Шоссе Караганда - Каркаралииск. Дорога то взбегает на невысокие холмы, то пропадает в неглубоких низинах, сливаясь с дымкой где-то у самого горизонта.
      Утро началось поземкой, а к полудню разыгралась пурга. В одной из низин, в девятнадцати километрах от села, поперек дороги возникла снежная стенка. Здесь застряла первая машина. Разъехаться с ней не было возможности, и через короткое время образовалась пробка. Каждый шофер старался выбраться сам, вывести свою машину, и это усиливало неразбериху. Едва колеса прорежут колею, как она тут же обрастает сугробом, делая дорогу и вовсе непроходимой.
      К вечеру тут урчали моторы всех десяти маршрутных автобусов, следовавших из Караганды в Каркаралииск и Егиидыбулак и в обратном направлении. Завывание ветра, рикот моторов, беспорядочные гудки-все это оглушало, взвинчивало нервы. Люди метались от одной машины к другой, но ветер, от которого молочной пеленой застилало все вокруг, загонял их в укрытия. Из беспорядочной толчеи грузовиков, легковых машин и мощных автобусов тщетно пытались выбраться обычно юркие "газики". Гулливерами застыли "МАЗы", "Татры". Серьезность положения оценили, когда кончилось горючее, и один за другим стали глохнуть моторы.
      Заместитель начальника УВД Карагандинского облисполкома полковник М. Курманов писал впоследствии министру внутренних дел республики: "Сильный ветер, ночь и низкая температура создали реальную угрозу для жизни людей, вызвали панику среди пассажиров и водителей..."
      * * *
      ...Старшего лейтенанта М. А. Хегап не радова-.а перспектива заночевать в Карбушевке: близился праздник, дома ждали жена, дочурка, сыновья. Да что поделаешь!
      Попутная колонна грузовиков, с которой случилось ему возвращаться из Егиндыбулака, уже побывала в заносе и выбралась с трудом. Нечего было и мечтать о том., чтобы преодолеть оставшиеся сто пятьдесят километров до Караганды.
      Марат Алексеевич помог шоферам разместиться на ночлег и с радостью принял приглашение местного участкового инспектора переночевать у него. Отхлебывая глотками горячий чай, он грел о стакан ладони и молча прислушивался к тонким завываниям ветра за окном.
      - Пока жена готовит ужин, сходим в клуб, - предложил хозяин дома Акан Сиргебаев, - там торжественное собрание.
      Хегаю было так тепло и уютно, что нс только идти куданибудь-ужинать не хотелось. "Ревностный служака", - подумал он об участковом инспекторе и шутливо подбодрил сам себя:
      - Как там у нас в Дисциплинарном уставе говорится "...стойко переносить все тяготы и лишения, связанные со службой..."
      Но, увидев, что Сиргебаев шутки нe принял, кивнул головой:
      - Ну что ж, пойдем.
      Марат Алексеевич начал работать в областном управлении внутренним дел недавно, эта командировка была одной из первых, а Акапом Сиргебаевым познакомился около часа назад. И то благодаря пурге. Если б не она, промчался бы на грузовике мимо и тотчас позабыл бы, где она, эга самая Карбушевка находится. Откуда же ему было знать, что старший лейтенант милиции Акап Сиргебаев всегда одинаков: ровен, даже чуть суховат, исполнителен - в показном рвении, особенно перед начальством, его никто не смог бы упрекнуть.
      Миновав пустынное фоне клуба, они приоткрыли дверь в зал. Торжественная часть заканчивалась. В эту минуту вбежал человек, заснеженный до глаз.
      - Там люди гибнут, товарищи, помогите! Это недалеко, в нескольких километрах, на трассе, как на Караганду ехать. Что там творится...
      Бросились искать директора совхоза, парторга. Оказалось, тот и другой с утра поехали по отделениям, но еще не вернулись, тоже, видно, в занос попали. Нашли председателя сельсовета Ахмета Баяндина и председателя рабочкома Эрнста Вальда. Пока посыльные бегали за трактористом и бульдозеристом, Хегай договорился, что Вальд и Баяндин потолкуют с односельчанами, чтобы взяли к себе людей, которых вывезут с трассы, организуют работу чайной, пошлют за врачом и фельдшером. А сам вместе с Аканом Сиргебаевым на тракторе К-700 поехал на трассу. Он и его добровольные помощники уже знали, что там, на трассе, не один десяток людей, что горючее в автомашинах кончилось, что есть обмороженные...
      За селом видимость - в пределах трех-пяти метров. Но тракторист Егор Бехгольд хорошо знал этот девятнадцатый километр: с южной стороны дороги довольно высокий холм, с северной-лощина, да еще крутой подъем и стремительный спуск. В метель, когда и камень на глазах обрастает жестким сугробом, здесь возникают снежные барханы. В прошлые зимы Егор уже вытаскивал своим К-700 застрявшие тут машины. Вглядываясь в узкую незаледеневшую щель на переднем стекле, он не то чтобы впдел, а скорее угадывал дорогу.
      - В псриыи автобус, который вытащим на ровный участок, посадим самых "тяжелых" пассажиров, ну и женщин с детьми, разумеется, - сказал Хегай. С ними вы отправитесь в село, проследите, чтоб накормили, размесгилн.
      Сиргебаез кивнул головой.
      Девятнадцать километров на тракторе - метель - не скорый путь. Каждый думал о своем. Он - о том, что хорошо бы срыть начисто этот чертов холм: не так сильно закосило бы дорогу. Акап Сиргебаев с досадой вспомнил, что так и не успел купить подарки дочуркам - тоже ведь отношение к женскому празднику имеют! А завтра в райцентр не выбраться. Марат Алексеевич слегка волновался, потому что совершенно не представлял себе, что и как будет там, "на месте происшествия". До работы в милиции он, в общем-то знал, что предпринять и как поступить в каждом отдельном случае, потому что почти два десятка лет учительствовал, директорствовал в школе, учил студентов. Говорят, был хорошим воспитателем - педагогических "осечек" у него почти не случалось. Потому, собственно, райком и направил его в милицию политработником.
      Ну, а про ситуации, подобные сегодняшней, он лишь читал или знал понаслышке...
      * * *
      Озябшие, голодные, смертельно усталые люди встрепенулись от первых же слов, сказанных Хегаем. К счастью, тяжело обмороженных не оказалось. Но ему удалось успокоить недовольство тех, кто понял - придется выйти из автобуса, раз р, нем повезут женщин с детьми и стариков.
      Во втором было хуже. Выслушав несколько утешительных слов, толпа ринулась к выходу, отчаянно работая локтями, выпихивая тех, кто был поближе к двери.
      - Товарищи, товарищи, - просил старшин лейтенаит, - я же объясняю, помощь пришла, совсем немного осталось ждать. Тот автобус забит под завязку, не сядете.
      Куда там! Люди словно оглохли. Тогда он закричал:
      - Назад, по местам! Пропустят только детей!
      То ли подействовал звук срывающегося голоса, то ли впрямь поверили люди, что помощь близка, но толкаться перестали, чуть поутихли.
      - Вы, вы и вы, - показывал старший лейтенант. - Берите детей, пошли.
      Внезапно из молочной тьмы вынырнул Сиргебаев. Xeтaй обрадовался:
      - Забирай этих! Сажай на первый!
      ... Пока удалось, порвав два троса, выволочь двойной тягой переполненный автобус Владимира Чернецова, прошел час. Марату Алексеевичу он показался вечностью.
      Озяб он дико, губы едва шевелились, окаменели. Он уже успел обежать все автобусы и сделал это не напрасно - паника поубавилась. Успел поругаться с застрявшими тут же трактористами, которые не спешили вытаскивать а;;тсмашины. Наткнулся на совхозную "Волгу" и договорился с шофером, что тот будет вывозить детей, как только машину вытолкнут на расчищенную дорогу. Вернувшись на то место, где вовсю орудовал бульдозерист и умно распоряжался Егор Бехтгольд, Xerai'i поразился, что автобус Чернецова все еще не уехал.
      - Почему стоишь? - налетел он на водителя. - Давай, заводи! Пажан!
      - Давай-давай, - передразнил Чернецов. - Ты посмотри, что у меня в кабине делается.
      В кабине автобуса сидели чуть ли не друг на друге три женщины и мужчина. Дотрагиваясь до рукава женщины, устроившейся на сиденьи водителя, Хегзй в который раз начал упрашивать:
      - Товарищи, дорогие, поедете в следующем автобусе...
      В ответ - молчание. Он понимал, что люди ошеломлены, подавлены страхом. И все-таки злился - от собственного бессилия, от того, что не может заставить их понять такие простые и ясные слова, понять всю бессмысленность этого сидения в шоферской кабине. Сиденье водителя освободили с трудом.
      - Садитесь, - подтолкнул Чернецова к кабине старший лейтенант. Отвезешь людей-возвращайся. Да ты три щеки, три, ты ж обморозился!
      Спотыкаясь на ветру и задыхаясь от колючего холода, Хеган шел "комплектовать" следующий автобус. Его всегдашнее, чуть ироническое отношение к себе, так помогавшее в трудные минуты, куда-то исчезло. В душе были обида и боль на несознательность взрослых испуганных людей.
      Он уехал с последней машиной в три часа пять минут ночи, когда были подобраны последние пожитки, свертки, сумочки, брошенные впопыхах.
      В клубе - ни в фойе, ни в зале - не протолкнуться.
      Сотни людей. Какая-то женщина, поглядев на него, ахнула и закричала: "У кого гусиный жир, давайте сюда!" И Хеган понял, отчего почти у всех так неестественно блестят лица. Стал растирать негнущимися пальцами щеки. "Не так, позвольте, я", - сказала женщина и стала нежно и крепко массировать лицо.
      - А ты, дружище, молодец, - хлопнул его по плечу высокий армянин. Порядок навел, даром, что маленький.
      Марат Алексеевич поглядел на него и не смог удержаться от смеха:
      - А ты-даром, что большой-напугался, дорогой...
      Багровый нос собеседника, распухнувший до невероятных размеров, являл собой зрелище необыкновенное.
      - Ничего, - махнул рукой, - до следующей свадьбы обязательно заживет: думаешь, у тебя красивее? Ошибаешься...
      Участливость людей, натерпевшихся поболее, чем он, шутки и их остаточное нервное оживление растопили горечь и усталость Марата Алексеевича.
      Отогревшись, он пошел в чайную. Там тоже - некуда яблоку упасть. У буфетной стоит; - - Сиргебаев.
      - Вы что тут?
      И понял: к нему протиснулся пьяненький дядька.
      - Может, я ж-желаю отогреться, за свои кровные, - запетушился он.
      Сиргебаев беззлобно сказал:
      - Иди в клуб, тут пять шагов - отогреешься, - и объяснил Хегаю. Буфетчица не знала, пять бутылок водки успела продать... Вот и стою тут. Сиргебаев опасался не зря: под утро выяснилось, что неожиданными гостями Карбушевки стали почти пятьсот человек. И всех их надо было накормить и отогреть, обеспечить ночевку, причем сделать это быстро, без ненужной суеты. Именно это было трудно, потому что несколько десятков человек с каждым рейсом привозил Владимир Чернецов, да и другие машины были переполнены. А совхозная чайная вмещала от силы два десятка человек.
      Ни Хегаю, ни Снргебаеву, ни руководителям совхоза "Каркаралинский" спать в эту ночь так и не довелось.
      Оказалось, что в двадцати пяти километрах от Карбушевки возникла новая пробка. И оттуда вывезли еще человек сто пятьдесят. В шесть утра уехал с трассы Хегай.
      "Мужество-добродетель, в силу которой люди в опасностях совершают прекрасные дела", - говорил философ древности Аристотель, Эта добродетель в критическую ночь выявилась у многих.
      Повар Ирма Ивановна Гергерт прибежала в чайную сразу же, как позвали ее. С десяти вечера до восьми утра вдвоем с дочерью, тоненькой семнадцатилетней девушкой, орудовала у плиты. Воды понадобилось уйма: только вторых блюд было приготовлено четыреста, подано девятьсот стаканов чаю... Дядя Мирон, заведующий пекарней, раздолбив замерзший колодец, носил воду без устали.
      Всю ночь вытаскивал машины Егор Бехтгольд, один из лучших трактористов совхоза "Каркаралинский", скромный безотказный человек, как отзываются о нем руководители. Самоотверженно отработал необычную ночную смену бульдозерист Иван Вахтель.
      Героев этой ночи много. Нельзя не сказать о Владимире Чернецове, шофере Карагандинского автобусного парка. Он не избежал участи Хегая и Сиргебаева - обморозил лицо и руки и все-таки до самого конца вывозил людей. О комсомольском вожаке совхоза Болате Орманбетове, взявшем в свой дом десять человек с маленькими детьми, за которыми его семья ухаживала три дня. О фельдшере Рымтай Байжумановой. Это она оказала первую неотложную помощь двадцати пяти обморозившимся, а за более тяжелыми ухаживала два дня. Правда, Сиргебаеву, Черпецову и Хегаю ее искусством воспользоваться не удалось - некогда было. Их жены ахали долго: лица мужей шелушились, а ноги заживали с трудом.
      История эта окончилась благополучно. Как отмечалось в приказе министра внутренних дел Казахской ССР, "благодаря оперативности и личной инициативе, мужеству и самоотверженности М. А. Хегая, А. Сиргебаева, В. А. Чернецова трагические последствия удалось предотвратить".
      Министр наградил их именными часами.
      В. БОРИСКИНА
      * * *
      ЧАСТЬ 3
      ПОЕДИНОК
      ПОСЛЕДНЯЯ СТРАНИЦА
      1
      В этот предвечерний час большой зал ресторана "Айгуль" был почти пуст. Редкие посетители, устроившиеся за отдельными столиками, не обратили внимания на представительного мужчину средних лет, неслышно появившегося в дверях. Лишь молоденькая официантка в белом передничке поспешила ему навстречу.
      - Пожалуйста, сюда, Борис Петрович! - приветливо произнесла она, отодвигая стул.
      - Благодарю, Леночка, но одному мне будет скучно.
      Посетитель окинул зал и, чуть помедлив, направился к столу, занятому неопрятно одетым человеком.
      - Разрешите присесть?
      - Местов хватает, - буркнул сидящий, не поднимая глаз. Пропустив грубость мимо ушей, вошедший спокойно занял место за столом.
      Потягивая принесенный официанткой кофе с коньяком, новый клиент с интересом разглядывал лошадиную физиономию незнакомца. От его внимательного взгляда не ускользнули те едва уловимые признаки, по которым определенная категория людей быстро распознает "своих".
      - Что, кореш, на мели? - едва слышно прозвучал вопрос.
      "Кореш" съежился, метнув взгляд в породистое лицо с курчавой бородкой и аккуратно подстриженными смоляными усиками. Он весь подобрался, словно готовился к прыжку.
      - Спокойно, браток, - еще тише сказал обладатель бородки. - На нас смотрят.
      - Со встречей, дорогой! - подняв рюмку, уже громче произнес он. И тихо: "Как зовут? Меня - Борис Петрович".
      - Давно не виделись, Борис Петрович, - поддался игре длиннолицый, опрокидывая рюмку. И тихо: - Филимон Фокеич я.
      - Да-аа... Много воды утекло, - неопределенно протянул собеседник и начал оживленно болтать, не забывая наполнять рюмку партнера.
      Вскоре зал наполнился гулом новоприбывших, и хлебосольный гость, так неожиданно ворвавшийся в жизнь Филимона Фокеича, как бы между прочим сказал:
      - Хочешь заработать?
      Было за полдень, когда далеко в степи, в дрожащем мареве появилась движущаяся точка. Она медленно росла, оставляя за собой широкий шлейф пыли. Сидящий на придорожном камне человек встрепенулся и стал пристально вглядываться в приближающуюся автомашину. Разглядев номер и одинокую женщину за рулем, незнакомец в черном дождевике и резиновых сапогах иронично хмыкнул, щелкнул курками новенькой "ижевки", воровато огляделся и, подняв правую руку, стал на обочине проселка. Его длинное лицо и вся длинная нескладная фигура приняли просительное выражение.
      Затормозив, женщина открыла дверцу. Не успел с ее губ сорваться вопрос: "Вам куда?", как в глаза ей ударил ярко-рыжий сноп огня и все потонуло во мраке.
      Отпихнув обмякшее тело на соседнее сиденье, убийца еще раз внимательно осмотрелся, дал газ и прямо целиной направил машину к темневшим вдали кустам лесопосадки.
      Две темные полосы примятой колесами травы постепенно слились с общим фоном, трава выпрямилась, и вскоре ничто уже не напоминало о происшедшей трагедии.
      А перед рассветом в тиши деревенской улицы раздался едва слышный треск выдавленного оконного стекла.
      Спустя несколько минут от стены крайнего дома отделилась согнутая фигура с большим узлом. Вскоре где-то за околицей негромко заурчал двигатель автомобиля и снова стало тихо.
      Совещание в кабинете начальника областного управления МВД полковника Даулбаева было коротким:
      - Две недели назад у южного берега Камышового озера обнаружен "Москвич". Судя по номеру - не из нашей республики. На переднем сиденье и на полу пятна крови. Между передними сиденьями найден клочок смятой, обгорелой бумаги. Машина находится во дворе облавтоинспекции.
      - Расследование будет вести капитан Саметов. - Полковник передал папку Темирбаю. - И вот почему, - заметив его недоуменный взгляд, продолжил полковник. - За это время положение не только не стало яснее, а, пожала и, даже усложнилось. Хозяин машины не объявился.
      Пока нельзя утверждать, что было совершено преступление, хотя пятна крови, сам факт обнаружения машины невольно наводят на эту мысль. Кроме того, Иван Максимович, - кивнул он в сторону своего заместителя, - во вчерашней сводке происшествии обратил внимание на странное исчезновение жительницы Первомайского колхоза Берсеневой. На своей машине она выехала из Кантемировки в наш город за четверо суток до обнаружения этого "Москвича". И до сих пор не вернулась домой. Более того, за время ее отсутствия кто-то успел побывать в ее квартире. Об этом заявила в райотдел соседка Берсеневой.
      - Не исключено, - -заключил полковник, - что между этими событиями есть какая-то связь. Затребуйте материал из райотдела. Работать будете с Шалвой Гогоберндзе. Другие дела передайте майору Пронько.
      Через час Темирбай Саметов заперся в своем кабинете.
      Сел за стол. Достал скудные материалы следствия и задумался.
      В тонкой папке всего несколько бумажек: рапорт, протокол осмотра машины, конверт с кусочком измятой обгоревшей бумаги. Просматриваются отдельные строчки.
      ... стье! Как хорошо жить на земле.
      ... Господа! не обижайте его, он хор...
      Та-а-к... Что-то очень знакомое... Где я слышал эти слова? А, может быть, читал? Не припомню... А эта сторона без текста. Так... Ответы из моргов, больниц, поликлиник.
      А почему, собственно, ты думаешь, что произошло убийство? Кровь в машине? Она может быть и из носа. Вот только, если бы не листочек. Кстати, машину следует осмотреть сейчас же.
      Старенький запыленный "Москвич", уткнувшись радиатором в кирпичную стену, уныло стоял в дальнем конце асфальтированного двора, словно старый добрый конь, потерявший своего хозяина. "Однако и поработал же ты на своем веку", - подумал Темирбай, осматривая машину.
      Не найдя ничего нового, капитан направился было к выходу, но еще раз взглянул на машину. Что-то насторожило его. Но что, - он не мог уловить. "Машина как машина.
      Все, вроде, на месте: задние колеса, кузов, номерном знак...
      Ага! Почему он выглядит свежее облупленного кузова, хотя и изрядно забрызган грязью? Битый час провозился с машиной, а этого почему-то не заметил. Ведь ясно, что номерной знак недавно заменен. Это иногда бывает: проржавеет, изломается..."
      Но к его удивлению болты крепления жестяной таблички оказались заржавевшими. Даже неискушенный человек без колебаний сказал бы, что этих гаек давным-давно не касался ключ. Слегка откатив машину от стены, он оглядел и другой номерной знак. То же самое. "Что за чертовщина? - сидя на корточках, недоуменно разглядывал табличку Темирбай. - В моей практике еще не было такого..."
      Оба номера были сняты и направлены на экспертизу.
      На следующий день капитан зашел в НТО.
      - Ну что, Шурочка? - обратился он к молоденькому эксперту. - Как наши дела?
      Пышноволосая девушка молча протянула желтую табличку с набором знаков: 87-17 КРА.
      - Не узнаете? Вчерашняя. "Мастер" сначала покрыл нею табличку черной нитроэмалью, она сохнет очень быстро, в течение нескольких минут, а затем белой краской через трафареты вывел цифры. И главное - изменил только одну цифру и одну букву: из восьмерки сделал тройку, а букву "А" превратил в "Д". Работал со знанием дела, тонкой плоской волосяной кистью...
      Заметив недоверчивый взгляд Тсмирбая, Шура обиженно поджала слегка подкрашенные губы:
      - Ни один болт не запачкан. Круглой кистью так не сработаешь. В краске обнаружен волосок от кисти. А о знании дела говорит упорядоченный характер мазков: сначала горизонтальные, затем вверх-вниз, вверх-вниз. Краска ложилась ровно, почти как из пульверизатора. Тыльную сторону табличек, сколько мог достать, "мастер" тоже перекрасил. Предусмотрительный тип.
      - Ну что ж, - улыбнулся Саметов. - Примем, как говорится, ваши рассуждения к сведению.
      В тот же день из облавтоинспекции сообщили, что "Москвич" принадлежит Берсеневой Ирине Матвеевне. Номера шасси и двигателя машины были идентичны учетным данным.
      Темирбай никогда не жалел времени на тщательную разработку версии. "Пожалеть час на планирование -- потеряешь недели на расследование", - эти слова университетского профессора стали законом в его работе.
      - Итак, - подвел он итог, обращаясь к Гогоберидзе. - Ты подключаешь к делу Васю Касьянова и еще нескольких ребят из дружины. Чем больше среди них будет строителей, тем лучше. Не забудь, Шалва, и об участковых. Пусть пройдутся по стройкам. Сам займись гаражами. Остальное беру на себя.
      Так же нетороплив и спокоен был Темирбай и на месте происшествия в Кантемировке. "Ну, что ж. Кража как кража. Разбитое стекло, вполне можно пролезть. Только непонятно: вместе с хорошими вещами пропали совсем старые. Зачем они вору? Может, так: схватют в охапку, что под руку попало?"
      Приоткрытый шифоньер полон добротных вещей, старомодная мебель на своих местах, на комоде золотой браслет, именные наручные часы... "Странно... Как вор не заметил этого?"
      - И пропало-то не так уж много, - рассказывала немолодая женщина, жившая в другой половине дома. - То, что было на вешалке. Вот здесь, у двери.
      - А вы давно знаете Ирину Матвеевну?
      - Сызмальства.
      - Посмотрите внимательно, не пропало ли еще чегонибудь?
      - Постойте, постойте, - женщина всплеснула руками. - Как же я этого тогда не заметила, когда вот он, - ткнула она пальцем в райотдельского следователя, - спрашивал меня об этом же? Вот тут, на комоде, у Ириши завсегда деревянный ларчик стоял. Еще от покойницы матери остался. Матвеевна в нем письма держала давнишние. Еще замочек сломанный был.
      - А в письмах что могло быть?
      - Вот уж не знаю. Ирина о том никогда не сказывала...
      Заночевали следователи в Каптемировке по счастливой оказии у деда райотдельского шофера Кости Гулая.
      - Костька, никак ты! - всплеснул сухонькими ручками в широких рукавах сатиновой косоворотки низкорослый старичок. - Ты что же, постреленок, про деда забыл? Слышу, милиция приехала, да не думал, что это ты.
      - Служба, деда, служба!
      Смахнув с лавки соринки, дед пригласил гостей сесть, а сам радостно захлопотал у стола, собирая ужин.
      Вскоре они уже сидели за столом.
      Темирбай с сомнением посмотрел на стопку с водкой.
      - Ничего, - успокоил его хозяин. - Много пить - оно, конешно, во вред. А по малости - во здравие, как говаривал наш поп. Хотя сам лакал без меры.
      - А вы. Корней Семенович, неверующий? - чтобы поддержать беседу, спросил Темирбай. - И за что же прогневзлись на всевышнего?
      - И-и-и, милок... Долгая история.
      Задумал сосед наш Тимоха сына свово оженить и купил к свадьбе какой-то невидали в губернском городе, паюсной икрой прозывается. И до того, говорят, вкусна - язык проглотишь. И страсть, как захотелось мне испробовать этой диковинки.
      Как водится, без попа никакое застолье не обходится, Поминки ль, крестины - отец Серапион тут как тут. А об свадьбе и говорить не приходится. Мы, парни да девки, как водится, в окна пялимся, смотрим, как гости вокруг стола рассаживаются.
      Ну, налили по первости, прокричали, как водится, "горько!" и стали кто чем закусывать.
      Батюшка, не будь дураком, придвинул к себе посудину с икоркой, выбрал ложку поуемистее, развесил утробу по коленкам - и ну уписывать икорку. С завистью поглядывают на него застольщики: каждому охота отведать диковинки. Да не силком же отымать еду у батюшки!
      Так и слопал, черт кособрюхий, всю до зернышка.
      С этих пор, милок, душа моя попов не принимает, за сто верст обхожу длинногривых. Да и в боге стал сумлеплться.
      Дед помолчал, а потом и говорит:
      - А ить не поверил ты, милок. - В голосе хозяина послышались нотки обиды. - И зря. Правда, самого батюшки уж давно нет на свете, а вот молодшая сестра его, ровесница мне, жива еще. Не даст соврать: вместях под окном стояли. Так оно все и было. Аграфеной ее кличут.
      - А был у батюшки и сынок, - разговорился хозяин. - Теперича, должно, годов под пятьдесят ему было б, али чуток помене. Сгинул где-то на войне. Как сейчас помню, Кешкой звали. По-ученому Винокентии, кажись?
      - Иннокентий.
      - Во-во! Я ж и говорю: Винокентии. А уж боевой был!
      Кого хошь изобразить мог. У нас его ахтером дразнили.
      - Актером?
      - Ахтером. Только, значитца, экзамены за школу сдал - м тут война. Долго от его вестей не было, потом два-три письма прислал - а там и похоронка. Уж так-то Иришка убивалась...
      - Какая Иришка?
      - Да все та же. Одна она у нас на всю деревню.
      вековухой и осталась.
      Дед сокрушенно вздохнул.
      - Кому же он письма слал?
      - Иришке...
      - А после она ни от кого писем ие получала?
      - Нет. У ей же родни-то нету.
      - А Иннокентий бывал в доме Берсеневой?
      - Ну как же. Чай они с Иришкой в школу бегали, Друг у дружки уроки учили. Да и кто из нас не бывал друг у дружки? Деревенька-то была совсем махонькой.
      - Похоронка кому пришла?
      - Бабке Аграфсие.
      - После войны про Иннокентия слухов никаких не было?
      - Нет, не слыхал.
      - Вы, конечно, хорошо ее знаете?
      - Иришку-то?
      - Да, Берсеневу.
      - А как же. На моих глазах росла. В войну первой на трактор села. Потом на агрономшу выучилась. Последний десяток лет еще и за бригадира у нас управляется. Уважительная такая, зазря человека не обидит.
      Аграфена Капитоновна расплакалась, услышав вопрос Темирбая.
      - Как же, касатик, мне его не помнить? Ведь я его вынянчила. Души в ем не чаяла. Своими-то детьми бог не сподобил. А уж толковый был, всхлипывала старушка, доставая из сундука перевязанный тесьмой платочек. Все, бывало, книжки разные читал. По две, а то и по три зараз в карманах таскал. Да красиво так рассказывал.
      Наконец хозяйка квартиры развязала платок.
      - Вот похоронная-то, - подала она протершийся на сгибах, пожелтевший от времени листок.
      Темирбай пробежал глазами пожелтевший листок. "Извещение... сентября 1941 года... рядовой Аристархов Иннокентий Серафимонович... убит в бою иод Смоленском..."
      Подписи, печать - все на месте...
      - А фотографии не сохранили?
      - Нет, касатик. Да и зачем она вам? Ведь сколь уж годов его косточки гниют в земле сырой, - запричитала вновь старушка.
      - Может, есть его письма или какие-нибудь документы?
      - Нету у меня больше ничего.
      - Не рисовал Иннокентий?
      - Нет, не припомню такого...
      - Подведем итоги трехдневной работы. Что у вас, старший лейтенант? взглянул полковник на Шалву. Тот сокрушенно покачал головой.
      - Проверены все строительные организации. Никакого намека. Сам я из семнадцати автохозяйств побывал в двенадцати. И тоже ничего.
      - Ну, что ж. Отрицательный результат - это тоже результат. Сегодня же срочно доведите проверку до конца.
      А что выяснили относительно Берсеневой?
      - Она выехала из города в субботу утром накануне обнаружения "Москвича". Сессия облсовета закончилась в пятницу.
      - Не забудьте, инспектор, про мелкие гаражи, - напомнил подполковник Чернин.
      - Там уже побывали участковые и дружинники.
      - Что скажете вы, Сзметов?
      Капитан доложил о резульгатах поездки. Полковник углубился и бумаги: Ваши выводы?
      - Похищение вещей - декорация. Вор допустил просчет: не обратил внимания на то, что крадет. Вместе с ценными вещами взял старье, вместо золотых вещей - бумагу.
      Странные вкусы, не правда ли? Вывод: вору нужны были не вещи. Он охотился за письмами.
      - Зачем?
      - Преступнику нужны именно письма. И притом личные. Возможно, Аристархова. Других писем у нее не было - она ни с кем не переписывалась. Это утверждают все жители села, в том числе и почтальон. Деловая переписка? Она не составляет ни секрета, ни какой-либо другой ценности для постороннего. Я ее просмотрел. К тому же она находится в незапертом ящике письменного стола в конторе колхоза.
      - А кому нужны письма мертвеца, да еще письма столь давние? Ведь им что-то около двадцати пяти лет? - подал реплику майор Проиько. - Нелогично!
      - У меня нет совсем уверенности, что Аристархов погиб, - тихо произнес Саметов,
      - Но ведь есть похоронка! - настаивал майор.
      - Могут быть всякие случаи...
      - Но этот-то не вернулся!
      - Знать, на то у него были причины, - ответил капитан.
      - Еще один вывод в пользу высказанной мною версии.
      "Госгь" был явно знаком с обстановкой. Знал, что искать и где искать. Я имею в виду письма. А кому они нужны - об этом мы уже говорили.
      - Вы упускаете из виду еще одну версию, - сказал Черпни. - Кражу могли совершить и местные люди. Воспользовались отсутствием хозяйки и...
      - Простите, но для чего им письма? Впрочем, над этим вариантом работают товарищи из райотдела.
      - А если вора кто-то спугнул? - настаивал подполковник. - Впопыхах он схватил первое, что попало под руку?
      - Тогда он скорее бросил бы все. Вряд ли из-за каких-то вещей стоит рисковать свободой!.
      - Что вы, Саметов, думаете о "перелицовке" автомобильных номеров?
      - Заячья тактика, на время сбить со следа, запутагь следствие. И выиграть время. Ведь не думал же он всерьез, что подделка вообще останется незамеченной?
      - Так вы считаете, совершено убийство?
      - Не только. Не исключено, что на этой же машине преступник побывал и в Кантемировке. Очень удобно: "убрал" хозяйку, "сменил" номера - и некоторое время можешь быть спокоен.
      - Кстати, что вы думаеге о месте совершения убийства? - продолжал задавать вопросы полковник.