Особое назначение (сборник)

      - Всего 200. Не густо, но держаться можно, - заметил военком. - Во всяком случае голыми руками нас не возьмут. Давайте, товарищи, еще раз обсудим план обороны. Товарищ Авдеев, доложите последние данные о продвижении банды Серова.
      - Ночью с Тайсойганских песков прибыл наш человек, - поднявшись, негромко начал Авдеев. - Двое суток пробирался. Обморозил руки и ноги. В пятнадцати верстах от Уила бойца подобрали наши разведчики. Он вырвался из Тайсойгана, когда туда прибыла белогвардейская банда Серова. Банда большая, около полутора тысяч сабель. Есть обоз с ранеными и больными. Сегодня они в пути. При такой погоде за день более 70 верст не преодолеют, да и отрываться от отстающего обоза они по всей вероятности не станут. Завтра к вечеру должны быть здесь. Надо быть готовыми...
      * * *
      Вечером 17 января банда Серова миновала Кзыл-Кугу и достигла пределов Уильского уезда. В Тайсойгане Серов остановился в доме муллы, где собрал военный совет. Приказав начальнику контрразведки Дуладзе не выпускать никого из села, Серов доложил собравшимся данные разведки. По этим сведениям выходило, что в Уиле не более ста активных штыков, город оторван от центра, связи нет. Обстановка самая благоприятная. Три отряда должны выступить рано утром в направлении города.
      Ночью буран стих и ударил мороз. Защитники Уила, ежась от пробиравшего до костей холода, до боли в глазах вглядывались в морозный предутренний воздух. Глубокий снег затвердел, наст легко выдерживал человека. На улицах города - ни души. Люди попрятались от холода и надвигающейся опасности. Только трубы домов курились легким дымком, таявшим в белесом, озябшем небе.
      К вечеру показался головной дозор серовской банды, а часа через два подошли и основные силы.
      По указанию Полякова из числа добровольцев были вызваны учителя Петр Маслов и Геннадий Озеров. Они должны были пойти парламентерами и предложить Серову сдаться властям во избежание напрасного кровопролития.
      В бинокль было отчетливо видно, как парламентеры с белыми флажками в руках дошли до расположения неприятеля. Вот их окружили, отбросили в сторону флажки, скрутили им руки и куда-то увели.
      Минут через десять показалась вражеская конница. Сверкая шашками при лунном свете, они с гиканьем бросились в атаку, охватывая город с трех сторон.
      Однако бандиты оказались слишком самоуверенными. Дружный залп защитников охладил начальный пыл вражеских кавалеристов. Кони вязли в глубоком снегу, сраженные пулей седоки падали в снег. Раненые лошади, обезумев от ужаса, носились среди наступающих. Серовцы, бросив коней, залегли в снег и, окопавшись, открыли ответный беспорядочный огонь.
      Спустя полчаса, изменив тактику, они, пользуясь сугробами, стали продвигаться вперед, охватывая гарнизон в полукольцо.
      Однако милиционеры и красноармейцы сумели отбить и эту атаку. Было уже около полуночи, когда бой стих.
      Рано утром серовцы вновь атаковали защитников города. Под прикрытием пулеметов они метр за метром продвигались к окраинам, прорвали оборону и заняли узел связи. Однако вскоре вынуждены были отступить, теряя убитых и раненых.
      Так в течение двух суток оборонявшиеся довольно успешно отражали атаки серовцев, но силы были слишком неравны. Ряды защитников редели. Было решено укрепиться в здании милиции и больнице.
      На третьи сутки банда заняла Уил. Оставшиеся в живых защитники города укрылись в больнице. За ее каменными стенами они были в безопасности местность вокруг простреливалась и подойти к последнему пункту обороны было невозможно. Серовцы с почтительного отдаления лениво обстреливали здание, очевидно, не желая терять людей. Атаман выжидал.
      К вечеру пятого дня бандиты прекратили стрельбу, и к укреплению, держа в руках белый флаг, подошли двое.
      - Передайте по цепи, пусть пропустят, - приказал Поляков. - Товарищ Авдеев, придется вам идти на переговоры с ними. Встретьте их на расстоянии, чтобы не заметили наши силы. Если предложат сдаться, скажите, что ответ дадим утром. Надо выиграть время.
      Авдеев вышел из укрепления и не спеша, скрипя валенками по снегу, зашагал навстречу серовцам. Те стали на почтительном расстоянии от больницы.
      - Честь имею представиться, подпоручик Гнездыхин, - козырнул один из них.
      - Поручик Матцев, - сказал другой.
      - Слушаю вас, - проговорил Авдеев.
      - Мы уполномочены атаманом Серовым передать: вы должны немедленно сдаться. Если же не сложите оружия и не прекратите сопротивление, его превосходительство предупреждает, что все будут уничтожены.
      - Нам надо посоветоваться, нужно время. Передайте атаману, что ответ будет утром, - сказал Авдеев. - И передайте еще, что он действует как бандит, арестовав наших парламентеров в начале боя. Переговоры окончены, козырнул Авдеев и так же не спеша направился в укрепление. Облегченно вздохнув, он передал пакет и суть разговора Полякову, у которого собрался весь штаб.
      В пакете было написано то, что сказал подпоручик, только подписано Серовым и скреплено печатью.
      - Ну вот, - сказал Поляков, прочитав вслух послание Серова, - угрожает взять измором в случае сопротивления.
      Весь штаб стоял на одном - не сдаваться.
      - Надо срочно просить помощь из Уральска, послать туда нарочных, сказал Поляков. - Кого пошлем? Надо воспользоваться передышкой.
      - Милиционера Казихана Еркингалиева, - подумав, сказал Авдеев.
      - И Гуго Мельмана, - посоветовал продинспектор Евгений Молев.
      По цепи, от окна к окну передали: Еркингалиева и Мельмана в штаб.
      С винтовкой в руках, пригнувшись, Казихан пересек двор и вбежал в дом, где находится штаб. Следом за Еркингалиевым прибежал Мельман.
      - Дорогу на Кара-тюбе знаешь? - спросил Авдеев.
      - Знаю, - ответил Казихан.
      - Вам с товарищем Мельманом поручается прорваться из Уила на Кара-тюбе, передать телеграмму в губком партии и в губчека Уральска. Пусть высылают помощь. Вот пакет, - и военком вручил Еркингалиеву конверт.
      В полночь, прижимаясь к гривам коней, стремительным аллюром выскочили за ворота два всадника. Ошеломленные бандиты, открыв беспорядочный огонь, не сумели их задержать. Чтобы догнать их, надо было скакать мимо больницы, где защитники могли снять преследователей меткими выстрелами. В обход же бесполезно.
      Казихан и Мельман, оставляя за собой снежные вихри, стремительно уходили в степь.
      Всю ночь посланцы осажденных пробирались к своим. Пала, обессилев, лошадь Мельмана. К рассвету Казихан и Гуго на одной лошади добрались до Жетикуля. Раздобыв вторую лошадь, благополучно доехали до Кара-тюбе и послали телеграмму в Уральск.
      * * *
      Узнав, что из больницы прорвались два всадника, Серов учинил разнос подчиненным.
      - Ваше превосходительство, - заходя к атаману, вытянулся есаул, - тут задержали одного киргиза, сказывает, что к вам.
      Адъютант ввел задержанного, одетого в штатское. Подойдя к Серову, тот отчеканил на русском языке:
      - Поручик Уркимбаев! - Представившись, он продолжал: - Люди Алаш-Орды приветствуют вас и предупреждают, что на Уил с трех сторон идут большевики.
      - Слышал, слышал о вас, поручик, - сказал Серов, просматривая документы Уркимбаева. - А за предупреждение спасибо. Думаю, что не скоро они сюда доберутся. Этих, - он кивнул в сторону больницы, - мы скоро выкурим.
      Шуки Уркимбаев в 1916 году закончил юнкерскую школу, стал поручиком, был своим человеком при штабе Алаш-Орды. После Октябрьской революции, скрыв свою принадлежность к лагерю националистов, пробрался в ряды партии. Занимая разные должности, он активно помогал алаш-ордынцам, вредил, как мог, новой власти. Поддерживая отношения с бандами и другими антисоветскими элементами, алаш-ордынцы лелеяли свои мечты. Уркимбаев прибыл в штаб Серова с определенным заданием: наладить контакты с атаманом.
      Получив у Уркимбаева сведения о положении в уезде, Серов решил не медлить и по возможности скорее расправиться с осажденными.
      А силы красноармейцев и работников милиции были на исходе. Поляков был тяжело ранен, члены укома партии и ЧК, милиционеры и добровольцы, которых осталось 30 человек, ослабели от голода и ран. Помощи все не было.
      Под покровом ночи, зарываясь в глубоком снегу, пробрались сквозь осаду уполномоченный ревкома Мурашов и Молев. Они должны были добраться до Акмолинска, чтобы доложить о создавшейся обстановке.
      Мурашов и Молев с большими трудностями 10 февраля 1922 года добрались до Актюбинска и доложили в губисполком о положении в Уиле. В тот же день состоялось заседание президиума Актюбинского губисполкома.
      Сразу же после заседания был организован отряд в 150 человек и под командованием Анашкина направлен на помощь в осажденный Уил.
      * * *
      На сороковой день обороны белогвардейцы, предварительно обстреляв больницу, со всех сторон бросились в атаку. Лишь из нескольких окон раздались выстрелы, а затем и они смолкли.
      Расправа с пленными была жестокой. Отважных защитников города на глазах согнанных жителей рубили шашками, кололи штыками, топтали ногами. Так погибли военный комиссар Е.Поляков, работники укома партии Е.Байтаков, Л.Амазонов, работники военного комиссариата В.Филимонов, П.Ганин, П.Ершов, чекисты Н.Колесов, И.Шевкопляс, В.Чистовский, работники упродкома В.Юрочкин, Я.Муранов и многие другие.
      Брата одного из работников укома, 18-летнего Табылды Толыбаева, привязали к хвосту лошади и с гиканьем погнали ее по площади.
      Бандиты продолжали грабить и убивать, расправляться с семьями погибших. Опозоренные девушки, убегая в степь, замерзали там. "Победители" носились по дворам, стреляя в кур и прочую домашнюю живность, а потом пьянствовали ночи напролет.
      Сам атаман Серов и его приспешники даже называли себя "новой революционной властью", о чем свидетельствует следующий любопытный документ.
      Председатель волисполкома Кумды-Уилской волости Кулбасов получил от банды Серова такое предписание: "Приказываю Вам с получением сего предписания в 24-часовый срок представить нам в Батаевскую волость пятьдесят (50) хороших, годных в строй лошадей, пять годных хороших нар* и семьдесят голов крупного рогатого скота. В случае неисполнения сего приказа мы считаем вас не подчинившимся новой революционной власти. В неисполнение сего будет выслан отряд, который расправится с виновниками. Лошадей и верблюдов обязательно должны представить нам 11 сего февраля, а рогатый скот 12 февраля с.г.
      Командир 1 полка Кирьянов".
      ______________
      * Нар - одногорбый верблюд.
      В левом углу штамп: "Штаб 1-й атаманской дивизии "Воля народа", февраль, 10 дня, 1922 г. No 31, г. Уил".
      ...Расправившись с защитниками города, Серов решил по возможности скорей оставить Уил, опасаясь, что его могут окружить красные части. Через несколько дней банда ушла в сторону Бегалы.
      Два эскадрона красной кавалерии, с которыми прибыли из Уральска Еркингалиев и Мельман, не застали уже белых в Уиле. Похоронив с воинскими почестями павших героев, бойцы начали преследовать банду.
      В то же время из Оренбурга навстречу белобандитам выступил пехотный полк и отряд курсантов, которые расположились в селе Красный Яр.
      Серов же, получив сведения от алаш-ордынцев, что из Актюбинска выступил отряд красных под командой Анашкина, устроил им засаду у Бегалы.
      Внезапно напав на ничего не подозревавших красных, Серов разбил их, захватив многих в плен. Лишь небольшому количеству красноармейцев удалось спастись. В этом бою погибли секретарь Уильского уездного комитета партии Абрамович и заведующий отделом народного образования Бектасов.
      10 марта 1922 года банда атамана прибыла в село Бахтияр, расположенное в 7 км от Красного Яра, и, не подозревая, что красноармейцы находятся рядом, расквартировала в Бахтияре свой штаб. Утром следующего дня Серов двинул свою "дивизию" дальше, в направлении села Красный Яр.
      Когда головная часть банды достигла окраин Красного Яра, заговорили замаскированные пулеметы красных. Не ожидавшие засады, бандиты сгрудились на одном месте. Задние давили на передних, передние старались убраться из-под обстрела. Кругом рыхлый снег, кони вязли, сбивали друг друга.
      Оставив убитых и раненых, банда отступила. Однако, не зная силы красных, Серов вновь атаковал их. Захлебнулась и эта атака под губительным перекрестным огнем пулеметов. Трупами бандитов и лошадей были усыпаны подступы к Красному Яру.
      Обойти село Серову не давала река, которая под весенними лучами солнца сбрасывала ледяной покров.
      В самый разгар боя в тыл серовцам ударил эскадрон уральских кавалеристов. Белые дрались отчаянно. Лишь горстке бандитов вместе с атаманом удалось прорваться и скрыться в Уральских степях.
      * * *
      Зверская расправа над коммунистами в Уиле не обошлась без Шуки Уркимбаева. Это был лишь один из эпизодов его подлой жизни. За ним числилось многое.
      Следователю ЧК Афанасьеву, милиционеру Еркингалиеву и красноармейцу Тюкину было поручено разыскать Уркимбаева и доставить его в губчека.
      Легко сказать - разыскать. А попробуй сделать это на огромной территории, среди аулов, затерянных в степи.
      Маленький отряд проехал по многим аулам; беседовали с жителями, устраивали засады, но хитрый Уркимбаев умел заметать следы.
      И вот сигнал - Шука в Жетикуле.
      Глубокой ночью был окружен дом, где остановился предатель. Его связали сонным.
      Охраняли пойманного поочередно. В помощь взяли местного милиционера Базарбая. Объяснив ему важность задачи по охране Уркимбаева, Афанасьев со своими помощниками прилегли отдохнуть после почти недельной погони за предателем.
      Сквозь сон Еркингалиев услышал пистолетный выстрел. Он вскочил и, все еще не сознавая происходящего, увидел, как валится на пол безжизненное тело Афанасьева. Схватиться за оружие Казихан не успел - обожгло грудь, и он упал рядом с мертвым Тюкиным.
      Очнулся Казихан в Уильской больнице. Пуля Уркимбаева пробила ему грудь навылет. Он потерял много крови и полгода пролежал в постели. Тут же, в больнице, Еркингалиев узнал, что Базарбай приходился далеким родственником Шуки и предал их. Позднее он был пойман и расстрелян.
      Уркимбаев же скрылся за пределы Уильского уезда.
      * * *
      Вплоть до конца двадцатых годов на территории Западного Казахстана орудовали различные бандитские формирования. Для ликвидации их был создан межобластной интернациональный отряд под названием "Коммунистический", состоявший из работников ЧК и коммунистов. В этом отряде служил уже более полутора лет выздоровевший Казихан Еркингалиев.
      Преследуя одну из банд на границе Туркмении с Казахстаном, отряд прибыл в город Кунград. Здесь бойцам был предоставлен 20-дневный отдых.
      Казихан поселился в доме члена добровольного отряда Хамзы. За вечерним дастарханом Хамза повел разговор о несправедливости некоторых работников Верховного суда Каракалпакской АССР.
      - Вот вчера, накануне вашего приезда, окончился судебный процесс. Невинных людей приговорили к расстрелу. Судил их судья Урымбаев Абдулла, говорят, он из Казахстана прибыл в наши края. А тех людей, что расстреляли, я знал с детства. Бедняки они. Даже ума не приложу - за какие такие грехи их на тот свет отправили, - не мог сдержаться Хамза от возмущения.
      - ...Из Казахстана... Урымбаев... Уркимбаев... тьфу, черт, как эта мерзкая фамилия предателя не выходит из головы, - пробормотал Казихан. - Из Казахстана...
      Отдых в Кунграде был насыщен подготовкой к новому выступлению, дел было по горло, но сходство фамилии Урымбаева и Уркимбаева не давало покоя Казихану. Не мог он забыть убийцу своих товарищей. "А что если Урымбаев и Уркимбаев - одно и то же лицо? - думал он. Нет, не может быть. Предатель, убийца - и судья Верховного суда... нет, не может быть".
      Хамза рассказал, как выглядит судья Урымбаев Абдулла, как он разговаривает. И Казихан решился. Он поделился своими подозрениями с командиром отряда сотрудником ОГПУ Байбусиновым.
      С большой осторожностью были собраны сведения об Урымбаеве. Выяснилось, что по всей очевидности это и есть Шуки Уркимбаев, убивший несколько лет тому назад следователя ЧК Афанасьева.
      Изменив имя и фамилию, Уркимбаев прибыл в Каракалпакию и, будучи человеком грамотным и неглупым, быстро выдвинулся. Он занимал должность помощника прокурора, председателя райисполкома, члена областного суда.
      - Да, высоко забрался этот бывший алаш-ордынский офицер, - подвел итоги Байбусинов. - Голыми руками его не возьмешь. Нужны неопровержимые доказательства, а нам завтра выступать. Вот разгромим банду Косжанова, тогда и возьмемся за него, а пока оповестим ОГПУ Актюбинска и Каракалпакии, заключил Байбусинов.
      - Но я живой свидетель, которого этот мерзавец считает мертвым! воскликнул Казихан.
      - Этого мало. Уркимбаев достаточно хитер и ловок. Вполне возможно, что он связан с какой-нибудь организацией или бандой. Будем следить за ним. Наша торопливость может его спугнуть.
      20 августа 1930 года, по требованию Актюбинского ОГПУ, начальник Каракалпакского областного отдела ОГПУ Ковалышкин в городе Турткуле арестовал Уркимбаева Шуки (он же Урымбаев Абдулла). При его аресте и обыске был обнаружен револьвер системы "наган" за No 3038, принадлежавший следователю ЧК Афанасьеву.
      В ходе следствия свидетель Валиев показал, что ему известно о связях Уркимбаева с главарем банды Серовым, которому Шуки доносил в письменной форме о местах расположений красных войск, о партийных и советских работниках, оставшихся в Уиле. Свидетель лично передал уполномоченному ЧК, прибывшему из Уральска, подлинные донесения, составленные Уркимбаевым собственноручно.
      Увидев на очной ставке живого Еркингалиева, Уркимбаев понял, что его карта бита.
      * * *
      ...Майор милиции в отставке Казихан Еркингалиев - частый гость работников Управления внутренних дел. Есть чем поделиться ветерану с молодыми милиционерами. Затаив дыхание, слушают они воспоминания старого чекиста. Он кавалер ордена Ленина, орденов Красного Знамени, Красной Звезды, медалей.
      Указом Президиума Верховного Совета СССР за активное участие в Великой Октябрьской социалистической революции, гражданской войне 1917-1922 годов, в связи с 50-летием Великого Октября Казихан Еркингалиев в 1967 году награжден вторым орденом боевого Красного Знамени и медалью "50 лет Советской милиции".
      Он присутствовал на открытии памятника в Уиле, где в братской могиле похоронены его товарищи по оружию, с кем он в те далекие года боролся за Советскую власть. И сейчас стрела памятника защитникам Уила возвещает народу о бессмертном подвиге и отваге коммунистов, 40 дней мужественно стоявших насмерть против белогвардейской банды.
      В.ПОПОВ,
      доктор юридических наук
      АКАДЕМИЯ МАНГЫБАЯ
      Много поездил за свою жизнь Петров по командировкам, про иные поездки забыл, но эта - из незабываемых. Было это в 1931 году.
      На Мангышлаке, в то время малонаселенном и угрюмом, создавалась новая, колхозная жизнь. Тысячи скотоводов, кочевавших по полуострову со своими табунами и отарами, рвали с вековыми традициями, вступали в колхозы.
      Все это не нравилось адаевскому байству. Кое-кто из этой кучки бывших богатеев тайно поддерживал главаря басмаческой банды Айдарова, время от времени появлявшегося на полуострове со своими головорезами.
      Никто не знал, где логово Бисембая Айдарова - в прошлом крупного бая. Он ушел с Мангышлака со всем скотом и скарбом еще несколько лет назад, собрал сообщников, мстил Советской власти, а заодно и наживался за счет награбленного.
      Петров получил задание ликвидировать банду. В его подчинении несколько десятков бойцов из числа милиционеров и добровольцев.
      Уже много суток ищут они Айдарова, который упорно уклоняется от боя, хотя и имеет численное превосходство. Возможно, Бисембай догадывается, что его хотят загнать "в мешок" и поэтому петляет, пытаясь оторваться. Но наверняка главарь не знает, что, уходя от преследования на восток, он приближается тем самым к другому отряду, которым командует Жанабаев непосредственный начальник Петрова. Отряд Жанабаева идет навстречу Петрову. Вчера ночью Айдаров метнулся в безводные пески. Петров посоветовался с проводником Мангыбаем и своими помощниками. Решили: в пески за бандой не лезть. Там явно приготовлена засада. Все равно больше двух суток басмачи там не просидят и выползут к горам Кара-Тау, к воде и прохладе.
      Отряд, вытянувшись в колонну по два, трусит по лощине, пролегающей вдоль взгорья. По расчетам, где-то впереди их путь скрестится с путем банды, выходящей из песков.
      Время от времени Мангыбай выезжает на откос и оглядывает окрестности.
      Вот он остановился, сощурил глаза и, прикрыв их ладонью от нестерпимо яркого солнца, смотрит в сторону гор.
      Петров подъезжает к проводнику.
      - За тем бугром аул есть! - безапелляционно утверждает Мангыбай, хотя Василий Иванович не видит никаких признаков жилья.
      - Если аул есть, значит, вода есть. Воды попьем, лошадей напоим, с народом поговорим, про банду узнаем, дальше скакать будем.
      Заехать в аул, значит сделать большой крюк, а следовательно - потерять время. Стоит ли это делать? Мы не знаем, куда ведет банду Бисембай, может быть, в Кара-Кумы? Тогда он уйдет наверняка! Надо экономить время и искать следы выхода банды из песков. Так рассуждает Петров. Но Мангыбай защищает свое предложение.
      - Ты, командир, знаешь куда банда пошла? Не знаешь. А я знаю, где она? Тоже не знаю. Значит, надо людей спрашивать. А может, банда та в ауле есть, тогда мы их поймаем. Впереди колодцы далеко, будет там вода или нет, не знаем. Надо здесь лошадей поить и воду брать!
      Доводы Мангыбая убедительны. Что касается утверждения проводника, что поблизости находится аул, то Петров не ставил его под сомнение. Мангыбай никогда в подобных случаях не ошибался. Наблюдая, как он ищет следы, слушая его рассказ о том, что делали люди, оставившие их, Петров невольно вспоминал героев Фенимора Купера и Майн Рида. Спустя несколько лет, прочитав знаменитую книгу Арсеньева, он пришел к выводу, что бывший его боевой друг читал следы не хуже арсеньевского проводника Дерсу Узала.
      В данном случае о существовании аула Мангыбай догадался, увидев овечьи тропки, которые должны сходиться где-то у ближайшего холма. За холмом действительно оказались колодцы, окруженные одиннадцатью юртами.
      Бойцов группы, вырвавшихся из лощины и полукольцом окруживших аул, встретили только собаки. Юрты оказались пустыми, но не трудно было догадаться, что жители исчезли буквально несколько минут назад. На это указывали дымящиеся очаги, в которых кизяк и колючка горели ярким пламенем, миска с горячей сорпой, оброненное веретено с пучком верблюжьей шерсти.
      Несколько бойцов вызвались прочесать лощинки и "привести" жителей, но Петров запретил это категорически.
      - Отставить! - крикнул он резко. - Бандитов здесь нет. Разве вы не видите, что все кони расседланы и свободно пасутся. Народ сам подойдет, когда увидит, кто мы!
      И, как бы в подтверждение слов Петрова, за большим камнем, что находился от аула метрах в трехстах, мелькнуло что-то красное, затем показалась голова, повязанная косынкой. Потом человек поднялся, потоптался на месте, видимо, вглядываясь в конников, и зашагал к ним. Минут через пятнадцать все разбежавшиеся уже спешили к аулу. Сильнее задымили очаги, и бойцы, рассевшись на кошмах, с наслаждением пили холодный айран, гостеприимно предложенный аксакалом.
      - Плохие сейчас дела, - жаловался аксакал. - Сначала хорошо было. В прошлом году мы вступили в товарищество. Своего скота у нас мало. Райком и райисполком отдал нам лошадей и верблюдов, конфискованных у баев. Зиму прожили хорошо, весной приплод получили. А сейчас прячемся в Кара-Тау от банды. Бисембай - сын собаки, скот отнимает, его люди портят девок и поганят женщин. Тех, кто не идет с бандой, бьет камчами, а то и убивает. Спасибо, что вы прискакали, защитники наши! Я вижу у вас большое ружье, не пулемет ли это? Пулемет?! Ай, жаксы!
      И аксакал, и собравшиеся за его спиной мужчины одобрительно качают головами, поглядывая на зачехленный пулемет.
      Выдерживая степной этикет, Петров не торопился выяснить главное и терпеливо выслушивал собеседников, охотно отвечал на многочисленные вопросы.
      Наконец, улучшив минуту, он спросил о местонахождении банды. Аульные собеседники многозначительно замолчали. После некоторого раздумья аксакал сказал:
      - Банда, наверное, недалеко, батыр. Сейчас я позову своего племянника Кайнара.
      Пришел рослый, отлично сложенный парень с камчой за голенищем. Джигит почтительно поклонился, по знаку аксакала сел на кошму.
      Расскажи, Кайнар, батырам, что ты узнал сегодня утром. Все вспомни и расскажи.
      - Хорошо...
      Утром, когда солнце еще хоронилось за горами, Кайнар выехал из аула. Дядя велел поискать ему новые пастбища, не занятые соседями. Кайнар спустился в одну из лощин, и когда поднялся на гребень, заметил во второй лощине спешившегося всадника, который подтягивал подпругу у седла. Это был Султан, табунщик из соседнего аула. Кайнар поскакал к нему.
      - Чуть не пропал сейчас, - сказал ему Султан. - Будь осторожен и не разъезжай по вершинам. Там - банда.
      Он махнул рукой в сторону степи.
      Оказалось, что километрах в десяти отсюда, на равнине, Султан пас табун. Когда стало светать, лошади забеспокоились. По их поведению табунщик догадался, что приближаются чужие всадники. Он заехал за круто поднимающийся бугор и стал вглядываться в предутреннюю мглу. Вскоре заметил надвигающееся пятно. Метрах в сорока от места, где он затаился, проехало два всадника с винтовками. Это была разведка, конечно, бандитская. Верховые двинулись в сторону табуна. Султан повернул коня, некоторое время ехал шагом, а затем поскакал в сторону гор, обещавших спасение.
      Бандиты его не заметили.
      - Видишь, какая беда! Вначале испугался за себя, а теперь боюсь возвращаться в аул. Табун банда угнала, а с меня спросят. Но что я мог сделать один?..
      Заканчивая свой рассказ, Кайнар сказал:
      - Сам я банду не видел, товарищ командир. Передал вам то, что слышал от Султана.
      В беседу вступил Мангыбай. Он задал джигиту много вопросов. Его интересовало, сколько времени тому назад Кайнар встретил Султана, далеко ли от места, где Султан видел бандитов, как быстрее туда доехать.
      - Знаешь ли ты, джигит, тот холм, у которого Султан пас косяк?
      - Знаю, - ответил Кайнар.
      - Не побоишься ли ты показать нам тот холм хотя бы издалека.
      Кайнар покраснел от обиды.
      - Вы напрасно считаете меня трусом, агай! Я готов ехать хоть сейчас.
      Минут через пятнадцать, напоив коней и наполнив фляги, группа покинула аул. Двигались низинами, стараясь не шуметь. Мангыбай и Кайнар ехали с головным дозором.
      Наконец, отряд выбрался из холмов на равнину. Кайнар указал на маячивший вдали курган. Перед всадниками простиралась голая степь. Никаких признаков присутствия людей или скота.
      Бойцы простились с Кайнаром и поехали к кургану.
      - Здесь! - крикнул Мангыбай, когда отряд прибыл на участок, где трава была сильно вытоптана. Тысячи следов конских копыт оставили небольшие ямки на супесчанике. Они скрещивались в самых разнообразных положениях, перекрывали друг друга.
      Глядя на мешанину следов, Петров почесал затылок.
      - Как же тут определить, в какую сторону ушла банда?
      - Найдем, - успокоил его проводник, - я буду искать, а ты уведи отряд вон в ту лощину. Зачем на виду находиться?
      Отдав команду помощнику, Василий Иванович остался с проводником, решив посмотреть, что он будет делать. Надо учиться у Мангыбая!
      А Мангыбай между тем отъехал метров на пятьдесят в сторону и некоторое время двигался по прямой, а затем повернул направо и сделал большой круг. Сидел он в седле, склонившись набок, и не отрывал глаз от земли. За первым кругом последовал второй, более широкий, за вторым - третий и так далее.
      Если бы этот, на первый взгляд, странный путь проводника Петров нанес на схему, то получилась бы раскручивающаяся спираль, нечто вроде часовой пружины.
      Прошло примерно полчаса. Проводник наездил по кругу не один километр, и не двигавшийся с места Петров оказался где-то в центре мангыбаевской спирали.
      "К чему эта карусель?" - досадовал Петров, но потом догадался. Разъезжая по спирали, проводник, конечно же, стремится добраться до краев площади, вытоптанной лошадьми, то есть до краев пастбища, чтобы затем найти следы ушедшей банды.
      Так оно и есть! Мангыбай остановился и потом зигзагами поехал в глубь степи. Снова остановился и поднял на камче шапку, что означало - "ко мне"!
      Следы банды, гнавшей колхозный косяк, образовали выбитую копытами полосу, шириной до двухсот метров.
      - Нам надо торопиться! - сказал Мангыбай, - бандиты скакали быстро.
      Петров спросил, по каким признакам он это определил.
      - Смотри сюда, командир! - улыбнулся Мангыбай. - Вот след лошади, у нее на правой ноге копыто немного отломалось с краю. Видишь. Та-ак... Теперь, гляди - вот второй след этого копыта, вот третий, четвертый. От следа до следа - полторы камчи. Широко ноги кидала - быстро, очень быстро бегала. Если одна лошадь быстро бежит, значит и все быстро!
      Широкая полоса следов явилась надежным путеводителем. Опергруппа уверенно гналась за бандой, меняя аллюр, то галопом, то крупной рысью, то шагом. Порой делали короткие остановки: люди разминали ноги ходьбой, а кони набирались сил для нового рывка.
      Между тем солнце достигло наивысшей точки и начало клониться на запад. Это было самое жаркое время дня. Всадники и лошади тяжело дышали, обливались потом. Надо самому испытать тяжесть летних кавалерийских переходов в здешней зоне, чтобы понять, какая выносливость требовалась от людей. А ведь, кроме всего прочего, они постоянно подвергались смертельной опасности.
      Местность, по которой скакала группа, ровна как доска. Лишь в плывущем по горизонту мареве переливались далекие холмы.
      Метрах в семистах от основной группы маячит головной дозор, с которым скачет Мангыбай.
      "Все пока нормально", - отметил про себя Петров и почти тут же пожалел. Именно в этот момент в головном дозоре что-то произошло.
      Дозорные остановились, а Мангыбай поскакал вначале в сторону, затем под углом - вперед, а потом его конь стал вертеться на месте точно так, как это было на пастбище.