Энциклопедия мировых сенсаций XX века (Том 1, Преступления века)

      Гитлер уповал на плохую погоду, которая была обычным явлением для этих мест зимой. Он знал, что авиация союзников, которая в данный момент уверенно, по-хозяйски действовала в небе Европы, в непогоду здесь будет бессильна. Делая ставку на внезапность и стремительность, он рассчитывал, что войска СС - именно СС, а не армия, веру в которую он утратил, так как слишком много ее офицеров участвовали в июльском заговоре 1944 года, едва не стоившем ему жизни, - будут в Антверпене через неделю. В этой важной наступательной операции под кодовым названием "Осенний туман" на острие ударной группировки Гитлер поставил четыре танковые дивизии шестой армии СС под командованием своего старого приятеля Зеппа Дитриха.
      Специальное задание по реализации другого коварного плана Гитлера, который к этому времени уже напрочь попрал все каноны и правила традиционного ведения войны, было поручено мастеру специальных операций Отто Скорцени. Этому любимцу фюрера, которому удалось осуществить рискованную операцию по освобождению из партизанского плена ближайшего союзника Гитлера, итальянского диктатора Муссолини, было поручено высадить во вражеском тылу десант переодетых в американскую форму немецких солдат с целью вызвать панику и хаос в войсках противника.
      Учитывая, что Германия с начала войны потеряла почти четыре миллиона человек, к началу операции фон Рундштедту удалось сколотить значительную по силам группировку. Он собрал тридцать дивизий, более двух тысяч танков, пятьдесят штурмовых самоходных орудий и получил половину из трех тысяч боевых самолетов, обещанных Германом Герингом.
      Удар, обрушившийся на союзников, оказался сокрушительным. Ненастная погода на восемь дней приковала авиацию союзников к земле. Артподготовка немцев началась страшным ревом ракет "Фау-1", выпущенных по Антверпену и Льежу.
      Части СС в течение нескольких часов вклинились на несколько километров в оборону противника. Гитлер бросил в прорыв элитные части. Среди этих отборных войск самой именитой и боеспособной была первая танковая дивизия СС "Адольф Гитлер". Одной из боевых групп командовал полковник Иоахим Пайпер, чье имя впредь будет ассоциироваться с пресловутым инцидентом, известным как бойня под Мальмеди.
      Пайпер казался самим олицетворением мужественного и храброго немецкого воинства, так обожаемого Гитлером. Это был по-мужски красивый и умный двадцатидевятилетний офицер. Он прилично владел тремя иностранными языками, обладал завидным мужеством и, в отличие от многих ревностных служак, никогда не был членом нацистской партии. Он также обладал незаурядным чувством юмора - не очень распространенное качество в офицерской среде. Ко времени, когда немецкие танки вклинились в американскую оборону в Арденнах, Пайпер был лично знаком с фюрером. Он проявил себя смельчаком в боях на Восточном фронте и снискал репутацию командира, который хорошо знает, когда нужно выполнять приказ и когда можно его нарушить.
      Среди своих подчиненных Пайпер прослыл истинно прусским служакой, который не искал наград ради наград, хотя за свои ратные дела получил Рыцарский крест - высший боевой орден Германии. Он старался никогда не оставлять раненых товарищей на поле боя. И вот под командованием генерала Дитриха Пайпер направился в Арденны. Однако он не был уверен в успехе этого наступления. Пайпер рассудил, что если ему и его солдатам удастся хотя бы достичь высот над рекой Маас, то уже можно будет считать свой долг исполненным.
      Как и все эсэсовские соединения, на этом этапе войны некогда "чистокровно арийская" дивизия "Адольф Гитлер", никогда ранее не имевшая в своих рядах иностранцев, теперь была сильно разбавлена иноземным пушечным мясом. Ныне Иоахим Пайпер вел в последний крестовый поход против союзников бельгийцев, румын, голландцев, литовцев - необстрелянный молодняк, собранный со всей Европы.
      Бросок на Антверпен
      Под командованием Пайпера было пять тысяч человек, мощное танковое соединение, в которое входили "тигры", "пантеры", а также зенитные подразделения, самоходные артиллерийские установки и тяжелая артиллерия. Ему предстояло пробить брешь в обороне противника, развить успех и захватить плацдармы на реке Маас - стратегически важная задача по обеспечению переправы немецких бронетанковых сип через реку и массированного наступления на Антверпен.
      Особенно успешными, сверх самых оптимистических ожиданий, оказались первые часы наступления. Без мощной поддержки авиации, прикованной к земле неблагоприятной погодой, американская оборона дрогнула. Необстрелянных парней из Небраски, Омахи и Нью-Йорка охватила паника, они не выдержали натиска гитлеровской лейб-гвардии. Но вскоре наступающие части ощутили проблемы тылового обеспечения - проблемы, которые, как и предполагал Пайпер, в конечном счете должны будут решить исход операции: Во-первых, ему было приказано захватить плацдармы, хотя командованию было хорошо известно, что для выполнения этой задачи не хватает горючего. Далее, если погода изменится, чего можно было ожидать в любой момент, его танки будут уничтожены штурмовой авиацией противника. Снабжение было организовано плохо: составы терялись или застревали в пробках на железнодорожных узлах. Четвертой проблемой была местность. Густые леса и узкие средневековые улочки в населенных пунктах сильно затрудняли маневр для семидесятитонных бронированных монстров. И вскоре наступление захлебнулось...
      Тупик на развилке Умальмеди
      В день, когда началось немецкое наступление, американские войска, действуя в густом тумане и на незнакомой местности, оказались в обстановке страшной неразберихи. Эту неразбериху в немалой степени усиливал переодетый в американскую военную форму десант Скорцени. В такой переплет и попал 285-й разведывательный дивизион полевой артиллерии, укомплектованный неопытными солдатами, которые, как говорится, едва могли отличить ствол винтовки от приклада. Направляясь в бельгийский город Линьевиль для соединения с 7-й бронетанковой дивизией армии США, которая предположительно двигалась в направлении Визальма, дивизион заблудился и остановился на развилке дорог в Бонье.
      Одна из рот оказалась возле кафе "Бодарв", и офицер осведомился у местных жителей, в правильном ли направлении они двигались, так как многие дорожные указатели были либо переставлены, либо вообще сорваны диверсантами из команды Скорцени. Но местные жители оказались не столь радушными и приветливыми, как те, что встречали союзников в других местах после высадки в Европе. Многие из них были настроены традиционно прогермански из-за бесконечных переносов границ на протяжении многих веков междоусобных войн в этом регионе. Поэтому люди в кафе встретили американского офицера угрюмым молчанием.
      Когда он вышел, чтобы дать команду колонне возобновить движение, на горизонте, как черные жуки, появились танки боевой группы Пайпера. Один из "жуков", бронетранспортер на полугусеничном ходу, громыхнул выстрелом, и головной джип американской колонны исчез во вспышке оранжевого пламени и черного дыма. Остальные танки, по мере того как они выползали из-за бугра и с грохотом двигались к месту, где царили хаос и смерть, тоже открыли огонь. Застигнутые врасплох американские солдаты рассыпались в поисках укрытия: кто бросился в канаву, кто в близлежащий сарай, кто спрятался за стогом сена. Когда немецкие танки поравнялись с разгромленной колонной, американцы побросали оружие на брусчатую мостовую и подняли руки, сдаваясь в плен.
      Немцы окружили пленных, обыскали, чтобы изъять спрятанное оружие, и согнали их всех вместе в поле у развилки дорог. Подъехал Пайпер с болтающимся на правом плече "шмайссером". Он приказал нескольким солдатам охранять пленных, остальные двинулись дальше.
      "Убейте их всех!"
      Пленные с тревогой думали о том, что их ждет. Уж очень зловеще вели себя часовые. Казалось, они искали любой повод, чтобы открыть огонь. В городе Буллингене, который немцы только что покинули, они взяли в плен сто американцев. Но трое из них бежали, перерезав горло эсэсовскому охраннику. Поэтому неудивительно, что в тот день, 17 декабря 1944 года, в сыром туманном воздухе витал призрак смерти.
      Американцы сидели прямо в заснеженном поле и курили, мрачно наблюдая за сложными маневрами несметного количества танков противника, продирающихся через узкую развилку на дорогу к Линьевилю, - ту самую дорогу, которую они искали перед тем как попали в засаду. У молоденького лейтенанта Вирджила Лэрри пересохло в горле, когда его взгляд уперся в холодные как сталь глаза молодых штурмовиков, которые с высоты танковых башен упивались своей маленькой победой. И пленный лейтенант задумался над тем, что ожидает его самого и его роту. Одна 88-миллиметровая самоходная пушка остановилась и угрожающе развернула ствол, направив его прямо на пленных американцев, скрючившихся на снегу.
      Но немецкий сержант, злобно выругавшись, приказал продолжать движение.
      Затем к пленным еще раз наведался сам Пайпер, прибывший на "королевском тигре". Он улыбнулся, махнул рукой и крикнул по-английски: "Увидимся в Типперери, ребята!", и "тигр" умчался, выпустив клуб сизого дыма из выхлопной трубы. Немцу, оказывается, была знакома американская солдатская песенка "Долог путь до Типперери".
      Наконец у развилки развернулись и остановились два бронетранспортера. Рядовой Георг Флепс расстегнул кобуру, достал пистолет и спрыгнул на землю. Размахивая своим "люгером", он подошел к толпе беззащитных пленных и выстрелил. Один из американцев упал. Еще выстрел - и еще один труп остался лежать на снегу. Затем воздух наполнился гулким и частым треском - это в унисон застрочили тяжелые пулеметы, установленные на бронетранспортерах. И американцы посыпались на снег, скошенные смертельным огнем, как кукурузные початки, срезанные комбайном.
      "Убейте их всех!" - раздался голос, перекрывавший треск пулеметов. Он словно подхлестнул убийц.
      Вирджип Лэрри видел, как замертво упал его водитель, слышал возгласы офицера, призывавшего солдат держаться, пока ему не прострелили горло. Военный полицейский Гомер Форд, переживший этот расстрел, потом рассказывал: "Вокруг валялись трупы, раздавались стоны умирающих и раненых. Я спрятался под один из трупов, притворившись мертвым. Стрельба все продолжалась. Я чувствовал, как по мне текла кровь моих товарищей.
      Вскоре стрельба прекратилась, и я услышал голоса приближающихся немцев. Они спрашивали друг друга: "Этот дышит?" и пристреливали или добивали прикладами раненых. Ко мне подошли шагов на десять, не ближе. После очередных выстрелов я почувствовал, как из моего тела тоже сочится кровь. В меня попала пуля, я был ранен. Я лежал на снегу и боялся, что немцы увидят, как я дрожу от холода и боли, но они не заметили. Я слышал выстрелы совсем рядом. Были слышны даже щелчки, когда они ставили пистолеты на боевой взвод. Умирающие стонали и выкрикивали проклятия. Я слышал омерзительные хлюпающие звуки, когда прикладом били по голове".
      Санитар Сэмюэль Добинс, как и Форд, спрятался под трупами, притворившись мертвым. Когда пулеметная стрельба стихла и послышались одиночные пистолетные хлопки, он понял, что его товарищей добивают выстрелами в голову.
      "Я не хотел умирать как кролик, вспоминает он. - Слева от меня был небольшой лесок, и я решил во что бы то ни стало добраться до него. Но тут вдруг застрочил пулемет. Я почувствовал, как в мое тело впиваются куски металла. Как я потом узнал, в меня попало четыре пули. Я услышал хруст сапог по снегу - это приближались немцы, чтобы прикончить меня. Но они, видимо, решили, что я уже мертв, так как повернули обратно. Я видел, как трое или четверо добивали раненых, взывающих о помощи. Я думал, что в живых остался один".
      Можно ли спастись?
      Вирджил Лэрри тоже остался в живых и свидетельствовал против убийц на судебном процессе после войны: "Когда застрочили пулеметы, вокруг меня начали падать убитые и раненые. Стрельба продолжалась минуты три или чуть дольше. Я тоже упал, притворившись мертвым. Заскрипел снег под тяжелыми сапогами, и я услышал рядом пистолетный выстрел. Затем щелкнула новая обойма, вставленная в пистолет. Шаги удалились, и послышался шепот: "Тебя еще не убили?" В ответ прозвучало: "Пока нет, но если эти ублюдки будут добивать нас, то лучше бы уж скорее вернулись и сделали это". Пуля задела мне пальцы ноги, было ужасно больно, я весь продрог. Рядом снова послышались голоса: "Они уже ушли? Что делать? Может быть, попытаться спастись?" Человек пятнадцать из нас решили бежать. Когда мы преодолели уже несколько метров, защелкали винтовочные выстрелы, затем застрочил пулемет. Я перемахнул через забор и побежал по проселочной дороге, пока не наткнулся на полуразвалившийся сарай. Рядом были сложены дрова, и я спрятался за поленницей".
      Опьяненные кровью
      Нескольким американцам удалось переползти через дорогу к близлежащим домам. Но кровавая вакханалия продолжалась, и многие из раненых были прямо на дороге раздавлены гусеницами танков и бронетранспортеров арьергарда Пайпера, который спешил догнать колонну главных сил на пути в Линьевиль. Другие американцы бросились в кафе "Бодарв", но немцы подожгли его огнеметами. Американцы выскакивали из кафе с поднятыми руками, но обезумевшие от ярости эсэсовцы туг же расстреливали их.
      Это было одно из самых чудовищных преступлений, совершенных немцами по отношению к американским солдатам на европейском театре войны. Сто безоружных человек были убиты, многие тяжело ранены. В живых остался сорок один человек. Гитлеровцы очень скоро испытали на себе гнев американцев, потрясенных этим преступлением.
      Известие об этой кровавой расправе мгновенно распространилось по всему фронту. Всего за одну ночь неопытные новобранцы превратились в зрелых воинов, безжалостных к коварному врагу.
      Командование разрешило корреспондентам журнала "Тайм" Холу Бойлу и Джеку Белдену побывать на месте расправы у дорожной развилки близ города Мальмеди, чтобы сделать фотоснимки и написать репортаж о злодеянии немцев. Одним из первых, у кого журналисты взяли интервью, оказался лейтенант Лэрри, который с трудом приковылял из своего укрытия. Морщась от боли, он вытряхнул из сапога пальцы вместе с пулей, отрезавшей их, и сказал: "Мы не могли ничего сделать... У нас просто не было ни единого шанса".
      Когда в разгар боев этот репортаж был напечатан на первой странице армейской газеты "Старз энд страйпс", 328-й пехотный полк получил письменный приказ: "Эсэсовцев и диверсантов в плен не брать, расстреливать на месте". Жестокость порождала жестокость.
      Наступление немецких войск, в состав которых входила группа Пайпера, было остановлено на реке Маас.
      Распогодилось, и авиация союзников превратила немецкие танки и орудия в груды металлолома.
      Последняя попытка командования вермахта перехватить инициативу на европейском театре военных действий закончилась крахом.
      Еще до капитуляции Германии военно-юридическая служба США создала специальную группу по сбору показаний и улик против тех, кто учинил бойню под Мальмеди. Пайпер, уже в должности заместителя командира дивизии, был взят в плен во время боев за Вену в самом конце войны. Он должен был ответить за преступление своих подчиненных у Мальмеди, кто бы ни отдал тот приказ открыть огонь. Его допросили вместе с остальными восемьюстами уцелевшими солдатами из его боевой группы. В конечном счете Пайпер, руководитель операции генерал СС Зепп Дитрих и еще семьдесят три человека предстали перед судом.
      Суд происходил в Дахау, очень подходящем для свершения возмездия месте, так как именно здесь находился первый нацистский концлагерь.
      16 мая 1946 года главный обвинитель подполковник Бертон Эллис открыл процесс словами: "Солдатам дивизии СС "Адольф Гитлер" велели соревноваться между собой и совершенствовать свое мастерство, стреляя в пленных. Каждый из обвиняемых был винтиком в гигантской машине убийств".
      Среди свидетелей обвинения были и немецкие солдаты, у которых происшествие на развилке у Мальмеди вызвало отвращение. Четверо рядовых показали, что Пайпер велел им "никого не щадить" в бою и "не брать пленных".
      Капрал Эрнст Колер заявил на суде: "Нам говорили, что мы должны помнить о женщинах и детях Германии, убитых во время воздушных налетов союзников, и не брать пленных, а также не щадить бельгийцев".
      Лейтенант Хайнц Томхардт свидетельствовал: "Я велел моим солдатам не брать пленных". Поэтому и были убиты американские солдаты.
      По мере поступления все новых и новых показаний стало ясно, что Пайпер и его солдаты виновны в массовом убийстве. Пайпер же заявил, что он не приказывал убивать. Дитрих тоже отрицал свою причастность к расстрелу американских военнопленных. Тем не менее 16 июля 1946 года Иоахим Пайпер услышал страшные для солдата слова: смерть через повешение. Дитриху и еще сорока двум нацистским убийцам тоже был объявлен смертный приговор.
      Но в конечном итоге никто из приговоренных к смерти не был казнен. Адвокат из Атланты Уильям Эверетт, защищавший немцев на суде, представил доказательства, что некоторые из обвиняемых признали свою вину под воздействием пыток и избиений.
      Оказалось, что под ногти обвиняемым эсэсовцам загоняли горящие спички, у некоторых были сломаны челюсти, их прижигали сигаретами. Это были постыдные действия, достойные гестапо, а не военнослужащих армии США. Подобные факты подорвали доверие к трибуналу, и адвокат, обладавший обостренным чувством справедливости, вложил тысячи долларов собственных денег, чтобы добиться пересмотра дела.
      29 июля 1948 года сенатская комиссия по вооруженным сипам приняла решение о пересмотре дел обвиняемых.
      К 1951 году смертные приговоры были отменены, а в 1958 году были освобождены последние из обвиняемых по этому делу - Дитрих и Пайпер.
      Так справедливое возмездие миновало виновников бойни под Мальмеди. Возмущение общественности ни к чему не привело.
      Иоахиму Пайперу пришлось пережить еще немало неприятностей в связи с его позорным прошлым. Справедливости ради следует отметить, что за ним не обнаружилось других злодеяний в ходе войны. Он отказался говорить о прошлом и объяснил свое состояние так: "Я сижу на бочке с порохом. Однажды кто-нибудь еще предъявит мне другое обвинение, и бочка взорвется. Я фаталист. Мир заклеймил меня и моих солдат несмываемым позором. Теперь уже никто не сможет пролить свет на эту темную историю, случившуюся у Мальмеди. Вокруг нее нагромождено слишком много лжи".
      И действительно, истина умерла вместе с теми, кто остался на снегу возле развилки у Мальмеди пятьдесят лет назад.
      Но память об этом жива и поныне.
      БОННИ И КЛАЙД: Убийственная любовь
      Подлинная жизнь Клайда и Бон ни намного драматичнее, чем кинофильмы о них. Гомосексуалист и нимфоманка, оба они были одержимы страстью к насилию и жаждали громкой славы, которая неизменно сопровождала их в виде многочисленных газетных публикаций и фотоснимков.
      Некоторые разбойники попали в разряд "народных героев". Одним из них был Робин Гуд, а в наше время это, пожалуй, Ронни Биггс, участник "великого ограбления" поезда в Англии в начале 60-х годов. Биггс заработал вполне определенную славу благодаря своему бесшабашному презрению к закону. Однако время наводит глянец на события прошлых лет, стирает компрометирующие подробности. И вот уже миф придает разбойникам романтический ореол незаурядных личностей, которые бросают вызов "несправедливым" властям.
      Бонни Паркер и Клайд Бэрроу, в начале 30-х годов колесившие по Америке, были безжалостными убийцами, но оказались увековеченными в фильмах, песнях и легендах. Правда, Бонни и Клайд так и не стали великими гангстерами большинство краж и ограблений они совершали на бензоколонках, в бакалейных лавках и закусочных небольших городов. Но жестокость и безрассудная дерзость, с которой совершались эти преступления, сделали их поистине легендарными.
      Малообразованные, лишенные сострадания, Бонни и Клайд совершали свои вояжи по штатам Миссури, Канзас и Оклахома.
      Кочующий преступный клан - банда Бэрроу, в которую входили брат Клайда Бак и другие любители легкой наживы, терроризировал мелких бизнесменов и фермеров. Но и те и другие были жертвами "великой депрессии" - жесточайшего экономического кризиса, который поразил Соединенные Штаты на рубеже второго и третьего десятилетий нашего века.
      Отношения между гомосексуалистом Бэрроу и нимфоманкой Паркер были довольно странными. Это был суррогат любви, замешенный на угрозах и насилии.
      Клайд родился 24 марта 1909 года в бедной многодетной семье в штате Техас. Уже в юные годы старший брат Бак преподал Клайду первые уроки воровства.
      После нескольких мелких хищений подросток был помещен в исправительную школу для несовершеннолетних. Но школа уже ничего не могла исправить, и Клайд закончил тем, что стал грабить придорожные рестораны и небольшие заправочные станции. В подобных загородных местах чаще всего можно разжиться совсем небольшой суммой, но он понимал, что грабить по мелочам гораздо безопаснее.
      В своих дальнейших "подвигах" Клайд значительно превзошел брата, став главарем преступной банды.
      В 1928 году, после неудачного налета на вагон-ресторан, Бака осудили. Клайд же, преследуемый полицией, отправился в Техас. В январе 1930 года, проголодавшись, он зашел в одно из далласских кафе, где и состоялась встреча двух будущих сообщников - гамбургер Клайду подала хорошенькая официантка. Ее звали Бонни Паркер.
      Она родилась 1 октября 1910 года в семье каменщика. "Маленький блондинистый комочек" - так писала Бонни о себе в дневнике. Ее заинтересовали захватывающие истории о жизни бесшабашного бродяги, которые поведал ей Клайд. Как женщина она мало интересовала главаря банды. Свою дружбу они подогревали рассказами о грабежах и жестоких драках. Бонни уже была замужем, но ее супруг отбывал в тюрьме 99-летний срок за убийство. Поэтому она переехала с Клайдом в маленькую меблированную квартиру в Далласе.
      Всепоглощающей страстью этой странной пары стало оружие. Бонни восхищалась пистолетами, которые ее поклонник носил в кобуре под пальто, и той силой, которая исходила от несущих смерть стволов. Они совершали регулярные поездки за город, чтобы попрактиковаться в стрельбе. Вскоре оба с одинаковой меткостью стреляли почти из всех видов оружия.
      Со временем Бонни и Клайд стали "работать" вместе. Бонни садилась за руль автомобиля, и они подъезжали к намеченному объекту. Клайд врывался в помещение и "брал кассу", затем мчался к автомобилю, вскакивал в него на ходу и прикрывал бегство огнем. Рискованные приключения возбуждали Бонни Паркер гораздо больше, чем интимные встречи с Клайдом: тот стал гомосексуалистом еще в исправительной школе. Бонни довольствовалась любовными связями с другими членами банды.
      Три месяца спустя Клайд сильно "наследил" на месте кражи в штате Техас. Он был арестован на квартире в Далласе и приговорен к двум годам тюремного заключения, но срок так и не отсидел. Его брат Бак бежал из тюрьмы, и Клайд передал с ним своей сообщнице зашифрованное письмо с просьбой организовать его побег. Благодаря поверхностному обыску ей удалось передать Клайду оружие во время свидания в тюрьме. В ту же ночь преступник совершил побег и на товарных поездах добрался до штата Огайо.
      Но Клайд Бэрроу пробыл на свободе только неделю. Его снова арестовали и на этот раз направили в федеральную тюрьму строгого режима.
      Мать грабителя, Камми Бэрроу, засыпала губернатора штата просьбами о снисхождении. 2 февраля 1932 года Клайда выпустили под честное слово. После выхода из тюрьмы он поклялся Бонни, что скорее умрет, чем вновь попадет за решетку. На всю жизнь запомнил этот злодей застенки "пылающего ада", где его били плетьми и заставляли делать гимнастические упражнения до тех пор, пока бедняга не падал без сил. Здесь же, в тюрьме, Клайд совершил свое первое убийство - ударил свинцовой трубой по голове информатора тюремного блока, но начальство никак не отреагировало на это преступление.
      Первое безнаказанное убийство еще больше развратило преступника.
      Следующей в каталажку попала Бонни Паркер. Преступники угнали очередной автомобиль и спасались от преследования. Машина врезалась в дерево. Клайду удалось скрыться, а его сообщницу схватили и приговорили к двум месяцам тюрьмы. Пока Бонни сидела, Клайд продолжал грабить магазины в небольших городах и бензоколонки на магистралях. В Хилсборо, штат Техас, он убил 65-летнего Джона Бачера - хозяина ювелирного магазина. "Выручка" составила всего десять долларов.
      Когда Бонни освободили, они вновь принялись за старое.
      5 августа 1932 года Клайд собирался ограбить билетера на сельском празднике в Атоке, штат Оклахома. Два стража правопорядка - шериф Чарльз Максвелл и его заместитель Юджин Мур - увидели его бесцельно слоняющимся без дела. "Выйди на свет, парень, чтобы я мог получше тебя разглядеть", обратился к подозрительному типу шериф Максвелл, и это были его последние слова. Клайд откинул полу пальто и, выхватив сразу два автоматических пистолета, выстрелами в упор уложил обоих полицейских.
      "Борцы за справедливость"
      Так преступная пара начала свою смертоносную одиссею. Они ограбили склад с оружием в Техасе и вооружились до зубов, а потом расстреляли дюжину конных полицейских, которые блокировали дороги. Налетчики разоряли винные магазины, бензоколонки и бакалейные лавки иногда всего лишь ради нескольких долларов. Однажды преступники похитили шерифа, раздели и, связав, бросили на обочине со словами: "Скажи своим людям, что мы не банда убийц. Войди в положение людей, пытающихся пережить эту проклятую депрессию".
      Кочуя, они жили как разбойники в старые времена: спали у лагерных костров, питались дичью. По ночам напивались виски, и Бонни писала напыщенные романтические стихи, в которых оплакивала свою судьбу. Преследуемые законом, в действительности они были новым поколением героев так преподносила свои "подвиги" несостоявшаяся поэтесса. Над Бонни и Клайдом витало недоброе предчувствие, что жизнь скоро оборвется и умереть им суждено молодыми.
      Осенью 1932 года Бонни и Клайд направились в штат Нью-Мексико с присоединившимся к ним наемным убийцей Роем Гамильтоном. Но нажива показалась им не такой большой, как в Техасе, и они вернулись назад. Гамильтон был таким же развращенным типом, как и дуэт, к которому он присоединился. Он регулярно спал с Бонни... и с Клайдом. Такой сексуальный треугольник устраивал всех троих.
      Они убивали людей часто и без разбора. Клайд лишил жизни мясника, бросившегося с ножом на защиту своих 50 долларов; прикончил Доила Джонсона в Темпле, когда тот пытался предотвратить угон своей машины; застрелил двоих полицейских, поджидавших в засаде в Далласе другого грабителя; похитил работника гаража Уильяма Джонса, который вынужден был полтора года участвовать в их преступлениях. В дальнейшем их невольный спутник сообщил полицейским подробности жизни преступной пары.
      Как цыгане колесили они по юго-западу Соединенных Штатов, грабили магазины и гаражи. Разбойные нападения участились, когда в банде вновь появились Бак и его жена Бланш. В Канзасе они обобрали офис ссудно-кредитного общества. Там Бонни впервые увидела плакат "Разыскивается полицией" со своим изображением. Тот факт, что они с Клайдом стали "знаменитостями", потряс Бонни настолько, что она тут же отправила в крупные газеты дюжину писем со снимками, которые они с Клайдом делали на своем криминальном пути. Бонни всеми доступными ей средствами подкрепляла версию о том, что они с Клайдом - борцы за справедливость. Ведь банки, которые они грабят, принадлежат власть имущим, а не бедным фермерам и мелким бизнесменам. Бонни, конечно, не упоминала о том патологическом удовольствии, которое оба получали от убийств.
      В это время Бонни работала над напыщенной автобиографической поэмой. В дальнейшем этот опус был опубликован в газетах:
      "Алиби каждый из нас припас,
      Но все ж оказался в тюрьме.
      В итоге лишь некоторые из нас
      Оправдаться смогли в суде.
      Красотке судьбу легко изменить,
      Опуститься на самое дно,
      Но никто не может об этом судить,
      Не зная при этом ее.
      Подружки в тюрьме делились всегда,
      Кто и как за решетку попал,
      Но меня растрогала только одна
      Девица по имени Сал.
      Сквозь грубость сияла ее красота,
      Ив тюрьме любили ее.
      И, не колеблясь, Салли всегда
      Брала от жизни свое.
      Однажды в последнюю ночь в тюрьме
      Она доверилась мне,
      И я постараюсь, чтоб знали все
      О ее суровой судьбе.
      На ранчо в Вайоминге я родилась.
      Никто не холил меня.
      Меня учила силой брать власть
      Грубых ковбоев семья..."
      В этом месте поэма обрывалась. Причиной послужил налет полиции на гангстерский притон в штате Миссури. Бонни и Клайд, Бак и Бланш открыли по нападавшим отчаянную пальбу из автоматов. Двое полицейских в результате перестрелки были убиты.
      Преступники скрылись.
      Позже Бонни удалось закончить поэму и отослать ее в редакции нескольких американских газет.
      "Но вскоре, оставив отчий дом,
      Я в город жить подалась,
      Не зная, что нету жалости в нем,
      А только подлость и грязь.
      О Джесси Джеймсе слыхали все,
      Но если хотите, еще
      О Бонни с Клайдом и их судьбе
      Могу поведать я все.
      Нынче Бонни и Клайд
      знаменитый дуэт,
      Все газеты о них трубят.
      После их "работы"
      свидетелей нет,
      Остается лишь смерти смрад.
      Но немало звучит о них лживых слов,
      И жестоки они не так.
      Ненавидят они стукачей и лгунов,
      А закон - их смертельный враг.
      Если в Далласе вдруг
      полицейский убит
      И у "копов" зацепки нет,
      Настоящий убийца не будет
      раскрыт,
      Бонни с Клайдом нести ответ.
      Если вдруг успокоиться пара
      решит
      И квартиру снимет себе,
      Через пару деньков надоест им быт,
      И опять с автоматом в руке.
      От холодных убийств содрогнулась
      страна,
      И жестокость их - тяжкий грех,
      Но я знала Клайда и в те времена,
      Когда был он похож на всех.
      Он был добрым техасским парнем
      простым,
      Не в чем было его упрекнуть,
      Но сурово жизнь поступила с ним
      И толкнула на дьявольский путь.
      И он как-то признался с горечью мне: