...Генерал Жерарди был сосредоточен, а со стороны могло показаться, что сегодня он был даже суров. Правда... Паук был таким всегда – отец, бог и умный опытный командир, по-настоящему любящий своих солдат, но никогда не сюсюкавший с ними. Но сегодня со стороны казалось, что его настроение было «ниже среднего» и ждать похвал или даже простых слов одобрения вообще не приходится. Собственно, именно так оно и было. Только причиной той суровости были не неприятности по службе или «разнос» вышестоящего командования, а... Андрей... Вернее, как теперь это было по официальным документам: «капитан Ален Ферри».
      И уж никто из людей, знавших командира отдельного батальона специального назначения «Дикие Гуси» бригадного генерала Жерарди только по службе, не мог даже представить, даже допустить тени мысли о том, что причиной сегодняшней его суровости и огромных желваков на скулах было обычное отеческое беспокойство об этом парне. Да-да! Именно отеческое! Потому что «Гусь Жерарди», или просто Паук, не просто уважал этого русского парня, а по-настоящему, по-человечески любил! Как сына и как солдата, как бойца «до мозга костей». Потому что, наверное, был когда-то точно таким же, потому что, наверное, Андрей напоминал ему молодого и неукротимого легионера Огюста Жерарди, только тридцать лет назад.
      – Послушай, Ален... Может... Не стоит этого делать, сынок? – Он озабоченно смотрел в глаза Андрея. – Сейчас я еще могу уговорить их оставить тебя на штабной, «нестроевой» службе. Но если у тебя не получится, то они спишут тебя навсегда! Они же только и ждут этого, капитан! Ты бросил вызов, и теперь... Они будут искать любой, даже самый маленький повод! И если они его найдут, то спустят на тебя всех собак! Не дури, не надо, капитан! Не играй с огнем! У тебя сейчас только одна задача: просто суметь остаться на службе.
      – Именно это я и хочу сделать, Паук, – остаться на службе!
      – Нет, не это! – рявкнул вдруг зло Жерарди. – Не это! Ты сейчас пенсионер! Списали тебя, капитан! Но все же тебе дали возможность независимо от этого служить и дальше.
      – Штабным... – хмыкнул Андрей и поправил на плече автомат.
      – Нет, не штабным! – Генерал разозлился всерьез. – Ты офицер действующего резерва! А твоя должность, которую я тебе дал вне зависимости от того, что скажут врачи, должность инструктора «Организации и проведения спецопераций» – полковничья! Так какого рожна тебе еще надо?!
      – И что я буду на ней делать, мон женераль? Лекции читать?
      – Вот именно! Именно лекции!
      Паук вплотную приблизился к Андрею и попытался взять его автомат.
      – Пойми ты, беспокойный человек, ты уже вернулся в строй! Уже!.. Это я так решил! Но если ты сейчас не сдашь этот норматив, то у них будет повод списать тебя подчистую! Эх! Если бы не этот твой самострел!.. Психиатр сговорился с хирургом, Ален. Они настроены очень решительно!
      – Вы в меня верите, мон женераль?
      – Если бы это было иначе, капитан, я бы уже давно отдал тебя на растерзание этим медицинским чистоплюям. Но... Я, если честно, не уверен в том, что ты выдержишь «полосу»... Я давно служу, капитан, и давно живу. И знаю цену ранениям. Откажись, пока еще не поздно! А там мы что-нибудь придумаем, если ты уж так рвешься к своему взводу... Слово «Гуся Жерарди».
      – Дорогого стоит! Я знаю, мон женераль. Только... Я сделаю это!
      Генерал посмотрел ему в глаза и молча отошел к кучке офицеров, толпившихся неподалеку.
      «...Вот и правильно! Че тут долго думать-то... Или пан или пропал!.. А отступать, испугавшись этих замороченных эскулапов... Нет уж! Пусть они поймут, что не всегда бывают правы!..»
      Он стоял в самом начале «специальной полосы препятствий» и мысленно преодолевал каждый из его элементов...
      СПП...
      На эту полосу допускались только очень выносливые и умеющие обращаться с оружием легионеры. Те, которые собирались служить не в штабах или интендантских подразделениях, те, которые мечтали попасть на службу в самый прославленный Легион, 2-й парашютно-десантный полк. А попасть на Корсику, где и базировался 2ПДП, можно было, только сдав норматив на этой полосе. И далеко не каждый желающий справлялся с этой задачей! Далеко не каждый! Хоть и были они молоды и полны сил.
      500 метров препятствий и упражнений, специально разработанных и «расставленных» в таком порядке, чтобы сбивать дыхание, чтобы чередовать максимальные нагрузки с нагрузками попроще... Но именно эти «волны» и выматывали больше всего. Здесь испытывались не только выносливость и мастерство солдата, здесь проверялось его умение так распределить свои силы, чтобы не просто дойти до ее конца, а частенько случалось, что и не доходили, а дойти вовремя, правильно выполнив все упражнения... А этому всемерно пытались помешать еще и инструктора-капралы, выводя из равновесия психику испытуемого. Смотришь, бывало, стартанет один такой, гордый самим собой аж до самой жопы, рванет вперед и поскачет, аки молодой сайгак по степи. А ты не торопишься. Ты знаешь, что эти самые первые препятствия, они-то как раз и задуманы для того, чтобы отнять у тебя силы в самом начале. Ты расчетлив и мудр. И догоняешь его, этого сайгака, на середине дистанции, а иногда и раньше, и видишь, что он уже «сдох». А ведь все самое «интересное» еще только впереди.
      Андрей посмотрел направо, где к этому экзамену готовился второй «претендент».
      «...Грамотный парень... Не суетится, не дергается... Оружие подогнано плотно, нигде ничего не болтается... Дышит глубоко – прокачивает легкие... На полосу смотрит – просчитывает, что и как... Не один раз, по всему видать, ему такие СПП проходить доводилось... А годочков-то ему коло „тридцатника“, никак не меньше... Не иначе офицерствовал парень... Серьезный такой, спокойный... И наш, как пить дать, из Союза!.. Ладно... Там посмотрим, кто ты есть...»
      Андрей подошел к рубежу и встал на изготовку...
      Теперь все зависело только от него самого. Филин шел ва-банк. И результат его поражения был один: он навсегда распрощается с армией... Сейчас Андрею нужна была только победа! Победа над самим собой.

      Старший инструктор СПП, сержант с суровым лицом, встал в десяти метрах, достал из кобуры пистолет и скомандовал им обоим:
      – Приготовились!
      И ровно через секунду:
      – Б-бах! – рявкнул его пистолет.
      «...Пошел!» – скомандовал сам себе Андрей и устремился по полосе...
      Теперь его мозг работал, как компьютер, в доли секунд просчитывая варианты и скорость его действий.
      «...„Мостик“! Здесь аккуратнее, не торопись! Из ямы, если и выберешься вовремя, то потом все равно не успеешь!..»
      Через пятиметровую яму с наклонными бетонными стенками было переброшено не очень толстое, измазанное мокрой глиной бревно. А под ним, в двух метрах, в яме такой же мокрой и вязкой глины было по колено. Сорвался с бревнышка в яму, и все! Даже если и сумел выбраться наверх и побежал дальше, то теперь ты, словно корова на льду, – скользишь даже на траве!..
      Андрей очень внимательно и сосредоточенно преодолел этих пять метров и побежал дальше...
      «...Так! „Лесной завал“... Здесь можно и поднажать...»
      Здесь были установлены бревна. Установлены вразнобой. Чтобы преодолеть эти десять метров, нужно было то пригибаться к самой земле и проскальзывать под бревном, то перепрыгивать через следующее... Вниз, вверх, вниз, вниз, верх, и опять вверх, и так далее...
      «...„Стенка и взорванный мост“... Вот здесь поаккуратнее, капитан! Здесь могут быть сюрпризы, мать их!..»
      «Взлетев» с разбегу на двухметровую кирпичную стену, толщина которой была сантиметров двадцать, Андрей встал в полный рост и побежал дальше по плоским деревянным брусьям, которые извивались, как припадочная змея. В каждом месте «изгиба» был разрыв метра в полтора... Надо было перепрыгивать с бруса на брус и при этом не свалиться вниз, иначе упражнение пришлось бы начинать заново... Вот тут-то и нарисовался тот «сюрприз», о котором и подозревал Филин... Откуда-то, словно чертенок из шкатулки, выскочил капрал-инструктор и дал длинную очередь из автомата прямо под ноги Андрея...
      Очень мощный психологический удар... Очень многие, повинуясь простому инстинкту самосохранения, попросту спрыгивали вниз и... удалялись с полосы с оценкой «неудовлетворительно»...
      Андрей даже не посмотрел в сторону стрелявшего, потому что был полностью сконцентрирован на «взорванном мосту» – он прямо так, на ходу, дал короткую, в три патрона, очередь в сторону инструктора и перепрыгнул очередной разрыв.
      «...А „сюрпризец“-то только у меня!.. Тому парню его устраивать не стали... Значит, ко мне отнеслись с особой любовью!.. Суки!..» – мелькнула мысль в его голове.
      На соседней полосе у того, второго, парня выстрелов слышно пока не было...
      Андрей спрыгнул вниз и побежал дальше.
      Теперь начиналось самое «веселье».
      Впереди была большая двадцатиметровая яма с наклонным дном. В нее нужно бы прыгнуть с разбегу, а потом, по пояс в воде, попытаться преодолеть ее как можно быстрее – это была имитация речного брода, с разбросанными по дну большими и маленькими камнями. «Форсирование с ходу». Но... река – это всегда открытое пространство.
      «...Здесь бежать нельзя! Тише, тише! Зацепишься за камень, упадешь, и все – „иди на воздух“!.. Аккуратнее, Андрюха!..»
      Еще за два метра от ямы Андрей расстегнул кобуру, достал из нее свой пистолет и... сунул в рот, крепко зажав зубами его ствольную коробку... Чем скорее всего и вызвал замешательство «в стане противника». Инструктора-капралы, а их здесь было двое, которые «охраняли брод», были настолько озадачены, что оба(!) высунулись из кустов, чтобы посмотреть, «на кой хрен он это сделал». И тут же получили в свою сторону очередь из автомата. А пистолет в зубах Андрея... Ну... Это уже был просто рефлекс прожженного вояки!.. Пистолет – это всегда «самый последний аргумент», когда уже больше ничего не остается... Его надо беречь на тот самый, «крайний случай» и ни в коем случае, если такая возможность вообще есть, не дать ему отсыреть, иначе... Про иначе, когда тебя в самый «пиковый момент» подводит оружие, вообще говорить не хочется!
      За «Речным бродом» был открытый участок метров в пятьдесят, которые надо было пробежать, поливая очередями из своего автомата близкие кусты, выбивая из них засевшего противника, и влететь в...
      «Горящий камыш»...
      «...А теперь ноги! Ноги, ноги! Давай!..»
      Он нырнул в узкий метровый огненный «тоннель»... Эти двадцать метров надо было пробежать так, словно за тобой все черти гнались, иначе либо наглотаешься дыма, либо останешься без ресниц и бровей, и это в лучшем случае!..
      И опять открытый участок, близкие разрывы «гранат», почти под твоими ногами, а впереди...
      «Песчаный ров»...
      Андрей спрыгнул вниз, перебежал три метра по его дну и закинул автомат за спину.
      «...Не торопись! – командовал он сам себе. – На карачках, на карачках! Так все равно быстрее будет!.. Вперед! Вперед!..»
      Подняться на вершину рва по мелкому, осыпающемуся при каждом шаге песку – это на самом деле тяжело. Очень тяжело! И если ты не вспомнишь детство и не полезешь на четвереньках, то ты выберешься наверх, конечно, но твои ноги от усталости уже не будут пригодны ни на что!.. А вот если не побояться и освободить руки... Только вот наверху, в десяти метрах...
      «Захваченный противником дом»...
      Пистолет Филина так и не вернулся в кобуру. Теперь его место было в зубах Андрея... Все то время, после «брода»...
      «...Внимание! Внимание, Андрюха!..»
      Как только он появился на гребне рва и успел сделать в сторону дома всего-то шаг-два, в дверном проеме возникла деревянная ростовая мишень-силуэт с нарисованным черной краской в районе левой груди кружочком сантиметров пять в диаметре. Реагировать надо было немедленно, потому что мишень появлялась всего на три секунды... А как реагировать, когда автомат за спиной, да к тому же и заряжен холостыми патронами?.. Филин действовал на «автомате», не раздумывая, по принципу «Хоть плюнь ему в глаз, но так, чтобы он больше не поднялся!»... А секунды шли!
      Раз-и – щелкнула первая секунда, а рука Андрея уже вынула тяжелый боевой нож из ножен и прямо так, снизу, метнула его в мишень.
      Два-и – щелкнула вторая секунда, а все та же правая рука уже дернула вперед-назад пистолет, передергивая удерживаемый зубами затвор и досылая патрон в патронник.
      Три-и – щелкнула третья секунда.
      – Д-дун-н-н-ц! – глухо воткнулся нож в мишень.
      – Бах-бах-бах! – три выстрела прозвучали как один.
      «Голова» второй мишени, появившейся в оконном проеме, разлетелась в щепы, и Андрей, успевший за это время добежать до дома, нырнул в это окно... Но еще до этого прыжка, буквально краем глаза, «боковым зрением» он успел заметить, что его нож вошел не в черный кружок, а точно посредине «шеи» его деревянного «противника»...
      «...Тоже сойдет! Для сельской местности!..»
      Три коротких очереди внутри и... Вон! Вон из дома!
      Дальше его поджидал узкий, мелкий десятиметровый «окоп-тоннель». Здесь нужно было согнуться, нырнуть в черный зев крытого окопа и пробежать его в полуприседе, обтираясь локтями и плечами о его стенки, выскочить из «одиночной ячейки», которой он заканчивался, и, бросив «гранату», бежать дальше... Только... Именно такой гадости от инструкторов-капралов он и ждал, сообразив наконец, что его «прессуют» по максимуму...
      «...Ни хрена, пацаны, у вас не выйдет! Молодые ышо! Меня, „дважды Крапового“, на такое фуфло не возьмешь!..»
      Передвигаясь гусиным шагом по окопу, Андрей достал из кармашков своей «разгрузки» не один имитационный взрывпакет, а два... А его автомат теперь перекочевал в левую руку...
      Картонный цилиндрик взрывпакета был почти безопасным. Почти... Если зажечь пятисантиметровый детонационный шнур, рассчитанный на пять секунд горения, и вовремя бросить его от себя подальше. Осколков у него нет, но разорвать и покалечить руку эта «граната» вполне способна... Головка из красной серы зажигалась при любом трении, даже о материю, если ее поплотнее прижать – спички тут совершенно не требовались.
      Находясь в полутора метрах от выхода из туннеля, Андрей зажег первый взрывпакет и метнул его наружу.
      – Б-ба-ба-а-х-х! – ухнул близкий разрыв.
      А Филин уже был в ячейке.
      – Та-та-та-та-та-та-та! – залился долгой очередью его FAMAS, поливая пространство вокруг «выхода».
      – Б-ба-ба-а-х-х! – ухнул второй взрывпакет, но уже намного дальше первого.
      Андрей «вылетел» из ячейки и увидел в трех метрах капрала-инструктора. Его автомат лежал на земле, а сам он прочищал ладонями засыпанные землей глаза. Видимо, досталось ему от первого взрыва.
      «...А не будь умным бараном, сопля!.. Не таких, как ты, делали!..»
      Только оценивать «повреждения» инструктора времени не было – впереди было самое, наверное, серьезное препятствие – трехэтажные «Руины дома».
      «...Давай, капитан! Вспоминай горную подготовку! Давай, Андрюха!..»
      Ему предстояло взобраться по тонкому репшнуру на третий этаж, пробежать дом насквозь, да и «зачистить» его попутно от «противника», и точно так же, по репшнуру, «десантироваться» на землю.
      Взбираться по тонкому, в палец толщиной, репшнуру на восьмиметровую высоту на самом деле очень тяжело, долго и муторно... Но Андрей на стал вспоминать «школьные упражнения лазания по канату», а поступил по-другому – он уперся сначала одной, потом другой ногой о стену и пошел по ней, мощно перебирая руками вверх по веревке... А через насколько секунд, выпустив несколько очередей внутри «руин», точно так же, опираясь ногами о стену, в «три толчка от стены», спустился на землю.
      Теперь оставался «последний рубеж» – «Железнодорожная насыпь».
      Она возвышалась метров на десять над общим уровнем СПП. Крутой щебенчатый вал, на вершине которого было «пулеметное гнездо».
      Второго взрывпакета у Филина уже не было, но, если честно, он, в общем-то, был и не нужен – еще никому ни разу не удавалось добросить его до пулемета после всего того, что было пройдено на полосе, – тяжелые, свинцовые руки дрожали так, словно ты уже давно был хроническим «паркинсонщиком».
      Андрей бежал на насыпь, прямо на пулемет, поливая его длинными очередями из своего автомата.
      – А-а-а-а-а-а-а! – орал он, уже задыхаясь.
      – Та-та-та-та-та-та-та! – дергался в его руках автомат.
      Филин взлетел на насыпь, выстрочил последние патроны из магазина, перемахнул ее и... уже просто на заднице съехал вниз – ноги больше не держали...
      А внизу...
      Внизу его ждала капитан Савелофф...
      Андрей увидел ее уже на краю сознания и стал проваливаться в какой-то цветной водоворот...

* * *

      ...Резкий и очень противный аммиачный запах ударил в его нос, и Андрей мотнул головой и открыл глаза.
      Над ним стояла Мари.
      В камуфляже, в высоких берцах, с рассыпавшейся по плечам копной белокурых волос, она казалась не просто феей, а военной феей в звании капитана, которая возвращала к жизни измотанного воина...
      Она полила его голову холодной водой из пластиковой бутылки и проговорила:
      – Боже! Какой же ты идиот! Осел упрямый!
      В ответ Андрей только вымученно улыбнулся и прошептал, совершенно задохнувшись:
      – Мари... Результат? – Удаленного легкого катастрофически не хватало, и Андрей был похож на карася, выброшенного на берег.
      – Какой там результат, идиот! – Ее совершенно искреннему возмущению не было предела. – Тебе же прямо сейчас сюда надо врачей вызывать и «Ambulance»! Ты же еле живой!
      – Мари... Результат?
      – 5.24...
      Услышав эту цифру, Андрей закрыл глаза и откинул голову на щебенку:
      «...Мы справились, капитан!.. Мы справились!..»
      Он был прав.
      Конечно... тут сказался и опыт, и знание самой этой СПП, но... Очень многие легионеры, специально тренируясь и изучая каждый из ее элементов в отдельности, так и не могли пройти ее целиком и правильно, но, главное, уложившись в шесть отведенных минут... Это было по-настоящему тяжело! Да и... А кто вообще говорил, что в спецназ отбирают сопливых хлюпиков?! Андрею же было тяжелее вдвойне – не говоря уже о физическом состоянии. Его давил огромный моральный груз – на этой полосе решалась его дальнейшая судьба, быть ли капитану Алену Ферри и дальше легионером или уйти из Легиона навсегда, на заслуженную и почетную, но пенсию...
      – А новичок?
      – Да какая разница, Ален?!
      – Мари...
      – 5.36...
      «...А ведь молодец парень! Молодец!.. Совсем на чуть-чуть отстал! Всего-то на двенадцать секунд... Надо его с собой забирать! Такие кадры на дороге не валяются!..»
      Он повернул голову направо. Там, в пяти метрах от него, на щебенке насыпи лежал тот, второй парень, который шел по «полосе № 2». Он лежал навзничь, широко раскинув в стороны руки и закрыв глаза. Его широкая грудь высоко вздымалась, а из горла слышалось не обычное, нормальное дыхание, а звуки, похожие на предсмертные хрипы.
      «...Нет, непростой этот мужичок, непростой!.. Вон как правильно отдыхает! Все мышцы расслаблены, а руки!.. Руки пошире, „чтобы обнять небо“ и не зажимать задохнувшуюся грудь... Сейчас... Три минуты, и он опять будет „огурцом“... А ведь неплохо научили паренька где-то! Ой как неплохо! Уж не „одной ли мы с ним крови“, капитан?..»
      – Мари... дай ему воды... – Андрей постепенно приходил в себя.
      Не говоря ни слова, она взяла пластиковую бутылку, подошла к парню, присела над ним на корточки и приставила горлышко бутылки к его губам. Парень стал пить, не открывая глаз. Большими, жадными глотками. А потом все же решил взглянуть на своего благодетеля, открыл глаза и тут же дернулся, чтобы подняться, углядев воинское звание Мари.
      – Вольно, сержант! – проговорила она негромко. – Отдыхайте...
      Она вернулась к Андрею, помогла ему подняться и взобраться на сиденье «Хаммера», который стоял тут же, в пяти метрах...
      ...Через несколько минут Филин предстал «пред ясны очи» своих медицинских инквизиторов.
      – М-м... Н-ну, что ж, капитан... – медленно заговорил «председатель», медицинский генерал. – Сказать по правде... Озадачили вы нас...
      Андрей посмотрел на Жерарди и слегка опешил. Генерал улыбался!.. Это «природное явление» было настолько редким, что увидеть его выпадало счастье очень редким людям. Широкой, белозубой улыбкой. Сейчас Паук был похож скорее на кота. Такого, знаете ли, самодовольного и гордого собой кота, который переловил всех мышей в амбаре. Он даже подмигнул Андрею!
      – ...Вот, господа полковники, к примеру... – «главный эскулап» повел рукой в сторону хирурга и психиатра, – ...утверждали, что вы не то чтобы уложиться в норматив, вы даже и до половины полосы не дойдете... М-да!.. Ну, что ж, капитан... Жду вас ровно через час на врачебном консилиуме... Будем решать, что с вами делать.
      Они дружно развернулись и направились к машинам, а к Андрею подошел Жерарди:
      – Поздравляю! – Генерал крепко пожал его руку. – Я в тебе и не сомневался, Ален! Ты молодец!
      А через час в присутствии всей медкомиссии и Жерарди медицинский генерал объявил Андрею «приговор»:
      – Наше решение, капитан Ферри, было непростым, надо признаться... Все же... Все ваши ранения, болезни, перенесенные травмы... Да и психологическое состояние... – «Председатель», казалось, все еще решал, как с ним быть. – Но СПП показала, что вы умеете контролировать как свое физическое состояние, так и эмоциональное... Что меня, надо признать, очень удивило! Признаюсь, мы попросили отнестись к вам на «полосе» с «особым вниманием».
      – Я это заметил, месье генерал.
      – М-да!.. Ну, да дело прошлое. Вы показали свое мастерство, выносливость и умение контролировать свои эмоции. А это главное! Что ж... – Генерал посмотрел на своих коллег медиков. – Комиссия приняла решение дать вам возможность служить и дальше, если уж у вас есть такое желание...
      – Благодарю, месье генерал! – проговорил обрадованно Андрей и улыбнулся.
      – Не торопитесь, капитан, – это еще не все!.. Вы будете служить, но!.. – «Председатель» поднял указательный палец. – ...штабным офицером! И это будет вменено в обязанности генерала Жерарди! Да! Вы доказали всем нам, что можете и дальше продолжать службу в подразделениях специального назначения, но!.. Поверьте старому врачу, капитан, вам уже пора задуматься о здоровье! Природа, конечно, наделила вас им от души, но не надо пренебрегать ее добротой, молодой человек. С вас уже достаточно. Поэтому... Вы будете переведены в статус «пенсионера» с возможностью продолжать службу.
      «...Ну и хрен с вами, коновалы! Хорошо хоть под командой Паука оставили! А уж с ним-то я договорюсь!..»
      – Спасибо, месье генерал!
      – Спасибо надо сказать «вашему» генералу, а не мне, молодой человек! – Он посмотрел на Жерарди. – Это он вас отстоял.
      ...Уже ближе к вечеру этого бесконечно длинного дня в кабинете Паука Андрей задал вопрос:
      – Мон женераль!
      – Да, Ален.
      – Тот сержант, который шел со мной рядом по «полосе».
      – Этот парень давно рвется на Корсику, – улыбнулся Паук как-то странно. – Я даже слежу за ним уже какое-то время!.. Упорный солдат!
      – А что такое?
      – Хороший парень! Прекрасный боец! Только очень гордый!.. А вы с ним не встречались раньше?
      – Где?
      – В Косове... Полтора года назад. Он тогда только пришел в Легион...
      – Нет, мон женераль, я его не знаю.
      – Он протеже Скорпиона...
      – Франтишека?!
      – Да, подполковника Дворжецки. – Генерал улыбнулся уголком рта какой-то своей мысли. – Этот парень год назад сам попросился ко мне на службу. Я с ним беседовал. Но тогда была одна проблема...
      – Я могу узнать какая, мон женераль?
      – У него были проблемы с изучением французского... И... тогда, год назад, он прошел СПП за 6.01.
      – И вы его не взяли?
      – Я уже был готов, если честно... – Паук прошелся по кабинету. – Тем более что в твоем взводе с твоим уходом образовалась вакансия для капрала-инструктора по стрелковой подготовке.
      – Так в чем же было дело, Паук?
      – Я обратил его внимание на те две проблемы и предложил над ними поработать. А этот гордец... объявил мне, что с языком у него проблем нет, а СПП... Одна секунда – это ничто!.. И вообще, мол, это была случайность, и он может пройти «полосу» за 5.30.
      – Понятно, мон женераль. – Теперь был черед Андрея улыбнуться. – Зная ваш характер... Вы сказали, что вернетесь к этому разговору тогда, когда он выполнит обещанное?
      – Не люблю пустых обещаний, Ален, и ты это знаешь!
      – Но парень-то хорош!
      – Более чем! Сейчас он инструктор здесь, в Абажеле... «Тактика разведопераций, маскировка на местности, снайпинг»... И этот сержант, надо признать, один из лучших инструкторов, Ален.
      – Я его забираю, Паук! – проговорил решительно Андрей.
      – А моего решения тебе уже знать необязательно?
      – Я знаю, что вам достаточно знать мое мнение и что вы мне доверяете, мон женераль!
      Жерарди походил какое-то время по кабинету, искоса поглядывая на Андрея, а затем подошел к столу и поднял телефонную трубку:
      – Дежурный! Вызовите ко мне сержанта Фролова! Срочно! – проговорил он.
      – Так этот парень русский?
      – Русский... – подтвердил Жерарди. – Русский офицер... И хороший офицер...
      ...Через пять минут «сосед» Андрея по «полосе» стоял в кабинете генерала.
      Среднего роста, но крепкий, плечистый, он излучал абсолютное спокойствие. Его нисколько не смутило присутствие в кабинете генерала незнакомого офицера, у которого под погон камуфляжной куртки был просунут Малиновый Берет, такой же, как и у самого Жерарди. Ни один мускул на дрогнул на его лице – парень был спокоен и уверен в себе.
      – Как ваши успехи, сержант? – Паук сидел за своим столом и в упор смотрел на этого гордеца.
      – «Орешек знаний тверд, но мы не привыкли отступать!..» – проговорил парень по-русски и тут же перешел на французский язык: – Эти шесть секунд на «полосе», месье генерал, я сделаю в следующий раз!
      – Вы говорили это еще год назад, сержант.
      – Если бы я не был инструктором-нянькой, месье генерал, и у меня было бы больше времени на личные занятия, то...
      – Ясно! – Жерарди хлопнул ладонью по столу. – И вы, сержант, все еще хотите попасть в батальон «Диких Гусей»?
      – Так точно!
      Жерарди посмотрел на Андрея, который «изучал сержанта со стороны», словно передавая эстафету.
      – Где служил, братишка? – проговорил Андрей тихо.
      Сержант дернулся так, словно его долбануло разрядом тока, и уставился на своего собеседника.
      – Что молчишь? – улыбнулся Филин. – Французский выучил, а русский забыл? Так, что ли?
      – Никак нет, месье капитан... Братишка? А где?..
      – Мне повторить вопрос, сержант? – Андрей посуровел для острастки.
      – Я из «Аквариума»... «Водолаз»...
      – Сколько тебе лет?
      – Тридцать семь...
      – Не поздно в «Дикие Гуси»?
      – Нормально! – улыбнулся сержант. – Я в этом всю жизнь...
      – «Водолаз», говоришь...
      «...В Афгане был – стопудово! Да и „школа“ видна... В „Аквариуме“ умели учить, особенно если он „водолаз“! Водяной ту же школу прошел, и возраста они одного... Может, даже и служили вместе... Хотя... не факт...»
      – Где «понырять» приходилось? Когда? Кем? За Речкой тоже бывал?
      Парень улыбнулся одними глазами и хмыкнул:
      – Прям передача «Что? Где? Когда?».
      – Ты хочешь попасть в «Гуси»?
      Парень кивнул головой:
      – 86—87-й. 116-й отдельный отряд специального назначения. Газни, Калат, Чарикар. Командир МОГ . Майор.
      – Ясно...
      Да! Теперь Андрею действительно было ясно, что за «птица» этот сержант-инструктор. Да к тому же подтвердились и его сомнения-предположения – его друг Водяной не мог не знать этого вояку, потому что служил именно в эти годы и именно в этом отряде «водолазов». Филин нашел его однополчанина!
      – За Речку поедешь со мной еще разок?
      – Да как «С добрым утром!» – улыбнулся вояка. – Интересно же побродить по знакомым местам!
      – Как тебя зовут, майор?
      – Игорь Фролов.
      – А позывной соответственно «Фрол»?
      – Был и такой когда-то, – улыбнулся сержант еще раз. – Последний позывной – «Гюрза».
      – Что так?
      – Кусали мы больно.
      – Понятно. – Андрей посмотрел на молчавшего все это время Жерарди и обернулся к сержанту. – Иди, сержант, собирай вещи, раз готов «прогуляться по знакомым местам». Сейчас 17.40... Жду тебя у входа в штаб ровно в 18.00.
      Эх, как загорелись в этот момент его глаза!
      – Разрешите идти, месье генерал?!
      – Идите, сержант! – улыбнулся Жерарди. – Идите готовиться... Если месье капитан берет вас, то с этого момента – он ваш непосредственный командир! Свободны!
      Как только за сержантом закрылась дверь, они оба, и генерал, и капитан, улыбнулись, услышав, как забухали по штабному паркету берцы бегущего человека.
      – Ну как он тебе, Ален?
      – А что можно сказать о грамотном и опытном профессионале, мон женераль? Он мой!
      – Да я и не сомневался.
      – Когда мы вылетаем, Паук?
      – Завтра вечером, в 20.00, взвод лейтенанта Старкова должен присоединиться в Обани к другим подразделениям... В 21.00 в Афганистан вылетают четыре «Геркулеса». Всего – батальон десантников из Аяччо под командованием полковника Ла Грасса.
      – Командира 2-го ПДП? – удивился Андрей.
      – Полковник уже полгода как переведен в Обань, на должность заместителя начальника штаба, капитан... После афганской командировки он должен получить наконец-то чин «бригадного генерала».
      – Ясно. Моя роль?
      – Ты подчинен непосредственно полковнику, Ален... Ла Грасс был очень доволен, когда узнал, кто назначен его заместителем по разведке...
      – Благодарю, мон женераль!
      – Не за что, капитан... Ты уже давно «вырос» до этой должности...
      – «Свой» взвод я смогу увидеть, надо понимать, только завтра, в Обани?
      Жерарди хитро взглянул на Андрея, потом на свои часы на запястье:
      – Отчего же? Свой взвод ты сможешь увидеть через пять минут после того, как выйдешь из штаба. В своей старой казарме.
      – Так они здесь? – Андрей вскочил со своего стула.
      – Уже примерно час, капитан.
      – Разрешите идти, мон женераль?
      Паук только улыбнулся:
      – Мальчишка. Иди-иди! Поздоровайся с друзьями! О том, что ты вернулся, они еще не знают... Жду тебя завтра в 12.00! Свободен, капитан!..
      Сегодня по штабному паркету только то и делали, что бегали взволнованные легионеры.
      Сказать, что это была бурная встреча старых друзей – значит не сказать ничего! Андрею были рады все, но особенно его «аксакалы», с которыми он начинал свою службу в Легионе три с половиной года назад, да и те, кто пришел чуть-чуть позже: Стар, Вайпер, Водяной, Джамп, Гранд, Джагглер, Стингер, Флэш, этот неистовый осетин вообще носил его на руках минут пять, братья Кузнецовы – Оса и Тень, его спаситель в последнем задании Дизель, его протеже Кот. Да, в общем, все те, кто его знал раньше!
      А уж каким сюрпризом была встреча Водяного и его, Андрея, «новобранца» Гюрзы!.. Оказалось, что старший прапорщик Павел Городецкий был штатным минером с позывным «Гром» в МОГ, которой в Афгане командовал... Да-да! Именно так! Майор Игорь Фролов, Гюрза!..
      Такого жизненного поворота, такого сюрприза не ожидал никто, а уж эти-то двое и подавно!..
      ...Андрей не стал ничего скрывать от своих старых друзей из того, что с ним было, что случилось за весь тот год, что они не виделись – неудобно ему было заниматься «партизанщиной» перед людьми, которым, по сути, был обязан жизнью . С юморком, с анекдотами, а как же иначе? Он рассказал им обо всем... И об охране «богатенького Буратины». И о том, что он, опытнейший снайпер, умеющий «валить цели наглухо» с 1000 метров, не попал в собственное сердце, в упор... И о работе грузчиком после перенесенных трех тяжелейших операций... И о том, как голодал две недели, работая в ресторане...
      – Помните, как там в одесском анекдоте, пацаны? «Раздается как-то звонок в двери Сони Розенблюм. Она подходит к двери и спрашивает: „Кито там?“ А в ответ: „Тетя Соня! Тетя Соня! Там ваш маленький Изя сидит на догоге и кушает коговий кизяк!“ – „Да?! – отвечает Соня. – Так идите и скажите ему, чтобы он не наедался, потому что ми ского будем обедать!“»
      Только...
      В этот раз анекдот, рассказанный «со смаком», почему-то не вызвал обычного смеха. Все были суровы, как сфинксы, и только катали желваки на скулах. А Стар, его вечный «замок», который, будучи уже лейтенантом, принял от Андрея командование взводом, как эстафетную палочку, только и спросил:
      – Что ж ты нам не позвонил, командир? Что ж ты, бля!.. Гордый, да?!
      – Есть немного. Да и обошлось же все.
      – А если бы нет?
      – А вот тогда бы и позвонил! Надо же было бы хоть кому-то меня в гробешник упаковать, Паша!
      – Упаковал бы я тебе сейчас в лобешник за такие вот дела, да промеж глаз твоих бесстыжих! – Стар нервно закурил сигарету. – Да только боюсь, подчиненные не поймут.
      – Поймут! – подал голос Водяной. – Да еще и от себя добавят! За такую гордость бестолковую!
      – И хорошо добавят! – прогудел Оса глухо. – И не посмотрят, что ты старший офицер и кавалер Почетного легиона! Братишкам можно!..
      – Ладно, пацаны, че уж теперь... Проехали... И я не кавалер, Серега!
      – Это ты эту сказочку кому другому расскажи, командир! – прорезался Тень, Кузнецов-младший то бишь. – Это я был твоим переводчиком, или забыл! Я и пацанам все рассказал «из первых рук»! А Стар, вон, на эту тему даже с Пауком как-то общался.
      – Паук, между прочим, – опять заговорил Стар, – тебя, так же как и мы все, считает кавалером. Зря ты отказался, Андрюха. Зря!..
      – Да и хрен с ними, с орденами этими... – проговорил Андрей. – Я много от чего отказывался в этой жизни... Мне когда-то и Героя не дали, хотя и представление было написано, так что...
      Они, «аксакалы» взвода, просидели за коньяком до часу ночи. Пока захмелевшего с непривычки Андрея не увела с собой Мари. Она хотела попрощаться с ним. В тишине и уюте. Ведь... он уезжал на два месяца, и не на модные курорты, а на войну... А там может случиться всякое...
      – Ты сейчас красивый и сильный, Андрей... Как тогда, три года назад, когда мы только познакомились... Я хочу запомнить тебя именно таким, Андрей, красивым и сильным...

      Как это частенько случается в армии, «Геркулесы», поднявшиеся в небо с аэродрома в Обани вечером 31 октября, приземлились через полчаса в Аяччо... Что-то там, в Афганистане, не сложилось по планам коалиционных войск, и вылет французов задерживался на неопределенный срок...
      ...Андрей в глубине души был рад этой отсрочке – все же, положа руку на сердце, год не в строю, тяжелейшие операции, вынужденная голодовка и тяжелый физический труд заложили «большую мину» под его здоровье. И он это понимал... Да и эта его совершенно безумная идея фикс лететь воевать в Афганистан вместе со своим взводом... Нет, он, конечно же, смог заставить поверить в него врачей, пройдя СПП с большим превышением норматива, но... Он-то сам знал наверняка, что сделал он это только на злости и упрямстве. И если бы не Мари с нашатырем и водой, то, кто его знает, чем вся эта его затея вообще закончилась бы...
      Мари...
      Он вспоминал о ней постоянно. Он вспоминал тот их последний разговор на аэродроме Обани, когда гул двигателей «Геркулесов» приходилось уже перекрикивать, надрывая горло.
      ...Эх! Видел бы кто тогда ее глаза!.. Грустные глазищи лани!.. Она так долго его ждала, целый год с момента их прощания, даже больше, и вот теперь... Всего-то через несколько дней ей приходилось опять с ним прощаться...
      – Ты вернешься?
      – Обязательно, Мари!
      – Ален! Андрей!.. Это Афганистан!.. Там очень опасно!..
      – Я буду беречь себя... Для тебя, капитан Савелофф!
      – Обещаешь? Пообещай мне!
      – Обещаю! Да и... я ведь теперь не командир взвода разведчиков-диверсантов, а простой штабной куратор...
      – Ты не будешь сидеть в штабе! Я тебя знаю!
      – Я вернусь к тебе, Мариша! Я вернусь, и мы поженимся! Хорошо? Подождешь меня еще немного?
      – Хорошо. Я подожду еще.
      – Я ненадолго, Мари. Эта командировка всего-то на два месяца!
      – Да, я знаю... 30 декабря вы должны вернуться...
      – Вот видишь!
      – Но я очень боюсь за тебя!
      – Не бойся. Там я уже бывал. Места знакомые. Так что...
      – Все будет хорошо?
      – Именно! Все будет хорошо!..
      ...Что-то давило и сжимало грудь Филина в том месте, где, наверное, находится душа... Что-то не давало ему покоя... Он понимал, что что-то сделал не так, когда думал об этой девушке, да только... Что?! Мари любила его, и в этом не было никаких сомнений – она уже давно не скрывала своих чувств ни перед кем. А генерал Жерарди, у которого капитан, теперь уже Мари Савелофф была личным секретарем, ее родной дядя, так уже давно намекал Андрею на то, что «лучшего мужа» для своей племянницы он и пожелать бы не мог... Да и Андрей... С большой теплотой и благодарностью относился к ней, за всю ту заботу, которой она его окружала в нелегкие для него времена все эти годы... Наверное, и он любил ее по-своему, эту белокурую красавицу с грустными глазами лани...
 
...У беды глаза зеленые
Не простят, не пощадят.
С головой стою склоненною,
Виноватый пряча взгляд.
 
 
В поле ласковое выйду я
И заплачу над собой.
Кто же боль такую выдумал?
И зачем мне эта боль?..
 
      Но только...
      После всего с ним случившегося Филин хотел доказать всем, самому себе в первую очередь, что он еще на что-то годен!.. Доказать и... уйти на покой... Достаточно он уже повоевал, пора было давать дорогу «молодым»...
      «...Все! – говорил он себе. – Пора заканчивать!.. Последняя „прогулка“ – и все, на гражданку! Отвоевался ты, капитан!.. На „полосе“-то ты доказал, только... шесть минут „напряга“ – это на самом деле не так-то уж и тяжело! А вот делать такое в течение месяца или хотя бы двух недель, как это было раньше , ты уже не потянешь, Андрей свет-Ляксеич! Пупец развяжется! Пора уходить. Но уходить достойно, так, чтобы о тебе помнили как о бойце, а не как о немощной „развалине“! Я вернулся, чтобы уйти красиво. И пусть меня считают глупым гордецом! Плевать! А потом... Потом все будет просто! Женюсь на Маришке, нарожаем с ней кучу детей... Ресторанчик открою, по старой памяти прямо там, в Обани... И назову его „Гнездо Филина“... И будем мы жить долго и счастливо...»
      Андрей всегда улыбался, когда его мысли и мечты сворачивали на эту дорожку.
      ...Ожидание в Аяччо затягивалось, и он каждый день собирался позвонить Мари, но... Все почему-то не находилось времени. То он натаскивал сам себя на полосе препятствий, то восстанавливал за год немного подзабытые навыки снайпера, то «трудился в поте лица» в спортзале на борцовском татами... А остальное время проводил в штабе на совещаниях, узнавая новые подробности о событиях в Афганистане... До своей койки в офицерском «общежитии» (вообще-то это не принято, но так как они находились в состоянии «готовность номер один», то все офицеры и сержанты жили на территории 2 ПДП) он доползал в таком разбитом состоянии, что засыпал уже тогда, когда его голова еще только «приземлялась» на подушку... Но засыпал с единственной мыслью:
      «Ладно, Мариша... Извини!.. Позвоню тебе завтра... Честное слово, позвоню!.. А сегодня уже сил нет. Не осталось... Извини!..»
      ... 10 ноября в 9.00 утраих всех, офицеров, которые входили в командный состав сводного батальона, срочно вызвали в штаб полка.
      – Так, господа офицеры! – Полковник Ла Грасс был сурово сосредоточен. – Есть новые сведения... Прошу внимания!.. Вчера афганскими войсками Северного Альянса была проведена первая серьезная наступательная операция с момента начала массированных бомбардировок Афганистана, которые, как всем присутствующим известно, американцы ведут уже месяц, начиная с 7 октября...
      Если честно, то Андрей с самого начала этих бомбардировок не понимал их «глубинного» смысла:
      «...Выиграть войну, которую затеяли Штаты в Афгане, одними самолетами невозможно! Это уже было в Косове весной 99-го... Ну да! Они разрушили тогда инфраструктуру, они сделают это и здесь... А дальше-то что? Ведь под бомбы и ракеты попадают не только талибы, а и мирные афганцы, которые могут попросту озлобиться и взяться за оружие! А без пехоты в этой войне не обойтись никак! И что будет?..»
      – ...В ходе этой операции афганским соединениям Северного Альянса удалось захватить довольно крупный город на севере страны Мазари-Шариф. А это не только город, но и довольно большой аэропорт, который способен принять наши тяжелые транспортные самолеты!.. Поэтому, господа офицеры, попрошу привести свои подразделения в полную боевую готовность! Приказа о переброске французских десантников в Афганистан еще нет, но думаю, что в связи с произошедшими событиями он в скором времени поступит! Все! Все свободны!
      Но... приказ так и не поступил.
      Не поступил он и 13 ноября, когда боевики «Талибана» без боя оставили Кабул...
      – ...Чей-то они там мудрят, эти генералы! – говорил Стар.
      – Да уж! Ни хрена не понятно! – соглашался с ним Андрей. – Ну, удержатся еще эти «духи» в Кундузе, ну и что? Кинули бы по паре полков десантуры в Мазари-Шариф и Кабул, аэропорты-то уже свободны!
      – Ну, тогда было бы совсем просто! – улыбался Водяной. – Зажали бы в клещи этот Кундуз с севера и юга – и амбец бы «душарикам» приснился в два дня...
      – Не понимаю я их, пацаны! Не понимаю! – Андрей нервничал с каждым днем все больше и больше. – Америкосы эту войнушку затеяли, полмира на нее подбили, а теперь ждут, пока Дустум со своими узбеками и Масуд со своими таджиками им дорожку расчистят! А на кой тогда было вообще начинать весь этот курултай?! Они бы рано или поздно и без всего этого кильдыма с талибами разобрались!..
      – Перестраховщики! Боятся они, Андрюха!
      – Ага! Хотят и рыбку съесть, и на елку влезть! Только ведь не получится ни хрена!
      – Всяко бывает... – Стар был задумчив. – Афганцы сделают всю грязную работенку, а когда все более или менее уляжется, «янкесы» и «ворвутся» в Афган с «шашкой наголо»... Подстрелят пару-тройку «духов», да и раструбят на весь мир, как они мужественно воевали и какую большую победу одержали на этой войне, отомстив за 11 сентября... Политика, мать ее!
      Они сидели словно на иголках в ожидании приказа и дождались его, наконец...
       24 ноябряфранцузские десантники погрузились в тяжелые транспортные самолеты и взлетели из аэропорта Аяччо в 23.00, чтобы, преодолев около 6000 километров за восемь часов, приземлиться в аэропорту Кабула.
 
      ... 25 ноября, 7.05 утра.
      ...Гул на аэродроме стоял невообразимый. Сюда этим утром прилетели на только французские «Геркулесы», которые привезли в своих необъятных чревах около пятисот десантников, здесь были и англичане – три сотни десантников SAS , и около тысячи немцев, и пару сотен итальянцев. «Компания» собиралась довольно внушительная...
      ...Андрей первым выбрался из надоевшего за восемь часов перелета «Геркулеса», отошел от опущенной к земле задней аппарели метров на тридцать и подставил лицо мелкому холодному дождику, который обещал в скором времени превратиться в снег.
      «...Ну, здравствуй, Афган... Давно не виделись...»
      И случилось с ним что-то, что бывает обычно в голливудских фильмах...
      Дежавю...
      Гул самолетных турбин... Техника, выгружающаяся из «транспортников»... Какие-то люди в военной форме с озабоченными лицами, снующие туда-сюда... Только...
      Андрей «вернулся» на 13 лет назад... В 5 ноября 1988 года, когда он впервые увидел кабульский аэродром, будучи еще совсем «зеленым» лейтенантиком на своем самом первом задании, но уже командиром проверенной и слаженной РДГ...
      ...Афганистан встретил тогда группу Филина пронизывающим до костей ветром и похожим на пыль мелким дождем, как и сегодня. Ноябрь... Хоть и юга... Пока Андрей выяснял место квартирования группы, разгрузились. Филин был на подъеме – первое задание во главе, да не из самых простых. Да и что говорить, тяжелое задание, очень тяжелое. Дай-то бог справиться. Расквартировалась группа в расположении бригады ВДВ.
      ...7.00 во всех ВС время завтрака. В столовую части отправились гурьбой – не дело «краповых» строем ходить. И сразу же на входе столкнулись с завистью.
      – О, смотри, братишки, не иначе супермены-бетмены пожрать пожаловали, – произнес старшина-десантник, не вынимая «беломорины» изо рта. – А базарили, что неделями могут кузнечиков хавать.
      – Захлопни жевальник, «голубой», пока можешь... – буркнул тогда Бандера, проходя мимо.
      – Ты что-то вякнул, Красная Шапочка? – Старшина дернул Бандеру за рукав «комки» и... щелкнул челюстью.
      Нет, не сам, а с помощью кулака, впечатавшегося в эту челюсть. Бандера ударил без замаха, снизу. Не очень сильно, но старшине этого хватило. Как в кино, взмахнув крыльями, полетел он, но недалеко, метра три, спиной вперед. И опал, аки лист осенний... Набегающий на Бандеру сержант-сотоварищ налетел на неведомо откуда взявшийся локоть Индейца. И пошла карусель-свистопляска рукопашной схватки... «Голубые» с «Красными Шапочками». Но войска Дяди Васи явно проигрывали. Столкнуться с разведдиверсионной группой «краповых» в полном составе в рукопашке – это вам не фунт изюма... Тут и полуроты маловато будет. И быть бы «голубым» битыми крепко, но все прервала длинная, на полрожка автоматная очередь. В небо, в небо...
      – А ну, бля, стоять всем! – проорал майор-вэдэвэшник. – От бля! Разные, разные – «голубые», «красные». Офуели?! Командиры, ко мне!
      Вместе с Филином к майору подошел «помятый» старший лейтенант.
      – Ваша группа, Проценко, не успела прибыть в часть, как уже отличилась, мать вашу! А вы Белоконь, на «губу» захотели? Бля!
      – Так точно, – ответил Филин.
      – Никак нет! – десантник.
      – Навести порядок во вверенных подразделениях! Проценко после приема пищи ко мне! Разойтись!..
      А потом был тот разговор с майором, уже в штабе бригады...
      – ...Слушай, Проценко, или, как ты там, Филин, что ли, на время твоей операции, группа прикомандирована к бригаде. Мы «штурмовики», ДШБр короче. Формально ты и твои башибузуки мне, конечно, не подчиняетесь... Что-то там, «наверху», суперсекретное намудрили, но мы обязаны по мере сил, конечно, тебя обеспечивать. Так ты уж, мил человек, попробуй себя вести соответственно – ты в гостях, а в чужой монастырь, сам знаешь!.. Я – майор Буша, временно и. о. комбригады. В непосредственной связке будешь работать с нашими разведчиками. Вот, знакомься. – Майор кивнул на вошедшего в кабинет уже знакомого Филину старшего лейтенанта. – Этот, кхм-м, военный с фонарем под глазом, командир взвода разведки, старлей Белоконь, или для узкого круга Задира.
      Лейтенанты пожали руки, продолжая слушать майора.
      – Ты, Задира, поступаешь со взводом в его подчинение. Полное, полное подчинение, до конца ЕГО операции! Тебе ясно, старлей?!
      – Есть, в полное подчинение, – угрюмо ответил Белоконь.
      – И без твоих штучек, ясно? Тут, Задира, такие «верха» в операции Филина заинтересованы, что если провалим, то не то что армии дальше не увидим, а нас с тобой даже овощные базы в Мухосранске не возьмут охранять. И это в самом лучшем случае, если не посадят... И это только обеспечение... Так, это ясно. Дальше. Все, что нужно: карты, информация – все у майора Климова, это наша «спецура». Вооружение...
      – У нас все с собой, – произнес Филин.
      – А субординацию у вас и правда не блюдут, зоопарк сплошной, все орлы-крокодилы. Перебивать старших не учили?
      – За «работой» времени нет на мелочи.
      – Ну-ну, не пыли – молодой ты еще гонор показывать!.. Ладно... Короче, кругом, лейтенанты, и шагом марш знакомиться и взаимодействовать. И без массажа морд!
      Филин в сопровождении офицера-десантника вышел из кабинета Буши. По длинному коридору штаба они шли плечо в плечо молча.
      – Меня Андрей зовут, – протянул старлею руку. – Пацаны – Филином... Да и позывной на «работе».
      – Клим. Для работы, друзей и позывной Задира, – произнес в ответ старший лейтенант. – Ну, пойдем, что ли!
      – Давай пацанов мирить – нам работать вместе...
      ...Вот такая была та его первая встреча Андрея с суровой действительностью афганского бытия много лет назад...
      «...Эх, Клим, Клим... Задира ты мой дорогой!.. – вспоминал Андрей своего друга и не мог проглотить огромный тугой комок, который подкатил к его горлу. – Сколько мы с тобой потом после этого прошли... Сколько раз ты меня прикрывал!.. А я вот не сумел... Прости меня, дружище... Прости, если можешь!.. Земля тебе пухом и вечная память...»
      ...Андрей «вернулся» только тогда, когда его несильно хлопнули по плечу и голос Стара над самым ухом спросил:
      – Чего пригорюнился, детина?
      – Да так... Накатило что-то...
      – Не на тебя одного накатило, капитан... Ты вон на пацанов посмотри...
      Андрей оглянулся и увидел лица, увидел отсутствующие взгляды своих «аксакалов». Такие же, какой был, наверное, и у него минуту назад. Да... Этим воякам было что вспомнить!.. Водяной, Оса, Флэш, его «новобранец» Гюрза, да и Стар... Все те, кто успел здесь повоевать... Все они стояли сейчас посреди кабульского аэродрома с отрешенными лицами... Как там это в «Бородино»?
 
...Бойцы вспоминали минувшие дни
И битвы, в которых рубились они...
 
      – ...Пойдем, командир... – Павел обнял Андрея за плечи одной рукой и развернул лицом к самолету. – Не время сейчас...
      – Пойдем, майор, пойдем, – согласился Андрей. – Обустраиваться надо. Потом повспоминаем. Если время будет.
      И пошла обычная для таких дел «рутина»...
      Организовывались палаточные городки, склады, вовсю разворачивались походные столовые и медсанчасти. Возводились заградительные сооружения, организовывалась круговая оборона вокруг города... Военный быт, как и любой другой, нужно было налаживать, и работа эта была не самой простой. Особенно если здесь еще совсем недавно хозяйничал твой противник. Здесь нужно было быть очень осмотрительным и быть настороже каждую секунду.
      ...В тот день, 25 ноября, но уже ближе к вечеру, на оперативном совещании в штабе Филин узнал, что высадка десантников в Афганистан была массированной. Не только здесь, на севере страны, но и на юге – около тысячи американских морпехов были переброшены вертолетами с кораблей в Аравийском море в район Кандагара, немного южнее города. Где они по-быстрому организовали передовую оперативную базу Camp Rhino...

      Андрей только что вернулся из штаба, с совещания, которое было созвано в экстренном порядке.
      Спецназовцы Стара среди французских десантников считались очень привилегированным подразделением, наиболее подготовленным к афганским условиям, и то, что они, ничуть не стесняясь, устроились в Кабуле лучше всех остальных, никого не смущало и не вызывало зависти. Все понимали, что эти парни в любом случае будут впереди всех – разведка как-никак, – а потому «имели право» на небольшие поблажки.
      Взвод все эти две недели жил не в большой палатке, как все прочие, а в небольшом глинобитном доме, за невысоким полутораметровым дувалом, на самом краю аэродрома.
      «...Да! Что ни говори, а опыт не пропьешь и не потеряешь», – думал Андрей каждый раз, когда наведывался «в гости» к Стару.
      Вот и сейчас, пробежавшись легкой рысью около полукилометра под порывами колючего и совсем уж по-зимнему обжигающего кожу ветра, Андрей «нырнул» внутрь дувала, кивнув на ходу узнавшему его часовому, и вошел в теплый, натопленный дом. И тут же подумал: «И все-то у тебя, майор Старков, хорошо и правильно...»
      – Привет всем, народ!
      – О-о! Командир пришел! – первым отозвался Водяной. – А выпить принес?
      – Не до выпивки, пацаны.
      – Та-ак! «Координатор штаба» явился под вечер к разведчикам и без выпивки! – Павел подошел к Андрею и заглянул в его глаза. – Значит, дело будет! Как думаешь, Стар?
      – А то! Просто так наш капитан по вечерам по Кабулу слоняться не будет! – улыбнулся Стар.
      Он подошел к Филину, пожал руку и тоже заглянул в его глаза, так же как и его тезка Водяной:
      – Ну, че? Будет дело-то? А то мы сюда воевать приехали, а на самом деле мозоли на жопе натираем!
      – А без дела, значит, к вам уже и прийти нельзя? – прищурился Андрей.
      – Не, ну можно, конечно... Только скучно становится... Того и гляди, возьму да и пойду в «свободный» поиск на пару дней, по старой памяти... Так что... Лучше бы ты с «делом» был, Андрюха!
      Филин присел на скамью за стол, сколоченный из грубых досок, поближе к горячей глиняной печи:
      – Ладно, вояки... Жеребцы вы мои застоявшиеся... С делом я! Угадал наш следопыт! Ничего от него не скроешь! – Он с улыбкой смотрел в сторону Водяного.
      – Дык... Годы упорных тренировок по угадыванию мыслей начальства не прошли даром, капитан! – Павел хитро потер нос. – Да и не пришел бы ты с пустыми руками! А раз без выпивона, значит, дело намечается!
      – Так! Все ко мне! Прав наш прапорщик – есть дело!
      В тот же миг вокруг Андрея сгрудились все, кто в это время был в доме. Конечно, это был взвод не в полном составе – несколько человек несли службу на постах снаружи, но и они, будь здесь, тоже имели бы право послушать. Это было заведено уже очень давно – в разведке, на боевой работе, каждый, даже рядовой, имеет «право голоса» – у них все были равны. Ну, конечно, кроме тех случаев, когда командиру разведчиков ставилось отдельное спецзадание, да и тогда...
      – Значит, так, мужики...
      Андрей неторопливым взглядом обвел суровые лица разведчиков. Двадцать три пары умных глаз бросали на него нетерпеливые взгляды... О том, почему в Афганистан полетит не весь взвод в полном составе, а именно эти двадцать семь человек, знал из присутствующих только Стар. Они с Андреем еще на Корсике втайне от всех определились в тактике взвода в горах Гиндукуша независимо от поставленных задач. Разведчики будут действовать двумя параллельными равноценными группами под командованием Андрея и Павла. И чтобы не пришлось «придумывать велосипед заново», Филин предложил сформировать обычные РДГ, как это было еще в его бытность в Отряде. Так они и поступили... Просто и без затей создали две «штатные» РДГ по четырнадцать человек – семь парных связок. Потому что, как учили Андрея опытные в таких делах люди, «в одиночку в горах не ходят».
      Сейчас четверо были на постах, а остальные... Остальные уже попросту сгорали от нетерпения.
      – ...В штабе есть сведения, что сегодня после полудня, после двух недель осады, воякам Северного Альянса удалось взять Кандагар.
      – Оп-па-а! – только и произнес Стар.
      – Давно пора! – проговорил Гюрза. – А то эти хваленые американские морпехи после «Бури в пустыне» только и знают, что хвост распускать, как павлины... Хотя, если честно, они и там толком-то не воевали...
      – Они, майор, и здесь пока еще не успели, – ухмыльнулся Филин. – Взятие Кандагара – заслуга полностью афганская. Американцы только «координировали» действия «армии» Ахмад-Шах Масуда. Кандагар, по сути, отбил у талибов Панджшерский Лев со своими таджиками.
      – Вот так даже... Ну... ничего удивительного. И что теперь?
      – Много «духов» взято в плен. Но не все! Кто-то из них ушел в Пакистан, некоторые попросту разбежались по домам, но большая часть боевиков «Талибана», примерно полторы тысячи рыл, во главе со своим «духовным отцом» муллой Омаром сумела прорваться из Кандагара и уйти в горы. На северо-восток...
      – Та-ак! А вот это уже, кажется, по нашей части! – раздался голос Осы. – И, кажется, я даже знаю, куда эти «душарики» могут направиться... Если они ушли на северо-восток, но не побежали в Пакистан, значит, Омар рассчитывает еще немного повоевать... А раз так, командир, то самое удобное и относительно безопасное место для них теперь будет южнее Джелалабада... скорее всего в районе перевала Хайбер!
      – Почему так, Серега? – Андрей хотел удостовериться, что его бойцы правильно понимают обстановку.
      – Ну... Во-первых – это самый высокий и труднодоступный перевал во всем Афгане – около четырех с половиной тысяч над уровнем как-никак! – Кузнецов-старший приблизился к столу и стал водить пальцем по карте. – А у америкосов нет таких «вертушек», которые могли бы «работать» на такой высоте... Там даже двигатели наших «Крокодилов» «задыхались» порой от разреженного воздуха, а уж все эти «Апачи», «Блэк Хоуки» и «Супер Кобры» и подавно! Им до нашего «Ми-24», шо до Китая раком!..
      Разведчики заулыбались, и «грозовая атмосфера» над картой разрядилась. А Оса продолжал тем временем:
      – Нет, этот полуполк Омара может, конечно, до перевала и не дойти, а тормознуть где-нибудь, скажем, в районе Гардеза или Хоста и соединиться с теми гавриками, которые ушли из Кабула, но там, в тех долинах, их как раз и могут достать десантники на «вертушках» – пониже там, гораздо пониже... А мулла, надо думать, не совсем придурок, так что...
      – Ну, почему удобное, понятно, а почему безопасное...
      – Хайбер – перевал пограничный! От него до пакистанского Пешавара едва ли полста кило наберется! На этом перевале можно годами воевать! Ни один америкос или кто другой не решится преследовать «духов» по ту сторону Хайбера – другая страна, можно нарваться на международный скандал...
      – Все правильно, Серега, – проговорил Андрей. – Именно так и думают в штабе. Но это еще не все... Янки начали войну с талибами только потому, что те поддерживали Усаму и отказались его выдать Вашингтону. Сами по себе эти «духи» никому не нужны. Да! Так вот!.. Пойдут они именно сюда, в окрестности Джелалабада, еще и потому, что...
      – ...в полусотне южнее города находится массив Тора-Бора! Так, командир? – Новобранец взвода Гюрза подошел поближе к столу.
      – Так, майор. – Андрей взглянул на Игоря с неподдельным интересом. – Считается, что именно здесь и находится основная база «Аль-Каиды», а это основная цель. Ты что-то знаешь об этом горном массиве, майор?
      Гюрза как-то странно посмотрел на Водяного, а потом посмотрел отсутствующим взглядом в окно:
      – Были мы там, с Пашкой. В феврале 87-го. Гиблое место.
      Филин внимательно посмотрел на них двоих, задумался на секунду и проговорил, обращаясь к майору:
      – А вот это, мужики, уже серьезно! Войска Северного Альянса продвигаются к Джелалабаду, но им там будет, думаю, очень несладко! Город превращен талибами в сплошной учебный лагерь боевиков... Мы вылетаем в этот район на двух «Чинуках» с задачей провести разведку в районе укрепрайона Тора-Бора, до подхода основных сил, американцев то бишь, которые ожидаются 11—12 декабря. На все про все у нас будет четверо суток. И «работать» предстоит в глубоком тылу талибов. «Глубокий свободный поиск», мужики. Так что... Давайте-ка «выкладывайте на стол» все свои воспоминания, раз там бывали. Местные условия, возможности подходов... Ну, в общем, все, что может пригодиться на «работе»!
      Игорь посмотрел на своего старого однополчанина:
      – Давай, Гром, доложи общую обстановку, тебе сам бог велел ее знать лучше других, а я потом поведаю, чем мы там занимались...
      Водяной взглянул на Андрея, как будто спрашивал его разрешения.
      – Давай, Паша. И это... Раз такое дело, «вернем» тебе позывной Гром.
      – Ну да. А то Водяной чей-то здесь уже не к месту будет... Да и Гром привычнее как-то... – согласился Павел. – Ну, значит, так... – Он задумался на несколько секунд, собираясь с мыслями.
      – Провинция Нангархар со столицей Джелалабадом – одна из самых высокогорных в Афгане. Выше только Кунар с Асадабадом на северо-востоке и Бадахшан с Файзабадом на севере... Это совсем общие сведения для тех, кто с Афганом незнаком вообще... На севере, за Пянджем, Бадахшан переходит в таджикский Горный Бадахшан и Памир.
      – Да уж, знакомые места... – прогудел вполголоса Оса, служивший некогда в пограничном спецназе Ишкишимского погранотряда.
      – ...А вот Кунар и Нангархар – это, по сути, самая северная часть Гималаев... Так что местность здесь не самая простая, мужики... И Серега прав. – Он взглянул на Осу. – Перевал Хайбер – самый высокогорный во всем Афгане. Что касается Тора-Бора... По сути, это созданный самой природой укрепрайон... Это целая система пещерных лабиринтов, которые уходят в глубь горного массива примерно на полкилометра, а кое-где и глубже. Когда-то здесь был буддийский монастырь. Ну все, наверное, помнят, как талибы взрывали уникальные огромные восьмиметровые статуи Будды в 96-м? Из гранатометов расстреливали! Еще по всем телеканалам крутили!
      Ответом были немые кивки голов.
      – ...Ну вот!.. Тора-Бора – это пещерный город... Монахи построили там кучу тоннелей, расчистили и расширили пещеры и жили там хрен знает с каких времен... Лабиринт, одним словом... Говорили, что его общая протяженность около тридцати километров внутри гор, но я думаю, что побольше будет.
      – Ф-фи-и-фи-у! – присвистнул кто-то из-за его спины.
      – ...Да. Веселое место... А если еще представить, что оно находится на высоте около четырех тысяч.
      – А что вокруг? – спросил Андрей.
      – Вокруг сплошная «зеленка», командир. Очень лесистая местность, но самое главное, что дикая. Там нет ни дорог, ни тропинок. По крайней мере не было в 87-м. Кишлаки располагаются ниже и ближе к Джелалабаду. В общем, сплошные дебри. А вот на подходах к пещерам «зеленка» сходит на нет... Примерно за километр. Там уже в основном только камни, мох и лишайники – высоко для растений. В общем, картина такая. «Зеленка» – самое удобное место для засад и резервных лагерей «духов», глухомань, одним словом! А вот у самих пещер местность открытая, голая, что моя жопа! Одни камни и скалы! Короче! Подступы – полное говно! Да! «Зеленка» была очень густо заминирована! И совершенно бессистемно! Тренировались они там, что ли? Понатыкали говна всяческого от души! Мне тогда, в 87-м, с другими пацанами пришлось сильно попотеть – «противопехоток» там всяческих модификаций и видов, что насрали! Чего там только, в этой «зеленке», не находили! И «лепестки» , и «лягушки» , и пластиковые «итальянки» ! Встречались даже наши МОН-50, поставленные на растяжку ! Всякого говна там понатыкали. Недели две «потели», пока проход соорудили. Такие дела, командир.
      – М-да-а! – Андрей с силой потер лицо ладонью. – Веселое местечко.
      – Да уж куда веселей!
      – Ладно... Разберемся по ходу дела. – Андрей посмотрел на Гюрзу. – Общая картина ясна. Ну а теперь ты, майор. Рассказывай!
      Игорь помялся немного и заговорил:
      – Тут такое дело, ком... Это была совместная операция «Аквариума» и отряда гэбэшного спецназа «Вымпел», так что, сам понимаешь...
      Андрей кивнул головой:
      – Понимаю. Сам под грифом «Сов. секретно» сколько лет отслужил... Ты расскажи, майор, только то, что можно, без особых подробностей... Только то, что может нам пригодиться сейчас. А чужие секреты... – Андрей посмотрел на «аксакалов». – Тут у каждого есть свой «скелет в шкафу», и теребить эти вещи никому не хочется, да и не нужно это! Не нашего уровня они. Так что давай. Все, что считаешь возможным...
      Гюрза посмотрел каким-то совсем уж пронзительным взглядом на Андрея, потом на Грома и, получив еле уловимый кивок в согласие, заговорил негромко:
      – Этот красавец, Усама, засветился в Афгане еще в 84-м... Создал в Пакистане отряд арабских наемников «Черные Аисты», стал их полевым командиром и привел в Афган. Жестокие гады были!.. Вурдалаки!.. Это они ввели «моду» резать головы солдатам... А уж если попадались десантники... Они их четвертовали и распинали на кресте в виду наших блокпостов... Пленных если и брали, то только для того, чтобы показательно казнить. Падлы!
      – Слышали про это, Игорь, слышали, а кое-кому и видеть приходилось...
      – Районом их действий были три провинции: Кунар, Нангархар и Хост. Колонны, блокпосты... Жгли и вырезали до последнего человека! А к 86-му охамели так, что пытались захватить Джелалабад, а потом и Хост. Эти два города вообще практически в осаде сидели одно время. Дошло до того, что на сопровождение колонн стали отправлять наши, «аквариумные», отряды – десантура уже не справлялась. Подготовка у этих «Аистов» была, надо признаться, очень крутой! Короче говоря, наемный спецназ, на очень высоком уровне! В общем, достали они всех! В верхах решили от этих «Аистов» избавиться, зачистив на корню. В общем, Комитет и ГРУ решили провести совместную операцию силами своих «спецов»... В несколько наших отрядов сверху были «спущены» задания силами МОГ определить местоположение основной базы этих красавцев... Наша с Пашей МОГ была одной из таких...
      Игорь рассказывал, а разведчики слушали очень внимательно этот монолог, едва не раззявив рты.
      – Побегать пришлось не один день. Эти арабы, бля, умели и наскоки устраивать, и уходить почти без следов. Короче, месяца три мы их вычисляли... В Тора-Бора их нашли мужики из другого отряда, а нам всем дали команду «фас!». В середине марта началась совместная операция «Шквал»... «Вымпеловцев» тогда в Афгане было что-то около сотни. Они вроде как «основные» были, ну, и еще им придали на время операции наши четыре МОГ. Всего чуть больше обычной пехотной роты получилось.
      – Комитетская, значит, операция была?
      – По крайней мере, командовали они.
      – Ясно... Как всегда.
      – ...На «аквариумных» МОГ была разведка, разминирование и «шухер»... Как-никак, а тогда это место было «вражескими тылами». Вот такой «поиск» получился.
      – О самом месте что скажешь, майор?
      – «Аисты» в Тора-Бора устроили мощный укрепрайон, командир! Мы больше недели потратили на «глазелки», пока сообразили, как их там достать можно... Да и то... Достать!.. Не достать, а просто войти в пещеры!.. А достать... Мы их потом оттуда две недели выбивали, хоть и имели троекратный перевес в силе – отряд «Черных Аистов» морд пятьдесят-шестьдесят насчитывал!.. Там бункеров всяких, складов, комнат-хранилищ и ходов-переходов между ними просто до Бениной мамы! Того и гляди – за спиной выскочит! А уж наружу!.. Пещерок, лазов, щелей всяких – сотни! И из любой такой дырки эти черные тараканы могли выползти в любой момент! Да они, в общем, и выскочили, в конце концов. И ушли в Пакистан как раз через перевал Хайбер.
      – И чем закончился этот «Шквал»?
      Гюрза усмехнулся:
      – А ничем! «Аистов» мы выбили – они ушли за перевал в Пакистан, а нас просто сняли «вертушками» и вернули по «домам».
      – И что, ничего не рванули?
      – Сверху спустили цидулю, что, мол, пещерному городу Тора-Бора пару тысяч лет и он «древний исторический памятник культуры Афганистана, представляющий особую ценность для мировой культуры...» Особенно те, восьмиметровые статуи Будды, что были высечены из цельных глыб базальта... В общем, было решено «сохранить все это для потомков»... Постеснялись... Мы просто заминировали основные входы, да и свалили оттуда.
      – Ну, да... А талибы взорвать этих Будд не постеснялись. Потомки, мать их! – проговорил Андрей задумчиво. – Да и Усама на свою старую базу вернуться не постеснялся. От же мудачье! И кто им только генеральские звезды и лампасы раздает! Полудурки! А теперь выбивай их оттуда снова.
      – Вот, в общем-то, и все, капитан. Все, что можно рассказать.
      – Ну, этого, Игорь, с головой хватает. Все равно все заново придется обнюхивать.
      Закурили и просидели так, в полной тишине, глотая никотин, минут пять – каждый по-своему «переваривал» информацию и делал свои выводы.
      – Так, мужики! – Филин наконец-то «очнулся». – Теперь слушай приказ! Вылетаем завтра в 4.00 двумя группами... Командиры групп: лейтенант Стар и капитан Кондор.
      – Анджей! – прорезался вдруг Вайпер. – То ниц не разумно! – Поляк волновался, а когда с ним происходил такой казус, он бесконтрольно начинал говорить по-польски. – Ты ешчь наш штабный коммандер!
      Збигнев был официальным «замком» Стара, и в принципе вторую группу должен бы был возглавить он.
      – Извини, Вайпер, дорогой, но в эту операцию ты пойдешь моим замом.
      – Та я из драгой душей! Алеж ты не здрав, Анджей! Ты вже зхыбив свое здровья! Там будет бардзо валежно! У тех горах!
      – Не волнуйся, Збигнев, – это в последний раз.
      – Бардзо худа мышленца, Анджей! Бардзо худа! – Вайпер только покачал головой.
      Кто-кто, а уж он-то знал, что спорить с Андреем, уговаривать его бесполезно, если он уже принял решение.
      – Продолжим!.. Высаживаться будем километрах в тридцати южнее города. Пилоты обещали «довезти» нас до места аккуратно, но если площадки не будет, то десант будет по-штурмовому и в темноте – на месте мы будем к 4.30. Поэтому при высадке всем полное внимание!
      – А как насчет талибов? – спросил Тень.
      – Местность там далеко не людная, надо понимать. Да и все основные силы будут сейчас стянуты в город и окрестности. Будем надеяться, что нас попросту не заметят. Погода нелетная – снег лепит с самого обеда, да и по прогнозам, снегопад продлится еще дня четыре... Ждать вертолеты в такую погоду не будут. Тем более что и «работать» будем в «собачью вахту». Сразу после высадки начинаем работу согласно штатному расписанию... Задача – к 7.00 приблизиться к объекту и начать разведмероприятия. Вопросы?
      Их, как всегда, не последовало...

      Два транспортных вертолета «Чинук» под прикрытием двух боевых вертолетов AH-1W «Супер Кобра» вышли на точку высадки французского десанта точно в назначенное время. Хотя, если честно, Андрей так и не понял, как они умудрились это сделать в полной темноте и при снегопаде. Может, по приборам, может, еще как, да только... Андрей всегда был уверен в том, что ни один прибор на свете, даже самый современный, не заменит настоящего мастера. А пилоты были мастерами, настоящими асами – профессионалами своего дела.
      И когда в пассажирскую кабину вышел бортовой техник, Кондор уже знал, что они «приехали». Он показал Андрею три пальца и, приблизившись, проговорил в самое ухо:
      – «Коршуны» нашли площадку, так что вам повезло – будем садиться!
      – Отлично! Что снаружи?
      – Метель и мороз около 15 градусов! Несладко вам придется, капитан!
      – Нормально, лейтенант! Нам не привыкать!
      – Тогда... С богом! И удачи вам, «Пилигримы»!
      – Спасибо, лейтенант! И вам удачи, «Орлы»!
      Лейтенант вернулся в пилотскую кабину, но дверь закрывать не стал, а Андрей тем временем включил на режим передачи свою крохотную оперативную рацию и проговорил в ларингофоны:
      – Внимание, группа! Готовность три минуты!
      Он посмотрел на своих бойцов, которые уже были на ногах и в последний раз подгоняли, подтягивали лямки своего снаряжения и оружия, так, словно им предстояло через три минуты спрыгнуть не с метра высоты, а как минимум тысяч с трех... Да, в общем-то, для них высота прыжка не имела значения – они тоже были профессионалами своего дела и знали, что в их работе, особенно в их работе(!), мелочей не бывает, а поэтому и подготовка должна быть одинаково серьезной, независимо от кажущейся легкости задачи.
      «...Метель – это хорошо, это нам на руку, – думал Кондор. – Хотя снегопад в горах на такой высоте – штука очень опасная! Но лучшей маскировки, чем свежевыпавший снег, зимой просто не придумаешь. Тем более что штабные синоптики обещали снегопад дней на пять... Дай-то бог! Это хорошо, это в помощь... А вот мороз – это уже хреново! С афганским морозом и ветром в ущельях приходилось сталкиваться. Своему врагу не пожелаешь! Поэтому... придется и нам стать „пещерными людьми“ на какое-то время. Придется поискать норку, как пить дать, придется! Наши „Ледники“ – штука, конечно, хорошая, но без огня, да на ветру и в мороз, на одних „патронах“ продержаться сложновато будет...»
      Андрей смотрел на разведчиков, одетых в белые комбинезоны с серыми и черными пятнами – идеально маскирующая расцветка зимнего горного камуфляжа, где снег ложился не как на равнине – сплошным ковром, а оставлял то тут, то там голые камни... Их комбинезоны «Glacier» (или «Ледник», если по-русски) были разработаны специально для частей горно-альпийского спецназа. Вот уж где было настоящее чудо научной мысли! Довольно плотная ткань была прорезинена изнутри, а между этими слоями довольно густо были проложены эластичные проволочки. В нарукавном кармане каждого бойца была небольшая металлическая коробочка, а в ней, в мягкой губке, находились несколько алюминиевых колбочек, размером примерно в треть обычного карандаша. Колбочки эти вставлялись в другую металлическую коробочку, из прочнейшего титанового сплава, которая тоже была запаяна между материей и резиной напротив сердца... Вставил колбочку, и пошла какая-то химическая реакция. Что там происходило дальше и как, непонятно было ни одному из бойцов, да и не нужно им это было знать! Главное было то, что множество проволочек нагревались сами и согревали тело, а резина очень надежно сохраняла это тепло не меньше двенадцати часов! Вот и все. Легко, надежно и, что самое важное – тепло!
      Андрей смотрел на своих бойцов, усмехался едва заметно и думал отстраненно, что... Они все, да и он в том числе, на самом деле были сейчас похожи на четырнадцать пятнистых серо-белых гуманоидов, спустившихся на землю неизвестно откуда. Комбинезоны были чем-то похожи на аквалангистские, с таким же «капюшоном», только закрывающим от мороза практически все лицо, кроме глаз – на глаза были надеты очки с темными стеклами, чтобы не получить «горную слепоту» от белого мерцания снега. Ну и все остальное: горное снаряжение, оружие и тому подобное военное «барахло».
      Представить себе такое «существо», если никогда раньше не видел, которое бродит по горам в снегопад, наверное, очень непросто. Идет себе что-то такое рябенькое, с головой без рта, носа и ушей, но с большими, круглыми, черными глазами, да к тому же и вооруженное до зубов! Жуть полная! А если таких гуманоидов четырнадцать?! Нужно, наверное, быть очень смелым человеком или законченным фанатиком, чтобы при виде всего этого не получить инфаркт или попросту не нагадить в штаны!
      «...Ладно... Там посмотрим по обстановке, как оно будет. Может, действительно удастся соорудить что-то типа походного КП в какой-нибудь пещерке. А нет... Ну так здесь и не барышни собрались на горную прогулку, на лыжах покататься, потерпим, если придется – не в первый раз!..»
      «Чинук» приземлился довольно жестко, ударив колесами о камни, лейтенант-механик тут же распахнул широкие сдвижные двери по обеим сторонам фюзеляжа, и Кондор резко скомандовал:
      – Вперед!..

      «...Повезло нам с проводниками! Ай как повезло! Как там оно было бы, если бы не Паша и Игорь?! Наверное, тыкались бы во все стороны, что котята слепые, или шли бы по азимуту и ориентирам... А что потом? Даже думать не хочется!.. А Пашка, засранец, за три с половиной года даже словечком не обмолвился о том, чем он здесь занимался... Вот где настоящая „школа“!.. Даже друзьям не намекнул!.. Хотя... Ты, Андрюха, тоже никогда и ничего не рассказывал о своем афганском походе – кому положено, знает, а болтать как баба языком... Свои же пацаны уважать перестанут – трепаться не принято...»
      Андрей взглянул на часы и скомандовал:
      – Стой! Оса! Связь со Старом!
      По молчаливому согласию Стара в группу Андрея вошли все те «аксакалы» взвода, которые были с ним и в Зимбабве, и в Боливии:
      адъютант-шеф Вайпер – «замок» и второй снайпер;
      сержант-шеф Оса – «второй номер» у Кондора со своим легким пулеметом и связь всей группы;
      адъютант-шеф Гром (Водяной) – проводник-следопыт;
      сержанты Джагглер и Гранд – пулеметчики группы;
      капрал-шеф Дизель – «второй номер» у Вайпера.
      Ну и еще семь рядовых легионеров.
      ...Чтобы не мешать друг другу, «не путаться под ногами и не толкаться жопами», Стар и Кондор решили, что их группы будут работать на удалении километров в пять-шесть. Для равнины – это как раз тот радиус, на котором работает оперативная радиостанция «Falcon», но здесь, в горах, где каменные стенки экранировали радиосигнал, порой легче было просто крикнуть или бросить камешек, чтобы обратить на себя внимание, чем услышать что-нибудь в эфире... А вот рация «Eagle», «Орел» то бишь, которую носил Оса, а в группе Стара Радио, была намного мощнее и работала через спутник при надобности.
      – ...Стар на связи. – Сергей протянул «переговорник» своей станции.
      С момента высадки групп прошло два с половиной часа, и теперь, когда начал угадываться рассвет, надо было сообразить, как далеко они ушли.
      – Кондор Стару!
      – На приеме! Пш-ш-ш! – Все же горы делали свое дело.
      – Вышли к «точке»! Гюрза сработал!
      – Добро!
      Андрей улыбнулся и еще раз подумал о том, как им нежданно-негаданно повезло с проводниками, которые знали эту местность как своих пять пальцев, исползав ее в свое время на собственном брюхе.
      – ...Начинаем «работу»! Связь в 12.00, потом каждые шесть часов! Конец связи!
      – Принято! Отбой!
      Андрей отдал «переговорник» Сергею, а сам заговорил в свой «Фалькон»:
      – Вайпер, Гром! Ко мне!
      Через несколько секунд два пятнистых «гуманоида» уселись возле Андрея на камни.
      – Паша, сколько отсюда до укрепрайона?
      – Километров пять, ком... У нас «по курсу» сейчас будет небольшая такая горка...
      – Насколько небольшая?
      – Думаю, часов за пять по такой погоде влезем...
      – Высоковато... – проговорил Андрей задумчиво.
      – Можно сходить в обход, но тогда потеряем времени вдвое больше – часов двенадцать. Да и горка эта нам нужна.
      – ???
      – Когда-то у «Аистов» на ней был «дальний пост наблюдения»... Может, и сейчас там торчит какой-нибудь «попка-дурак».
      – Далековато от базы, а?.. Каждые сутки менять – запаришься?!
      – А они и не сменялись каждые сутки, ком. – Павел потеребил пальцами кончик собственного носа. – Там был хороший, стационарный НП – высотка-то господствующая! С нее во все стороны обзор килошников на пять-шесть...
      – Стационарный НП?
      – Ну, да! Там тоже есть парочка пещерок. В «караул» у «Аистов» заступало шесть «духов» на два поста. Обычный армейский распорядок с обычными сменами – «на посту», «бодрствующая», «отдыхающая»... Только я думаю, что они в сторону крепости пост просто херили! Иначе почему тогда они наши телодвижения в «зеленке» за три с лишним недели так и не срисовали ни разу?! Думаю, что смотрели они только в сторону «нашего» склона. Да и проще так, легче службу тащить! Отстоял свои два часа на посту, поглазел вниз во все стороны, и десять часов «свободен»! Вот они и обкуривались «травой» до полного изумления. И принимала эта «шестерка» нариков НП на горке на целую неделю.
      – Думаешь, они и сейчас там?
      – А на кой красный перец, спрашивается, этому Усаме, мать его, менять то, что он сам же и придумал, и то, что хорошо работало несколько лет?
      – Логично.
      – И потом... Ты этот караул сменять каждые сутки и в самом деле запаришься! От самой крепости по «зеленке» топать часа четыре, да на горку с той стороны влезть часов пять, да обратно столько же! Без «чуть-чуть» почти сутки набегают. А по такому снегопаду, так точно сутки!
      – Ясно.
      «...Так! Вот и пещерка „нарисовалась“! Только... Что с нее толку?..»
      – Слушай, прапор, нам нужен этот НП! Жаль только, что мы не знаем, когда новая смена придет!
      Гром хитро улыбнулся:
      – Почему? Знаем, ком! И очень даже точно знаем!
      Андрей уставился на Павла непонимающим взглядом.
      – Да просто все! – Гром улыбнулся еще шире, во все свои «тридцать два». – Тут все дело в мусульманских традициях, Андрюха!
      – Ну-ка, ну-ка? Давай, вещай нам про традиции, Русское Радио!
      Улыбка словно приросла к неулыбчивому лицу Павла, и видеть ее было странно и необычно.
      – В исламе, по Корану, священный день – пятница. Это выходной, который мусульмане почитают и посвящают молитвам. В этот день нельзя делать ничего, только молиться! А первый рабочий день – суббота.
      – Ты хочешь сказать, что...
      – В субботу после утреннего намаза «на восходе солнца», который происходит обычно в 5 часов утра, из крепости на НП выходит новый караул.
      – А сегодня у нас...
      – Суббота, ком! Удачно получается!
      – Значит, если ничего не изменилось, то новый караул уже в пути?
      – Примерно час уже. Помолились, пожрали и вперед!
      – Та-ак! Если мы успеем подняться к 12.00 наверх, где примерно могут быть «духи»?
      – По такому снегопаду они по идее только-только выйдут из «зеленки» и начнут подниматься к НП. Ну, или что-то в этом роде...
      – По твоим словам, обычная смена происходила у них часа в 3 дня?
      – Около того – плюс-минус полчаса... Мы тогда отследили три смены... Все происходило примерно в это время... Придут, посидят с полчасика все вместе, не иначе как «косячок» на всех «задуют».
      – А потом что?
      – Часов пять у них занимал спуск, и примерно в 8 вечера, когда уже совсем темнело, они ныряли в «зеленку».
      – Не понял?! Ты же говорил, что там «сюрпризов» было до хрена и больше! Как же они туда в темноте-то соваться не боялись?
      – Так в этом-то и был, наверное, весь прикол!
      Павел посмотрел на Вайпера, который превратился в одно «Большое Ухо».
      – Сам подумай! Че толку от семерых «духов»?
      – Ты говорил – шесть.
      – Седьмым был проводник, потому что он ни разу не остался на НП... Так вот!.. Че толку их ловить, когда они выходят из «зеленки» посреди дня, с этой стороны?
      – Ну, да... Шо с козла молока... Ни проходов, ни системы ближних постов все равно не узнаешь...
      – А еще, эти «Аисты», капитан, в плен «не ходили» – фанатики натуральные! Оголтелые какие-то, отмороженные напрочь или постоянно обкуренные, хрен их поймешь!.. Он, падло, все сделает для того, чтобы на пулю наскочить, или гранату подорвет под собой, когда его уже «вяжут»... Шахиды, мать их!.. Так ни одного живьем взять и не удалось... Да... Так вот, пройтись за ними по темноте к крепости не получалось! Они как привидения – вот они есть, а через секунду растворились... Попытались, было дело, разок, когда «срисовали» смену в первый раз, так потом до самого утра в «зеленке» сидели и шелохнуться боялись... Потому и парились потом две недели на разминировании... Только за четвертой сменой и сумели пробежаться, когда уже свои проходы были готовы. Система постов там! Я тебе скажу...
      – Это потом, Паша! Потом расскажешь! Обязательно! – Андрей посмотрел на часы, которые показывали уже 7.10. – Сейчас у нас, я так понимаю, ближайшая задача – влезть на эту твою горку и подождать, пока уйдет старая смена.
      – Точно так, кэп! А дальше...
      – Дальше будем зачищать НП. Следующая смена будет, если ничего не изменилось, только 15-го, и нам ее так долго ждать нет нужды – по плану штаба, штурм крепости намечен на 12 декабря.
      – Вот и ладушки!
      – Збигнев!
      – Слухаю, Анджей!
      – Ты все понял?
      – То так, зразумев! Знов дробемся на пунч. (Конечно, понял! Опять делимся пополам.)
      – Правильно, пан Гадуш... У этого НП два выхода, я так понимаю.
      – Два сквозных, – подтвердил Гром. – На ту и на эту сторону.
      – Значит, и штурманем мы его с двух сторон.
      – Добже...
      – А что у Стара на маршруте, Паша?
      – Гюрза его выведет на точно такой же НП, – улыбнулся Гром. – Он как раз «соседний», килошниках в четырех слева от нас будет.
      – А сколько же их таких НП вообще было?
      – С этой стороны массива – пять. А с другой – не знаю.
      – Ну, с другой нам и не надо. Так! Время – 7.15. Вайпер! Берешь с собой Джагглера, Гранда, Дизеля и еще троих.
      – Ешчь!
      – Уходишь влево на «полкило» и вверх!
      – Зробим!
      – Остальные пойдут со мной! Все, мужики! Начали!

      Андрей не опасался, что группу заметят.
      Во-первых, раскраска их «Ледников» была настолько удачной, что капитан и сам порой терял из виду некоторых своих бойцов, которые были рядом, всего-то в паре-тройке метров. А во-вторых... Ну какой же «нормальный» «дух», который считает всех «неверных» недочеловеками, не способными ни на что, а американцев после 11 сентября вообще дебилами и трусами, может предположить, что, кроме них, «гордых и смелых воинов Аллаха», кто-то еще может сунуться в горы в такую погоду!.. Да тут надо быть либо больным на всю голову, либо таким же фанатиком своей веры, как они сами! А таких, как они справедливо считали, среди американских вояк нет. И где же им было знать, придуркам, сидевшим внутри своего НП и согревавшимся теплом костра и анашой, что американцы здесь пока вообще ни при чем! Что к ним медленно, но уверенно и неотвратимо подбираются французские спецназовцы, которые почти поголовно некогда были спецназом советским!.. Нет, не вели бы они себя так беспечно, похерив напрочь всяческие наблюдения! Ни за что не вели бы!..
      А подъем и в самом деле был трудный и опасный.
      Резкие, внезапные порывы пронизывающего до костей морозного ветра так и норовили сбросить кого-нибудь вниз с этих камней. Мороз стоял градусов за 15, и это чувствовалось по тому, как заиндевело и покрылось инеем все металлическое: оружие, горное снаряжение, пряжки на «разгрузках» и рюкзаках... И снег... Он валил с небес так густо, что казалось, где-то там, наверху, в мешке, в котором господь обычно переносит за своими плечами Зиму, образовалась здоровенная такая дырень. Эти «белые мухи», падая с неба практически сплошной стеной, укрывали своим белым покрывалом все – камни, редкие кустарники, разведчиков, которые упорно лезли вверх.
      «...Хоть бы никто не сорвался!.. – думал Андрей, периодически оглядываясь назад. – Хоть бы в щель не влезли!..»
      Да... Именно это и было сейчас самой большой опасностью! Крупный, густой снег скрывал все неровности и расщелины между камнями. Все казалось одинаково ровным... Сделай только один неверный шаг, поскользнись на обледенелом камне, попади нога в щель, незаметную под снегом, и все – перелом обеспечен! И что дальше? Наверх тебя уже не втащить, а спустить вниз к подножию времени займет столько, что, обездвиженный, ты попросту околеешь на этом ветру, и никакой «Ледник» не поможет!
      Но... видимо, именно сегодня Марс и Фортуна решили прогуляться вместе по тучкам и под хорошее настроение взять да помочь этим отчаянным идиотам, рискующим своими головами, просто так, от широты своей божественной души.
      ...На вершину разведчики, ведомые Андреем, взобрались в 11.55, и пока они разбегались в разные стороны, занимая места в укрытиях, он связался со Збигневом:
      – Вайпер Кондору!
      – Слухаю!
      – Доклад!
      – Влежли до горы! Йдем до лазу!
      – Добро! Всем! Тишина в эфире! – Андрей подождал минуту, прислушиваясь, и проговорил: – Стар Кондору!
      – На приеме!
      Голос, раздавшийся в наушниках, был настолько чистый и без обычных помех и потрескиваний, что Андрей даже дернулся слегка и оглянулся:
      «...Ни хрена себе струя! Выше подоконника! На этом горбе такая связь, что, наверное, и до Кабула достанет!..»
      – Доклад!
      – Мы тоже уже влезли на горку, Кондор!
      – Вывел Гюрза?
      – Вывел! Будем отрабатывать...
      – Как работать думаешь?
      – В пополаме – здесь две щели наружу...
      – Добро. Когда ожидаешь гостей?
      – Часа через три... Мы их уже пасем...
      – Работать будешь по-темному, когда «старые» уйдут в «зеленку». До этого ждать моего приказа!
      – Принял!
      – Попробуем сработать одновременно...
      – Ясно, Кондор!
      – Стар, работать надо тихо, чтобы не поднять на уши всю крепость.
      – Ясное дело!
      – Тогда все! Связь по графику! Отбой!
      – Конец связи! – ответил Стар.
      Андрей посмотрел на застывшего в двух метрах в позе «кобры, готовой к броску» Грома и подал знак «Внимание!», подняв сжатый кулак. Затем показал открытую пятерню, «тыкнул» себе в глаза «козой» из двух пальцев и после всего этого, «соорудив» из своей ладони «копье», махнул им два раза, указывая в направлении противоположного склона.
      Вся эта немая «распальцовка» имела совершенно определенный и простой смысл. «Пятый» по боевому расчету в его команде был Гром. Вот Андрей и приказал ему «перепрыгнуть» небольшую, почти плоскую тридцатиметровую площадку на вершине горы и посмотреть-разведать, что творится на противоположной стороне горы.
      «...Если Стар уже засек новую смену и отслеживает ее, то и наши „душарики“ уже должны быть на склоне...»
      Так оно и случилось.
      Как только Гром, сторожась и пригибаясь к самой земле, приблизился к краю площадки и глянул вниз, он сразу же подал сигнал Андрею, чтобы тот посмотрел, на то, что он там узрел, сам.
      – Что тут? – спросил Андрей скорее для порядка и по привычке, потому что уже и сам видел «причину своего вызова»...
      Для ветра, дующего, как теперь оказалось, с той стороны, с которой разведчики штурмовали склон, сама гора стала как бы барьером. По эту ее сторону снег, конечно, тоже шел, но не так густо и почти без ветра, поэтому отсюда, сверху, можно было разглядеть и подножие горы, и саму «зеленку»...
      Семь черных точек медленно поднимались в гору по склону.
      То ли не было у них зимних камуфляжей, то ли они не придавали этой «мелочи» никакого значения, но только отсюда они были видны, как вороны на снегу, даже невооруженным глазом.
      Андрей приложил к глазам окуляры мощного двадцатипятикратного электронного бинокля и стал внимательно рассматривать «духов».
      В том, что это были талибы, не было никаких сомнений. Семеро бородатых афганцев, одетых в национальные одежды, укрываясь серыми войлочными одеялами, шли вверх по склону. Приглядевшись повнимательнее, Кондор определил и их вооружение.
      «...Видать, шухер возле Джелалабада зацепил по нервам и этих отморозков! Вон как вооружились!.. Грамотно! Видать, еще не все мозги анашой задули! Кто-то понимает, что и до Тора-Боры доберутся рано или поздно... А если они со своих НП лупанут по „вертушкам“ в хвост... Эх! Бля! Много дров наломается!..»
      Проводника было видно даже отсюда – он шел впереди, и только у него одного на плече висел одинокий «АКМ». Остальные шестеро были вооружены куда как солиднее. У троих были родные «ПК» (пулемет Калашникова калибра 7,62 миллиметра и лентой на 200 патронов), за их спинами угадывались трубы заряженных «РПГ-7», а в специальных подсумках можно было разглядеть по три запасные к ним гранаты. Эта тройка, надо понимать, была «нацелена» на пехоту и легкую технику противника. Вторая же троица явно нацеливалась на «вертушки» – кроме стареньких, но таких надежных «АКМов», за их спинами виднелись длинные тубусы американских «Stinger» ...
      Андрей посмотрел на Павла, который в этот момент выпятил нижнюю челюсть, мол, «ни фига себе!»...
      – Этих троих надо зачищать в первую очередь!
      И не было нужды пояснять, кого из «шестерки» новой смены имел в виду Андрей – понятно было и без «разжевывания».
      – Три «трубы», – прошептал Гром. – Если они лупанут отсюда по десантным «вертушкам»... Тремя выстрелами можно до роты американских морпехов «удвухсотить»! А если со всех пяти НП...
      – Батальон, – подвел итог нехитрому счету Андрей. – «Янкесы» этого не простят! Ни им, ни нам!
      – Будем валить!
      – Обязательно! Но не сейчас... Откатываемся...
      Они отползли от гребня и стали осматриваться внимательнее.
      Площадка, на которую они взобрались, была практически ровной и плоской, как поверхность столешницы. Такие горы иногда еще называют «столовыми». Правда, были здесь и валуны, и небольшие деревца, а немного подальше даже небольшая рощица невысоких сосен.
      – Ориентируй, – обратился Кондор к своему следопыту и, протянув руку, включил его «Фалькон», чтобы могли слышать все бойцы группы. – Где находится сам НП?
      – На восточной стороне сосновой рощи. Со стороны Вайпера...
      – Зразумев, – тут же подал голос Збигнев.
      – Вход со стороны крепости находится метрах в десяти-двенадцати от вершины. Наверх есть нахоженная удобная тропинка. Ширина гребня там около сорока метров или немного поменьше, сосны, кустарники и много валунов. Как раз есть место, чтобы бородатые со своими «трубами» засели. На «нашем» склоне норка выходит почти на самый верх – до гребня там метра три всего-то. Перед обоими входами есть небольшие «пятачки» и растет кустарник. Маскировка аховая, но снизу, от «зеленки», если не знать, что искать, никогда не увидишь.
      – Что внутри? – задал вопрос Андрей.
      – Внутри... Четыре небольших зала внутри. Самый маленький, метра три в глубину, – со стороны крепости. Чуть-чуть побольше, метров в пять, – у второго выхода. Внутренняя галерея самая большая – там метров двадцать пять будет...
      – Как по заказу! – усмехнулся Андрей. – Два тамбура-предбанника у входов и большой зал!
      – Потрудились там в свое время нехило, кэп! И, думаю, не сейчас, а с десяток веков назад, еще те монахи-буддисты, что все это место и обживали... Там, наверху, над пещерой, есть одно интересное сооруженьице... Я тебе его покажу потом... Не все там природой создано.
      – Ясно. Ты говорил, четыре зала?
      Павел как-то странно посмотрел на Кондора.
      – Точно! Четыре... И у Стара столько же... И, думаю, на остальных трех НП та же картинка... Четвертый зал искусственный, ком... Его вырубили в скале вручную... И есть еще один выход... Наверх... Прямо посредине площадки...
      Павел выключил маленький тумблер станции, видимо, дальнейшую информацию должен был знать пока только Кондор и распорядиться ею по своему усмотрению.
      Андрей выжидающе смотрел на Павла, и тот, погодя несколько секунд, выдал:
      – Природная щель там скорее всего была, только ее расширили и сделали пригодной для «экстренной эвакуации».
      А вот это было действительно очень важно. Настолько, что полностью меняло весь план захвата НП.
      – Показывай!
      Подав сигнал группе, Андрей молча двинулся за своим следопытом.
      Гром, лавируя среди больших камней и деревьев, «скользил» в направлении НП талибов, двигаясь к только одному ему известной цели. Так прошло пятнадцать минут... Они прошли по гребню не меньше двухсот метров, когда Павел замер на месте и поднял сжатый кулак, подавая сигнал «Внимание!»... Он стоял на одном колене, прислушиваясь к звукам, и едва-едва угадывался в снегопаде... Да что и говорить! Если бы Андрей не знал точно, где находится Гром, если бы не следил внимательно за всеми его движениями, то почти наверняка не заметил бы его в этой белой круговерти.
      Так прошло несколько минут, и наконец Павел подал знак капитану.
      – Показывай, – проговорил Андрей шепотом, приблизившись. – И рассказывай...
      – Вон там, метрах в тридцати, есть небольшая скала. Видишь?
      Павел показал рукой в сторону «каменного пальца», возвышавшегося прямо посредине плоской вершины горы.
      Андрей кивнул головой в ответ.
      – С той стороны «пальца» есть еще один выход из этой норы. А в пяти метрах от него сложен каменный бассейн.
      – Не понял? – Андрей с изумлением посмотрел на Грома. – На кой хрен здесь бассейн?
      Сказал и тут же понял, что ляпнул глупость.
      Он попросту в одну секунду «вернулся» на два года назад, когда три месяца жил в буддийском дзонге Кулха Чу в Гималаях, в обществе уникальных монахов Белых Братьев, и «лечил» свою душу, пытался постичь вековую мудрость, в длинных разговорах с его гуру, монахом-архатом Фа Сянем, а иногда и с великим Махатмой Кут Хуми... Монастырь тот тоже находился на высоте около четырех тысяч на северном склоне самой высокой горы Бутана Кулагангри. И монахи, Белые Братья, носили воду в монастырь снизу, с ледника, веками и сливали ее из деревянных кадушек в каменный бассейн. А потом и сам Андрей стал на три месяца монастырским водоносом.
      – А... Ну понятно.
      – Вот-вот! – усмехнулся Гром. – Дожди летом здесь явление обычное, надо понимать, вот и собирали ее монахи. Пить-то что-то надо!
      – Ну, ясно.
      – А за бассейном, в нескольких метрах, есть место, которое было приспособлено под большой костер...
      – Сигнальный?
      – Я тоже так подумал, когда в первый раз увидел.
      – Вот теперь все на своих местах! – словно вспышкой яркого света «осветили» мозги Андрея. – Эти пещеры были НП еще тысячу лет назад! Мало ли кто в этих местах появится... Заметили монахи на дальних подступах чужаков, зажгли костер, да и ушли в монастырь. А у тех, кто в самом монастыре, есть почти сутки времени, чтобы организовать оборону или уйти к Хайберу или дальше, в Гималаи, – это уже зависело от того, были ли те монахи воинами...
      – Похоже. Мы, во всяком случае, именно так и думали тогда. А ты, в Бутане, наверное, и видел?
      – Ну, да... Что-то в этом роде, – проговорил задумчиво Андрей. – Ну, это ладно... Что с выходом, Паша?
      – Тот, четвертый зал, использовали под дровяной склад. Затаривались на всю зиму. Да и сейчас наверняка точно так же. Видел бородатых?
      – Ну, да. Смена не несла с собой ни одной вязанки хвороста, а без дров по такому морозу в этом каменном склепе больше суток не высидишь – околеешь на хрен, – согласился Кондор.
      – Правильно. А лаз... Это выход еще и...
      И тут до Андрея наконец-то дошло!
      Он настолько привык к тому спецпайку, которым все они питались на боевых выходах, что напрочь отучился мыслить обычными, человеческими категориями и учитывать человеческие слабости и надобности, словно вокруг были одни профессионалы-диверсанты...
      – Срать бегают!
      – Именно!.. По склонам жопой отсвечивать – демаскировка сплошная, а эту нору снизу не видать! Выскакивает «душарик», отбежал метров сто в лесок и погадил на свежем воздухе... А че? Нужное дело! Иначе пещеру через пару недель превратили бы в душегубку, в газовую камеру... Без противогазов там точно было бы не высидеть ни минуты!
      – Кто у нас на дари может шпрехать? А то у меня этот их тарабарский язык из башки напрочь выскочил...
      – Я могу, ком, – ответил удивленный Гром. – Нас в «Аквариуме» еще тогда натаскали! Экспресс-допрос могу провести на раз!
      – Вот и проведешь!
      – Не понял?
      – Диспозиция такая. Сейчас поймешь. – Кондор включил рацию. – Вайпер!
      – Слухаю!
      – Джагглера и Гранда ко мне! Сам занимаешь позицию на вершине в «полтиннике» от выхода на «наш» склон и замри до моей команды! Ждем до темноты!
      – Ешчь! Зробим!
      – Оса!
      – На приеме!
      – Ты старший в своей группе! То же самое делаешь на «чужом» склоне!
      – Есть!
      – Джагглер!
      – Я!
      – Выходите с Грандом с вашей стороны к «каменному Пальцу». Позиция в «полтиннике»... Если будут гулять «хозяева», не трогать! Превратиться в камни! До моей команды – только наблюдение!
      – Есть!
      – Стар!
      – На связи! – раздался в наушнике голос лейтенанта.
      – Нужен один «язык».
      – Сделаем!
      – Всем! Станции только на приеме! Полное радиомолчание! Максимальная маскировка! Ждем, пока «хозяева» сменятся! И ждем темноты! Конец связи!
      Гром смотрел на Андрея с немым восхищением. Нет! Он, конечно же, тоже был не лыком шит, и послужил немало, и опыта боевого у него на десятерых наберется, и знаний, но... Принять решение и распределить роли для полутора десятков человек, поставить каждому задачу, да так, чтобы он ее понял до последней запятой, и все это сделать за считаные секунды, в лет, что называется, «прочувствовав» и оценив ситуацию, Павел не умел – на это у него уходили минуты. Тоже не много, но в бою это может иметь решающее значение...
 
...Не думай о секундах свысока,
Наступит день, и ты поймешь, наверное,
Свистят они, как пули у виска,
Мгновения, мгновения, мгновения...
 
      Решать мгновенно Гром умел только за себя одного.
      А «боевая машина Филин» уже на полную мощность запустила в работу свой «бортовой компьютер» и теперь выдавала «пользователю» решения поставленной задачи:
      – Работать, прапор, будем так!.. Вяжем первого, побежавшего посрать на морозе. Твоя задача – по-быстрому выяснить, где находятся остальные пятеро, как сидят, где лежат, каким хреном занимаются... На это у тебя будет ровно три минуты, не больше...
      – Ясно.
      – В нору заходим с трех дыр... Вот там-то и надо будет прихватить основного «языка» – это уже моя забота. Остальных зачищаем в ноль, чтобы без сюрпризов!.. Все ясно?
      – Без вопросов...

      Смена «духовского» караула на НП произошла, как они и ожидали, в 15.20. А в 4 часа семеро талибов начали спускаться по склону, пустившись в обратный путь к крепости Тора-Бора. Не терпелось им, видать, вернуться, неуютно им было здесь... Все шло по давно заведенному графику, что немало смущало Кондора.
      «...Не понимаю! Усама... Он же такой опытный командир! Продержался в Афгане с 84-го по 87-й во главе этих своих „Аистов“ и на месте не сидел, а воевал, хоть за ним и охотились все, кому не лень!.. Столько лет конспирируется так, что никто его найти не может! Даже сейчас только предполагают, что он здесь, но не знают наверняка! И систему охраны не сменил! И не то чтобы систему, а даже день и время! А ведь четырнадцать лет прошло! Не понимаю! Ну, не идиот же он, в конце концов, с прокуренными анашой мозгами! Был бы он таким, никогда не стал бы миллиардером и руководителем этой, бля, „Аль-Каиды“, мать ее!.. – Андрей лежал без движения, и в самом деле похожий на заснеженный валун, каких здесь было много, и думал, „морщил мозг“, пытаясь понять, что же ему не нравится. – Нет! Что-то во всем этом не так! Неправильно что-то! Только вот что?..»
      Он посмотрел на лежавшего рядом с ним Грома, на то, как раз за разом у него сходились брови на переносице, и понял, что Павла мучают те же мысли.
      «...Да! Что-то не так!.. Вон и прапорщик „мозги морщит“! Не нравится и ему что-то... Только вот что это? Понять бы, да побыстрее... А то воткнут ятаганище в спину, и только тогда догадаешься, что полный мудак!»
      – Пш-пш-пш! – прохрипел наушник.
      Андрей напрягся всем телом и каким-то звериным чутьем ощутил, что то же самое сделал и Павел. Они пока еще ничего и никого не видели, но кто-то, то ли Джагглер, то ли Гранд уже увидели выползшего из пещеры на свежий воздух засранца и подали знак «Внимание!»...
      Теперь все зависело от Случая... Или от привычек «духа» – бегать «до ветру» направо или налево... От этого зависело, какой из двух пар разведчиков, засевших на площадке, придется «пеленать» бородача-талиба.
      И... он пошел направо... В сторону Кондора и Грома...
      Афганец отошел от «каменного пальца» всего-то метров двадцать – холодно по морозу бегать, неуютно! Он приподнял на уровень пояса свисавшую до колен национальную рубашку, поковырялся немного с завязочками широких шаровар и... заголив зад, присел на корточки.
      Разведчики находились от часового метрах в семи, за большим валуном... Андрей взглянул мельком на часы:
      «...20.15... Как по заказу!.. Будем брать!..»
      Он медленно повернул голову и посмотрел на Павла.
      Гром уже успел достать свой нож и приготовился к броску, но капитан его остановил одним жестом «Мой!».
      Нет, капитан не «жадничал славой», тут был абсолютно рациональный расчет профессионала. И если бы они сейчас поменялись местами за этим валуном, то «духа» брал бы Гром. Все было просто и объяснимо – они оба были «правшами». Для людей с их опытом и навыками это, конечно, имело мало значения, если бы... Если бы стояла задача валить «духа» наглухо. Просто снять часового! Тогда и тот и другой, как это бывало не раз, метали свои ножи той рукой, которой было удобнее, и они достигали цели. Но сейчас... Сейчас нужно было сработать гораздо тоньше... Эх! Если бы этот ленивый засранец прошел бы еще парочку шагов, тогда и проблемы никакой не было бы! А так...
      Пробежать семь метров так, чтобы талиб не закричал, не удастся! Значит, его надо было вырубать издалека. Хоть камнем в лоб, но наверняка!.. Павел сидел слева, и его правая рука была прикрыта валуном. Не «левша», хоть и тренированный, как Гром, метнуть левой рукой с такой ювелирной точностью что-либо просто не в состоянии, именно потому, что не «левша»! Павлу пришлось бы «освобождать» свою правую руку, полностью высунувшись из-за камня. И где опять же гарантия, что «дух» не успеет крикнуть? А вот рука Андрея, его правая, «рабочая» рука, была свободна, не перекрыта каменной глыбой то бишь.
      Капитан медленно вынул свой тяжелый боевой нож из ножен и, одним движением перехватив его за лезвие, приготовился к броску.
      – Пф-фы-ы-р-ры-у-у!!! – раздался характерный звук с той стороны, где присел часовой. – Пр-р, пр-р, пр-у-у-у!!!
      «...Ну и дует же тебя, бородатый! Че ж ты такое сожрал-то, бля?! Еще разок так пернешь и еще, не дай бог, улетишь на хрен, как ракета в свою крепость! А мы без „языка“ останемся! „Стингер“, бля, фасолевый!..»
      Кондор высунул из-за камня плечо и пол-лица и с силой метнул нож.
      – Фр-р, фр-р, фр-р! – пропело лезвие в воздухе.
      – Т-тух-х! – глухо ударила тяжелая рукоятка в лоб «духа».
      – Ы-нц! – громко щелкнула его челюсть.
      Афганец, закатив глаза под лоб, стал медленно заваливаться назад, прямо в свою же, свежесооруженную кучу.
      Но не успел... Андрей и Павел, которые были уже рядом с ним, подхватили оглушенного ударом за руки и резво отволокли за валун, который был их убежищем больше шести часов. Не говоря ни слова, они стали большими пригоршнями «затрамбовывать» пленнику снег под рубашку, а Гром еще и жестко тереть уши. Двадцать секунд «реанимации», и талиб открыл совершенно очумелые глаза.
      – Работай, – шепнул Андрей Павлу. – Три минуты!
      – Сделаю!
      – Я к норе!
      Только и сказал Кондор и метнулся к выходу из пещеры, проговорив на ходу в свой «Фалькон»:
      – Внимание всем! Готовность три минуты! Начало по команде!
      – Ешчь! – тут же среагировал Вайпер.
      – Есть! – отозвался Оса.
      – Идем! – проговорил Джагглер.
      – Начинаю! – прозвучал голос Стара.
      ...Три минуты пролетели, как одно мгновение, но... Посредине этого мгновения за спиной Андрея, который замер у самого входа в пещеру, возник Гром и прошептал на ухо:
      – Один с пулеметом на северном входе! Он будет сидеть до утра, до утреннего намаза, – самый молодой «дух». Остальные уже успели обкуриться и ловят глюки вокруг костра. Шестой совсем готов – спит в полном отрубе на топчане...
      – «Дедовщина», значит. Где серун?
      – На подлете к Аллаху.
      – Добро... Вайпер!
      – Я!
      – У тебя на входе! Снимай его!
      Ответ последовал через минуту:
      – Чышто!
      Кондор посмотрел на напряженные, сосредоточенные лица Грома, Джагглера и Гранда, и скомандовал:
      – Работаем тихо! Начали!
      Первым по древним ступеням начал спускаться Джагглер, за ним Кондор, следом Гром, а Гранд со своим пулеметом пошел последним, прикрывая на всякий случай тылы...
      Узкий каменный коридор был метров пятнадцать. Он тускло, едва-едва освещался мерцанием костра откуда-то из глубины пещеры, но этого неверного света хватало, чтобы видеть, куда идти, и не тыкаться лбами в каменные стены. Примерно посредине этого коридора, слева, темнело довольно большое широкое пятно – вход в «дровяной склад» НП.
      Разведчики работали «этажерку». Джагглер шел впереди всей группы в полуприседе, почти «гусиным шагом», низко нагнувшись, готовый в любую секунду припасть к земле на одно колено. Сразу же за ним, в полуметре, двигался Кондор, тоже нагнувшись, но уже на прямых ногах. А в затылок ему «дышал» Гром, который шел в полный рост. Гранд в арьергарде двигался по коридору боком, но больше спиной вперед, и так же, как и Богуслав в авангарде, на полусогнутых. Случись непредвиденная тревога, они могли в этом узком коридоре создать шквал огня из своего оружия одновременно из трех стволов с разных «этажей» поверх голов друг друга. Причем в обе стороны этого коридора.
      Миновав вход в четвертый зал, Андрей коснулся рукой спины Джагглера, который тут же встал на одно колено и замер, и махнул двумя пальцами в сторону «дровяного склада» – его надо было проверить, чтобы не оставить, не дай бог, у себя за спиной «местного кочегара-истопника», отправившегося за дровишками.
      Три секунды, и Андрей почувствовал на своем плече ладонь Грома – «Чисто!»
      Так, шаг за шагом, они приблизились ко входу в основную пещеру. Теперь каждая секунда растягивалась на годы.
      Находясь в тени, в метре от конца коридора, разведчики осмотрелись.
      Пещера действительно была довольно большой. У противоположной стены еле-еле угадывались контуры несколько сбитых топчанов с кучей какого-то тряпья, освещаемых красным мерцающим светом. А вот сам костер находился посредине зала.
      Вокруг него, подогнув ноги под себя по-турецки, сидели три матерых «духа». Взрослые, каждому лет около сорока от роду, с пробивающейся редкой сединой в курчавых бородах, они застыли, словно три изваяния с полуприкрытыми веками...
      Здесь, в пещере, даже несмотря не ее объемы и постоянный сквознячок, стоял такой крепкий, «закоренелый» дух анаши, что ее даже и курить-то не было нужды, наверное, а просто подышать этом «воздухом»! Кратковременный «отлет» в Нирвану гарантирован! Казалось, что даже каменные стены насквозь, как губка, пропитались этим сладковатым запахом дурман-травы!
      «...Ну, да... Каждый расслабляется по-своему... Наши наверняка притащили бы с собой десяток фляг спирта на неделю, да и потягивали бы себе „шило“ в свободное от поста время для крепкого сна и хорошего пищеварения... А у этих красавцев не так. Им Аллах запрещает „вино“ пить! Пить-то запрещает, а вот про наркотики в Коране ничего не сказано! А что не запрещено, то, как известно... Потому они все и „торчки“ поголовные, мать их! Задуют пару косяков с „афганкой“ и „втыкают“ на ходу. Гуляют, бля, по садам Эдема...»
      Андрей улыбнулся уголком рта, опять вспомнив к месту, но не к ситуации старый анекдот:
      «Сидит один наркот дома. Обкурился до глюков. Вдруг звонок в дверь. Он добрался до нее кое-как и спрашивает:
      – Кто там?..
      – Я, – отвечает ему голос такого же наркота из-за двери.
      А этот посмотрел в зеркало и говорит:
      – Я?! Та ты гонишь!..»
      ...Но сонливость бородатых талибов, застывших вокруг костра, была обманчива и очень опасна – по крайней мере, двое, как заметил Андрей, медленно перебирали пальцами правой руки бусинки своих четок. Правой руки, потому что их левые руки лежали на цевье своих автоматов...
      «...А вот и наши „трубачи“... У них только автоматы, значит, свои „Стингеры“ они сложили где-то подальше от огня... Ну и рожи!.. Эти волки, наверное, еще и с нами воевали... – подумал Андрей. – Опытные, суки! И видно, что основательно тренированные!.. Такие будут стрелять, не раздумывая, на рефлексе! И на звук! Хорошо, что они все вместе собрались прогнать по кругу „трубку мира“, иначе шуму было бы до небес!..»
      В этот момент он увидел мелькнувшую в свете костра стальную молнию, и один из «духов», «поймав» ее точно в горло, с хрипом стал заваливаться на спину. И Андрей, не раздумывая больше ни секунды, второй раз уже за сегодня, метнул свой нож в цель.
      Эти талибы действительно были опытными и матерыми вояками. Еще две стальные молнии «прилетели» к костру через секунду после первой, но за эту секунду оба «духа» успели среагировать и схватить свои автоматы в обе руки... Да так и повалиться на спины с перерезанными глотками.
      «...Все! Последний спит», – подумал Андрей.
      Но его мысли «обогнал» Гром, который непостижимым образом уже был около топчанов и «треножил» последнего, оставшегося в живых «духа».
      – Чисто! – прохрипел Оса.
      – Чышто! – доложил Вайпер.
      – Чисто! – сказал сам себе Кондор и посмотрел в строну топчанов.
      Оттуда доносилось глухое мычание и звуки какой-то возни.
      Гром знал свое дело «на зубок»! Перевернув «духа» на живот, он придавил его голову своим «берцем», так, что тот зарылся лицом в войлочные одеяла, а сам связывал руки афганца за спиной. Одна петля уже стянула локти, а вторая кисти... Все! В таком положении рук, даже если ноги свободны, не то чтобы убежать, а даже просто ходить и то очень сложно!
      Эти «петельки» из тонкой стропы всегда находились в одном из кармашков разгрузки у каждого разведчика, так, на всякий пожарный случай... Этому учил молодых диверсантов не только Андрей, но и Стар, и, конечно же, сам Гром: «...„Язык“ в нашем деле вещь незаменимая и очень полезная! И чтобы не ломать мозг в последний момент, чем его связать, у разведчика всегда при себе должны быть приготовленные заранее две-три петельки-„удавочки“!..»
      ...Павел закончил «пеленание», рванул «духа» за шиворот, утверждая его на ноги и... мощным апперкотом снизу, под короткую курчавую бороду, пресек попытку поднять крик.
      – Захлопни пасть, «лошарик»! – прошипел он в ухо афганцу, словно разъяренная кобра. – «Духам» слова не давали!