- Языки - они без костей. Ты сам-то иди поработай на морозце, небось сразу убежишь.
      Миронов почувствовал, что от говорившего идет крепкий спиртной дух. “Распустил людей, - подумал он. - Начало рабочего дня, а они уже выпили. Какая же здесь работа?”
      Он вышел на улицу и посмотрел в сторону вагончиков. Сотрудника не было. “Молодой, неопытный, - подумал Миронов, - как бы не испортил дело”. Он зашагал к вагончикам. Скоро его догнал Луганов.
      - Ноябрь месяц, а морозец к сорока, - сказал он.
      Они подошли к вагончикам, открыли дверь в первый из них: там никого не было. Заглянули во второй и тут же, откинув дверь, ринулись внутрь. Сотрудник, без шапки, сидел на полу и смотрел на свою руку. Она была в крови, из-под волос на виске тоже сочилась кровь.
      - Что случилось? - спросил Миронов.
      - Ошибка вышла, товарищ майор, - с трудом заговорил сотрудник. - Я вошел, говорю: “Зыбин здесь?” А он сразу: “Ты кто?” Я вытащил удостоверение, он взглянул и сразу ударил чем-то железным, выскочил - и все.
      - Вася, перевяжи! - приказал Миронов и выпрыгнул на улицу.
      Он махнул рукой шоферу, чтоб подавал машину, прикинул, куда мог сбежать Зыбин, и пошел, обходя вагончики. В одном разговаривали женщины. В открытую дверь они могли видеть любого, кто прошел бы к пролому в заборе.
      - Девушки, - обратился он к ним, - сидите здесь, разговариваете, а тут кто угодно ходит, может из прорабской документы унести.
      - Кому нужны они, добро такое… - ответила одна из женщин.
      - Да и никто не ходит, - сказала другая. - Мы уже с полчаса здесь, один прораб только и прошел.
      - Зыбин? - спросил Миронов. - Чего это не на стройку, а от нее?
      - С ним это бывает, - ответила женщина.
      - Он давно прошел? - как бы мимоходом спросил Миронов. - Он мне нужен насчет краски.
      - Да совсем недавно. Вы его поищите, может, тут он.
      Миронов взглянул в пролом: улица была пустынна. Он подошел к машине. Шофер и Луганов сажали в нее сотрудника.
      - Василий Николаевич, - сказал он Луганову, - ты оставайся здесь и установи, что случилось. Прошел Зыбин через этот пролом. Куда делся, кто видел - все надо знать. Я - в управление. По дороге завезу товарища в больницу. Потом возьму у прокурора санкции на обыск. Обыщу дом Пивнева. Если застанем дома, отлично, но едва ли он домой пойдет… Держи связь с нами. В прорабской телефон.
      Миронов сел в машину, надел на забинтованную голову сотрудника его заячью шапку и приказал ехать в больницу. Машина тронулась.
      Луганов вышел в пролом. Перед ним раскрылась широкая панорама окраины. Впереди видны были черные точки людей, перемещающиеся в сторону городских улиц, обозначенных линиями домов. Луганов прибавил шагу. Сейчас ему надо обдумать, куда и как мог направиться преступник. Он огляделся. Мимо стройки шла наезженная дорога, дальше виднелись бурые очертания тайги. По обе стороны дороги мерцал под утренним туманным солнцем непроходимый снег… Вряд ли Зыбин успел сесть в попутную машину и выехал из города. Пока Луганов ждал Миронова в машине, он не слышал проходящих грузовиков. Скорее всего, Зыбин кинулся в город… Чем объяснить, что он напал на сотрудника? Видно, не выдержали нервы: ждал все это время, когда за ним придут. Луганов ускорил шаг, догнал одного из прохожих - маленького мужчину в ватнике. Заглянул ему в лицо. Нет, не Зыбин. У того лицо на фотографии дерзкое, скуластое, с курносым носом и глазами навыкате. Правда, фотография была снята почти двадцать лет назад…
      Миронов, сдав раненого на руки врачей, немедленно начал действовать. Он попросил местных товарищей усилить наблюдение за аэропортом и автовокзалом, связаться с ГАИ, чтобы те взяли под контроль тракт, и вместе с оперативным работником поехал к дому Зыбина. Дом этот стоял на пустынной улице, в ряду таких же рубленных из лиственницы кряжистых срубов, укрывшихся в глубине двора, за забором.
      Оставив шофера у ворот, Миронов с сотрудником прошел в калитку и постучал в дверь. Долго не открывали, потом дверь распахнула высокая худая старуха в платке, осмотрела гостей и, молча посторонившись, пустила их в дом. Пройдя сени, они вошли в горницу. Из кухни, вытирая руки тряпкой, вышла хозяйка, сорокалетняя черноволосая женщина с узким лицом. Она молча показала рукой на стулья. Миронов и сотрудник сели.
      - Муж когда ушел на работу? - спросил Миронов хозяйку.
      - Ушел, как рассвело, - сказала она, угрюмо разглядывая вошедших, - он завсегда так уходит.
      - А потом приходил? - спросил сотрудник.
      - Нету, а может, и приходил. Нас никого дома не было.
      - Во время рабочего дня он домой заходит? - спрашивал Миронов, продолжая внимательно оглядывать обстановку дома.
      - Да чего вам надобно-то? - спросила жена Зыбина. - Вы б сказали…
      - Дело у нас не к вам, а к гражданину Зыбину, - пояснил Миронов, - да вот мы его застать нигде не можем. На работе нет, дома нет.
      - Опять чо натворил? - спросила старуха, взглядывая на дочь.
      Та не поднимала глаз.
      - Натворил не натворил, потом разберемся, а вот интересует нас: приходил ли он сегодня с работы или нет?
      - Не было нас, - сурово повторила дочь.
      Старуха поглядела на нее и отвернулась.
      - Повторяю вопрос, - сказал Миронов, - отвечать вам необходимо.
      - А на чо вам знать? - упорствовала Зыбина.
      - Вот странная женщина. Да поймите же, не из личного интереса вас спрашиваем!
      Ни хозяйка, ни старуха не обратили на эти слова внимания. Сколько ни бился с ними Миронов, узнать ничего не удалось. Прибыл Луганов и несколько сотрудников. Они привезли разрешения на обыск. Сразу же приступили к работе. Луганов тем временем отправился к соседям, чтобы расспросить их о Зыбине.
      В доме было много добра. В кладовой и в спальне были сложены тюки мануфактуры, связки шкурок, песцовых и собольих, серебряные ложки и вилки, старинные сервизы. Миронов удивленно покачивал головой. Для кого и для чего копилось все это? Когда он осматривал сундук с туркменскими коврами, один из сотрудников приоткрыл вешалку, задвинутую занавесом. Там среди прочей одежды висели шляпа и серое пальто.
      - Мужа? - спросил у хозяйки сотрудник.
      Та, коротко взглянув, кивнула. Миронов с удивлением отметил, что Зыбин, видно, модник, хотя это и не вязалось с образом кулачка-накопителя. Миронов задумался: что же это за личность - Зыбин… Вошел Луганов, долго отряхивался перед дверью, тер щеки, потом позвал:
      - Андрей Иванович, поехали, надо поговорить.
      Когда они сели в машину, Луганов, сдерживая волнение, сказал:
      - Зыбин успел побывать дома до нашего приезда. Соседи сказали. Был на мотоцикле. Своего у него нет, это мотоцикл кого-то из приятелей.
      - Значит, он успел собраться?
      - Да. И теперь искать его будет трудно. Что говорят жена и ее мать?
      - Отказываются говорить.
      - Надо их убедить.
      - Трудно. Я Евангелие нашел. Старуха, видно, старообрядка. А это трудный народ.
      - Подключим местных товарищей и выясним всех друзей и знакомых Зыбина.
      На следующий день было установлено, что Зыбин украл мотоцикл неподалеку от стройки. Мотоцикл принадлежал инженеру из НИИ, который проектировал дома этого квартала. Пострадавший заявил в милицию о пропаже только к вечеру, поэтому в КГБ об этом узнали лишь утром. Кроме того, были допрошены четверо приятелей и собутыльников Зыбина. По их словам, Зыбин был “парень свойский”, любил выпить, но буйством не отличался. Никаких секретных разговоров с приятелями он не вел. Среди его знакомых приезжих не было. Домой Зыбин не приглашал, предпочитал пить у других, объяснял это разногласиями с тещей. Куда мог скрыться Зыбин, они не знали, но считали, что сделать это ему легко, так как у него много знакомых среди оленеводов и каюров.
      Вечером в управление были вызваны старуха и ее дочь. Допрос вел Миронов, Луганов внимательно наблюдал за ними.
      - Почему вы скрыли, что вчера ваш муж приходил домой с работы?
      Зыбина смотрела в пол, перебирала концы оренбургского платка.
      - А вы не спрашивали.
      - Спрашивал. Говорите, Пелагея Амвросиевна, правду. За дачу ложных показаний вы будете привлечены к ответственности.
      Женщина вскинула на Миронова черные глаза.
      - А вы не пужайте.
      - Я не пугаю, я хочу, чтобы вы знали. Вы имеете дело с органами госбезопасности. Не отвечая нам или давая ложные показания, вы вредите государству.
      Женщина ничего не сказала.
      - Что взял муж, когда вернулся домой?
      - Свитер взял, доху.
      - Еще. Ружье взял?
      - Взял. Рукавицы теплые. Белье. Снеди всякой дня на три.
      - Он был на мотоцикле?
      - На ем.
      - Что он говорил?
      - А чо ему говорить?
      - Объяснял он вам, зачем уезжает, когда ждать?
      - Ничо не объяснил. Он хозяин, что ж ему объясняться.
      - А вы не знаете, куда он направился?
      - Откуда ж мне знать-то?
      Еще с час продолжался безрезультатный допрос. Потом вызвали старуху. Та вообще больше крестилась, чем говорила. Но на вопрос о том, куда мог деться зять, ответила с неожиданной охотой:
      - На Угатай, в урочище подался. Не иначе.
      - Почему вы знаете?
      - Да у него якут там - дружок, пьют вместе.
      - Да, зять у вас нехороший человек, Прасковья Андреевна.
      - Нехристь. Замучил дочушку мою… Воровкой стала. Позор какой! Все из-за него, бусурмана!
      - Так вы, Прасковья Андреевна, помогли бы нам.
      - Эт в чем же?
      - А вот как появится он у вас, вы нам сообщите об этом.
      - И сообщу, - сказала старуха решительно, - беспременно. Давно ей говорю: избавься ты от этого злодея. Да разве нас, матерей, ныне слушают…
      - Спасибо, Прасковья Андреевна.
      - Не на чем.
      На Угатай, где расположен лесхоз, ходит вертолет местного ОРСа. Решено было лететь. В путь собрались Миронов, Луганов и два сотрудника, рекомендованные начальником управления.
      На рассвете вылетели. Внизу лежала бурая тайга, испещренная белыми полянами. Изредка проплывали крохотные коробочки домов - северные небольшие поселки. До Угатая надо было лететь двести километров.
      - Угатай - местечко небольшое, - рассказывал один из сотрудников, - там расположен лесхоз человек на сто рабочих. Народ разный. Порой встречаются и пьяницы. С кем именно дружит Зыбин, выяснить не удалось. Может, это рабочий лесхоза - там много коренных жителей. Может быть, это каюры… Там сейчас на ягеле олени из ближних колхозов пасутся. Проверим на месте. Вполне возможно, что мы прилетим раньше, чем он туда доберется. Ему сто километров по зимнику на мотоцикле. Поездка не из легких, может и замерзнуть. Да еще по лесной дороге почти столько же добираться…
      Как только вертолет опустился на небольшую поляну, окруженную хилыми деревцами, все четверо поспешили к директору лесхоза.
      В маленьком финском домике с вывеской “Контора” собралось человек шесть. Были здесь и директор, и секретарь парторганизации. Миронов выяснял у них число охотников в лесхозе, число якутов, спрашивал, кто из них имеет друзей в Якутске.
      - А вы тут охотников из города не встречали? - допытывался Миронов у одного из бригадиров.
      - Приезжают, - басил тот, - есть такие. Но сказать, чтоб особо умели охотиться, - это не скажу. Сам зампредисполкома приезжал. А стрелять не мастак…
      - Это он к вашим якутам приезжал?
      - Нет, он и директору. А к якутам, к ним вроде никто не приезжал.
      - На днях мне один человек рассказывал, что он от вас с десяток белок привозит, а то и куницу. Говорил, с якутами охотится.
      - Это кто ж такой? Белобрысый?
      - Точно, - подтвердил Миронов, - Зыбин.
      - Брехло! Он больше за рюмкой охотится. Это раньше он, правда, охотник был. Белку в зрак одной дробиной бил. А ноне допился - руки дрожат.
      - Он говорил, что якут один, дружок его, хорошие места для охоты знает.
      - Это кто же? Колька Степанов? Этот, правда, силен. Хотишь, чтоб он тебя на охоту сводил? Затруднительно, Колька чужих не водит. Зыбин-то с ним с каких пор дружбу водит.
      - А может, уговорю.
      - Не, не уговоришь. Колька зверя бережет, не каждому его представляет.
      - А как его найти?
      - Да это за урманом, верст двадцать. Пройдешь деляну нашей бригады, там, однако, распадок будет, по распадку тропа есть. Вот по тропе к урману и придешь.
      - А на машине к нему не добраться?
      - Не, дороги там нет. Да и Колька тогда не приветит. Кто ж на охоту на машине ездит?
      - Пешком так пешком, - сказал Миронов и, поблагодарив бригадира, подозвал Луганова.
      - Василий, сговаривайся с директором, пусть подвезет нас на “козлике” до урмана.
      Луганов кивнул и пошел договариваться с директором. Комната все больше наполнялась работниками лесхоза. Луганову с трудом удалось уговорить директора уделить ему время.
      - Минут через двадцать поедем, - объявил Луганов. - Но машина туда не пройдет. Они нас подбросят километров на пятнадцать, а дальше придется на камозах. Кто-нибудь ходил? - обратился Луганов к сотрудникам.
      - Приходилось, - сказал один из них. - Ничего. Особенного искусства не требуется.
      Выехали через полчаса, в ногах у каждого лежали широкие короткие лыжи, обтянутые кожей. Машина с трудом ползла по узкой колее. Шофер что-то недовольно бормотал себе под нос. Вокруг видны были следы вырубки. На дороге валялись сучья и ветки… Но скоро выехали в нетронутую тайгу, где деревья стояли плотно. Ехали еще с полчаса. Потом, когда “газик” затормозил, шофер обернулся:
      - Все. Дальше не возьмет.
      Все вылезли. Глядя, как ловко прикрепляют к ногам камозы местные работники, Миронов и Луганов сделали то же самое. Шофер вылез из машины, показал направление в урочище, поглядел им вслед и уехал.
      Один из сотрудников вышел вперед и быстро побежал, за ним по одному побежали остальные. Очень скоро Миронов и Луганов почувствовали, как пот струйками стекает под одеждой, но и тот и другой старались не отставать. Исчезая среди кустов и стволов и снова появляясь, оба местных сотрудника, оглядываясь на товарищей, постепенно все дальше уходили от них. Миронов и Луганов бежали по их следам.
      Было удивительно тихо, лишь от мороза потрескивали стволы деревьев да изредка с тяжелым гулом обрушивался снег с вершин. Скоро сотрудников уже не стало видно между стволов. Миронов остановился, чтобы отдышаться, и подождал запыхавшегося Луганова.
      - Пусть парни первыми придут. Не все ли равно как брать. Вдвоем тоже справятся.
      - Нет, надо догнать, - с трудом успокаивая дыхание, сказал Луганов, - кто знает, что там в урочище может случиться…
      Они побежали. Теперь, постепенно войдя в ритм, они двигались значительно легче.
      Неожиданно впереди раздался короткий резкий звук.
      - Выстрел? - спросил Луганов.
      Миронов вместо ответа помчался вперед, и Луганов поспешил за ним.
      Они скатились с небольшого взгорья, перебежали довольно длинный распадок и, ориентируясь по следам камозов, стали подниматься вверх.
      Впереди снова раздался тот же резкий звук, и тотчас сухо защелкали пистолетные выстрелы. Оба изо всех сил поднимались вверх. Стрельба стихла. Укрываясь за соснами, они стали всматриваться в сторону выстрелов. Наконец в кустах заметили черное пятно. Скоро различили еще одно темное и тоже неподвижное пятно. Секунды через две одно из темных пятен дрогнуло и стало подниматься…
      Раздался выстрел. Луганов и Миронов одновременно увидели быстро перебегавшего между сосен человека в кожухе. В руках он держал ружье.
      Миронов поднял руку с пистолетом. До затаившегося за толстым кедром человека с ружьем было метров полтораста. Достать его из пистолета было безнадежно.
      - Обойдем! - шепнул Миронов Луганову, тот молча кивнул.
      Стараясь не шуметь, они осторожно заскользили во фланг стрелявшему. Миронов старался идти так, чтобы стена елей, стоявших здесь очень плотно, прикрывала их от врага. Минут через пять они уже настолько удалились от места перестрелки, что Миронов испугался, как бы не потерять направление, он резко взял влево и скоро в просвете между деревьями увидел стрелка. Тот стоял, положив дуло ружья на сук, и старательно прицеливался. Позиция у него была выгодная.
      Миронов обернулся к Луганову и показал ему рукой в одну сторону, а сам повернул в другую. До человека с ружьем было метров семьдесят.
      - Брось ружье! - крикнул Миронов, приближаясь к нему.
      Но тот не подчинился команде, он стал размахивать ружьем, не подпуская к себе. Луганов выстрелил. Человек на секунду остолбенел и в этот самый миг был сшиблен сильным ударом. Скуластый, со вздернутым носом, со сбившимися светлыми волосами, сидел он на снегу.
      Подбежавшие сотрудники помогли скрутить ему руки.
      - Ну, зверь, - сказал один из сотрудников Миронову, - чуть-чуть не подстрелил. - И он показал простреленный насквозь бок полушубка.
      Теперь предстоял трудный путь обратно. Решено было возвратиться всем. Без проводника идти дальше они не могли, а один из местных сотрудников был ранен. Причем узнали об этом неожиданно. Сначала распределились так: Луганов и сотрудник с простреленным полушубком ведут Зыбина в лесхоз, а Миронов и второй сотрудник продолжают путь на стойбище. Но едва тронулись в путь, сотрудник вдруг побелел и сел в снег. Миронов подбежал, нагнулся над ним, и обнаружилось, что парень ранен в плечо. Сгоряча, в момент схватки, он этого и не заметил, а теперь почувствовал слабость и боль.
      …Начинало смеркаться. Раненый и второй местный сотрудник, который поддерживал его, шли первыми, за ними - Зыбин со связанными руками. Миронов и Луганов замыкали колонну. Несмотря на связанные руки, Зыбин легко скользил на лыжах. Сотрудники впереди задерживали всех и снижали темп. Раненый слабел все больше, хотя его перебинтовали и нашли, что ранение не серьезное. Тайга вокруг глухо рокотала. Темнело. Только к ночи выбрались на просеку, где их ждала машина. Через полчаса с поляны поднялся вертолет, через два часа они были в Якутске…
      С утра приступили к допросу. Зыбин, бледный, горбился на стуле перед следователем. Допрос вел Миронов. Луганов наблюдал за Зыбиным и только изредка задавал вопросы.
      - Начнем по порядку, - сказал Миронов. - Расскажите нам, Зыбин, как вы дошли до такой жизни?
      У Зыбина на скулах забегали желваки, но он сидел улыбаясь, потирая ладонью запястье.
      - Насчет жизни моей могу сказать, что коли б не довели меня, так и она была бы другой.
      - Кто же вас довел? - спросил Миронов.
      - Вы же и довели, - ответил, с видным равнодушием оглядывая комнату, Зыбин. - Кто супротив немцев сражался? Я! Кто у них в лагерях страждал? Я! А кто за это потом семь лет в лагере трубил? Опять же я! Так что вы на политику меня не берите, я ее всю знаю.
      - Значит, считаете себя страдальцем невинным. А вообще кто вы?
      Зыбин настороженно спросил:
      - Это как?
      - Как зовут вас?
      - Зыбин Федор Анисимович.
      - Вы в этом уверены?
      Зыбин моргнул, судорожно улыбнулся:
      - Может, как по-другому. Тогда я запамятовал.
      - Напомним, - ответил Миронов. - Вам не знакома такая фамилия - Пивнев? Валентин Петрович Пивнев?
      Зыбин стиснул зубы.
      - Ну, теперь поговорим, гражданин Пивнев.
      Зыбин- Пивнев вскинул рыжеватые ресницы, взглянул коротким ненавидящим взглядом на Миронова и сказал быстро и четко:
      - Говорить не буду.
      - Жаль. Вам бы, гражданин Пивнев, как раз и стоило бы говорить. А то сочтут за простого бандита. Вы, кстати, почему стреляли по нашим товарищам?
      - Я по ним как по браконьерам палил.
      - С чего взяли, что они браконьеры?
      - А зачем тогда в такую пору в урочище идти? Чего там делать?
      - Это детская выдумка, - сказал Миронов, радуясь тому, что Зыбин, решивший не отвечать, все-таки говорит. - Вы вот что мне объясните: почему вы сразу начали стрелять, без предупреждения?
      - А вот понял, что браконьеры, и начал.
      - Да по чему это можно было понять?
      - По тому, что в такую пору одни браконьеры в урочище ходят. А стрелять оленя не положено.
      - У них и ружей не было.
      - Ружей… - пробормотал Зыбин. - Знаем мы их… Обрезы небось…
      - Все это плохо придуманная ложь, и вам, гражданин Пивнев, не стоит к ней прибегать. Расскажите, при каких обстоятельствах вы встретили в спецлагере власовского полковника Соколова?
      Этот вопрос был для Зыбина неожиданным.
      - Какого полковника… - забормотал он, - вранье…
      - Бессмысленно скрывать… - Миронов жестко смотрел на Пивнева, пытаясь заставить его поднять взгляд. - Вы в чем осенью ходите? - неожиданно спросил Миронов.
      Пивнев заморгал глазами.
      - В пальто, а что?
      - Какого цвета пальто?
      - Черного.
      - А на голове что носите?
      - Кепку.
      - Так, - Миронов посмотрел на Луганова, - продолжайте. Расскажите все о спецлагере и учтите: нам все известно, этот вопрос задается с целью проверить, насколько вы знаете и помните подробности. Вы сразу согласились работать на Соколова?
      - Зачем сразу. Я не хотел.
      - Пивнев, говорите правду.
      Пивнев опустил голову; он совершенно потерял выбранную им линию поведения.
      - Какие вы успели выполнить для Соколова задания?
      - Какие задания? Ничего я не выполнял… просто другую фамилию взял, когда наши пришли.
      - Говорите правду, какие задания вы успели выполнить?
      После минутного колебания Пивнев сказал:
      - Да чего там… Велел он мне проверить одну семью. Вроде как я, беглый из спецлага… Ну, они меня приняли.
      - Их потом расстреляли?…
      Пивнев молчал.
      - Когда вы встретились с Соколовым после войны?
      Пивнев отвел глаза от взгляда Миронова.
      - Чего?… После войны?…
      - Он вас разыскал письменно? Или встретил лично?
      - Не знаю ничего…
      - Пивнев, сколько дней назад Дорохов-Быков был у вас?
      И Зыбин вдруг заплакал.
      - Граждане, товарищи, - причитал он, - душегуб этот меня подвел! Он! Он один…
      Даже не верилось, что полсуток назад этот человек стрелял в чекистов. Однако Миронов уловил быстрый и внимательный взгляд Пивнева, прежде чем тот успел прикрыть лицо руками. Ясно, что Пивнев притворялся. Поэтому Миронов принял решение продолжать начатую тактику: показывать Пивневу, что им известно все.
      - Прекратите комедию! Где сейчас находится Дорохов?
      Пивнев долго вытирал слезы, потом пробурчал:
      - Мне-то откуда знать.
      - Знаете. Несколько дней назад он был у вас.
      Луганов бросил удивленный взгляд на товарища.
      - Говорите! Отмалчиваться нет смысла. - И Миронов стукнул ладонью по столу.
      От этого резкого звука Пивнев вздрогнул.
      - Был. Не отрицаю, - быстро заговорил он сквозь зубы. - Только где он сейчас, не знаю.
      Миронов не спускал с него взгляда.
      - А теперь скажите, почему вы стреляли. Не хотели допустить нас к урочищу?
      Пивнев уронил подбородок на грудь и молчал.
      - Так Соколов в урочище? - резко спросил Миронов.
      Пивнев молчал.
      - Последний раз спрашиваю. - Миронов встал и подошел к Пивневу. - И учтите: добровольное признание смягчит вашу участь.
      Пивнев поднял голову, посмотрел на него и еле слышно сказал:
      - Там он…
      Миронов, ни слова не говоря, вышел из комнаты. Луганов знал, что друг его сразу же начнет подготовку к операции.
      - Пивнев, - спросил Луганов, - почему вы начали стрелять по нашим людям? Теперь это уже не имеет значения, просто мне интересно.
      Пивнев помолчал, потом медленно заговорил:
      - Соколов как пришел, предупредил. В Якутске, мол, у меня есть люди. Если выдашь - и тебя кончат и семью твою. А за что Пелагея моя страдать будет? Она и так хлебнула горюшка. Ну, я его спровадил в урочище к дружку. Якут, охотились вместе. Мужик стоящий. Я ему привез Соколова, говорю: поживет у тебя. Он и согласился. Ни о чем не спросил, простая душа. А когда вы меня прихватили на стройке, я струхнул. Решил бежать. Нашел мотоциклетку и погнал. Заскочил домой, забрал харч, вещички - и айда по тракту. Потом нагнал лесовоз. Попросил, чтоб подвезли…
      - А мотоцикл?
      - В снег зарыл. Обогнал лесовоз километров на пять и зарыл его, потом и вышел. Подвезли меня с лесхоза, там я на лыжи - и в урочище. Присел отдохнуть, глядь, идут на камозах двое, оба городские… Сразу смекнул, что и как. Решил пужануть; может, думаю, не ваши, тогда повернут назад. Выпалил предупредительный, а они из пистолетов в меня… Тут все стало ясно. И как я подумал, что сам же и навел их на урочище, так у меня и дух сперло. Соколов-то велел мне ни под каким видом там не показываться, он, мол, сам меня потом найдет. Да как тут я вспомнил, что у него в Якутске верные люди и что они до Пелагеи моей доберутся и до меня самого, так и решил обоих подвалить. Думал, спрячу поначалу, а пока их доискиваться будут, мы с Соколовым махнем отсюда куда подальше…
      Вошел Миронов с конвоиром. Пивнева увели.
      Они опять летели над тайгой, опять внизу возвышались ярусы сосен и кедров. Довольно скоро показались маленькие коробочки лесхозных строений; здесь спустили лестницу и высадили сотрудника, чтобы он проверил, не появлялся ли за это время человек, похожий на Оборотня, и перекрыл ему выход. Миронов смотрел вниз. Теперь они летели над тем местом, где между сосен шла перестрелка и где взяли Пивнева. Минут через десять открылась поляна с огороженными оленьими загонами, с низким зимовьем, одиноко стоявшим посередине. Ни оленей, ни людей не было видно. Вертолетчик сбросил лестницу. Миронов и сотрудник стали спускаться, а Луганов, выставив дуло автомата из кабины, страховал их. Подбежала лайка, задрала голову и глядела, как спускаются люди. Они спрыгнули в утоптанный снег, побежали к зимовью. Дверь была закрыта, никаких замков не было. Они вошли в полутемную, затхлую тишину сруба. Обшарили нары, посмотрели за печью. Никого. Лежали два спальника, вещевые мешки.
      Они выскочили из зимовья и бросились к вертолету. Тот висел, как большая стрекоза, и гудел моторами. Они влезли в кабину.
      - Будем искать оленье стадо, - решил Луганов, выслушав их.
      Они опять летели над тайгой. На этот раз делали большой круг, беря центром зимовье и загоны. Минут через двадцать увидели оленей на поляне и сидевшего на пне человека. Человек, не двигаясь, смотрел на вертолет. Миронов и сотрудник снова спустились вниз. Луганов с пилотом внимательно наблюдали за происходящим на земле.
      - Здравствуйте, - сказал Миронов, подходя к человеку, сидящему на пне.
      Тот кивнул в ответ и вынул изо рта трубку.
      - Однако, и вам здравствуй.
      - Вы Степанов?
      - Я, однако.
      - Дорохов от вас ушел?
      - Какой Дорохов? Миша?
      - Да. Михаил Александрович.
      - Однако, с утречка вчера и ушел.
      - Не говорил куда?
      - На трахт, однако.
      - А оттуда?
      - Должно, однако, в Якутск.
      - Он вам это говорил?
      - Однако, говорил.
      - Он как собирался добраться до Якутска? От лесхоза на машине?
      - Пошел, однако, к лесхозу, а там как решит.
      - Не обижал он вас?
      - Зачем обижал, водкой поил…
      Миронов помолчал, потом опять обратился к оленеводу.
      - Вот этот человек, - он кивнул на сотрудника, - с вами поживет. Не помешает?
      - Не помешает, однако.
      - Вы останетесь, - сказал Миронов. - Мы из лесхоза позвоним и пришлем людей. Осмотрите здесь все. Расспросите обо всем.
      - Есть, - ответил сотрудник.
      Миронов влез в вертолет.
      - В Якутск! - приказал он.
      Стальная стрекоза плавно взмыла. Миронов смотрел вниз. Вот она, тоненькая ниточка тракта, что режет тайгу на сотни и сотни километров. Где-то на нем сейчас Оборотень. На этот раз ему придется нелегко. В Якутске в аэропорту его ждут. На автовокзале ждут. Значит, не уйдет.
      - Андрей, - тронул его за плечо Луганов, - надо захватить товарища из лесхоза.
      - Верно, - вспомнил Миронов, - и надо еще порасспросить там шоферов, кто-то же его вез…
      Они спустились на поляну у домиков лесхоза. Миронов и Луганов прошли в контору к директору. Поздоровавшись, Миронов спросил:
      - Сколько у вас шоферов?
      - Восемь человек. То есть восемь машин, шоферов одиннадцать.
      - Сколько сейчас можно опросить?
      - Нет двоих: на лесопилку повезли лес.
      - Сегодня будут?
      - Да.
      Миронов приказал сотруднику остаться и опросить всех шоферов, показывая им фотографию Оборотня, и выяснить, не вез ли кто за прошедшие сутки этого или похожего на него человека. И в каком направлении он отправился. Собранные сведения сотрудник должен был немедленно сообщить в Якутск. Потом Миронов позвонил в Якутск и попросил направить еще двух сотрудников на помощь оставленному в урочище, а также поплотнее перекрыть все дороги в Якутске и подключить к поискам милицию.
      Когда они возвращались в Якутск, Луганов спросил:
      - Как ты догадался, что он был у Пивнева?
      Миронов улыбнулся; он вспомнил домостроевский порядок в доме Пивнева, тяжеловесные вещи, старинный покрой одежды старухи и мало чем отличимый наряд супруги Пивнева и среди всего этого серое, сшитое по последней моде пальто и шляпу.
      - Помнишь, как был одет человек, который продал вещи Озеровой Ибрагиму?
      - Серое пальто, шляпа…
      - Они висели на вешалке у Пивнева. Я видел.
      Вертолет начал снижаться. Через полчаса они уже сидели в управлении и обсуждали с местными работниками возможности полного перекрытия путей для Оборотня. Вся милиция и работники райотделов КГБ были мобилизованы на исполнение этого задания. К вечеру в управление прибыли сотрудники, оставленные в лесхозе, в урочище. Из их рассказа выяснилось следующее. Один из шоферов вчера утром посадил в машину проголосовавшего на дороге гражданина. Человек этот был в оленьей парке, унтах, меховой шапке. У него была черная бородка, в руках небольшой чемоданчик. Своим видом он напоминал геолога. Человек сошел, не доезжая до лесопилки, в какую сторону он повернул, неизвестно. Миронов высчитал, что от лесопилки до Якутского тракта около тридцати километров. А оттуда до Якутска километров сто с лишним. Значит, уже вчера Дорохов мог оказаться в городе. И уже вчера вылететь из Якутска. Миронов потребовал расписание дневных и вечерних рейсов. Их было не так уж много. На Тикси - туда Дорохов не мог двинуться, потому что на въезд в этот северный порт нужен был специальный пропуск. А на Иркутск и Москву Дорохов мог улететь. Все местные линии Миронов считал безопасными из-за сложностей, связанных с перемещением по краю.