забуленас, если б сейчас пробирался домой? - подумал Ковалев, вглядываясь во встречных. - Конечно, шел бы не по этой людной улице. Вон глухие переулки, на них редко можно встретить прохожего. Самая подходящая дорога для человека, скрывающегося от преследования".
      Ковалев обычно не пренебрегал проверкой даже маловероятных предположений. И на этот раз он решительно свернул в ближайший проулок, потом в другой. Едва капитан вышел из-за угла, как увидел впереди идущего ему навстречу широкоплечего, коренастого человека в замасленной фуфайке и шапке-ушанке. Пешеход нес под мышкой какой-то сверток. Заметив Ковалева, прохожий сначала замедлил шаги и вдруг, стремительно бросившись в сторону, скрылся за углом. Ковалев с трудом узнал Забуленаса.
      Конечно, немолодому капитану не догнать этого бойкого парня. Бежать за ним бесполезно. Однако Ковалев имел другое преимущество. За долгие годы работы в милиции он изучил уловки преступников и приемы, применяемые ими при бегстве. Капитан повернул в другой переулок, обошел дом, перебежал двор, перескочил забор и остановился. Не успел он отдышаться, как перед ним появился тот же человек со свертком.
      Забуленас не ожидал встречи с Ковалевым и растерялся. В свертке оказался отрез краденой диагонали...
      X.СУЛТАНГАЛИЕВ,
      полковник милиции
      ЗАПИСКА
      Произошло это во время майских праздников.
      На станции Экибастуз шла обычная работа: приходили и отправлялись поезда, подавались под погрузку и разгрузку вагоны.
      В одном из вагонов составитель поездов обнаружил труп женщины, о чем немедленно сообщил в линейный пункт милиции.
      Прибывшие на место происшествия работники милиции во главе с подполковником Слетковым увидели мертвую женщину, одетую в полупальто черного цвета, форменное железнодорожное платье, шерстяную красную кофту с белыми поперечными полосами на груди. На голове шерстяной платок коричневого цвета. Обувь отсутствовала. Около трупа лежал оторванный рукав от телогрейки. На вид пострадавшей было лет 40-45, лицо смуглое, восточного типа. На передней части шеи были обнаружены две поперечные раны и несколько ран на голове. Все это наводило на мысль о преднамеренном убийстве.
      Никаких ценных вещей и денег сотрудники милиции не нашли. Был найден лишь небольшой листок с записью: "Вагонная, 17, Петухов, шофер лесхоздвора". На обороте этой же записки карандашом выведено: "Толик, 20 рубл.".
      Судебно-медицинская экспертиза установила, что смерть женщины наступила за 36-40 часов до момента обнаружения трупа от ножевых ран в области шеи и головы, а также ударов тупым предметом по темени.
      На поставленный вопрос о возможном надругательстве экспертиза дала отрицательный ответ.
      Кто пострадавшая? Кто убийца? Мотивы совершенного преступления? Перед работниками милиции возникли десятки вопросов, множество версий, из которых необходимо было отобрать наиболее вероятные. Пока единственной зацепкой оставалась записка с адресом.
      Подполковник Слетков, доложив о случившемся в дежурную часть Управления милиции на Казахской железной дороге, вместе со следователем занялись установлением личности убитой и розыску убийцы. Все линейные и территориальные органы милиции получили подробный словесный портрет убитой, а во второй половине дня были размножены и разосланы ее фотографии.
      По железнодорожным документам на станции выяснили, что вагон, в котором находился труп, прибыл в Экибастуз поездом в 7 часов 25 минут из Целинограда. Но где гарантия того, что убийство произошло не в Экибастузе? Преступник мог подбросить свою жертву в вагон уже после прибытия поезда.
      Прошли сутки. В руках оперативных работников, кроме протокола осмотра трупа, заключения эксперта, телеграмм-ориентировок, фотографии пострадавшей и куцей записки, ничего не было. Женщина одета в форменное платье. Может быть, это проводница поезда дальнего следования? Разгадка скрывалась за частоколом многочисленных версий.
      Между тем продолжались поиски улицы, указанной в записке. Где она, в каком пристанционном поселке? А если это за пределами Казахстана? Кто такой Петухов? Кто Толик? Возможно, это одно и то же лицо?
      В помощь местным работникам из Алма-Аты выехала оперативная группа.
      Без особых затруднений по железнодорожным документам выяснили, что порожний состав, в котором находился вагон, поступил на станцию Арысь со Средне-Азиатской железной дороги 28 апреля в 5 часов 40 минут.
      Были получены все данные о продолжительности стоянок поезда на станциях и разъездах. Теперь предстояла кропотливая работа по опросу железнодорожников, причастных к обработке и сопровождению поездов на отрезке дороги от Арыси до Экибастуза, - не видели ли они потерпевшую в пути следования?
      Поиск продолжался. Подходил к концу второй праздничный день. От местных жителей и органов милиции окрестных районов заявлений к запросов на розыск без вести пропавшей сорокалетней женщины, одетой в черное полупальто, не поступало. Версия о том, что убитая была подброшена в вагон по прибытии поезда, отпадала, а участок от Арыси до Экибастуза с такими крупными узлами, как Чимкент, Джамбул, Караганда, Целиноград, представлял собой, образно говоря, стог сена, в котором надо было найти иголку.