Против отмены поцелуев я не возражал, но решительно воспротивился тому, чтобы браться сегодня еще за одно задание, не желая обнаруживать перед обнаглевшим хапугой легкость моих побед.
      -- Вся моя энергия растрачена. Алина тоже пустая. Не забывайте, что пришлось воздействовать и на Зиночку. А до нее -- на Макса.
      -- Хорошо... -- согласился Китель. Удачный визит к Петру Поликарповичу сделал его более покладистым. -- Сколько тебе надо, чтобы восстановить эту самую энергию?
      -- Неделя! -- нахально потребовал я.
      Он вдруг крепко схватил меня за больное ухо.
      -- Не хитри! -- Кажется, я переоценил его благодушие. -- Машину с Максом ты долбанул через день после ресторана. Какая, к дьяволу, неделя! Даю тебе сутки. И чтобы без фокусов!
      -- Я не хитрю, -- обиделся я. -- Просто хочу действовать наверняка. Макс -это так, баловство, детские шалости. А вы-то требуете серьезных дел. Да еще с большими людьми. А на тех и заряд нужен помощнее.
      Короче, дополнительный день я выторговал. Эх, знать бы, надолго ли уехал Мамалыгин! Впрочем, теперь ситуация изменилась, и не исключено, что я сумею выкрутиться сам. А это куда заманчивее. С Мамалыгиным-то надо объясняться.
      Когда мы вернулись к машине, злобная харя Макса выдала его разочарование. Видимо, он полагал, что из этого здания меня вынесут ногами вперед. Я понял, что ради мести он пойдет на любую авантюру. Даже нарушит запрет хозяина. Чрезвычайно опасный тип...
      Мне снова завязали глаза. Пользуясь тем, что Китель сидел ко мне спиной, я напустил туману на охранявшего меня мордоворота, и тот, затягивая повязку, слегка задрал ее. Образовалась узкая щелочка, через которую я мог незаметно наблюдать за дорогой.
      Мы попетляли по городскому центру, затем пересекли район новостроек и выехали на Восточное шоссе. На тринадцатом километре "Волга" свернула на заброшенную лесную дорогу. Еще несколько километров, и мы въехали в уединенный двор, откуда началось наше путешествие. Так вот где находится моя темница!
      До чего же не хочется вновь очутиться в затхлом бункере! А что если мягко нажать на Кителя?
      Кажется, получилось. Мафиози беспечно повел нас с Алиной к бараку.
      Я уже отмечал, что снаружи это строение выглядело полуразрушенной хибарой.
      Но, войдя внутрь, мы ахнули.
      Коридор был отделан не хуже, чем в солидном офисе.
      Китель открыл одну из дверей. Мы увидели прилично обставленную комнату: мягкая мебель, ковры, телевизор, магнитофон, холодильник...
      -- Ну что, уютное гнездышко? Я же говорил, что со мной можно иметь дело. Только служи верой и правдой. -- Он открыл холодильник, набитый продуктами и бутылками: -- Это заморить червячка. А горячее вам принесут.
      -- То есть у нас новоселье? -- уточнил я.
      -- Ха-ха! То ли еще будет! -- Он открыл узенькую боковую дверь. -- Здесь санузел. Совмещенный. Ванной нет, но душ имеется. Ничего, ребятки, будете паиньками, заживете по-человечески...
      Мне стоило трудов утаить усмешку.
      Между тем Алина, подойдя к окну, отдернула тяжелую гардину. Окно выходило на зады участка и было забрано прочной решеткой.
      -- А по двору можно погулять? -- поинтересовался я. -- Местность уединенная, в доме полно охраны... Притом не дурак же я, чтобы сбегать с этим гнусным заморским ошейником!
      -- Остынь, приятель! Сказано: всему свое время. Он достал из холодильника бутылку марочного коньяка, а из серванта -- три хрустальных бокала.
      -- Давайте обмоем удачу! Эх, завидую вам: молодые, красивые, свободные... А у меня каждая секунда на счету. Кручусь, как та белка... Да еще ты, гипнотизер, с твоим упрямством, столько времени отнял!
      -- Позволю себе, однако, заметить, -- тонко ввернул я, -- что вы не слишком огорчены сегодняшней потерей времени.
      -- Ха-ха! -- залился тот булькающим смехом. -- А ты, приятель, не лезешь в карман за словом, а? Ну, будем! -- Он выпил, вернее, влил в себя, не глотая, содержимое бокала, затем глянул на часы: -- О, мне пора! Через пять минут отчаливаю. Говори, гипнотизер, что делать с твоей ассистенткой...
      Еще по дороге у меня сложился новый план, диаметрально противоположный тому, который я нашептывал Алине на ушко в кабинете "большого человека".
      -- Для начала неплохо бы пообедать. Алина останется со мной. В дальнейшем можно обойтись без ее отлучек, если вы выполните одну мою просьбу.
      -- Говори, пока я добрый.
      -- Нельзя ли убрать подальше Макса? Он раздражает и меня, и Алину, а это отнимает часть энергии.
      -- Макса? Пожалуйста! Считай, его уже здесь нет. -- В голосе Кителя проскользнуло пренебрежение, из чего я заключил, что хозяин невысокого мнения о своем холуе.
      С души свалилась огромная булыга.
      -- Захотите пообедать или чего другого, нажмите вот эту кнопку. Человек все принесет. Но помни, гипнотизер, тебе ни в коем разе переступать порог нельзя. Иначе... -- Он провел рукой по горлу.
      Едва за Кителем защелкнулся замок, как Алина прильнула ко мне.
      -- Миленький, а как же Мамалыгин?
      -- Забудь о нем.
      Да, я решил отказаться от помощи Мамалыгина. Зачем она, если биополе восстановилось? Выкручусь сам. Окажу Кителю еще пару услуг, подобных сегодняшней, он воспылает ко мне доверием, станет уступчивее и снимет с меня ненавистный обруч. А уж тогда я что-нибудь придумаю. Макса рядом нет, остальные менее опасны. Я вернусь к прежней жизни и сохраню свое реноме перед инопланетянами, ибо они так и не узнают об этом постыдном инциденте. Даже здорово, что Алина не застала старика! Сама судьба позаботилась об этом.
      Алина не стала утомлять меня расспросами. Похоже, она беспредельно уверовала в мою силу.
      -- Миленький, я так соскучилась! Люби меня сейчас! Пойдем под душ!
      Тут и мною овладело острое, почти звериное желание. Опасность, подслушивание, обруч теперь не казались препятствиями к акту любви, напротив -- соблазнительной приправой, которой я еще не пробовал и которая разжигала аппетит.
      В несколько приемов избавившись от одежды, мы буквально вломились в тесную кабину и здесь набросились друг на друга с такой неистовостью, что я и впрямь потерял голову.
      Около девяти нежданно пожаловал Китель.
      -- Решил поужинать вместе с вами, голуби.
      Молчаливый служка быстро накрыл на стол.
      Ужин подали отменный: свиные отбивные величиной с подошву, картофель фри, соус из шампиньонов, не было недостатка и в холодных закусках.
      Китель цвел. Видимо, бумага, подписанная Петром Поликарповичем, сулила ему неслыханный доход.
      Он выпил полбутылки коньяку, и у него развязался язык. Мы услышали немало любопытных историй из жизни торговой мафии, хлесткие характеристики отцов города. Кстати, как литератор могу засвидетельствовать: рассказчик он был отменный.
      -- Держитесь за папу Кителя, голубки, -- то и дело повторял он. -- Со мной не пропадете. Пристрою вас к стоящему делу. Хватит фокусами заниматься. Помяните мое слово: лет через десять-пятнадцать эта система лопнет, вот тогда-то мы, настоящие купцы, развернемся во всю силу. Не нужно будет таиться да кланяться всякой шушере. Этот Петр Поликарпович сам будет ждать меня под дверью как собачонка. В открытую заживем! На выходные -- в Париж, зимой -- в жаркие страны... Это тебе не в "Волне" щи хлебать! -- Он слегка похлопал Алину по плечу. -- Все от вас зависит, голубки, только от вас. Иные ждут крупного везения -- болваны! Умный человек сам организует свое везение. Кем я был в твоем возрасте? -- Он ткнул меня пальцем в грудь. -- А никем! Но, по счастью, встретился мне человек, который открыл передо мной всю мудрость жизни и повел за собой. А сейчас я сам хозяин! А вот ты, Вадька, никто. Мудило! Не обижайся уж. Служи мне честно, и я выведу тебя в люди. Далеко можешь пойти!
      Пользуясь его настроением, я закинул удочку:
      -- Константин Петрович, нельзя ли снять обруч? Спать мешает.
      Он развел руками:
      -- Не могу, приятель! Хотел бы, да не могу. Тебе же хуже выйдет. Потерпи малость. Недолго уже осталось.
      -- Сколько это -- недолго?
      -- От тебя зависит. Может, завтра и снимем... Он поднялся, пыхтя как паровоз:
      -- Ладно, голуби, отдыхайте. Запасайтесь энергией. Значит, встречаемся, как договорились... Бывайте!
      ...Всю ночь Алина не давала мне сомкнуть глаз. Начав с душа, мы перебрались на диван, с него на стол, оттуда -- на подоконник... Она проявляла такую неистощимость и ненасытность, словно предчувствовала, что это наша последняя ночь. Что ж, в определенном смысле она оказалась права... Впрочем, не буду забегать вперед.
      * * *
      И вот мы готовимся к новой поездке. Действующие лица те же, кроме Макса.
      В центре двора мы с Алиной совершаем безобидный и бесполезный ритуал "передачи энергии". Садимся в машины. Опять повязки, езда, смачные реплики Кителя...
      Очередной нашей жертвой стал начальник железнодорожной станции, который, как выяснилось, недооценивал Кителя и не выделял ему нужного количества вагонов. Это был расплывшийся, но все еще могучий мужчина, похожий на борца, покинувшего арену, но хранящего ей верность. Черная железнодорожная форма едва сходилась на его животе.
      Китель запретил мне "поцелуи", и все же, будучи в озорном настроении, я решил похохмить.
      Во время доверительной беседы начальник то и дело сдувал со своего кителя пылинки, оглаживал его и поминутно повторял: "Ха-а-роший китель! Ха-ароший! Ах, какой у нас славный кителек!" Именно с такой интонацией владельцы собак и кошек гладят своих любимцев.
      Бумага тем не менее была подписана. Однако Китель смотрел на меня как-то странно. Неужто обиделся?
      Пожалуй, я перегнул палку. К чему эти эскапады? Хоть прощения проси.
      Мы вернулись к машинам.
      Некоторое время Китель сидел молча, затем сказал, не оборачиваясь:
      -- Выйдите все, кроме гипнотизера.
      Водитель Нечитайло -- широколицый улыбчивый мужичок в кожанке -- и мой охранник Серый -- долговязый парень с челочкой "под Кителя" -- оставили нас одних.
      Я ожидал упреков.
      Но Китель сказал совсем другое:
      -- Молодец! Все было нормально. Но по-моему, энергии сейчас ты потратил негусто? Думаю, еще на разок осталось?
      Желая его умаслить, я кивнул:
      -- Да.
      -- Вот и хорошо...
      Он надолго задумался, затем проговорил с расстановкой:
      -- Вижу, залучать друзей ты умеешь. Два больших человека меня полюбили. Есть еще парочка кандидатур, но думаю, с ними потерпит. А теперь пришла пора заняться врагами.
      -- Они вас тоже полюбят, -- с наивной беспечностью заверил я. -- От всей души и от чистого сердца.
      -- Враг не может полюбить, -- отчеканил Китель, -- Врага надо уничтожить.
      У меня мурашки пробежали по коже. Только сейчас до меня дошло, что он загодя приготовил ловушку и я попал в нее, как кролик.
      -- Я покажу тебе одного человека, -- продолжал Китель, буравя меня острым взглядом. -- Он должен отбросить копыта. Сегодня.
      -- Лучше давайте я сделаю из него вашего друга! -- взмолился я.
      -- В задницу таких друзей!
      -- Но зачем вам брать грех на душу?! Китель хрипло рассмеялся:
      -- На мне греха не будет. Грех ляжет на тебя. Ведь это ты замочишь его. -- От так крепко взял меня за грудки, что рубашка затрещала по швам. -- Да-да! -- продолжал он свистящим полушепотом. -- Я хочу, чтобы его кровь была на тебе. Это повяжет нас крепче любой бомбы. Вот тогда-то мы и снимем обруч. Тогда он уже не понадобится. -- Он как клещ вцепился в мое плечо. -- У тебя будет все: деньги, власть, девчонки... Я же говорил вчера: приближаются новые времена. А я редко ошибаюсь. Ты -- способный парень, но без царя в голове, ты не имеешь цели в жизни. Я дам тебе цель. Мы нужны друг другу. Я буду твоим поводырем, а ты -- моим орудием. Мы скрепим наш союз кровью, и он будет нерушим. Не переживай! Работы не много -- моих врагов всего трое. Но все они -- твои.
      Я вырвался из его рук и забился в дальний угол.
      -- Я ошибся! Во мне больше нет энергии!
      Китель, перегнувшись, схватил меня за шкирку одной рукой и с силой притянул к себе. Его глаза излучали бесовский огонь.
      -- А ты все же надеешься обвести меня вокруг пальца! Я вижу. Чую! Играешь с огнем, приятель! Улизнуть не удастся! Ты -- мой. Навсегда. Понял? Не хочешь уговорами, заставлю силой. Ты замочишь этого ублюдка сегодня же, сейчас, клянусь хлебом, а я приготовлю кой-какие документики и спрячу в надежное место. Будешь дальше хитрить да кобениться -- документики пойдут по назначению, лягут на милицейские столы. А там свои гении, их гипнозом не прошибешь. Так-то, приятель! Не хочешь со мной, я тебя сломаю -- для науки -руками государства. Дошло?! Покуда я тебе не верю ни на грош, ни на кончик пальца, ни на волосок, понял? Я поверю только после первой крови.
      Какой же я олух! Упустил последний шанс, решив выкрутиться без содействия Мамалыгина. И вот -- расплата.
      -- Слушай внимательно, -- сощурившись, продолжал Китель. -- Я не случайно отослал своих. Об этом пока знают двое: ты и я. Не будешь ослом, никто и не догадается. Дело совсем простое... -- Он посмотрел на часы. -- Ровно через тридцать четыре минуты этот хрен поедет к своей шалаве. У него такая же молочная "Волга". Номер я тебе назову. Знаешь перекресток возле центрального рынка? Там постоянно гоняют рефрижераторы. Тебе надо проделать примерно то же самое, что ты вытворил с "Жигулями" Макса. Небольшой поворот руля, и "волжанка" аккуратно влетает под рефрижератор. Может, управление отказало. Или. тормоза подвели. Ну, чего молчишь?
      -- Я не могу... -- пролепетал я. -- У меня не получится...
      -- Получится, да еще как! -- уверенно заявил он. -- Не трусь, гипнотизер! Хочешь, сделаю маленькую поблажку? Поедем туда на одной машине. Возьмем только твою бабу и Серого, нельзя же совсем без охраны...
      -- Я не могу... -- Меня словно заклинило.
      -- Хватит дурака валять! Думаешь, я тебя на невинную овечку натравляю? Да это подлец, каких поискать! -- Он снова глянул на часы. -- Осталось тридцать две минуты, а ехать нам четверть часа, да еще запас нужен. Некогда рассусоливать! В путь! И попробуй только сдрейфить! До ужина не доживешь! -Он высунулся в окошко и заорал: -- Нечитайло!
      Тотчас подбежал водитель в кожанке.
      -- Тащи сюда бабу и Серого! Едем! Через минуту весь экипаж был в сборе.
      -- К Центральному рынку! -- скомандовал Китель.
      "Волга" с ревом сорвалась с места.
      Вот так и бывает: когда нужно принять важное решение, времени на раздумья нет.
      Что мне делать?
      Выполнить приказ мафиози -- значит навсегда остаться в его власти. Отказ равносилен лишению головы.
      Я готов был выбрать второе. Лучше мгновенная смерть, чем пожизненное рабство.
      Стоп!
      У меня все же есть шанс. Крохотный, призрачный, но есть.
      По дороге к рынку мы будем проезжать неподалеку от дома-башни, и если Мамалыгин уже вернулся... Я смогу продержать Кителя десять минут в зоне действия своего биополя. Что будет дальше -- не хотелось думать.
      Ну! Сейчас или никогда!
      Я нашел руку Алины и крепко сжал ее. Она ответила мне чутким пожатием.
      Пора!
      Я сконцентрировал волю.
      Тотчас Китель повернулся к водителю:
      -- Давай направо!
      -- Чего? -- обомлел тот.
      -- Направо!
      -- Вы же сказали -- Центральный рынок... -- с обиженной гримасой напомнил Нечитайло.
      -- Я сказал -- проспект Космонавтов! -- рявкнул зав-базой.
      -- Выходит, я не расслышал, -- пробурчал водитель. -- Не то поехал бы другой дорогой. Тут же одностороннее движение, сами видите. А теперь придется делать крюк.
      -- Да хоть петлю! Хватит болтать! -- рассвирепел Китель. -- Делай, что тебе сказано!
      -- Всегда я у вас виноват... -- не сдавался настырный Нечитайло.
      -- Заткнись!
      Я ни на миг не ослаблял контроля над сознанием Кителя.
      Вот наконец и дом-башня.
      -- Тормози у подъезда! -- приказал Китель. "Волга" замерла у обочины.
      -- Мы зайдем ненадолго к одному хмырю, -- лениво бросил Китель. -- Ждите здесь.
      Подъезд, лифт, двенадцатый этаж, площадка.
      Мое биополе работало уже более пяти минут.
      Я позвонил.
      Ну, судьба!
      За дверью стояла тишина. Текли томительные секунды. Я не убирал пальца с кнопки, понимая, что проиграл. Удача против меня. Еще три-четыре минуты -вот все, что мне оставалось. В какой это сказке персонаж чувствовал, что его голова отделяется от туловища?
      И тут дверь бесшумно распахнулась.
      За порогом стоял Мамалыгин -- в банном махровом халате и резиновых шлепанцах, с мокрыми прядками волос. Глаза за толстыми линзами очков выражали высшую степень удивления.
      Я покачнулся. Силы оставляли меня, но боковым зрением я все же успел заметить, как безучастный доселе Китель опрометью бросился к лестнице. Должно быть, мое биополе снова исчезло.
      Хуже всего, что Мамалыгин не видел Кителя.
      По стеночке я медленно сполз на пол, шепча:
      -- Верните его... Иначе я погиб...
      Очнувшись, я обнаружил, что лежу на кожаном диване в кабинете Мамалыгина, напротив -- в кресле -- с осоловелым видом сидит Китель, а хозяин озабоченно расхаживает вокруг письменного стола.
      -- Что случилось, Вадим?
      -- Обруч... -- Я быстро распутал шейный платок, обнажив ненавистный ошейник. -- Это бомба... может взорваться в любую секунду... Я погиб!
      -- Спокойно! -- Мамалыгин достал откуда-то серебристый предмет, напоминающий утолщенный карандаш, и провел им по обручу. Тот сразу же обуглился, хотя никакого жара не было и в помине. Мамалыгин переломил его легко, как сухарь, и бросил обломки на стол.
      -- Как он оказался на тебе?
      Сбивчиво, перескакивая с пятого на десятое, я поведал о случившемся. Разумеется, без постыдных для меня подробностей. Дескать, на меня напали в темноте, оглушили, а затем, надев этот обруч, принялись шантажировать.
      Мамалыгин слушал внимательно, но наводящих вопросов не задавал.
      -- Понятно... -- Выдвинув ящик стола, он достал обыкновенный электрический фонарик и, отрегулировав какой-то рычажок на корпусе, направил невидимый луч на лоб дремлющего Кителя.
      -- Ты знаешь этого человека? -- поинтересовался он.
      -- Это главарь шайки похитителей, -- обтекаемо ответил я.
      -- Это некто Когтев Константин Петрович, по прозвищу Китель, -- тихо поправил Мамалыгин, впрочем, безо всякого стремления уличить меня во лжи. -Один из четырех крупных подпольных воротил города. На будущее старайся избегать с ним конфликтов. -- Он продолжал обводить голову того фонариком.
      -- Что вы делаете? -- спросил я.
      -- Блокирую память. Когда он очнется, то забудет все, связанное с тобой. Кстати, вы пришли сюда вдвоем?
      -- Нет, у подъезда стоит машина, в ней еще трое.
      -- Они участвуют в этой истории?
      -- Да.
      -- Ну-ка, пошли... -- Мамалыгин двинулся к балкону.
      Я поплелся следом, подумав внезапно о том, что сейчас навсегда исчезну из памяти Алины. Я вспомнил ее ласки, горячее тело, восторженный взгляд... На миг захотелось упросить Мамалыгина не вмешиваться в память Алины. Но малодушие взяло верх. Зачем мне женщина, видевшая мой позор? И многого ли стоят ее слова о любви? Должно быть, она говорит их каждому либо через одного. А ко мне она приклеилась с единственной целью: поживиться. Все это фальшь. Город битком набит подобными Алинами. У нас с ней было две хорошие ночи, и довольно. Прощай, Алина! Извини, но ты -- не мой идеал.
      Мамалыгин перегнулся через перила, подзывая меня к себе:
      -- Эта?
      -- Она самая. Молочная "Волга".
      Хмыкнув, он навел на машину луч фонарика.
      Через минуту мы вернулись в комнату.
      Китель по-прежнему сидел в кресле в позе истукана.
      Мамалыгин распростер перед его лицом ладони, совершая плавные, как бы охватывающие движения, и резко опустил руки.
      Китель тотчас встрепенулся и уставился на нас как баран на новые ворота. Моя персона не вызвала у него никакого интереса.
      -- Где я? -- недоуменно спросил он. -- Кто вы такие?
      -- Случайные попутчики, -- мягко пояснил Мамалыгин. -- Вы поднимались в лифте и лишились сознания. Пришлось оказать посильную помощь. Как вы себя сейчас чувствуете? Вам нужно носить с собой валидол. В вашем возрасте шутки с сердцем плохи.
      -- Точно. -- Тот помассировал грудь. -- И вправду -- отпустило. Ну, спасибо! Это управление железной дороги?
      -- Вовсе даже нет. Жилой дом на проспекте Космонавтов.
      -- Ни хрена себе! -- присвистнул Китель. -- А какого черта я здесь делаю?
      -- О том, вероятно, нужно спросить у вас. Китель потер свой бычий лоб.
      -- Что значит текучка! Скоро собственное имя забудешь. -- Он достал из верхнего кармана пиджака визитную карточку и протянул ее Мамалыгину. -Позвоните в ближайшие дни, я вас отблагодарю... Когтев умеет помнить хорошее! -- К нему вернулась привычная самоуверенность.
      -- Весьма вам признательны, -- вежливо кивнул Мамалыгин. -- Найдете дорогу?
      -- Это я-то?! Еще бы! Он встал и, громко ступая, вышел. Мамалыгин проводил его до дверей и вернулся в кабинет.
      Я невольно напрягся, ожидая дотошных расспросов, а затем и крепкой взбучки, возможно, даже изгнания из рая.
      Но и намека на недовольство не было в его взгляде. Наоборот, он смотрел сочувственно.
      -- Ты все-таки пострадал... Не переживай. Сейчас восстановим твое ухо. Даже шрама не останется.
      Он извлек из ящика стола еще один компактный чудо-аппарат, похожий на небольшую резиновую грушу.
      Легкое жужжание, приятное покалывание в мочке и -- ранки будто не бывало. Мое ухо приобрело первоначальную природную форму.
      Я не уставал дивиться богатству необычного арсенала Мамалыгина. Вот кто поистине всемогущий человек!
      -- Среди твоих похитителей, чью память мы еще не заблокировали, остались опасные люди? -- спросил он.
      Я сразу же вспомнил Макса и того второго, неизвестного мне "железного" человека. Беда в том, что я его не знал.
      -- К сожалению, да, -- вздохнул я. -- По меньшей мере двое.
      -- Тогда держи блокиратор. -- Мамалыгин протянул мне "волшебный" фонарик.
      -- Как им пользоваться? -- Я повертел в руках чудесный подарок.
      -- Очень просто. Он уже настроен на твою волну. Включаешь эту кнопку и наводишь луч на верхнюю часть головы объекта. Продолжительность облучения не менее тридцати секунд. Дальность -- до ста метров. Луч стирает, вернее, запирает, блокирует связанную с тобой информацию, которая хранится в сознании твоего оппонента. Подчеркиваю, речь идет только о тебе. Если, к примеру, твой противник видел тебя верхом на слоне, то после облучения тебя он забудет, но слона -- нет. Понимаешь?
      -- Ага, -- кивнул я, прикидывая, что вспомнит Макс после знакомства с блокиратором. Значит, меня он забудет, а вот Алину будет помнить и при случае... Да, но ведь Алина уже не помнит обо мне. Круг замыкался.
      -- Ну? Сошлось? -- улыбнулся Мамалыгин, словно прочитав мои мысли. -- Еще вопросы есть?
      -- Да...
      -- Пожалуйста.
      -- Знаете, Аркадий Андреевич, был момент, когда мое биополе исчезло.
      -- Биополе не может исчезнуть, -- покачал головой Мамалыгин. -- Но иногда оно не проявляется. Тут две основные причину. Первая: большая доза алкоголя или наркотиков. Вторая: страх. Чтобы управлять биополем, нужна ясная голова и твердая воля. Если, скажем, птица засомневается, умеет ли она летать, то, скорее всего, упадет и разобьется. Никогда не теряй головы, мой мальчик, -вот лучший совет, какой я могу тебе дать.
      -- Понятно... -- пробормотал я, вспоминая то гаденькое чувство, которое охватило меня в подвале Кителя, когда он не откликался на мои команды.
      От Мамалыгина я уходил переполненный противоречивыми чувствами. Было больно и стыдно за глупые проделки, за пошлые развлечения, за то, что, обладая гигантскими возможностями, я принялся растрачивать их по пустякам. Из-за собственного легкомыслия я едва не оказался в вечном полоне у безжалостного и кровожадного негодяя!
      Но была и окрыленность. Теперь я знал, что мне делать. Литературная работа, учеба, умные друзья, интересные люди, театр, спорт -- как богат и красочен мир, когда ты ведешь здоровый образ жизни! Это мой выбор, и никогда более я не отступлю от столбовой дороги ни на шаг.
      ПЕРВАЯ ЧАШКА КОФЕ
      Я неловко перевернул очередной листок рукописи Вадима Ромоданова, он соскользнул со стопки и, кувыркнувшись, улегся на пол. Волей-неволей пришлось подниматься с кресла. Вот и кстати. Чтение несколько утомило меня. Надо бы чуть размяться, сварить кофе, придвинуть поближе пепельницу -словом, устроиться поудобнее.
      Не могу сказать, что к этому моменту рукопись всецело захватила меня. Притом постепенно крепло убеждение, что я стал жертвой литературной мистификации.
      Очевидно, Вадиму Ромоданову осточертели собственные научно-популярные очерки и он решил испытать свои силы в ином жанре, выбрав меня в качестве первого читателя. Все говорило бы в пользу подобной версии, если бы не одно обстоятельство: я по-прежнему не мог объяснить, каким образом письмо, а с ним и рукопись оказались в моей комнате.
      Желание рассеять туман и было, собственно, главной причиной, побуждающей продолжить чтение.
      Но, должен признаться, тут присутствовал и чисто профессиональный интерес: в повести завязывались некоторые узелочки, о развязке которых я пока не догадывался, и оттого было любопытно, насколько выпукло автор расставит все точки над "i", сумеет ли гармонично соблюсти законы жанра, все ли ружья, которыми он густо оснастил страницы своего сочинения, выстрелят в финале.
      Одновременно я размышлял о самом Вадиме Ромоданове. Если правы те, кто утверждает, будто по любому произведению можно с полной определенностью судить о характере автора, то многие ремарки господина Ромоданова выставляли его в довольно-таки неприглядном свете. Это была не то чтобы противоречивая, а, скорее, безнравственная личность, человек, не имеющий ни малейших моральных устоев, способный из пустой прихоти на самый низкий поступок, несмотря на все свои пространные рассуждения о порядочности. Примеров тому я обнаружил предостаточно.
      Тут-то и заключалось наиболее уязвимое место повествования.
      Дело в том, что, будучи любителем и, смею надеяться, знатоком фантастики, я, как и Вадим Ромоданов, охотно допускаю мысль о множестве населенных миров, о различных уровнях цивилизаций, о контактах тайных и явных и всем таком прочем. Не вызывает особых возражений и фигура агента, работающего на иную, более высокоразвитую цивилизацию. Но как можно поверить, что могучий разум выберет на эту должность человека совершенно безответственного, эгоистичного и порочного?! Да еще наделит его уникальными дарованиями при полной бесконтрольности! Дай такому волю, он со временем затмит не только примитивного хапугу Кителя, но и куда более зловещих персонажей истории.
      Кстати, с Кителем тоже явная натяжка, избитая литературная схема: если торговый начальник -- значит, обязательно жулик, причем непременно глава подпольного синдиката, "кровожадный и безжалостный негодяй" (цитирую Ромоданова). Как будто жуликов нет среди представителей других уважаемых профессий!
      Кофе вскипел. Я, как обычно, растворил две ложечки сахара, после чего вернулся к рукописи.
      ПРОДОЛЖЕНИЕ РУКОПИСИ ВАДИМА РОМОДАНОВА
      Прошла всего неделя после моего освобождения, а я уже не мог без усмешки вспоминать свои недавние благочестивые намерения. Какого черта! Я получил урок. Я его усвоил. Но не для того же, чтобы вести монашеский образ жизни! Я не испытал еще и сотой доли доступных мне наслаждений. Добровольно отказываться от них -- верх кретинизма.
      Впрочем, в тот, первый, вечер в голове моей бродили иные, более смиренные мысли.
      Подойдя к подъезду моего дома и не обнаружив перед ним оставленной в роковую ночь "Волги", я не удивился. Угнали-таки машину! Может, Макс или кто другой из команды Кителя. Бог с ней, с тачкой! Куплю новую. А вот рукописей, которые лежали на заднем сиденье, теперь не вернешь. Пропал весь мой творческий багаж, все, наработанное с той поры, когда я впервые ощутил в себе Призвание. Кое-что удастся, пожалуй, восстановить по памяти, а вот дневники, выписки, наброски утрачены навсегда.
      Я поднялся на свой этаж, достал ключи.
      -- Кхе-кхе! -- раздалось за спиной громовое покрякивание.
      Я обернулся.
      В дверном проеме соседней квартиры стоял мужчина в спортивном трико и белой майке, которая, казалось, вот-вот треснет под напором могучих мышц. Этакий русский медведь, Иван Поддубный на пенсии. На его румяных щеках играла благодушная улыбка.
      -- Здорово, сосед! -- Его бас был слышен, вероятно, вдоль всей улицы.
      -- Здравствуйте, -- ответил я.
      -- Ты, стало быть, Вадим? -- утвердительно поинтересовался он. -- А я -дядя Миша.
      -- Очень приятно!
      -- Что же ты, Вадим, бросаешь машину где попало? -- продолжал он. -Угнать ведь могут. Народ ушлый!
      -- Кажется, уже угнали, -- вздохнул я.
      -- Как бы не так! -- лукаво подмигнул он. -- Скажи мне спасибо. Вижу -соседская машина стоит без присмотра. Ночь стоит, день стоит. Я звонил, стучал, никто не открывает. Ну, думаю, племянник весь в своего дядюшку. Тот такой же рассеянный был. Умчится по делам, когда на неделю, когда и поболе, а машину бросит. Бывало, что и с ключами... Так что я загнал ее во двор, -заключил нежданный собеседник.
      -- Вот спасибо! -- Я едва не задохнулся от радости.
      -- Стоит у гаража, -- победно улыбаясь, известил дядя Миша. -- Двор у нас, слава Богу, тихий, спокойный. Оттуда не уведут... -- Славное лицо у дяди Миши! -- Только ты уж на будущее будь повнимательнее, -- добавил он.
      -- Обязательно... Еще раз -- огромное вам спасибо, дядя Миша! Может, зайдете на пару минут? Как насчет рюмочки коньяка?
      -- Не пью и не курю, -- с молодецким вызовом ответил он, не отвергая, впрочем, предложения в целом. Его вид мог бы послужить отличной рекламой здорового образа жизни. Чем не пример для подражания? Берись за ум, Вадим Ромоданов, будешь таким же бодрым и уравновешенным.