Москва не принимает

Зато на свежем воздухе он почти проснулся. Курортный город, вытянувшийся цепочкой вдоль побережья, сладко спал. Волнующе пахло морем, невидимым за почти сплошной стеной отелей, разделенных лишь узкими проходами. Запах мокрого песка и йода смешивался с запахом хвои, которой была усыпана мостовая. Стало уже по-осеннему прохладно, хотя до конца лета оставалась еще неделя. Но ночью прошел сильный дождь, по кронам деревьев всласть прогулялся ветер, и ощущение конца витало в воздухе, словно тончайшая паутина. Конца высокого сезона. По улице то и дело проезжали автобусы с туристами, сегодня был день массового отъезда отдыхающих.

– Слава богу, мы не одни! – закричала выскочившая на крыльцо Саша. – С нами в аэропорт едут Катыковы! Они сейчас как раз сдают ключи от номера!

– Не сомневаюсь, что и Мануковы тоже едут с нами, – пробормотал Алексей. – Вернее, то, что от них осталось. Людмила поедет в аэропорт отдельно, как вип-персона.

– Ты циник! – разозлилась Саша. – Как ты можешь шутить по такому поводу?

– А что я, по-твоему, должен делать?

– Без трех минут шесть! – Жена ткнула ему под нос мобильный телефон. – Ты собираешься кому-нибудь звонить?

– Там ребенок один остался, в холле, – напомнил Алексей. – Вдруг ее похитит маньяк?

– Откуда здесь маньяки? – удивилась Саша.

– А кто, по-твоему, убил Манукову?

– Боже! Я совсем забыла! – вскрикнула Саша и метнулась в холл.

«У меня есть три минуты, – вздохнул Леонидов. – Еще три минуты покоя. А потом…»

– Ты собираешься что-нибудь делать?! – На этот раз жена тащила за руку сонную Ксюшу. Сережа остался разбираться с маньяком.

Алексей печально посмотрел на небо. «Господи, помоги мне!» – вздохнул он. И господь услышал. В конце улицы появился автобус.

– Ну, вот, а ты волновалась, дорогая!

– А ты уверен, что это наш автобус?

– Абсолютно!

– Откуда такая уверенность?

– На стекле крупными буквами написано название нашего туроператора. Просто ты, дорогая, близорука, а очки не носишь. А у меня развивается дальнозоркость. Я понятно объяснил?

– Боже! Наш автобус! Что же ты сразу не сказал! – закричала Саша и метнулась в холл. Леонидов схватил за руку Ксюшу:

– Без нас не уедут, не спеши.

– Я знаю, – по-взрослому сказала дочь.

«Это означает, что Ксюха в меня, или то, что она спокойна, потому что еще не завуч?»

– Леша! Где ты там?! Выноси чемоданы!

– Иду, дорогая!

Погрузив чемоданы, он отошел в сторонку и стал ждать, пока в автобус сядут остальные. Этой ночью явно что-то случилось. Потому что Наденька с Темой не разговаривали. Казалось, после смерти Людмилы молодые люди должны были сблизиться, ан нет! Алексей, крайне внимательно наблюдавший за представителями обоих семейств, заметил, как Тема пытался помочь Наденьке войти в автобус, а та вырвала у него руку.

Мало того, они сели в разных концах салона. Сначала Тема устремился к Наденьке, но та демонстративно встала и пересела. Вошедший в автобус Мануков, видимо, не заметил ее маневра, он уселся один на первое же свободное место, попавшееся ему на глаза. Катыков тоже не сел с женой. И эти, похоже, всю ночь ругались.

– Тема! Иди сюда! – позвала Элина.

– Отстань! – огрызнулся парень.

– Как ты разговариваешь с матерью!

Тема что-то пробурчал, но не стал устраивать скандал при посторонних. Сев рядом с Элиной, он демонстративно откинулся на спинку сиденья, опущенную до упора, и закрыл глаза.

– Ну что? Все здесь? – спросила сонная девица из турагентства, сверяясь со списком.

– Все! Поехали!

– Не понимаю, почему надо собирать народ в шесть, когда наш рейс только в десять часов утра? – недовольно сказала какая-то дама. – Что мы будем делать в аэропорту целых четыре часа?!

Гид промолчала. Алексей привалился к окну и попытался уснуть. Но ему это не удалось. Автобус ехал вдоль побережья, то и дело заезжая в отели и забирая туристов. К тому же лежачих полицейских здесь было больше, чем ходячих. Последних Алексей вообще не видел, только в автобусе на конечной станции, где они проверяли билеты. Зато первые, то есть лежачие, имелись буквально на каждом шагу. Автобус то и дело подпрыгивал, и Алексей ударялся головой о стекло, мгновенно просыпаясь. Эта пытка продолжалась около часа.

– Ну, вот, это последний отель! – обрадовала его девица из агентства. – Теперь минут сорок вы можете поспать.

«Как же! Уснешь здесь! – сердито подумал он. – И все-таки, почему они все разругались? Элина с Ренатом, Наденька с Темой. Да и Мануков, похоже, с дочерью не разговаривает. Сидят в разных концах автобуса. А я-то, дурак, спал! Этой ночью, похоже, и произошло самое интересное! Да не все ли мне равно? Мануков ясно дал понять, что искать убийцу жены не собирается».

Соображал Леонидов туго, потому что не выспался. Автобус не торопясь катил по трассе. Туристы дремали. Ровно через сорок минут, как и обещала, девица объявила:

– Господа, мы приехали в аэропорт. Не забудьте ваши вещи.

Вот тут-то и выяснилось, почему всех собрали так рано. Гид принялась объяснять, как и где можно оформить такс-фри. Надо было отстоять длиннющую очередь к окошку, где сонный таможенник ставил в чеки штампы.

– Почему же вы не забрали нас из отеля в пять?! – закричала та дама, которая в автобусе возмущалась, что их забрали в шесть.

– Мадам, а у вас вообще перевес, – осадила ее девица из турагентства. Дама затравленно начала озираться в поисках подходящей компании. У кого мало вещей и к кому можно пристроиться? Леонидов впервые обрадовался, что у него четыре огромных чемодана. Только второй истерички ему рядом не хватало!

– Леша! Я побегу займу очередь! – прокричала Саша. – А ты оставайся с чемоданами!

– Само собой, дорогая, – покладисто ответил Алексей.

Элина тоже метнулась к окошку, перед которым выстроилась огромная очередь. Мигом проснувшийся от шума и гама таможенник лихо шлепал печати, прося у некоторых показать ему часы от Картье или украшения с бриллиантами от Тиффани, которые они якобы приобрели в Италии. Некоторые дамы торопливо потрошили чемоданы, покрикивая на мужей:

– Куда ты его засунул?!

– Я же тебе говорила, что попросят показать! Не мог упаковать кольцо и серьги отдельно!

Полусонные мужья отмалчивались, мечтая про дьюти-фри, где можно будет разжиться виски.

Бриллиантов у Леонидовых, слава богу, не было. Чемоданы открывать не пришлось, все покупки оказались недорогими, хотя сумма в итоге набежала приличная. Глядя на всю эту суету, Алексей понял, что вылет задержат. Регистрация на рейс все еще не начиналась, хотя положено открывать ее минимум за два часа до вылета. Некоторые побрели в кафе, подкрепиться сэндвичами с кофе.

К удивлению Алексея, Мануковы интереса к такс-фри не проявили. Наденька покорно замерла у чемоданов, а Геннадий куда-то исчез. Но в очереди к усатому таможеннику его не было. Воспользовавшись моментом, к девушке подошел Тема. Алексей демонстративно отвернулся, сам же весь превратился в слух.

– Что случилось? – серьезно спросил парень. – Почему ты от меня бегаешь?

– Между нами все кончено, – по-взрослому сказала девушка. Вот что значит читать классику!

– Но теперь-то нам никто не мешает! Разве что твой отец.

Наденька вздрогнула и обернулась.

– Уходи! Вообще забудь про меня!

– Что он тебе сказал? Это все вранье, слышишь?!

– Тема! Уходи!

– Никуда я не уйду!

К ним уже несся Мануков:

– Отстань от нее!

– Вы не имеете права!

– Я все права имею, чтоб ты знал! Я сказал тебе, что ты ее не получишь? Вот и не получил!

– Вы ей все наврали! Вы… вы подлец!

– Что-о?!

– Геннадий Михайлович! – резко развернулся Алексей. – Прекратите это! Вы находитесь в общественном месте!

– Да плевать мне, где я нахожусь! – разгорячился Мануков.

И тут раздалось спасительное:

– Регистрацию открыли!!!

Народ подхватил чемоданы и принялся торопливо выстраиваться в очередь. Разумеется, началась склока, и разборки Темы с Геннадием Мануковым потонули в криках:

– Дама, вы здесь не стояли!

– Я же вам сказала, что отойду на минутку!

– Да вас не было целый час! Я уже забыла, как вы выглядите!

– Вспоминайте!

– Вы везде хотите успеть, во всех очередях, дама!

– Да что вы кричите, всех зарегистрируют! Раньше, позже, какая разница?

– Господа, отойдите за желтую черту! Пожалуйста, все отойдите за желтую черту! – по-английски умолял полицейский, дежуривший в аэропорту. Народ нехотя пятился, но потом опять ломился поближе к стойке, за которой регистрировали на рейс.

– Леша! Ну, что ж ты стоишь?! Леша!!!

Алексею пришлось в срочном порядке двигать неподъемные чемоданы, и он на время упустил из виду Тему с Мануковым и Наденьку.

«Совершенно невозможно работать, – раздраженно думал он. – Нет никаких условий. И чего они суетятся? Все равно ведь будут сидеть здесь в ожидании вылета. Еще насидятся».

– Так, регистрацию открыли. Значит, моя работа сделана, я пошла. Дальше мне нельзя, – обрадованно сказала представительница турагентства. Причину этой радости Алексей понял потом, когда ее телефон перестал отвечать. – Счастливого пути и мягкой посадки!

– Вылет задержат, – недовольно сказал кто-то. – Теперь уже ясно, что задержат. Девушка, на сколько?

Но девушка уже исчезла.

Девять часов утра

Поскольку был конец высокого сезона и плюс ко всему прочему конец недели, многих в понедельник ожидала работа, в девять утра маленький провинциальный аэропорт до отказа наполнился людьми. Многие были с детьми. Алексей невольно стал мечтать о берушах. Шум, гам, детский плач. И несмотря на то что кто-то из соотечественников высказал здравую мысль, рейс, мол, задержат, народ все равно ломился на личный досмотр так, будто посадка уже заканчивалась.

– Саша, – Алексей пытался образумить жену, аж вспотевшую от волнения. – Не надо никуда спешить. Без нас не улетят.

– Ты говоришь так, будто у тебя огромный опыт путешествий! Всякое бывает!

– Да успокойся ты! – не выдержал он. – Веди себя достойно!

Как назло, именно Саша застряла у рамки. Сначала ее попросили вынуть из волос шпильки, потом снять туфли. Алексей вместе с детьми томился в стерильной зоне, а жена все разбиралась с полицией, заподозрившей в ней террористку.

– Я же тебе говорила! – не упустила она возможности упрекнуть супруга, когда все наконец закончилось. – Всякое бывает!

– А не надо нервничать. У тебя такое лицо, будто ты наркотики везешь, не меньше! Спокойнее надо себя вести.

– Тебе все нипочем! О чужих ты заботишься, а как только проблемы возникают у твоей жены, забываешь о том, что ты полицейский!

– Да здесь-то я что могу? И потом: все ведь уже закончилось.

– Ничего не закончилось!

– Заткнись! – не выдержал он. – Иди вон, духи директору школы купи!

– Ой! Спасибо, что напомнил! – И Саша понеслась в дьюти-фри.

Алексей вместе с Сережей и Ксюшей отправился искать свободное местечко, что в переполненном аэропорту оказалось непросто. Едва он сел, на него налетела Саша:

– Вечно ты забьешься в самый дальний и темный угол! Дай мне посадочный талон! Трудно было сказать, что на кассе его обязательно спросят?

– Я-то откуда об этом знаю? – развел он руками. – Я что, каждый день за границу летаю?

– Зато ведешь себя так, будто это правда!

Он, стиснув зубы, открыл свою борсетку.

– Она сейчас успокоится, – сказал Сережа вслед матери, которая неслась в дьюти-фри, сжимая в руке посадочный талон. – Ей надо полшколы одарить, а то обидятся. Как же! В Венеции ведь побывала! Как только она всем купит сувениры, нам будет счастье. Она сядет и наконец замолчит.

– Это вряд ли, – усмехнулся Алексей, выцеливая взглядом Мануковых и Катыковых.

Элина в дьюти-фри не пошла. Должно быть, это для нее было не в диковинку, от косметики все полки в доме ломились. Что она может такого ценного приобрести в провинциальном, хоть и заграничном аэропорту? Разве только сувениры, но она ведь не работает, ей полшколы или полфирмы одаривать не надо. А подружки у Элины наверняка состоятельные, их копеечными кулонами не удивишь. Побывав на острове Мурано, Алексей понял, что большинство из так называемых шедевров «венецианского стекла» не более чем китайская подделка.

Катыкова села в неудобное кресло, закинув ногу на ногу, и замерла. На ней были солнцезащитные очки, которые она не сняла даже в помещении. Алексей стал подозревать, что за темными стеклами скрывается знатный бланш. Возможно, супруги не только поссорились, но и подрались. Темы рядом с матерью не было, он наверняка отправился искать встречи с Наденькой. Настойчивый парень! Алексей невольно его зауважал. Геннадий Михайлович тоже ушел, не исключено, что за спиртным. Алексей все пытался разглядеть его в толпе людей, томящихся у кассы, но тщетно. В дьюти-фри был настоящий аншлаг! Соотечественники дружно затаривались спиртным и косметикой. Кто-то, как Саша, спешно докупал сувениры.

«Мануковы наверняка обосновались в противоположном конце зала ожидания», – подумал Алексей, вертя головой. Наконец он увидел Наденьку. Лицо у девушки было такое, что Леонидову самому захотелось заплакать.

– Сережа, ты часом не знаешь, что случилось этой ночью? – спросил он у сына. – Наденька с Темой не разговаривают.

– У нее же мама умерла!

– Тогда она тем более должна искать утешения у Темы. А она с ним даже рядом отказалась сидеть в автобусе. Вы вчера общались?

– Д-да, – ответил сын с легкой заминкой. – Мы с Артемом в баре сидели. Ну, типа телик смотрели.

– Да я тебя не осуждаю за то, что вы пили пиво. Не водку же.

– Только матери не говори, – поспешно сказал Сережа.

– А Надя с вами была?

– Нет, в том-то и дело.

– У них все разладилось, когда умерла ее мать?

– Нет, в том-то и дело! Сначала ее отец не пустил, хотя она рвалась. Я получил от Нади эсэмэску. Она спрашивала, где Тема? Надо, мол, встретиться.

– Почему же она Артему не написала?

– Там такая маман! – поморщился Сережа. – Ты нашу ругаешь. А у него просто ураган! Она же каждый его шаг контролирует! И скандалы закатывает! Тема не может все время носить с собой телефон, не в туалет же с ним ходить, а она при первой возможности хватает мобильник сына и начинает читать все подряд эсэмэски. А у него рука не поднимается удалять послания от Нади, так он мне сказал. Вот и скандалят постоянно.

– Но что Темина мама конкретно имеет против Наденьки?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Сережа. – В общем, я устроил им встречу, – по-взрослому сказал он. – А сам ушел. Это было позавчера. А вчера… Они, похоже, поругались. Я писал Наде и даже звонил. Но она не ответила.

– Длинные гудки или «абонент недоступен»? – деловито спросил Алексей.

– Гудки. Не брала трубку.

– И долго ты пытался ей дозвониться?

– Весь вечер.

– Значит, Тема весь вчерашний вечер сидел и ждал, что ты устроишь ему свидание с Наденькой?

– Ну, типа того.

– Но она так и не ответила на звонок, – задумчиво сказал Алексей. – Вот я и спрашиваю: что случилось этой ночью? А что-то произошло, нюхом чую.

– Ты, пап, преувеличиваешь.

– Человека убили, Сережа. А это серьезно. И они все никак не успокоятся. Ты видишь, какие у них лица?

– Лично я ничего не вижу, – вновь пожал плечами сын.

– А я вижу. Вижу, что Мануков не в себе. Элина, не знаю, как там ее по отчеству, в темных очках. Надя в слезах. А Тема нервничает. Что же касается Катыкова, он просто места себе не находит. Похоже, за спиртным в дьюти-фри пошел. А пойду-ка и я туда! Посидишь с Ксюшей и с вещами?

– Хорошо, только потом я пойду. Мне тоже надо сувениров мужикам купить.

– Каким еще мужикам? – уставился на него Алексей.

– Ну, друзьям.

– А-а-а… – «Совсем взрослый», – подумал Леонидов и невольно вздохнул. Потом подхватил свою борсетку и неторопливо пошел в дьюти-фри.

Манукова Алексей нашел у полки с крепкими напитками. Тот с сосредоточенным видом выбирал дорогой коньяк.

– В подарок берете, Геннадий Михайлович, или себе? – спросил Алексей.

– А, ментура… Советую и тебе затариться.

– Мы разве на «ты»?

– Не сейчас, так потом, – усмехнулся Мануков. – Когда на брудершафт выпьем. Нам ведь долго здесь куковать.

– Не понял?

– Мне только что из Москвы позвонили. Самолет, который должен нас забрать, даже еще не вылетел.

– Как-как?

– Не вылетел, говорю, из Домодедова. Вот и считай.

Алексей мысленно прикинул. Время полета три часа с копейками. Плюс не меньше часа на разгрузку-выгрузку и подготовку воздушного судна к полету обратно. Итак, четыре часа. Минимум четыре часа им придется томиться в терминале в ожидании посадки. А Сашка в очереди давится! Она даже не представляет, сколько раз еще пойдет в дьюти-фри за эти четыре часа! Лишь бы денег хватило. Леонидов машинально похлопал по карманам. Заначка есть. Бежать к жене и сообщать ей новость о четырехчасовой задержке рейса ему не хотелось. Истерика все равно будет, лучше уж Саша узнает это не от него.

– Ты что пьешь? – деловито спросил Мануков. – Виски, коньяк?

– Пока ничего. Рановато для выпивки.

– Ох, какие мы правильные! – усмехнулся Геннадий Михайлович. – А я на кассу пойду. Да и закуски надо прикупить, а то всю разберут. Я эту новость пока никому не сообщал, кроме тебя. Ты ведь мне предложил свою помощь. А долг платежом красен. Так что пользуйся.

– Что ж, спасибо.

Мануков уже собрался уходить, как вдруг буквально наткнулся на Катыкова. Тот как раз протиснулся к полкам со спиртным, видимо, не только Геннадию Михайловичу сообщили новость относительно задержки рейса. Оба соперника даже в лице переменились.

– Ну ты, мразь, – негромко сказал Катыков. – Избавился от жены и концы в воду?

– Да я тебя… – рванулся Мануков. – Ты… Официанта подкупил, сука! Как только узнал, что она никогда из семьи не уйдет! За что-о?!! За что ты Люду убил?!!

– Мужики, спокойно, – попытался остановить их Алексей. – Вы не в бане.

На них уже оглядывались. Мануков судорожно сглотнул и опустил руки. Потом бросил:

– Сука. – И, тяжело дыша, направился к кассе.

Теперь рванулся Катыков, но Алексей цепко схватил его за плечо:

– Не стоит.

– Вы правы. – Катыков перевел дух. – Я слышал, вы в полиции работаете?

– Кто сказал?

– Так, слухи. А если честно, вид у вас уж больно… Заинтересованный. Наверное, гадаете, за что мы друг друга так ненавидим, что на детях отыгрываемся?

– Если честно, то да.

– Слышали уже? Наш рейс задержали.

– Да. Минимум на четыре часа.

– Как же, – усмехнулся Катыков. – На четыре. Расслабьтесь. По моим данным погода в Москве дрянь. Дикая жара, смог. Пока не стемнеет, вряд ли они смогут вылететь из Домодедова.

– Стемнеет?! Да вы шутите! Сейчас только девять часов утра! Ну, в Москве одиннадцать. Нам что здесь, по-вашему, сутки сидеть?!

– Как знать, – пожал плечами Катыков. – К Лине мне сейчас не хочется. Если честно, я боюсь, что это она.

Алексей молчал, боясь его спугнуть.

– Она причастна к смерти Люды, – пояснил Ренат. – А Манукову вы не верьте. Сволочь редкостная. Если хотите, я вам все расскажу. Где бы нам посидеть? – Он стал оглядываться.

– Вон в том кафе, – кивнул Алексей на столики, застеленные клеенкой в красную с белым клетку. – Возьмем по чашечке кофе и по бутерброду. Раз минимум четыре часа сидеть, подкрепиться бы не мешало. Да и в сон клонит. Меня сегодня в пять утра подняли.

– Спиртное здесь будем брать или в кафе купим?

– А что, обязательно пить?

– Ну, как хотите. Все равно ведь не выдержите. Видел я вашу даму. С такой невольно запьешь.

– Это моя жена.

– Я так и понял. Часом, она не учитель?

– А вы хороший физиономист, господин Катыков.

– Я бизнесмен. И бизнесмен успешный. Если бы я плохо разбирался в людях, то давно бы разорился. У вашей жены профессия нервная, связанная с людьми. А кто способен так вывести человека из себя, что он и за две недели не отдохнул? Конечно, дети!

– Вы правы, она завуч в школе. Кстати, как вас по отчеству? Ренат?..

– Алексеевич.

Леонидов сделал вид, что не удивился. Алексеевич, как же! Но раз ему так удобнее…

– Что ж, Ренат Алексеевич, идемте. Только без спиртного.

– Как скажете.

Они уютно расположились за столиком, заказав кофе и сэндвичи. Алексей ждал откровений и не разочаровался.

Семнадцать лет назад

Ренат

Он родился в семье обрусевших татар. Настолько обрусевших, что в доме все смешалось, Катыковы отмечали и мусульманские праздники, и православные, такие как Рождество, на столе кроме блюда с кониной всегда стояла бутылочка беленькой, а пост так вообще никогда не соблюдался. Ни по Корану, ни по Библии.

– Аллах Москвы не видит, – говорил отец Рената, когда провинциальные родственники упрекали его в том, что он живет не по законам шариата. Эта фраза накрепко засела у сына в мозгу. «Аллах Москвы не видит». Ренат долгое время с этим и жил.

В Москве Катыковы поселились давно, Ренат появился на свет в столичном роддоме и, сколько себя помнил, столько помнил и этот холодный, суетливый, местами грязный, но все равно роскошный и волнующий воображение город. Город больших возможностей и огромных соблазнов, перед которыми младший Катыков, увы, не устоял.

Из провинциального прошлого в московскую квартиру Катыковых перешли домострой, беспрекословное повиновение женщины мужчине, который являлся добытчиком, национальная кухня и прочные родственные связи. Благодаря им Катыковы никогда ни в чем не нуждались, сын поступил в престижный вуз, получил достойное образование, а когда оно стало не актуально для того, чтобы процветать, Ренат без проблем влился в семейный бизнес. И дела у него тут же пошли. У парня были хватка, какое-то особое чутье на деньги и умение разбираться в людях.

Испортили Рената вуз и любимая фраза его отца:

– Аллах Москвы не видит.

Ренат повторял ее мысленно и вслух, как заклинание, когда просыпалась совесть. Чтобы осилить технические науки, в особенности высшую математику, ему пришлось поселиться в студенческой общаге. Легче ведь перейти через дорогу и весь день посвятить лекциям и семинарам, чем полтора часа давиться в общественном транспорте с утра и столько же вечером. Отец уперся: ключи от машины получишь вместе с дипломом, не раньше. Гранит наук оказался настолько тверд, что Ренат затосковал. Невольно он поддался на уговоры друзей и стал вместе с ними снимать стресс.

Снимался он двумя всем известными способами: спиртное и бабы. Ренат был красавчик, да еще при деньгах, поэтому женщины к нему так и липли. А он все никак не мог остановиться на одной, темперамент от природы у него был бурный, казалось, мужской силы хватит на всех. Родители о похождениях Рената ничего не знали, иначе мать сошла бы с ума. Ее воспитывали в строгости, и замуж она, как и положено по шариату, вышла девственницей. Никогда не выходила на улицу без платка, носила юбки в пол, знала только семью и дом, в котором всегда поддерживала идеальный порядок. Муж ее, случалось, поколачивал, не за вину какую-то, а для профилактики. Чтобы знала свое место. Блуд считался у Катыковых великим грехом, и, узнай об этом родственники, они бы осудили Рената.

Скрывать грехи парню помогали друзья. Один из них, сын врача, тайно устроил его в больницу, когда тот подцепил половую инфекцию у одной не слишком-то разборчивой дамы. Ренату пришлось серьезно лечиться. Но тогда он этому значения не придал и сбежал из больницы, как только заскучал. И все пошло по-старому: женщины, спиртное, ночи за преферансом в сигаретном дыму… Бурная молодость прошла, как с белых яблонь дым. Как только Ренат закончил вуз, родители решили его женить.

Мальчика с детства учили во всем подчиняться отцу. Решения старших не обсуждались. Жениться так жениться. Сватовство проходило по всем правилам: молодые друг друга не видели. Согласно традиции, девушка была татаркой, девственницей и младше Рената на три года. Ему двадцать один, ей восемнадцать, самый брачный возраст. В качестве калыма за невесту родители жениха купили молодым квартиру. Времена были смутные, страна разваливалась, многие мечтали отсидеться в провинции, поэтому продавали московские квартиры недорого, это потом цена на них взлетела до небес. Катыков же старший благодаря прочным родственным связям оказался в нужном месте в нужное время. И деньги у него водились.

Справили пышную свадьбу, соблюдая вековые традиции. Съехалась бесчисленная родня, надарили молодым кучу подарков. Ничто не предвещало беды. Ренат был счастлив, что угодил отцу и родне, а Амина (так звали жену) тут же принялась вить гнездо, ожидая многочисленное потомство. То, что Ренат был единственным ребенком в семье, очень печалило его родителей, в особенности отца. И тот заказал юной снохе трех внуков, не меньше. Трех мальчиков, а девчонок сколько Аллах пошлет.

– Ты уж постарайся, сынок, – ласково потрепал отец Рената по плечу, провожая его в спальню к молодой жене.

И Ренат старался. Он старался каждую ночь, но Амина почему-то не беременела. Он давно уже покончил с прежними привычками и своими институтскими друзьями, бросил пить и все время проводил дома с женой. Через год он набрался смелости и задал ей вопрос, который давно уже вертелся на языке:

– А у тебя со здоровьем все в порядке? Я имею в виду, по-женски.

Амина расплакалась и убежала в спальню. Издревле татары придавали огромное значение семье, иметь многочисленное потомство было их давней традицией, поэтому перед вступлением в брак родословная жениха и невесты тщательно проверялась. Не было ли каких наследственных болезней? Бесплодных женщин в роду? К этим отношение было особое, их презирали и называли «пустоцветами». Амина прекрасно понимала, чем ей грозит отсутствие детей. Кстати, в переводе с татарского ее имя означало «верная, честная».

Первый ком грязи в невестку бросила свекровь:

– Подсунули нам гнилое яблоко. Ты, часом, не в больнице девственность-то приобрела? Зашили тебя и подсунули нам, как залежалый товар.

Это было чудовищное оскорбление. Амина побежала к отцу, а тот потащил ее по врачам.

– Не беспокойтесь, – сказал гинеколог с громким именем, бравший за визит сумасшедшие деньги. – Прошло слишком мало времени. Подождите еще годик.

Катыковы подождали. Но отношения в молодой семье стали напряженными. Ренат уже не с прежним энтузиазмом исполнял супружеский долг. Да и Амина лежала под ним, стиснув зубы. А через год, когда Амина так и не забеременела, отец снова потащил ее по врачам, теперь уже в сопровождении многочисленной родни. На сей раз молодую женщину повели в клинику, где лечились исключительно мусульмане. Неверным отец Амины больше не доверял, какие бы громкие имена у них ни были. Провели тщательное обследование.

– Женщина совершенно здорова, – вынесли свой вердикт врачи.

О том, чтобы провериться Ренату, не могло быть и речи. Он же мужчина! А мужчину никто не смеет подозревать! Никто вообще не смеет указывать, что ему делать. К врачу он пошел сам, тайно. Сдал анализы, прошел тщательное обследование, сделал спермограмму, как ему посоветовали. Вот тут-то и выяснилась страшная правда. Детей не мог иметь он, а вовсе не Амина. Сказались последствия бурной молодости, недолеченная венерическая болезнь и небрежное отношение к своему здоровью.

– Очень опасную инфекцию, которая у вас была, молодой человек, увы, не распознали, – сказал Ренату старичок с козлиной бородкой, которого Катыков сразу возненавидел. – Началось воспаление, оно стало хроническим. Вследствие этого ваши сперматозоиды, после того как проникают в слизистую цервикального канала, теряют свою подвижность. И способность к оплодотворению тоже теряется, – вещал старичок. – Да и сами сперматозоиды сомнительного качества.

До Рената его слова доходили как сквозь вату. Он еще не понял, что такие слова, как фертильность, спермограмма, уреаплазмоз и т. д. прочно войдут в его жизнь. Тогда Ренат не знал их значения. Спросил только внезапно осипшим голосом:

– И что мне теперь делать?

– Лечиться, молодой человек, – пожал плечами доктор. – Лечиться.

– И каковы шансы, что я буду иметь детей?

– Надейтесь на бога, – вздохнул старичок.

Ренат похолодел. Оказалось, что Аллах видит и Москву. За грехи пришлось заплатить. Потому что лечение не помогло, Амина и через год после того, как он пропил все положенные лекарства, не забеременела.

– Ну, что я могу сказать? – развел руками доктор, разглядывая результаты анализов и многочисленных тестов. – Болезнь вы запустили. Все, как говорится, уже случилось. Признайтесь во всем жене и попробуйте вместе найти выход.

Для Рената Ахметовича Катыкова это было унижение: признаться родне своей жены в том, что он бесплоден. Поэтому сначала он сказал отцу и попросил совета:

– Что делать?

Тот постарел в один миг, как только понял, что у него никогда не будет внуков. И сгоряча проклял единственного сына. Но велел молчать, не позорить род. В бесплодии поэтому обвинили Амину. Развод состоялся по шариату, Катыковы вдруг вспомнили традиции. Ренат трижды сказал «разведена», и Амина с позором покинула дом мужа.

Ее дальнейшая судьба сложилась, можно сказать, счастливо. Сначала замуж ее никто не брал, кому она нужна, бесплодная? Амина от отчаяния решила пойти учиться, делала это истово, и оказалось, у нее есть способности. Она получила высшее экономическое образование, устроилась на хорошую работу, влилась в коллектив и в итоге оторвалась от семьи. Традиции были забыты, Амина лихо веселилась на корпоративах, давно уже не вставала, когда в комнату входили мужчины, и с удовольствием ела ветчину из свинины. В один прекрасный день она поехала в командировку со своим коллегой, переспала с ним по пьяни и тут же забеременела. Обман, таким образом, раскрылся, но ни для нее, ни для Рената это уже не имело значения.

Оба они окончательно оторвались от своих корней и зажили типичной жизнью обитателей мегаполиса, влившись в поток людей, заползающих утром в теплые офисы и покидающих их с наступлением темноты. Короче, оба стали делать деньги, а с детьми Амины сидела няня.