– Не уходи… прости меня…

– Ну, что ты, малыш? Оксаночка, ну, успокойся…

– Мне холодно…

– Иди ко мне, маленькая моя…

Дверь их комнаты чуть слышно скрипнула. О чем они говорят, Олег не мог разобрать, даже голоса были слышны еле-еле. А потом… вот тут-то Олег и пожалел, что ещё не крепко спит или не глуховат. То, что он услышал, скорее даже не слышалось, а угадывалось. Эти звуки он никогда бы не забыл, никогда ни с чем не спутал бы и услышал бы, наверное, через бетонную стену. Не думал Олег, что спустя столько времени, его будет трясти от ревности, когда он их буду слышать. Олег встал, закурил, усевшись на свой любимый подоконник, и пытался себя уговорить, что не стоит поддаваться этим глупым припадкам, стоит порадоваться, что всё так хорошо закончилось, лучше бы лечь и попробовать уснуть, но ничего у него не получалось. Других всегда легче убедить, чем себя.

Олег ещё спал, когда утром к нему в комнату зашла Оксана. Он приоткрыл глаза, пытаясь сообразить, который час. Она подошла к нему, поцеловала в лоб и шепнула: «Спасибо, Олежка!», после чего упорхнула, как птичка.

Вечером Оксана и Макс смеялись и веселились, как будто ничего не случилось. После ужина Олег и Макс вышли покурить во двор. Олег спросил:

– Оксанка вера на меня не сильно жаловалась?

– Нет, – он улыбнулся. – Не могу я с ней так круто, как ты. Я ведь всё слышал.

– А я это впервые. Никогда раньше на неё голоса не повышал. Ты тоже учись, на всякий случай. Вдруг когда-нибудь пригодиться.

– Не пригодится. Такого больше не будет.

– Уверен? Оксанка – человечек непредсказуемый.

– Уверен. А за вчерашнее тебе спасибо.

Родители смотрели всё ещё немного настороженно, но, похоже, тоже успокаивались – Олег вернулся, Оксана и Макс помирились. Олег ещё немного попытался быть строгим с Оксаной, но на долго его не хватило. Когда помирившаяся «сладкая парочка» поздно вечером уехала домой, отец спросил Олега:

– По секрету, между нами, что ты вчера сделал?

– Ничего, – он пожал плечами.

– И всё-таки? Ведь мы же два месяца бились и никакого результата.

– Ничего. Они сами помирились, – Олег наивно посмотрел на отца. – Понятия не имею, когда они это успели сделать. Я спал, как убитый.

Глава 25

Прошло ещё два года. Не смотря на протесты мамы, Олег так и уезжал на сезон в геологические партии. Правда, мама теперь не возмущалась так, как в первый раз, и плакала, разве что, в день его отъезда. Теперь Олег уезжал уже как начальник. Всё было хорошо. В Управлении им и его ребятами были довольны, у них всегда были отменные результаты. Олег стал прикидывать, что ещё пару лет и у него будет очень неплохой материал для докторской, а там можно будет подумать и о возвращении в институт.

В семье всё оставалось почти без изменений. Отец перешел только на преподавательскую работу. То, что ему перевалило за семьдесят, непосвященный человек вряд ли бы заподозрил. Он был таким же веселым и остроумным. Его по-прежнему обожали коллеги, студенты и все знакомые Олега и Оксаны с Максом. У мамы стали появляться седые волосы и совсем маленькие морщинки в уголках глаз, но её это совершенно не портило. Как и раньше, она и отец были удивительно красивой парой. Мама тоже ушла на преподавательскую работу. Макс получил подполковника. Оксана возилась с чужими детьми и всё надеялась на то, что у неё и Макса обязательно будут свои. Только иногда и она, и Макс бросали завистливые взгляды на детишек знакомых. Артём всё продолжал попивать кровь из Веры, наживать неприятности на работе и приходить жаловаться, когда ему становилось плохо.

Олег, когда возвращался домой, перебивался случайными связями. По старой памяти составлял компанию Ламинскому, который всё боялся расстаться со своей свободой. У Игоря всегда была масса знакомых девушек, и он никогда не обижался, если кого-то из них уводили. Олега такая жизнь устраивала. К чему-то серьезному он готов ещё не был. Всё так же он тосковал по Марине, всё так же часто бывал на кладбище и всё так же мог разговаривать с её фотографией. От этого было чуть легче. Родители иногда начинали заводить со ним осторожные разговоры о том, что пора бы подумать о семье, но Олег старательно уходил от них.

В этом году зимой, в феврале, Артём, переругавшись с начальством, уволился. С работой становилось трудновато, а с характером и манерами Артёма найти работу становилось почти невозможно. Естественно, Вера была не в восторге, из-за того, что теперь приходилось кормить мужа, который ещё и скандалы без конца устраивал. Олег вообще поражался её безропотности. Но, как всему на свете, её беспредельному терпению пришел конец. В один прекрасный день Вера предложила Артёму расстаться или всё-таки найти работу и взяться за ум. Это случилось незадолго до того, как заканчивался набор в очередную партию. Неизвестно каким образом Артёму в голову пришла идея начать уговаривать Олега взять его с собой. Олег довольно долго отказывался, пока просьбы исходили от него, но когда попросила Вера, ему стало жаль её. Взяв Артёма с собой, Олег мог избавить её на некоторое время от общения с ним. Кроме того, это были неплохие деньги. Олег согласился. Артём клялся и божился, что будет тише воды, ниже травы. Накануне отъезда Макс спросил Олега:

– Ты действительно веришь в добрые побуждения Артёма?

– Да что-то не особенно. Просто Веру жаль. Пусть хоть отдохнет от него некоторое время, – ответил Олег.

– Слушай, а что она не разведется и домой не уедет?

– У неё что-то там не ладится. Почему она в своё время здесь и осталась. Там брат проблемный, папаша пьющий, ещё что-то.

– Ну да, а здесь Артюша. Вот уж попала девка ногами в маргарин! Только ты ради Бога, осторожней с этим орлом.

– Можешь не волноваться.

– Олег, можешь считать меня нервным, но я вашего Артёма просто побаиваюсь. Из-за такого дерьма сплошные неприятности всегда.

– Так оно и есть. Только я его не боюсь. Пару раз он мой кулак пробовал, думаю, что лишний раз напрашиваться не станет. Я ведь его предупредил, что разговор, в случае чего, у меня будет более чем короткий – в нюню. Там лес и жаловаться будет только соседней елке.

– Не хочу дурного напророчить, но намучаешься ты с ним.

– Будем надеяться, что ты ошибаешься.

– И всё-таки осторожней.

Макс оказался прав. Не прошло и двух недель, как Олег пожалел, что взял с собой Артёма, но отступать было некуда. Если отбросить его нытье из-за отсутствия удобств и тяжелой работы, а перечислить все остальные «приятные сюрпризы», преподнесенные им, то всё равно их пришлось бы перечислять слишком долго. Без них и дня не проходило. Он измотал Олег и всех в партии. Олег сносил всё довольно долго и терпеливо, но как-то раз не выдержал, сорвался и тряхнул Артёма от всей души. Ещё бы минута и он бы дал по старой памяти волю кулакам. Артём испугался и напоминать ему, что по чем, Олегу не пришлось. Три дня после этого все отдыхали.

Вообще этот год оказался неудачным. Если Артём был неприятностью, которую Олег нажил себе сам, взяв его с собой, то остальное ни от кого не зависело. Начать с того, что погода не баловала. То и дело шли дожди, было холодно. Почти всё лето они не вылезали из курток. Работа двигалась медленнее, чем хотелось бы, хотя и результаты были неплохими. Постоянно кто-то из был простужен, хорошо, хоть сильно никто не заболел. В самом конце августа дожди прекратились, но в первых числах сентября начались утренние заморозки. Теперь погода стояла солнечная, но очень холодная. Нужно было срочно закончить весь намеченный объем работ. Оставалось уже совсем немного. Пятнадцатого сентября за завтраком Олег предложил остановиться на том, что уже сделали, и возвращаться, или задержаться ещё дней на десять. С одной стороны ему жаль было бросить всё незаконченным, с другой – он не хотел рисковать. После короткого обсуждения все решили остаться ещё на две недели, а потом вернуться «короткой» дорогой, частично проходившей по обрывистому берегу реки. В тот день к вечеру Олег начал кашлять. Две недели прошли довольно быстро и без особых проблем, если не считать того, что с каждым днем становилось всё холоднее и холоднее, а кашель его усиливался и усиливался, не поддаваясь тем лекарствам, которые были с собой. Исходя из своего начального медицинского прошлого, Олег прекрасно понимал, что у него либо сильный бронхит, либо что-то с легкими. Скорее было второе, потому что ему даже курить было тяжело.

Двадцать шестого сентября они закончили работы и тронулись в обратный путь, через два дня вышли на берег, нашли место для подъема и теперь двигались вдоль обрыва метров пятнадцати высотой. Потом им предстояло свернуть снова в лес, и через двое суток они должны были выйти к деревне. Олег был очень рад, что буду скоро дома – ему срочно нужен был врач, дела его были не особенно хороши. И ещё Олег радовался тому, что наконец-то избавится от общества Артёма.

Ближе к вечеру партия остановилась на короткий привал, как раз перед тем, как снова углубиться в лес. Все веселились, шутили. Домой хотелось всем. Олег сидел близко к краю обрыва и вслушивался в затихающие звуки леса и смех. Странное и неприятное ощущение появилось у него – будто он видит всё это и слышит в последний раз. Олег посмотрел на часы – пора было двигаться в путь. Он уже забрасывал на плечи рюкзак, когда отстегнулась одна лямка. Олег присел и начал её застегивать, сказав ребятам, чтобы они шли вперед, а он их догонит. Артём остался ждать Олега. Он стоял и смотрел, как Олег возится с лямкой. Наконец Олег тоже забросил рюкзак на плечи.

– Ну, что, идем? – кивнул он Артёму.

– Домой, что ли хочешь? – насмешливо спросил Артём.

– А ты нет? – Олег слегка сощурился.

– Знаешь, чего я сейчас хочу? – Артём недобро улыбнулся.

– Ума не приложу.

– Я почти полгода спал и во сне видел, чтобы ты в этом лесу и загнулся.

– Артём, ты здоров ли? – Олег нахмурился. – Что это за разговоры?

– Так решил тебе, наконец, умнику, сказать всё.

– Не место и не время. Вечером скажешь.

– Не будет у тебя вечера, братец! – он как-то странно рассмеялся.

– Ты что мелешь? Идем, смеркаться скоро начнет.

– Как ты думаешь, что для меня было самым классным воспоминанием? Никогда не догадаешься! Когда ты кровищей умылся, а потом, когда баба твоя опрокинулась и ты с цацкой в обнимку в своей комнате сидел, сам чуть краше покойника! – он расхохотался.

– Что дальше?

– Ничего. Теперь вернусь и посмотрю, с чем будет сидеть вся твоя веселая семейка, когда ты опрокинешься!

– Не дождешься! – Олег начал злиться.

– Дождусь. Здесь свидетелей нет.

Удара под ложечку Олег не ожидал и сразу же согнулся пополам, хватая ртом воздух. В следующий момент Артём добавил второй удар в грудь. Олег не удержался, сделал шаг назад и с ужасом почувствовал пустоту. Он не успел ни схватиться за что-нибудь, ни вскрикнуть. Ему показалось, что падал он очень долго. Боли от удара Олег не почувствовал, только ощущение собственного тела куда-то исчезло, и он провалился в темноту…

…Олег с трудом открыл глаза. Ему было очень холодно, ужасно болела голова, его мутило. Где-то рядом слышался шум воды. Небо было светло-серым. Олег попробовал шевельнуться. Это движение отозвалось болью в спине, но боль была терпимой. С превеликим трудом он сел. Стояли сумерки то ли вечерние, то ли предрассветные. Лес, обрыв, река – всё покачивалось у него перед глазами. Рюкзак так и остался на спине. По мере возможности, Олег освободился от него и попытался вспомнить, как же всё произошло. Ну да, Артём столкнул его с обрыва и он, упав, потерял сознание. Сколько же он так пролежал? Час? Больше? Олег посмотрел на часы и ужаснулся – было первое октября. Получается, что без сознания он пробыл почти двое суток. По идее, партия должна была сегодня во второй половине дня подойти к деревне. В таком случае, через пару дней они должны были вернуться с помощью. Что ж, пару дней Олег мог подождать. Сам бы он ни за что не поднялся на почти отвесный склон. Даже, если бы он вернулся назад, ему не удалось бы выбраться. Примерно в двух часах пути отсюда обрыв подходил прямо к воде, а река в этом месте была довольно глубокая. Получалось, что Олег был заперт с трех сторон – с двух был обрыв, с третьей – река. Ему было очень холодно. Только сейчас Олег рассмотрел, что ветки ближнего кустарника покрыты инеем. Нужно было развести огонь и согреться. Олег подтащил к себе рюкзак, достал нож и попробовал встать. Хорошо, что нож он успел отбросить. Голова не только болела, но ещё и кружилась. Он упал на колени, его стошнило. Потом ему удалось добраться до воды, ополоснуть лицо и сделать несколько глотков. Вода была настолько холодной, что начало ломить зубы. Костер получилось развести только через несколько часов. Из-за слабости и головокружения любое движение давалось с трудом. Нельзя сказать, чтобы Олег так уж сильно согрелся, но некоторое облегчение всё-таки было. Временами он то ли впадал в дремоту, то ли просто отключался. Так наступил вечер, а за ним ночь. Снова Олег очнулся ранним утром. Было не просто холодно, его лица касались не то капли, не то… Олег открыл глаза, и его наихудшие предположения подтвердились – пошел снег. Нужно было придумать какую-то крышу над головой. В том состоянии, в котором он находился, построить даже самый примитивный шалаш было почти невозможным. Остаться без него и превратиться в снежную скульптурку, а потом и в сугроб, Олегу не хотелось. Снег так и не прекращался. Ещё и северный ветер задул. Температуру это не повысило. С шалашом Олег провозился целый день, и к ночи у него была крыша. Он снова провалился не то в сон, не то выключился. Последняя мысль была: «Только бы не усилился ветер, и не началась метель!». Утром Олег понял, что, то ли плохо молился, то ли Артём слишком хорошо. Ветер усилился, снег не прекратился. Глядя на то, сколько снега выпало за сутки, Олег стал задумываться, дождется ли кого-нибудь. Одно радовало – его мутило немного меньше, рвоты больше не было и окружающий пейзаж стал устойчивее и резче. Но всё же, голова и спина болели по-прежнему, а кашель становился просто мучительным. К вечеру началась настоящая метель. Последняя надежда дождаться помощи рухнула, как воздушный замок при шквальном ветре. Сидя в своем хлипком убежище, насквозь продуваемом ветром, Олег пересмотрел содержимое рюкзака. Первая на глаза ему попалась карта. Если бы он решился уйти сам, то нужно было бы идти вдоль реки, до того места, где обрыв становился не таким крутым и высоким, попробовать подняться, а потом лесом, выйти бы к дальнему лесничеству. Если бы Олег был в норме, а погода нормальной, такой путь занял бы у него не меньше недели. Сейчас шансов дойти у него было слишком мало. Если бы Олег остался на месте, у него было бы их ровно столько же. У него вообще было слишком мало шансов. Просто так умереть и порадовать своего кузена, Олег не хотел. Он не представлял ещё, как буду идти, но что пойдет, решил твердо. И не просто пойдет, а дойдет. Еды ему хватило бы на некоторое время, тем более, есть сейчас совершенно не хотелось. Спички были. С водой проблем не возникло бы. Оставалось последнее – найти силы и надеяться, что метель ненадолго, и мороз будет не очень сильным.

Говорят, что надежда умирает последней. Олег никогда не думал, что метель может не прекращаться столько дней. Он шел, падал, поднимался, когда не было сил подняться, почти полз. Он терял счет дням и часам. Те жалкие подобия шалашей, которые ему удавалось соорудить для ночлега, почти не спасали от ветра и совсем не спасали от холода. Но ему удавалось развести небольшой костерок и немного отогреть руки и ноги. Олег боялся смотреть на дату на часах. Он шел слишком медленно, его бы черепаха обогнала. Порой, забываясь коротким сном, Олег думал, что утра у него уже не будет. Утро наступало. Олег заставлял себя подняться и идти дальше.

Двадцатого метель стала потихоньку утихать, но усилился мороз. Олег вышел к тому месту, где можно было сворачивать в лес. К этому времени он настолько ослабел, что подъем на небольшой склон был для него почти непосильной задачей. Он затратил на это почти полдня, а когда выбрался наверх, уже не мог двигаться. Как ни старался Олег подняться, ничего не получалось. Он падал. Начало вечереть. Снег почти совсем прекратился. Олег лежал и плакал от бессилия и обиды. Он не хотел умирать в этом Богом забытом уголке. Он хотел домой, хотел ещё хотя бы раз увидеть родителей и Оксану, увидеть фотографию Марины… Становилось темно. Холод сковал тело. Сначала было больно, потом боль исчезла. Олегу очень хотелось спать. Он понял, что это конец. Последнее, что он видел, это было черное бездонное небо в разрыве облаков и кольнувшие глаза через марево слез звездные иголочки. Где-то протяжно завыл волк…

Олегу снилась Марина. Она стояла посреди заснеженного леса и манила его, звала.

– Я не могу, – прошептал он.

– Вставай, я тебе покажу куда идти.

– Ты заберешь меня с собой?

– Нет. Я тебя домой приведу. Ничего не бойся.

Сон был очень реальным. Просто невероятным. Олег почувствовал, как просыпается. Его лица касалось что-то мокрое, шершавое и горячее. Было странно тепло. На ноги будто что-то навалилось мягкое и тяжелое. Такое же мягкое и тяжелое что-то лежало под боком. Олег решил, что его, наверное, нашли и замерзнуть он не успел. Только то, чем протирали ему лицо, было довольно странным и, мягко говоря, дыхание протиравшего не совсем приятно попахивало. И тут Олег сообразил, что это не протирают лицо, а… облизывают. Он приоткрыл глаза. Кричать не своим голосом он уже не мог, у него вырвался только хриплый сдавленный стон. Прямо надо ним была звериная морда, и эта морда его воодушевлено облизывала. Небо было чистым и уже начало сереть. Олег попробовал шевельнуться. Морда подалась слегка назад. Он приподнял голову и тут же предпочел упасть назад. Морда была не одинока. Рядом с ней появилась ещё одна. А принадлежали эти морды никак не морским свинкам, а волкам. Олегу оставалось выяснить, что же лежит у него на ногах и под боком. Он снова приподнял голову. На ногах у него лежал волк и под боком волк. И ещё несколько крутились рядом. Первое, что пришло Олегу в голову, это то, что волки приняли его за мертвого. Второе, что сейчас в глотку ему вцепятся хорошо развитые челюсти, и его лесное приключение окончательно подойдет к финалу. Честно сказать, ему даже захотелось, чтобы этот момент наступил поскорее. Однако волки нападать не спешили. Они дали Олегу спокойно усесться, и рассматривали, как детишки новую игрушку. Тот, что облизывал лицо, так даже хвостом помахивал. Тогда Олег решил, что, должно быть, это собаки, которых он принял за волков. Но это были не собаки. Олег поднялся. Они так и смотрели на него. Он сделал несколько шагов, и они переместились следом за ним. И всё так же, ни один из них не выказывал агрессивности. Тогда Олег решил, будь, что будет. Дальше он шел в сопровождении этой веселой компании. Иногда они отставали, чтобы поохотиться, но потом неизменно возвращались. Первые несколько дней Олег ещё пытался ломать голову над тем, почему же они идут за ним. Чего он тогда только не передумал – начиная от того, что волки ручные, и заканчивая тем, что они просто ждут, пока потенциальная добыча отдаст концы. Потом Олегу стало безразлично, что будет дальше. Он просто шел. Он уже не смотрел на часы. Он больше не разводил костер. У него не было сил сломать или срезать несколько веток. Снег был глубокий, и искать что-нибудь под ним было бесполезно. Еда заканчивалась. Он потерял полностью ориентацию во времени. Он шел, не зная, идет ли в нужном направлении или уже сбился. Ему было трудно дышать, мучил кашель. Когда силы подходили к концу, Олег падал в снег и выключался. «Попутчики» тут же окружали его и согревали. В себя Олег приходил от «умывания». Этот волк неизменно облизывал лицо и махал хвостом. По-видимому, облизывать Олега ему очень нравилось. Олег даже разговаривать с ними пытался. Своего «умывальщика» он назвал Бобиком. Потом еда, вернее, её скудные остатки совсем закончились, и какое-то время он плелся, закусывая снегом. Олегу уже казалось, что это никогда не закончится, он жалел, что не умер сразу и не замерз чуть позже. Это безумие грозило остаться вечным. Для полноты ощущений снова начался снег и ветер. Правда, метель ещё не разыгралась, но впереди была ночь. Когда начало смеркаться, Олегу послышался лай собак. Он решил, что это галлюцинация. Волки слегка занервничали и теперь держались немного сзади. Среди деревьев показался желтый огонек освещенного окна. Чем ближе был огонек, тем меньше у Олега оставалось сил. Это был дом лесника, к которому он шел. В дверь Олег не постучал, а скорее, поскреб. Теперь и в доме залаяла собака. Сознание начало уплывать. Когда дверь открылась, а на пороге появился лесник, Олег упал…

…Горло опалило будто огнем. Олег закашлялся. Снова было тепло, даже жарко. Он открыл глаза и в первый момент зажмурился от яркого света.

– Значит, не помер, – раздался над ним прокуренный голос. – Открой глаза, парень!

Олег открыл глаза, пытаясь рукой заслониться от света. Над ним склонился седой мужчина средних лет. Бородатое лицо было в морщинах. Олег лежал. Куртку и сапоги с него уже сняли.

– Где я? – голос превратился в хриплый шепот.

– На тридцать пятом лесном кордоне. А ты куды шел?

– Туда… значит, дошел…

Олег с трудом сел. Грустно заскрипели пружины старого дивана. Лесник сидел перед ним на табурете и улыбался. У Олега кружилась голова. Крутка, сапоги и рюкзак лежали здесь же, на полу.

– Ты откуда взялся в такую погоду в лесу? Приморозился весь, ободрался.

– Какое сегодня число? – спросил Олег.

– Пятнадцатое.

– Пятнадцатое что?

– Ноября пятнадцатое, милок, – лесник улыбнулся.

– Ноября?! – Олег почувствовал, как сжимается горло.

– Ноября… Э, хлопчик, что это с тобой?! – лесник встряхнул его за плечи. – Ты не геолог ли будешь? С обрыва сорвался?

Олег уже не мог ответить. Он закрыл лицо руками и плакал, как ребенок. Никогда он не подозревал, что будет так счастлив, если останется жив. Лесник подал ему кружку, из которой Олег сделал несколько глотков, стуча зубами о край. Понемногу он успокоился. Теперь лесник смотрел на него, как на ожившего мертвеца. Да, в сущности, ним Олег в тот момент и был.

– Зовут-то тебя как?

– Олег. Олег Разданов. А вас?

– Андрей Андреич. Дед Андрей по-простому. Ты своё выканье городское оставь. Давай, я тебе сейчас баньку истоплю, накормлю, а потом уже и говорить будем.

– Мне сейчас нельзя есть. Только что-нибудь жидкое. Я давно не ел.

– Ладно, разберемся. Ты полежи пока здесь, на диване. Если холодно, вон одеяло, укройся

– Жарко, – Олег прикрыл глаза.

– А то поищи в мешке своем что переодеться. Исподнее-то я тебе найду, а штаны на тебя коротки будут. Больно ты длинный. Там у тебя одежка какая-то есть.

– Должны быть джинсы. Свитер я натянул на себя.

– Давно кашляешь и сипишь?

– Два месяца. Ещё в сентябре начал.

– Так и чахотку нажить недолго. Сейчас напарю тебя, всю хворь выгоним, – лесник ушел.

Баня у лесника была удивительная. Нигде больше такой бани Олег не видел. Будь бы он немного в другом состоянии, оценил бы это сразу. А тогда он был рад теплу и тому, что, наконец, отмоется и сможет побриться. В бане дед Андрей рассказывал:

– Зима в этом году, как на пропасть! Морозы и снег так рано и у нас редко начинаются. А чтобы метель, да ещё и почти месяц! Да ещё и такая, что хороший хозяин собаку не выгонит… – он на секунду задумался. – Ты с собакой был?

– Нет, – Олег приподнялся на полке. – Почему вы так решили, Андрей Андреевич?

– Бросай выкать, просто дедом Андреем называй.

– Для внука я уже вырос, – он попробовал улыбнуться, но болело всё лицо.

– Ну, чего ж вырос? Мне уже шестьдесят восемь, – возразил лесник. – Меня все дедом называют.

– Так мне уже тридцать три. Отцу – семьдесят три.

– Поскребыш что ли? Знаешь, что такое поскребыш?

– Поздний ребенок. Только я не поскребыш, а первенец.

– Что ж батька так долго собирался? Ты один?

– Сестра младше меня на пять лет.

– А матери сколько?

– Матери пятьдесят пять.

– Молодая. Моей женке было на год меньше, чем мне. Пять лет назад преставилась. Ладно, не хочешь дедом называть, называй Андреичем или дядькой Андреем, и так, по-простому, – лесник вернулся к началу разговора. – А про собаку я спросил, потому, что псиной от тебя несло, и штаны все в шерсти были.

– Это была не собака… – Олег опустился на полок. Голова снова кружилась. – Это волки были…

– Ты что такое говоришь? – Андреич настороженно смотрел на него. – Ты не в горячке ли, хлопчик?

– Нет. Волки были. Я замерзал… Андреич, я потом расскажу… не могу сейчас… – он чувствовал, что ещё несколько слов и снова расплачется. Нервы были на пределе.

– Ты не переживай, милок, уже страсти все позади. А чего ты Бобика какого-то звал? Я и подумал, что собака.

– Я так одного волка назвал… он мне лицо всё время вылизывал… Так моя дочка собачку свою игрушечную называла…

– Ничего, вернешься домой, дочурке про волков рассказывать будешь, – лесник поднялся, взял веник. – Подставляй спину.

– Некому рассказывать. Жена и дочка погибли четыре года назад.

– Да, побила тебя жизнь! Только и виду, что молодой. Ничего, всё ещё наладится. Попомнишь деда. Давай-ка я тебя похлестаю. Веничек березовый, на пользу… А потом чайку тебе на травках и жиру барсучьего, кашель твой будем выводить.

Метель выла за стенами домика лесника ещё почти неделю. Добраться до поселка было некак. Но это было к лучшему. Два дня Олег почти не мог подняться. Он слишком сильно ослабел, и ещё у него была очень высокая температура. Лесник кормил его, как дитя малое, поил какими-то отварами трав и барсучьим жиром, от которого чуть с души не воротило. На третий день Олегу стало немного легче. К концу недели он чувствовал себя вполне сносно.

Метель прекратилась. Выглянуло солнце. Лесник запряг лошадь и отвез Олега в поселок. Ему несказанно повезло – через станцию, находившуюся в поселке, проходил нужный поезд. Надо было только подождать до семи вечера. Андреич собрался остаться ночевать у кума и пошел провожать Олега на станцию. Так как ехать ему предстояло ни много, ни мало, пять дней, Олег взял билет в СВ. У кассирши от его просьбы стали круглые-круглые глаза. Оказывается, её народ здесь редко и купейным вагоном баловал. Олег попрощался с Андреичем, пообещав обязательно, как только приедет, ему написать, и подошел к двери нужного вагона. На подножке стояла, кутаясь в шинель, дородная проводница.

– Мужик, не тот вагон! – не особенно приветливо остановила она Олега. – Это спальный. Плацкартный через два.

– У меня спальный, – Олег протянул билет.

– Ну, тогда заходи, – недоверчиво посмотрев на билет, сказала она. У неё был странно знакомый голос. – Вот пассажира Бог послал! Где ж тебя такого потрепанного взяли?

Олег прошел в нужное купе. Здесь никого не было. Поезд тронулся. Следом за Олегом прошла проводница.

– Постель-то брать будешь?

– Буду.

Олег повернулся и подумал, что у него снова поднялась температура. Передо ним стояла Алена. Нет, не бывшая одноклассница, а Алена-сибирячка. Её забавное оканье Олегу запомнилось навсегда. По-видимому, температура у него всё-таки была в норме. Алена смотрела на Олега так же растеряно и удивленно, как он на неё. Потом неуверенно спросила:

– Олег, это ты?

– Я, Аленушка.

– Сейчас я постель принесу и чаю. Ты раздевайся, здесь жарко…

Она вернулась через несколько минут с постелью и, пока стелила, засыпала Олега массой вопросов.

– Ты откуда такой худой и измученный? Не уж-то из тюрьмы?

– А что, здесь где-то тюрьма есть?

– Не совсем здесь. Километров двести отсюда. Здесь это не расстояние.

– Нет, Аленушка, я не из тюрьмы, я хуже. Считай, что с того света.

– Ой, да ну тебя! Вот кашляешь ты сильно.

– Это уже не очень сильно. Неделю назад ты меня не видела.

– Так где ты был?

– Долго рассказывать. В двух словах – я из меда ушел, закончил политех и теперь стал геологом. Получилось так, что от партии отстал и по лесу в метель сам блудил.

– Ого! Долго?

– Долго.

– Есть хочешь?

– Сейчас нет. Попозже закажешь мне чего-нибудь. У меня к тебе просьба будет. Я простыл здорово, мне полежать лучше. Да и вид у меня не совсем солидный.

– Ради Бога, лежи, я тебе мешать не стану.

– Ты не мешаешь. Я очень рад, что встретился с тобой. Другое – ты мне сможешь поесть приносить? С деньгами без проблем.

– Конечно. Ложись давай. Я тебе сейчас чайку принесу.

Алена принесла чай и хотела уже уйти. Олег попросил её, если она свободна, остаться. Алена была свободна. Она уселась на противоположную полку. Пока Олег пил чай, она тараторила без умолку. Это была, не смотря на прошедшие годы, всё та же милая, румяная говорушка Алена.

– Аленка, а как ты здесь оказалась?

– Ой, ну как? Как и все. Сулили нам в институте золотые горы, а распределили в такую глушь беспросветную – обалдеть можно. Замуж вышла. Пока один декрет отсидела, пока второй. На работу вернулась – с тоски выть охота. Зарплата – гроши, детям литература, кроме букваря, никакая не нужна, у мужика развлечение одно – бутылка. Подружка присоветовала. Вот я на всё плюнула. Детишек мамке оставила и катаюсь. Так хоть на отпуск порядочный зарабатываю…

Баньки Андреича хватило ещё на три дня, а потом Олегу снова стало хуже. Лекарств, кроме аспирина, у Алены не было никаких. Зато была банка малинового варенья, которым она щедро подкармливала Олега. Приходилось спасаться этим.

На вокзале Олег взял такси. Таксист посмотрел с недоверием и спросил, есть ли у него деньги. Олег расплатился авансом с учетом щедрых чаевых. Довез таксист Олега быстро, всю дорогу пытаясь завести разговор. Олег отвечал односложно, ему становилось трудно говорить.

Вечерело. Олег вышел из такси напротив дома и, шатаясь, пошел к калитке. Было холодно, ветрено, но снега не было. Когда он вошел во двор, из будки высунул морду Барон и вяло гавкнул пару раз, но потом выскочил с небывалой резвостью и стал радостно подпрыгивать, лаять и визжать. У Олега уже не было сил нагнуться и погладить собаку. Он позвонил в дверь. Через минуту дверь открылась. На пороге стояла мама. У Олега сердце сжалось, когда он её увидел – она была полностью седая, постаревшая на все десять лет. Они смотрели друг на друга. У мамы по щекам текли слезы, и она почти беззвучно шептала: