Наконец, твердым направлением узурпации является систематическое проведение нацистами мероприятий, направленных против интеллигенции страны, против ее духовной жизни. Именно в этой сфере нацисты чувствовали наибольшую силу сопротивления. Они обрушиваются на университеты и другие учебные заведения.
      В Голландии согласно декрету от 25 июля 1941 г. администрации предоставлялось право произвольно закрывать учебные заведения.
      11 ноября 1941 г. в Голландии был закрыт Лейденский университет.
      Декрет рейхскомиссара от 10 мая 1943 г. обязывал студентов подписывать декларацию о лояльности, которая была составлена следующим образом: 422 "Нижеподписавшийся... настоящим торжественно заявляет, что он будет честно подчиняться всем законам, декретам и другим распоряжениям, которые действуют на оккупированной голландской территории, и не будет совершать никаких актов, направленных против германской империи, армии или нидерландских властей, а также заниматься деятельностью, которая могла бы угрожать общественному порядку в высших учебных заведениях, принимая во внимание серьезность создавшегося положения".
      В Норвегии против университета в Осло были предприняты суровые меры. Я представляю как доказательство документ за номером РФ-933. Это статья из "Дейче Цейтунг" от 1 декабря 1943 г., напечатанная и в норвежской газете. Она озаглавлена следующим образом:
      "Мероприятия, которые необходимо провести в Осло: чистка среди студенчества".
      "По приказу рейхскомиссара Тербовена обергруппенфюрер СС и генерал полиции Редиес сообщил во вторник, после обеда, студентам университета в Осло следующее:
      Студенты университета в Осло, начиная с момента оккупации Норвегии, то есть с 1940 года, пытались оказывать сопротивление германской оккупационной армии и норвежскому правительству, которое было признано рейхом. Для того чтобы защитить интересы оккупационной державы и обеспечить порядок и спокойствие внутри страны, необходимо принять суровые меры. Поэтому от имени рейхскомиссара я должен вам сообщить следующее:
      1. Студенты университета в Осло будут посылаться в специальный лагерь в Германии.
      2. Студентки будут отчислены из университета и должны будут тотчас же разъехаться по местам жительства, где им необходимо встать на учет в полиции. Запретить им впредь до нового приказа покидать место жительства без разрешения полиции.
      Вы должны быть благодарны господину рейхскомиссару за то, что не принимаются более драконовские меры. Более того, эта мера спасает вашу жизнь и обеспечивает будущее благосостояние".
      Что касается религии, немцы в этом отношении увеличили свое вмешательство. В качестве примера я представляю документ РФ-929. Оглашаю его:
      "Осло. 28 мая 1941 г.
      Комендантам ЗИПО и СД в Бергене, Ставангере, Тронхейме и Тромсе.
      Содержание: Наблюдение за религиозной службой во время празднования Троицына дня.
      Прошу вас установить наблюдение за проведением религиозной службы и представить отчет о результатах".
      Подпись: Командующий полицией безопасности и СД в Осло.
      Гауптштурмфюрер СС (фамилия неразборчива).
      Вот отчет о выполнении приказа установить наблюдение за службой в церкви. Этот документ я представляю за номером РФ-930. Он очень короткий, и я его оглашаю:
      "Тронхейм, 5 июня 1941 г.
      Наблюдение за проведением религиозной службы во время Троицына дня не дало ничего нового. Домпробст Фиелбу, этот тенденциозный проповедник, продолжает свою деятельность. Но он делает это достаточно ловко, чтобы иметь возможность доказать, что каждая фраза носит религиозный характер, а не политический..." Остальная часть отчета наполовину сгорела.
      Я не хотел бы задерживаться долго на этом разделе.
      Хочу лишь сослаться на два примера, которые, с одной стороны, свидетельствуют о неизменной аморальности германских методов, и, с другой об обоснованных протестах, которые вызывали такие методы у весьма компетентных инстанций. Первый пример касается Нидерландов.
      У голландских судей справедливо вызвала негодование немецкая практика по произволу заточать людей в концентрационные лагеря. Судьи нашли возможность заявить о своем неодобрении такой практики в ходе повседневного исполнения своих судейских функций. Так, в ходе рассмотрения конкретного дела апелляционный суд в Леувардене вынес решение, которое представляется Трибуналу под номером РФ-931.
      В этом решении апелляционного суда отмечается, что лица, направляемые по приговору суда в лагеря, содержатся там в таких жестоких условиях, которые не могли не предвидеть, не предположить ни законодатель, сформулировавший норму уголовного закона, ни судья, рассматривавший дело в первой инстанции.
      Судьи апелляционного суда, сообразуясь со своей совестью, не считают возможным назначить подсудимому тот срок лишения свободы, который соответствовал бы тяжести содеянного им преступления, с учетом условий, в которых он должен был бы отбывать назначенное ему наказание.
      Приведенный пример представляет особый интерес, так как теперь мне предстоит сообщить вам о том, что в результате принятия апелляционным судом Леувардена указанного решения Зейсс-Инкварт вынес постановление о снятии с должности председательствующего этого апелляционного суда Ф. Ф. Виехофа. Постановление подсудимого Зейсс-Инкварта содержится в том же документе РФ-931 - это вторая его часть.
      Второй пример, который я хотел бы привести в заключение, касается Норвегии. Речь идет об официальном протесте со стороны норвежских священнослужителей. Протест был заявлен по следующему поводу:
      15 января 1941 года норвежские епископы обратились к министру по делам общественного просвещения и религиозным вопросам и вручили ему меморандум. В этом меморандуме они заявили свой протест по поводу чрезвычайных требований, исходящих от полиции, и одновременно выразили свой протест по поводу другого рода злоупотреблений, в частности в сфере судопроизводства. Протест норвержских епископов был изложен в форме епископского послания, адресованного соответствующим епархиям, и направленного в феврале 1941 года. Представляю это послание как документ РФ-932 и хочу зачитать выдержку из него:
      "Декретом министра полиции от 13 декабря 1940 года наносится тяжкий урон миссии священнослужителей. Как провозглашает этот декрет, министр полиции может отменить обязанность священнослужителей хранить тайну исповеди.
      Наше обязательство хранить профессиональную тайну устанавливается не только юридическим законом, оно всегда было основополагающим условием деятельности церкви и священнослужителей, когда они пекутся о душах людей и принимают исповедь от людей в несчастье. Неизменным условием деятельности церкви является то, что человек должен испытывать абсолютное и неограниченное доверие к священнику, который без всяких оговорок связан своим обязательством хранить профессиональную тайну. Такое обязательство сформулировано в норвежском законодательстве, а также записано в догматах церкви во все времена и во всех христианских странах.
      Ликвидировать эту заповедь совести - значит нанести удар в самое сердце церкви. Такой удар тем более чувствителен, что, как предусматривает параграф 5 декрета, министр может арестовать священника, чтобы вынудить его раскрыть тайну исповеди, но при этом не возникает речь о передаче дела в суд".
      Все это происходило на протяжении первого года оккупации. Уже на этом этапе высшие представители духовной власти в Норвегии оказались в положении, когда они вынуждены были не только протестовать по поводу особенно нетерпимых проявлений, но и выносить свой обвинительный приговор всему комплексу методов оккупации. Такое обвинение содержится на странице 16 епископского послания:
      "На этом основании епископы Церкви обращают внимание министра на некоторые действия и официальные провозглашения, связанные с тем, как наше общество управляется в последнее время. Церковь считает, что указанные действия и провозглашения противоречат заповедям господним и создают впечатление того, что в стране действуют условия революции, а не состояние оккупации, при котором законы должны соблюдаться, если они не оказываются прямо несовместимы с данным состоянием оккупации".
      Здесь дан очень правильный юридический анализ. С разрешения Трибунала зачитаю последнюю фразу этого документа:
      "Когда государственная власть в обществе допускает насилие и несправедливость и оказывает давление на души людей, тогда хранителем людской совести становится церковь. Человеческая душа более значима, чем весь мир".
      В этой части своего выступления я буду говорить о фактах общего порядка, обоснованием их является доклад бельгийского правительства, который мои коллеги уже представили, РФ-394. Раздел доклада, к которому я сейчас обращаюсь, касается военной администрации в двух странах, Бельгии и Франции. Начну с досье о Бельгии.
      В Бельгии узурпация национального суверенитета оккупационной властью осуществлялась военным командованием, которое действовало либо путем вынесения прямых декретов, либо путем предписаний, адресованных бельгийским административным властям, в данном случае таковыми являлись генеральные секретари министерств.
      По вопросу о создании аппарата узурпации зачитаю Трибуналу выдержку из бельгийского доклада, из главы 4, посвященной германизации и нацификации страны:
      "Когда законное правительство Бельгии выехало сначала во Францию, а затем в Лондон, именно генеральные секретари министерств, то есть высшие чиновники в иерархическом порядке, в силу статьи 5 закона от 10 мая 1940 года, осуществляли, в рамках своей профессиональной деятельности и в чрезвычайных обстоятельствах, все полномочия высшей власти".
      Иными словами, эти высшие чиновники, которыми, по крайней мере на протяжении первых месяцев оккупации, двигало желание максимально возможным образом держать оккупационные власти вдали от управления страной, приняли на себя правительственные и административные функции. По приказу немцев такая административная власть со временем стала реальной законодательной властью.
      Такой режим, установленный генеральными секретарями, удовлетворял немцев и те его приняли. Назначая на эти посты бельгийцев, которым они платили, немцы получили возможность провести в Бельгии под видимостью законности абсолютно радикальные реформы, которые должны были превратить эту страну в национал-социалистское вассальное государство.
      Здесь интересно отметить, что с целью усилить свое влияние на жизнь страны, действуя через местные власти, немцы декретом от 14 мая 1942 года отменили надзор за законностью приказов генеральных секретарей, что является нарушением статьи 107 Конституции Бельгии. В докладе бельгийского правительства говорится:
      "В заключение следует отметить, что не имеет значения, является ли трансформация юридических институтов в Бельгии следствием германских декретов или приказов, исходивших от генеральных секретарей. Именно немцы несут ответственность за такие изменения, генеральные же секретари выступали в качестве преданных немецких агентов, выполнявших инструкции немцев".
      Далее в докладе идет речь о характерных для немцев методах захвата суверенитета:
      "Если есть необходимость привести новые аргументы в поддержку этого тезиса, то достаточно вспомнить, что оккупационная власть прибегала к любым средствам, чтобы ввести в структуру, которая подлежала трансформации, во все эшелоны власти, сверху донизу, преданных агентов национал-социализма.
      Декрет от 7 марта 1041 года, под предлогом того, что в администрацию должны придти более молодые люди, предусматривал смещение большого числа чиновников. Естественно, их сменяли германофилы.
      И, наконец, немцы поставили во главе министерства внутренних дел одного из своих самых преданных агентов, который присвоил себе право, как мы увидим в последующем, назначать членов муниципалитета, постоянных депутатов, бургомистров и т. п. и использовал свои права для назначений определенных лиц в районные комиссариаты.
      Теперь я перехожу к разделу об общих вопросах военного управления на примере двух стран - Бельгии и Франции. Начну с Бельгии. Доклад бельгийского правительства дает очень подробный анализ всех нарушений, которые были совершены немцами в отношении бельгийского общественного порядка, подразделяя их на две категории. Первая озаглавлена: "Изменения, которые были внесены в конституционную систему, существовавшую до сего времени". Сюда относятся: декрет от 18 июля 1940 г., который запрещал всякую общественную деятельность, а также целая серия декретов, которыми немцы отменяли выборность должностных лиц муниципалитетов, в частности мэров городов, и устанавливали порядок назначения их центральной властью.
      Это явилось нарушением всей традиционной демократической системы местного самоуправления.
      Аналогичным образом, в нарушение статьи 3 конституции Бельгии, немцы декретом от 26 января 1943 года отдали приказ о поглощении многочисленных общин крупными городскими районами.
      Далее в докладе упоминается освобождение от налогов, что в нарушение Конституции распространяется на лиц, находящихся на службе в германской армии или в войсках СС. В этом мы видим еще один пример того, как немцы, действуя как преступными, так и общими методами, осуществляли набор в армию в оккупированных странах.
      Из доклада также видно, что немцы проводили преступную практику принудительного набора граждан оккупированной страны в армию.
      Вторая категория в данном докладе озаглавлена: "Внедрение в общественную жизнь Бельгии новых государственных и других учреждений в национал-социалистском духе". Такие учреждения в действительности были созданы немецкими властями. Наиболее известными организациями являются Национальная корпорация сельского хозяйства и снабжения продуктами питания, а также Центральное товарное бюро. В докладе анализируется характер этих организаций и доказывается, что они посягали на традиционные свободы. Эти органы были созданы в тоталитарном духе, где принцип фюрерства находит свое яркое применение, как это мы видели при анализе аналогичных учреждений в Нидерландах.
      В заключительной части бельгийского доклада по вопросу о германизации говорится: "Мы полагаем, что теперь на основании вышеизложенного вполне установлено, что конституция и законы бельгийского народа сознательно нарушались оккупационными германскими властями и это делалось не с целью обеспечения собственной безопасности в стране, что было бы понятно, а с ловко задуманным, заранее предусмотренным намерением превратить Бельгию в национал-социалистское государство, которое может быть аннексировано, так как два соседствующих национал-социалистских государства обязательно объединятся, причем более сильное поглотит слабое".
      Режим в Бельгии постоянно был связан с режимом во Франции, поэтому замечания, сделанные в отношении Бельгии, в одинаковой степени относятся и к Франции. Однако я хотел бы сейчас отметить те злоупотребления, которые немцы совершали в отношении бельгийских университетов.
      Здесь мы сталкиваемся с тем же явлением - ярко выраженной враждебностью нацистов к культурным центрам. Эта враждебность особенно наглядно проявилась в отношении к четырем крупнейшим бельгийским университетам, хранящим столь прекрасные традиции духовной жизни.
      Сначала я должен отметить, что в университете Гента немцы проводили особую пропаганду среди студентов с целью германизировать молодое поколение. Они использовали для этой цели организацию, называемую "Союз студентов Гента", однако их усилия дать развитие этой организации не увенчались успехом.
      В Бельгии обнаружен отчет одного из таких "приглашенных" профессоров. Из этого отчета видно, какие методы применялись, и насколько полным провалом завершились попытки немцев оказывать влияние на студентов.
      Нацисты установили подлинную систему шпионажа, используя для этого так называемых "приглашенных" германских профессоров, якобы приглашенных, которые выступали в роли нацистских агентов и шпионов.
      Во всех университетах немцы арестовывали и угоняли профессоров н студентов, особенно часто в тех случаях, когда студенты совершенно справедливо отказывались выполнять незаконные приказы немцев, принуждавшие их нести трудовую повинность.
      Что касается Брюссельского университета, то необходимо отметить, что с самого начала сюда был назначен германский уполномоченный. 14 профессоров были незаконно отстранены от преподавания. В последующем Брюссельский университет вынужден был прекратить занятия, этому предшествовал характерный инцидент:
      В связи с вакансиями трех профессорских должностей на кафедрах университета немцы отказались утвердить назначение кандидатов, предложенных обычным путем, и решили, что они назначат тех профессоров, позиции которых им подходят. Это ясно указывает на широко применявшийся немцами метод во все вмешиваться и повсюду назначать на должности лиц, находящихся под их влиянием.
      22 ноября 1941 года германская военная администрация уведомила об этом решении ректора университета. В результате университет решил объявить своего рода стачку, и, невзирая на все меры, принимавшиеся немцами, эта стачка в Брюссельском университете продолжалась вплоть до освобождения. От ректора немцы потребовали списки студентов и профессоров, которые отказывались выполнять требуемую оккупантами работу...
      Я прошу Трибунал принять книгу документов, являющихся доказательствами ликвидации нацистами суверенитета Франции.
      Франция, так же как и Бельгия, находилась под властью военной оккупационной администрации. Помимо этого, во Франции существовало дипломатическое представительство. Наконец, следует указать на полицейскую администрацию, которая всегда играла важную и непрестанно возрастающую роль в период, следующий после назначения генерала Оберга в 1942 году.
      В последней части своего доклада об узурпации суверенитета я хотел бы ограничиться упоминанием о ряде особенностей, присущих захватническим актам во Франции, и о ряде специфических для этой страны средств, использованных немцами, так как об остальном уже подробно говорилось ранее и я сам буду еще говорить в дальнейшем о последствиях германских действий во Франции.
      Я хотел бы привлечь внимание Трибунала к четырем моментам.
      Германские власти во Франции с самого начала с помощью особых мер добились лишения Франции суверенитета. Я имею в виду разделение страны на пять различных зон. Это разделение страны, произведенное немцами, в определенной мере компенсировало для них ту особую ситуацию, которая создавалась наличием неоккупированных французских территорий.
      Как я уже указывал, Соглашение о перемирии от 22 июня предусматривало создание демаркационной линии между оккупированной зоной и так называемой неоккупированной зоной. Во время заключения соглашения, возможно, предполагалось, что эта демаркационная линия между оккупированной и неоккупированной зонами была проведена главным образом для нужд военных передвижений в оккупированной зоне. Можно было также придти к выводу, что разделение зон будет проявляться только через осуществление в оккупированной зоне обычных прав вооруженной силы, осуществившей оккупацию. Я уже имел случай процитировать Трибуналу показания Леона Ноэля, в которых приводятся устные заверения в этом отношении, исходившие от Кейтеля и генерала Йодля, подсудимых на данном процессе.
      Теперь же, фактически, демаркационная линия истолковывалась и применялась крайне ревностно, причем так, как это никак нельзя было предвидеть. Мы уже видели, какие далеко идущие последствия это имело для экономической жизни страны. Имелись также серьезные последствия с точки зрения местной администрации.
      Население только ценой преодоления значительных трудностей могло переезжать из одной части французской территории в другую. Немцы, выдававшие пропуска на переезд, получили, таким образом, средство давления на французские власти. Это средство давления было тем более выгодным, что оно могло быть постоянно использовано и было весьма разнообразным.
      Порой немцы могли менее строго применять правила разделения зон, в другое время могли осуществлять эти правила с крайней суровостью.
      В качестве примера процитирую выдержку из документа, который представляю в качестве доказательства под номером РФ-1051.
      Этот документ представляет собой письмо от 20 декабря 1941 года, адресованное Шлейером, сотрудником немецкого посольства, делегату Франции Де Бринону. В письме идет речь о выдаче пропусков германским гражданам, желающим выехать в неоккупированную зону. Французские власти, представляющие правительство де-факто, выступили с протестом по поводу того обстоятельства, что немцы вынуждали французские власти разрешать любому лицу, обладающему немецкими пропусками, въезжать в неоккупированную зону, где они могли, как можно себе вообразить, заняться любой деятельностью, включая шпионаж.
      Письмо, которое я привожу, является ответом на этот французский протест. Хочу привести лишь последний абзац:
      "В случае, если французское правительство будет создавать трудности в связи с просьбами о пропусках, подаваемыми с одобрения немцев, то в последующем более не будет возможности проявлять то же благоволение, которое выказывалось до сих пор в связи с выдачей пропусков французским гражданам".
      Сказанное мною выше является лишь первым моментом, связанным с разделением страны. Первое разделение все же основывалось на документе соглашении о перемирии, хотя положения этого документа были превышены и могут быть оспорены.
      Что же касается других разделений, о которых я буду говорить далее, то они были просто навязаны немцами без какого бы то ни было предупреждения и без ссылки на какой-либо правдоподобный предлог.
      Я хочу напомнить, что немцы прежде всего отделили от остальной части Франции департаменты Верхнего и Нижнего Рейна и Мозеля, присоединив их к германской империи. Потом присоединили департаменты Нор и Па-де-Кале к зоне германской военной администрации в Бельгии.
      Об этом факте свидетельствуют заголовки декретов германского военного командования, представленные Трибуналу в бельгийской "Официальной газете". Данное разделение существовало не только с точки зрения администрации германского военного командования, но признавалось и французской администрацией. Французская администрация продолжала существовать в указанных департаментах, но связи ее с центром были крайне затруднены.
      В этой связи хочу привести документ РФ-1052. Это письмо от 17 сентября 1941 года, в котором сообщается о решении верховного командования германской армии не удовлетворять просьбу об установлении прямой телеграфной связи между правительством Виши и двумя северными департаментами.
      Затем немцы создали внутри неоккупированной зоны так называемую запретную зону.
      Создание такой запретной зоны наверняка соответствует будущим планам немцев по аннексированию более крупных территорий Франции. В начале своего выступления я представлял документы в этой связи. В этой запретной зоне не было каких-либо специальных административных правил, но для въезда и выезда из нее требовалось специальное разрешение. Возвращение в эту зону лиц, которые оставили ее ранее с тем, чтобы укрыться в других районах, могло осуществляться лишь постепенно и было связано со значительными трудностями.
      Осуществление административных и экономических связей между указанными зонами было постоянно затруднено.
      Этот факт хорошо известен. Все же я хочу привести в качестве примера один документ, и представляю его под номером РФ-1053. Это письмо от 22 ноября 1941 года, адресованное французской делегации. Я лишь кратко сошлюсь на его содержание, сказав, что германское командование соглашалось разрешать министрам правительства де-факто ездить в оккупированную зону, но отказывалось давать им разрешение ездить в запретную зону.
      Желая дать Трибуналу возможность представить себе ситуацию в этих пяти зонах, я приложил к книге документов карту Франции, на которую нанесены указанные границы. Карта Франции имеет номер РФ-1054, но я не считаю необходимым представлять ее в качестве документального доказательства. Я просто хотел, чтобы Трибунал имел возможность по карте проследить, как Франция была разделена на аннексированные департаменты и различные зоны и где проходили границы. Кстати говоря, данная карта является репродукцией карты, которая была опубликована во время оккупации издателями Жираром и Барером и продавалась в то время в Париже.
      Для того чтобы закончить с вопросом о разделе французской территории на зоны, я хотел напомнить Трибуналу, что 11 ноября 1942 г. германские вооруженные силы вторглись в так называемую неоккупированную зону.
      Германские власти заявили тогда, что они не имеют намерения устанавливать в этой зоне военный оккупационный режим и что эта зона является так называемой "зоной операции". Но германские власти вообще не соблюдали никаких правил, установленных ими самими как для разных зон, так и для оккупированной территории.
      Доказательства таких правовых нарушений в так называемой "операционной зоне" уже приводились в ряде случаев и вновь будут приводиться позднее в заключительной части настоящего выступления.
      Указанное разделение Франции несло с собой неудобства, которые легко представить себе, когда речь идет о стране не слишком большой протяженности, жизнь которой весьма централизована. Помимо этого хочу указать, что существовала вторая форма лишения Франции суверенитета, которая заключалась в установлении контроля со стороны немцев над законодательными актами правительства де-факто во Франции.
      Германская военная администрация, в соответствии со своей доктриной, через издаваемые ею декреты, естественно, осуществляла реальную законодательную власть по отношению к французам. С другой стороны, - и именно на это обстоятельство я хочу сейчас обратить внимание - немцы делали вид, что признают суверенитет французской власти, и по отношению к этой власти они осуществляли настоящую законодательную цензуру. Я представлю несколько документов в качестве примеров и доказательств этого факта.
      Первый документ, который я предъявляю под номером РФ-1055, - письмо командующего вооруженными силами во Франции уполномоченному французского правительства при командовании германских вооруженных сил во Франции. Это письмо датировано 29 декабря 1941 г. и подписано доктором Бестом, который выполнял впоследствии в Дании и дипломатические, и полицейские функции. Я думаю, что нет необходимости оглашать текст этого письма, я оглашу лишь заголовок: "Тема: Проект закона о французском бюджете на 1942 год, а также нового французского финансового закона".
      Германские власти считали, что они обладают достаточными правами для того, чтобы устанавливать бюджет французского правительства. Они не только вносили изменения в текст подготовленных правительством де-факто законов, но и давали указания в безоговорочной форме...
      Третья форма лишения Франции суверенитета, использованная немцами, заключалась во вмешательстве при назначении на должности и при повышении чиновников в ранге. В качестве доказательства я предъявляю под номером РФ-1056 письмо командующего фон Штюльпнагеля де Бринону от 23 сентября 1941 г. Это письмо содержит различные замечания по вопросу о саботаже при уборке урожая и затруднениях в снабжении продовольствием. Я оглашу лишь последний абзац этого документа.
      "В связи с этим я решительно требую, чтобы под единым руководством были быстро приняты меры, чтобы обеспечить снабжение населения продовольствием, а это мне представляется осуществимым лишь при условии, если энергичный и компетентный человек возьмет на себя руководство двумя министерствами".
      По вопросу о контролировании назначений я представляю документ РФ-1057. Это письмо военного командования, датированное 29 ноября 1941 года. Я просто изложу содержание этого документа, указав на то, что германские власти возражали против назначения председателя Комитета связи по производству свекольного сахара. Таким образом, вы видите, как мало это относится к военным нуждам.
      Я предъявляю далее документ РФ-1058, который также является письмом военного командования. Это краткое письмо, и я оглашу его:
      "Прошу вас принять необходимые меры для того, чтобы супрефект Сен-Кентона господин Планакасань был освобожден от своих обязанностей и заменен так скоро, как это представится возможным, чиновником, осведомленным в вопросах, связанных с выполнением этой должности.
      Господин Планакасань не находится на высоте положения при выполнении своих функций".
      Теперь я оглашу документ более общего характера. Я предъявляю документ РФ-1059, который является секретным циркуляром от 10 мая 1942 г., адресованным военным командованием (административное управление штаба) всем главным комендатурам. Мы обнаружили на этом документе подпись доктора Веста.
      "Контроль над французской политикой в вопросе о назначении чиновников на оккупированных территориях.
      Изменения в составе французского правительства создают определенную возможность оказывать положительное влияние на французскую политику в вопросе о назначении чиновников на оккупированных территориях.
      Поэтому я прошу вас указать тех высших французских чиновников, которых, с германской точки зрения, представляется возможным в первую очередь использовать и чьи фамилии могут быть сообщены французскому правительству, когда будет производиться назначение должностных лиц на ответственные посты".
      Здесь мы видим, как далеко простирались щупальцы германского контроля и германской узурпации.
      Представляю теперь документ РФ-1060. Это допрос Отто Абеця, являвшегося немецким послом во Франции. Допрос производился 17 ноября 1945 года комиссарами Берж и Саула в Генеральном информационном бюро в Париже. Этот документ подтверждает факт вмешательства немцев во французскую администрацию и содержит детали, свидетельствующие о том, что имело место дублирование такого контроля со стороны военного командующего и гестапо. Цитирую:
      "Военный командующий во Франции, исходя из различных международно-правовых конвенций", - нужно учесть, что это высказывается Отто Абец, и нет необходимости указывать на то, что мы ни в коей мере не принимаем его концепции международного права, - "считал себя ответственным лицом и верховным судьей по вопросам поддержания порядка и сохранения общественной безопасности в оккупированной зоне.