Ирина Надеждина

Полюбить таким…

ОХОТА.

Волк.

Зимой не бывает грозы. Если и бывает, то очень редко. Но чтобы гроза среди зимы да в ясный день, когда солнце слепит глаза и под лапами снег… Не бывало такого раньше, не бывало. И гроза какая-то странная: грохот такой над лесом, будто небо на землю валится. От этого грохота и ощетиниться хочется, и хвост поджать, и бежать чем дальше, тем лучше. А ещё лучше спрятаться. Спрятаться в логове и переждать…

Волк прилег к земле и стал медленно отползать. В небе появилось чудовище. Оно было похоже на гигантскую стрекозу. Оказывается, совсем не гроза это была, а чудовище грохотало. Волк замер, пытаясь понять, что же это такое. Чудовище остановилось в небе, и опустилось на поляну рядом с жильем, в котором иногда бывали люди. Оно поднимало такой ветер, что с деревьев и кустов полетела снежная пыль. Из раскрывшейся в брюхе чудовища дыры стали выпрыгивать люди и что-то выбрасывать. Если бы волк умел считать, то сосчитал бы, что людей четверо. Волк считать не умел, но знал, что люди это хуже чем самая страшная гроза. Люди отбежали немного в сторону от чудовища, и оно с грохотом поднялось в ослепительно-синее небо. Люди, переговариваясь и издавая какие-то странные звуки, подобрали то, что выбросили из брюха чудовища, и пошли к жилью. Чудовище оставило после себя странный запах, от людей пахло ещё более странно, но не так резко. Грохот становился всё тише и тише. Чудовище улетело. Люди скрылись в жилище. Снова над лесом повисла тишина, и с неба лился только слепящий солнечный свет. Волк заспешил к своему логову…

Человек.

Уютно потрескивали дрова. В домике было тепло, пахло натопленной печью, «плакали» оттаявшие окна. К ночи поднялся ветер, и теперь было слышно, как поскрипывает стоящая в двух шагах от домика сосна.

– Олег, как думаешь, метели завтра не будет? – спросил Костя.

– Может и будет, но не завтра. Только ветер, – Олег отпил из кружки, взял сигарету и попросил. – Костик, брось зажигалку.

– Держи! – Костя бросил зажигалку, которую Олег очень ловко поймал. – Почему ты уверен, что метели не будет?

– Спина, – коротко ответил Олег.

– Твоя спина лучше любого бюро прогнозов, – констатировал Гена.

– Я предпочел бы лучше бюро, чем свою спину, – Олег снова отпил из кружки.

– Разданов, ты случайно не воду пьешь? – подозрительно спросил Костя.

– Огненную, – невозмутимо ответил Олег.

– Сколько раз видел, никак не привыкну, что ты растягиваешь. Нормальные люди залпом пьют, а ты – непонятно как.

– То нормальные люди. Я – ненормальный. Я – Разданов. Даже кузен мой, мир его праху, не уставал повторять, что я чокнутый. Вообще, все Раздановы чокнутые. Макс, ты не находишь?

– Как тебе сказать? – Максим, который, казалось, дремал, приоткрыл глаза и улыбнулся. – Я на Раздановой женат. Да и кузен ваш, мир его праху, меня тоже чокнутым считал. Чокнутому о чокнутом судить тяжело.

– Мужики, давайте ещё по единой, чтобы завтра масть пошла, – Костя налил в кружки водки. – Олег, подставляй!

– Больше четверти не лей, – предупредил Олег. – И вообще, давайте заканчивать. Перегрузитесь – тогда уже не охота, а так…

– Слышь, Разданов, как тебя только в партиях терпели? – Костя рассмеялся. – С таким начальником свихнуться можно было!

– Никто не свихнулся. Меня мои подчиненные любили. Не веришь, у Генчика спроси. Вот охотиться научили, как следует.

– Ну, за завтрашний день! – Костя поднял кружку.

– Всё-таки стоило собак взять, – заметил Гена, выпив и поставив кружку.

– Генчик, – Олег продолжал, не торопясь, время от времени делать по глотку из кружки, – если пойдет масть, то пойдет и без собак. Сейчас следы видно отлично.

– Кстати, ты не смотрел?

– Смотрел. Если до завтра зверье не разбежится, есть шанс неплохо поохотиться. Одно мне не понравилось: кажется, здесь появились волки.

– Волки? – Костя рассмеялся. – Да здесь последнего волка двадцать лет назад грохнули!

– Костик, ты пользуешься тем, что я тебя люблю и не хочу опускать при мужиках, – холодно заметил Олег. – Я в лесу ориентируюсь несколько лучше, чем ты. Дай Бог, чтобы мы завтра с этими волками не столкнулись.

– И много волков?

– Два. Логово по идее, не особенно далеко. Может и ещё есть, но следы два оставили.

– Почему ты решил, что логово близко?

– Следы возле самой избушки видел.

– Так нормально! – обрадовался Костя. – В жизни на волка не охотился!

– Я твоей эйфории не разделяю.

– Говорят же, что волки на людей первыми не нападают.

– Не нападают. Если пара, если в логово не полезешь и волчат не заберешь, если сытые, если не будешь им мешать, и ещё десяток «если».

– Ой, Разданов, какой ты нудный! – Костя рассмеялся и закрутил головой. – Тебе к зеленым пора примкнуть.

– Как вернемся, так и примкну. Будешь умничать, больше на охоту не возьму, – Олег допил содержимое кружки. – Ладно, мужики, давайте теперь по чайку и спать. Завтра встаем рано…

Волк.

Волк лежал в уютном логове, прижимаясь к самке. Всего год спокойно прожили они в этом лесу. Всего год не трогали их люди. В последний раз они чудом спаслись. Детеныши остались в логове. Волк видел, как человек вытаскивал их оттуда и бросал в мешок. Волк тяжело вздохнул. Люди появились снова. Они вылезли из брюха чудовища. Хорошо, хоть без собак. Но волк под вечер ещё раз подобрался к жилью и видел, как один из людей рассматривал следы. Этот человек был опаснее собаки. Теперь люди заперлись в жилище. Волк чувствовал, что завтра снова придется спасаться, искать убежища…

ОЛЕГ. ПАМЯТЬ.

Ночь была бесконечно длинной. Все спали и только Олег не мог уснуть. Бесцельно смотреть в темноту ему уже надоело. Он прикрыл глаза и начал копаться в своей памяти, ничего другого не оставалось. Не особенно он любил это делать. Имелось в виду, не то, что нужно вспомнить по работе. Иногда наступает момент, когда понимаешь, что просто необходимо вспомнить всё – и хорошее, и плохое. Почему-то такой момент наступил именно сейчас. Только вот осталось определиться с чего начать. Времени было более чем достаточно, а склерозом Олег не страдал. Никто до сих пор не знает, что лучше: помнить или не помнить? Наверное, лучше не помнить. Олег помнил всё. Мысли были медленными и неторопливыми, как лесной ручей… «Как это в «Алисе в стране чудес»: «начни от самого начала и дойди до самого конца»? Что ж, – подумал он, – с самого начала, пожалуй, всё и стоит вспомнить. Господи, как же давно я живу!».

Глава 1

Как пишут в очень правильных и очень официальных автобиографических сочинениях «я, такой-то, родился…». Так вот, Разданов Олег Леонидович родился, подумать страшно, уже тридцать с хорошим лишком, а точнее чуть-чуть не сорок лет назад. Его отец – Леонид Владимирович Разданов был на восемнадцать лет старше его матери – Марины Сергеевны. Как поведала некогда ему и его сестрице Оксане бабушка, мать влюбилась в профессора, а профессор в неё, как мальчишка. Очень романтическая история. Особенно если учесть то, что профессор, не взирая на свой ученый титул, был ещё совсем не стар – ему было тридцать восемь, холост и не плох собой, а студентка красива и далеко не глупа. В итоге, не смотря на протесты дедушки и бабушки, из студентки и профессора получилась идеальная пара.

Момента своего появления на свет Олег как-то не запомнил, не до того было – новыми впечатлениями завалили: то соски, то погремушки, то бабушки-дедушки, то кошечки-собачки, то пеленки перепачкались, то зубы полезли. Короче, за всякими мелочами главное и забылось. Мелочи тоже забылись. Помнить себя он начал, кажется, лет с трех. Хотя дом, в котором жил, ему казалось, он помнил раньше. Уютный такой дом, большой. Поначалу Олегу казались потолки в нем ужасно высокими, мебель тоже огромной. С годами взгляды изменились. Мебель пришла к нормальным размерам, под стол уже пешком заходить не приходилось. Потолки тоже опустились, хотя были совсем не низкими. Со второго этажа спускаться по лестнице стало удобнее ногами, а не на пятой точке. Вокруг дома был чудесный сад. Во дворе жила большая лохматая собака со смешной кличкой Тяпа. Тяпа всегда радовалась, когда видела Олега, высовывала большой розовый язык и махала своим шикарным хвостом. Ещё Тяпа лаяла на чужих и на кошек.

Когда перестал появляться дедушка, он не запомнил. Только все взрослые ходили очень грустные довольно долго, а бабушка носила черный платок и часто плакала. Тогда Олег ещё не понимал, что всё это значит. Ему сказали, что дедушка уехал очень далеко и вернется не скоро. Он немного посожалел, но кругом было столько интересного, что для сожалений вскоре места уже не осталось. Вообще, в детстве слезы просыхали быстро, и горе не было беспредельным. И взрослые понемногу перестали грустить.

Оксана появилась в семье несколько странноватым образом. Олегу было пять с половиной лет. Он очень хорошо запомнил этот день. Из-за свинки он сидел дома. Мама пораньше вернулась с работы. Она разговаривала с отцом по телефону и смеялась чему-то тому, что говорил отец, когда в дверь позвонили. Мама попросила подождать и пошла к двери. Она вернулась через минуту. С ней произошла разительная перемена: лицо побледнело, глаза были испуганно расширены. В руках она держала листок бумаги, на который были криво наклеены более светлые полоски с буквочками. Олег знал, что такой листок называется телеграммой. Мама дрожащей рукой взяла трубку и странным голосом сказала:

– Леня, пожалуйста, срочно приезжай домой. Пришла телеграмма от Андрея… Ты прочитаешь её сам, когда приедешь.

Андреем звали младшего брата отца. У них была очень большая разница в возрасте, почти такая, как с мамой. Потом, спустя много времени, Олег узнал, что Андрей был моложе отца на четырнадцать лет. Как и его отец, Андрей был очень веселый. Только вот жил он со своей красавицей-женой тетей Светой далеко и приезжал не очень часто. Когда они приезжали в последний раз, примерно, три месяца назад, Олег удивился тому, что тетя Света стала очень полной. Взрослые почему-то сильно этому радовались. Видимо они считали, что тетя Света так стала красивее. Мнения младшего поколения никто не спрашивал, но Олегу казалось, что пока она была худее, то выглядела прямо, как принцесса в сказках, а теперь стала похожа на снежную бабу.

Мама стала звонить бабушке и попросила её, чтобы она срочно пришла. Телеграмму мама положила на столе в комнате. В свои пять с половиной, Олег уже не только знал буквы, а умел читать и писать. Писал, правда, ещё несколько коряво, зато настоящими «взрослыми» буквами. На приклеенных полосочках буквы были печатные, как в книжках. Из того, что прочел, он не понял, ровным счетом, ничего. Текст был странный, если не полная бессмыслица: «Срочно приезжайте. Андрей погиб. Светлана тяжелом состоянии. Валерий». По его детским понятиям, люди могли гибнуть только на войне. Войны сейчас не было. Да и о тете Свете было совсем неясно. Разве что Валерий намекал на её вес? Тогда отправивший телеграмму был просто бестактным человеком! Родители и бабушка всегда учили Олега тому, что стыдно смеяться над чьей-то внешностью. Он решил, что маму расстроила глупость, написанная на листке, и она просто хочет, чтобы отец её успокоил.

Вскоре приехал отец. Когда он прочитал телеграмму, реакция его была ещё хуже, чем у мамы. Его красивое и совсем ещё не старое лицо, моментально стало серым и усталым. Он прошептал: «О, Боже!», сел и закрыл лицо ладонями. В это время пришла бабушка. Мама что-то быстро ей сказала. Бабушка тоже испугалась и расстроилась. Олега попросили посидеть в другой комнате и посмотреть какую-нибудь книжку или поиграть. О чем разговаривали взрослые, он разобрал, слышал только, что голос у отца стал глухим и очень грустным, а мама и бабушка плакали. Чем эта глупая бумажка могла так их расстроить, он не понимал. Отец заказал междугородний телефонный разговор. Он звонил тому самому Валерию, который прислал телеграмму. О чем они говорят из отрывочных фраз, вроде «Когда?…», «Как?…», «И Света?…», «Что с ребенком?…», тоже понять было практически ничего невозможно. После разговора отец стал выглядеть ещё хуже. Мама поила его какими-то сильно пахнущими каплями и расплакалась вместе с бабушкой ещё сильнее. Олегу начало становиться страшно. Он не понимал, что происходит со взрослыми. Как все непонятное, это сильно пугало. Странным было то, что родители начали поспешно собираться в дорогу. Раньше без него они никуда не уезжали. Вернее, несколько раз уезжал отец, но тогда никто не плакал, и не приходили всякие непонятные телеграммы. Когда, через несколько дней, отец возвращался, он был неизменно весел и привозил Олегу и маме кучу подарков. Такого, как в тот день, не было никогда. Родители были заняты своими непонятными сборами, а Олегом занялась бабушка. Так продолжалось до вечера. Перед сном отец или мама всегда рассказывали ему сказку. Сегодня бабушка сказала, что родители очень заняты и сказку расскажет она. Олег пошел пожелать маме и отцу спокойной ночи. Подходя к двери их спальни, он услышал странный и тоже непонятный разговор:

– Леня, мы же с тобой хотели второго ребенка. А вдруг у меня так ничего и не получится?

– Что скажет твоя мама?

– Ничего. Мы ведь уже об этом поговорили. И потом, это будет наш ребенок. Ты ведь сам всегда говорил, что тебе всё равно, чьи дети. Это дети.

– Ты думаешь, что об этом никогда никто не узнает?

– Меня не интересует, узнают об этом или нет. Тем более, если учесть, что когда я Олежкой ходила, живот у меня только на восьмом месяце появился, мы можем быть спокойны. Просто я не доносила…

– Ты, как всегда права, – отец вздохнул.

Олег зашел в их комнату. Здесь горел торшер. Отец был в костюме и, сгорбившись, сидел на краю кровати. Мама, тоже одетая, будто собиралась уходить, заканчивала закалывать волосы в «улитку». Занятые разговором, они не слышали, как он зашел.

– Вы куда-то собираетесь? – робко спросил Олег.

– Да, Олежек, – отец привлек его к себе и усадил на колено. – Сейчас я и мама должны уехать. Это очень важно. Мы вернемся через несколько дней.

– А куда вы уезжаете?

– К дяде Андрею, – у отца дернулось лицо и глаза наполнились слезами. Голос у него снова стал глухим. – Ты побудешь это время с бабушкой. Обещаешь слушаться?

– Обещаю. Только вы возвращайтесь поскорее.

– Конечно, Олежек.

Родители уехали. Они вернулись через десять дней. Олег к этому времени уже поправился и даже пошел в детский садик. Вид у родителей был совершенно измученный. Отец заметно постарел. Самым странным было, что уезжали они вдвоем, а вернулись с совсем крошечной девочкой. Она была завернута в кокон из одеяла и перевязана розовой лентой. Вернее, Олег сначала даже не понял, что это девочка. Их соседка тетя Галя возила своего малыша завернутого таким же образом в коляске, только бант был голубой. Бабушка разволновалась, взяла кокон на руки, и, пока родители снимали пальто, понесла его в спальню. Олег осторожно посмотрел на второй маленький кокон, который оказался внутри первого. Это было крошечное существо, завернутое в пеленки, в смешном чепчике с кружевами. У существа были удивительно-голубые глазки, забавный светленький чубчик и крошечные, просто кукольные, ротик и носик.

– А что это, бабушка? – спросил шепотом Олег.

– Это твоя сестричка, – пояснила бабушка.

– Сестричка?

Олег очень удивился, откуда она могла взяться. Обычно его сверстникам обещали купить братика или сестричку заранее. Потом их ждали с большим нетерпением. А покупали их почему-то в больнице. Но кто мог разобрать этих взрослых с их причудами? Колбасу нужно было покупать в магазине, игрушки там же, а вот детей почему-то в больнице. Его родители ездили не в больницу, а в гости к дяде и тете. Может быть, там детей продавали в магазинах, и они купили сестричку по случаю? Тогда почему никто не говорил о предстоящей покупке? А, может быть, сестричка была не совсем настоящая? Вроде игрушки? По-видимому, желая доказать, что она очень даже настоящая, сестричка открыла крошечный ротик, который оказался совсем не крошечным, если его так открывать, и начала орать. Голосок у неё был просто командирский, не взирая на то, что саму её и видно толком не было. Бабушка взяла её на руки и стала покачивать. В комнату пришли мама и папа. Мама взяла сестричку у бабушки и эта маленькая крикунья моментально успокоилась. Сомнений в том, что она настоящая, у Олега больше просто не возникало.

Пока у взрослых происходила легкая суета с пеленками, с разборкой вещей и прочим, он, чтобы не мешать им ушел в свою комнату и уселся среди своих игрушек, прикидывая, что бы такое оставить себе, а чем бы поделиться с сестричкой. Олега просто распирало от гордости: без всякой предыдущей болтовни стать в одно мгновенье старшим братом! Это уже к чему-то обязывало. За копанием в игрушках его застал отец.

– Как дела, сынулька? – спросил он, садясь рядом с сыном на пол.

– Хорошо. Я бабушку слушался. И Валентину Ивановну слушался. И даже спал на тихом часе, – очень серьезно ответил Олег.

– Отлично! Мы знали, что ты нас не подведешь, – отец привлек его к себе. – Соскучился?

– Очень. Как там дядя Андрей и тетя Света?

Отец стал снова очень грустным и, помолчав, ответил:

– Их больше нет. Они умерли. Попали в аварию.

– Почему?! – Олег не знал, какие в таких случаях задаются вопросы. Не мог знать. Он спросил первое, о чем подумал.

– Так вышло, – отец тяжело вздохнул.

– Значит, я никогда их больше не увижу? – Олег почувствовал, что сейчас разревется.

– Успокойся, Олежек, – отец прижал его к себе. – Ты будешь видеть их на фотографиях. Люди не всегда принимают решения сами. Ты поймешь это, когда подрастешь.

– А когда я подрасту?

– Ты растешь всё время. А узнавать некоторые вещи будешь с возрастом, потому, что сейчас их просто не поймешь.

– Папа, а где вы взяли сестричку?

– Родилась у нас сестричка, пока мы с мамой ездили, – отец улыбнулся. – Ты не рад?

– Очень рад. А почему другим покупают, а у нас родилась?

– Это говорят, что покупают, – отец продолжал улыбаться. – На самом деле дети рождаются. Это мы тебе объясним тоже немного позже, когда подрастешь.

– А как её зовут?

– Ещё никак. Мы всей семьей решим, как её будут звать. Ты тоже подумай. Кстати, а что это ты делаешь? Порядок наводишь?

– Нет. Думаю, какие игрушки оставить себе, а какие отдать ей.

– Олежек, сынулька, она ещё не играет в игрушки! – отец рассмеялся. – Немного придется подождать. С полгодика.

– А что же она будет делать? – Олег даже растерялся.

– По началу есть и спать. То же, что и ты делал.

– Тогда вы телевизор и музыку громко не включайте. Вы её разбудить можете, – очень строго заметил он.

– Сынулька, да ты настоящий старший брат!

– Правда? – Олег обрадовался.

– Правда. Сейчас идем и поторопим маму и бабушку с ужином, а потом всей семьей выберем имя для нашей принцессы.

– А чего его выбирать? – удивился он. – Пусть она будет Оксаной.

– Оксаной? – отец внимательно посмотрел на него. – Возможно, ты и прав. Пусть будет Оксаной. Что ещё мама и бабушка скажут.

Мама и бабушка были согласны и, таким образом, в семье появилась не просто безымянная сестричка, дочка и внучка. В семье появилась Оксана. Оксана Леонидовна Разданова.

Глава 2

Поначалу Оксана, как и обещал отец, больше спала; мама или бабушка кормили её из бутылочки; она пачкала пеленки и временами начинала орать, но с такой громкостью, которой трудно было ожидать от столь крошечного существа. Ещё она очень забавно улыбалась своим беззубым ротиком. Мама теперь не работала. Она ушла в какой-то там отпуск. Обычно отпуск бывал коротким, родители уходили в него вместе, и они вместе с Олегом куда-нибудь уезжали отдыхать. Теперь ушла одна мама, почему-то надолго, и ехать никто никуда не собирался. Отец объяснил Олегу, что такой долгий отпуск маме дали для того, чтобы она могла позаботиться об Оксане, а отдыхать все поедут летом. Для чего бы ни дали этот отпуск, Олегу очень нравилось, что мама всё время была дома. Из детского садика его теперь забирали сразу после обеда, и он был избавлен от такой тягостной повинности, как сон в тихий час. Теперь вместо тихого часа он шел гулять с мамой и Оксаной. Оксана спокойно посапывала в своей коляске, а мама рассказывала ему очень много интересного. Иногда мама разрешала ему везти коляску. Если бы они гуляли не днем, а вечером, когда темно, фонари можно было бы не включать, так он светился от гордости. Когда на прогулке им составляла компанию тетя Галя со своим малышом, Олег начинал сравнивать Оксану и её Сережу. Сравнение всегда было только в пользу Оксаны. От этого, однажды нахлынувшее, чувство гордости вырастало в геометрической прогрессии. Он просто обожал свою младшую сестру.

Потихоньку она росла. У неё появились первые зубки, а у Олега выпал первый зуб. Из пеленок она перебралась в ползунки. С ней теперь можно было играть, когда она сидела в манеже. Или разговаривать. Взрослые не понимают языка детей. Зато дети понимают друг друга идеально. Олег, например, прекрасно понимал те сочетания звуков, которые взрослые принимали за совершенно непонятный лепет. Они ведь могли понять отдельные адаптированные для них сочетания. Когда появлялось очередное такое сочетание, взрослые радовались. Олег тоже радовался, но ему было понятно намного больше, чем им.

Теперь Олег уже и представить себе не мог, как же они раньше жили без Оксаны? О чем только думали родители, так долго решавшие, родиться ей или не родиться?! Порой взрослые, со своим легкомыслием, становились просто несносны! А ещё серьезными людьми себя считали! Олег, конечно, ничего не говорил им, но он и Оксана – знали намного больше, чем взрослые или хотя бы понимали. Взрослым было совершенно бесполезно пытаться объяснить даже малую часть этих знаний и понятий. Интересно, куда это всё девается в нас, когда мы вырастаем? Тогда Олег не задумывался над этим. Ему казалось, что детские знания будут с нами всегда. Жаль всё-таки, что детство уходит безвозвратно.

Родители и бабушка были очень довольны тем, что он так привязался к Оксане. Вообще, её нельзя было не любить, и все её любили. Хотя, стоп! Не все. Кое-что, о чем узнаешь в детстве, начинаешь понимать только с годами. Странным образом в памяти откладывается эта информация, и время от времени всплывает наверх, пока не станет понятной полностью. У Олега было так. Счастлив тот, кто с подобным не столкнулся. Так вот, когда Оксане было уже десять месяцев, а ему стукнуло шесть лет, к ним в гости приехала сестра отца со своей семьей. Тетя Ида была моложе отца на восемь лет. Более скучной особы, чем она Олег в жизни не видел. Он не мог припомнить и одного случая, чтобы она улыбалась. Её муж – Василий Петрович – улыбался время от времени, но никогда не смеялся. Олега удивило один раз, как он с упреком сказал отцу:

– Ты, дорогой Лёня, вроде бы и место, не какое зря, занимаешь, вроде бы и профессор, вроде бы и возраст почтенный, а ведешь себя, как мальчик. То тебе шуточки, то тебе с детишками пошалить. Не солидно как-то.

– Вася, если от моего лица молоко киснуть начнет, ни мне, ни окружающим лучше не станет.

– А для себя?

– А мне так нравится. И не тебе меня жить учить. Хотя бы в силу того же возраста, положения и ученого звания.

Тетя Ида с мужем и сыном – Артемом, приезжали к ним не особенно часто, хотя и жили они в одном городе и даже не особенно далеко. Олега это устраивало. Ему казалось и взрослых – маму и отца – тоже. Артем был истинным сыном своих родителей. Он был на год старше Олега, но играть с ним было совершенно невозможно. Он был ужасно скучным. После того, как умер дядя Андрей, они не приезжали вообще. Олег как-то и не заметил этого, настолько его поглотило появление Оксаны в семье. Когда они приехали, Олег обратил внимание, что родители чем-то встревожены. После чаепития, во время которого шел довольно натянутый разговор о всяких незначительных мелочах, его и Артема отправили в другую комнату. В этот день шел дождь, и играть в саду было некак. Бабушка не приехала, у неё были какие-то свои дела. Проснулась Оксана. Мама покормила её и принесла в ту комнату, где Олег и Артём, по идее, должны были играть. На самом деле они сидели и молчали. Олег смотрел в окно на мокрые деревья и цветы. Артем взял какую-то книжку и листал с умным видом.

– Олежка, пусть Оксанка побудет с вами, – попросила мама.

– Конечно, – он даже обрадовался. Общество Оксаны его устраивало больше, чем общество Артема.

– Надеюсь, она не будет орать? – спросил Артем, когда мама вышла.

– Почему она должна орать? – удивился Олег.

– Все дети орут. Тем более маленькие девчонки. Как ты вообще с ней возишься? Ты нянькой хочешь стать, когда вырастешь? – с насмешкой спросил Артем.

– Глупый ты, Артем, – обиделся он.

– Это ты дурак. Жалко, что папа у тебя профессор.

Олег окончательно обиделся и решил вместе с Оксаной перебраться в другую комнату. Никто из его друзей никогда не был против присутствия Оксаны, никому она не мешала. Оксана, если её держать за ручку, уже, пусть не очень уверенно, но ходила. Комната, куда они ушли, располагалась рядом с комнатой, в которой остались родители и тетя Ида с Василием Петровичем. Дверь была приоткрыта, и Олегу хорошо было слышно, о чем они разговаривают. Оксана начала собирать пирамидку. Он сидел с ней рядом и, сам не знал почему, прислушивался к разговору взрослых.

– Лёня, ты хочешь сказать, что никто и ничего никогда не узнает? – спросила тетя Ида. – Да первый ваш сын, когда подрастет, спросит, откуда она взялась.

– Ида, мы взрослые люди и можем решить каждый сам за себя, кому и что делать, – холодно ответил отец.

– А вам никогда не приходило в голову, что вы оба смешно выглядите? – это был голос Василия Петровича.

– Чем же смешно мы выглядим?

– Для начала вашей разницей в возрасте. Вас, Марина, понять, конечно, можно: найти мужа вдвое старше себя, при деньгах и положении в обществе, и быстренько привязать его к себе ребенком. Только вот подумали бы вы, как это выглядит со стороны? Кто это, отец или дедушка? А теперь ещё и второй ребенок. И моё личное мнение, Лёня, чужой ребенок – всегда чужой. Я никогда не смог бы полюбить племянницу вместо дочери. Ты кому пытаешься доказать, что любишь её, себе, мне или окружающим? Конечно, если выдавать её за свою дочь… – он ухмыльнулся. – Да ещё и сына в няньку превращать!

– Василий прав, – поддержала его тетя Ида.

– Лёня, я пойду лучше, посмотрю, чем дети заняты, – у матери дрогнул голос.

– Останься, Марина. Пока там Олег, всё будет в порядке. Разберемся, может быть, Василий и прав, – голос отца стал совершенно ледяным. – Мне остается напомнить тебе, сестрица, хотя я надеялся, что никогда не дойдет до подобных разговоров, что в своё время, для того, чтобы ты смогла поступить в институт, я, как проклятый, должен был вкалывать на две ставки, а по ночам подрабатывать на «скорой». Потом, вместо того, чтобы заняться своей жизнью, я продолжал устраивать твою и Андрееву. Если у Андрея всё шло относительно гладко, то кто постоянно вытягивал тебя из твоих депрессий и мирил тебя и Василия? Кто помог вам, когда у вас были проблемы с Артемом? Давай назовем вещи своими именами. Кто за твоего Василия не один раз слово уже замолвил? Если бы не я, ты так бы и каталась в школу на окраине города и была бы не завучем, а заштатным учителем. Я никогда не говорил о благодарности и говорить о ней не хочу. О том, что её не будет, я понял уже достаточно давно.

– Благодарность? – снова ухмыльнулся Василий Петрович. – Да ты себе дом этот захапал.

– Даже так? – отец почти рассмеялся. – Кажется, я выплатил вам сумму намного большую, чем приходилась на долю Иды. А ты, Вася, к этому дому вообще отношения никакого не имеешь.

– И всё-таки… – попробовала вмешаться тетя Ида.

– Ида, ты ведь помнишь завещание? Когда вы решили его оспорить, я, хотя бы для того, чтобы не портить отношения, решил отдать вам стоимость той части, на которую вы претендовали. Или не так? Или расписку ты мне не писала?

– Я так и знала, что ты мне вспомнишь это! – голос тети прозвучал оскорблено.

– Я не хотел этого говорить очень долго. Просто надеялся, что у вас обоих хватит порядочности не вмешиваться в нашу жизнь. Ты пыталась постоянно диктовать что-то Андрею и теперь пытаешься диктовать мне. Не выйдет, сестрица. Мои дети – это мои дети и моя жена – это моя жена. Не вам обоим их судить и не вам мне советы давать. Кроме всего, дай Бог, чтобы вы дожили оба до глубокой старости и успели вырастить Артема и вывести его в люди. Неужели, если бы с вами что-то случилось, вы хотели бы, чтобы рядом с вашим сыном не оказалось дяди или тети, которые забрали бы его к себе? Или детдом лучше?

– Это не значит, что с чужим ребенком нужно носиться, как со своим, давать своё имя и вообще…

– А это не чужой ребенок. Или брат для тебя был тоже чужим?

– Заметь, двоюродный брат, – подал голос Василий Петрович.

– Вася, я пока не к тебе обращаюсь, – одернул его отец. – Ида, мы же росли вместе. Он же попал в нашу семью чуть старше, чем Оксана. Ты же всегда гордилась братом!

– Это было детское впечатление.

– Вообще, я не понимаю, к чему весь этот спектакль сначала после похорон, теперь здесь? Чего ты добиваешься?

– Мы имеем полное право высказать своё мнение, – ответила тетя Ида, как хорошо заученный урок.

– Высказали? – теперь в голосе отца прозвучала насмешка. Он обратился к матери, – Мариночка, вот теперь посмотри, что бывает, когда поешь с чужого голоса. Слава Богу, что ты у меня женщина со своим мнением!

– Ах, так! – в голосе Василия Петровича прозвучала скрытая угроза. – Ноги нашей в этом доме больше не будет! Идем, Ида! Я не позволю, чтобы твой заумный брат насмехался над нами!

– Держать не стану, – холодно ответил отец.

Через две минуты гости удалились. Олегу даже легче стало. Он заглянул в комнату, где сидели родители. Отец курил и задумчиво смотрел в окно. Мама села с ним рядом на диван. Она была явно расстроена.

– Лёня, может, не стоило так? – робко спросила мама.

– Как? Сколько можно плевать мне в душу? – отец был совершенно спокоен. – С тех пор, как появился «великий и могучий» Вася, моя сестренка совершенно потеряла голову. Вася помешан на солидности. Ведь она стала такой занудой, после его появления. Дойти до такого абсурда, что лишний раз улыбнувшись, она, серьезный преподаватель, потеряет своё лицо. Я молю Бога только об одном, чтобы она не узнала, что её бесценный муженек не пропускает ни одной юбки и по уши в карточных долгах. Это с ней он такой правильный.

– Ты не пробовал с ней поговорить?

– Марина, девочка моя, о чем ты? – отец горько улыбнулся. – Она не видит и не слышит меня. Андрей когда-то попробовал ей сказать. Она обозвала его лжецом и появилась только на его похоронах. Ладно, давай оставим. Я устал. А где там наши сорванцы? – отец повернулся и увидел Олега. Его улыбка потеплела. – Вам компанию составить в кубики поиграть?

Визит тети Иды с семьей и услышанный разговор, оставил неприятный, тяжелый осадок. О чем спорили взрослые, он так тогда и не понял, но почему-то запомнил всё слово в слово на всю жизнь.

Подрастал Олег и подрастала Оксана. Сначала она делал робкие шажки, держась за чью-нибудь руку, потом начала бегать. Её маленькие ножки носили её с такой быстротой, что, догоняя её, Олег мог запыхаться. В её речи стало больше слов, адаптированных для взрослых. Конечно, многие из них звучали довольно своеобразно, но взрослые могли её понимать теперь довольно сносно, почти так же хорошо, как и он.

Ещё Оксана поняла, что из брата можно веревки вить. Она умудрялась изломать все его карандаши, перепортить его рисунки, прилепить кусок пластилина ему в волосы, по возможности сломать какую-нибудь его игрушку, а после всего этого смотреть на него своими голубыми глазищами с таким наивным ангельским видом, что только у последнего негодяя поднялась бы рука её стукнуть. У Олега рука никогда не поднималась, как бы она его не изводила. Он терпеливо сносил все её выходки и капризы. Всё-таки он был старшим братом – это, во-первых, а, во-вторых, не хорошо было лезть в рукопашную с девчонкой. Но, если бы кто-то посмел хоть пальцем её тронуть, Олег, не задумываясь, ринулся бы в драку. Он смотрел на младших и старших сестер своих друзей и думал, что лучше Оксаны никого нет и не будет. Он обожал свою сестренку. Она платила ему тем же. Их взаимное обожание только радовало родителей и бабушку, и вызывало завистливые вздохи у некоторых их знакомых, у которых дети постоянно дрались, как кошка с собакой.

Глава 3

В семь лет Олег пошел в школу. Сказать, что учиться в первом классе ему было очень интересно, он не мог. Всё дело было в том, что он читал, не хуже взрослого, свободно писал, и решать задачи о двух арбузах и трех карандашах ему было уже довольно скучно. Скука обучения компенсировалась появлением новых друзей и новыми приключениями, найти которые на свою голову, Олег был большим мастером. Хотя он и не сильно стремился к лидерству, но среди мальчишек-одноклассников это лидерство пришло к нему почти сразу.

Олега посадили за одну парту с девчонкой, у которой были огромные банты на тоненьких косичках и нос в веснушках. Её звали Алена. С его мелко-хулиганскими замашками, ему доставляло большое удовольствие дергать её за косички. Кончилось всё тем, что в один прекрасный день в школу пришла мамаша Алены. В отличие от своей субтильной дщери, она была дамой внушительного телосложения. Олег, когда её увидел, про себя прикинул, что его мама вдвое тоньше. Аленина мама вычитала его громким командирским голосом. При этом она была красная, как вареный рак. Свою монументальную речь она закончила фразой: «Смотри ты! Выискался сынок профессорский! Паразит! Интеллигент зачуханый!», не смотря на протестующее попискивание учительницы. Судя по тому, что она была такой красной, Олег решил, что ей очень стыдно так громко ругать его, да ещё и обзывать «паразитом» и «зачуханным». Вообще, родители на него никогда не кричали. В детском садике никто тоже не кричал. Воспитательница была очень терпеливой и спокойной женщиной. Учительница была совсем молодая, и кричать ещё не умела. Она, стоя перед свирепствующей мамашей, робко пообещала вызвать в школу родителей Олега и поставить ему «двойку» по поведению. После ухода грозной родительницы учительница попыталась выяснить у него, зачем он допекал Алену. На её вопросы Олег ответил, что ему очень нравятся её бантики и косички, соответственно, тоже. Косички Олегу нравились довольно своеобразно – по толщине они напоминали ему хвостики белых лабораторных крыс, которых он однажды видел. Но такая пикантная подробность не касалась учительницы, а тем более Алены и её массивной мамаши. Учительница пожурила Олега и объяснила, что если он хочет оказать девочке внимание, это следует сделать как-то по-другому, например, помочь ей решить задачу. У Алены были хронические проблемы с математикой. «Двойку» по поведению учительница Олегу не поставила, ограничилась замечанием в дневнике, и всё-таки попросила пригласить отца в школу.

Отец пришел в школу, выслушал переданные через учительницу претензии Алениной мамы, потом похвалы учительницы в адрес Олега, так что толком было непонятно, зачем она его вызывала – рассказать ему, что сын плохой или наоборот. По дороге домой отец поинтересовался, чем Олегу так не угодили косички соседки по парте. Ему сын объяснил менее дипломатично, чем учительнице, сказав, что косички Алены напоминают. Отец от души рассмеялся и посоветовал подыскать какое-нибудь другое сравнение.

– Пап, а ты, когда в школе учился, девчонок за косы дергал? – спросил Олег.

– Не без того. Что ж я, не живой человек? – улыбаясь, ответил отец.

– Твоих родителей тоже в школу вызывали?

– Нет. Тогда проблемы несколько другие были и разбирались мы сами, без учителей и родителей.

– А маму за косички дергали?

– Это ты у мамы спроси, – отец снова улыбнулся. – Она мне не рассказывала. А свою соседку по парте ты не обижай. Вдруг тебе придется просидеть с ней до десятого класса.

– Я хочу с Витьком Ходаревым сидеть, а нас с девчонками посадили, – обречено сказал Олег. – И ему, и мне повезло: он с Катькой дерется, а Алена маме сразу жалуется.

– Во-первых, не с Катькой, а с Катей. Во-вторых, попробуйте решить свои споры мирно.

– Пап, а что такое «зачуханый интеллигент»? Это грязный и с блохами? – поинтересовался Олег.

– Где это ты услышал такое ценное выражение? – отец удивленно поднял брови.

– Это меня мама Алены так обозвала. Она, когда пришла, начала кричать на меня, что я профессорский сынок, паразит и зачуханый интеллигент. А ещё сказала, что я выискался. Это как? Я же не прятался.

– Это не совсем правильное выражение. Она хотела сказать, что вы в одном классе учитесь и за одной партой сидите. А за всё остальное, не обижайся. Иногда, в гневе, люди не совсем отдают себе отчет в том, что говорят. Вот и она, рассердившись, наговорила тебе резкостей.

За обедом Олег спросил у мамы, дергал ли её сосед по парте за косички. Мама от удивления даже есть перестала, а отец старательно сдерживал улыбку. Оксана, воспользовавшись моментом, отправила фрикадельку из супа коту Маркизу, который терпеливо сидел возле её стула и громко мурлыкал.

– Почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась мама. – Если ты решил дернуть за косичку Алену, то лучше этого не делать.

– Я уже дернул, – признался Олег.

– Олежек, это нехорошо, – назидательно сказала мама.

– Видишь ли, Мариночка, – стараясь не рассмеяться, сказал отец, – он проделывал это неоднократно. Сегодня, благодаря подвигам нашего сынульки, меня вызывали в школу. Оказывается, мама Алены уже была в школе и очень громко возмущалась поведением Олега. Что я девочек за косы дергал, мы уже установили. Но, видишь ли, когда я учился, у барышень не принято было жаловаться родителям. Что делали в ваше время?

– Лёня, – мама выглядела растерянной, – я не совсем понимаю, зачем это нужно?

– Ну, если ребенок хочет знать. У тебя косички были?

– Были, – мама сдалась. Она перестала быть серьезной и теперь тоже старалась не рассмеяться. – Меня попробовал однажды дернуть за косу, только не сосед по парте, а тот, кто сзади сидел. Для него это плачевно закончилось. Я, не мудрствуя лукаво, вылила ему на голову содержимое чернильницы. В школу вызывали моих родителей.

– Отлично! Теперь нам остается только похвалить нашего сына за отличную учебу, а первую тему считать закрытой. Так как у Олежки нет ни одной четверки, нам остается решить, как мы это отметим.

– Пусть он сам выберет, – предложила мама.

– Давай ты испечешь торт, позвоним бабушке, чтобы она пришла, а потом пойдем в зоопарк, – подумав, решил Олег.

– Хорошо, торт я испеку прямо сегодня. Бабушке ты позвонишь после обеда, а в зоопарк пойдем в воскресенье. Только всё это с одним условием, что ты больше не станешь дергать Алену за косы.

– Мама права, – согласился отец. – Договорились?

– Договорились, – покорился сын.

С тех пор Алену Олег, как и обещал, больше не дергал за косички. По совету учительницы, он иногда помогал ей решить задачу или нарисовать что-нибудь. В один прекрасный день, в конце третьей четверти, придя за Аленой в школу, её мамаша остановила его и спросила у Алены:

– Ну, что, дочка, он тебя больше не обижает?

– Нет, мамочка, – пропищала Алена. – Он мне теперь по математике помогает.

– Вот то-то же! Вовремя таких профессорских сынков на место ставить нужно! А то повыучили ваших родителей на свою голову, так вы теперь и сидите у нас на шее все, думаете, управы на вас нету! – и она рассмеялась почти басом.

Эта монументальная речь произвела на меня настолько неизгладимое впечатление, что Олег решил, даже не посвящая в её содержание родителей, наказать эту стопудовую тетку вместе с доченькой. Сделал он это, не взирая на возраст, довольно изыскано. По всей видимости, разъяснительную работу мать провела с Аленой дома, и теперь просьбы помочь решить что-нибудь сыпались, как из рога изобилия. Некоторое время он всё решал безропотно и идеально правильно. Наступило время годовой контрольной. Свой вариант Олег решил где-то в середине урока. Алена начала просить, чтобы он решил контрольную и ей. Это был тот момент, которого Олег терпеливо ждал. Контрольную он решил идеально неправильно. На следующий день у Алены оказалась «двойка», да ещё и единственная на весь класс. Алена сначала дала реву, а потом накинулась на Олега с кулаками. Учительница вовремя успела её оттащить. На следующий день в школе появилась грозная тяжеловесная мамаша. Она попыталась разговаривать с учительницей на повышенных тонах, но из этого ничего не вышло. Сегодня сила была не на её стороне. Мало было того, что Алена написала контрольную на «двойку», она ещё и учинила драку прямо на уроке. Тогда мамаша выпалила, что это Олег плохо решил контрольную для Алены. Учительница была просто в шоке и сказала, что в таком случае, и разговоров никаких быть не может. Тоже самое повторил и директор. С горем пополам Алене натянули тройку по математике. Олег же получил похвальную грамоту. После последнего звонка, проходя со своими родителями мимо Алены с хмурой мамашей, он очень вежливо с ней поздоровался, а она стала свекольного цвета, и отвернулась. Его самолюбие могло спать спокойно, он посчитался за свои обиды и за обиды, заочно нанесенные моим родителям. В начале следующего учебного года Алену от Олега пересадили.

Глава 4

Прошли какие-то пять лет, и маленькая принцесса Оксана тоже пошла в школу. В тот год на первый звонок Олег шел, держа её за руку, и его не проходящая гордость от того, что он старший брат такой замечательной девочки, выплескивалась через край. Он ужасно волновался, чтобы никто в первый же день её не обидел. Из-за этого Олег на каждой перемене бегал к её классу посмотреть, как она. К его радости, с Оксаной всё было в порядке. Она прекрасно освоилась среди одноклассников. У неё была та же проблема, что и у брата – она уже умела читать, писать и решать простые задачи ей были не особенно интересно. С большим удовольствием она заглядывала в учебники Олега, хотя половины ещё не понимала. Учились они оба очень легко, приготовление уроков много времени не занимало. Сделав уроки, если позволяла погода, они убегали на улицу, где уже собиралась компания таких же сорви голов. Все друзья Олега уже привыкли к тому, что он и Оксана неразлучны. Эта привычка стала настолько сильной, что присутствие девчонки в мальчишеской компании никого не шокировало. Зато Олега удержало от курения в двенадцать лет. Самым интересным стало то, что потихоньку Оксана стала верховодить всей компанией. Мальчишкам уже становилось скучно, если она убегала к каким-нибудь своим подружкам. Пару раз она попробовала затащить Олега в их общество, но он там чуть не позеленел от скуки. Его очень удивляло, что Оксана с ними находит общего. Но, никуда не денешься, девочке временами нужно было девичье общество и с этим приходилось мириться.

Оксана обожала Олега так же, как и он её. Если не было никакой компании, им было весело вдвоем. Временами Оксана продолжала по привычке делать брату маленькие пакости и смотреть после всего на ангельскими глазами, зная, что ей за это ничего не будет. Они ужасно томились, если кто-то заболевал и оставался дома. Тогда день в школе казался бесконечным, и гулять после школы не хотелось. Родители и бабушка не могли нарадоваться такому согласию меду детьми.

Каждый год летом родители отправляли Олега и Оксану почти на месяц в пионерский лагерь. Здесь они были также неразлучны, хотя и попадали в разные отряды. Олег смотрел, чтобы никто не попытался обидеть Оксану, она бдительно следила, чтобы он не влез в драку или какую-нибудь очень уж большую шалость. Всё всегда было идеально, кроме последнего раза.

Уже через много лет оба стали задумываться, что сама по себе происшедшая история была очень странной. Просто отдавала мистикой. Олегу уже исполнилось пятнадцать лет. Он знал, что это его последняя поездка, и попасть в лагерь он сможет только через несколько лет уже в качестве вожатого. Да и крупновато Олег выглядел для пионера – давно перегнав маму, ростом он догнал отца. В классе он был самым высоким. Глядя на него, можно было решить, что ему уже все семнадцать, а то и больше. Кроме того, он уже полгода не был пионером. Оксана всё ещё была маленькой. Не смотря на это, она с утроенной строгостью следила за братом. Время от времени она назидательно напоминала Олегу, что курить вредно и не стоит начинать. Всё-таки вечно удерживать брата от пагубной привычки к курению, Оксане не удалось. Да и ещё от кое-чего не слишком праведного. Олег неожиданно заметил, как она смотрит на девчонок, которые бросают на него заинтересованные взгляды. Тогда его это даже позабавило. Сначала позабавило.

Последний день в лагере не предвещал ничего плохого. С самого утра все суетились, готовясь к линейке по поводу закрытия лагеря, которая должна была пройти после обеда. Потом все ожидали танцевального вечера и большого пионерского костра на берегу моря. Оксана весь вечер провела в кругу своих подружек, обмениваясь адресами, какими-то заколочками, открыточками и прочими девчоночьими глупостями. Олег совсем не расстраивался, видя, как она веселится. Танцуя с очередной девчонкой он не чувствовал затылком её строгого взгляда и, надо сказать, это было совсем неплохо. Вечером, когда все расходились по спальным корпусам, он отыскал её в толпе, пожелал спокойной ночи, а она по привычке чмокнула Олега в щеку и убежала.

В спальной комнате было четверо мальчиков. Двое сразу же заснули, а Олегу и его другу Сергею никак не спалось. Ветер шевелил занавески на открытом окне, откуда-то издалека слышалась музыка. Олег встал с кровати и присел на подоконник. В траве под окном громко пиликал сверчок, небо было усыпано яркими августовскими звездами, воздух был чуть влажноватым и свежим.

– Серега, а правду говорят, что если успеешь загадать желание, пока падает звезда, то оно сбудется? – спросил Олег.

– Не знаю. Говорят, – Сергей встал и устроился рядом со ним на подоконнике.

– А, по-моему, ерунда. Давай проверим?

– Как?

– Ну, не знаю. Загадаем что-нибудь невероятное.

– Давай, – идея друга Сергею понравилась. – Придумай что-нибудь.

– Сейчас, звезда падать будет.

Некоторое время они сидели молча, терпеливо глядя в бархатное звездное небо. Олег тем временем мучительно думал, чего бы такого несбыточного захотеть и сказать это побыстрее.

– Хочу сегодня женщину! – выпалил он, когда сверкающая точка покатилась вниз.

– Это как? – не понял Сергей.

– Ну, как? И ежу понятно, как. Сверху, – пояснил Олег с видом знатока. – Или ещё как-нибудь.

– А ты уже пробовал?

– Можно подумать, ты пробовал.

– Конечно, нет. Но я тоже хочу.

– Вот и загадай, – посоветовал Олег.

– Сейчас, звезду дождемся, – согласился Сергей.

Ждать долго не пришлось. Он тоже выпалил такую же фразу. Олегу стало очень смешно. Они загадали то, что никак не могло случиться. Олег посмотрел на часы. Было около половины первого.

– Серега, ну их, эти желания, пойдем лучше искупаемся, – предложил он, вставая с подоконника.

– А вдруг вожатые?

– Наши вожатые где-то отмечают конец смены. Сам же видел, как они уходили, когда все заснули, – Олег взял свои шорты и бросил Сергею его.

– Ладно, идем. Всё равно никто ничего уже не сделает. Завтра уезжаем домой, – Сергей оделся и первым вылез в окно.

Олег последовал его примеру. Лагерь был пуст. Всё так же откуда-то слышалась музыка. На центральной аллее и возле корпусов горели фонари. Олег и Сергей быстро прошли к выходу на пляж. Им нужно было пройти мимо библиотеки. Именно оттуда и доносилась музыка. Как будто кто-то Олега подталкивал, он приблизился к одному из окон и заглянул в просвет между штор. Все вожатые были здесь. Они сидели за накрытым и уставленным бутылками столом и веселились. Судя по их лицам, в бутылках был совсем не лимонад. Олег поманил к себе Сергея, и они несколько минут наблюдали за происходящим. Вожатые боролись во всю с зеленым змием. Змий побеждал. Можно было со спокойной совестью идти купаться.

Вода была теплой, как парное молоко. Олег и Сергей наплавались и нанырялись, сколько душе было угодно. Никто не окрикивал, никто не запрещал заплывать за буйки. Когда они повернули к берегу, то хорошее настроение немного ухудшилось. Там, где они побросали свои шорты, сидели двое. Подплыв поближе, они узнали своих вожатых – Таню и Аню.

– Кажется, мы влипли, – с досадой произнес Сергей.

– Не дергайся, – успокоил его Олег. – Что они нам могут сделать? Попыхтят и успокоятся.

Они вышли на берег. Таня и Аня сидели на песке и, о чем-то тихо переговариваясь, внимательно наблюдали за ними. Сергей слегка оробел, Олег шел совершенно спокойно. Ему даже понравилась такая ситуация.

– Вот так вы спите! – Аня покачала головой.

– Вы же тоже не спите, – улыбаясь, ответил Олег.

– Разданов, а это не тебе судить, спать нам или не спать. Расскажи нам лучше, почему вы сами ушли купаться среди ночи.

– Да мы хотели и вас пригласить, но вас на месте не оказалось, – улыбка Олега, по-видимому, была такой же ангельской, как и у Оксаны, когда она лезла в шкоду.

– Отлично, отлично, – Таня как-то странно улыбнулась. – А что ещё вы хотели?

– Ну, это по обстоятельствам, – выдал Сергей.

Олег старательно сдержал удивленный возглас по поводу реплики друга. Такого от Сереги он никак не ожидал. Вот тебе и тихоня, вот тебе и к девчонкам подойти боится! А у самого разговорчики, как у отпетого бабника. Хотя, кто знал, какие разговоры должны были быть у отпетого бабника?

Похоже, его реплика очень понравилась Тане и Ане. Они переглянулись и обменялись многозначительным кивком.

– Что ж, любители ночного плавания, – поднимаясь, сказала Аня, которой Олег предупредительно подал руку, – пожалуй, пойдем в корпус и там поговорим.

– А здесь вы нам мораль читать не хотите? – поинтересовался Сергей.

– Здесь только мораль читать и можно! – рассмеялась Таня.

Олег поднял с песка шорты, и они покорно пошли за вожатыми. В библиотеке продолжалось веселье. Что сейчас случиться представить не могли ни он, ни Сергей. Они ожидали воспитательной беседы, максимальными последствиями которой могли стать жалобы родителям после приезда домой. Этого они не боялись. Зайдя в крытую веранду корпуса, Таня и Аня остановились.

– Ты бери себе Арефьева, а я Раздановым займусь, – многозначительно сказала Аня Тане.

– А что, одновременно вы не можете? – поинтересовался Олег.

– Мы-то можем и одновременно, – Таня фыркнула от смеха. – Только вот места мало в одной комнате да на такое количество народу. Идем, Арефьев.

– Разданов, за мной! – скомандовала Аня.

Олег пошел за ней в её комнату, а Сергей пошел за Таней. Собственно комнаты были смежными, разделенными тонкой стенкой. Аня включила настольную лампу. Шторы на окне были плотно задернуты. Комнатка действительно была совсем крохотной. Здесь стояла кровать, небольшой столик, тумбочка, узкий шкаф и стул. На стенке висело зеркало. На стуле стоял собранный, но ещё открытый чемодан. Аня зачем-то закрыла дверь на замок. Олег подумал, что стоило зайти в свою комнату и бросить шорты или надеть их.

– Ну, Разданов, расскажи, зачем ты с Арефьевым пошел на пляж?

– Вы же видели. Искупаться захотелось, – Олег смотрел на Аню сверху вниз.

– А чего тебе ещё хочется, кроме искупаться?

– А чего мне ещё должно было хотеться? – он улыбнулся.

– Скажи, Олег, ты на отца похож или на мать? – она как-то странно улыбнулась.

– На отца. А какое это имеет значение?

– Имеет, – её улыбка стала ещё более странной и она кончиком пальца коснулась его груди. – Скажи, а у твоего отца грудь волосатая?

– Вот уж не думал, что к воспитательной беседе имеет отношение волосатая грудь у моего отца или нет! – Олег рассмеялся.

– Всё всегда имеет значение. Так да или нет?

– Допустим, нет. Что дальше? Вы позвали меня для воспитательной беседы, так воспитывайте. А то стою, как неприкаянный, со штанишками, – он начал испытывать какой-то дискомфорт. – Что я, маленький?

– Мне кажется, что достаточно большой, – теперь она провела по его груди ладонью. – Положи шорты куда-нибудь. Вон, хоть на тумбочку. Я сейчас, только с одежкой разберусь.

– Может, я лучше за дверью подожду? Не бойтесь, я не убегу. Да и при чем здесь одежда? Или вы без галстука нотации не читаете? – Олег решил, что она хочет переодеться.

– Может это и пикантно, заниматься этим в галстуке, но я предпочитаю без него, – она забрала у него шорты и положила их на тумбочку. – Стой, как стоишь.

Олег растерялся. Аня, стоя в полушаге от него, начала расстегивать пуговицы на джинсовом платье. Она расстегнула платье, сняла его и бросила на спинку стула. У неё была красивая полная грудь. Одно дело было смотреть на неё в купальнике на пляже и совсем другое увидеть здесь, в полутемной комнатке, в кружевном полупрозрачном бюстгальтере. Олега словно горячей волной окатило, кровь застучала в висках. Он не знал, куда деть глаза, и одновременно не мог оторвать взгляда от этой груди.

– Нравится? – она подошла к нему вплотную.

Олег ничего не мог сказать, не знал что говорить, губы у него моментально пересохли и язык стал деревянным. Он чувствовал тепло, исходящее от её тела, запах спиртного, сигарет и духов, и ещё что-то такое, чего понять тогда ещё не мог.

– Так тебе нравится? – переспросила она.

– Что? – голос у него упал до хриплого шепота.

– То, что ты видишь.

– Да, – одними губами ответил Олег.

Аня обняла его и увлекла за собой. То, что происходило дальше, Олег не очень запомнил. Осталось только ощущение трепещущего женского тела, её жадные губы, прерывистое хрипловатое дыхание, шепот, из которого он не мог разобрать ни слова, а в конце, жуткая и пьянящая смесь из боли и наслаждения, завладевшая сознанием и телом, заслонившая всё на свете и вырвавшая из него хриплый стон. Ему даже показалось, что он на какое-то мгновение выключился. Потом Олег, насколько позволила узкая кровать, откинулся назад.

– Тебе понравилось? – спросила Аня.

– Да, очень, – скорее инстинктивно, он поцеловал её. – А тебе?

– Мне тоже очень понравилось. Только вот я не пойму, ты действительно впервые или просто вид делал?

– Впервые, – Олег слегка смутился. – А что?

– С трудом верится. Слишком хорошо, для начинающего.

– Я дёйствительно ни с кем ещё… целовался и только…

Они замолчали. В наступившей тишине стало слышно, что за стеной что-то происходит. Олег прекрасно понял что, и ему снова стало неловко. Кроме того, теперь, когда голова была относительно ясной, стало неудобно лежать совершенно голому рядом с Аней. То, что она так спокойно воспринимала своё обнаженное тело, Олега тоже несколько смущало. Странное было состояние. Ему очень хотелось, чтобы она хотя бы лампу выключила. Но Аня и не думала этого делать. Олег посмотрел на часы. Сколько прошло времени, он не представлял. Ему казалось, что сейчас может быть уже утро, а может прошло всего лишь пять минут. На часах было три. Возня за стеной прекратилась, и через минуту там тихо заговорили. Потом в стену постучали. Аня нехотя встала, подняла свои трусики и сказала:

– Идем, они уже тоже кончили.

Олег одевался, стараясь не смотреть на Аню. Приведя себя в порядок, она подошла к нему и погладила по щеке. У него было такое чувство, что за этим последует пощечина. Пощечины не последовало. Наоборот, очень ласково, она спросила:

– Что с тобой?

– Ничего, – Олег боялся посмотреть ей в глаза.

– Не дергайся. Со всеми в первый раз так бывает. Если хочешь, мы можем ещё как-нибудь встретиться.

– Хочу, – он, наконец, справился с собой. – Когда?

– До пятнадцатого сентября я уезжаю домой, потом нас, скорее всего, погонят в колхоз. В начале октября. Оставь мне свой телефон, я тебе перезвоню. Родителям расскажешь что-нибудь об однокласснице, которой помогаешь уроки делать.

– Они не будут сильно интересоваться, – успокоил её Олег. – Записывай.

Он продиктовал ей свой телефонный номер, и они пошли в комнату Тани. На кровати сидел Сергей, красный, как вареный рак. Таня достала из тумбочки коробку конфет «Ассорти», бутылку вина «Токай», стакан, две чайные чашки и пластиковый стаканчик для полоскания зубов. Разлив вино, она протянула стакан Ане, чашки подала Олегу и Сергею, а себе взяла стаканчик.

– За ваше боевое крещение, мальчишки! – сказала Аня.

Они чокнулись и выпили. Вино было приятное на вкус, сладко-терпковатое, от него по телу разливалось тепло и слегка кружилась голова. Спиртного до этого Олег никогда не пробовал. Они допили всю бутылку, закусывая конфетами.

– Теперь, пацаны, дуйте спать, а мы пошли допивать, – сказала Таня.

Олег и Сергей вернулись в свою комнату, где так же мирно, как и несколько часов назад, посапывали во сне их приятели. Вряд ли бы кому-то из них в голову пришло, чем их друзья занимались этой ночью. Не говоря друг другу ни слова, Олег и Сергей разделись и улеглись в кровати. Не смотря на усталость, уснуть Олег не мог. Он лежал и смотрел в окно на сереющее небо и бледнеющие звезды. Не так он представлял себе свою первую женщину. Кое-что из теории о сексуальных отношениях между дамами и джентльменами, Олег знал от отца. Но это была больше физиологическая часть и некоторые понятия мужской порядочности. В теорию чувств отец не стал вдаваться, мотивируя это тем, что чувства у каждого человека сугубо индивидуальны. То, что показывали в кино и проповедовали в школе о вечной и чистой любви, оказалось не более чем сказкой. Для начала, секса, по представлениям педагогов, не было. Оказалось – был и вполне доступный. Говорили, что если и был, то только после встреч, любви и свадьбы. Жениться никому и ни на ком не пришлось. Никто никого не добивался. Всё произошло просто и как-то слишком буднично. Ни тебе пылких признаний в любви, ни клятв в вечной верности, ни охов-ахов, ни пощечин, ни стеснения, ни слез. Вообще, никаких телячьих нежностей. Прозвучала только монументальная фраза, о том, кто кому нравится. Опозоренными дамы себя не чувствовали и невинности их лишили явно не сегодня. Тем не менее, это были не какие-то там падшие создания, а вполне приличные девушки, которые, кстати, учились в педучилище и летом ездили в лагерь вожатыми. И ещё, хотя отец и говорил, что секс дело далеко не такое неприятное и грязное, как о нем толковали наши педагоги, но толковали они так упорно, что у Олега в голове по этому поводу была некоторая каша. Обычно, даже после разговоров со сверстниками на подобные темы казалось, что все теперь будут знать, о чем это ты только что лясы точил и обязательно тебя осудят. Оказалось, что секс действительно дело совсем не неприятное. Насчет грязного тоже как-то возникали сомнения. При желании грязь можно было найти где угодно. Олег себя особенно испачканным после того, что было, не чувствовал. И потом, он был в курсе, что взрослые люди занимаются этим довольно регулярно. Не могли же все повально быть грязными и падшими. Мысли окончательно перепутались. То же самое происходило и с Сергеем. Заговорил он первым. Голос его прозвучал как-то странно, непривычно.

– Олег, ты спишь? – спросил он.

– Нет, – Олег повернулся к нему.

– Она с тобой тоже? – они прекрасно поняли друг друга.

– Да. А с тобой?

– Да. Ты отказывался?

– Кажется, нет, не помню, – честно признался Олег.

– И я не отказывался. Как ты думаешь, а что теперь будет?

– Не знаю. А что может быть?

– Просто всегда говорят одно, а выходит другое.

– Мне отец говорил, что практически все взрослые этим занимаются. Никто ж от этого не умер.

– Везет тебе, с тобой отец о таком говорит! Моим попробуй подобный вопрос задай! Места мало будет.

– Ты думаешь, наши родители нас смастерили и на этом всё?

– Они же женаты.

– А то, что рассказывают?

– Я думал, что это всё разговоры, чтобы цену себе набить.

– Выходит, что не просто разговоры. Только я вот думаю, что не стоит теперь об этом орать на всех углах, – Олег помолчал. – Вот тебе и загадали желание. Вот тебе и сказки про падающие звезды.

Утром, одеваясь, Олег думал, как сейчас столкнется с Аней и Таней. Как ни странно, всё прошло нормально. Сергей слегка смутился, но быстро взял себя в руки. Неприятность ожидала Олега в другом месте. Когда он, после завтрака, пришел к Оксане, она сидела на перилах веранды, и расстроено смотрела куда-то вдаль.

– Ты уже собралась? – спросил Олег.

– Собралась, – холодно ответила Оксана.

– А чего ты такая кислая и утром не прибежала? Поссорилась с подружками? – в душу закрались скверные предчувствия.

– Предатель, – Оксана окинула брата таким уничтожающим взглядом, что он вздрогнул.

– Ты что? Что произошло? – испугался Олег.

– Ничего! Уходи!

– Оксанка, что происходит?!

– Я тебе больше не нужна! Ты меня больше не любишь! – у неё задрожали губы.

– Что ещё за новости? С чего ты взяла, что ты мне больше не нужна? Только разреветься не хватало! – Олег снял Оксану с перил и присел перед ней на корточки. – Я уже попросил своих вожатых, чтобы тебя забрать в автобус нашего отряда. Давай сейчас возьмем твои вещички и пойдем к нам.

– Я поеду со своим отрядом.

– Почему? Тебе же нравилось, когда мы ехали в лагерь.

– А теперь я не хочу! – Оксана поджала губы. – И с вожатыми с твоими не поеду!

– Так что теперь делать будем? Ты же не любишь ездить без меня.

– Не люблю. Только я теперь тебе больше не нужна! Тебе вожатые твои нужны! – она расплакалась.

Олег не мог её успокоить минут пятнадцать. Он заподозрил, что ночью Оксана чего-нибудь испугалась и прибежала в наш корпус. Оказалось, что всю ночь она спала. Просто утром она проснулась с твердой уверенностью, что теперь не нужна Олегу, что её место заняла Аня. Услышав такое, он невольно ощутил, как по спине бегут мурашки. Если бы кто-нибудь знал, каких трудов стоило ему успокоить Оксану. Потом Олег пошел и попросил Аню, чтобы она замолвила за него словечко и ему разрешили ехать в одном автобусе с Оксаной. С малышней ехать было скучновато, но это имело свои преимущества – Олег выспался.

Следов от обид у Оксаны не осталось, как только они сели в родительскую машину. Всю дорогу она тарахтела родителям о том, как здорово отдыхали. Олег успокоился, решив, что она просто капризничала утром и хотела немножко им покомандовать.

Глава 5

Олег пошел в девятый класс. Часть одноклассников поменялась: кто-то ушел в техникумы и училища, кто-то просто в другую школу, кто-то наоборот перешел в эту школу. Олег легко сходился со своими сверстниками, и проблем в общении у него не возникало.

Октября Олег ждал с нетерпением. Он надеялся, что Аня обязательно даст о себе знать, как и обещала. Увидеться с ней ему было просто необходимо. Он прекрасно понимал, что просто прогулкой наша встреча не закончится. Отец был прав, когда, объяснив ему кое-какие интимные подробности, предупредил, что если уж он начнет, его будет тянуть к женщинам. Так оно и вышло. Многие в четырнадцать-пятнадцать лет начинают видеть интересные сны, от которых или просыпаются и потом долго уснуть не могут, или не могут дождаться ночи, чтобы увидеть такой сон снова. Хорошо, когда эти сны не часты. Когда же они сняться каждую ночь, а утром просыпаешься уже не со сладкими грезами, а с головной болью и начинаешь смотреть на одноклассниц, не как на товарищей по парте, а как на представительниц другого пола, с которыми принято заниматься тем, чего, по мнению педагогов, нет и быть не может, а если и есть, то после свадьбы и прочее, то становится скверно. Так скверно было теперь и Олегу. А уж на уроке физкультуры… Он себя чувствовал почти больным от всего этого.

Его состояние стали замечать родители. Они потихоньку начали интересоваться, почему сын такой вялый и что его беспокоит. Олег ссылался на то, что задают очень много уроков, и он устает. Мама в это почти поверила. Чтобы устроить маленький семейный отдых, родители решили в воскресенье вместе с Олегом и Оксаной съездить в лес. Оксана была рада, Олег тоже. Они собирали грибы, развели костер и жарили шашлыки, потом играли в прятки. Родители развлекались так, будто им было тоже пятнадцать, а то и десять. Потом мама и Оксана пошли собирать желуди на соседнюю поляну, а Олег и отец остались у костра. Олег сидел и смотрел на огонь. Почему-то вспомнился пионерский костер в лагере и ночь после. Раз вспомнилась ночь, то вспомнилась и Аня. Он тяжело вздохнул. Даже здесь ему некуда было спрятаться от мыслей. Отец внимательно посмотрел на него и спросил:

– Олег, что с тобой в последнее время происходит?

– Со мной? – Олег старательно сделал вид, что удивлен. – Ничего.

– И всё же? Только не говори, что ты устал от уроков.

– Па, ты можешь сейчас меня выругать, за то, что я скажу, – он задумчиво смотрел в костер. – Я был с девушкой.

– Во-первых, когда я тебя ругал? – отец закурил. – Во-вторых, после драки кулаками не машут. Рановато, конечно, но что теперь поделаешь? В-третьих, что тебя беспокоит? Возникли какие-то осложнения?

– Нет, всё нормально.

– Так почему ты такой подавленный?

– Понимаешь, это случилось в лагере…

– Сына, сколько лет этой девушке? – отец настороженно посмотрел на него.

– Восемнадцать. Она была у нас вожатой. Ты и мама, наверное, не запомнили, темноволосая, Аня зовут. Вы видели её, когда приезжали проведать меня и Оксанку.

– Не знаю, как мама, а я запомнил. Приятная девушка. Так что случилось?

– Ничего. Она обещала позвонить мне в начале октября, – Олег взял прутик и пошевелил ним угли костра.

– Сегодня двадцать восьмое сентября.

– Я это помню… Просто она мне снится каждую ночь. Мне сниться то, что между нами было… – он почувствовал, как краснею. – Я уже из-за этого не могу смотреть на девчонок.

– Она тебя как-то унизила или тебе было плохо?

– Нет. Всё было нормально, мне было очень хорошо. Я не могу смотреть на девчонок, потому что я начинаю вспоминать то, что было. Я уже устал от этого. Понимаешь?

– Понимаю, – отец кивнул.

– Это плохо?

– Нет. Это всё вполне естественно. Сказать, что я в большом восторге от происшедшего, не могу, но и трагедии в этом я тоже не вижу. Мне не хотелось, чтобы это случилось с тобой в таком возрасте. Ты ещё почти ребенок, хоть и ростом меня догнал. Тем не менее, что случилось, то случилось. Ты надеешься, что она позвонит, вы встретитесь, и у вас что-то будет?

– Откуда ты знаешь? – Олег думал, что провалится от стыда.

– Олежек, я такой же человек, как и все люди, – отец грустно улыбнулся.

– Па, а ты до того, как женился на маме… Ну, у тебя была девушка? – он посмотрел на отца.

– Только монахи и католические священники дают обет безбрачия. Как ты думаешь, если ты в пятнадцать лет попробовал, что такое плотские утехи, то я должен был почти до сорока дожить девственником? Или тебя это шокирует?

– Нет. Я хотел спросить, сколько было тебе лет?

– Девятнадцать, почти двадцать. Но тогда было другое время, и была война, я уходил на фронт, – в его голосе мелькнула тоска. – Всё было по-другому.

– А что с ней потом случилось?

– Она погибла во время бомбежки.

– Па, а мама о тебе всё знает?

– Конечно. Хотя ещё и очень рано, но я хочу дать тебе один совет. Никогда и ничего не скрывай от женщины, которую полюбишь. Если она будет любить тебя, то всё поймет. У нас с мамой нет секретов друг от друга. И ещё нужно уметь прощать. Без этого жить невозможно. Ты понимаешь меня?

– Да, – кивнул Олег.

– А переживать перестань. Всё образуется. Позвонит твоя девушка. Только вот что, сынок, нужно быть осторожным. Помнишь, о чем мы с тобой говорили? – Олег утвердительно кивнул. – Ты должен думать не только о себе, но и о ней. Если у вас возникнут какие-нибудь проблемы, сразу же скажи мне или маме. И ещё, я очень тебя прошу, не занимайтесь этим, где придется. В самом крайнем случае, потихоньку скажи мне, и я что-нибудь придумаю.

– Ладно, скажу.

– Да, посылай вас после этого в пионерский лагерь! – отец усмехнулся и покачал головой. – Пионерите вы здорово. Она тебе очень нравится?

– Нравится. Вообще, я почему-то думал, что всё будет немного иначе. Мама тоже о чем-то догадывается? – Олег исподлобья посмотрел на отца.

– Не без того. Если хочешь, я могу ей сказать.

– Как находишь нужным.

– О чем вы здесь секретничаете? – услышал он голос мамы.

– Просто так разговариваем, – отец повернулся и улыбнулся. – Покажите, что вы там нашли.

– Я знаю о чем, – Оксана без улыбки посмотрела на Олега и на отца. – Олег про свою Анечку рассказывает!

– Про какую Анечку? – не поняла мама.

– Ни про какую Анечку мы здесь не разговаривали, – он нахмурился.

Олегу снова стало нехорошо. Она не могла слышать, о чем он разговаривал с отцом. И снова была эта непонятная ревность. Отец выглядел несколько озадаченным. Он внимательно посмотрел на сына, потом на Оксану, и, стараясь разрядить ситуацию, сказал:

– Мы разговаривали о том, что Олег ростом уже меня перегоняет. А, если бы даже и про Анечку, как ты говоришь, моя маленькая принцесса, то ничего страшного. У Олега могут быть друзья и девочки, и мальчики.

– Да он влюбился в неё! – Оксана рассердилась.

– А если и влюбился, что в этом страшного? Ведь когда-то и Олежка, и ты вырастете, влюбитесь, и у каждого будет своя семья. Это ведь нормально, Оксаночка, – мама села у костра и начала поправлять выбившиеся из «улитки» пряди волос.

– Это будет когда-то. А сейчас я не хочу, чтобы он влюблялся!

– Перестань капризничать. Олег живой человек, а не твоя игрушка.

– Ничего вы не понимаете! – Оксана, насупившись, села рядом с мамой. – И он ничего не понимает…

Родители действительно так ничего и не поняли. Они решили, что Оксана просто устала и пора собираться домой. Всю дорогу она мирно проспала в машине, а вечером была спокойной и веселой. Зато Олег не спал полночи. Он слишком хорошо помнил начало этой истории. Теперь было продолжение. С ужасом он думал о том, что будет, если встретится с Аней.

Утром, по дороге в школу, Олег спросил у Оксаны, почему она вчера начала вредничать. Она очень внимательно посмотрела на брата огромными голубыми глазищами и совершенно серьезно сказала:

– Зачем тебе кто-то? Ведь у тебя же есть я. Я же люблю тебя больше всех на свете.

– Оксанка, ты моя сестра, а я твой брат. Я тоже тебя обожаю больше всех на свете. Но ведь это совсем другое.

– Ничего ты не понял, – она вздохнула тяжело, совсем не по-детски. – Ладно, я пока не буду тебе мешать. Возись со своей фифочкой!

– И на том спасибо, командир! – Олег почти рассердился на неё, что с ним бывало крайне редко. – Вот вырастешь, я тебе цирк буду устраивать, как ты на свиданья начнешь бегать!

– Ты ничего не понял, – упрямо повторила она.

Через три дня позвонила Аня. Олег очень обрадовался её звонку, а ещё больше тому, что она предложила встретиться тем же вечером. Как примерный джентльмен, он принес Ане цветы. Это были розовые хризантемы. Она очень обрадовалась, сказала, что цветы ей дарили только на день рожденья. Они немного погуляли. На улице было ветрено и довольно холодно, разговор как-то не клеился. Олег всё время терялся и чувствовал себя очень сковано.

– Хочешь, пойдем ко мне? – предложила Аня.

– Куда?

– Я квартиру снимаю. Здесь недалеко.

– Пойдем, – согласился Олег. – Ты одна там живешь?

– Да. С общежитием проблемы. У меня здесь тетя живёт, но у неё приткнуться негде – пятеро в двух комнатах. Вот она через знакомых и помогла эту квартиру снять. Это малосемейка, хозяева на Север уехали. Мама говорит, что так даже лучше. Она может приехать ко мне, и заниматься никто не мешает, – объяснила Аня.

Они пришли к Ане. Квартира была очень маленькая, но очень чистая и уютная. Олег помог Ане снять пальто, повесил свою куртку и прошел за ней в комнату, почти всё пространство которой занимала большая тахта.

– Вот здесь я живу, – улыбнулась Аня и поставила цветы в вазу. – Устраивайся. Я сейчас чайник поставлю. Ты замерз, наверное.

– Нет. А ты?

– Немножко. Но я бы предпочла по-другому согреться, – она подошла к нему и снизу вверх посмотрела на него.

Олег понял, о чем она говорит. Лицо у него начало гореть, как после быстрого бега. Стараясь удержать нервную дрожь, он обнял её и несмело поцеловал во влажные губы.

– Подожди, я сейчас постель расстелю, – прошептала она.

Олег смотрел, как она стелит постель и в голове у него снова путались мысли. Ему почему-то было страшно. Он так долго ждал этого дня, так много думал о нем, так четко представлял себе, как всё произойдет… Все эти мысли оказались полной ерундой и фантазиями, не больше. Всё было не так. Он никогда не думал, что буду так теряться. Сейчас повторялось почти то же, что и в лагере.

– Поскучай минутку, я сейчас вернусь, только в ванную схожу, – Аня достала из шкафа длинный халат.

– Да, конечно, – пролепетал Олег.

– Если хочешь, идем со мной.

Он только отрицательно покачал головой. Аня вернулась через несколько минут уже в халате, волосы её были распущены. У Олега пересохло во рту, так она была привлекательна. Аня подошла к нему и обняла за шею. Он тоже обнял её.

– Не бойся, всё будет хорошо, – прошептала она.

– Я не боюсь, – на самом деле Олег боялся, что даже голос у него начнет дрожать.

– Отпусти меня, я хочу снять с тебя свитер, – она сняла с него свитер, отбросила в сторону и попросила. – А теперь ты раздень меня.

Непослушными руками Олег развязал пояс халата и осторожно снял его с Ани. Он обнял её, прижал к себе и начал порывисто и жадно целовать. Сил удержаться больше не было. Они целовались, пока хватило воздуха.

Аня начала расстегивать на нем брюки. Снова на него навалился страх и стыд, что сейчас она увидит его голого при свете. Олег закрыл глаза, чувствуя, как наворачиваются слезы, и взмолился:

– Выключи свет.

Когда всё было кончено, на Олега нахлынула волна показавшейся ему тогда странной, нежности. Не в силах противиться этой нежности, он покрыл лицо и тело Ани нежными благодарными поцелуями. Она прижала его голову к груди и вдруг заплакала. Он испугался, что, либо сделал ей больно, либо чем-то обидел её.

– Что ты, Анечка? – Олег приподнялся.

– Мне так хорошо с тобой… – у неё дрожал от слез голос. – Ты такой сильный и нежный… не такой, как все…

– Перестань, пожалуйста, – Олег прижал её к себе.

– Не бойся, это от счастья…

Потом она успокоилась и лежала, прижимаясь к нему. Олегу было хорошо с ней. В квартире было тихо. Где-то наверху громко работал радиоприемник. «Маяк» пропищал девять. Нужно было идти домой.

– Извини, Анечка, мне пора, – сказал Олег и поцеловал её.

– Мы ещё встретимся? – она села.

– Да, обязательно. Когда хочешь.

– Я позвоню тебе.

Аня поднялась и включила свет. Олег поморщился. Она взяла свой халат и оделась. Ему всё ещё стыдно было оказаться раздетым перед ней. Надеясь, что не покраснеет, он попросил:

– Отвернись, я оденусь.

– Какой ты стеснительный, – она ласково улыбнулась, склонилась к нему и поцеловала в лоб. – Я выйду, не волнуйся.

Она снова ушла в ванную. Олег поднялся с тахты, оделся. Вернулась Аня. Он обнял её и поцеловал. Она тоже поцеловала его и, с нежностью глядя ему в глаза, сказала:

– Я обязательно позвоню в конце недели.

– Я буду ждать.

Она проводила Олега до двери. Домой он специально шел пешком. Ему казалось, что, только он переступит порог дома, родители поймут, где он был и что делал. От этих мыслей Олег начинал моментально краснеть. Холодный ветер освежал лицо. Но дома никто ничего ему не сказал. Родители только поинтересовались, хорошо ли он провел время и не замерз ли. Оксана собиралась идти спать. Когда Олег вернулся, она как раз купалась. Он ожидал, что она начнет снова на него сердиться. Опасения его были напрасными. Оксана прибежала к нему в комнату, пожелала спокойной ночи, поцеловала и уже у двери, показав на прощанье язык, прощебетала:

– Влюбился в свою Анечку!

– Ни в кого я не влюбился, – Олег почувствовал, что краснеет.

– Влюбился, влюбился! Жених! – она снова показала брату язык и убежала к себе.

Когда отец зашел пожелать Олегу спокойной ночи, он уже лежал в постели и читал книгу. Мама ушла спать раньше, почти сразу же после Оксаны. У неё завтра должно было быть дежурство.

– Не читай лежа, вредно, – предупредил отец.

– А сам читаешь, – Олег сел.

– Спать пора. Откладывай книжку. Завтра рано вставать.

– Сейчас, главу дочитаю, – покорно согласился он.

– Завтра. Ты встретился со своей девушкой? – спросил отец и мягко улыбнулся.

– Откуда ты заешь? – Олег смутился и отложил книгу.

– Отец я тебе или нет? Догадался.

– Ну, встретился.

– Всё в порядке? Она была рада тебя видеть?

– Да, – Олег опустил глаза, и после паузы спросил. – Па, почему женщины плачут от счастья?

– И не только женщины. Когда-нибудь поймешь.

– Это хорошо или плохо, что она плакала от счастья?

– Я думаю, хорошо. Значит, ты был этого достоин. А теперь спи. Спокойной ночи.

Глава 6

С пятнадцатого октября, в семье начались неприятности. Олег хорошо запомнил тот вечер. На улице моросил дождь. Приехала бабушка. Они всей семьей собрались в гостиной и смотрели телевизор. Оксана попутно что-то рисовала. Олег был не особенно в настроении, потому что из-за погоды у него сорвалась встреча с Аней. Они поговорили по телефону и на этом всё закончилось. Договорились встретиться через несколько дней. Олег уже хотел уйти в свою комнату, когда неожиданно в окно постучали. Это было очень странно по нескольким причинам: во-первых, окно гостиной было довольно далеко от дорожки, ведущей к крыльцу, и стучавшему пришлось бы идти, или, прижимаясь к стене дома, или по мокрой земле; во-вторых, если бы во двор кто-то зашел, то залаяла бы собака; в-третьих, легче было просто позвонить в дверь. Стук был неожиданным, все невольно вздрогнули и переглянулись. Отец поднялся и, подойдя к окну, попытался разобрать что-нибудь в кромешной тьме.

– Кто там? – спросила мама.

– Не вижу. Сейчас я выйду и посмотрю, – сказал отец.

– Лёня, не нужно выходить, – сказала бабушка.

– Почему? – удивился отец.

– Не нужно и всё, – бабушка немного смутилась.

Стук повторился. Отец попросил маму выключить свет и ещё раз посмотрел в окно.

– Напрасно вы панику подняли, – сказал он, отходя от окна и направляясь к двери. – Гостей не ждали?

– А кто пришел? – спросила мама и включила свет.

– Ты только не падай. Вася, собственной персоной.

– Вася? – мама удивленно посмотрела на отца.

– Ну да. Пойду я открою. Холодно ведь как, а он почему-то в одном костюме – отец пошел к двери.

Он вернулся через несколько минут ещё более растерянный и удивленный. По-видимому, он выходил во двор, в его волосах блестели дождевые капли.

– Странности какие-то, – сказал он, садясь в кресло, в котором сидел до того, как в окно постучали. – Открыл дверь – нет никого. Я включил свет возле порога, вышел, посмотрел – никого. Прошел к калитке – вообще закрыто и на улице никого. Он не мог успеть выйти. Тогда я взял фонарь и посмотрел под окнами. Там и следов нет, хотя стоял он на мокрой земле. Я даже позвал его на всякий случай.

– Не нужно было выходить, а тем более звать, – сказала бабушка.

– Почему, Валентина Семеновна? – удивился отец.

– Лёнечка, я хоть и всего на пять лет старше вас, но я из деревни. Не к добру такой стук. Так ещё моя бабушка говорила.

– Будем надеяться, что всё обойдется, – успокоил её отец.

Хотя Олег был и не робкого десятка, но ему перехотелось уходить. Он не испугался. Просто откуда-то появилась уверенность, что он может срочно понадобиться родителям. Ждать долго не пришлось. Не больше, чем через полчаса в дверь позвонили, звонок был совершенно реальным. Перед этим залаял дворовый пес Джек. Отец поднялся и пошел открывать.

Все очень удивились, когда услышали в прихожей голос тети Иды. Ни она, ни тем более её муж, не приезжали ни разу с тех пор, как поссорились с родителями, когда Оксане было около года. Олег знал, что отец иногда пытался звонить им, но тетя Ида даже разговаривать с ним не хотела. Сейчас она приехала сама. Голос у неё был странный, плачущий. Мама поднялась и пошла в прихожую, Олег пошел за ней. Тетя Ида действительно плакала. Одета она была, по-видимому, на скору руку. Лицо её было бледным и испуганным.

– Ида? – удивилась мама. – Лёня, почему вы там стоите? Проходите в дом. Что случилось, Ида? Почему ты плачешь?

– Марина, что-то с Василием… – у неё дрожали губы и слезы текли по бледному лицу.

– Ида, попробуй собраться и расскажи, что произошло, – отец взял её за руку.

– Он вчера вечером позвонил мне с работы и сказал, что задерживается. Его не было и сегодня утром. Я позвонила ему на работу. Там тоже его не было. Когда я вернулась с работы, Артем сказал, что звонили ему с работы и спрашивали, где он. Я начала сильно беспокоиться. На всякий случай я обзвонила больницы, его нигде не оказалось. Час назад мне позвонили из гаражного кооператива и сказали, что в нашем гараже дверь закрыта изнутри со вчерашнего вечера… Вчера Василий приехал туда на машине и его больше никто не видел… Я боюсь туда ехать одна, Лёня… Прошу тебя, съезди со мной… – она начала вытирать слезы, катившиеся по щекам. – Марина, Лёня, я виновата перед вами… но, пожалуйста…

– Боже мой, Ида, о чем ты говоришь?! – мама быстро подошла к ней. – Лёня, скорей одевайся! Идочка, успокойся. Может быть, ничего страшного ещё не случилось. Сейчас мы поедем с тобой.

– Мама, не уезжай, – из комнаты вышла Оксана. Он подошла к матери и с испугом посмотрела на тетю Иду. – Я боюсь.

– Мам, лучше я съезжу с папой, – предложил Олег.

Он не стал дожидаться решения родителей, а предпочел пойти в свою комнату и надеть теплый свитер. В прихожую с отцом он вышел одновременно. Отец благодарно посмотрел на него.

– Лёня, может быть, лучше я поеду? – спросила мама.

– Марина, не волнуйся, – отец взял шарф. – Останься лучше с Оксаной и мамой. Мы скоро вернемся. Я думаю, всё образуется. Одевайся, Олег.

Почти всю дорогу в машине тетя Ида плакала. Отец пытался выяснить у неё хотя бы ещё что-нибудь вразумительное, кроме того, что все уже слышали, но она ничего не могла объяснить. Она понятия не имела, где бывает по вечерам её муж. Оказывается, задерживался он, чуть ли, не каждый день. Когда тетя Ида попробовала сегодня позвонить брату Василия Петровича, тот ей ответил, что не её дело лезть в дела мужа и то, что он отсутствует дома сутки, никакого повода для паники не дает. Когда у тети Иды не выдержали нервы, и она решила поехать к нам и попросить отца съездить с ней в гараж, Артем отказался ехать с ней. Отец нервно курил и пытался успокоить тетю Иду.

Они приехали к гаражному кооперативу. Машину отец оставил возле сторожки и дальше все пошли пешком в сопровождении какого-то местного работника.

– Ида у тебя есть ключ? – спросил отец.

– Нет. Ключ был один, только у Василия. И потом, гараж закрывается изнутри на засов.

Они подошли к гаражу. Дверь действительно была закрыта изнутри. Тетя Ида снова расплакалась. Отец отошел в сторону с сопровождавшим их мужчиной и о чем-то с ним заговорил. Несколько раз он начинал хмуриться. Мелкий дождик постепенно перешел в туман и влажной пленкой оседал на одежде, лицах, руках, машинах… на всем.

Отец вернулся и предложил пойти и посидеть в машине. Их маленькая процессия двинулась к сторожке. Олег и тетя Ида сели в машину, а отец и мужчина зашли в сторожку. В освещенном окне Олег видел, как отец звонит куда-то по телефону. Поговорив, он подошел к машине и открыл дверь:

– Ида, я не хочу тебя пугать, но сейчас приедет милиция. Может быть, позвоним брату Василия?

– Зачем? – тетя Ида испуганно смотрела на отца.

– Видишь ли, этот человек говорит, что Василий был в машине не один.

– Не один? Ты хочешь сказать, что его могли убить?

– Я ничего не хочу сказать. Он был с женщиной.

– К-как? Этого не может быть…

– Посмотрим. Всё равно дверь мы открыть не можем.

– Что это за женщина?

– Откуда я знаю? – отец пожал плечами. – Так брату его ты будешь звонить?

– Нет…

– Как хочешь.

Они сидели в машине около часа. За всё это время никто не проронил ни слова. Происходящее напоминало страшный сон. Страшный, тяжелый, видя который только и думаешь, как бы проснуться, но проснуться не можешь. Потом приехала милиция. Они вышли из машины, и все вместе пошли к гаражу. Тот мужчина, который ходил с ними первый раз, захватил инструменты. Он поколдовал над дверью вместе с одним из милиционеров, и дверь открылась. В гараже горел свет. Машина стояла там, в ней угадывались очертания двух фигур. Один из милиционеров предложил отцу и тете Иде зайти. Олег остался у двери. В гараже стоял какой-то удушливый запах. Вернее запаха, как такового он не ощутил, но даже на пороге чувствовалось, что дышать там явно нечем.

Дверь машины со стороны водителя открыли, и тетя Ида закричала. Отец вовремя успел подхватить её, чтобы она не упала. У отца дернулось лицо. Тетю Иду вывели из гаража. Она ничего не могла сказать, только хватала открытым ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Отец, Олег, тетя Ида и один из милиционеров вернулись к сторожке. Олегу отец велел посидеть в машине, а сам вместе с тетей и милиционером зашел в сторожку. Они пробыли там некоторое время. Потом отец вышел и позвал Олега. Они вместе вывели тетю Иду под руки – она не могла сама идти. Отец оставил милиционеру телефонный номер и сел за руль. Тетя Ида сидела рядом с Олегом, как кукла. Лицо её напоминало застывшую маску. Олег молчал, понимая, что задавать вопросы сейчас не время.

– Лёня, куда его теперь? – спросила тетя Ида каким-то механическим голосом.

– В морг, – у отца был усталый голос. – Ида, ты хорошо меня понимаешь?

– Да.

– Сейчас мы заедем, заберем Артема и поедем к нам. Оттуда позвоним брату Василия. Если он найдет нужным, пусть приедет, и мы всё решим. Если нет – решать будем завтра.

– Хорошо, – всё тем же голосом ответила тетя Ида.

Они подъехали к дому, где жила тетя Ида. Олег и понятия не имел, что живет она так близко. Отец попросил его посидеть с тетей в машине, а сам пошел за Артемом. Они вернулись вместе через четверть часа. Артем был странно спокоен. Тогда Олег заподозрил, что отец ничего не сказал ему о смерти Василия Петровича. Артем сел в машину и повернулся к тете Иде.

– Артем, папа умер, – сказала она всё тем же механическим голосом.

– Я уже знаю, – Олега поразило его спокойствие.

Ещё больше Олега поразило то, что брат Василия Петровича сказал, что приедет завтра утром. Тетя Ида, похоже, плохо ориентировалась в происходящем. Она смотрела на всех застывшими глазами и отвечала на заданные вопросы через несколько минут. Отец сделал ей какой-то укол. Мама увела тетю Иду спать. Бабушка уже уложила спать Оксану и о чем-то тихо разговаривала с мамой в другой комнате. Отец сказала, что Олегу и Артему тоже пора ложиться. Они легли в Олеговой комнате, благо диван был широкий. Олег никак не мог уснуть. Зато Артем уснул почти сразу. Около полуночи он не выдержал, встал, натянул брюки и спустился вниз. Тому, что родители не спят, Олег не особенно удивился. Они сидели в кухне и курили. Вообще, мама курила очень редко. Разве что, когда собиралась большая компания гостей или, когда сильно нервничала. Отец согнулся, как старик. Мама сидела напротив него и внимательно слушала, о чем он говорит. Олега они сразу не заметили. Отец говорил тихо, но очень четко.

– Понимаешь, если бы он хоть одет был… а то, полуголые оба… Вася без штанов, прости Господи… Зачем они только закрылись и оставили двигатель включенным…

– Лёнечка, успокойся, – мать ласково коснулась его руки. – Ты уже ничего не исправишь. Теперь нужно позаботиться об Иде. Ты посмотри, в каком она состоянии.

– Да, конечно… Почти десять лет коту под хвост, а теперь я должен распутать весь этот клубок… Почему она не слышала меня? Чего я не мог ей объяснить? – он повернулся и увидел сына. – Олег? Что-то случилось?

– Нет. Просто я не могу уснуть, – Олег вошел в кухню и сел.

– Ты испугался?

– Нет. Устал и теперь не могу уснуть. Артем спит.

– Олежка, я сейчас тебе валерьяночки накапаю, – мама поднялась со своего места. – Тебе нужно хорошо выспаться. В ближайшие дни папа и я будем очень заняты, поэтому ты останешься с бабушкой и Оксаной. Бабушка неважно себя чувствует, так что ты должен уделить внимание и Оксане, и ей.

– Мама права, – согласился отец. – Выпей валерьянки и постарайся уснуть. Кроме тебя нам пока помощи ждать не от кого.

Василия Петровича похоронили на третий день. Не хотел бы Олег так умереть, как он. Будучи слегка на подпитии, он с любовницей решили заняться плотскими утехами. Лучшего места, чем машина не нашли: у неё дома был муж, у Василия Петровича жена. Так как на улице было уже довольно холодно, заодно, чтобы никто не мешал, он решил загнать машину в гараж. Здесь он включил печку, развлекся со своей дамой сердца, а потом они уснули. Печку выключить забыли. Проснуться им было не суждено – они умерли во сне от отравления угарным газом. Олег навсегда запомнил перешептывания на похоронах и двусмысленные улыбки сотрудников Василия Петровича.

После похорон мужа тетя Ида и Артем несколько дней провели в доме Леонида Владимировича, потом вернулись в свою квартиру. Отец и мама ездили к тете каждый день, проводили у неё почти все вечера, до тех пор, пока она немного не пришла в себя. Кроме всего, отец помог ей уладить некоторые формальности: переоформить на себя квартиру, оформить пенсию для Артема, продать машину и гараж. Машину пришлось продать из-за того, что брат Василия Петровича заявил свои претензии на часть наследства, и ещё у Василия Петровича осталась немалая по тем временам сумма карточных долгов – полторы тысячи. Чем больше всплывало разных пикантных подробностей из его жизни, тем тяжелее было смотреть на тетю Иду. Если до этого она казалась Олегу просто скучной, то теперь начинало вызывать опасения состояние её рассудка. Наверное, если бы не брат и Марина Сергеевна, она просто сошла бы с ума. Внимание же Артема к ней сводилось исключительно к пожеланиям доброго утра и доброй ночи. Как-то раз Олег заметил ему, что он мог бы проявить к матери побольше внимания. Артем с насмешкой посмотрел на него и ответил:

– Мой папочка опозорил её, а не я. Почему я теперь должен вытирать ей сопли? По-моему, это очень успешно делают твои родители. Мне стоит начинать думать о том, как потом свою жизнь устроить. Тебе и Оксанке хорошо сидеть за таким папашей. Я на своего понадеялся, а вышло, что напрасно. Не буду же я всю жизнь мамочке в рот заглядывать. В одном мой отец был прав – не мужское это дело с бабьем возиться.

– В конце концов, это же твоя мать, – резонно заметил Олег. – Она же заботится о тебе. Просто сейчас ей очень трудно.

– Она обязана это делать. А её трудности – это её проблемы. И не тебе, желторотому, меня учить.

С тех пор Олег стал старательно избегать общества Артема. Реплика о «желторотом» его оскорбила. Когда он рассказал об этом маме, она сказала, что Артем просто слишком травмирован происшедшим, вот и не отдает себе до конца отчета в сказанном. Олег догадывался, что мама говорит это, чтобы успокоить его и что сама в это не верит. Он тоже не верил, но приходилось со всем этим мириться.

Глава 7

Встречать Новый год Олег ушел в свою компанию, пригласив туда и Аню. Никто из его друзей не был против. Насколько он знал, все, кроме гостеприимного хозяина, его одноклассника – Алика Гурского, дальше поцелуев с девчонками не продвинулись. Алик, по его выражению, был уже «совсем не мальчиком», но довольствовался редкими случайными связями. Кое-кто посматривал на Олега с завистью, что у него такая «серьезная» девушка. Девчонки бросали ревнивые взгляды и потихоньку пытались выяснить, откуда у Олега такие знакомые. Рядом с Аней он чувствовал себя очень взрослым. Компания ей понравилась, но всё равно с Олегом они сбежали среди ночи к ней домой. Им надоело целоваться в коридоре, куда постоянно норовил кто-нибудь выйти, или на балконе, где был совсем не май месяц. Спальня же двухкомнатной «хрущовки», в которой жил Алик с родителями, была постоянно оккупирована такими же желающими поцеловаться. Ко всему, на лестнице они столкнулись с родителями Алика, возвращавшимися из гостей. Это значило, что все поцелуи прекратятся в течение минуты, из спальни все вернуться в гостиную и танцевать будут при полном освещении.

В Аниной квартирке стояла маленькая украшенная елочка, от которой пахло хвоей. Аня достала из холодильника бутылку шампанского, расстелила постель. Остаток ночи они провели совсем неплохо, чередуя шампанское с поцелуями, всеми вытекающими последствиями и «сигаретой после». Идея с «сигаретой на двоих после» была Олеговой. Он даже не знал, откуда такая идея взялась. Никто о подобных вещах не рассказывал и в кино он такого не видел. Теперь Олег уже не был таким дичком, как раньше. Включенный свет его не пугал, от того, что Аня видела его раздетым, в обморок не падал, даже глаза не всегда закрывал. Порой ему нравилось видеть Анино лицо, когда он ласкал её. Кое-чему Олега подучила Аня, кое-что пришло само. Если бы кто-нибудь из его друзей узнал, что он выделывает с девушкой в постели, какими ласками одаривают они друг друга, то их бы, по меньшей мере, объявили полными извращенцами. Ещё Олег очень любил смотреть на Аню, когда всё было кончено, и она лежала рядом, прижимаясь к нему. В такие минуты она казалась ему такой хрупкой и беззащитной, а легкая тень усталости на её лице вызывала в нем нежность и желание приласкать и защитить. Олегу нравился её голос, её волосы, от которых всегда пахло чем-то горьковатым, её тело, её учащенное дыхание и стон, когда он ласкал или брал её… Вообще она ему нравилась. Сказать, что был влюблен в неё, Олег не мог. А вот привязался к ней сильно. Ни разу они, даже в постели, не сказали друг другу о том, что кто-то кого-то любит. Да и кроме постели их почти ничего не связывало. Они иногда ходили вместе в кино или погулять, обменивались ничего не значащими новостями, разговоры у них были обычно на отвлеченные темы, так, ничего серьезного. Правда, к Новому году Олег подарил Ане французские духи. Собственно, он мучался вопросом, какой бы подарок ей сделать, но тут на помощь пришел отец. Он спросил, придумал ли сын, что подарить своей девушке. Олег ответил, что ещё нет.

– Предлагаю сделку, – отец подмигнул. – Ты расчищаешь дорожки от снега во дворе, от гаража и возле двора, а я поеду покупать маме подарок, заодно и на твою долю что-нибудь прихвачу.

Олег согласился. Правда, такого солидного подарка он не ожидал. Аня, увидев духи, порывисто обняла его, повисла у него на шее, болтая ногами, как девчонка, и сказала, что Олег самый лучший. Ему это очень понравилось. Приятно было быть самым лучшим, хоть и не без помощи отца.

Олег ушел от Ани, когда на часах было около восьми утра. Они уже окончательно утомили друг друга пятичасовым секс-марафоном и теперь хотели спать. Спать Олег предпочитал дома. Когда он пришел, родители, встречавшие Новый год дома, ещё спали. Оксана тоже спала. Он сходил в ванную, с удовольствием постоял под душем и с ещё большим удовольствием залез в постель. Коснувшись головой подушки, Олег сразу же уснул. Проспал он почти до четырех. Несколько раз его пыталась будить Оксана, но Олег бормотал сквозь сон, чтобы она оставила его в покое. Когда он встал, родители и бабушка сидели в кухне, ели торт и пили чай. Оксана щебетала что-то по телефону какой-то своей подружке.

– А почему вы меня не разбудили? – спросил Олег.

– Решили дать тебе выспаться, – отец улыбнулся.

– Кушать хочешь? – спросила мама.

– Конечно, хочу, – он действительно был голоден, как волк.

– Что это интересно ты со своей Анечкой такое вытворял, что и проснуться не мог? – строго спросила, входя в кухню, Оксана.

– В гостях был, – Олег почувствовал, что краснею.

– Ага, конечно! – она едко улыбнулась и покачала своей прелестной золотисто-русой головкой. – Ты ещё женись на ней!

– Сейчас кто-то у меня получит, – пригрозил он.

– Да, да, да! Конечно! Прямо сейчас! Жених и невеста! – Оксана показала ему язык и умчалась в другую комнату, прекрасно зная, что его обещание, насчет «кто-то получит», останется только обещанием.

– Олег, а ты не хочешь пригласить эту загадочную Аню в гости? – мама улыбнулась.

– Ну, не знаю… – Олег гонял вилкой по тарелке горошину из салата.

– Пригласи, мы хоть посмотрим на неё, – поддержала маму бабушка. – По телефону такая приятная вежливая девочка.

– Ладно, попробую, – пробурчал он.

– Тогда доедай и звони, приглашай, – сказал отец.

Олег выполнил просьбу родителей и позвонил Ане. Она тоже только что проснулась. Олег поинтересовался у неё, как она спала, задал пару пустячных вопросов и, как бы, между прочим, осведомился, что она собирается делать. Аня собиралась засесть перед телевизором, потому что другой перспективы не было. Тогда он предупредил её, чтобы она наводила красоту, потому что сейчас придет, и они с ней кое-куда пойдут. Идея куда-нибудь пойти Ане очень понравилась. Она не подозревала, что Олег собирался пригласить её в гости.

Олег и Аня, не торопясь, шли по улице, падал мягкий снежок, погода была хорошая. Сказать, о том, что идут к нему в гости, Олег никак не решался. Но сказать было нужно.

– Аннушка, ты сладкое любишь? – начал он издалека.

– Обожаю. А что?

– Моя мама испекла такой торт, что пальчики оближешь.

– Олег, ты, конечно, большой остряк – пользуешься тем, что я должна довольствоваться магазинными пирожными, потому что времени испечь приличное что-нибудь у меня хронически не хватает, и рассказываешь мне о домашнем торте. Это уже черный юмор, – Аня почти обиделась.

– У меня есть очень хорошее предложение, – Олег спокойно улыбался, хотя сердце прыгало, как у пойманного воробья. – Давай сейчас пойдем ко мне на тортик.

– Далеко идти?

– Пришли уже, – он взял её под руку и свернул к своей калитке. – Я здесь живу.

Когда они уже зашли во двор, Аня посмотрел на освещенные окна, и подозрительно спросила:

– А родители твои где?

– А дома.

– Олег, ты сегодня что, специально?! – Аня остановилась. – С какими глазами я сейчас появлюсь перед твоими родителями?

– С нормальными. Идем, не вредничай.

– Это кто ещё вредничает? Очень здорово: прийти в гости в джинсах и свитере, с какой-то косичкой, вместо нормальной прически! Ты хоть бы предупредил! Я же думала, мы просто так гулять пойдем!

– Можно подумать, ты бы согласилась, если бы я сказал сразу, куда мы идем.

– Конечно, не согласилась бы. И вообще, что подумают твои родители? Мою маму инфаркт бы хватил, если бы я привела в гости парня.

– Моих ничего не хватит. Успокойся. Я тебе обещаю, что всё будет просто отлично.

– Постой, постой, Олег! Я так не могу. У тебя такие серьезные родители…

– Так, всё, разговоры в сторону! Идем, – Олег решительно взял её за руку и чуть ли не силой повел к двери.

Когда они зашли в дом, на Аню жалко было смотреть: она то краснела, то бледнела, совершенно растерялась и готова была вот-вот расплакаться. Олег поцеловал её в нос и ласково шепнул:

– Успокойся, я же рядом. Мои старики не кусаются.

– Только мы не долго, – попросила Аня.

Родители и бабушка сидели в гостиной и смотрели телевизор. На самом деле Олег боялся не меньше Ани, но просто не подавал виду. Первым, на звук открывающейся двери, повернулся отец, за ним мама и бабушка.

– А что это вы здесь делаете? – спросил Олег, совершенно беззаботно.

– Вообще-то ничего, – отец улыбнулся. – Гостей представлять будешь?

– Обязательно, – он не отпускал Анину руку. – Только не гостей, а гостью. Вы без нас весь тортик не съели?

– Нет, – мама тоже смотрела на них и улыбалась. – Сейчас я чаек поставлю.

– Кстати, знакомьтесь, – Олег чуть не заикался. – Это моя подруга Аня, это мои родители – Леонид Владимирович и Марина Сергеевна, а это бабушка – Валентина Семеновна.

– Очень приятно, – пролепетала Аня.

– И нам очень приятно – мама поднялась со своего места. – Вы так и собираетесь стоять? Олег, может стоит предложить Анечке сесть? Садись, Аня, а то Олег что-то о гостеприимстве напрочь забыл. Ничего, что я на «ты»?

– Ничего, – Аня совсем смутилась.

Олег с Аней сели рядом на диван и не могли сказать ни слова. Бабушка ушла помочь маме. В комнату с важным видом пришла Оксана. Она уселась напротив брата и Ани и обиженно заявила:

– Аня, вот почему такая несправедливость? Родителям тебя представить, а меня, как будто нет.

– Оксана, во-первых, где твоё «здравствуйте»? А, во-вторых, вы же знакомы, – стараясь выглядеть очень строгим, сказал Олег.

– Ну и что? Мне, может, тоже хочется, чтобы меня представили. Здравствуй, Аня.

– Здравствуй, Оксана. Давай знакомиться по второму кругу, – нашлась Аня.

– Давай. От него ничего всё равно не дождешься.

Олега это даже задело! Стоило собраться вместе двум девчонкам любого возраста, как они моментально находили общий язык! Он уже был не нужен одной, как брат, а другой, как любовник! Особенно интересным было то, что Оксана устраивала брату сцены ревности, а теперь готова была целоваться с Аней. Отец заметил обиженный вид сына и чуть заметно улыбнулся.

Через несколько минут мама и бабушка закончили накрывать стол для чая, наотрез отказавшись от помощи Ани и Оксаны. Эти две красавицы сидели и ворковали, как две голубки! Теперь, похоже, припадки ревности начинались у Олега. Чаепитие было очень веселое. Родители и бабушка повели себя так, что Аня совершенно перестала стесняться. Завязался непринужденный разговор. Олег видел, что Аня родителям нравится. Оксана сидела с наисерьезнейшим видом за столом и изображала взрослую светскую барышню.

Жаль, что всё хорошее быстро заканчивается. И чем лучше оно, тем неожиданнее и грустнее конец. В самый разгар застолья раздался телефонный звонок. К телефону побежала Оксана. Она вернулась через секунду, и сказала, что срочно просят к телефону папу или маму. Родители переглянулись, и к телефону пошел отец. Оставшиеся за столом, продолжали уже начатый разговор. О чем отец говорит, слышно не было. Он вернулся довольно быстро и был явно чем-то сильно озабочен и расстроен. Мама вопросительно посмотрела на него. Отец склонился и что-то тихо сказал ей. Улыбка моментально сошла с её лица.

– Когда? – спросила она.

– Час назад. Соседка позвонила.

– Я поеду с тобой, – мама решительно поднялась из-за стола. – Вы нас извините, но допивать чай вы будете без нас. Мы должны срочно уехать.

– Что случилось, Леня, Марина? – спросила бабушка.

– Ида в больнице, – ответил отец. – Соседка ничего толком не объяснила. Сказала только, что ей стало плохо и пришлось вызвать «скорую».

– О, Господи! – бабушка всплеснула руками.

Родители уехали. Аня тоже хотела сразу уйти, но Олег и бабушка начали уговаривать её ещё остаться. Настроение у всех упало, разговор то и дело прерывался. Оксана начала приставать к бабушке, с просьбой повести её погулять.

– Хорошо, сейчас посуду вымоем и пойдем, – сдалась бабушка.

– Иди, бабуль, мы сами вымоем, – Олег посмотрел на Аню.

– Ну, ты, Олежка, молодец! – бабушка покачала головой. – К тебе девочка в гости пришла, а ты посуду её приглашаешь мыть!

– Ничего страшного, Валентина Семеновна! – начала уверять её Аня.

– Анечка, с одним условием, ты посидишь и посмотришь, как посуду помоет Олег.

– Ладно, бабуль, я сам помою посуду. Можешь спокойно идти.

Бабушка и Оксана ушли, а Олег и Аня остались вдвоем. Посуду вымыли вместе. Аня пообещала Олегу, что скажет бабушке, будто посуду мыл он сам. Потом Олег предложил пойти и посмотреть на его комнату. Аня согласилась. Они вместе поднялись на второй этаж.

– Вот это моя комнатенка, – улыбнулся Олег, включая свет.

– Хорошая комнатенка, – Аня улыбнулась. – Уютная. У тебя здесь уже бывали девчонки?

– Нет. Ты первая.

– Большая мне честь выпала. Чем обязана?

– Мне хорошо с тобой, – Олег обнял Аню.

– Олег, перестань! – запротестовала она. – Вдруг вернутся твои родители или бабушка с Оксаной!

– Не волнуйся, быстро они не вернутся.

– Тебе мало ночи было? – Аня тихонько рассмеялась.

– Мне с тобой и суток мало будет.

Правда, дальше поцелуев ничего не пошло. Аня наотрез отказалась от чего-то большего. К тому времени, когда вернулись бабушка и Оксана, они уже спустились вниз и сидели очень целомудренно. Время близилось к девяти. Аня сказала, что ей пора. Олег пошел провожать её домой.

– Ну, что, убедилась, что боялась напрасно? – спросил он у Ани.

– Да, действительно, я боялась совершенно напрасно. У тебя такие чудесные родители. Извини, может быть, это не совсем удобно спрашивать, но твой папа намного старше твоей мамы?

– Почему неудобно? – он улыбнулся. – Мой отец старше мамы на восемнадцать лет и моложе бабушки на пять.

– На целых восемнадцать?! – удивилась Аня. – Я думала лет на десять, а то и мменьше. Он так здорово выглядит. Это выходит, что ему сейчас уже пятьдесят пять?

– Да. Ему пятьдесят пять, маме тридцать семь.

– А если ещё и поговорить с твоим папой, то уж точно не скажешь, что ему пятьдесят пять. Обычно все старики такие скучные! Моему папе только сорок пять, так ты с ним уснешь от скуки: разговоры только о работе, никаких шуточек, всё должно быть серьезно. Когда собирается взрослая компания, они могут над чем-то там посмеяться, но без детей и собираются не особенно часто.

– Могу похвастаться: моих родителей обожает вся моя компания. С ними можно поговорить о чем угодно. А, если бы ты ещё в лес с нами попала! Весной мы обязательно поедем. Поедешь с нами?

– Давай доживём до весны. Кстати, а если они узнают, что мы с тобой не в кино ходим?

– Ничего не будет, – Олег решил не афишировать, что родители знают всё. – Они мне постоянно твердят, что если я начну встречаться с девушкой, то я должен думать не только о себе, но и о ней.

– А, если эта девушка забеременеет?

– А что, есть такое подозрение?

– Ой, да ну тебя! Не каркай!

– Отец сказал, что если у меня вдруг возникнут какие-нибудь проблемы, то я могу сказать ему или маме. Я думаю, что по-свински ни они сами с этой девушкой не обойдутся, ни мне не дадут этого сделать.

– Везет же тебе! – Аня вздохнула. – Мои на строгости помешались. Только и слышно, что никаких парней, никаких отношений до выхода замуж. Сначала свадьба – потом постель. Свихнуться можно! Хорошо хоть тетке некогда за мной следить бесконечно!

Некоторое время они шли молча, каждый думал о своем. Олег был очень рад, что Ане понравились родители, и ему было жаль её из-за того, что она так боялась своих родителей. Он-то своих и не представлял, как бояться. Снова пошел снег. Олег и Аня дошли до её дома. Олег проводил её до дверей квартиры, и они попрощались, договорившись встретиться через несколько дней.

Дома Олег застал расстроенных родителей и Артема. Артем, впрочем, сильно расстроенным не был. На вопрос, как тетя Ида, Олегу ответили, что очень плохо. Отец снова много курил, пил какие-то сильно пахнущие сердечные капли. Снова он и мама просидели на кухне чуть ли не всю ночь. Артем спал сном праведника, а Олег не мог уснуть. Уснул он только под утро, его мучили кошмары.

На следующий день, когда родители уехали на работу, Оксана убежала гулять, а бабушка поехала домой, предварительно приготовив для нас обед, Олег сидел в своей комнате и рисовал. Обычно он не любил, чтобы ему кто-нибудь мешал, особенно заглядывал через плечо. Артем стоял у него за спиной, как конвоир. Олега это раздражало, он не мог нарисовать то, что хотел…

– А ты клёво рисуешь! – наконец садясь, сказал Артем. – Кто бы мог подумать, что у тебя такой талант!

– Исходя из твоих взглядов, я и Оксана, должны быть полными олухами? – Олег исподлобья посмотрел на Артема.

– Да тебе-то хоть есть в кого относительно пойти. Хотя, если твой отец хорошо разбирается в медицине, то это не значит, что ты такой же умный. А вот Оксане вашей я и не знаю в кого можно пойти.

– Ты хочешь сказать, что все мальчики идут в отцов, а девочки в матерей? Так мама тоже, слава Богу, уже кандидат наук.

– Я не то хотел сказать. А что до кандидатской твоей матери, так и дураку понятно, что сделал её отец. Ты никогда не думал над тем, откуда могла взяться ваша золотая Оксаночка? – он ухмыльнулся.

– Артем, ты такую чушь порешь, – поморщился Олег. – От верблюда.

– То-то и оно, что от верблюда.

– Да пошел ты! И не тебе судить об умственных способностях моей матери и том, откуда и кто взялся. Дурак сам и вопросы дурацкие.

– Ой, только давай не будем! На что способны женщины? Да они все глупы, как куры. Просто одним удается выбиться и устроиться в жизни, а другим нет. У одних мужья дают сесть себе на голову, а у других ставят их на место. Вот мой отец ставил. Мать особо рот и не открывала. Знала свое место, в мужские дела не лезла. Что отец сказал, то и делала. Его брат – Вячеслав Петрович тоже свою жену в руках держит. А твой отец дал себе на голову сесть.

– Артем, а в морду хочешь? – Олег отбросил карандаш.

– Это за что же? – Артем едко улыбнулся.

– Я тебе уже сказал, прикрой рот! Не тебе судить моих родителей.

– Уж конечно, честь семьи мы бережем!

– Получше, чем некоторые. Твой отец много тебе оставил, кроме гонора? Долги карточные? Сплетни за спиной? Сопли об других вытирать научил?

– Ну, ты, засранец… ты моего отца не тронь! – Артем резко подался вперед. – Он не вам всем чета! А умер, как подобало мужчине!

– В спущенных штанах с бабой в машине, – мрачно заметил Олег.

От кулака Артема он успел увернуться вовремя. Артем стоял перед Олегом, готовый в любой момент кинуться в драку.

– Охолонь, – Олег поднялся и посмотрел на него в упор. Артем был немного ниже него, да и в плечах поуже, не смотря на год разницы. – Если я сейчас припечатаю, так тебя будет легче закрасить, чем соскрести со стенки. Я ведь, братец, не только хорошо рисую.

– Не пугай!

– Не пугаю. И не забывай, в чьем ты доме.

– Ладно, мы с тобой ещё на узкой дорожке встретимся, – каким-то свистящим шепотом пообещал Артем.

Олег только ухмыльнулся, взял сигареты и ушел на кухню курить. В небольших количествах ему это разрешалось. Когда родители узнали, что он курит, его немного пожурили, а потом предпочли разрешить. Всё-таки он курил хорошие сигареты, не где-нибудь в подворотне и не одну за другой, ради фарса, а если очень хотелось.

В этот день отец вернулся с работы раньше, чем обычно, как раз, когда Олег курил на кухне. Отец был хмурым, уставшим, глаза были грустными. Он тоже достал сигарету и поставил на плиту турку с кофе. Пока кофе закипал, он молча смотрел на огонь. Олег видел, что отцу сейчас очень тяжело и помочь ничем не мог.

– Ты сегодня раньше освободился? – осторожно спросил он.

– Мне нужно было в больницу к тете Иде.

– Как она?

– Плохо. Правда в себя пришла, даже немного поговорила со мной. Сейчас её накололи, она уснула, и я решил съездить домой. Кстати, где Артём?

– На верху.

– Позови, – отец нервно затушил окурок в пепельнице. – Сам побудь в другой комнате. Мне нужно с ним поговорить.

Олег послушно пошел звать Артёма. Он с недовольным видом спустился вниз. Олегу было интересно, о чем будет говорить отец с Артемом и поэтому он пошел в комнату, которая была рядом с кухней. Если хорошо прислушаться, то там всё было слышно.

– Добрый день, дядя Лёня, – вежливо сказал Артём. – Когда вы уходили на работу я и Олег ещё спали.

– Артём, сядь, я хочу с тобой очень серьезно переговорить, – отец не ответил на его приветствие.

– Я слушаю, – по звуку он отодвинул для себя кухонную табуретку.

– Во-первых, ты не хочешь спросить, как мама?

– Я думаю, вы мне это скажете.

– Мама в очень тяжелом состоянии. Правда, она уже приходит в себя. Возможно, на днях ты увидишь её. И не кривись. Как бы ты не «не любил» больницы, ты пойдешь туда. И пойдешь не один раз, – у отца в голосе появился металл. Такое бывало крайне редко. По отношению к близким этого не было никогда. – Твоя мать при смерти, ты это понимаешь? У неё рак в последней стадии. Да, может быть, она протянет ещё месяц-два, но не больше! Дай Бог, чтобы хоть такой срок…

– Извините, дядя Лёня, – пролепетал Артём.

– Теперь ещё, дорогой племянничек, – голос отца не изменился. – Когда ей стало плохо?

– Вчера утром. Она проснулась, встала, приготовила завтрак и сразу же легла. Пролежала целый день. Днем попросила, чтобы я пообедал сам, потому что ей плохо и она не может встать. Ну, я сам пообедал и ушел гулять. Вернулся, когда вы приехали.

– А у тебя нигде не ёкнуло, что мать лежит и встать не может, что целый день не ела, что, может быть, стоит вызвать «скорую» или, на худой конец, нам позвонить? Ты, дружок, даже посуду за собой не вымыл.

– Я никогда не мою посуду.

– Не о посуде речь.

– А что я должен был делать? Она и раньше жаловалась, что плохо себя чувствует. Я думал, что она как-нибудь сама с этим разберется. А вчера я договорился с друзьями, что приду. Я ей сказал, что ухожу, она только спросила, на долго ли. Правда, я немного задержался. Должен был вернуться в восемь, а вернулся в десять.

– Отлично! – такого голоса у отца никогда не было. Если бы он так заговорил со мной, я бы заикаться начал. – Значит так, дорогой мой, я сегодня узнал, что болеет мать уже почти год! Твой покойный папаша объяснил ей, что нечего по больницам шляться и время терять. Все болезни от глупых мыслей. Я уже очень давно работаю врачом и впервые слышу такую оригинальную точку зрения. Особенно если посчитать, что у человека открылось желудочное кровотечение. Когда ты уходил, у матери голоса уже почти не было. Она же шепотом разговаривала! Ваша соседка сказала, что пришла отдать ей книгу, дверь была открыта и мать лежала в луже крови в коридоре. Мать сегодня рассказала мне, что когда поняла, что вот-вот потеряет сознание, сползла с кровати и поползла к двери. Открыть смогла, а дальше выключилась. Это было вскорости после того, как ты ушел. Ещё она мне сказала, что как бы плохо себя не чувствовала, ты ни разу не спросил у неё, что происходит и не нужно ли ей помочь. Ты что, деревянный?!

– Отец говорил, что у мужчин свои дела…

– Твой отец… твой отец, иногда, говорил не совсем то, что нужно! Тебе уже почти семнадцать и своя голова должна быть на плечах! Мужчина нашелся!

– Я не думал об этом.

– Научишься думать. Значит так, до тех пор, пока мать в больнице, ты останешься у нас. Всё это время ты будешь учиться думать, а заодно и мыть посуду. Договоришься с Оксаной и Олегом – они по очереди моют. К матери ты будешь ездить со мной каждый день и, не дай Бог, начнешь там кривиться и пытаться проталкивать в жизнь папины мысли! Ты меня хорошо понял?

– Понял, – голос Артёма прозвучал обижено. – Я, между прочим, могу и к Вячеславу Петровичу уехать.

– Вон телефон, звони иди своему Вячеславу Петровичу. Я подожду. Если ты надеешься, что он жаждет тебя увидеть, то ты ошибаешься. Я с ним уже успел сегодня пообщаться.

Артём поднялся и пошел к телефону в прихожей звонить. Разговаривал он не больше трех минут. После этого он вернулся в кухню. Голос у него был почти жалобным.

– Извините, дядя Лёня, я был не прав…

– Что, Вячеслав Петрович сказал, что не хочет тебя видеть?

– Почти… он сказал, что у матери есть родственники, а ему и своих проблем хватит…

– Ты хорошо меня понял?

– Да.

Артём ушел, а Олег вернулся на кухню. Отец сидел, сгорбившись, как глубокий старик и курил. Глаза его были потухшими, между бровями залегла резкая морщина.

– Это ты? – он поднял голову.

– Па, тете Иде совсем плохо?

– Она умирает, сына, – глухо сказал отец.

– А вдруг это ошибка?

– Не ошибка, – он бросил недокуренную сигарету в пепельницу и сжал виски ладонями. – Боже мой! Сначала Андрей, теперь Ида… а ведь я старший и всё должно было быть наоборот… Самое ужасное, если бы она сказала о том, что у неё проблемы со здоровьем, когда муж умер… Ведь я и мама, сколько ни пытались у неё узнать, почему она так плохо выглядит, почему так похудела, она всё говорила, что это из-за нервов…

– Па, успокойся, – Олег сел рядом с ним. – Ты тетю Иду поддержать сейчас должен, а ты расстраиваешься…

– Ты говоришь, как мама, – отец благодарно посмотрел на него. – Я, кажется, был резким с Артёмом. Он пока поживёт у нас. Ты и Оксана будьте к нему внимательны. Ему сейчас плохо.

– Я бы не сказал.

– Иногда люди в тяжелые моменты ведут себя несколько неадекватно. Позаботьтесь о нем. Не такой он вредный, каким пытается казаться.

– Ладно, если ты просишь, – согласился Олег.

Тетя Ида умерла через три недели. Из больницы её так и не выписали. Родители к этому времени были окончательно измотаны. Они проводили с тетей Идой всё время, почти не бывали дома – с работы заезжали на несколько минут, потом ехали в больницу, кто-то один возвращался на ночь домой, второй оставался. С детьми всё это время была бабушка. Артём честно ездил в больницу, когда разрешал отец. Всё остальное время он был занят своими делами – то уходил к каким-то друзьям, то пытался делать уроки. Известие о смерти тети Иды он воспринял с завидной выдержкой. Правда, на похоронах, когда начали закапывать могилу, всплакнул. После всего Артём остался жить в семье Раздановых. Отец оформил опекунство над ним. Квартиру, где он раньше жил с родителями, сдали. Самым забавным в этой истории было то, что Вячеслав Петрович имел большие виды на квартиру. Ничего у него не вышло. Отец настоял на том, что Артём останется под его опекой до совершеннолетия, а потом вернется туда. Всё это было хоть и неприятным, но не самым страшным.

Самым страшным стало то, что восьмого марта, когда ещё родители не полностью оправились после похорон тети Иды, внезапно умерла бабушка. Артём куда-то ушел. Олег пригласил в гости Аню. Все сидели за столом, пили чай и вели очень милый разговор. Бабушка внезапно побледнела, ахнула и упала…

До этого Олег видел смерть как бы со стороны – мертвого Василия Петровича, тетю Иду, а теперь всё было рядом и так реально, что сразу даже не верилось. Первым ощущением был даже не страх, а растерянность. Этого не должно было быть, не могло быть, но это было!

После похорон бабушки Олег стал замечать первую седину у мамы и у отца её значительно поприбавилось. Оксана некоторое время боялась спать одна. Она приходила среди ночи или к Олегу, или к родителям и оставалась до утра. Олег тоже ходил не особенно веселый. Один Артём был непробиваемо-спокоен. Через две недели после похорон бабушки Олег и Артем впервые подрались. Это случилось, когда Олег сидел и рисовал, а Оксана устроилась у окна с книгой. Артём включил почти на полную громкость магнитофон.

– Выключи, – попросил Олег.

– Почему? – Артём удивился.

– Настроения нет.

– Да что вы все ходите, будто жизнь кончилась?

– А что прыгать от радости, что бабушка умерла?

– Старики умирают и это в порядке вещей. Нечего из этого делать трагедию. Подумаешь, бабка умерла! – ухмыльнулся Артём.

– Что ты сказал?! – Олег резко поднялся со своего места и схватил Артёма за рубашку так, что пуговицы затрещали.

– Если ваша бабка умерла, я рыдать не собираюсь! Можете хоть всю жизнь сопли размазывать! Я из-за вас должен был со скорбной рожей после материной смерти ходить, теперь после вашей бабки!

Без лишних объяснений Олег отправил Артёма на пол. Он вскочил и попробовал дать кузену сдачи. Это оказалось тяжеловато. Они дрались, с остервенением, нанося друг другу совсем не детские удары и не заботясь о том, что будет после. Артём разбил Олегу губу, Олег ему нос. Оксана испуганно закричала. Не известно, сколько бы ещё длилась разборка, если бы не пришли родители. На крик Оксаны они вбежали в комнату, и отец растащил дерущихся братцев, как паршивых щенков. Мать подхватила Оксану на руки и со страхом смотрела на них.

– Что происходит?! – отец был бледен, как полотно.

– Ничего, – Олег вытер кровь с лица. – Если этот гаденыш ещё хоть слово скажет, я его задавлю!

– Олег! Ты в своем уме?! Что ты говоришь?!

– Ты у него спроси, чего он здесь наговорил, – Олег стряхнул с плеча руку отца и ушел в ванную, умываться.

Глава 8

Вечером, когда Оксана уже легла спать, а Артём с серьезным видом делал уроки, Олега позвали родители. Он зашел в кухню, отец старательно прикрыл дверь и предложил ему сесть. Хмурые лица родителей ничего хорошего не предвещали. Олег сел и потянулся к пачке с сигаретами.

– Оставь, – коротко бросил отец.

– Хорошо, оставил.

– Олег, что произошло? – спросила мама. – Из-за чего ты дрался с Артёмом?

– А он ничего не сказал?

– Мы хотим это услышать от тебя, – отец повернулся к Олегу.

– Да просто он слишком громко включил музыку и, когда я попросил выключить, потому что настроение не то, он сказал, что из-за смерти бабушки переживать не собирается. Это наши проблемы. А потом сказал, что из-за нас всех ему пришлось ходить со скорбным лицом после того, как умерла тетя Ида. Ну, я и не выдержал.

– Ты мог сказать об этом нам и не махать кулаками, – у мамы лицо побледнело настолько, что губы стали сероватыми.

– Не мог. Почему я должен его терпеть? Он ведет себя здесь так, будто все ему обязаны! Скажете вам не обидно? – у Олега всё внутри закипело от возмущения.

– Обидно, – после довольно долгой паузы ответил отец. – Но ведь я тебе говорил, что у некоторых людей бывает неадекватная реакция на стрессовые ситуации. Говорил?

– Говорил. Только нет у него стресса, па! Это у тебя стресс, у мамы, у Оксанки, у меня, даже у Ани. Только не у него!

– Олежка, – мама встала, подошла к Олегу и погладила по голове, – пойми, он остался сиротой и его нельзя, как ненужную вещь выбросить. Папа и я должны о нем позаботиться, ну, если не так же, как и о вас, то настолько, чтобы он не попал в какую-нибудь неприятную историю, чтобы не был одиноким… Ты же всегда понимал нас очень хорошо. И Оксаночка нас всегда понимала. Что с вами сейчас происходит? Вас же будто подменили. Да, всё что произошло за последнее время просто ужасно, и мы понимаем, что вы испытываете какую-то ревность из-за того, что Артём теперь живёт с нами, но нужно посмотреть на вещи трезво и взять себя в руки. Ты ведь у нас уже взрослый…

– Ма, какая ревность?! О чем ты говоришь?! – он готов был заплакать. Его родители впервые в жизни не понимали его или не хотели понять. – Да мы со всей душой готовы ему помочь! Пусть только он не делает гадостей!

– Олег, не все одинаково воспитывались и нельзя всех мерить на свой аршин, – сказал отец. – Мы воспитывали вас по-своему. Артём очень сильно находился под влиянием отца. У него были другие понятия о воспитании. Попробуй найти компромисс.

– Хорошо, я попробую! – Олег поднялся со своего места. – Обязательно попробую! Но, если он ещё раз скажет что-то вроде того, что сказал сегодня, или спросит, откуда у нас взялась Оксана, или ляпнет, что маме диссертацию написал ты, а все женщины полный нуль, я за себя не отвечаю!

– Олежка, я прошу тебя, – у мамы задрожали губы.

– Выходит, что и ты пытаешься уподобиться ему? – отец взялся за сердце. – Мы тебя просим, а ты делаешь по-своему? Ты даже уступить нам не можешь?

– Могу, – буркнул он. – Хорошо, я обещаю, что постараюсь себя сдерживать.

На самом деле Олег не мог видеть родителей в таком состоянии. Слишком много они пережили за последнее время. Ему оставалось только собрать всю воль в кулак и терпеть. И он терпел.

Оксана, как её не уговаривали, всё равно не могла примириться с Артёмом. Они постоянно ссорились, чуть не до драки. Родителям всё это настроения не улучшало. Да и Артёмом они были не особенно довольны: он время от времени пытался говорить гадости и им; правда, потом начинал вести себя, как нашкодивший пес – поджимал хвост и жалобно скулил; учился он еле-еле на тройки, в то время как родители привыкли, что Олег и Оксана были отличниками; за два месяца отца трижды вызывали в школу из-за подвигов Артём, впрочем, если перечислять всё, наверное, можно было бы написать целый труд. Родители организовали Артёму репетиторов, но вскоре выяснилось, что он ходит куда угодно, только не заниматься. Как-то раз Артём пришел домой под утро изрядно на подпитии. Родители сидели и терпеливо ждали его. Отец пообещал поговорить с ним, когда он протрезвеет, и отправил спать. Когда Артём ушел, Олег спустился вниз. Его комната была над комнатой родителей, и ему показалось, что мама плачет. Олег остановился у двери и прислушался. Она действительно плакала.

– Мариночка, ради Бога, я прошу тебя, успокойся! – уговаривал её отец. – Ты посмотри, ты за последние полгода постарела на все пять лет! Ну, что с моей девочкой? Солнышко моё, не плачь…

– Лёнечка, я так устала… – тихо ответила мама.

– Я тоже устал, девочка моя. Если бы тебя рядом не было, я не знаю, как бы я всё это пережил. Теперь ещё и племянничек радует. Может быть, стоило в лучших традициях Васиной семейки, оставить его одного и пусть бы крутился, как хотел? Я уже тоже скоро срываться начну…

– Лёнечка, что ты Иде обещал?

– А что он нам обещал? Что человеком будет?

– Ты же сам Олежку уговаривал…

– Господи! Да за что же мне всё это?! – в голосе отца было сплошное отчаянье. – Хорошо, я постараюсь со всем этим справиться. Только не плачь, девочка моя.

Олег вздохнул и пошел в свою комнату, на ходу думая, что большая всё-таки сволочь Артём. Потом он долго ещё не мог уснуть. Стараясь отвлечься от грустных мыслей, он попробовал начать думать о чем-нибудь хорошем. Хорошего было не так уж и мало. Начать с того, что завтра было воскресенье. В воскресенье он обычно встречались с Аней. Теперь Олег и Аня часто брали с собой погулять Оксану. Обычно они шли в парк и, пока Оксана развлекалась катанием на всяких электромобильчиках, горках, лодочках и прочей дребедени, могли спокойно поговорить и даже пообниматься. Потом они шли куда-нибудь поесть мороженого, после чего отводили Оксану домой и Олег, под видом того, что идет провожать Аню уходил к ней. Здесь Олег и Аня почти сразу попадали в постель и развлекались от души. Иногда они были резкими и порывистыми, как молодые зверьки, и выматывали друг друга до полного изнеможения. Иногда они были тихими и нежными, как голубки. При этом, наверное, так же и ворковали, нашептывая друг другу всякие нежные глупости и давая шутливые ласковые прозвища вроде «мой котеночек» или «зайка моя». Вдруг Олег поймал себя на мысли, что никогда раньше не слышал, как родители называют друг друга без свидетелей. В домашних условиях бывали «Лёнечка» и «Мариночка», при посторонних не бывало даже этого. Но вот «солнышко моё» и «девочка моя»… «Однако же, отец мой далеко не промах!» – подумал Олег. Это звучало очень даже здорово. Отец был не плох собой, и Олег не раз обращал внимание, какие заинтересованные взгляды бросали на него женщины. Он был приятным и интересным собеседником, его обожали все знакомые. Они вообще любили родителей. Их любили даже друзья Олега. Всё это было прекрасно, но вот почему-то Олег никогда не задумывался над тем, что у родителей есть ещё то, чего не видят и не слышат ни он, ни Оксана. Пару раз Олег видел, правда, как родители целовались. Дежурный поцелуй утром в щеку и при возвращении с работы вечером в счет не шел. Первый раз Олег увидел как родители целуются, когда они отмечали пятнадцатилетие свадьбы, а второй раз несколько месяцев назад, в мамин день рожденья. Тогда Олег неожиданно зашел в комнату. Они спокойно доцеловались, хотя потом слегка смутились. Иногда отец мог с улыбкой что-нибудь сказать маме шепотом, она тоже начинала улыбаться или могла даже рассмеяться и сказать: «Лёнечка, ты неисправим!». Олег почему-то не думал к чему это относится. Почему дети всегда думают о родителях как о существах почти бесполых? Или о том, что влюбляются только в кино и книгах, может быть и ещё где-нибудь, но никак не рядом с ними? И уж никак не их собственные родители, которые кажутся не то чтобы совсем древними, но достаточно старыми, чтобы утратить всякий интерес к подобным делам? Сегодня Олег взглянул на своих родителей несколько по-другому. Он не думал о том, что может происходить между ними. Теперь Олег думал о том, что они ведь совсем ещё не старые и что разница в возрасте дело очень относительное. Ещё Олег подумал, что не только он и Аня можем нашептывать друг другу всякие нежности… С этими мыслями он уснул.

Утром отец о чем-то очень долго, тихо и подчеркнуто вежливо разговаривал с Артёмом. Артём выглядел не лучшим образом. После этого некоторое время все чувствовали себя относительно спокойно. Кроме всего Олегу было мало дела до Артёма: он ударно начал готовиться к экзаменам. Артём тоже пытался готовиться, тем более у него экзамены были выпускные.

Олег, как всегда, сдал всё легко и без проблем. Артём с превеликим трудом получил две четверки. Остальными оценками были стандартные тройки. Через неделю после выпускного Артём напился до состояния, как это говориться, полного нестояния. Слава Богу, что явился он домой не слишком поздно, и родителям не пришлось ждать его всю ночь. Утром отец с непробиваемым видом спросил его, как самочувствие. Самочувствие Артёма было явно скверным. С не менее непробиваемым видом, отец предупредил Артёма, что нужно подумать о поступлении и теперь все гулянки прекращаются. Вечером того же дна к нам приехал Вячеслав Петрович и попытался устроить отцу скандал из-за того, что племянника держат, чуть ли, не под арестом. Отец спокойно его выслушал и так же спокойно выставил за дверь.

Олегу родители сделали маленький подарок. Какими-то путями отцу удалось достать путевку в лагерь. Олега это интересовало исключительно из тех соображений, что туда ехала вожатой Аня. Да и Оксана была теперь к Ане очень благосклонна. Днем Олег изображал из себя послушного мальчика, который ничем не отличался от остальных, разве что мог в тихий час уйти на пляж. А вот ночью… Он и Аня с трудом дожидались, пока все уснут. В этом году Таня не приехала – она вышла замуж и уже ждала ребенка. Вторая вожатая спала крепким здоровым сном, и они не боялись ничего и никого. Они расставались только под утро счастливые и утомленные, чтобы потом с трудом проснуться на зарядку. Уезжать Олегу не хотелось. Аня пообещала, что будет ему звонить. Они расставались до осени.

Когда Олег и Оксана вернулись из лагеря, Артём уже поступил в химико-технологический институт. Артём совсем не стремился стать вторым Менделеевым. Просто в химико-технологическом институте был всегда хронический недобор. У родителей был отпуск. Отец взял путевку дом отдыха, в Анапу. Здесь всё было неплохо – море, пляж, развлечения, но Олег томился обществом Артёма и отсутствием Ани. В крайнем случае, кого-нибудь, кто бы смог её заменить. Жара и обилие на пляже женщин в купальниках различной степени открытости делала своё дело. Ночами ему снились сны, после которых он просыпался совершенно разбитым и предпочитал по полчаса утром выстаивать под холодным душем. Олег загорел до черноты, волосы слегка выгорели, и девушки бросали на него заинтересованные взгляды. Но хоть и посещали его грешные мысли, он не стал заводить слишком близких знакомств: в какой-то мере это было рискованно, да и Оксану оставлять вечером одну было жаль. Оставаясь с Оксаной вечером, Олег давал возможность родителям уйти погулять или посидеть в ресторане. Теперь он смотрел на них несколько по-другому. Артём нашел себе компанию из двух парней и трех девушек и почти всё время проводил с ними.

Олегу и Оксане было совсем не скучно. Без Артёма они отдыхали. Часов до десяти они шли гулять, а потом Оксана укладывалась спать. Олег, как в детстве сказку, рассказывал ей какую-нибудь загадочную историю, она засыпала, а он сидел до возвращения родителей на балконе и курил, думая об Ане. Однажды Оксана его несколько озадачила. Она пристала к брату, чтобы он рассказал ей какую-нибудь историю о любви. Ничего лучшего, чем пересказать «Героя нашего времени», Олег не придумал. Оксана вдруг спросила:

– Олежка, а ты свою Аню любишь?

– Почему ты решила? – удивился Олег.

– Я не решила. Я спрашиваю.

– Нет, не люблю. Я просто с ней встречаюсь. Мне с ней интересно.

– Олежка, а ты смог бы меня полюбить?

– Я и так тебя люблю. Я же твой брат.

– Нет. Вот влюбиться ты в меня смог бы?

– Оксана, не болтай глупости, – строго сказал он. – Тебе что, какой-нибудь мальчик понравился?

– Нет. Я не о мальчике говорю, а о тебе. Вот я бы в тебя влюбилась и любила бы тебя всю жизнь. Вот как Джульетта Ромео.

– Не говори ерунды. И вообще, пора спать, – Олег взял сигарету и ушел на балкон.

Всё было относительно неплохо. Даже Артём не доставлял особых хлопот. Но совсем без пакостей обойтись он не мог. Как-то на пляже к родителям подошел знакомый отца со своей женой. Родители разговорились. Олег, Оксана и Артём в это время вышли из воды и устроились загорать рядом с родителями. Знакомый отца спросил:

– Это ваши уже такие хлопцы и барышня?

– Наши, – отец улыбнулся. – Артём, Олег и Оксана. Это в порядке убывания.

– Ну, Раздановых сразу видно, – по-видимому, желая сделать родителям приятное, сказал знакомый отца.

– А я не Разданов, я – Спасёнов, – Артём сощурился и окинул взрослых каким-то недобрым взглядом.

Повисла неловкая пауза. Знакомый отца смутился и лихорадочно искал выход из щекотливой ситуации. Его жена удивлённо смотрела то на детей, то на отца и маму. Отец спокойно сказал:

– Ты сестру мою помнишь?

– Конечно, помню.

– Это сын Иды. Она умерла. Вот Артём у нас не Разданов, а Спасёнов.

Олега поразили не слова Артёма, а тон, которым они были сказаны. И ещё взгляд… Когда они вернулись с пляжа, Олег, пользуясь отсутствием родителей, сказал:

– Артюша, а ты хам. Мог бы и не веживаться на пляже.

– Перед кем? Я что, всю жизнь обязан пятки твоему отцу лизать?

– Заткнись, – посоветовал Олег.

– Да надоели вы мне все! – Артём вскочил со своего места.

– Если бы ты, Артюша, знал, как ты нам надоел, – ласково проворковала Оксана, – ты бы уже утопился.

– А тебя не спрашивают!

– А это, между прочим, её семья, – с насмешкой ответил Олег.

– Ну, ты… – Артём сжал кулаки.

– Спокойней, братец, спокойней, – Олег был всё так же невозмутим. – Если тебя научили паре приемов, то и я времени не терял. Так что размазать тебя по стенкам до возвращения стариков я ещё успею. Разве ты забыл, что кулак у меня тяжелый?

Связываться с Олегом Артём не решался. Он знал, что кузен занимался восточными единоборствами и довольно успешно. Кроме того, та разница в росте, которая была у них год назад, увеличилась сантиметров на пять, и кулак у Олега не уменьшился.

– Ничего, сочтемся, – прошипел он свою обычную угрозу.

Глава 9

Отпуск у родителей закончился, и все вернулись домой. В сентябре Олег и Оксана пошли в школу, Артём в институт. В середине сентября вернулась Аня. Олег очень обрадовался её возвращению. Всё было, как и раньше: Олег и Оксана учились; Артём мотал нервы; иногда кузены ссорились, только не посвящали в эти дела родителей; Олег встречался с Аней; у Артёма появилась подружка – Алина.

Новый год Олег и Аня решили встретить вместе, без компании. Они остались вдвоем в её маленькой квартирке. Снова была елочка, шампанское. В этот раз они накрыли стол. Аня испекла торт. Олег подарил ей серебряную цепочку с кулончиком в виде листка и такие же сережки. Накануне отец взял его с собой выбирать подарки маме, Оксане и Ане. Он назвал Олегу сумму, на которую он мог рассчитывать, и предложил выбрать самому. Выбор сына отец одобрил. Аня была на седьмом небе от счастья. В половине первого они уже забрались в постель, и всё повторилось, как в прошлом году. Только в этот раз Олег остался до утра. Впервые в жизни он уснул, обнимая женщину.

Аня проснулась первая. Олег проснулся от её движения, когда она хотела встать. Какой хорошенькой она была со сна!

– Я тебя разбудила, – она виновато улыбнулась.

– Нет, я уже почти проснулся, – заверил её Олег.

– Выспался? – Аня улыбнулась.

– Прогнать хочешь?

– Нет. Мне хорошо с тобой.

– Родители приглашали тебя сегодня. Придешь?

– Да, только недолго.

– У тебя какие-то дела?

– Олежка, ты не обижайся, но твой брат мне не особенно нравится.

– Например? Я не обижусь. Мне он тоже не нравится.

– Он говорит гадости, и один раз пытался приставать ко мне. Я, конечно, не девочка невинная, но и не всеобщее достояние.

– Ты – моё достояние. Просто я теперь не буду оставлять вас вдвоем, – Олег привлёк Аню к себе и поцеловал.

– Тебе было хорошо ночью? – Аня прильнула к нему всем телом.

– Чудесно. А почему ты спрашиваешь?

– Приятно слышать.

– Тогда лучше не слушать, а повторить, – Олег приподнялся на локте и начал целовать её шею.

– Олежка, как мне хорошо с тобой! – она прижала к груди его голову. – Как жаль, что осталось всего полгода!

– А что будет через полгода? – не понял он.

– Я закончу училище и уеду насовсем, – её голос наполнился грустью. – Вряд ли мы уже когда-нибудь увидимся.

– Аннушка, у моих родителей неплохие связи. Ты не хотела бы остаться здесь? Если я попрошу, они помогут, – Олег оторвался от её груди.

– И что будет, если я останусь здесь?

– Мы будем вместе. Всё-таки я заканчиваю школу в этом году…

– Ну и что? Ты поступишь учиться. Что потом? Я буду ждать? Ты куда собираешься поступать? В мед?

– Ну да.

– Это шесть лет. Через шесть лет мне будет уже двадцать шесть.

– Ну и что?

– Олежка, мальчик мой хороший, я не хочу тебя обижать или делать тебе больно, но давай посмотрим на вещи реально. Только не говори, что ты меня любишь, – он утвердительно кивнул. Она была права – Олег её не любил. – Как ни жаль, я тоже тебя не люблю. Общего у нас с тобой только вот этот диван да прогулки. Понимаешь, я хочу устроить свою жизнь. Хочу выйти замуж за обеспеченного мужчину старше себя, хочу детей, квартиру… Ну, останусь я здесь. Даже если мы поженимся, ты ведь моложе меня, пусть не на много и выглядим мы одинаково, но всё же. Потом, пока ты будешь учиться, о каких детях может идти речь? И пока ты сам станешь на ноги… Не сидеть же у родителей на шее. Сколько лет ещё пройдет? А я хочу через год-два.

Некоторое время они лежали молча. Да, Аня была права. Олег знал всё это без неё и ничуть не обиделся на её слова. Просто у него было состояние, как у ребенка, который не хочет отдать игрушку. Он крепко сжал её в своих объятиях и сказал:

– Это будет через полгода, а пока ты – моя!

– А ты мой, – Аня обняла меня.

Она прижалась к его груди и заплакала. Олег дал ей выплакаться. Только пальцами путался в её волосах, да иногда приподнимал её заплаканное личико и целовал в мокрые от слез глаза и щеки. Успокоившись, она встала, набросила халатик на плечи и пошла в ванную…

Вечером он привел Аню в гости. Снова они пили чай, шутили, смеялись. Всё казалось прекрасным. Будто и не было ночного прощания. Провожая Аню домой, Олег спросил:

– Как ты?

– Нормально, – она улыбнулась. – Уже нормально.

– Аннушка, я никогда не спрашивал, сколько лет тебе было, когда ты впервые мужика попробовала? – он внимательно посмотрел на Аню. – Если не хочешь, не говори.

– Мне было, как и тебе – пятнадцать. И это было, как у тебя, в пионерском лагере. Он был у нас вожатым и очень мне нравился: такой как ты – высокий, плечи широкие, подтянутый, мышцы накачанные… Ему было двадцать.

– Где он теперь? – Олег закурил.

– Разбился на мотоцикле в тот день, когда мы подали заявление. Умер через неделю.

– Его звали Олег? – поинтересовался он.

– Как ты догадался? – удивилась Аня.

– Да большим мыслителем быть не нужно. Ты теперь ищешь похожих на него и, чтобы звали Олегами.

– Нет. Это только с тобой. У меня потом были несколько парней, но так, несерьезно. Я тебя, когда в лагере увидела, чуть голову не потеряла. И Танюху уговорила. А когда мы оказались с тобой в постели, я поняла, что ты совсем другой.

– Какой? Хуже? Лучше?

– Ты – лучше. Ты нежнее и сильнее. Если бы ты был старше… – она с сожалением вздохнула. – Я уже говорила, что ты и выглядишь старше, и ведешь себя не так, как мальчики твоего возраста, но формально… Ты будешь меня помнить?

– Буду! Всегда буду! – Олег поцеловал её.

В июне Аня сдала госэкзамены и уехала. Накануне она и Олег прощались всю ночь. Утром она плакала, прижимаясь к его груди. Олегу тоже было грустно. Он привязался к ней, привык…

Олег сдал выпускные экзамены, получил золотую медаль и поступил в мединститут.

Глава 10

Поначалу Олег учился в институте, как и в школе, легко. Даже, пожалуй, слишком легко. К концу первого семестра он стал задумываться над тем, что большинство преподавателей и соучеников смотрят на него, как на сына Разданова. Это обязывало ко многому. Отец был далеко не последним человеком, у него был огромный авторитет. Большим уважением, не смотря на то, что ей ещё не было сорока, пользовалась и мама. Терять высокий уровень было некак. Олег должен был быть достойным сыном своих родителей. Пока ему это удавалось. И всё же хотелось, пусть не сейчас, пусть через несколько лет, стать, в крайнем случае, Раздановым-младшим, а не сыном Разданова. Олег не завидовал известности и уровню своих родителей. Просто в нем стало просыпаться здоровое честолюбие. Он хотел быть самим собой. Для начала Олег решил, что не станет, как отец, хирургом, или, как мама, кардиологом. Он не мог понять, кем же всё-таки хочет быть, но до специализации время ещё оставалось. Пока он пыхтел, как паровоз, пытаясь выучить материал лучше всех. Ему это удавалось. По результатам первого семестра Олег считался самым сильным студентом на всём курсе. За бесконечной зубрежкой он даже о девчонках на время забыл.

Зато этого нельзя было сказать об Артёме. Не смотря на то, что ему уже исполнилось восемнадцать, он продолжал жить в доме дяди. Вести он продолжал себя так же. С учебой у него были бесконечные проблемы и вечная куча «хвостов». Олег видел, что родители на грани того, чтобы выставить Артёма вон. Он так же продолжал ссориться с Оксаной. Теперь она нежно, с улыбкой полной яда, бросала фразу: «Артём с лаптём». Артём начинал выходить из себя. Кончалось обычно тем, что Олег останавливал его, прижимая к стене, а иногда, встряхивая, и обещал повторить то, что было два года назад. На некоторое время это помогало. Потом приходилось проводить разъяснительную беседу с Оксаной, уговаривая её «не связываться с этим дерьмом». В отличие от брата, убедить Оксану в чем-либо, что отличалось от её мнения, было практически невозможно. Олегу удавалось это с такой же частотой, как и выпадение снега летом. Родителям, при том, что Оксана их обожала до умопомрачения, этого вообще не удавалось. Кстати, это было единственным, что расстраивало их дочери. В остальном – она была золотым ребенком.

На зимних каникулах Олег отвел душу за полгода. Подобралась неплохая компания, повеселились от души. Кроме всего Олег стал встречаться с однокурсницей. Её звали Оля. Появление у брата новой «дамы сердца» вызвало бурю негодования у Оксаны. Она ему почти истерику закатила. Пришлось Олегу её уверять, что с Олей ничего серьезного, совсем, как с Аней, что он встречаюсь с ней, чтобы была компания погулять и в кино сходить. На самом деле, они не только ходили гулять и смотреть кино. Целоваться они начали в первый же вечер, в постель попали на третий день. Глядя на поведение Оли, Олег был уверен, что кое-какой опыт в плотских утехах у неё есть. Каково же было его удивление, когда она оказалась невинной девочкой. Это был почти шок. От шока они оба избавились довольно быстро – через пару недель, благодаря стараниям Олега, Оля вытворяла в постели такие номера! Да и он был не хуже. Теперь, когда начался второй семестр, Олег сидели на лекциях с ней рядом, провожал её домой после занятий, за неделю они выбирали хоть пару вечеров, чтобы куда-нибудь сходить. Оля Олега устраивала. Учебе развлечения не мешали.

Как бы Олег не любил «секс, которого у нас не было», следов после себя в виде беременности, он не оставлял. Артём довстречался с Алиной до того, что она забеременела. Выплыло всё очень неприглядным образом: приехала мать Алины и устроила скандал. Родители были в легком шоке – они ведь ничего не знали. Артём отрицал и пытался защитить свою шкуру, как мог. С горем пополам, родителям удалось всё это замять, а Алине устроить аборт и компенсировать моральный ущерб. Снова у отца была долгая разъяснительная беседа с Артёмом на подчеркнуто вежливых тонах.

Весной Артём вылетел из института за академическую неуспеваемость. Его призвали в Армию. По началу у родителей было состояние, как тогда, когда они узнали о беременности Алины, но потом, осознав, что не увидят «любимого» племянничка довольно долго, они начали потихоньку радоваться. Тем более попал служить Артём на флот, да ещё и на Дальний Восток. И снова Олег думал, как же нужно было достать родителей, чтобы они дошли до этой радости. А уж как радовались он и Оксана, словами не опишешь! Артём присылал редкие письма. Ни родителей, ни Олега с Оксаной это не огорчало.

После первого курса положено было месяц отработать в студенческом отряде. В этом году студентов-медиков, в том числе, группу, в которой учился Олег, отправили под Волгоград. Наипривлекательнейшее их ожидало занятие – сбор помидоров. Олегу казалось, что эти помидоры он до конца своих дней не забудет. Полгода помидоры точно ещё снились. В степи, в двух часах езды от Волгограда, находились несколько студенческих лагерей. В одном были медики, рядом студенты из Ленинграда, из политехнического института, почти одинаковая смесь из мальчиков и девочек. В следующих двух была сборная солянка из Белоруссии и Сибири – будущие педагоги, пищевики и легкая промышленность. В общем, женское царство. Лагеря сами по себе были неплохо оборудованы, но в остальном… Веселеньким дельцем было жариться в поле по шесть часов в сорока с лишним градусную жару, когда на небе ни облачка, а вокруг одни помидоры и полуприжаренные студенты и преподаватели. В первые дни было не просто тяжело. По возвращении с поля уже ни есть, ни развлекаться не хотелось. Маниакальной идеей была вода и кровать. Плюс, ещё сгоревшие на солнце тела: ни лечь на спину, ни повернуться. Потом они немного привыкли, солнечные ожоги стали отходить. К концу первой недели по вечерам начали устраиваться танцы, викторины, какие-то конкурсы, наноситься визиты в соседние лагеря. Кстати, всё это было очень хорошо организовано. Жизнь потихоньку пришла к норме. Ленинградцам и сибирякам было хуже – они так и продолжали страдать от жары. Через две недели все студенты были похожи на детей братской Кубы или ещё чего-нибудь южно-американского, с той разницей, что не все были черноволосыми. Олег вообще выгорел до пшеничного цвета. Девочкам такие загорелые мальчики с выгоревшими волосами нравились. Ещё больше нравились соседним девочкам. Вот только с местом проблемы возникали. Кустиков в поле не было, а в комнатах сидеть и хором, хотя бы целоваться, не говоря уже о чем-то большем, было просто пошло. А жара, возраст и такое изобилие девчонок давили. Вот и решали свои интимные вопросы кто как. В комнате, где жил Олег, расписали часть ночи по часам, в соседней комнате по вечерам тянули жребий. Правда, были любители уйти подальше в поле. Может, это и было романтично, но Олег на такое способен не был. В поле были помидоры.

Оля начала оказывать знаки внимания ленинградцу Сереже. Олег совсем не обиделся, но и в долгу не остался. Что толку было останавливаться на ком-то одном при таком выборе? Пока Оля влюблено смотрела на Сережу и почти целомудренно отдавалась ему, Олег успел сменить человек восемь. Дольше всех задержалась сибирячка Алёна. В отличие от его одноклассницы с тоненькими косичками и тоненькими ножками, это была крепкая румяная девчонка с косой чуть ли не в руку толщиной. Она забавно окала, краснела и дольше всех сопротивлялась его домогательствам. Причину Олег понял, когда, наконец, добился своего – Алёна хотела выйти замуж девственницей. Жаль, что не получилось. Подвернулся этакий змий-искуситель с зелеными глазами и волосами пшеничного цвета в обличье Олега. Не устояла девчонка перед соблазном. Потом она ему сказала, что слишком уж хорошо он целовался и обнимался. Олег только скромно улыбнулся. Ей было виднее. Главное, что она не жалела. Кстати, если быть предельно честным, Сережа смотрел влюблено на Олю до тех пор, пока она не уходила спать, а потом тоже появлялся в компании то сибирячек, то белорусок. Вот у него был прикол уходить в поле. Олег как-то не удосужился потом спросить у Оли, ходил ли он в поле с ней. А, если ходил, то насколько это было романтично. Главное, что потом, когда они вернулись домой, Олег продолжал встречаться с Олей, так, будто ничего не произошло. У них была своя романтика, когда родителей не было дома, или, когда он брал у отца машину и они ехали на природу. А вообще, секса тогда не было. Олег вот только не мог понять, чем же они тогда занимались? Но, сказано, что не было, значит, не было.

Домой Олег вернулся загоревший, похудевший, веселый. На память о студенческом отряде осталась большая пачка фотографий. Да, хорошее дело молодость и лето! Они были веселы, сильны, умели радоваться всему. Впереди была целая жизнь и казалась она такой же безоблачной и чистой, как небо в степи в июльский полдень. И помидоров, в виде неприятностей, в этой жизни не предвиделось.

Глава 11

На втором курсе Олег начал понимать, что второго Разданова из него не получится. Он, по-прежнему, оставался лучшим студентом на своем курсе, получал Ленинскую стипендию, но мало было хорошо учиться. Уже даже не тень родителей ему мешала. Он не получал морального удовлетворения.

Ему нравилось очень многое. Он любил музыку. В своё время он честно окончил музыкальную школу по классу фортепиано, а потом научился играть на гитаре, но это не значило, что он должен был стать учителем музыки или профессиональным музыкантом. У него был хороший голос, но в консерваторию его совсем не тянуло. Он прекрасно рисовал, но вряд ли смог бы стать художником. В медицинский институт Олег поступил скорее потому, что родители были медиками. Нельзя сказать, что ему не нравилась медицина. Очень нравилась. Но он почувствовал, что это не его.

К концу второго курса Олег окончательно «дозрел». Была у него ещё одна страсть лет с пятнадцати. Он прочитал «Суламифь» Куприна. Всё это было красивой сказкой. Но особенно ему запал в душу отрывок, когда Соломон рассказывал о камнях. Многим друзьям Олега его страсть казалась чудачеством – он полюбил камни. У него была очень хорошая коллекция минералов. Он мог часами рассматривать причудливые кристаллы или вкрапления в кусочке песчаника. Всё это можно было подержать в руках и, в то же время, всё это было таким загадочным. Артём, застав Олега как-то за таким занятием, высмеял, за что получил хорошего пинка. Олег мог говорить о камнях сколько угодно. Ещё лучше о драгоценных и полудрагоценных камнях.

Перед окончанием второго курса Олег «обрадовал» родителей своим решением: оставить медицинский институт и поступить в политехнический, на факультет геологии и минералогии, специальность называлась «Разведка месторождений». Отец воспринял новость совершенно спокойно. Мама расстроилась.

– Олег, это не серьезно, проучиться два года и додуматься до того, что тебе это не нравится! – строго сказала она. – Тем более ты так хорошо учишься.

– Мариночка, – отец мягко улыбнулся, – пусть попробует. Как по мне – специальность интересная. Камни ему нравятся. Если действительно не нравится ему быть врачом?

– А если ему и это не понравится? – резонно заметила мама.

– Значит, будет пробовать ещё. Я не такой уж старик и пока семью обеспечиваю нормально. Должен же наш сын состояться, как личность. В самом крайнем случае восстановится в мед.

– Поступайте, как знаете, – проворчала мама. – Вы мужики – вам и решать.

Олег был рад, что отец понял меня и не стал препятствовать. «Всё-таки мудрый человек мой батя! Вот уж не знаю, получится у меня так когда-нибудь или нет», – думал он.

Как золотой медалист, Олег вне конкурса поступил в политехнический. И здесь он учился без проблем, очень легко. Ещё здесь он был сам себе хозяин, и авторитет нужно было поддерживать только свой. Отец был очень доволен. Мама тоже сменила гнев на милость. Со старыми друзьями из медицинского Олег отношений не прекратил. Он смешал свою старую компанию и новую, из политеха. Получился интересный коктейль.

Оля, видимо, любила загорелых мальчиков больше, чем думал Олег – она вышла замуж за араба. Его звали Али Махмуд. В простонародье он был просто так себе Аликом. Место Оли пустым не оставалось – Олег менял девчонок довольно часто. Правда, до частоты перчаток ещё тогда не дошел. Каждую из них Оксана встречала ревнивым взглядом и устраивала брату очередную сцену.

Оксана подрастала и хорошела на глазах. Ей исполнилось четырнадцать. Она была довольно высокая ростом, стройная, с красивыми ногами и обещавшими стать очень привлекательными формами. Она любила, когда дома собирались друзья Олега. Он стал замечать, что кое-кто бросает на неё заинтересованные взгляды. В таких случаях Олег старался найти какой-нибудь предлог и отправить её из комнаты. Ему она казалась ещё очень маленькой. Каким же шоком было, когда, возвращаясь с вечеринки, Олег застукал её возле калитки, целующуюся с соседом Сережей. Тем самым Сережей, с которым её возили рядом в коляске.

– Что это ещё за номера?! – прорычал Олег. – А ну-ка, Оксанка, быстро домой! А ты, дружок, поуймись!

– Олежка, ну чего ты? Что тебе жалко? – обиженно протянула Оксана.

– Я сказал, домой!

Оксана, как мышка, юркнула в калитку, а Сергей, как побитый пес, пошел домой. Оксана разозлилась на Олега и, как только он поднялся к себе, пришла в комнату.

– Значит, как сам лижется, как кот, со своими девицамии, так это нормально, в порядке вещей! А мне уж раз и поцеловаться нельзя!

– Ты ещё маленькая целоваться! – отрубил Олег.

– Подумаешь! Воспитатель нашелся! – Оксана скорчила рожицу, показала брату язык и гордо вышла.

Ну, воспитатель ни воспитатель, а внимания Оксане Олег уделял очень много. Он помогал ей готовить уроки, встречал из музыкальной школы темными вечерами, журил за шалости, брал с собой в кино и на прогулки, если уходил не слишком поздно, и, главное, очень терпеливо сносил все её капризы. Он всё так же, как и в детстве, безмерно обожал её и был идеальным старшим братом. Если отбросить в сторону припадки ревности, Оксана платила брату такой же безграничной любовью и привязанностью. Они ужасно скучали друг за другом и с трудом переносили даже короткую разлуку. Как-то раз тетя Люба, мамина двоюродная сестра, будучи в гостях, пошутила, что Оксана ребенок не родителей, а Олега. Родители посмеялись, но вечером он случайно услышал, как отец сказал маме:

– А ты знаешь, Люба в чем-то права. Ты посмотри, кто Оксаной больше занимается?

– Я это уже давно заметила. Иногда я думаю, не слишком ли мы пользуемся тем, что Олежка так любит Оксаночку?

– Плохого я в этом ничего не вижу. Нас, по-моему, она любит не меньше.

Летом Олег снова уехал в студенческий отряд. Теперь это была стройка и в совсем неплохом месте – пансионат на берегу Азовского моря. Здесь Олег впервые понял, как это соблазнить замужнюю женщину. Мальчики из политехнического занимал два корпуса. В соседнем корпусе была команда из полиграфического техникума. Довольно веселая компания были полиграфисты, в основном, девочки. Правда, девочки были ещё не все совершеннолетние, и их было меньше, чем голодных мальчиков из политеха, которым перегретые на солнце гормоны спать не давали, но здесь возникала здоровая конкуренция. В крайнем случае, оставшиеся не у дел, могли целоваться с несовершеннолетними. Это было безопасно. Олегу же очень понравилась преподавательница полиграфисток. Ей было уже тридцать, но выглядела она лет на двадцать пять. Звали её Лидия Николаевна. Лидия… Лида… Когда Олег с компанией приходили в гости к её подопечным, она старалась их выпроводить всеми правдами и неправдами, потому как очень сильно блюла моральный облик своих девочек. Она б ещё за мальчиками посмотрела. Мальчиков было меньше десятка, но они повадились ходить к пионервожатым в расположенный неподалеку лагерь. Когда появлялся Олег, Лида начинала особенно старательно их выпроваживать. Олег не знал, почему, но всегда начинал с ней препираться. Ей доставляло неимоверное удовольствие при всех обзывать его исключительно «дрянным мальчишкой» и каждый раз напомнить о своем почтенном и умудренном жизненным опытом возрасте, подчеркнув при этом его зелень. А ему доставляло не меньшее удовольствие растягивать эти выяснения отношений на, как можно, большее время. Вот так они и дорастягивались. В один прекрасный вечер, Олег заметил, что Лиды нет на танцах. Ненавязчиво он выяснил, что она сослалась на головную боль и осталась в корпусе. Не долго думая, Олег отправился туда. В корпусе было пусто и светилось только одно окно, на первом этаже. Собственно, окно было открыто и задернуто шторами. Несколько раз на светлой шторе мелькнула тень женщины. Олег понял, что это Лида. Подойдя к окну, н тихонько свистнул. Женская тень на шторе остановилась. С минуту она стояла, будто колеблясь, что делать дальше, потом штора отодвинулась, и он увидел Лиду.

– А, это ты, дрянной мальчишка, – она склонилась на подоконник.

– Ну, я. Пришел, мадам, справиться о вашем здоровье. Говорят, у вас головушка разболелась.

– А ты что, доктор?

– Не получилось, мадам. Два курса отучился и бросил.

– Выперли? – она сощурилась.

– Фи, как вульгарно! «Выперли»! – Олег поморщился. – Сам ушел. Решил камешками заняться. Мне это больше нравится.

– Вот и иди, займись чем-нибудь, а у меня голова болит, – она выпрямилась и задернула штору.

Олег подождал пару минут, пока она отошла от окна. Без особых проблем он подтянулся на подоконнике и залез в комнату. Лида этого явно не ожидала.

– Что это ещё за номера? – она почти возмутилась.

– Не могу же я больную женщину оставить без помощи, – Олег улыбнулся.

– Да ты наглец! – Лида подошла и снизу вверх посмотрела на него.

– А ты думала? – он откровенно улыбнулся. – Так у тебя что, действительно голова болит?

– Действительно.

– Ты температуру меряла? – спросил Олег и коснулся ладонью её лба.

– Меряла. Нет у меня температуры, – она аккуратно убрала его руку. – И с давлением у меня всё в порядке.

– А ты знаешь, от чего ещё может болеть голова? – без особых проблем он обнял Лиду и привлёк к себе. – От нерегулярной половой жизни.

– У меня муж и двое детей, – она даже не пыталась вырваться.

– Зато я холост и детей у меня нет.

– Что теперь?

– Свет потушим или окно закроем. Что тебе больше нравится?

– И то, и другое.

– Отлично. У тебя хороший вкус, – Олег отпустил её, закрыл окно и потушил свет.

– На что ты надеешься? – Лида ещё пыталась быть строгой.

– Что в следующий раз ты не будешь придумывать сказки о больной голове, а просто скажешь, что хочешь меня, – он снял футболку и снова обнял Лиду. – Я уж что-нибудь придумаю.

– Самоуверенный, дрянной мальчишка!

Её руки начали возиться с ремнем, молнией и пуговицей на его джинсах. Олег ожидал подвоха, но не такого. Нежная ладошка коснулась его тела и стала продвигаться по направлению к плавкам. Он блаженно расслабился. Это было приятно. В следующий момент Олег вскрикнул. У Лиды были острые ногти и впивались они так больно! Она рассмеялась.

– Ну, что, твой пыл поугас? – всё ещё смеясь, спросила она.

– Пожалуй, нет, – Олег перевел дыхание. – Интересно, а зубы у тебя такие же острые, как и ногти?

– Попробовать хочешь?

– И до зубов дойдем, – он вытащил из джинсов ремень и ловким движением связал ей руки.

– Что ты делаешь? – Лида, кажется, даже испугалась.

– Сейчас увидишь.

Он уложил её на кровать. Она даже не пыталась сопротивляться, хотя, у неё всё равно ничего не получалось бы. Олег расстегнул на ней. Дальше всё было делом техники. Руки у него не настолько огрубели от работы, а губы не так уж сильно и обветрились. Куда всё сопротивление делось! Она только учащенно дышала и тихо постанывала.

– Олег, пожалуйста… – взмолилась она.

– Что? – его голос был почти равнодушным, даже насмешливым.

– Олег, я хочу тебя…

– Ты? Меня? Да что ты?! И как ты там меня называешь? Олег? А «дрянной мальчишка»? – Олег рассмеялся. Ласкать он её не переставал.

– Олег, прости меня! Ну, пожалуйста… – она извивалась, как змейка.

– А стоит ли?

– Не будь жестоким! – простонала она.

– Проси лучше, – посоветовал Олег, и к рукам снова добавились губы.

Он довел её до того, что она чуть не плакала. Тогда Олег освободил её руки и позволил снять с себя джинсы. Зубы у неё оказались совсем не острыми, а язык очень даже хорошим. Да и сама она была то, что надо. В час ночи Олег выпрыгнул из её окна. Лида попросила прийти завтра, и он пообещал. «Действительно, дрянным я был мальчишкой! – думал Олег, идя к своему корпусу. – Может быть, рано я оставил медицину? Хотя нет. Таким лечением можно заниматься и без диплома». Так вот до конца месяца они и лечили больную голову.

То, что Лида была замужней женщиной, абсолютно ничего не меняло. Разницы между замужней женщиной и незамужней он не почувствовал. Главное, чтобы с ней было хорошо. Вот только моральная сторона… Но что поделать? Все грешны.

Глава 12

К зиме с Олегом начало твориться неладное. В институте всё было хорошо, дома отлично. Вернее, дома как раз и начались проблемы, но только у Олега. Притом, проблемы, о которых он не мог рассказать ни отцу, ни тем более маме. Не мог спросить, не мог сказать. Сказать о том, что влюбился. Вернее, что влюбился, он мог сказать. Не мог сказать в кого. Олег влюбился в собственную сестру, в Оксану.

Как-то раз ему для заполнения автобиографии понадобился паспорт отца. Олег был дома один. Он знал, где лежат отцовские документы. Не мудрствуя лукаво, он достал папку с документами. Вместо того, чтобы достать паспорт, Олег начал рассматривать лежащие там документы. Самым последним был отцовский диплом. Олег открыл его. Внутри были несколько листков, сложенных вчетверо. Сначала он думал, что это выписка, но когда открыл… Выходило, что на самом деле Оксана не Леонидовна, а Андреевна. Для Олега это, в общем-то, ничего не меняло с одной стороны, с другой… Он положил документы на место. Ему вроде бы и лучше было, что она троюродная, а вот ей сказать. Лучше бы она была его родной сестрой! Наверное, он бы справился с собой.

Олегу было двадцать лет, двадцать первый год. Женским вниманием он обделен не был и женщин вниманием не обделял. Оксане исполнилось пятнадцать. Мальчишки и друзья Олега поглядывали на неё с нескрываемым интересом. Поглядел и Олег. Неожиданно и к своему великому ужасу он увидел в своей сестре не сестру, а женщину. Очень красивую женщину. Такую, на которую смотришь, и оторваться не можешь. Такую, которая снится в самом прекрасном сне. Такую, которую готов всю жизнь носить на руках и терпеть любые капризы, только бы она взглянула на тебя. Такую, ради которой, без красного словца, и в огонь, и в воду, и на плаху. Мало того, что она была женщиной, красивой женщиной. Она была ещё и женщиной желанной. За один её поцелуй не жалко было и умереть. Всё было бы прекрасно, не будь он её братом. В этом-то и состоял весь кошмар – ОН БЫЛ ЕЁ БРАТОМ!!!

С каждым днем Олегу всё труднее и труднее становилось сохранять прежние отношения. Он всё так же помогал ей делать уроки и брать с собой и своей подружкой в кино, всё так же встречал из музыкальной школы, всё так же переживал, если вдруг она заболевала. Внешне так. А на самом деле… Если она просила помочь решить задачу, то Олег, пока сидел рядом с ней, мог думать уж никак не о задаче, только об Оксане. Если брал её с собой в кино, то не до фильма ему было и совсем не до подружки, с которой он пришел. Идя с ней рядом вечером из музыкальной школы и слушая её голос, Олег был на седьмом небе от счастья. Если она заболевала, он не находил себе места. Всю ночь он не мог уснуть, прислушиваясь к её дыханию в комнате напротив. Даже с лекций сбегал пораньше, чтобы она долго не оставалась одна дома, боялся, вдруг ей станет хуже. Когда она выздоравливала, Олег был счастливейшим из смертных. Он начинал злиться, когда к ней приходили мальчишки, и она с кем-нибудь уходила. Он не мог дождаться, пока она вернется. Его мучила такая ревность, что и сказать трудно. Но всё это приходилось скрывать, выпускать на поверхность только то, что вписывалось в обычные рамки, чтобы не дай Бог, не раскрыть себя. Самое главное – Олег понимал, что не имел на это никакого права, но не мог удержаться. Он рвался надвое – ОН БЫЛ ЕЁ БРАТОМ И ОН ЛЮБИЛ ЕЁ!!! Любил совсем не братской любовью. Это было ужасно…

В начале лета вернулся из армии Артём. Он вернулся таким правильным и позанудневшим, что Олега и Оксану от него начинало просто тошнить. Не мудрствуя лукаво, Артём пошел работать в милицию, в ППС. Родители немного обрадовались, что он взялся за ум, но все уже привыкли, что идет нормальная жизнь, без него. Артём пожил у дяди с месяц и перебрался в свою квартиру. Он приходил время от времени. Это был, конечно, более удобный вариант, чем его постоянное присутствие.

В конце июля, когда Олег вернулся из очередного студенческого отряда, родители уехали отдыхать в Болгарию на две недели. Они рассчитывали вернуться и ещё на две недели поехать на море с детьми. Олег и Оксана остались вдвоем, если не считать редкие посещения Артёма. Всё было бы хорошо, если бы Олег мог спокойно смотреть на Оксану. Только он видел её, у него начинала кружиться голова и моментально высыхало во рту. А она, как специально, постоянно находила повод крутиться рядом с ним. Ночами Олегу снились такие сны, что просыпался он просто больным. Чего во сне они только не делали! Тогда ещё во сне. Это всё становилось невыносимо. Олег стал приходить домой как можно позже, стараясь отвлечься на девушек из компании. Так прошла неделя.

В тот вечер, а вернее ночь, Олег возвращался домой около часа. В окнах гостиной горел свет. Его это насторожило. Он вошел в дом и пошел сразу в ту комнату. Оксана сидела в кресле, закинув ногу на ногу. Её коленки были просто вызывающими.

– Что-то случилось? – стараясь не смотреть на неё, спроси Олег.

– Ничего, – она была холодна, как льдинка.

– Почему ты не спишь? – спросил он, взглянув исподлобья. – Ты знаешь, который час?

– Я тоже и у тебя спросить хотела, дорогой братик! Где можно было пропадать? – Оксана метнула на него гневный взгляд.

– Мне что, отчитываться нужно? – Олег рассердился.

– Мог бы и отчитаться! Одни девки на уме! Когда ты набегаешься к своим потаскушкам?!

Олег оторопел. Конечно, что сестра знает всякие интересные слова, он догадывался. Вот только не думал, что она может разговаривать с ним таким менторским тоном и с употреблением таких слов. Все предыдущие сцены были просто детским лепетом. Она вычитывала Олега, как провинившегося мальчишку. Это было уже перегибом. Даже его беспредельному терпению приходил конец.

– Вот что, киска, шла бы ты спать! – хмурясь, сказал он. – Не тебе вести со мной воспитательные беседы!

– Да?! Не мне беседы вести? А шляться кому? Тебе? – она резко поднялась.

– Оксана! Я терплю, терплю, но могу же и ответить!

– Да что ты можешь? Ты глаза не можешь толком открыть и посмотреть вокруг! Тебе нужны только твои шлюхи, больше никто!

– Что? – Олег растерялся. – Да что ты такое говоришь? В конце концов, я твой старший брат и уважай хотя бы то, что…

– Что ты не просто старше! – у неё на ресницах выступили слезы. – А что ты ещё глух и слеп! Ты не видишь, как я тебя люблю! Ты волочишься за любой встречной юбкой! Открой глаза! Открой! Посмотри на меня!!!

– Оксана! – Олегу стало скверно. Этого он всё время и боялся. – Прекрати и иди спать!

– Сейчас! – она подошла к нему и отпустила пощечину. – Ненавижу тебя! А теперь можешь катиться куда хочешь!

Оксана убежала в свою комнату и хлопнула дверью. Олег прислонился к дверному косяку спиной и медленно осел на пол. Ему было страшно. Голова кружилась по-прежнему, щека горела. Он достал сигарету и закурил, пытаясь успокоиться. У него даже руки дрожали. В мозгу крутилась одна мысль: «Что же теперь делать? Что делать? Что делать?…» и ответа не находилось. Окурок начал печь пальцы. Только теперь Олег обратил внимание на то, что стряхивал пепел прямо на пол. В надежде, что Оксана уже успокоилась и спит, он поднялся и пошел в свою комнату. Надежды его были напрасными. Дверь её комнаты была приоткрыта. Оттуда падала полоска неяркого света, и слышно было, как Оксана плачет. Не мог Олег этого слышать. Он пошел к себе и плотно закрыл дверь. Ночь была душная. Олег открыл окно и снял рубашку. Как он не старался успокоиться, но у меня ничего не выходило – зная, что Оксана не спит, да ещё и плачет, он не мог быть спокоен. Его хватило на полчаса. Он открыл дверь. Ничего не изменилось. На ватных ногах Олег зашел к Оксане. Торшер освещал комнату неярким золотистым светом. Оксана лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Её плечи вздрагивали от рыданий. Олег подошел и тихо позвал:

– Оксана!

– Уходи! – задыхаясь от слез и не отрывая лица от подушки, ответила она. – Ненавижу тебя!

– Оксаночка, прошу тебя, успокойся! – Олег опустился на колени рядом с кроватью и осторожно коснулся её вздрагивающего плеча.

– Оставь меня, Олег!

Оксана подняла от подушки лицо. Глаза её были красными от слез, губки припухли. У неё был такой несчастный вид, что Олег сам готов был заплакать вместе с ней. Как в детстве, он начал вытирать ей слезы. От прикосновения к её нежным щечкам у него в глазах всё поплыло. Оксана взяла его руку и прижалась к ладони губами.

– Перестань! Что ты делаешь?! – Олег осторожно забрал руку.

– Олежка, если бы ты знал, как я тебя люблю! – слезы снова потекли по щекам.

– Я знаю… – ему становилось трудно дышать. – Я тоже люблю тебя, но мы – брат и сестра! И ты ещё маленькая! Понимаешь?

– Не хочу понимать! Мне всё равно! Ты это пойми! Я люблю тебя и только тебя! Неужели ты не можешь понять?!

– Понимаю. Но и ты пойми, что между нами ничего не может быть.

– Олежка, я умоляю тебя… я знаю, что тебе нужны твои девицы…

– Да никто мне не нужен! – Олег взял в ладони её лицо. – Мне никто не нужен, кроме тебя! Но я твой брат!!!

– Они действительно тебе не нужны?

– Нет, никто мне не нужен, кроме тебя. Ты моя единственная, моя любимая… Только между нами никогда ничего не может быть… – он с трудом справлялся с собой.

– Я не хочу этого слышать, – Оксана обвила его шею рука.

– Оксаночка, прошу тебя… девочка моя…

– Олежка, поцелуй меня… поцелуй хотя бы раз…

– Между нами ничего не может быть… – Олег твердил это, как молитву, пытаясь докричаться до её разума и удержать себя.

– Один раз, Олежка…

Оксана первая коснулась губами его губ. Никогда больше в жизни он не испытывал такого состояния. Словами это описать было трудно. Это был самый сладкий и самый страстный поцелуй. Это были самые чудесные губы, которые когда-либо касались его губ. И в то же время он никогда не испытывал боли сильнее – это была и боль физическая, и боль душевная. Олег готов был кричать от этой боли. Не в силах противиться совершенно безумному желанию, он прильнул к этим губам. Он задыхался от этого поцелуя и никак не мог остановиться. А Оксана всё сильнее и сильнее прижималась к нему.

– Оксаночка, маленькая моя, прошу тебя, не надо! – умолял её Олег.

– Олежка, я тебя люблю! – шептала она и никак не отпускала его.

– Мы не должны…

Олега трясло, как в лихорадке, а какой-то голос шептал: «Ведь она не родная сестра… Потом забери, увези…».

Когда Олег открыл утром глаза, то чуть не закричал от ужаса. От ночного наваждения не осталось и следа. Ночью он был, как в бреду или во сне. Сейчас голова была ясной. Ужас от этого только усилился. Он и Оксана обнаженные, чуть прикрытые простыней, обнимая друг друга, лежали в одной постели. Оксана открыла глаза. У неё был счастливый взгляд. Она ещё сильнее прильнула к нему и тихо, очень нежно, произнесла:

– Олежка, любимый мой… Как мне хорошо с тобой… Как хорошо было ночью…

– Оксаночка, что ты такое говоришь?! – Олегу показалось, что сердце рвется на тысячу кусочков. – Что мы с тобой наделали?!

– Прости меня, – она прижалась лицом к его груди.

– Это ты прости меня, маленькая моя!

– Не проси прощения. Я ни о чем не жалею. Я обожаю тебя.

– Обещай мне, что никогда между нами такого больше не будет, – попросил Олег.

– Не могу, – Оксана разрыдалась. – Я люблю тебя…

– Господи! За что ты наказал нас этим?! – вырвалось у него. – Пусть я лучше умру, Господи!

– Нет!… Нет!… Не умирай! – Оксана так рыдала, что Олегу стало страшно. – Лучше пусть я умру!!! Я же люблю тебя!!!

Олег поднялся, сделал набедренную повязку из простыни, взял Оксану на руки и понес в ванную. Ведь ночью они так туда и не добрались. Она всё ещё плакала и прижималась к нему. Она плакала, пока они стояли под душем. Они именно стояли, прижавшись друг к другу.

– Олежка, прошу тебя… не сердись на меня…

– Я не сержусь, – Олег убрал с её лба мокрые волосы. – Я люблю тебя, маленькая моя.

– Правда? – она счастливо улыбнулась сквозь слезы.

– Правда. Только того, что было между нами, больше быть не должно. Никогда.

– Почему, Олежка? – её личико снова стало несчастным.

– Ты же понимаешь, что мы брат и сестра. Между родственниками этого не должно быть. Это нехорошо… грешно… – тогда Олег впервые ощутил, что верит в Бога.

– Бог простит нам всё, потому что мы очень любим, – она будто мысли его прочитала.

– И всё же…

– Хорошо, но всё равно я буду ждать только тебя. И для меня будешь только ты.

– Оксана! – Олег прижал её к груди и запутался пальцами в мокрых волосах.

Как Олег хотел, чтобы они были совсем чужими людьми, чтобы она знала всё! Не было бы на свете счастливее пары, чем они. Это была любовь всей жизни. Все женщины, которых Олег знал до неё, только нравились ему, но он ни одну из них не любил. Даже не пытался задуматься – люблит или нет. А Оксана… Наверное, и слова такого не существовало, чтобы назвать его чувство. Любовь? Обожание? Вряд ли это было тысячной долей того, что Олег чувствовал.

Потом он отнес её назад в комнату. Пока Олег пошел одеваться, Оксана поменяла простыню. Когда он вернулся к ней, она сидела на краю кровати, бессильно опустив руки на колени. Личико её было бледным и грустным.

– Что с моей крошкой? – Олег присел перед ней.

– Не знаю, – Оксана виновато улыбнулась. – Я почему-то такая уставшая… Наверное, потому, что я сильно наплакалась. Ты помнишь, когда бабушка умерла, со мной было такое же? Я тоже тогда сильно плакала.

– Помню. Ты ложись. Я приготовлю завтрак и принесу тебе сюда. Тебе сейчас лучше отдохнуть, – он ласково коснулся её щеки. – Ложись.

Олег принес Оксане завтрак и кофе, накормил её, чуть ли не с ложки, потом поцеловал и задернул плотнее шторы. Через полчаса он заглянул в комнату – она спокойно спала и улыбалась во сне. Он немного посидел, глядя на неё, потом ушел к себе. Скверно было ему в этот день. Он чувствовал себя последним подонком. Чего он только не передумал. Тогда у него, наверное, и первая седина появилась. И о чем бы Олег ни начинал думать, все мысли возвращались к Оксане.

Во второй половине дня Оксана проснулась. Она почувствовала себя намного лучше. Это была снова его маленькая Оксана – шаловливый котенок, разбойник с наивными ангельскими глазками. Только когда встречались взглядами, краснели и старались отвести глаза. К вечеру Олег не мог больше этого вынести. Слава Богу, позвонил его друг Гена Ткачев и предложил куда-нибудь сходить. Олег с радостью согласился. Некоторое время они прослонялись без цели по городу, а потом зашли в бар. Отсюда Гена позвонил знакомым девчонкам и предложил встретиться. В ожидании прихода своих подружек они заказали кофе и удобно устроились за столиком в углу.

– Ты чего сегодня кислый такой? – поинтересовался Гена.

– Старики уехали, а Оксанка прихворнула. Вот у меня теперь и болит голова.

– Что-то серьезное?

– Ерунда. Давление упало. Бывает у неё, – расплывчато ответил Олег.

– А сестрёнка у тебя! – Гена мечтательно улыбнулся.

– Что сестрёнка? – Олег закурил.

– Слушай, мужик, да ты и впрямь идеальный брательник! – он рассмеялся. – Чуть-чуть чокнутый! У него под боком такое солнышко, а он всё сопли пытается вытереть и штанишки подтянуть этому солнышку!

– При чем здесь сопли, штанишки и солнышко под боком? – Олег боялся, что начну краснеть.

– Ну, ты интересный! Ты в сестрице своей всё первоклассницу видишь?

– А кого я в ней должен видеть?

– Да она вообще-то существо женского пола. Ты догадываешься?

– Догадываюсь. Только это моя сестра.

– А кто не пытался свою сестру хоть призажать? – Гена хмыкнул.

– Не все такие, – Олег исподлобья посмотрел на него.

– Идеальных, вроде тебя, я отброшу.

Сознание того, что не один он такой грешный, облегчения Олегу не принесло. Пожалуй, наоборот. И совета спросить не у кого было. Даже, если бы отец был рядом, Олег никогда бы не решился затронуть с ним такую тему. Это ведь были не девочки со стороны, это была его маленькая принцесса.

Следующие два дня Олег провел, как в бреду. Он что-то автоматически отвечал Оксане, когда она его спрашивала, о чем-то с ней говорил. Приходили друзья, и он был с ними весел. Даже, когда к ним зашел Артём, Олег выказал массу дружелюбия по отношению к нему. Притом такого дружелюбия, что у Артёма глаза округлились. Это было внешним. В голове у Олега окончательно всё смешалось и теперь происшедшее казалось дурным сном и воспаленной фантазией. Главное, нужно было не смотреть на Оксану и не оставаться с ней вдвоем.

На третий день нервы его окончательно сдали, и Олег не придумал ничего лучшего, как, собрав веселую компанию, отправиться в любимый бар и просидеть там до закрытия. Пил Олег, кажется, больше всех, но хмель его не брал. Потом он проводил Марину. У неё никого не было дома, и она предложила зайти в гости. Олег сослался на то, что немного перебрал и теперь очень хочет спать, после чего благополучно удалился. Олег шел домой и ему казалось, что он идет по раскаленным углям.

Снова в гостиной были освещены окна. Олег вошел и увидел, что Оксана полулежит в большом кресле, склонив голову. Рядом на журнальном столике лежит нож. Видимо, Олег, действительно перебрал, потому что в голову полезли самые ужасные мысли. В мгновение ока он оказался на коленях перед Оксаной.

– Оксаночка, маленькая моя! – почти вскрикнул Олег, его колотило.

– Олежка? – она открыла сонные глаза и улыбнулась. – Я решила тебя подождать и задремала. Ты пришел, я даже не слышала…

– Что с тобой?

– Ничего. Почему ты такой бледный? – она провела рукой по его лицу.

– Мне вдруг… – Олег смутился. – Зачем тебе нож?

– Захотелось зеленого яблока. Оно оказалось таким твердым, что пришлось взять нож. Да что с тобой? – Оксана не на шутку заволновалась.

– Ничего, – он перевел дыхание. – Прости, я сегодня снова поздно вернулся.

– Ничего страшного, – она снова ласково улыбнулась. – Ты же пришел ко мне.

– Да, – Олег опустил глаза.

– Олежка, какой ты сегодня странный.

Оксана прижала его голову к груди. Олег слышал, как стучит её сердце. Он знал, чем всё это закончится. Знал и боялся больше всего на свете. Боялся больше всего на свете и знал, что не сможет удержаться, если она позовет. Мысленно Олег умолял её не делать этого. Жаль, что он был не телепатом и мысли на расстоянии передавать не умел. Или она не хотела его слышать. Утром они проснулись снова в одной постели. Только теперь в его комнате. А дальше они как головы потеряли. Это были три самых счастливых и самых безумных дня в их жизни. Олег и Оксана провели их вместе. Им не нужен был никто. Олег позвонил Марине и сослался на ангину, предупредив, что навещать его пока не стоит, он сам отзовется.

За день до приезда родителей появился Артём. Он, как всегда, подозрительно посмотрел на все, а особенно на Олега и Оксану. Когда Оксана пошла в дом, чтобы заняться обедом, а Олег и Артем остались курить на улице, Артем криво улыбнулся и спросил:

– А что это ты и твоя сестричка такие сияющие?

– Родители завтра приезжают, – спокойно ответил Олег.

– Да? Смотрите друг на друга и воркуете, как голубки влюбленные, – Артём сощурился. – Слушай, а, может, вы здесь попробовали в родительской кровати покувыркаться?

– Ты что, Артёмчик, перегрелся? – поморщился Олег. – О чем ты шепчешь?

– Я говорю, не трахнул ли ты свою красавицу-сестрицу? – ухмыльнулся Артём.

– Да пошел ты, – Олег взглянул на него так, что Артём покраснел. – Дураком был, дураком и остался.

– Ты бы тоже не умничал, – лицо Артёма стало злым. – Ты лучше у мамочки с папочкой спроси, как она у вас с луны свалилась. Может, расскажут.

– Артём, тебя папик твой покойный не просто однажды уронил – он тебя методично колотил головой об бетонный пол. У тебя, определённо, все мозги рассыпались, – невозмутимо сказал Олег.

– Ты отца моего не трогай! – Артём швырнул окурок и схватил Олега за рубашку.

– Спокойней, спокойней, товарищ младший сержант, – Олег убрал от себя его руки. – Ты тоже моих родителей не трогай. А Оксанку, тем более не смей трогать. Я тебя уже упреждал.

– Ничего, мы ещё за всё посчитаемся! – Артём встал и пошел к калитке.

– Артёмчик! – окликнул его Олег и, когда он повернулся, лучезарно улыбаясь, сказал, – А попрощаться?

– Да пошел ты!

– И ты туда же.

Он вышел, хлопнув калиткой, а Олег пошел в дом, к Оксане. Она заканчивала накрывать на стол, напевая какой-то незатейливый мотивчик. Олег сзади обнял её за плечи и коснулся губами её волос. Оксана повернулась и посмотрела на него снизу вверх. В её голубых глазах плескалось такое беспредельное счастье…

– Что ты, Олежка? – спросила она.

– Оксаночка, нам нужно быть осторожней. Артём дурные вопросы задавать начал.

– Да, – она сникла и тяжело вздохнула. – И родители завтра приезжают. Только я всё равно тебя любить буду.

– А я тебя. Я тебя всю жизнь люблю. С твоего рождения.

Когда приехали родители, всё выглядело так же, как и раньше: идеальный старший брат и шаловливый котенок, маленькая хулиганка с ангельским взглядом. Родители были очень рады. Всей семьей они уехали отдыхать на море.

Глава 13

И снова наступило лето. В студенческий отряд Оксана не поехала. Родители то ли побоялись её отпускать, то ли просто не захотели, вспоминая, каким обычно сгоревшим и похудевшим возвращался Олег. Он с ними был согласен. Олег был далеко не изнеженный субтильный юноша, а вот Оксана была, пожалуй, слишком хрупкой. Плюс ещё то, что она часто простуживалась и не всегда хорошо переносила жару. Олег снова попал на практику в Управление геологии. Здесь его запомнили с прошлого года и, как в институте, видели в нем потенциального сотрудника. Олег же так ещё и не определился, куда податься после института – остаться или уйти. Аспирантура ему была гарантирована, но и практика привлекала. У него на раздумья оставался почти целый год.

Родители снова уехали на две недели. И снова Оксана и Олег были предоставлены сами себе. Артём появлялся редко, поэтому они могли, оставшись одни дома, сильно не переживать, что их кто-то застанет врасплох.

Практика у Олега уже заканчивалась. Осталось каких-то три дня. В тот день он пришел домой раньше и застал Оксану расстроенной. В прихожей он увидел туфли Артёма. Иногда Артём заходил после ночного дежурства и мог даже остаться поесть и выспаться.

– Что случилось? – спросил Олег у Оксаны.

– Артём пришел… – неопределенно ответила Оксана.

– И что? – в душу закрались скверные предчувствия.

– Приставать ко мне начал.

– Как приставать? – Олег чуть не уронил сигарету.

– Известно как. Только пришлось ему коленкой по интересному месту стукнуть, чтобы чего зря не хотелось. Тогда он начал ерунду пороть, что всё про нас знает. Я ему сказала, что он дурак.

– Где этот гаденыш?

– Спит в маленькой комнате. Что ты задумал, Олег? – она испуганно посмотрела на брата.

– Ничего, успокойся.

Олег зашел в ту комнату, которую все, не сговариваясь, называли маленькой. Она действительно была чуть меньше остальных комнат, но очень уютная и теплая. Здесь особенно хорошо было сидеть с книгой, когда на улице была плохая погода или сильный мороз. И обои здесь были уютные – «бабушкин ситчик», с маленькими голубыми и лиловыми цветочками и точечками. Артём спал на диване. Олег довольно бесцеремонно толкнул его. Артём открыл глаза и непонимающе взглянул на него.

– Вот что, братец, – Олег крепко взял его за плечо и ледяным тоном сказал, – если ты ещё раз протянешь свои грабли к Оксане, я тебя задавлю. Понял?

– Да ты… – Артём попытался стряхнуть его руку с плеча, но у него ничего не вышло. – Да ты сам с ней махаешься!

– Что ещё? – Олег прищурился.

– Да на ней пробы ставить негде! – Артём рванулся, но Олег придавил его одной рукой к дивану.

– Тебя прямо сейчас задавить? Или лучше тебе на работу настучать о твоем моральном облике? Выбирай.

– Пусти!

– Ты сейчас встанешь, наденешь штаны, извинишься, а потом можешь идти досыпать, а можешь и убираться. Задерживать не стану. Кстати, я могу и родителям рассказать, – Олег был спокоен. Идеально спокоен.

– Заодно и про сестричку спроси! – Артём безуспешно попробовал вырваться.

– Да ты не понял! – Олег придавил сильнее.

– Пусти! – у Артёма глаза расширились, и он скривился от боли.

– То-то же. Поднимайся и делай, что сказано, – Олег убрал руку.

– Хорошо… – он откашлялся. – Только запомни, я тебя на Ксюхе подловлю. Кровью харкать будешь…

– Её зовут Оксана. В свою очередь я тебе обещаю, что ты не харкать, ты писать кровью будешь. Шевелись быстрее.

Артём извинился перед Оксаной и убрался. Олег прекрасно понимал, что отношения между ним и Артёмом всё ближе и ближе подходят к критической черте, когда одному из них придется плохо. Просто так сдаваться он не хотел. Да и вообще, какое Артём имел право вмешиваться в его жизнь? Артём хотел быть главным везде. Олег не хотел, но и командовать над собой кузену не мог позволить. А ещё меньше позволить командовать Оксаной. Даже прикасаться к ней. Оксана была святым. Сегодняшнее происшествие приблизило развязку. Олег это всей кожей чувствовал. Он чувствовал, что этого Артём не простит ему того, что было. И Олег прощать не собирался.

Всё случилось за день до приезда родителей. Ночь Олег и Оксана провели в его комнате. Олег проснулся рано, на часах было около шести. В просвет между штор падал солнечный свет. Олег встал, натянул плавки, открыл окно, впустив утреннюю свежесть. После этого он спустился вниз, чтобы напиться. Кот попросился на улицу по своим кошачьим делам, и Олег открыл ему дверь. Утро было прекрасным. Кот потерся об ноги и ушел. Олег закрыл дверь, но замок на «собачку» не поставил. Потом он вернулся в постель, где мирно спала Оксана. Можно было спать ещё часа два. Оксана во сне прижалась к его плечу. Он обнял её, поцеловал и снова уснул.

Во сне Олегу казалось, что кто-то, крадучись, вошел в комнату. В следующий момент Оксана вскрикнула, а его сильная рука схватила за волосы. Он рванулся, оставив в руке приличный клок своих волос. Перед ним стоял Артём. Оксана испуганно пыталась прикрыться простыней.

– Ну, что, говнюки, поймал я вас?! – Артём снова схватил Олега за волосы. – Посчитаемся?!

– Посчитаемся! – Олег снова рванулся и отправил Артёма на пол.

Он вскочил с завидной резвостью. Олег получил один за другим несколько ударов в лицо. Ему даже показалось, что оня слышу, как трещат кости. Во рту сразу стало полно крови, на глаза навернулись слезы, дышать стало плохо. Но, не смотря на это, Олег удачно ушел от следующего удара и, в свою очередь, нанес Артёму несколько хороших ударов. Артём скорчился на полу и захрипел. У Олега всё плыло перед глазами, в ушах шумело.

– Что ты… наделал… – хрипел Артём. – Лучше бы… поделили эту сучку…

– Что ты сказал? – Олег присел рядом с ним. Комната предательски качалась, и рот открывался с трудом.

– Она… тебе… не родная… Мы же могли с ней оба…Она же… подкидыш… Андрея дочь… И Андрей твоему папаше неродной… Твои родители… её подобрали… – Артём попробовал приподнять голову.

– Это тебя подобрали… – Олег слегка стукнул его головой об пол.

– Спроси… – он закашлялся. – Жлоб… дурак…

– Сам дурак… – Олег ещё раз стукнул его головой об пол.

Качание комнаты становилось невыносимым. Голос Оксаны он слышал, как сквозь шум водопада. Олег попробовал подняться, но ничего не вышло. он упал на колени. Череп вот-вот готов был разорваться от боли. Ему показалось, что он очень медленно и очень плавно опускается на пол. Только вот соприкосновение с ковром было почему-то очень болезненным.

Очнулся Олег от запаха нашатыря. Оксана уже набросила на голые плечики его рубашку. Она стояла над ним на коленях и плакала. В углу сидел на полу и стонал Артём. Рот у Олега почти не открывался. Попытка шевельнуть нижней челюстью отдавалась нестерпимой болью в голове, носом дышать было очень плохо. Олег языком ощупал зубы. Зубы были целы. А вот с губами было похуже. Крови во рту было слишком много. Олег, стараясь не делать резких движений, осторожно сел.

– Перестань… плакать… – попытался сказать он.

– Олежка… – Оксана прижала его голову к груди. Он чуть не закричал от боли.

– Больно… – простонал Олег.

– Я «скорую» вызову. Давай только я помогу тебе подняться и кровь с себя смыть.

– О, Боже… я всю тебя перепачкал…

Олег не только Оксану перепачкал – он ещё и ковёр кровью заляпал от всей души. Не научили Артёма бить красиво, чтобы и фасад не портить, и дать прочувствовать прелесть момента до упора.

У Олега оказались сломаны нижняя челюсть и нос и разбита скула. Ещё для полноты ощущений он как-то умудрился вывихнуть два пальца. Пальцы вправили. Олег попал в челюстно-лицевое отделение. На разбитую нижнюю губу наложили несколько швов, на сломанную челюсть – фиксирующую повязку. Правда, чуть-чуть рот он мог приоткрыть. Нос тоже подправили. Красавец из Олега получился писаный! Бригаде скорой помощи и в приемном отделении Олег и Оксана объяснили, что у него сильно закружилась голова, когда он спускался по лестнице, и он упал. Кажется, это всех устроило.

На следующий день вернулись родители. Естественно, что они сразу же приехали в больницу. Сначала отец поговорил с лечащим врачом Олега. Потом вместе с Олегом вышел на улицу. Олегу стыдно было поднять глаза. Родителям-то пришлось рассказать, что он и Артём подрались. Но Олег и Оксана договорились, если врать, так уже одинаково: будто драка завязалась из-за того, что Артём сказал об Оксане. Всё это они успели сделать до приезда «скорой». Артём пообещал всё подтвердить.

– Олег, ты говорить можешь? – спросил отец.

– Угу… всё нормально…

– Что произошло на самом деле?

– Подрались, – на самом деле Олегу было больно говорить, рот открывался совсем чуть-чуть, нос был заложен, и голос казался неестественным.

– Из-за чего?

– Артём сказал, что Оксана – подкидыш.

– Это мы уже слышали. А ещё?

– Он обидел Оксану.

– Олежка, скажи, что произошло на самом деле? – у мамы дрожали губы.

– Я уже сказал… – боль становилась невыносимой.

Вечером приехала Оксана. У неё были красные от слез глаза. Олега будто ножом по сердцу резанули. Они вышли подышать воздухом из духоты палаты.

– Почему ты плачешь? – спросил Олег.

– Артём всё рассказал родителям

– Это конец, – он прижал Оксану к себе.

– Папа сказал, что завтра мы приедем все вместе к тебе и серьёзно поговорим. Ты не бойся, меня не ругали… Я сказала, что у нас это всего лишь с зимы и что это всё я…

– Глупышка. Зачем?

– Я тебя люблю и буду всегда любить, – она заплакала.

– И я тебя, – Олег тоже поплакал бы, но слез не было.

– Что будет завтра?

– Ничего, – он вытирал слёзы с её лица. – Ничего не бойся.

– Олежка…

– Не плачь… – ему было больно говорить и просто очень больно.

Ночь Олег провел без сна. Странное это было ощущение: ни страха, ни волнения, только всё заполняла пустота. Серая унылая пустота. Исчезали все надежды, мечты, желания. Всё покрывалось пеплом. Ему казалось, что утром он буду совершенно седым. Седым он не стал. Просто у него очень сильно изменились глаза. Из зеркала на него смотрело молодое лицо с глазами старика. С глазами того, у кого жизнь уже закончилась, всё позади и впереди только кладбище. Сосед по палате посмотрел на Олега, как на приведение. Лечащий врач посмотрел на него с опаской и спросил сильные ли у него боли. Олег предпочел сослаться на бессонницу в полнолуние. Как это он удачно попал! Он ведь даже не обратил внимания на то, что была полная луна. Врач назначил ему что-то снотворное. Олегу было безразлично. Он даже не обращал внимания на боль. Кроме пустоты, он ничего не ощущал. Пожаловаться на это было некому, да и незачем…

Родители и Оксана приехали около полудня. Все выглядели не лучшим образом – грустные, усталые лица, потухшие глаза. Они нашли одинокую скамейку в дальнем углу больничного двора. Здесь никого не было. На стоящем неподалеку дереве громко пиликала какая-то мелкая птица. От клумбы сладко пахло цветами.

– Олег, ты так и не решил, что мне сказать? – спросил отец.

Олег отрицательно покачал головой. Какой был смысл что-то говорить. Разве что потом, один на один, сказать, что идея была не Оксаны, а его? Но их было четверо.

– Значит так, – отец закурил. Олегу даже курить не хотелось. – Мы должны вам объяснить кое-что о вашей степени родства. Вы не родные брат и сестра, а троюродные. Мы удочерили тебя, Оксана, когда тебе было трое суток от роду. На самом деле, ты не Леонидовна, а Андреевна. Андрей был моим двоюродным братом. Просто он тоже воспитывался в нашей семье. Андрей погиб в автокатастрофе вместе с женой. Он погиб сразу, а твоя мать была жива ещё трое суток. Её успели прокесарить, когда она была в полной коме. Надежды на то, что она выживет, не было. Она умерла. Мы решили, что ты не должна оставаться одна. Первая это решила мама. Опекунство было не совсем тем вариантом, который был нужен. Со вторым ребенком у нас всё равно ничего не получалось. Вот ты и стала моложе на три дня и Леонидовной. Мы думали… надеялись, что никогда вы этого не узнаете. Но Артём знал от родителей. Мы и поссорились в своё время из-за того, что забрали тебя. Покойный отец Артёма настраивал тетю Иду и постоянно пытался нам диктовать, что мы должны делать. Я предупредил Артёма, чтобы он молчал… Артём молчать не умеет. Оксана, если хочешь, ты имеешь полное право снова стать Андреевной. Мы всегда тебя считали своей дочерью, но…

– Я – Леонидовна и вы мои родители, – Оксана вытерла глаза. – И, чтобы там ни случилось, всегда будете ними, а я – вашей дочерью…

– Олег, – отец повернулся и посмотрел сыну в глаза, – мы знаем всё. Теперь ты ничего не хочешь сказать?

– Хочу, – Олег почувствовал снова боль в челюсти. – Я знал, что она – дочь Андрея. Я видел документы… Вы не знаете… Оксана не хотела сдавать меня, это всё я…

– Не ври, – почти шепотом сказала Оксана. – Артём последняя сволочь…

– Оксаночка, успокойся, – мама взяла её за руку.

– Я не вру. А теперь у меня есть идея, – Олег сам удивился, как быстро пришло решение. – Мы же можем пожениться…

– Как, Олег?! – отец посмотрел на него, как на сумасшедшего.

– Троюродные брат и сестра могут жениться. Оксана снова станет Андреевной, потом возьмет фамилию тети Светы, а потом мы уедем и поженимся. Никто здесь ничего знать не будет.

– Олежка! – лицо Оксаны просияло улыбкой.

– Олег, ты не подумал, что у вас могут быть дети. Риск велик, – после паузы ответил отец.

– И всё же…

– Мы подумаем над тем, что ты сказал, – медленно ответил отец. – Вечером поговорим. Сейчас иди и постарайся выспаться. Мне сказали, что всю ночь ты не спал.

Уже возле корпуса, когда мама и Оксана пошли к машине, Олег решился взглянуть отцу в глаза. Ему было, наверное, хуже, чем сыну. Олег не хотел, да и не мог быть жестоким с отцом.

– Па, прости, – он глох от боли в челюсти. – Но я так люблю её… она для меня больше, чем жизнь…

– Я верю, – отец тяжело вздохнул. – И никто на вас не сердится… я ведь давно уже начал догадываться, но не думал, что всё зашло так далеко. Мама тоже очень переживает за вас… Иди сейчас и поспи. Я, наверное, зайду и попрошу, чтобы тебе сделали обезболивающее. Сильно болит?

– Откуда ты знаешь? – удивился Олег.

– Ты мой сын. Будут свои дети – поймешь. Болит у тебя – болит и у меня. Идем. Постарайся выспаться.

То, что Олегу укололи, было неплохим средством. Боль ушла, и он уснул, как сурок. После разговора с родителями, у него словно гора с плеч упала. Тогда и не настолько страшным греховодником он был. Зато где-то вдалеке забрезжил маленький огонек надежды. Но это была надежда, и ради этого стоило жить.

Разбудило Олега такое ласковое и такое знакомое прикосновение. Он открыл глаза и увидел Оксану. Она осторожно коснулась его плеча и тихонько позвала:

– Олежек…

– Я уже… – пробормотал он. – Сейчас…

Родители ждали их на той же скамейке, где они сидели утром. У мамы были всё такие же красные от слез глаза, у отца измученный вид, но, увидев Олега и Оксану, они оба попробовали улыбнуться. У Олега и Оксаны был шанс остаться вдвоем, а у родителей в один день потерять их обоих. Вернее, всю оставшуюся жизнь скрывать от окружающих, куда они делись… Им и так целых восемнадцать лет приходилось всё скрывать.

Некоторое время родители рассказывали всякие мелкие новости, интересовались состоянием Олега и встревожено смотрели друг на друга, а потом на него и Оксану. Наконец, отец набрался сил и начал разговор на больную для всех тему.

– Я подумал о том, что ты сказал сегодня утром, Олег, – сказал он. – Рациональное зерно в этом есть. Но слишком велик риск, ты сам это понимаешь. Ты, Оксаночка, тоже. Я кое-что успел узнать. Завтра нужно вам обоим сдать кровь. Если окажется всё в порядке, то я и мама согласны на твоё предложение. Мы согласны даже на большее – признать Оксану совершенно чужим ребенком, которого мы взяли в своё время, и вы об этом знали. Тогда вы сможете пожениться и никуда не уезжать. В противном случае… – он сделал паузу. – Вам обоим будет лучше подумать над тем, что у каждого рано или поздно должна будет появиться своя семья и вообще…

– То есть мы прекратим всякие отношения кроме «брат-сестра»? – уточнила Оксана.

– Да, – кивнул отец. – Олег снова будет для тебя только братом, ты для него только сестрой. Обожайте друг друга, но в таких пределах. Кровь пойдет под чужими фамилиями, и я гарантирую, что результаты будут подлинными.

– Согласен, – ответил Олег.

– И я согласна, – Оксана с надеждой посмотрела на него, будто от этого взгляда что-то могло зависеть.

На следующий день отец отвез две пробирки с кровью в лабораторию. Результатов нужно было ждать неделю. Эту неделю Олег и Оксана прожили в надежде на то, что всё будет хорошо. Когда Оксана приезжала одна, они уходили гулять и строили самые радужные планы. Вернее, строила она. Олег ещё плохо мог говорить и только кивал в знак согласия. Родители пытались шутить и улыбаться, но получалось у них это неважно. Потом, спустя много времени, Олег пытался поставить себя на их место. Не хотел бы он попасть в такую ситуацию.

Через неделю Оксана пришла к Олегу после обеда. Увидев её, он всё сразу понял: ответ был малоутешительным.

– Пойдем погуляем? – спросила она.

Олег привычно кивнул. Они вышли на улицу и пошли к знакомой скамейке. Оксана пыталась всю дорогу начинать говорить о чем-нибудь, но обрывала фразу, чуть ли не на полуслове, и молчала некоторое время. Потом она снова пыталась заговорить и снова всё повторялось. Так они дошли до скамейки. Слушать её сбивчивые слова и время от времени смотреть на расстроенное лицо Олег больше не мог.

– Нужно понимать, результаты не в нашу пользу? – спросил он.

– Да. Откуда ты знаешь? – у Оксаны задрожали губы.

– Может быть, я бы и не знал этого, если бы был тебе чужим человеком. Ты не спрашивала, что там, поподробнее?

– Возьми, посмотри, – она достала из сумочки листок с результатами теста.

Олег быстро пробежал глазами то, что там было написано. Если острить по черному, то можно было сказать, что их наследничек будет иметь внешность «око за око, зуб за зуб», спинку шифером и зубы штакетником. К такой прелестной внешности для полноты ощущений могла приложиться олигофрения, гемофилия и ещё прочая дрянь на «–ия». Но это если острить. Олегу острить не хотелось. Ему хотелось удавиться. Или утопиться. Или просто попасть под поезд. А лучше всего просто так внезапно умереть. Но, как ему этого не хотелось, он оставался жив. Олег вернул Оксане листок с данными и попробовал улыбнуться. Вряд ли приходила кому-нибудь в голову мысль улыбаться при переломе челюсти. Интересно, как это выглядело со стороны? Скорее всего, как гримаса то ли боли, то ли ещё непонятно чего. Олега ещё и глаза стали снова, как у старика. Оксана смотрела на него, её глаза наполнялись слезами.

– Что ж, придется жить, как мы жили когда-то, – сказал Олег.

– Да, конечно, – она прижалась к нему.

– Мы должны всё прекратить.

– Да, конечно…

– Я снова буду просто старшим братом, а ты – моей маленькой вредной сестренкой.

– Да, конечно… – Оксана расплакалась.

– Не плачь.

Олегу было больно. Болела челюсть и впервые в жизни болело сердце. Не просто болело – рвалось на части. Оксана плакала и успокаиваться не собиралась. Олег уже больше не мог говорить, а только гладил её по вздрагивающим плечам.

В конце аллеи он увидел родителей, идущих по направлению к ним. Олег осторожно отстранил от себя Оксану, вытер ей слезы и кивнул в сторону родителей. Она всё поняла. Они сели на скамейку и сидели молча, пока не подошли родители и сели рядом с ними. Скорей всего, они поняли всё сами. Олег кивнул в знак приветствия.

– Как дела, Олежка? – спросила мама.

– Нормально, – ответил Олег.

– Челюсть как? – поинтересовался отец. – Болит?

Он кивнул в знак согласия. Некоторое время все молчали. Всем было тяжело. Олег прекрасно знал, что отец задает эти вопросы для того, чтобы что-то сказать. О его состоянии отец успевал переговорить с врачом, раньше, чем увидеть сына.

– Пап, я домой хочу, – сказал Олег.

– Потерпи ещё немного. Несколько дней.

– Сколько?

– Хотя бы неделю.

– Неделю… – он тяжело вздохнул.

– Олег, ты мне не нравишься, – отец грустно посмотрел на него.

– Я сам себе не нравлюсь. Придумай что-нибудь, и заберите меня домой, – попросил Олег.

– Но…

– Я обещаю, что целыми днями буду лежать, как примерный и читать книжки или смотреть телевизор.

– Олежка, не капризничай, – попробовала меня урезонить Оксана.

– Я не могу здесь оставаться. Я не могу здесь спать, не хочу есть…

– Хорошо. Завтра я переговорю с твоим врачом, – сдался отец.

Пожалуй, Олег говорил слишком много. Челюсть снова болела просто невыносимо. Домой он действительно хотел. На следующий день отец забрал его и теперь привозил раз в несколько дней только на консультации. Тогда Олег впервые подумал о том, что, в сущности, всегда получал то, чего хотел и ни в чем не знал отказа. Тогда впервые он задумался над тем, что не всегда так будет, не может быть. Когда-то наступит день, и он не будет баловнем судьбы и своих близких. Когда-то и он получит отказ.

Об Артёме никто ничего не говорил, он не появлялся, не звонил. Олег сильно не расстраивался и разлукой с кузеном огорчен не был. Но он всё-таки не выдержал, и спросил у отца, когда они сидели как-то вечером во дворе и курили:

– Па, а где мой любимый кузен?

– Я попросил его больше не приходить.

– Почему?

– То, что он сделал, было подлостью вдвойне. Я не пытаюсь оправдать тебя и Оксану. Особенно тебя. И ещё себя. Я тоже виноват, возможно, даже больше, чем ты и она. Но за такие чудеса, которые творил Артём, нужно наказывать.

– Ты всегда говорил, что обязан о нем позаботиться хотя бы потому, что обещал тете.

– Он уже достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе. И потом, в нашу семью, кроме неприятностей, он ничего не принес.

– А меня и Оксанку ты и мама простили? – Олег исподлобья посмотрел на отца.

– Простили. Никто на вас и не сердился. Просто мы были ошарашены… Олег, давай о чем-нибудь другом поговорим, – он помолчал и добавил. – Кстати, ты ему здорово почку ушиб. Он мочиться с кровью начал.

– Я ему просто пообещал когда-то. Обещания нужно выполнять.

Так прошло ещё две недели. Челюсть Олега пришла в норму, нос тоже. Скула зажила. Он стал похож на нормального человека. Правда, на носу появилась характерная легкая горбинка, а рот он теперь открывал не настолько широко, как раньше, но всё это было не смертельно. Посторонний человек, не посвященный во все его приключения, ничего бы и не заподозрил.

Глава 14

Олег и Оксана возвращались к тем отношениям, которые у них были когда-то. Это было совсем нелегко. Прошлое напоминало о себе. Как они ни пытались загнать его вглубь, оно рвалось и рвалось на поверхность. Как можно больше времени они стремились проводить в компании друзей. Они уже не могли дождаться осени, чтобы вернуться каждый в свой институт и как можно больше времени проводить вне дома.

Олег снова стал встречаться с Мариной. Она ничего не подозревала об истинных причинах его «вновь вспыхнувших чувств». На самом деле это была элементарная попытка заглушить настоящие чувства. Олег постоянно невольно начинал сравнивать Оксану и Марину. Сравнивать во всем. В результате этих сравнений, Марина поначалу стала тусклой и неинтересной, а потом и вовсе надоела ему, как зубная боль. Олег понимал, что такое отношение к ней длиться вечно не может, и что он не имею права морочить ей голову, но сказать просто так: «ты не волнуешь меня», не мог. Марина была не виновата в том, что он запутался сам в себе, и никак не мог разобраться. Бедная девочка наивно верила в его расплывчатые фразы о том, что он скучает без неё, и их временное охлаждение было чистой случайностью. Какова же была радость Олега, когда он узнал, что за Мариной начал приударять их общий приятель. Она поначалу не особенно была этим довольна и старалась избегать компании Алексея. Олег же, наоборот, воспылал такими дружескими чувствами к нему, что это невозможно было не принять за чистую монету. На самом деле Леша был отличным парнем, и Олег очень дорожил его обществом, но в то время Леша нужен был ему в качестве приманки для Марины. Дошло до того, что Олег «не мог» провести вечера, без его присутствия и присутствия Марины. Несколько раз, сославшись на сильную головную боль (благо, теперь был хороший повод), при выходе из кино, Олег просил Лешу проводить Марину домой. Перед ней он извинялся с такой искренней скорбью на лице, что его невозможно было заподозрить в подвохе. Его старания не остались тщетными. Уже в сентябре общие приятели стали бросать прозрачные намеки на то, что Алексей и Марина встречаются. Олег делал вид, что ничего не видит и ничего не слышит. Приступы «головной боли» у него несколько участились. Марину это не особенно радовало. Кончилось всё тем, что однажды она сказала Олегу, что хочет серьезно поговорить с ним. Он согласился. Марина начала издалека, а закончила тем, что не стоит больше встречаться. Олег с неподдельным отчаяньем на лице спросил о причине и услышал то, что хотел слышать больше месяца – ей нравился Леша и ещё её смущали головные боли Олега. Ей хотелось иметь здорового спутника жизни. Пришлось со вздохом сказать монументальную фразу о том, что насильно мил не будешь, Олег это понимаю, поэтому не станет им мешать. После он пожелал Марине всех благ и выразил надежду на то, что они останемся добрыми друзьями и она (конечно же, как и он) не забудет, как им было хорошо вместе. Марина была растроганна чуть не до слез, а Олег еле сдерживался, чтобы не попрыгать от радости на одной ножке (или что там ещё? на голове постоять?). Следующее объяснение было с Алексеем. Инициатива была его. Он попытался, как лучший друг Олега, растолковать, что жить без Марины не может, и ничего плохого не хотел, но так вышло. Олег поклялся, что зла на друга не держу, ведь так вышло и никто в этом не виноват. Мы пожали друг другу руки. Олег действительно на него не то, что в обиде не был, а был ему безмерно благодарен. Себя он чувствовал при этом, как последняя сволочь. Если бы Олегу когда-нибудь кто-нибудь проведал, что в отношении него разыграли подобный спектакль, не сладко пришлось бы артисту. А ещё Олегу стало жаль Лешу. Перефразируя модный некогда душещипательный шлягер о ромашках и лютиках, хотелось задать вопрос: «И что ж вы, девочки, здоровых любите?» и, не дожидаясь ответа, задать следующий, насчет здоровья этих самых девочек. В душе Олег пожелал Лешеньке быть здоровым, как быку, опасаясь, что в противном случае его может ожидать та же участь, что и предшественника.

С исчезновением Марины головные боли у Олега прошли бесследно. Он не сильно впадал в уныние и начал менять подружек, как… нет, это ещё тоже не была частота смены перчаток. Но менял он их довольно часто. Главным, было то, что всегда начинались связи легко и так же легко, по обоюдному согласию, заканчивались. Все были довольны. О чем-то серьезном Олег тогда не думал. Просто не хотел думать.

Хотя… хотя была женщина, которая наталкивала Олега на кое-какие соображения. Правда, соображения эти были больше происками отпетого бабника, чем добропорядочного джентльмена. Её тоже звали Мариной. Мариной Викторовной. Она работала преподавателем на той кафедре, где Олег в перспективе должен был остаться. Ей было двадцать восемь лет, то есть, всего на четыре года больше, чем ему. У неё была очень идущая ей короткая, почти мальчишеская, стрижка, и она носила очки в тонкой изящной оправе. Фигура у неё была такая, что мысли о науке в голову лезли в последнюю очередь. Разве что, об анатомии. Но, Марина Викторовна была неприступна и холодна, как заснеженная вершина в горах. Несколько раз Олег и подобные ему любители приключений пробовали делать робкие поползновения в её сторону. Эти поползновения безжалостно пресекались ледяным взглядом поверх слегка приспущенных очков, и лазутчикам ничего не оставалось, как убраться на исходные позиции и зализывать там раны. Тем не менее, из всех, Олег был самым удачливым и однажды удостоился несколько заинтересованного взгляда и разрешения вечером проводить её домой. Возле дома Марина подчеркнуто вежливо, называя его Олегом Леонидовичем, распрощалась. На этом всё закончилось. Закончилось? Нет, пожалуй, началось.

Оксана тоже старалась на кого-нибудь отвлечься. Но она была не таким испорченным ребенком, как брат, и уходила по вечерам всего пару раз в неделю, а потом приходила домой в девять, редко в половине десятого. Всех её приятелей Олег и родители знали наперечет. Олег видел, что она с ними ужасно скучает, и все встречи сводятся не больше, чем к прогулке или посещению какого-нибудь увеселительного заведения, вроде кинотеатра.

С середины января Оксане по вечерам стал звонить какой-то обладатель бархатного баритона. Баритон был ужасно вежливый. Оксана могла с ним ворковать чуть ли не по полчаса. А ещё она стала исчезать почти каждый вечер. Она возвращалась домой около десяти. Обладатель баритона привозил её на машине, и она на прощанье там целовались. Олег в этом был уверен. Был уверен потому, что сам был грешен на такие прощания. Обычно, если он сталкивался с Оксаной сразу после её телефонных мурлыканий или возвращения со свидания с её загадочным обожателем, она краснела, опускала глаза и вздыхала. Олег тоже краснел и вздыхал. А ещё его мучили такие припадки ревности, что описать их тяжело. Ничего им теперь больше и не оставалось, кроме этой ревности и опущенных глаз. Ни на что больше они не имели права. Иногда Олег подолгу не мог уснуть, пытаясь представить себе, как Оксана выйдет замуж за какого-нибудь обладателя баритона. Он знал, что Оксана не спит. А ещё он знал, что она плачет. Он это чувствовал. Тогда он вставал, надевал брюки, и тихо шел к ней в комнату. Он присаживался на край кровати, Оксана прижималась лицом к его груди. Её слезы обжигали, как капельки расплавленного металла. Олег обнимал её, гладил, как маленькую, по голове, иногда позволял себе коснуться губами её волос. Оксана задыхалась от слез и шептала:

– Прости меня…

– Что же мы наделали… – только и мог ответить он.

Олег терпеливо давал ей выплакаться, потом дожидался, пока она уснет, и уходил к себе. В такие ночи он не спал почти до утра. В такие ночи его не интересовала ни одна женщина в мире. В такие ночи он был самым одиноким. В такие ночи он хотел не проснуться утром, чтобы не испытывать больше этих мучений. Наверное, это была расплата за грехи…

ОХОТА.

Человек.

Глядя на волка через оптический прицел, Олег видел его так, будто стоял в шаге от него. Палец лежал на спусковом крючке. Желтые глаза зверя, казалось, смотрят в упор. Стрелять Олег не спешил. Он надеялся, что звери успеют уйти до утра или ранним утром. Но волки не ушли, не успели. Рядом с волком прижималась к земле волчица. Справа от себя он услышал голос Кости:

– Олег, что у тебя?

– Пока ничего, – Олег слегка приподнял руку. – Не ори, а то пустыми уйдем!

– А на что ты так упорно смотришь?

– Так видно лучше. Не ори! – Олег перешел почти на шепот.

Олег снова посмотрел на волка. Их глаза снова встретились. Зверь замер. Олег хотел дать ему возможность уйти. Волчица явно нервничала и иногда ворочалась…

Волк.

Человек смотрел на волка в какую-то штуковину поверх ружья. Стрелять он не торопился. На какой-то момент волк решил, что человек его не видит. Так было до тех пор, пока они не столкнулись взглядами. Неожиданно волк понял, что этот человек не будет стрелять. Недалеко от этого человека стоял другой. Он окликнул того, что смотрел на волка. Тот что-то ответил, и снова стал смотреть на волка. Самка занервничала. Она начала сначала ворочаться, а потом неожиданно вскочила и побежала. Она бежала в сторону другого человека. Прогремел выстрел и самка, раненная в бок, взвыла и завертелась волчком, оставляя на снегу красные пятна. Это стрелял другой человек. Первый повернулся и прогремел ещё один выстрел. Этот человек попал самке в ухо, и она упала, затихла. Всё произошло слишком быстро. Человек снова оглянулся на волка теперь уже просто так, без ружья. Глаза их встретились. У человека были зеленые глаза. Волк видел это даже с такого расстояния. Человек будто просил уйти. Он опустил ружье и медленно пошел к мертвой самке, куда уже подбегали трое остальных…

Человек.

Олег не ожидал, что волчица побежит. Он надеялся, что звери переждут. Волчица не переждала. Она бросилась прямо в направлении Кости. Тот вскинул ружье и выстрелил. Он ранил волчицу в бок. Та взвыла и завертелась, пачкая снег кровью. Олег повернулся и выстрелил волчице в ухо. Выстрел оказался удачным, волчица упала и дернулась в последней конвульсии. Олег обернулся и посмотрел на волка. Тот так и прижимался к земле. «Уходи, пока и тебя не убили!» – мысленно попросил его Олег, опустил ружье и пошел к мертвой волчице, к которой уже бежали остальные. Он знал, что волк не нападет на него.

На лице Кости сияла улыбка ребенка, поймавшего бабочку. Максим и Гена рассматривали мертвую волчицу с некоторым удивлением.

– Олег! Ты посмотри, какая крупная! – Костя чуть не прыгал от радости. – В жизни ещё волка не убивал!

– Так ты её и не убил, а только подстрелил, – мрачно сказал Олег.

– Ты что, не рад? – удивился Костя.

– Я твоей эйфории вчера не разделял и бурного восторга сейчас не разделяю. Зачем ты вообще в неё стрелял?! Ты стрелять сначала научись!

– Ну, извини, не всех же Бог, как тебя, сподобил белку в глаз стрелять! – Костя перестал улыбаться. – Мне что, нужно было стоять и ждать, когда она на меня бросится?

– Никто бы на тебя не бросился! Была нужда волка грохнуть?!

– В конце концов, мы не в зоопарк приехали, а на охоту! – Костя покраснел. – Тоже мне любитель животных выискался! Да тебя трусит, что не ты первый в неё выстрелил!

– Я на неё полчаса смотрел! – в глазах Олега вспыхнули и погасли огоньки гнева. – Была б нужда, пристрелил бы сразу, как заметил!

– Мужики, мужики! – Максим приподнял руку. – Только давайте не будем портить друг другу настроение и выяснять отношения. Что на вас нашло? Уймитесь! А то сейчас драться кинетесь.

– С удовольствием бы кинулся, – Олег присел над мертвой волчицей и, как человеку, закрыл ей начавшие тускнеть глаза.

– Олег, что случилось? – удивился Гена.

– Ничего! – Олег поднялся и пошел в сторону домика…

Волк.

Люди ушли, утащив с собой труп самки. Над лесом начали спускаться сумерки, а потом и совсем стемнело. Небо стало черным, на нем высыпали колючки звезд, и выплыла огромная луна. Ветер усилился. Волк, наконец, выбрался из своего укрытия и подошел к месту, где убили самку. Снег был залит её кровью. Волк обнюхал снег, ещё пахнувший людьми и самкой, поднял голову и протяжно завыл. Он выл от потери и от одиночества…

Человек.

Олег был настолько мрачным, что и у остальных пропало настроение. Только Костя ещё пытался веселиться. В конце концов, он не выдержал и спросил у Олега:

– Что ты панихиду по этой зверюге устраиваешь?

– Костя, я не стану рассказывать тебе, как в своё время волк меня не съел. Наверное, если бы не волки, я тогда так и остался бы лежать, непонятно где. Я просто хочу у тебя спросить, ты знаешь разницу между человеком и волком? – Олег, слегка сощурившись, смотрел на Костю.

– Только давай не будем разводить здесь философию и распатякивать о высоких материях! – поморщился Костя. – Я, как некоторые, настолько хорошо в природе не разбираюсь, и охоты разбираться у меня не возникает. Я предпочитаю видеть дичь жареной на столе, а не любоваться ею на охоте.

– Я тоже люблю жареную дичь. А вот разницу между человеком и волком я тебе всё-таки объясню. Волк убивает только когда хочет есть и только то, что может съесть или если защищается. Человек убивает для удовольствия и часто то, что ни в пищу, ни на одежду не пойдет. Улавливаешь?

– Улавливаю, – Костя нахмурился. – Только ты, дорогой, меня жить не учи! Меня волки не спасали. Я его, конечно, есть не собираюсь, а вот шкурку положу у себя на дачке. Кстати, душещипательную историю о твоем спасении я как-то слышал. Я всё тебя хотел спросить, может глюк это был? Ты ведь и башкой тогда стукнулся, и воспаление легких у тебя было с высокой температурой. Может, пригрезилось что?

– Ты высказался? – Олег криво улыбнулся.

– Высказался.

– Тогда, дорогой, мы побудем здесь ещё недельку.

– Да хоть две! А с чего такая щедрость? – Костя взял кружку и налил себе водки. – Ты же твердил, что у тебя дела.

– Ничего, подождут дела. Вы согласны? – Олег повернулся и быстро взглянул на Гену и Максима.

– Согласны, если ты считаешь, что Назир справиться, – кивнул Гена.

– Нужно только Оксане позвонить, предупредить, – кивнул Максим.

– Вот и славненько. Назир справится. Оксане перезвоним. Отдохнем, Костик! – Олег взял свою кружку и выпил содержимое крупными глотками.

– Так чего это ты расщедрился? – переспросил Костя уже не так уверенно.

Снаружи раздался душераздирающий волчий вой. Вой был протяжный и тяжелый. Он леденил душу, и от него невольно ползли мурашки по телу. Все, кроме Олега, вздрогнули. Костя побледнел, и по его лицу пробежала нервная судорога.

– Что это? – спросил он, скорее для того, чтобы что-нибудь спросить.

– Волк, – спокойно ответил Олег.

– А… чего это он?

– Мы волчицу убили. Ты, Костик, выпей, попустит, – посоветовал Олег и мрачно улыбнулся. – Мы за своими бабами тоже воем, только не все в голос.

– Ты, что, издеваешься? – Костя посмотрел на Олега и в глазах его застыл страх.

– Где уж мне? Я же говорил, что волков было двое.

– Ты мог ошибиться.

– Я на них полчаса смотрел. Волк остался.

– И что теперь?

– Ничего. Отдыхай. Наливай лучше, выпьем! Водочки у нас хватит…

Волк.

Волк вышел к жилью. Луна всё так же освещала лес мертвенно-белым светом. Окна в жилье обмерзли и были светло-желтыми, как большие, но не круглые глаза чудовища. Иногда на этих светло-желтых пятнах, как зрачки в глазу, появлялись темные тени людей. Волк прилег в ближайшем кустарнике и смотрел на жильё. Там были его враги. В жилье открылась дверь, как пасть, и из неё вышел человек. Он присел на крыльце. Он что-то держал во рту, что становилось время от времени ярко-красным, и выпускал пар со странным запахом. Волк продвинулся немного вперед и рассмотрел, что это тот человек, который смотрел на него и который потом добил самку. Человек повернулся и увидел волка. Снова, как днем, они смотрели друг на друга. Волк вышел из кустарника и остановился напротив человека. Этот человек не был врагом, хотя и был опаснее собаки. Человек сидел не двигаясь, и смотрел на волка. Так прошло некоторое время. Он открыл рот и что-то сказал. Волк не понимал его речи, но чувствовал, что человек обращается к нему. Человек просил прощения и просил уйти. Когда он замолчал, волк повернулся и побрел в лес, к логову, где уже не было самки. Ещё несколько раз за ночь волк выходил из логова, возвращался к месту, где убили самку, и к жилью. Ещё несколько раз за ночь над лесом раздавался его вой…

Человек.

Олег поднялся и пошел к двери. Костя испуганно следил за ним. Олег накинул куртку и взялся за засов.

– Ты куда? – Костя привстал со своего места.

– Покурить, – Олег спокойно улыбнулся. – Душно здесь.

Он вышел и присел на ступеньки крыльца. Лунный свет был ярким, как свет ртутной лампы. Снег вспыхивал редкими блестками в этом свете. Холодный ветер резанул по лицу, как лезвие. Олег затянулся и выпустил дым через ноздри. На душе было тяжело. Он посмотрел на луну и ему захотелось завыть, как волку. Выть, как волк, он не умел. В ближайшем от домика кустарнике хрустнула ветка. Олег повернулся и увидел волка. Волк вышел из кустарника и остановился напротив него, всего в нескольких шагах. Это был тот самый волк. Страха Олег не испытывал. Он знал, что волк не нападет. Не нападет на него. Зверь слегка оскалился, но не зарычал. Оскалился, скорее просто для порядка.

– Убили мы твою девочку, серый, ты уж прости, – Олег сам не знал, почему заговорил с волком. Он был уверен, что волк его понимает. – Так вышло. А ты уходи. Я тебя не трону, ты меня не тронешь, но есть остальные. Лучше уходи.

ОЛЕГ. ПАМЯТЬ.

Волк перестал скалиться, повернулся и медленно ушел в лес. Олегу стало не по себе. Он бросил окурок и глубоко вдохнул ледяного воздуха. Воспоминания давили, как гранитная плита.

Глава 15

Олег блестяще защитился и решил остаться в институте на кафедре. Работа ему нравилась. Заведующий кафедрой был милейший человек: немного чудаковатый, но очень порядочный и добродушный. Никого из своих подчиненных он никогда не ругал, а только мог немножко поворчать себе под нос о том, что «молодежь нынче несерьезная». Ещё на кафедре работала Марина. Да, та самая Марина Викторовна, которой все так домогались и от которой в ответ получали только строгие взгляды поверх очков. К своим коллегам она относилась немного более благосклонно, чем к студентам, но, тем не менее, относилась к ним с подчеркнутым равнодушием – никаких мужчин, только коллеги по работе. Она могла одарить кого-нибудь вежливой холодной улыбкой, ко всем обращалась исключительно по имени-отчеству, только на «вы». Тогда Олег ничем не выделялся. Разве что ему оказывалась милость в виде разрешения подвезти себя домой, когда он брал у отца машину. Милость эта оказывалась только из тех соображений, что жили Олег и Марина не очень далеко друг от друга, и им было по пути. Едва ли за полчаса она говорила Олегу пять слов. Два из них были обязательными – «спасибо» и «до свидания». Олег её не домогался. Хотя мысли о ней, как о женщине, его время от времени навещали. Но кроме неё было ещё много женщин. И далеко не все были так холодны и неприступны.

Об Артёме Раздановы так ничего и не знали. Он не звонил, не приходил. Олег и Оксана – не сильно расстраивались по этому поводу. Родители, кажется тоже. Семья снова стала такой же, как была когда-то давно: мир, покой, согласие и полное взаимопонимание. Оксана уже не так часто плакала по ночам. Она исчезала по вечерам с загадочным обладателем баритона. Единственное, во что она посвятила родителей и Олега, было его имя. Его звали Максим. Оксана по телефону называла его Максом. Новый год Оксана встречала с ним. Олег уже не ревновал её так сильно. Конечно, где-то глубоко оставалась ревность, но ему тоже удавалось справляться с собой. Родители время от времени просили Оксану представить своего поклонника. Она старательно отнекивалась.

Как-то раз вечером Олег и Оксана вдвоем сидели на кухне и пили кофе. Олег закурил и старательно отобрал сигарету у Оксаны.

– Олег, не пытайся быть таким правильным и деловым, – почти обиженно сказала Оксана.

– На сегодня хватит, – назидательно ответил он.

– За собой посмотри, воспитатель! – Оксана отобрала сигарету у брата, затянулась и вернула назад. – Зануда!

– Я вот Максу твоему настучу, – пообещал он. – Он при делах, что ты куришь?

– Конечно. В отличие от некоторых, он не занимается глупостями! – Оксана показала Олегу язык.

– А чем он занимается? – он исподлобья посмотрел на Оксану.

– Делами, – она вздохнула. – Ты уже, как родители: «кто, что?».

– Имею я право поинтересоваться, с кем это моя сестренка встречается? – Олег поднял брови. – В конце концов, я могу поступить гораздо проще – подойти, когда вы будете, как коты облизываться в машине, и открыть дверь.

– Вот этого не стоит делать.

– Что, я имею шанс нажить ещё один перелом носа или челюсти?

– Нет. Просто не стоит этого делать. Меня уже родители замучили просьбами пригласить Макса в гости.

– Вот и пригласила бы, – Олег опустил глаза.

– Ты думаешь? – в голосе Оксаны прозвучало сомнение.

– Думаю. Почему ты так старательно его прячешь? Что в нем не так?

– Почему ты решил, что что-то не так? Всё так. Просто я думала… – она осеклась. – Как ты это воспримешь?

– Нормально. Ты что, собираешься всю жизнь так провести?

– Нет. А ты?

– Оксана, – Олег внимательно посмотрел ей в глаза, – ты же сама знаешь, что я никогда ничего не смогу забыть. Но мы должны хотя бы сделать вид, что забыли.

– Да, конечно, – Оксана тяжело вздохнула. – Ты прав.

– Вот и ладненько. Доставь родителям удовольствие – пригласи Макса в гости.

– Ладно. А вдруг он тебе не понравится?

– При чем здесь я? Мне что ли с ним целоваться? Главное, чтобы он тебе нравился. Он тебе нравится?

– Да, – чуть слышно ответила она.

– Вот и отлично. Значит, пригласи его в гости, и чем скорее ты это сделаешь, тем лучше. Родители будут спокойны. Я тоже не буду переживать, с кем ты пропадаешь

Олег говорил это со спокойной улыбкой. На самом деле, хоть это и было верхом эгоизма, он хотел, чтобы Оксана терпеть не могла Макса, чтобы Макс никому не понравился, чтобы Макс оказался маленьким, толстым, лысым, конопатым и, желательно, импотентом. Спокойная улыбка Олегу давалась так же легко, как и попытка спокойно посидеть на раскаленной сковородке. Конечно, на сковородке он сидеть не пробовал, а вот улыбаться приходилось. Это нужно было не ему – это нужно было Оксане.

– Хорошо, я приглашу его в гости в ближайшие дни, – кивнула Оксана.

Тем же вечером Олег случайно подслушал её разговор по телефону. Собственно, она сильно и не секретничала. Она посмеялась чему-то, что Макс ей рассказал, а потом тоном, не терпящим отказа, проворковала:

– Макс, завтра я приглашаю тебя в гости… Конечно, родители будут дома. Брат тоже. Я хочу тебя с ними познакомить… Ладно, послезавтра… Нет, нет… это я так решила… Часов в семь…

Потом она пришла в гостиную, где все семейство смотрело телевизор. Олег сделал вид, что ничего не слышал и очень увлечен фильмом.

– Мама, папа, – с сияющей улыбкой сообщила Оксана, – послезавтра я вас познакомлю с Максимом.

– Ну, наконец-то, – улыбнулся отец.

– Когда он придет? – спросила мама.

– В семь. Я хотела сделать это завтра, но он занят на работе. Послезавтра он свободен.

– Что ж, посмотрим на твоего загадочного Максима, – улыбнулся отец. – Олег, видишь ли, пощедрее тебя будет – мы почти всех его девочек видели.

– Ну, допустим, не почти всех, а где-то треть, – расплывчато ответил Олег. – В гости я приглашал только тех, с кем относительно долго встречался.

– Хотя бы. Зато голос Максима мы слышим уже больше года, а видеть не видели – только машину.

– Вот и увидите, – Оксана быстро посмотрела на Олега. Он только глаза отвел.

В тот день Олег старался всеми правдами и неправдами как можно дольше задержаться в институте, а потом, как можно медленнее добраться домой. Он приехал без двадцати семь. Мама и Оксана возились на кухне. Олег поприветствовал отца и пошел в свою комнату. Оксана вошла минутой позже, бросила на него укоризненный взгляд и спросила:

– Ну что ты так долго?

– Дел выше крыши было, – ответил Олег.

– Ты забыл, что сегодня я пригласила Макса?

– Нет. Не мог я раньше вернуться. Оксаночка, я устал, до умопомрачения, – поморщился он. – Вы, наверное, без меня посидите?

– Олег, – Оксана взглянула ему в глаза и тяжело вздохнула.

– Я уже почти двадцать шесть лет Олег.

– Ты же обещал мне…

– Хорошо, – сдался он.

– Ты обиделся на меня?

– Нет, – покачал головой Олег. – Я сейчас спущусь. Иди, а то приедет Макс, а ты не готова.

– Мы уже всё с мамой приготовили. Осталось только кофе сварить. Не буду же я его варить заранее.

– Ты умница, – Олег погладил её по щеке и улыбнулся. Постарался улыбнуться.

– Олежка, ты не хочешь, чтобы Макс приезжал? – у Оксаны дрогнули губы.

– Глупышка! Мы же позавчера договорились. Вот ещё зареви. Сейчас твой милый появиться, а ты в слезах и соплях, как первоклассница, – он выдавил из себя улыбку. – Иди, я сейчас спущусь.

Олег спустился вниз, как и обещал. Отца позвали к телефону. Мама и Оксана всё так же были на кухне. Олег подошел к окну, отодвинул штору, открыл форточку и закурил. Небо было усыпано колючками звезд. На душе было пусто и тоскливо. Ему было слышно, как подъехала машина и хлопнула дверь. Он понял, что приехал Максим. Автоматически Олег взглянул на часы – в чем Максиму нельзя было отказать, так это в пунктуальности: он приехал без одной минуты семь. Ровно столько, чтобы дойти от калитки до двери. Олег терпеть не мог опаздывать, не любил, когда опаздывал тот, кого ждешь (прощал это только женщинам), но сейчас такая точность ему не понравилась. «Значит, он зануда, вдвое зануднее меня. Нет, вчетверо», – решил Олег. В прихожей послышались голоса. Радостный голос Оксаны, приветливые и несколько удивленные голоса родителей и почти ненавистный Олегу баритон. Голоса приближались. Нужно было повернуться. Он прекрасно понимал, что ведет себя просто глупо, но ничего не мог с собой поделать.

– А это мой брат Олег, – услышал он голос Оксаны. – Олежка, ты совсем замечтался. Очнись, у нас гости

– Да, конечно, – Олег выбросил окурок в форточку и повернулся.

Первое, что Олег испытал, был шок. Чего уж точно он не ожидал увидеть, так это своего зеркального отражения. Почти зеркального. Максим был похож на Олега, как брат-близнец. Сходство было поразительным: те же русые волосы, те же зеленые глаза, тот же упрямый подбородок, даже нос с небольшой горбинкой. Посторонний человек вряд ли принял бы их за чужих. Близнецы – не близнецы, а уж родные братья – это точно. На первый взгляд, Максим был лет на пять старше Олега и чуть пониже ростом. Они стояли и смотрели друг на друга. Молчание становилось просто неприличным. У Оксаны в глазах мелькнула тень испуга. Олег сделал над собой усилие и заставил себя улыбнуться.

– Извините, я действительно задумался, – ответил он, подходя к Максиму. – Олег.

– Максим, – он тоже улыбнулся и протянул руку.

У него была открытая, добрая улыбка. Хорошая такая улыбка. Оксана говорила, что у Олега точно такая. И ещё было твердое рукопожатие. В комнату пришли родители, и все вместе уселись за стол. Под чаек-кофеек завязался непринужденный разговор. Максим держался без напряжения, спокойно, уверенно. На самом деле он был на семь лет старше Олега. Работал он следователем в КГБ, был уже пять лет разведен и добропорядочно платил алименты, жил один, у него не было ни братьев, ни сестер, его матери исполнялось в этом году семьдесят. Максим просто подкупал своей открытостью, добродушием и, в довершение ко всему, был очень неглупым и остроумным малым. Как Олег не старался найти в нем что-нибудь отрицательное, ничего не получалось. Максим нравился ему всё больше и больше. Родителям он тоже очень нравился. Оксана смотрела на него больше, чем тепло. Он на неё – с полным обожанием. Эти взгляды вызывали в Олеге уколы ревности, но плохого в этих взглядах ничего не было.

Отец осторожно поинтересовался, какие у Максима планы на будущее. Он совершенно спокойно ответил:

– Сделать Оксане предложение.

– Даже так? – отец удивленно поднял брови.

– Макс, мы же договорились, что я пока занята учебой, – Оксана слегка смутилась, но довольная улыбка у неё так и не исчезла.

– Я же не сейчас предложение делаю. Я ещё могу подождать.

– А, как насчет разницы в возрасте? Всё-таки двенадцать лет? – спросил отец.

– По мне так в самый раз, – Максим улыбнулся.

– Пап, у тебя с мамой – восемнадцать, – парировала Оксана.

– Что ж, посмотрим, посмотрим…

Расстались Олег и Максим почти друзьями. Максим пообещал родителям иногда появляться в гостях, Оксана проводила его до двери. Все остались довольны.

Олег помог Оксане вымыть посуду. Всё время, пока занималась посудой, она болтала на отвлеченные темы. Олег отвечал довольно односложно. Всё-таки, не смотря ни на что, он ещё не оправился от шока. Родители ушли в свою комнату.

– Олежка, ну, скажи честно, – Оксана лукаво посмотрела на брата, – он тебе понравился?

– Кажется, да. Вообще-то, нравиться он должен тебе. Это тебе с ним целоваться, я уже говорил.

– Я же не о поцелуях. А маме с папой?

– По-моему, очень понравился. Только скажи честно, это случайность, что мы похожи, или ты повелась на внешность?

– Как тебе сказать? – Оксана перестала улыбаться. – Встретились мы действительно совершенно случайно. Помнишь, когда меня пригласила в ресторан на свой день рождения Нина Дронова?

– Помню.

– Вот мы и столкнулись в ресторане. Он и двое его знакомых, сидели за соседним столиком. Я повернулась совершенно случайно и чуть не упала – такое сходство в лицах! Дальше я не могла не поворачиваться. Меня, как магнитом тянуло. Он тоже всё время смотрел на меня. Потом он пригласил меня потанцевать. В компании мальчики были довольно скучные, и я очень обрадовалась. Познакомились, разговорились, то да сё, он предложил меня домой проводить. Я согласилась. На прощанье он попросил телефон. Где он работает, я узнала через два месяца после нашего знакомства. Он как-то не слишком стремился это афишировать. Вообще, он мне понравился – не хам, спокойный, добрый, немножко упрямый, совсем, как ты, – Оксана улыбнулась. – А, главное, так похож на тебя.

– Ты знала, что он был женат?

– Да. Он сказал об этом, когда мы встретились второй раз. Даже предложил паспорт со штампом о разводе показать, если у меня возникнут какие-нибудь сомнения. Мне очень нравится, что он никогда не говорит плохо о своей бывшей жене. Спросила его, почему они развелись. Он мне объяснил, что просто не сложилось. Жена через полгода после развода вышла замуж и уехала в Рязань. Она ему ещё и предлагала, чтобы он какие-то документы подписал – её второй муж хотел усыновить ребенка. Макс отказался. Жена раз в год приезжает в отпуск к своим родителям и привозит его сына. Я видела – хорошенький такой малыш и совершенно не похож на Макса.

– Оксана, извини, за вопрос, а ты с ним только целуешься? – Олег слегка прищурился.

– Олег, – она покраснела и опустила глаза, – давай оставим… Если он не нравится тебе, скажи и тогда я найду, как аккуратненько от него отделаться…

– Что ты ещё придумаешь, глупая девчонка? – Олег обнял её и прижал к себе. – Понравился он мне, не беспокойся. Просто я боюсь, что кто-нибудь обидит мою маленькую.

– Он никогда меня не обидит, – Оксана посмотрела на него снизу вверх. – Ты же никогда меня не обидишь?

– Нет. При чем здесь я?

– При том, что вы – одинаковые.

– Оксана, Оксана… – Олег отпустил её и покачал головой. – А вдруг он догадается?

– Олежка, никто и ни о чем не догадается… Он ни о чем не спрашивал, а я, на всякий случай, придумала сказочку о том, как любила мальчика с пятого курса, а потом разлюбила.

– Вы уже решили, когда поженитесь?

– Нет. Я не хочу спешить. Просто когда я думаю, что нам нужно будет расстаться… – она тяжело вздохнула.

– Тогда я женюсь или уеду куда-нибудь.

– Перестань, прошу тебя! – её глаза наполнились слезами. – Хочешь жениться – женись. Я слова не скажу. Только не уезжай!

– Лучше бы мне Артём тогда не челюсть сломал, а шею свернул, – тяжело вздохнул Олег.

– Зачем ты так?

– Да всю жизнь я тебе испоганил! Ты же из-за меня даже замуж выходить не хочешь!

– Дай мне ещё немножко времени. Я обещаю тебе, что скоро всё будет в порядке, – Оксана с тоской посмотрела на него. – Я же уже почти пришла в норму.

– Я никуда тебя не тороплю. Я просто всю жизнь буду виноват перед тобой…

Глава 16

Теперь Макс приезжать часто. Время от времени, Олег всё ещё пытался взвешивать все его «за» и «против», в тайне надеясь, что второго будет больше. Больше было первого, как он не старался. Он сдружились настолько, что порой Оксана начинала на них обижаться: когда приходил Максим и никуда не уходил с Оксаной, с Олегом у него находилась масса общих проблем, а Оксане приходилось либо принимать пассивное участие в их разговорах, либо просто варить им кофе и получать удовольствие от их присутствия. Как-то раз она пошутила, что Макс скорее женится на Олеге, чем на ней. Или Олег на Максе. Все посмеялись над этим, и Олег пообещал, что никогда не посягнет на святое для Оксаны – на Макса. Вечером после этого Оксана зашла к брату в комнату и спросила:

– Ты что, издеваешься?

– Ты о чем? – не сразу понял Олег.

– О том, что ты сегодня сказал. Ты же прекрасно знаешь, что святое для меня не Макс, а ты.

– Я хочу, чтобы было наоборот, – он пристально посмотрел на Оксану.

– А что ты ещё хочешь? – она начинала сердиться.

– Пока больше ничего. Разве что, чтобы ты поняла, насколько это важно, в первую очередь для тебя. Пожалуйста, Оксаночка, – Олег подошел к ней и очень целомудренно поцеловал в лоб.

Она тяжело вздохнула и ушла к себе. Весь остаток вечера она делала вид, что усердно занимается, хотя, на самом деле просто хотела остаться одна.

После этого Олег стал почаще уходить куда-нибудь, если Оксана и Макс оставались дома. Куда уйти, он находил всегда – в знакомых девушках недостатка у него не было. Если ему не хотелось женского общества, то всегда можно было застать дома кого-нибудь из холостых друзей, вроде Ламинского или Ткачева, и провести неплохо время где-нибудь в ресторане или баре.

Как-то раз, в начале июня, Олег вернулся домой раньше. У него была светлая надежда выспаться. Накануне у Ламинского был день рожденья, и вся компания сначала просидела в ресторане до закрытия, а потом до пяти утра у счастливого новорожденного. Когда Олег входил в дом, что-то показалось ему лишним, необычным. Что, сразу он не понял. Ему очень хотелось спать. В доме было тихо. Вернее, тихо было внизу. Олег поднялся по лестнице и на предпоследней ступеньке остановился. Тот звук, который он услышал, он никогда на свете ни с чем бы не спутал. Слишком хорошо он помнил этот звук. Звук доносился из приоткрытой двери Оксаниной комнаты. Олег поднял глаза и увидел её и Макса. У него стали ватными ноги.

Олег медленно спустился вниз, где-то посреди лестницы предательски скрипнула ступенька. Ему было безразлично. Он дошел до кухни, опустился на диван и закурил. У него дрожали руки. В голове было пусто до звона. Заметил ли его Макс, ему было неинтересно. Он не знал, долго ли просидел так. В пепельнице на столе один за другим появлялись окурки. Со стороны лестницы послышались шаги. В кухню вошел и остановился, увидев Олега, Макс. Он был полностью одет, только волосы были в беспорядке. Олег, молча, исподлобья смотрел на него.

– Давно пришел? – спросил Макс.

– А ты, как думаешь? – Олег опустил глаза.

– Я тебя заметил, Оксане, естественно, ничего не сказал. Извини, мы не думали, что ты рано придешь, – он смутился.

– За что извинить? По-твоему, я сейчас, как правильный старший брат, кинусь к тебе с требованием жениться?

– Не знаю. Кажется, нет. А что, можешь кинуться? – Макс тоже закурил. – Или за дверь выставишь?

– Пока не собирался. За дверь тоже не выставлю. Где Оксана?

– Она обычно не сразу встает, – теперь он посмотрел на Олега исподлобья. – Просто я сегодня очень покурить захотел.

– Что делать теперь будем, Макс?

– Не знаю. Пусть она выберет того, кто ей дороже.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе не приходило в голову, что я очень много знаю? – Макс сел напротив него на табурет.

– О чем или о ком?

– О тебе и Оксане. Я же знаю всё «от и до», включая историю о твоих разборках с двоюродным братцем.

– Нашей госбезопасности есть дело и до этого или вы о будущих женах информацию собираете с пеленок? – Олег криво улыбнулся. – Я же не поверю, если ты скажешь, будто Оксана сама…

– Ну, госбезопасности есть ещё чем заняться, кроме выяснения того, кто и с кем спит, если это не затрагивает государственные интересы. При всех регалиях и заслугах ваших родителей, в когорту лиц, владеющих гостайной, вы не попадаете. А вот пока не перевелись такие честные и добропорядочные граждане, как Артюша Спасенов, госбезопасности, да и просто, обычным, не таким честным и добропорядочным гражданам, пожаловаться на отсутствие информаторов не придется. И искать ты информатора не будешь – он тебя найдет. Вот и Артюша меня нашел. Вывалил мне всё, думаю, ещё и приврал. Меня от таких гадов мутит. Воля моя – задавил бы. Так что, знаю я всё уже где-то около года.

– Ты Оксане не говорил ничего?

– Конечно, нет. Я же не Артём.

– И какова твоя реакция? – Олег взял новую сигарету.

– Как видишь, никакова, – Макс вздохнул. – Мне всё равно, что у вас было. Разве что, посочувствовать могу. Ведь когда мы познакомились, первым человеком из семьи, о ком Оксана рассказала, был ты. Ты у неё с языка не сходишь. Правда, говорит она о тебе, как о святом, никаких намеков: самый порядочный, самый добрый, самый сильный, самый смелый, самый заботливый. Короче, самый-самый. А вот когда я тебя впервые увидел, грешные мысли мне в голову полезли.

– Из-за того, что мы похожи?

– Нет. Ты бы увидел со стороны, каким обожающим взглядом она на тебя смотрит! Потом Артём меня вычислил. Он за мной неделю ходил, прежде чем подошел и начал вас грязью поливать. Родителей, кстати, тоже. Ну, я его послал. Пообещал, что устрою ему большие неприятности, если он рот не закроет. А когда я впервые пришел в гости… – Макс помолчал. – Снова Оксана на тебя так смотрела… Да и ты на неё. Ты не думай, я не ревную. Я вообще не ревнив. Мне тогда пришла мысль, как же это должно быть тяжело.

– Тяжело? – Олег покачал головой и горько улыбнулся. – Да что ты понимаешь? Пока сам не влетишь, не поймешь. Это не тяжело, Макс. Просто лучше бы меня долго и медленно убивали, чем это терпеть.

– Всё я понимаю. Олег, мне тридцать четыре года. Я хочу жениться на любимой женщине, хочу нормальной полноценной семьи, хочу детей, хочу быть с ней рядом, хочу быть ей нужен. Хоть чуть-чуть нужен. И Оксана для меня – не просто любимая женщина. Она для меня всё. Я тебя, как брата, прошу – если она выберет меня, не становись на дороге. Себе легче не сделаешь, её не осчастливишь и меня всего лишишь. Ты сказал, не влетишь – не поймешь. А я тебе главного не сказал, как я до Артёма догадался, что между вами было, – у него стали глаза, как у больной собаки. – Не то, что вы совсем не похожи, не взгляды. Оксана ведь в постели меня Олегом называет. Пока контролирует себя, я – Макс. Чуть-чуть отключилась – Олег. Ещё лучше, когда она под это дело плакать начинает и просить прощения, за то, что не может тебя разлюбить. Я ни разу ей ничего не сказал. Сказать, значило потерять. А я не смогу её потерять! Мне ведь больно, ничуть не меньше, чем тебе. Потому, что больно ей. Сегодня она впервые о тебе не упомянула и впервые не плакала. Я тебя прошу, не отнимай её у меня…. Клянусь, травой слаться буду, только бы она счастлива была!

– Замолчи, Макс… – Олег посмотрел ему в глаза. – Неужели ты меня такой сволочью считаешь, что я на пути стану? Да не имею я на неё права! Я уже готов уехать куда-нибудь, только бы не мешать вам.

– Она без тебя сойдет с ума.

– И я без неё…

В коридоре послышались шаги. Олег и Макс взглянули друг другу в глаза, и этот взгляд был больше слов. В следующую минуту их лица стали абсолютно спокойными, будто они рассказывали друг другу текущие новости. В кухню зашла Оксана. Она улыбнулась и удивлённо посмотрела на брата и Макса.

– Привет, Олежка! – Оксана склонилась и коснулась губами его щеки. – Давно пришел?

– Сразу после вас. Минут пятнадцать, – соврал Олег. Минут пятнадцать назад спустился Макс.

– Как дела? – Оксана слегка смутилась.

– Нормально всё. Спать хочу.

– Меньше у Ламинского нужно было торчать, – назидательно заметила она. – Сначала до утра кутите, а потом спать кто-то хочет.

– Я хоть до утра кутил и спать хочу, – Олег выдавил из себя улыбку. – А вот некоторые, не буду показывать пальцем, а то Макс догадается, переодеваться ушли и переодевались, как на прием к английской королеве. За это время можно было полгорода переодеть. Остается выяснить, не спишь ли ты на ходу. Хорошо, что я случился, а то бедный Макс от скуки тоже зевать начал бы.

– Ой, ой, ой! – Оксана смешно наморщила нос. – Прочтите мне нравоучение Олег Леонидович!

– Ну, нравоучение, не нравоучение, а вот посочувствовать Максу могу. Жена ему достанется отменная копушка. Имей в виду, Макс.

– Меня и такая устроит, – Макс улыбнулся.

– Перестаньте, мальчики! – Оксана вспыхнула.

– А почему перестать? – Олег внимательно посмотрел на неё. – Солнышко моё, пора уже решить что-нибудь.

– Олег!

– Олег прав, – Макс опустил глаза. – Оксана, давай что-то решать.

– Олег, я же уже говорила…

– Я тоже говорил. Решай, или ты остаешься с Максом, или я уезжаю.

– Я остаюсь с Максом, – после долгой паузы чуть слышно ответила Оксана.

– Вот и славненько! – Олег снова выдавил из себя улыбку.

– Простите меня, Олежка, Макс… – прошептала она, и у неё задрожали губы.

– За что простить? Ведь всё очень хорошо, – Олег сам готов был заплакать.

– Оксаночка, что ты? – Макс побледнел. – Я же не принуждаю тебя. Если тебе со мной плохо…

– Мне хорошо с тобой, Макс! – прервала его Оксана.

Макс передохнул и поднялся со своего места. Оксана подошла к нему и, глядя на него снизу вверх, испуганно спросила:

– Куда ты? Не уходи.

– Я выйду покурить. Я никуда не уйду. Просто вам сейчас нужно побыть вдвоем, – Макс обнял её. – Успокойся. У нас всё хорошо.

Когда Макс вышел, Оксана подошла к Олегу, прижала его голову к груди и замерла. Олег слышал, как часто стучит её сердце, как отрывисто она дышит. Она плакала. Он поднял голову. По щекам Оксаны текли крупные слезы.

– Прости меня, – прошептала она.

– За что?

– За то, что я люблю его.

– Больше, чем меня?

– Да… прости…

Хотя разум Олегу подсказывал, что всё хорошо и, наконец-то, правильно, такие слова его, как ножом по сердцу резанули. Он поднялся, прижал Оксану к себе и дал ей выплакаться. Ему нужно было, чтобы она не видела его лица. Он боялся, что не сможет с собой справиться. Олегу очень хотелось, чтобы поскорее вернулся Макс, и он смог бы уйти к себе в комнату, оставив их вдвоем. Как назло, Макса всё не было. Он вернулся, когда Оксана уже почти полностью успокоилась. Олегу показалось, что прошло несколько часов. На самом деле – всего десять минут.

Вечером о своем решение Оксана и Макс объявили родителям. Родители очень обрадовались. Олег тоже очень удачно изобразил бурную радость. Макс и Оксана поехали сообщить эту новость матери Макса.

Олег лежал у себя в комнате, глядя в потолок. На душе было на редкость скверно. Дверь открылась, и вошел отец. Он сел напротив и спросил:

– Что с тобой?

– Ничего, – Олег попытался изобразить полное безразличие.

– Ничего ли? Что, совсем плохо?

– А ты как думаешь? – в очередной раз про себя Олег удивился, насколько сильно отец понимает его.

– Думаю, что сильно. Держись, сынок. Всё в этом мире проходит.

– Я честно хочу, чтобы у них всё было хорошо.

– Раз хочешь, в это нужно верить. Я и мама тоже очень этого хотим. Ещё мы хотим, чтобы и ты подумал, как обзавестись семьей. Природа не терпит пустоты. У тебя сейчас пусто на душе. Заполни эту пустоту. Пусть не сразу, но постарайся. Станет легче не только тебе, но и Оксане, – он помолчал и добавил, – и Максиму. А потом и нам.

– Подумаю, – Олег опустил веки в знак согласия.

– Хочешь побыть один?

– Останься. Только ничего не говори.

Отец кивнул. Олег помню, что в комнату начали забираться сумерки. Отец всё так же сидел с ним. от его присутствия становилось легче. Как уснул, Олег не заметил…

Глава 17

Утром Олег проснулся и первое, о чем подумал, как увидится сейчас с Оксаной. Но, как ни странно, всё прошло нормально. Только они встретились внизу в кухне, все страхи исчезли. Олега будто подменили: он смеялся, шутил, о чем-то разговаривал с ней и с родителями, потом совершенно спокойно ушел на работу.

С этого дня началось нечто странное – в Олеге жили два совершенно разных человека. Один из них нестерпимо страдал. Второй веселился и ему всё было нипочём. Второй оттолкнул первого в какой-то дальний темный угол души и не давал поднять головы весь день. Зато ночью ситуация менялась на обратную. Стоило только Олегу уснуть, как первый перебирал и перебирал в памяти, с мельчайшими подробностями, всё, что было между ним и Оксаной. Олег уже начал бояться засыпать. Утром он чувствовал себя разбитым, болела голова, и хотелось только одного – чтобы ночь больше не наступала. Он стал всеми правдами и неправдами стараться, как можно позже, ложиться спать, по возможности провести вечер где-нибудь в веселой компании, а ещё лучше развлечься с какой-нибудь милашкой. Вот тут-то и наступил период, когда он начал менять женщин, как перчатки. За три месяца, прошедшие до свадьбы Оксаны и Макса, Олег чуть не сбился со счета. Он понимал, что был в это время самым большим эгоистом, какого себе только можно было представить. Интересовался он только собой, хотя старался и девчонок своих не обижать. Ему было безразлично, хотят ли его видеть ещё раз, тоскует за ним кто-то или нет. Ему нужна была только очередная смена обстановки. Он даже имен их всех не помнил, называл их «кисками», «зайками». Потом, ночью, Олег просыпался в холодном поту и не знал, что же дальше делать. Ему было страшно…

Накануне свадьбы, на которой Олег должен был быть свидетелем, он вернулся домой около трех часов ночи. Как можно тише он вошел в дом и сразу же пошел в ванную. Здесь он долго стоял под душем. Ему казалось, что он могу смыть с себя всё. Только казалось. Но, сколько бы Олег ни стоял под теплыми или холодными струйками, ничего измениться не могло. К себе в комнату он шел в набедренной повязке из полотенца. Проходя мимо комнаты родителей, Олег услышал, как они тихо разговаривают. Сам не знаю, почему, он остановился и прислушался.

– Что теперь будет? – спросила мать.

– Не знаю… Я сейчас молю Бога только об одном – чтобы у Оксаны всё сложилось с Максимом.

– А Олег? Ты посмотри, что он творит? Эти похождения ночные, эти девицы… Хорошо, хоть не пьет… – у матери дрогнул голос.

– Успокойся, Мариночка, успокойся. Олег – сильный мальчик. Он справится. Да, ещё какое-то время он будет переживать, но потом всё наладится. Главное, чтобы Оксана не сорвалась. Я, когда Максима увидел, мне нехорошо стало. Это ведь не просто совпадение, что он так похож на Олега. Да будь у него хоть миллион достоинств, но другая внешность, она бы и не взглянула в его сторону. Олежка, когда его увидел, тоже растерялся, и, кажется, всё понял.

– Господи! Хоть бы с ними обоими всё было хорошо!

Олег не стал слушать дальше. Кажется, не было человека, которому бы он не доставил хлопот и неприятностей. Он ненавидел сам себя. Поднявшись наверх, Олег увидел, что дверь в комнату Оксаны открыта. Он решил, что она просто не закрыла дверь. Олег зашел в свою комнату, бросил рубашку и брюки и прислушался. Ему показалось, что он слышит, какой-то звук. Звук действительно был – тихонько плакала Оксана. Слушать спокойно это Олег не мог. Самым простым было закрыть дверь и попробовать уснуть. Уснуть он не смог бы. Олег пошел в её комнату. В открытое окно тянуло ночной свежестью, и падал лунный свет. На кресле было разложено свадебное платье. Оксана сидела на кровати и плакала. Олег подошел к ней, сел на пол, прислонившись спиной к её коленям, и тихо сказал: «Прости». Оксана запуталась пальцами в его волосах и прошептала:

– Почему только мы не чужие люди?

– Это судьба, маленькая моя. Ты же сказала мне, что любишь Макса больше, чем меня.

– Обожаю. Но я никогда не смогу совсем разлюбить тебя.

– Нужно, Оксаночка.

Так они просидели до утра. Олег ушел в свою комнату только в половине шестого. Кажется, за последние три месяца, это были первые три часа, которые он спал спокойно. Те двое, что были в нем, наконец, стали снова одним целым и его больше не тревожили…

Свадьба была веселой, если не считать, что свидетельница попалась на редкость скучная. И ещё… Олег не помнил, чтобы хоть раз в жизни, до или после, столько пил. Он пил и не пьянел. Ему самому становилось страшно от количества выпитого, но он не мог остановиться. Желание хоть чуть-чуть захмелеть его не покидало, а эффекта не было никакого.

Олег, Макс и Оксана вышли из зала, где веселились гости. Пока мужчины курили, Оксана направилась в дамскую комнату. Макс внимательно посмотрел на Олега и спросил:

– Ты как?

– В идеале. А вы как?

– Да мы-то в порядке. А твой идеал я вижу. Изжогу не наживешь?

– Не волнуйся, не наживу. И голова болеть не будет, – успокоил его Олег. – Это тебе сегодня пить противопоказано. Это у тебя брачная ночь, это тебе положено быть трезвым.

– А ты тоже не пьяный, как я посмотрю.

– Хотел бы я пьяным быть, – вздохнул он.

– О чем это вы? – спросила подошедшая Оксана.

– О своем, о девичьем, сестричка, – улыбнулся Олег. – Ладно, ребятки, вы к гостям возвращайтесь, а я в бар поднимусь. У меня сигареты уже кончились.

– И на меня возьми, – попросил Макс. – У меня две штуки осталось.

Олег поднялся в бар. Здесь почти не было посетителей. На третьем этаже ресторана зал был занят гостями Оксаны и Максима, на пятом был юбилей. Бар находился на четвертом. Сюда и в обычные дни не особенно много народу заглядывало, а когда оба зала были заняты, посетители были вообще случайными. Олег подошел к стойке, заказал чашку крепкого кофе и две пачки сигарет. Пока бармен варил кофе, он присел на высокий табурет и лениво взглянул на посетителей. К его большому удивлению, за одним из столиков сидела Марина Викторовна. Перед ней стояла кофейная чашка. Олег автоматически взглянул на часы и подумал, что же неприступная красавица может делать одна в баре в десять часов вечера. Оставалось предположить, что всё-таки кто-то есть, но он или она вышли в известном направлении. Бармен поставил перед Олегом чашку кофе. Он сделал маленький глоток и снова оглянулся на Марину. Она сидела и грустно смотрела в чашку. Олег забрал со стойки положенные барменом сигареты и, взяв свою чашку, направился к Марине.

– Я вам очень помешаю? – спросил Олег.

– Олег Леонидович? – она удивленно посмотрела на него. – Какими судьбами?

– Сестра выходит замуж, а я, вроде бы как, дружок, – Олег сел, не дожидаясь приглашения. – А вы?

– А я замуж не выхожу, – она улыбнулась. Олег даже удивился, потому что улыбалась она не часто.

– Я не о том. Вы здесь что поделываете?

– Кофе пью. Позвонила подруга и предложила встретиться. Я пришла, прождала почти час, перезвонила ей, а у неё резко изменились планы. Вот я сижу и думаю, что вечер, в сущности, пропал.

– А что, кроме подруги вечер провести не с кем?

– Представьте себе, не с кем.

– Вы коньяк пьете? – спросил Олег.

– Только немного, – кивнула она.

Он подошел к стойке и заказал коньяк и кофе для неё и коктейль «Тройка» для себя. Коктейль был убойный – в равных частях водка, шартрез и коньяк. Он всё ещё наивно мечтал, что хоть это подействует.

– А вас не будут искать? – поинтересовалась Марина.

– Не я же женюсь. Кутить там народ будет ещё добрый час.

– Дружка не заскучает?

– Я с дружкой уже заскучал. Такая зануда, – он поморщился.

– Может быть, она просто стеснительная.

– Мне от такой стеснительности уже выть охота.

– Однако же, не думала, что вы такой злючка! – она снова одарила Олега улыбкой.

– А вы обо мне думали? – он отпил своей взрывной смеси.

– Как вам сказать? – она очень пристально посмотрела в его глаза.

– Скажите, как есть. Если ответ окажется отрицательным, я не обижусь. Если вы думали обо мне плохо, я тоже не обижусь.

– Что ж, обижаться вам не придется. Думаю я о вас довольно часто и совсем неплохо.

– Вот уж не ожидал! – Олег закурил и предложил ей сигарету. Марина отрицательно покачала головой. – И что хорошего можно обо мне подумать?

– Вы очень своеобразный человек.

– Да? И в чем же моё своеобразие?

– Хотя бы в том, что вы имеете, в отличие от большинства наших коллег, свое мнение. Да и вообще, что-то такое в вас есть, – она задумалась, подбирая нужное слово, – загадочное, что ли…

– Давно я о себе ничего подобного не слышал, – он улыбнулся. – Спасибо.

– Вы о мнении или о загадочности?

– О загадочности, – соврал Олег. Слышал он это от каждой второй девицы.

– А я почему-то думала, что вам это говорят довольно часто, особенно в последнее время. Женским вниманием вы не обделены.

– А вот здесь, как бы вам это сказать? – Олег слегка прищурился.

– Скажите, как есть, – в тон ему ответила она.

– Хоть я и не обделен женским вниманием, как вы сказали, подобных вещей мне не говорят. Наверное, не успевают. Мою репутацию вы знаете.

– Знаю. Можно вопрос нескромный?

– Валяйте, – кивнул он, сделав очередной глоток. – Это ничего, что я так вольно?

– Нет, – она рассмеялась, – мы же не на кафедре. Так вот вопрос. Вы на самом деле такой любитель женщин или просто спрятаться от проблем хотите?

– От себя, – Олег перестал улыбаться и посмотрел ей в глаза.

Марина каким-то образом «раскусила» его. Загадкой для него было, каким. Она выдержала его взгляд не больше нескольких секунд, показавшихся вечностью.

– Извините, – тихо сказала Марина.

– За что? За то, что вы оказались проницательнее остальных?

– И что вас гнетет?

– А вас? Я не пропускаю мимо ни одной юбки, а вы в бар с подругой, потому, что больше не с кем. На лесбиянку вы не похожи. У вас ведь тоже проблемы?

– Как вы догадались? – она смутилась.

– Голову ломать над этим не нужно. Мы слишком похожи и бросаемся из крайности в крайность – я в одну, вы в другую.

– Наверное, так и есть, – она старательно попыталась улыбнуться. – Вы тоже, оказывается, проницательнее остальных.

– Марина, – Олег осторожно взял её за руку, – вы действительно одна?

– Да, – она кивнула и опустила глаза.

– Можно я буду называть вас просто Марина?

– Можно даже на «ты». Мне надоели эти кафедральные условности.

– Ты же сама их и создала. Ведь только ты соблюдаешь такой официоз.

– Я просто не хочу никого близко подпускать к себе.

– А меня? – он слегка сжал её кисть. У неё были тонкие холодные пальцы. Олегу невольно захотелось согреть их.

– Если ты скажешь, что ты совсем один, я никогда в это не поверю, – её улыбка стала вымученной.

– А если это так и есть? Если я совсем один?

– Тебя, наверное, уже ждут, – Марина старательно пыталась вернуться в прежние рамки.

– Не волнуйся. Во-первых, Оксана и Макс прекрасно знают, где я. Во-вторых, я бы хотел услышать ответ на вопрос.

– Что ж… сначала я бы хотела услышать, почему ты один.

– Девочка, которую я любил, вышла замуж. Всё очень банально.

– Кто из вас кого бросил?

– Никто никого не бросал. Никто никого не разлюбил. Просто так сложились обстоятельства, что не друг для друга мы были. А у тебя?

– У меня похожая история. Только он был женат.

– После этого ты забилась в свою раковину и сидишь там, как рак-отшельник?

– Считай, что так.

– Зато я стал блудным котом.

– Блудный кот, а почему ты никогда не пытался раньше приставать ко мне?

– Если ты этого не рассмотрела? – Олег улыбнулся. – И ещё, ты не из тех, кем пытаются скрасить одиночество.

– Ты – эгоист. Получается, что ты рассматриваешь окружающих, женщин в частности, как предмет для скрашивания одиночества?

– Ну, эгоист сидит в каждом из нас. А женщин я рассматриваю не всех таким образом, а только тех, кого такие отношения устраивают. Я никогда не скрывал, что, возможно, наша встреча будет первой и последней. Надежд никому не подавал. Если кто-то на меня понадеялся, это не мои проблемы. Я предупреждал.

– Знаешь, порой такое отношение привлекает больше, чем любые обещания, – Марина вздохнула.

– Тебя тоже такое привлекало? – Олег удивился.

– Нет, – она покачала головой. – Просто многие мои знакомые тянутся именно к таким мужчинам. Да и к тебе я видела, как тянутся. Я даже завидовала им в чем-то.

– Почему? – он закурил ещё одну сигарету.

– Они надеются удержать таких, как ты.

– Меня что-то никто не удержал. Кофе ещё хочешь?

– Наверное, нет. Я и так спать полночи не буду.

– А коньячка для улучшения сна?

– Тоже не хочу.

– А я, пожалуй, ещё добавлю. Ты не против?

– При чем здесь я? Пить ведь будешь ты.

Олег подошел к стойке и заказал ещё одну «Тройку». Бармен посмотрел на него с сомнением и после того, как поставил передо ним стакан, попросил сразу расплатиться. Олег удовлетворил его просьбу, оставив щедрые чаевые, и вернулся к Марине.

– Так на чем мы остановились?

– На улучшении сна, – Марина улыбнулась. Всё-таки, она становилась умопомрачительно хороша, когда улыбалась. – Ты как спишь после таких возлияний?

– Нормально. У меня такие возлияния случаются редко.

– Странно, если бы я не видела, и не заподозрила бы, что ты пил. Разве что запах, но на расстоянии не слышно.

– Это хорошо или это плохо?

– Наверное, хорошо. Не задумывалась. Если ты ещё и не скандалишь после выпитого, цены тебе нет.

– Интересно, что я сегодня о себе ещё от тебя услышу? Злючкой я был, эгоистом тоже, ещё я был очень проницательным, а теперь мне вообще нет цены.

– Что, последняя часть самолюбие согревает?

– Ну, если бы тебе сказали, что тебе цены нет, твоё самолюбие тоже погрелось бы. Кстати, когда ты меня называла злючкой и эгоистом, мне тоже понравилось. Давай-ка лучше разговоры обо мне оставим, а что-нибудь скажем о тебе, – предложил Олег.

– Я вот в курсе, что ты обо мне говорил.

– Да? И что же?

– Кто меня называл Хозяйкой Медной горы и «Iron Lady»?

– Ну, я. И что здесь страшного?

– Ничего. Просто, неужели я такая же холодная?

– Нет. Просто ты такая же выдержанная. Выдержка хорошее качество не только для вин и мужиков.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что мне это нравится, – Олег исподлобья посмотрел на Марину.

– Тебя как, поблагодарить?

– Как хочешь. Твоё спасибо ещё заслужить нужно.

– Вот ты куда пропал! – раздался голос Оксаны. – Я уже волноваться начала. Добрый вечер, Марина Викторовна!

Оксана несколько раз заходила к Олегу на работу и была знакома с Мариной. У Оксаны Марина постоянно вызывала восхищение своим внешним видом и сдержанно-вежливым поведением.

– Добрый вечер, Оксана Леонидовна, – Марина улыбнулась ей, как старой подруге. – Поздравляю вас!

– Спасибо, – Оксана скромно улыбнулась.

– Марина, с Оксаной ты уже знакома, а это её муж – Максим, – представил Олег Макса. – Макс, моя коллега Марина.

– Очень приятно, – Марина удивлённо посмотрела сначала на Макса, потом на Олега.

– И мне очень приятно, – Макс сделал вид, что не заметил этого взгляда. – Олег, ты извини, сигареты отдай, а то у меня уже ни одной.

– Марина Викторовна, – начала было Оксана.

– Можно без «Викторовна», – поправила её Марина.

– Идемте с нами. У нас весело. Олег не догадался вас пригласить.

– Оксана, право же, неудобно, мы случайно встретились… – Марина почему-то смутилась. – И мне уже пора.

– А мы через полчаса заканчиваем. Идемте, – настояла Оксана.

– Идем, Марина, – Олег поднялся и протянул ей руку.

Дружка одарила его взглядом, каким одаривают злейшего врага. Олег представил Марину родителям. Они ещё успели немного потанцевать. Танцевала Марина прекрасно – легко, без напряжения, отлично чувствовала музыку. Олег был благодарен Оксане, что она пригласила Марину. Остаток вечера без неё был бы грустен. Да и Марина немного развеселилась.

Через полчаса все вышли из довольно душного зала на улицу. Ночной воздух был прохладен и свеж. У машины Оксана взяла букет и, следуя традиции, бросила в сторону провожающих гостей. В это время Олег стоял и держал Марину за руку. Его будто кто-то подтолкнул – он поднял вверх её руку, и он вдвоем поймали букет. Ни он, ни Марина не ожидали этого. Среди гостей стали раздаваться шутки в их адрес. Дружка стала чернее ночи. Олег и Марина были смущены. Олег даже покраснел.

Оксана и Максим уехали. Гости тоже стали разъезжаться. Хорошо, что дружку вызвался подвезти какой-то друг Максима. Олег предупредил родителей, что отвезу Марину домой, и остановил такси. Полдороги Марина молчала. Потом тихо спросила:

– Зачем ты это сделал?

– Что? – не понял Олег.

– Зачем ты меня за руку дернул, когда Оксана букет бросала?

– Если я скажу, что не знаю, так ты мне не поверишь, – он повернулся и попытался в темноте рассмотреть её лицо.

– Ты вообще знаешь, что значит, поймать букет невесты?

– Знаю. Та, которая поймает букет невесты, следующей выйдет замуж.

– Выходит полная ерунда. Поймала бы его какая-нибудь молоденькая девочка…

– Бабушка, уймись, – Олег обнял Марину одной рукой за плечи. – Если ты не перестанешь, я снова начну называть тебя «Iron Lady».

Она замолчала и склонила голову ему на плечо. Он прикрыл глаза. Ему было хорошо с Мариной. Хорошо и спокойно.

Олегу даже стало жаль, когда такси остановилось возле её дома. Он проводил Марину до двери квартиры, ссылаясь на то, что не может в столь поздний час рискнуть отпустить её одну в полутемный подъезд. У двери они остановились. Марина достала из сумочки ключи.

– Будем прощаться? – спросила она, снизу вверх глядя на Олега, и протянула ему руку.

– Как скажешь.

Олег взял её за руку. У неё снова были холодные пальцы. Он поднес её руку к губам и коснулся этих холодных пальцев.

– Что ты делаешь? – голос Марины прозвучал слабо и жалобно.

– Да не хочу я с тобой прощаться! – Олег порывисто обнял Марину и прижал к себе. – Я не хочу быть больше твоим коллегой! Не хочу подвозить тебя домой, не говоря ни слова! Не хочу смотреть, как ты пытаешься спрятаться от всех и самой себя! Если хочешь, скажи, что я эгоист, злюка, что я пьяный! Прогони меня! Только я всего этого не хочу!

– И я не хочу, – почти прошептала она, и её плечи вздрогнули.

– Ты что, плачешь? – в первый момент Олег даже испугался.

– Не уходи…

– Куда я от тебя теперь уйду?

Марина не ответила. Олег склонился и поцеловал её. У неё дрожало дыхание, по щекам катились крупные слезы. Она обняла его за шею, и несколько минут они целовались, стоя перед её дверью, как влюбленные подростки.

Квартира у Марины была небольшая – двухкомнатная «хрущевка». Здесь было очень уютно, и царил идеальный порядок. В комнате, куда они вошли, на диване лежала большая лохматая игрушечная собака. Тогда Олег решил, что это любимая игрушка хозяйки дома.

– Можно я пиджак сниму? – спросил он, слегка ослабив узел галстука.

– Конечно. Будем что-нибудь пить? – спросила Марина.

– По-моему, не стоит.

– Тогда, если нужно, ванная по коридору первая дверь налево.

Когда Олег вернулся, Марина заканчивала стелить постель на разложенном широченном диване. Увидев его в расстегнутой рубашке, она чуть смущенно улыбнулась, подошла и прижалась щекой к его груди. Он прижал её к себе и с удовольствием вдохнул запах её волос.

– Подожди, я сейчас вернусь, – она осторожно освободилась от его рук. – Ложись, я быстро…

– Позвонить можно? – поинтересовался Олег.

– Да, конечно, – уже выходя из комнаты, сказала Марина.

Пока она была в ванной, Олег позвонил домой. Родители ещё не спали. Трубку снял отец.

– Пап, это я, – он старался говорить как можно тише.

– Ты где?

– Я утром вернусь.

– Ты у Марины? – уточнил отец.

– Да.

– Единственное, о чем я тебя прошу, как всегда, чтобы ты был благоразумен и не терял головы.

– Всё нормально.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – он ещё раз мысленно поблагодарил отца за его отношение.

Вернулась Марина. Лезть первым в постель Олег не захотел, поэтому сидел и ждал её, только рубашку снял. Когда она вошла в комнату, он поднялся ей навстречу. Неожиданно вспомнилась Аня. То, что происходило сейчас, почему-то было очень похоже на то, что было десять лет назад. Похоже и непохоже. Так же в комнату освещал торшер золотистым светом, так же Олег ждал. Только тогда он был совсем неопытным мальчишкой, который боялся лишнее слово сказать. Теперь он был отпетым бабником. Странно, но Олег так же, как и тогда, боялся сказать лишнее слово. Марина посмотрела на него так, будто просила о помощи. Олег обнял её и коснулся губами её губ. У неё были нежные теплые губы, дыхание слегка дрожало. Он опустился перед ней на колени, развязал пояс её короткого атласного халатика и прильнул губами к её нежному хрупкому телу. Олег слышал, как бьется её сердце, её кожа напоминала нежнейший шелк. Марина трепетала в его руках, как пойманная птица. Когда они, наконец, оказались в постели, он взял Марину настолько осторожно и нежно, насколько мог. Чтобы не застонать, Олег прикусил губу до крови. Марина ахнула и впилась ноготками в его плечи…

Олег откинулся назад на подушку и с трудом перевел дыхание. У него всё плыло перед глазами. Марина коснулась рукой его лица. Он взял её за руку и перецеловал теперь уже не холодные пальцы.

– Как ты? – спросил он, поворачиваясь к ней и обнимая её.

– Мне так хорошо! – Марина смущенно улыбнулась.

– Устала?

– Немножко, – она прижалась к Олегу.

– Девочка моя, – он поцеловал её в лоб. Нежность к ней переполняла его.

Марина уснула, прижимаясь к нему. Через несколько минут после неё уснул и Олег. Даже во сне он не хотел отпустить её.

Проснулся Олег как от толчка и, как оказалось, одновременно с Мариной. Его охватила странная тревога.

– Почему ты не спишь? – спросил он.

– Олежка, – голос Марины дрогнул, – что теперь будет?

За последние десять лет Олег слышал этот вопрос много раз и ни разу в нем не было такого неподдельного отчаянья, как сейчас. У него даже мурашки между лопатками побежали.

– Что ты имеешь в виду? – уточнил Олег.

– Что теперь со мной будет?

– А что может быть? – удивился он. – Разве что ты замужем, так никто о том, что было, не узнает.

– Я не замужем. Просто мне страшно.

– Почему? Чего ты боишься?

– Не знаю. Просто страшно.

– Не бойся, я же рядом, – успокоил её Олег.

– Олег, у меня не было никого уже почти пять лет.

– Мариночка, сейчас закрой глаза и постарайся уснуть. Утром мы поговорим.

– Утром ты уйдешь и…

– Пока мы не поговорим, я никуда не уйду.

– Утром ты узнаешь все, и интерес ко мне у тебя пропадет.

– Позволь мне решить, что пропадет, а что – нет.

Она прижалась к его груди и через некоторое время снова уснула. Зато Олег больше не спал. Сон не шел, а голова казалось, вот-вот, начнет трещать от мыслей. Они действительно не знали друг о друге совершенно ничего, кроме тем работ и возраста. Но сейчас Олегу было действительно безразлично, что было с Мариной. Его интересовало только как не потерять ещё и её. Ему тоже стало страшно. Почему-то показалось, что утром она его просто выгонит, как нашкодившего кота, и никогда больше не удостоит своей благосклонности, даже в малом. С этим страхом Олег уснул уже на рассвете.

Как встала Марина, Олег не слышал. Когда он открыл глаза, в комнате было светло, штора была отдернута до половины большого окна и в него бил яркий солнечный свет. Его одежда была аккуратно развешена на кресле, халатика Марины не было. Дверь в комнату была прикрыта. Откуда-то, должно быть из кухни, доносились два женских голоса. Один был голосом Марины, второй несколько старше и звучал очень недовольно. Иногда позвякивала посуда. Олег взглянул на часы – было полдесятого. Нужно было вставать, привести себя в порядок, поговорить с Мариной и уходить. Второй голос на кухне ему явно мешал. Снова проснулись ночные страхи и в голову полезли не особенно приятные мысли.

Дверь приоткрылась. Олег инстинктивно напрягся, не зная, кого же сейчас увидит. Голоса так и оставались на кухне. В комнату сначала заглянула, а затем робко вошла девочка лет четырех в забавном джинсовом комбинезоне и полосатом свитерке. Это было прелестное белокурое голубоглазое существо. Её кудрявые волосы были похожи на одуванчик. Этакая крошечная фея. Олег окончательно растерялся.

– Здравствуйте, – вежливо сказала девочка.

– Здравствуй, – он приподнялся на локте.

– Можно я свою собачку заберу?

– Конечно, – он старательно улыбнулся. – А как зовут твою собачку?

– Бобик, – она подошла ко второму креслу, в котором теперь лежала игрушечная собака, взяла её и обратилась, как к живому существу. – Бобик, идем к мамочке.

– Как тебя зовут? – спросил Олег.

– Снежана Галахова. А вас?

– Олег.

– Вы мамин друг? – Снежана очень внимательно посмотрела на него.

– Снежана, что ты здесь делаешь? – в комнату вошла Марина. У неё были красные от слез глаза, и она испуганно перевела взгляд со Снежаны на Олега.

– Мамочка, я пришла за Бобиком, – девочка подошла к Марине.

– Иди к себе.

Марина подождала, пока она выйдет, и хотела что-то Олегу сказать, но в это время из коридора второй голос довольно громко сказал:

– Марина, я ухожу. Сегодня я занята, так что займись ребенком сама! Иди, закрой за мной дверь!

– Конечно, мама, – Марина поспешно вышла из комнаты.

Когда она вернулась, Олег уже успел встать и надеть брюки. Дверь она в этот раз не прикрывала, и он неплохо слышал, как мать вычитала её, уже выходя из квартиры. Вид у Марины был действительно, как у испуганной заплаканной девочки. От «Iron Lady» и следа не осталось. К ночной нежности у Олега примешалась ещё и жалость. Видеть её такой он не мог. Слезы в её глазах были совсем не похожи на ночные слезы у двери квартиры. Олег подошел к ней, обнял и привлёк к себе.

– Ну, что случилось?

– Прости, я…

– За что простить? Может мне лучше сейчас уйти, поговорим позже?

– О чем говорить? – она посмотрела на него снизу вверх. – Неужели ты ничего не понял?

– Я-то понял, а вот ты – нет.

– Боже мой, Олег! – она вытерла покатившуюся по щеке слезу. – Зачем это всё? Что ты хочешь мне сказать?

– Ничего, кроме того, что ты мне нравишься и мне хорошо с тобой.

– Как видишь, я не свободна.

– Ночью ты сказала, что почти пять лет у тебя никого не было.

– Я не о мужчинах. У меня есть Снежана.

– Ну, что она твоя дочь, я уже понял, хотя бы по тому, что фамилии у вас одинаковые. Чудесная девочка. Так что тебе мешает?

– Тебе этого мало? За очень долгое время я смогла впервые вырваться вечером, а так я никуда не хожу, приводить сюда мужчин тоже не могу, да и некогда, – от тоски в её голосе становилось холодно.

– Ты никогда не думала, что твоей малышке может понадобиться отец? Она ещё не спрашивала, почему у всех есть папы, а у неё нет? Или ты рассказываешь ей сказку, о том, что папа куда-то поехал?

– Ничего я ей не рассказываю. Только ты не отдаешь себе отчета в том, что говоришь.

– Расскажи мне ещё, что это у меня с похмелья, – Олег натянуто улыбнулся. – Может быть, мы всё-таки поговорим?

– Как хочешь, – совершенно безнадежно произнесла она.

– Тогда, если ты не против, я умоюсь и приведу себя в порядок.

– Конечно. Я буду на кухне. Мне Снежану пора кормить. Ты будешь манную кашу с изюмом и фруктами или что-нибудь другое предпочитаешь?

– Честно сказать, кроме кофе я сейчас ничего не хочу. У тебя кофе есть?

– Найдется.

– Тогда большую чашку и покрепче.

Когда Олег пришел на кухню, Марина сидела за столом рядом со Снежаной, которая старательно ела кашу. Про себя он прикинул, что имя удивительно подходит девочке. На столе стояла большая чашка кофе.

– Садись, – пригласила его Марина.

– Спасибо, – Олег сел.

– Итак, что бы ты хотел услышать? – она смотрела в пластиковую поверхность стола.

– Для начала я хотел бы сказать. Потом посмотрим. По-моему, мы втроем совсем неплохо смотримся.

– Олег, ты действительно, либо не отошел от вчерашнего, либо просто сумасшедший.

– Скорей второе. Только я не буйный. Так пойдет?

– Я не пойму, что ты от меня хочешь?! – она подняла глаза полные слез.

– Как бы тебе это получше объяснить? – Олег отпил кофе. – Отличный кофеек. Всё очень просто – я тебе предложение делаю. Я тебе ночью сказал, коллегой быть я больше не хочу.

– И ты ничего не хочешь узнать? Откуда? Как?

– Только одно, вернется отец-молодец или нет? А то начнет мужик права заявлять… Я, видишь ли, довольно противный малый в этом плане – могу и подраться, если товарищ настаивать будет.

– Олег, ты выбрал плохую тему для шуток! – она гневно сдвинула брови.

– Какие уж шутки?! Я не шучу. Если у тебя есть вопросы, задавай.

– Ты кофе быстро пьешь?

– Си речь, скоро ли я уберусь? – Олег поднял брови.

– Ты удивительно догадлив!

– Могу не допивать. Спасибо! А ты удивительно гостеприимна и любезна! А ещё ты удивительно большой специалист по плевкам! Долго тренировалась? – он начал злиться на неё и на себя, за то, что они никак не могли понять друг друга. Или она не хотела его понять.

– По каким плевкам?

– В душу. Нужно было начинать вчера вечером ставить все точки над Ї и не устраивать ночного концерта, насчет, что будет. Ты в плохие игрушки играешь, «Iron Lady»! Ещё раз спасибо за кофе и до понедельника!

Олег поднялся и пошел в комнату за пиджаком. Когда он проходил через коридор к двери, слышал, как Снежана говорила:

– Мамочка, почему ты плачешь?

В первый момент у Олега было желание вернуться. Он даже остановился, но сделать шаг назад не дала гордость и задетое самолюбие. Не то, чтобы ему никто и никогда не отказывал. Нет, это было другое. Олег видел, что она одинока, что ей плохо одной. Он видел это уже давно. Она прекрасно знала, что небезразлична ему. Он прекрасно знал, что также небезразличен ей. Вчера, наконец, всё сдвинулось с места. Зато сегодня утром не просто было отброшено назад, а разбито вдребезги, сожжено и пепел развеян по ветру. Она делала это сознательно, и Олег не мог понять, зачем она это делает. Он не успел ещё отойти, как следует, от всего, что свалилось на него и Оксану, как судьба нанесла ему новый удар. Вот и пришло время платить по векселям. Вечным баловнем судьбы не будешь!

Глава 18

Поглощенный своими невеселыми мыслями Олег не заметил, как дошел до дома. Напротив двора стояла машина Макса. Портить настроение родителям и счастливым молодоженам своим кислым видом Олегу не хотелось, и он постарался сделать лицо побеззаботнее и повеселее.

У Оксаны и Макса был действительно счастливый вид. Родители тоже выглядели неплохо и, кажется, не волновались. Олег поприветствовал всех, сходил к себе в комнату, где переоделся из костюма в джинсы и футболку, и спустился вниз. От завтрака он отказался. Есть ему действительно не хотелось.

– Олег, где можно было пропадать до такого времени? – сияя улыбкой, спросила Оксана.

– Марину провожал, – невозмутимо заметил Олег.

– Однако же долго ты провожал её. Не иначе, как пешком в Ташкент.

– Во Владик, – Олег закурил. Разглагольствовать на эту тему ему совершенно не хотелось.

– Олежек, скажи честно, она тебе нравится? – улыбка Оксаны стала лукавой.

– Оксана Леонидовна, вы решили, что если стали замужней дамой, то вам положено лезть в дела старшего брата? – он отвернулся к окну, делая вид, что ему безумно интересно, что делается во дворе.

– А что? – Оксана никак не хотела оставить брата в покое. – Мне она очень нравится. Я вот только не понимаю, почему ты дразнишь её «Iron Lady». Ты иногда бываешь несносно язвительным.

– А ты бываешь несносно любопытной. Макс, она тебя ещё не замучила? Сколько сотен вопросов она задала тебе за последние сутки? – Олег повернулся к Максу.

– Я тебе потом скажу, без свидетелей, – Макс его прекрасно понял.

Все рассмеялись. Олег затушил окурок и поднялся со своего места. Родители с тревогой посмотрели на него.

– Господа, никто не обидится на меня, если я вас покину? У меня что-то голова после вчерашнего болит.

– Конечно, будет болеть. Сколько ты вчера выпил? – снова довольно едко осведомилась Оксана.

– Макс, ты не будешь возражать, если я, по старой памяти, на правах старшего брата, схожу лозину вырежу и повоспитываю сестрицу?

– Буду, – Макс обнял Оксану за плечи. – Кончилось твоё время, братец! Теперь уж как-нибудь обойдись без рукоприкладства.

– Хорошо, попробую. Только ты тогда ей объясни, что в том, что я вчера перегрузился, есть и её доля вины. Сестер не каждый день замуж выдают.

– Логично. Оксаночка, солнышко, брату посочувствовать нужно, а не упрекать.

– Точно. Вы, мальчики, сговорились! – Оксана приняла шутливо-сердитый вид. – Ты, Макс, пользуешься тем, что у тебя нет сестры, и мне не с кем будет составить коалицию.

– Ладно, вы здесь разбирайтесь, а я всё-таки пойду и попробую поспать. Надеюсь, вы ещё не уезжаете?

– Собирались уехать где-то через часик, – ответил Макс.

– Тогда я сразу и попрощаюсь. Завтра увидимся или я позвоню.

Олег пошел в свою комнату. Спать он и не думал. Просто ему нужно было побыть одному. Он боялся, что не сможет долго делать вид, что у него всё отлично. Он открыл окно и лег. В саду пела какая-то птица, с улицы доносились звуки проезжающих машин, чьи-то голоса, какой-то стук. Олег лежал и смотрел в потолок. Как старательно он не гнал от себя мысли о Марине, у него ничего не получалось. То вспоминалось, как он подвозил её домой, то вчерашняя встреча в баре, то, как они целовались возле её двери, то её руки… А потом всё это перекрывал утренний разговор, как внезапный удар, от которого перехватывает дыхание. Снова Олег начинал прокручивать в памяти всё, с самого начала. Ещё он вспоминал Снежану – маленькую белокурую фею. И снова был утренний разговор. Это становилось невыносимым, и деться никуда от этого он не мог.

Дверь открылась, и в комнату вошел отец. Он придвинул кресло и сел напротив сына.

– Что случилось, Олег? У тебя неприятности?

– Ничего страшного, – Олег поморщился.

– И всё же?

– Оксана и Макс уже уехали? – ему хотелось сменить тему.

– Да, минут двадцать назад. Так что происходит? – спрятаться от отца было невозможно.

– Па, тебе с мамой Марина понравилась?

– Да, приятная женщина. Нам раньше о ней Оксана говорила, да и ты что-то рассказывал. Вот только на «Железную Леди» она совсем не похожа.

– На работе ты её не видел. Из неё улыбки не выжмешь.

– Так что ты хотел сказать о Марине?

– Мне нужно очень серьезно поговорить с тобой и с мамой, – Олег решительно поднялся.

– Ладно, идем, – отец тоже поднялся.

Они спустились вниз. Мама накрывала стол к обеду. От беззаботности Олега и следа не осталось. Отец был несколько встревожен его поведением.

– Хорошо, что вы пришли, – мама улыбнулась. – А что это вы оба такие серьезные? Садитесь, у меня уже всё готово.

– Ма, мне нужно серьезно поговорить с вами, – Олег сел на своё обычное место.

– Пожалуйста, – мама поставила перед мужчинами горшочки с жарким. – Я надеюсь, что еда разговору не помешает?

– Нет, – Олег глубоко вздохнул. – В общем так, мама и папа, я хочу жениться на Марине. Я не спрашиваю разрешения, я ставлю вас в известность.

– Во-первых, ты – взрослый человек, уже совершеннолетний, поэтому вправе принимать решения сам, – отец слегка нахмурился. – Во-вторых, я не против. Слово за мамой, если ты хотел услышать наше мнение.

– Я тоже не против, – мама внимательно посмотрела на Олега. – Но, насколько я понимаю, это ещё не всё, что ты хотел сказать.

– Да. Ещё у неё есть ребенок, девочка.

– Она была замужем?

– Насколько я понял, нет. А это что, имеет значение?

– Как тебе сказать? В принципе, не имеет. Тем более, если вы всё уже решили, – отец уже не хмурился, а просто внимательно смотрел на сына.

– Это я решил.

– Постой, Олег, я что-то ничего не понимаю, – теперь мама смотрела на Олега с тревогой. – Что значит «я решил»? А она? Ты говорил о Марине только то, что вы вместе работаете. Ещё и называл её то Хозяйкой Медной горы, то «Железной Леди». Теперь вдруг ты говоришь, что решил на ней жениться.

– Ну, допустим, нравится она мне уже довольно давно, только вот вела она себя всё время так, что соответствовала определению «Iron Lady». Вчера мы встретились совершенно случайно и выяснили довольно много. Жениться, скажу честно, я решил сегодня. Марина устраивает меня во всех отношениях. То, что у неё есть ребенок, меня не пугает.

– Что ж, если ты так уверен в себе, я буду только рад. Думаю, не ошибусь, если и за маму отвечу, – сказал отец. Мама утвердительно кивнула. – Только вот сдается мне, сынок, что не всё гладко и что-то тебе мешает. Давай сразу уточним два момента. Первый – ты не станешь говорить, что обязан на ней жениться после того, что переночевал у неё, из чувства мужской порядочности. Извини, но если бы ты так носился с этим чувством, то либо давно бы женился, либо обзавелся бы гаремом. Второе – ты не станешь принимать поспешных решений из-за того, что Оксана вышла замуж и ты не находишь себе места. Так ты счастливее не станешь, ещё и кого-то несчастным сделаешь. Итак?

– Итак, начну с конца, – Олег посмотрел на отца исподлобья. – Если уж ты затронул эту тему, то Оксана здесь ни при чем. Я уже давно успокоился…

– Олежка, мы не слепые, – вздохнула мама, – и ещё не перестали замечать, что происходит с нашими детьми.

– В конце концов, я обещал вам, когда лежал в больнице, что всё будет кончено, и обещание сдержал. Мои эмоции – это мои проблемы.

– Это ещё как сказать, – задумчиво сказал отец. – Поскольку ты наш сын, нам не так уж весело было смотреть на то, как ты мечешься. И помочь тебе некак, и успокоить нечем.

– Жениться я хочу совсем не из-за того, что Оксана вышла замуж. Это даже к лучшему, хоть у неё всё нормально. Марина мне нравится уже довольно давно, просто она очень строго и холодно относится ко всем окружающим. Мне оказывалась такая милость, как позволение подвезти её домой. Проявить активность сам я почему-то боялся. Вчера я встретил её в баре и услышал нечто важное для себя. Потом я ещё кое-что услышал позже. К утру у меня созрело твердое решение на ней жениться. Утром появилась её мать с малышкой. Мать я не видел, только слышал, как она читала Марине нотации, а девочку видел. Когда мать ушла, Марина была очень расстроена, и разговора у нас не получилось. Скажу больше, она почти выставила меня, хотя и делала это скорее из-за утреннего разговора с матерью.

– Ты уверен?

– Уверен, – Олег поднялся из-за стола, подошел к окну и закурил. – А я, как последний дурак, поймался на эту удочку и, вместо того, чтобы дать ей успокоиться, а потом попробовать поговорить, фыркнул и ушел.

– И что ты теперь думаешь делать? – отец повернулся к нему.

– Не знаю. Просто мне теперь очень плохо. Не знаю, как, но я всё-таки должен помириться с ней. Если я этого не сделаю… – Олег выпустил дым через ноздри. – Если я этого не сделаю, нормальной семьи у меня никогда не будет.

– Олежка, что ты такое говоришь? – мама с ужасом посмотрела на него.

– Простите меня, но это так и есть. Я никогда в жизни не был так ни в чем уверен. Это не значит, что я женюсь на ней прямо завтра. Пусть через несколько месяцев, через год, но на ней.

– А если она откажет тебе? – спросила мать. Олег понял, что она прикладывает большое усилие, чтобы голос не дрожал.

– Это будет совсем другое. На аркане тянуть замуж я её не собираюсь. Тогда я просто справлюсь с этим. Но она не откажет, я чувствую. Просто она боится.

– Успокойся, Марина, – после паузы сказал отец матери. – Может быть, он и прав. Только, пожалуйста, Олег, обдумай всё хорошо. Отвечать придется не только за себя, а и ещё за двоих.

– Я всё обдумал.

– Я надеюсь. А теперь сядь и поешь, всё уже остыло.

– Не могу, – Олег действительно не мог есть.

– Ты себя плохо чувствуешь?

– Нет. Просто не могу. Па, можно я возьму машину?

– Бери, – кивнул отец.

– Ой, Лёнечка, что с ним творится? – тяжело вздохнула мама, когда Олег был уже в коридоре.

– Мужиком взрослым становится, решения сам принимает, – в голосе отца мелькнули странно тоскливые нотки. – Успокойся. У тебя есть шанс иметь невестку-тезку.

Когда Олег подъехал к дому Марины, на часах было около половины шестого. Пока шел по лестнице, он мучительно пытался представить, с чего начнет разговор. Так к какому-то определенному выводу он и не пришел. То ли ступенек до третьего этажа было мало, то ли шел он слишком быстро. Впрочем, это было уже не важно. Марины всё равно не оказалось дома. Олег стоял и смотрел на закрытую дверь, как небезызвестное парнокопытное, когда сзади щелкнул замок.

– Там никого нету дома, – услышал он тот самый голос, который слышал сегодня утром.

– А когда будет? – Олег медленно повернулся.

– Не знаю, – на него не особенно приветливо смотрела полная пожилая женщина с властным лицом. – Она ушла гулять с ребенком. Что ей передать?

– Ничего. Я подожду.

– А если она не скоро вернется?

– Ничего, я всё равно подожду.

Женщина осуждающе посмотрела на Олега и закрыла дверь. Он спустился на лестничную площадку, присел на подоконник и закурил. Больше ничего делать ему не оставалось. За пыльным окном виден был двор, в песочнице играли дети. Олег докурил и ещё раз посмотрел на часы. Прошло не так уж много времени. Оставалось надеяться, что очень долго Марина гулять со Снежаной не будет или, что ушла она уже довольно давно. Хотя, даже если бы ему пришлось ждать до утра, он бы ждал. Ждать до утра не пришлось. На лестнице послышались шаги и детский голосок. Сердце у Олега запрыгало где-то в районе горла, и его охватил приступ похожий на панический страх.

Марина и Снежана поднялись на лестничную площадку. По-видимому, Марина больше была готова встретить здесь пришельцев из глубокого космоса, чем Олега. Снежана, в отличие от взрослых, ещё была лишена всяких предрассудков, относительно выяснения отношений. Она посмотрела на него почти радостно и прощебетала:

– Олег пришел, мамочка.

– Я вижу, – выдавила из себя Марина.

– Марина, понимаешь… – словарный запас у Олега на этом закончился. Он почувствовал, как краснеет, и ему очень захотелось провалиться сквозь плиту перекрытия куда-нибудь вниз.

– Что ты хотел? – её голос стал грустным. – Ты давно здесь?

– Около получаса. Твоя мама сказала, что вы ушли гулять, вот я и решил подождать.

– Ты что, квартиры перепутал?

– Нет. Я позвонил в твою квартиру, она открыла свою дверь и сказала, что вы гуляете.

– Так что ты хотел?

– Ты всегда все вопросы решаешь на лестнице? Тогда я хотел тебе сказать, что мне плохо без тебя.

– Олег, прошу тебя… – у неё задрожали губы.

– Марина, неужели я способен вызывать у тебя только отрицательные эмоции? – Олегу было бы во сто крат легче, если б она прогнала его сразу, чем снова увидеть, как она плачет.

Она не ответила. На лестнице начало становиться темновато. Кто-то внизу включил свет. Они так и стояли как несколько восковых кукол, изображающих семью, выставленных в неподходящем месте. Даже Снежана, видя растерянность матери, боялась хоть слово сказать.

– Марина, мне плохо без тебя, – упрямо повторил Олег. – А теперь скажи, если мне уйти…

– Нет, – почти прошептала она.

Олег обнял её и прижал к себе. От беззвучных рыданий у неё задрожали плечи. Снежана с испугом посмотрела на него. У него сердце рвалось на части, когда он видел их обоих такими.

– Перестань, Снежану испугаешь, – шепнул он Марине. – Идем в квартиру и там поговорим.

– Да, конечно, – она оторвалась от Олега, и начала вытирать слезы. – Снежочек, идем домой.

Когда они входили в квартиру Марины, дверь у них за спинами слегка приоткрылась. Олег был уверен, что мать Марины старательно слушала, что происходит на лестнице, и теперь хотела посмотреть, куда он делся.

Марина сняла со Снежаны курточку, и сказала, чтобы малышка шла к себе в комнату поиграть до ужина. Вместе с Олегом она прошла в ту же комнату, где они были накануне. Марина включила свет и задернула шторы.

– Садись, – пригласила она. – Кофе хочешь?

– Разогреешь тот, что я утром не допил? – попробовал пошутить Олег.

– Не надо, Олег, – она опустила глаза.

– Тогда не хочу. Давай лучше поговорим.

– Давай, – Марина села. – Ты только не стой.

– Да я думаю, стоит ли садиться? А то ты меня сейчас снова гнать начнешь.

– Не начну, – Марина, наконец, улыбнулась.

– Тогда я рядом с тобой сяду, можно?

– Можно.

– Ты удивительно добра. А теперь давай о деле. Мариночка, не знаю, что ты подумала вчера вечером и сегодня ночью, но для меня это больше, чем серьезно. Мне непонятно только почему ты утром так резко начала меня гнать.

– Олежка, – она вздохнула и внимательно посмотрела в его глаза, – ты был женат?

– Нет. А что?

– Просто, зачем я тебе, да ещё и с ребенком? Неужели перевелись молодые девочки?

– Мариночка, давай другую тему для разговора выберем? – Олег поморщился. – Я что-то подобное утром сегодня слышал. Неужели ты не поняла, что это совсем не те аргументы, которыми меня можно убедить?

– Чем тебя можно убедить?

– Ты меня сколько знаешь? Года два с половиной?

– Почти три.

– Уже больше года из этого времени мы работаем вместе, и ты видишь меня каждый день. Неужели ты ещё не заметила, насколько я упрям?

– Заметила, – она снова улыбнулась.

– Тогда оставь это неблагодарное занятие. Если уж я что-то решил, то, вряд ли, меня можно убедить изменить решение.

– И что же ты решил?

– Сделать тебе предложение и получить положительный ответ. Сразу предупреждаю, Снежана меня не испугает, а скорей, наоборот. Теперь расскажи мне, что я тебе не нравлюсь, что совершенно тебе безразличен, что тебе было плохо со мной, что у тебя есть возлюбленный, которого ты обожаешь, больше жизни, ну, или ещё что-нибудь убедительное. Я охотно всё это выслушаю. Потом можешь сварить мне кофе или разогреть утренний (из экономии) и сказать, что ты согласна выйти за меня замуж.

– Господи, Разданов! Ты можешь говорить серьёзно? – Марина не знала, что ей делать – сердиться или смеяться.

– Так я серьезно. Кстати, не советую тебе затягивать этот процесс, потому что Снежана рискует остаться без ужина. Ну, и я где-то так без кофе… – Олег скромно опустил глаза.

– Хорошо, я сейчас буду кормить Снежану ужином, а тебе, так уж и быть, сварю кофе. Только давай, пожалуйста, поговорим серьезно. Если хочешь, идем со мной на кухню.

– Давай. Но я серьезно говорю, – он пошел за ней следом.

– Будешь с нами ужинать? – Марина включила свет.

– Буду, – Олег вспомнил, что не ел весь день.

– Сейчас ты убедишься, что я ещё и готовлю отвратительно, – Марина грустно улыбнулась.

– Мало ли? А вдруг мне понравится? Хочешь, я тебе помогу?

– Я сама, – она стала доставать из холодильника какие-то свертки. – Олег, почему ты решил, что должен на мне жениться? Из-за того, что произошло между нами?

– Не совсем. Хотя, если бы я захотел сыграть в мужскую порядочность, то и из-за этого. Я же тебе уже объяснил, что ты нравишься мне давно. Если я не приставал к тебе, это ещё ничего не значит.

– А вчера почему ты подошел? – она повернулась к Олегу.

– Ты посмотрела бы на себя со стороны – воплощенное одиночество. И, как ни странно, мне было интересно, что ты там делала.

– Ты думал, что я туда пришла с мужчиной?

– Сначала да, потом посидел и увидел, что нет.

– Ещё вопрос, почему ты сказал, что тебе безразлично, что было со мной?

– Если я скажу, что мне действительно безразлично? Я ведь не в состоянии изменить твоё прошлое. Ты тоже. А ещё есть такая великая фраза «Всё проходит». Это у Соломона на перстне вырезано было, – Олег поднялся и подошел к окну. – Можно я форточку открою и покурю?

– Кури. Я тоже покуриваю, но когда Снежанка спать ложится. Не хочу, чтобы она случайно маме сказала. У меня очень строгая мама.

– Из-за того, что утром она тебя воспитывала, ты и меня выставила? – поинтересовался он.

– Да, – она тяжело вздохнула. – Извини, так вышло. Мама очень осуждает связи вне брака.

– Давай порадуем твою маму.

– Не знаю, не знаю, – снова вздохнула Марина. – Сегодня утром она сказала мне, что я веду себя, как падшая женщина.

– О, Боже! – Олег чуть не поперхнулся сигаретным дымом. – У тебя мама, случайно, не педагог?

– Не педагог. Бухгалтер. Наверное, через год пойдет на пенсию. Она говорит, что я недостаточно внимания уделяю Снежане.

– Обычно педагоги – люди такой высокой морали, – расплывчато заметил он.

– Просто она очень строгая. Олег, ты не хочешь спросить, откуда у меня ребенок?

– Вообще-то, я, кажется, говорил, что отучился два курса в медицинском институте. Так что, откуда берутся дети, я представление имею.

– Я не о том. Ты снова шутишь. Ты ничего не хочешь узнать о её отце?

– Я знаю достаточно – он был женат и прав на неё предъявлять не станет. Что дальше? – Олег выбросил окурок и без улыбки посмотрел на Марину. – Ты хочешь сказать, что поддерживаешь с ним какие-то связи?

– Нет.

– Тогда что? Всё остальное меня не интересует. Люди встречаются, у них завязываются отношения. Я не собираюсь копаться в твоем прошлом. Это не нужно ни тебе, ни мне. Прошлое исправить невозможно, я уже сказал.

– Ты хочешь сказать, что, если ты не задаешь мне вопросов касательно моего прошлого и не хочешь о нем говорить, то и я не буду иметь права спросить тебя о твоем прошлом? Мне тоже принять на вооружение твою любимую фразу?

– Спроси, если хочешь. Я всё тебе расскажу. Итак?

– Я не могу так сразу. Мне нужно подумать.

– Над чем? Ответить мне «да», или что спросить?

– Что спросить.

– А ответить «да»? – Олегу стало страшно, что она сейчас скажет «нет».

– Олежка, ты не боишься? – Марина снизу вверх посмотрела на него.

– Я боюсь потерять тебя, – Олег обнял Марину и прижал к груди. – Вот посмотришь, все твои страхи пройдут, когда мы будем вместе. Я ведь не тороплю тебя, не настаиваю, чтобы ты выходила замуж за меня прямо завтра. Просто я хочу быть рядом с тобой и твоей малышкой.

– Прости, – ответила она почти шепотом, – со мной давно такого не было, мне уже давно ничего такого не говорили.

– А все те, кто пристает к тебе с завидной регулярностью?

– Ну, я слышала, что меня хотят пригласить в ресторан, пригласить к себе в гости, на пикник. При этом недвусмысленно намекали на то, что должно последовать за приглашением, – Марина осторожно освободилась от его рук и начала доставать тарелки и чашки. – Ты чай или кофе будешь?

– Всё равно. Что себе, то и мне. Вообще-то ты обещала кофе.

– Я тоже предпочитаю кофе. Снежана молоко на ночь пьет, – Марина грустно улыбнулась. – Почему-то меня всегда стремятся пригласить на чай, если ресторан и прочее не проходит. У меня создается впечатление, что те, кто пытался за мной ухлестывать, ничего, кроме чая не пьют. Разве что, спиртное.

– Я слышал, за тобой и наш доблестный ректор приударял? Тоже, кстати, большой любитель чая.

– Приударял. Я тогда ещё училась. Когда он узнал о моем… в общем, об отце Снежаны, то моментально прекратились все поползновения. Он даже на кафедре меня оставил, хотя я собиралась уходить в декрет. Правда, он ещё не знал об этом.

– Кстати, извини, за бестактность, а как твоя мама пережила появление Снежаны?

– Ужасно. Я поставила её в известность, когда уже поздно было что-то делать. Она и понятия не имела, с кем я встречалась.

– Теперь имеет?

– Конечно, нет, – Марина грустно улыбнулась. – Если бы она узнала, кто он, разразился бы невероятный скандал. Кажется, то, что я скрыла всё от мамы, было самым героическим поступком в моей жизни. Сейчас она смирилась с существованием Снежаны и у неё есть новый повод меня подергать. Я, видишь ли, мало того, что не оправдала её надежд относительно нравственности, так ещё и оказалась плохой матерью.

– В таком случае, у меня есть шанс составить тебе компанию – я могу стать плохим отцом. Научу ребенка по лужам лазить, в снегу по уши вываляться, ещё что-нибудь такое, хулиганское, вытворять.

– Так, плохой отец, у меня уже всё готово и мы можем садиться ужинать. Пойду-ка я Снежанку позову, а ты топай руки мыть.

– Последний вопрос, – Олег задержал Марину. – Ты говоришь мне «да»?

– Хотя мне очень страшно, я говорю «да», – она попыталась улыбнуться. – Только не будем слишком торопиться. Давай узнаем друг друга чуть-чуть поближе и привыкнем друг к другу, не как коллеги. Доволен?

– Счастлив, – он обнял и поцеловал Марину.

– А, если бы я сказала «нет»?

– Неужели я настолько тебе безразличен, что ты смогла бы это сказать?

– Олег, ты пользуешься моими маленькими женскими слабостями и тем, что небезразличен мне уже давно. Больше пока говорить ничего не буду, – она смущенно покраснела, опустила глаза, и ушла звать Снежану.

Олег никак не подозревал, что небезразличен Марине давно. Кто бы мог подумать, что всё это было скрыто за редкими улыбками и милостивым разрешением подвезти себя домой?!

В тот вечер он просидел у Марины почти до десяти. Кстати, не настолько он был голоден, чтобы есть всё подряд. Поэтому мог сказать, что мать Марины явно преувеличивала – готовила Марина отлично. В девять Олег и Марина уложили Снежану спать. Перед сном Олег пообещал Снежане, что завтра вместе с мамой придет забирать её из детского сада. Потом почти час он просидел с Мариной на кухне. Она рассказывала о себе, Олег о себе. Им было хорошо и спокойно вдвоем. Наверное, Олег с дорогой душой остался бы до утра, но интуиция подсказывала, что не стоит этого делать. На прощанье они поцеловались почти целомудренно, и Олег уехал домой.

Дома родители сделали вид, что совершенно не волнуются. Мама спросила, будет ли Олег ужинать. Он сказал, что уже поужинал у Марины. Ключевое слово было подано, и отец спросил, как у него дела.

– Всё нормально, па. На днях привезу Марину с её малышкой в гости.

– Нужно понимать, что ты получил положительный ответ? – отец улыбнулся.

– Нужно понимать, что получил.

– Ну, слава Богу!

Мама вздохнула с облегчением и вдруг заплакала. Такого Олег никогда ещё не помнил. И он, и отец испугались. Отец, сидящий рядом, обнял её за плечи и начал успокаивать.

– Чего ты, мама? – Олег тоже сел рядом.

– Я так волновалась за Оксаночку… за тебя… – вытирая слезы, ответила мама. – Чего я только не передумала за сегодняшний день…

– Ну, прости меня, ма, – он чувствовал себя виноватым. – Я больше никогда так не буду…

– Детский сад! – отец улыбнулся и покачал головой. – Жена плачет, как маленькая, а сынулька, который жениться собрался, прощения просит, тоном пятилетнего мальчика. Что мне с вами делать? По углам расставить, что ли?

Как Олег ни устал за этот день, уснуть он не мог ещё долго. Он спустился в кухню, чтобы покурить, и застал там отца. Его лицо было бледным и усталым, даже губы стали сероватыми.

– Что с тобой, па? Почему ты не спишь? – забеспокоился Олег.

– Ничего, сынок, не волнуйся, – отец попытался улыбнуться, но улыбка была слабой, вымученной.

– Тебе плохо?

– Ничего страшного. Ты почему не спишь?

– Не спится. Ты не темни, па. Что с тобой?

– Да сердце что-то прихватило, – признался отец. – Наглотался уже разной дряни. Теперь сижу и жду, пока подействует.

– Это всё из-за меня, – с досадой произнес Олег.

– Не паникуй, ты совершенно ни при чем. Просто я уже становлюсь старым, – он вздохнул. – Не забывай, сколько мне лет. В моем возрасте уже положено глотать валидол.

– Для того чтобы глотать валидол, нужен повод, а не возраст.

– И не умничай. Я старый, мне видней.

– А я длинный и мне тоже видно.

– Ладно, длинный, если уж не спишь, посиди со мной.

– Тогда давай пойдем в маленькую комнату, ты приляжешь, а я с тобой посижу.

– Просто посидим. Идем.

Они очень уютно устроились в маленькой комнате. Отец, полулежа на диване, Олег сидел в кресле. Лицо отца было уже не таким бледным, губы начали принимать нормальный цвет.

– Как ты сейчас? – спросил Олег.

– Лучше, – отец улыбнулся. – А теперь расскажи, действительно всё нормально?

– Угу, – Олег почему-то смутился.

– Что краснеть начал? Никак ты влюбился?

– Ну, в кого я влюбился, ты знаешь, – он опустил глаза и вздохнул. – Просто с Мариной мне очень хорошо.

– Олег, насчет «влюбился»…

– Па, был хотя бы раз, когда я тебя обманул? Ты можешь быть спокоен. Все могут быть спокойны. С Мариной у меня всё будет хорошо, я это знаю. Она понравится и тебе, и маме. И Снежана понравится.

– Снежана это её дочь?

– Ну да, – Олег улыбнулся. – Ей четыре с половиной года. Мы уже подружились.

– Вы ещё не решили, как скоро поженитесь?

– Пока нет. Возможно, скоро.

– Олег, ты не думал, что она может каким-то образом всё узнать? – отец внимательно посмотрел на Олега.

– Почему-то я уверен, что она поймет меня. Макс ведь понял и меня, и Оксану.

– Ты хочешь сказать, что Максим знает всё? – отец нахмурился.

– Знает. Артём растрепал. Нашел Макса и всё ему выложил. Макс его послал. Оксане он ничего не сказал, а со мной разговор на эту тему был.

– Ох уж этот Артём! – он поморщился. – Давно?

– Перед тем, как подать заявление. Я после этого разговора надавил на Оксану, что пора выйти замуж за Макса. Сколько можно было рваться на части? Она ведь его любит больше, чем меня.

– Хотя бы это радует. А теперь давай ещё о тебе.

– Что ты хочешь ещё узнать?

– Ты ещё не имел счастья познакомиться с родителями Марины?

– Нет. Она обещала на неделе. Утром слышал голос её матери. Строгая дама.

– Олег, – отец задумчиво посмотрел на сына, – я никогда не говорил с тобой о таких вещах, но возраст у меня такой, что иногда начинаешь уже призадумываться над тем, что все мы не вечны. Да и ты уже не мальчик маленький.

– Тебе очень плохо? – забеспокоился Олег.

– Нет, я себя уже совершенно нормально чувствую. Просто я хотел тебя попросить, мало ли что… О матери позаботься. Не оставляйте её, ни ты, ни Оксана. И постарайся, чтобы у твоей жены отношения с мамой сложились хорошо. Это во многом будет зависеть от тебя. И с её матерью не порти отношений. Да, и вот ещё что, скорей всего дети общие у вас будут. Так вот, никогда не дай ощутить её девочке, что она тебе не родная.

– Достойный пример у меня есть, – Олег грустно улыбнулся. – Попробую. Только давай пока больше не будем вести таких разговоров.

– Тогда давай спать пойдем. Утром всё-таки на работу…

Глава 19

Утром появление вместе Олега и Марины на кафедре и их слегка смущенные улыбки, адресованные друг другу, вызвали эффект взорвавшейся бомбы. Новость распространилась с поразительной быстротой по всему институту. К Марине начали наведываться институтские дамы с попытками узнать как можно больше подробностей. Марина только смущенно улыбалась и качала головой. Домой они уходили вместе, опять же под прицельными взглядами сотрудников. Вслед за нами выходил зав кафедрой с одним из преподавателей. Олег услышал оброненную с тоской кем-то из них фразу: «Вот так придет такой длинный зеленоглазый мальчик, хоть не красавец, а все женщины его будут. И даже та, о которой и мечтать никто не мог. Что они в таких мальчиках находят?». Олег и Марина забрали Снежану из садика, и все вместе приехали домой. Снова вечер пролетел незаметно. Олегу было так хорошо с ними.

Когда Олег вернулся домой, родители собирались в театр. Он бодренько отрапортовал маме, что поужинал у Марины, справился о её и папиных делах, после чего отец справился о делах сына и поинтересовался, как Марина. Родители уехали, а Олег остался один. Смотреть телевизор ему не хотелось. Он взял книгу и пошел в маленькую комнату. Сосредоточиться на тексте никак не получалось, мысли всё время уходили в сторону, он думал о Марине. Обычно он не был склонен мечтать, но сегодня его будто подменили. Отложив книгу в сторону, он сидел, курил, пускал дым замысловатыми колечками и купался в своих радужных надеждах на будущее. Из этого сладкого забытья его вернул к реальности телефонный звонок. Олег нехотя пошел отвечать. Звонила Оксана.

– Привет, братик! – её голос был спокойным и умиротворенным.

– Привет, солнце моё!

– Я звонила в семь часов. Мама сказала, что ты у Марины.

– Было такое дело. А что?

– Ничего. Как твои дела?

– Хорошо. Как Макс?

– Нормально. А с Мариной как?

– Тоже хорошо, – Олегу вдруг стало неловко.

– Я думаю, что неплохо, раз тебя вчера вечером дома не было, сегодня тоже.

– Тебе родители ничего не сказали?

– Нет. А что они должны мне были сказать? – удивилась Оксана.

– Что я женюсь на Марине.

– Даже так? – после паузы сказала Оксана.

– Да, – Олегу стало совсем неловко. – Ты и Макс завтра приедете?

– Наверное. Если у Макса никаких непредвиденных дел не случится, то приедем обязательно.

– Я завтра приеду с Мариной и ещё кое с кем. Думаю, минутку, чтобы поговорить, мы с тобой выкроим.

– Хорошо, обязательно. Олежка… – Оксана снова помолчала. – У тебя давно с Мариной всё началось?

– В день вашей свадьбы. То есть, позавчера вечером.

– Ты… любишь её? – голос Оксаны дрогнул.

– Нет, – вздохнул он. – Но мне с ней очень хорошо. Настолько хорошо, что я не хочу её терять. Не могу.

– Это из-за меня?

– Нет. Я не хочу говорить на эту тему по телефону. Завтра увидимся и поговорим.

– Хорошо. Тогда до завтра. С Максом будешь разговаривать?

Встречу Марины и Оксаны Олег представлял себе не особенно хорошо. Раньше Марина была для него просто коллегой, теперь… Теперь Оксана и Марина были женщинами, которым он был совсем небезразличен. Конечно, быть небезразличным Марине ему очень хотелось, и он надеялся, что так и есть на самом деле. От его радужного настроения не осталось и следа. Его снова охватила легкая паника в ожидании того, что будет.

На следующий день по пути с работы, Олег предложил Марине после того, как они заберут Снежану из садика, пойти к нему.

– Олег, а что скажут твои родители? – Марина смешалась.

– Да ничего не скажут. Будут рады.

– Я имею в виду, что они скажут, когда увидят Снежану?

– Я же сказал, что будут только рады.

– Ты уже всё рассказал? – Марина совсем смутилась.

– Страшного я в этом ничего не вижу. Ты чего боишься?

– Ну… обычно, если сын ещё не был женат, родители хотят, чтобы его будущая половина была хотя бы не матерью-одноночкой.

– Откуда такие прелестные выражения, Марина Викторовна? – Олег удивлённо посмотрел на неё.

– Это так нежно меня в садике за глаза воспитательница и нянечка называют. По случаю услышала.

– Монументально! Не паникуй. Мои родители – люди без комплексов. Им всё равно на ком я женюсь – на невинной девочке, разведенной даме или, как выражаются заботящиеся о подрастающем поколении, матери-одноночке. Сколько у неё будет детей, их тоже не особенно пугает. Лишь бы жизнь нормально сложилась, – успокоил Олег Марину.

– Ладно, рано или поздно это придется сделать, – покорилась Марина.

– Вот и не будем откладывать в долгий ящик.

– Только всё-таки сначала зайдем ко мне, я переоденусь и Снежанку в порядок после садика приведу. Очень весело будет, если мы явимся в гости в свитере, измазанном красками. Есть у неё такая слабость ручки об себя вытирать, когда рисует. Можно и кисточку, – Марина улыбнулась. – Моя мама всегда сердится и говорит, что я совершенно не слежу за ребенком и не приучаю её к аккуратности.

– Мама любит рисовать?

– Нет. Это я люблю.

– Я тоже. Кстати, в детстве я был грешен, как и Снежана, руки вытирать об штаны или об рубашку. А Оксанка ещё и на обоях или зеркалах любила помадой маминой рисовать.

– Тогда я почти ничего не боюсь.

Марина сначала очень сильно волновалась, но понемногу успокоилась. Чуть позже приехали Оксана с Максом. Вечер прошел очень хорошо. Снежана, как и обещал Олег, никаких отрицательных эмоций у родителей не вызвала.

Вечером Олег пошел провожать Марину с малышкой домой. Всё было хорошо. Очень хорошо. До тех пор, пока на улице они не встретили милицейский патруль. Среди доблестных ППСников был Артём. Олег сдержано кивнул ему, даже не ожидая, ответной реакции. Но Артём остановился.

– Как мы давно не виделись, дорогой братец! – с сияющей улыбкой произнес он.

– Давненько, – сухо ответил Олег.

– Что нового? Как там дядя, тетя?

– Спасибо, хорошо.

– А Оксанка как?

– Тоже хорошо.

– Она ещё с этим орлом из КГБ встречается? – улыбка Артёма стала едкой.

– Она за него вышла замуж, – совершенно спокойно ответил Олег.

Больше всего Олегу хотелось, чтобы Артёма окликнул кто-нибудь из его спутников и их разговор прервался. Если бы он сейчас просто нагрубил Артему, это привлекло бы слишком много внимания. Как назло, Артема терпеливо ждали.

– И давно вы свадебку сгуляли? – удивился Артём.

– Недавно.

– А это кто? – он кивнул в сторону Марины со Снежаной.

– Моя жена.

– Давно ты женился?

– Тоже недавно.

– Что же ты не представишь нас?

– Знакомься, Марина, это мой двоюродный брат – Артём Васильевич Спасенов. Это моя жена – Марина Викторовна и дочь Снежана.

– Очень приятно, – сдержано произнесла Марина.

– И мне очень приятно. Дочь, я понял, ваша? – улыбка Артёма стала почти издевательской.

– Братец, это не твоё дело, – холодно заметил Олег.

– Конечно. Об одном я только думаю: странный вы, Раздановы, народ! То с КГБ породниться, то жениться на даме с «приданным».

– Главной странностью Раздановых-старших было подобрать осиротевшего племянника, который, как паршивый кот, никому больше нужен не был, и относительно вывести его в люди, – у Олега от отвращения к Артёму дернулась щека. – А теперь извини, мы спешим. Идем, Марина.

– Иди, иди! Только не забудь рассказать, как ты по молодости с сестричкой грешил. КГБэшник ваш, видно, без гордости, наплевать ему на всё, на подстилке женился! Может, ты и бабу себе такую нашел? – зло бросил им вслед Артём.

Некоторое время Олег и Марина шли молча. Даже, не умолкавшая всю дорогу, Снежана затихла. Олег уже пожалел, что не взял у отца машину, а принял предложение Марины пройтись пешком и погулять перед сном со Снежаной. Встреча с Артёмом портила всё. Умел кузен появиться вовремя!

– Кто это был? – спросила Марина уже почти возле дома.

– Двоюродный брат, – Олег закурил. – Я же вас представил.

– У тебя с ним что, натянутые отношения?

– Это слишком мягко сказано, – он усмехнулся и покачал головой.

– Извини, может, я лезу не в своё дело, но крайне неприятный тип.

– А я и не спорю. Сволочь он конченная.

– Олег, а что такое «сволочь»? – спросила Снежана.

– Дядя такой плохой, – объяснил Олег. – Только это и слово плохое. Я сказал, не подумав. Ты так не говори.

– А у нас Марья Степановна так говорит, когда мы балуемся, – серьёзно сказала Снежана.

– Кто это, Марья Степановна?

– Наша нянечка. А ещё она меня подкидышем называет.

– Не обращай внимания, – посоветовал он.

– Судя по вашему разговору, вы общаетесь не очень часто? – спросила Марина.

– Слава Богу, в последние несколько лет мы вообще не общались. А почему тебя это так заинтересовало?

– Ну, извини, если мы останемся вместе, то мне хотелось бы видеть его как можно реже. Мне очень понравилась его реплика о «приданном».

– В такте ему не откажешь. Гадостей наговорить большой мастер! Кстати, а тебя из сказанного ним ничего не заинтересовало? – спросил Олег.

– А что должно было меня заинтересовать? Я, если честно, не особенно прислушивалась к концу.

– Что ж, тогда, если мы останемся вместе, мне стоит сегодня задержаться и рассказать тебе кое-что о себе, не дожидаясь вопросов. Ты ещё не очень спать хочешь?

– Нет. Я буду очень рада, если ты останешься. Снежанку уложим и можем говорить хоть до утра.

– Думаю, что до утра не придется, – успокоил Олег Марину.

Пока Марина рассказывала Снежане на ночь сказку, он сидел на кухне, курил и пытался собраться с мыслями. Сегодняшняя встреча с Артёмом заставила его подумать о том, что Марина может узнать всё о нём и Оксане. Олег не был уверен на все сто, что её реакция будет такой же, как и реакция Максима. Нужно было объяснять всё самому и быстрее, пока их отношения не зашли слишком далеко. Реакция могла ведь быть какой угодно. Снова его начала охватывать паника. У него уже чуть рука с сигаретой не дрожала, когда вошла Марина.

– Ну, всё, уснула моя непоседа, – она улыбнулась. – А что ты такой бледный?

– Я? Тебе показалось. Это просто свет так падает.

– Тогда давай я сейчас сварю кофе, мы переберемся в комнату и там поговорим. Идёт?

– Как скажешь. Меня и кухня устраивает. Тем более, если курнуть захочется.

– Я открою балкон или половинку окна и ничего не случиться. Сегодня не так уж холодно.

– Хорошо, давай, – согласился Олег. – Помочь?

– Бери чашки, сахарницу, ложки и салфетки, а я сейчас кофейник принесу. Разговор, нужно понимать, будет хоть и не до утра, но и не две минуты.

– Мариночка, какая ты умница! – он поднялся и обнял Марину.

– Олег, что с тобой происходит? – она обеспокоено посмотрела на него снизу вверх.

– Ничего. Просто нам очень нужно поговорить. Вари кофе.

Марина пришла в комнату через несколько минут. Она разлила кофе по чашечкам, выключила верхний свет и включила торшер.

– Ну, и о чем ты хотел поговорить? – Марина отпила кофе.

– Ты как-то не особенно вдавалась в моё прошлое, в основном общие вопросы о семье и о привычках… – Олег старательно подбирал слова. – Ты никогда не пыталась спросить, кроме того вечера в баре, было ли у меня что-нибудь серьёзное с женщинами. Я тогда тебе ответил, но довольно расплывчато.

– Не так уж расплывчато. Ты сказал, что вы решили прекратить ваши отношения, потому что поняли, что не друг для друга, и она вышла замуж. Что здесь расплывчатого?

– Скажи, каким ты меня видишь?

– Как тебе сказать… Ты тот мужчина, который меня устраивает.

– Идеальный?

– Идеальных людей не бывает.

– А, если я окажусь хуже, чем ты меня представляешь?

– Насколько хуже? – Марина улыбнулась.

– Не знаю, – Олег пожал плечами. – Наверное, значительно хуже.

– Я готова воспринять тебя таким, какой ты есть, – она перестала улыбаться. – Ты не подумай, что я до потери пульса хочу за тебя замуж…

– Это я до потери пульса хочу на тебе жениться. Что ж… – он помолчал, окончательно собираясь с духом. – Так вот, та, о которой я говорил, моя сестра.

– Оксана? – Марина удивлённо посмотрела на Олега.

– Ну да. В сущности, она мне приходится троюродной. У отца был младший брат. Он и его жена погибли, когда Оксане было всего несколько дней от роду. Мои родители её удочерили. Мы ничего об этом не знали очень долгое время. Собственно, узнали несколько лет назад. Ещё мы успели втрескаться друг в друга до умопомрачения, со всеми вытекающими последствиями. Я не пытаюсь оправдываться, моей вины в том, что произошло, было более чем много, но… – Олег тяжело вздохнул. – Понимаешь, я любил её, больше жизни… она меня тоже любила…

– Слушай, но ведь троюродные брат и сестра могут жениться. Родители были против или они не знали?

– Знали. Узнали, когда Артём застукал меня с Оксаной, и мы подрались так, что я попал в больницу. Мы тогда решили, что если нам можно будет иметь детей, мы поженимся. Оказалось, что нельзя.

– А как же Оксана? – Марина отставила в сторону чашку и смотрела на Олега с каким-то отчаяньем.

– Оксана вышла замуж за Макса.

– Знаешь, когда я его увидела, то не могла понять, кем он тебе приходится…

– Он просто похож на меня. Кстати, он всё знает. Вот теперь и ты знаешь всё, – он опустил глаза. – Я хотел, чтобы у Оксаны с Максом всё было хорошо, теперь она тоже хочет…

Марина некоторое время молчала и вдруг заплакала. Олегу стало страшно, показалось, что сейчас она выгонит его, и всё будет кончено. Он придвинулся ближе к Марине и взял её за руку.

– Прости меня, Мариночка, – он не знал, что ещё говорить.

– Боже мой, как это всё ужасно! – вытирая слезы, прошептала она.

– Я не хотел сделать тебе больно…

– Ты не сделал мне больно. Мне Оксану жалко. Бедная девочка! – Марина никак не могла успокоиться.

– Ну, что ты… – он прижал её к себе.

Олег терпеливо ждал, пока она успокоится. С одной стороны он вздохнул с облегчением, что всё так обошлось, с другой – его даже зацепило, что жаль Марине стало не его, а Оксану. Этакая женская солидарность! Но, всё-таки, он ошибся. Его очередь просто ещё не подошла. Пытаясь как-то успокоить Марину, он склонился и начал целовать её. У неё дрожало дыхание. Она прошептала в перерыве между поцелуями:

– Только не уходи… я не могу без тебя… Олежка…

– Никуда я не уйду…

– Я люблю тебя…

– И я…

– Не говори ничего… не надо…

Олег и Марина уснули только под утро. Родителям он позвонить не успел. Марина больше не плакала, а он был теперь совершенно спокоен. Как бы ни хотелось сделать Артёму очередную гадость, ничего не вышло. Когда Олег утром зашел домой, чтобы забрать свой кейс и надеть свежую рубашку, родители собирались на работу. О том, что он не пришел ночевать, разговоров не было. Олег пообещал вечером обязательно появиться дома.

– Желательно появись тем же составом, что и вчера, – улыбнулся отец.

– Да, извините, что я вчера не перезвонил, – смущенно сказал Олег. – И домой не добрался…

– А мы и не думали, что ты появишься дома, – отец почти смеялся. – Ты бы на себя вчера посмотрел, когда сказал, что только проводишь Марину и Снежану домой.

– Вообще-то я собирался вернуться, но не получилось, – пояснил он. – Вечером я точно появлюсь, расскажу одну свеженькую новость, а потом привезу Марину и Снежану.

Через несколько дней Олег и Марина подали заявление. Он познакомился с матерью Марины. Дама оказалась строгая, но не такая уж страшная, если любить её на расстоянии. Хотя бы на расстоянии лестничной площадки, на котором находились её и Марины квартиры. Общий язык окончательно они нашли после того, как Олег познакомил её со своими родителями. Собственно с того момента, как подали заявление, Олег перебрался к Марине, по её просьбе. По утрам они отводили Снежану в детский садик, после работы вместе забирали её. Всё было чудесно. Спустя два месяца Олег и Марина поженились. Свидетелями на их свадьбе были Максим и Оксана.

Глава 20

Полгода они прожили душа в душу. Если бывают идеальные пары, то идеальные пары получились из Олега и Марины и из Оксаны и Максима.

Понемногу коллеги в институте привыкли к тому, что Марина больше не Галахова, а Разданова. Снежану в садике нянечка перестала называть подкидышем. Если Олегу случалось самому забирать Снежану, то воспитательница или та же нянечка называли его не иначе, как её папой. Олега это радовало. Он воспринимал Снежану действительно, как свою дочь. Единственной, что Олегу долго было непонятно, так это почему его Снежана называла «папа Олег», а если рядом была теща или сестра Марины – Люба, то она называла его просто Олегом. Как-то раз, когда они шли из садика, Олег спросил её:

– Снежочек, а почему ты называешь меня не просто папой, а папой Олегом?

– Бабушка и тетя Люба говорят, что ты мне никакой не папа. Они говорят, что у меня другой папа, которого нет, а ты просто женился на маме. Бабушка даже ругается… Ещё она говорит, что когда у вас с мамой появятся свои детки, то я тебе совсем нужна не буду, – серьезно ответила Снежана и, помолчав, добавила. – А мне так хочется, чтобы ты был моим папой.

– Так я и есть твой папа. Можешь мне поверить. И ты мне будешь нужна всегда.

– Только ты не говори бабушке, что я тебя папой называю. Ещё бабушка говорит, чтобы я бабушку Марину и дедушку Лёню называла Марина Сергеевна и Леонид Владимирович, а то они будут сердиться.

– Не бойся, никто не будет, – успокоил Олег Снежану. – Ты же знаешь, что бабушка и дедушка очень рады, когда ты называешь их бабушкой и дедушкой. Тем более, дедушка уже старенький.

– Папа, а почему ты Разданов и мама Разданова, а я – Галахова?

– Можно сделать так, что и ты будешь Раздановой. Я обязательно поговорю с мамой.

Вечером, когда Снежана уже спала, Олег спросил у Марины:

– Марина, ты не против будешь, если я удочерю Снежану?

– Зачем тебе это? – удивилась Марина. – Она ведь и так называет тебя папой.

– Угу, когда твоя мама не слышит или Люба. И потом, зачем ребенку всем подряд объяснять, что родители Раздановы, а она – Галахова. Мне фамилия нравится, но, по-моему, лучше всем иметь одну.

– Олежка, ты же знаешь маму с её взглядами на жизнь, – Марина вздохнула. – Её уже не исправишь. Люба послушная, в отличие от меня, и её взгляды полностью соответствуют маминым.

– Поэтому нужно, чтобы ребенок мучился какими-то непонятными вопросами? Зачем ей раздваиваться? Зачем эти лишние травмы?

– Конечно, в какой-то мере ты прав… – Марина задумчиво посмотрела на него. – Но, если у нас будут совместные дети?

– Ты хочешь сказать, что я буду любить Снежану меньше, чем их? – Олег нахмурился.

– А вдруг? Ты так в себе уверен?

– Уверен. Ты подумай, над моим предложением.

– Хорошо, – кивнула Марина. – Ты так и не хочешь спросить, кто был её отцом?

– Не хочу. Что это изменит?

– Наверное, ничего, – Марина вздохнула.

– Скажи честно, ты его всё ещё любишь? – у Олега ёкнуло сердце.

– Нет. Уже давно не люблю. Да и не видела я его больше пяти лет.

– В общем так, давай остановимся на том, что ты всё обдумаешь и решишь, что мне стоит удочерить Снежану.

– Хорошо. Твои родители против не будут?

– Нет. Это я тебе гарантирую на все сто, – заверил он Марину.

После этого какое-то время они не возвращались к начатому разговору. Олег терпеливо ждал и привязывался к Снежане всё больше и больше. Ему уже казалось, что так было всегда, и представить себя без маленькой белокурой феи уже не мог. Марина всё никак не могла решиться. Один раз Олег даже слышал, как она спорила на эту тему с матерью.

Первая и единственная их с Мариной размолвка случилась в середине лета. Мать Марины уехала со Снежаной на несколько дней в деревню к родственникам. Они остались одни и строили планы относительно предстоящего отпуска. Остановились на том, что лучше всего взять путевку и поехать на море.

В тот день Марина уходила с работы раньше Олега, около двух. Ему ещё нужно было обсудить кое-какие вопросы со своим научным руководителем, приближалось время защиты работы. Уже когда Марина была у двери, раздался телефонный звонок. Трубку сняла лаборантка. Она окликнула Марину. Та вернулась и несколько минут с кем-то сдержано разговаривала по телефону. К её словам Олег не прислушивался. Потом Марина ещё раз со всеми попрощалась, попросила Олега, по возможности, не задерживаться, и ушла. Только за ней закрылась дверь, как лаборантка подошла к Олегу и тихо сказала:

– А, между прочим, Марине Викторовне мужчина звонил.

– Ну и что? – удивился Олег. – Мало ли кто ей может звонить?

– Просто этот мужчина звонил сюда раньше, ещё до тебя, – Нина довольно едко улыбнулась.

– Ой, Нина! – Олег поморщился. – Оставь меня, ради Бога, в покое! У меня дел полно, а ты со всякими глупостями лезешь!

– Ну, если тебе всё равно, кто твоей жене звонит… – Нина удалилась с многозначительной улыбкой.

Думать над её словами Олегу было действительно некогда. Он пошел к своему шефу и, вопреки ожиданиям, застрял у него надолго. Домой Олег возвращался около семи вечера. День был жарким, даже душноватым. Олег очень устал, у него разболелась голова, и мечтал он только о том, как бы прийти домой, принять холодный душ, поужинать и провести остаток вечера с Мариной. То ли от усталости, то ли ещё из-за чего, ему вспомнились слова Нины. Потом стало интересно, что за мужчина всё-таки звонил Марине. У подъезда на лавочке сидели несколько старушек. Олег поздоровался с ними. За спиной у себя он услышал многозначительный шепот. Терпеть он не мог такого мерзкого шепота. Олег открыл дверь и вошел в квартиру. Пока Олег разувался, услышал, как Марина разговаривает в комнате с каким-то мужчиной. Голос был незнакомым. Вернее он знал этот голос, но слышал редко. Это Олега неприятно озадачило.

Он прошел в комнату и увидел там Марину и обладателя голоса. Это был… один из «отцов города». Вот уж чего Олег не ожидал от Марины, так это подобных знакомств. Он не плохо сам знал его. Этот человек неоднократно приезжал к отцу на консультации. Звали его Юрий Михайлович. Ему было около пятидесяти. Этакий красавец с импозантной сединой. Ещё Олег неплохо знал его репутацию: он был большим любителем молодых девушек, которым обычно сулил златые горы.

На столике стояла начатая бутылка шампанского, два бокала, открытая коробка конфет и розы в вазе. Дверь на балкон была открыта, но штора задернута. Юрий Михайлович держал Марину за руки. Олег уловил окончание его последней фразы:

– Мариночка, неужели ты всё забыла? Неужели всё разбито и пошло прахом? – эти реплики отдавали театром.

– Я ничего не забыла, – ответила Марина, – но…

Олегу не интересно было, что она скажет дальше. Он почувствовал себя оплеванным с ног до головы. Вот уж у кого всё было моментально разбито и пошло прахом! Ему стало теперь ясно, почему Марина не хотела, чтобы он удочерял Снежану, почему едко улыбалась Нина и шептались старушки у подъезда. Оказывается, ему старательно всё это время наставляли рога и об этом знали все, кроме него самого. Они настолько увлеклись, что даже не слышали, как Олег вошел.

– Вечер добрый, Юрий Михайлович! – Олег изо всех сил пытался держать себя в руках.

– Олег? – Марина повернулась и на её лице мелькнула тень испуга.

– Олег? – непрошеный (а может и прошеный) гость удивлённо смотрел на него. – Добрый вечер.

– Вы продолжайте, я вам мешать не буду, – успокоил их Олег. – Кофе будете пить?

– Да, пожалуй, – вздохнула Марина. – Я сейчас приду к тебе.

– Не стоит, – покачал Олег головой.

Он вышел на кухню и сварил им две чашки кофе. Потом этот кофе он принес в комнату. Пока Олег был на кухне, они продолжали о чем-то разговаривать, но теперь совсем тихо, разобрать было невозможно. Когда Олег вернулся, Марина выглядела несколько огорченной, а Юрий Михайлович пытался натянуто улыбнуться. Олег поставил чашки на столик.

– Почему только две? – спросила Марина.

– А для кого третью?

У Марины стало совсем расстроенное лицо. Юрий Михайлович тоже слегка смутился. Олег исподлобья посмотрел на них, достал из кармана ключи от квартиры, положил их на столик рядом с чашками и уже возле двери сказал:

– А вещи я заберу завтра. Извините, не буду вам мешать.

– Олег, постой! – почти с отчаяньем произнесла Марина.

Но он не остановился. Захлопнув дверь, он быстро спустился вниз. Хорошо, что на лавочке уже никого не было. Олег вышел на улицу, остановил такси и поехал домой. На душе не просто кошки скребли, а, по меньшей мере, десяток леопардов. И не только скреб, а и напачкал за собой.

Когда Олег приехал домой, отец был во дворе. Он как раз срезал на клумбе розы. От одного вида роз у Олега зубы свело. Если бы он сейчас ещё и бутылку шампанского увидел, то, не задумываясь, отправил бы её в мусорное ведро.

– Привет! – улыбнулся Олегу отец. – А где Марина?

– Я один приехал, – без энтузиазма пояснил Олег.

– Почему? – удивился отец. – И почему такой хмурый?

– Я от неё ушел, – ему, не смотря на жару, стало холодно от собственных слов.

– Что? – отец удивился ещё больше. – Куда ушел? Идем-ка в дом, дорогой мой, там поговорим.

Мама как раз заваривала чай. Отец заглянул в кухню и попросил:

– Мариночка, заканчивай побыстрей, если можно, разговор срочный есть.

– Сейчас, – кивнула мама. – А Олег что, один приехал?

– Ну да. Потому и разговор.

Мама пришла через несколько минут. Олег и отец сидели в гостиной. Олег курил, глядя в пол, отец внимательно наблюдал за ним.

– Что случилось? – спросила мама садясь. – Где Марина?

– Я ушел от неё, – не поднимая головы, ответил Олег.

– Так, Олег, – уже без удивления и улыбки сказал отец, – хватит говорить полуфразами. Изволь рассказать всё по порядку.

– А что рассказывать? – он посмотрел на отца. – Сказал же, я от неё ушел.

– Ничего ты не сказал, – отец нахмурился. – И чтобы я этого «от неё» больше не слышал. Её зовут Марина.

– Хорошо, я ушел от Марины. Вещи заберу завтра. Официально всё оформлю, в положенный срок. Устроит? – Олег начал злиться.

– Не устроит. Весь расклад не устроит. Во-первых, почему ушел?

– Я там лишний.

– Точнее, – отец нахмурился ещё больше. – Я попросил, объяснять всё нормально!

– А что я объясняю ненормально?! – взорвался Олег. – Держит меня ваша обожаемая Марина за бестолкового пацана! С самого начала так и было: хочу – выгоню, хочу – оставлю! Не особенно давно предложил Снежану удочерить, начала в сторону уходить, всё на её папашку намекала! Сегодня какой-то мужик на работу позвонил. Она с ним поговорила и ушла, а мне лаборантка так ехидненько, что меня замутило, сообщила, что он и раньше звонил. Домой пришел, бабки под подъездом оглядываются и перешептываются. В квартиру вошел и, как в паршивом анекдоте, друга семьи встретил! Как ты думаешь, кто моей любимой жене лапки тискал, шампанское с ней пил и розы ей приволок?! Юрий Михайлович Добрыдник! Всё выяснял, забыто всё или как…

– Приблизительно ясно, – кивнул отец. Потом повернулся к маме и, совершенно спокойно, чуть ли не с улыбкой, попросил. – Мариночка, если тебя не затруднит, накапай нашему детищу валерьяночки капель двадцать и капель десять пустырника добавь. Там чаек уже заварился и чайку принеси. Пусть тепленького попьет, успокоится, а я пока руки вымою и розы занесу, а то повянут.

Родители вышли из комнаты. Олегу было слышно, как отец что-то шепнул маме, но что, он не смог разобрать. Он остался один в компании очередной сигареты. Реакция родителей была странной и неясной. Вообще-то Олег и не знал, какая именно реакция сейчас нужна, но ему показалось, что не такая. Вернулись родители почти одновременно. Мама принесла, как и просил отец, валерьянку с пустырником и чай. Отец сел на прежнее место.

– Пей, – предложил он.

– А валерьянка зачем? – Олег подозрительно посмотрел на него.

– Ты, сынок, в последнее время переутомился со своей диссертацией, неврозик нажил. А валерьяночка она помогает, – Олегу показалось, что отец над ним издевается.

– Знаешь что, па… – он отвернулся. – У меня проблемы, а ты… а вы…

– Что я? – отец перестал улыбаться. – Что мы? Ты ведешь себя, как неврастеник! Смотри ты! Пришел кто-то к его жене! Нашептали ему бредней! Под подъездом шушукались! Никогда не думал, что ты до такого опустишься! Да что она, твоё нижнее белье, к которому никто не имеет права прикоснуться? Из-за того, что притащился Юра Добрыдник, первый городской бабник, стоит разводиться? Мало ли что у них когда-то было? Если вспомнить твоё «монашеское» прошлое, так тебя на порог пускать не стоило. У тебя есть основания более веские, чем ударившая тебе в голову дурь?

– Но, па… – Олег растерянно посмотрел на отца.

– Вот что, Олег, я сержусь на тебя редко, но сейчас ты меня заставляешь сердиться. Что это за поведение?! – отец нахмурился, и тон его стал жестким.

– Папа прав, Олежка, – мама тоже строго посмотрела на Олега. – Если бы в своё время каждый из нас обращал внимание на сплетни и шепот за спиной, то вряд ли мы прожили бы и полгода. То, что Марина не запрыгала от радости, а сказала, что подумает, когда ты предложил удочерить Снежану, играет скорей в её пользу. Просто она решила взвесить все за и против, и дать тебе самому ещё раз подумать. Кстати, о папашке… Лёня, сказать или не стоит?

– Скажи, – кивнул отец.

– Ты всё время твердишь Марине, что тебя не интересует, кто отец Снежаны. Может быть, стоило бы и поинтересоваться. Её отец Добрыдник. В своё время он забил Марине голову, как и остальным. У него тогда были проблемы с женой. Выяснилось, что у Марины должен быть ребенок и Юра начал взахлёб её уговаривать оставить его. Потом с женой помирился и о Марине забыл. Марина же просто оказалась выше, чем он, и предпочла о себе не напоминать. Не ошибусь, если скажу, что у него снова с женой проблемы, вот он и рванул по старым связям. Серьезных-то связей, которые продолжались больше месяца, у него было всего две-три.

– Вы это знали и молчали?! – Олег был поражен.

– Олег, ты ведь сам отказался это узнать. У меня терпения было больше, чем у тебя. Мы очень о многом с Мариной переговорили, прежде чем вы пожениться успели.

– А теперь, сынок, выпей всё-таки валерьянки, поужинай, попей чайку и ступай к жене, – уже спокойно сказал отец. – Будем считать, сегодняшний твой самостоятельный приезд связан с тем, что Марина просто занята. Истерик ты больше устраивать не будешь, и будешь вести себя, как нормальный, взрослый мужик. Ты же сам говорил, что тебе хорошо с Мариной и ты обожаешь Снежану. Если ты способен вот так, за какую-то минуту, в порыве плохого настроения, всё сломать, грош цена твоим словам и ты просто трепач. Не хотел бы я иметь такого сына. Да и вообще, выходит, я и мама напрасно пытались тебе привить какие-то понятия относительно семейной жизни и порядочности. Да, когда приедешь домой, не забудь извиниться перед Мариной. Никто же не предлагает тебе ехать к Добрыднику и просить прощения у него. Он старый блудник, а Марина женщина порядочная. Так что, извинись. Лады?

Олег молчал. Отец и мама были, как всегда, правы. Он повел себя, как идиот. Ему стыдно было перед родителями и ещё больше перед Мариной. Молчание становилось тягостным. Отец снова слегка нахмурился и довольно строго спросил:

– Так я не понял, что ты надумал? Лады или как?

– Лады, лады, – вздохнул Олег. – Только можно я валерьянку пить не буду?

– Можно! – отец расхохотался. – Если хочешь, я касторкой заменю или мочегонным. В твоем случае поможет: всё едино от глупых мыслей отвлечет! Марина, сообрази ему что-нибудь съестное. Может после еды тоже попустит. А то и впрямь сынонька решил, что касторки дадим, и совсем с лица сошел.

– Ничего я не решил, – пробурчал Олег. Ему было стыдно.

– Да, розы заберешь. Это от меня Марине. И чтобы завтра приехали вместе. Кстати, я спрошу, от кого цветы были. А то сам уже и забыл, когда жене цветы дарил.

– Неделю назад, – Олег исподлобья посмотрел на отца. – Па, перестань меня дразнить, мне и так скверно.

– Это почему же?

– Да вышло всё глупее глупого, а ты ещё и шутки шутишь…

– Если бы до тебя, сынок, не дошло, то я поплакал бы. А так, давай переведем всё в шутку.

– А вдруг меня Марина не простит?

– Олег, ты ведешь себя, как ребенок, – в комнату вошла мама и покачала головой. – Иди поешь. Всё в порядке будет.

Олег приехал домой, когда уже стемнело. Подходя к дому, он взглянул на окна. Одно было слабо освещено. С замирающим сердцем Олег поднялся по лестнице. Когда он нажал на кнопку звонка, у него ноги стали ватными. Несколько секунд показались Олегу часом. В квартире послышались шаги Марины. Она остановилась у двери и спросила: «Кто?». По голосу было слышно, что она плачет. Олег ответил. Она открыла дверь. В прихожей было темно. Олег вошел, включил свет и ужаснулся. Заплаканной он видел Марину всего пару раз и эти разы не шли ни в какое сравнение с тем, что было теперь. Только сейчас до него окончательно дошло, что он натворил.

– Ты за вещами? – дрожащим голосом спросила Марина.

– Мариночка, ради Бога, прости меня! – Олег обнял Марину свободной рукой. – Я таким придурком оказался…

– Я виновата перед тобой… я ничего не успела тебе объяснить…

– Что ты должна была мне объяснять?

– Это был отец Снежаны… Не знаю, из каких соображений он вспомнил о моем существовании… мы не виделись уже пять лет… Я думала, что ты придешь пораньше, и я успею тебя предупредить, а ты задержался… У меня с ним ничего нет… ты только не думай…

– Я ничего не думаю. Прости меня, за эту выходку! Сам не знаю, что на меня нашло.

– Олежка, ты только не уходи… – она разрыдалась, прижимаясь к его груди. – Никто сюда больше никогда не зайдет… я ни с кем никогда не встречусь…

– Успокойся, Мариночка! Успокойся… ну, перестань… Я же люблю тебя, солнышко моё… Глупо всё вышло… я себя, как дикарь, повёл…

Успокаивал Олег её долго. Когда, наконец, ему это удалось, они прошли в комнату, Марина поставила цветы в вазу. Олег ними уже все пальцы исколоть до крови успел. Он сходил на кухню и сварил кофе. Марина сидела на диване, поджав ноги и кутаясь в плед. Олег подал ей кофе и присел прямо на пол, прислонившись затылком к её коленям.

– Ты, наверное, голодный…

– Нет. Тебе холодно? – спросил он.

– Я сильно перенервничала… теперь знобит, – виновато ответила Марина.

– Успокойся, ведь всё в порядке.

– Ты где был?

– У родителей. Розы тебе от папика. Мне дырки в пальцах от роз.

– Ты что-нибудь им сказал? – в голосе Марины снова послышался страх.

– Ты лучше спроси, что мне сказали, – Олег повернулся к Марине и улыбнулся. – Меня чуть касторкой не напоили, чтобы я не дурил. Я пообещал, что больше не буду, и мне милостиво дали поесть. Папик передал тебе розы и очень просил завтра приехать вместе.

– Ой, что будет…

– Ничего. Мои родители сказали, что я веду себя, как дикарь, и должен радоваться, что у меня такая жена, а я заблажил.

– Олежка, или ты не всё им рассказал, или…

– Ты же успела посекретничать с моей матушкой и рассказать ей больше, чем мне. Добрыдника мои родители знают. Вот мне и объяснили, что к чему.

– Я так боялась! – Марина грустно улыбнулась. – Проревела весь вечер.

– А я пока возвращался, боялся, что ты не простишь меня. Давай я тебя согрею.

Олег сел с Мариной рядом и обнял её. Она склонила голову на его плечо и коснулась кончиками пальцев его щеки. Какой она была хрупкой и беззащитной… Олег пересадил Марину к себе на колени и начал целовать. Она отвечала на его поцелуи, её руки касались его, дыхание дрожало. Голова у Олега закружилась. Он развязал пояс халата и прильнул губами к её часто поднимающейся груди. Марина сняла с него рубашку и начала расстегивать на нем джинсы. Наверное, в первую ночь Олег не был с ней так нежен, как тогда. Он брал её, задыхаясь от счастья. Он обожал её. Её тихий сладкий стон сливался с его хриплым дыханием. Та лавина наслаждения, которая накрыла их одновременно, была настолько сильной, что у Олега потемнело в глазах и, кажется, сердце биться совсем перестало. Марина вскрикнула. Через несколько секунд Олег с трудом вздохнул, перед глазами стоял легкий туман. Марина дышала тяжело, отрывисто. Олег всё ещё хрипло, прошептал:

– О, Господи! Как же я тебя люблю!

– И я люблю тебя… – чуть слышно прошептала она.

Олег взял Марину на руки и пошел в ванную. Они стояли под душем вдвоем. Теплая вода ласкала их тела, усталость уходила, уходили недавние страхи и боль.

– Как мне хорошо с тобой, Олежка! – Марина улыбнулась.

– А мне с тобой. Ты у меня самая лучшая!

Они вернулись в комнату. Марина расстелила постель. Они улеглись и долго ещё не могли уснуть. Сон почему-то не шел. Марина чертила кончиком пальца по груди Олега. Он наслаждался ощущением её дыхания на своем плече.

– Олежка, – тихо попросила Марина, – скажи ещё раз…

– Что?

– То, что ты сегодня говорил.

– Я люблю тебя.

– Почему ты никогда раньше не говорил этого?

– Наверное, просто боялся… даже не знаю чего…

– Продолжал считать меня «Iron Lady»? – она тихонько рассмеялась.

– Наверное, – Олег смутился.

– А сегодня?

– Сегодня мне показалось, что я тебя теряю.

– Это у меня сегодня был шанс тебя потерять.

– Мы ведь всегда будем вместе?

– Конечно. Мы ведь любим друг друга…

Отпуск они провели втроем на море. После возвращения Олег удочерил Снежану. Марина больше не противилась этому. У них всё было чудесно. В конце осени Олег защитился. Марина стала поговаривать, что ему стоит попробовать взяться за докторскую. Олег к этому был ещё не готов и сказал, что подождет какое-то время.

Не менее чудесно всё было и у Оксаны с Максимом. Они жили душа в душу. Оксана продолжала учиться. Иногда они собирались вместе. Получалась отличная веселая компания.

В тот вечер они сидели у родителей. Была суббота. Олег со своим семейством и Оксана с Максимом решили остаться ночевать. Время близилось к десяти. Мама пошла укладывать Снежану спать. У них был какой-то свой большой секрет, о котором они хотели пошептаться перед сном, все остальные сидели в маленькой комнате. За окнами шумел ветер, погода была скверная, ещё часа в три пошел мокрый снег. В комнате было тепло, уютно, горел торшер. Настроение у всех было отличное. Не сговариваясь, все начали вспоминать разные забавные случаи.

– Я, когда ещё только работать начинал, – закуривая, сказал отец, – попал в больницу на Петровке. У нас был один врач, интересный такой человек, уже в возрасте. И термины у него были интересные. Например, был такой очень веский термин «нехренит». То бишь, ничего страшного, выходящего из ряда вон. Привозят как-то ночью по «скорой» одного товарища южных кровей, который имел несчастье испить вечером в одиночестве бутылочку-другую коньячка и закусить это всё жирненьким хорошо прожаренным и острым мясом и лимоном. Лимон, наверное, ел, чтобы не быть таким довольным. Вот и прихватила у него печеночка – колика началась. Посмотрел я его, сказал сестричке спазмалитик уколоть, а сам спустился в приемное отделение. Там бригада «скорой» дожидалась результатов. Санитар и фельдшер покурить на порог вышли, а врач на стуле носом клюет. Забавная очень женщина была, всё всерьёз принимала. Я к тому времени тоже уже подустал и как-то не подумал, что ей нужно очень подробно всё объяснять. Она спрашивает, как там больной. Я ей и отвечаю: «Как говорит наш Рубашкин, «нехренит», банальная печеночная колика. Утром будет как огурчик». Она на меня удивлённо посмотрела и спрашивает: «А что, Рубашкин в урологи переквалифицировался?». Я сразу и не понял, почему именно в урологи. Она на меня ещё более удивленно смотрит и спрашивает: «А при чем здесь хрен и что с ним всё в порядке? Вы сразу и уролога пригласили?». Не знаю, пришла бы спросонья мне в голову такая интересная мысль, но я начал старательно объяснять, что это шутка такая. Поворачиваюсь, а на пороге фельдшер с санитаром слезы от смеха вытирают. Медсестра из приемника сидит и мучительно пытается не расхохотаться вслух. По-моему, она так до конца и не поняла, о чем это я ей, так и уехала с твердой уверенностью, что Рубашкин, если не переквалифицировался в урологи, то уж, по меньшей мере, в урологии по совместительству работает.

Все хохотали, наверное, не меньше, чем санитар, фельдшер и медсестра. Пришла мама, предложила перебраться в гостиную и попить чаю. Все поддержали эту идею, спать ещё никому не хотелось. Все стали подниматься со своих мест, когда в окно раздался стук. Это было довольно неожиданно. По всей видимости, у всех, кроме Марины и Максима это вызвало некоторые неприятные воспоминания. Оксана вздрогнула, мама побледнела.

– Пришел кто-то, – сказал Максим, подходя к окну, и хотел отдернуть штору.

– Не выглядывай, – шепотом сказала Оксана.

– Почему? – Максим удивился.

– Не выглядывай и всё, – уже твёрже ответила Оксана.

Стук повторился. В этот раз он был громче и настойчивее. За стуком раздался незнакомый женский голос: «Откройте, пожалуйста!». Все вздохнули с явным облегчением, напряжение спало. Олег пошел открывать.

Недалеко от порога стояла женщина в пальто с капюшоном. Подойти к порогу она боялась из-за собаки.

– Мне нужны Раздановы, – сказала она.

– Идите сюда, – ответил Олег.

– А собака? – опасливо спросила она.

– Не достанет, идите.

Она подошла к двери. Теперь Олег мог разобрать, что она ещё молода, примерно его возраста или чуть моложе. У неё было бледное испуганное лицо. Мех на капюшоне намок от мокрого снега и торчал то ли иголками, то ли сосульками.

– Кто из Раздановых вам нужен? – спросил Олег.

– Кто-нибудь. Леонид Владимирович, Марина Сергеевна, Олег, Оксана… Я жена Артёма Спасенова.

– Проходите, – пригласил он.

Она прошла за Олегом. В прихожую вышел отец и вопросительно взглянул на него и на женщину.

– Па, это Артёма жена, – пояснил Олег. – Кто-нибудь из нас нужен.

– Чем могу быть полезен? – спросил отец и представился. – Леонид Владимирович Разданов.

– Я жена Артёма. Меня зовут Вера.

– Вы уж извините, Вера, но мы о том, что Артём женился, представления не имели, – сказал отец. – Судя по тому, что вы пришли, случилось нечто непредвиденное?

– Да. Артём на машине разбился.

Олег и отец переглянулись. Это уже отдавало мистикой: скверная погода, поздний вечер, стук в окно… У Олега по спине поползли мурашки.

– Когда? – как можно спокойнее спросил отец.

– Сегодня, около трех часов, когда снег начался. У него тяжелая черепно-мозговая травма…

– Слава Богу! – выдохнул Олег. И тут же пояснил испуганно взглянувшей на него Вере. – Слава Богу, что он жив. Вы, наверное, разденьтесь и пройдите. А то неудобно как-то на пороге. Сейчас всё выясним.

– Да, конечно, – согласился отец. По-видимому, он испытал то же, что и сын.

Олег помог Вере снять пальто, и они вместе прошли в гостиную. Она выглядела всё такой же растерянной, испуганной. Мама и Оксана заканчивали накрывать стол для чая. Вера удивлённо взглянула на Максима, потом на Олега.

– Присаживайтесь, – пригласил отец.

– Знакомьтесь, это жена Артёма – Вера, – представил Олег. – А это Марина Сергеевна, Марина Викторовна, Оксана Леонидовна, Максим Георгиевич и я – Олег Леонидович. С Леонидом Владимировичем вы уже познакомились. Вера, вас как по отчеству?

– Можно просто Вера, – она подумала и добавила. – Вера Петровна.

– Так что там с Артёмом? – спросил отец.

– Он сегодня разбился на машине. Теперь лежит в нейрохирургии. У него тяжелая черепно-мозговая травма, ушибы и нога вывихнута. Мне сказали, что, если до завтра его состояние не улучшится, придется делать операцию… – она побледнела ещё больше.

– В какой больнице он лежит? – спросила мама.

– В десятой. Восьмая палата.

– Он в себя приходит? – спросил отец.

– Да, хотя ненадолго. Это он попросил меня разыскать вас, сказал, что очень просит просить его за всё.

– Помочь не просил? – Макс исподлобья посмотрел на Веру.

– Нет. Когда всё это случилось, я нашла у него в блокноте адрес его дяди, Вячеслава Петровича, и поехала сначала к нему. Он меня выслушал и сказал, что у него слишком много своих забот, чтобы уделять внимание великовозрастному племяннику, – она тяжело вздохнула.

– Узнаю семейку Спасеновых! – вздохнул отец. – И тогда вы решили приехать к нам. Так?

– Не совсем. Меня пустили к Артёму. Когда он пришел в себя, то попросил об этом. Понимаете, у меня здесь никого нет… Я в этом городе недавно, всего полгода. У меня даже знакомых не особенно много. Мне не нужны деньги. Мне просто страшно. Я позвонила маме, она обещала приехать, но это будет не раньше следующей недели…

– Лёня? – мама вопросительно посмотрела на отца.

– Вы здесь, пожалуй, посидите, – поднимаясь, сказал отец, – а я пока схожу, позвоню. Думаю, с дежурным врачом мы найдем общий язык. А вы пока Веру чаем напоите, а то она замерзла и, думаю, что устала.

Отец ушел звонить. Вера всё ещё чувствовала себя явно не в своей тарелке. Олег рассматривал её и думал, что у неё и Артёма может быть общего. Она совсем не была похожа ни на Алину, ни тех его девиц, которых Олег когда-либо видел. С виду была совершенно нормальная женщина, без всяких высокопарных фраз, с нормальным, только усталым и испуганным взглядом. Некоторое время висела гнетущая тишина. Отец, выходя из гостиной, закрыл дверь, и о чем он разговаривает, не было слышно. Первой нарушила молчание мама. Она поставила перед Верой чашку с чаем и сказала:

– Леонид Владимирович прав, вы выглядите уставшей, и от чая отказываться не стоит. А лучше бы и поужинать.

– Спасибо… – Вера вздохнула, но к чаю так и не притронулась. – Тогда только чай. Я есть сейчас не смогу.

– Вера, а как вас угораздило выйти замуж на нашего, так сказать, кузена? – довольно бесцеремонно спросила Оксана.

– Оксана, будь добра, веди себя нормально, – одернула её мама. – Что это за тон?

– Какого тона заслуживает Артюша, таким я о нем и говорю, – Оксана нахмурилась.

– Мне, наверное, всё-таки не стоило приходить к вам, – Вера порывисто поднялась. – Извините!

– Стоп, стоп! – Олег чуть ли не насильно усадил её на место. – Просто у нас довольно сложные отношения с Артёмом. Оксана немного погорячилась. Вас это совершенно не касается. Действительно, вы давно хенаты? Хотя бы пару слов, если это не секрет.

– Не секрет. Мы женаты три месяца. Я сюда по распределению приехала полгода назад из Новокузнецка. Я экономистом работаю на заводе. Где-то через месяц познакомилась с Артёмом. Сначала у нас всё было так хорошо… Потом мы поженились. Свадьба у нас была скромненькая только моя мама приехала, дядя Артёма – Вячеслав Петрович со своей женой и детьми, да несколько сослуживцев Артёма. Я очень удивилась, неужели никого из родственников больше нет. Он сказал, что есть ещё вы, но у вас очень плохие отношения. Если вы узнаете, что он собрался жениться, то не дадите ему этого сделать. Что вы всячески препятствуете тому, чтобы он устроил свою жизнь… Я тогда поверила. Через пару недель после свадьбы у нас начались неурядицы. Мы стали ссориться по всяким пустякам. Я никак не могла понять, чего именно хочет Артём, а он начинал сердиться. Что бы я ни делала, всё оказывалось не так. Ещё приезжал его дядя и всё время наводил критику, что я хозяйка плохая, что мужа в грош ни ставлю… Потом дошло до оскорблений, вчера мы поссорились настолько сильно, что Артём попробовал на меня замахнуться. Я ушла ночевать к знакомой. Утром Артём приехал ко мне на работу, и снова мы начали выяснять отношения. Я в сердцах сказала, что не намерена больше терпеть такого отношения и завтра же подам на развод. Тогда Артём пригрозил, если с ним что-нибудь случиться, виновата в этом буду только я, и сказал, что дает мне последний шанс попросить прощения. Я отказалась. Ведь не я ссору затеяла… Он уехал, а в три часа разбился на машине… – она помолчала и, тяжело вздохнув, добавила. – Это я виновата… зачем было характер показывать? Когда я попала к нему, он начал просить у меня прощения, чтобы я плохо о нем не думала, чтобы иногда его вспоминала… как перед смертью… Потом попросил вас найти… Я испугалась…

Вера вытерла слезы. Олегу стало её жаль. Все слушали её рассказ молча и очень внимательно. В комнату вернулся отец и слышал примерно половину. Да, Артём был верен себе: не было в жизни большей радости, чем сделать ближнему гадость!

– Верочка, – мягко сказал отец, – это ничего, что я так просто?

– Ничего, – она испуганно смотрела на отца.

– Вашему любезному ничего не угрожает. Головой стукнулся, конечно, здорово, но не смертельно. А вы ни в чем не виноваты.

– Да, но наша ссора…

– Артём любит это дело. Он парень с изюминкой, – пояснил Олег. – Что там, па?

– Да ничего такого, от чего бы умереть. Вернее, умереть можно от чего угодно, даже от занозы или вросшего ногтя, но будем надеяться, что Артём не умрет. Давай, наверное, сейчас съездим, если ты не против?

– Не против, – кивнул Олег. – Марина, я отлучусь ненадолго?

– Ради Бога, – Марина улыбнулась.

– Я с вами. Можно? – спросил Макс.

– Поедем, – согласился отец. – Сейчас, мальчики, я переоденусь.

– Почему тогда Артём так просил у меня прощения и остальное? – Вера всё ещё выглядела испуганной.

– У страха глаза велики, – Макс опустил глаза и снисходительно улыбнулся. – В каждой неприятности есть своя доля хорошего: так он у вас прощения попросил, хотя и своеобразно. Вот и у Леонида Владимировича и остальных тоже. А то ещё сто лет не дождались бы.

– Извините, может я не в своё дело лезу, но что произошло между вами и Артёмом?

– А вы у него спросите, как в норму придет, – посоветовала Оксана. – А начните с вопроса о том, где он оказался после смерти родителей и кто его из неприятностей вытягивал. Потом можете спросить, как он отблагодарил всех за это. И на дядю его не надейтесь – не больно-то дяде Артём нужен. Артём от него и от папочки своего покойного усвоил одну нехорошую привычку – говорить и делать пакости даже малознакомым людям. Вот, например, Максиму, когда мы ещё женаты не были. Или Марине, когда её случайно с Олегом встретил. Да, кстати, если нас – меня и Олега – объявят извращенцами, не обращайте внимания.

– Оксана, оставь, не время, – остановила Оксану мама. – Люди взрослые, сами во всём разберутся.

– Я так поняла, что мы снова будем спасать любимого кузена и поддерживать ему штанишки? – холодно спросила Оксана.

– Оксана, прежде всего, запомни, что он не совсем чужой нам человек, – мама очень строго посмотрела на Оксану. – И потом, папа обещал тете Иде.

– Мама права, Оксана, – согласился Олег.

– Да, малыш, не стоит быть такой категоричной, – обнял её за плечи Макс. – Нужно уметь прощать.

– Ну, ну… – Оксана покачала головой. – Только попомните моё слово, не кончится это всё добром. А тебе, Вера, я просто сочувствую. Попала ты в сказку!

– Оксана! – в комнату вошел отец и тоже строго посмотрел на Оксану.

– Ладно, молчу, – покорилась Оксана.

Отец, Олег и Максим поехали к Артёму в больницу. Травма у него действительно оказалась серьёзной, но не смертельной. На следующий день, благодаря стараниям отца, Артёма перевели в областную больницу, в нейрохирургию. Артём плакал и просил прощения; уверял, что кается в том, что так неблагодарно относился ко всем; клялся в вечной любви к тете и дяде, к Олегу и Оксане, в самых лучших дружеских чувствах к Максу и полном почитании к Марине; говорил, что виноват перед Верой и был к ней ужасно несправедлив. Много он тогда наговорил и наобещал! Ни дать, ни взять анекдот: «Три секунды летел, а сколько глупостей наплел!».

Вера простила его. Олег, отец и Максим всё терпеливо выслушали и успокоили, что никто братца и племянника не оставит одного. По пути домой Олег спросил у Макса:

– Ты ему веришь?

– Тебе как, честно сказать, или как ему? – Макс улыбнулся.

– Да уж как есть. А то я что-то не слишком в эти сопли поверил.

– И я тоже. Хотя, вдруг он не врёт?

– По-моему, не может Артём правду говорить.

Дома со словами Олега согласилась Оксана. Она независимо от брата повторила то же самое. Но деваться было некуда. Родители и Марина были правы в одном – Артём был человеком, а не ненужной вещью, которую можно очень легко выбросить.

Так Артём снова оказался в семье Раздановых. Вера была милейшей женщиной. Оксана и Марина быстро сдружились с ней, мама и отец её всегда очень жалели, а Олег думал, что намучается она ещё с Артёмом.

Глава 21

Прошел ещё один год. Ничего особенного за это время не случилось. Олег жил с Мариной мирно и спокойно, сцен ревности больше не устраивал. Можно сказать, что это было время, когда он был счастлив. У него было то, о чем мечтает каждый нормальный человек: любимая жена (Олег действительно любил Марину, хотя понял это только после ссоры), обожаемая дочь – маленькая фея, с которой они ладили лучше всех на свете. Олега совершенно не волновало, что при случае теща пыталась напомнить о происхождении Снежаны. Ещё у него была работа, которая доставляла ему удовольствие. Он уже стал подумывать, что созрел для докторской. Олег стал время от времени заводить разговоры с Мариной о том, что совсем неплохо было бы, если бы детей у было двое. Марина внимательно выслушивала его и пока оставляла разговоры только на уровне разговоров. Хотя… хотя Олег видел, что и её эта идея привлекает.

Оксана окончила институт и стала детским врачом. Максим получил очередное звание. У них тоже всё было чудесно. Одно их огорчало – у них не было детей. Они оба с тоской посматривали на друзей с детьми и на Снежану. Ещё и бывшая жена Макса не привезла этим летом сына к бабушке. Оксана грустнела на глазах. Макс пытался всеми возможными способами её подбодрить, но что-то неважно у него это получалось. На вопросы родителей, относительно плохого настроения, Оксана отвечала, что очень сильно устает на работе. Родители в это мало верили, но, зная упрямство Оксаны, пытаться узнать у неё что-либо, если она этого не хотела, было безнадежным делом.

Родители теперь жили одни в нашем большом и некогда довольно шумном доме. Они очень скучали за детьми и не могли дождаться, когда они появимся в очередной раз. Олег исправно звонил каждый день и старался появляться как можно чаще. Настоящим праздником становилось для родителей, когда все приезжали вечером в пятницу и оставались до вечера воскресенья.

Иногда, впрочем, не так уж и редко, появлялся Артём с Верой. После того, что с ним произошло, ему пришлось уйти из милиции – милиционер должен был быть здоров на сто процентов, а у Артёма остались кое-какие последствия травмы. Он устроился работать лаборантом на химзавод, но с работой у него не ладилось: характер у Артёма был несколько вздорный и взбалмошный, а природная лень перекрывала все, какие только можно было себе представить, уровни. С Верой он жил тоже не очень-то хорошо: особенно больших скандалов не устраивал, но и дня без ссоры прожить не мог. Он цеплялся ко всяким пустякам, а, если таковых не было, начинал выяснять отношения и просто так. Правда, приезжая к родителям, он был тише воды и ниже травы. Родню теперь он просто обожал. Только мало Олегу верилось в это обожание и тишину. Иногда он замечал, каким недобрым становился взгляд кузена, когда на Артёма никто не смотрел.

Тем летом получилось так, что отпуска Олега и Марины совпали с отпусками Оксаны и Макса. Первого идея провести отпуска вместе, посетила Максима. Он по каким-то своим каналам достал путевки, и все вместе поехали отдыхать в Ялту. Удовольствие они получили, как говорится, «выше среднего»: загорели, как негры, накупались, наразвлекались. На память о том времени осталась пачка фотографий и несколько кассет, записанных Максом. Месяц отпуска пролетел незаметно.

Примерно через месяц, в конце августа, Марина приболела. Она стала жаловаться на недомогание, головокружение и тошноту. Так как учебный год ещё не начался, и работы было немного, после трех дней пребывания в таком состоянии на работе, Марина отпросилась у заведующего кафедрой на пару дней. Олег заволновался не на шутку и начал уговаривать её обратиться к врачу. Марина только морщилась и просила её не дергать, а дать спокойно перележать, ссылаясь на то, что это всё от жары. Снежану забрали к себе родители Олега. У мамы отпуск ещё не закончился, и она рада была провести это время со Снежаной. Пока Олег был на работе, в голову ему лезли всякие глупые мысли, и он готов был звонить Марине чуть ли не каждый час. Он никак не мог дождаться конца рабочего дня. Перед тем, как идти домой, Олег позвонил Марине в очередной раз. Она уже начала на него тихонько рычать:

– Разданов, ты дашь мне спокойно полежать? Я только за книжку возьмусь, а тут ты звонишь и меня отвлекаешь!

– Я домой иду. Хотел узнать, вашему величию ничего не угодно?

– Ну… ну… – Марина смягчилась. – Нашему величию угодно креветок, маслин и чего-нибудь сладкого. Например, маленький тортик. Только совсем маленький.

– А если тортика не будет?

– Тогда пирожных, только чтобы много крема было. Через сколько тебя ждать?

– Ну, в течение часа. Это с учетом захода в магазин.

– Хорошо, тогда я, пожалуй, поднимусь и приготовлю салат. Мама со Снежанкой приходили и принесли таких отличных помидорчиков, что просто пальчики оближешь! Я уже половину съела.

– А самочувствие как? – поинтересовался Олег.

– Так же, как и раньше, – вздохнула Марина.

– Тогда лучше полежи, я вернусь и приготовлю всё сам, а потом подам тебе всё в лучшем виде в постель. Кстати, насчет креветок, маслин и торта. Тебя мутить сильней не станет?

– Олежек, если я этого не поем, то уж точно умру, – заверила его Марина.

– Не умирай. Я всего тебе принесу.

– А салат я всё-таки сделаю сама. Мне лежать надоело.

Всю дорогу домой Олег ломал голову над тем, что же всё-таки происходит с Мариной. А ещё он никак не мог понять, что за сочетание было выбрано для сегодняшнего обеда. Креветки с маслинами выглядели несколько странновато.

Дома Олег застал Марину на кухне. Она заканчивала готовить салат, мурлыча что-то себе под нос. Увидев мужа, она радостно улыбнулась и, став на цыпочки, поцеловала меня в нос. Он тоже поцеловал её и отрапортовал:

– Ваше величие, ваше приказание выполнено и всё притащено! Маслины испанские, креветки норвежские, торт «Птицыно молоко». Подойдет?

– Подойдет. Только непонятно, как ты птичку доил.

– Ну, пришлось постараться. Я ещё успею под душ?

– Конечно. Десять минут в твоем распоряжении. А потом за обедом я тебе расскажу приятную новость.

– Ты до обеда расскажи мне, как ты себя чувствуешь? – Олег с тревогой посмотрел на её бледное личико.

– Во время обеда, – повторила Марина и загадочно улыбнулась. – Иди, а то останешься голодным.

Когда Олег вышел из душа, стол был уже накрыт и Марина ждала его. Сочетание из того, что Олег принес, и салата было действительно несколько странным, но довольно пикантным и вкусным. Марина ела, кажется, с аппетитом, что Олега обрадовало.

– Мариночка, а что ты обещала мне сказать? – спросил он, отправляя в рот очередную креветку.

– Приезжает из Ленинграда мой двоюродный брат. Сегодня в десять вечера.

– Как я понял, их нужно поехать встретить?

– Можно и так. Если ты возьмешь у папы машину, можем и поехать. Мать и Люба готовят грандиозный прием. Люба уже Серегу на рынок за фруктами отослала.

– Хорошо, я возьму у отца машину, и поедем встречать твоего брата. Надолго он приезжает?

– На неделю. Мы не виделись уже три года. Он даже на свадьбу ни к Любе, ни к нам приехать не смог.

– Вы очень дружны?

– Да. Просто у Андрея такая работа, что ему очень сложно даже на несколько дней вырваться. Зато теперь он, наконец-то, пошел в отпуск и приезжает на целую неделю.

– Я рад, что ты повеселела. И, всё-таки, как ты себя чувствуешь?

– Олежек, а давай мы возьмем тортик и пойдем в комнату? – лицо Марины стало очень таинственным и немного лукавым. – А потом, когда мы съедим тортик, я так уж и быть, вымою посуду.

– Я сам вымою. Если хочешь есть тортик в комнате, идем в комнату. Только скажи, как ты себя чувствуешь.

– Там и скажу. Моему величию угодно покормить вас с ложечки. Ты посмотри здесь голубки такие заманчивые.

– Совершенно бестолковый рисунок, – Олег критически посмотрел на кремовых голубков. – Может это всё и вкусно, но голубки… купечеством попахивает.

– Фи, какой ты! Нет в тебе романтизму! – Марина сделала губки бантиком и потупила глазки. – Это же так романтично – голубки, розочки, сердечки, стрелочки! Сюда бы ещё парочку амурчиков.

– С голыми попками.

– А хоть бы и так.

– Не поместятся. Попки у них, обычно, толстенькие, а тортик маленький.

Марина первая поднялась из-за стола, взяла тарелку с тортом и направилась в комнату. Олегу ничего не оставалось делать, как идти следом. Здесь было довольно прохладно. Шторы были задернуты и шевелились от слабого ветерка. Олег блаженно растянулся на разложенном диване. Марина села рядом, поджав ноги по-турецки. Только кормить она Олега начала не с ложечки, а с пальца. Раз облизывала палец с кремом сама, другой давала его облизать Олегу. Обычно, когда она вытворяла подобные штучки с пальцами, на нем штаны трещать начинали. Сегодняшний день исключением не был. По-видимому, Марине стало немного лучше, раз у неё было такое игривое настроение. Она от всей души намазала его губы кремом и начала его слизывать. У Олега не то что штаны затрещали, а всё начало расплываться перед глазами. Он предпринял последнюю попытку вернуться к делам насущным.

– Мариночка, ты не сказала, как себя чувствуешь, – спросил Олег, пока она в очередной раз набирала на палец крем.

– А ты как? – она низко склонилась и всё так же лукаво посмотрела на мужа.

– Как я могу себя чувствовать в подобном положении, да ещё и когда ты со мной такие штучки откалываешь? Солнышко, не хулигань, побудь секундочку серьёзной, – попросил Олег.

– Не хочу, – она снова намазала его губы кремом и начала крем слизывать.

– Мариночка, перестань, давай поговорим! – взмолился Олег.

– Тебе что, плохо? – она на какое-то мгновение прекратила своё занятие.

– Плохо?! Да я сейчас просто отключусь и уже ни о чем серьёзном думать не смогу! Я же пытаюсь, пока ещё чуть-чуть голова работает, узнать, как ты себя чувствуешь! Ещё пара секунд и меня интересовать не будет ничего, кроме того, как стащить с тебя трусишки!

– Ах ты, шалунишка! – Марина облизала губки кончиком языка. – Одно у тебя, муженек, на уме! Который день один и тот же вопрос слышу!

– Ты хочешь сказать, что тебе лучше? – уточнил Олег.

– Ни фига! – Марина просто сияла улыбкой. – А вот ты вовремя из медицинского института ушел. Не вышло бы из тебя доктора!

– Это почему же? – удивился он.

– А потому! Кроме того, ты ещё и маленький врунишка! – она снова отправила палец в крем.

– Душа моя, да когда же я тебя обманул? – снова удивился Олег.

– А тогда, – она снова отправила палец с кремом ему в рот, – когда сказал, что знаешь, откуда берутся дети. Учился я, мол, в медицинском, ну и так далее… Забыл?

– Нет. А при чем здесь медицинский, дети и… – он растерялся.

– А при токсикозе! – перебила его Марина и рассмеялась. – Балбес! Двоечником был, признайся честно!

– Токсикозе? – Олег чуть не подпрыгнул. – У тебя токсикоз?!

– Ну да. Самый обычный токсикоз. Доотдыхались мы с вами, Олег Леонидович! – с притворным огорчением вздохнула Марина. – Это всё ваши проделки вечерние с хождением в душ, когда ребенок уснет! Вам, видите ли, нравилось под душем супружницкие обязанности сполнять, и меня к тому же приобчили, воспользовались тем, что я женчина слабая, до вас охочая… Выбрала я сегодня часок, пока вы не трезвонили, сходила к мадамскому доктору. Вот и удостоверилась, что в тягости… А вам голубки на тортике не романтичные… – больше удержаться она не могла и рассмеялась.

– Марина! Мариночка! – Олег прижал её к себе и покрыл её личико поцелуями. – Как я тебя люблю! Какая ты у меня хорошая! Единственная моя!

– Рад? – улыбнулась Марина, когда он остановился.

– Рад… Счастлив! А ты?

– И я. Я почему-то думала, ты догадаешься, а ты всё боялся, что у меня что-нибудь с печенью или желудком, – Марина ласково улыбалась. – Марина Сергеевна ещё вчера, когда Снежанку забирала, спросила, не собрались ли мы внуков добавить.

– Стоит её порадовать.

– Она уже знает. Я к её гинекологу ходила, Марина Сергеевна договаривалась, – она отставила тарелку со слегка покалеченным тортом на журнальный столик.

– Так я уже не первый?

– Не обижайся, – Марина поцеловала Олега.

– Не обижаюсь. Просто я действительно балбес и двоечник. Ведь мог бы заметить, что уже два месяца кое-чего не было. А мне почему-то переклинило…

– Знаешь, Марина Сергеевна так обрадовалась, – Марина смущенно улыбнулась.

– Мариночка, – Олег прижался лицом к её груди, – больше, чем я и ты, никто не обрадуется. Кажется, я никогда в жизни не был счастливее, чем сейчас.

Марина взяла его лицо в ладони и начала целовать. Снова голова у Олега пошла кругом. Они задыхались от поцелуев. Олег хотел отдать Марине всю нежность, на которую был способен. Её счастливый шепот и стон были для него самой чудесной и желанной музыкой, которую он когда-либо слышал…

Олег открыл глаза. Возвращаться к реальности из счастливого забытья совсем не хотелось. Марина лежала рядом, прижавшись к его плечу. В комнате начали сгущаться сумерки.

– Ты спишь? – спросил Олег.

– Нет. Лежу и думаю, как нам хорошо вместе, – Марина приподнялась на локте. – Я так хочу, чтобы у нас родился вот такой зеленоглазый мальчишка, как ты.

– Лучше, как ты. И девчонка, – он обнял Марину.

– Девчонка у нас уже есть. Это будет мальчишка. Я так решила. И глаза у него будут зеленые.

– А если всё-таки, это будет девчонка?

– Всё равно, с зелеными глазами.

– Пусть всё будет, как хочешь ты, – Олег поцеловал Марину. – Я на всё согласен. И на зеленые глаза тоже. А теперь, если мы хотим ехать встречать твоего брата, нам стоит поторопиться.

Когда они ехали на вокзал встречать Андрея, Марина была задумчива и, как показалось Олегу, чем-то опечалена. Он спросил:

– Ты как себя чувствуешь?

– Нормально для такого момента. Давай пока ничего маме и Любе говорить не будем. Не хочу я бестолковых домыслов по поводу своих и чужих детей.

– Как скажешь. Из-за этого ты грустишь?

– Нет, тебе показалось, – Марина улыбнулась, но улыбка тоже была грустной. – Олежка, ты меня любишь?

– Конечно, люблю, солнышко моё! Почему ты спрашиваешь?

– Просто ты так редко мне это говоришь. А мне так нравится это слышать.

– Я буду повторять тебе это каждый час. Просто я почему-то боялся тебе надоесть.

– Мне никогда не надоест это слышать. Повторяй.

– Я люблю тебя, солнышко моё!

Глава 22

Андрей оказался очень общительным и веселым. Неделя пролетела незаметно. Андрей настойчиво приглашал Марину и Олега к себе в гости. Перспектива была заманчивая, но начальство ни в какую не соглашалось дать бесплатный отпуск сразу обоим. Со скрипом, дать отпуск зав кафедрой соглашался только кому-то одному. Тогда было решено, что в этом году на неделю поедут Марина и Снежана. Олег клятвенно пообещал, что все вместе они приедем в следующем году хоть на целый месяц.

Билетов на поезд не было. С трудом удалось достать билеты на самолет. Марина даже порадовалась, что не придется трястись двое суток в духоте. Всю ночь накануне её отъезда Олег не мог уснуть. Стоило ему только опустить веки, как он проваливался в какой-то кошмар. Часа в четыре утра проснулась Марина.

– Почему ты не спишь? – удивилась она.

– Не знаю… – Олег обнял Марину. – Наверное, из-за жары не могу уснуть…

– Скажи лучше честно, что нервничаешь.

– Откуда ты знаешь? – удивился он.

– Да ты ворочаешься, как медведь.

– Я тебя разбудил?

– Нет. Мне тоже жарко. Принеси мне водички из холодильника.

Олег сходил в кухню и принес Марине стакан минеральной воды. Пока она пила, он смотрел на неё и хотел только одного – чтобы скорее прошла неделя, которую ему предстояло провести неё и Снежаны. Он уже жалел, что согласился отпустить их.

– Олежка, ты будешь скучать? – спросила Марина, когда Олег снова лег рядом с ней.

– Конечно, – он поцеловал её. – И за тобой, и за Снежочком.

– Я тоже буду, – она помолчала, а потом немного грустно сказала. – Знаешь, Олежка, я никогда и представить себе не могла, что у меня всё будет так хорошо складываться, что я встречу такого человека, как ты, и так полюблю… Всё казалось так далеко и так нереально…

– А теперь?

– Теперь у меня есть ты.

– Господи! Скорее бы эта неделя прошла! – вырвалось у Олега. – Я же без вас места себе не найду!

– Ты что, Олег? – Марина приподнялась на локте и попыталась в слабом утреннем свете рассмотреть его лицо.

– Не знаю, – тяжело вздохнул он. – Я боюсь.

– Чего? – удивилась Марина.

– Не знаю. Может быть я безмерно глуп, но мне страшно, когда ты одна дорогу переходишь. Ты такая хрупкая…

– Угу, конечно! – попробовала пошутить Марина. – Кто меня называл «Iron Lady»?

– Железо тоже бывает хрупким.

– Успокойся, Олежка. Неделя пройдет быстро. Хочешь, мы никуда не полетим? Я скажу Андрею, что плохо себя почувствовала и всё. Снежанку уговорим.

– Не стоит, – Олег не хотел лишать их удовольствия.

– Тогда не волнуйся.

В аэропорт провожать Марину, Снежану и Андрея поехали Олег и Максим. Всю дорогу шутили, смеялись, настроение было у всех отличное, ночные страхи Олега почти прошли. Может быть, и не совсем прошли, но спрятались куда-то глубоко.

Олег и Максим подождали, пока закончится посадка и пошли к автостоянке, где оставили машину. Почему-то они не спешили уезжать. Они стояли и провожали взглядом набирающий высоту самолет, который казался ослепительно белым на фоне ярко-синего неба и быстро уменьшался в размерах. И вдруг что-то произошло. Самолет будто замер на мгновение, вздрогнул и начал распадаться на части. Это было как в самом страшном сне. Олег не слышал ничего. Вообще ничего. Была такая тишина, словно он оглох. Он смотрел на то, что происходит в небе, и даже вздохнуть не мог, воздух куда-то исчез. Потом резко нахлынула волна звуков: крики, грохот, вой сирен… Олег молчал, крик застрял у него в горле. Он запомнил только, что было ощущение, будто голова разрывается на части и земля уходит из-под ног. Олег схватился за голову и упал на колени…

Что было после и как попал домой, Олег не помнил. Очнулся он в своей комнате, в доме родителей. За окнами было темно. Он даже не представлял, который час. Настольная лампа была повернута так, что в комнате было совсем слабое освещение. Рядом со Олегом сгорбившись, как глубокий старик, сидел и курил отец. На секунду ему показалось, что всё происшедшее кошмар, бред, а он либо тяжело болен, либо очень долго спал и не мог проснуться. Во рту стоял отвратительный лекарственный привкус, голова всё ещё болела. «Наверное, всё-таки я заболел», – решил Олег. Было неясно, почему он лежит одетый и здесь. В доме было тихо до звона в ушах. Только через открытое окно с улицы доносились редкие ночные звуки.

– Па, – позвал Олег и удивился, как сел голос.

– Олежек? – отец повернулся и бросил в пепельницу недокуренную сигарету. – Как ты?

В полутемной комнате Олег почти не мог рассмотреть его лица. Олега насторожило, почему отец обратился к нему так, как в детстве. Обычно он называл его Олегом. Он сел. У него было такое состояние, будто он накануне слишком много выпил и ещё не до конца протрезвел.

– Как ты? – повторил отец свой вопрос.

– Не знаю… голова тяжелая… Почему так тихо?

– Ты меня плохо слышишь?

– Нормально. Просто, почему так тихо в доме? Который час?

– Десять, – отец повернулся к свету и посмотрел на часы. – Все внизу вот и тихо.

– Давно я здесь?

– Вы вернулись в половине четвертого.

– Мне домой пора, – Олег потер лоб ладонью, пытаясь вспомнить, как он здесь оказался. – Поздно уже.

– Пока ты останешься у нас, – отец тяжело вздохнул. – Так будет лучше.

– Почему? – Олег старательно пытался уйти от реальности.

– Потому что так будет лучше, – настойчиво повторил отец. – Тебе сейчас лучше не оставаться одному.

– Я что, заболел или перепил?

– Ни то и ни другое. Ты совсем ничего не помнишь? – осторожно спросил отец.

– Значит это не бред и не сон? – после долгой паузы спросил Олег совсем уж севшим голосом.

– Да… – почти шепотом ответил отец.

– Дай закурить…

Отец подал ему сигарету. Олег закурил. С дымом уходило всё, всё превращалось в пепел… Превращалась в пепел его душа… Окурок обжег пальцы… остатки души замерли, окаменели… Он поднялся.

– Куда ты? – отец тоже поднялся.

– Вниз. Макс здесь?

– Да.

– Я хочу узнать, что было. И нужно решить, что делать дальше, – Олег говорил, как автомат.

– Да, конечно.

Он включил свет. Отец смотрел на него со смесью страха и жалости. Олег подошел к шкафу, открыл дверцу и посмотрел на себя в зеркало. Лицо напоминало застывшую маску с мертвым остановившимся взглядом. Ему было безразлично, он сам хотел быть мертвым… Он закрыл шкаф и повернулся к отцу. Как когда-то в детстве, отец обнял его и странно дрогнувшим голосом произнес:

– Держись, Олежек. Тебе нужно держаться.

– Зачем?

– Жизнь бывает слишком жестокой. Нужно быть сильным.

– Не хочу…

– Хотя бы ради нас всех. Ради мамы, Оксаны… чтобы Мариночку и Снежану помнить…

– Хорошо, – всё так же, как автомат, сказал Олег. – Идём вниз…

В маленькой комнате сидели мама и Оксана с Максимом. У всех были усталые бледные лица. У мамы и Оксаны заплаканные глаза. Они посмотрели на Олега так же, как и отец. Он сел в угол дивана. Нужно было что-то говорить. Олег попробовал сосредоточиться. Последним воспоминанием был асфальт.

– Макс, ты что-нибудь уже знаешь? – наконец спросил он.

– Пока ничего определенного, – Макс качнул головой. – Возможно, что-нибудь будет известно завтра.

– Там остался кто-нибудь живой? – у Олега появилась слабая надежда.

– Никого. Все пассажиры, весь экипаж…

– Теще уже сказали? – после долгой паузы спросил Олег.

– Да, – ответил отец. – Она в больнице, в тяжелом состоянии. У неё инфаркт. С Любой ты увидишься завтра.

По своим комнатам все разошлись уже глубокой ночью. Снова в доме стало тихо до звона в ушах, но Олег знал, что никто не спит. Некоторое время он лежал, глядя в темноту комнаты, потом поднялся, взял сигарету и сел на подоконник раскрытого окна. Бархатное небо было усыпано крупными звездами. Дверь комнаты открылась, и вошел Макс. Он был в одних брюках и босой. Взяв сигарету, он тоже сел на подоконник.

– Макс, я ничего не помню, – глядя на небо, сказал Олег. – Последнее – на колени упал. Что было после? Я что отключился?

– Нет. У тебя был шок. Ты несколько минут простоял на коленях, схватившись за голову. Я помог тебе подняться, посадил тебя в машину.

– Не помню, – вздохнул Олег. – Кто к теще ездил?

– Я и Леонид Владимирович.

– Завтра на работу нужно будет сообщить…

– Я уже всё сделал. Ты как сейчас?

– Не знаю. Никак.

– Олег, после обеда, наверное, можно будет поехать на опознание. Там уже кое-какие результаты есть… Ты помнишь у Марины какие-нибудь особые приметы? Что-нибудь… – он старательно подбирал слова. – Может быть, украшения какие-нибудь особенные… Постарайся вспомнить, чтобы лишний раз не попадать туда…

– Широкий серебряный с позолотой браслет с рисунком в восточном стиле на правой руке, кольцо обручальное, кольцо с сапфиром… – Олег закурил очередную сигарету. – К зубному она на моей памяти не обращалась, коронок у неё не было…

– Я утром узнаю.

– Родственникам Андрея сообщить нужно.

– Теща твоя в реанимации, а Люба голосит и ничего от неё добиться невозможно.

– У меня в блокноте должен быть записан его телефон. Только блокнот остался в квартире… Макс, ты не смог бы на несколько дней отпроситься… или не знаю, придумать что-нибудь с работой? Пока всё решится…

– Я это уже сделал, – успокоил его Максим. – Неделя у меня есть.

Они молчали довольно долго. Олег всё смотрел и смотрел на колючки звезд на черном бархате. Небо начало слегка светлеть. Макс осторожно тронул его за плечо и спросил:

– Может быть, ты бы лучше лег? День будет тяжелый.

– Не могу, – покачал Олег головой. – Ты иди, ложись. Не волнуйся, ничего со мной не случиться. И потом там Оксанка одна…

Максим поднялся и пошел к двери. Уже когда он был на пороге, Олег тихо сказал:

– Макс, у нас с Мариной ребенок должен был быть…

После того, как побывал на опознании, весь кошмар, в который Олег попал, показался ему детским лепетом. Одно воспоминание заставляло его невольно вздрагивать ещё долгие годы. А тогда… Если его о чем-то спрашивали, он отвечал. Он что-то делал, оказывается именно то, что было нужно в данный момент. Но внутри… он умер вместе с Мариной…

После того, что случилось, в квартиру Марины за полмесяца Олег попал всего лишь один раз – на следующий день после её смерти. Там он взял документы и свой блокнот. Олег боялся идти туда. Через несколько дней после похорон он вернулся на работу. Сотрудники смотрели на него с плохо скрываемой жалостью. Ему было безразлично. Он продолжал всё делать, как автомат. После работы он ехал на кладбище и долго стоял, глядя на свежие могилы Марины и Снежаны. Потом он возвращался домой, к родителям, односложно отвечал на их вопросы и уходил в свою комнату. У себя в комнате он лежал, глядя в потолок, или сидел и курил сигарету за сигаретой. Время остановилось. Олега не оставляло ощущение, что это всё же бред и он скоро придет в себя и всё будет хорошо, как и раньше. Иногда к нему заходил отец и сидел с ним. Они могли сидеть так молча, не говоря ни слова, часами. Правда, однажды отец попробовал пробиться через ту глухую стену, которая окружала сына.

– Олег, я понимаю, что это горе… не просто горе… названия этому нет, но нужно очнуться.

– Что ты предлагаешь? – Олег даже не повернулся.

– Не знаю. Ты не говоришь ни с кем, почти не спишь и ничего не хочешь есть. Скажи, если ты что-нибудь хочешь.

– Умереть.

– Ты не сможешь Марину поднять, если умрешь, – Олег упрямо молчал. Отец тяжело вздохнул. – В конце концов, если тебе это поможет, накричи на кого-нибудь, поплачь, напейся, в крайнем случае, только очнись. Очнись, пожалуйста, сынок!

– Не могу… – покачал он головой.

К реальности Олег вернулся спустя полмесяца, вернее, двадцать дней. В тот день зав кафедрой очень осторожно осведомился у него, не будет ли он против, если группу, которую курировала Марина передадут ему. Олег только утвердительно кивнул. Когда окончилась последняя лекция, к Олегу подошел староста группы и спросил:

– Олег Леонидович, вы не могли бы рассказать, как нам найти могилу Марины Викторовны? Я понимаю, что, возможно, я не вовремя, но мы всей группой хотели сходить туда. Все ребята выражают вам свои соболезнования. Правда, я попросил их не делать этого слишком бурно и когда вы пришли к нам на лекцию. По-моему, вам сейчас не до нас.

Олег благодарно, насколько мог, посмотрел на него и рассказал, как найти могилу. Когда Олег приехал туда, как делал это каждый день, могилы были засыпаны цветами. Он снова долго стоял и смотрел на них. Пошел мелкий осенний дождь. Стало холодно.

Олег вернулся домой. Родители уже были дома и приехали Оксана с Максимом. Мама встревожено посмотрела на Олега и спросила:

– У тебя всё в порядке? Ты сегодня очень задержался.

– Всё нормально, – кивнул он.

– Тогда идем ужинать. Мы только тебя ждем.

За ужином мама рассказала, что была у матери Марины. Её состояние понемногу улучшалось, и она передавала Олегу привет. Ещё мама сказала, что звонила Люба, сестра Марины, и просила, чтобы Олег перезвонил или зашел.

– Олег, наверное, тебе нужно поехать и забрать свои вещи, – осторожно сказал отец. – Я думаю, что ты останешься с нами. По крайней мере, пока. Так будет лучше.

– Да, – кивнул Олег и обратился к Максиму, – Макс, если ты не занят, давай съездим прямо после ужина, чтобы второй раз не возвращаться.

– Может быть, ты позвонишь Любе? – спросила мама.

– У меня ключ есть.

Когда они подъехали к дому, то увидели, что окна в квартире освещены. Олег не особенно этому удивился. Ключи от квартиры были у Любы. Кроме того, она и её муж были прописаны в квартире Марины, хотя жили с тещей. Это сделали, когда Люба вышла замуж, для того, чтобы она могла получить квартиру. Олега это не особенно интересовало – он так и остался прописан у родителей. Олег открыл дверь квартиры. В кухне слышались два голоса – Любы и её приятельницы. Она часто приходила к Любе. Голос Любы был совершенно спокойным и даже веселым.

– Знаешь, нехорошо, конечно так говорить, но я уже думала, если бы Олег тогда полетел с Маринкой, сколько бы вещей осталось! Сереге подошло бы многое. Они ведь в плечах одинаковые, только Олег выше ростом, – говорила она.

– Ну, всё равно, грех тебе жаловаться – квартирка с мебелью осталась, вещи Маринкины, драгоценности, телевизор, видик и прочие удовольствия. Её Олег здорово баловал, – ответила приятельница. – Ты посмотри, там, кажется, кто-то пришел.

– Наверное, Серега вернулся.

Олег и Максим переглянулись. От подобных разговоров у Олега комок в горле стал. В прихожую вышла Люба. Лицо её стало несколько удивленным.

– Привет, Олег! Я думала, ты позвонишь, перед тем, как приедешь.

– Извини, не позвонил, – ответил он. – Можно я заберу свои вещи?

– Да, конечно. Проходите. Здравствуйте, Максим.

– Добрый вечер, – холодно ответил Макс.

– Чайку попьете? – спросила Люба.

– Спасибо. Мы на несколько минут, – Олег прошел в комнату.

– Я уже всё из стенки достала и книги сложила. Только вот я не знаю, сумка дорожная твоя или Маринкина, – Люба прошла за ними следом. – Я думаю, ты не станешь возражать? Мы с Сережкой сюда уже перебрались. Ты же здесь не прописан.

– Конечно, не стану, – Олег взял стоящую у порога большую дорожную сумку. – Сумка моя, Маринина сумка осталась в самолете. Если тебе очень нужно, я тебе верну эту.

– Ну, если только она тебе не нужна, – Люба улыбнулась. – Я себе давно такую хотела. Там ещё твой плащ кожаный на вешалке и обувь в тумбочке.

– Спасибо, я помню, – кивнул Олег и обратился к Максу. – Максим, книги и бумажки мои возьми.

Под вешалкой на полке Олег увидел собачку Снежаны. У него больно сжалось сердце. Он взял собачку и спросил у Любы:

– Ты не станешь возражать, если я заберу это?

– Зачем?

– Это игрушка Снежаны.

– Ну… – неопределенно протянула Люба.

– Люба, я тебе предлагаю сделку: мне остается эта собачка, все наши фотографии и видеокассеты, где мы снимались, а тебе аппаратура.

– Ну, вообще-то это всё здесь стоит.

– Это ещё ничего не значит, – Олег открыл сумку и посмотрел на содержимое. Кое-чего не хватало. – Если тебе этого мало, то в стенке на антресолях лежат две моих шапки – соболья и норковая, оставь их себе и Сереге.

– Да? – удивилась Люба. – А я туда как-то не заглядывала.

– Такой расклад тебя устроит?

– Устроит! – Люба просияла улыбкой.

– Тогда неси фотографии и кассеты, и я забираю собачку.

– Олег, я в машине буду, – Макс взял сумку с книгами, пакет с обувью и вышел из квартиры. У него на лице было нескрываемое отвращение.

Люба вернулась в комнату, подставила стул и открыла антресоль. Там действительно лежали шапки Олега и шапочки и шляпки Марины. Люба осталась довольна. Через несколько минут она вернулась с двумя альбомами фотографий и видеокассетами.

– Честно сказать, я собиралась всё это выбросить, – призналась она с улыбкой, пока Олег засовывал кассеты и альбомы в сумку.

– Возьми ключики, – он протянул Любе ключи.

– У тебя только один комплект?

– Да, можешь не беспокоиться. Всё, прощай, – Олег перебросил плащ через руку и поднял сумку.

– А сумку когда можно будет забрать?

– Если тебя не затруднит, приедь завтра ко мне на работу и забери, – Олега начало мутить от её общества.

Он вышел из квартиры. Когда Олег был уже на лестнице, Люба окликнула его:

– Олег, совсем забыла!

– Что? – он остановился и обернулся.

– Ты на сорок дней приходи. Маму уже, наверное, выпишут.

Оставив её без ответа, Олег быстро пошел вниз. Макс ждал его возле машины. Он бросил сумку в багажник. Максим сел за руль. Почти всю дорогу они молчали. Олег держал собачку и ему казалось, что если обернуться, то на заднем сидении он увидит Марину и Снежану.

– Олег, ты в порядке? – спросил Макс.

– Да. Почему ты спрашиваешь?

– После этих торгов… – он покачал головой. – Ну и стерва!

– Да Бог ей судья, – Олег тяжело вздохнул. – Самое обидное, что она всё это собиралась выбросить. Макс, сделай мне одолжение. Вы сегодня домой поедете с Оксанкой?

– Да.

– Я вещи вытащу, завези ей сумку, чтобы нам больше не видеться.

– Хорошо, – кивнул он.

Дома Олег разложил в шкафу свои вещи, расставил книги на полки. Часов в девять Макс и Оксана собрались уезжать. Как и договорились, Макс взял сумку. Примерно через полчаса раздался телефонный звонок. В это время Олег сидел и пересматривал фотографии. Оторвавшись от своего занятия, он вышел из комнаты и взял трубку. Звонила Люба. Она очень бурно начала его благодарить за сумку и от Сережиного имени за шапки и всё остальное.

– Извини, Люба, – прервал Олег поток её излияний. – У меня голова болит, я спать хочу.

Не прощаясь, он повесил трубку. Реакция Любы его нисколько не интересовала. Олег вернулся в свою комнату, сел на диван, обнял собачку Снежаны и прижался к ней лицом. Ему вспомнилось, как он впервые увидел свою маленькую белокурую фею. «Можно я возьму свою собачку?…» Олег будто слышал её голосок. Потом вспомнилось всё, что было у него с Мариной, вспомнилось молниеносно, но всё до мельчайших подробностей. В который раз пришла мысль, что лучше бы умер он, чем они. Их больше не было. Осталась пачка фотографий, кассеты да вот эта собачка. «Бобик, идем к мамочке…» Олегу было больно. Очень больно. Он готов был кричать от пронзившей его боли. Крик, как и в аэропорту, застрял в горле. Глаза застелило марево слез. Олег прижался ещё крепче к собачке и беззвучно разрыдался. Он плакал от боли, плакал за Мариной и Снежаной, плакал от одиночества, плакал от чувства потери, плакал впервые, после их смерти. Понемногу он успокоился, но ещё долго сидел, прижимая к себе такого же несчастного и одинокого Бобика…

Глава 23

Прошло три месяца. Приближался Новый год. За это время у Олега почти ничего не изменилось, разве что, он научился натянуто улыбаться, чтобы не огорчать родителей и Оксану, да ещё, временами, изображал живой интерес к происходящему. Но стоило ему вернуться в свою комнату и остаться одному… Здесь ему не нужно было улыбаться и принимать участие в разговоре. Олег мог часами пересматривать фотографии или сидеть и смотреть на Бобика. Он больше не плакал. Просто ему всё так же было больно. Как-то раз, когда он так сидел, в комнату вошел Артём.

– Привет! – поздоровался он. – Что делаешь?

– Сижу, – вяло ответил Олег. – Привет…

– А что это у тебя? – он взял собачку. – В детство ударяешься? Или Оксанка?

– Это игрушка Снежаны, – пояснил Олег.

– А, это малой твой жены?

– Это моей дочери, – он исподлобья посмотрел на Артёма.

– Слушай, старый, ну что ты сантименты разводишь? Ну, за женой киснешь, где-то понять можно, хотя уже и успокоиться пора. Что, бабы перевелись? А из-за этого? Уболтали тебя вовремя фамилию девчонке сменить. Так что теперь-то трагедию ломать? Тебе сколько лет? Успеешь ещё десяток стругануть. А это старье выброси, моль не собирай, – Артём ухмыльнулся.

– Положи на место и пошел вон отсюда! – Олег слегка подался вперед.

– Уймитесь, дорогой! Вот вам цацка! Все вы, Раздановы, со странностями! – Артём бросил в Олега собачкой и вышел, хлопнув дверью.

Олегу хотелось, как когда-то, размазать Артёма по стенке. В последний момент он еле сдержал себя. Дверь комнаты открылась, и вошел отец.

– Олег, что случилось? – спросил он, садясь рядом со сыном.

– Ничего, – тяжело вздохнул Олег и потянулся за сигаретами.

– И всё же? Снова с Артёмом отношения выясняли?

– В некотором роде. Он что, уже уехал?

– Да. Приезжал на жизнь жаловаться. Снова поссорился с Верой. Что он тебе здесь наговорил?

– А что умного может сказать Артём? – Олег поморщился. – Посоветовал бабу найти и Бобика выбросить. У меня было очень большое желание повторить то, что между нами когда-то было. Не знаю, как удержался.

– Успокойся, Олежек, ты его не исправишь.

– Да нужен он мне… Просто и без него на свет тошно смотреть.

– Сына, нужно как-то к жизни возвращаться.

– Я же возвращаюсь, ты же видишь…

– Ты это можешь рассказать кому-нибудь другому, только не мне, – покачал головой отец. – Я же вижу, как тебе хорошо. Улыбка, как приклеенная. Скулы ещё не тянет?

– Па, я не пойму, чего вы все от меня хотите? – Олег досадливо поморщился.

– Я не хочу, чтобы ты хоронил себя в неполных тридцать.

– А чего мне хотеть? У меня уже всё было – семья, карьера… Что дальше? Мне ничего уже не нужно. Я потерял самое дорогое. Зачем теперь всё?

– Олег, так нельзя. Пойми, это ещё не конец.

– А каким он будет, конец?

– Никто из нас не знает.

– Я, кажется, узнал.

– Тебе только кажется.

– Оставь меня, па, – попросил Олег. – Я хочу побыть один.

– Ладно, – отец поднялся. – Только ты подумай над моими словами. Там мама спрашивала, ты чаю не хочешь?

– Ничего не хочу, – он прикрыл глаза.

На следующий день по пути домой Олег случайно встретился с Ламинским. Игорь всё так же оставался холостяком, всё так же любил компании, и всё также славились его вечеринки. Глядя на него, Олег вспомнил, что они не виделись уже очень давно.

– Привет, любителю камешков! – Ламинский протянул руку.

– Привет, дамский любимец! – Олег пожал протянутую руку.

– Как оно, ничего?

– А как оно может быть? – Олег еле сдержал нервную судорогу в лице.

– Всё так же? – Игорь перестал улыбаться.

– Всё так же, – Олег закурил.

– Ты где сейчас? Я Оксанку с Максом видел, они говорили, что ты со стариками живешь. Но это было ещё в начале октября.

– Я так и остался со стариками. Квартира была Маринина. Там теперь её сестра с мужем живет. Да и к чему мне эта квартира?

– Ты спешишь? – Игорь тоже закурил.

– Нет. Некуда спешить.

– Тогда давай ко мне поедем. По старой памяти коньячка бутылочку приговорим.

Олег согласился. Они поехали к Ламинскому. Оттуда Олег позвонил домой, чтобы родители его не ждали к ужину. Вечер прошел незаметно. Они поговорили об общих знакомых. У Игоря накопилась целая гора новостей. Вернее, новостями это всё было для Олега. Просто они слишком давно не виделись, а он совершенно ничем и никем не интересовался. Игорь не лез с глупыми вопросами и слишком нарочитым сочувствием. Уходил Олег от него уже около десяти вечера.

– Кстати, где ты Новый год встречаешь? – поинтересовался Игорь.

– Дома.

– Может быть, приедешь ко мне? У меня в этом году узкий круг собирается. Не хочу очень шумной компании.

– Даже не знаю, – пожал Олег плечами.

– Ну, ты подумай. Если надумаешь, позвони. Я всегда буду тебе рад.

Неделя, оставшаяся до Нового года пролетела незаметно. Идея пойти к Ламинскому посетила Олега утром тридцать первого числа. Некоторое время поколебавшись, он позвонил Игорю.

– Я рад, что ты надумал! – ответил он. – Буду ждать тебя в восемь. Если приедешь раньше, тоже будет неплохо.

Родители готовились к приему гостей. Когда Олег спустился вниз, мама заканчивала на кухне колдовать над тортом. Отец тоже был на кухне. Они о чем-то разговаривали.

– Ма, па, я вам сильно нужен буду? – поинтересовался Олег.

– Когда? – не поняла мама.

– Ну, сегодня. Я уйти хотел.

– Если не секрет, куда? – мама улыбнулась, но глаза были тревожными.

– К Игорю. Я думаю, что Новый год вы встретите своей взрослой компанией и без меня.

– Конечно, – отец посмотрел на него исподлобья и тоже улыбнулся. – А то начнем рассказывать не детские анекдоты, и тебя придется просить выйти из комнаты.

Компания у Ламинского собралась действительно небольшая. Никого из приглашенных Олег не знал. Может быть, это было и к лучшему. Никто не пытался узнать, почему он такой грустный, а потом начать его утешать. Кажется, Олег даже немного развеселился. Часа в четыре гости начали потихоньку расходиться. Олег тоже собрался идти домой. Вместе со ним собралась уходить одна из девушек – Неля. Олег предложил проводить её.

– Олег, ты меня очень обяжешь, – сказал Игорь. – Ты ведь знаешь, я терпеть не могу, когда девчонки расходятся по домам в одиночку.

– Игорь, ты напрасно волнуешься, – смущенно улыбнулась Неля. – Ничего со мной не случиться.

– Игорь волнуется не напрасно, а я не спешу, – заверил он Нелю.

– Право же, не стоит меня провожать, – сказала она, когда они вышли на улицу. – Мне добираться не особенно далеко.

– Тем более.

Некоторое время они шли молча. Олег поднял глаза и посмотрел на небо, усеянное мелкими колючками звезд. Под ногами поскрипывал снег, дышалось легко. Неожиданно ему показалось, что он провалился в какую-то временную дыру – не было ничего раньше, не будет ничего потом. Всё было каким-то нереальным.

– Олег, а чем ты занимаешься? – поинтересовалась Неля.

– Геолог. Преподаю в политехе минералогию.

– Я почему-то думала, что ты медик, как Игорь.

– Я в медицинском два курса проучился, потом решил заняться камнями, – объяснил Олег.

– Почему?

– Мне это больше нравится. О камнях можно говорить очень долго, наверное, бесконечно.

– Заманчиво, – она улыбнулась. – В этом, пожалуй, есть своя тайна. Ты вообще такой загадочный.

– Ничего загадочного во мне нет, – возразил Олег.

– В тебе очень много загадочного. Хотя бы глаза. Зеленые глаза всегда загадочные, тем более у мужчин. И ещё ты сидел и почти всё время молчал, только изредка улыбался.

Олегу не особенно хотелось объяснять ей причину своего молчания. Она была очень милой, даже красивой, но бросаться в откровения с первой встречной красавицей было не в его правилах. Разуверять её Олег не стал.

– Вот мы и пришли, – Неля остановилась.

– Действительно недалеко, – Олег сказал это, потому, что нужно было что-то сказать.

– Ой, снова в подъезде темнота! – посетовала Неля. – Только на пятом этаже свет горит.

– У меня зажигалка есть. Пойдем, я провожу тебя до двери, – предложил он. – Мало ли что может быть в подъезде.

– Спасибо, – Неля взяла его под руку.

– А что это у вас так тихо в доме? – спросил Олег, когда они поднимались по лестнице.

– У нас почти все старики живут. Такой пенсионерский домик, – пошутила Неля.

– В этом тоже есть своя выгода. Никто не шумит.

– Вообще-то да, – согласилась Неля. – Только вот все пенсионерки обожают сидеть на лавочке у подъезда и смотреть кто, куда и с кем. Просто как под рентгеном в дом входишь.

– Ты давно здесь живешь?

– Два года. Квартиру я здесь снимаю. Вот мы и пришли, – она остановилась перед дверью.

– Будем прощаться? А то у меня зажигалка уже нагрелась и пальцы печет.

– Ты не хочешь зайти ко мне? – она улыбнулась. – Подождешь, пока остынет зажигалка. Кофе выпьем. Ты же говорил, что не спешишь.

– Разве что кофе выпьем, – снова у Олега было ощущение, что он находится вне времени.

Они вошли в квартиру. Неля проводила его в комнату, а сама ушла варить кофе. Олег сел в угол дивана, взял со столика журнал и начал рассеяно его перелистывать. Вернулась Неля. Она уже успела переодеться. Олег не особенно этому удивился.

– Ты не поможешь мне? – спросила она.

– Помогу, – он отложил журнал. – Что делать?

– Ты умеешь тонко резать лимон? У меня никогда не получается.

– Без проблем. Только мне нужно руки вымыть. Где у тебя ванная?

Неля проводила его в ванную. Пока Олег мыл руки, она стояла сзади, смотрела на него в зеркало и улыбалась. Он повернулся.

– Какое полотенце можно взять?

– Вот это, – она протянула ему полотенце так, что их руки соприкоснулись.

Олег вытер руки. Неля взяла полотенце и бросила его на край ванны. Её взгляд слегка затуманился. Она первая обняла Олега, приподнялась на цыпочки и поцеловала. У неё были теплые, чуть влажные губы. Он не ответил. Она поднесла к губам его руку и взяла в рот два пальца. Он сделал тоже. У неё были нежные пальцы. Голова слегка закружилась. Свободной рукой она начала расстегивать на нем брюки. Он не сопротивлялся, но и не помогал ей. Наконец, она справилась с молнией и опустилась на колени. Через секунду её губы коснулись его плоти. Олег запустил пальцы в её волосы…

Кофе она варила, в общем-то, неплохой. И лимон он умел резать тонко. Кофе пили в комнате, при свечах. Неля о чем-то рассказывала. У неё был приятный голос, такой же нежный и теплый, как губы и пальцы. Олег больше слушал, даже не вникая в смысл слов, иногда подавал одну-две реплики. В её глазах мелькали отблески свечей. Ощущение временной дыры у него не проходило. Странное было ощущение – приятное и жутковатое одновременно. Неля встала со своего места, расстелила постель, а потом села ему на колени. Олег привлек её к себе и поцеловал. У неё задрожало дыхание. Он понял, что могжет делать с ней всё, что захочу. Неля не сопротивлялась. Это продолжалось, пока она почти простонала: «Больше не могу…». Олег кончил всё одним резким сильным движением и почти сразу же уснул.

Проснулся Олег оттого, что его губ коснулись нежные губы. Касание было чуть ощутимым, как дуновение ветерка. Неожиданно его охватило чувство, что наконец-то он очнулся от бреда, который был таким долги и тяжелым. Не открывая глаз, Олег улыбнулся, глубоко вздохнул и тихо сказал:

– Мариночка, как мне хорошо… солнышко моё…

– Проснись, твой кофе остывает, – это был чужой голос.

Олег открыл глаза. В окно бил яркий солнечный свет. На краю дивана сидела Неля и улыбалась. Олег снова опустил веки и чуть не заскрипел зубами от боли. Реальность вернулась.

– Что с тобой, Олег? – в голосе Нели послышалась тревога.

– Ничего, – он открыл глаза и сел. – Ничего. Сон приснился. Извини.

– Тебе было хорошо? – она снова улыбнулась.

– Да. А тебе? – он старался не смотреть на неё.

– Бесподобно! Ты действительно загадочный. Настоящее новогоднее приключение! Просто сказка!

– Спасибо, – Олег попытался выдавить из себя улыбку.

– Твой кофе остывает, – она подала ему чашку.

– Ещё раз спасибо, – он отпил кофе и обжег губы. – Который час?

– Десять. Ты спешишь?

– Так… не особенно… но, всё равно, мне пора уходить.

– Тебе действительно всё понравилось? – она провела кончиками пальцев по его щеке.

– Действительно, – Олегу хотелось, чтобы она не трогала его.

– А почему ты меня назвал Мариной? Она так хороша в постели, что даже снится тебе? – у Нели явно было игривое настроение.

– Я бы очень хотел, чтобы она мне приснилась…

– Что-то я тебя не пойму.

– А меня и не нужно понимать. Мариной звали мою жену.

– Почему звали? – Неля удивленно посмотрела на него. – Я, конечно, заметила вчера у тебя кольцо, но никто ничего не говорил. И ты ничего не говорил. Вы расстались? Она тебя бросила?

– Её больше нет. Она погибла, – Олег опустил глаза. Кофе теперь казался омерзительно горьким. – Помнишь, в августе самолет взорвался?

– Помню.

– Там были мои жена и дочь.

– Извини, – Неля перестала улыбаться. – Жаль.

– Вот тебе и вся моя загадочность. Просто я – большая зануда.

– Ну, насчет зануды та, конечно, напрасно.

– Не напрасно. А теперь, Нелечка, извини, я должен идти. Спасибо тебе за кофе и приятно проведенное время. С тобой было хорошо, – Олег отдал ей пустую чашку.

– Может быть, ты позвонишь мне, и как-нибудь встретимся? – спросила она, когда он надевал пальто.

– Вряд ли. Ещё раз извини, – Олег заставил себя посмотреть ей в глаза.

– Ничего, бывает, – она пожала плечами. – Если всё-таки что-нибудь надумаешь, Игорь телефон знает.

– Прощай, – он слегка сжал её кисть и проигнорировал лицо, приближенное явно для поцелуя.

Олег шел и щурился от солнечного света. Ему не хотелось ни о чем и ни о ком думать. Забытье было слишком коротким, а реальность такой безжалостной… Город был ещё почти пуст. Даже машин не было и поэтому ему пришлось добираться пешком. Он не слишком спешил. Облегчения возвращение не принесло бы. Невольно ему пришла в голову мысль, что он очень много хлопот доставляет своим близким. Кроме неприятностей ничего они, кажется, не видели. Эта мысль настроения Олегу тоже не улучшила.

Навстречу ему шел пожилой мужчина с собакой. Олег уже почти прошел мимо, когда мужчина окликнул его. Он обернулся и узнал заместителя начальника Управления геологии, в котором проходил практику.

– С Новым годом, Олег Леонидович! – улыбаясь, сказал он.

– С Новым годом, Эдуард Евгеньевич! – Олег тоже попытался улыбнуться.

– Что это вы, милый юноша, в праздник и такой грустный идете? Сильно спешите?

– Совсем не спешу, – он достал сигареты, предложил своему собеседнику и закурил сам.

– Тогда составьте старичку компанию на несколько минут. Рассказывайте, как дела? Как работа? Докторскую не пишете ещё? Как семья? Как ваша красавица-жена и малышка? В школу ещё не пошла?

– Не пошла и не пойдет, – Олег прищурился на солнце. – Нет больше семьи, нет больше Марины и нет больше Снежаны. Погибли мои девчонки в августе. Ленинградский рейс…

– Мои соболезнования, – он перестал улыбаться. – Это всё ужасно…

– Ужасно, – Олег всё так же продолжал щуриться на солнце. – Ещё ужаснее, что у нас ребенок должен был быть… Так что… какая теперь докторская и какие дела? Ничего не хочу. На работу хожу, как автомат. Мне Маринину группу передали, которую она курировала. Всё кажется, что временно, пока её нет…

Олег знал, что на него нашло, почему так разоткровенничался. Обычно, он даже своих близких не сильно этим баловал, а сейчас рассказывал всё даже не другу, а так, знакомому. Эдуард Евгеньевич некоторое время молчал, а потом сказал:

– Да, нелегко вам. Хотите совет?

– Не знаю, – Олег пожал плечами. – Мне, кажется, уже ничего не поможет.

– Это только кажется. Попробуйте сменить обстановку.

– Попробовал. Вот к другу в гости выбрался. Даже смеялся, пока всей компанией сидели, а потом всё снова.

– Не то. Послушайте старика. Вам нужно полностью сменить всю обстановку. Квартиру…

– Я к родителям вернулся.

– Хорошо. Работу, может даже уехать… Понимаете, вам нужно вырваться из того замкнутого круга, который вы же себе и создаете.

– Я любил её, – Олег тяжело вздохнул.

– А вас никто и не уговаривает перестать любить её. И то, что вы сделаете, не будет предательством по отношению к Марине и детям.

– Я и не думаю, что это будет предательством.

– Тем более. Смените работу хотя бы на год-два. Потом, даст Бог, наладится всё, вернетесь в институт. Просто вам сейчас тяжело, а вы всё время возвращаетесь туда, где вы были вместе, к тем людям, которые вам постоянно о ней напоминают. Так вы, милейший, совсем дойдете! Вид-то у вас, скажу вам честно, неважнецкий. А вы ведь ещё горы свернуть можете. Вам ведь тридцати ещё нету?

– Двадцать девять. Только толку с меня…

– Вот только врать не надо! Толку ещё о-го-го сколько! Некому вам чертей хорошенько надавать, чтобы за себя взялись!

– Ну, хорошо, сменю я обстановку, сменю работу… что там ещё? Фотографии её спрятать и не смотреть?

– Это уже излишества. Найдите самую красивую, где она смеется, поставьте или повесьте на видное место, и она будет радоваться за вас, когда у вас всё наладится.

– Хотелось бы, чтобы это было так.

– А вы попробуйте. Думаете, нечего старикашке делать, с собачонкой своей прогуливается и советы глупые раздает?

– Нет, не думаю. Просто в себя не верю уже. И верить не хочу.

– А напрасно! Напрасно! Вот что я вам скажу, юноша, если нужно будет что, приходите запросто ко мне домой. Я вон в том доме живу, девятнадцатая квартира. Я один живу. Сын в пятьдесят девятом погиб, а супруга умерла десять лет назад. Дочь живет в Тбилиси. Приходите, поговорим, подумаем, может быть, что дельное и придумаем.

– Вы говорите, как мой отец, – Олег невольно улыбнулся.

– Вашему батюшке сколько годков?

– Почти шестьдесят девять.

– Ну, мне чуточку поменьше. Но, вы прислушайтесь. Батюшка ваш, раз так говорит, мудрый человек! Прислушайтесь. Иногда мы, старики, на что-нибудь годимся. У вас, помнится, ещё сестрица была младшая.

– Оксана. У неё всё неплохо.

– Она, небось, тоже родителей слушает так же, как и вы?

– Есть такое дело, – Олег снова улыбнулся.

– Ну, вот. Вы с ней посоветуйтесь, раз нас стариков не слушаете. Только не говорите, что старики советуют, а, как бы, от себя. Что она вам скажет? Или друга близкого спросите.

– Попробую.

– Ну, вот, вы уже и улыбаться начали. Значит, гожусь я ещё на что-то. Надумаете – заходите. А батюшке и матушке кланяйтесь, с Новым годом поздравьте, здоровья пожелайте. И сестрице ручку за меня поцелуйте. Я – старый грешник, люблю увидеть красивую молодую девушку.

– Спасибо.

– Всех благ вам, Олег Леонидович и надежды…

Прошло ещё несколько недель, прежде чем Олег всерьёз задумался над его словами. Всё получилось совершенно случайно. Наводя порядок у себя в комнате, он уронил альбом с фотографиями. Альбом упал, раскрывшись. Олег поднял его. На него с фотографии смотрела смеющаяся счастливая Марина. Олег коснулся пальцами лица на фотографии. Ему казалось, что он коснется её нежной бархатистой кожи. Под пальцами был только холодный глянец. Сам не зная, почему, Олег обратился к ней:

– Я так скучаю по тебе… Мне так без тебя плохо, Мариночка, – она продолжала улыбаться. – Знаешь, а наша группа сессию сдала просто здорово – ни одной пересдачи. Ты довольна?

Только теперь Олег сообразил, что разговаривает и, что в комнате никого, он один. Он захлопнул альбом и опустился на диван. Кровь стучала в висках. С трудом Олег перевел дыхание. Неужели отец и Эдуард Евгеньевич были правы?

Вечером отец поднялся к Олегу в комнату. Он лежал и читал. За окнами шумел ветер, голые ветки стучали в окно. Олег пытался сосредоточиться на тексте, но у него это слабо получалось. Он даже обрадовался, когда появился отец.

– Что поделываешь? – спросил отец, садясь напротив.

– Пытаюсь читать, – Олег отбросил книгу и тоже сел. – Хочешь партию в шахматы?

– Хочу. Вниз пойдем или сюда доску нести?

– Как хочешь. Идем вниз.

Они спустились в маленькую комнату. Мамы дома не было, она дежурила. Олег сварил кофе, и они очень удобно устроились у шахматной доски.

– Что у тебя нового? – спросил отец.

– Ничего, – Олег передвинул пешку. – Двоечники мои разъехались на каникулы, на кафедре затишье. Все ходят и пытаются бороться с дремотой.

– А у тебя что нового? – уточнил отец вопрос.

– Что у меня может быть нового, па?

– Мало ли…

– Знаешь, хотел я тебе рассказать об одном человеке…

Олег пересказал отцу содержание своего разговора с Эдуардом Евгеньевичем. Отец выслушал его очень внимательно, некоторое время задумчиво смотрел на сына, а затем спросил:

– А ты-то сам, что думаешь по этому поводу? Ведь совершенно посторонний человек советует тебе то же, что и я. Может, не совсем слово в слово, но суть та же.

– Не знаю. Куда уходить? Что я могу делать? Уехать куда-нибудь?

– Нет, уезжать, пожалуй, не стоит, а вот работу можно и сменить. Хотя бы в тоже Управление перейди. Тебя там помнят, думаю, что возьмут. Посоветуйся с мамой, с Оксаной, с Максимом. Ты же всегда прислушиваешься к их мнению. Сам ещё всё хорошенько обдумай. Нельзя себя хоронить заживо, Олег! Ты же не глупый парень, должен понимать. Только для начала нужно захотеть. А ты не хочешь.

– Ты прав, па, не хочу. Каждое утро просыпаюсь с мыслью, что всё это страшный сон и сейчас всё будет, как раньше. Знаю, что нужно, и переступить не могу.

– А ты попробуй.

Через несколько дней приехали Макс и Оксана. Они остались ночевать. Олегу не спалось. Он лежал и смотрел в темноту комнаты. Нехорошо у него было на душе, пусто. Он задыхался от этой пустоты. Это становилось невыносимо. Так больше продолжаться не могло, у него не было никакого желания иметь утром больную голову и красные глаза. Олег поднялся, надел брюки и пошел вниз, в кухню, чтобы выпить снотворное. Проглотив таблетку, он решил заодно и покурить. Олег выключил свет, открыл форточку и взял сигарету. Стоя напротив окна, он вдыхал холодный воздух и смотрел на ледяные колючки звезд.

Сзади послышались легкие шаги. Олег обернулся. В кухню вошла Оксана. Она включила свет. На ней был длинный халат, волосы заплетены в мягкую косу, на щеке отпечаталась складочка наволочки. Оксана налила себе воды, напилась и спросила:

– Почему ты не спишь?

– Не спиться. Спустился таблетку взять. А ты чего встала?

– Пить захотела. Дай и мне закурить.

– Макс ещё чертей не дает? – поинтересовался Олег, чиркнув зажигалкой.

– Олег, я же не маленькая. Сама за себя отвечаю.

– Извините, Оксана Леонидовна. Совсем забыл, что вы солидная дама, мужняя жена и вообще уже из садикового возраста вышли! – он улыбнулся.

– Извиняю, – благосклонно кивнула она.

– Что вы с Максом сегодня, как с креста оба снятые? – поинтересовался Олег.

– Устали. Можем мы устать? Не волнуйся, у нас всё нормально.

– Оксаночка, я тебя с рождения знаю, и сказки рассказывать ты можешь тем детишкам, которых лечишь. Меня-то не надуешь. Колись уже, что произошло.

– Что колоться, Олежек? – она тяжело вздохнула. – Ничего у нас с детьми не выходит. Я ребенка хочу, Макс тоже…

– Может, стоит провериться?

– Проверились. Я уже раз пять проверялась. Меня чуть ли не наизнанку вывернули – всё в порядке. Теперь и Макс проверился – у него тоже. Всё идеально, только вот ничего не получается.

– Извини за нескромный вопрос, тебе с Максом хорошо?

– Не то слово, – как ни странно, Олег почувствовал укол ревности от её слов. – Ты и представить себе не можешь, насколько он ласковый и насколько он обо мне заботится!

– Мне-то чего представлять? Не я же с ним в постель ложусь. Не кисни, всё у вас получится, – он хотел успокоить Оксану.

– Спасибо за утешение. Нам только на это и остается надеяться. Макс тоже самое твердит, а мне уже на свет смотреть тошно. Я когда грудничков вижу, реветь потом полдня готова, – у неё стали совсем грустные глаза.

– Исходя из того, что видишь ты их каждый день, то и ревешь ты каждый день, – он приподнял голову Оксаны за подбородок.

– Реву, – у неё дрогнули губы. – Макс из-за этого переживает, уже не знает, чтобы он для меня сделал. А мне и его жалко…

– Вот теперь давай хором поплачем, – Олег легонько щелкнул её по носу. – Сейчас пойду, разбужу Макса, и мы тебе попку вдвоем нашлепаем, если слушаться не будешь. Ты Макса слушайся, он старше, соображает лучше.

– Ага, прямо сейчас и нашлепаете, – Оксана бросила недокуренную сигарету. – Посиди со мной, если спать не хочешь, а то я сейчас снова расхныкаюсь.

– Конечно, – Олег сел рядом.

– Как ты вообще?

– Никак, – он пожал плечами. – Мне здесь кое-чего насоветовали…

– Может быть, они и правы. Только ты никуда не уезжай, – она слушала очень внимательно, потом сказала. – Переведись в Управление и сиди себе там. Новые люди, новая обстановка. Встряхнешься. Маме говорил?

– Говорил. Она твердит, что угодно, только чтобы я не уезжал. Точно, как ты.

– Вот видишь, – она улыбнулась и прижалась к его плечу. – Знаешь, Олежка, ты напрасно вбиваешь себе в голову, что нам всем от тебя сплошные неприятности. Мы тебя все обожаем. Даже Макс тебя воспринимает, как брата.

– Оксана, я сам себе в тягость, – вздохнул Олег.

– Нам не в тягость. Особенно мне. Я ведь всё ещё люблю тебя, – она слегка смутилась. – Наверное, я никогда не смогу тебя разлюбить и воспринимать только как брата.

– Не надо, Оксаночка, – Олег поцеловал её в лоб. – Мы и так слишком много натворили. Я тоже люблю тебя, но у тебя есть Макс.

– Я люблю его, молиться на него готова. То, что было между нами, сейчас ушло куда-то глубоко-глубоко, но так и не прошло до конца. И не пройдет.

– Должно пройти. Должно… Слишком много мы грешили…

Некоторое время они сидели молча, каждый думал о своем. Оксана тихо задумчиво произнесла:

– Олежка, может быть то, что происходит сейчас, это расплата за то, что было?

– Может быть. Если это так, я знаю, как выглядит ад…

ОХОТА.

Человек.

Сзади открылась дверь, на крыльцо вышел Максим. Он присел рядом с Олегом и тоже закурил.

– Ты что задумал? – спросил он, глядя на луну.

– С чего ты взял? – Олег смотрел на снег.

– Ты никогда и ничего не делаешь просто так.

– Для тебя и Оксаны делаю.

– Это для меня и Оксаны. Ты даже для Генки и Назира редко исключения делаешь. Так что ты задумал?

– Откуда он узнал про волков?

– Кто-то из мужиков с бодуна растрепал. Как бы не Генка. Ты же из этого большой тайны никогда не делал.

– Не делал. Но и для насмешек повода не давал.

– Так что ты задумал? – в который раз переспросил Максим.

– Через пару дней метель начнется. У нас на сколько солярки хватит?

– На неделю, если не будет свет всю ночь гореть.

– Вот и отлично. А если солярка закончится, так и при свечах посидим. Пусть попробует, как оно, рядом с волком. У тебя с нервами всё в порядке?

– Не жалуюсь. Кстати, когда я выходил, мне показалось, что ты с кем-то разговариваешь.

– Разговаривал. С волком. Он сюда приходил. Хочешь, посмотрим следы вон там, возле кустов?

– Обойдемся, – Максим вздрогнул.

– А говоришь, что нервы в порядке! – Олег сухо рассмеялся.

– Олег, ты в жестокие игры играешь, – Максим покачал головой.

– Если хочешь, мы можем вернуться послезавтра вечером, как и собирались. За два дня ещё мелочи всякой настреляем.

– Делай, что задумал. Генка выдержит?

– Выдержит. А вот Костика наказать пора. Больно уж он фамилию Бушуев оправдать пытается. Не бойся, волку я его не скормлю.

– Поступай, как знаешь. Идем в хату, а то холодно.

К ночи Костя был совершенно пьяным. Ни Олег, ни Максим, ни Гена удерживать его не пытались. Максим позвонил Оксане и предупредил, что они решили ещё остаться поохотиться. Гена позвонил Назиру и жене. Олег предупредил Стаса, что вертолет за ними присылать только через неделю. Когда они улеглись спать и уже засыпали, в лесу снова раздался волчий вой. Максим и Гена были почти спокойны. Зато Костя подпрыгнул, как ужаленный. Он метнулся сначала к одному окну, потом к другому, третьему.

– Костик, что ты бегаешь, как в задницу раненый? – вяло спросил Олег.

– Ты что, не слышишь?! – с Кости весь хмель слетел.

– Ну, волк воет. Что страшного? Ложись спать.

Костя лег, но уснуть уже не мог. После того, как волк завыл третий раз, он жалобно попросил:

– Мужики, давайте свет оставим?

– Мне всё равно, как спать, – Олег повернулся к Косте спиной. – Хочешь – включай. Вон, мужики, если согласятся…

Волк.

Люди сидели в своем жилье. Днем они выходили и охотились. Стреляли всякую мелочь – зайцев, белок. Как-то раз подстрелили лису. Тот, который разговаривал с волком, был совершенно спокоен. Двое других, тоже почти не нервничали. Зато тот, который стрелял в самку, шел и постоянно оглядывался. Он боялся выходить один из жилья, вздрагивал от каждого звука. Волк постоянно следил за ними. Ночью он выходил на место, где убили самку, или подходил к самому жилью и выл. К вечеру третьего дня началась метель. Люди перестали выходить охотиться. Они выходили по двое, чтобы нарубить дров. На четвертый день желтые окна жилья, светившиеся теперь всю ночь, стали более тусклыми. Не смотря на то, что метель была очень сильная, волк продолжал выходить из логова и выть. В ночь шестого дня метель утихла, волк вышел к жилью. На фоне бледно-желтых окон двигались тени. Из жилья доносились голоса людей. Один был особенно громким и испуганным. Это был голос того, кто стрелял в самку. Потом открылась дверь. Вышедший из неё человек сразу же увидел волка. Минуту они смотрели друг на друга, как бывало уже не раз. Человек попросил волка уйти…

Человек.

Утром Костя выглядел не таким напористым, как накануне вечером. Олег, наоборот, был спокоен и невозмутим. Когда они вышли из домика на охоту, Костя всё время оглядывался. Вечером Олег сделал вид, что только заметил его подавленного состояния.

– Костик, а что ты не веселишься? – спросил он, открывая бутылку с водкой. – Подставляйте посуду, мужики!

– Спал плохо. Башка трещит, – поморщился Костя.

– Должно быть потому, что спал при свете, – Олег поднял кружку. – За удачную охоту!

Ночью волк выл снова и снова Костя просил включить свет. Он почти не спал. На третий день к вечеру началась метель. Настроение Кости ухудшилось ещё больше. Теперь вернуться домой было некак до тех пор, пока погода не наладится. Олег, Максим и Гена были спокойны. Волчий вой на них не действовал. Они позванивали домой, справлялись о делах, а потом развлекались рассказыванием анекдотов и картами. Нарубить дров выходили по двое. Костя даже выходить перестал. Измученный по ночам волчьим воем, он пытался днем поспать. Он боялся сказать об этом вслух, но ему везде, за каждым кустом, мерещились волки. Олег видел, что нервы у Кости уже на пределе, но вел себя так, будто ничего не происходит. Особенно запаниковал Костя, когда у них закончилась солярка. Теперь освещался домик свечой. Костя пытался напиться, но хмель его не брал. На пятый день метель стала утихать. На следующий день ветра почти не было, падал только мягкий снежок. К ночи небо почти очистилось. Костя немного воспрянул духом. За ужином Олег, как ни в чем ни бывало, спросил:

– А что, мужики, может нам остаться ещё?

– Как хочешь, – Гена быстро взглянул на Олега, потом улыбнулся и закурил.

– Так позвоним Стасу, что ещё остаемся. На сколько?

– Что значит, остаемся?! – Костя вскочил со своего места.

– Что с тобой, Костик? – удивился Олег.

– Ты что, специально?!

– Я не пойму, о чем ты? Спешишь куда-то?

– Да не спешу я! Просто я не могу больше слушать этот вой!

– Какой вой?

– Волчий! Олег! Я прошу тебя, давай вернемся!!! – Костя был на грани истерики.

– Да что с тобой, милый? – Олег принял заботливо-озабоченный вид. – Ты не заболел ли?

– Я беру свои слова назад! Ты был прав! – Костя стоял перед ним бледный, сжав кулаки, в глазах застыл ужас.

– Ладно, завтра мы будем дома. Только ты, Костик, не думай, что я всю жизнь спал и во сне видел, услышать твои извинения, – Олег нахмурился. – Макс, свяжись со Стасом.

ОЛЕГ. ПАМЯТЬ.

Он поднялся, набросил на плечи куртку и вышел покурить. На деревьях лежали тяжелые снежные шапки, луна лила мертвенный свет, звезды кололи глаза. Олег и сам готов был завыть, как волк. Уединение затянулось. Даже среди друзей он не мог избавиться от одиночества. Ещё и воспоминания…

Глава 24

Весной Олег перевелся в Управление геологии. Ему не пришлось долго сидеть в кабинете. Как только начался сезон, он уехал с геологической партией. Узнав, что он уезжаю, мама и Оксана были шокированы. Вернее их беспокоил не сам факт отъезда, а тот срок, на который Олег уезжал. Началось всё с упреков в том, что он нарушил своё обещание не уезжать, теперь собрался уехать на пять месяцев, да ещё и Бог весть куда, а закончилось слезами. Оксана, правда, не плакала, но маму поддерживала полностью. Ещё Оксана напустилась на брата за то, что он поставил всех в известность только за день до отъезда.

– Ну, сестричка дорогая, – невозмутимо сказал Олег, – если бы я это сказал месяц назад, когда вопрос решался, то выслушивал бы всё это целый месяц.

– Зато мы теперь полгода будем изводиться, где ты и что с тобой! – Оксана гневно сдвинула брови.

– Найди другую тему поизводиться, – посоветовал он. – Не полгода, а пять месяцев.

– Олег, ты действительно поступаешь с нами жестоко, – вытирая слезы, сказала мама. – Ладно, мы относительно спокойно пережили то, что ты поставил нас перед фактом, что ты не хочешь учиться в медицинском, потом, что хочешь жениться, зато теперь… Чего ждать завтра?

– Мамочка, пять месяцев ты можешь не ждать ничего. Потом я тебе обещаю, что в течение последующих полугода – месяцев семи, я никуда неожиданно не уеду – разве что в отпуск.

– Олег, я против!

– Мама, извини, но я не спрашиваю разрешения – я ставлю тебя в известность. В конце концов, это моя работа, я этого хочу, это уже решенный вопрос, и последний аргумент: я всё-таки уже достаточно взрослый, чтобы принять решение самому, а не бегать и спрашивать разрешение выйти из дому, как мальчик маленький.

– Когда ты переходил в Управление, ты уверял нас, что всё будет хорошо…

– А что плохо? – удивился Олег.

– То, что ты собрался уезжать. Тебя что, начальство заставляет?

– Нет. Я как раз сам напросился.

– Сам?! – маме на помощь снова пришла Оксана.

– А что здесь такого? Я не пойму из-за чего весь сыр-бор?

– Действительно, что вы трагедию устраиваете? – вмешался отец.

– Лёня, он же уезжает! – мама готова была разрыдаться.

– Марина, он же взрослый мужик!

– Всё равно…

– Что всё равно? А, если бы он уехал сразу после школы или куда-нибудь по распределению? Да дайте вы ему вздохнуть свободно!

– Ах, Лёня… – мама махнула рукой и вышла из комнаты.

Отец поднялся и пошел за ней. Оксана сердито посмотрела на брата, взяла сигарету и, так и не закурив, сказала:

– Ты не мог придумать что-нибудь получше? Смотри, как мама расстроилась. На меня наплевать, так хоть её пожалей.

– Да мне и на тебя не наплевать. Только я действительно всего этого захотел сам. Вы все полгода твердите о том, что мне нужно сменить обстановку, чтобы прийти в себя. Вот я и решил её сменить. Оказывается, не так. Оксана, я ведь никогда ничего тебе не диктовал. Дай и ты мне свободу выбора. Один отец меня понимает!

– Ну, что ты! Тебя ещё и Макс понимает! Он тоже говорит, что правильно ты делаешь! Может быть, ты и его с собой возьмешь? Вам там хорошо вдвоем будет – никто ничего не диктует, сами себе хозяева! – Оксана сердилась не на шутку.

– Оксана, – Олег слегка сощурился. Она осеклась под его взглядом и опустила глаза.

– Хорошо… – после паузы уже немного мягче сказала она. – Хорошо, поступай, как знаешь, только давай о себе знать при каждом удобном случае. Мы же боимся за тебя.

– Об этом ты могла бы и не говорить. А вот бояться за меня не стоит. Ничего со мной не случиться.

Поздно вечером, когда мама уже спала, отец пришел к Олегу в комнату.

– Ты ещё не спишь? – спросил он, входя.

– Нет. Мама успокоилась?

– Немного, – отец сел в кресло.

– Па, ты тоже на меня сердишься?

– Нет. Ты правильно сделал. Уезжаешь ты всего-то на пять месяцев, а может, и меньше. Конечно, я буду переживать за тебя, но я бы переживал, даже, если бы ты уехал на два дня.

– Ты маму уговори, чтобы она не плакала.

– Попробую. Один вопрос, ты действительно этого захотел сам?

– Да. Я за шефом полмесяца ходил.

– Ну, что ж… будем надеяться, что тебе это пойдет на пользу.

Олегу действительно это пошло на пользу. Почти полгода он провел в тайге. Первый месяц было тяжеловато – он не привык к сапогам, к длинным переходам, к такому обилию комаров. Но переносил Олег всё это терпеливо, не жаловался, даже виду старался не подавать, что устал. Потом наступил момент перелома – ему стало немного легче. Вскоре он окончательно привык. Иногда, когда просыпался ночью в палатке, Олегу казалось, что так было всегда.

Время и лес лечат. У Олега стало пропадать чувство безысходности. Цели, правда, ещё не появилось, но обреченность пропала. Он вспоминал Марину и Снежану так же, как раньше – каждый день, но боль притупилась и печаль, с которой он всегда вспоминал их, была светла. Олег оживал. Теперь он уже иногда шутил и даже смеялся. Улыбка стала прежней, а не натянутой, как раньше. Окружающие принимали это за адаптацию «кабинетного мальчика» к реальной жизни. Единственным человеком, который понял, что это немного не та адаптация, был начальник партии. Как-то вечером он и Олег сидели у костра. Все уже разбрелись по своим палаткам. На следующий день к вечеру они должны были выйти к поселку. Начальник мечтательно улыбнулся и сказал:

– Завтра вечером в баньке попаримся. Почта нам, наверное, уже есть… Ждешь писем?

– По-моему, кроме наших бичей, их ждут все, – ответил Олег, глядя на угли костра.

– Потянула же тебя нелегкая, Олег! – начальник покачал головой и, улыбаясь, посмотрел на него. – Что тебе дома не сиделось? Деньжат решил подзаработать? Так у тебя вроде бы зарплата неплохая была, работа непыльная. В таком возрасте от жены в лес… Чудак… Писем ведь ждешь больше всех.

– Деньжат мне хватало и работа устраивала. А вот жены у меня нет. Письма от родителей и сестренки, – Олег прищурился на угли.

– Тогда почему кольцо носишь? – удивился он. – Кольцо вроде бы обручальное.

– Обручальное. Была жена. Погибла. В прошлом году, в августе. Вместе с дочкой.

– Извини. Так ты из-за этого в лес подался?

– Из-за этого. Мы раньше вместе работали в политехническом, на одной кафедре. Я уже защитился.

– Ну, что ты у меня с ученой степенью, меня в Управе предупреждали. Ты, говорят, там на практике был, виды на тебя имели, а ты в институте остался?

– Был на практике. В институте решил из-за Марины остаться. Мы ещё тогда не женаты были, вообще ничего у нас не было. Её не стало, я на работу, как на каторгу шел. Потом один умный человек предложил обстановку сменить.

– Сильно жену любил?

– А вы как думаете?

– Видать, сильно. Сейчас хоть чуть-чуть попустило?

– Чуть-чуть. Не знаю, как дома будет, а здесь вроде бы чуточку легче.

– Значит попустит. А вот колечко сними. Я тебя уже предупреждал. Не ровен час, зацепишься где-нибудь. Минимум – палец сломаешь, максимум – без пальца останешься.

– Я никогда его не снимал со дня свадьбы.

– В палец вросло?

– Нет. Просто не снимал. Если сниму, то куда я его дену?

– На цепочку рядом с крестом повесь.

Некоторое время они помолчали. Потом начальник снова заговорил:

– Мне когда сказали, кто у меня замом будет, я со всем начальством переругался. Я ведь отпуск за два года брал и ничего не знал. Вышел как раз за неделю до отъезда. Ну, всё думаю, подкинут мне маменькиного сынка, который скулить всю дорогу будет. Мне Эдик Дубинин взялся тебя взахлеб нахваливать – хороший мальчик, семья приличная, родители профессора… – он усмехнулся. – Я думал, что он надо мной издевается. Не издевался старый змей.

– Я действительно профессорский сын. Что в этом такого?

– Абсолютно ничего. Просто я по Управлению знаю, когда приходят мальчики «голубых кровей». Хуже девиц охают и ахают. И не дай Бог, посылают их куда-нибудь. Ты в этот стандарт не вписываешься.

– Как воспитали.

– Что, батька ремнем баловал?

– Ни разу. Просто с детства объяснял мне, что я – мужик, должен учиться принимать решения и что-то делать. Вот я и делаю. По крайней мере, пытаюсь.

– Хорошо пытаешься.

Из таежных поселков, попадавшихся нам по ходу маршрута, Олег отправлял домой редкие письма. Одина раз ему даже удалось позвонить. Мама плакала от радости, что слышит его голос, отец говорил спокойно, но Олег знал, что отец очень волнуется.

Ещё у Олега обнаружилась одна маленькая странность. Как сказал начальник партии, у него был «нюх на камни». Олег сам не знал, каким образом, но он всегда шел в нужном направлении и всегда у него был какой-то результат.

Олег вернулся домой через пять с небольшим месяцев слегка похудевший, с немного обветренным лицом (отпускать бороду он тогда ещё не научился), но зато оживший и повеселевший. Там, откуда он вернулся, была уже глубокая осень, дома – бабье лето. Дорога домой казалась бесконечной, а вокзал в родном городе самым желанным местом. Больше всего хотелось залезть в ванну, а потом в свою постель и спать. Хотя нет, перед сном, съесть чего-нибудь вкусненького, приготовленного мамой или Оксаной.

О точной дате приезда Олег не предупредил, ему хотелось сделать маленький сюрприз. Это вполне удалось. Он приехал примерно через час после возвращения родителей с работы. Мирно дремавший возле своей будки Барон сначала тявкнул на него, а потом начал подпрыгивать и радостно повизгивать, как щенок. Олег потрепал собаку за ухом и пошел к двери. Дверь распахнулась. На пороге стояла мама, улыбалась и вытирала слезы.

– Олежка! – она обняла сына и теперь уже совсем расплакалась.

– Мам, ну что ты плачешь? – Олег даже растерялся. – Я уезжал – плакала, приехал – плачешь…

– От радости, сыночка. Идем в дом.

– А где борода? – услышал Олег смеющийся голос отца.

– Батя! – они обнялись.

Отец смеялся, но глаза его были влажными. Только теперь Олег понял, как соскучился за родителями, за домом, даже за Бароном. Пока он раздевался, мама засыпала его вопросами, на которые он с трудом успевал отвечать. Отец всё так же смотрел на него и улыбался.

Не взирая на то, что хотелось есть, Олег пошел в ванную. Прелести цивилизации начинаешь оценивать, наверное, не после месяца в стройотряде, где есть хоть какой-то душ, а после пяти месяцев в лесу. Банька, конечно, дело хорошее, но горячая ванна с пеной никак не хуже. Теплая вода Олегая так разморила, что он чуть не уснул.

Пока Олег откисал и смывал с себя пыль, мама позвонила Оксане и успела накрыть на стол. Все как раз заканчивали разбираться с маминым борщом, когда приехала Оксана. Она вбежала на кухню и, как когда-то в детстве, повисла у брата на шее, болтая ногами. За секунду лицо Олега было щедро перепачкано её губной помадой.

– А где Макс? – спросил он, опуская Оксану на грешную землю.

– Приедет чуть-чуть позже. На работе он, – пояснила Оксана, но от Олега не ускользнуло, как с тревогой переглянулись родители. – Ладно, продолжайте обедать, а я посижу.

– Может быть, ты тоже поешь? – спросила мама.

– Не хочу. Я уже успела перекусить. Макс приедет, его подкармливай. Олежка, ты так похудел!

– И я говорю, что похудел, – согласилась мама.

– Были бы кости, – резонно заметил отец. – Что вы причитаете над ним? Мальчик маленький или дядька взрослый?

– Лёня, – мама укоризненно посмотрела на отца, – ему хоть сто лет будет, а я всё равно буду переживать.

– Я тоже буду переживать, но причитать нечего. Ты вот лучше расскажи, бороду куда дел? – отец снова заулыбался.

– Не отпускал, щетина жесткая колется сильно. Попробовал – терпецу не хватило дорастить, пока колоть не будет. В следующий раз обязательно отпущу, – пообещал я.

– В следующий раз?! – в один голос спросили мама и Оксана.

– В следующий раз, – уточнил Олег. – Со следующей весны я снова уеду.

– О, Боже! – мама всплеснула руками.

– Мариночка, давай мы все переживания оставим до следующего раза, – успокоил маму отец. – Олег, ты лучше расскажи, как ты? А то всё о какой-то ерунде говорили.

– Нормально, – Олег благодарно посмотрел на отца. – Можно считать, что перемена пошла мне на пользу. Конечно, это не отдых в Крыму, пахать приходилось, как неграм на плантации, но, наверное, это мне и нужно было. Лучше расскажите, что у вас здесь?

– Почти ничего нового, – Оксана натянуто улыбнулась. – Мы все так скучали за тобой.

– Киска моя, что-то мне в твоем ответе не нравится, – Олег внимательно посмотрел на Оксану.

– Да, ну! Олежка, не придирайся! – Оксана наморщила носик.

– Действительно, почти нормально, – отец перестал улыбаться. – Оксана тебе потом расскажет. А у нас с мамой нормально. Только вот без тебя было пусто.

– А что кузен наш Артюша? – Олег думал, что снова кузен подложил какую-нибудь свинью.

– У него всё так же, – ответила мама. – Работает там же, скандалит с Верой, является неизменно раз в неделю вместе с ней и чаще, если ссорится. Всё пытается жаловаться, как она его обидела и не оценила.

– Истинно Спасёновская черта, – заметил Олег. – Так что всё-таки случилось?

– Потом, Олежка, – Оксана поднялась со своего места и стала разливать чай. – Ты лучше расскажи, что у тебя было? Ведь за пять месяцев должно было быть что-нибудь интересное.

– Охотиться меня научили. Довольно заманчивое занятие.

В дверь позвонили. Теперь открывать пошел Олег. Это приехал Макс. Они пообнимались, обменялись общими вопросами. Всё было бы хорошо, но у Макса были очень грустные глаза.

– А Оксана где? – спросил он.

– Я здесь, – Оксана вышла из кухни. Она больше не улыбалась. – Ты обедать будешь?

– Не отказался бы, – кивнул Макс. – Как у тебя дела?

– Нормально, – Оксана скрылась в кухне, на ходу бросив, – мой руки.

Олег посмотрел на Макса, и всё понял – что-то у них было не так. У Макса был вид, как у больной собаки. Столкнувшись с Олегом взглядом, он окончательно смутился и отвел глаза.

– Что случилось? – спросил Олег.

– Нам нужно будет поговорить, – тихо сказал он. – Если ты не сильно устал, давай попозже перетолкуем.

– Обязательно. Ты сейчас иди, поешь, а я буду у себя. Мне вещички разобрать нужно. А ещё лучше, оставайтесь ночевать.

– Наверное, так и сделаем. Если Оксана согласится.

– А что так?

– Макс, ты колодец копаешь, воды зачерпнуть? – из кухни выглянула Оксана. – У меня уже всё на столе.

– Сейчас, извини, – он поспешно ушел мыть руки.

Олег оглянулся на Оксану. У неё были такие же грустные глаза. Олегу оставалось только ломать голову над тем, что же у них происходит. Он заглянул на кухню. Родители слегка сникли.

– Па, идем на улицу, покурим, – предложил Олег.

– Я надеялась, что ты хотя бы курить бросишь. Всё-таки там воздух свежий, – сказала мама.

– Мамочка, там такие комары – просто звери. Так что курить приходилось в целях собственной безопасности, – отшутился он.

Олег и отец вышли во двор и присели на скамейку. Уже спустились сумерки, стало прохладно, но не так холодно, как там, откуда Олег вернулся. Он закурил и подержал зажигалку, пока подкуривал отец. Несколько минут оба молча курили. Олег смотрел на оранжевые квадраты света, падавшего из окон кухни, на клумбу с доцветающими астрами. Иногда по этим квадратам передвигались тени.

– Что случилось, па? – спросил Олег. – Что Оксанка с Максом такие кислые?

– Ну, через полчаса или через час ты узнаешь всё сам. Они разводиться собрались, – отец тяжело вздохнул.

– Как разводиться?! – Олег чуть сигарету не уронил.

– Оксана чудит.

– Что, появился кто-то?

– Если бы! Никого у неё нет. Максим не знает, с какой стороны к ней подойти, а она… – отец только головой тряхнул. – В общем, сами расскажут.

– И насколько далеко это уже зашло?

– Достаточно далеко. Правда, до формальностей они ещё не дошли. Мне с горем пополам удалось уговорить Оксану дождаться, пока ты вернешься, – в голосе отца послышалась горечь. – Оксана ушла от Максима и несколько дней жила у нас. Ничего добиться мы не могли. Он приезжал каждый день, она у него перед носом дверью хлопала. Всё это без объяснений, с одной фразой: «Я сказала всё, значит, всё!». У него нервишки и сдали. Уж не знаю, что он там сделал, но у него на работе были крупные неприятности. Приехала его мать, начала Оксану уговаривать вернуться. Та ни в какую. Тогда мать и сказала, о неприятностях у Максима. У мамы с сердцем плохо стало. Она пролежала в больнице две недели, потом две недели ещё дома сидела. Я уговорил Оксану вернуться хотя бы ради мамы, и пока ты приедешь.

– Та-а-ак, – протянул Олег. – Чудит сестричка! А что ж вы мне писали, что всё в порядке? Все здоровы, всё all right. Когда звонил, тоже всё прекрасно, только соскучились. Или это позже было?

– Нет. Ты звонил как раз на следующий день после того, как я маму домой привез. Что бы изменилось, если бы тебе тогда сказали обо всем? Ты бы там только нервничал.

– Наверное, но держать меня в неведении тоже не стоило. Ты-то как?

– Да что я? Что со мной может случиться?

– Ну да, ты же у нас железный, на тебя всё это никак не подействовало.

– Сынок, я свою жизнь прожил, мне ведь уже семьдесят будет. Вас жалко, маму тоже… – он тяжело вздохнул.

– Па, с тобой действительно всё в порядке? Ты здоров?

– Нормально всё, не волнуйся. Хорошо, что ты вернулся. Я очень рад. Мне кажется, что с твоим приездом всё наладится.

Олег и отец вернулись в дом. Макс ещё не закончил обедать. Оксана сидела с ним на кухне. Они молчали. Олег поднялся к себе в комнату, чтобы разобрать вещи. На диване лежал Бобик. Олег взял альбом с фотографиями, обнял Бобика и нашел фотографию, где были втроем – он, Марина и Снежана.

– Как же мне не хватает вас, милые мои девчонки, – прошептал Олег. – Я тоскую по тебе, Мариночка… я так люблю тебя…

Олег уже заканчивал разбирать вещи, когда дверь приоткрылась, и заглянул Макс. Он уже не пытался улыбаться. Лицо было грустным и усталым.

– Ты не отдыхаешь?

– Нет, проходи. Пытаюсь навести какой-то порядок. Падай, куда душе угодно, – предложил Олег.

– Как дела? – Макс сел в угол дивана. – Как ты?

– Нормально. Рассказывать долго. В двух словах, я доволен тем, что уехал. Немного легче стало.

– Что ж, я рад за тебя. Ты действительно выглядишь уже не таким подавленным.

– Макс, что у вас с Оксанкой происходит? – спросил Олег, садясь рядом.

– Плохо всё, Олег. Оксана хочет уйти от меня. Ведь уговор был, что мы ждем твоего возвращения и официально разводимся.

– Ну, ну… – Олег сделал вид, что ничего не знаю. – И что смертельного произошло, что стоит так с плеча рубить?

– Не знаю, – лицо Макса стало серым. – Вернее знаю, но ничего не могу сделать. У меня одна надежда, что ты её попробуешь вразумить. Родителей она слышать не хочет, мою мать тоже, а меня и подавно. Она всё решила.

– У неё что, кто-то появился?

– Если бы появился, я бы понял её. А так, я не понимаю. Ты же знаешь, главное для неё в последние пару лет было родить ребенка. Ничего у нас почему-то не получалось. Проверялись и она, и я, притом проверялись неоднократно. Всё нормально. Перепробовали, всё, что только можно – результат нулевой. А, когда ты уехал, она, наконец, забеременела. Мы так радовались! – у Макса по лицу пробежала тень. – Стали предельно осторожными – никаких нагрузок, никаких нервов. Даже родителям решили ничего пока не говорить. Думали, будет месяца три, тогда всех и обрадуем. Оксана возвращалась с работы и попала под дождь. День был очень жарким, а ливень холодным. Она простыла. День-два у неё был насморк, недомогание, горло побаливало, а потом такая ангина разгулялась… Проболела она две недели. Неделю температуру ничем не могли сбить. У неё начал болеть живот. После этого все врачи уперлись, что ей нужно делать аборт. Сделали УЗИ – оказалось отслойка плаценты. Она плакала целый день. Плачь – не плачь, а другого выхода не было. И Марина Сергеевна с Леонидом Владимировичем так говорили. После этого она несколько дней провела дома. Настроение, сам понимаешь, какое. Чем я её только не пытался отвлечь! Всё без толку. А тут черт принес мою бывшую благоверную. Она приехала к теще на несколько дней и решила зайти. Приехала одна, без Тимки. Ну, сидим, чинно благородно, кофе попиваем. Я спросил, почему она Тимура не привезла. Она и говорит, что у меня теперь жена молодая, сыном мне теперь интересоваться некак, пора бы и своих детей завести. Потом к Оксане поворачивается и спрашивает, что это мы так засиделись и почему она муженька детишками не порадует. Моя бывшая половина, нужно сказать, при желании может кого угодно, до инфаркта довести. Я что-то расплывчатое ответил. Вскоре она распрощалась и ушла. Вот после этого у нас всё и началось. Видно, когда шел разговор о Тимуре, и я услышал подобные излияния, у меня лицо дернулось. Оксана это заметила. Теперь у неё одна песня – что из-за неё я не могу видеться с сыном, что все мечты о нормальной полноценной семье остались только мечтами, что она видит, как я мучаюсь от всего этого, и так далее. Последней каплей стало то, что у неё началось воспаление. Она пришла к выводу, что нам лучше расстаться, из-за того, что с ребенком у неё теперь вообще ничего может не получиться, а мне поискать для себя полноценную женщину. Она даже к родителям уходила. У меня нервы сдали… – он тяжело вздохнул.

– Что произошло? – Олег поднялся, открыл окно и закурил.

– Да и говорить стыдно… – Макс совсем смешался. – Настолько всё поперек горла стояло, что и передать не могу. Собирались на выезд ехать. Я пистолет из сейфа достал, перекладывал в кобуру, ну и мысли дурные в голову полезли. Хорошо, что шеф зашел вовремя и пистолет у меня выбить успел… Неприятностей было… Чуть не до увольнения… Я ещё и дома от всей души надрался. Мать пришла, увидела меня красивого и решила сходить поговорить с Оксаной. Оксана ничего и слышать не хотела, а у Марины Сергеевны с сердцем плохо стало. Потом Леонид Владимирович уговорил Оксану, чтобы она вернулась, хотя бы на время, – Макс помолчал. – Вот она и вернулась. Спим в разных комнатах, разговариваем только при ком-то. Она по полночи в подушку плачет. Засыпает, во сне меня зовет… Что делать, Олег?

– Не знаю, не знаю… – Олег взял ещё одну сигарету. – Скверная история. Узнаю сестричку с её упрямством.

Некоторое время они молчали. Максим подошел к Олегу и тоже закурил. Олегу вспомнилась ночь после смерти Марины, как они курили, сидя на подоконнике. Тогда Макс его не оставил. Теперь он не мог Макса оставить. Да и не только его – Оксану тоже.

– Макс, я не знаю что делать, – медленно сказал Олег. – Останьтесь на несколько дней здесь. Может быть, что-нибудь получится. Родители против не будут.

– Я знаю. Оксана не хочет.

– Я попрошу. Давай попробуем.

– Давай.

Оксана немного посопротивлялась, но всё же большинству ей пришлось подчиниться. Олег ещё не знал, как мирить её с Максимом, буду ли вообще кто-то мирить их или они помирятся сами. Оставалось понадеяться на удачу. Почему-то Олег очень на неё надеялся. И в этот раз старушка его не обманула!

Хотела Оксана или не хотела, а пришлось ложиться в одну постель с Максимом. Олег уже собирался спать, когда Оксана пришла к нему в комнату. Она была с распущенными волосами и в халате.

– Ты не против, если я немного посижу с тобой? – спросила она, присаживаясь на край дивана.

– Конечно. А спать тебе не пора? Завтра ведь на работу. Это у меня день отоспаться есть.

– Ничего, я не очень долго. Я так скучала за тобой! Ты успел посидеть понемножку со всеми, кроме меня. Даже с Максом секретничал, а я как-то не у дел.

При упоминании о Максе её лицо стало грустным. Олег внимательно посмотрел на неё и подумал, что не больно-то и хотелось сестричке бросать Макса, плохо было бы ей без Макса, наверное, хуже, чем без него. Все её выходки были не больше, чем разновидностью истерики, да ещё и игрой уязвленного самолюбия. Она ведь так мечтала, что Макс с ней будет самым счастливым, а его жена недвусмысленно намекнула, что не всё у них ладненько. Не понимала она, глупышка, что иногда достаточно для счастья, чтобы человек был с тобой рядом. Может быть, просто в силу возраста ещё не понимала.

– Макс уже спит?

– Не знаю. Да что тебе Макс? А я?

– А я? А я?! А как же я?!!! – передразнил Олег Оксану. – Ты – моя радость, маленькая принцесса-злючка.

– Почему это злючка? Макс нажаловался или родители? – Оксана сощурилась.

– Никто мне не жаловался. Просто узнаю свежие новости. Оказывается, вам, Оксана Леонидовна, вожжа под хвост попала и вы беситесь. Чего тебе не хватает?

– Ребенка, – Олег слышал в её голосе так хорошо знакомые упрямые нотки.

– Дети бывают от спанья с мужем в одной постели. А вы в разных комнатах спите. Это, вообще-то, анекдот, насчет «вот так они и жили: спали врозь, а дети были». Разве что ты почкованием научишься размножаться.

Олег смотрел на Оксану и улыбался. Нужно было ломать её упрямство. Всему когда-то приходит конец. Своему голосу он даже не пытался придать оттенка сочувствия, хотя, на самом деле, ему было очень жаль сестру. Оксана порывисто поднялась. Брови были гневно сдвинуты, глаза блеснули упрямым огоньком.

– Да что ты понимаешь? Острить вздумал! – её голос звенел.

– Я ещё не так сострю. Это ты вздумала острить, но, как-то неинтересно. Я бы сказал, скверно: Макса под пистолет и неприятности, маму в больницу. Хорошо, хоть отец ещё держится. Блажишь, сестричка!

– Да что ты понимаешь?! – повторила она. – Знал бы ты, как быть одному, тогда по-другому говорил бы!

– Одному? – теперь Олег сощурился. – Вот уж это я точно знаю. Это ты забыла, кто из нас один остался. Хочу тебе поведать, что не сильно приятное ощущение. А тебе дурь в башку лупит! Ты ещё не одна и одной не оставалась. И, даст Бог, пока есть Макс, не останешься. Разве что и дальше будешь себя так вести. Делай, что хочешь, у меня больше никогда никаких советов не спрашивай! И ещё, запомни, что сюда ты не вернешься! Я трупом лягу, этого не будет! А вообще, топала бы ты в свою комнату или ещё куда. Я устал и хочу спать.

– Олежка, извини, – Оксана смутилась, с лица исчез гнев. Перед ним стояла его маленькая сестренка.

– Оставь меня, я спать хочу! – повторил Олег. Иногда нужно было быть жестоким. – Я тебе всё сказал.

– Олежка…

– Оставь, Оксана! Я спать хочу! – он дернул за шнурок бра.

Оксана вышла из комнаты. Дверь она закрыла неплотно. Олегу было жаль её. Он прекрасно понимал, что сгоряча она могла наговорить чего угодно и, честно сказать, не сердился. Ему очень хотелось выйти за ней следом, обнять, прижать к себе и спрятать от всех бед на свете. Но что-то подсказывало ему, что именно этого сейчас нельзя делать, как бы не хотелось. Олег лежал и прислушивался к тишине дома. К себе в комнату Оксана не пошла. Она осталась в холле между комнатами. Олег слышал, как она тихонько плачет. По-видимому, Макс тоже не спал. Он вышел к ней через несколько минут.

– Оксаночка, не надо плакать, – тихо сказал Макс.

– Уйди, Максим, – сквозь слезы ответила Оксана.

– Никуда я не уйду. Я люблю тебя.

– Уходи. Я прошу тебя, уходи!

– Что, прямо сейчас? – его голос упал.

– Утром. Давай сделаем то, что собирались и всё…

– Действительно всё. Если ты так хочешь, пусть так и будет. Только я не стану ждать утра.

По звуку шагов Олег понял, что Максим пошел в комнату. Через несколько минут он вышел оттуда и сказал:

– Закрой, пожалуйста, за мной дверь.

– Ты куда? – Оксана всё ещё плакала.

– Ты же попросила уйти. Вот я и ухожу.

– Макс! – она разрыдалась.

Олег уже совсем готов был подняться и выйти, чтобы посмотреть, что происходит и как-то положить этому конец, но как раз в этот момент, через рыдания Оксана сказала:

– Не уходи… прости меня…

– Ну, что ты, малыш? Оксаночка, ну, успокойся…

– Мне холодно…

– Иди ко мне, маленькая моя…

Дверь их комнаты чуть слышно скрипнула. О чем они говорят, Олег не мог разобрать, даже голоса были слышны еле-еле. А потом… вот тут-то Олег и пожалел, что ещё не крепко спит или не глуховат. То, что он услышал, скорее даже не слышалось, а угадывалось. Эти звуки он никогда бы не забыл, никогда ни с чем не спутал бы и услышал бы, наверное, через бетонную стену. Не думал Олег, что спустя столько времени, его будет трясти от ревности, когда он их буду слышать. Олег встал, закурил, усевшись на свой любимый подоконник, и пытался себя уговорить, что не стоит поддаваться этим глупым припадкам, стоит порадоваться, что всё так хорошо закончилось, лучше бы лечь и попробовать уснуть, но ничего у него не получалось. Других всегда легче убедить, чем себя.

Олег ещё спал, когда утром к нему в комнату зашла Оксана. Он приоткрыл глаза, пытаясь сообразить, который час. Она подошла к нему, поцеловала в лоб и шепнула: «Спасибо, Олежка!», после чего упорхнула, как птичка.

Вечером Оксана и Макс смеялись и веселились, как будто ничего не случилось. После ужина Олег и Макс вышли покурить во двор. Олег спросил:

– Оксанка вера на меня не сильно жаловалась?

– Нет, – он улыбнулся. – Не могу я с ней так круто, как ты. Я ведь всё слышал.

– А я это впервые. Никогда раньше на неё голоса не повышал. Ты тоже учись, на всякий случай. Вдруг когда-нибудь пригодиться.

– Не пригодится. Такого больше не будет.

– Уверен? Оксанка – человечек непредсказуемый.

– Уверен. А за вчерашнее тебе спасибо.

Родители смотрели всё ещё немного настороженно, но, похоже, тоже успокаивались – Олег вернулся, Оксана и Макс помирились. Олег ещё немного попытался быть строгим с Оксаной, но на долго его не хватило. Когда помирившаяся «сладкая парочка» поздно вечером уехала домой, отец спросил Олега:

– По секрету, между нами, что ты вчера сделал?

– Ничего, – он пожал плечами.

– И всё-таки? Ведь мы же два месяца бились и никакого результата.

– Ничего. Они сами помирились, – Олег наивно посмотрел на отца. – Понятия не имею, когда они это успели сделать. Я спал, как убитый.

Глава 25

Прошло ещё два года. Не смотря на протесты мамы, Олег так и уезжал на сезон в геологические партии. Правда, мама теперь не возмущалась так, как в первый раз, и плакала, разве что, в день его отъезда. Теперь Олег уезжал уже как начальник. Всё было хорошо. В Управлении им и его ребятами были довольны, у них всегда были отменные результаты. Олег стал прикидывать, что ещё пару лет и у него будет очень неплохой материал для докторской, а там можно будет подумать и о возвращении в институт.

В семье всё оставалось почти без изменений. Отец перешел только на преподавательскую работу. То, что ему перевалило за семьдесят, непосвященный человек вряд ли бы заподозрил. Он был таким же веселым и остроумным. Его по-прежнему обожали коллеги, студенты и все знакомые Олега и Оксаны с Максом. У мамы стали появляться седые волосы и совсем маленькие морщинки в уголках глаз, но её это совершенно не портило. Как и раньше, она и отец были удивительно красивой парой. Мама тоже ушла на преподавательскую работу. Макс получил подполковника. Оксана возилась с чужими детьми и всё надеялась на то, что у неё и Макса обязательно будут свои. Только иногда и она, и Макс бросали завистливые взгляды на детишек знакомых. Артём всё продолжал попивать кровь из Веры, наживать неприятности на работе и приходить жаловаться, когда ему становилось плохо.

Олег, когда возвращался домой, перебивался случайными связями. По старой памяти составлял компанию Ламинскому, который всё боялся расстаться со своей свободой. У Игоря всегда была масса знакомых девушек, и он никогда не обижался, если кого-то из них уводили. Олега такая жизнь устраивала. К чему-то серьезному он готов ещё не был. Всё так же он тосковал по Марине, всё так же часто бывал на кладбище и всё так же мог разговаривать с её фотографией. От этого было чуть легче. Родители иногда начинали заводить со ним осторожные разговоры о том, что пора бы подумать о семье, но Олег старательно уходил от них.

В этом году зимой, в феврале, Артём, переругавшись с начальством, уволился. С работой становилось трудновато, а с характером и манерами Артёма найти работу становилось почти невозможно. Естественно, Вера была не в восторге, из-за того, что теперь приходилось кормить мужа, который ещё и скандалы без конца устраивал. Олег вообще поражался её безропотности. Но, как всему на свете, её беспредельному терпению пришел конец. В один прекрасный день Вера предложила Артёму расстаться или всё-таки найти работу и взяться за ум. Это случилось незадолго до того, как заканчивался набор в очередную партию. Неизвестно каким образом Артёму в голову пришла идея начать уговаривать Олега взять его с собой. Олег довольно долго отказывался, пока просьбы исходили от него, но когда попросила Вера, ему стало жаль её. Взяв Артёма с собой, Олег мог избавить её на некоторое время от общения с ним. Кроме того, это были неплохие деньги. Олег согласился. Артём клялся и божился, что будет тише воды, ниже травы. Накануне отъезда Макс спросил Олега:

– Ты действительно веришь в добрые побуждения Артёма?

– Да что-то не особенно. Просто Веру жаль. Пусть хоть отдохнет от него некоторое время, – ответил Олег.

– Слушай, а что она не разведется и домой не уедет?

– У неё что-то там не ладится. Почему она в своё время здесь и осталась. Там брат проблемный, папаша пьющий, ещё что-то.

– Ну да, а здесь Артюша. Вот уж попала девка ногами в маргарин! Только ты ради Бога, осторожней с этим орлом.

– Можешь не волноваться.

– Олег, можешь считать меня нервным, но я вашего Артёма просто побаиваюсь. Из-за такого дерьма сплошные неприятности всегда.

– Так оно и есть. Только я его не боюсь. Пару раз он мой кулак пробовал, думаю, что лишний раз напрашиваться не станет. Я ведь его предупредил, что разговор, в случае чего, у меня будет более чем короткий – в нюню. Там лес и жаловаться будет только соседней елке.

– Не хочу дурного напророчить, но намучаешься ты с ним.

– Будем надеяться, что ты ошибаешься.

– И всё-таки осторожней.

Макс оказался прав. Не прошло и двух недель, как Олег пожалел, что взял с собой Артёма, но отступать было некуда. Если отбросить его нытье из-за отсутствия удобств и тяжелой работы, а перечислить все остальные «приятные сюрпризы», преподнесенные им, то всё равно их пришлось бы перечислять слишком долго. Без них и дня не проходило. Он измотал Олег и всех в партии. Олег сносил всё довольно долго и терпеливо, но как-то раз не выдержал, сорвался и тряхнул Артёма от всей души. Ещё бы минута и он бы дал по старой памяти волю кулакам. Артём испугался и напоминать ему, что по чем, Олегу не пришлось. Три дня после этого все отдыхали.

Вообще этот год оказался неудачным. Если Артём был неприятностью, которую Олег нажил себе сам, взяв его с собой, то остальное ни от кого не зависело. Начать с того, что погода не баловала. То и дело шли дожди, было холодно. Почти всё лето они не вылезали из курток. Работа двигалась медленнее, чем хотелось бы, хотя и результаты были неплохими. Постоянно кто-то из был простужен, хорошо, хоть сильно никто не заболел. В самом конце августа дожди прекратились, но в первых числах сентября начались утренние заморозки. Теперь погода стояла солнечная, но очень холодная. Нужно было срочно закончить весь намеченный объем работ. Оставалось уже совсем немного. Пятнадцатого сентября за завтраком Олег предложил остановиться на том, что уже сделали, и возвращаться, или задержаться ещё дней на десять. С одной стороны ему жаль было бросить всё незаконченным, с другой – он не хотел рисковать. После короткого обсуждения все решили остаться ещё на две недели, а потом вернуться «короткой» дорогой, частично проходившей по обрывистому берегу реки. В тот день к вечеру Олег начал кашлять. Две недели прошли довольно быстро и без особых проблем, если не считать того, что с каждым днем становилось всё холоднее и холоднее, а кашель его усиливался и усиливался, не поддаваясь тем лекарствам, которые были с собой. Исходя из своего начального медицинского прошлого, Олег прекрасно понимал, что у него либо сильный бронхит, либо что-то с легкими. Скорее было второе, потому что ему даже курить было тяжело.

Двадцать шестого сентября они закончили работы и тронулись в обратный путь, через два дня вышли на берег, нашли место для подъема и теперь двигались вдоль обрыва метров пятнадцати высотой. Потом им предстояло свернуть снова в лес, и через двое суток они должны были выйти к деревне. Олег был очень рад, что буду скоро дома – ему срочно нужен был врач, дела его были не особенно хороши. И ещё Олег радовался тому, что наконец-то избавится от общества Артёма.

Ближе к вечеру партия остановилась на короткий привал, как раз перед тем, как снова углубиться в лес. Все веселились, шутили. Домой хотелось всем. Олег сидел близко к краю обрыва и вслушивался в затихающие звуки леса и смех. Странное и неприятное ощущение появилось у него – будто он видит всё это и слышит в последний раз. Олег посмотрел на часы – пора было двигаться в путь. Он уже забрасывал на плечи рюкзак, когда отстегнулась одна лямка. Олег присел и начал её застегивать, сказав ребятам, чтобы они шли вперед, а он их догонит. Артём остался ждать Олега. Он стоял и смотрел, как Олег возится с лямкой. Наконец Олег тоже забросил рюкзак на плечи.

– Ну, что, идем? – кивнул он Артёму.

– Домой, что ли хочешь? – насмешливо спросил Артём.

– А ты нет? – Олег слегка сощурился.

– Знаешь, чего я сейчас хочу? – Артём недобро улыбнулся.

– Ума не приложу.

– Я почти полгода спал и во сне видел, чтобы ты в этом лесу и загнулся.

– Артём, ты здоров ли? – Олег нахмурился. – Что это за разговоры?

– Так решил тебе, наконец, умнику, сказать всё.

– Не место и не время. Вечером скажешь.

– Не будет у тебя вечера, братец! – он как-то странно рассмеялся.

– Ты что мелешь? Идем, смеркаться скоро начнет.

– Как ты думаешь, что для меня было самым классным воспоминанием? Никогда не догадаешься! Когда ты кровищей умылся, а потом, когда баба твоя опрокинулась и ты с цацкой в обнимку в своей комнате сидел, сам чуть краше покойника! – он расхохотался.

– Что дальше?

– Ничего. Теперь вернусь и посмотрю, с чем будет сидеть вся твоя веселая семейка, когда ты опрокинешься!

– Не дождешься! – Олег начал злиться.

– Дождусь. Здесь свидетелей нет.

Удара под ложечку Олег не ожидал и сразу же согнулся пополам, хватая ртом воздух. В следующий момент Артём добавил второй удар в грудь. Олег не удержался, сделал шаг назад и с ужасом почувствовал пустоту. Он не успел ни схватиться за что-нибудь, ни вскрикнуть. Ему показалось, что падал он очень долго. Боли от удара Олег не почувствовал, только ощущение собственного тела куда-то исчезло, и он провалился в темноту…

…Олег с трудом открыл глаза. Ему было очень холодно, ужасно болела голова, его мутило. Где-то рядом слышался шум воды. Небо было светло-серым. Олег попробовал шевельнуться. Это движение отозвалось болью в спине, но боль была терпимой. С превеликим трудом он сел. Стояли сумерки то ли вечерние, то ли предрассветные. Лес, обрыв, река – всё покачивалось у него перед глазами. Рюкзак так и остался на спине. По мере возможности, Олег освободился от него и попытался вспомнить, как же всё произошло. Ну да, Артём столкнул его с обрыва и он, упав, потерял сознание. Сколько же он так пролежал? Час? Больше? Олег посмотрел на часы и ужаснулся – было первое октября. Получается, что без сознания он пробыл почти двое суток. По идее, партия должна была сегодня во второй половине дня подойти к деревне. В таком случае, через пару дней они должны были вернуться с помощью. Что ж, пару дней Олег мог подождать. Сам бы он ни за что не поднялся на почти отвесный склон. Даже, если бы он вернулся назад, ему не удалось бы выбраться. Примерно в двух часах пути отсюда обрыв подходил прямо к воде, а река в этом месте была довольно глубокая. Получалось, что Олег был заперт с трех сторон – с двух был обрыв, с третьей – река. Ему было очень холодно. Только сейчас Олег рассмотрел, что ветки ближнего кустарника покрыты инеем. Нужно было развести огонь и согреться. Олег подтащил к себе рюкзак, достал нож и попробовал встать. Хорошо, что нож он успел отбросить. Голова не только болела, но ещё и кружилась. Он упал на колени, его стошнило. Потом ему удалось добраться до воды, ополоснуть лицо и сделать несколько глотков. Вода была настолько холодной, что начало ломить зубы. Костер получилось развести только через несколько часов. Из-за слабости и головокружения любое движение давалось с трудом. Нельзя сказать, чтобы Олег так уж сильно согрелся, но некоторое облегчение всё-таки было. Временами он то ли впадал в дремоту, то ли просто отключался. Так наступил вечер, а за ним ночь. Снова Олег очнулся ранним утром. Было не просто холодно, его лица касались не то капли, не то… Олег открыл глаза, и его наихудшие предположения подтвердились – пошел снег. Нужно было придумать какую-то крышу над головой. В том состоянии, в котором он находился, построить даже самый примитивный шалаш было почти невозможным. Остаться без него и превратиться в снежную скульптурку, а потом и в сугроб, Олегу не хотелось. Снег так и не прекращался. Ещё и северный ветер задул. Температуру это не повысило. С шалашом Олег провозился целый день, и к ночи у него была крыша. Он снова провалился не то в сон, не то выключился. Последняя мысль была: «Только бы не усилился ветер, и не началась метель!». Утром Олег понял, что, то ли плохо молился, то ли Артём слишком хорошо. Ветер усилился, снег не прекратился. Глядя на то, сколько снега выпало за сутки, Олег стал задумываться, дождется ли кого-нибудь. Одно радовало – его мутило немного меньше, рвоты больше не было и окружающий пейзаж стал устойчивее и резче. Но всё же, голова и спина болели по-прежнему, а кашель становился просто мучительным. К вечеру началась настоящая метель. Последняя надежда дождаться помощи рухнула, как воздушный замок при шквальном ветре. Сидя в своем хлипком убежище, насквозь продуваемом ветром, Олег пересмотрел содержимое рюкзака. Первая на глаза ему попалась карта. Если бы он решился уйти сам, то нужно было бы идти вдоль реки, до того места, где обрыв становился не таким крутым и высоким, попробовать подняться, а потом лесом, выйти бы к дальнему лесничеству. Если бы Олег был в норме, а погода нормальной, такой путь занял бы у него не меньше недели. Сейчас шансов дойти у него было слишком мало. Если бы Олег остался на месте, у него было бы их ровно столько же. У него вообще было слишком мало шансов. Просто так умереть и порадовать своего кузена, Олег не хотел. Он не представлял ещё, как буду идти, но что пойдет, решил твердо. И не просто пойдет, а дойдет. Еды ему хватило бы на некоторое время, тем более, есть сейчас совершенно не хотелось. Спички были. С водой проблем не возникло бы. Оставалось последнее – найти силы и надеяться, что метель ненадолго, и мороз будет не очень сильным.

Говорят, что надежда умирает последней. Олег никогда не думал, что метель может не прекращаться столько дней. Он шел, падал, поднимался, когда не было сил подняться, почти полз. Он терял счет дням и часам. Те жалкие подобия шалашей, которые ему удавалось соорудить для ночлега, почти не спасали от ветра и совсем не спасали от холода. Но ему удавалось развести небольшой костерок и немного отогреть руки и ноги. Олег боялся смотреть на дату на часах. Он шел слишком медленно, его бы черепаха обогнала. Порой, забываясь коротким сном, Олег думал, что утра у него уже не будет. Утро наступало. Олег заставлял себя подняться и идти дальше.

Двадцатого метель стала потихоньку утихать, но усилился мороз. Олег вышел к тому месту, где можно было сворачивать в лес. К этому времени он настолько ослабел, что подъем на небольшой склон был для него почти непосильной задачей. Он затратил на это почти полдня, а когда выбрался наверх, уже не мог двигаться. Как ни старался Олег подняться, ничего не получалось. Он падал. Начало вечереть. Снег почти совсем прекратился. Олег лежал и плакал от бессилия и обиды. Он не хотел умирать в этом Богом забытом уголке. Он хотел домой, хотел ещё хотя бы раз увидеть родителей и Оксану, увидеть фотографию Марины… Становилось темно. Холод сковал тело. Сначала было больно, потом боль исчезла. Олегу очень хотелось спать. Он понял, что это конец. Последнее, что он видел, это было черное бездонное небо в разрыве облаков и кольнувшие глаза через марево слез звездные иголочки. Где-то протяжно завыл волк…

Олегу снилась Марина. Она стояла посреди заснеженного леса и манила его, звала.

– Я не могу, – прошептал он.

– Вставай, я тебе покажу куда идти.

– Ты заберешь меня с собой?

– Нет. Я тебя домой приведу. Ничего не бойся.

Сон был очень реальным. Просто невероятным. Олег почувствовал, как просыпается. Его лица касалось что-то мокрое, шершавое и горячее. Было странно тепло. На ноги будто что-то навалилось мягкое и тяжелое. Такое же мягкое и тяжелое что-то лежало под боком. Олег решил, что его, наверное, нашли и замерзнуть он не успел. Только то, чем протирали ему лицо, было довольно странным и, мягко говоря, дыхание протиравшего не совсем приятно попахивало. И тут Олег сообразил, что это не протирают лицо, а… облизывают. Он приоткрыл глаза. Кричать не своим голосом он уже не мог, у него вырвался только хриплый сдавленный стон. Прямо надо ним была звериная морда, и эта морда его воодушевлено облизывала. Небо было чистым и уже начало сереть. Олег попробовал шевельнуться. Морда подалась слегка назад. Он приподнял голову и тут же предпочел упасть назад. Морда была не одинока. Рядом с ней появилась ещё одна. А принадлежали эти морды никак не морским свинкам, а волкам. Олегу оставалось выяснить, что же лежит у него на ногах и под боком. Он снова приподнял голову. На ногах у него лежал волк и под боком волк. И ещё несколько крутились рядом. Первое, что пришло Олегу в голову, это то, что волки приняли его за мертвого. Второе, что сейчас в глотку ему вцепятся хорошо развитые челюсти, и его лесное приключение окончательно подойдет к финалу. Честно сказать, ему даже захотелось, чтобы этот момент наступил поскорее. Однако волки нападать не спешили. Они дали Олегу спокойно усесться, и рассматривали, как детишки новую игрушку. Тот, что облизывал лицо, так даже хвостом помахивал. Тогда Олег решил, что, должно быть, это собаки, которых он принял за волков. Но это были не собаки. Олег поднялся. Они так и смотрели на него. Он сделал несколько шагов, и они переместились следом за ним. И всё так же, ни один из них не выказывал агрессивности. Тогда Олег решил, будь, что будет. Дальше он шел в сопровождении этой веселой компании. Иногда они отставали, чтобы поохотиться, но потом неизменно возвращались. Первые несколько дней Олег ещё пытался ломать голову над тем, почему же они идут за ним. Чего он тогда только не передумал – начиная от того, что волки ручные, и заканчивая тем, что они просто ждут, пока потенциальная добыча отдаст концы. Потом Олегу стало безразлично, что будет дальше. Он просто шел. Он уже не смотрел на часы. Он больше не разводил костер. У него не было сил сломать или срезать несколько веток. Снег был глубокий, и искать что-нибудь под ним было бесполезно. Еда заканчивалась. Он потерял полностью ориентацию во времени. Он шел, не зная, идет ли в нужном направлении или уже сбился. Ему было трудно дышать, мучил кашель. Когда силы подходили к концу, Олег падал в снег и выключался. «Попутчики» тут же окружали его и согревали. В себя Олег приходил от «умывания». Этот волк неизменно облизывал лицо и махал хвостом. По-видимому, облизывать Олега ему очень нравилось. Олег даже разговаривать с ними пытался. Своего «умывальщика» он назвал Бобиком. Потом еда, вернее, её скудные остатки совсем закончились, и какое-то время он плелся, закусывая снегом. Олегу уже казалось, что это никогда не закончится, он жалел, что не умер сразу и не замерз чуть позже. Это безумие грозило остаться вечным. Для полноты ощущений снова начался снег и ветер. Правда, метель ещё не разыгралась, но впереди была ночь. Когда начало смеркаться, Олегу послышался лай собак. Он решил, что это галлюцинация. Волки слегка занервничали и теперь держались немного сзади. Среди деревьев показался желтый огонек освещенного окна. Чем ближе был огонек, тем меньше у Олега оставалось сил. Это был дом лесника, к которому он шел. В дверь Олег не постучал, а скорее, поскреб. Теперь и в доме залаяла собака. Сознание начало уплывать. Когда дверь открылась, а на пороге появился лесник, Олег упал…

…Горло опалило будто огнем. Олег закашлялся. Снова было тепло, даже жарко. Он открыл глаза и в первый момент зажмурился от яркого света.

– Значит, не помер, – раздался над ним прокуренный голос. – Открой глаза, парень!

Олег открыл глаза, пытаясь рукой заслониться от света. Над ним склонился седой мужчина средних лет. Бородатое лицо было в морщинах. Олег лежал. Куртку и сапоги с него уже сняли.

– Где я? – голос превратился в хриплый шепот.

– На тридцать пятом лесном кордоне. А ты куды шел?

– Туда… значит, дошел…

Олег с трудом сел. Грустно заскрипели пружины старого дивана. Лесник сидел перед ним на табурете и улыбался. У Олега кружилась голова. Крутка, сапоги и рюкзак лежали здесь же, на полу.

– Ты откуда взялся в такую погоду в лесу? Приморозился весь, ободрался.

– Какое сегодня число? – спросил Олег.

– Пятнадцатое.

– Пятнадцатое что?

– Ноября пятнадцатое, милок, – лесник улыбнулся.

– Ноября?! – Олег почувствовал, как сжимается горло.

– Ноября… Э, хлопчик, что это с тобой?! – лесник встряхнул его за плечи. – Ты не геолог ли будешь? С обрыва сорвался?

Олег уже не мог ответить. Он закрыл лицо руками и плакал, как ребенок. Никогда он не подозревал, что будет так счастлив, если останется жив. Лесник подал ему кружку, из которой Олег сделал несколько глотков, стуча зубами о край. Понемногу он успокоился. Теперь лесник смотрел на него, как на ожившего мертвеца. Да, в сущности, ним Олег в тот момент и был.

– Зовут-то тебя как?

– Олег. Олег Разданов. А вас?

– Андрей Андреич. Дед Андрей по-простому. Ты своё выканье городское оставь. Давай, я тебе сейчас баньку истоплю, накормлю, а потом уже и говорить будем.

– Мне сейчас нельзя есть. Только что-нибудь жидкое. Я давно не ел.

– Ладно, разберемся. Ты полежи пока здесь, на диване. Если холодно, вон одеяло, укройся

– Жарко, – Олег прикрыл глаза.

– А то поищи в мешке своем что переодеться. Исподнее-то я тебе найду, а штаны на тебя коротки будут. Больно ты длинный. Там у тебя одежка какая-то есть.

– Должны быть джинсы. Свитер я натянул на себя.

– Давно кашляешь и сипишь?

– Два месяца. Ещё в сентябре начал.

– Так и чахотку нажить недолго. Сейчас напарю тебя, всю хворь выгоним, – лесник ушел.

Баня у лесника была удивительная. Нигде больше такой бани Олег не видел. Будь бы он немного в другом состоянии, оценил бы это сразу. А тогда он был рад теплу и тому, что, наконец, отмоется и сможет побриться. В бане дед Андрей рассказывал:

– Зима в этом году, как на пропасть! Морозы и снег так рано и у нас редко начинаются. А чтобы метель, да ещё и почти месяц! Да ещё и такая, что хороший хозяин собаку не выгонит… – он на секунду задумался. – Ты с собакой был?

– Нет, – Олег приподнялся на полке. – Почему вы так решили, Андрей Андреевич?

– Бросай выкать, просто дедом Андреем называй.

– Для внука я уже вырос, – он попробовал улыбнуться, но болело всё лицо.

– Ну, чего ж вырос? Мне уже шестьдесят восемь, – возразил лесник. – Меня все дедом называют.

– Так мне уже тридцать три. Отцу – семьдесят три.

– Поскребыш что ли? Знаешь, что такое поскребыш?

– Поздний ребенок. Только я не поскребыш, а первенец.

– Что ж батька так долго собирался? Ты один?

– Сестра младше меня на пять лет.

– А матери сколько?

– Матери пятьдесят пять.

– Молодая. Моей женке было на год меньше, чем мне. Пять лет назад преставилась. Ладно, не хочешь дедом называть, называй Андреичем или дядькой Андреем, и так, по-простому, – лесник вернулся к началу разговора. – А про собаку я спросил, потому, что псиной от тебя несло, и штаны все в шерсти были.

– Это была не собака… – Олег опустился на полок. Голова снова кружилась. – Это волки были…

– Ты что такое говоришь? – Андреич настороженно смотрел на него. – Ты не в горячке ли, хлопчик?

– Нет. Волки были. Я замерзал… Андреич, я потом расскажу… не могу сейчас… – он чувствовал, что ещё несколько слов и снова расплачется. Нервы были на пределе.

– Ты не переживай, милок, уже страсти все позади. А чего ты Бобика какого-то звал? Я и подумал, что собака.

– Я так одного волка назвал… он мне лицо всё время вылизывал… Так моя дочка собачку свою игрушечную называла…

– Ничего, вернешься домой, дочурке про волков рассказывать будешь, – лесник поднялся, взял веник. – Подставляй спину.

– Некому рассказывать. Жена и дочка погибли четыре года назад.

– Да, побила тебя жизнь! Только и виду, что молодой. Ничего, всё ещё наладится. Попомнишь деда. Давай-ка я тебя похлестаю. Веничек березовый, на пользу… А потом чайку тебе на травках и жиру барсучьего, кашель твой будем выводить.

Метель выла за стенами домика лесника ещё почти неделю. Добраться до поселка было некак. Но это было к лучшему. Два дня Олег почти не мог подняться. Он слишком сильно ослабел, и ещё у него была очень высокая температура. Лесник кормил его, как дитя малое, поил какими-то отварами трав и барсучьим жиром, от которого чуть с души не воротило. На третий день Олегу стало немного легче. К концу недели он чувствовал себя вполне сносно.

Метель прекратилась. Выглянуло солнце. Лесник запряг лошадь и отвез Олега в поселок. Ему несказанно повезло – через станцию, находившуюся в поселке, проходил нужный поезд. Надо было только подождать до семи вечера. Андреич собрался остаться ночевать у кума и пошел провожать Олега на станцию. Так как ехать ему предстояло ни много, ни мало, пять дней, Олег взял билет в СВ. У кассирши от его просьбы стали круглые-круглые глаза. Оказывается, её народ здесь редко и купейным вагоном баловал. Олег попрощался с Андреичем, пообещав обязательно, как только приедет, ему написать, и подошел к двери нужного вагона. На подножке стояла, кутаясь в шинель, дородная проводница.

– Мужик, не тот вагон! – не особенно приветливо остановила она Олега. – Это спальный. Плацкартный через два.

– У меня спальный, – Олег протянул билет.

– Ну, тогда заходи, – недоверчиво посмотрев на билет, сказала она. У неё был странно знакомый голос. – Вот пассажира Бог послал! Где ж тебя такого потрепанного взяли?

Олег прошел в нужное купе. Здесь никого не было. Поезд тронулся. Следом за Олегом прошла проводница.

– Постель-то брать будешь?

– Буду.

Олег повернулся и подумал, что у него снова поднялась температура. Передо ним стояла Алена. Нет, не бывшая одноклассница, а Алена-сибирячка. Её забавное оканье Олегу запомнилось навсегда. По-видимому, температура у него всё-таки была в норме. Алена смотрела на Олега так же растеряно и удивленно, как он на неё. Потом неуверенно спросила:

– Олег, это ты?

– Я, Аленушка.

– Сейчас я постель принесу и чаю. Ты раздевайся, здесь жарко…

Она вернулась через несколько минут с постелью и, пока стелила, засыпала Олега массой вопросов.

– Ты откуда такой худой и измученный? Не уж-то из тюрьмы?

– А что, здесь где-то тюрьма есть?

– Не совсем здесь. Километров двести отсюда. Здесь это не расстояние.

– Нет, Аленушка, я не из тюрьмы, я хуже. Считай, что с того света.

– Ой, да ну тебя! Вот кашляешь ты сильно.

– Это уже не очень сильно. Неделю назад ты меня не видела.

– Так где ты был?

– Долго рассказывать. В двух словах – я из меда ушел, закончил политех и теперь стал геологом. Получилось так, что от партии отстал и по лесу в метель сам блудил.

– Ого! Долго?

– Долго.

– Есть хочешь?

– Сейчас нет. Попозже закажешь мне чего-нибудь. У меня к тебе просьба будет. Я простыл здорово, мне полежать лучше. Да и вид у меня не совсем солидный.

– Ради Бога, лежи, я тебе мешать не стану.

– Ты не мешаешь. Я очень рад, что встретился с тобой. Другое – ты мне сможешь поесть приносить? С деньгами без проблем.

– Конечно. Ложись давай. Я тебе сейчас чайку принесу.

Алена принесла чай и хотела уже уйти. Олег попросил её, если она свободна, остаться. Алена была свободна. Она уселась на противоположную полку. Пока Олег пил чай, она тараторила без умолку. Это была, не смотря на прошедшие годы, всё та же милая, румяная говорушка Алена.

– Аленка, а как ты здесь оказалась?

– Ой, ну как? Как и все. Сулили нам в институте золотые горы, а распределили в такую глушь беспросветную – обалдеть можно. Замуж вышла. Пока один декрет отсидела, пока второй. На работу вернулась – с тоски выть охота. Зарплата – гроши, детям литература, кроме букваря, никакая не нужна, у мужика развлечение одно – бутылка. Подружка присоветовала. Вот я на всё плюнула. Детишек мамке оставила и катаюсь. Так хоть на отпуск порядочный зарабатываю…

Баньки Андреича хватило ещё на три дня, а потом Олегу снова стало хуже. Лекарств, кроме аспирина, у Алены не было никаких. Зато была банка малинового варенья, которым она щедро подкармливала Олега. Приходилось спасаться этим.

На вокзале Олег взял такси. Таксист посмотрел с недоверием и спросил, есть ли у него деньги. Олег расплатился авансом с учетом щедрых чаевых. Довез таксист Олега быстро, всю дорогу пытаясь завести разговор. Олег отвечал односложно, ему становилось трудно говорить.

Вечерело. Олег вышел из такси напротив дома и, шатаясь, пошел к калитке. Было холодно, ветрено, но снега не было. Когда он вошел во двор, из будки высунул морду Барон и вяло гавкнул пару раз, но потом выскочил с небывалой резвостью и стал радостно подпрыгивать, лаять и визжать. У Олега уже не было сил нагнуться и погладить собаку. Он позвонил в дверь. Через минуту дверь открылась. На пороге стояла мама. У Олега сердце сжалось, когда он её увидел – она была полностью седая, постаревшая на все десять лет. Они смотрели друг на друга. У мамы по щекам текли слезы, и она почти беззвучно шептала:

– Олежка… Олежка, сыночек… живой… вернулся…

– Вернулся, – выдавил Олег из себя.

– Мама, что случилось? – в веранду выглянула Оксана и в следующий момент вскрикнула. – Папа, Макс! Олежка вернулся!!!…

ОХОТА. ВОЗВРАЩЕНИЕ.

Человек.

Из кустов вышел волк. Неожиданно Олег почувствовал себя безмерно уставшим. Он с минуту смотрел на волка, а волк на него.

– Ступай, серый. Завтра мы уже не будем тебя тревожить, – тихо сказал он.

Волк послушно, будто понимая, о чем его просят, ушел в лес. Этой ночью он выл всего лишь один раз и где-то далеко…

Волк.

Под лапами снова был снег, а со слепяще-синего неба раздавался грохот, от которого хотелось поджать хвост и убежать. Волк знал, что это прилетело чудовище за людьми. Чудовище опустилось на поляну, в его брюхе открылась дыра и к ней побежали люди. Они побросали в эту дыру шкуры, какие-то предметы и скрылись в ней сами. Чудовище загрохотало сильнее и поднялось в небо…

Человек.

Вертолет поднялся в воздух. Домик и лес остались внизу. Костя с облегчением вздохнул.

– Как поохотились, хлопцы? – спросил пилот.

– Отлично, Андрей! – отозвался Олег.

– Отлично, – как эхо повторил Костя.

Через пять минут он уснул сном праведника. Олег смотрел на него и думал, что больше вместе они охотиться не будут…

– Олег, а ведь сегодня волк только раз выл, – заметил Гена.

– Это ещё ничего не значит, – медленно ответил Олег. – Рано или поздно он вернется, чтобы мы вернули долги… По крайней мере, кому-то из нас их возвращать придется… За всё нужно платить…

ОЛЕГ. ПАМЯТЬ.

Глава 26

Когда Олег открыл глаза и не сразу понял, где находится. Похоже было, что белые стены встали на цыпочки и тянутся вверх. Потолок тоже был белый и старательно прижимал эти стены, чтобы они оставили свое нелепое занятие. В окно бил яркий солнечный свет. Так он мог хотя бы понять, что сейчас день, где-то около полудня. И находился он, кажется, в больнице. Олег повернул голову и увидел рядом с кроватью, на которой лежал, стойку с целой кучей приборов. К его груди прилипли две присоски с проводами, идущими к осциллографам. На одном из них зеленый зайчик выписывал замысловатую кривую. Очень веселенькую кривую: вверх-вниз, вверх-вниз. Вряд ли на том свете стали бы утруждать себя наблюдением за такими вот зайчиками и кривыми. Он остался жив, и это радовало. Наконец-то весь кошмар, который продолжался невероятно долго, подошел к концу. Олег попробовал глубоко вздохнуть, но ничего не получилось. Он начал кашлять. Было такое ощущение, что грудная клетка разрывается на части, а воздуха всё не хватает. Из-за этого кашля он даже не слышал, как кто-то подошел. Наконец ему удалось сделать вдох-выдох. Это принесло невероятное облегчение. Только теперь Олег увидел, что рядом стоит женщина в белом халате. Значит, он не ошибся – он попал в больницу. Олег вопросительно посмотрел на женщину. На вид ей было около сорока. У неё было спокойное лицо и голубые глаза. Такие спокойные и добродушные лица обычно внушают доверие.

– Добрый день, Олег Леонидович, – поздоровалась она. – Как самочувствие?

– Кажется, лучше, – ответил Олег и удивился, насколько у него хриплый и сдавленный голос. – Давно я здесь?

– Два дня. Давайте знакомиться поближе. Меня зовут Валентина Федоровна. Я – ваш лечащий врач.

– Очень приятно, – ему действительно было очень приятно.

– Сейчас я вас посмотрю, кое-что выясню у вас, и мы решим, что же дальше с вами делать.

– А что со мной можно делать? – удивился Олег.

– Я имела в виду, ваше лечение. Сесть можете? – она сняла с его груди присоски.

– Попробую.

Олег никогда в жизни не думал, что станет таким мокрым, от того, что сядет. Как гору свернул. От перемены положения и от слабости у него закружилась голова. Он вытер вспотевший лоб и посмотрел на Валентину Федоровну. Она взялась за стетоскоп и начала его слушать. Попытка, по её просьбе, глубоко вдохнуть закончилась новым приступом кашля. Она терпеливо подождала, пока Олег накашлялся, и стала пальцами постукивать его по ребрам и по спине. Олегу было ужасно неловко из-за того, что он был таким мокрым. Ещё и голова кружилась. Наконец Валентина Федоровна велела ему лечь. Это было очень кстати, потому что ещё минута, и он просто упал бы.

– Теперь давайте посмотрим на вашу печень, – она очень заботливо пощупала правый бок, и видимо осталась довольна.

– На месте печень? – спросил Олег.

– Да, на месте, – она улыбнулась. – Раз вы шутите, это верный признак того, что скоро поправитесь. Давайте посмотрим ещё, что здесь делается, и потом поговорим.

Только сейчас Олег обратил внимание, что у него слева на груди небольшая повязка. Валентина Федоровна аккуратно отодрала пластырь и посмотрела на то, что под ним. По-видимому, там тоже всё было в порядке.

– Сейчас девочки освободятся и положат свежую повязку. Теперь давайте выясним, как давно вы стали нашим больным?

– Два дня назад, – Олег удивленно посмотрел на неё.

– Вы меня неправильно поняли. Ваши родители, Оксана Леонидовна и Максим Георгиевич сказали, что вы вернулись домой уже больным и что-то говорили о том, что вас где-то лечили. Может быть, я не всё правильно поняла? Кроме того, у вас на лице и руках характерные следы обморожения. Меня интересует, когда вы вообще заболели.

– Вообще, – он наморщил лоб, стараясь сообразить, какого же числа у него начался кашель. – Где-то пятнадцатого сентября.

– А вы знаете, какое сегодня число?

– Если я здесь два дня, то первое декабря.

– Всё правильно. Вы не пытались лечиться за всё это время?

– Как вам сказать? – объяснять ей всё было бы слишком долго. – В некотором роде. Случилось так, что я остался один в лесу и выбирался к лесничеству очень долго. Когда я пятнадцатого ноября туда вышел, то уже почти не мог дышать. Лесник меня травками с неделю поил, в бане парил. Легче мне стало настолько, что я смог добраться домой. Дорога заняла пять дней.

– А ещё полтора месяца?

– Понимаете, я был в тайге с геологической партией до двадцать восьмого сентября.

– Тогда почему вы остались там ещё на столько? – она удивленно посмотрела на Олега.

– Я сорвался с обрыва. Меня посчитали мертвым. Я был до первого октября без сознания.

– Да… – она внимательно смотрела на Олега. – Странная история. Если всё это так, то вам невероятно повезло.

– В чем?

– Вы в рубашке родились. Сорваться с обрыва и остаться живому. Добираться, как я поняла, по морозу до жилья полтора месяца и снова остаться живому. И добраться сюда, с таким жутким плевритом, это тоже было чудо. У вас было настолько много жидкости в легких, что непонятно, как вы дышали.

– Добраться к вам, чудом уже не было. Разве что «скорая» по дороге куда-нибудь врезалась.

– Слава Богу, обошлось без этого. Я имею в виду вашу дорогу от лесничества до дома.

– Тогда вы правы, я родился в рубашке.

– Кстати, если вы сорвались с обрыва, какие-то повреждения у вас ещё были?

– Наверное, – Олег почувствовал, что начинает уставать. – По всей видимости, у меня было сотрясение мозга: были сильные головные боли, головокружение и рвота. Ещё спиной ударился. Спина у меня болела тогда, болела у лесника, по дороге домой и болит сейчас. Но это терпимо. Руки-ноги остались целы. Обморозился, как вы заметили, но, кажется, это уже почти отошло.

– Завтра, если вы будете хотя бы в таком же состоянии, я обязательно вызову нейрохирурга и травматолога для консультации.

– Может быть, так обойдемся? – Олегу не хотелось, чтобы его снова начали допрашивать с пристрастием.

– Олег Леонидович, не капризничайте, – она примирительно улыбнулась. – Я училась у вашего отца и думаю, что за то, что я не приглашу консультантов, он меня не похвалит.

– Тогда можно вы им скажете, что я ничего не помню или меня долго расспрашивать нельзя?

– Почему? – она удивилась.

– Я устал.

– Обещаю вам, что расспросами вас утомлять никто не станет. И я вас не буду больше сегодня утомлять. Отдыхайте. Если к вечеру не станет хуже, я обещаю пустить к вам Марину Сергеевну и Оксану Леонидовну. Пока я пускала только Леонида Владимировича. Он уехал не особенно давно.

– Спасибо, – Олег попытался ей улыбнуться.

Валентина Федоровна ушла, оставив его одного. Олег закрыл глаза и почти сразу провалился в сон. На той грани, когда уже почти совсем спишь и не можешь открыть глаза, заботливый женский голос спросил у него:

– Олег Леонидович, нужно поесть. Вас покормить?

– Потом… – промурлыкал он сквозь сон, повернулся на бок и зарылся головой в подушку.

Глава 27

Проснулся Олег, когда за окнами начало смеркаться. В палате горел свет. Он настолько крепко спал, что даже не почувствовал, как ему заменили наклейку на груди. Зато, выспавшись, он почувствовал себя значительно лучше. Даже приступ кашля был не таким изнуряющим. В палату заглянула медсестра. Это была совсем молоденькая девчонка, у которой на лбу большими буквами было написано «какую бы мне шкоду сделать?», а выглядеть она хотела страшно серьезной.

– Как вы себя чувствуете, Олег Леонидович? – спросила она, ну, очень строго.

– Вполне прилично, – Олег старался не рассмеяться.

– Сейчас температуру нужно измерить. Потом я приду и сделаю вам уколы.

– Без уколов никак нельзя? – спросил он, когда она сунула градусник ему под мышку.

– Конечно же, нельзя, – назидательно ответила она. – Вы напрасно боитесь.

– Я не боюсь. Просто я не люблю уколы.

– Ну, любите вы их или нет, а делать всё равно придется.

– Там Валентина Федоровна обещала мне свидание с родственниками. Она не передумала?

– Нет. В шесть часов. Сейчас четверть пятого. Недавно ушел Леонид Владимирович. Ему позвонила Валентина Фёдоровна, когда вы пришли в себя. Он сразу же приехал, но вы уже уснули, а он не разрешил вас, ни в коем случае, будить. Может быть, вас покормить? – забота из неё выплескивалась через край.

– Если я разрешу себя покормить, мы уколы замнем?

– Олег Леонидович, вы прямо, как ребенок маленький! Не замнем.

– Очень жаль. Тогда и кормить меня не нужно.

– Это почему же? – она насторожилась.

– Во-первых, я уже в состоянии поесть сам. Во-вторых, в шесть прибудут моя матушка и сестрица, и тоже возжелают покормить меня, как дитя малое. В-третьих, если очень честно, то я просто не хочу. Ваши уколы меня не напугали, и совесть ваша может быть чиста.

– Вполне убедительно. Давайте градусник.

Потом она сделала Олегу три укола, и они познакомились. Её звали Наташа. Она уже не пыталась быть такой строгой и даже позволила себе улыбнуться. Потом она оставила Олега в покое до прихода мамы, Оксаны и Макса, пообещав вечером ещё наделать в нем дырочек. Олегу было жаль, что он проспал и не увидел отца.

Глава 28

Олег старался не уснуть, чтобы не прозевать, когда приедут мама и Оксана. Минуты тянулись невероятно долго, как в школе, когда урок не выучен и звонка всё нет и нет. «Нужно будет попросить, чтобы мне принесли часы и что-нибудь почитать, иначе, я рискую здесь свихнуться не хуже, чем в тайге в метель», – подумал он.

Их голоса Олег услышал издали. Они шли по коридору и о чем-то негромко разговаривали. Если бы он мог, он бы вскочил и, как мальчишка, побежал им навстречу. Сердце у Олега забилось, как у пойманной птицы. Дверь палаты открылась и вошли мама, отец, Оксана и Макс. Вот это был сюрприз – все вместе! Мама больше не плакала. Отец и несколько располневшая Оксана присели на стулья, мама на край кровати, а Макс оперся о спинку кровати.

– Как дела? Выспался? – улыбнулся отец.

– Как сытый удав, – пошутил Олег. – А вы как?

– Да мы-то нормально, – мама ласково погладила его по лицу. – Как ты себя чувствуешь?

– Почти здоров. Домой хочу.

– О, значит дела наши в гору! – отец рассмеялся. – Марина, я же тебе говорил, что чуть легче станет, в себя придет и домой сразу начнет проситься!

– Па, я дома с первого мая не был! – возмутился Олег. – Те несколько часов я в учет не беру.

– Теперь будешь. Скоро будешь. Чуть-чуть нужно подлечиться. И больше ни с какими партиями ты не уйдешь.

– Теперь не уйду. На работку мне передали, что я, вроде как, не умер?

– Передали, трудоголик! – кивнул Макс. – Я карты передал и блокноты с записями. Правильно?

– Правильно.

– Там ещё кисет был, – он лукаво улыбнулся.

– Ну? – Олег выжидающе смотрел на Макса.

– Так я его дома оставил. Правильно?

– Правильно, – Олег улыбнулся. – Это не для работы, это для удовольствия.

– Знаешь, на работе все в полном шоке. Один малый, Гена, кажется, не своим голосом орал в кабинете у начальника, что он всем с первой минуты твердил, что ты живой. Спрашивал, пускают к тебе в больницу или нет. Я сказал, что когда будут пускать, сообщу.

– Ты позвони и передай ему от меня большой-большой привет.

– Позвоню. Там и начальство к тебе рвется и следователь. Пока только нас вот пустили. И то, Леонид Владимирович словцо замолвил.

– Следователь? – Олег удивленно посмотрел на Максима.

– Макс, – Оксана строго посмотрела на мужа.

– Постой, постой, сестричка, – остановил её Олег. – Макс, папа, что произошло?

– Понимаешь, Олег, – отец нахмурился, – ведь в то, что ты сорвался с обрыва, поверил только один рабочий из партии и в поселке, потому, что не знали истинного положения дел и ваших отношений с Артёмом. Здесь в это поверило начальство Управления, но те, кто был в партии продолжали всем доказывать, что это не так. Ребята, кроме Гены, не утверждали, что ты жив, но и не были уверенны на сто процентов, что мертв, а, тем более что сорвался с обрыва без посторонней помощи. Мы, сам понимаешь, не поверили даже в то, что ты погиб… как ни старался доказать это Артём. Он же не думал, что ты вернешься. Позавчера приехала Вера. Она часто приезжала к нам, после всего этого. Артема я попросил не появляться. Она тоже подозревала что-то неладное. От нас она узнала, что ты вернулся. Знаешь, она даже заплакала от радости. Дома она рассказала Артёму. Он избил Веру, решив, что она дурачит его. Вовремя на шум зашел кто-то из соседей, и Вере удалось выбежать из квартиры. Она вернулась к нам. Через несколько часов появилась милиция. Артём повесился на лестничной площадке с очень интересной запиской в кармане. В своей смерти он просил винить нас.

– Дерьмо! – с отвращением произнес Олег. – И умереть нормально не смог! Что теперь будет?

– Да ничего, – успокоил его Макс. – Просто ребятам нужно собрать материалы для отказника. Так что, не волнуйся. Анекдот хочешь, по теме?

– Валяй.

– Умирает старый кляузник. Собрал детей и говорит старшему сыну: «Сынок, у тебя было всё, ты был ответственным торговым работником, но я тебя оговорил, написал на тебя кляузу. Тебя сняли с работы, посадили. За это время ушла твоя жена, дети от тебя отказались. Но, теперь, я каюсь. Прости!». Сын расчувствовался и простил его. Тогда обращается он к среднему сыну и говорит: «Сынок, ты был директором завода. Я написал на тебя кляузу. Тебя сняли с работы, ты остался тоже без всего. Прости, я каюсь!». Средний сын тоже расчувствовался и простил. Ну, обращается он к дочери: «Доченька, ты была младшенькой. У тебя всё было хорошо, но я стал писать письма твоему мужу, что ты распутница. Он бросил тебя, забрал детей. Прости меня, деточка!». Дочь тоже простила. Тогда папаша и говорит: «А теперь, дети, моя последняя просьба: когда я умру, переверните меня задом вверх, вставьте мне свечку и зажгите». Дети начали негодовать, нехорошо, мол. А он – не откажите в последней просьбе. Ну, воля умирающего – закон. Помер он, детки просьбу выполнили, сидят и плачут. Тут звонок в дверь. Открывают. Стоит милиционер и говорит: «Такой-то здесь проживал? Нам сигнал поступил – здесь над покойником глумятся».

– Это уж точно про нашего Артюшу! – Олег вместе со всеми рассмеялся, насколько смог. Посмеявшись, он спросил. – А Вера?

– Пока у нас. Потом посмотрит, – сказала Оксана. – Хочешь, мы завтра придем с ней вместе?

– Приходите. А что хорошего? Как наше пополнение? – Олег посмотрел на Оксану, а потом на сиявшего улыбкой Макса.

– Хорошего? – Оксана улыбнулась. – Через неделю я иду в декрет.

РУКА В ГИПСЕ, ВАРЕНЬЕ ИЗ АЛЫЧИ И НЕЖДАННЫЙ СПОНСОР.

Попутчик.

Вечерело. На город опускались светлые летние сумерки, почти такие же душные, как и предшествовавший им день. Людмиле Григорьевне позвонила одна из дежурных воспитательниц. Накануне главный приютский сорвиголова Саша Лещина сломал руку. Перелом оказался несложным и в больнице, наложив гипс, отпустили его под присмотр приютского врача. Целый день всё было почти нормально, а к вечеру, когда, врача уже не было, рука у Саши разболелась несносно. Воспитательница попробовала вызвать «скорую», но диспетчер посоветовал попробовать добраться до больницы своим ходом, потому, что все машины были на выездах. Накануне приютский врач сказал, что уезжает с семьей к родственникам за город на воскресенье и приедет только в понедельник утром. Звонок «на всякий случай, а вдруг ещё не уехал» результата не дал. Телефон врача ответил длинными гудками в трубке. Тогда она воспользовалась старым испытанным методом – позвонила Людмиле Григорьевне. Оставив все свои дела, Людмила Григорьевна приехала в приют. Саша, который никогда не плакал, сидел на своей кровати весь в слезах. Воспитательница и нянечка были совершенно растеряны и ничем не могли ему помочь. Ничего не оставалось, как ехать в больницу.

Людмила Григорьевна немного успокоила Сашу и вышла с ним за ворота приюта. Только сейчас она подумала, что стоило вызвать такси. На минуту она заколебалась, решая вернуться или попробовать остановить машину на улице. Лезть с измученным болью ребенком, у которого рука была в гипсе, в переполненный автобус было просто глупо. По улице проезжала иномарка. Без особой надежды Людмила Григорьевна подняла руку. Машина остановилась, дверь открылась. За рулем сидел русоволосый мужчина слегка за тридцать.

– Авария? – спросил он, улыбнувшись.

– Да, – ответила Людмила Григорьевна. – Нам в больницу нужно. В травмпункт. Вы не подвезете?

– Садитесь, – пригласил водитель.

– Спасибо, – Людмила Григорьевна очень обрадовалась.

– Ты, что ж, мужик, руки ломать вздумал? – спросил водитель, когда машина тронулась с места.

– На дерево залез, – шмыгнув носом, ответил Саша.

– Святое дело. Только падать учись, чтобы потом в гипсе по жаре не париться. Что случилось-то? – спросил он у Людмилы Григорьевны. – Гипс у вас уже вроде есть.

– Что-то ручка у него разболелась, даже плачет. Хотели «скорую» вызвать, а ничего не получилось. Вот, пришлось самим добираться.

– Да, лучше перестраховаться, – согласился водитель и снова обратился к Саше. – Ты, мужик, лучше бросай руки ломать. А то вон бабушке и отдохнуть вечером не дал. Бабушек лучше не волновать.

– Не бабушка я ему, – тяжело вздохнула Людмила Григорьевна. – У меня таких внуков пятьдесят три человека.

– Как это? – удивился водитель.

– Я – директор приюта. Своих у меня нет, а вот чужих – хоть отбавляй. Хотя, какие они мне чужие? Все, как свои.

– Не весело, – после довольно долгой паузы ответил водитель.

– Раньше это детдомом называлось и было у меня их всего тридцать, а теперь вот… Вроде бы и войны нет…

– Да, время… – как-то неопределенно ответил водитель.

У здания больницы он остановил машину. Людмила Григорьевна достала кошелек, но мужчина запротестовал:

– Оставьте! Право же, не стоит! Мне все равно было по пути.

– Да, но…

– Никаких «но», – отрезал он.

В травмпункте было очень много народу. Сидение в очереди заняло почти два часа. Потом ещё полтора часа ушло на то, чтобы Саше снова сделать рентген и наложить новый гипс. Людмила Григорьевна вышла на улицу, держа Сашу за руку. Как назло автомата поблизости не было, а медсестра в травмпункте, на вопрос, нельзя ли воспользоваться телефоном, чтобы вызвать такси, просто зарычала, что телефон служебный и её не интересует, как добраться среди ночи до приюта. К большому удивлению Людмила Григорьевна у выезда на улицу увидела уже знакомую машину. Водитель стоял рядом и курил.

– Долго же вы задержались, – сказал он, подходя. – Я уже подумал, что не заметил, как вы вышли.

– Вы что, ждали нас? – удивилась Людмила Григорьевна.

– Просто подумал, как вы назад добираться будете. Наверное, лучше будет, если я вас подвезу.

– Конечно, лучше, – согласилась Людмила Григорьевна. – Только вот неудобно, что вы так долго прождали. У вас, наверное, дела, дома вас ждут.

– Никаких дел у меня на сегодня уже нет, и дома меня никто не ждет, – водитель повернул ключ зажигания. – Так что, можете не беспокоиться.

– Ещё раз спасибо.

– Что там у вас было? – поинтересовался он.

– Оказалось, что неправильно наложили гипс. Пришлось новый накладывать.

– Не самое страшное. Будем надеяться, что всё до свадьбы заживет.

Когда водитель остановил машину напротив приюта, оказалось, что Саша спит. Людмила Григорьевна уже собиралась легонько потрясти мальчика за плечо, но водитель сказал:

– Не будите. Я его сейчас отнесу.

– Просто и не знаю, как вас благодарить, – Людмила Григорьевна окончательно растерялась.

– Никак. Жаль мальчика.

Пока шли по коридору приюта, Людмила Григорьевна обратила внимание, как бережно несет мужчина Сашу на руках, и как изумленно рассматривает ободранные стены и нищенскую обстановку. Он положил Сашу на кровать. Пока нянечка сняла с него сандалии, Людмила Григорьевна успела переговорить с воспитательницей. Мужчина уже повернулся, чтобы идти, когда Саша открыл сонные глаза и спросил:

– Ты придешь ко мне?

– Обязательно, – мужчина улыбнулся. – Спи и выздоравливай. Я обязательно приду.

Людмила Григорьевна и воспитательница невольно обратили внимание на происходящее. Хотя мужчина и улыбался, лицо его чуть заметно дернулось болезненной судорогой, и он поспешно отвернулся.

Людмила Григорьевна дошла с ним вместе до ворот приюта. Теперь ей предстояло добираться домой через полгорода. Перспектива была малоприятной. Мужчина будто прочитал её мысли и спросил:

– Вас домой подвезти или вы ночуете здесь?

– Это я совсем уж совесть потеряю, – Людмила Григорьевна уже немного успокоилась и позволила себе улыбнуться.

– Пока я приглашаю, не потеряете. Я же сказал, что меня никто не ждет, и дел у меня на сегодня нет.

– Тогда не откажите и вы мне в любезности. Я, как раз перед тем, как мне позвонила Наташа, варила варенье из алычи. Давайте я вас хотя бы чаем напою.

– Давайте, – кивнул мужчина. – Но с одним условием, что я никого у вас дома не потревожу. Время-то позднее.

– Как и вас, меня никто не ждет.

– Тогда прошу, – он открыл перед ней дверцу машины. – И давайте знакомиться поближе. Меня зовут Олег.

– А по отчеству? Я вам, хоть и в матери гожусь, но как-то неудобно.

– Просто Олег. Всё удобно. Я уже успел услышать, что вас зовут Людмила Григорьевна. Я не ошибся?

– Всё правильно, Людмила Григорьевна. А малыши меня действительно, когда попадают сюда, поначалу называют бабушкой. Пора, наверное, уже на пенсию. А как подумаю, что в четырех стенах одна останусь… Они мне как семья.

– Да, в четырех стенах одному выть охота, – с непонятной Людмиле Григорьевне тоской произнес мужчина. – А что бедненько у вас здесь так?

– Откуда богатству взяться? – теперь пришла её очередь говорить с тоской.

– Ну, слышал я, что в таких местах бедновато, но, насколько, представить не мог, – Олег покачал головой. – Это же нищета.

– Это мягко сказано – нищета! Любой нищий по сравнению с нами – Рокфеллер…

Спонсор.

Может быть, и забыла бы вскоре Людмила Григорьевна за повседневными заботами об этом ночном разговоре и об Олеге, если бы через неделю в приют без всякого предупреждения, не приехал сам заведующий отделом образования, представитель мэрии и с ними двое каких-то мужчин. Визит был неожиданным, как снег на голову. Мужчины остались на улице курить в компании представителя мэрии, а заведующий отделом образования зашел с Людмилой Григорьевной в её кабинет.

– Ну, Людмила Григорьевна! Ну, скромница! – садясь, сказал заведующий. – Вечно плакала на всех совещаниях о том, где денег достать, чтобы ремонт сделать! А спонсора нашла – так всех переплюнула!

– Какого спонсора? – оторопела Людмила Григорьевна. – Никого я не искала и никого не находила.

– Да ну! Будет вам скромничать! Самого Разданова, фирма «Новый день». Там такое целевое поступление денег на счет приюта!

– Какой день? Какой… как его, Раздванов? – Людмила Григорьевна подумала, что с ней что-то не в порядке.

– Да не Раздванов, а Разданов. Олег Леонидович. Хозяин фирмы «Новый день». Вы что, разве не слышали о такой фирме? Одна из самых богатых в городе. Вон его помощники стоят, его ждут. Он сейчас подъехать должен. Его что-то там задержало. Вот только одного не пойму, как вам удалось на него выйти? Он же вообще неуловимый и, как он говорит, «в благотворительность не играет». А здесь приехал к мэру и поинтересовался, почему такой бардак в приюте и какая сумма нужна, чтобы это всё в порядок привести.

– Да никуда я не выходила! – у Людмилы Григорьевны начало побаливать сердце.

– Чудес не бывает, дорогая Людмила Григорьевна! – ухмыльнулся заведующий. – Особенно с такими людьми, как Олег Разданов. Он про ваши, извините, развалины всё знает.

– А я вам говорю, что я никуда не ходила и ни о чем никого не просила! И не знаю я никакого Разданова!

– Тогда идемте знакомиться. Вон ваш неизвестный Разданов приехал, – с насмешкой произнес заведующий, кивнув в сторону окна. – Пророк-ясновидец с телохранителями!

Людмила Григорьевна смотрела в окно и чувствовала, как у неё становятся ватными ноги. У ворот приюта стоял шикарный «Мерседес». Из него вышли и шли в сторону стоящих у здания трое мужчин в официальных костюмах. Тот, что шел на полшага впереди был… Олег! Да, тот самый Олег, который подвозил её с Сашей неделю назад до больницы и который почти до полуночи пил у неё чай с вареньем из алычи и выслушивал её рассказы о приютских бедах.

– Ну, что, знаком он вам? – всё ещё с насмешкой спросил заведующий.

– Я понятия не имела, кто он такой, – пролепетала Людмила Григорьевна. – У меня ребенок руку повредил, а этот парень нас до больницы подвозил.

– Ой, Людмила Григорьевна! Что вы, как девочка, сказки мне здесь рассказываете?! То не знаете, то подвозил… Делать ему больше нечего, как кого-то куда-то подвозить! Таксиста нашли! – заведующий недовольно поморщился. – Ещё скажите, что живете рядом и чай по вечерам вместе попиваете!

– Один раз он у меня пил чай.

– Что ещё?! Хватит сказки придумывать! Я не ваши детки! Идемте делами заниматься! – бросил сердито заведующий и поднялся.

Людмила Григорьевна вышла следом за ним навстречу своим неожиданно солидным гостям. Последовали общие приветствия. Увидев её, Олег почти радостно улыбнулся. Сейчас она имела возможность рассмотреть его при ярком солнечном свете. У него было очень спокойное лицо и холодные зеленые глаза.

– Не ждали меня, Людмила Григорьевна? – спросил он.

– Не ждала, – призналась Людмила Григорьевна.

– Вот, утверждает Людмила Григорьевна, что понятия не имеет, кто вы и чем занимаетесь, – с несколько льстивой улыбкой сказал заведующий.

– Сергей Иванович, вы же знаете, что я на всех углах не люблю кричать, кто я и откуда, – он совершенно безразлично посмотрел на заведующего.

– Чем я обязана вашему визиту? – слишком уж официальным тоном спросила Людмила Григорьевна.

– Наверное, мне стоило приехать сначала к вам, – Олег теперь улыбнулся, как нашаливший мальчишка, но улыбка была совершенно обезоруживающей. – Но, коль скоро, я сделал всё наоборот, то давайте посмотрим, с чего лучше начать. Думаю, что до конца лета ремонтик мы вам успеем сделать и стенки ваши в порядок привести. Так как я, в силу занятости, могу что-то не успеть сам, или меня может не быть на месте, все проблемы будет решать Назир. А это генеральный директор фирмы «Флора», которая будет делать у вас ремонт, Федор Ильич.

Людмила Григорьевна провела своих гостей по зданию. Назир и Федор Ильич перебрасывались какими-то репликами и на ходу записывали что-то в блокноты. Телохранители Олега остались на улице. Олег снова смотрел с тоской на облезлые стены.

По окончании «экскурсии» гости пообещали через два дня начать делать ремонт, попрощались и потянулись к выходу. Олег задержался.

– Ещё раз извините, что всё вышло так сумбурно, – он улыбнулся.

– Вы хотя бы могли сказать кто вы, – Людмила Григорьевна не знала, как теперь себя с ним вести и что говорить.

– А какая разница? Я действительно был слишком далек от всего этого. Видите ли, я родился и вырос в идеальной семье. Я не преувеличиваю. У меня была своя семья, тоже идеальная… Были жена и дочь. Мы ждали второго ребенка, – улыбка сошла с его лица, и он с тоской посмотрел в окно.

– Где они теперь? – спросила Людмила Григорьевна.

– Погибли несколько лет назад. Ещё раз жениться я так и не решился. Довольствуюсь тем, что у меня есть племянница. И самому тошно, и боюсь второго раза, – он тряхнул головой, будто отгоняя свои мысли. – А в субботу… Не знаю почему, но я посчитал вас и Сашу бабушкой и внуком. У вас был такой вид расстроенный. Такой бывает только у родных бабушек. Потом я увидел всё это. А потом вы столько рассказывали. В общем, впечатлений мне хватило, чтобы в воскресенье не думать больше ни о чем, а в понедельник поставить на ноги всех, кого только можно. Так что ещё раз извините за плохое поведение и внезапное вторжение. Впредь обязуюсь так не делать – буду звонить и предупреждать. Я ведь действительно никогда и нигде не появляюсь. Не люблю я этого. Разве что в крайнем случае. Я прощен? – он снова улыбнулся.

– Почему вы решили, что на вас кто-то сердится? – поинтересовалась Людмила Григорьевна. – Это я должна рассыпаться в благодарностях за то, что вы делаете.

– Я уже объяснил – слишком сумбурно я это начал делать. И потом, я не слеп, чтобы не заметить, в какое замешательство вас всё это привело. Так как, прощен я или нет?

– Прощены, Олег Леонидович, – смягчилась она.

– Просто Олег, – поправил он. – Кстати, варенье у вас было удивительное. Моя матушка такое варила. А теперь, раз вы больше на меня не обижаетесь, как бы мне Сашу увидеть? Я ему подарок привез. Да, остальным тоже кое-что взяли – сладкое, фрукты. Я сейчас скажу ребятам, чтобы принесли. Потом определимся, что ещё нужно будет.

– Сейчас схожу, приведу его. Дети на площадке за зданием играют. Он в беседке с воспитательницей сидит.

– Я, наверное, с вами пойду.

Олег вышел вместе с Людмилой Григорьевной. Представитель мэрии и заведующий уже уехали. Назир и Федор курили с телохранителями, стоя у порога здания. Олег сказал несколько слов телохранителям. Те пошли к машине и вернулись с несколькими объемистыми пакетами, которые отнесли в кабинет к Людмиле Григорьевне. Один пакет поменьше Олег взял с собой и, попросив своих спутников ещё немного подождать, пошел на площадку. Здесь на большой площадке играли дети.

– Хорошо, хоть старших и половину средних удалось отправить в лагерь на одну смену, – пояснила Людмила Григорьевна. – Сейчас легче, когда их немного осталось.

Саша сидел одиноко в беседке и с тоской смотрел на детей. Он даже не взглянул в сторону идущих Людмилы Григорьевны и Олега.

– Саша, к тебе гости, – сказала Людмила Григорьевна.

– Ко мне? – Саша обернулся.

– Привет, мужик! – сказал Олег. – Как гипс?

– Ты приехал! – Саша быстро поднялся со своего места.

– Саша, Олег Леонидович всё-таки старше тебя и нужно обращаться на вы, – улыбнулась Людмила Григорьевна.

– Ничего страшного, Людмила Григорьевна, – успокоил её Олег. – Будем считать, что я к младшему брату приехал. Пообещал, значит, нужно было выполнять, – Олег протянул ему руку, как взрослому. – Здороваться будем?

– Будем! – Саша тоже протянул руку. – Привет!

– Я тебе презент привез, – Олег протянул Саше пакет.

– Это мне?! – Саша с восторгом смотрел на лежащие там футболку, джинсы и кроссовки.

– Тебе, Сашок. Кончай лазить по деревьям. Лучше бегай. Сбитые коленки заживают быстрее, чем ломаные руки. А как рука срастется, привезу тебе мячик. В футбол играешь?

– Конечно! А ты?

– Когда-то играл.

– У нас все здорово играют. Сыграешь с нами?

– Обязательно. Пару хлопцев своих прихвачу и сыграем.

– Вы здесь поговорите, а мне отойти нужно, – Людмила Григорьевна вышла из беседки.

У неё невольно сжималось сердце, когда она видела, как Олег смотрит на Сашу…

ОДИНОЧЕСТВО.

Глава 29

Телефонный звонок был на редкость настойчивым и противным. Олег, не открывая глаз, нащупал телефонную трубку, слегка приподнял её и снова опустил на рычаг. Прошло всего лишь пару минут, как телефон начал звонить снова. На этот раз трубку сняли на другом аппарате. Олег уже совсем обрадовался, но в дверь осторожно постучали. Пришлось всё-таки открыть глаза.

– Входи, – сказал он.

– Олег Леонидович, извините, – в комнату заглянула Ольга, – вас очень настоятельно просят к телефону.

– Кому там неймется? Я же в отпуске, – почти простонал Олег.

– Это Нонна Михайловна. Она просила разбудить вас. У неё что-то срочное.

– О, Боже! Я же думал, что она уже и забыла обо мне, – тяжело вздохнул Олег и потянулся к телефону. Перед тем, как снять трубку он попросил. – Оленька, далеко не уходи.

– Олег, это я! – прозвучавший в трубке голос Нонны, показался Олегу жизнерадостным реквиемом.

– Ну, и? – не особенно вежливо спросил он.

– Что значит «ну, и»? – несколько растерялась Нонна. – Что с тобой происходит?

– Со мной – ничего. Я просто спал, а ты меня разбудила.

– Хватит спать, медведь! – она радостно и немного визгливо рассмеялась. – Сейчас уже половина одиннадцатого. Пора бы и встать!

– Нонна, я буду спать столько, сколько захочу. И вообще, с сегодняшнего дня я взял отпуск и решил отдохнуть.

– Ты в отпуске! Ну, наконец-то! Это просто здорово!

– Вот и я думал, что здорово. Решил выспаться, а тут ты не даешь.

– Олег, вежливостью ты никогда не отличался, но сегодня я готова тебя простить.

– Я, вроде бы, извинения не просил, чтобы меня прощать, – с подчеркнутым безразличием сказал Олег.

– Так от тебя извинений никогда и не дождешься, – Нонна то ли не расслышала его безразличия, то ли сделала вид, что не слышит. – Ну да ладно, просыпайся, а я сейчас отпрошусь и приеду. Отметим начало твоего отпуска.

– Нонна, я не достоин таких жертв, – Олег в последний раз понадеялся на её проницательность.

– Скомандуй своей Ольке, чтобы она шампанское в холодильник засунула. Я уже мчусь, – Нонна решительно слышала его одним ухом.

Ответить ей что-либо Олег не успел, она повесила трубку. Ничего не оставалось делать, как встать. Олег тяжело вздохнул и посмотрел на Ольгу, стоящую у двери.

– Олечка, и почему ты успела замуж выйти? – спросил он. – А то я бы на тебе женился. Достали меня всякие Нонны.

– Всё шутите? – Ольга улыбнулась.

– А, если серьезно? Пошла бы за меня замуж?

– Вся беда в том, что я уже замужем, – парировала Ольга. – На тот момент ваша кандидатура не выставлялась.

– А жаль. Ладно, будем довольствоваться малым. Хотя бы просто твоим обществом.

– Завтракать будете?

– Наверное, нет. Свари мне кофе покрепче и большую чашку. Никто больше не звонил и не появлялся?

– Нет. Женя машину моет. Нужен?

– Пусть дальше моет. Да, вот что… у нас шампанское в холодильнике есть?

– Конечно.

– Достань и поставь в теплое место. Вообще, всё спиртное из холодильника достань.

– Вы что, снова шутите? – Ольга удивленно посмотрела на него.

– Нет. Просто Нонна хочет холодного шампанского, а я не хочу ей доставлять такое удовольствие. Так… что ещё? Ладно, придумаю по ходу. Я пойду душик приму, а ты мне пока кофе свари.

Олег принял душ, не торопясь, побрился, надел шорты и спустился вниз. Ольга как раз сварила кофе. На столе, на солнышке, стояла батарея различных бутылок. Олег довольно посмотрел на эту картину.

– Может, хоть бутерброд? – спросила Ольга.

– Нет уж, я в отпуске. Ем, когда хочу, сплю, сколько хочу и ни фига не делаю. Хотя… со «сплю» не вышло, – Олег отпил кофе. – Оленька, кофеек, как всегда отличный.

– Тогда вы лучше сядьте. Мне смотреть на вас снизу вверх неудобно. Какие поручения на сегодня? Порядок я уже навела. Вчера ни завтрака, ни обеда вы не заказывали.

– Душа моя, – присев у края стола сказал Олег, – сегодня приготовь мне что-нибудь самое простецкое, вроде жареной картошки. В общем, на свое усмотрение. Ну, салат какой-нибудь добавь. Я никого сегодня не жду. Если хочешь, пойди по магазинам погуляй. Если хочешь, часика в три свободна до завтра.

– Вы сказали, что никого не ждете, а Нонна Михайловна?

– Давай не будем о грустном. Ты с утра, когда порядок наводила, ничего не роняла женского рода?

– Уронила ваш галстук, который вы вчера на дверной ручке в кабинете бантиком завязали. Спрашивается, чего вы хулиганить вздумали? Его теперь попробуй отгладь.

– Галстук – к мужику. И вообще, если не гладится – выкинь его. Слушай, а, может, она не приедет всё-таки? – Олег с надеждой посмотрел на Ольгу.

– Олег Леонидович, я не пойму, что вы капризничаете? Чем вам Нонна Михайловна не нравится?

– Ой, Оленька! – он поморщился, как от зубной боли. – Что плохого я тебе сделал? И вообще, не называй её Нонной Михайловной. Я, кстати, от тебя только и узнал, что она Михайловна.

– Интересно, дождусь я когда вы женитесь? – Ольга улыбнулась.

– Я либо останусь холостяком, либо…

Договорить он не успел. Напротив дома остановилось такси и из него вышла Нонна. Олег тяжело вздохнул, поставил на стол пустую чашку и сказал:

– Вот на Нонне я уж точно не женюсь. Спасибо за кофе, Оленька. Пойди, открой дверь.

Когда через несколько минут Нонна вошла в кухню, Олег сидел и невозмутимо курил. Он даже не встал ей навстречу. Она слегка растерянно посмотрела на него, а затем на батарею бутылок на столе. Её сияющее улыбкой лицо стало не таким сияющим, и она спросила:

– А что это у тебя происходит здесь?

– Где? – уточнил Олег, выпустив струйку дыма.

– Ну, здесь. Почему бутылки на столе?

– Загнул Оленьку холодильник размораживать, – Олег чуть заметно прищурился.

– Так у тебя же холодильник с автоматической разморозкой.

– А мне захотелось по старинке.

– А как же холодное шампанское?

– Теплого попьем. В такую жару пить холодное вредно – можно простудиться. Ты разве забыла, что мне простуживаться нельзя? У меня легкие слабые. Кстати, а где Оля?

– А что случилось?

– Ничего. Хотел попросить, чтобы она мне сообразила манной каши. С сегодняшнего дня я решил стать вегетарианцем и начисто отказаться от мяса.

– А от икры?

– Джефри скормил. Теперь ломаю голову, что с собакой будет. Икра соленая, пить захочет, сейчас жарко – беситься начнет, – сокрушенно вздохнул Олег.

В кухню заглянула Ольга, предупредила, что уходит в магазин, и поинтересовалась, сделать ли дополнительно какие-нибудь покупки, кроме обычных. Олег попросил сырковой массы.

– Олег, что с тобой происходит? – Нонна окончательно растерялась.

– Не стоило меня сегодня так рано будить.

– И что теперь? Мы так и будем торчать здесь, на кухне?

– Можем и ещё где-нибудь поторчать. Выбирай любую из комнат, – Олег поднялся и затушил в пепельнице окурок.

– Я приехала, думала ты мне обрадуешься, а ты… – Нонна надула полные губы.

– А я очень рад. Ты же мне ещё утром сказала, что от меня вежливости не дождешься. Ну, что с меня, чурбана, взять? Не дуйся. Идем, куда тебе хочется. Шампанское теплое будешь?

– Буду, – обиженно ответила Нонна.

– Вот и славненько, – Олег взял бутылку шампанского.

– А бокалы?

– А из горлышка слабо? Я, видишь ли, ещё и с бодуна, – соврал Олег.

– Ладно, идем. В спальню можно?

– Можно. Баб посторонних там нет.

Олег поднимался следом за Нонной по лестнице и думал, как его угораздило связаться с этой сдобной белой булочкой. Поначалу булочка была очень привлекательной, не смотря на свою, порой, чрезмерную сладость. Но, как и всё на свете, сладкое приедается, порой даже быстрее, чем горькое. А булочка на самом деле оказалась ириской-тянучкой, избавиться от которой было непросто.

При попадании в спальню сценарий был один, и Олега от него уже почти тошнило. Нонна начинала, чуть ли не с порога, раздеваться и жаловаться или высказывать ему свои претензии. Он вяло отвечал. Потом они попадали в постель. Здесь всё тоже было знакомо до отвращения. Олегу иногда казалось, что ещё пара месяцев такого примитивного секса, и он начнет сразу же поворачиваться на бок и храпеть или станет импотентом. В первый раз он списал всё на счет её стеснительности, но так повторилось и во второй, и в третий, и в пятый, и в двадцать пятый. Уговорить Нонну, внести в их отношения хоть капельку разнообразия, было невозможно. Она ссылалась на то, что её всё и так устраивает.

Олег полулежал на кровати и смотрел, как Нонна снимает платье, частично открывая свои пышные прелести.

– Знаешь, Разданов, а ты всё-таки ужасно вредный! – несколько капризно заявила она. – Я всё ждала, пока ты позвонишь и извинишься.

– А почему я должен был звонить? – удивился Олег.

– Ну, как же? А то, что мы поссорились? – Нонна, наконец, выбралась из платья и удивленно посмотрела на Олега.

– Так не я же заводиться начал, детка, – Олег чуть заметно улыбнулся.

– Ладно. Будем считать, что мы помирились. На первый раз я тебя прощаю.

– Обещаю тебе, что второго не будет, – заверил её Олег.

– Вот и отлично! – Нонна улыбнулась и подошла к кровати. – Расстегни, пожалуйста, лифчик.

Олег вздохнул и расстегнул на ней бюстгальтер с видом того, кто исполняет тяжкую повинность, и ещё он подумал, что его намека о втором разе Нонна совершенно не поняла…

Разнеженная Нонна лежала рядом с ним. Олег закурил, совершенно не интересуясь, мешает ли ей дым или нет.

– Олежек, – мечтательно сказала Нонна, – а когда мы уезжаем?

– Куда?

– Ну, ты же сказал, что ты в отпуске.

– В отпуске.

– Нужно же куда-нибудь съездить.

– Для начала завтра я съезжу навестить Саньку.

– И охота тебе возиться с этим приютским пацаном? – в голосе Нонны послышались недовольные нотки. – Сколько ты денег бухаешь на этот приют?

– Ты, киска, мои деньги не считай. И с кем мне возиться, я решаю сам. Лады?

– Ну, извини, не злись. Вы немножко странно как-то всё воспринимаете.

– Кто это «вы»? – уточнил Олег.

– Ну, ты, твоя сестра, зять и невесточка.

– Нонна, я однажды тебя попросил, не судить о моих близких.

– Ладно, давай решим, куда мы поедем отдыхать.

– Почему «мы»?

– Я взяла с завтрашнего дня отпуск. Давай поедем в Париж.

– Блистать? – несколько язвительно спросил Олег. – Это всё Санька Волкова хотела ехать в Париж «блистать».

– Кто такая Санька Волкова? Твоя знакомая?

– Извини, детка, я совсем забыл, что «Петра I» Алексея Толстого ты не читала. Была там такая героиня. Всё в Париж хотела ехать «блистать».

– Ну и что в этом было плохого?

– Ничего. Просто она из грязи в князи вылезла.

– Так мы едем в Париж? Я уже всем девчонкам на работе сказала…

– Езжай, – спокойно ответил Олег.

– Почему «езжай»? Разве мы не поедем вместе?

– А разве я тебя просил со мной ехать? И именно в Париж?

– Как? – Нонна от неожиданности даже села.

В этот время зазвонил телефон. Олег снял трубку. Звонил Игорь Ламинский. Олег несказанно обрадовался этому звонку.

– Как живешь-можешь, Игореня? – спросил он.

– Я редко жалуюсь, но сегодня мосье, я буду шаловаться, – последние слова Игорь произнес на ломанном русском. – Я, вообще-то, по делу. Ты занят?

– Для тебя – всегда свободен.

– У тебя туры только за пределы или как?

– Как пожелаете. Хоть в лес по дрова.

– Вот именно это мне и нужно! – обрадовался Игорь.

– Тебе? Дрова решил колоть? – Олег рассмеялся.

– Это не я. Слушай – жалуюсь. Племяшу моему, Валерке, и его честной компании загорелась в одном месте свечка: хотят детки отдохнуть, как когда-то было модно у нас – поход, лес, палатки и прочие удовольствия.

– Комары, натертые ноги.

– Слушай, так это реально? А то их одних отпускать нельзя. Они в парке заблудятся.

– Реально. Когда и на какой по протяженности срок? Да, количество группы и цена, на которую они рассчитывают.

– Я уже успел переговорить с Генчиком, и он сказал, что когда-то у вас был двухнедельный маршрут, где-то на уровень зимовья. О цене не беспокойся – их что угодно устроит, детки не бедные.

– Был. Ещё в прошлом году был. Стоило это… не припоминаю… – Олег задумался и предложил. – У Генчика спроси по сколько с носа. Три дня пути туда с ночевкой на хуторе, три – назад, шесть-семь дней там. Сопровождение в зависимости от количества народу – два или три проводника и повар. Палатки хорошие.

– А кто проводники? Молодые или старые? Там Генчик грозился, что если для меня, то он сам пойдет.

– Тогда и я пойду. У меня отпуск. И не могу же я любимого племяша самого лучшего друга отдать в чужие руки. Третьего, если их много будет, возьму кого-нибудь молодого.

– Олег, ты меня обяжешь. У меня горе. Дашеньку мою родители в Сочи увезли. Сам понимаешь – грустно. А тут Валерка донимает.

– Без проблем.

– И как скоро это можно будет устроить?

– Да хоть завтра. Пусть они определятся сегодня до вечера сколько человек. Завтра Генчик всё оформит и с Богом, помолясь.

– Отлично! Спасибо! – Игорь остался очень доволен.

– Не за что. Перезвони мне, как всё решишь. Только звони на мобильник. Я завтра поеду к Саньке.

Олег повесил трубку и повернулся к Нонне. Она сидела и смотрела на него злыми глазами. Он улыбнулся и спросил:

– В лес сходить не хочешь? А девчонкам на работе расскажешь, что была в Париже. Знаешь, какая романтика потрахаться на муравьиной куче? Ты, детка, наверное, даже двигаться научишься.

– Ты что, издеваешься? – полное лицо Нонны покраснело.

– Да. А что, незаметно?

– Скажи, что ты шутишь, и я тебя прощу.

– Я не шучу и в прощении не нуждаюсь.

– Ах, так?! – Нонна поднялась с кровати.

– И не иначе, – он усмехнулся.

– Тогда я ухожу!

– Тебе такси вызвать?

– Обойдусь! Какая ты дрянь! – Нонна начала одеваться. – Сволочь! Идиот! Чурбан!

– Нонна, сделай такое благое дело – не ори, – попросил Олег. – Ты меня утомляешь.

– Ты что, не понял, что я ухожу навсегда и не желаю больше тебя видеть?!

– Давай сделаем это тихо и культурно. Я же не пытаюсь тебя удержать. Какие проблемы?

– Я приехала сегодня, думала ты, как нормальный человек, обрадуешься… А ты…

– А я тебе сегодня, когда ты позвонила, сказал, что не достоин таких жертв. Что ещё?

– Я целых полгода с тобой провстречалась!

– Ну и что? Мало ли? Супруги двадцать лет жуют в одной кухне, а потом разводятся.

– Ненавижу тебя!

– Я же попросил тебя не кричать, – Олег перестал улыбаться и слегка нахмурился. – Детка, неужели ты не поняла с самого начала, что я не стану тебя домогаться вечно? Тебе нравились наши отношения, пока я позволял тебе сделать вид, что ты мной командуешь? Мне это надоело. Мне надоели твои капризы и упреки, мне надоело то, как ты на меня вешаешься, как ты трещишь всем знакомым о наших отношения, и вообще, ты мне надоела.

– Ты… ты… – она побледнела. – Знаешь, кто ты после этого?

– Олег Леонидович Разданов. Да, вот ещё что, сделай милость, не звони мне в ближайшее время – я в лес ухожу.

– Да чтоб ты из него не вернулся!!! – с этими словами Нонна выбежала из комнаты.

– Дура, – вздохнул ей вслед Олег.

Выкурив ещё одну сигарету, он поднялся, надел халат и, спустившись до середины лестницы, позвал Ольгу, надеясь, что она уже вернулась. Ольга вышла из кухни и остановилась, вопросительно глядя на него.

– Оленька, будь добра, замени белье у меня в комнате.

– Прямо сейчас?

– Можешь минут через двадцать. Я пока с себя Нонину помаду смою. Когда закончишь, скажи.

Олег вышел из ванной, как раз когда Ольга закончила перестилать постель. Она хотела расстелить покрывало, но Олег остановил её:

– Не нужно. Я сейчас завалюсь спать и часа три буду мертв для всех, кроме Оксаны, Макса и Сонечки. Через три часа разбуди меня и приготовь кофе.

– Через три часа будет время обедать.

– Тем лучше. Но кофе всё равно приготовь. Бутылки можешь убрать на место.

– Женя спрашивал, нужно ли что-нибудь?

– Пойди и скажу ему, что он свободен, пусть загорает, – Олег задумчиво взглянул на Ольгу. – Оленька, возможно, скоро я уеду на пару недель. Если хочешь, я могу отпустить тебя на это время отдохнуть. Путевка с меня.

– Спасибо, но я не могу сейчас уехать – мама приболела.

– Что-то серьезное?

– У неё подагра. Обострение.

– Неприятно, хоть и дворянская болезнь. Если нужны какие-нибудь лекарства, скажи.

– Спасибо, пока ничего.

– Тогда просто я тебе денежки на отпуск оставлю, а ты распорядись, как захочешь. Завтра, если не трудно, приди на полчаса раньше и приготовь мне завтрак. Я уезжаю к Саше. Всё остальное, когда проснусь…

Глава 30

…Олег раскодировал сейф, достал оттуда пистолет и расстелил на письменном столе фланелевую салфетку. Оксана сидела в кресле и смотрела на брата с некоторой печалью. Олег начал разбирать пистолет и мельком взглянул на сестру.

– Ты что скисла? – спросил он.

– Тебе показалось, – Оксана улыбнулась.

– Оксаночка, солнышко, – Олег улыбнулся ей в ответ, – если бы я тебя не знал с пеленок, то почти поверил бы в это. Что случилось?

– Абсолютно ничего. Просто я терпеть не могу этих ваших железок, – поморщилась Оксана. – Что за странность у вас, мужиков? Ну, вечные дети! С возрастом меняется только цена и размеры игрушек.

– Это уже интересная мысль, – Олег слегка приподнял одну бровь.

– Так ведь вы всю жизнь играете! – продолжала Оксана. – Пистолетики, машинки, домики строите, в войну играете, в сыщиков. Ты, помнится, камешки собирать любил.

– Я ещё много чего любил, – его улыбка стала лукавой. – Да и камешки я потом собирал не какие попадя.

– Ну, конечно! Ты, когда на стол всё высыпал, я думала, что у папы и Макса челюсти так и останутся на всю жизнь отпавшими.

– А хорошо смотрится вот так, россыпью, без оправы?

– Олежка, ты неисправим!

– Ладно, я оставлю теорию «вечного детства» и упущу то, что вы сначала из песка пирожки лепите. Давай вернемся к мужикам, а точнее, ко мне. Камешки я собирать могу теперь разве что во дворе, да где-нибудь на берегу. Что тебя не устраивает?

– Пистолет. И у Макса тоже. Терпеть не могу оружия. Ладно, ружья охотничьи хоть красиво сделаны. Хотя у тебя и охотничье ружье больше похоже на киллерскую винтовку. Что вы в этом находите? – Оксана снова недовольно поморщилась.

– Оксаночка, ведь это всё легальное. И ты же сама сказала, что это игрушки, только большего размера.

– И зачем ты с собой берешь эту легальную игрушку?

– Мало ли что?

– Такое впечатление, будто вы всю жизнь играете со смертью, – Оксана тяжело вздохнула.

– Смерть тоже женщина. Хоть одну можно подразнить?

– Не смешно.

– Сестренка, ты сегодня явно не в духе, – улыбка Олега стала примирительной и немного виноватой. – Маленькая моя, что на тебя нашло?

– Ничего. Просто мне в голову лезут всякие глупые мысли. Во-первых, после того, что с тобой было, я стала бояться леса. Во-вторых, ты зачем-то берешь с собой пистолет.

– Ты же не боишься, когда мы уезжаем на охоту? – Олег закончил собирать пистолет.

– На охоту ты всегда уезжаешь с Максом, и я не могу сказать, что я абсолютно спокойна.

– Не будь ребенком. Ещё что-то случилось? Колись, вижу же, что с самого начала не в настроении.

– Послезавтра мне придется ложиться в больницу на поддержку.

– Что-то не так? – Олег насторожился.

– Да всё нормально. Просто любят у нас все перестраховаться. Гемоглобин у меня слегка упал, давление низкое и ещё миллион всяких причин, не достойных внимания. А самое главное, возраст. Видишь ли, мне тридцать три, а рожать собралась. Бабушка-старушка! Ламинский чудовище!

– Действительно глупости с этими возрастными придирками, – согласился Олег. – А остальное точно всё так, как ты говоришь?

– Да всё, всё. Это всего на неделю. У Макса спроси, когда домой вернется. Мы сегодня вдвоем в больнице были. Коллеги и мертвого достанут.

– Ладно, не ворчи. Вредно.

– У Саши вчера был?

– Да. Загорел, как негритенок. Я позавчера с Нонной разбежался.

– Что так? – удивилась Оксана.

– А ты что, не рада?

– Да это твои проблемы – твои девки. Не могу сказать, что я была в восторге от твоей толстопопой пассии, но и радостно подпрыгивать от этой новости не стану. Уже б остановился ты на ком-нибудь, – Оксана строго посмотрела на Олега.

– А что случилось? Я настолько сблудился или уже такой старый?

– Олег, давай говорить серьёзно. Уже ведь почти сорок.

– Давай, – Олег перестал улыбаться. – Ты же прекрасно всё знаешь. Я не могу. Мне нужен либо такой же чертенок, как ты, либо такая же «Iron Lady», как Марина. Все остальные хороши, очень хороши, но не для меня.

– Почему?

– И ты, и Марина, любили меня такого, какой я есть. Остальные любят свой идеал, кто какой – кто богатого, кто любовника, кто ещё что-нибудь. Нарисуют себе трафарет и пытаются меня туда всунуть. А я не вписываюсь. Обрезке и подгонке не подлежу, – Олег тяжело вздохнул. – Если и позволяю я некоторое время подержать себя в тех рамках, которые для меня отводят, то это ещё ничего не значит. Хочешь узнать, что было последней каплей с Нонной?

– Только без интимных подробностей.

– А я тебя, кажется, никогда ними и не баловал.

– Нонна пыталась кое-что рассказать. Вот не пойму – жаловалась она или хвасталась.

– Даже так? – удивился Олег. – Ну, да ладно. Дело прошлое. Так вот, я не захотел ехать отдыхать с ней в Париж, а предложил в лес прогуляться. Она, видишь ли, в Париж решила. Тоже мне, Санька Волкова!

– Действительно глупо, – согласилась Оксана. – Почему именно в Париж?

– Должно быть «блистать». Других городов она не знает. О Саньке Волковой тоже не читала. Спросила, не моя ли она знакомая.

– Круто! Ты уже закончил пушку свою чистить? – Оксана посмотрела на часы.

– Да, – Олег убрал пистолет в сейф.

– Тогда идем к нам. Скоро Макс вернется и Сонечка уже вот-вот проснется.

– Конечно, идем, – согласился Олег. – Вот только руки вымою и майку натяну.

Он вымыл руки, поднялся в спальню, надел черную майку, в карман брюк сунул мобильник. Бегло взглянув на себя в зеркало, Олег неожиданно задержался. Почему-то раньше его никогда не трогало, сколько у него седины. Первая заметная появилась после смерти Марины. Теперь седины было уже довольно много. Он осторожно коснулся кончиками пальцев седых волос на виске, будто желая убедиться в их реальности. Невольно у него мелькнула мысль, от которой между лопатками пробежал неприятный холодок: «А ведь действительно через каких-нибудь неполных два года мне будет сорок, а я один!».

– Олег, скоро ты? – позвала снизу Оксана.

– Иду! – отозвался Олег.

Он ещё раз взглянул на себя в зеркало, тряхнул головой, будто отгоняя дурные мысли, и быстро пошел вниз.

– Ты чего застрял так? – спросила Оксана.

– Да сущая ерунда, – уклончиво ответил Олег и быстро изменил тему разговора. – Ты будешь мне звонить? Я буду волноваться за тебя. Если хочешь, я не пойду.

– Я буду звонить, – Оксана грустно улыбнулась. – Наверное, я становлюсь старой и ворчливой.

– Что за разговорчики, Оксана Леонидовна?

– Не знаю. Сегодня мне в очередной раз напомнили о моем возрасте. Вроде бы и немного, но…

– Просто ты сейчас чуть-чуть нервничаешь, плюс жара и полнолуние. Я уверен, что напомнила тебе это какая-нибудь старая зануда.

Они вышли за калитку. Теперь Оксана и Максим жили на той же улице, почти напротив. Дом был точно такой же коттедж, как и родительский, только построенный несколькими годами позже. Три года назад Оксана и Максим купили этот дом, когда хозяева уезжали к детям в Тулу.

…Олег проснулся среди ночи. Мысль, мелькнувшая вечером, не шла из головы. Он встал, закурил и, подойдя к окну, посмотрел на серебристую от лунного света листву сада. «Глупости! Не один, – подумал он, выпуская дым. – У меня есть Оксанка, Макс, Сонечка. Родят ещё кого-нибудь. В крайнем случае, есть друзья и Санька». Но, всё равно, из-под этих правильных и спокойных мыслей пробивалась одна холодная и колючая, как звездные иглы на ночном небе в тайге: «Не то… не то… как ни крути – один…», и от этой мысли было холодно и тоскливо. Олег надел халат и спустился вниз. Здесь, в кабинете на столе стояла фотографии Марины и Снежаны, а в кресле лежала собачка. Олег взял собачку, прижал к себе и сидел долго, задумчиво и грустно глядя на фотографии.

– Почему ты не забрала меня с собой тогда или в тайге, Мариночка? – чуть слышно спросил он. – Мне так плохо без вас…

ОЛЕГ. ЛЕСНИК.

Глава 31

Олег смотрел на резвящихся студентов, которых ему и Гене предстояло вести в лес. Особого восторга будущие подопечные у него не вызывали. Подъехало такси, из которого вышла тоненькая хрупкая девушка в коротких шортах и джинсовой панаме. Водитель такси достал из багажника яркий рюкзак. Появление девушки среди друзей вызвало реакцию подобную реакции мартышек, увидевших любимое лакомство. Повар – Лёвик, только поморщился, глядя на происходящее.

– Это что, их предводительница? – поинтересовался Гена.

– Понятия не имею, – пожал плечами Олег. – Ты же им путевки оформлял. Я понял так, что предводитель Валерка Ламинский.

– Я поначалу тоже так думал. Организатор точно уж. Ты не особенно доволен? – удивленно посмотрел на него Гена.

– Генчик, я очень доволен. Просто я думаю, что, то ли в сумасшедшем доме, то ли в обезьяннике начались каникулы и обитателей того или другого богоугодного заведения поручили нашим заботам на каких-то две недели, – Олег приспустил солнечные очки и поверх них посмотрел на студентов.

– У тебя студенты были другие? – поинтересовался Лёвик.

– Кажется, немного другие или я просто на таких попал. А, если честно сказать, они мне не очень нравятся. Особенно эта маленькая бестия и вон тот худой. У него на лбу написано, что малый гаденький, а она ещё бы в лес на такси притащилась. Я понял так, что мы ждали только её.

– Да, теперь они все, – кивнул Гена.

– Тогда нам пора бы идти, а то мы и за месяц никуда не доберемся. Черт! – Олег поморщился. – А девок-то меньше половины! Ты в курсе, много они спиртного набрали? Не ровен час, перепьются и начнут девиц делить.

– Будем надеяться, не перепьются, – успокоил его Гена, – или перепьются до такой степени, что не до девок будет.

– Генчик, ты же знаешь, не люблю я пьяных в лесу. Ладно, давай двигать. И так почти час здесь загораем.

– Как идем?

– Ты и Лёвик спереди, я – сзади. Через два часа привал полчаса и меняемся.

– Олег, давай у них бутылки изымем? – предложил Лёвик.

– Давай, – согласился Олег. – А дотащим?

– Я дотащу, – заверил Лёвик.

К ним подошла та самая девушка, которая приехала на такси. Окинув Олега, Гену и Лёвика недовольным взглядом, она довольно едко спросила:

– А что, поход будет только до опушки леса?

– Нет, детка, – Олег посмотрел на неё поверх очков. – Мы ждали тебя. Теперь будь любезна, позови всю свою банду, и мы скажем вам пару слов. А, пока эти слова будут говориться, натяни-ка ты штанишки подлиннее, а то комарики не только твои кегли длинные погрызут, а ещё и попку.

– Как хочу, так и иду! – криво улыбнулась девушка.

– Иди, иди. Только запомни, начнешь ныть, раньше, чем через два часа, никто останавливаться не будет.

– Не дождешься, чтобы я заныла!

– Ладно, хватит пререкаться. Зови остальных.

– Может быть, вы подойдете?

– Не упадете, если пару шагов сделаете.

Девушка ушла звать остальных. Олег достал сигареты и закурил. Гена несколько растерянно посмотрел на него, потом на девушку.

– Слушай, где Ламинский этих паршивцев набрал? – поморщился Олег.

– Ума не приложу. Однако же эта девчонка задаст нам жару!

– Порядочный стервеныш, – вынес свой вердикт Лёвик.

Подошли студенты. Они окружили своих проводников.

– Значит так, мальчики и девочки, – Олег говорил холодно, без тени улыбки, – сейчас вы очень внимательно меня послушаете. Первым делом давайте знакомиться. Гену вы уже все знаете. Меня зовут Олег. Я, как и Гена буду вашим проводником. Это Лев, он будет у нас поваром. После того, как я закончу говорить, каждый из вас назовет свое имя или побрякушку, кому что приятнее. Обещаю, что мы постараемся их запомнить все сразу. Вас не так уж много. Думаю, мы подружимся, отдых запомниться вам надолго и оставит только приятные впечатления. Но это будет только в том случае, если вы сам себе не испортите его. Для этого стоит прислушаться к моим советам. Значит так, есть несколько больших просьб. Первое, сейчас вы все наденете длинные штанцы, дабы не быть искусанными комарами. Второе, всё спиртное сдадите нам и получите не раньше вечера, притом не всё сразу, а понемногу. Третье, в стороны не сворачивать, а идти за проводником. Если кому-нибудь нужно будет свернуть в кусты, предупредить проводника, идущего сзади. Четвертое, внимательно следите за тем, чтобы вас не укусил клещ. Если кого-то укусил, не пробуйте вытащить сами, скажите мне или Гене. Пятое, о любой царапине, непонятном укусе, растертой ноге говорить нам. Шестое, ягоды и грибы не рвать и в рот не совать. Седьмое, увидите дупло в дереве – не лезть, в непонятные норки тоже. На пеньки садиться и смотреть, куда садитесь. Окурки и спички тушить старательно. По возможности, курить только на привалах. Вообще, смотреть под ноги и нас слушаться. Вот и всё. Понятно?

– Понятно! – отозвалась с сарказмом девушка в панаме. – Шаг влево, шаг вправо – побег. Прыжок на месте – провокация. Попали в сказку! Добро пожаловать на архипелаг «Good Lack»! Только для тех, кто не был в зоне!

– У меня выражение получше, – Олег не особенно дружелюбно посмотрел на неё, в голосе мелькнула насмешка. – Попали ногами в маргарин. Если кому-то не нравится, можете оставаться дома, денежки мы вам вернем.

– Санька, не загрызайся, – предложил Ламинский-младший.

– Санька? – Олег улыбнулся. – Не Волкова ли, случайно?

– Шарф-Эгердт. Можешь не корчить из себя эрудита, «Петра I» все читали, – девушка явно начинала злиться.

– Я такую длинную и заумную фамилию всё равно не запомню. Лучше я тебя Волковой называть буду, – слишком уж миролюбиво сказал Олег и, давая понять, что разговор окончен, добавил, – если все готовы, можем идти. Берите свои рюкзаки и вперед за Геной. В ближайшие два часа привалов не ожидается.

Олег легким привычным движением забросил на плечи рюкзак. Пока студенты проделывали ту же процедуру, но менее ловко, Гена спросил Олега:

– Отец, не слишком ли ты круто с этой малышкой?

– Круто было бы, если бы я при всех с неё штаны снял и задницу надрал, – спокойно ответил Олег. – Эта маленькая бестия привыкла командовать. Если очень хочет это делать – на здоровье, но не здесь и не мной.

– Совсем не тобой? – Гена исподлобья взглянул на него.

– Разве что в постели, – невозмутимо ответил Олег. – Кстати, почему ты так решил?

– Да ты сразу же начал называть её маленькой бестией.

– Генчик, оставь эти домыслы, – поморщился Олег. – Пора идти. Иначе мы здесь и ночевать рискуем остаться.

Когда группа углубилась в лес, Олег окликнул Валеру Ламинского. Тот пошел с ним рядом. Валера был племянником Игоря – сыном его младшего брата. Так как Ламинский-старший засиделся в холостяках, хотя теперь, наконец, собирался жениться, то в племяннике он души не чаял и всячески его баловал. Бывая довольно часто у дяди, Валера сталкивался там с Олегом, который вскоре стал его кумиром.

– Валера, я надеюсь, ты никому не растрепал, кто я на самом деле? – поинтересовался Олег.

– Как и договорились – сказал, что ты проводник.

– Спасибо, – кивнул Олег. – А теперь скажи мне, что это за чудо в шляпке?

– А, это Санька Шарф-Эгердт.

– Ну, это я уже слышал. Подробнее. Она что, такая вредная всегда?

– Нет, не всегда. Вообще, нормальная девчонка. Любит время от времени позадираться, завести кого-нибудь. Она одна из самых старших в нашей компании – ей уже двадцать три. Учится в Академии управления и бизнеса. Не замужем. Её все обожают. Плюс ещё и папашка при денежках. С её внешность, по-моему, и повыделываться можно. Как ты считаешь? – Валера повернулся и посмотрел на Олега.

– Я считаю, что ты несколько соплив ещё, рассуждать о том, что и с какой внешностью можно, – назидательно сказал Олег.

– Олег, не будь таким деловым! – рассмеялся Валера.

– Повезло тебе, что дядька твой простыл, а то ведь и он идти собирался. Я бы вместе с ним на первом же привале тебе такой прочухан крапивой устроил!

– У-у-у, садист! – смеясь, протянул Валера.

Саша шла и злилась. Все ноги были искусаны комарами. Проводник был прав, но надевать джинсы она упрямо не хотела, хотя бы для того, чтобы не доставить ему удовольствия.

На этого проводника Саша обратила внимание сразу. Что-то в нем было такое… Она даже не могла объяснить, что именно. Когда она вышла из такси, он стоял и курил. Он был очень высокого роста, широкоплечий, подтянутый. Его вряд ли можно было назвать большим красавцем. Черты его лица были правильными, но резкими, нос с горбинкой, лоб высокий, подбородок с легкой ямочкой. Одет он был своеобразно: в вытертые старые джинсы, темно-синюю футболку, очень дорогие фирменные кроссовки и жилет с множеством карманов. Между кроссовками и джинсами было явное несоответствие. На голове у него была пестрая бандана, из-под которой были видны русые волосы. Солнечные очки были тоже из очень дорогих, но без всяких ультра модных деталей. Когда он снял очки, то она увидела его глаза – зеленые, глубоко посаженые. Взгляд у него был спокойный, холодный и уверенный. Разговаривал он с Сашей совсем не так, как она привыкла – он почти в открытую смеялся над ней. А мелькнувшее на его губах подобие улыбки было почти полной издевкой. То ли женским чутье срабатывало, то ли десятое чувство, но Саша понимала, что и взгляд, и улыбка, и манера говорить могут быть совершенно другими, а он – самой надежной опорой в жизни. Но… но он был всего лишь проводником, а такого не приняли бы её родители, будь он хоть в сто раз надежнее самого надежного. «Ничего, милый, ты ещё за мной побегаешь! Я не я буду, если ты через пару дней у меня в ногах валяться не будешь, а я тебя посылать не буду!» – решила она, сгоняя очередного комара. И всё же в ней появилось какое-то противоречие, согласие с собой таяло, как льдинка на солнцепеке. Саша прекрасно знала причину этого противоречия, но признаться себе в том, что Олег ей понравился, сил не хватало. Оставалось только строить планы, как бы досадить ему посильнее.

Глава 3

Олег, Гена и Лёвик остались у костра. Сегодня во второй половине дня, ближе к вечеру, группа пришла на место. Здесь разбили лагерь. Уставших студентов хватило только на то, чтобы съесть приготовленный Лёвиком ужин и расползтись по палаткам. Солнце уже село и в лесу начало быстро темнеть. Где-то далеко закричала сова. Становилось прохладно. Олег достал из жилетного кармана телефон и набрал номер.

– Стас? – спросил он у невидимого собеседника. – Да, я. Дошли нормально, спасибо. Что там у нас с погодкой? Правда? А поточнее? Ладно, верю, верю… А что смурной такой? Да ну! И много? Скверно. Ты, главное, духом не падай. Будем надеяться, что всё обойдется нормально. В котором часу? Хорошо. Ну, всё, до завтра. Вечером я тебя наберу.

– Что там стряслось? – спросил Лёвик.

– В принципе ничего экстраординарного, если не считать, что в районе Красной горки снова два человека пропали. Поставили на уши все службы поиска. Стасовых ребят тоже попросили. Гнилое там место, на горке на этой, – мрачно заметил Олег.

– И чего их туда всех несет? – задал Лёвик риторический вопрос.

– Понятия не имею, – Олег убил комара.

– Всегда всех несет туда, куда можно меньше всего, – философски заметил Гена.

– Это ты, Генчик, прав, – согласился Олег. – Кстати, завтра нужно не забыть предупредить наших великовозрастных деток, чтобы в Сырой овраг не совались.

– Далековато отсюда Сырой овраг, – заметил Лёвик.

– Лёва, я не знаю, что у них на уме. Ты же видишь, детки, как из клетки.

– И то, правда.

– Что Стас о погодке говорит? – поинтересовался Гена.

– Говорит, что погодка должна быть приличная, – Олег достал из костра полуобгоревшую ветку и прикурил от неё. – Да, завтра нам чуть-чуть еды подбросят. Где-то около десяти-одиннадцати. Стас тебе пискнет.

– Нормально, – кивнул Лёвик. – Кто из вас пойдет со мной? Или пацанов брать?

– Если они завтра в транспортабельном состоянии будут, – усмехнулся Гена. – Это они сегодня с устатку тверезые, завтра понадираются, дай Бог, что б не хуже, чем на хуторе.

– Будем надеяться, что обойдется всё.

– Слушай, Олег, а что это действительно за места такие – горка, овраг, деревня брошенная? – вернулся Лёвик к начатой теме.

– Почем я знаю? – Олег пожал плечами. – Плохие места. Самое интересное, что компас туда можно не брать – никакого толку. И везде мгла какая-то в ясный день стоит, вроде бы туман. Вроде бы и не густой, но видимость неважная. Кстати, названия там совершенно ни к чему не привязаны. Оврага ведь никакого нет, чуть-чуть низинка вроде. Правда там какая-то яма есть и две могилы старые. Что за могилы – никто не знает. Только крутит на этом месте. Я сам несколько раз попадал. Горка вообще не горка, а так, пригорок, почти весь лысый и земля там глинистая, аж красная. Леса как такового и то нет – десяток деревьев, кустов и пеньки, за час бы обошел, а народ там пропадает регулярно. Ну, брошенную деревню ты когда-то сам видел. Три сруба стоят гнилые и пустой колодец. Туда ночью соваться нельзя. Говорят, кто сунется, если к утру не помрет от страха, то в психушку, как пить дать попадет. В овраге ещё хорошо – если могилы не зацепил, так, может, всё обойдется. Идти только плохо будет – расстояния теряются и усталость жуткая. Самое поганое из всех – горка. Там никогда не знаешь, когда чудеса начнутся. Поисковики это место терпеть не могут.

– Ну, ты же из оврага как-то выходил?

– Выходил, но как, объяснить не могу. Может, и выходил потому, что могилы никогда не трогал. Народ же вечно тянет то посидеть на них, то ещё что… Костю-покойника черт дернул как-то попробовать копнуть. Мы его тогда целый день проискали. Нашли – он, как пьяный, и что-то бормочет, будто хотел там сокровища искать.

– А яма? – не унимался Лёвик.

– В яму я когда-то прыгнул, интересно стало. Два года назад, когда охотились и на этот берег вышли. Хорошо, что Генчик вон рядом был и Макс. Они видели, куда я делся. Странность там такая – я их слышу, а они меня нет. Ори – не ори, как в вату.

– А что там, в яме, было?

– Ничего. Яма, как яма, небольшая. Травкой почти вся заросла. Вылезать неудобно.

– А вертолетчики почему не любят это место?

– Так приборы у них глючат.

– Интересно посмотреть, – Лёвик тоже закурил.

– О, ещё один нашелся! – рассмеялся Гена. – Что ж вас всех в пакость какую-то тянет? Всё приключений себе ищете. А молоднячок и впрямь завтра предупредить нужно. Береженного Бог бережет.

– Ладно, хлопцы, вы, как хотите, а я спать пошел. Мне завтра вставать раньше всех, – поднимаясь, сказал Лёвик.

– Лёвчик, если не трудно, достань из моего рюкзака рукава и брось, – попросил Олег. – Заели меня сегодня что-то комары.

Лёвик вынес из палатки рукава, которые Олег пристегнул к жилету, и ушел спать. Гена тоже закурил. Чуть слышно шумел ветер в вершинах сосен, снова где-то прокричала сова.

– Кто сегодня сидит? – спросил он.

– Давай я. Завтра ты.

– Если хочешь, давай по полночи, – предложил Гена.

– По-моему, и так неплохо будет. Тебе как лучше?

– Давай так, – согласился Гена.

– Сходим завтра в избушку? – спросил Олег, бросая окурок в костер.

– Давай, – Гена помолчал. – Помнишь, как мы в метель сидели?

– Помню. Не достал бы меня тогда Костик, так и не сидели бы.

– Это я про волков ему рассказал когда-то.

– Не в том дело. Не стоило упражняться в попытках сделать из меня дурачка. Костик думал, что всё это были байки. Посмотрел бы я на него, если бы он в такой переплет попал.

– Ты их боялся?

– Честно сказать? – вздохнул Олег. – Даже на знаю. Поначалу я их за собак принял, потом испугался, потом решил, что свихнулся. В принципе, я был не так уж далек от этого. Для меня так загадкой и осталось, почему они меня не тронули.

– Тогда ладно, ты худой был, полумертвый. А, когда в избушке сидели и ты с волком разговоры говорил, так и у меня, и у Макса волосы дыбом становились. Мистика какая-то. Хорошо, что Костя в дым пьяный был, а то привезли бы домой дурика.

– Должно быть, воспоминания слишком яркими были. Говорят ведь, зверье чувствует на расстоянии. Скажи, Генчик, а почему ты тогда не поверил, что я сам упал? – Олег, сощурившись, смотрел на огонь.

– Не знаю. Артём тебя постоянно доставал… И ещё, мне накануне приснился сон. Ты только не смейся, но это тоже было похоже на мистику, – Гена смутился. – Поначалу я вообще на знал, что произошло. Вроде бы спал я крепко. Проснулся оттого, что ты меня за плечо трясешь. Глаза открыл, ты сидишь рядом, одетый и, вроде бы, как свет сзади тебя. Я подумал, что утро уже. Оглядываюсь – ты в спальнике лежишь. Тут мне дурно стало, я уже совсем было заорать хотел, а ты палец к губам приложил, мол, молчи. У меня язык задеревенел. Тогда ты мне и говоришь тихо-тихо: «Если тебе скажут, что я мертвый, не верь, пока сам не убедишься. Не так-то легко меня убить будет. Это только казаться будет, что я мертвый. И ребят доведи, не оставайтесь. Метель скоро начнется». А потом из палатки вышел. Я повернулся, смотрю, а ты в спальнике своем так и лежишь, во сне покашливаешь. Дальше, как в яму провалился. Утром рассказывать стыдно стало. Потом, когда Артём начал вопить, что ты сорвался, я всё вспомнил. Мы вернулись, ты действительно сверху был похож на мертвого. Спуститься было некак – обрыв отвесный. Мы остались там ночевать. Утром у тебя были синие губы. Решили ещё час подождать. В принципе, все думали, что ты мертвый. Я отошел метров на десять, на камень присел. Рядом никого не было. Чувствую, кто-то меня за плечо трогает. Поворачиваюсь – ты сзади стоишь. У меня снова язык деревянный стал. Ты только головой покачал и говоришь: «Я же просил – уводи ребят. Метель скоро». Я скорее подумал, чем сказал: «А ты как же?». Ты повернулся, вроде бы, как уходить собрался и на ходу бросил: «Не верь, что я мертвый. Мы ещё увидимся. Уходите!». Я к ребятам вернулся, они с Артёмом собачиться начали, чуть не до драки. Я ещё раз вниз посмотрел и сказал, чтобы все собирались. Мы успели дойти до деревни и снег начался. А утром – метель.

– Кто моим говорил?

– Артём, – Гена повернулся, Олег всё так же смотрел на языки пламени. – Почему ты спустя столько времени спрашиваешь?

– Не знаю. Нужно же когда-то спросить. Тогда ведь не спрашивал.

– Я тоже там был. С Мариной Сергеевной плохо стало сразу… Потом на третий день, ко мне приехали Оксана и Макс. Оксана сказала, что ей очень нужно поговорить со мной. Ну, сначала я рассказал подробно, как всё было. Потом она и спрашивает, не снились ли мне какие-нибудь странные сны. Честно сказать, я побоялся говорить. Тогда она сказала, что ей, Леониду Владимировичу и Марине Сергеевне снился один и тот же сон. Будто ты пришел и говоришь, что передал мне нечто важное. Ну, я помучался, а потом и рассказал, что во сне видел. Рисковал-то я не особенно – чего с перепугу не присниться. Макс попросил меня поехать с ними. Я согласился. Мы приехали к вам. Я повторил всё ещё раз для Леонида Владимировича. Он выслушал всё, помолчал, а потом и говорит: «Я же сказал, что он жив. Будем ждать». Вот и всё вроде бы… Да, после этого Артём стал от меня шарахаться, как черт от ладана. А вот, когда ты вернулся… Знаешь, меня в жизни больше не трясло. Я подкурить не мог и двух слов связать. Потом на шефа кричать начал, что не верил Артёму, что я был прав. Состояние было близкое к истерике. Вечером до чертиков напился и сидел, сопли перед Люси размазывал.

– Люси не навешала?

– Да она перепугалась, не меньше, чем я, когда тебя во сне увидел.

– Оксана плакала? – Олег снова закурил.

– Нет. Только побелела, как полотно, и сразу Артёму бросила: «Это ты его убил!». Что было потом, я не знаю. Я ушел, нервы не выдержали.

– Ладно, спасибо за информацию. Шел бы ты спать, поздно уже. Разбудишь меня завтра часиков в восемь – девять.

– Спокойной ночи, – поднимаясь, сказал Гена. – Ты, вдруг что, буди.

– Можешь не волноваться и спать спокойно.

Гена скрылся в палатке, а Олег остался один у костра. Он сидел, полуприкрыв глаза. Глядя со стороны, можно было решить, что он спит, но это было далеко не так: слух фиксировал даже незначительные звуки, он замечал всё, на поляне перед палатками, даже запахи казались острее. Это было состояние хищника на границе своей территории. В то же время мысли возвращались к прошлому. Не спокойно было у него на душе. Что-то было не так, что-то вносило диссонанс в тот относительный покой в котором он находился последнее время. Это «что-то» мешало (мешало?) ему уже несколько дней. «Что-то»…

Олег достал сигарету, закурил и, в очередной раз, окинул взглядом палатки. «Что-то» появилось в тот день, когда он пошел с группой в лес. Что-то или кто-то… Взгляд Олега остановился на палатке, в которой спала Саша. Мешало ли ему это «что-то» или просто тревожило? Или это возвращало его к тому, от чего он, как ему казалось, уже отвык, или хотел отвыкнуть, что ушло куда-то далеко? Олег глубоко затянулся и выпустил дым через нос. В последние несколько лет он пытался убедить себя в том, что всё забыто, что никогда и ничего больше не будет. Он жил очень неплохой спокойной жизнью, заводя с женщинами ни к чему не обязывающие связи. Несколько дней назад Оксана напомнила, что пора бы положить конец такой жизни. Теперь ему не давала покоя… Олег рассердился сам на себя за такие мысли, бросил в костер недокуренную сигарету и глубоко вздохнул. Но, вздыхай – не вздыхай, а нужно было признаться, хотя бы себе, что не давала ему покоя Саша. У него возникало странное отношение к ней – она его выводила из себя своим поведением и дерзостью, и в то же время он хотел видеть её, слышать её голос. Ещё ему не давало покоя то, что вокруг Саши постоянно вился «худой малый» – Борис. Это беспокойство напоминало припадки ревности по отношению к Оксане. «И нужно же было мне пойти! Решил, в очередной раз, от всех спрятаться под видом проводника! Скоро сорок, а всё в прятки поиграть тянет! Точно чокнутый!» – с досадой подумал Олег. Он достал из пачки новую сигарету и, пока подкуривал, попытался сам себя успокоить: «Ничего, осталось чуть больше недели. Вернемся в город и уже никогда не увидимся. И, слава Богу!». Не смотря на правильные мысли, беспокойство не проходило…

Олег проснулся от шума доносившегося снаружи. Это был какой-то визг, хохот, крики, звуки магнитофона на предельной громкости, чей-то разговор и звон посуды. Он посмотрел на часы – было без четверти девять. В палатку заглянул Гена.

– О! Ты уже проснулся! Разбудили таки чертята! – улыбаясь, сказал он.

– Они и мертвого разбудят, – Олег потянулся. – Позавтракали уже?

– Уже. Лёвик просил, чтобы ты тоже встал и поел, а то совсем остынет. Тем более девчонки собираются посуду идти мыть к роднику.

– Пусть идут. Я ещё всё равно бриться буду. Пока они всё перемоют, я тоже успею. Эта банда ещё не пила? – он начал одеваться.

– Представь себе, что нет.

– А что случилось? – Олег высунул голову из майки и удивленно посмотрел на Гену.

– Лёвчик болт забил. Когда в избушку пойдем?

– Дождемся Стасовых мальчишек, пока они еду привезут, и пойдем. А то останутся одни, пока Лёвчик отойдет, ещё натворят чего.

Олег пошел к роднику, который находился всего лишь в десятке метров от лагеря. Место было очень живописное. Среди камней пробивалась небольшая струйка прозрачной очень холодной воды. Рядом с камнями получилось маленькое – не больше метра в диаметре – озерцо, из которого вытекал ручей. Вода здесь была настолько прозрачная, что видно было каждый камешек на дне озерца и ручья. Олег опустился на колени и начал бриться. Падая в воду и уносимые потоком, хлопья пены были похожи на маленькие айсберги.

Сзади послышались голоса. Олег обернулся и увидел идущих к роднику девушек. Среди них была и Саша. Пропустить присутствие своего главного объекта для пререканий незамеченным, она не могла.

– Привет, надзиратель! – она отвесила шутовской поклон.

– Привет, Волкова! – Олег не стал поворачиваться во второй раз.

– Надзиратель, ты скоро щетину соскребешь? – поинтересовалась Саша.

– К вечеру, – невозмутимо ответил Олег.

– Долгонько ждать тебя придется. А чего ты так долго спишь?

– Так вышло. Не отвлекай меня, не ровен час, порежусь. Мне этого не хочется.

– Не умеешь бриться, отпусти бороду, – посоветовала Саша.

– Да я, видишь ли, станком не умею бриться. Только топором.

– Так тебе принести?

– Не стоит. Я уже, – Олег смыл с лица остатки пенки. – Теперь можешь поупражняться в острословии, пока у меня рот будет занят щеткой.

Олег сел на пятки и начал чистить зубы. Саша о чем-то тихо переговаривалась со своими подругами, время от времени с интересом посматривая него. Не торопясь, он закончил умываться.

– Я думала, что мы уже никогда не дождемся этого светлого часа! – с сарказмом сказала Саша.

– Не привык я умываться каждый день. Вот и тяжело без привычки, – посетовал Олег.

– А носки ты как часто меняешь?

– Раз в месяц. А что, нужно чаще?

– Это, когда они у тебя в углу стоят?

– Нет, когда снимаешь носки, не снимая ботинок. Ты мой, мой посудку, Волкова, а то засохнет, – Олег пошел к лагерю.

– Командир! – презрительно бросила Саша. – Без твоих указаний обойдемся!

– Кстати, об указаниях! – он обернулся. – После мытья посуды в компании остальных послушаете, что я скажу. Не разбегайтесь.

– Новые ЦУ о том, чего делать нельзя! – Саша начала злиться.

– Именно о том.

– Вот, блин, нашли себе приключение! Ну, Ламинский, зараза! Ну, придумал всем нам подляну! Где тебя такого ценного нашли?

– В лесу. Мой посуду, – Олег пошел к лагерю.

Глава 4

Вертолет улетел. Лёвик занялся приготовлением обеда. Студенты спустились к реке. Здесь берег был песчаный. Река в это месте была не очень глубокой, вода чистой, но течение быстрым. Олег и Гена спустились к реке вместе со своими подопечными.

– Значит, так, – сказал Олег, – хочу вас сразу предупредить, что течение сильное, вода не особенно теплая. Поэтому не стоит испытывать судьбу и заплывать далеко, даже тем, кто хорошо плавает. Никаких шуток с хватанием за ноги под водой устраивать тоже не стоит.

– Слушай, надзиратель, ты можешь, хотя бы, полчаса нотации не читать? – спросила Саша.

– А ты можешь не огрызаться? – Олег недовольно посмотрел на неё. – Я здесь отвечаю за тебя.

– За меня лично? – Саша едко улыбнулась. – А я тебя в охранники не нанимала и папик мой тоже.

– И за тебя тоже, – Олег оставался невозмутимым. – И вообще, пока мы не вернемся, лучше в воду не лезть. Поняли?

– А куда это вы, господа, если отвечаете за нас?

– До ветру, – бросил через плечо Олег.

Он и Гена прошли вверх по течению. Здесь берег становился каменистым, под кроссовками похрустывали мелкие камешки. В получасе ходьбы от пляжа был брод, река образовывала некое подобие порога. Дно было каменистым. Олег и Гена разулись, закатали джинсы выше колен и вошли в холодную воду.

– А водичка-то не парное молоко, – заметил Гена.

– Тогда давай попробуем перейти быстрее.

– А поскользнуться на камешках?

– Тогда терпи. Не такая уж вода и холодная. Ты вспомни, в какую мы лазили.

– Так это когда было, – протянул Гена.

– Не так уж давно. Ты тогда намного худее был. Что, жирок теперь не греет? – рассмеялся Олег.

– Я тогда моложе был.

– Слушай, Ткачев, сколько тебя помню, всё ты в старики пытаешься записаться! Я же на два года старше тебя и не ною!

– А Макс ещё старше. Вы – молодцы, а на меня годы давят.

– Ой, Генчик, замолчи! – махнул рукой Олег. – Я из-за тебя сейчас точно упаду! Такую пургу гонишь!

Они перешли на противоположный берег. Здесь полоска прибрежного песка была совсем узкой, дальше нужно было подниматься по довольно крутому склону.

– Обуваться будем? – спросил Гена.

– Как хочешь. У меня нет желания ноги наколоть об иголки, – Олег присел на лежащее у воды бревно и стал надевать кроссовки.

Гена тоже обулся. Не спеша, Олег и Гена поднялись по склону. Почти сразу же наверху склона начинался лес, притом намного гуще, чем на противоположном берегу. Весь путь до избушки они прошли молча. Каждый думал о чем-то своем.

Избушка – охотничий домик, принадлежащий Олегу, – стоял посреди большой поляны. Это был классический небольшой деревянный дом, без каких-либо украшений в виде антенны телевизора. Олег поднял руку и из-под балки косой крыши достал ключ. Домик состоял из двух комнат, одна из которых была попутно кухней, и большой подсобки. Мебель была предельно простой. Одной из немногих прелестей цивилизации был генератор, который работал на солярке, и за счет которого можно было пользоваться электричеством. В случае непогоды, в домике можно было отсидеться, даже не высовывая носа наружу, разве что за дровами для печки, если бы они закончились в подсобке.

– Добро пожаловать дорогой Винни-Пух, ну и ты, Пятачок, заходи! – улыбнулся Олег.

– Ах, Винни! Твоя доброта не знает предела! – Гена забавно хрюкнул.

– А знаешь, Пятачок, я тебя третьего дня в ресторане видал, – сообщил он.

– И с кем же?

– С гарниром. Помидорчик, огурчик, петрушечка в зубах и в попочке красное яблочко.

– На сто рублей?

– Где-то так, – кивнул Олег. – Может, даже на двести.

– А ты не попросил себе красное яблочко? Хотя бы на соточку?

– Не, не попросил.

– Я знаю почему, – довольно едко заметил Гена.

– Ты все себе забрал.

– А вот и нет. Просто у тебя там уже сливка торчит. Знаешь, как её зовут?

– Ничего у меня там не торчит. Я с Нонной поссорился, и мы предпочли больше не отравлять существование друг другу. Ошибся ты, Пятачок.

– А я совсем не об Нонне. Зовут твою сливку Сашенька.

– Какая ещё Сашенька? – Олег вдруг почувствовал, как начинает краснеть. Такого с ним не было давно.

– Шарф-Эгердт. Я заумную фамилию запомнил. Ты её Волковой называешь. Что, я не прав? – Гена радовался, как ребенок. – Что это ты так покраснел?

– Не прав, – Олег попытался быть строгим. – Вернее прав в одном – точно, как слива в одном месте. Она мне на нервы действует.

– В каком плане?

– Слушай, Пятачок, не пытайся мне её навязать. Она меня совершенно не трогает.

– Да ну?! А мне что-то кажется, что трогает. Правда, пока не руками. Да и ты ей не просто так.

– Что ещё? – Олег закурил. – Проницательный ты мой, что-то ты слишком много видеть стал. Кроме тебя этого никто и не видит.

– Я уже очень давно тебя знаю. Я помню, как ты ещё в институте за Мариной приударял, а когда она тебя тихо отшила, ты так же тихо приклеил ей ярлычок «Iron Lady». Что, не так?

– Ну, так. А то ты за ней не приударял.

– Замуж за меня она не вышла. Почему-то предпочла тебя. Тебя, Олежек, девочки любят.

– И за что меня любить? За пресс в кармане?

– Кто-то, возможно, и за пресс. Но это теперь. А раньше, когда ещё пресса не было, любили тебя за твою обаятельность. Ты, милый, при всей своей ядовитости, относишься к категории дамских любимцев. От тебя они просто пищать начинают. Внешность их в таких мужчинах интересует меньше всего.

– Философ! – хмыкнул Олег. – Долго думал?

– Не думал – наблюдал. И не один я.

– Дамский любимец у нас Игореня Ламинский. Это в простонародье гинеколог так называется.

– Кстати, Игореня тоже замечал неоднократно, каким ты успехом у девочек пользуешься.

– Спасибо за выводы.

– Не злись. Что с Нонной не поделили?

– В Париж я ехать отказался. Да и вообще, что-то не ладно было в Датском королевстве. Не для неё я. Пусть найдет себе достойного и не капризного. Я вредный, капризный, чурбан, манерам не обучен и прочее.

– Это кто сказал? Она? – удивился Гена.

– Нет, Васька Пупкин. Конечно, она. Что я её напрягать буду? Ради Бога, пусть идет, куда хочет. Полгода морочить друг другу головы вполне достаточный срок. Что ещё?

– Да, забыла девка Бога! – Гена тоже закурил. – Батька, я вот всё спросить у тебя хочу в последнее время, когда ты, наконец, жениться надумаешь? Семьей бы обзавелся?

– Я тебе так мешаю? – Олег прищурился.

– Не мешаешь. Я просто хочу о тебе позаботиться. Времечко идет, а ты всё один, да один. Девочки не в счет. Ты со стороны на себя посмотри, когда с племяшкой возишься или Саньку к себе забираешь.

– Генчик, я со стороны на себя посмотреть могу только в зеркало. Когда, как ты сказал, я вожусь с племяшкой или забираю к себе Саню, то в зеркало я смотрю только по необходимости и не на то, что делаю. Вот так-то, заботливый ты мой.

– Олег, что ты ищешь? Второй Марины, как не ищи – не будет. Это невозможно.

– Я и не ищу вторую Марину. Я вообще никого не ищу, и искать не хочу. Мне и так хорошо.

– Вот это ты не тарахти, – Гена с сожалением улыбнулся. – Мне очень хорошо запомнилась твоя монументальная фраза произнесенная, между прочим, здесь, когда метель была. Ты тогда сказал, что и мы за своими бабами воем, только не все в голос. Не настолько давно это было, чтобы забыть. Всего лишь пару лет назад.

– Гена, давай не будем, – Олег тяжело вздохнул. – Я прекрасно понимаю, что второй Марины нет и быть не может. Просто Марина любила меня или воспринимала, такого, каким я был на самом деле – хороший, плохой, не знаю. А остальная публика от меня хочет Бог весть чего. Ты даже на эту малявку посмотри. Ей ведь нужен герой боевика, а не я. Или единственный наследник Рокфеллера. Потому, как с героем боевика она захочет залезть в постель, а за наследника выйти замуж. А я хочу, чтобы и то, и другое хотели сделать не с придуманным героем, а со мной, с таким, какой я есть на самом деле. Про деньги можно будет сказать потом. Вообще, жалею я, что пошел…

– Почему? – удивился Гена. – Ты же сам предложил.

– Что-то я в себе разобраться не могу. Гадко как-то на душе. Тогда хотел просто от Нонны отвязаться. И потом, я не рассчитывал на некоторые моменты… – Олег нахмурился.

– На присутствие такой маленькой бестии, как ты её называешь?

– Да хоть и на это… Какая разница? За последние несколько дней, ты второй человек, который заводит со мной разговоры о том, что пора что-то решать с семьей. Я себя начинаю чувствовать, как тот волк, у которого Костя волчицу убил. Один и выть охота. Не люблю я нестабильности в себе.

– А кто любит? В разладе с самим собой жить всегда трудно.

– Генчик, давай отсюда уйдем. Что-то совсем у меня на душе скверно стало, – попросил Олег. – Да и паршивцы эти дел натворят.

– Давай, – Гена поднялся. – Смотри как интересно – здесь почти нет пыли.

– Да. А ты что, раньше не замечал, когда на охоту приезжали?

– Как-то не обращал внимания.

– Сезон начнется, нужно будет приехать.

– Обязательно. Жаль, теперь круг слишком узкий стал. Назир не охотится. Только ты, я и Макс.

– А я Костика больше не взял бы, – Олег закрыл дверь и сунул ключ на место. – После той выходки у меня начисто пропало желание с ним охотиться. А вообще жаль мужика.

– Да, не аккуратненько вышло, – согласился Гена. – Напрасно он начал жадничать и зарываться.

– А жадность, как известно, фраера сгубила.

– Просто у него всю жизнь была мания стать крутым. У него ведь семья была какая? Папаша – алкаш, всё из дому пропивал. Мать – забитая, посудомойкой где-то работала. Он до армии из милиции не вылезал. Как только на зону не попал. Потом остепенился. А, как деньги появились, дуреть начал. Сам же помнишь.

– Помню. Напрасно. Сколько раз ему говорили, что потише нужно быть и гонор в сторону убирать вовремя. Не послушал.

– Да, жаль его… Хотя, знаешь, у меня не идет из головы твоя фраза о том, что платить нужно за всё. Когда с охоты возвращались, ты в вертолете сказал.

– Помню, – Олег нахмурился.

– Ведь телохранитель его тогда говорил, что когда его подстрелили, Костя начал убегать. Сначала ему выстрелили в бок, он упал, но попытался встать. Тогда ребята, которые с ним разбирались подошли к нему, второй достал пистолет и сказал первому: «Кто же так стреляет?», и выстрелил Косте в ухо. Полчерепа снес. Телохранителю повезло, чудом остался жив. Выходит, подстрелили Костю, как ту волчицу на охоте.

– Ты что, намекаешь, что в ухо ему я стрелял? – Олег мрачно улыбнулся. – Во-первых, в тот вечер мы с тобой вместе были в Киеве. Во-вторых, я ещё не настолько чокнулся, чтобы из-за волчицы его убить. Да и убивать мне его не за что было. Друг был вроде бы.

– Не обижайся. Я говорю о совпадении. Даже жутко становится.

– Тогда вспомни Артюшу. Я так, благодаря ему, до сих пор на звезды смотреть не могу спокойно.

– Тогда что выходит? Кто будет следующим, если всё так совпадает?

– Генчик, не забивай себе голову и не зови беду, сама придет.

Сзади чуть слышно хрустнула ветка. Олег быстро обернулся и замер. Из кустов выходил волк. Пасть зверя была оскалена, шерсть на загривке приподнялась. Гена тоже обернулся и тоже замер. Лицо его стало бледным, на лбу моментально появились крупные капли пота. Олег очень медленно и осторожно достал из кармана джинсов пистолет и снял с предохранителя. Волк так и стоял, не двигаясь, приподняв одну лапу и оскалившись.

– Гена, давай осторожно двигайся вперед, – прошептал Олег. – Только не беги…

Волк тихо зарычал и скрылся в кустах. Олег перевел дыхание. Гена вытер мокрый лоб. Быстро и, ступая, как можно, тише, они пошли по направлению к броду. Олег на ходу часто оглядывался.

В полной безопасности они почувствовали себя только когда перешли на «свой» берег. Здесь они присели, чтобы обуться. Гена достал сигарету. Руки у него дрожали.

– Как ты думаешь, откуда он здесь взялся? – спросил он.

– По-моему, он здесь уже несколько лет живет. Мне показалось, что это тот волк, который тогда остался, – ответил Олег. – Только вот не пойму, почему он сейчас вышел к жилью. Или он нас там так и ждет? Так почему не выходил раньше? Мы ведь сколько раз уже там бывали.

– Может, это уже другой? – неуверенно спросил Гена.

– Не знаю. Мне показалось, что тот, насколько я тогда его рассмотрел, – Олег тоже закурил. – Вот ведь паразит! Аж в жар бросило!

– Да, приятного мало.

– Странное у меня ощущение, – после паузы сказал Олег, – ведь вышел он не просто так…

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю. Просто мне кажется, что коснется это всё только меня…

– Что именно? – Гена с тревогой посмотрел на него.

– Пока не знаю, – Олег задумчиво посмотрел на противоположный берег.

Глава 32

Вечером вся компания студентов веселилась, как могла. Ноги уже не болели после перехода, все хорошо выспались и в светлые головы полезли всякие мысли, иногда темные. Темноту этих мыслей подстегнула изрядная доза спиртного. Олег, Гена и Лёвик после ужина сидели возле костра и наблюдали за «весельем». Магнитофон орал на предельной громкости.

– Лёвчик, а где они выпивку достали? – поинтересовался Олег. – Ты, вроде бы, наливал не столько, чтобы так беситься.

– У кого-то заначка осталась, – вздохнул Лёвик.

– Так, завтра утречком они будут тверезые и головушки у них, возможно, будут болеть. Вот воспитательную работу под это дело я и проведу. Валерку вообще покусаю.

– Что ж так кровожадно? – улыбнулся Гена.

– Тогда давай за крапивой сходим. Это будет менее кровожадно и более назидательно.

– Разданов, а я и не думал, что ты такой садист, – сказал Лёвик. – Тем более, не все же они в дым пьяные. Вот посмотри, маленькая бестия почти трезвая.

– Да, почти, – согласился Олег. – И эта маленькая бестия затевает очередную большую бяку.

– Олежек, а бестия на тебя как смотрит, – мечтательно протянул Лёвик.

– Чего? – Олег поднял одну бровь. – Лёвушка, милый, ты с ними, что ли, догнался? Кто на меня смотрит?

– Сашенька. И не доганялся я с ними. Ты же видел, сколько я пил.

– Ага, Сашенька! – едко заметил Олег. – Это кто на кого? Лёвик, нечего с больной головы на здоровую пенять. Ты на неё смотришь, а мне рассказываешь, что она на меня смотрит. Это что, разведка боем?

– Разданов, ты становишься старым и слепым, – заметил Гена.

– Что? – Олег перестал улыбаться.

– Я говорю, что ты становишься старым и слепым. Ты что с лица сошел?

– Ничего, – Олег поморщился. – Просто однажды один человек сказал мне такую же фразу. Только это было давно.

– Извини, не хотел задеть больной мозоль. А бестия таки бяку готовит.

Саша собрала вокруг себя несколько девушек и о чем-то начала им говорить, время от времени, красноречиво оглядываясь сторону сидящих проводников. Иногда все дружно начинали хохотать, по-видимому, от её предложений. Олег закурил и, слегка сощурившись, смотрел на них. Саша со своей свитой направились в их сторону.

– Олежек, кажется это по наши души, – заметил Лёвик.

– Значит так, сидите молча, говорить буду я, – без улыбки ответил Олег.

– Ты что задумал?

– Ничего. Просто меня эта крошка выводит из себя.

– Ты только палку не перегни, – Гена внимательно посмотрел на Олега.

– Не бойся, крапивы у меня с собой здесь нет, – его голос был сплошным потоком ледяных игл.

– Господа, вы позволите присесть возле вас? – спросила Саша сладким голоском.

– Садитесь, шо места жалко? Лес большой, – ответил Олег.

– Не шо, а что, – назидательным тоном поправила его Саша.

– По мне – так всё одно.

– Слушай, надзиратель, – Саша села рядом с Олегом, – ты почему такой дикий? Огрызаешься без конца, от всех в стороне держишься, только вот с ребятами своими.

– Да непривычный я к вашим компаниям ученым, – поморщился Олег. – А тут ещё ты обзываешься. Шо ж я виноватый, как в городе недавно? Так и то не начальник какой, а проводник.

– Ну, ладно, я не буду, – Саша лукаво улыбнулась. К ним стали подтягиваться остальные. – А ты что, вот так всю жизнь и прожил в лесу?

– Не, не в лесу. На хуторе. Мимо прохаживали.

– Ты чтоб проводником стать, наверное, лесной техникум заканчивал?

– Не, это вот братан меня пристроил, – Олег кивнул на Гену. – Я восемь классов закончил и ПТУ колхозное.

– И кем ты после ПТУ был? – Саша давилась от смеха. Вся её компания просто пополам сгибалась.

– Дояром. В колхозе в соседнем работал. А потом зоотехнику помогал, – Олег говорил это с наивно простодушным видом, только слегка продолжал щуриться.

– И что ты с зоотехником делал?

– Кабанов кастрировал, быков, коров осеменяли, – слушатели ответили на эту фразу взрывом хохота. Олег сделал обиженное лицо. – Тю, дураки, чего вы ржете?

– Ничего, – вытирая слезы, еле выговорила Саша. – А в городе ты как оказался?

– Та братан на городской женился, а как колхоз развалили, так меня к себе забрал и проводником пристроил. Уже года три. Мы хату за хорошие деньги продали.

– А за сколько?

– За двадцать долларов. У братана вон машина есть, ему тестюха подарил.

– Какая?

– «Запорожец».

– А я думала «Мерседес».

– Не, «Мерседес» у хозяина фирмы есть.

– А ты хозяина знаешь?

– Так я ему один раз машину мыл. Он мне червонец долларами за это дал.

– Сильно! Так ты теперь совсем городской?

– Ну, вроде бы как.

– А почему ты меня Волковой называешь?

– Так я ж тебе сразу сказал, такую заумную фамилию, как у тебя я и не запомню.

– А «Петра I» ты читал?

– Конечно. Я когда в ПТУ учился, так наша училка по литературе, сказала, что я аттестат не получу, если не прочитаю. Вот и пришлось читать.

– Долго читал?

– Два года. Как раз к выпуску и прочел.

– У тебя, наверное, девушка есть?

– Не, нету.

– Совсем?

– Совсем. Я стесняюсь. Познакомиться не могу.

– А кольцо у тебя на цепочке зачем? Вроде бы обручальное?

– Это ради форсу. Я себе и крест купил, и кольцо.

– Дорого?

– Крест десять баксов, кольцо – пять. Говорят, золотые.

Все разразились хохотом.

– А если бы тебе девушка сказала, что ты ей нравишься.

– Это кто же?

– Например, я.

– Правда нравлюсь?!

– Конечно. Хочешь, посидим наедине, поговорим?

– А то!

– Ты приходи через десять минут в палатку, вон в ту, зелененькую.

– А мне твой ухажер морду не набьет? – с опаской спросил Олег.

– Какой ухажер?

– Да Борька. Он жилявый, а жилявые все морду бить умеют.

– Он выпил и не догадается, что мы там делаем. Ты не волнуйся. Я тебе обещаю, что не набьет. Кстати, ты почему не пил?

– Да не пью я ваши эти водки крутые. Мне б лучше самогончику.

– Какого?

– Горохового.

– Ладно, самогончику горохового нет. А в палатку ты приходи. Я буду ждать, – Саша поднялась.

Она пошепталась с подругами. Все дружно расхохотались от того, что услышали. Олег поднялся и пошел в сторону реки. Сзади кто-то крикнул:

– Эй, лесник, ты куда?

– До ветру, – пояснил Олег.

– А что так часто-то? Утром «до ветру» сейчас туда же? – спросила одна из девушек.

– Так у меня этот… как его… митиризм…

Все снова разразились хохотом. Олег спустился к реке. Здесь было намного тише, чем у костра. Музыкальным сопровождением было только радостное хоровое лягушачье кваканье. Без особого труда Олег поймал пару небольших лягушек и вернулся к костру. Гена и Лёвик внимательно наблюдали за ним. Подвыпившая компания продолжала веселиться.

– Эй, лесник! – окликнул его всё тот же голос. – Тебя уже заждались!

– Так я уже иду.

Олег подошел к палатке и заглянул внутрь. Там сидела Саша. Она была почти раздета и соблазнительно улыбалась. Олег даже присвистнул.

– Ого! А я такого и не видел! Вот это номер!

– А рядом присесть не хочешь? – нежно спросила Саша.

– Сейчас. Я тебе вот подарок принес. Сначала отдам, а потом как получится.

С этими словами Олег выпустил лягушек и застегнул молнию входа в палатку. Изнутри доносился невероятный визг. Олег спокойно вернулся к костру. Из палатки с горем пополам выбралась Саша, представлявшая собой жалкое зрелище – полуголая, испуганная… Теперь все смеялись с неё.

– Олег, ты что сделал? – спросил Лёвик.

– Лягушки, Лёвушка. Просто лягушки. Маленькие такие, зелененькие. Я же знаю, как большинство женщин их любят, – Олег улыбнулся.

– Разданов, ты своей смертью не умрешь, – смеясь, сказал Гена. – Убьет тебя твоя любимая.

– Генчик, ещё одно слово, и ты у зубного.

– А я что? Ты на неё посмотри – с неё же искры от злости летят.

Через минуту к ним подошла Саша. Она уже натянула футболку. Весь хмель с неё слетел и, как выразился Гена, от злости летели искры.

– Знаешь, кто ты после этого? – гневно бросила она. – Козел конченный!

– За козла ответишь. Иди, крошка, охолонь, – смеясь, ответил Олег.

– Не слишком ли ты с ней резко? – спросил Гена, когда Саша ушла.

– Будет хуже. Кому дерзить начать и дурачка сделать из кого она решила? Слишком много на себя девчонка берет.

– А вдруг она вздумает потом пожаловаться?

– Кому? Хозяину фирмы? Так это вроде бы мне.

– Ну, мало ли? Родителям…

– Не особенно я боялся её родителей. Валерка говорил, что папик у неё какой-то торговлишкой промышляет, но не что-то супер. Думаю, что вряд ли он киллера наймет, чтобы меня приговорить. Да и за что меня приговаривать? Что смотрел за его деточкой, как бы она в лесу чего не натворила? А про эту выходку она вряд ли станет рассказывать.

– Ты прав. Только не стал бы я на твоем месте её так доставать. Нравишься ты девчонке.

– Я с Генчиком согласен, – без улыбки заметил Лёвик.

– Мужики, что вы ко мне с ней пристаете?! – с досадой бросил Олег.

– Я тебе всё днем сказал, – Гена перестал улыбаться. – Детки наши уже по палаткам расползаются…

– Тогда я тоже пошел спать, – Олег поднялся. – Сегодня твоя очередь полуночничать. Разбудишь меня поду утро.

Он долго не мог уснуть. Сон не шел, в голову лезли мысли исключительно о Саше. Разлад с самим собой становился всё больше и больше. Олег мучительно пытался гнать от себя мысли о ней, переключиться на другую тему, но ничего не получалось. Он вдруг понял, что пытается сам себя убедить в том, что Саша ему совсем не нравится, что она ему безразлична и вообще ничего кроме отрицательных эмоций не вызывает. Только под утро Олег забылся некрепким сном.

Глава 33

Прошло ещё три дня. За это время почти ничего не изменилось. Студенты продолжали целый день проводить у реки, а вечером подогреваться спиртным. Только Саша теперь меньше дерзила Олегу, но в её глазах иногда мелькал огонек гнева, когда она смотрела на него. Олег же, казалось, и не замечал этого. Он никак не мог дождаться, когда закончится неделя.

В тот день утром Олег, когда Гена разбудил его, потянулся и поморщился.

– Ты со Стасом не разговаривал? – вместо приветствия задал он вопрос.

– Разговаривал. Стас сказал, что мы можем сидеть спокойно, погода в идеале. Если нужно что-нибудь, можно заказать – хлопцы свободны, горючее есть.

– Не о заказах речь. Тарахтит Стас про погоду. Спина у меня с ночи болеть начала.

– Может, ты просто повернулся неудачно? – неуверенно предположил Гена.

– Ты когда-нибудь помнишь, чтобы я поворачивался неудачно? И я, вообще-то, могу ещё отличить, когда я неудачно повернулся, а когда погода поменяется.

– И скоро поменяется?

– Не знаю, скоро или нет, но сильно. Дай Бог, чтобы просто ветер поднялся или похолодало.

– Будем надеяться.

– Ладно, может быть, вечером Стас что-нибудь поопределеннее скажет. Что наши детки? – Олег закончил одеваться.

– Резвятся. Твоя любимая…

– Генчик, – с лёгкой угрозой сказал Олег.

– Так вот твоя любимая, – упрямо повторил Гена, – соизволила сегодня утром помочь Лёвчику картошку чистить. Ей что-то не спалось. Проснулась часов в пять, сидела, курила со мной у костра, а когда Лёвчик встал завтрак готовить, предложила свои услуги. Даже после завтрака вызвалась посуду мыть.

– Что, так много вчера выпила? – ухмыльнулся Олег.

– Да вроде бы и нет. Ты же сам видел. Мне сказала, что всю ночь кошмары снились.

– Не сказала, какие? – едко осведомился Олег.

– Волки.

– Волки? – Олег удивленно посмотрел на Гену.

– Ну да. А что?

– Мне тоже снились волки, когда я лег спать. Тебе не снились?

– Нет. Мне ты снился в дым пьяный. Хотел бы я на тебя пьяного наяву посмотреть. Никогда не видел.

– А что ещё тебе поведала наша маленькая бестия, кроме того, что ей снились волки? – поинтересовался Олег.

– Да так, ничего. Просто посидели, потрепались. Нормальная она, между прочим, девчонка. Напрасно ты с ней постоянно как кошка с собакой.

– Не я первый начинаю. Я нахожусь больше в роли собаки, которую заводит кошка.

– Она тобой очень интересовалась.

– Лесник я, дояр или надзиратель?

– Нет. Почему ты такой резкий. Обижается на тебя девочка.

– Гена, я же попросил тебя, оставь меня с этой девочкой! Не нужна она мне! – с досадой бросил Олег.

– Только не пытайся обмануть себя, что она тебе совсем не нравится.

– Генка, ты меня достанешь! – Олег с гневом посмотрел на Гену. – Да не нужна мне твоя пигалица! Смотри ты, невесту мне сыскали! Сваты, мать вашу! Что в ней хорошего? Сплошная придурь!

Он ещё что-то хотел сказать, но в это время в палатку заглянула Саша. Она, по всей видимости, слышала последнюю реплику Олега. Лицо её было растерянным, почти обиженным.

– Что тебе? – ледяным тоном спросил Олег.

– Лёвчик просил, чтобы ты поторопился. Завтрак совсем остынет.

– Скажи, что я приду, когда побреюсь и умоюсь, – тем же тоном ответил Олег.

– Это ты уж совсем напрасно, – вздохнул Гена. – Молодая она ещё…

Олег бросил на Гену ещё один сердитый взгляд, взял баллончик с пенкой, станок и полотенце и пошел к ручью. Ему самому было неловко из-за того, что произошло, но идти извиняться перед Сашей он не собирался. Ему очень хотелось домой. Он вдруг ощутил резкий приступ тоски по своим близким. Это было как после пребывания в тайге в течение нескольких месяцев. Ещё и ноющая боль в спине мешала…

Олег возвращался к лагерю. В лесу было очень тихо и слышен был любой звук. Впереди послышался голос Саши. Олег остановился и прислушался. Она быстро говорила:

– Он мне за многое ответит! Кто он такой? Подумаешь, ковбой! Я не я буду, если его не накажу!

– И каким же образом? – спросил второй голос.

– Опушу его при всех, как мужика.

– Да, помнится, кто-то его уже опустить попробовал!

– А теперь опущу! Кто мне хочет помочь? Резервный вариант что бы был. Не просто так. Я ящик шампанского ставлю тому, кто его уговорит.

– А сама?

– Тогда вы мне ящик. А потом при всех рассказать, что как мужик он полный нуль!

– Давай. Только не думаю, что так оно и есть, – сказал второй голос.

– И я не думаю. Главное, это сказать. Мужики на эти реплики реагируют, как быки на красную тряпку.

– Повеселимся! – обрадовался ещё один голос.

Среди деревьев мелькнули три приближающиеся фигуры девушек, несущих к ручью посуду для мытья. Олег отошел к кустам и присел, так, что они, не заметив его, прошли мимо. Девушки были увлечены разговором и по сторонам не оглядывались. Олег поднялся и пошел к лагерю.

Придя в лагерь, пока завтракал, Олег рассказал об услышанном разговоре Гене и Лёвику. Гена был ошарашен настолько, что даже присвистнул. Лёвик неприлично выругался.

– Вот тебе и маленькая бестия!

– Да, какое стихийное бедствие может быть страшнее разъяренной бабы? – ухмыльнулся Гена. – Разбудили в кошке тигра.

– Это во мне тигра разбудили, – спокойно ответил Олег. – Девчонка действительно о себе слишком много мнит! Ей, Генчик, даже до кошки далеко, не то, что до тигра. Так себе, лазит под ногами, пищит и царапаться пытается. Главное, чтобы никто не наступил.

– А вообще, напрасно мы всё это устроили, – задумчиво сказал Гена.

– Неудобно Игорю отказывать было. Кто ж знал, что такой стервеныш попадется. Ладно, мужики, осталось-то всего – ничего.

– Олег, перезвони Стасу ты, о погоде спроси, – предложил Гена.

– Я уже перезвонил, пока умываться шел. Он мне то же, что и тебе, сказал. Лёвчик, спасибо тебе большое за завтрак.

– Толстей, милый!

– Что делать теперь будем? – спросил Гена, исподлобья глядя на Олега.

– Ты о чем или о ком? О любимой моей? – уточнил Олег.

– Ну да. Мало ли, что ещё на ум ей придет.

– Генчик, не дергайся. Если в своё время мне удавалось усмирять такую заразу, как мой покойный кузен, до того дня, когда он меня неудачно толкнул, то уж с этой мелочью я справлюсь, – заверил его Олег. – Давайте-ка лучше, мужики, пойдем позагораем. Тем более, детки у водички сами, за ними глаз да глаз нужен.

Они вместе спустились к реке, где были уже все ребята. У студентов были какие-то свои проблемы, которые они бурно обсуждали. Саша и её свита сидели немного в стороне. Олег, Гена и Лёвик устроились поближе к воде. Солнце лило с неба зной, в лесу перекликались птицы, в верхушках деревьев шелестел ветер. Иногда по ярко-синему небу проплывали белые облачка. Олег достал телефон и позвонил Оксане. У неё и Максима всё было в порядке. Эта новость должна была бы порадовать его, но вместо радости снова остро резанула тоска по дому и по близким.

– Макс и Оксана решили ещё одним племянником тебя наградить? – спросил Гена.

– Угу, – Олег лег на спину и прикрыл глаза.

– Когда только ты их порадуешь?

– Когда-нибудь. Врет Стас про погоду.

– По-моему, тоже врет. У меня старая спортивная травма ноет, – согласился Лёвик.

– Синоптик ошибается однажды, – философски заметил Гена.

– В таком случае Стас рискует начать ошибаться, как сапер. Сейчас он ошибается один раз по поводу каждого конкретного случая, а тогда ошибется всего один раз и всего по поводу одного случая. Второго случая уже не будет.

– Ты что ли его приговоришь? – улыбнулся Гена.

– Нет, душа моя. Ты же знаешь, я человек довольно миролюбивый и больше чем на «подпортить улыбку за счет недостатка зубов» меня не хватит. А ведь найдется какой-нибудь добрый малый с грустными глазами и дурным воспитанием, который не станет долго церемонится, а просто придет и устроит Стасику гром и молнию.

– А потом в его доме будет играть грустная музыка, соберется много гостей, будет на столе много водки и пирожков, но Стасик на всё это уже даже не посмотрит, – в тон ему продолжил Лёвик, потому что доставят его на кладбище в твердой упаковке.

– Мрачно, но точно, – согласился Гена. – Кстати, Олежек, посмотри, что наши чертенята творят.

– Снова моя любимая? – не открывая глаз, спросил Олег.

– Нет, любимый твоей любимой. Наверное, и твой любимый.

– Это горе худое что ли? – Олег поморщился. – С каких делов он стал моим любимым?

– Я же думаю, что ты живешь по принципу: подруга друга – моя подруга. А у тебя любимый подруги мой любимый. Вы у неё оба любимые.

– Генчик, ты много разговаривать много начал, – Олег лучезарно улыбнулся.

– Ты не улыбайся, ты глаза открой, – посоветовал Гена. – А то, как чуть что, так Генчик много разговаривает. Ты сейчас орать начнешь.

– Да? – Олег открыл глаза и повернулся в сторону резвящихся «деток».

– Я был не прав? – довольно едко осведомился Гена.

– Прав, – кивнул Олег. – Интересно, что они сейчас делать будут?

– Что значит «что делать будут»? – удивился Лёвик. – Ты не помнишь что с тарзанкой делают?

– Я-то помню. Мне интересно, знают ли они, что с ней делают и насколько скверно это может кончиться?

В это время ребята доделали тарзанку. Оказалось, что они прекрасно знали, как с ней обращаться. Скорее всего, Олег не стал бы сильно беспокоиться, чем всё может закончиться, если бы не присутствие Бориса – «худого малого», как он охарактеризовал его, увидев первый раз. В отличие от Саши, которая если и устраивала какую-нибудь каверзу, была в первых рядах, Борис предпочитал отсидеться в засаде и выждать чем это закончится для всех остальных и кто попадет при этом под горячую руку. Олег даже удивлялся, почему далеко неглупые ребята так легко шли у него на поводу. Сейчас Борис предложил устроить соревнования, кто дальше прыгнет в воду с тарзанки. Идея нашла поддержку у остальных. Олег приподнялся и крикнул им:

– Эй, пацаны! Далеко не лезьте в воду! Течение сильное!

– Мы недалеко, Олег! – заверил его Валера.

– Валерка, упаси Боже, кого замечу – места мало будет! – пообещал Олег. – Бросайте дурака валять!

– Не волнуйся, мы у берега и аккуратно! – пообещал Валера.

– Я же говорил, что ты начнешь орать, – довольно улыбнулся Гена и закурил.

– Генка, и за что я тебя так люблю? – вздохнул Олег.

– Ты это к чему?

– Да, если б не любил, башку б свернул.

– Фи, Разданов! Ты ругаешься, как босяк из подворотни! – с притворным огорчением вздохнул Гена.

– Нет, то ли, как надзиратель; то ли, как лесник; ну, в крайнем случае, как дояр.

– О, да ты уже её перлы повторяешь, – протянул Гена. – Тогда мне остается только промолчать!

– Вот и помолчи, – вздохнул Олег.

Он сел по-турецки и наблюдал за прыгающими с тарзанки ребятами. Обещание «прыгать недалеко» осталось только обещанием, не больше. Борис так до сих пор не разу и не прыгнул, но продолжал заводить остальных. Его реплики были едкими и пренебрежительными.

– Ну, ты смотри, засранец, что вытворяет! – хмурясь, сказал Олег.

– Набьют они ему когда-то лицо, – задумчиво сказал Лёвик.

– Борис, пацаны! Я же сказал, не валять дурака! – прикрикнул Олег.

Борис проигнорировал замечание Олега. Очередной искатель приключений прыгнул в воду, подняв фонтан брызг. Когда он вышел из воды, Борис с насмешкой сказал, что так прыгнуть смог бы и бегемот. По всей видимости, бесконечно сходить ему с рук подобные выходки не могли. Наступил момент, когда их количество достигло критической массы.

– Теперь твоя очередь, – сказал парень, прыгавший последним. – Сейчас ты прыгнешь, и я посмотрю, на какого бегемота будешь похож ты.

– Между прочим… – начал было Борис.

– О своих «между прочим» ты расскажешь после того, как из воды выйдешь, – с легкой угрозой произнес ещё один из парней.

– Давай, давай! – раздался ещё один голос.

Борису ничего не оставалось делать, как подчиниться давлению тех, кого он несколько минут назад высмеивал. Даже на расстоянии видно было, что он нервничает.

– Сучата, что творят! – зло бросил Олег. – Э! Пацаны! Прекратите!

– Прекратите, пацаны! – подала голос Саша. – Надзиратель велит! Сейчас пороть будет!

– Волкова, тебе телефон не звонит! – Олег повернулся и метнул сердитый взгляд на Сашу.

Того момента, пока он отвернулся, было достаточно, чтобы Борис успел прыгнуть. Прыжок оказался неудачным. Голова Бориса показалась из воды. Он отчаянно хватал ртом воздух. Течение было слишком сильным для него и его сносило всё дальше и дальше. Все замерли. Первым из шока вышел Олег. Он прыгнул в воду следом за Борисом. Холодная вода обожгла тело. Расстояние между ними было большим и сносило Бориса течением всё дальше и дальше, а держался он всё хуже и хуже. Олег плыл, как мог быстро. До цели он добрался как раз вовремя.

Когда они выбрались на берег, у всех, наблюдавших за ними, вырвался вздох облегчения, раздался чей-то радостный возглас, их окружили. Стоя напротив высокого, крепкого и подтянутого Олега, Борис представлял собой жалкое зрелище – щуплый, сутулый, среднего роста, весь покрывшийся гусиной кожей, с посиневшими от холода губами и дрожащий крупной дрожью – он больше напоминал мокрого щенка. Олег смотрел на него с отвращением и злостью.

– Живой? – сквозь зубы выдавил он.

– Живой, – Борис жалобно улыбнулся.

– Я же сказал, глаза с утра не заливать и далеко не заплывать! – с этими словами Олег одним ударом отправил Бориса на землю. – Поганец!

Последовавший за этим у ребят шок был не менее сильным, чем тогда, когда Борис неудачно прыгнул в воду. Первая пришла в себя Саша. Пока Борис поднимался, она подошла к Олегу.

– Что ты себе позволяешь?! – гневно бросила она.

– Что заслужил! – Олег, хмурясь, посмотрел на неё.

– Я бы, на твоем месте, руки придержала!

– А я бы на твоем месте рот закрыл, гланды простудишь!

– Ты не думаешь, что мы вернемся и хозяину пожалуемся? Что с тобой тогда будет?

– Да жалуйся прямо здесь и сейчас! Вот я, перед тобой! Какие претензии?! Утонуть не дали? Шла бы ты, детка, с подружками посидеть у водички!

– Ты ещё за это ответишь!

– Давай, поищи ещё что-нибудь умное в своей головенке, кроме этой фразы! – Олег подошел к тому месту, где лежали его джинсы и майка.

– Ты что, не понял, с кем ты разговариваешь?! – Саша стала похожа на рассерженную кошку.

– Остановись, Санька, – попытался удержать её Валера. – Борис сам виноват. Уймись!

– Сам уймись! Друга себе нашел! Надзиратель, ты что, не понял, с кем ты разговариваешь?! – снова обратилась она к Олегу.

– С глупой девчонкой, – на губах Олега появилась едкая и холодная улыбка, в голосе мелькнули стальные нотки. – Это ты не поняла, с кем разговариваешь. Зовут меня не надзиратель, а Олег. Кстати, если ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, то я это сейчас могу проделать прямо здесь, при всех, и рассказать, что ты никуда не годишься, как женщина. Считай, что спор ты уже проиграла. Ящик шампанского выпьешь, чтобы на желчь легче исходить было. Устроит?

– Скотина! – зло прошептала Саша.

– Олег, Волкова, Олег. Приучайся, – он поднял с песка свои вещи и пошел к лагерю.

Когда он переодевался в палатке, туда заглянул Гена. У Олега было хмурое, усталое лицо. Гена был всё ещё несколько растерян. По голосам, доносившимся снаружи, можно было догадаться, что все вернулись в лагерь.

– Что случилось? – спросил Олег. – Деткам не понравилось?

– По-моему, они просто испугались. Ты, батька, наверное, немного палку перегнул.

– Я перегнул палку? – Олег вскинул брови. – Тебе напомнить, как два года назад Асауленко долго и с чувством объяснял сначала родителям вот такого придурка, а потом представителям страховой компании, что руку он сломал не по его недосмотру, а по собственной дурости, и чем всё это закончилось? Если бы это дерьмо утонуло, то мы бы страховой суммой не отделались. Я не прав?

– Прав. Только вот бить его не стоило.

– А до него по-другому и не дошло бы. Сколько раз я предупредил?

– Ладно, а на Сашу зачем наорал?

– Я наорал? – Олег удивленно посмотрел на Гену. – Это кто на кого орал?

– Да вы друг на друга. Я думал, что и она под горячую руку попадет или драться кинется.

– Не попадет. Я не трогаю женщин. А драться ей со мной было бы неудобно – подпрыгивать часто пришлось бы.

– За что ты её так опустил?

– Пусть не берет на себя так много. Ведь слишком много взяла, не дотащить. Где она?

– Ушла в свою палатку и, наверное, раны зализывает.

– Или думает, какую новую гадость сделать, – вздохнул Олег. – Что остальные испуганные?

– Да пацаны сначала напустились на Бориса, а потом все почему-то стали очень тихими и примерными, и решили вернуться в лагерь.

– Девчонки?

– Так те сразу за тобой ушли.

В палатку заглянул Валера. У него было смущенное, растерянное лицо. Олег посмотрел на него, слегка нахмурившись.

– Олег, я бы хотел с тобой поговорить, – несмело начал Валера.

– Заходи, – кивнул Олег.

– Может, на берег сходим?

– В партизанов играешь? – Олег поморщился. – Ладно, идем.

Вместе с Валерой он спустился к реке. Здесь они присели прямо на песок. Олег закурил.

– Извини, глупо вышло, – начал Валера.

– За что извинить?

– Ну, Борюся номер отколол.

– Борюся номер, может, и отколол, только вот не понятно, почему вы у него все на поводу идете? Кому такое счастье нужно? Какого черта вы вообще не остановились, когда я крикнул?

– Ну, так вышло, – Валера пожал плечами. – Ты не сердись, ладно? А то все решили, что ты очень на нас обиделся.

– Что вы ещё решили? Я что для вас такой огромный авторитет или ты, душа моя, всё-таки трепанул, кто я на самом деле?

– Ничего я не трепанул. Просто ты всем пацанам нравишься.

– Девочки вам пусть нравятся. А Генчик и Лёвчик, что, не нравятся?

– Нравятся, но ты особенно.

– Ладно, считай, что всё замяли.

– И на Саньку не сердись. Знаешь, как ты ей нравишься?

– Да уж узнал сегодня утром больше, чем стоило бы! – Олег сухо рассмеялся. – Может быть, я был с ней непозволительно грубым, но вся беда в том, что и она не подарочек.

– Я же тебе объяснил…

– Валера, я ведь не мальчик маленький с ней в игрушки играть. Я для неё староват и совсем не то, что ей нужно. Так что, кто и кому нравится, меня волнует мало. Я считаю разговор законченным.

– Ты Игорю расскажешь, что мы творили?

– Что, получить боишься? Крут дядька на расправу?

– Да не то слово. Ещё не дай Бог до родителей дойдет, – Валера смущенно улыбнулся. – Драться, конечно, никто не полезет, а вот выступлений будет больше чем достаточно.

– Если обещаешь вести себя хорошо.

– Обещаю.

– Детский сад! – Олег улыбнулся и покачал головой. – Ладно, иди к своей банде. Я посижу здесь, покурю ещё.

ОБМАН.

Михаил Константинович вернулся с супругой из отпуска. Поездка в Анталию его надежд не оправдала. Во-первых, таких «крутых», каким он считал себя, на курорте было, пожалуй, слишком много, порисоваться было не перед кем. О том, что отель пятизвездочный, он рассказывал знакомым. На самом деле пришлось обойтись тремя звездами. Правда, теми же тремя звездами пришлось обходиться и Бондаренкам. Это было единственное, что радовало. Зато ничего не получилось с главным, ради чего затевалась поездка – со сватовством. В последний момент его дочь, Александра, преподнесла сюрприз, объявив, что идет в поход со своей компанией, а все вопросы о выходе замуж, решать пока не намерена. Хорошо, хоть путевки в поход брались в самом престижном туристическом агентстве фирмы «Новый день». Эта «лесная прогулка» обходилась в очень кругленькую сумму.

Войдя в квартиру, Михаил Константинович и Антонина Владимировна сначала решили, что Александры нет дома. Если дочь была дома, то тихо могло быть, когда она спала. Всё остальное время работал телевизор или играла музыка. К их удивлению дочь оказалась дома. Когда она вышла из своей комнаты, родители слегка занервничали: не было привычной яркой косметики, были заплаканные глаза и потухший взгляд.

– Случилось что? – спросил Михаил Константинович, вытирая пот со лба. – Чего ты сопли распустила?

– Случилось, – кивнула Александра.

– Что-то с бабушкой? – заволновалась Антонина Владимировна.

– Нет. Бабушка и тетя в порядке. Нас не обокрали.

– А, ну тогда подожди, мы помоемся с дороги, – успокоилась Антонина Владимировна. – Жарища ужасная!

– Мама, папа, это очень важно!

– Ну, сейчас для меня важнее всего ванна! – отрубил Михаил Константинович. – Иди к себе, мы тебя тогда покричим. А лучше приготовь чего-нибудь на стол. Мы, всё-таки, с дороги.

Через час, выслушав рассказ дочери, Михаил Константинович пришел в ярость. Он обратил гневный взгляд на супругу и зло бросил:

– Это всё ты! Говорил я, что нечего по лесу таскаться, не доведет это до добра! Мало того, что с Бондаренками так и не сговорились, так ещё и с каким-то голодранцем связалась!

– Он не голодранец, папа! – вмешалась Александра.

– А кто?

– Олег Разданов.

– Олег Разданов?! – с насмешкой переспросил Михаил Константинович. – Однофамилец, что ли? Или сродственник дальний?

– Нет, не однофамилец и не родственник. Сам Олег Разданов, хозяин «Нового дня». Погоду мы пережидали в его охотничьем домике.

– Шурка! Ты дура хуже своей мамки! – Михаил Константинович покрутил пальцем у виска. – Двадцать с лишком лет, а глупая, как курица! Станет тебе Разданов шляться проводником с какими-то сопляками! И что за домик там?

– Ну, домик, как домик, небольшой, деревянный.

– Точно дура! Да у Разданова, говорят, такое шикарное зимовье – в два этажа, комнат десять и с сауной. Да он вообще, говорят, здесь не живет! Он же всё по заграницам! Сюда наезжает раз-два в год! А ты чепуху мелешь! В сторожку её притащили, она и развесила уши! Ты хоть под кустами с этим, как его там… не валялась? А то принесешь ублюдка в подоле!

– Какая тебе разница?! – Александра резко поднялась со своего места.

– Что?! Какая мне разница?! Потаскушка! – Михаил Константинович тоже встал и наотмашь ударил дочь по лицу. – Шлюха!

– Да не была я с ним! Не была! – заливаясь слезами, Александра убежала в свою комнату.

После того, как дочь скрылась в своей комнате, Михаил Константинович напустился на жену:

– Это всё ты! Ты ей всё разрешаешь! Ты её разбаловала!

– Миша, а вдруг это, и вправду, Разданов? – робко предположила жена.

– Во дура! Видал дур, но чтобы двух сразу, да ещё таких! Кто вас только повыродил идиоток?! Да я сейчас позвоню в «Новый день» и поинтересуюсь, где Разданов!

Не мудрствуя лукаво, Михаил Константинович взял телефонный справочник и, найдя нужный номер, потянулся к телефону. Вежливый женский голос проворковал:

– Фирма «Новый день». Заранее благодарим вас за то, что вы к нам обратились.

– Девушка, а как бы мне с Раздановым переговорить? – спросил Михаил Константинович.

– У вас назначен разговор?

– Нет… – Михаил Константинович слегка растерялся. – Вернее, назначен… раньше…

– Олега Леонидовича в данный момент нет. Скажите, по какому вопросу он вам нужен, и я постараюсь соединить вас с Максимом Георгиевичем, Геннадием Викторовичем или Назиром Курбановичем.

– Да он мне по личному делу нужен.

– В таком случае, ничем не могу вам помочь, – и она повесила трубку.

– Ну, вот, сказала секретутка, что нет его, – Михаил Константинович ещё покопался в справочнике и добавил, – сейчас ещё домой позвоню…

– И что ты ему скажешь?

– Не знаю. Главное, узнать, где он.

Михаил Константинович набрал номер. Через несколько минут вежливый женский голос, почти такой же, как и в офисе, ответил, что Олега Леонидовича дома нет. Узнать где он, Михаил Константинович не успел – женщина повесила трубку.

– Ну, вот! Нет его! Да скорей всего, он куда-нибудь уехал. А наша-то придурашная дочечка нам здесь байки травит! Ох, и вставлю же я ей сейчас мозги! – он решительно поднялся с места.

ОЛЕГ. ЛЕСНИК.

Глава 34

Ближе к вечеру похолодало. Небо заволокло редкими облачками, дувший с утра восточный ветерок изменил направление на северное и усилился. Ребята начали одеваться потеплее. Олег поглядывал на небо и хмурился – погода ему не нравилась. Ещё у него болела спина. Гена тоже с тревогой поглядывал на небо. Около шести часов вечера с Олегом связался Стас. От утреннего бодрого настроения у него не осталось и следа. Несколько минут он расплывчато интересовался делами.

– Стасик, а всё ли ты, милый, мне говоришь? – спросил Олег. – Что звонишь так рано? Случилось что-нибудь?

– Да, собственно ничего особенного. Так, по мелочи, но не очень приятно.

– Что с погодой, Стас? Это просто похолодание или что похуже?

– В принципе, я и позвонил из-за этого. Погода портиться. Завтра к вечеру должен начаться дождь, возможно с грозой. Ещё ожидается усиление ветра и похолодание.

– Дождь надолго зарядит?

– Да. Вам лучше уходить. Это, как минимум, на неделю.

– Так что же ты мутишь?

– Понимаешь, я узнал об этом сам полчаса назад.

– Стас, я тебе денежки плачу за то, чтобы ты сопли размазывал или говорил конкретно? – поинтересовался Олег.

– Хорошо, конкретно. Конкретно – погода значительно ухудшается, возможно, на всю неделю. Ожидаются дожди с грозами и сильное похолодание. Ветер – до шквального.

– Вот это уже лучше – бодрее. Тогда мы завтра снимаемся с места. Если идти с одним привалом, то к вечеру можно успеть дойти до хутора. При самом плохом раскладе, нас оттуда можно будет забрать каким-нибудь транспортом. На всякий случай, что у тебя с поддержкой?

– Вот это самое плохое, – после короткой паузы ответил Стас. – Ни один вертолет в течение ближайших двух-трех суток не взлетит ни у нас, ни у поисковиков, только у санавиации.

– Что случилось? – насторожился Олег.

– Пожар на нефтебазе.

– Та-а-ак, – протянул Олег. – И когда случилось сие радостное событие?

– Сегодня в час дня. Ещё догорает. Так что в качестве поддержки используйте какой-нибудь свой транспорт вроде автобуса.

– Порадовал. На крайний случай, не самый плохой вариант. Ладно, пока погода ещё не настолько испортилась, будем выбираться сами. Давай на завтра такой расклад – связываемся каждые три часа. Ребят мы поднимем в пять, в шесть выйдем, к десяти вечера будем на хуторе.

– Хорошо, Олег, договорились. Завтра в пять я с тобой свяжусь.

– Спасибо, пожелаешь мне доброго утра. Если что-то экстренное, сразу пискни.

– Договорились.

– Тогда прощаемся.

Олег отключил телефон и достал сигарету. В очередной раз, взглянув на небо, он повернулся к разговаривавшим с несколькими ребятами Гене и Лёвику. Словно почувствовав его взгляд, Гена обернулся.

– Что-то случилось? – спросил он у Олега.

– Иди сюда, расскажу, что именно, – совершенно невозмутимо ответил Олег. – Лёвчик, и ты иди сюда.

– Что у нас плохого? – поинтересовался Лёвик.

– Плохое у нас всё, – Олег задумчиво смотрел на языки пламени костра.

– А поточнее?

– Поточнее, погодка портится с завидной скоростью. Завтра к вечеру ожидается дождь, гроза и шквальный ветер. Нужно уходить и срочно. Сегодня это делать, смысла уже нет, а вот завтра, если выйти в шесть и идти с одной остановкой, можно к вечеру прийти на хутор. Там добраться уже будет легче – дорога недалеко. В самом крайнем случае, можно некоторое время пробыть там.

– Это, конечно заманчивый вариант, – грустно улыбнулся Гена. – Что будет с нашими детками? Ох, и мозоли они натрут!

– Ничего страшного. Хуже будет, если мы останемся здесь.

– Это, конечно, правильно. Что ещё плохого?

– Плохого у нас очень много – дня три ни один вертолет не взлетит. На нефтебазе пожар. Мы остаемся без поддержки.

– Всё?

– Всё. Тебе мало?

– Нет. Просто я боялся, что Стасик тебя ещё чем-то порадовал, а ты хочешь порадовать нас.

– Теперь я думаю, мужики, для нас самое главное донести эту радость до деток, – сказал Лёвик.

– Кто говорить будет? – Гена взглянул сначала на Лёвика, потом на Олега.

– Я и скажу. От меня они ничего кроме гадостей не ожидают. Мне не привыкать, – спокойно ответил Олег. – Только сделаю я это всё после ужина. Не ровен час, аппетит детишки потеряют. Единственное о чем я тебя попрошу, Лёвчик, спиртного им сейчас ни капли не должно попасть.

– Хорошо, как прикажете, шеф.

За ужином начали раздаваться вялые недовольные реплики по поводу отсутствия выпивки. Лёвик на них никак не прореагировал, а Гена и Олег сделали вид, что не слышат и очень заняты своим разговором и едой.

– Надзиратель! – окликнула Олега Саша.

– Олег, – спокойно поправил он её и снова повернулся к Гене.

– Я хотела спросить, где наши законные сто грамм?

– В законе о ста граммах ничего не сказано, – не поворачиваясь, сказал Олег.

– Ты что, в дяденьку воспитателя играть вздумал?

– Нет, просто хочу, чтобы после ужина вы меня на трезвую голову послушали. И вообще, Волкова, не отрывай меня от еды. Ты мне процесс пищеварения портишь.

– Моя фамилия Шарф-Эгердт!

– Да не запомню я такой умной фамилии. Куда мне с неполным-то средним? Давай, ешь, и мне не мешай. А если без выпивки не хочется, так полыньки пожуй, аппетит будет волчий.

– Дебил! – Саша снова стала напоминать рассерженную кошку.

– Имбицилка. Не мешай, попросил же, – Олег поморщился.

– Вы закончите тем, что драться кинетесь. Она уж точно, – улыбаясь, сказал Лёвик.

– Ножи на ночь попрячь подальше, а то придет ей на ум лишить меня самого дорогого в этой жизни, – с притворной грустью вздохнул Олег.

– И повесить она это дорогое на шнурочек, а по ночам вместо конфеты…

– Генчик, какой ты всё-таки пошляк! – строго заметил Олег. – Ночью дети должны спать. Конфеты нужно лопать днем.

– Да не лопать. Знаешь, что с «Чупа-чупсом» делают?

– Я знаю, что чупакабра делает. Сделать?

– О, да ты, дорогой, вампир! – заулыбался Лёвик. – Чесночку не хочешь?

– Мужики, мало мне этой маленькой заразы, так ещё и вы меня достаете!

– Всё, алмаз души моей, – Лёвик отвесил поклон, – обещаю больше сегодня тебя не напрягать. Докушивай, детки уже тарелки в кучу свалили.

– Ну, брось и мою туда же. Ножи и вилки поубирай, а то сейчас меня будут пытаться грохнуть, – Олег поднялся со своего места. – Генчик, идем, покурим на берегу, а потом я, как Чебурашка, буду говорить речь.

– Идем, – Гена тоже поднялся.

– Ребята, далеко не расходитесь, – попросил Олег. – Мы вернемся через пару минут, и у меня для вас будут новости.

Олег и Гена спустились к реке. Здесь было ещё холоднее и очень тихо. От воды поднимался легкий туман. Олег задумчиво смотрел на противоположный берег. Нехорошо было у него на душе, неуютно.

– О чем думаешь? – спросил Гена.

– Ни о чем. Так… – Олег пожал плечами и повернулся к нему. – А что?

– Да как-то странно ты на тот берег смотришь.

– Генчик, тебе мерещится, что попало, – Олег улыбнулся одними уголками губ. – Ты становишься мнительным. Пожалуй, когда вернемся, в отпуск пойдешь ты. Тебе стоит хорошо отдохнуть. Бери Люси и мотайте куда-нибудь на моря. Я, скорей всего, выйду на работу. Не умею я отдыхать.

– Так не пойдет. Ты ломаешься уже несколько лет и ездишь только по делам.

– Мне и этого хватает. Если уж сильно приспичит, махну зимой куда-нибудь в Эмираты или в Египет.

Олег не договорил, у него в кармане запищал телефон. Звонила Оксана. Снова у него невольно сжалось сердце, как перед бедой, но он старался говорить спокойно и уверенно.

– Как дела, Олежка? – спросила Оксана.

– Нормально, сестричка. Как ты?

– Отлично. Мы все за тобой соскучились.

– Я буду через два дня дома, не скучай. Как твоё самочувствие?

– Олежка, я же сказала, что у меня всё отлично. Ты Игорю спасибо скажи за то, что ему хочется меня здесь подержать. А почему вы раньше решили вернуться? – в её голосе мелькнули нотки беспокойства.

– Ну, на тебя, солнышко, не угодишь! То соскучились за мной все, то почему мы раньше времени возвращаемся. Ничего страшного. Просто Стас передал, что погода портиться, вот и решили вернуться.

– Правда? – всё ещё недоверчиво спросила Оксана.

– Конечно. Был бы мне смысл тебя обманывать?

– Надеюсь, что нет.

– Как там Сонечка?

– Скучает. А вообще, я рада, что ты возвращаешься. Игорь обещает выписать меня через три-четыре дня.

– Вот и хорошо. Я перезвоню тебе завтра вечером, когда мы будем на хуторе.

– Олежка, – Оксана вздохнула, – что-то у меня на душе не спокойно. Не знаю, что со мной…

– Оксана, прошу тебя, не забивай себе голову всякими глупостями. У меня всё в порядке. Просто ты в последнее время стала слишком впечатлительной и принимаешь всё близко к сердцу. Передай Максу, что я, как только вернусь, выйду на работу.

– Почему? Ты же хотел отдохнуть.

– Уже отдохнул. Зимой поеду куда-нибудь в жаркие страны. Всё, до завтра, – он отключил телефон и обратился к Гене. – Ну, что, идем?

– Идем. Визгу сейчас будет…

– Пусть визжат. Если мы останемся, визжать они будут в два раза громче.

Олег и Гена вернулись в лагерь. Сегодня здесь было несколько тише, чем в предыдущие дни. Может быть, это было вызвано тем, что похолодало, может быть, тем, что произошло сегодня днем, а, может быть, отсутствием выпивки. Саша посмотрела на Олега, как на самого большого врага. Он проигнорировал это взгляд. Гена присел у костра. Олег остался стоять, скрестив руки на груди.

– Итак, господа, если вы все на месте…

– Все, – ответил Валера.

– Так вот у меня для вас пренеприятное известие.

– К нам едет ревизор! – подала голос Саша.

– Волкова, помолчи, пока я говорю, – Олег даже не повернулся к ней. – Ревизор к нам не едет, спешу вас успокоить. Просто завтра нам срочно нужно возвращаться домой. Сегодня нас предупредили о том, что погода резко портиться и оставаться нам здесь больше нельзя. Идти завтра будем с одной остановкой и к вечеру нам нужно дойти до хутора. Там посмотрим по погоде – то ли утром пойдем оттуда своим ходом, то ли к обеду за нами что-нибудь пришлют. Вопросы есть?

– Судя по тому, что мы должны так быстро делать ноги, ожидается тайфун? – с насмешкой спросила Саша.

– Тайфуна не будет. Будет гроза, ливень и шквальный ветер. Похолодание уже мы имеем.

– Неужели всё это будет настолько сильным, что нужно уходить?

– Настолько сильным.

– А, по-моему, вы между собой посудачили, и решили, что пора домой!

– Волкова, какие у тебя ещё мысли возникнут? – Олег нахмурился и повернулся. – Ты уж сразу всё скажи, а там посмотрим, отвечать тебе или так воздух потрясешь, в холостую.

– А возникла у меня такая мысль, что вы, мальчики, решили почти на неделю сократить это мероприятие, а денежки взять, как за полную программу. Будем исповедовать принцип: поспеши кидануть ближнего своего, ибо ближний киданет тебя и возрадуется.

– Умная ты, детка, как я посмотрю! Слова такие взрослые знаешь! Так вот, сдачу мы вернем всем. А тебе, крошка, я позабочусь, чтобы вернули все. Довольна?

– Довольна. Только я не хочу сдачу и не желаю подачек от твоих щедрот. Вернее, даже не от твоих. Откуда у тебя на подачки? Я хочу отдыхать столько, сколько мне обещано!

– Что ещё? – лицо Олега было совершенно спокойно, только брови чуть сдвинуты.

– Тебе мало этого?

– Я слушаю, что ты ещё хочешь сказать, – холодно повторил Олег.

– Саня, – попробовала её остановить одна из девушек.

– Да иди ты! – Саша поднялась со своего места. – Что вы все его боитесь? Вы думаете, он со всеми руки так в ход пускать будет, как с Борисом? Кого вы испугались?! Он ведь просто нашел слабее себя!

– Сашенька, – почти нежно произнес Олег, – не кричи так громко – слишком много ветра. Сегодня ведь не так уж и жарко.

– Что?! Ты, что, думаешь, что я тебе это с рук сойдет? Да я не я буду, если твой хозяин не узнает, что вы здесь творили! Вот тогда и посмотрим!

– Я посмотрю, когда ты попадешь к хозяину фирмы, что с тобой будет. А встречу тебе с ним я могу тебе обещать.

– Без твоей помощи обойдусь! Сама дорогу найду. А ещё лучше, её найдет мой отец и тогда, каким бы ты любимцем у хозяина не был, как бы машину ему не намывал, худо тебе придется.

– Что, папа киллера наймет? – Олег лучезарно улыбался.

– Слишком много для тебя чести, рылом не вышел, киллера для тебя нанимать. Что ты будешь делать, как без работы останешься?

– Машины мыть пойду, – с притворным огорчением сказал Олег. – А теперь, Волкова, полемику считаю оконченной. Желающие выступить и пообещать мне расправу у хозяина фирмы ещё есть?

– Нет, – вяло отозвался Борис.

– Боренька, мальчик мой, я рад, что ты днем понял меня с полуслова, за что премного благодарен. Теперь предлагаю вам, господа, провести последний вечер в лесу совершенно трезвыми, но каким-нибудь приятным образом. Вещички собрать не забудьте.

Олег сел рядом с Лёвиком и Геной, которые наблюдали за его перепалкой с Сашей сначала несколько встревожено, а потом с откровенными улыбками. Лёвик довольно едко заметил:

– И скажи после этого, что она тебя совсем не любит. Да она обожает тебя, как кошка. Только вот царапаться пытается, когда ты её против шерсти гладишь.

– А я что, гладил её по шерсти? – удивился Олег.

– Да с самого начала всё больше против, – сказал Гена. – Смотри, пошла твоя прелесть искать себе единомышленника обиженного.

Олег повернулся. Саша подошла к Борису и о чем-то тихо с ним заговорила. Время от времени они оглядывались в сторону проводников. Разговор явно касался их. Говорила почти всё время Саша, Борис кивал, по-видимому, соглашаясь. Лицо Саши было всё таким же сердитым.

– Лёвчик, попрячь ножи, – Олег достал сигарету. – Чувствую, зреет заговор. Не дождусь я городского киллера от папаши. Приговорят меня детки на месте.

– Как пить дать, приговорят, – согласился с улыбкой, Гена. – Догавкался.

– Как ты с начальством разговариваешь, Ткачев? – поморщился Олег. – Никакой культуры поведения, никакой этики! Ты ещё материться начни.

– А ты никогда не слышал?

– Это было в тайге, давно и неправда. Почти неправда. Пожалуй, из соображений собственной безопасности, я сегодня посижу здесь. Тебя, Генчик, я толкну часика в три. Устроит?

– Как скажешь, дорогой. Я такой Герасим, что на всё согласен.

Глава 35

Опасения Олега и Гены относительно того, как их подопечные отнесутся к нерадостной для них новости, были напрасными. Сначала все явно упали духом, но потом решили устроить прощальный вечер. Несмотря на то, что все были трезвыми, веселье удалось на славу. Единственным, что бросилось Олегу в глаза и несколько встревожило его, было то, что Саша и Борис около десяти часов куда-то исчезли. Кроме тревоги шевельнулась в душе уже знакомая ревность, как когда-то давно. За эту ревность Олег на себя рассердился. Саша весь вечер очень уж откровенно флиртовала с Борисом. «Что она нашла в этом обмылке? Хотя мне-то, какое дело?» – с досадой подумал он. Прошел час, а Саша и Борис так и не вернулись.

– Генчик, а куда это наши голубки полетели? – вроде бы невзначай спросил Олег у Гены.

– Что, зацепило, что не с тобой? – хмыкнул Гена.

– Просто очень давно, – Олег сделал вид, что совершенно не заметил иронии в его голосе.

– Не волнуйся, этот малый слишком труслив, чтобы куда-нибудь залезть, – успокоил его Гена. – Скорей всего в ближайших кустах тискаются. Хочешь, пойдем, посмотрим?

– Что я, свечку им держать буду или советы дельные давать? – досадливо поморщился Олег и снова рассердился на себя за очередной укол ревности. – Впервые в жизни я радуюсь плохой погоде. Она мне надоела хуже горькой редьки.

– Погода? – с нежной улыбкой спросил Гена.

– Эта девчонка. Оставь, Генчик! Что ты, право же, как дитя малое развлекаешься? Что, на ум ничего больше не идет?

– Ну, извини, – примирительно сказал Гена. – Действительно, девчонка не подарок, а тут ещё и коса на камень нашла.

К утру похолодало ещё больше. Олег сидел у костра, курил и думал о том, что совсем скоро будет дома. Ему хотелось домой как тогда, когда он был в тайге в последний раз. Сами собой выплыли воспоминания, которые настроения совсем не поднимали. Потом мысли переключились на Сашу. Олег больше не пытался гнать их от себя – всё равно ничего не выходило. Самое большое, что у него получалось в этом случае, это начать сердиться на себя, что он, в прочем, в последнее время делал чаще, чем ему хотелось бы. Вдруг его как толкнул кто-то – он не видел, когда вернулись Саша и Борис, и вернулись ли они вообще. Небо уже начало сереть. Олег посмотрел на часы – было без пяти четыре. Нужно было будить Гену и хотя бы час-полтора успеть перед дорогой подремать. Олег поднялся, чтобы идти к своей палатке, но в последний момент передумал, подошел к палатке, где должна была спать Саша, и заглянул внутрь. Её не было. В душу закралось легкое беспокойство, грозившее перейти в тяжелую панику. Олег пошел к палатке Бориса. Его тоже не было на месте. Беспокойство начало расти с пугающей скоростью. Олег разбудил Гену и Лёвика.

– Который час? – спросил Лёвик, протирая глаза.

– Четыре. Мужики, у нас неприятности.

– Что случилось? – Гена от этого известия окончательно проснулся.

– Саша и этот, худой, так и не вернулись.

– Что, до сих пор? – Лёвик тоже моментально проснулся.

– До сих пор. Я думал, что вечером не заметил, как они по палаткам разошлись. Сейчас решил проверить. Их нет на месте.

– Да, писать они вряд ли вместе ходят, – сказал Гена. – А куда они пошли?

– Мне вчера кто-то сказал, что в ближайшие кустики, – напомнил Олег.

– А, да… я тоже видел, – вспомнил Гена.

– Есть идея. Давайте разбудим Ламинского. Может быть, он знает, что к чему? – предположил Лёвик.

– Пошли будить, – согласился Олег.

– Иди лучше ты разбуди, – сказал Гена. – Мы сейчас всех перепугаем, если втроем в палатку ввалимся. И мне ещё штаны натянуть нужно.

Олег пошел к палатке, где спал Валера. Проходя мимо палатки Саши, он снова заглянул внутрь. Её не было. Валеру пришлось трясти довольно долго. Открыв глаза, он удивлённо уставился на Олега.

– Что, вставать пора? – спросил он хрипловатым со сна голосом.

– Почти. Валерик, вспомни, солнце моё, куда Саша и Борис вечером делись.

– Ну, ты же видел, они сидели, целовались…

– Видел, видел. Ты тише, а то всех остальных перебудишь. Только они не вернулись до сих пор.

– Ну, мало ли… – Валера зевнул. – Не дергайся, к завтраку появятся.

– Валера, куда они пошли?

– Да недалеко, не бойся. Договаривались они, понимаешь?

– О чем договаривались?

– Ты что, маленький? Борька одеяло с собой прихватил.

– А… – Олег вздохнул с некоторым облегчением. – Тогда они просто извращенцы, всю ночь и в такую погоду… Ладно, спи дальше. Ещё почти целый час.

– Угу, – Валера лег на место и успел уснуть раньше, чем Олег вышел из палатки.

У костра Олега уже ждали Лёвик и Гена. Они оба окончательно проснулись и тоже занервничали.

– Что он сказал? – спросил Лёвик.

– Да вроде бы пошли потрахаться куда-то недалеко. Валерка говорит, что к завтраку должны вернуться.

– Придурки! – поморщился Гена. – Что, тепло очень? В такую-то погоду!

– Вроде бы и одеяло с собой взяли.

– Тогда не нервничай, иди подремай, – посоветовал Гена.

– Ладно. Вдруг что, свисти. Извините, мужики, что разбудил вас.

– Да ничего. Мне всё равно вставать пора было, – успокоил его Лёвик.

– И моё время уже подошло.

Олег пошел в свою палатку. Как он не пытался уснуть, сон не шел. Вместо сна нарастала тревога. Что-то было не так. Он проворочался целый час. Судя по звукам, доносившимся снаружи, лагерь начал просыпаться. Олег оставил свои безрезультатные и, теперь уже ненужные, попытки отдохнуть, и вышел из палатки. Лёвик возился с завтраком. Гена выглядел несколько озабоченным.

– Глядя на тебя, можно сделать вывод, что нашей сладкой парочки так никто и не видел? – спросил Олег.

– Ну да. Я и у девчонок спросил. Ответ один и тот же, только они почему-то нервничать начали.

– Так, сейчас четверть шестого, – Олег посмотрел на часы. – Если через полчаса они не появятся, нужно идти и искать.

– Да, другого ничего не останется, – согласился Гена.

– Олег, только если они появятся, не закапывай их сразу, – к ним подошел Лёвик.

– Избави Бог! – Олег поморщился. – Пусть делают, что в башку взбредет! Нам бы побыстрей отсюда уйти. Ты заметил, как похолодало и какие тучи? Лёвочка, давай поторопимся с завтраком.

– У меня практически всё готово. Ровно через пять минут можно садиться есть. Как раз они умоются.

До завтрака Саша и Борис не появились. От былого веселья в лагере не осталось и следа. Студенты выглядели испуганными, проводники озабоченными. Завтрак прошел почти в полной тишине. Олег нервно поглядывал на часы. Время истекло.

– Генчик, кажется, нам нужно идти, – Олег поднялся и хмуро посмотрел в ту сторону, куда вечером ушли Саша и Борис.

– Ты видел, куда они пошли? – Гена тоже поднялся.

– Я видел то же, что и ты. Лёвчик, остаешься за старшего. Разбирайтесь здесь с посудой и палатками. Мы будем связываться через каждые полчаса. Постарайся, чтобы они не запаниковали.

– Добро, шеф, – кивнул Лёвик. – Только скажи им пару слов. Так будет лучше.

– Так, мальчики-девочки! – Олег слегка повысил голос. Все повернулись к нему. – Полминуты внимания! Сейчас дежурные помогут Лёвику с посудой. Мальчики, займитесь палатками. Я и Гена должны уйти на некоторое время. Повода для паники нет. Когда мы вернемся, чтобы все были готовы, и мы все сразу же могли бы идти. Время и погода нас подпирают.

– Олег, что с Санькой? – испуганно спросила одна из девушек.

– Я думаю, что всё нормально. Просто будильника под ухом не было, – Олег выдавил из себя улыбку.

Олег и Гена углубились в лес. Договорились они идти так, чтобы находиться в поле зрения друг друга, время от времени перекрикиваясь между собой и зовя Сашу и Бориса. Олег шел и думал, что шансов найти кого-нибудь в лесу вдвоем, не зная в точности направления поиска, а, идя так, как идут они – наугад, было, пожалуй, слишком мало. В то же время другого варианта у них не было. Шли он медленно, стараясь заметить хоть какие-то случайно оставленные следы. Прошел почти час. Следов не было, никто не отзывался, погода портилась с поразительной быстротой. Дважды на связь вышел Лёвик. В лагере Саша и Борис так и не появились. Вышел на связь Стас и новостями о погоде отнюдь не порадовал.

– Олег! Нашел! – крикнул Гена.

Олег поспешил к тому месту, где он остановился. Гена нашел одеяло и свитер Саши. Свитер висел на кусте, одеяло было брошено на землю. Ветка на кусте была сломана.

– Ну, и что ты думаешь по этому поводу? – Олег наморщил лоб.

– По крайней мере, они здесь были, – заключил Гена. – Есть шанс, что мы идем правильно.

– Только вот куда они отсюда делись? – Олег достал сигарету.

– Может быть, они ушли недалеко? – предположил Гена.

– Да черт их маму знает, куда они ушли – далеко или нет, – Олег тяжело вздохнул. – Их смотри, куда занесло! Целый час протопали. Свяжись с Лёвиком, может они вернулись?

– Не вернулись, – после коротких переговоров ответил Гена. – Что ты так с лица сошел?

– Генчик, а ведь отсюда до оврага рукой подать, – мрачно ответил Олег.

– Да, отсюда всего-то с полчаса, – у Гены на лбу выступили бисеринки пота. – Только бы не туда!

– Идем, время, – Олег взял свитер Саши. – Одеяло тащить не будем. Лишний вес.

Ещё через двадцать минут Олег остановился и прислушался. Гена вопросительно взглянул на него.

– Слышишь? – спросил Олег.

– Что?

– Вроде голос чей-то… оттуда… – Олег указал рукой в направлении звука и снова прислушался.

Действительно теперь можно было разобрать звук, похожий на скулеж щенка. Олег и Гена пошли в том направлении. Через несколько минут они увидели Бориса. Он сидел под сосной, держался руками за голову и скулил. Одна рука у него была в крови. Олег и Гена поспешили к нему.

– Боренька, успокойся, мы здесь, – Олег присел перед ним.

– Я… я… потерялся… – прохныкал Борис.

– Нашелся. Что с головой?

– За сук зацепился, – всхлипывая, ответил он.

– Покажи. Убери руку, – Олег осмотрел ссадину. – Ничего страшного, только царапнулся глубоко. Сейчас в лагерь вернемся, обработаем, пластырем заклеим, и будешь в порядке. Где Саша?

– Не знаю…

– Как, не знаешь? Вы же вдвоем ушли, – Олег слегка встряхнул Бориса за плечи. – Боренька, очнись, милый, ты уже нашелся! Где Саша?

– Да не знаю я! – Борис шмыгнул носом.

– Мы свитер её нашли и одеяло, которое вы с собой взяли. Что потом было?

– Она стала убегать от меня. Я попытался её догнать… Догнал… мы даже подрались… А потом она опять вырвалась и убежала… я ей вслед крикнул, что она дура и я уйду один. Пошел… а в лесу темно… я за сук зацепился… упал…

– Давно это было?

– Не знаю…

– Скоро после этого светлеть начало?

– Не знаю… я испугался…

– Ты после этого шел куда-нибудь?

– Шел… куда не помню…

– Далеко всё произошло от места, где вы одеяло оставили?

– Не знаю… мне холодно… – Борис снова начал всхлипывать.

– Генчик, давай-ка его в лагерь отведем, – предложил Олег. – Там и решим, что дальше делать. Время-то идет.

Олег и Гена привели Бориса в лагерь. Палатки уже свернули, остатки костра залили. Друзья испуганно смотрели на Бориса. Олег обработал рану и заклеил её пластырем. Добиться от Бориса чего-нибудь вразумительного, кроме того, что они уже слышали, им не удалось.

– Что делать будем? – спросил Гена.

– Скорей всего, она где-нибудь в районе оврага, – без энтузиазма ответил Олег.

– Что же теперь? – Лёвик посмотрел на Олега почти с таким же испугом, как студенты на Бориса.

– Сейчас я в свой рюкзак возьму самые необходимые свои и её вещи. Вы забираете ребят, а я иду её искать, – Олег закурил. – Каждые полчаса снова выходим на связь. В идеале мы вас догоним.

– А не в идеале? – нахмурился Гена.

– В любом случае, я её найду. Если погода не позволит вас догнать, тогда я с ней выйду к реке, мы переберемся на тот берег и переждем все эти неприятности в избушке. Как только погода наладится, Стас нас заберет. Связь у нас есть, с голоду не помрем.

– Олег, давай я останусь с тобой, – предложил Гена.

– Нет. Ты пойдешь вместе с Лёвиком. Для такого количества народа лучше всё-таки два проводника.

– Тогда давай пойдешь ты.

– Генчик, кто хозяин и кто за всё отвечает ты или я?

– А если она как-нибудь повредилась?

– Вот поэтому мне тоже стоит остаться. Хоть какие-то медицинские навыки у меня есть.

– Если там что-нибудь серьезное?

– Не думаю. Скорей всего, если и повредилась, то не больше, чем он. Надеюсь, что ни она меня, ни я её, не покусаем.

– Олег, но овраг… – осторожно начал Лёвик. – Давай лучше мы тебя здесь подождем.

– Так, мужики, мы теряем попусту время! Семеро одного не ждут. В лесу тоже не оставляют. Брось сюда мой рюкзак.

Олег поднялся, подошел к девушкам и попросил, чтобы из Сашиного рюкзака достали те вещи, которые он скажет. Достав часть своих вещей, он уложил всё в один рюкзак, положил туда большую часть медикаментов из аптечки, налил полную фляжку спирта. Пистолет Олег сунул в карман джинсов. В другой карман он положил нож с откидным лезвием. Ребята следили за ним с нескрываемым ужасом. Над поляной весела мертвая тишина. Олег вскинул рюкзак на плечо.

– Может быть, всё-таки я останусь? – снова робко начал Гена. – Ну, не дай Бог, поранилась она сильно? Что тогда?

– Тогда, Генчик, я свяжусь с тобой и ты вернешься.

– Ты не боишься один в овраг идти?

– Ты забыл, что я выхожу оттуда? – Олег несколько натянуто улыбнулся. – Всё, уводи ребят. Дождь скоро начнется. Я пошел. Через полчаса услышите мой голос. До встречи!

Гена смотрел ему вслед и по спине у него пробегал неприятный холодок. Подобную фразу он слышал когда-то во сне.

– Генчик, идем? – спросил Лёвчик.

– Да, идем… погода… – Гена тряхнул головой, будто пытаясь отогнать свои невеселые мысли. – Поднимайтесь, ребятки! Пора идти! Лёвчик – впереди, я – сзади. Привал в два часа дня на пятнадцать минут.

Олег теперь знал, в каком направлении ему идти. По крайней мере, до того места, где они нашли Бориса. Дальше какой-то внутренний голос подсказывал ему, что Сашу нужно искать в районе оврага. Конечно, в овраг идти ему совершенно не хотелось, но другого выхода не было. Ведь действительно по каким-то непонятным причинам он выходил из оврага относительно легко. Кроме всего, Олег был уверен, что в происшедшем большая часть его вины. «Какого черта я с ней без конца препирался? Ну, глупая девчонка, что с неё возьмешь? Что стоило перемолчать? В конце концов, должен быть кто-то умнее. Оказалось, что дурак я полный. Дураком был, дураком и останусь! Нужно было вчера остановить её, когда она с этим обмылком в кусты пошла!» – с досадой думал Олег. Так он дошел до того места, где вместе с Геной нашел Бориса. Отсюда он пошел медленнее. Время от времени он звал Сашу, потом останавливался и прислушивался. В лесу было тихо, даже птиц почти не было слышно. Уже несколько раз выходил на связь Гена. У него и ребят всё было в порядке.

Олег присел на большой пень отдохнуть и покурить. У него болела спина и неудержимо хотелось лечь. Усталость брала своё, плюс ещё бессонная ночь и нервное напряжение. До оврага оставалось каких-то метров тридцать.

– Где же тебя искать, девочка? – спросил Олег, сам не зная почему, вслух.

В траве недалеко от пня, на котором сидел, он увидел что-то небольшое и яркое. Олег нехотя поднялся и подошел к этому месту. В траве лежала Сашина заколка для волос. Олег поднял её, оглянулся по сторонам, прислушался. Теперь в лесу было совсем тихо. Он приставил ладони ко рту и несколько раз позвал Сашу. Ответа не было. Олег осмотрелся ещё раз, прикидывая, куда же всё-таки могла пойти Саша. С одной стороны были заросли хоть и низкорослого, но густого и колючего кустарника, с другой – путь преграждали несколько поваленных сосен и пройти было невозможно.

– Направо пойдешь – поцарапаешься, на лево пойдешь – не перелезешь, сзади я уже был, а впереди у нас только овраг, – мрачно заметил Олег. – Малышка, могла бы ты туда не ходить? Ведь скверное место, право слово!

Ответа на свой вопрос, могла бы Саша туда не ходить, или нет, Олег естественно не услышал. Сашину заколку он сунул в карман куртки, вернувшись к пню, снова вскинул на плечи рюкзак, и пошел в сторону оврага.

До оврага Олег дошел быстро. Как он когда-то объяснял Лёвику, на самом деле это был не овраг, а небольшая ложбина, заросшая высокой травой, больше похожей на болотную. Тем не менее, земля здесь была всегда сухая, даже в дождь, казалось, не намокала. В самой ложбине всегда стоял легкий туман, у земли этот туман сгущался и напоминал стелющийся дым. Стоя на одной стороне оврага, можно было легко увидеть другую, но стоило спуститься в овраг, можно было там проходить целый день и так и не выйти.

Олег посмотрел с искренним отвращением на ядовито-зеленую траву и легкую дымку перед собой, на всякий случай ещё раз позвал Сашу. На девяносто девять процентов он был уверен, что ответа не услышит. Так и случилось. Олег посмотрел на часы. Нужно было идти. У него в кармане куртки запищал телефон. Это мог быть Гена или Стас. Разговор мог задержать его ещё на несколько минут. Олег этому очень обрадовался.

– Олег? – прозвучал в трубке голос Гены.

– Я, Генчик. Что стряслось?

– Ты пропустил время.

– Сильно?

– На четверть часа.

– Ты напрасно запаниковал. У меня всё в порядке.

– Ты где сейчас?

– Возле оврага. Скорей всего, она там. Я здесь неподалеку её заколку нашел.

– Олег, может мне вернуться? – неуверенно спросил Гена.

– Уймись. Идете нормально?

– Да, спасибо.

– Тогда не паникуй и до связи. Я в овраг пошел. Следующий раз связь через час.

– Почему так долго?

– А ты думаешь, что я быстрее выйду? Ты, Генчик, хочешь от меня невозможного. Да, и паниковать можешь начинать, если не услышишь меня часа три.

– Олег, к этому времени мы уже на привал остановимся.

– Вот и славненько. Что этот дуралей?

– Ноет, что хочет спать и у него болит голова. Вернее, царапина тянет.

– Загляни под пластырь.

– Заглянул. Там просто рана подсохла и ничего страшного.

– Ладно, до связи. Привет Лёвику.

Олег отключил телефон. Нужно было идти. Сунув трубку в карман и застегнув его на молнию, Олег достал из-под футболки цепочку с крестом, поцеловал крест и сказал:

– Ну, Господи, дай мне силы самому отсюда выйти и её вывести!

Крест он снова спрятал под футболку, застегнул куртку и сделал шаг в стелющийся по земле туман.

Если в лесу было просто тихо и тишину эту нарушал шум ветра в вершинах сосен, то здесь тишина была мертвая. Создавалось такое впечатление, что уши плотно закрыты ватой и даже воздух был каким-то густым и ощутимым. Олег шел медленно, внимательно оглядываясь по сторонам и, стараясь не пропустить в густой траве два небольших холмика. Теперь и одна, и другая сторона оврага, виднелись на значительном расстоянии. Звать здесь Сашу было бесполезно – звуки словно вязли в воздухе и были слышны только на расстоянии нескольких шагов. Ветра здесь не было. Олегу стало жарко, и он сначала расстегнул, а затем совсем снял куртку. Усталость наваливалась с удвоенной силой, так и тянуло сесть, а то и прилечь в мягкую траву с дымкой. Олег знал, что этого нельзя делать. И чем ближе он подходил к холмикам, тем сильнее становилось желание опуститься на землю. Возле холмиков Саши не было. Олег передохнул, вытер взмокший лоб. Теперь оставалось только одно место, где могла быть Саша – яма, в которую он прыгнул когда-то сам ради интереса. Олег ещё раз перекрестился и свернул от холмиков в сторону. Когда он крестился, рука казалась свинцово-тяжелой. Теперь он шел ещё медленнее. Яму можно было не заметить, оступиться и угодить туда. К усталости стал примешиваться ещё и липкий страх. Всё время казалось, что сзади кто-то крадется и сейчас нападет. Олег знал, что это шуточки оврага. Яму он нашел довольно быстро. Здесь, у края, трава была сильно примята. Подойдя, он снял рюкзак и, опустившись на колени, посмотрел вниз. Яма представляла собой странное круглое углубление, заросшее низкой травой. Глубина была небольшая и склоны покатые, но подняться самому оттуда было невозможно – трава предательски скользила под ногами, никаких выступов или корней, чтобы зацепиться за них, на склонах не было. Тогда, когда попал в яму, Олег попробовал воспользоваться воткнутым в землю ножом, но твердая (нож еле удавалось вбить) земля начинала осыпаться, как песок.

Саша была в яме. Она сидела на дне у противоположного склона, обхватив колени руками и уткнувшись в них лицом. Судя по тому, как вздрагивали её плечи, она плакала. Олег вздохнул с облегчением.

– Саша! – позвал он. – Сашенька!

Она медленно подняла голову и посмотрела на Олега. Глядя на её лицо, можно было понять, что происходящее она воспринимает как нечто нереальное. Олег знал это ощущение и поэтому позвал снова:

– Саша, это я!

– Кто? – её голос тоже слышался как сквозь слой ваты.

– Олег. Иди сюда. Иди, иди, не бойся.

– Ты не пропадешь?

– Нет. Иди сюда и давай мне руки.

Саша поднялась и, сильно прихрамывая на левую ногу, сделала несколько шагов. Оказавшись на той стороне, где на краю лежал Олег, она остановилась.

– Умница. Теперь подними руки и хватайся за меня. Только очень крепко.

– Зачем? – в голосе смешались страх и обреченность.

– Я тебя вытащу. Давай, Волкова, не копайся! Это я, надзиратель.

Услышав, как Олег назвал её и себя, Саша немного оживилась. Она подняла руки и схватилась за руки Олега. Он крепко сжал её кисти настолько крепко, что она даже ойкнула от боли.

– Ничего, потерпи. Теперь подтягивайся, – сказал Олег. – Только не спеши и не дергайся. Я тебя держу крепко.

Через минуту их совместные старания увенчались успехом. Они поднялись с земли. Саша смотрела на Олега, всё ещё не веря сама себе. У неё были заплаканные глаза, губы припухли, руки были зелеными от травы и местами оцарапаны. Светлые джинсы тоже были в зеленых пятнах. В общем, вид был довольно жалкий, от былой напористости не осталось и следа.

– Ну, что, жива? – спросил Олег.

– Кажется.

– Тогда идем отсюда и, чем скорее, тем лучше.

– Я не могу, у меня что-то с ногой. Я когда в эту дырку свалилась… теперь вот стать не могу…

– Это не самое лучшее, что ты мне могла бы сказать, – вздохнул Олег. – Держись за меня и, всё-таки, будем выходить. Здесь нельзя оставаться. Выйдем, я твою ногу посмотрю и решим, что дальше делать.

Через несколько шагов, как раз рядом с холмиками, Саша взмолилась:

– Давай немножко передохнем. Я уже больше не могу.

– Ещё несколько шагов и передохнем.

– Почему? Смотри, здесь бугорки какие-то и на них тумана нет. Можно сесть, а там везде трава мокрая.

– Не мокрая. Отдыхать будем, как выйдем.

– Пожалуйста, я не могу больше! Давай присядем, ненадолго…

– Потерпи. Ты можешь потерпеть пять минут. Нам нужно выйти отсюда.

– Разве мы выйдем так быстро? Ведь до леса ещё с полчаса.

– Это только так кажется. Здесь вообще сидеть нельзя.

– Почему? Здесь ведь сухо.

– Если мы сядем, то мы уже отсюда не выйдем никогда. Держись лучше.

Саша покорно хромала рядом с Олегом, опираясь на его руку и глотая слезы. Олег же, казалось, ничего не замечал. Шли они медленно. Когда ядовито-зеленая сочная трава оврага начала сменяться обычной, Олег вздохнул с облегчением. Понемногу стали появляться звуки, расстояния пришли к норме, похолодало. Это означало, что овраг остался позади.

Возле пня, на котором недавно сидел и курил Олег, они остановились. Олег сбросил на землю рюкзак. Саша обессилено опустилась на пень.

– Снимай кроссовки, ногу посмотрю, – Олег присел рядом с ней на корточки.

– А где все остальные? – развязывая шнурок, спросила Саша.

– Остальные ушли уже… – Олег посмотрел на часы и присвистнул. – Уже на привале Лёвиковы вкусняки приминают. Носок снимай.

– Всё, – Саша вытянула ногу. – Только что ты в этом понимаешь?

– Ровным счетом ничего, – Олег начал осторожно ощупывать её ногу. – Я только коровам копыта вправлять могу. А ну, пока я так подержу, попробуй шевельнуть ступней… Так, нормально. Сейчас и тебе вправлю.

– У меня что, вывих?

– Нет, растяжение. Ногу подвернула?

– Да. И что теперь?

– Ничего страшного. Сейчас я тебе ножку забинтую, потом мы можем отдохнуть некоторое время, а потом пойдем.

– Куда?

– По погоде посмотрим. Есть хочешь?

– Не знаю… Кажется, хочу.

– Это уже хороший признак. Только всё-таки я тебе сначала повязку наложу. Терпи, бинтовать буду туго.

Олег наложил Саше на ногу фиксирующую повязку, которую затем щедро намочил водой из фляги. Саша удивленно следила за его действиями.

– Всё, теперь пусть высыхает. В это время можешь есть, спать, ещё что-нибудь.

– А что это ты наделал?

– Когда повязка высохнет, ты сможешь идти совершенно нормально. Только снимать её нельзя будет до тех пор, пока будет необходимость идти, – пояснил Олег.

– Ну, а потом что будет?

– Потом ничего. Некоторое время тебе нужно будет накладывать фиксирующую повязку и подержать ножку в покое. За неделю отойдет. Подставляй руки, я тебе солью. Не будешь же ты есть такими грязными. Да и мордашку сполоснуть не помешает.

– Где ты потом воду возьмешь?

– До ручья дойдем. Здесь недалеко.

Саша вымыла руки, умылась и, пока она ела, Олег связался с Геной. Услышав голос друга, тот очень обрадовался.

– Нашел? – спросил он.

– Нашел. Куда бы она делась? – Олег теперь тоже немного повеселел. – Порадуй остальных. Жива девочка, здорова, только ножку подвернула. Несколько дней похромает, а потом будет снова, как коза скакать.

– Олег, что дальше делаем?

– Ну, что? Идти нам за вами следом нет смысла. Значит так, сейчас мы отдохнем, а потом пойдем к реке, переберемся и отсидимся в домике, пока погода не наладится или Стас нас не заберет. Вы идете, как запланировали. У вас всё нормально?

– Да, в порядке. Твой любимый мальчик меня уже достал до поросячьего визга своим нытьем, во всем остальном – без проблем. Чувствую, что и моим любимым мальчиком он скоро станет.

– Не всё коту масленица, бывает и постный день. Попостись, дорогой.

– Олег, это всё прекрасно. Я рад, что всё пока так хорошо складывается, но как ты с ней на ту сторону перейдешь? – в голосе Гены послышались нотки беспокойства.

– Генчик, я понимаю, что мальчик тебя уже достал, но не стоит пытаться убедить меня в необходимости твоего возвращения и выискивать для этого любые поводы. Ты подумай о мальчике. Ведь Лёвик с ним долго церемониться не станет – просто приготовит из него жаркое и все дела. Отвечать всё равно будем мы. Придется тебе из этих соображений остаться. А на ту сторону мы переберемся нормально. Что я не мужик? На руках перенесу.

– А спина?

– Пять минут я потерплю, – заверил его Олег. – Не смертельно. Другого выхода всё равно нет.

– И как скоро ты надеешься туда попасть?

– Хотелось бы к вечеру успеть. Только не уверен, что успеем. Повязку я только наложил. Нужно время, чтобы она высохла. А потом я не знаю, с какой скоростью мы пойдем.

– Олег, давай договоримся, что будем связываться, как и раньше – через полчаса.

– Не напрягай меня. Одного раза в два часа хватит. Всё плохое уже позади.

– Ладно, как скажешь. Только будь осторожен.

– Генчик, не становись моей нянькой, я тебя очень прошу! Ты лучше не забудь завтра, как в город попадете, сразу же сообщить её семейке, что с ней всё в полном порядке. Можешь дать им номер моего мобильника и пусть звонят, сколько хотят.

– А Оксане?

– Оксане я перезвоню сам. Прощаемся.

– Прощаемся, – без энтузиазма согласился Гена.

Олег сунул телефон в карман. Саша уже закончила есть. Она поежилась и сказала:

– Что-то здесь не Африка. Там, вроде бы, теплее было.

– Возьми в рюкзаке свитер. Можешь ещё и мой взять. Так согреешься. Спать хочешь? – Олег удобно уселся под сосной.

– Хочу, – кивнула Саша.

– Можешь ложиться.

– Куда? – удивилась она.

– На землю, детка. Куртку мою подстели или надень. Кроватку я с собой для тебя не прихватил. Под голову можешь рюкзак пристроить. Если хочешь, можешь поспать сидя.

– Я не умею спать сидя. Можно я голову тебе на колени положу? – Саша почему-то слегка смутилась.

– Можно, – благосклонно разрешил Олег. – Надеюсь, ты за ноги меня кусать не начнешь?

– Слушай, ну почему ты такой вредный?

– Да уж, какой уродился. Ложись, пока я не передумал.

Саша достала из рюкзака и натянула свитер, потом она завернулась в куртку Олега и легла на землю, положив голову ему на колени. Внезапно Олег поймал себя на мысли, что ему очень хочется коснуться её затылка, запустить пальцы в её шелковистые волосы, вдохнуть их запах. Пытаясь отогнать эти мысли от себя, Олег закурил и стал смотреть в вершины сосен, которые, казалось, цепляются за тяжелые низкие облака.

– Куда мы пойдем, когда повязка высохнет? – спросила Саша.

– Ты ещё не спишь? – Олег попытался изобразить живое удивление.

– Нет. Сейчас усну. Так куда мы пойдем?

– На той стороне есть охотничий домик. Сначала мы дойдем до реки, перейдем её вброд, а потом будем сидеть в избушке на курьих ножках до улучшения погоды или до того времени, как нас сможет забрать Стас.

– Что это за домик?

– Так себе, домик, как домик. Деревянный. Но в нем есть крыша, печка и еда, кроме той, что у меня в рюкзаке.

– А как мы перейдем речку?

– Нормально перейдем. Спи.

– Ты сердишься на меня? – после паузы снова спросила Саша.

– Ты всё ещё не спишь? – Олег улыбнулся.

– Не получается. Я очень хочу спать и не могу уснуть.

– Жестко?

– Нет. Просто я сильно перенервничала.

– Дело прошлое, скажи, что произошло?

– Я тебя достать хотела… Не поверила, что погода такая плохая будет. Вот мы – я и Борис – договорились, что ночью поднимем на ноги всех какой-нибудь каверзой. Для начала мы решили немного погулять. Отошли от палаток не особенно далеко…

– А одеяло на фига взяли?

– Чтобы на земле не сидеть. Я ужасно всяких там жуков боюсь. Потом Борис полез целоваться. Поцеловались. Потом ему захотелось большего, а мне – нет. В общем, у нас дошло почти до драки. Я испугалась, он был таким агрессивным, стала убегать. Он погнался за мной. В какой-то момент он догнал меня, завалил на землю, даже свитер с меня стащил. Я ударила его в лицо, вырвалась и побежала. Он что-то кричал мне вслед, грозил, даже немного гнался за мной. Потом отстал. Я ещё чуть-чуть пробежала и поняла, что заблудилась. Попробовала повернуть назад и показалось, что не туда пошла. Тут ещё кочки какие-то попадаться начали.

– Сколько кочек было? Две?

– Не помню. Спотыкалась я об них. Ещё и голос сзади слышался. Я думала, что это Борис. А потом я оступилась и свалилась в эту колдобину. Ногу подвернула. Кричала, кричала и никакого результата… А потом ты откуда-то появился. Олег, ну почему мы сюда притащились?

– А почему вам всем в голову начали лезть странные мысли, как провести время? Ехали бы себе на респектабельные курорты и отдыхали.

– Я не о том. Зачем ты привел меня сюда? Там, в низинке, теплее было и травка такая свежая. Даже ветра, кажется, не было. Можно же было сесть и не на пенек, а на бугорок.

– Если бы мы сели на этот бугорок, как ты сказала, в этой низинке, то в ближайшие несколько дней нас вряд ли бы кто-нибудь нашел. Оптимальный вариант – мы бы очумели, пока кто-нибудь появился, вариант скверный – это было бы последним местом, где мы сидели, – пояснил Олег.

– Почему?

– Потому… Саша, давай ты постараешься поспать. Я объясню тебе всё это попозже. Я сейчас, право же, не настроен. Поверь мне на слово – радуйся тому, что мы здесь, а не там.

– Попробую.

Через полчаса Саша мирно спала. Олег выкурил ещё одну сигарету. Монотонный шум ветра в вершинах сосен и облака нагоняли дремоту. Веки стали тяжелыми и опускались сами собой. «Только не спать… не спать…» – пытался уговорить себя Олег, но усталость брала своё.

Очнулся он от назойливого писка телефона. Это был Гена. Олег посмотрел на часы и ужаснулся – он проспал три часа. Гена поворчал, что он пропустил свое время и опоздал на целый час. Олег довольно правдоподобно соврал, что не получилось связаться, и пообещал Гену больше не волновать. Саша тоже проснулась. Она села, протерла глаза и поморщилась.

– Что лицо такое кислое? – поинтересовался Олег.

– Повязка жмет, – Саша шевельнула ногой и пояснила. – Как очень тугой носок.

– Высохла? – Олег пощупал повязку и, по-видимому, остался доволен. – Всё нормально. Теперь попробуй стать на ногу.

Саша встала. Нога её теперь почти не беспокоила. Она сделала несколько шагов, потом даже подпрыгнула. Олег внимательно следил за ней.

– Больно? – спросил он.

– Нет. А повязку снять всё-таки нельзя? Может быть, у меня нога уже в норме?

– Ты что, никогда раньше ноги не подворачивала?

– Подворачивала, но не так сильно. Таких повязок мне не делали.

– Их в нормальных условиях и не делают. Это для тех случаев, когда тебе нужно топать и топать, а до ближайшей больницы всего ничего пара суток ходу. Ладно, заканчиваем разговоры, пора идти.

– Идем, – покорно согласилась Саша.

Олег вскинул на плечи рюкзак, и они тронулись в путь. Хотя нога Сашу почти не беспокоила, шли они намного медленнее, чем хотелось бы Олегу. То расстояние, которое он в одиночку проходил за час, они вдвоем едва ли прошли за три. По пути они натолкнулись на одеяло, брошенное Сашей и Борисом ночью и оставленное на месте утром Олегом и Геной.

– Прихвати с собой, – коротко бросил Олег Саше.

– Зачем? – удивилась она.

– Пригодиться. Как твой дружок, пытаться трахнуть тебя на нем я не буду.

Саша обиженно надула губки, но свернула одеяло и взяла под мышку. К ручью они вышли, когда на часах было около четырех. Олег остановился, присматривая место поудобней.

– Сейчас передохнем здесь и пойдем дальше, – сказал он, снимая с плеч рюкзак.

Начал моросить дождь.

– Жаль, что палатки нет, – Саша вздохнула.

– Жаль. Придется потерпеть.

– Может быть, сделаем шалаш и останемся на ночь? – робко спросила Саша.

– Не стоит. Если хочешь, я могу развести костер, чуть-чуть погреешься. Максимум мы можем задержаться на час.

– Разведи. Я замерзла.

– В одеяло завернись.

– А ты не замерз?

– Мне сейчас жарко будет, – Олег бросил Саше куртку. – Всё, не отвлекай меня.

На связь вышел Гена сказал, что они уже почти дошли до хутора. Там дождя ещё не было.

– Ты где сейчас, Олег? – поинтересовался Гена.

– У ручья, – без энтузиазма ответил Олег.

– Что-то случилось? – заволновался Гена. – Почему так медленно?

– Ничего. Просто скорость у нас не больше черепашьей. Ладно, не паникуй. По голосу слышу, что состояние близкое к истерике.

– Не стоило так рисковать!

– Гена, здесь уже начинается дождь. Я тебе утром объяснял, что семеро одного не ждут. Ты же прекрасно знаешь, что я ничем не рискую.

– Да, конечно, – вяло ответил Гена. Он знал, что спорить с Олегом бесполезно.

Олег был, как натянутая струна. Саша сидела, уткнувшись в колени подбородком. Ей было неуютно, холодно, она устала и ещё она боялась. Олег был не особенно разговорчив. Он больше курил и был погружен в какие-то свои мысли.

– Олег, расскажи мне что-нибудь, – попросила Саша.

– Что тебе рассказать? – Олег исподлобья посмотрел на неё.

– Что-нибудь.

– Для сказок я староват, детка. Да и не нянька я тебе, сказки рассказывать.

– А просто так поговорить о чем-нибудь ты не хочешь? Ну, расскажи что-нибудь из своей жизни.

– Не всегда у меня жизнь веселой бывала, – как-то неопределенно ответил Олег. – Да и не на исповеди я. Начну рассказывать, так ты заикаться начнешь. Ни к чему это. Лучше останемся каждый при своем.

– Ты что, сидел?

– С чего ты взяла, детка?

– Не называй меня деткой.

– Хорошо, не буду. С чего ты взяла, что я сидел?

– Странный ты какой-то.

– Я не сидел, можешь не волноваться. С органами вообще всегда в ладах был. А на счет странностей…ты на себя посмотри. Вроде и девчонка, как девчонка, а такие чудеса творишь, что хочется задуматься, всё ли с тобой в порядке. Добро б, лет пятнадцать тебе было…

– Между прочим, моя фамилия…

– Шарф-Эгердт, – перебил её Олег. – Это я уже раз сто слышал. Так что с того?

– Мой папик солидным бизнесом занимается, – гордо ответила Саша.

– Интересно, каким же?

– У него три магазина и кафе с залом игровых автоматов.

– Кафе одно? – уточнил Олег.

– Да. На Дивизионной. Называется «Фобос».

– «Фобос»? – на губах Олега появилась улыбка. – Это отец твой сам придумал?

– Ну да, вместе с двоюродным братом. А что? Название красивое…

– Ничего, – он тихо рассмеялся. – Твои родственники мне начинают нравиться – явно парни с юмором. Фобос – это спутник Марса. Я о планете говорю, а не о батончике. Так вот, в переводе это означает – страх, ужас. Уже назвали бы «Веселый покойник» или «Вечерок у вампира».

– Не смешно, – обиделась Саша.

– Ну, ладно. А магазины-то большие?

– Один большой – на Вернадского, возле школы, два поменьше на Оранжерейной и Маршала Пересыпкина. Ну, это не в центре.

– Да и то, что ты сказала, не сильно в центре. И как, нормально торгуют?

– Нормально. Я не жалуюсь. Мои родители уехали в Анталию отдыхать.

– Круто, конечно, – он снова улыбнулся. – А братец?

– Поехал в Запорожскую область за арбузами. Он ещё овощами и фруктами оптом занимается. У его друга машина, вот они вдвоем человек пять реализаторов и ставят.

– Не слабо!

– Ты сам хотя бы что-нибудь заведи, а потом смейся! – сердито сказала Саша. – На что ты способен? Тачку хозяину помыл и считаешь, что в люди вышел? У папика моего денег хватит, играючи, таких как ты, да и половина нашей компании, не то что со всем имуществом, а и со всей родней и её барахлом скупить и загнуть делать, то, что он захочет.

– Ой, ли? – теперь в его голосе сквозила насмешка.

– Мой отец, что зря, говорить не станет! Не одного уже умника кинул.

– А, вот откуда монументальная фраза о ближнем! Кстати, твой папик не боится, что и с ним то же будет?

– Нет, с его деньгами бояться сильно не приходится. Зато я могу себе позволить вести себя, как хочу.

– Сашенька, – после паузы сказал Олег, – ты, вроде бы, и не глупая девочка, как я посмотрю, а вот поешь с чужого голоса большие глупости.

– Да что ты понимаешь?

– Намного больше, чем ты думаешь. А теперь давай помолчим. Ты меня утомлять начинаешь. Так и хочется тебя снова Волковой назвать и в Париж отправить. Я ведь не из твоей компании, это там гонор можешь показывать.

Дождь усилился.

– Нам идти пора, – Олег поднялся. – Надень мою куртку. Одеяло оставь здесь. С него уже никакого толку не будет.

– Почему?

– Ты что. Не поняла, что дождь сильный и будет совсем невесело, если ты ещё и промокнешь.

– А ты?

– Я не боюсь.

– Олег, может быть, мы переждем дождь здесь? Ну, спрячемся где-нибудь под деревом?

– Нет, об этом не может быть и речи. Идем. Прогноз неутешительный. Кроме того, скоро темнеть начнет.

– А вдруг всё-таки твой приятель ошибся? Что тогда?

– У меня есть дельное предложение, – с едкой улыбкой ответил Олег. – Сейчас с моего телефончика потрезвонишь своему крутому папочке, что ты решила проверить правильность прогноза, и останешься здесь, а я пойду дальше. Перспектива привлекает? У тебя будет масса шансов проверить, правду ли я говорю, и ошибся ли Стас.

– Перестань со мной говорить в таком тоне! – Саша рассердилась.

– А ты начинай делать то, что я говорю! – он перестал улыбаться. Тон стал жестким и не терпящим возражения.

– Как скажете, господин надзиратель! – с сарказмом ответила Саша. – Куда идти?

– За мной следом. Капюшон набрось. Лечить тебя, вдруг что, нечем.

Саша шла следом за Олегом, послушно накинув капюшон. Куртка Олега бала на неё велика и пришлось закатать рукава. Дождь был сильным, ветер порывистым. Теперь Олег шел намного быстрее, чем раньше. Саша еле успевала за ним. Нога у неё почти не болела, но повязка здорово мешала. Уже через полчаса она попросила:

– Олег, давай остановимся и передохнем.

– Ты лучше ничего не придумала? – Олег повернулся и, хмурясь, взглянул на Сашу.

– Я устала…

– Потерпишь. Давай, давай, двигайся! Скоро смеркаться начнет. И так видимость никуда не годная, а то застрянем совсем.

Когда они подходили к реке, послышались отдаленные раскаты грома. Ветер продолжал усиливаться, а дождь превратился в ливень. У реки в том месте, куда пришла с Олегом, Саша ещё не была. Вода была покрыта сплошной рябью, поэтому казалась мутной и темной. Олег присел на и начал развязывать шнурки на кроссовках. Саша удивленно посмотрела на него.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Разуваюсь. Сейчас ты возьмешь рюкзак и мои кроссовки, а я возьму тебя и пойдем на тот берег.

– А потом?

– А потом недалеко, – Олег снял кроссовки. – Бери рюкзак. Он не очень тяжелый. Держись крепко, но при этом постарайся меня не задушить. Да, главное, пока будем идти, не смотри вниз – здесь вода быстрая, голова закружится.

Саша послушно надела рюкзак, взяла кроссовки Олега, а он взял её на закорки. Очень осторожно он вошел в воду. Олег шел медленно, боясь поскользнуться и упасть. Несмотря на то, что Саша была не тяжелой, спина напомнила о себе лишний раз. Когда он дошел приблизительно до середины реки, Саша испуганно ахнула. Олег остановился и спросил:

– Что случилось?

– Голова кружится, – чуть слышно произнесла Саша.

– Глаза закрой или в затылок мне смотри. Не смотри вниз!

Олегу казалось, что до берега он не дойдет уже никогда. Последние шаги давались особенно с трудом. Твердая почва берега была удивительно устойчивой и долгожданной. Олег опустил Сашу на землю, а сам сел на большой камень. Несколько минут он просидел, прикрыв глаза, словно приходя в себя. Потом он обулся, взял рюкзак и поднялся с камня.

– Идем, – глухо сказал он Саше. – Нужно идти дальше.

– Я больше не могу! – у неё дрогнули губы.

– Можешь, – жестко сказал Олег.

– Не могу! Я устала! У меня нога болит! Зачем мы сюда вообще пришли? Куда ты меня ведешь? Уже темнеет! – Саша перешла почти на крик и начала вытирать с мокрого лица слезы. – Не могу я больше! Понимаешь?! НЕ-МО-ГУ!!!

– Можешь! – Олег хладнокровно отпустил ей пощечину. – Ещё как можешь! Идем!

– Ты… ты меня ударил? – она смотрела на него глазами испуганного ребенка.

– И ещё ударю, если не пойдешь, – всё так же жестко произнес Олег и тут же, неожиданно смягчившись, добавил. – Идем, Сашенька. Нужно потерпеть совсем немножко. Я ведь тоже устал. Потерпи, девочка, не стоит плакать.

Саша посмотрела на него и ужаснулась – он сдавал прямо на глазах. Теперь весь вид его выражал такую нечеловеческую усталость, что становилось страшно. Саша снова вытерла глаза и покорно пошла за ним. Теперь и Олег шел уже не так быстро, походка стала не такой твердой. Ещё Саша подумала, что он вымок до нитки. Даже куртка на ней в одном месте, на шве, немного промокла, а Олег был одет только в свитер.

Скоро они вышли на поляну, на которой стоял деревянный домик. Олег достал ключ и открыл дверь. Сегодня он входил без шуток. Саша вошла за ним следом. Олег снял с плеч рюкзак, бросил на пол и выдохнул: «Дошли!».

Глава 36

Олег зажег свечу, сходил в подсобку и запустил генератор. Вернувшись, он включил свет, достал из рюкзака сухую одежду для себя и обратился к Саше:

– Пока я переоденусь, достань что-нибудь для себя.

– Я не могу, я устала, – почти шепотом ответила Саша.

– Это почти последнее, что я советую тебе сделать до того, как ты отдохнешь. В противном случае…

– Ты меня снова ударишь? – перебила его Саша.

– Нет. В противном случае, у тебя есть шанс заболеть, – совершенно спокойно ответил Олег. – Кстати, если хочешь нормально умыться, вода будет минут через пять.

– Откуда?

– Вон из-за той двери, – Олег указал на дверь подсобки. – Здесь всё продумано. Печку я растоплю, когда умоюсь и переоденусь.

Пока Олег приводил себя в порядок, Саша села прямо на пол и расплакалась. Она и сама не могла сказать, почему теперь плачет, но слезы катились и катились по щекам. Теперь не было дождя и ветра, теперь была возможность согреться и нормально отдохнуть. Сейчас Саша особенно осознавала, что в своих бедах виновата только она сама. От этого сознания становилось плохо вдвойне. А ещё очень плохо становилось потому, что Олег совершенно нею не интересовался. Он вел себя подчеркнуто холодно, если не насмешливо и почти презрительно. Саша за последнее время отвыкла от такого отношения к себе. Ей даже хотелось, чтобы он назвал её Волковой.

Вернулся Олег. Теперь на нем были сухие джинсы и футболка. Он бросил мокрую одежду и присел перед Сашей на корточки.

– Ну, чего ты плачешь? – спросил он почти ласково. – Устала?

– Да… – прошептала Саша.

– Давай, прекращай реветь, иди умойся и переоденься, а я тем временем растоплю печку и соображу поесть и попить чего-нибудь тепленького. Потом ляжешь и будешь спокойно спать до утра. Нога сильно болит?

– Не знаю. У меня сейчас, кажется, болит всё.

– Да ты не простыла ли, девочка? – Олег заботливо коснулся Сашиного лба.

– Не знаю.

– Иди, приводи себя в порядок. Ногу можешь разбинтовать. Бинты выбросишь в корзину для мусора. Придешь, разберемся.

Саша достала из рюкзака для себя футболку, джинсы и белье и ушла приводить себя в порядок. Когда она вернулась, в печке уютно потрескивали дрова. Олег что-то резал, стоя у стола спиной к ней. Его одежда висела на веревке, протянутой через кухню.

– Можно я свою одежду тоже повешу? – спросила Саша.

– Нужно, – он повернулся и быстро взглянул на неё. – Вешай. Достанешь сама?

– Достану, – Саша повесила мокрые вещи.

– Как нога?

– Больно становиться.

– Не смертельно. Сейчас с едой разберусь и гляну.

– Может быть, тебе помочь?

– Нет, я сам справлюсь. Садись. Что ты стоишь, как в гостях?

– Что это за дом? – спросила Саша, садясь поближе к печке.

– Мой дом. Я сюда охотиться приезжаю с ребятами. В основном зимой.

– Ты что здесь раньше жил?

– Хотел бы я здесь постоянно жить. Здесь хоть не достает никто. Только вот ни разу больше, чем на две недели сюда забраться мне не удавалось.

– Почему?

– Дела. Кстати, у нас неприятность, – Олег закончил делать бутерброды.

– Какая ещё неприятность? – у Саши всё внутри замерло.

– Телефончик наш, кажется, в бозе почил. Я дрозда дал, оставил его у себя в кармане. Нужно было положить тебе в карман куртки. Я вымок так, будто меня в воду окунули. Видно, в телефон вода попала. Что теперь, ума не приложу. Ничего набрать не получается.

– Что это значит? – испуганно глядя на Олега, спросила Саша.

– По большому счету ничего особенного. Просто мы остаемся без связи до тех пор, пока не нарисуется Стас или его парни и нас отсюда не заберут.

– А когда нас отсюда заберут?

– Вот этого я тебе сказать не могу. Я вообще-то сомневаюсь, что в такую грозу может найтись какой-нибудь камикадзе, чтобы прилететь за нами. Плюс ещё и ветер. Погода улучшится, и нас заберут. Тебе домой сообщат. Гена с ребятами должен попасть в город относительно без проблем. К хутору можно подъехать, а они туда пришли ещё засветло.

– Домой мне можно и не звонить. Я же тебе сказала, что мои родители уехали отдыхать в Анталию. Должны вернуться ещё только через неделю. Братец, если и приедет, то сначала позвонит. Если никого дома не будет, то он и заходить не станет.

– Тогда можно не сильно волноваться. Я думаю, что мы выберемся отсюда за неделю. Ты что предпочитаешь сначала, чтобы я твою ножку посмотрел или поесть? Если я сейчас посмотрю ногу, то чай ждать не придется. А, если наоборот, жевать придется на сухомятку.

– Смотри ногу.

Олег вытер руки и, присев перед Сашей, осмотрел ногу. По-видимому, он остался доволен состоянием дел. Окончив осмотр, Олег наложил Саше обычную фиксирующую повязку.

– Можно сказать, что дела наши, не взирая на все неприятности, не так уж плохи, – впервые за последние дни Саша увидела его улыбку, но не холодную или язвительную, а спокойную, добрую. – Ещё пару дней и повязка совсем не понадобится. Ты вообще, как себя чувствуешь?

– Не знаю. Как трактором по мне проехали, – пожаловалась Саша.

– Это не особенно хорошо, – он покачал головой. – Давай-ка так, сейчас поешь, попей чайку, а потом я тебя, на всякий случай, разотру спиртом. Другого средства профилактики простуды, кроме сушеной малины, липы и этого я тебе предложить, к сожалению, не могу.

Саша ела без аппетита. Сказывалась усталость и бессонная ночь. Сейчас она начала согреваться. Ей очень хотелось спать. Она посмотрела на Олега. Он тоже выглядел не лучшим образом – бледный, уставший, казалось, даже глаза от усталости ввалились.

Лежащий на столе мобильный телефон, запищал. Олег улыбнулся. Кроме того, что ему, наконец, удалось согреться, это была вторая радость за последний час. Звонил Гена.

– Олег? – в голосе была сплошная паника.

– Я, Генчик, я, – Олег облегченно вздохнул.

– Ты молчишь. Что случилось?

– Телефончик мой шалит. Видимо, вода попала, и набрать ничего не получается. У тебя всё в порядке?

– Да, всё. Мы завтра в середине дня в городе уже будем. Откуда вода в телефон попала?

– У вас что, дождя нет?

– Ну, так себе дождь. Средний. А у вас?

– А у нас все блага, которые обещал Стасик: льет, как из ведра, гремит, ветер такой, что с ног валит. В общем, весело. Только ты не паникуй, мы уже в избушке. Дошли нормально.

– Давно дошли?

– Второй час пошел.

– Сильно намокли?

– Да как тебе сказать? Средне. Вещички сушатся, мы греемся. Генчик, давай так, ты будешь мне звонить утром и вечером. И Стаса предупреди.

– Оксане сказать?

– Максу лучше скажи. Пусть он как-нибудь осторожно ей всё объяснит. Главное, не разводите там панику. Ты же знаешь, как Оксана всё воспринимает.

– Как твоя любимая?

– Чай пьет. Всё у нас в порядке. Всё, Генчик, давай до вечера. Мало ли что ещё с телефоном. Мне совсем без связи оставаться не хочется.

– Добро, до вечера, – голос Гены немного повеселел.

– Почему ты сказал, что мы промокли средне? – поинтересовалась Саша.

– Потому что Генчик большой паникер. Если я ему скажу, как всё на самом деле, его кондрашка хватит. Зачем парня волновать? Подожди, не начинай пить. Давай я тебе в чаек спирта накапаю.

– Я спирт не пью.

– Извини, бургундского не припас, – вздохнул Олег. – Саша, я ведь тебе спирт не как выпивку предлагаю, а как лекарство. Так что, дружочек, придется потерпеть. Тем более, такая доза на чашку чая, что ты почти и не почувствуешь.

– Ладно, Айболит, – Саша покорно подставила чашку.

– Допивай, я тебя разотру, и валимся спать. У меня глаза – хоть спички вставляй, сами закрываются.

– А как ты меня растирать будешь? – Саша отпила чай. Спирт действительно почти не чувствовался, зато по телу пошло приятное тепло.

– Разденешься, я тебя разотру, – Олег достал сигарету и закурил. – Слава Богу, что хоть рюкзак не промок! Я бы без курева совсем свихнулся, а здесь, кажется, ничего не осталось.

– Что значит, разденешься? – Саша испуганно посмотрела на Олега.

– Снимешь штанцы и футболку. Дружочек, ты от всех тягот лесной жизни забыла, как раздеваются?

– Нет… но… – Саша смутилась.

– Детка, я за свою жизнь столько голых баб видел, что, вряд ли, твоя голая попка меня заведет, – Олег поморщился. – По крайней мере, до тех пор, пока я этого не захочу. Можешь за свою невинность не беспокоиться. Да ещё и после того цирка, который ты пыталась устроить.

– Я же попросила, не называть меня деткой, – Саша опустила глаза.

– Извини, забыл. Так, ты чай допила? Топай в ту комнатенку, раздевайся и ложись туда, где одеяло темно-вишневое.

Саша допила чай и пошла во вторую комнату. Здесь стояли углом два дивана и уже были расстелены постели. Она очень удивилась, увидев дорогое постельное белье. Почему-то ей рисовалась перспектива спать чуть ли не на полу. Саша разделась до трусиков и легла на живот, уткнувшись лицом в подушку, от которой пахло сушеными травами. Пришел Олег. Он сел на край дивана и начал растирать Сашу спиртом. Через пару минут ей казалось, что спина и ноги горят.

– Это что, чистый спирт? – спросила она.

– От чистого я с тебя завтра кожу пластами снимать бы начал. Разбавленный. Переворачивайся.

– Может достаточно? – робко спросила Саша.

– Я тебя уже предупредил, уговаривать я тебя не буду. Заболеешь – твои проблемы. Лечиться нечем.

Саша перевернулась и закрыла глаза. Ей было нестерпимо стыдно. Руки Олега коснулись её тела в последний раз, он встал с дивана и сказал:

– Можешь футболку натянуть. Завернись получше и постарайся уснуть.

– А ты? – Саша, стараясь не смотреть на него, села и взяла свою футболку.

– Я сейчас возьму телефон и тоже спать буду. А что?

– Ничего. Просто спросила.

Олег вышел в кухню. Саша завернулась в одеяло. Теперь было тепло, даже немного жарко. Её начало клонить в сон. Последнее, что она заметила, что с дивана, на котором Олег постелил себе, сняты подушки. Сашу это немного удивило, но разорвать пелену сна и спросить, почему так, у неё уже не было сил. За окнами лил дождь, казалось, временами даже стекла дрожат от раскатов грома… Чья-то ладонь нежно коснулась её волос и лица. Это прикосновение было удивительно приятным. Саша решила, что это ей снится. Скрипнул второй диван, и больше она ничего уже не слышала, провалившись в глубокий и крепкий сон. Во сне был дом. Это был дом совершенно незнакомый, но она точно знала, что это её дом. В этом доме было уютно и спокойно. И ещё рядом с ней был Олег. Ей было так хорошо с ним…

Саша проснулась среди ночи и некоторое время не могла понять, где находится и какое сейчас время суток. В комнате было темно, за окнами всё так же лил дождь и слышались глухие громовые раскаты. На столе горела свеча. Саша села и осмотрелась. Олег лежал на своем диване с закрытыми глазами. Сначала она подумала, что он спит.

– Ты чего проснулась? – спросил Олег, не открывая глаз.

– Я думала, что ты спишь.

– Не сплю. Выспалась?

– Не знаю. Я во времени потерялась, – Саша сладко потянулась. – Кажется, уже и спать не хочется.

– Как самочувствие?

– Идеально! Даже нога почти не болит, – Саша вспомнила о подушках. – А почему ты так лежишь?

– Как? – не понял Олег.

– Ну, на жестком и без подушки?

– Спина болит. Мне лучше пока на твердом полежать.

– Неудобно, наверное, – с сочувствием сказала Саша.

– Нормально. Я привык.

– Олег, а свет можно включить?

– Выключатель справа от двери. Только, если нет особой необходимости, обойдись свечкой. У нас солярки не особенно много. Кто знает, сколько это безобразие с погодой продлиться.

– Ты думаешь долго? А, если я спать больше не захочу?

– Ты что, боишься? – Олег, наконец, открыл глаза.

– Немножко, – Саша смутилась.

– В известном направлении сама сходишь или тебя стоять под дверью ждать?

– Схожу, не волнуйся. Я хоть и боюсь, но не настолько.

– И это радует.

Глава 37

Время поползло медленно, как черепаха. Тишину нарушал только шум ливня да раскаты грома. Олег всё так же, закрыв глаза, лежал на диване. Спать Саше пока больше не хотелось, а делать было совершенно нечего. От этого «нечего делать» она стала рассматривать стены, но это занятие было не особенно интересным и надолго Саши не хватило. Она вздохнула и села.

– Если тебе совсем скучно, полезь в рюкзак и достань приемник. Кажется, я его не вытащил, – сказал Олег.

– А почему ты раньше молчал? – Саша обрадовалась и пошла в сторону кухни, где они оставили рюкзак, когда пришли. – Я скоро от этого затишья обалдею.

– Забыл. Не до того было. Можешь на кухню не идти, рюкзак лежит внизу, в шкафу. Я убрал, когда ты спала.

Только теперь Саша обратила внимание на то, что говорит Олег всё так же, не открывая глаз. И так же он лежал всё это время. Соответственно, видеть, что она делает, не мог. Саше стало нехорошо. Она остановилась и оглянулась на Олега.

– Ты что, передумала? – спросил он.

– Нет… – Саша потерла лоб кончиками пальцев. – А откуда ты знаешь, что я шла на кухню?

– Слышно же, – Олег открыл глаза и посмотрел на Сашу. – Что ты такая перепуганная?

– Слышно? – переспросила она. – Но ведь я же босая. Я почти не слышу, как иду, а ты говоришь, что слышно. Вообще, почему ты решил, что мне скучно? Я думала, что ты наблюдал за мной.

– Не бойся, ничего удивительного в этом нет. Просто я слышал, как ты встала, потом легла и время от времени вздыхала. Так обычно ведет себя человек, если ему скучно.

– Так ты хочешь сказать, что слышал всё это? – Саша теперь недоверчиво улыбнулась. – У тебя настолько острый слух?

– Слух, как слух. Просто я привык. Скорее, это уже рефлекс, что, когда ты находишься в лесу, то нужно прислушиваться абсолютно ко всем звукам. Одно из правил безопасности. Успокоилась?

– Успокоилась, – Саша старалась, чтобы улыбка не выглядела натянутой. – Может быть, ты сам тогда приемник достанешь?

– Достань ты. В шкафу удав не сидит. Мне просто вставать лень.

– Как твоя спина? – спросила Саша, копаясь в рюкзаке.

– Спасибо, лучше. Нашла?

– Да.

Разговор снова умолк. Некоторое время Саша была занята тем, что пыталась поймать какую-нибудь станцию. Из-за грозы были довольно сильные помехи и музыка, то и дело, прерывалась треском.

– Ничего не получается, – грустно сказала Саша, выключив приемник. – Трещит и никакого толку.

– Посмотри в тумбочке. Кажется, там должны быть журналы, правда старые и, может быть, завалялось несколько книг. Здесь, вроде бы, когда-то что-то забывали. Правда при свече читать не очень удобно.

– Ничего, не ослепну.

Саша нашла в тумбочке пачку старых журналов и несколько книг. Она взяла потрепанный томик Эдгара По.

– Олег, это что? – спросила она.

– Мистика, – Олег снова открыл глаза и повернул голову. – Прародитель современных ужастиков.

– Здорово!

Саша взяла свечу и удобно устроилась в углу дивана с книгой. Книга была очень интересной. За окнами бушевала непогода, а здесь, в домике было уютно и тепло, свеча заливала комнату золотистым светом, пахло сушеными травами. Саша не заметила, как прошло два часа. Она очень любила читать, но старательно скрывала это от своих друзей, боясь, что её сочтут слишком старомодной. Родители её увлечения чтением совсем не разделяли. Отец считал деньги, потраченные на книги и время на чтение, выброшенными на ветер, а мать предпочитала бразильские и мексиканские сериалы. Сейчас Саша вдруг поняла, что даже мечтала о таком случае. Теперь главным было, чтобы Олег никому не рассказал о том, с каким наслаждением она читала при свече. Саша оторвалась от книги и посмотрела на Олега. Он лежал так же неподвижно, закрыв глаза, как несколько часов назад. У неё по спине пробежал лёгкий холодок. Под впечатлением только что прочитанного, даже Олег начал казаться каким-то мистическим персонажем. Саша хотела окликнуть его, но передумала, решив, что он спит. «Да и кому он может рассказать что-нибудь? У нас ведь и друзей общих нет. Тем более, кто я и кто он? Мы никогда не попадем в одну компанию. Слишком он далек от этого. Не с его манерами в общество. А жаль! Стоит хотя бы себе признаться, очень интересный парень», – подумала Саша и снова взялась за книгу. Прошло не больше получаса. Снаружи раздался леденящий душу вой. От неожиданности Саша выронила книгу и вскочила с места. На резкое движение нога отозвалась острой болью. Олег тоже стремительно поднялся. От его апатии не осталось и следа. Вой снова повторился теперь уже ближе. Олег подошел к окну и попытался что-нибудь увидеть сквозь темное заплаканное стекло.

– Что это? – шепотом спросила Саша. От страха её била крупная дрожь.

– Волк, – спокойно ответил Олег.

– Волк? – Саше стало совсем скверно.

– Волк, – повторил Олег. – Задуй свечу.

– З-з-зачем? – пролепетала Саша.

– Чтобы его не привлекать. Хотя, уже привлекли. Всё равно, задуй свечу.

Саша не могла двинуться с места. Олег подошел и погасил свечу. Теперь в комнате стало совсем темно. Только вспышка молнии облила все мертвенным бледным светом. Саша чуть не плакала от страха. Происходящее становилось похожим на только что прочитанные ужасы.

– Олег, мне страшно, – почти шепотом сказала она.

– Чего ты испугалась? – её плеча коснулась его сильная теплая ладонь. – О, да ты и впрямь, как зайчонок, дрожишь!

– Разве тебе не страшно?

– Нет. Мы – здесь, волк – там. Что он нам сделает?

– А это настоящий волк?

– Нет, игрушечный, – Саша услышала в голосе Олега легкую насмешку. – Специально для таких любителей экстремального отдыха завозим, потом делаем эффект грозы, а дядька в кустах волку ключиком пружинку заводит и выпускает. Знаешь, как цыплята игрушечные, которые клюют?

– Я серьезно спрашиваю, – Саша почти обиделась.

– Конечно, настоящий. Притом одинокий.

– Откуда ты знаешь, что одинокий?

– Давай так, сначала ты перестанешь дрожать, а потом я расскажу. Ты лучше лезь под одеяло. Завтра будет день, завтра почитаешь.

– А ты?

– Что я? Я читать не собирался.

– Олег, ты можешь посидеть рядом со мной? – Саша ожидала, что сейчас он начнет смеяться над ней.

– Могу, – он не смеялся.

– Спасибо… – сами собой у Саши на глаза навернулись слезы, и она расплакалась.

– О, да мы так не договаривались! Что случилось? – Олег взял Сашу за плечи. – Чего ты плачешь?

– Сейчас успокоюсь… – сквозь слезы прошептала Саша.

– Перестань, глупышка, – Олег обнял её и прижал к себе. – Ты просто устала, перенервничала, теперь ещё и испугалась. Ничего ведь страшного нет. Всё будет нормально. Скоро мы будем дома. И здесь, сейчас, тебе ничего не угрожает.

Олег говорил тихо, его голос был ласковым, почти нежным. На секунду Саше показалось, что перед ней совсем другой человек, не тот, с кем она постоянно пререкалась, не тот, кто довольно зло и жестоко высмеивал её, и кого она пыталась постоянно унизить, не тот, кто однажды даже ударил её. Это был тот, кто ей снился – добрый и сильный. Она плакала и не могла успокоиться. Он прижимал её к груди, гладил по вздрагивающим плечам.

– Ты только не смейся надо мной, – попросила она.

– Да кто над тобой смеется? Давай, устраивайся поудобней, а я тебе расскажу, что захочешь. Согласна?

– Согласна, – Саша глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– Вот и славненько, – Олег склонился и коснулся губами её волос. – Умница, девочка.

Они сели рядом. Саша поджала ноги и снова прижалась к Олегу. Сразу же на своих плечах она почувствовала его руку. У Саши закружилась голова.

– Олег, – чуть слышно произнесла она, – ты извини… я не могу так… сразу…

– Ты о чем? – удивился Олег.

– Понимаешь, для меня это всё всегда бывает слишком серьезно… Может быть, у меня взгляды на жизнь провинциальные, но я сейчас не смогу…

– Постой, постой! Чего ты не сможешь? Что для тебя серьезно?

– Отношения с мужчинами… – прошептала Саша и поблагодарила про себя темноту за то, что не было видно, как она краснеет.

– А я что, тебя домогаюсь?! – Олег рассмеялся.

– Нет… просто… я подумала… – она совершенно смешалась.

– Сашенька, запомни, я могу целоваться где угодно, с кем угодно и сколько угодно без каких бы то ни было последствий. А с тобой мы даже не поцеловались. Так, успокоить тебя хотел. Извини, если что-то не так, – он убрал руку.

– Только успокоить?

– Ну да. А что? Судя по тому, что было два дня назад, я не думал, что смогу тебя смутить чем-то подобным.

– И я тебе ни капельки не нравлюсь? – Саша готова была расплакаться снова.

– Это так важно? – из его голоса снова исчезла улыбка.

– Допустим, да.

– Зачем тебе? Чтобы было о чем потрепаться с подружками? Ящик шампанского стаскать? Так я тебе и так по возвращении поставить ящик «Дом Пириньена» могу.

– Извини за ту дурацкую выходку. Я просто наказать тебя хотела.

– За что? – удивился он. – Что такого я сделал, что ты постоянно пыталась меня как-нибудь зацепить? Ведь, право слово, неблагодарное дело со мной связываться. Я ведь не такой мягкий и корректный, как Генчик и Лёвик.

– Неужели ты не понял, что ты мне нравишься?

– А я ли тебе нравлюсь, Сашенька? Тебе ведь такой, как я, вряд ли нужен.

– Конечно, мы люди не одного круга, но ведь ты не всегда такой деревянный. Ты же иногда бываешь нормальным человеком…

– Это я-то деревянный? – Олег от души расхохотался.

– Ты не обижайся, но тебя бы немножко манерам обучить, приодеть и деньжат подкинуть, так тебя бы каждый у себя мечтал увидеть. Ты просто очень далек от солидной публики.

– Хотя бы потому, что не исповедую принцип твоего папаши, начет кидануть ближнего?

– Не придирайся. Мой папик не такой уж злодей. Просто в бизнесе нельзя без этого.

– Ты думаешь?

– Папа так говорит. Разве твой босс не такой?

– Ну, меня ещё не кидал.

– А что тебя кидать? Олег, ты парень отличный, но двадцать долларов это не деньги. Твой хозяин суммами несколько побольше оперирует.

– Да я в курсе, что побольше. Не на «Запорожце» же ездит. Ладно, мы от темы отдалились. Начали обо мне, а перешили на хозяина. Ты сказала, что я тебе всё-таки нравлюсь при всей своей деревянности. А теперь объясни, каким нужно быть, чтобы тебе понравиться на все сто? Крутым? Денежным? Пальцы в растопырку?

– Не обязательно. Ты ведь мне понравился. Мне только жаль, что продолжения у нас скорей всего не будет.

– Что, бедноват?

– Мне, вообще-то, безразлично, но вот родители…

– Но ты так и не сказала, каким нужно быть, чтобы тебе понравиться, а не родителям.

– Надежным и… – Саша помедлила с ответом. – Ты только не смейся, ласковым. Ты, как не пытаешься казаться грубияном, на самом деле не такой. Тебя интересует, нужен ли мне такой человек, как ты. Нужен, только не такой, каким ты пытаешься быть, а такой, какой есть.

– Не знаешь ты, девочка, какой я… – Олег вздохнул и помолчал. – В конце концов, ты тоже не такая, какой пытаешься казаться. Мы уже об этом говорили. Ведь такая, какой временами пытаешься быть, ты мне не нравишься.

– Ты не сказал, какая нравлюсь…

– Ты мне нравишься такая, как сейчас. Пока мы здесь вдвоем, не пытайся строить из себя крутую девчонку, не для кого. Побудь такой, какая ты есть.

– Попробую, – Саша прижалась к его плечу.

– Вот так-то лучше. Ты уже не боишься? – Олег снова обнял Сашу за плечи.

– Вот так, рядом с тобой, нет. Ты обещал рассказать, откуда здесь волки и почему одиночка.

– Откуда он здесь взялся, я не знаю. Их здесь очень долго не было. Появились три года назад, а два года назад я охотился здесь с друзьями. Дело было зимой. Волчицу убили.

– Ты?

– Я добил. Мой друг её подстрелил. Нельзя чтобы зверь долго мучался. Пришлось добивать. Я не хотел вообще в них стрелять… Заблажил тогда Костик… В ту ночь волк выть и начал…

– Страшно было?

– Нет. Волчицу жаль. Мы потом много раз приезжали охотиться, но сюда он ни разу не выходил.

– А вдруг он на нас нападет?

– Не нападет, трусишка. Мы же в доме.

– Всё равно страшно, – вздохнула Саша.

– Не дрожи, у меня пистолет есть.

– Пистолет?! – такое известие привело Сашу почти в такой же ужас, как и волчий вой. – Зачем?

– Чего ты испугалась? – удивился Олег. – Не бойся, я не киллер, я – проводник. Просто когда ведешь группу, оружие с собой лучше иметь. Мало ли, какая ситуация? Правда, пользоваться ещё ни разу не приходилось. Ты ещё дрожишь?

– Уже нет.

– Вот так-то лучше.

Они замолчали. В наступившей тишине слышался только шелест дождя за окнами да шум ветра в лесу. Олегу на секунду показалось, что это сон. Как когда-то, несколько лет назад, исчезло ощущение времени. Его лица осторожно коснулись тонкие нежные пальцы. От этого прикосновения у него закружилась голова и ровный, спокойный стук сердца перерос в удары набатного колокола. На щеке он почувствовал теплое дыхание. Олег отыскал губами губы Саши и задохнулся от поцелуя. Поцелуй казался бесконечно-долгим. Так хорошо ему не было уже очень давно ни с кем.

– Олег… Олежка… – шепот Саши он скорее почувствовал, чем услышал. – Я тебя…

– Нет… – он вздрогнул, как от удара плетью. – Нет… только ничего не говори… Между нами всё равно ничего не будет… не должно быть…

– Почему? – удивилась Саша.

Олег не ответил. Сердце билось уже где-то в горле, губы пересохли. Ему было страшно впервые за много лет. Он боялся сам себя и боялся её. Он боялся того, что может произойти. Вместо ответа Олег запутался пальцами в её волосах. Его пылающего лица снова коснулись прохладные нежные пальцы.

– Почему? – повторила Саша.

– Прости, но я не должен…

– Почему?

– Тебе лучше поспать, – Олег старался, чтобы голос не дрогнул.

– Ты не уйдешь от меня? Хотя бы посиди рядом, – попросила Саша.

– Хорошо. Ложись. Только не спрашивай меня ни о чем.

– Ладно. А за руку ты меня подержишь?

– Если ты обещаешь быть хорошей девочкой.

– Обещаю, лесник! – Саша поцеловала его в щеку. – Расскажи мне на ночь сказку.

– Какую?

– Про любовь.

– Жила-была маленькая капризная принцесса и никак не хотела спать.

– Я уже сплю. Спокойной ночи, лесник.

– Спокойной ночи, принцесса.

ОБМАН.

В это время из своей комнаты вышла Александра. Она была одета так, будто собралась куда-то идти.

– Ты куда? – не особенно дружелюбно спросила Антонина Владимировна.

– Я договорилась с сестрой Олега, что, когда она сегодня будет ехать к нему в больницу, я поеду с ней.

– А ты уже и с сестрой его познакомилась?

– По телефону. Она мне сказала куда подойти и в какое время.

– Иди в свою комнату! – прорычал Михаил Константинович. – Убирайся с моих глаз, чтобы я тебя не видел!

Он довольно бесцеремонно затолкал Александру в её комнату. Его помнила пальцем жена. Он подошел и вопросительно кивнул. Антонина Владимировна быстро зашептала:

– Миша, раз всё знает его сестра, есть смысл поехать и попробовать уладить всё дело. Вдруг они запросят денег? Если он оформлен был и теперь останется калекой, то они могут потребовать что-нибудь у фирмы, а такая солидная фирма начнет искать виноватых.

– Наверное, ты ещё не настолько дура, как я думал, – Михаил Константинович потер лоб и улыбнулся. – Иногда у тебя бывают неплохие идеи.

– Узнай, где она договорилась встретиться с сестрой, и в какой больнице он лежит. Поезжай и всё утряси.

– Прямо сейчас этим и займусь. Только нужно на время Шурку дома придержать, чтобы она никуда не влезла.

Михаил Константинович вошел в комнату дочери и, примирительно улыбаясь, сказал:

– Знаешь, дочурка, я погорячился. И мама говорит, что напрасно я так с тобой круто. Может быть, действительно, парень хороший. Да, Бог с ним, что простой! Тем более, после того, что случилось, не можем же мы оставить его без помощи. Где ты договорилась встретиться с его сестрой?

– Возле станции метро на Челюскинской. Она туда тоже подъедет.

– Так ты её знаешь?

– Нет. Она сказала, что будет с Геной.

– Кто такой Гена?

– Второй проводник.

– А где ты говорила он лежит?

– В реанимации, в Больнице скорой помощи. Я же сказала, что у него заражение крови началось.

– Ну, раз в реанимации, то тебя туда точно не пустят. Давай я сам съезжу. Заодно узнаю у его сестры, может быть, там лекарства какие-нибудь дорогие нужны или помощь какая. Заражение крови это ведь так опасно! – Михаил Константинович от упоминания о заражении крови еле сдержал радостную улыбку. – Может мне повезет, и я договорюсь, чтобы и тебя пустили.

Михаил Константинович старательно расспросил, как выглядит Гена, после этого ещё несколько минут пошептался с женой и бодрым шагом направился к двери. На всякий случай, он поехал туда, где у Александры была назначена встреча. Рядом с шикарным «Фордом» стоял и курил мужчина, который подходил под описание Гены. На проводника, каким он должен был быть в представлении Михаила Константиновича, мужчина был похож мало. Он явно кого-то ждал, и время от времени нетерпеливо поглядывал на часы.

Михаил Константинович поехал в Больницу скорой помощи. Здесь, у нужного ему корпуса, стояли два «Мерседеса». Водители мирно о чем-то разговаривали. Двое молодых людей стояли чуть в стороне, поближе к двери. За дверью с надписью «Реанимация» был небольшой коридор. Здесь на стульях сидели двое мужчин, и пожилая пара беседовала с врачом. Речь шла о какой-то женщине. Мужчины кого-то ждали. Один из них был лет сорока с небольшим, русоволосый, с глубоко посаженными зелеными глазами и усталым лицом, второй – моложе, явно кавказец. Судя по одежде, мужчины были владельцами «Мерседесов».

– Назир, – обратился русоволосый к кавказцу, – перезвони на фирму, узнай, куда Генчик подевался.

– Да он звонил, когда ты курить выходил. Оксана ждет кого-то.

– А, да, забыл! – кивнул русоволосый. – Ладно, время терпит. Всё равно никого не пускают, а врача потом второй раз вытянем. Даст Бог, коллеге не откажет.

Имя Назир Михаил Константинович слышал сегодня от секретарши в офисе Разданова. «Выходит, Тоська моя не совсем дура! Начальство уже тут сидит! Видать, дела у хлопца паршивые. А сестричка, должно быть, та ещё устрица, раз так быстро в толк взяла что, к чему!» – подумал он и решил подождать. Мужчины никакого внимания на него не обращали.

В это время из двери с надписью «СТОП! ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ МЕДРАБОТНИКОВ!» вышел врач. Мужчины поднялись ему навстречу, как по команде. Взгляд русоволосого стал напряженным и он спросил:

– Как Олег?

– Пока без перемен. Температура держится, временами бредить начинает. Но он молодец, когда в сознании, терпит, даже улыбается и пытается шутить. Бредит – всё какую-то девушку зовет и просит дверь закрыть. Сегодня хирург смотрел руку. Прогноз пока неутешительный.

– То есть? – русоволосый нахмурился.

– Мы пришли к выводу, что если через два, максимум, три дня, ситуация не изменится, как это не прискорбно, нужно будет думать не о руке, а о том, чтобы он выжил. Или есть другое мнение?

– Другого мнения нет, – русоволосый слегка побледнел. – Что-нибудь из лекарств ещё нужно?

– Нет, пока всё есть. Если понадобиться, я вам позвоню. Вчера Оксана говорила, что обязательно должна подъехать.

– Да, но что-то опаздывает.

– Когда приедет, меня вызовут. Сейчас извините, если нет вопросов, я вынужден идти.

– Да, да, конечно…

Мужчины попрощались и пошли к двери. Михаил Константинович пошел за ними. Когда они выходили из здания, к стоящим «Мерседесам» подъехал «Форд», который он видел у метро. Из него вышел тот самый мужчина, который курил и поглядывал на часы и женщина лет двадцати пяти – тридцати. Они перекинулись несколькими фразами с русоволосым мужчиной и Назиром, после чего Назир уехал на одном из «Мерседесов» и хозяин «Форда» на своей машине, а русоволосый, двое молодцев, стоявших у двери, и женщина остались. Мужчина что-то тихо и сдержанно ей говорил, продолжая хмуриться. Женщина была бледной, усталой и чувствовалось, что с трудом сдерживает слезы.

Женщина пошла к двери. Михаил Константинович пришел к выводу, что пора решительно действовать. Он подошел к ней.

– Извините, дорогая, – обратился к ней Михаил Константинович с покровительственным видом. – Моя фамилия Шарф-Эгердт. Моя дочь Александра…

– Вы отец Саши? – женщина внимательно посмотрела на него.

– Ну да. А вы сестра того самого загадочного Олега?

– Да. Что-то случилось?

– Это у вас случилось. Моя дочь просила передать вашему брату, заодно и вам, чтобы её больше не беспокоили. Вся эта связь была чистой воды случайностью, Александра просто сначала была напугана, а после пожалела его. Но, так как она девочка чувствительная, то она попросила меня приехать и передать вам это. Искать вас у метро или где вы там договорились встретиться, я не стал, возраст не тот. Если вам нужны деньги или какие-то компенсации за происшедшее, мы согласны выплатить вам сумму, конечно, в разумных пределах. Советую вам согласиться на эти условия и больше не пытаться достать Александру.

– Уважаемый, как вас там, не знаю, – тон женщины был холодным и резким, как лезвие, – отец Александры! В ваших деньгах мы не нуждаемся. Впрочем, как и мой брат, после всего сказанного вами, в вашей дочери. Доставать, как вы изволили выразиться, вашу дочь никто не намерен.

– Но, всё-таки, я советовал бы вам взять деньги. Лечение теперь дорогое, а вашему брату, насколько я понял, светит остаться без руки.

– Милейший! – К ним подошел русоволосый, лицо его слегка дрогнуло, он нахмурился ещё больше, взгляд стал тяжелым. – Вы что, не поняли? В ваших подачках никто не нуждается. Заодно зарубите на своем поганом носу, что подслушивать в вашем возрасте уже не стыдно, а пошло и глупо.

– Что? – Михаил Константинович растерялся. Такого он не ожидал.

– Пошел вон! – сдавленно произнесла женщина и обратилась к русоволосому. – Идем, Макс! Иначе этот тип без охраны от нас не отстанет!

Михаил Константинович вернулся домой. Мысленно он отправил женщину и русоволосого подальше, обозвав их идиотами, а заодно и порадовался, что не пришлось тратиться. Перед дверью квартиры он натянул на лицо скорбное выражение и повернул ключ в замке. Только хлопнула дверь, ему навстречу вышла из своей комнаты Александра.

– Крепись, Шурочка! – дрогнувшим голосом сказал Михаил Константинович. – Мы опоздали – он умер два часа назад.

– Нет… – у Александры задрожали губы. – Этого не может быть…

– Я был там и как раз встретился с его сестрой и родственниками. Они обвиняют во всем тебя. Сестра сказала, что если ты попытаешься ещё раз напомнить о себе или появишься на похоронах, то для тебя это плохо кончится. Там был представитель фирмы. Он пригрозил, что будет ещё разбирательство, и они могут подать на нас в суд.

– Нет… он не мог умереть… – шептала Александра. Крупные слезы катились по её щекам. – Почему… нет…

– Ты пойди, поплачь у себя в комнате, тебе легче будет, – ласково сказал Михаил Константинович.

После того, как дочь ушла к себе в комнату, и оттуда послышались сдавленные рыдания, он с чувством выполненного долга и в хорошем настроении направился на кухню. Следом за ним пошла Антонина Владимировна.

– Миша, а он что, вправду помер? – спросила она.

– Тоська, ну ты всё-таки дура! – покачал Михаил Константинович головой. – Да жив он! Правда, руку ему отпанахают. На что он безрукий нужен? Я слышал, доктор говорил. Предложил я сестре денег, так эта стерва, ещё и характер вздумала показывать! Отказалась! Представляешь, там, в фирме, видно, всё сговорено! Чтобы она потом не выступала, да и он помалкивал, им, похоже, денежек забашляли. Мужики из фирмы там сидят, с докторами разговаривают.

– Сказал бы ты Шурке что другое, а то не дай Бог, что сделает!

– Да ничего! Поревет и уймется. Легче за Славку спихнем. Лучше дай-ка мне поесть чего-нибудь нормального! А то я за приятными доченькиными сюрпризами и не поел толком. Вот ещё что я подумал, бери-ка ты её и мотай к своей мамаше.

– Миша…

– Никаких «Миша»! Побудете там до конца лета, а там и дурь из башки выйдет.

ОЛЕГ. ЛЕСНИК.

Глава 38

Саша проснулась. Дождь так и не прекратился. Олег в кухне разговаривал с кем-то по телефону. Говорил он тихо и слов разобрать был невозможно. Саша встала, надела джинсы, собрала волосы в «хвост» и вышла в кухню. Олег стоял к ней спиной, глядя в окно, и продолжал разговор.

– Оксана, я прошу тебя, не плачь, – голос Олега был наполнен нежностью. – Мало ли что Генчик сказал? В конце концов, спина у меня всегда на погоду ноет. Какие могут быть проблемы?…

Саша не стала отвлекать Олега от разговора, и пошла умываться. Когда она вернулась, Олег всё ещё не закончил.

– Оксаночка, солнышко моё, ты же не ребенок маленький… Да… да, конечно… Давай поставим вопрос по-другому – тебе нельзя нервничать. Совсем. Ты же сама врач… Вот так-то… Хорошо, ты позвонишь мне вечером. Всё, жду твоего звонка. Поцелуй Сонечку.

Олег отключил телефон и повернулся к Саше. Повисла неловкая пауза. Саша поняла, что он не хотел быть услышанным. Олег взял сигарету и закурил.

– Ну, что, так и будем стоять, смотреть друг на друга? – спросил он.

– Вообще-то, доброе утро, – Саша посмотрела на него исподлобья.

– Доброе утро… если оно действительно доброе, – мрачно ответил Олег. – Хотя это никакого значения не имеет. Садись завтракать.

– У нас что, случилось что-нибудь? – Саша села за стол.

– Нет. У нас ничего не случилось, если не считать, что погода пока без изменений…

– Вчера тебя это мало волновало.

– Меня и сегодня это совсем не волнует, только вот домой хочется.

– Вот уж не думала, что ты такой домашний! – улыбнулась Саша. – С кем это ты так долго на телефоне висел? Вчера кто-то волновался, что мы рискуем остаться без связи.

– Висел, значит, было нужно, – мрачно ответил Олег и затушил недокуренную сигарету.

– Жену успокаивал?

– Я не женат. Как спала? – он старательно уходил от первоначальной темы разговора.

– Спасибо, хорошо. А ты?

– Нормально. Давай завтракать. Время уже.

– Я даже не слышала вчера, как ты ушел.

– Ты уснула почти сразу.

– А волк ночью ещё выл? – сегодня при дневном свете Саше вечерний волчий вой уже не казался таким страшным.

– Выл. Ты спала крепко и не слышала.

Олег сказал последнюю фразу так, что стало ясно – разговор окончен. Дальше завтрак продолжался в полном молчании. Саша встала со своего места и налила в чашки чай. Её начинала злить мрачность Олега и снова полное к ней безразличие. Может быть, не будь ночи, она перенесла бы это спокойно, но… Утренний разговор Олега с какой-то Оксаной, пожалуй, слишком уж ласковый, и его ледяной тон с ней, были как пощечина. Саша и не подозревала, что способна на такую ревность. Ей хотелось любыми путями заставить Олега вернуться на вчерашнюю волну или, хотя бы, досадить ему чем-нибудь.

– Тебе с сахаром? – поинтересовалась Саша.

– Спасибо, без.

Олег высыпал на стол спички из двух коробков и начал строить колодец. Саша поставила перед ним чашку с чаем. Злость и ревность перерастали в бешенство.

– Пей, а то остынет, – предложила Саша.

– Я не пью горячего, – Олег даже не посмотрел на неё.

– Извини, как-то упустила! Мы так и будем молчать?

– Сашенька, – Олег, наконец, исподлобья посмотрел на неё, – я же уже однажды сказал, что я не нянька, чтобы тебя развлекать, и не на исповеди, чтобы тебе в старых грехах каяться.

– Неужели тебе совсем не хочется ничего сказать? – Саша довольно едко улыбнулась.

– Что я должен хотеть сказать? – Олег оставил своё занятие и посмотрел на Сашу так, что она отвела глаза.

– Ночью ты был поразговорчивее.

– Да ты тоже желчью не плевалась. Только не хочу я становиться твоей игрушкой, детка. Не для меня всё это. Тем более, ты мне неоднократно объяснила, что я тебе не ровня. Извини, напрягать не стану, но и травой здесь стлаться, чтобы тебе было потом о чем подружкам рассказать, не собираюсь. Пойди, почитай что-нибудь.

– Я же просила не называть меня деткой! – Саша разозлилась не на шутку.

– Извините, мадмуазель Шарф-Эгердт! Видишь, я уже и фамилию твою выучил, – Олег снова взялся за спички.

– Слушай, а ты и вправду не женат? И кольцо у тебя за пять баксов?

– Не женат. Почему тебя это так волнует? Или тебя волнует цена кольца?

– Просто интересно. Ты так ворковал по телефону, – последние слова Саша произнесла с нескрываемой насмешкой.

– Я разговаривал с сестрой.

– А можно подумать, что с любимой, только вот уж никак не сестрой. И, потом, кто-то трепался, что у него брат.

– У меня сестра. Тебя и твою компанию тогда разыграли.

– Байку о сестре, заботливый брат, ты мне сочиняешь на ходу. Ты просто хочешь выглядеть слишком правильным, – Саша щелчком разрушила спичечную постройку.

– Слишком правильным, говоришь? – Олег прищурился, на его губах появилась жестокая, насмешливая улыбка, от которой Саше захотелось спрятаться. – Что ж, сама напросилась, на откровения. Тебе сейчас, пожалуй, дурно станет. У меня сестра и любимая понятие единое. Так что, ты почти не ошиблась.

– Не поняла… – Саша растерялась.

– Я спал со своей младшей сестрой несколько лет и люблю я её не совсем братской любовью. Удовлетворена?

– Ты что, изнасиловал её? – у Саши по спине побежали мурашки.

– Нет, всё было по большой и светлой любви. Тебе такого не понять.

– Вот уж точно не понять! – после паузы ответила Саша дрогнувшим голосом. – Не была я о тебе особенно высокого мнения, но не думала, что ты такой извращенец!

– Что ещё? Деревянным я вчера бы, извращенцем сегодня стал. Дальше?

– Ничего. Мне даже разговаривать с тобой противно! – Саша порывисто поднялась со своего места.

– Вот и отлично! – Олег закурил. – Сделай милость, оставь меня в покое.

– Дрянь! – Саша ушла в другую комнату.

То, что сказал Олег, никак не укладывалось в голове. С ужасом Саша поняла, что не извращенцем она его считает, а безумно ревнует к той, которую он назвал сестрой. Она не верила, что Оксана его сестра. Ей до слез обидно было, что так же нежно и ласково он не разговаривает с ней. Всё время вспоминалась ночь, его губы, его сильные и нежные руки, его голос, звучавший почти так же, как и сегодня утром для Оксаны… Она вдруг поняла, что Олег пытается создать между ними дистанцию, не подпустить её близко к себе. Причина такого поведения была неясной. «Быдло! Цены себе не сложит! Подумаешь, лесник! Что он видел в жизни? Да мне плюнуть в его сторону противно! Мразь!» – обиженно думала Саша. Тут же на смену этим мыслям приходили полностью противоположные: «Почему он так холоден со мной? Почему всё время пытается доказать мне, что я для него ничего не значу? Да плевать мне, с кем он спал…».

Так она просидела до вечера, пытаясь сделать вид, что читает. Саша отказалась есть в середине дня, когда её позвал Олег. Она надеялась, что он повторит приглашение ещё раз, но он этого не сделал. В домике было тихо, как в склепе. Олег почистил и смазал пистолет, а после читал какой-то детектив и время от времени курил. За окнами шумел ливень.

Медленно на лес спустился вечер. Олег поднялся и зажег свечу. Саша исподлобья следила за ним. Молчание становилось тяжелым, как сосуд с ртутью. Вернее, таким оно становилось только для Саши. Олег, казалось, был такой обстановкой даже доволен.

– Саша, хватит дуться, пора бы и поесть, – сказал он, направляясь в кухню.

Саша осталась неподвижно сидеть на диване. Она понимала, что всё, что она делает ужасно глупо, но ничего поделать с собой не могла.

– Тебя что, дважды приглашать нужно? – Олег заглянул в комнату.

– Я не хочу садиться с тобой за один стол! – презрительно бросила Саша.

– Из каких соображений?

– Я не собираюсь есть за одним столом с такой дрянью, как ты!

– Вашей светлости кофе в постель подавать? – с насмешкой спросил он.

– Я не собираюсь есть с тобой за одним столом! – повторила Саша. – Я не желаю вообще быть с тобой рядом!

– Если тебе не нравится находится со мной под одной крышей, то можешь шлепать в лес и строить себе шалашик или норку. Что больше нравится. В чуланчик жить не пущу, там, видишь ли, вода и сортир. Нервы лечи, девочка, – спокойно посоветовал Олег.

– Это тебя лечить пора! Я просто не представляю, после утренних откровений, чего от тебя можно ожидать!

– Ну, дальше? Ты не подумала, что в мои планы как раз и входит, что ты не будешь есть, ослабеешь, а я тебя и поимею? – его тон и улыбка снова наполнились издевкой.

– От тебя можно ожидать всего, чего угодно!

– Тогда ты напрасно ожидаешь, – с ещё большей издевкой сказал он. – У меня была масса возможностей сделать с тобой всё, что заблагорассудится и как заблагорассудится. Если ты ещё питаешь надежду соблазнить меня, то лучше поешь. Терпеть не могу трахаться с трупами или дистрофиками.

– Мразь!

– Славненько! Это принять за комплимент или как?

– Прекрати издеваться! – Саша резко встала со своего места.

– О, двигаться ты уже начинаешь! Значит, ещё живая. Идем поужинаешь, а то я свечечку заберу, будешь сидеть в темноте.

– Свет включишь.

– Солярки маловато. Я не знаю, сколько мы здесь ещё будем торчать. Не бойся, я с тобой ничего не сделаю во время еды. Что мне тебя под прицелом за стол тащить?

– Не стоит. Тем более, пистолет-то вот он, – Саша взяла пистолет со столика.

– Ну и что?

– Ничего! Просто ты станешь у двери и не тронешься с места, пока я не закончу ужинать.

– А что будет, если я тронусь с места? – Олега такой оборот дел здорово развеселил.

– Я выстрелю, – уверенно пообещала Саша.

– Соблаговолите откушать, ваша светлость! – Олег отвесил шутовской поклон. – Я у двери, так уж и быть, постою, коли вам противно! А, воля ваша, так я вам сюда принесу, дабы вы свои ножки не утруждали, да и стоять я там буду слишком близко. Нести?

– Нести, – кивнула Саша. Ей начинало становиться стыдно за своё поведение, но она не могла остановиться.

Олег принес ей ужин и поставил на столик. Саша в это время отошла на несколько шагов в сторону. Потом он снова вернулся к двери и стал там, скрестив руки на груди. Саша ела и не могла поднять глаза, чтобы взглянуть на Олега.

– Кстати, спать я могу остаться в кухоньке, на печке. Вы не против? Только вот до ветру вам в окошко придется лазить, а за водичкой – к ручейку, здесь недалече всего с полверсты. Я через дверь не пропущу.

– Пропустишь. Ты забыл, у кого эта игрушка, – Саша кивнула на пистолет, попыталась сделать вид, что она хозяйка положения.

– Да ну?! – Олег расхохотался. – А пользоваться ты ней умеешь?

– Разберусь.

– Начинай, – он сделал шаг по направлению к Саше.

– Стой, где стоишь! – Саша вскочила со своего места.

– Не хочу, – он сделал ещё шаг.

– Я выстрелю, если ты подойдешь! – Саша держала пистолет перед собой двумя руками, стараясь сдержать дрожь.

– Валяй, – Олег и не думал останавливаться. На ходу он снял футболку и отбросил в сторону.

– Зачем ты раздеваешься? – Саше в голову полезли самые ужасные мысли.

– Чтобы виднее было куда стрелять. На теле кровь смотрится красивее, чем на одежде.

Саша начала отступать, пока спиной не уперлась в стену. Она уже не просто дрожала, её трясло. Олег подошел к ней совсем близко. Ствол пистолета уперся ему в грудь.

– Для того чтобы выстрелить, нужно снять с предохранителя, – сказал Олег, свободно взяв у Саши из рук пистолет. – Это делается вот так, смотри. Теперь можешь стрелять. В упор даже интересней.

– Н-н-нет… – у Саши задрожали губы.

– Что, настроение пропало? Страшновато?

– Перестань, прошу тебя! – у Саши по щекам покатились слезы.

– Прекрати истерику! – Олег поставил пистолет на предохранитель и засунул в карман джинсов. Он больше не улыбался, по лицу пробежала тень. – Мне это начинает надоедать! Я тебя попросил…

Он не договорил. У него в кармане запищал телефон. Олег отошел от Саши.

– Я слушаю, – ответил он, садясь на диван. – Да, конечно… да… Что с Оксаной? Макс, уговори её! Со мной всё в порядке! Дай ей трубку… Оксана? Солнышко, прошу тебя, успокойся… Да, маленькая моя… нет… нет, просто я соскучился за вами… А что Стас говорит? Тем более… Значит, послезавтра мы увидимся… Вот и славненько… не плачешь? Честно? Я вернусь, у Макса всё спрошу… Ну, всё, пока.

Олег отключил телефон и, шумно вздохнув, закрыл лицо ладонями. Он сидел, сгорбившись, как старик. Саша вытерла слёзы с лица и подошла к нему. Олег даже не пошевелился.

– У тебя дома что-то случилось? – осторожно спросила она.

– Ничего, – Олег отнял руки от лица. Брови его были сдвинуты, взгляд стал потухшим и усталым, голос глухим. – Просто я хочу домой. А сейчас, вместо этого я сижу здесь, с тобой. Ты мне, как чемодан без ручки – и бросить не бросишь, и идти с тобой некак. Сам уже дошел бы! Плевать на погоду, не по такой ходил! Ну, что ты так смотришь? Тебя удивляет, что такой чурбан, как я, может за кем-то скучать? Что я могу быть к кому-то привязан? Кого-то любить? Представь себе, что я это могу! И кроме Оксаны, Макса и их малышки у меня нет никого! Они мне нужны и я им нужен, такой, как есть…

– Прости меня, – чуть слышно сказала Саша. – Знаешь, ты нужен ещё и мне.

– Оставь, – Олег всё так же тяжело смотрел на неё.

– Ты мне очень нужен. Такой, как есть…

– Кто-то сегодня обзывал меня извращенцем, отказывался есть со мной за одним столом и находиться под одной крышей.

– Неужели ты не понял, что… – Саша осеклась.

– Что я должен был понять?

– Я знаю, что веду себя очень глупо, – Саша покраснела. – Мне всё равно, с кем ты спал… Просто ты так разговаривал с ней… Мне хотелось… с того момента, как я тебя увидела, чтобы ты разговаривал так же со мной… Неужели ты настолько слеп и глух, что не заметил, как я тебя люблю?

– Нужен ли тебе нищий проводник, чтобы ты его любила? – он попытался улыбнуться, но улыбки не получилось. Слишком знакомой была последняя фраза.

– Нужен, – Саша прижала к груди его голову. – Я люблю тебя… я буду любить тебя всегда, любого…

– Не надо, девочка! – взмолился Олег. – Ведь я не приношу счастья тем, кого люблю!

– Это ты так думаешь. Быть с тобой рядом – уже счастье.

У Олега кружилась голова, кровь стучала в висках. Он медленно поднялся. Рядом с ним Саша казалась маленькой и хрупкой. Она посмотрела на него снизу вверх, будто прося о помощи. Олег запутался пальцами в её волосах и с нежностью прошептал:

– Быть с тобой рядом счастье намного большее, моя маленькая капризная принцесса.

– Поцелуй меня как вчера, – Саша закрыла глаза.

Её губ коснулись сухие горячие губы. Это было как самый сладкий и упоительный сон. Саша боялась, что всё исчезнет, как только она откроет глаза. Она прижималась к Олегу и грудью ощущала биение его сердца. Он опустился на диван, увлекая Сашу за собой. Никогда ещё прикосновение мужских рук не было для неё таким приятным.

– Я люблю тебя, – прошептал Олег между двумя поцелуями.

– Я хочу…

Саша не договорила. Снова, как накануне вечером, снаружи раздался волчий вой. Она вздрогнула и открыла глаза. Олег поцеловал её в лоб, легко поднявшись, задул свечу и подошел к окну, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь за черным, залитым дождем стеклом. Через минуту он вернулся к Саше.

– Дрожишь, зайчонок? – ласково спросил он.

– Немножко, – созналась Саша.

– Успокойся, маленькая моя, я ведь рядом, – Олег снова прижал Сашу к себе.

– Я хочу быть с тобой, – прошептала она.

– Потом не будешь жалеть?

– Нет. Возьми меня…

Олег прильнул губами к её телу. Давно ни одна женщина не была для него настолько желанной, как сейчас Саша. Олег взял Сашу сильно и нежно. Невольно у него вырвался стон и смешался с одновременно жалобным и счастливым стоном Саши. Через несколько секунд она, задыхаясь, шептала: «Ещё! Ещё!»…

Когда всё было кончено, они ещё долго лежали, прижимаясь друг к другу, словно боясь остаться в одиночестве хоть на миг.

– Как ты? – спросил Олег.

– Мне так хорошо… – Саша прижалась лицом к его груди и вдруг заплакала.

– Что с тобой? – насторожился Олег. – Почему ты плачешь?

– Мне никогда не было так хорошо… ты не бойся, это от счастья…

– Маленькая моя, – Олег покрыл поцелуями её мокрое от слез личико, – моя самая любимая женщина. Тебе всегда будет хорошо со мной.

– Олежка, не бросай меня, когда мы вернемся, пожалуйста.

– Я никогда тебя не брошу. Главное, чтобы ты меня не бросила.

– Если ты думаешь, что я испугаюсь родителей…

Её слова прервал волчий вой. Теперь волк выл прямо под ближайшим окном. Саша испуганно ойкнула и ещё сильнее прижалась к Олегу.

– Мне страшно, – прошептала она.

– Не бойся, ведь я рядом, – Олег взял её руку и перецеловал все пальцы.

– Может это мои фантазии, но так ужасно может выть только смерть.

– Не смерть. То, что страшнее – расставание навсегда. Я, видишь ли, тоже фантазер.

– Ты не боишься смерти? – удивилась Саша.

– Нет. Больше я боюсь потерять тебя.

– Как ты думаешь, он уже ушел?

– Наверное. Не будет же он сидеть здесь всегда. Ты лучше прислушайся. Ничего не слышишь?

– Нет… а что? – Саша насторожилась.

– Дождь закончился. Есть шанс завтра или послезавтра попасть домой.

– Знаешь, а мне даже немножко жаль, – она помолчала. – Вообще-то я знаю, почему была такая ужасная погода.

– Почему?

– Не могли же мы так и остаться в состоянии кошки с собакой.

– Ты действительно маленькая фантазерка, – Олег тихо рассмеялся.

– Может быть, но я уверена, что это так. Поцелуй меня ещё. Мне так нравится, когда ты меня целуешь.

– И только?

– Не только. Но сначала поцелуй…

Глава 39

Олег проснулся раньше и лежал, глядя на Сашу. Хорошо и спокойно было ему рядом с ней. Это было как возвращение к прошлой жизни, к той жизни, в которой он боялся сам себе признаться, был счастлив. Сейчас он был снова счастлив и снова боялся себе в этом признаться. Казалось, стоит только сделать это и всё исчезнет. Олег вспомнил, как любил смотреть на спящую Марину. Действительно, всё возвращалось. Он поцеловал Сашу в висок и осторожно поднялся. Олег заканчивал одеваться, когда Саша тоже проснулась.

– Уже утро? – спросила она сонным голосом.

– Да. Я тебя разбудил?

– Нет, я сама проснулась. Который час?

– Половина десятого.

– Проспали, как медведи! – улыбнулась Саша.

– Если учесть, в котором часу уснули, то вполне приемлемо. Если хочешь, можешь ещё поваляться.

– Нет уж, я всё-таки поднимусь и, пожалуй, займусь завтраком.

– Может быть, лучше я?

– Кто здесь женщина? А на тебя я сейчас обижусь.

– Это за что ещё?

– Я проснулась, сижу перед ним уже пять минут, а он и с места не тронулся! Кто меня целовать будет? – с шутливым возмущением сказала Саша.

– Прости, виноват и каюсь! – Олег скорбно вздохнул. – Сию секунду исправлюсь.

Он присел на край дивана и поцеловал Сашу. Одним поцелуем всё не закончилось, и целовались они несколько минут.

– Так, пора заканчивать, а то вместо завтрака мы снова грешить начнем, – Олег перевел дыхание, как после быстрого бега. – Ты же о последствиях совсем не думаешь.

– А может быть, я об этом только и думаю! – Саша рассмеялась.

– Да? – Олег взялся за ремень джинсов. – Так что, сразу и начнем?

– Ладно, ладно! Я пошутила! – Саша замахала руками. – Я вообще не знаю, как это делается, и ни разу в жизни не пробовала! Могу попробовать только после завтрака.

– Как скажешь, – покорно согласился Олег.

– Но завтраком всё равно займусь я.

Саша встала и с удовольствием потянулась. Олег с восхищением смотрел на неё. Заметив это, Саша смутилась.

– Почему ты на меня так смотришь? – спросила она, начав одеваться.

– Думаю, что сам Бог тебя мне послал. Ты – прекрасна.

– Перестань, – Саша окончательно смутилась и залилась краской. – После того, как я тебя издергала… что творила…

– Наверное, будь ты другой, я бы не увидел, какая ты на самом деле.

– Перестань, Олежка, – Саша подошла к нему и погладила по щеке.

– Никогда не перестану. Ты – моя маленькая капризная принцесса.

– А ты – мой рыцарь.

– Лесник, – он поцеловал её руку.

– Пусть лесник. Кем бы ты ни был, я люблю тебя такого, как есть.

Олег опустил глаза. Всё возвращалось. Она не пыталась вставить его в какие-то свои рамки. Если бы он сам попытался вписаться в эти рамки, то она перестала бы его воспринимать. Олег обнял Сашу, вдохнул запах её волос и тихо произнес:

– Как долго тебя не было… Я так ждал…

– И я тебя ждала…

За завтраком Олег предложил:

– Если хочешь, можем выйти. Дождя нет и потеплело. Только туман, как молоко.

– Давай выйдем, – кивнула Саша. – Вот как насчет зверушки?

– Днем вряд ли он выйдет, а я пистолет прихвачу. Хочешь, поучу тебя стрелять?

– Ну, я даже не знаю, – заколебалась она. – А зачем меня учить стрелять?

– На всякий случай.

– Разве что на всякий случай, – кивнула Саша. – А что ещё делать будем?

– Можем сходить к малиннику. Здесь не особенно далеко отличный малинник есть, и малина уже должна быть спелая. Не бойся, медведей здесь нет.

– Давай! – Саша обрадовалась, как ребенок. – Может быть, ещё грибы поищем?

– Грибы вряд ли будут, а вот поохотиться можем. Если повезет, какую-нибудь птичку подстрелим. Честно сказать, мне уже до умопомрачения надоели консервы.

– А готовить её как будем? Специй ведь нет.

– Есть. Приготовление дичи или шашлыка я тебе гарантирую покруче, чем в классном ресторане. Главное, найти, что готовить.

Из домика они вышли, держась за руки, как дети. Было довольно тепло и очень сыро. Туман был такой густой, что не было видно ничего в нескольких шагах. Сначала Саша чувствовала себя несколько неуютно, но, видя, как спокоен Олег, она тоже расслабилась.

Сначала они пошли к малиннику. Спелой малины было много. С мокрых кустов падали капли. Саша поежилась.

– Присядь на пенек и подожди, я сейчас, – сказал Олег, снимая футболку.

Он некоторое время лазил в зарослях малины и вернулся с полной пригоршней спелых, сочных ягод. Джинсы его местами намокли, на груди и руках блестели капли. На плече осталась небольшая царапина. Олег присел перед Сашей.

– Медведя с малиной заказывали? – улыбаясь, спросил он.

– Не медведя, а лесника.

– Тогда, тем более, начинай.

Саша начала по одной ягоде отправлять в рот поочередно себе и Олегу. Это было удивительно приятно. Когда с малиной было покончено, Олег надел футболку и достал пистолет. Саша вопросительно посмотрела на него.

– Давай попробуем пару раз пальнуть, – предложил Олег.

– Ну, не знаю, стоит ли? – с сомнением сказала Саша. – Вдруг я что-нибудь сделаю не так?

– Я тебе покажу, как сделать всё правильно.

– Ладно, – Саша поднялась со своего места. – А куда стрелять будем?

– Да хоть в вон то дерево.

Олег показал Саше, как снять пистолет с предохранителя и как правильно прицелиться. Потом стал сзади неё. Саша целилась, держа пистолет двумя руками. Руки Олега легли на её руки, держащие пистолет, на виске она почувствовала его дыхание.

– Теперь целься и стреляй, – спокойно сказал он.

– Уже, прицелилась…

– Нажимай на курок, не бойся.

Грохнул выстрел, показавшийся Саше громом. Вспорхнули с деревьев испуганные птицы. На темном стволе дерева осталась светлая метка от пули.

– Вот видишь, ничего страшного, – успокоил Сашу Олег.

– Всё равно, я больше не хочу.

– Как хочешь. Тогда идем к реке, может утку повезет подстрелить.

– Идем, – согласилась Саша. – Только давай мы в утку стрелять не будем.

– Почему? – удивился Олег.

– Ну, вдруг у неё утята.

– Так, что мы ещё можем? – он задумался.

– Не нужно никого стрелять. Вдруг у них птенчики. Давай консервы ещё сегодня пожуем. Ведь жуем же мы её уже столько дней. Ты посмотри, как все птицы испугались, когда мы стреляли.

– Сашенька, а ты, часом, в вегетарианство удариться не решила? – поинтересовался Олег. – Мне что, снова за малиной лезть?

– Нет, не решила. Просто мне птичек жалко. А в малине ты снова поцарапаешься и намокнешь. Давай лучше рыбу поймаем.

– Не получится. По такой погоде клева не будет. И потом у рыбы икра, мальки. Кто икру воспитывать будет? Не жалко?

– Жалко. Тогда не будем. Давай просто так на берегу посидим.

– Давай, – согласился Олег. – Кстати, а как ты рыбу ловить собиралась? Здесь рыболовного ничего нет.

– Когда я была маленькой, мы жили не здесь, а в городке, который только назывался городком. Деревня деревней. Ещё и на все каникулы меня отправляли к бабушке. Я там научилась делать крючок из скрепки или приколки для волос. Приколка у меня есть. Нитку нашли бы.

– Вот это здорово! А то папашка крутой бизнесмен, я девица хоть куда! – Олег рассмеялся.

– Ну, допустим, папашка не всегда был таким крутым. У нас семья была очень скромного достатка. Только ты никому не рассказывай, ладно?

– А кому я расскажу? – Олег пожал плечами.

– Мы жили на окраине города. Я вечно донашивала чьи-то вещи – то детей дальней родни, то маминых знакомых. Потом мы получили квартиру и перебрались поближе к центру. Отец фамилию тогда терпеть не мог. Знаешь, как нас соседи дразнили?

– Шарфами?

– Шарфиками. Это теперь смешно, а тогда… Когда мы переехали, у нас сосед был – Алексей Петрович. Тогда как раз первые челноки начали ездить в Польшу, в Турцию. Алексей Петрович был человеком очень состоятельным, постоянно товар привозил, деньгами любил сорить. Он относительно близко сошелся с моими родителями. За глаза они осуждали его, постоянно кости ему мыли. Зато стоило ему появиться на пороге, сразу ситуация менялась на обратную – они не знали в какой угол его посадить и чем бы привлечь его внимание. Обычно Алексей Петрович, когда заключал выгодную сделку, любил выпить. После очередного такого возлияния, утром ему стало плохо. Он попросил отца вызвать «скорую», но отец даже номер набрать не успел. Алексей Петрович умер. Я тогда не особенно разбиралась, что к чему – родители долго лазили в его квартире, потом перенесли к нам в квартиру часть привезенного ним товара, и только после этого вызвали милицию и «скорую». У Алексея Петровича родственников не было, и хватиться пропажи было некому. Мои родители вскоре после всего этого – немного больше, чем через месяц – решили переехать в Херсон. У нас там родственники есть. Там мы прожили пять лет. Отец немного «раскрутился». Всем знакомым рассказывал, что Алексей Петрович взял его в долю, и ему повезло, а компаньон умер от инфаркта. В Херсоне я окончила автотранспортный техникум. Знаешь, когда вдруг попадаешь из захолустья в город, пусть не столичный, но всё-таки город, смотришь на всё большими глазами, всё в диковинку. А тут ещё и деньги вроде бы появились. Мать не знала, какую бы себе ещё тряпку купить или какую дребедень золотую. Папик быстренько себе цепь полупудовую заказал. В общем, как он говорит, «выбились в люди». В дальнейшем мой дорогой родитель жил по принципу «деньги не пахнут» и «кидани ближнего своего». Дожился до того, что мы очень срочненько уезжали из Херсона. Полгода снимали квартиру и сидели, как мыши в норе. Папик кому-то наступил на мозоль и боялся последствий. В большом городе, сам понимаешь, легче затеряться. Потом приехал мой двоюродный братец из Херсона и рассказал, что тот, кого папик панически боится, погиб – разбился на машине. После этого папик снова расправил крылышки. Я отучилась один курс в торговом, но на дольше меня не хватило. Я и в школе не особенно хорошо училась. Техникум был вообще так, сяк. Авторитет у соучеников зарабатывала своими крутыми замашками. Здесь такого не получилось. Меня быстро поставили на место. Однокурсники меня постоянно высмеивали, потому, что я, порой, не знала элементарных вещей. Навороченностью здесь никого не удивишь – таких, как я, было много. Вернее, не таких. Я на их фоне слишком сильно проигрывала. Кончилось всё тем, что я явилась домой в истерике и заявила, что больше не могу там учиться. Папик решил, что я пойду учиться в Академию на факультет внешней экономики. Тем более это было престижно – факультет коммерческий. Я же дала себе зарок, что какое-то время, пока не разберусь что к чему, и рта не открою. Ещё я начала читать, чтобы не выглядеть такой тупой.

– Понравилось? – Олег улыбнулся.

– Понравилось. Читала всё подряд. Правда, родители считают чтение потерянным временем.

– А учиться нравится?

– Только давай не будем о грустном, – Саша виновато улыбнулась. – Я не хочу быть экономистом. Учусь я еле-еле. Это папик хочет, чтобы я там училась. Я вообще хотела пойти куда-нибудь на биофак. Мне и техникум нужен был, как собаке пятая лапа.

– Зато теперь, как я посмотрю, ты не особенно боишься рот открывать?

– Теперь я собой хоть что-нибудь представляю… По крайней мере, надеюсь, что представляю… хотелось бы…

– Твоя компания, кажется, любит тебя за задиристость.

– Согласись, что они сами хотят меня видеть такой. Родители и их друзья вообще пытаются превратить меня в своё подобие: пальцы в растопырку, мексиканские сериалы и по бриллианту в двадцать карат на каждом пальце, а дома, при гостях, разговоры о том, как поехать на модный курорт. Да, ещё как выйти выгодно замуж и мужа возле себя удержать, чтобы он по бабам не шлялся, – Саша вздохнула.

– Я хочу тебя видеть другой, – Олег обнял Сашу и привлек к себе. – Такая, как сейчас, ты мне нравишься больше. Оставайся такой. И твоя компания будет любить тебя во сто крат сильнее.

– Откуда ты знаешь, какой они меня будут любить?

– Вернемся домой, у Ламинского спроси.

– При чем здесь Ламинский? Ты не исчезнешь, когда мы вернемся?

– Конечно, нет. Главное, ты не исчезни, – Олег закурил. – Сашенька, а ты замуж не хочешь?

– Замуж? – Саша удивленно посмотрела на него. – За кого?

– Да хоть за меня, – Олег натянуто улыбнулся. – Я не шучу. Если только разница в возрасте в пятнадцать лет тебя не пугает. Я думаю, что не разочарую тебя.

– Если ты о деньгах…

– Я не о деньгах. Я спрашиваю, ты выйдешь за меня замуж?

– Выйду, – Саша смущенно улыбнулась. – Мне хорошо с тобой. То, что ты простой проводник меня не пугает. В конце концов, если мои родители совсем уж будут против и поднимут шум, я это переживу относительно спокойно. Я ещё не настолько привыкла к деньгам, чтобы без них не обойтись. Иногда я завидую девчонкам, у которых самые обыкновенные родители и самая обыкновенная жизнь. Того мальчика, за которого родители мечтают выдать меня замуж, я не то что не люблю, я его просто не перевариваю.

– Что за мальчик? – поинтересовался Олег. – Тоже крутой?

– Хотя ты далек от этого, но может быть, слышал фамилию Бондаренко?

– Слышал. Если не ошибаюсь, зам начальника налоговой Дзержинского района.

– Да. У него есть сын – Славик. Вот его мечтают мои родители видеть своим зятем. По мнению моего отца, мальчик очень оборотистый. У него бар свой есть и так, по мелочи, торговля – киоски, лотки. Папик считает, что к двадцати четырем годам это много и дано не каждому.

– Я знаю и отца, и сына. Имел счастье столкнуться как-то раз. Славик тогда ещё опером в налоговой работал. Интересные господа, – Олег улыбнулся.

– Они что, твоего хозяина пытались достать?

– Сашенька, Славик никогда тебе не рассказывал, каким образом он ушел из налоговой?

– Нет. Его отец сказал моему, что Славик бизнесом решил заняться.

– Бизнесом он решил заняться после того, как мой адвокат помог ему найти дорогу на улицу, а папе радоваться тому месту, на котором он сидит. Выше он уже не поднимется, а с этого мог упасть, – Олег закурил.

– Твой адвокат? – удивилась Саша.

– Ну, да. Я, видишь ли, Сашенька, не так далек от всего, как ты думаешь и не проводник, а хозяин «Нового дня». Тот самый, которому ты обещала на меня нажаловаться.

– Что?! – она ошарашено смотрела на Олега. – Ты?!

– Да. Я – Олег Разданов. Извини, сказать раньше как-то не получилось, – он слегка смутился. – Вернее, я тебе один раз это сказал, но ты не поняла.

– Но… а как же ты в лес пошел? Разве… Неужели ты этим занимаешься?

– Я в отпуске. А в лес пошел… Ламинский-старший – мой большой друг. Он позвонил и поинтересовался, есть ли у нас какой-нибудь маршрут, как когда-то модно было – поход в лес на пару недель. Я как раз с любовницей поссорился, вот и решил где-нибудь спрятаться. Гена, между прочим, занимается всей туристической частью фирмы. Решили мы стариной тряхнуть. Сюда мы охотиться выезжаем.

– Вот это да! – Саша смотрела на Олега глазами удивленного ребенка. – И как мне теперь с тобой обращаться?

– А что, что-то изменилось? – удивился Олег. – Кто-то соглашался выйти за меня замуж, говорил, что любит. Ты не знаешь, кто?

– Я… но… я даже не знаю, как я теперь буду выглядеть…

– Нормально. Для меня не меняется ничего. Я люблю тебя, моё предложение остается в силе.

Саша ничего не ответила. Она перестала улыбаться и задумчиво смотрела перед собой. Олег насторожился. Что-то пошло не так. Он обнял Сашу за плечи. Она осторожно убрала его руку.

– Что с тобой? – спросил Олег.

– Ничего… Давай вернемся. Я замерзла.

– Давай, – согласился Олег.

Всю дорогу они молчали. Саша совсем сникла. В домике она села в угол дивана, поджав ноги, и взялась за книгу. Но книга была только прикрытием. Саша даже листы не переворачивала. Она смотрела в одну точку и чувствовала себя обманутой самым безбожным образом. Олег сидел и наблюдал за ней. Молчание он нарушил первым.

– Сашенька, что случилось?

– Ничего. Просто я в восторге от того, как ты развлекся. Очень изыскано!

– К чему ты клонишь? – Олег нахмурился.

– Да сделал из меня полную дурочку! Дояр, проводник, лесник! – у Саши дрогнули губы. – Приятно было за моей реакцией понаблюдать? Воспользовался тем, что я в тебя влюбилась…

– А ты в кого влюблялась? Тебе нужен был я или моя работа? Ты же сказала, что деньги тебя не особенно интересуют. Я тебя устраивал, когда был бедным проводником. Хозяином фирмы я тебя не устраиваю?

– Мне нужен был ты, но… но так не честно!

– Я прятался не от тебя одной, а от всех. Я вообще всегда и от всех прячусь. Наверное, и от себя хотел спрятаться. Не получилось. Я встретил тебя. Я могу сейчас начать, как молодой мальчик рассказывать тебе о том, что влюбился в тебя чуть не с первого взгляда, что думал всё время о тебе, что ревновал тебя к Борису. Совсем, как семнадцатилетний. Только что в этом толку?

– Почему ты так считаешь?

– Я знаю, что женщина любит ушами, но это милый любовный лепет заставляет меня краснеть. Я очень давно ничего подобного никому не говорил, – Олег опустил глаза. – Если хочешь, я расскажу тебе, как мне с тобой хорошо…

– Точно! Просто обалдеть, как хорошо! Всю дорогу в душе смеялся, какая бестолочь перед тобой! – у Саши на глаза навернулись слезы.

– И не думал. Не бестолочь передо мной, а маленькая капризная девчонка, которая на самом деле не такая капризная, какой пытается казаться.

– Что ещё? Представь себе, я полюбила проводника, пусть где-то грубого, порой, даже жестокого, но самого надежного, – у Саши по щекам потекли крупные слезы. – А теперь? Я даже не знаю, какой ты на самом деле!

– Такой, каким ты меня видела. Я мечтал, чтобы ты полюбила меня таким. Полюби меня таким, какой я есть! Ты же видишь меня не таким, как все! – в голосе Олега мелькнули горькие нотки. – Я так устал. Мне так тебя не хватало…

Олег сел рядом с Сашей, обнял её и начал вытирать слезы. Саша попробовала оттолкнуть его, но ничего не вышло. Поняв всю бессмысленность сопротивления, она прижалась к его плечу и прошептала:

– Я люблю тебя. Только, пожалуйста… не обманывай меня… Я не смогу так… мне тяжело…

– Прости, больше не буду. Не думал, что всё так обернется. А ты не плачь. Я не выношу слез, особенно женских. Я их просто боюсь.

Олег приподнял голову Саши за подбородок и начал целовать заплаканные глаза, долго и нежно целовал её чуть припухшие губы. Его руки коснулись её тела.

– Мне так хорошо с тобой! – шептала Саша, закрыв глаза.

– Я хочу тебя… – Олег задыхался. – Я хочу быть с тобой… Ты самая лучшая… Я люблю тебя, Сашенька… Обожаю… Для меня есть только ты…

– Да, Олежка…

Их дыхание смешалось, сердца бились в едином сумасшедшем ритме. Время остановилось…

Глава 40

Саша оседлала Олега и, склонившись, поцеловала. Он хотел удержать её. Саша взяла его за руки так, что пальцы их переплелись, и прижала его руки к постели. Олег улыбнулся. Сопротивляться не хотелось.

– Я тебя в плен взяла! – смеясь, сказала Саша.

– Лучше в вечное рабство.

– Полежи немного так, с закрытыми глазами, я хочу на тебя посмотреть.

– Почему с закрытыми?

– Просто мне так хочется. Я, когда смотрю тебе в глаза, совершенно голову теряю.

Саша кончиками пальцев провела по лбу Олега, очертила контур бровей, коснулась опущенных век, указательным пальцем провела по носу, от переносицы до кончика. Когда её пальцы дотронулись до его губ, он поцеловал их, и попытался удержать. Саша ловко отдернула руку, после чего вернулась к подбородку, перешла на шею. Когда пальцы дошли по ямки между ключицами, Олег взмолился:

– Не хулигань, а то я за себя не отвечаю!

– Разве плохо? – лукаво спросила Саша.

– Пожалуй, слишком хорошо! – Олег открыл глаза. – Что, не чувствуется?

– Пожалуй, слишком хорошо чувствуется. Давай ещё немножко отдохнем, а потом можем и продолжить. Я ещё сильно уставшая.

– Хорошо, только перестань баловаться.

– Перестану. Глаза закрой, – попросила Саша. Олег послушно опустил веки. – Вот так, а то со мной что-то не то твориться. Совсем глаза с ума сводят…

– Да что такого тебе в моих глазах? – удивился Олег.

– Тебе никогда не говорили, что глаза у тебя просто удивительные?

– Ну, мало ли что мне говорили?

– А почему у тебя крест и обручальное кольцо на цепочке? Ты женат?

– Был. Это невеселая история… потом расскажу…

– Хорошо, потом. Знаешь, что я хочу? – Саша гладила Олега по щеке. – Только ты не смейся, может это глупо… Пообещай, что не будешь смеяться.

– Обещаю.

– Я хочу ребенка от тебя, – Саша смутилась. – Вот такого, как ты, зеленоглазого мальчишку. Такого же своенравного и такого же сильного и надежного. Или девчонку. Только если девчонку, то чтобы с оружием не баловалась. И чтобы мы всегда были вместе.

С лица Олега сошла улыбка. Он медленно открыл глаза. Взгляд был напряженным, даже тяжелым. Когда он заговорил, голос стал хрипловатым:

– Ты действительно хочешь, чтобы у нас был ребенок?

– Да… – Саша растерялась. – Я… прости, я не хотела сказать что-то неприятное… Я не думала, что тебе это не понравится… Это просто так… в общем…

– Не проси прощения, – Олег сел и обнял Сашу. Голос его дрогнул. – Мы всегда будем вместе, Сашенька. Клянусь тебе, всем святым, что у меня есть, что это будет так! У нас будет ребенок. Ты будешь самой счастливой женщиной на свете… Я сделаю для тебя всё, даже самое невозможное… Я люблю тебя и буду любить так, как никто, никогда, никого не любил… Если ты когда-нибудь заплачешь, то только от счастья…

Последний сладкий стон растаял в тишине домика, смешавшись с шумом дождя за окнами. Саша уснула почти сразу же, шепнув: «Люблю…». Олег попытался некоторое время бороться со сном, но глаза закрывались сами собой. Он тоже уснул. Они спали, обнявшись и счастливо улыбаясь во сне. Они спали настолько крепко, что не слышали, как входную дверь царапают звериные когти. Они спали…

За ужином, глядя на Олега, Саша улыбнулась. Её глаза стали лукавыми. Олег поймал её взгляд и, поставив чашку с чаем, спросил:

– Почему ты так смотришь на меня?

– Олежка, я раньше и не подозревала, что может быть так хорошо, – сказала Саша.

– Ты о чем? – Олег сделал лицо пай-мальчика.

– Ах, так! Это я «о чем»?

– Ну-у-у… – Олег скромно опустил глаза.

– Кажется у нас была резкая потеря во времени.

– Да? Так что, вернем назад? Может быть ход времени восстановится?

– А, если нет?

– Тогда будем пытаться до полного восстановления. Дома тебя никто не ждет, так что…

– А тебя? Тебя ждут? – Саша стала серьезной.

– Я же сказал, что у меня, кроме Оксаны, её мужа и малышки, никого нет, – Олег тоже стал серьезным.

– Олег, ты говорил о своей сестре… – Саша опустила глаза. – Как она посмотрит на меня?

– Нормально. На самом деле мы троюродные брат и сестра, родные мы только по документам. Это случилось, когда мне был почти двадцать один год, а ей шестнадцать, длилось три года. Мы любили другу друга. Узнали родители. Когда стало ясно, что продолжения у нас не может быть, мы пообещали родителям, что между нами ничего не будет, кроме прежних отношений брат-сестра. Так теперь и есть. Мы просто очень привязаны друг к другу. Оксана хочет, чтобы у меня всё было хорошо. Я хочу, чтобы всё хорошо было у неё. С Максом мы как братья. Самое забавное – похожи, как две капли воды.

– Извини за вопрос, а что было потом?

– Я был женат. Моя жена и дочь погибли девять лет назад. Мне было очень тяжело без них. Кольцо пришлось перевесить на цепочку, чтобы не зацепиться во время работы – я тогда геологом был. Понемногу я стал приходить в себя. У меня кто-то был постоянно, но серьезного – ничего. Сейчас я понимаю, что если потеряю тебя… – Олег осекся и опустил глаза. – Я не хочу и не смогу тебя потерять.

– А я тебя. Олежка, ты – необыкновенный!

– Очень обыкновенный, – он улыбнулся. – Ещё и характерец у меня несносный, имей в виду.

– Нет, ты тот, о ком я мечтала всегда. Не спорь со мной. Я люблю тебя такого, какой ты есть. Я нарожаю тебе детишек, буду спокойно выносить все издержки твоего характера… Ты пообещал сделать меня самой счастливой, а я сделаю самым счастливым тебя.

Олег взял руку Саши и поднес к губам. Ему было хорошо. Очень хорошо. Он был счастлив…

К ночи дождь окончательно прекратился. Позвонил Стас. Его голос звучал немного бодрее, чем в предыдущие дни. Намечалось улучшение погоды. Олег отключил телефон, повернулся к сидевшей на диване Саше и сказал:

– Сашенька, есть шанс, что завтра вечером нас заберут. Погода улучшается.

– Знаешь, а мне даже немного жаль, – Саша грустно улыбнулась.

– Чего?

– Всего, что было. У меня такое ощущение, что за эти дни я прожила целую жизнь. Самое главное, теперь у меня есть ты.

– Ты так говоришь, будто завтра ничего этого уже не будет, – Олег насторожился.

– Что ты, что ты! Я никуда от тебя не денусь. Это просто так… мысли вслух. То, что будет завтра и потом, будет совсем другим. Разве не так?

– Так. Что это тебя на высокие материи потянуло? – Олег закурил.

– Сама не знаю. Бывает со мной.

– Хочешь посидим на пороге? Дождя нет, даже небо очистилось, – Олег посмотрел в окно.

– А вдруг волк? – опасливо спросила Саша.

– А пистолет? Ты что забыла? И нож у меня постоянно с собой.

– Тогда, конечно, идем, – Саша поднялась со своего места.

Они сидели на пороге домика. В лесу было тихо. Небо было усыпано крупными звездами. Саша обратила внимание на то, как Олег с тоской посмотрел вверх и закурил.

– Олежка, что с тобой?

– Ничего, – он покачал головой.

– Посмотри, какие звезды яркие.

– Это хорошо – погода наладится. А вообще я на звезды смотреть не люблю, – Олег рассматривал огонек сигареты. – Как иголки.

– Впервые вижу человека, который не любит смотреть на звезды.

– Так вышло. Просто у меня совпало всё с тем, что по ночам, если что-то случалось, я смотрел на небо. Я имею в виду не рядовые неприятности, а что-то очень большое. На луну я могу смотреть долго. Просто тоску навевает. А вот звезды… – Олег глубоко затянулся. – Мне было тридцать три, когда я чуть не замерз в тайге… Полтора месяца один к жилью пробирался. Сначала была метель, а потом, когда закончилась, я так на звездное небо насмотрелся, что с полгода голову спокойно поднять не мог.

– Ужасно! – Саша даже поежилась.

– Ты не замерзла? – Олег обнял её за плечи.

– Нет, но ты руку не убирай. Так хорошо. Пока мы спали, мне такой странный сон приснился. Очень реальный, – задумчиво сказала Саша. – Хочешь, расскажу?

– Конечно, хочу.

– Мне приснилось, будто в комнату, где мы спим, вошла женщина. Очень красивая, платье на ней просто удивительное было, на руке серебряный браслет, на старинный похож. Я лежу и думаю, что она сейчас увидит, что мы лежим вместе. Она подошла, склонилась над тобой, поцеловала и что-то сказала. Что, я не разобрала, но смотрела она на тебя с таким обожанием! Потом она повернулась ко мне, улыбнулась и говорит: «Береги его, особенно сегодня ночью. Только ты его сможешь защитить». Сказав это, она встала и пошла к двери. Я приподнялась, спрашиваю: «Кто ты?». Она уже у двери обернулась и ответила: «Iron Lady. Не забудь, что пистолет нужно снять с предохранителя» и исчезла, как растворилась. Я очень хотела проснуться сразу, но так и не смогла. Что такое «Iron Lady»? Что-то знакомое, я где-то это слышала. Кажется, это на английском, а я французский учила.

– Железная Леди, – голос Олега прозвучал глуховато. – Так я, шутя, называл свою жену, когда у нас ещё даже ничего не было.

– А как её звали на самом деле?

– Марина. Какие были волосы у той женщины, что тебе приснилась

– Темные. Стрижка короткая, как у мальчика.

– О, Господи! – Олег шумно вздохнул.

– Ты что? – удивилась Саша.

– Тебе приснилась моя жена. Когда она погибла, у неё был на руке серебряный браслет в восточном стиле, все думали – старинный. Она всегда носила короткую, под мальчика, стрижку.

– Ладно, а при чем здесь пистолет? – после паузы спросила Саша. Ей стало не по себе.

– Не знаю, – Олег пожал плечами. – Давай лучше в дом зайдем.

– Почему? Ведь ещё не очень поздно.

– Второй час, – Олег посмотрел на часы. – Мы действительно потерялись во времени.

– Тогда идем, – согласилась Саша.

Ей очень не хотелось заходить. Она на минуту задержалась на пороге, ещё раз посмотрела на звезды. В кустах что-то хрустнуло. Саша вздохнула и закрыла за собой входную дверь. Олег стоял и смотрел на Сашу. Сзади него, на столе, горела свеча, и казалось, что от него расходится золотистое сияние. В этом сиянии было что-то мистическое. Невольно Саша залюбовалась этим и забыла задвинуть засов. Она подошла к Олегу и посмотрела на него снизу вверх.

– Почему ты такой грустный? Я тебя расстроила своим рассказом?

– Я очень любил Марину.

– Не расстраивайся, может быть, мне приснилась совсем не она. Мало ли женщин носят короткие стрижки и браслеты?

– Хочешь, я нарисую её, и ты скажешь, она это была или нет?

– Хочу. У тебя, оказывается, ещё и таланты скрытые есть. Ты очень хорошо рисуешь?

– Да так… баловался по молодости.

Саша удобно устроилась в углу дивана, поджав ноги. В тумбочке с книгами Олег нашел карандаш и несколько листов бумаги. Из заднего кармана джинсов он достал пистолет и положил на стол, а сам сел в противоположном углу дивана и начал рисовать. Саша внимательно следила за его лицом. Он слегка хмурился, губы были плотно сжаты. Его рука с карандашом быстро двигалась по бумаге.

Прошло около получаса. Олег закончил рисовать. Отложив в сторону ненужную бумагу, карандаш и книгу, которую использовал в качестве твердой поверхности, он протянул Саше готовый портрет.

– Смотри. Она?

– Она… – растеряно прошептала Саша. – Но как…

– Не знаю, – Олег покачал головой. – Могу сказать одно – сон не просто так. Однажды нечто подобное было. Она приснилась мне, когда я начал замерзать в тайге.

– И что было дальше?

– Я дошел до жилья. Тогда она сказала мне, что я останусь жить.

Саша рассматривала портрет. Сон вспомнился с невероятной четкостью. Невольно она посмотрела на лежащий на столе пистолет, и подумала, что расстояние до него совсем небольшое.

– Ты хорошо рисуешь, – рассеяно произнесла она и положила рисунок рядом с пистолетом.

– Что ты? – спросил Олег, сев с ней рядом. – Боишься?

– С тобой не боюсь, – Саша улыбнулась.

– Я думаю, что всё обойдется, – Олег коснулся губами её виска.

– Конечно, – Саша погладила его по щеке.

Олег поцеловал её ладонь, перецеловал пальцы. Саша взяла его руку и прижалась щекой к ладони. Странное чувство наполнило её – печаль, но печаль светлая. Ей вдруг показалось, что Олег на неё смотрит с тоской, будто в последний раз. Он кончиками пальцев обвел контур её губ, коснулся нежной щеки, склонился и поцеловал её в лоб.

С тихим скрипом открылась входная дверь и, стуча по полу когтями, в домик вошел волк. Олег и Саша замерли, глядя на зверя, остановившегося в каком-то метре от них. Волк оскалился и зарычал. Олег почувствовал, как на затылке шевелятся волосы. Волк слегка присел на задние лапы, готовясь к прыжку. Осторожно, стараясь не делать резких движений, Олег достал из кармана нож с откидным лезвием. Он прекрасно понимал, что если даже успеет дотянуться до пистолета, то с предохранителя снять уже не успеет. Олег слегка подался вперед, в свете свечи блеснуло хорошо отполированное лезвие ножа. В следующий момент зверь и человек прыгнули друг к другу. Мощные челюсти волка сомкнулись на выброшенной для защиты левой руке Олега, плечо ободрали тупые, твердые, словно железо, когти. Боль была ужасной. Слыша хруст кости и падая, Олег нанес удар ножом, но лезвие скользнуло по ребрам зверя. Волк взвыл и с новой силой вцепился в окровавленную руку.

– Стреляй!!! – выкрикнул Олег.

Секунды казались бесконечными, боль стала невыносимой. Прогремел выстрел. Тело волка дернулось в предсмертной судороге и обмякло. Олег с трудом столкнул с себя волчью тушу и попробовал сесть. Комната перед глазами вертелась, как карусель, звуки куда-то уходили, мелькнуло лицо Саши, и он провалился в темноту.

Очнулся Олег от прикосновения к лицу мокрого холодного полотенца. Над ним стояла на коленях Саша. Её лицо было залито слезами.

– Господи, Олежка…

– Подожди, дай мне сесть… – попросил Олег. Голос снова превратился в хриплый шепот.

С трудом Олегу удалось слегка приподняться и сесть, опершись спиной о диван. Малейшее движение отдавалось нестерпимой болью. Он передохнул и, стиснув зубы, приподнял искалеченную руку. Впервые в жизни ему стало дурно от вида собственной крови. Из рваной раны торчали отломки кости, кисть бессильно повисла.

– О, Боже! – простонал Олег и прикрыл глаза.

– Что мне делать, Олежка? – пытаясь вытереть слезы, спросила Саша.

– Успокойся… – Олег сделал над собой усилие. – Закрой дверь…

Саша поднялась, закрыла дверь и вернулась к Олегу.

– Теперь возьми… спирт и бинты… будешь делать, что я скажу… да… вытащи из моих джинсов ремень… нужно жгут наложить…

Саша достала фляжку со спиртом, бинты и йод. Олег сделал несколько глотков спирта. Саша наложила жгут, затем обработала рану и забинтовала руку так, как сказал ей Олег. Пока она делала перевязку, он сидел, зажмурившись, и искусал губы до крови. Саша старалась сделать всё быстрее и, как можно, осторожнее. Потом она обработала раны, оставленные когтями на плече. Олег держался из последних сил. Ему казалось, что он превратился в сплошной комок боли.

– Олежка, я уже, – Саша осторожно дотронулась до его щеки. – Давай я смою кровь, где ты просто ней испачкан, и помогу тебе лечь.

– Да…

Саша намочила полотенце и вытерла с Олега кровь. Потом она помогла ему лечь. Олег открыл глаза и прошептал:

– Спасибо… жгут сними… через два часа… Если кровь… не остановится… наложи снова через двадцать минут…

После этого Олег провалился в какое-то тяжелое полузабытье. Он упрямо пытался справиться с болью, чтобы не закричать. Нужно было продержаться хотя бы какое-то время. Боль давила, не давала дышать, тащила в пропасть…

Олег очнулся, когда за окнами начало сереть. В слабом утреннем свете он увидел над собой лицо Саши с заплаканными глазами и припухшими губами. Повязка на руке стала тяжелой от крови, а рука снова была перетянута ремнем. Всё тело казалось раскаленным, губы пересохли.

– Сашенька… – хрипло прошептал Олег.

– Как ты, Олежка? – у неё дрожали губы.

– Не плачь… не надо плакать…

– Прости, это я виновата… Я не задвинула засов…

– Не ты… он за мной приходил… – Олег прикрыл глаза. – Он и раньше… приходил за… мной…

– Олежка… – Саша прижалась к его уцелевшей руке.

– Ты… не знаешь… он не мог… простить… Где он?…

– Я вытащила из домика и вымыла пол. Здесь всё было в крови.

– Бедная девочка… он же тяжелый… Пить… дай мне воды…

Олег приподнял голову, и Саша заботливо напоила его. На секунду холодная вода освежила. Он передохнул и уже яснее сказал:

– Который час?

– Пять.

– Всего несколько часов… – Олег опустил веки. – Как больно…Спирт ещё остался?

– Да.

– Дай мне ещё пару глотков… нужно выдержать всего несколько часов…

Саша снова поддержала его голову, пока он пил. Несколько минут он молчал, потом спросил:

– Я лежал тихо?

– Да. Несколько раз зубами скрипел.

– Только бы не… – он сжал зубы, пытаясь подавить очередную волну боли.

– Олежка, милый, – Саша прижалась губами к его руке, – прости…

– Не плачь… поцелуй меня…

– Ты же горишь! – испуганно прошептала Саша, поцеловав его в лоб.

– Ничего… всё будет… нормально… Только… когда вернемся… не оставляй меня…

– Я никогда тебя не оставлю! – Саша уже не могла удержаться и разрыдалась. – Я всегда буду с тобой! Я люблю тебя такого, как ты есть!

– И я люблю тебя…

Олег снова отключился. Саша сидела с ним рядом и плакала. Ей было не просто страшно – большего ужаса она не испытывала в жизни. Олег дышал тяжело и отрывисто, на скулах у него выступил нездоровый румянец, губы запеклись, здоровая рука была сжата в кулак с такой силой, что ногти побелели. Саше начало казаться, что она сидит так уже целую вечность.

На столе запищал мобильник. Саша дрожащей рукой взяла трубку. Звонил Стас.

– Это Стас. А где Олег? – у него был веселый голос.

– Олег ранен, – Сашу била нервная дрожь. – Стас, помоги!

– Спокойно, Саша! Подробнее, что случилось? – веселые нотки моментально исчезли из голоса.

– Ночью его покусал волк! Он потерял много крови! У него кости из раны торчат! Стас, помоги!!! – Саша сорвалась почти на крик.

– Рану перевязали?

– Да. Но ему плохо! Ему больно!

– Спокойно, Сашенька! Через полтора-два часа мы вас заберем! Чуть-чуть потерпите!

– Мы потерпим… только помоги… – Саша снова заплакала.

– Собирайся!

Она отключила телефон. Олег с трудом открыл глаза и спросил:

– Что Стас сказал?

– Скоро нас заберут. Как ты, Олежка?

– Терпимо… Только холодно…

– Тебя укрыть?

– Попробуй… только руку… осторожно… не зацепи…

– Вот так будет лучше, – Саша заботливо укрыла его, оставив раненую руку раскрытой. – Сейчас ты согреешься. Попить хочешь?

– Да… – он сделал несколько глотков воды.

– Скоро нас заберут, и всё будет в порядке…

– Конечно… А ты перестань плакать… Боишься?

– Да… – Саша вытерла глаза. – Я за нас боюсь…

– Помнишь, я клялся тебе?…

– Конечно!

– Я клятв не нарушаю… Мы ведь вместе… – это были его последние слова. Сознание снова начало уплывать.

Через полтора часа над поляной повис вертолет. Лопасти поднимали такой ветер, что пригибались к земле ближние кусты. Из опустившегося вертолета выпрыгнули несколько мужчин и побежали к избушке, на пороге которой стояла Саша…

…«Скорая помощь», завывая сиреной, умчалась в сторону города. К Саше подошел Гена. Вид у него был озабоченный. Он легко поднял рюкзак и взял Сашу под руку.

– Куда его повезли? – спросила Саша, всё ещё глядя в ту сторону, куда уехала «скорая».

– В Больницу скорой помощи.

– Мне нужно к нему. Я должна быть с ним, – казалось, что Саша не замечает своего собеседника.

– Сейчас нельзя. Давай я тебя отвезу домой. Тебе нужно отдохнуть. Ты сама-то в порядке? Цела?

– Да, но мне нужно к нему.

– Саша, очнись! – Гена легонько потряс её за плечо. – Тебе нужно домой! Идем, моя машина вон там стоит. Я оставлю тебе телефон его сестры, и ты ей позвонишь вечером. Она тебе всё расскажет.

– Что с ней? – к ним подошел молодой черноволосый мужчина. Говорил он с легким акцентом.

– По-моему, у неё капитальный шок. Саша, ты меня хорошо слышишь?

– Да.

– Тогда идем. Тебе нужно домой. Завтра, даст Бог, съездишь к нему в больницу и всё узнаешь сама, если тебе объяснений Оксаны будет мало.

ОБМАН.

Оксана, что называется, не находила себе места. Странное что-то было в визите Сашиного отца.

Сразу, в тот день, когда всё случилось, она как-то не задумывалась над происшедшим, все мысли были заняты только Олегом. К вечеру третьего дня состояние его ещё не улучшилось, врачи начали настаивать на том, что руку необходимо ампутировать. Олег категорически отказался. Тогда лечащий врач начал уговаривать Оксану, ссылаясь на то, что она поймет его больше, как медик, что так удастся спасти жизнь брату и что только она может убедить Олега в правильности такого шага. Хотя здравый смысл был на стороне врача, Оксана, скорей интуитивно, понимала, что Олег прав.

– Коллега! Вы меня убиваете! – возмущался лечащий врач. – Мало ли чего не хочет ваш брат?

– Он взрослый человек, старше меня, и может сам всё решить, – глядя в пол, ответила Оксана.

– Да вы примите во внимание хотя бы то, что у него уже который день сорок! Что может человек в таком состоянии? Дать трезвую оценку событиям? Да никогда! Я понимаю, что он ещё не старый, что остаться без руки страшно. Но что лучше, остаться без руки или умереть?

– Это его решение, – упрямо повторила Оксана. – Я могу отличить, когда мой брат дает событиям адекватную оценку, а когда – нет. Так вот, когда мы разговаривали, он совсем неплохо ориентировался в окружающей обстановке, не смотря на высокую температуру.

– Оксана Леонидовна! Ну, что вы, как дитя малое?! Я понимаю, что вы очень любите брата, но посмотрите на его состояние, как медик!

– Вы не обратили внимания на одну вещь, – Оксана внимательно посмотрела на лечащего врача. – Со вчерашнего дня у него прекратился бред. Он находится в полном сознании.

– У нас ещё ночь впереди, – парировал врач.

– Я могу вам дать соответствующую расписку, и мы будем ждать ещё, как минимум, три дня.

– А, если за эти три дня он умрет?! Не любите вы брата!

– А вот это уже не вам судить! – ледяным тоном сказала Оксана. – Давайте лист бумаги и ручку и я считаю разговор оконченным.

– Ладно, обойдемся без расписок! Но вы оба в плохие игрушки со смертью играете!

Всю ночь Оксана проплакала. Максим сначала пытался её успокаивать, потом только молча курил, глядя в черное оконное стекло. Под утро Оксана задремала. Максим отнес её на руках в спальню, укутал, как маленького ребенка, лег рядом и тоже забылся зыбким сном.

Потом у них были ещё одни сутки, которые они провели в напряженном ожидании. Временами обоим начинало казаться, что они сами бредят. Между визитами в больницу они занимались повседневными делами и пятилетней малышкой Сонечкой. Когда утром, в очередной раз, они приехали в больницу, то сначала не поняли того, что им сказал дежурный врач.

– Кажется, вы были правы, у Олега Леонидовича сегодня упала температура до тридцати восьми.

– Что? – Оксана подумала, что ослышалась.

– У него упала температура до тридцати восьми. Состояние сейчас явно получше. Всю ночь спал, как младенец. Будем надеяться…

На что нужно надеяться Оксана уже не расслышала. Всё покачнулось и провалилось в серую мглу. Максим вовремя успел подхватить жену на руки, не дав ей упасть. Очнулась она от резкого запаха нашатыря. Максим был белее мела. Оксана села и потерла ладонями виски.

– Оксаночка, как ты? – у Максима нервной судорогой дернулась щека.

– Оксана Леонидовна, вы в порядке? – у дежурного врача лицо было чуть получше, чем у Максима.

– Да… извините… – и она расплакалась, вытирая глаза кулачками, как маленькая девочка.

– Хотите на пару минут зайти?

– Нет… не сейчас…

С этого дня состояние Олега начало быстро улучшаться. Через неделю его перевели в общую хирургию. Оксана и Максим начали приходить в себя. Почти всё было в порядке, если не считать того, что от Максима несколько дней пахло валидолом. Теперь Оксана ещё раз спокойно перебрала в памяти всё, что произошло за эти дни. Саша больше ни разу не звонила.

– Макс, как ты думаешь, действительно эта девочка не хочет больше видеть Олега? – спросила Оксана Максима, когда в один из вечеров они, уложив Сонечку спать, сидели в гостиной и пили чай.

– Не знаю, – Максим пожал плечами. – Если судить по тому звонку… Помнишь, когда она позвонила на следующий день?

– Да, конечно.

– Так вот, если судить по тому звонку, то либо с нами не всё в порядке, либо с её отцом. Странно он как-то пытался нас убедить, чтобы мы оставили её в покое. Или ещё один вариант – девочка конченая истеричка.

– Последний вариант отпадает. Ты помнишь, что Генчик говорил?

– Ну, да. Что делать будем? Олег ещё ничего не спрашивал?

– Пока нет. Но, чувствую, не сегодня-завтра спросит. Он ведь, пока бредил, всё её звал, разговаривал с ней.

– Может быть, стоит позвонить ей и поговорить с ней, а не с папой? В конце концов, взрослая девица. Сказать бы малолетка, а так…

– Я завтра позвоню.

– Вот и славненько. Всё сама узнаешь. Ты у меня дама дипломатичная, – Максим обнял Оксану. – Как ты сейчас?

– Немножко лучше. Ты сегодня честно без валидола?

– Да, я тоже в чувства прихожу. Ничего, всё утрясется. Главное, что Олег поправляется. Согласись, что пять лет назад мы пережили больше. Здесь мы хоть знали, что он жив.

– Не знаю, как бы без тебя я всё это выдержала, – Оксана поцеловала Максима.

Утром, вернувшись из больницы, она нашла телефонный номер, который оставила ей Саша. Трубку не брали довольно долго, потом ответил голос её отца. В надежде на то, что её не узнают, Оксана попросила пригласить к телефону Сашу. Последовала пауза, после которой голос в трубке превратился в рычание:

– Вот что, уважаемая сестричка проводника! Тебя попросили больше не беспокоить мою дочь! И брата твоего! Если ты ещё раз сюда позвонишь, то пожалеешь об этом!

– Я хочу услышать от Саши, что она просит её не беспокоить, – настойчиво повторила Оксана.

– Да Саша уехала с женихом отдыхать к родственникам! Успокоилась?! – и он бросил трубку.

Оксане показалось, что её и Олега обмазали грязью. Она повесила трубку и инстинктивно отряхнула руки. Теперь оставалось последнее, найти способ сообщить Олегу то, что она услышала. Оксана промучилась весь день, пытаясь найти выход, но в голову ничего не приходило. Только нарастала обида за то, что самый дорогой для неё человек чуть не погиб из-за какой-то девчонки, а она даже не соизволила сама сказать ему, что он ей не нужен. Растерянной и расстроенной застал её Максим, вернувшись вечером с работы.

– Макс, садись поешь, и поедем к Олегу, – сказала Оксана.

– Не волнуйся, я сегодня на обед попал поздно и есть не хочу. Где Сонечка?

– Гуляет с Катей, должны вернуться через полчаса. Катя сегодня не спешит и может задержаться хоть до десяти.

– Ну, до десяти не нужно. Только пока мы вернемся, а потом я скажу Сергею, чтобы отвез её домой. Собирайся, а я пока кофейку себе сварю.

О причине своего плохого настроения Оксана сразу ничего не сказала. Максим решил немного подождать, но жена упрямо молчала. Уже сидя в машине, он спросил:

– Что сегодня у Олега, кроме того, что ты мне сказала по телефону?

– Всё неплохо. Говорит, что заглянул сегодня в рану во время перевязки, так выглядит вполне прилично. Ел нормально. Температуры нет. Через пять дней отменят антибиотики.

– Это я уже слышал. Что ещё?

– Курит много. Поговори с ним, чтобы столько не дымил. Вышли на улицу воздухом подышать, так он за полчаса шесть сигарет скурил. Полторы пачки в сутки.

– Обязательно поговорю. Что ещё? Как Сонечка?

– Всё хорошо. Сонечка скучает за Олегом.

– Давай завтра возьмем её с собой.

– Ещё немного нужно подождать. Он же обязательно её потянет на руки. Не дай Бог зацепит либо руку, либо плечо.

– И всё же тебя что-то беспокоит, – Максим повернулся и внимательно посмотрел на Оксану. – Ты звонила сегодня Саше?

– Лучше бы не звонила, – Оксана тяжело вздохнула. – Я попала снова на её родителя. Саша уехала с женихом отдыхать к родственникам. Мне было повторено, чтобы мы больше не напоминала о своем существовании, иначе нам будет плохо.

– Ну, кому будет плохо, это ещё неизвестно… Да, интересный оборот… Кто бы мог подумать…

– Что теперь делать, Макс?

– Ничего. Подожди, пока Олег спросит. Потом скажем, так, как есть.

НЕРАДОСТНЫЕ НОВОСТИ.

Максим и Олег сидели на скамье напротив корпуса хирургии и курили. Шел ни к чему не обязывающий разговор о повседневных мелочах. На деревьях появилась первая желтая листва. Хотя было довольно жарко, но это была уже последняя жара уходящего лета. Небо будто бы вылиняло и было светло голубым.

– Вот и лето кончилось, – вздохнул Максим.

– Да, половина его прошла даром, – задумчиво ответил Олег, взглянув на левую руку с белым коконом повязки. – Провалялся здесь…

– Дело житейское. Сказать бы, что пока ты лежал здесь, фирма развалилась или прибыль уменьшилась, а так – всё в порядке.

– Ну, да… Только вот здесь не курорт. Впрочем, в этом никто не виноват. Сам, дурак, нарвался.

– Батька, ты мне сегодня не нравишься.

– Я и сам себе не нравлюсь. Я домой хочу.

– Сказали же тебе, что через неделю выпишут.

– Угу… надоело уже. Не могу я долго в больнице лежать. Пока плохо было ещё так, сяк, а теперь в петлю охота. Мне уже даже читать не хочется, а на телевизор смотреть не могу, – Олег взял новую сигарету.

– Снова ты дымишь одну за одной.

– Оксанке меня не сдавай и я обещаю, что вечером вообще курить не буду. Как Оксана сегодня?

– Нормально. Я же говорил, что не приехала, потому что повезла Сонечку на прививку. Хочешь, мы сегодня заедем, возьмем Саньку и привезем к тебе?

– Привезите. Слушай, а давай мы домой смотаемся сейчас?

– Не будет делов. Мне в фирму пора. Ты что дома хотел?

– Да так… ничего… – уклончиво ответил Олег.

– Давай завтра.

– Хорошо, давай завтра. Хотя… хотел я сообщения на автоответчике проверить. Мне никто не звонил за это время?

– Кого ты имеешь в виду? Я тебе говорил о всех звонках.

– Женщина мне не звонила?

– Ты имеешь в виду Нонну?

– Нет, – Олег смутился и внимательно начал рассматривать сигарету.

– Ты об этой девушке, о Саше?

– Ну, да… – Олег смутился ещё больше. – Она что, так ни разу и не звонила?

– Звонила один раз на следующий день после вашего возвращения и очень просилась с Оксаной к тебе в больницу. Вместо неё на следующий день приехал её отец и попросил больше не беспокоить. Предлагал Оксане «сумму в разумных пределах» в качестве компенсации. Через неделю Оксана решила перезвонить Саше и выяснить всё сама. Результат был почти такой же, плюс предупреждение, если она ещё раз позвонит, разобраться с ней.

– Ну, ну… – Олег нахмурился. – И всё? Сдается мне, что не всё ты говоришь.

– Он сказал, что Саша уехала отдыхать с женихом к родственникам, а ваша связь была не больше, чем результатом её испуга, а потом жалости. Теперь всё. Раньше не стал говорить – дурная новость всегда вовремя поспеет, – Максим тоже нахмурился.

– Господи! Ну почему ты, когда хочешь нас наказать, делаешь нас такими идиотами? – Олег горько рассмеялся. – Надо же было мне, старому балбесу, повестись на все эти сладкие слюни в лесу?! Точно уж – седина в бороду, бес в ребро!

– Не переживай так.

– А я не переживаю, – Олег слегка сощурился. – Теперь я спокоен. Просто не везет мне с бабами. Один раз в жизни повезло и то не надолго. Ладно, хватит телячьих нежностей. Пора тебе ехать делами заниматься. Да, завтра пусть с тобой нарисуются Генчик и Назир. У меня созрели кое-какие идеи. Пора возвращаться к работе.

– Кто на этот раз будет официальным лицом на всяких там презентациях? Как всегда, я? – Максим улыбнулся.

– Учитывая то, что некоторые весной плакались, что надоело, официальным лицом теперь на людях буду я. Хватит в тени сидеть и быть слишком загадочным. Единственное, зимой, как и собирался, рвану в Египет. Там тепло, пирамиды…

– Действительно, пора домой! Видать, не только руку тебе лечили, а ещё и излишнюю скромность убрали! Наконец-то! – Максим рассмеялся и посмотрел на часы. – Ладно, помчался я, а то действительно время поджимает. До вечера!

– Вечером жду тебя с Оксаной, Сонечкой и, если получится с Санькой.

– Там сегодня ребята к тебе собирались и Вера.

– Пусть приезжают, я всегда рад буду.

Олег вернулся в палату. Он лег на кровать и прикрыл глаза. Гладя на него со стороны можно было подумать, что он спит. На самом деле он не спал. Медленно в памяти проплывало всё, что было у него с Сашей, начиная с момента встречи. Он помнил каждый день, каждую минуту, каждое слово. Теперь слова казались сплошной ложью. Снова, как пять лет назад, Олег завидовал тем, кто быстро всё забывает. Сейчас воспоминания были просто мучительными. «Зачем нужно было смеяться так надо мной? Неужели это в крови – поспеши кидануть ближнего своего?» – в который раз мысленно задавал он вопрос непонятно кому. Даже не то, что Саша оставила его ради другого, было особенно обидным, а то, что она не сочла нужным сказать об этом сама. Чтобы отвлечься от этих мыслей была только одна возможность, проверенный способ, – уйти с головой в работу.

САША.

Славик вернулся домой не в настроении. Его поездка в Москву не удалась. Деньги были потрачены впустую. Всю дорогу от вокзала до своего дома отец читал ему нотации, что он полный нуль, что без помощи и шагу ступить не может, грозил больше не давать денег и всё дело взять в свои руки. Привез отец его сначала к себе, и здесь нравоучения продолжались ещё битых два часа. Славик нашел в себе мужество выслушать всё молча, опустив глаза и не пытаясь, по обыкновению, возражать. На самом деле внутри у него всё кипело. Внешняя покорность, правда, возымела действие: отец немного смягчился и сказал, что даст последнюю возможность попробовать «раскрутиться». Славик обозвал его про себя старым козлом и сдержанно поблагодарил за заботу.

Но неприятности на этом не закончились. Только отец унялся со своими наставлениями, как подала голос мать. Она начала жаловаться на его «почти» жену – Сашу за то, что она не достаточно учтива с «почти свекровью». А самым главным было то, что Саша была беременна.

– Славка, тебя же просили, чтобы ты ей сказал, таблетки пить или спираль поставить! – негодовала мать. – Это же надо! В ЗАГС и с пузом! Да ещё б хоть незаметно было! Как платье в талию наденет, так ничего уже и не спрячешь! А потом в церковь как ехать и перед батюшкой стоять? Это она, гадина, специально поспешила коробком обзавестись, чтобы тебя захомутать!

– А кто вас кормить с вашим спиногрызом будет? – ухмыльнулся отец. – Пусть её папаша и кормит! И засранца вашего пускай её мамаша и нянчит! Что-то я обещанных денег в глаза не видел! Мишка всё мутит что-то! Мол, только после свадьбы отдаст. Достаточно, мол, того, что пока Славик по делам уехал, мы её кормим и за квартиру платим! Нашли дураков!

– И скажи ей, пусть много не ест, да утягивается получше, чтобы перед людями стыдно не было! А то сроку-то всего месяца четыре, а пузо приличное, как на все шесть. Теперь со свадьбой нужно поторопиться! Хотели же до марта подождать…

Извести о том, что его жена в положении окончательно вывело Славика из равновесия. По дороге к себе домой, он заехал в знакомый бар. Здесь он встретил двух старых приятелей, которым и пожаловался на судьбу. Приятели были «слегка» выпивши, поэтому в его положение вошли довольно быстро. После дополнительной дозы спиртного они окончательно прониклись безграничным сочувствием к другу и пришли к выводу, что «все бабы – суки» и «давить их нужно в мокрых пеленках».

Слегка покачиваясь, Славик поднялся к своей квартире и долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Оставив свои бесплодные попытки, он нажал кнопку звонка. Дверь открыла Саша.

– Привет, женка! – хихикнул Славик.

– Привет, – без энтузиазма отозвалась Саша. – Перезвони своим родителям. Они звонили и беспокоились, куда ты делся.

– Резвился. А что? Ты не беспокоилась?

Саша ответила молчанием. Она прошла в комнату, пока Славик снимал куртку и сапоги.

– А ты меня и поцеловать не хочешь? – войдя в комнату за ней следом, спросил Славик.

– Слава, оставь, ради Бога! – поморщилась Саша.

– Что, блевать хочется?

– Слава, ты же знаешь, я не люблю пьяных! – Саша нахмурилась.

– Да?! И только?! Ну, похвастайся, что у тебя нового?

– Ничего. Сижу, твоими молитвами, дома, как привязанная. Сессия на носу.

– А я думал, пузо! – он снова захихикал.

– Что ты ещё думал? – Саша недружелюбно посмотрела на него. – Ты не думал, что мне не стоит переводиться на заочное отделение на последнем курсе?

– Я думал, что ты будешь попонятливее! Тебя же, суку предупредили, что никаких детей! Ты что, плохо понимаешь? Дети будут, когда нормально раскрутимся!

– Не смей со мной разговаривать в таком тоне! – Саша вспыхнула.

– А в каком тоне? Ты что, думала, что никто ничего не заметит? Тебя же растаскало, как тельную корову! – Славик ткнул пальцем в уже заметный под джинсовым комбинезоном животик. – Кобыла! Какой у тебя срок?

– Какая тебе разница? – Саша оттолкнула его руку.

– На аборт пойдешь!

– Никуда я не пойду!

– А я сказал, пойдешь!!! – заревел Славик. – У тебя ещё четырех месяцев нет, и всё это можно выкинуть!

– У меня срок не четыре месяца.

– А сколько?

Казалось, что Славик очень удивился и даже немного протрезвел. Он смотрел на Сашу, слегка приоткрыв рот. В это время её животик чуть заметно шевельнулся. Лицо Славика стало ещё больше удивленным, а Саша поспешно отвернулась.

– Оно что… уже шевелится? – растерянно спросил он.

– Какая тебе разница? – не поворачиваясь, спросила Саша.

– Какая мне разница?! – Славик схватил её за плечо с такой силой, что она вскрикнула, и повернул к себе. – Говори, сука, какой у тебя срок!!! Ты что, чужого выродка подкинуть мне хочешь?!!!

– А ты спроси сначала, хочу ли я за тебя замуж! – Саша попыталась вырваться.

– Что?! Что ты сказала?! А чей папаша бабло обещал?! Дерьмо!!!

– Отпусти меня! – Саша снова попыталась вырваться.

– Говори, чьё это отродье!!! – ревел Славик.

– Олега! Мы вместе были в лесу! – у Саши по щекам покатились слезы. – И не смей так называть моего ребенка! Отпусти меня!!! Уходи отсюда!!!

– Что?! Уходить?! Да я сначала зарою тебя и этого урода!!!

Славик схватил Сашу за волосы и швырнул на ковер. Она упала и ударилась животом. В глазах потемнело от боли. Саша вскрикнула. Ёё жалобный крик только придал Славику уверенности. С остервенением он начал бить её ногами. Саша пыталась отползти, но он не давал ей этого сделать и старался очередной удар нанести в живот. Наконец он устал. Вытерев с лица пот, он нагнулся, за волосы поднял скорчившуюся на полу Сашу, и потащил в прихожую. Здесь он сунул ей в охапку пальто, а потом, открыв дверь, вышвырнул на лестничную площадку со словами:

– Пошла вон, сука паршивая!

Несколько минут Саша сидела на полу перед дверью квартиры, пытаясь справиться с болью. Боль была настолько сильной, что у неё всё плыло перед глазами. С большим трудом ей удалось подняться, набросить пальто и выйти на улицу. К счастью, напротив подъезда остановилась машина. Водитель вышел и пошел к подъезду. Увидев полусогнутую от боли Сашу, он спросил:

– Девушка, вам плохо?

– Да… – еле выговорила Саша. – Подвезите меня на Гагарина… дом сорок пять… возле бара «Рамзес»…

– Да вам в больницу нужно!

– Там родители живут… они «скорую» вызовут…

– Хорошо, – согласился водитель. – Давайте я вам помогу до машины дойти.

Уже в машине, взглянув на руки Саши, водитель ужаснулся – её кисти были сине-багрового цвета.

– Что у вас с руками?!

– Упала… – Саша пыталась сдержать слезы.

Водитель довел её до квартиры и позвонил в дверь. Открыла мать. Сразу лицо её стало удивленным, а потом испуганным.

– Что произошло? – пролепетала она.

– Мама… расплатись… я сейчас всё объясню… – Саша сделала несколько неуверенных шагов и опустилась на пуф в прихожей.

– Миша, иди скорей сюда! – закричала мать.

– Что ещё стряслось? – недовольно проворчал отец, выходя в прихожую. Увидев Сашу, он даже присвистнул. – Шурка?! Что случилось?!

– Сейчас объясню… – Саше казалось, что ещё одна минута, и она сойдет с ума от боли.

– Сколько мы вам должны? – спросила мать у водителя.

– Ничего… Я подъехал к дому своих друзей и увидел её возле подъезда… Она попросила меня привезти сюда, сказала, что ей плохо. Вот и всё. Я пойду, у меня дела… – сказав это, водитель поспешно ушел.

– Шурка, что случилось? – повторил отец.

– Славик меня побил… ногами… – у Саши почти не было сил говорить.

– Скотина! Гаденыш! За что?!

– Узнал, что… я жду ребенка…

– Так что теперь драться лезть нужно?! – негодовал отец. – Подумаешь, забеременела! Да вы, бабы, на это скоры! Ну, уж, в крайнем случае, аборт бы сделала! А то ногами бить! Я вот сейчас поеду разберусь и с ним, и с Лёшкой! Смотри ты!…

– Папа… потом… делай что хочешь… вызовите «скорую»…

– Да может, ты так полежишь? – предположил отец.

– Миша, давай вызовем, мало ли что, – мать пошла к телефону.

– Ничего, дочурка, теперь мы этого идиота пошлем куда подальше, ещё и денежек с них скачаем… Смотри ты, что с ручками сделал, – отец присел рядом с Сашей и осторожно дотронулся до её руки. – И не бойся, мамка тебя к своему женскому сводит, почистят тебя, и забудешь, как и жила с этим недоумком.

– Папа… мне уже поздно… что-то делать… – Саша изо всех сил цеплялась за последнюю ниточку сознания. – Это… ребенок… Олега… Я с ним… была… Мы же не думали… Я его любила…

– Дура! – отец поднялся и отпустил ей пощечину. – Шлюха подзаборная! Что же ты наделала?! Ничего, вернешься ты из больницы… Шалашовка!…

Что будет дальше, Саша уже не разобрала. Она начала словно проваливаться куда-то. Последнее, что она слышала, это был испуганный крик матери.

Потом она несколько раз то приходила в себя, то отключалась, пока «скорая», завывая сиреной, мчалась по городу. Саше задавали вопросы, которых она никак не могла понять, и она отвечала, так и не понимая до конца, что говорит. Когда её привезли в больницу, вокруг неё поднялась ужасная суета. Мелькали какие-то лица, снова были вопросы, уколы, короткие непонятные реплики врачей между собой. Сашу это не интересовало. Внутри у неё что-то рвалось на части. Её охватила ни с чем не сравнимая боль, настолько сильная, что даже закричать не было сил. Всё происходящее превращалось в сумасшедший водоворот. Момент просветления наступил, когда она услышала крик ребенка. Скорее это был даже не крик, а жалобный писк. И снова Саша провалилась в спасительную темноту.

…В глаза ударил яркий солнечный свет. Во рту было сухо, голова казалась тяжелой, как чугунное ядро. Потолок был белым-белым, пахло лекарствами и ещё чем-то непонятным. Саша попробовала сесть, но слабость не дала этого сделать. Тогда она предпочла просто повернуться на бок. Что-то было очень непривычным в собственном теле, чего-то не хватало. Саша прикрыла глаза и постаралась вспомнить, что же с ней произошло. Воспоминания казались кошмарным сном. Самым главным в этих воспоминаниях был тот жалобный писк ребенка, который она услышала последним. «Конечно! Я же родила ребенка! Нашего с Олегом… Наверное, мальчика… Нужно встать и узнать всё подробно», – решила Саша. Она открыла глаза и снова попыталась подняться. На этот раз ей даже удалось сесть. «Сейчас чуть-чуть передохну и совсем встану. Что бы только на себя набросить? Неудобно как-то в одной рубашке… Неужели мать не догадалась мне халат захватить?» – подумала Саша. На лоб упала прядь волос. Она подняла руку, чтобы убрать волосы и невольно вздрогнула – кисти рук были забинтованы, а пальцы стали черно-синего цвета.

– Куда это ты, красота моя, Александра, собралась? – услышала Саша знакомый мужской голос.

Она повернулась и немного растерялась. В палату вошел дядя Валеры Ламинского – Игорь Александрович. Саша привыкла его видеть в «штатском» и поэтому в светло-голубом медицинском костюме с бейджиком на левом кармане и низко надвинутом на лоб колпаке, он показался ей очень строгим. Только теперь она вспомнила, что Ламинский-старший – врач. Саша сидела и растерянно смотрела на него.

– Так куда ты собралась? – повторил он вопрос. – Что, кто-то разрешил вставать?

– А что, нельзя? – пролепетала Саша.

– Ну, сегодня, пожалуй, ещё нельзя. Ложись-ка, я тебя посмотрю. Как общее состояние?

– Не знаю. Голова тяжелая и очень пить хочется.

– Сейчас скажу, чтобы тебе попить принесли только немного. Животик подставляй… – он очень осторожно начал ощупывать живот Саши. – Есть хочешь?

– Кажется, нет.

– А пора бы и захотеть. Так, ну здесь всё в порядке… рубашонку подними, – он посмотрел грудь Саши и нахмурился. – Сейчас придет акушерка и хорошо тебя перевяжет. Несколько дней, а то и пару недель, грудь будет болеть и нужно будет перевязываться, если не хочешь нажить мастит. Пить не особенно много, молока избегать, сыр и орехи пока не есть. Завтра я посмотрю и, возможно, чтобы всё это побыстрее у тебя прошло, назначу что-нибудь. Так, ручки покажи. Болят?

– Нет, я их вообще почти не чувствую. А зачем меня перевязывать? – Саша удивленно посмотрела на него. В душу закрались скверные предчувствия.

– Сашенька, чтобы молока у тебя не было, – снисходительно пояснил Ламинский.

– Как «чтобы молока не было»? Почему? Как же я кормить буду?!

– Кормить ты не будешь, – он снова нахмурился.

– Что-то не то? – забеспокоилась Саша. – Кто у меня родился? Где мой ребенок?

– Ты что, ничего не помнишь?

– Ничего. Так… отрывки какие-то неясные…

– Родился мальчик, – теперь Ламинский смотрел куда-то в сторону, мимо Саши. – Вес – один пятьсот, рост сорок пять сантиметров… Только вот умер твой мальчик через час после рождения. Ты ещё в себя тогда не пришла. Прими мои соболезнования.

– Как… умер? – у Саши перехватило дыхание. – Почему?… Не может быть…

– К сожалению. После того, как ты упала с лестницы… Конечно, это всё ужасно, но с такими повреждениями он не мог выжить. Слава Богу, что ты сама жива осталась.

Саша лежала и смотрела в белый-белый потолок. Пустота, которая была внутри, поглотила её полностью. Не было даже слез, чтобы заплакать. Она осталась совершенно одна. Ламинский посидел рядом с ней несколько минут молча, а потом позвал:

– Саша, ты меня слышишь?

– Да… – она медленно села и посмотрела на Ламинского. – О какой лестнице вы говорите?

– Как «о какой»? – он почти удивился. – С которой ты упала. Сегодня утром, ещё часов в десять, приезжали твои родители, муж, его родители, в общем, целая делегация родни, и все бурно сокрушались о том, что ты вчера вечером упала с лестницы. Вышла встречать мужа, у тебя закружилась голова, и ты покатилась с лестницы. Очень все переживали о том, что хоронить ребенка без тебя придется.

– Почему без меня?

– Тебе нужно будет полежать здесь ещё, как минимум, дней десять. У тебя ведь тоже дела очень серьезные. Сашенька, ты меня, извини, но ты хорошо понимаешь, о чем я говорю? – он очень внимательно посмотрела на Сашу.

– Конечно. Только это не мой муж.

– А кто?

– Никто. Мы не женаты. Это родители хотят, чтобы мы поженились.

– Так, ладно… не муж… На юридическом языке то, что у вас было, называется гражданским браком.

– И я не падала с лестницы.

– Тогда что произошло?

– Это он побил меня… ногами… – Саша говорила медленно, взгляд её был отсутствующим. – Это был не его ребенок…

– А чей?

– Какая разница? Он умер… его звали Олег…

– Так, Сашенька, давай ты сейчас ляжешь и полежишь спокойненько. Тебе нужно отдохнуть, – Ламинский решительно поднялся со своего места. – Сейчас придет медсестричка, укольчик тебе сделает, покормит тебя и спи. Завтра поговорим.

– Вы мне не верите? – с тоской спросила Саша.

– Почему же? Верю. Просто сейчас тебе нужно поспать, а я немного занят. Завтра поговорим, – и он ушел.

Есть Саша отказалась. Она выпила только немного сока. Медсестра сделала ей укол, вскоре после которого она уснула тяжелым сном без сновидений…

Оксана заглянула в кроватку. Малыш во сне забавно причмокивал губками. Оксана улыбнулась. В это время в палату зашел Игорь Ламинский. Лицо у него было усталое и озабоченное. Он тоже заглянул в кроватку и улыбнулся.

– Как парень, спать даёт? – поинтересовался он. – А то может, сказать, чтобы забрали на время?

– Даёт. Игоречек, какая же ты всё-таки зануда и формалист! Ну что тебе меня на сутки раньше домой не отправить? – Оксана смешно наморщила нос. – Надоело нам у тебя здесь.

– Парню ещё не надоело, – спокойно парировал Ламинский. – А благоверный твой и Сонечка ещё денек поскучают. Завтра радоваться все больше будете. Ты скажи спасибо, что я тебе свидания устраиваю. У меня в течение последнего месяца, а то, пожалуй, и двух, никто такой привилегии не удостаивался.

– Вот я и говорю, что ты зануда.

– Оксана Леонидовна, вы настроены подоставать меня? – поинтересовался Ламинский и сел напротив неё.

– Конечно.

– Ну, тогда, позвольте вам напомнить, какие порядки у вас в отделении.

– А я уже три месяца там не появлялась. Разве что так, на пять минут. Все вопросы к Коротевичу.

– Так он же твой верный ученик! – Игорь рассмеялся.

– Стараюсь. Вот, если бы ты в декрет уходил, то, и ты бы себе смену готовил. Тем более, Максим и Олежка давят, чтобы я бросила работу. Может быть, теперь и брошу. Посмотрю. Кстати, а что ты такой замученный сегодня? С Дашей что-то случилось?

– Слава Богу, с Дашей всё в порядке. Пора переходить только на преподавательскую работу. Хватит уже практики. Если я и дальше буду продолжать так срываться из дому по ночам, то у неё припадки ревности начнутся. Вчера в одиннадцать меня вытащила смена дежурная, а сегодня я по графику в сутках. Меняться уже поздно. И вообще, лучше мне сегодня остаться. Что-то предчувствия дурные.

– А что стряслось?

– Рискует одна крошка попасть отсюда в психиатрию. Странное что-то с ней твориться, ерунду какую-то говорить девчонка начала.

– После чего?

– Вчера вечером упала с лестницы и считала ступеньки от второго до первого этажей. Сама понимаешь, что в сроке семи месяцев, плюс-минус неделя, это не рекомендуется делать. Удивительно, что она череп себе не раскроила. Руки черно-синего цвета стали. Роды жутко тяжелыми были. Ребенок родился живой и умер почти сразу. Утром здесь куча родни толпилась – муж, родители и её, и его. Все расстроенные. Я ей это сказал час назад, когда она проснулась. Вот тут-то девочка чепуху и понесла: мол, с лестницы не падала, муж ногами побил. И муж – не муж, а непонятно кто. Ребенок совсем от другого, но тот умер. Короче, полный бред. Прибавь ко всему этому отсутствующий взгляд, речь замедленную. Ну, дал я вказивку её транквилизаторами загрузить. Может быть, шок пройдет и всё обойдется. Самое неприятное во всей этой истории, что я эту девочку знаю. Это из Валеркиной компании барышня. Кстати, возможно, и ты что-то о ней знаешь. Извини за то, что натолкну на плохие воспоминания, это та самая девочка, из-за которой Олег в лесу застрял. После того, что произошло, вся компания с ней отношения прекратила. У них свои взгляды на жизнь – они её объявили предательницей за то, что она даже к телефону не хотела подходить, а потом и вовсе с мамашей уехала куда-то почти на два месяца. Вернулась – вышла замуж и перевелась на заочное отделение. Потом муж куда-то уехал, а она начала вспоминать старых друзей. У них гордость через край и полезла.

– Ну-ну… – Оксана внимательно посмотрела на Ламинского. – Так, значит, уехала она не с женихом, а с мамашей.

– Так вот она сказала, что ребенок от Олега, но Олег умер. Правда, мог быть и другой Олег.

– Возможно, возможно… Игоречек, как бы мне эту девочку увидеть? Естественно, без афиширования того, кто я.

– В третьей палате. Сейчас она спит. Проснется, я тебя позову. Я зайду, у неё присяду, вроде бы как узнать, что к чему, а ты зайдешь под предлогом, что хотела увидеть меня.

– Там разберемся. Только не забудь меня позвать.

– Оксаночка, когда я что-нибудь забывал! Не вовремя Олег в Египет рванул, – вздохнул Ламинский. – Ты без него родила. Подружка бывшая в переплет попала.

– Ну, кто же знал, что я рожу раньше на две недели? А подружка… Я после того, как поговорю с ней, может, и тебе что-нибудь скажу. Что-то там мутное.

– Кстати, Олегу позвонили?

– Обязательно. В тот же день.

– Могу себе представить, сколько радости было.

– Он даже порывался сразу вернуться. Я попросила этого не делать. Пусть отдохнет хоть раз за последние три года.

Саша проснулась, когда за окнами уже было темно. В палате был включен свет. Не смотря на то, что голова была всё ещё тяжелой, чувствовала она себя немного лучше. На какой-то момент ей показалось, что всё, о чем она узнала днем, не больше чем очередной кошмарный сон. Так ей казалось до тех пор, пока в палату снова не пришел Ламинский.

– Ну, как дела? – спросил он, сев напротив.

– Не знаю, голова тяжелая. Мне сесть можно?

– Садись. Может быть, стоит поесть? Мне сказали, что ты отказываешься от еды.

– Не хочется.

– Саша, ты этим ничего не исправишь и лучше не сделаешь. Давай, будь умницей.

– Вы говорите совсем, как Олег, – грустно сказала Саша.

В это время в палату вошла женщина лет тридцати. Саша не заметила, как с Ламинским она обменялась чуть заметными кивками.

– Извините, не помешаю? – спросила женщина. – Игорь, мне сказали, что ты здесь и не особенно занят. Мне одной скучно.

– Не особенно, – ответил Ламинский. – Присаживайся, Оксаночка.

– Оксана? – Саша напряженно посмотрела на женщину. – У него тоже была сестра Оксана.

– У кого? – удивилась Оксана.

– У Олега.

– Сашенька, а как фамилия твоего Олега? – поинтересовался Игорь.

– Ой, если я вам помешаю, то я лучше пойду, – Оксана сделала движение, будто хотела подняться.

– Мне уже совершенно всё равно, – отозвалась Саша. – Никто мне не мешает.

– Так как фамилия Олега, Сашенька? – повторил Ламинский вопрос.

– Он назвался Раздановым. Вам, наверное, Валера рассказывал. Олег говорил, что вы – друзья. Правда, потом оказалось, что он не Разданов. Я даже не знаю, кто он. Всё так получилось… – Саша расплакалась. – Боже мой, это же я виновата в том, что он умер! Это всё из-за меня! Теперь маленький наш умер… Почему я здесь?! Почему я не умерла?

– Сашенька, Саша! – Игорь осторожно потряс Сашу за плечо. – Успокойся! Почему ты решила, что Олег умер?

– Его волк искусал… Это я дверь не закрыла… – она старательно вытерла слезы. – Всё это случилось ночью. Утром нас забрали. Его сразу же увезли в больницу. Я хотела туда поехать, но Гена меня уговорил этого не делать. Он дал мне телефон сестры Олега и сказал, что я смогу перезвонить ей и договориться. Вечером я ей позвонила. Оказалось, что у Олега началось заражение крови. Он был в очень тяжелом состоянии и лежал в реанимации. Я договорилась встретиться с Оксаной на следующий день и поехать к нему. Как раз вернулись мои родители. Когда они услышали обо всем, то устроили грандиозный скандал. Отец кричал, что не может Разданов ходить в лес с группой. Потом он вроде бы смягчился и решил съездить сам, узнать, что к чему. Я сказала ему, что мы договорились встретиться с Оксаной. Не знаю, где отец встретился с ней, но он вернулся и сказал, что Олег был не Разданов, умер он два часа назад, а его сестра и родственники обвиняют во всем меня. И ещё представители фирмы пригрозили разбирательством.

– И ты сама не решилась поинтересоваться, что же произошло на самом деле? – Оксана подняла брови.

– Родственники пообещали, что ничего не станут делать, если я не буду напоминать о себе. Кроме того, родители следили за каждым моим шагом – я не могла позвонить кому-либо, никуда выйти, а через три дня, практически, насильно увезли меня к бабушке в деревню. Родители сказали, что делают всё это только заботясь обо мне. Когда мы были у бабушки в деревне, я поняла, что у меня будет ребенок. Матери я сразу ничего не сказала. Потом мы вернулись. Родители начали усердно выталкивать меня замуж за Славика. Тут ещё и мой двоюродный брат появился со своей новой подругой. Он с отцом бизнесом занимается. Так вот, его подруга – Нонна Михайловна – оказывается, до того, как начать встречаться с моим братом, встречалась с Раздановым, была его любовницей что-то около полугода. Она сказала, что в то время как мы были в лесу, она с Раздановым была в Париже. Он вообще, вроде бы больше живет заграницей, чем здесь. Потом она начала рассказывать о нем всякие странные вещи – мол, он бисексуал, который больше любит мужчин, чем женщин. Сказала, что сестра у него, не дай Бог, с ним что-нибудь случилось бы, просто заказала бы меня и всю мою семью, что в фирме разные мутные дела творятся. Кроме того, Разданов и какая-то его родственница большие любители детей. Они забирают из приюта какого-то мальчика и вытворяют с ним всякие гадости. В приюте об этом знают, но, так как, он полностью финансирует приют, то там на это закрывают глаза. А она сама из-за этого и прекратила с ним всякие отношения. В конце концов, услышав всё это, я даже порадовалась, что Олег не Разданов. Свадьбу со Славиком наметили на весну. О ребенке я никому ничего не сказала, решила, что рожу его для себя и буду всегда помнить Олега. Славик и родители настояли на том, чтобы я перевелась на заочное отделение. Я была настолько подавлена, что мне было абсолютно всё равно, что будет дальше. Мы прожили со Славиком около месяца и он, посоветовавшись со свои отцом, уехал в Москву, по делам. Я осталась совершенно одна. Все мои бывшие друзья от меня отвернулись, никто даже разговаривать со мной не хотел. Понемногу я привыкла к такой жизни. У меня появилась надежда, что я рожу ребенка и Славик, поняв всё, оставит меня в покое. Вчера вечером вернулся Славик. Он приехал домой пьяный и злой. Перед этим он был у своих родителей. Что там произошло, я не знаю. Он почти с порога начал кричать на меня, что я должна сделать аборт. В общем, когда всё выяснилось, он начал меня бить. Бил ногами. Руки такие, потому, что я пыталась живот прикрыть. Потом он вытолкал меня из квартиры. Я еле вышла из подъезда. Тут остановилась какая-то машина, и водитель подвез меня. Отец, когда узнал, что это ребенок Олега, начал кричать, что я шлюха. А сегодня вы говорите, что они все пришли и переживали… – Саша снова заплакала. – Да не переживали они, а радовались! Ну, почему всё так?

– Саша, ты теперь ничего не вернешь назад, – Ламинский погладил её по голове. – Если ты будешь всё время плакать, то тебе будет ещё хуже.

– Что мне теперь делать?

– Теперь уже ничего не поделаешь, – качнула головой Оксана. – Вернешься к своему Славику…

– Я его ненавижу! Не буду я с ним жить!

– Значит, к родителям. Ты ещё молодая. Жизнь потихоньку вернется в старое русло и, со временем, ты многое забудешь.

– Забыть? А вы бы забыли? – в голосе Саши мелькнули гневные нотки. – Как это можно забыть? Я осталась сначала без человека, которого, кажется, одного на всем свете, любила! Да ещё и я виновата в его смерти… Теперь мой ребенок умер… Даже не умер – его это выродок убил! Как это забыть?!

– Тогда, Игорь, дай девочке выплакаться, – Оксана поднялась со своего места. – Спокойной ночи, пойду я к себе.

Через полчаса к ней в палату пришел Ламинский. Оксана стояла у окна, смотрела на фонари, расплывающиеся желтыми пятнами за редкими морозными узорами на стеклах, и вытирала глаза.

– Ещё ты реветь начни, – проворчал Игорь, подходя к ней.

– Ты хочешь сказать, что эта девочка не в своем уме или врет? – Оксана тяжело вздохнула.

– Теперь не хочу.

– Папа там, видно, большая сволочь – меня попросил не беспокоить, ей сказал, что Олег умер. Господи! Ну что за привычка у моего братишки была прятаться от всех?! Да может быть, всё тогда ещё и обошлось бы!

– Нонна тоже штучка! – покачал головой Игорь.

– Ничего, я этой дряни всё ещё припомню! – Оксана решительно вытерла слезы.

– Слушай, а почему ты не сказала, что ты сестра Олега и он жив?

– Как ты думаешь, что с ней случиться, если она всё это узнает?

– Да… не знаю… Олегу скажешь?

– Вернется – скажу. Думаю, что он тоже просто так это всё не оставит. А вообще, он в последнее время так изменился… Мне даже порой становится страшно. Жестче он стал что ли? Теперь стоит разговоры на такие темы завести, как начинаются либо шутки от которых дурно делается, либо старательно уходит в сторону.

– А, если она вернется к своему сожителю?

– Не вернется она к нему. Игорь, позаботься о ней, пока она здесь.

– Обязательно. И племяшку нужно сказать, чтобы детки беситься прекратили, и проведать её пришли…

ОЛЕГ РАЗДАНОВ.

Глава 41

Оксана уложила спящего малыша в кроватку и повернулась. Внимательно наблюдавший за ней Олег быстро отвел взгляд. Он очень не хотел, чтобы кто-либо, даже сестра, заметила тоску в его глазах. Как бы он ни старался, Оксана это замечала. Скорее, даже не замечала, а чувствовала. Эти попытки отвести взгляд, её в последнее время начали беспокоить. Олег не хотел никого подпускать к себе.

– Ну, что, идем в другую комнату? – спросил Олег. – А то вдруг серьезного человека разбудим.

– Да, идем, – кивнула Оксана. – Ты никуда не спешишь?

– Никуда, – Олег улыбнулся. – Я ещё отдыхаю. А что?

– Мне нужно серьезно поговорить с тобой.

– Что, так серьезно? – Олег вскинул брови.

– Да, так серьезно, – Оксана даже не пыталась улыбнуться. – Я сварю кофе, посиди и подожди.

– Как прикажете, командир! – Олег сел в кресло и с удовольствием вытянул длинные ноги.

– Тебе со сливками? – спросила Оксана на ходу.

– Как себе, так и мне. Только не очень сладкий делай.

Оксана вернулась спустя несколько минут с двумя крошечными чашечками густого ароматного кофе, в котором плавали беленькие шапочки взбитых сливок.

– Коньячка хочешь? – поинтересовалась она.

– Не откажусь. И закурить можно?

– Можно. Только форточку открой.

– А что это ты такая сегодня добрая? – поинтересовался Олег, слегка сощурившись и доставая сигарету. – Или ты за мной так соскучилась?

– Олежка, я за тобой, сам знаешь, больше чем очень соскучилась, но сейчас я тебя очень прошу, оставить своё игривое настроение и побыть серьезным хоть несколько минут.

– Оксаночка, солнышко, а не хочется! – он сладко потянулся. – Знаешь, как в Египте хорошо? Солнце, жара, песок, Нил, пирамиды… Небо такое синее днем. А ночью – сплошной бархат. Даже звезды не так по глазам режут. Здесь такого не бывает. А какие женщины! Но я был патриотом и премило развлекался с соотечественницей. Если бы не дела, так остался бы там, принял мусульманство и обзавелся бы гаремом.

– Ну, и что бы было дальше?

– А дальше… – Олег закурил. – Дальше каждую ночь парочку любимых жен и оттягиваться до утра. Как ты находишь, интересно?

– Не интересно. Тебе бы быстро надоело.

– Угу, – кивнул Олег. – Тебя и Макса рядом бы не было. Ничего, я бы и вас туда перетащил. Но вся беда в том, что дела.

– Никуда нас не нужно перетаскивать. Олег, я прошу тебя, хватит дурачиться. У меня к тебе очень серьезное дело, – Оксана нахмурилась.

– Ладно, валяй, – кивнул Олег. – Я уже серьезен, как никогда. Что у нас стряслось?

– Это не совсем у нас. Это у тебя.

– Даже так? – по лицу Олега мелькнула тень удивления.

– Даже так. Олежка, ты хорошо помнишь Сашу Шарф-Эгердт?

– Да уж куда лучше! – на губах Олега появилась холодная улыбка. – Ты забыла, где у меня её автографы?

– Олег, перестань! Давай серьезно.

– А я серьезно! Хотел бы я её забыть, да вот только никак не выходит! Стоит чуть-чуть рукав на рубашке отвернуть, и все проблемы с памятью исчезают.

– Тебе никогда в голову не приходило, что странно как-то всё получилось.

– Что странно? То, что со мной девочка играла в игрушки, а, наигравшись, обошлась, как с ненужной вещью? – Олег нахмурился. – У неё, видишь ли, как и у папы, принцип – поспеши кидануть ближнего своего. Вот она на мне и тренировалась.

– Это не у неё принцип, а у папы.

– Да? Странно! Это папа мне в лесу мозги пудрил, а, когда вернулся в город, рванул сначала с женихом отдохнуть, а потом вышел замуж?

– Олег, ты ничего не знаешь.

– Да ну?! Я не думаю, что ты и Макс меня обманули.

– Мы тебя не обманывали. Нас обманули так же, как и тебя. Обманул её папа. Во-первых, отдыхать она ездила не с женихом, а с матерью. И не отдыхать, а её, практически насильно, увезли в деревню к бабушке. Во-вторых, замуж она так и не вышла. Свадьба была намечена на весну.

– Ну и что? – Олег отпил немного коньяка. – Что из всего этого? Ты предлагаешь мне узнать, когда состоится сие радостное событие, и поехать её поздравить?

– Нет. Дослушай до конца. Ты никогда не думал, что после того, что у вас было в лесу, могли остаться какие-либо последствия?

– Она что, СПИДом больна? Так со мной, вроде бы, всё нормально.

– Олег! Перестань валять дурака! – Оксана начала сердиться. – Только не рассказывай мне, что ты ей там о красотах природы байки травил!

– Ну и что? Мало ли, чем мы там занимались? Погода была скверная. А, как известно, двое под одним одеялом и на полюсе не замерзнут, – Олег холодно улыбнулся. – У неё ко мне претензии? Так она не девочка маленькая. Всё по согласию было.

– Никаких претензий. Оставь этот тон!

– Оксана, я не пойму, что ты хочешь от меня? – Олег снова нахмурился. – Ты говоришь загадками, пытаешься напомнить мне о том, чего я и так не забуду, хотя многое отдал бы, чтобы забыть. Что произошло?

– Ты никогда не думал, что после того, что у вас было, бывают дети?

– А почему я должен был об этом думать? Меня же попросили больше не беспокоить и о себе не напоминать.

– А подумал бы! Знаешь, где я встретилась с этой девочкой?

– Ну? Она сюда явилась?

– Нет. Я встретилась с ней у Ламинского. Ты не хочешь спросить, что с ней было?

– У Ламинского с радикулитом не лежат, – криво улыбнулся Олег. – А при чем здесь я?

– Олег, она родила семимесячного ребенка. Тебе это ни о чем не говорит?

Олег хмуро молча смотрел на Оксану. Под бронзовым загаром начала проступать бледность. Наконец, он выдавил из себя:

– И о чем это должно мне сказать? Может быть, это ребенок Славика Бондаренко? Почему ты допускаешь, что она грешила со мной и блюла себя с ним? Опять же, мне пойти её поздравить?

– Поздравлять тебе её не придется, – Оксана опустила глаза. – Можешь у Ламинского спросить, в каком она была состоянии. Я тоже разговаривала с ней.

– Я вообще не понимаю, к чему этот разговор, – Олег поднялся, подошел к окну и стал смотреть на деревья в саду. – Она знала, что ты моя сестра?

– Нет. Олежка, её ребенок умер через час после того, как родился. А родился он семимесячным потому, что Славик избил её ногами. Он бил её ногами в живот. Она пыталась прикрыться руками, так руки у неё были черно-синими. И бил он её, когда узнал, что она беременна.

– Прекрати! – Олег повернулся. Лицо заливала мертвенная бледность.

– Не прекращу! Это был твой ребенок! И у меня, и у Ламинского не то, что мурашки по спине бежали, когда она всё рассказывала! Я не знаю, как я не поседела! И удивительно, как она не сошла с ума!

– Если это был мой ребенок, то почему нужно было говорить, чтобы её не беспокоили?!

– Это сказал её отец! Это он нам сказал! Ей он сказал, что ты на самом деле не Разданов! И, самое главное, что ты умер в тот день, когда Саша должна была приехать в больницу вместе со мной!

– Я умер?! А она где была?! Что трудно было снять трубку и набрать номер, чтобы удостовериться?!

– Её, пока не увезли в деревню, не выпускали одну из квартиры, не давали ни с кем видеться, даже к телефону не подпускали.

– Хорошо, папа сказал, что я – не Разданов. А то, что я ей говорил?

– Просто папа никак не мог поверить, что Разданов пойдет в лес проводником. А ещё скажи большущее спасибо своей бывшей пассии Нонне. Она теперь встречается с братом Саши, и рассказала, что в то время, когда вы были в лесу, ты с ней якобы был в Париже. Ещё ты, оказывается, бисексуал, склонный больше к мужикам. Кроме всего прочего, я, если бы с тобой что-нибудь случилось, заказала бы не только Сашу, а и всю семью. Ты с Верой – главные педофилы в городе. Саньку забираете и вытворяете с ним, что попадя. Так что Саша теперь даже не знает, кто ты на самом деле!

– А что же она ребенка оставила? Родители позаботились бы о том, чтобы последствий не было!

– Она хотела этого ребенка! Олег, неужели ты не понимаешь, что она тебя любит?! – Оксана почти сорвалась на крик.

– А почему я должен верить в то, что она меня любит?! – у Олега лицо дернулось нервной судорогой. – Я однажды в это имел несчастье поверить!

– Потому что сам до сих пор её любишь!

– Не люблю!

– Не лги! Себя убедить в этом хочешь?!

– Не хочу! Я не любил её и не люблю!

– Точно! Это я в бреду её звала! Это я её рисую!

– Откуда ты знаешь, что я её рисую? – Олег покраснел до корней волос и быстро отвернулся.

– Когда ты уехал, я заходила к тебе. Ты забыл папку с рисунками на столе в кабинете.

– В бреду я мог позвать и папу римского, а рисовать я волен всё, что взбредет в голову! И то, что я кого-то нарисовал, ещё не значит, что я безумно влюблен!

– Олег! Перестань!!! – у Оксаны задрожали губы.

– И ты перестань на меня орать и убеждать меня непонятно в чем! Она мне безразлична! Понимаешь?! БЕЗ-РАЗ-ЛИЧ-НА!!! – Олег повернулся и тоже перешел на повышенные тона.

– Да тебе все безразличны! Я тебе когда-то говорила, что ты слеп и глух! Так ты, действительно, слеп и глух! Ты – настоящее бревно! Тебя никто не интересует! Тебе безразлично, что женщину, которая тебя любит, обманули, искалечили, что она столько перенесла! Сейчас её снова держат взаперти! Тебе безразлично, что твоего сына убили! Тебе просто удобно так жить!

– Замолчи!!! – голос Олега охрип до неузнаваемости.

– Что у вас здесь происходит? – в комнату вошел Максим и посмотрел на жену и Олега с удивлением и беспокойством. – Чего вы кричите? Марка разбудите.

– Ничего, – Олег опустился в кресло, сгорбился и закрыл лицо ладонями.

Больше всего на свете он сейчас боялся, чтобы его увидели. Он уже не мог справиться с собой. Оксана была права – он любил Сашу, он не мог её разлюбить и забыть, как ни пытался этого сделать. То, о чем он узнал несколько минут назад, было ему совершенно небезразлично. Только вот задетая гордость… Рваться на части было больно и страшно.

Будто отозвавшись на слова Максима, в соседней комнате заплакал малыш. Оксана поспешно пошла туда, на ходу вытирая слезы. Олег выпрямился. Он был очень бледен, лицо осунулось, между бровями залегла резкая морщина. Максим внимательно посмотрел на него и спросил:

– Так что у вас здесь произошло?

– Кажется, мы поссорились, – медленно ответил Олег. У него сильно болело сердце.

– А вы ещё способны ссориться? – удивился Максим. – Что-то я за пятнадцать лет такого не припоминаю.

– Как видишь, способны, – Олег встал. – Ладно, пойду я.

– Да подожди ты, – попытался удержать его Максим. – Что случилось-то?

– Так, ничего… ерунда… Просто у меня дела… Мне позвонить должны…

– Олег!

– Право же, Макс, мне пора. В фирме всё нормально?

– Нормально. Ты же утром приезжал.

– Ну, всё, пошел я… Ты Оксану успокой. Я сильно её огорчил.

– Я через час приду. Ты дома будешь?

– Да, конечно, – кивнул Олег и пошел к двери.

Олег вернулся домой. Ольга была на кухне и как раз доставала из духовки жаркое. Кухня заполнилась аппетитными запахами пряностей и жареного мяса. В другой раз он не преминул бы сделать Ольге комплимент по поводу её кулинарных талантов, но сейчас ему было тяжело сказать даже несколько слов.

– Я сделала так, как вы просили, – сказала Ольга, перекладывая жаркое на блюдо.

– Спасибо, – выдавил из себя Олег. – Ты, Оленька, как всегда, на высоте.

– Думаю, что и ваши гости будут довольны, – скромно улыбнулась Ольга.

– Оленька, ты сейчас можешь идти домой, – Олег мучительно пытался вспомнить, кто же должен был сегодня прийти к нему.

– Хорошо, – кивнула Ольга, – сейчас только форму вымою.

Она внимательно посмотрела на Олега. Он достал из пачки сигарету, сунул в рот, но так и не закурил.

– У вас что-то случилось? – спросила Ольга.

– Почему ты так решила? – Олег попытался улыбнуться, но улыбки не получилось.

– Просто вы такой бледный и расстроенный… Вы себя нормально чувствуете?

– Нормально, – Олег, наконец, чиркнул зажигалкой. – Вернее, не совсем…

– Может быть, позвонить Оксане Леонидовне?

– Не стоит… – Олег сел на табурет и после паузы спросил. – Оленька, скажи мне, только очень честно, я не обижусь… я очень большая сволочь?

– Странный вопрос, – Ольга удивленно посмотрела на него.

– Оленька, мне очень нужно это знать, – он смотрел в пол.

– Я бы не сказала, что вы сволочь, – Ольга мягко улыбнулась. – Просто вы немного изменились после того, как с вами случились все эти неприятности.

– В худшую сторону?

– Нет. Просто мне кажется, что вы не хотите выглядеть хуже, чем есть. На самом деле, вы ведь не такой.

– Я гораздо хуже, чем пытаюсь казаться, – в голосе Олега мелькнула горечь. – Ладно, оставим. Теперь напомни мне, пожалуйста, кого я сегодня ждал в гости?

– Игоря Александровича Ламинского с женой. По идее они должны приехать через пятнадцать минут. Может быть, мне всё-таки остаться?

– Не надо. С посудой я потом сам разберусь. Хотя… накрой на стол, если тебя не затруднит.

Ольга ушла накрывать стол, а Олег остался курить на кухне. Он сидел и смотрел в окно. Начали спускаться ранние зимние сумерки. Небо было низким и пасмурным и теперь почти сливалось с засыпанными снегом крышами соседних домов. Деревья в саду тоже почти сливались с этим светло-серым небом. Сад казался холодным и мертвым. Так же холодно и мертво было сейчас у Олега на душе.

– Олег Леонидович! – Ольга тронула его за плечо.

– Да? Извини, задумался, – Олег смутился. – Не волнуйся, Оленька, я в порядке.

– Я уже стол накрыла и закуску поставила.

– Спасибо. С остальным я сам разберусь. Можешь идти. Завтра всё, как обычно.

– Тогда я ухожу. Десерт в холодильнике.

– Спасибо, – кивнул Олег.

Приехал Игорь Ламинский с юной красавицей-женой Дашей. Олег натянул на лицо дежурную улыбку и предпочел занять позицию слушателя. Ужин проходил под милое щебетание Даши. Ламинский несколько раз бросал на неё обожающий взгляд и весь его вид говорил: «Вы только посмотрите, какая прелесть моя Дашенька! Разве возможно не восхищаться таким сокровищем?». Олег почти ничего не ел, только время от времени делал глоток вина. Ещё он пытался совместить два занятия: попытку не потерять нить разговора, если Даша обратится к нему, и раздумья о том, как удобнее всего вывести Ламинского на разговор о Саше.

– Олег, Игорь говорил, что ты большой любитель охоты. Правда?

– Ну, не до фанатизма, конечно. Так, при возможности…

– Ой, как интересно! – Даша смотрела на него глазами удивленного ребенка. – А давно ты охотиться начал или теперь, когда модно стало?

– Да охочусь я уже… дай Бог памяти… – Олег наморщил лоб, – лет десять. Я тогда геологом был.

– Игорь говорил. Это, наверное, так интересно!

– Охотиться? – уточнил Олег.

– Нет, быть геологом. Такая романтика!

– Да работа, как работа. Романтику можно найти где угодно, а, когда с партией уходишь в тайгу, можно найти ещё и комаров. Они там хуже волков.

– Ладно, Олег, не скромничай, – подал голос Игорь. – Работа, конечно, как работа, но кто у нас о камнях мог рассказывать часами? Я в этом ничего не смыслю, так и то дух захватывает. Ты ещё его коллекцию камешков не видела! Только не просись смотреть сейчас – мы до утра тогда не уйдем.

– Игореня, ты мне льстишь. Не такой уж я хороший рассказчик. И потом, одно дело – говорить о камнях, другое – полгода провести в тайге. Коллекция – это вообще отдельная тема. Там я действительно могу до утра рассказывать.

– Олег, пообещай мне, что когда-нибудь покажешь свои сокровища, – Даша улыбнулась так, что и камень не смог бы ей отказать.

– Обязательно. Тебя какая часть интересует – то, что под ногами валяется или то, что потом в драгметаллы оправляют?

– Не знаю. Мне всё интересно. Олег, а правда, что у тебя на перстне с обратной стороны, как на перстне Соломона есть надпись «Всё проходит»?

– Правда, – Олег кивнул и снял с безымянного пальца левой руки перстень очень тонкой работы с гематитовой вставкой и подал Даше. – Посмотри. Только надпись у Соломона была на камне вырезана, а у меня гравировка по внутренней поверхности.

– Действительно… – Даша с восхищением рассматривала перстень. – Какая работа! А почему такая надпись?

– Так ведь всё в этой жизни проходит. Неспроста Соломон такую игрушку носил. Кстити, вставка была другой.

– Ребята, давайте только обойдемся без философии! – рассмеялся Ламинский. – Если уж быть слишком дотошным, так проходит всё, но не бесследно.

– Ты прав, – согласился Олег.

– Ой, мальчики! Я совсем забыла, что мне нужно позвонить маме! – забеспокоилась Даша.

– Дашенька, вот дверь в кабинет, там, на столе, телефон. Звони, сколько душе угодно, – предложил Олег.

– Я быстро, – Даша поднялась из-за стола и пошла звонить.

Ламинский внимательно посмотрел на Олега. Теперь он не улыбался. Лицо снова стало усталым и хмурым.

– Что стряслось, Олег? – спросил Игорь. – Может быть, мы не вовремя?

– Всё нормально, – Олег закурил. – Я спросить тебя хотел о Саше. Что там произошло?

– Ну что? – Игорь нахмурился. – Я так понял, что Оксана сказала?

– Да. То, что она сказала, было совсем не тем, что я хотел бы услышать, и чему бы обрадовался… – Олег тяжело вздохнул. – Ты что-нибудь ещё знаешь?

– Знаю, что всё сказанное, соответствует действительности. Я знал, что Оксана будет говорить с тобой об этом, как только ты вернешься. Саша пролежала у меня две недели и две недели проплакала за тобой. Она ведь считает тебя мертвым. Да, кстати, совсем не Раздановым, а кем-то неизвестным. Родители там не дай Бог! Особенно папаша! Ребенка они забрали из морга в тот же день. Что дальше – не знаю. Хороший был мальчишка. Доносить бы… Или хотя бы этот скот её не избил. Валерка недавно сказал, что Сашу снова держат под замком. Заставили ее взять академ. С мужем не живет. Её, как и летом, даже к телефону не зовут.

– Весело…

– Не то слово!

– Игорек, а дети у неё ещё будут?

– Хочешь, как состоявшийся медик несостоявшемуся? – Олег утвердительно кивнул. – Не знаю. Процентов семьдесят, что не будет. Хотя… Хотя все мы под Богом.

Вернулась Даша и начатый разговор пришлось прервать. К середине ужина пришел Максим. Он присоединился к общему беззаботному разговору. Его приход для Олега оказался очень своевременным, потому что у него настроение окончательно испортилось. Он продолжал старательно улыбаться, но разговаривать ему уже совсем не хотелось.

Около десяти Игорь и Даша уехали домой. Олег и Максим убрали со стола и остались курить на кухне.

– Как Оксана? – спросил Олег.

– Вроде бы успокоилась, – Максим задумчиво посмотрел на него.

– Она тебе говорила из-за чего мы…

– Ну да. Теперь ты в курсе. У Ламинского поинтересовался подробностями?

– Подробностей мне хватило и тех, что Оксана рассказала. Ламинский последние новости рассказал, которые ненамного веселее того, что я уже услышал, – он помолчал, а потом с надеждой посмотрел на Максима. – Макс, что мне теперь делать?

– Не знаю, – вздохнул Максим. – Ситуация не для слабонервных.

– То-то и оно…

– Ты сам ничего не надумал?

– Пока ничего, кроме того, что бы наказать этих ублюдков, мне в голову не лезет.

– А она? Что будет с ней?

– Не знаю, – Олег покачал головой. – Я сейчас даже не знаю, что мне делать: самому прощения у неё просить или её прощать. В таком состоянии я ни того, ни другого сделать не смогу. Я сейчас сам себя боюсь.

– Может быть, тебе не стоит пока оставаться одному? – осторожно спросил Максим.

– Не волнуйся, ничего со мной не случится, – Олег задумчиво смотрел на огонек сигареты. – Завтра я вернусь на работу. Полегче тебе будет.

– Уже с понедельника и выходил бы.

– Хорошо, пусть с понедельника. Завтра заберу Саньку на выходные. Я обещал ему, что мы съездим на выставку восковых фигур.

– Хочешь, идем к нам?

– Завтра утром. Сейчас Оксана Марка, наверное, укладывает. Не хочу ей мешать.

– Ты же знаешь, что ты никогда не мешал ей. Действительно непонятно, почему вы сегодня друг на друга кричать начали. Я, когда в дом вошел, что зря подумал.

– Сорвались оба… – Олег тяжело вздохнул. – Оксана, когда начала говорить о Саше, что-то такое меня захлестнуло, объяснить не могу.

– Олег, ты её любишь? – Максим внимательно посмотрел на Олега.

– Не знаю… теперь не знаю. Я сейчас на части рвусь. Иногда без неё не могу, на свет смотреть – тошно. А иногда почти ненавидеть начинаю. Там, в лесу, всё было совсем по-другому. Ещё одну вещь она мне сказала… – Олег осекся.

– Что тоже тебя любит?

– Бери больше, – Олег с горечью улыбнулся. – Она твердила, что хочет ребенка. И говорила она это так… У меня уже скоро комплекс появится. Ведь почти так же говорила мне Марина за неделю до смерти. Как раз в тот день, когда Андрей приехал. Марина погибла. Сашу… сам знаешь, что с ней случилось… Игорь говорит, что теперь иметь ребенка у неё очень мало шансов. Мне тоже, наверное, стоило попробовать объявиться. Теперь ещё выходит – я виноват…

– Да, так точно до комплексов дожить – раз плюнуть. Ладно, не бери дурного в голову. Наладится всё.

– Не знаю, Макс, не знаю…

Глава 42

Саша, сидя за шикарным письменным столом Олега, играл в компьютерную игру. Это была мудреная головоломка. Звуковое сопровождение Саша включать не стал. Он любил играть в такие игры в полной тишине, чтобы ничего не отвлекало, разве что разговор с Олегом. Олег сидел в глубоком кресле в углу комнаты и рисовал, используя в качестве подставки для планшета собственное колено. В доме было тихо, настолько тихо, что было слышно, как шуршит по бумаге карандаш, да время от времени шлепается с крыши очередная подтаявшая сосулька. Ольга уже ушла, как всегда, оставив им разные вкусности и, напомнив, чтобы они не забыли поужинать.

Олег провел с ним целый день, забрав его из приюта. Саша очень любил такие дни. С Олегом было интересно. В последнее время, после того, как выписался из больницы, Олег стал особенно часто забирать Сашу к себе на выходные. Иногда он забирал его даже в пятницу вечером. За выходные они успевали побывать в самых разных местах. Олег отпускал водителя и сам садился за руль. Саше намного больше нравилось, когда машину вел Олег, а он сидел с ним рядом. Всю дорогу они о чем-нибудь разговаривали. Саша задавал массу вопросов, на которые у Олега почти всегда находился ответ. Вечер они проводили обычно вдвоем дома у Олега или шли к его сестре – тете Оксане, которая жила рядом. Иногда к Олегу приезжали его знакомые. С ними тоже было очень интересно. Но, когда никто не приезжал, и они оставались вдвоем, обоим нравилось вечером устроиться в кабинете Олега. Саша обычно сидел за компьютером, а Олег либо рисовал что-нибудь, либо читал. Не отрываясь от своего занятия, Саша продолжал засыпать Олега вопросами. Так продолжалось до позднего вечера, пока Олег не отправлял Сашу спать. Выходные всегда заканчивались слишком быстро. Вот и сегодняшний день пролетел почти незаметно. Саша знал, что точно так же пролетит и завтрашний, послезавтра утром Олег отвезет его в приют, а сам уедет на работу. В течение недели для Саши останутся телефонные звонки и надежда на то, что у Олега появится какое-нибудь срочное дело, чтобы заглянуть в приют.

Сегодня Сашу насторожило, что Олег не такой веселый, как обычно. Хотя он и улыбался, но улыбка была грустной и усталой. Сейчас он сидел и рисовал. Саша наперед знал, что он рисует. Выписавшись из больницы, Олег почти всё время рисовал женщину. В верхнем ящике письменного стола скопилась уже приличная пачка портретов этой женщины. Она была молодая, намного моложе Олега, красивая и каждый раз разная – веселая, грустная, задиристая (каким-то внутренним чутьем Саша понимал, что она всегда первая заводила в компании), задумчивая… Один раз Олег нарисовал её готовую заплакать, потом кричащую, потом почему-то с мокрыми волосами и то с ли каплями дождя, то ли слезами на щеках. Рисовал Олег очень хорошо. Саша даже в душе завидовал его таланту.

Зазвонил телефон. Олег оторвался от своего занятия и потянулся за трубкой. Не прерывая разговора, он встал, бросил планшет с рисунком и карандаши на край стола, и пошел в другую комнату, сказав собеседнику, что нужно посмотреть. Саша повернулся и взглянул на рисунок. Он почти не ошибся. Сегодня, правда, в рисунке появились некоторые изменения: женщина держала на руках младенца, а на заднем плане было лицо Олега. Не нужно было быть большим мыслителем, чтобы понять, что эта загадочная женщина очень нравится Олегу, раз он её рисует. Только вот сегодняшний рисунок… Это уже наталкивало на мысли. «Наверное, он сегодня такой кислый из-за этой девчонки», – подумал Саша, глядя на рисунок. Почему-то про себя он всегда называл женщину с портретов «девчонкой». Ей это очень шло.

Услышав шаги Олега, Саша вернулся к своему занятию. Олег снова занял своё место в кресле.

– Олег, а кого ты всё время рисуешь? – спросил Саша, вроде бы, между прочим.

– Да так… просто рисую, – уклончиво ответил Олег. – А что?

– Ты всё время рисуешь её, – Саша оторвался от игры.

– Ну и что? Так, лицо удачное, вот и рисую, – Олег почему-то смутился. – Я ведь и тебя рисовал, и друзей твоих.

– Она красивая.

– Ты думаешь? – Олег исподлобья посмотрел на Сашу.

– А ты – нет? – удивился Саша.

– В известной мере каждый человек красив по-своему.

– Она тебе нравится?

– Почему ты спрашиваешь? – Олег окончательно смутился.

– Мне так показалось. Олег, а почему ты не женишься?

– Я же тебе рассказывал, что когда-то был женат, у нас была дочь, а потом жена и дочь погибли, – Олег вздохнул, отложил планшет и взял сигарету. – Вон, фотографии и Бобик, всё, что от них у меня осталось.

– Ты свою жену любил?

– Да, конечно, – Олег закурил. – Очень любил. Мы хорошо жили.

– Ты второй раз не женился из-за этого?

– Нет, Санек. Просто не сложилось. Да и возраст уже…

– Разве Игорь Александрович моложе тебя? А ведь он недавно женился. И его Дарья Николаевна совсем молодая.

– То Игорь, – Олег грустно улыбнулся.

– Олег, а ты бы женился на такой красивой девчонке, как эта?

– Ну… не знаю… – Олег снова смутился, встал и убрал планшет с рисунком в стол. – Давай-ка, заканчивай, и пойдем, посмотрим, что за пирожные нам испекла Оленька.

Когда Саша уже спал, Олег спустился в кабинет. В доме было тихо до звона в ушах. Теперь даже не было слышно, как падают подтаявшие сосульки. Олег включил настольную лампу и сел за стол. Из ящика стола он достал пачку рисунков и начал их рассматривать. Он рисовал Сашу. Рисовал такую, какой её видел в лесу. Здесь было всё – и когда она дразнила его, и когда сердилась, и когда плакала, и когда смеялась, и когда… Только последний, сегодняшний рисунок не был связан с лесом. Олег отложил рисунки и задумчиво посмотрел на стоящую на столе фотографию Марины.

– Ты видишь, я всё ещё один… – обратился он по привычке к ней, будто она могла его слышать. – Ничего у меня не получается, запутался я… И выхода не вижу. Что же мне теперь делать?… Что же теперь делать?…

Глава 43

Назир вошел в кабинет Гены. Тот с кем-то воодушевлено беседовал по телефону. Назиру он жестом предложил сесть. Разговор он закончил через несколько минут.

– Ну, что у нас хорошего? – поинтересовался Гена.

– А, ничего! – поморщился Назир. – Ты лучше скажи, что с Олегом происходит? Сидит мрачнее тучи. Народ по офису бегает и боится лишний раз громко засмеяться, такой шеф мрачный. Тут ещё и Макса, как назло, нет! Погода мерзкая. Я мерзну. Что ещё?

– По-моему, достаточно, – улыбнулся Гена. – Только народ напрасно шефа боится. Ты не преувеличивай. У Макса дела и его сегодня часов до трех не будет, а то и вообще. Тебе положено мерзнуть в такую погоду – ты у нас парень южный.

– Так чего Олег убитый?

– Понятия не имею. Он на работу таким вышел. Неделю уже, как с креста снятый, ходит.

– Вернулся он, вроде бы, нормальный. Настроение было отличное.

– Настроение отличное у него было в предпоследний и последний дни в лесу, – заметил Гена. – Если Олег смеется, это ещё не значит, что у него хорошее настроение.

– Ладно, он хотя бы смеялся. А теперь что? Он там заразу какую-нибудь тропическую не подхватил?

– Он заразу местную подхватил. Чувствует моё сердце – это всё из-за неё. Продолжение следует.

– Что за зараза? – насторожился Назир.

– Сашенька эту заразу зовут. Всё он никак в себя не придет.

– Слушай, а что за Саша? Я про неё уже столько наслышан и от тебя, и от Макса! Ты хоть её видел нормально, а я один раз и то, не до неё было, так что не рассмотрел. Ну что, свет на ней клином сошелся?

– Для него, видно, сошелся. Согласись, когда мужику сороковник, а он всё один да один, это скверно. Тем более, он был женат и брак у него был очень благополучный. Родители душа в душу жили. Оксанка с Максом уже сколько лет женаты, а всё, как голубки воркуют. Ему же тоже хочется. Не всю же жизнь по девкам таскаться. Это ты у нас в холостяках засиделся.

– А я не спешу. И мне ещё не сороковник, и женат я не был. Вернее, не то чтобы не спешу… – Назир смутился и отвернулся. – Я, вообще-то, по делу пришел.

– Излагай, – милостиво разрешил Гена, делая вид, что не заметил смущения Назира.

– Там чудак один больно уж с фирмой, как он говорит, сотрудничать хочет. Замучил меня. Хотел я к Олегу зайти, но увидел его таким хмурым, и решил сначала тебе или Максу рассказать.

– Что за чудак?

– Да так себе, средней руки торговля – три магазина, несколько киосков – и два бара, плюс торговые операции. Фамилия у него такая смешная… подожди… запамятовал! – Назир виновато улыбнулся. – Что-то с одеждой связано и что-то иностранное.

– Макинтош? – Гена тоже улыбнулся.

– Нет… Как же его? Шарф… Шарф… Забыл! – Назир досадливо поморщился. – Теперь придется идти в кабинет и смотреть. Я там его визитку оставил.

– Шарф-Эгердт? – уточнил Гена.

– Да. А откуда ты знаешь?

– Потом скажу. Ты расскажи подробнее, что и к чему.

– Да с месяц назад, когда Олег был в Египте, меня в сауну один знакомый пригласил. Там чисто мужская компания была. Я знал всех, кроме этого, хотя мне показалось, что я его когда-то где-то видел. Не знаю. Может быть, это потому, что он тоже сказал, что, кажется, где-то меня видел. Мужик не молодой, слегка за пятьдесят. Зовут его Миша. Он в этой компании недавно оказался и страшно этим гордится. Мне показалось, что он откуда-то из глубокой провинции и очень хочет порисоваться. Это даже забавно. Когда разговорились, и я упомянул фирму, у него глаза так и забегали. А тут ещё и ребята начали интересоваться, когда Олег возвращается. От меня этот Миша весь вечер не отставал. Ну, визитками обменялись, – Назир закурил. – Я как-то даже через несколько дней забыл о нем. Потом он мне позванивать начал. То в кабак приглашать, то в сауну. Я сначала отказывался. Потом, хотя бы, чтобы отвязаться от него, согласился посидеть с ним в ресторане. Он мне весь вечер заливал, как у него хорошо идут дела и как давно он мечтает наладить контакт с фирмой. Я предложил ему сделать это на общих основаниях, если предложения будут выгодными, их примут. А ему, видишь ли, с самим Раздановым дела водить хочется. В общем, замучил он меня. Я уже и не рад, что столкнулся с ним. На всякий случай, я проверил, насколько это было возможно, его дела. Вроде бы там всё в порядке, хотя, может быть, просто хорошо всё прикрыто. Вот я и решил попробовать. В крайнем случае, Олег его сам отошьет, как он это умеет делать. Не первый и не последний. Просто не хочу я сегодня под горячую руку лезть.

– Не волнуйся, не влезешь, – Гена продолжал улыбаться. Только теперь его круглое добродушное лицо приняло жесткое выражение. – Сейчас я Олега порадую.

– Чем? – Назир внимательно наблюдал за Геной.

– Ты ведь действительно видел этого кретина. Фамилия Саши – Шарф-Эгердт, а это её папаша. Он приезжал в больницу, чтобы наговорить Оксане гадостей и поведать, что Саша просила её не беспокоить. Сам же теперь знаешь, что это была чистой воды лажа.

– Йо! – вырвался у Назира возглас удивления, и рука с сигаретой замерла у губ. – Могилу себе мужик роет!

– Дадим вырыть, – Гена зловеще улыбнулся.

– А я как-то тогда на него сразу внимания не обратил, не до того было. Крутился там тип какой-то странноватый.

– Да я тоже тогда к нему не сильно присматривался. Я даже не понял, кто к Оксане и Максу подошел. Это потом Макс сказал, – Гена потянулся к телефону. – Сейчас шефу настроение поднимем.

Через несколько минут Назир и Гена вошли в кабинет Олега. Олег сидел в кресле, откинувшись на высокую спинку, курил и слушал «Маленькое болеро» Равеля.

– Ты не занят? – поинтересовался Гена.

– Нет. Просто дома сидеть неохота, а Санька в школе, – Олег стряхнул пепел с сигареты в бронзовую пепельницу в виде крокодила с разинутой пастью. – Падайте, кому куда удобней. Что за дело у тебя, Назир? Почему сам не пришел?

– Да я, вообще, к Гене по делу заглянул, заодно и спросил, не знает ли он, свободен ты или нет. Ты, когда я тебя утром видел, занят вроде бы был сильно, – пояснил Назир.

– Уже свободен. Так что за дело? Кто расскажет? – Олег исподлобья посмотрел по очереди на своих собеседников.

– Олег, а как тебе фамилия Шарф-Эгердт? – поинтересовался Гена.

– Хорошая фамилия. Во век не забуду, – и без того мрачный Олег помрачнел ещё больше.

– Господин Миша Шарф-Эгердт желает с тобой дела водить, – Гена оставался невозмутим. – Вот Назира забодал уже просьбами с тобой свести. Расскажи, Назир.

– Олег, я действительно не знал, что это за козел, – виновато закончил Назир свой рассказ.

– Мальчик мой, если ты познакомишь меня с этим козлом, ты окажешь мне одну из самых больших услуг, – Олег прищурился.

– Не понял… – растеряно произнес Назир.

– А что понимать? Сведи нас. Притом прямо сегодня, после обеда, где-то часа в три. Это будет первой частью.

– Первой частью чего?

– В последнее время мне смертельно скучно становится. Вот я себе придумал маленькое развлечение. Составьте мне компанию развлечься. И, что бы я ни делал, во время этой встречи, ничему не удивляйтесь. Согласны?

– Согласны, – кивнул Гена. – Назир, я не ошибся?

– Согласен. А что будет второй частью? – осторожно поинтересовался Назир.

– А второй частью будет то, что на всё, что предложит господин Шарф-Эгердт, я с радостью соглашусь. Мы заключим любые сделки, но на очень смешных условиях: в случае неудачи господин Шарф-Эгердт останется без штанов. А потом, я, не без вашей помощи, полностью провалю эти сделки и так, что ни одна живая душа нас в этом не заподозрит. Вот тогда и повеселимся по полной программе.

– Зачем тебе это, Олег? – удивился Назир.

– Поспеши кидануть ближнего своего, ибо ближний киданет тебя и возрадуется. Пусть он прочувствует свой любимый принцип на своей шкуре.

– Вот уж не подозревал, что ты такой мстительный.

– Я и сам не подозревал, – Олег криво улыбнулся. – Другой раз сам не представляешь, какие таланты в тебе скрываются.

– Действительно, таланты, – Гена перестал улыбаться.

В кабинет заглянула секретарша и, извинившись, попросила Назира срочно подойти к телефону. Олег и Гена остались одни.

– Олег, что с тобой происходит? – хмурясь, спросил Гена. – Что ты собираешься делать?

– Вернуть эту сволочь в ту грязь, из которой он вылез. Засиделся он в деловых людях.

– Хорошо, пустишь ты его по миру, а дальше? Что будет дальше?

– Что дальше, меня не интересует. Он забрал у меня больше, чем деньги. Если бы не он, я бы спокойно жил с любимой женщиной и в скором времени стал счастливым папой. Любимой женщине рассказали, что я умер, подсунули её сволочи не меньшей, чем папа, а потом убили моего ребенка. Как по-твоему, я должен всё это простить? – говоря это, Олег с трудом сдерживал нервную судорогу в щеке.

– Прощать не должен. Наконец-то, тебя пробило, что неравнодушен ты к ней! А что будет с Сашей, ты подумал? Ты пустишь по миру папашу, а она?

– Не знаю… Гена, я тебя прошу, не лезь с расспросами о ней. Если бы она хотела… – Олег шумно вздохнул. – Если бы она хотела, то попыталась бы найти какой-то выход и хотя бы поинтересоваться, где я или моя могилка, о которой говорил её папаша. Она этого не сделала…

– Значит и её туда же, куда и папашу? А ты что же сидишь и яд накапливаешь? Слабо самому появиться?

– Не знаю. Я прошу тебя, оставь меня в покое. Если ты не хочешь впутываться в это дело, так и скажи, я не обижусь.

– Я впутаюсь в это дело, из тех соображений, что папашу действительно нужно наказать за его подвиги. Только горе тебе, Олежек, если пострадает она! Я много лет тебя знаю, никогда тебе не перечил, плохого о тебе не говорил, впрочем, как и почти все остальные, но в этом случае…

– Ты начнешь мне перечить или скажешь обо мне плохо? – перебил его Олег. – Так я этого не боюсь, Генчик.

– Нет, не начну я тебе перечить. Просто ты станешь таким же, как и её папаша. И ещё я подумаю, стоит ли нам дальше поддерживать такие отношения, как раньше. Я не пугаю тебя, ты не думай. Я предупреждаю.

– Ну, спасибо, милый! – Олег лучезарно улыбнулся. – Что ещё скажешь?

– Пока больше ничего. Если буду нужен, позови, – Гена поднялся.

– Будешь нужен в три часа, когда Назир этого козла приведет.

Гена вышел из кабинета. Олег попросил секретаршу пригласить начальника службы охраны фирмы и двоих охранников. В ожидании приглашенных он остался один. Настроение у него было отвратительным. Он действительно не знал, что будет с Сашей, после всего того, что он собрался проделать с её отцом, но остановиться уже не мог. Он не мог справиться с поглотившей его волной ненависти к этому человеку…

Глава 44

Михаил Константинович чуть не подпрыгнул от радости, когда услышал в телефонной трубке голос Назира. Назир переговорил с Раздановым, и теперь он приглашал Михаила Константиновича для переговоров. Встреча была назначена на три часа в офисе фирмы «Новый день». Отодвинув в сторону все дела, Михаил Константинович поехал домой. Жену он застал на кухне за приготовлением борща.

– Так, Тоська, бросай все дела и давай мой костюм, который из Турции привезли и рубашку белую! – скомандовал он.

– А что случилось-то? – жена с недоумением посмотрела на него.

– Что, что? – передразнил её Михаил Константинович. – Что надо! Я ж всем говорил, что с кем попадя дел водить не стану. К Разданову еду.

– Ух, ты! – Антонина Владимировна даже рот приоткрыла. – Что, к самому?!

– Тоська, закрой пасть! К самому. Давай шевелись быстрее, а то опоздаю! И, наверное, не рубашку давай, а черный свитер. На нем цепь хорошо видно.

Переодевшись и надев золотую цепь в полпальца толщиной, Михаил Константинович очень придирчиво посмотрел на себя в зеркало. Вид, по его мнению, был безупречным. Жена тоже осталась довольна.

– А Шурка где? – поинтересовался Михаил Константинович.

– Ну, где? У себя. Сидит опять весь день курит, в книжки пялится и, кажется, плачет. Еле заставила из кровати вылезти. Завтракать отказалась, только чашку кофе и выпила.

– Может она грустное что читает, оттого и ревет? – предположил Михаил Константинович. – Ты хоть посмотри, что за муть там в книжке.

– Смотрела. Всё про любовь. Миша, а может её врачу показать? Смотри, уже больше месяца прошло, а она всё так же.

– Ну и что врач твой сделает?

– Может быть, ей таблетки какие пропишут успокоительные?

– Чтобы она их нажралась и отравилась? Ладно, пойду, посмотрю, что она.

Михаил Константинович заглянул в комнату дочери. Саша лежала на кровати, положив голову на руки и глядя куда-то в одну точку. Раскрытая книга лежала рядом. На письменном столе стояла пепельница с несколькими окурками и лежала пачка сигарет.

– Шура, не спишь? – спросил Михаил Константинович.

– Нет, – Саша даже не пошевелилась и не перевела взгляд на отца.

– Ну, доча, глянь, как папка выглядит? А то встреча у меня важная. Как думаешь, с кем?

– Не знаю, – так же безразлично ответила Саша.

– Так с Раздановым. Вот уж мы Бондаренкам рты позатыкаем! А то думали, что осчастливили нас своим заморышем! Ты, доча, не плачь, мы тебе ещё такого жениха найдем, от зависти все передохнут!

– Я не плачу.

– Вот и ладно. А то мамка решила, что ты плачешь. Ты покушала бы, Шура, а то совсем исхудаешь.

– Ничего со мной не случится.

– Может, ты хочешь чего? Икры там?

– Ничего я не хочу.

– Вот в воскресенье возьму вас с мамкой, поедем, что-нибудь тебе купим из тряпок новенькое.

– Зачем? Я всё равно нигде не бываю.

– Ну, мало ли? А настроение появится? С мамкой к кому в гости съездите.

– Не хочу я ничего.

– Что, так уж и ничего?

– Папа, ты едешь к Разданову, узнай в фирме, если получится, где похоронили Олега.

– Опять двадцать пять! – Михаил Константинович рассердился. – Да сказала же его сестра, чтобы не появлялись!

– Не сидит же она круглосуточно на кладбище.

– Ни к чему тебе это!

– И где моего ребенка похоронили, мне тоже ни к чему! – у Саши на ресницах задрожали слезы.

– Забудь про это! Славка его хоронил, чтобы мы в милицию заявление не писали! Где, я не спрашивал, и спрашивать не буду! Не разговариваю я с этими недоносками! И хватит реветь! Встань, умойся и иди поешь! Надоели мне твои психи! Сначала дотаскалась с каким-то оборванцем, а теперь ещё и цирк мне устраивает! И курить брось! Кому ты нужна такая будешь?! Дура! – Михаил Константинович вышел, хлопнув дверью.

– Что она, Миша? – робко спросила Антонина Владимировна.

– Да такая же дура твоя дочечка, как и ты! Только ты меня ловко в своё время поймала! Ладно, пошел я, некогда мне вам сопли вытирать! Эдька позвонит, скажи пусть вечером приедет. Может и Нонку свою захватить.

В вестибюле офиса фирмы «Новый день» к Михаилу Константиновичу подошел мужчина одетый в строгий костюм с бейджиком на левом лацкане пиджака. Надпись на бейджике гласила «Кравцов Валерий Дмитриевич, служба охраны».

– Чем могу быть полезен? – вежливо поинтересовался мужчина.

– Как мне к Мазанаеву в кабинет попасть? – Михаил Константинович слегка оробел.

– Вам назначено?

– Да. Он сегодня звонил. На три договорились.

– Будьте любезны, представьтесь.

– Михаил Константинович Шарф-Эгердт.

Мужчина заглянул в свой блокнот, кивнул и обратился к подошедшему второму такому же официальному молодцу:

– Игорь, проводи господина Шарф-Эгердта к Назиру Курбановичу.

Михаил Константинович пошел следом за Игорем. О фирме «Новый день» ходили разные слухи, но такого сочетания строгости и роскоши одновременно, Михаила Константинович никак не ожидал. У двери с табличкой «Мазанаев Назир Курбанович» охранник остановился и, вежливо постучав, открыл дверь.

– К вам господин Шарф-Эгердт, – бесстрастным голосом произнес он. – Запись на пятнадцать.

– Пригласи, – послышался голос Назира. – Ты можешь быть свободен.

– Проходите, пожалуйста, – Игорь пропустил Михаила Константиновича в кабинет.

– Ну, здравствуй, Назир, поближе! – Михаил Константинович широко заулыбался, как только за охранником закрылась дверь.

– Здравствуй, – кивнул Назир и посмотрел на часы. – Сколько у нас? Без двух минут. Сейчас спрошу, свободен он или ещё нет.

Он нажал несколько кнопок на телефоне. Через секунду холодный мужской голос спросил:

– Назир, что тебе?

– Босс, приехал Шарф-Эгердт. Я сегодня утром говорил вам. Вы назначили на три.

– Можете зайти, я свободен.

– Идем, – Назир поднялся со своего места.

Слегка робея, Михаил Константинович шел за ним. Голос, который он услышал по селекторной связи, был холодным и бесстрастным, как лезвие бритвы. Теперь он пытался представить себе хозяина голоса. В приемной сидела секретарша с внешностью фотомодели одетая в черный костюм и белую шелковую блузку не меньше, чем от Кордена.

– Нел? – спросил Назир, кивнув на дверь кабинета.

– Босс ожидает вас, – прошелестела секретарша, окинув Михаила Константиновича совершенно безразличным взглядом, будто это был пакет с документами.

Назир открыл перед Михаилом Константиновичем дверь кабинета и пропустил его вперед. Они оказались в кабинете с изысканной черной офисной мебелью, прекрасно контрастировавшей со стенами, облицованными светлым деревом, и светло-серым ковровым покрытием пола. За приставным столом для заседаний вполоборота к вошедшим сидел широкоплечий круглолицый мужчина. Сам же хозяин кабинета сидел за письменным столом и воодушевлено орудовал пилочкой, полировал ногти на правой руке. Сзади него, как изваяния, стояли два телохранителя. Михаилу Константиновичу показалось, что телохранители, как две капли воды, похожи друг на друга и на Игоря, сопровождавшего его к кабинету Назира. Кроме того, и мужчина, сидящий у стола для заседаний, и сам хозяин кабинета показались ему неуловимо знакомыми. «Нервы сдают», – решил про себя Михаил Константинович.

– Босс, вот господин Шарф-Эгердт, – представил Назир Михаила Константиновича.

– Проходите, – кивнул хозяин кабинета, не взглянув на них.

– Позвольте представиться, Шарф-Эгердт Михаил, друзья называют просто Мишей, – Михаил Константинович, подойдя вслед за Назиром к столу, протянул руку.

– Разданов Олег Леонидович, – хозяин кабинета счел достаточным перестать подпиливать ногти и посмотреть на своего гостя. – Присаживайтесь.

Чувствовалось, что он не только не собирается отвечать на рукопожатие, а и от занятия своего отрываться не хочет. Михаил Константинович совсем растерялся. Он сел на отодвинутый для него Назиром стул и растеряно смотрел на Разданова. Перед ним сидел мужчина, на вид, лет тридцати пяти, в умопомрачительном деловом костюме, светло-голубой рубашке и сером галстуке с теневым рисунком, на безымянном пальце левой руки у него был перстень очень тонкой работы с гематитовой вставкой. У мужчины были русые волосы, резкие черты лица, большие глубоко посаженые зеленые глаза, горбинка на носу и маленький, чуть заметный, шрам на нижней губе. Взгляд у него был холодный и не то презрительный, не то насмешливый.

– Мой помощник, – кивнул Разданов в сторону круглолицего, – Геннадий Викторович Ткачев.

– Михаил Шарф-Эгердт, – повторил Михаил Константинович, уже не пытаясь протянуть руку, поняв по взгляду Ткачева, каким будет результат.

– Вас Шарфиком никогда не дразнили? – на губах Разданова появилась ледяная улыбка.

– Н-нет… – Михаил Константинович попробовал взять себя в руки. – Фамилия немецкая. Мой дед был обедневшим дворянином, потом революция…

– Угу, – кивнул Разданов и снова начал ногти подпиливать. – Вы местный?

– Нет. Я из Херсона.

– Что у вас там? Помидоры? Из самого Херсона или пригорода? – он внимательно начал рассматривать подпиленные ногти, будто пытаясь найти хоть какой-то изъян.

– Какая разница, Олег? – Михаил Константинович хотел, во что бы то ни стало, разрядить обстановку.

– Олег Леонидович, – поправил его Разданов, быстро взглянув на него. – Ладно, к делу. Мы теряем время. Вы знаете, господин Шарф-Эгердт, что фирма «Новый день» – серьезная фирма, и работаем мы только с солидными состоятельными клиентами, способными дать гарантии? У нас не благотворительный фонд и мы не имеем дел с нищими.

– Да, я знаю, что фирма солидная. А с нищими я и сам дел не вожу, и дочь свою приучаю общаться с людьми нашего круга, – Михаил Константинович подчеркнул «нашего круга».

– У вас есть дочь? – Разданов снова перестал заниматься своими ногтями и, слегка сощурившись, посмотрел на него.

– Да. Двадцать пятый год, зовут Александра, Аля. Занимается международной экономикой.

– Впрочем, я больше мальчиков люблю, – Разданова сдержано улыбнулся.

– У вас сын?

– Вы не поняли, – его улыбка стала насмешливо-снисходительной. – Я мальчиков люблю. Молодых мальчиков, лет двадцати, пассивных. Детей у меня, слава Богу, нет. От них столько шума и с ними столько мороки! Впрочем, как и от женщин. Ну да ладно, это не сейчас. Сейчас к делу. Назир говорил, у вас есть какие-то предложения.

– Да…

– Я вас внимательно слушаю, – он снова начал подпиливать ногти.

Стараясь говорить уверенно, Михаил Константинович начал излагать свои предложения, как предупредил его Назир, называя цифры, на которые следовало бы опираться. Разданов слушал, не глядя на него. Иногда он кивал или переставал подпиливать ногти и нажимал несколько клавиш на клавиатуре включенного компьютера, после чего возвращался к прежнему занятию. Ткачев и Назир молчали. Назир вообще отошел к окну и смотрел на улицу. У Ткачева весь вид выражал легкую досаду, будто его оторвали от важных дел ради каких-то незначительных мелочей. Телохаринтели так же и продолжали стоять, как изваяния. Михаилу Константиновичу начало казаться, что на самом деле они не живые. Обстановка давила.

– Вот, кажется, и всё, – наконец закончил он.

– Кажется или всё? – Разданов снова быстро посмотрел на него.

– Всё, – Михаил Константинович почувствовал, как на лбу выступают бисеринки пота.

– Прекрасно! Назир сказал об условиях договора? – Разданов отложил пилочку и дунул на ногти.

– Не совсем. Сказал, что условия очень жесткие.

– Назир, мальчик мой, ты меня неприятно удивляешь. Ты же прекрасно знаешь, как мы работаем с клиентами, – покачал головой Разданов.

– Я исправлюсь, босс, – повернувшись, с раскаяньем произнес Назир. – Я понадеялся на то, что это мой знакомый.

– Это ничего не меняет. Ты готов поручиться за него на все суммы?

– Нет.

– Тогда я объясню, в чем состоит жесткость условий, – Разданов теперь в упор смотрел на Михаила Константиновича. Взгляд у него был очень тяжелый. – Мы составляем договор и составляем обязательно. По черному мы не работаем. Так вот, мы составляем официальный договор, в котором оговариваются особые условия, а именно неустойки. В случае провала сделки нам выплачивается неустойка в размере суммы вложения в сделку, предполагаемой суммы прибылей и к этому двадцать процентов страховых. Вот эта сумма, нижний ряд цифр.

Разданов повернул экран монитора. От увиденного у Михаила Константиновича перехватило дыхание. Такой суммы он не ожидал – это была приблизительная стоимость его предприятия, квартиры, машины, дачи. У него пересохло во рту.

– Да… но это же всё… – запинаясь, произнес он.

– Милейший, три минуты назад вы меня уверяли в том, что гарантируете прибыль и мне, и себе, а теперь на вас лица нет. Вы что, кидануть меня решили? Так принцип кидани ближнего своего со мной не играет, – Разданов сощурился. Лицо приобрело жесткое выражение. – Я же предупредил, что рад сотрудничеству, но только не с нищим. Что происходит?

– Но…

– Назир, кого ты ко мне привел? – с насмешкой спросил Разданов, повернувшись к Назиру. – Ты, мальчик, в благотворительную организацию вступил? Фонд помощи малоимущим?

– Я согласен! – Михаил Константинович постарался сказать это уверенно, но получилось чуть ли не моляще.

– Ладно. Тогда сейчас составляем договор. Это займет пятнадцать минут, – кивнул Разданов. – Назир, будь любезен, сходи к экономистам, пусть всё подготовят. Вы правильно все цифры назвали? Уточнения будут? Я имею в виду не червонец.

– Правильно.

– Иди, Назир. Скажешь, пусть от меня перетащат. Мы подождем. А, когда поставим подписи под документами, решим, как нам отметить это событие. Вы не против, ребята? Не каждый день выгодные сделки заключаются.

– С дорогой душой, – Ткачев улыбнулся.

– Жаль, что Максима сегодня не будет.

Назир вернулся через четверть часа с договором. За эти четверть часа Разданов и Ткачев не проронили ни слова. Разданов снова воодушевлено занимался своими ногтями, а Ткачев рисовал слоников, взяв лист бумаги и достав из кармана пиджака ручку. Можно было подумать, что о присутствии Михаила Константиновича все забыли. При появлении Назира Разданов несколько оживился. Он взял договор, пробежал глазами текст, видимо, остался доволен, и поставил свою подпись. Михаил Константинович подписал договор, не читая.

– Лихо подписываете, господин Шарф-Эгердт, не глядя! – улыбнулся Разданов. – Так и приговор себе подписать недолго. Что ж, забирайте свой экземпляр, и с завтрашнего дня мы с вами партнеры. Теперь я предлагаю поехать и отметить.

– Куда поедем? – Ткачев оторвался от рисования слоников.

– В «Фудзи». Вы любите японскую кухню, господин Шарф-Эгердт? – поинтересовался Разданов.

– Вообще-то да. Своеобразно, – кивнул Михаил Константинович. На самом деле, он имел о японской кухне приблизительно такое же представление, как эскимос о правилах выращивания бананов в Тринидаде.

– Чудесно. Тогда мы можем ехать прямо сейчас. Назир, Гена, готовы?

– Да, только одеться нужно, – ответил Назир. – Миша у меня в кабинете куртку оставил.

– Встречаемся у входа, – Разданов поднялся из-за стола, давая понять, что остальным стоит сделать то же.

Михаил Константинович поехал в своей машине, а Разданов, Назир и Ткачев в машине, ждавшей их у двери офиса.

Сначала в салоне висела гнетущая тишина. Олег курил и смотрел в окно, Гена куда-то перед собой. Назиру тоже ничего не оставалось делать, как рассматривать полупросевшие серые сугробы у края дороги. Первым заговорил Гена:

– Ну, что, доволен? Потешился?

– Почти, – Олег выпустил дым колечками. – Сейчас мы ещё в ресторане поразвлекаемся.

– Цирк ты, конечно, красивый устроил! – Назир повернулся к Олегу и Гене.

– Там друг наш не потерялся? – поинтересовался Олег.

– Нет. Перед машиной с телохранителями едет.

– Назир, ты на меня не обиделся?

– Не обиделся, не волнуйся. Ты Валере сказал, чтобы кассету убрал?

– Конечно. Что заказывать будем?

– Мужики, а давайте прикольнемся, змею закажем, – предложил Гена.

– Без проблем! – рассмеялся Олег. – Посмотрим, что это чудо делать будет.

Михаил Константинович старался не оторваться от машины со своими новыми и такими важными для него партнерами. Машина с телохранителями ехала сзади. Что будет делать в японском ресторане, он представлял себе с трудом. Оставалось понадеяться, что сырую рыбу его новые знакомые заказывать не станут. Впрочем, такая мелочь, как сырая рыба, его интересовала теперь мало. Его просто распирало от гордости. Теперь было, каким знакомством прихвастнуть перед друзьями. Никто ведь не видел, как на самом деле принял его Разданов. «А, может, у таких богатеньких принято так с людьми говорить? Ему заискивать не перед кем», – предположил про себя Михаил Константинович.

Возле ресторана машины остановились. Разданов, Назир и Ткачев не вышли до тех пор, пока не вышли телохранители. Михаил Константинович пришел, чуть ли, не в шоковое состояние, от того, что сидеть пришлось не на привычных стульях, а на подушках, почти на полу. Стол перед ними был ужасно низким. Подошедший официант-японец в кимоно, склонился в уважительном поклоне и на чистейшем русском языке поинтересовался, что бы желали заказать гости.

– Мы с партнером хотим отпраздновать выгодную сделку, – сказал Олег. – Нам нужен залог успеха, ну, заодно, и мужской силы.

– Вы хотите заказать змею?

– Да, – кивнул Олег с невозмутимым видом. Назир и Ткачев чуть заметно улыбнулись. Михаила Константиновича охватило состояние похожее на панический ужас.

– Вы хотите выбрать сами?

– Желательно. Миша, идем гада выберем для закуски, – предложил Разданов побледневшему Михаилу Константиновичу. – А после и с остальным разберемся.

Тому ничего не оставалось делать, как идти за Раздановым и официантом. У стеклянного ящика со змеями Олег с видом знатока выбрал змею, которую достал подошедший повар. Дальше им предстояло посмотреть, как змею разделают. Михаила Константиновича бросило сначала в жар, затем в холод, а потом и вовсе замутило.

Пока змею жарили, они вернулись к столику. Официант принес сакэ. Разданов взглянул на Михаила Константиновича и поинтересовался:

– А что это вы, господин Шарф-Эгердт, побледнели?

– Я? – Михаил Константинович попытался взять себя в руки. – Да ну! Всё в порядке. Душновато здесь что-то.

– А, а то я уже подумал, что вы чего-то испугались. Ну, раз всё в порядке, давайте по маленькой. Можем сразу и на брудершафт выпить.

– Олег, ты спешишь! – упрекнул его Ткачев. – Во-первых, брудершафт пить придется со всеми, а во-вторых, лучше подождем, пока змейка наша дожарится. Сначала просто так, по маленькой. Я прав, Назир?

– Прав, – согласился Назир.

– Извините, мальчики, дрозда дал, – Разданов слегка склонил голову, как бы признавая свою неправоту. – Просто так. Назир, тебе, как южанину, право тосты говорить.

– Тогда я предлагаю за приятное продолжение, – улыбнулся Назир. – Миша, здесь отличное сакэ. Давайте, пока не остыло.

Михаил Константинович выпил сакэ. Оно действительно оказалось теплым и некрепким. Назир заметил удивление на его лице и спросил:

– Тебе понравилось?

– Не знаю. А что это за водка такая разбавленная и теплая?

– Сакэ – это рисовая водка, – пояснил Разданов, сохраняя бесстрастное лицо. – Крепость – не выше двадцати градусов и пьется всегда подогретым. Только пить нужно не залпом, а медленно.

Официант принес жареную змею. Если бы Михаил Константинович не видел, чем были кусочки мяса на тарелках, и вообще не знал, что это змея, то воспринял бы всё намного спокойнее. Привычных вилок не было. Пока официант расставлял тарелки и наливал сакэ, Разданов, Ткачев и Назир решали, что ещё заказать. Разданов и Ткачев заказали осьминога, Назир цыпленка в яичном соусе. Михаил Константинович окончательно растерялся. Он снова не заметил, как Разданов и Назир обменялись кивками.

– Миша, пока мужики в экзотику ударяться будут, присоединяйся ко мне, – предложил Назир. – Цыпленок здесь чудненький, да и соус неплохой. И, можешь не волноваться, нам не придется идти и смотреть, как несчастным птичкам откручивают головешки.

– Да я, собственно, и не волнуюсь, – Михаилу Константиновичу хотелось казаться парнем, которому и море по колено. – Просто сел уже удобно. Вставать, и впрямь, неохота.

– Так, заказываем по быстрому, – скомандовал Ткачев, – а то всё стынет. Да и брудершафт с партнером лучше всем успеть под змейку выпить.

– Ну, что, Миша, за наше сотрудничество? – Разданов улыбнулся ледяной улыбкой. – Пусть оно принесет нам обоим пользу и осознание многого!

– Да, конечно! – Михаил Константинович радостно улыбнулся.

– Только извини, дорогой, целоваться я с тобой не буду, ты не в моем вкусе. Я пацанов помоложе люблю, – пояснил Разданов перед тем, как выпить. – Вон, с Генчиком и Назиром, хоть в засос. Я ревновать не буду.

Михаил Константинович был несколько шокирован такой репликой, но снова постарался не подать виду. Его новые «друзья» ловко орудовали палочками и ели змею с явным удовольствием, нахваливая искусство повара. Есть палочками у Михаила Константиновича получалось не особенно хорошо. Разданов, заметив это, подозвал официанта и попросил принести обычную вилку.

– Миша, а ты ведь говорил, что тебе нравится японская кухня, – улыбнулся Ткачев.

– Ну да… – сбивчиво ответил Михаил Константинович, поняв, что его поймали на обмане, как мальчишку, и, пытаясь ещё как-то спасти свою репутацию. – Просто в том ресторане, где я бываю, не настолько выдержаны все эти ихние обычаи.

– Их обычаи, – поправил его Разданов.

– Что? – растерялся Михаил Константинович.

– Их обычаи, – повторил Разданов. – Не «ихние», а их.

– А, ну да…

– Миша, а змейку нужно съесть обязательно, – предупредил Назир. – В ней залог успехов в бизнесе. А для потенции так лучше и средства нет. Кстати, а где у нас ещё японская кухня?

– Забыл название. Что-то заумное.

– Ну да, – невозмутимо кивнул Назир, – что-то среднее между «Эпосом» и «Анусом».

– Где-то так, – Михаил Константинович не мог сообразить, какое же из этих слов ему знакомо.

– Это где загадки загадывают? Составить слово «вечность» из букв ж, о, п и а, – так же невозмутимо поинтересовался Ткачев.

– Ну, когда я был, загадок не загадывали.

– Значит, уже кто-то составил, – горестно вздохнул Разданов.

Уже перед тем, как ехать домой, Михаил Константинович решил поинтересоваться, на всякий случай, что же стало с проводником. Разданов с вежливой улыбкой выслушал его вопрос и с полным безразличием ответил:

– Откуда я знаю, что с ним? Ты, Миша, хочешь, чтобы я позаботился обо всех на свете? Нужен мне какой-то оборванец!

– А вдруг он умер?

– Так светлая ему память, в таком случае. Мне всё равно.

Домой Михаил Константинович возвращался совершенно подавленным, злым и несчастным. В довершение к тому, что несколько часов над ним изысканно издевались, ему пришлось есть змею, пить непонятно что, выслушивать какие-то слишком уж замудренные разговоры о каком-то «фэнь-шуй», его у самого дома ещё и остановил ГАИшник, которому пришлось предъявить права с вложенной в них купюрой, дабы избежать больших неприятностей за езду в нетрезвом состоянии.

В гости приехал его племянник – Эдик, со своей пышной любовницей Нонной. Пришлось собраться, напустить на себя самый довольный и беззаботный вид, и в течение двух часов, пока гости не ушли, рассказывать, как здорово прошло всё с Раздановым. Саша так и не соизволила выйти из своей комнаты, сказав, что очень устала за день и хочет спать.

После ухода гостей Михаил Константинович зашел в комнату дочери. Здесь, кажется, ничего не изменилось. Саша всё так же лежала на кровати, рядом с ней лежала раскрытая книга, в пепельнице – несколько окурков.

– Шурка! Что происходит?! – сердито спросил он.

– Ничего, – Саша даже не сочла нужным посмотреть на него.

– Ты что вытворяешь?! От чего это ты устала?! Валяться целый день?!

– Ты сам заставил меня взять академ.

– Ты могла бы выйти и посидеть, когда Эдька со своей толстожопой приехал!

– Мне неприятна эта женщина.

– Да?! А что тебе приятно?! С каким-то шаромыжником под кустами валяться?!

– Папа, ты не знал его и не смеешь о нем так говорить! – Саша резко поднялась. У неё задрожали губы.

– Так вот, чтобы ты успокоилась, – со злой улыбкой произнес Михаил Константинович, – я спросил, где закопали твоего… как его там… Олега! Разданов понятия не имеет! Он сказал, что нет ему дела до каждого голодранца! Никому он не нужен!

– Мне нужен!

– Дура! Идиотка! Сучка! – он вышел, снова, в сердцах, хлопнув дверью.

Уснуть в эту ночь Михаил Константинович не мог долго. Он ворочался с боку на бок, переваривая свежие события. Проснулась и Антонина Владимировна.

– Миша, что ты не спишь?

– Да что-то не спиться, – вздохнул Михаил Константинович.

– Миша, а какой он, Разданов этот?

– Нонка права – извращенец конченный. Педик. Ты знаешь, он, всю дорогу, как баба ногти пилил. Потом потащили они меня договор обмывать в японский кабак. Там, видишь ли, чтобы дела шли и конец стоял хорошо, змею заказали. Этот мудак меня потащил сначала эту дрянь выбирать, а потом смотреть, как ей голову отрубят, и кишки из неё вытянут. Мерзость ужасная! – Михаил Константинович даже вздрогнул от отвращения. – Потом эту дрянь зажарили, и её пришлось есть.

– О, Господи! – почти испуганно пролепетала Антонина Владимировна. – И ты что ли ел?

– А куда б я делся? Что, мордой в грязь нужно было? Ты бы посмотрела с каким удовольствием они её жрали! Потом Разданов и Генка его заказали осьминога. Тоже от удовольствия чуть не чавкали!

– А ты что?

– Да я с Назиром курятину заказал. Водка теплая, слабая. Тоже дрянь! Потом какую-то певицу позвали с дрынчалкой не нашего бога, так она выла сидела, а они всё восхищались!

– Нашли где сделку обмыть, – почти обиженно сказала Антонина Владимировна. – Не могли в приличный ресторан поехать. Нашли что подешевле, а ещё денежные! Жлобы.

– Подешевле?! Тоська! Да они меня поволокли в такой дорогущий ресторан, что сам в жизни не пошел бы! Там цены – подохнуть! Там же самые настоящие японцы! Это ж они на самом деле змей жрут и водку такую говеную пьют!

– Миша, а ты не отравился? – с опаской спросила Антонина Владимировна.

– Не отравился. Противно просто, что пришлось дрянь такую жрать.

– Миша, а какая она, змея, на вкус? – женское любопытство брало верх.

– Ну… вообще-то ничего. Только змея это.

– А японка красивая?

– Да ну… маленькая, прическа у неё, как на картинке. В хламиду какую-то закутанная. Пищит и воет, как кошка. Только ты не вздумай кому рассказать, что мне не понравилось.

– Да что ты! Я и про змею не стану говорить, а то подумают люди про нас что зря. Вот интересно, он Нонку в этот ресторан водил или нет? Ты, как сегодня сказал, где вы были, у неё так глаза и забегали.

Глава 45

Олег отпустил телохранителей, ему хотелось побыть одному. Тишину дома ничего не нарушало. Даже звук его шагов глушили ковры. Он пошел в кабинет и достал рисунки. Нехорошо было у него душе, тяжело, неспокойно. Впрочем, это состояние не покидало его уже довольно давно. Олег пересматривал рисунки и думал: «Зачем я её рисую? Зачем вообще всё это? Может быть, я ей действительно совершенно не нужен? Тогда почему её папаша спрашивал о проводнике? Перестраховаться хотел? Оксана говорила, что она плакала. То же самое и Ламинский говорил. Где гарантия, что всё это не игра на публику?». Вопросов была масса, ответов – ни одного. Олег достал сигарету и закурил. Тишина начинала давить. Трель дверного звонка была как нельзя кстати. Олег пошел открывать.

На пороге стоял Максим.

– Привет! – поздоровался он. – Ты ещё не отдыхаешь?

– Ну, батька, ты меня совсем в детский сад отправить решил! – рассмеялся Олег. – Проходи.

– Я тебе не помешаю?

– Макс, ты меня со своей вежливостью скоро достанешь.

– А ты на себя посмотри, – посоветовал Максим.

Он прошел вслед за Олегом в дом, снял в прихожей куртку. Не сговариваясь, они пошли на кухню. Олег поставил на плиту турку с кофе и спросил:

– Как там Оксанка и малявчики?

– Нормально. Ты же заходил вечером. Оксана их сейчас спать укладывает. Погода меняется, Марк сопит, пыхтит, как ёжик, – Максим улыбнулся.

– Да, погода меняется, – медленно произнес Олег и посмотрел на левую руку.

– Сильно болит? – поинтересовался Максим.

– Терпимо, – Олег поморщился. – Я в ходячее бюро прогнозов превращаюсь. То только одна спина была, теперь ещё и рука.

– Как ты всегда говоришь? В каждой гадости есть доля радости? – Олег кивнул. – Так хоть погоду предсказать можешь.

– Я могу предсказать, меняется она или нет.

– Тоже немаловажно. Ты чего сегодня такой убитый?

– Я уже давно убитый, ты же знаешь, – Олег разлил кофе по чашкам. – А что?

– Так, ничего. Просто уже в фирме внимание обращать начали.

– Хороший метод определить, у кого дела не в порядке.

– Не то. Все о шефе беспокоятся.

– Иди ж ты, заботливые какие! – Олег сухо рассмеялся.

– Олег, давай без шуток…

– Я хмурый – тебе не нравится, я смеюсь – результат тот же. Не угодишь на тебя и Оксанку.

– Никто не просит тебя угождать. Ладно, если не хочешь говорить, не говори. Я вообще-то по делу пришел. Хотел поинтересоваться, когда ты в фирме был, но не успел, а потом ты уехал.

– Что у нас не так? – Олег отпил кофе.

– Всё так. Просто я сегодня натолкнулся на один странный договор.

– С ООО «Фобос»? – Олег прищурился.

– Да. Что-то я ничего не пойму. Там совершенно нереальные условия для этого ООО. Ты договор видел? Кто его составлял?

– Я. И условия я придумывал.

– Ты? – Максим удивленно посмотрел на Олега. – А потом ты договором этим интересовался?

– Конечно. Я это регулярно поделываю. А вообще-то ним вплотную занимаются Генчик и Назир.

– Тогда я совсем ничего не понимаю, – Максим нахмурился. – Ты знаешь, что там всё трещит по швам?

– К этому всё и идет.

– Олег, что происходит?

– Идем, душа моя, я тебе покажу, что происходит, а, главное, с кем, – Олег поднялся. – Ты, видимо, тоже не всё до конца прочитываешь. Фамилии, точно уж, упустил.

Максим прошел за Олегом в кабинет. Здесь он удобно устроился в кресле. Олег достал из сейфа видеокассету, включил видеодвойку и вставил кассету в щель магнитофона.

– Думаю, что тебе этот цирк понравится, – сказал он, садясь в другое кресло. – Ты посмотри, какое знакомое лицо.

– Это что, Шарф-Эгердт? – Максим удивленно поднял брови.

– Он самый. Не бывает так много таких похожих, как я и ты. Смотри, смотри дальше.

Дальше Максим смотрел молча, курил и всё больше хмурился. Олег тоже не особенно веселился.

– Зачем тебе это? – спросил Максим, когда запись кончилась.

– Не хочу я ему прощать свои похороны и всё остальное, – жестко ответил Олег. – Я ему Сашу не могу простить.

– Насколько я понял, ты собираешься провалить эту сделку?

– Да. Полностью. Чтобы этот гаденыш без копейки остался.

– А найдет он, где кредит взять?

– Не найдет. Я уже и об этом позаботился. В ближайший год он не сможет занять ни копейки.

– Ого! Здорово ты разогнался!

– Не я это начал, – Олег был мрачнее тучи.

– Ну, конечно! А ты решил этого козла утопить!

– Решил. Пускай идет в навозе ковыряться.

– И всех иже с ним! И Сашу туда же!

– Оставь, Макс! – Олег нервно затушил окурок в пепельнице.

– Так ведь выйдет именно это!

– Не волнуйся, она к тому моменту будет замужем за каким-нибудь Славиком Бондаренко! Сто процентов, что обо мне она уже не вспоминает.

– А, если вспоминает?

– Что-то я этого не заметил.

– Олег, остановись! Что с тобой происходит? Ты же уже не контролируешь себя!

– Контролирую, не беспокойся. Ну, пригрози мне, как Генчик, что если я затрону бедную девочку, то мне руки не подашь! – в голосе Олег появились ледяные нотки.

– Ты же знаешь, что я этого не сделаю, хотя бы ради Оксаны. Да и ты мне, как брат.

– Вот и славненько, – улыбка Олега смягчилась.

– А знаешь, что лучше всего у тебя получилось? – с изрядной долей яда спросил Максим.

– Ну?

– Педика из себя корчить. Как ним и родился.

– Макс, а по лбу? – нежно спросил Олег.

– А не получится. Старших низзя обижать!

– Ладно, не буду, учитывая твои седины. Только Оксанке ничего не вздумай говорить.

– За кого ты меня держишь? Она и так из-за тебя изревелась.

– А ты зачем рядом?

– Олег, пообещай мне, – после паузы задумчиво сказал Максим, – Когда ты достанешь этого урода, возьмись за ум. Попробуй определиться, хотя бы ради Оксаны.

– Обещаю, – кивнул Олег. – Найду себе благопристойную жену и буду примерным и хорошим. Ты доволен?

– Был бы доволен, если бы ты не был таким убитым, и всё было бы так легко и просто, как ты сейчас сказал. Ведь не будет этого.

– Не могу я, Макс… От себя тошно… – Олег прикрыл глаза.

Глава 46

… Славик Бондаренко шел домой, ругая про себя слякоть, холод и темноту двора. Сегодня он задержался, наивно поверив в расплывчатые обещания одной из девиц, с которыми вчера познакомился в баре. Девица поморочила его несколько часов, окончив дело чаепитием и предложением познакомиться с родителями. Славик обозвал её дурой и ушел домой злой и несчастный. Сейчас он был согласен со своими приятелями, которые несколько месяцев назад сказали, выслушав его жалобы на жену, что «все бабы суки и давить их в мокрых пеленках нужно». Воспоминания о Саше подняли новую волну отвращения к этим существам и новую волну злости, которую не могли погасить даже винные пары. Эта дрянь испортила ему слишком много крови. К тому же ещё и деньги накрылись, которые её отец обещал. Хорошо хоть «старый идиот», как про себя Славик окрестил Сашиного отца, не стал заявлять в милицию о том, что он избил его дочь-шлюшку.

– Так ей суке и надо! – даже процедил сквозь зубы Славик, входя под арку, ведущую во двор.

В это время от стены арки отделилась фигура высокого широкоплечего мужчины. В слабом свете фонаря, символически попадавшем под арку с улицы, разобрать лицо мужчины было невозможно. Внутренне Славик сжался. От мужчины просто веяло опасностью.

– Не боишься так поздно домой ходить, Славочка? – слишком уж ласково спросил мужчина. Его голос был странно знакомым.

– Что вам нужно? – Славик остановился, прикидывая, как бы быстрее выскочить назад на пустую улицу.

– Тебя, милый, тебя! – голос мужчины захлестывал нежностью.

– Кто вы? Я вас не знаю! – попытку Славика «сделать ноги» пресекла рука мужчины, крепко сжавшая его плечо.

– И не нужно, милый. Главное, Сашеньку знаешь. Знаешь ведь?

– Никакого Сашеньки я не знаю! – взвизгнул Славик, пытаясь врываться.

– Не рыпайся, милый. Не какого, а какую. Шарф-Эгердт, жену твою гражданскую.

– Я не живу с ней!

– А я это знаю, – мужчина прижал Славика к стене. – И не ори, а то через час кто-нибудь об твой труп споткнется. Ты грабли распускать научился слишком хорошо!

– Она с-сама виновата… – заикаясь, пролепетал Славик. – Даже в милицию не заявила…

– Ты куда ребенка дел?

– К-ка-кого ребенка? – остатки винных паров вмиг испарились.

– Которого из морга забрал, а потом в крематорий отвез.

– Не скажу! – Славик снова попытался повысить голос.

– Скажешь! И не ори! – мужчина надавил Салвику на грудную клетку так, что у него дыхание перехватило от боли.

– Я его похоронил!

– Где? Ни на одном кладбище нет!

– Не скажу! Пустите, я кричать буду!

– Скажешь! Где?! – мужчина усилил давление. – Давай, колись, а то грудинка к позвоночнику прилипнет, и вякнуть не успеешь!

– Я пепел в унитаз высыпал, а урну разбил… – прохрипел Славик. – Её папаша тоже знал!… Я при нем высыпал… Мы потом бухали ещё… Кому он нужен был, ублюдок этот?!

– Мне! – мужчина ударил Славика затылком о стену. – Это тебе за твои проделки! И моли Бога, что я за тебя, выродка, садиться не хочу!

Следующий удар пришелся коленом в пах и ещё один под ложечку. Славик хватал воздух открытым ртом, как рыба. Только ему удавалось нормально вздохнуть, мужчина повторял процедуру. Он прижимал Салвика так крепко, что тот никак не мог вырваться. Впрочем, после второго «сеанса» ударов он оставил эту идею. Спасение пришло неожиданно – во дворе послышались голоса мужчины и женщины, которые приближались к арке и что-то громко обсуждали. Мужчина слегка ослабил руку, которой держал Салвика. Свободной рукой он достал сигарету и сунул в рот.

– Молись, гаденыш, на тех, кто сюда идет, – посоветовал мужчина. – И подумай, как тебе вообще грехи свои замаливать.

Он чиркнул зажигалкой. В первый момент Славику показалось, что он бредит – перед ним было лицо Олега Разданова. Мужчина дал Салвику медленно опуститься на мокрый асфальт и вышел на улицу…

Назир лежал и смотрел на сидящую напротив него Веру. Она сидела, поджав ноги по-турецки, в накинутой на плечи его рубашке, и рассказывала сегодняшние новости. Назир слушал настолько, чтобы не потерять нить разговора. Он никак не мог решиться сказать то, что давно уже хотел сказать. Сейчас он в очередной раз пытался собраться с мыслями и с силами.

– Назир, почему ты такой задумчивый сегодня? – Вера внимательно посмотрела ему в глаза. – У тебя что-то случилось?

– Я задумчивый? – Назир улыбнулся, пытаясь не покраснеть.

– Ну да. Что-то не так? – Вера стала серьезной.

– Понимаешь, Верочка, – он старательно подыскивал слова, которые как назло, куда-то мигом исчезли, – мне так нужно поговорить с тобой… посоветоваться…

– Пожалуйста. А что случилось?

– Да не случилось… Вернее случилось, – Назир сел. Ему очень хотелось, чтобы Вера отвернулась и не смотрела на него, и в то же время ему необходимо было видеть её глаза. – В общем… по-моему, нам пора… Как бы это лучше сказать? Знаешь, мне кажется, что наши отношения уже зашли достаточно далеко и продолжаются достаточно долго… Все кругом уже об этом знают… ну вот, дальше так не нужно делать… Пора что-то менять… – Назир окончательно смешался.

– Ты хочешь сказать, что пора заканчивать? – Вера слегка нахмурилась.

– Что за глупости ты говоришь, женщина?! Что заканчивать? Пожениться пора! Вот… – выпалив это, Назир покраснел и уже совсем тихо добавил. – Выходи за меня замуж.

– Назир, ты хорошо подумал? – Вера даже немного растерялась.

– Ты что, за мальчика меня считаешь? Думать я не умею? Да я только и делаю в последние полгода, что об этом думаю. Только вот сказать не мог.

– Назир, ну я же старше тебя и уже была замужем, – слабо возразила Вера.

– Насколько ты старше меня? На два года? Тоже мне, нашлась, старуха! – Назир нахмурился. – Да мне безразлично, была ты замужем или нет! Скажи лучше прямо, что я для тебя ничего не значу и…

– И ничего я не скажу, – Вера примирительно улыбнулась. – Разве, что я согласна. Только с одним условием.

– С каким?

– Ты не будешь меня ревновать ко всем встречным, включая фонарные столбы, и не будешь делать таких поспешных выводов – хочу я или нет.

– Ладно, не буду, – Назир смущенно улыбнулся. – Но, что же мне делать, если на тебя все смотрят?

– Тебе кажется.

– Может мне и кажется, но на тебя все смотрят, – упрямо повторил он.

– Это ещё ничего не значит. Смотреть никому не возбраняется.

– Ну конечно, – проворчал Назир. – И что я должен думать?

– Подумай обо мне. Если уж я на тебе остановилась, значит не для того, чтобы ставить тебе рога. И запомни, первая разборка на почве ревности станет сразу же и последней. Продолжения у нас не будет. Я не шучу. Я уже убедилась, что если муж тебе устраивает скандалы по поводу и без, а ещё и руки протягивает, это не признак того, что он безумно тебя любит.

– Ладно, – покорно вздохнул Назир. – Скандалить не буду. Руки протягивать буду, только, чтобы тебя обнять. А я тебе действительно нравлюсь?

– Назир, какой ты смешной! – Вера улыбнулась и ласково погладила его по щеке. – Конечно, нравишься. Я люблю тебя. Доволен?

– Доволен, – Назир обнял Веру. – Я тоже тебя люблю.

– Я уже думала, что никогда в жизни этого не услышу.

– Что, кричать на всех углах? – он снова смутился. – Я тебе когда-то это сказал… В первый раз. Помнишь, мы остались тогда у меня?

– Помню. А вот что говорил, не помню. Это уж точно запомнила бы.

– Конечно, не помнишь. Ты же спала, а я всю ночь сидел рядом и смотрел на тебя. Я думал, что если скажу тебе это так, ты будешь смеяться надо мной.

– Над этим не смеются. По крайней мере, я бы не стала.

– Ну, всё, я уже сказал. Только не проси, часто говорить не стану.

– Хорошо, как скажешь, – Вера снова улыбнулась. – А на свадьбе скажешь?

– Скажу. Только не на свадьбе, а когда домой вернемся.

– А ты мне как ко мне будешь обращаться? Что такое говоришь, женщина?! – передразнила Вера, подражая его акценту.

– Женщина, не серди мужчину! – Назир рассмеялся.

В дверь позвонили. Вера быстро поднялась с кровати, сбросила рубашку Назира и надела свой халат.

– А сейчас тебе будет первая проверка на ревнивость, – улыбнулась она, поправляя волосы.

– Кто это? – Назир тоже поднялся и начал одеваться.

– Олег.

– Олег? – он очень удивился.

– Да. Пойду открою, а потом мы тебе всё объясним.

Вера открыла Олегу дверь. Его лицо было хмурым и усталым. Он прошел в квартиру. Снимая куртку, Олег спросил:

– Я тебе очень сильно мешать буду? Ты, похоже, не совсем одна.

– С Назиром, – Вера слегка смутилась.

– С Назиром? – удивился Олег. – Тогда я лучше не буду вам мешать.

– Ты не помешаешь. Проходи, – пригласила Вера.

– Тогда я сначала помою руки, а то больно уж испачкаться успел, – Олег прошел в ванную.

Когда он вернулся в комнату, то увидел Веру и Назира, сидящих рядом. Назир снова слегка хмурился.

– Так я точно вам мешать не буду? – спросил Олег.

– Не будешь, – кивнула Вера. – Присаживайся. Что пьем, мальчики? Чай, кофе?

– На твоё усмотрение, – кивнул Назир.

– Назир, ты извини, – когда вышла Вера, сказал Олег. – Я, вроде бы, по делу. Тебе Вера ничего не говорила?

– Нет. А что она должна была мне сказать? – Назир нахмурился сильнее. – Я вам помешал?

– Нет. Это я, чтобы ты ничего дурного не подумал. Мне прикрытие нужно. Просто я сейчас этого подонка… – Олег осекся и, достав сигарету, нервно закурил. – Мог бы, так и убил бы…

– Мишаню?

– До Мишани очередь дойдет. Зятька его бывшего.

– Мало. Убить стоило, – согласился Назир. – Только грех на душу из-за этого дерьма брать не хочется. Он тебя видел?

– Видел. Почему я и заслонку себе обеспечиваю. Был мол, у Веры весь вечер. Хотел больше сказать, теперь думаю, говорить или не говорить.

– Говори, – Назир улыбнулся. – Сейчас мы такую заслонку тебе сделаем, что ни одна собака не докопается.

– До чего не докопается ни одна собака? – спросила Вера, входя в комнату.

– Верочка, мы поможем Олегу создать то, что на языке юристов называется алиби?

– Поможем. По-моему мы его уже создаем.

– Ну, это спорно, что Олег здесь был и видел его я. А кто ещё видел?

– Никто, – Олег пожал плечами. – Сегодня, сам видишь, погода какая. Ни одной старушенции у подъезда, да и в подъезде никого.

– Лучше бы кто-то всё же увидел. Давай подумаем, кто это может быть.

– Ой, мальчики! Я придумала! – Вера прищелкнула пальцами. – Вы забыли, кто мой сосед!

– А кто? Не помню, – Олег наморщил лоб.

– Лопатников. Это кум Бондаренко-папы. Он заместителем начальника райотдела работает. Сейчас мы разыграем маленький спектакль со сценой ревности. Вам придется поднять шумок, чтобы соседушка мой услышал. По идее он уже дома. Шуметь нужно настолько сильно, чтобы он или его жена пришли и поинтересовались, что здесь происходит. Лучше, чтобы вас и унять попробовали. Согласны?

– Идея неплохая, – согласился Назир.

– Только драться я с тобой, Назир, не буду, – предупредил Олег. – Я сегодня злой. Упаси Боже, силы не рассчитаю.

– А драться вас никто и не просит. Поорать вы можете друг на друга?

– Сколько угодно, – Олег устало улыбнулся и покачал головой. – Верусик, ты маленькая змейка!

– Олежек, а что мы тебе сейчас расскажем! – Вера загадочно улыбнулась и повернулась к Назиру. – Назир, расскажем?

– Расскажем, – Назир тоже улыбнулся. – Мы пожениться решили.

– Поздравляю! – теперь улыбка Олега стала действительно радостной. – И как скоро?

– Мы только перед твоим приходом решили, так что детали оговорить не успели, – Вера тоже слегка смутилась.

– Так это отметить нужно!

– У меня предложение – давайте будем отмечать и разыгрывать скандал, – предложил Назир.

– Это кто из нас ещё змей! – Вера рассмеялась. – Я иду накрывать на стол, мальчишки, а вы начинайте.

В течение следующих двух часов в квартире Веры происходило довольно занимательное зрелище. Она, Назир и Олег устроились за накрытым столом. Олег и Назир «выясняли» отношения на повышенных тонах, награждая друг друга цензурными, не совсем цензурными и совсем нецензурными выражениями, так, что их слышали, наверное, не в одной квартире. Временами в эту перепалку вклинивался голос Веры, которая просила прекратить всё и успокоиться, на что ей отвечали, чуть ли не хором: «Молчи, женщина, когда мужчины разговаривают! Ты своё ещё получишь!». Почти шепотом произносились тосты, а после обещаний женщине «получить своё», Вера и Назир целовались. Всю компанию происходящее очень веселило.

Через полтора часа постучали соседи сверху. А через два часа в дверь позвонили. Вера предусмотрительно потерла глаза, чтобы веки покраснели, придала лицу как можно больше грусти и пошла открывать. Пришел ни кто-нибудь, а сам Лопатников, о котором она говорила. Это был уже не очень молодой мужчина с солидным брюшком. Примечателен был он тем, что занимал должность начальника одного из райотделов милиции.

– Верочка, что у вас происходит? – спросил он начальственным баском.

– Ой, Николай Николаевич! – Вера сделала вид, что пытается удержать слезы. – Как хорошо, что вы пришли! У меня здесь такое!

– Что с вами, Верочка? Что это за мужики у вас кричат?

– Понимаете… мне очень неудобно… Приехал Олег Разданов. Ну, мы сели, посидели… А тут мой любовник приехал… Вот они и разбираются. Сначала всё тихо было, а сейчас!… Ой, хоть бы они не подрались! Перед соседями как стыдно! Кричат, унять их не могу!

– Не волнуйтесь, Верочка. Сейчас я попробую их утихомирить. Разрешите зайти?

– Да, конечно, – кивнула Вера, пропуская Лопатникова.

– Кого здесь ещё принесло?! – в прихожую вышел Назир. – Я смотрю, ты, детка, здесь чуть ли не притон устроила!

– Я сосед Веры. Что вы шумите?

– А, сосед! А чего я молчать должен? Пришел к своей бабе, а у неё другой!

– Да ты помолчал бы! – в прихожую вышел Олег. – Ты не забывай, кто я ей и кто тебе!

– Олег Леонидович, что вы так бурно?

– Здравствуйте, Николай Николаевич! Я должен перед своими подчиненными отчитываться, что я здесь делаю! Да кто его здесь ждал?! Это вообще моя невестка!

– Это тебя кто ждал! Я их чуть ли не в кровати застукал!

– Слышь, ты, черный! Ты с завтрашнего дня у меня не работаешь! Поищи себе местечко!

– Олег, Назир! Успокойтесь!

– А ты, женщина, помолчи, когда с тобой не говорят! – в один голос произнесли Олег и Назир.

– Так, хлопцы! – Лопатников поднял руку. – Пора по домам! Давайте подумаем, что время позднее, людям спать пора, а вы торги устроили! Да что она вам, товар? Разберетесь после. И, если сейчас не уйметесь, я наряд вызову!

– Никуда я не пойду! – решительно заявил Назир.

– А почему это я должен уходить? – поинтересовался Олег.

– Хлопцы, да что вы, как дети малые? Завтра разберетесь. Сейчас по домам! Олег Леонидович, вы же серьезный человек!

– Ладно, – вроде бы нехотя покорился Олег и обратился к Назиру. – Так ты меня хорошо понял? Чтобы я тебя больше в фирме не видел!

– Очень нужно! – криво улыбнулся Назир.

– И тебя, дорогая невесточка, тоже! Прощайте! – и он в сопровождении Лопатникова вышел из квартиры.

Уже сидя в машине, Олег достал телефон и набрал номер Веры. Нужно было удостовериться, что всё в порядке. Вера ответила довольно быстро.

– Верусик, как дела? – поинтересовался Олег.

– Нормально. Ты откуда?

– Из такси. Тебе сразу спокойной ночи и Назиру трубку дай.

– Олег? – у Назира был веселый голос.

– Угу. Назир, ты на «черного» не обиделся?

– Не волнуйся, нормально всё. Разыграли, как по нотам.

– Тогда спокойной ночи.

– Тебе того же.

Лопатников мирно устроился с газетой у телевизора. Наконец-то никто ему не мешал. Жена ушла в другую комнату. Сын с невесткой ушли в гости. Даже собака мирно храпела на своем коврике. «И чего, спрашивается, соседке моей не хватает? – лениво думал Лопатников, переворачивая листы газеты. – Так нет же, ещё и в мужиках запуталась. Кто бы мог подумать!». Из спокойного, блаженного состояния его выдернул телефонный звонок.

– Слушаю, – ответил он, нехотя снимая трубку.

– Коля, не спишь ещё? – это был голос его кума – Бондаренко. И голос был раздосадованный и грозил испортить весь вечер.

– Не сплю. Что стряслось?

– Да совсем эти крутые оборзели! Славку сейчас в арке избили, еле домой приволокся.

– Подробнее, – Лопатников удержал тяжелый вздох. – Как избили? Когда? Он видел, кто это был?

– То-то и оно, что видел! Понимаешь, били его с сознанием дела – никаких синяков, никаких переломов – под дых и по яйцам. Только разогнется, повторяли заново. Хотя, небольшой синяк на груди остался.

– Так кто его бил и когда? Сколько их было?

– Два часа назад Разданов собственной персоной.

– Кто?! – у Лопатникова очки чуть не упали.

– Разданов. Олег Разданов. И не зять его, а именно он.

– Славка трезвый был?

– Ну, выпил чуточку с приятелем.

– Сливу меньше заливать твоему Славке нужно! – рассердился Лопатников. – Или врать пусть учится что-нибудь поумнее! Два часа назад Разданова с моей соседкой застукал её любовник, и они тут чуть не до драки дошли. Я их сам разнимал! Не призрак же Разданова твоего Славку отходил! Ещё б сказал, что он у него бумажник забрал! Пусть проспится хорошо!

– Колян, кто ж это был тогда? – растерянно произнес Бондаренко. – Я перестраховался и зятю перезвонил. Он дома был.

– Да вы там совсем сдурели оба! Максим твоим Славкой ещё не занимался! Этим мужикам нечего больше делать, как твоим Славкой заниматься! У них одна из самых навороченных фирм, а ты ерунду такую за своим балбесом порешь! Ты ещё скажи, что президентская охрана приехала и морду набила! Куме привет передай, – повесив трубку, Лопатников недовольно проворчал. – Вот же послал Бог крестничка!

Олег вышел из машины и пошел к дому. На скамейке возле порога сидел телохранитель. Второй играл с его собакой – ньюфаундлендом Джефри. Увидев хозяина, Джефри бросился к нему.

– Привет, старикашка! – Олег потрепал собаку за ушами. – Только на меня не прыгай! Дуркуешь, как молодой. Совсем Сережку загонял!

Джефри довольно махал шикарным хвостом. К Олегу подошел тот телохранитель, который сидел на скамейке.

– Добрый вечер, Олег Леонидович! – сказал он.

– Добрый, добрый. Кто-нибудь был по мою душу?

– Оксана Леонидовна уже дважды заходила и раз звонила. Она очень волновалась и просила, чтобы вы зашли, как вернетесь.

– Сейчас зайду. Идем со мной, а то сестрицу мою сейчас кондрашка хватит, если одного меня увидит.

– Считайте, что уже хватила, – телохранитель позволил себе улыбнуться. – Она нас здорово построила, из-за того, что вы без охраны остались.

– Узнаю горячую заботу, – Олег тоже улыбнулся. – Идем, порадуем, что я и через улицу без охраны не хожу. Серега, мы сейчас вернемся. Оставь собаку в покое и топай, сообрази кофейку.

Олег пришел к Оксане. Телохранитель остался во дворе курить с телохранителями Оксаны и Максима. Оксана только что уложила спать детей и спускалась вниз. С Олегом они столкнулись в холле.

– Где ты был? – спросила она.

– Может быть, я сначала в дом зайду или уже не стоит? – Олег улыбнулся.

– Стоит, стоит, – вздохнула Оксана. – Так куда ты пропал? Почему один?

– Оксана, ты столько вопросов сразу задаешь, что я не успеваю сообразить, на какой ответить сначала.

– Олег, перестань дурачиться! – Оксана нахмурилась.

– Да что ты такая сердитая? – Олег повесил куртку, подошел к сестре и поцеловал в щеку. – Ты что, с Максом поругалась?

– Перестань, всё у нас в порядке. Просто ты…

– А, нашлась потеря! – в холл на звук их голосов вышел Максим. – Привет, брательник!

– Приветик. Что жена такая злющая бегает? – поинтересовался Олег. – Ты что, что вернулся сегодня поздно, пьяный и с бабами?

– Олег! – Оксана окончательно рассердилась. – Если кто-то и пришел пьяный, то это ты!

– Ну, не пьяный, не тарахти, – примирительно улыбнулся Олег. – Если от меня пахнет, то это ещё ничего не значит. Что произошло?

– Ничего, кроме того, что я весь вечер пыталась узнать, где ты! Телохранителей дома оставил, а сам непонятно куда исчез! Даже мобильник отключил! Что это за детские выходки Олег?

– Только не вычитывай меня, пожалуйста, как нашкодившего мальчика! Ну, отключил мобильник. В песочке я ним вместо совочка копался. Так что теперь? Может быть, я с пейджером ходить хочу, а не с мобильником.

– Знаешь что!

– Ничего не знаю. Вернее знаю и вам сейчас расскажу. Ты, сестрица, перестанешь пытаться казаться взрослой и строить меня. Я был у Веры. Она выходит замуж за Назира.

– Наша Вера? – От строгости Оксаны не осталось и следа.

– Наша Вера. Вот и обмывали их помолвку. Я туда совершенно случайно попал. Завтра они об этом объявят всем. Если очень хочется, звоните сейчас и поздравляйте.

– Я пошла звонить, – она улыбнулась и ушла в комнату, бросив на ходу. – Олег, ты хоть нормально в дом зайди.

– Макс, она и тебя так же строит? – поинтересовался Олег с улыбкой. – Ведь всю жизнь из меня веревки крутит, как ей нравится, а я даже огрызнуться толком не могу.

– Так мы же с тобой одинаковые и всё у нас одинаково, – Максим тоже улыбнулся и уже тише спросил. – Так где ты был? Она действительно почему-то запаниковала.

– Не вздумай меня сдать. Я действительно был у Веры, прикрытие себе обеспечивал. А вообще-то я разобрался со Славиком Бондаренко, – лицо Олега помрачнело.

– Что ты узнал?

– Пепел высыпали в унитаз, а урну разбили. Вот и всё, – Олег тяжело вздохнул. – Господин Шарф-Эгердт при сем присутствовал.

– Суки! – сквозь зубы процедил Максим.

– Теперь попробуй мне сказать, что я не то делаю.

– А она?

– А если и она знала?

– Давай перестрахуемся и проверим.

– Не сейчас. Потом. Я сейчас только напиться хочу. Так как назло, хмель не берет!…

Глава 47

Прошло полгода с того момента, как Михаил Константинович заключил договор с фирмой «Новый день». За эти полгода только первый месяц он провел спокойно, а дальше, вряд ли набрался бы десяток ночей, которые он спал без кошмаров, и вряд ли был хоть один день, когда дела его шли хорошо. Сделка трещала по всем швам, и ничем спасти её не удавалось. Выйти на Разданова и попробовать поговорить с ним не получалось. Его то не было в городе, то он был занят, то его телефон не отвечал. Когда Михаил Константинович приехал в офис в надежде встретиться с ним, то оказалось, что просто так Разданов ни с кем не встречается. Ему объяснили, что, если будет нужно, Олег его найдет сам. Назир и Ткачев только плечами пожимали и говорили, что всё идет нормально, а судить о результатах ещё рано. Кроме того, оба ссылались на то, что у них предостаточно и других дел. Следить за одной, отдельно взятой, сделкой, пусть даже важной, времени ни у кого из них не было. Михаил Константинович пытался найти причины происходящего сам, но оказывалось, что все условия партнерами выполняются исправно, так, что и придраться не к чему. Всё оборачивалось так, что вина только его.

Происходящее выбивало Михаила Константиновича из колеи всё больше и больше, он становился раздражительным, нервным. Особым тактом и изысканным обхождением он никогда не отличался, теперь же, он больше напоминал разъяренную собаку на привязи, которая готова была броситься на первого, кто попадет в пределы её досягаемости. Дня, когда будут подводиться окончательные результаты сделки, он ждал с малоскрываемым ужасом. И этот день наступил.

Как и полгода назад, ему позвонил Назир и сказал, что Разданов приглашает его приехать в офис. В этот раз Михаил Константинович ехал в состоянии очень далеком от эйфории, в которой прибывал тогда. Также в вестибюле офиса его встретил работник службы охраны и слишком уж вежливо осведомился, куда он идет и назначена ли встреча заранее. Так же он отправил вместе с ним младшего по рангу охранника, который проводил его в кабинет к Назиру. Также Назир по селектору соединился с Раздановым и также они отправились к нему. В облике секретарши ничего не изменилось, даже поза у неё была такая же, как и полгода назад. Разве что блузка сегодня была не белая, а светло-голубая.

– Нел? – спросил Назир с легким кивком в сторону двери.

– Проходите, Олег Леонидович ждет вас, – прошелестела Нел всё тем же бесстрастным голосом.

Войдя в кабинет Разданова, Михаил Константинович чуть не вздрогнул. Так же, как и в прошлый раз у стола для заседаний сидел Ткачев, так же стояли телохранители и сам Разданов так же… полировал ногти. В кабинете кроме костюмов, в которые были одеты присутствующие, и шелеста кондиционера, ничего не изменилось. Разданов холодно поприветствовал Михаила Константиновича, так же, не подав руки, а только на секунду прервав своё занятие, и пригласил садиться.

– Что у нас? – спросил он, обращаясь ко всем сразу. – Чем порадуете?

– Беда у нас, босс, – скорбно ответил Назир. – Сделка провалилась.

– Провалилась? – Разданов перестал орудовать пилочкой и удивленно посмотрел сначала на Назира, затем на Ткачева, а уж после на Михаила Константиновича. – Что значит «провалилась»?

– Провалилась полностью, – глядя исподлобья, пояснил Ткачев. – Мы не получили и копейки прибыли. Скажу больше – мы в убытке.

– Что так? – Разданов слегка нахмурился. – Назир, Гена, милые, за что я вам деньги плачу? Чтобы вы сделки проваливали?

– Не наша вина, босс, – у Назира был вид провинившегося мальчика. Он положил на стол перед Раздановым папку. – Вот полный анализ всего, что делалось. Нашей вины нет и на йоту. Во всем виновата вторая сторона.

Разданов быстро просмотрел лежащие в поданной ему папке документы и холодно спросил:

– А куда ты смотрел всё это время? Я что, должен торчать круглые сутки здесь и следить сам за каждой сделкой? Я должен проверять состоятельность и порядочность каждого партнера? Кого ты привел ко мне, мальчик мой?

– Я надеялся на его порядочность, – вздохнул Назир.

– Я тобой недоволен. Что это за детский лепет «надеялся»? Гена, а ты куда смотрел?

– Я тоже понадеялся, но, видно напрасно.

– Видно, я тоже напрасно вам столько доверяю.

– Я обещаю впредь не допускать таких промашек, босс, – заверил Назир Разданова.

– Я тоже, – кивнул Ткачев.

– Что ж, в этом есть и моя вина – я слишком положился на подчиненных. Теперь нам остается залечить раны и двигаться дальше. Что там у нас по договору? – он снова открыл лежащую перед ним папку. Просмотрев текст, он повернулся к Михаилу Константиновичу. – Итак, господин Шарф-Эгердт, вы не вняли в своё время моим предупреждениям и попробовали меня кидануть. Что ж, не мне вас судить. Вы припоминаете условия нашего договора?

– Да… – язык у Михаила Константиновича стал деревянным. – Но, Олег, ты понимаешь…

– Олег Леонидович. Мы не в ресторане, – с насмешкой поправил его Разданов. – Что я должен понять?

– Я не знаю, как это вышло. Я ведь всё обдумал.

– Плохо обдумал. А, впрочем, какая теперь разница? Мне неинтересно, почему всё так вышло. По договору ваша фирма и всё ваше движимое и недвижимое имущество, включая банковские вклады, в течение трех дней переоформляется на моё имя. Можете завтра попрощаться со своим персоналом, привести в порядок документацию, а через три дня я приеду знакомиться. Документально всё будет оформлено моей командой юристов. С имуществом то же самое. Устраивать пожар не рекомендую, – Разданов снова начал заниматься своими ногтями.

– Если вы это сделаете, то я с семьей останусь на улице, – чуть слышно сказал Михаил Константинович, чувствуя, как лоб покрывается холодным потом.

– А мне что? – Разданов удивленно посмотрел на него. – Я что, благотворительный фонд учредил? У меня здесь ночлежка или богадельня?

– Но как же…

– Никак. Любезнейший, вы у меня отнимаете время.

– Ваш договор – сплошной обман! – Михаил Константинович попробовал взять себя в руки.

– Полгода назад вы даже не удосужились его полностью прочитать. Вы подписали его, не глядя. Договор с юридической точки зрения составлен правильно. Вас устроили такие условия. Какие теперь претензии? Вы оставили меня в убытке, а я должен вам это простить?

– Я найду деньги. Дайте мне неделю сроку!

– Неделю? – он сощурился. – Что ж, пусть будет неделя. Назир, оформи. Только запомните, господин Шарф-Эгердт, я не признаю возврата долгов старыми часами и ношенными кожаными плащами. Не на притоне в очко играем.

– Я найду деньги, – повторил Михаил Константинович.

– Попробуйте. Изменить данные владельца или успеть подарить, продать, что там ещё… у вас не выйдет. Мои ребята позаботятся об этом. Да, и не советую пытаться от меня скрыться. От меня ещё никто не убежал.

Когда он ушел, Олег отпустил телохранителей. Назир и Гена убрали с лиц скорбное выражение, Неля принесла всем кофе. Олег убрал все документы в черную кожаную папку.

– Слышь, Олежек, – закуривая, сказал Гена, – а как найдет он деньги?

– Мне интересно, где он их найдет? – Олег криво улыбнулся. – Ты забыл, что я играю по крупному. Ему гроша ломаного никто не займет в течение полугода.

– И что будет через неделю? – поинтересовался Назир.

– Посмотрим. Давай доживем.

– Может быть, пока денежки прокрутим?

– Я же предупреждал с самого начала – я сам не прикоснусь к этим бабкам и прикоснуться никому не дам. Ведь на самом деле мы ничего не потеряли.

– А, если через неделю это всё перейдет тебе?

– Давай доживем, – повторил Олег.

Михаил Константинович вернулся домой в состоянии шока. Никак не укладывалось, что через неделю он может остаться совершенно нищим. Впрочем, он уже ним остался. Нужно было только набраться смелости и признаться в этом самому себе. До вечера он судорожно перебирал варианты, как достать необходимую сумму. В голову ничего не лезло. Михаил Константинович позвонил своему главному бухгалтеру и попросил приехать. Не вдаваясь в подробности, он дал указание с завтрашнего утра найти банк, в котором можно будет взять кредит на нужную сумму или хотя бы на половину. Кроме того, он судорожно начал прикидывать, кто из знакомых сколько сможет занять.

Приехавший вечером в гости племянник, будто издеваясь, попросил занять ему тысяч сорок, а лучше вступить в долю. Эдик задумал какую-то многообещающую аферу. Михаил Константинович послал племянника в известном направлении, с трудом сдержав желанием добавить ему пару тумаков. После ухода племянника, жена пришла и спросила, как скоро они поедут отдыхать и не пора ли ей купить себе для отпуска новый купальник и обновить гардероб.

– Пошла вон, дура! – Михаил Константинович налился краской. – Какой тебе отпуск?! Сортиры скоро драить пойдешь!

– Что я такого сказала, Миша? – почти обиделась жена. – Что Эдька что-нибудь набедокурил? Так я тебе говорила – с него пользы никакой, одни неприятности. Гони ты его, а то потянет он у тебя денежек!

– Нечего тянуть! Не осталось ничего!

– Как нечего? – жена глупо хлопала ресницами.

– Вот так! Пошла вон, дура! И не подходи ко мне неделю за деньгами!

– А кушать за что?

– На тебе сотку и попробуй вложиться! – Михаил Константинович достал из бумажника стодолларовую купюру и мысленно отметил, что осталось ещё пять таких же купюры.

– На хлеб и воду скоро посадишь! – обиженно сказала жена. – Это ж и людей в дом пригласить некак!

– Уйди, а то и те заберу! – пригрозил Михаил Константинович. – И никаких гостей!

…Олег задумчиво посмотрел на телефон. Ему было страшно коснуться кнопок наборника. В комнату вошла Ольга.

– Оленька, я сейчас наберу один номерочек. Не смогла бы ты попросить к телефону Сашу и спросить её, хочет ли она увидеться с Олегом?

– Пожалуйста, – улыбнулась Ольга.

Олег переключил телефон на внешний звук и набрал номер. К своему большому удивлению, он услышал из динамика Сашин голос. Вся кровь бросилась в лицо. Он справился с собой быстро и кивнул Ольге.

– Добрый день, – поздоровалась Ольга. – Пригласите, пожалуйста, Сашу.

– Это я.

– Саша, вы не хотели бы встретиться с Олегом?

– С каким… Олегом? – голос в динамике дрогнул.

– С тем, который был с вами в лесу, – прошептал Олег.

– Который был с вами в лесу, – повторила Ольга.

– Знаете что!… – голос Саши зазвенел. – В том, что произошло, моей вины не было! И не смейте мне угрожать! Вам же отец предлагал деньги! Оставьте меня в покое! Не смейте сюда больше звонить! Вы меня хорошо поняли?!

– И вы совсем ничего не хотите больше о нем услышать? – подсказал Олег.

– Так вы совсем ничего больше не хотите о нем услышать? – повторила Ольга вопрос.

– Ничего! И не звоните больше! – после этих слов пошли короткие гудки.

– Спасибо, Оленька, – Олег тяжело вздохнул. – Извини, что попросил тебя это сделать.

– Ничего. Там Женя уже заправился. Вы собирались в офис ехать.

– Да, конечно… – Олег поднялся.

Ольга растерянно смотрела на него. Он был бледен, брови нахмурены, взгляд потяжелел. Со стола он взял черную кожаную папку.

– Олег Леонидович, всё в порядке? – осторожно спросила Ольга.

– Больше, чем в порядке, – на его губах появилась холодная улыбка. – Не беспокойся, Оленька.

Олег приехал в офис. Старшего охранника в вестибюле он предупредил, что когда приедет Шарф-Эгердт, его нужно будет проверить на наличие оружия. В приемной его уже ждали Назир и Гена. Олег поздоровался с Нелей и пригласил мужчин к себе в кабинет.

– Нел, поторопи моих соглядатаев, чтобы быстрее докуривали, – попросил он. – Как только приедет Шарф-Эгердт, сразу предупреди меня и после, до того момента, пока он не уберется отсюда, меня не будет ни для кого. Да, принеси нам кофе.

В кабинете Олег бросил папку на стол и сел в кресло. Назиру и Гене он приглашающе кивнул. Они сели у стола для заседаний. Через минуту пришли телохранители и, заняв свои места за спиной у Олега, стали похожи на два изваяния. Неля принесла кофе. Некоторое время в кабинете висела мертвая тишина, нарушаемая чуть слышным шелестом кондиционера.

– Что мы имеем? – спросил Олег, доставая сигарету.

– Денег он, по моим сведениям, не достал, – сказал Назир.

– Ну, и?

– Должен появиться в двенадцать.

– Опаздывает, Мишаня, опаздывает… – Олег посмотрел на часы. – Пять минут уже, как должен был приехать. Ты когда с ним разговаривал?

– В десять.

– Да, тошно ему, бедненькому, с денежками расставаться. Ничего, поедет в Херсон, будет там помидорами торговать. На дорогу я ему оставлю.

– Олег Леонидович, служба охраны, – прошелестел в динамике голос Нели.

– Соедини.

– Олег Леонидович, Кравцов, – сменился голос Нели на бодрый голос старшего охранника. – Прибыл господин Шарф-Эгердт. Парни «стечкина» у него отобрали и газовый баллончик. Что дальше делать будем? Органы потревожим?

– Не стоит. Приведите сюда. Оружие закройте в сейф.

– Сопровождающего одного или двоих?

– На своё усмотрение. Я жду. До кабинета пусть доведут, а потом подождут в приемной, – Олег отключил селектор и обратился к Назиру и Гене. – Пожаловал наш друг. Ошибся ты, Назир. Бабки на «стечкина» он нашел. Видать хотел все вопросы разом решить.

– Угу, – кивнул Назир, подкуривая. – Это ты его в японский кабак сводил вот он и решил харакири сделать. Но, так как не силен в японских традициях, то решил, какая разница – застрелиться или кишки себе выпустить. Стреляться эстетичнее. И потом, пистолет места занимает меньше.

– А может, он харакири хотел не себе, а мне сделать? – мрачно улыбнулся Олег.

– А то и нам всем. Сказал же Назир, не силен мужик в японских традициях, – флегматично заметил Гена. – Видать, не понял он ничего. Слово «вечность» складывать не научился.

В дверь предупредительно постучали, и в сопровождении Охранника вошел бледный и помятый Михаил Константинович. Охранник вышел. Олег отпил кофе и кивнул:

– Присаживайтесь, господин Шарф-Эгердт.

– Спасибо, – Михаил Константинович сел на предложенное ему место.

– Нужно понимать, ваше финансовое положение настолько улучшилось, что вы решили прикупить себе в целях самообороны пистолет? – лучезарно улыбаясь, поинтересовался Олег.

– Не улучшилось… Я не достал денег… – глядя в ковровое покрытие, ответил он.

– Ну, что ж, в таком случае вы потрудитесь сегодня предупредить свой персонал. Попрощайтесь. Завтра придется бросить все дела и ехать знакомиться. Из квартиры можете выбираться дня три. Я понимаю, что это дело хлопотное – барахлишко собрать нужно, билетики купить. Что там ещё? Машина? На стоянку. А, впрочем, что я вам объясняю, вон, ребята расскажут всё подробно.

– Олег Леонидович!… – у Михаила Константиновича затряслись полные щеки. – Не надо!

– Что не надо?

– Отсрочьте долг! Я выплачу всё! Я никуда не убегу!

– За какой срок вы мне его выплатите, милейший? – Олег поднялся и прошелся взад-вперед по кабинету. – Что вы, как мальчик маленький? Вы же человек состоятельный…

– Не издевайтесь! – Михаил Константинович с ужасом смотрел на стоящего перед ним Олега. – Я клянусь вернуть долг! Только дайте мне немного времени! Возьмите, что хотите! Я вам оставлю в залог машину, дачу, всё золото!

– У меня не залоговое агентство, – Олег пожал плечами. – А что мне с вашей дачи? Помидоры там посадить? Так лучше посадите их в Херсоне, продадите, раскрутитесь. Я вам дам отсрочку, а вы куда-нибудь улизнете.

– Никуда я не улизну! Возьмите меня заложником, если хотите! Вы говорили, что мужчин любите… я и на это согласен… – Михаил Константинович упал на колени и обхватил Олега за ноги.

– Уберите его, – брезгливо морщась, попросил Олег телохранителей. – Посадите на место.

Телохранители подняли Михаила Константиновича и посадили на стул. Олег ещё раз брезгливо оглядел свои брюки, будто испачкался в грязи.

– Вот что, господин Шарф-Эгердт, будьте любезны, перестать закатывать мне здесь истерику и предлагать всякий бред! Вы не отдаете себе отчета в том, о чем говорите!

– Отдаю! Отдаю!!! Я на всё согласен!

– Даже со мной переспать? – насмешливо спросил Олег.

– Ну да. Вы же сказали, что мальчиков любите…

– Плохо вы меня слушали, милейший. Мальчиков, а не такое старое быдло, как вы.

– Ну почему вы не такой, как все?! Почему вам женщины не подходят?

– Женщины? Шума от них много. Да если бы и подходили, что с того?

– На полгода, чтобы вы не думали, что я смоюсь, я бы отдал вам свою дочь в качестве залога.

– А, если б я её трахнул? – Олег брезгливо поморщился.

– Воля ваша! Что хотите!

– Ну, я не я… а вот мальчишкам разве что взять? – Олег повернулся к телохранителям. – Женя, Сергей, как вы? Взять вам девочку, чтоб по вечерам не скучно было? Повеселитесь? Может в гости кого пригласите?

– Как пионеры, всегда готовы, – заулыбался Женя.

– Ладно, – Олег отвернулся от Михаила Константиновича, потому что его начало мутить. – Послезавтра в салоне «Элиза» закрытый показ. Ты получишь пригласительные. Приедешь туда с дочерью, а я с ней уеду. На полгода я приостановлю выплату долга. Даже проценты брать с тебя не стану.

– Спасибо! – Михаил Константинович просиял улыбкой. – Я знал… знал, что мы договоримся!

– Пошел вон! – еле выдавил из себя Олег. – Женя, скажи ребятам, пусть уведут его!

После ухода Михаила Константиновича в кабинете повисла тяжелая гнетущая тишина. Олег был мрачнее тучи. Заговорить первым никто не решался. Наконец, Олег сдавленно произнес:

– Во ведь дерьмо… ничего святого… Все свободны, мужики. Я домой поехал и без особой надобности меня не дергать.

…У Михаила Константиновича отлегло от сердца. Главное, что Разданов пообещал отсрочить долг, а какой ценой, его не интересовало. Он так переволновался за прошедший день, что никак не мог уснуть. Проснулась жена.

– Миша, что ты не спишь? – сонно пробормотала она.

– Тоска, ты того… я завтра денег оставлю. Возьми Шурку и поезжай с ней, купите себе что-нибудь посолиднее. Послезавтра на показ поедем.

– Это где моды?! – жена чуть не подпрыгнула.

– Ну да. Шурке платье возьми поголее, трусы эти… с веревочкой в заднице… как они… ну, как в Турции на пляже видели…

– Три дня назад ты говорил, что денег нету, – обиженно заметила жена.

– Тоська! Сколько можно говорить, чтобы ты не лезла не в своё дело?! Я тебя и Шурку решил в приличное общество вывести, а ты рот открываешь! Да, вот ещё что, если Шурку куда-нибудь Разданов уведет, так ты сильно не дергайся…

– Ты что, Разданову её теперь подкладываешь?

– Какая разница? Разданов вообще педик. Что ты так дергаешься? С каким-то оборвышем под кустами валялась, так это так и нужно было? Не сотрется! Глядишь, замуж выпхнем или к кому-то при деньгах пристроим.

Глава 48

Ехать на показ Саша хотела меньше всего на свете. Она чувствовала, что родители снова что-то затевают. Ради этой поездки мать потащила её ходить полдня по магазинам, купила ей шикарное вечернее платье и заставила надеть все самые дорогостоящие драгоценности. Саша начала отказываться ехать. Отец решил всё быстро – отпустил ей пару пощечин. После этого пришлось сдаться.

На показ обычно собиралось не очень много народу. Почти все друг друга знали. Никого из гостей Саша, впрочем, как и её родители не знала. Она мечтала только о том, как бы быстрее отсюда уйти.

Играла музыка. По подиуму ходили длинноногие модели. Публика переговаривалась, пила шампанское, иногда кое-кто переходил от столика к столику, как бы вскользь наблюдая за моделями. Саша с досадой смотрела на мать, которая крутила головой, как сорочонок, чтобы завтра рассказать своим кумушкам, где она была и что видела, а еще, и приврать, с кем она теперь дружит. Ни мать, ни отец никого здесь не интересовали. Иногда мужчины бросали заинтересованные взгляды на Сашу, но её эти взгляды не радовали. Рядом оставалось два пустых столика.

Отец неотрывно следил за дверью. Раздался чей-то приветственный возглас. Саша даже не хотела поворачиваться в сторону двери и смотреть на вновь вошедших. Зато родители очень оживились.

– Смотри, вон тот, высокий, – говорил отец.

– Который? Это что два брата идут?

– Да вроде бы он один… не знаю я, кто второй. Он тот, что выше, – растерянно произнес отец. – То его главные помощники – Ткачев и Мазанаев.

– А женщины кто?

– Вон та женщина… Постой, я же её видел!

– Где? – удивилась мать.

– Ладно, Тоська, тихо! Они сюда идут. Ты поменьше рот открывай, а то ляпнешь, что попало! Шурка! Повернись!

Саша нехотя повернулась и ей показалось, зал покачнулсяг. Поприветствовав на ходу нескольких знакомых, к одному из пустых столиков приближался… Олег Разданов. С ним рядом шел мужчина, очень похожий на него, только немного пониже ростом и чуть-чуть старше, и очень красивая женщина лет тридцати. Гена с женщиной, по всей видимости, с женой, и Назир, которого Саша видела, когда вернулась из лесу, тоже с женщиной. По всей видимости, столики были заказаны для них.

– Шурка! Что ты стоишь, вытаращилась, как приведение увидела?! – сердито прошипел отец. – Не пялься, не в цирке!

В это время Олег и его спутники сели за соседний столик. На Сашу он посмотрел так, будто видел её впервые в жизни.

– Олег Леонидович! Какая встреча! – со сладкой улыбкой произнес Михаил Константинович. – Вот уж не ожидал!

– Ой, ли? – Олег насмешливо улыбнулся и слегка прищурился. – Отдыхаете?

– Ну, где-то так. А это ваш брат?

– Это мой зять. Позвольте представить – Максим Георгиевич Виленский и моя сестра – Оксана Леонидовна Виленская, в прошлом Разданова. Теперь ваша очередь семейство своё представлять.

Михаил Константинович чувствовал себя не лучшим образом – он узнал в женщине сестру проводника, которой предлагал деньги, а в Максиме мужчину, который стоял рядом с ней. Теперь он понял, почему в первую встречу Разданов показался ему странно знакомым. Пауза становилась неприлично долгой. Михаил Константинович попробовал вновь придать лицу беззаботное выражение.

– Очень приятно познакомится, – пролепетал он.

– Или знакомство возобновить, – холодно обронила Оксана.

– Знакомьтесь, супруга моя – Антонина Владимировна, а это дочь – Александра, Аля.

– Аля? – по лицу Разданова пробежала легкая тень удивления. – А я был склонен думать, что Александру называют Сашей. Впрочем, это всё совершенно не важно.

После этого обмена фразами Разданов, Максим и Оксана повернулись к Гене и Назиру. Они о чем-то разговаривали и весело смеялись.

– Мама, давайте отсюда уедем, – попросила Саша.

– Что?! – тихо с угрозой процедил отец. – Я тебе уеду! Стой, молчи!

Прошло около получаса. Оксана и Максим вскоростипересели за столик к Ткачеву и Назиру. Разданов сидел рассеяно глядя на подиум и потягивая шампанское. Потом Олег повернулся и что-то сказал Оксане. Она нахмурилась и ответила, кажется, что-то довольно резкое, кивнув в сторону Саши. Олег только холодно улыбнулся и повернулся в сторону Саши и её родителей.

– А что, Миша, дочь твоя скучает? – поинтересовался он у Михаила Константиновича с ледяной улыбкой. – Может, ко мне пересядет?

– Конечно! Иди, Аля, тебе, наверное, с нами, старьем, скучно! – просиял отец.

Олег поднялся, галантно протянул Саше руку и отодвинул для неё стул. Сначала он упрямо молчал. У Саши было ощущение, что она сходит с ума. Она видела, что Олег заметил её напряжение, но не спешит разрядить обстановку.

– Ну, как жизнь, мадмуазель Шарф-Эгердт? – наконец, поинтересовался Олег.

– Олег, пожалуйста, не говори со мной таким тоном, – попросила Саша.

– А каким? Ты считаешь, нам вообще есть о чем поговорить?

– Нам очень о многом нужно поговорить, – Саша старалась, чтобы голос не дрожал.

– Здесь и поговорить-то некак. Мешают все, с болтовней глупой пристают. Ещё и бабы эти со страусиной походкой…

– Ты просто не хочешь со мной разговаривать?

– Почему? Хочу. Даже очень хочу. Кстати, как оно с выходцем с того света разговоры говорить? Не страшно?

– Не надо так, Олег.

– А как? Хочешь поговорить, давай сейчас отсюда уедем. Поговорим, – предложил он. – Я тебе тоже очень много сказать хотел бы.

– Давай. Я только родителей предупрежу…

– Не волнуйся, родители в панику не ударятся, – успокоил её ОлегОн поднялся, подал ей руку и повел к выходу из зала. – Уходим тихо, по-английски, не прощаясь. За меня потом Макс попрощается. Мы ведь похожи.

Саша послушно пошла за Олегом. За ними следом вышли два телохранителя. Все молча сели в машину, которую подогнал один из них. Олег даже не сказал ему, куда ехать. Он упрямо молчал. Саша с каждой минутой всё больше и больше терялась. Ей уже начинало казаться, что всё происходящее нереально. Олег сидел рядом с ней и смотрел в затылок водителю.

– Олег, куда мы едем? – спросила Саша.

– На кладбище, – не поворачиваясь, ответил Олег.

– На кладбище?! – Саша испугалась. – Зачем?!

– Ведь покойники живут на кладбище, – Олег повернулся к ней. В машине было темно, и Саша смогла рассмотреть только улыбку, застывшую на его губах. – У меня неплохой персональный склеп.

– Не стоит так, Олег, – Саша поняла, что он шутит.

– А как? – вопрос повис в воздухе. По тону, каким он был произнесен, Саша поняла, что ответа на него Олег не ждет.

Машина остановилась на одной из самых престижных и тихих улиц города. Телохранители открыли двери. Олег вышел и подал руку Саше.

– Вот и мой склеп, – он указал на коттедж за фигурной оградой, увитой плющом. – Нравится?

– Не нужно так, Олег, – снова попросила Саша.

Во дворе, в вольере, бегала большая черная собака. От этого происходящее ещё больше отдавало мистикой.

Первым в дом вошел один из телохранителей, затем Олег и Саша. Когда вошел второй телохранитель, она не слышала. За Олегом она прошла в шикарно обставленный кабинет. Шедший впереди телохранитель сразу же включил кондиционер. Олег снял пиджак и бросил на широкий обтянутый кожей диван. Сам же он сел в удобное кресло у стола. Телохранители остались стоять у двери.

– Присаживайся, Аля. Так чем мы меня поминать будем? Шампанское, водочка, коньяк, виски, джин, мартини, вино? Выбирай.

– В лесу ты называл меня Сашей или, хотя бы Волковой, – Саша так и осталась стоять.

– Это было в лесу. Саша там осталась, а я фамилию запомнил. Даже записал. Хочешь посмотреть?

С этими словами он расстегнул манжет и отвернул левый рукав. Между кистью и локтем рука была обезображена несколькими грубыми рубцами. Глядя на это, Саша невольно вздрогнула.

– Нравится? – поинтересовался Олег, опуская рукав.

– Ты хочешь лишний раз мне напомнить, что я в этом виновата?

– Нет, не хочу. Виноват в этом был я. А знаешь, когда?

– Когда пошел за мной в лес?

– Нет, когда купился, как пацан, на твои разговоры. Ну да ладно, дело прошлое. Так чем меня поминать будем? Я так предпочитаю коньяк. А ты?

– Я не буду пить.

– Почему? – удивился Олег. – Боишься, что я тебя отравлю?

– Ничего я не боюсь. Просто поминать тебя при жизни я не собираюсь.

– А я думал, что уже помянула. Серега, если тебя не слишком сильно затруднит, принеси мне коньячка.

Один из телохранителей удалился и вернулся через несколько минут с пузатым бокалом на короткой ножке, в котором было налито немного коньяка. Олег поблагодарил его и сделал маленький глоток.

– Олег, ты привез меня сюда, сказав, что хочешь о чем-то со мной поговорить, – робко начала Саша.

– Да, – Олег смотрел на коньяк в бокале. – Ты тоже что-то хотела сказать. Я сначала могу тебя выслушать.

– Понимаешь, – Саша готова была расплакаться, – тогда всё так вышло… Вернулись родители, как раз в тот день, когда я должна была вместе с Оксаной приехать к тебе в больницу. Отец сначала устроил мне скандал, а потом сказал, что сам поедет в больницу. Он не поверил, что ты – Разданов. Отец приехал из больницы и сказал, что ты умер, а твои близкие во всем обвиняют меня и просили не напоминать о себе. Потом ещё Эдик, познакомился с женщиной. Она сказала матери, что раньше была твоей любовницей… рассказывала про тебя такие вещи… Меня держали взаперти, я не могла увидеться ни с кем из знакомых, мне даже к телефону не разрешали подходить…

– И, тем не менее, позавчера ты сняла трубку, – Олег посмотрел на Сашу исподлобья. – Тебе напомнить, что ты сказала? Ни о каком Олеге и слышать не хотела.

– Позавчера матери и отца не было дома. У них были какие-то неприятности с деньгами, и они уезжали к знакомым, чтобы занять у них.

– Отлично! Это всё? Больше рассказать мне нечего?

– Есть но… – Саша оглянулась в сторону телохранителей.

– Да ладно, будет, – Олег ухмыльнулся. – Можно и при них рассказать, как ты побывала замужем за Славунчиком Бондаренко.

– Ты многого не знаешь.

– Я знаю больше, чем хотелось бы Славику, тебе, твоим родителям… – Олег помрачнел. – Правда, не стоит давить мальчикам на психику рассказами о том, как пепел из некоей урны был высыпан в унитаз, урна разбита, а твой папик и Славик со своим родителем по этому поводу водочки попили. Вот уж действительно поминки справили!

– Откуда… откуда ты знаешь? – Саша побледнела, ей показалось, что пол уходит из-под ног.

– Славунчик рассказал. Сколько покойников на счету у твоего папульки? Один, при помощи Славика, реальный, второй… Интересно, какой я, реальный или нет? Если, как проводник, то, наверное, реальный. Если, как Олег Разданов, то пока ещё не совсем.

– Господи… – прошептала Саша.

– Господь, девочка, здесь ни при чем. Разве что, когда хочется ему нас наказать, делает он нас глупыми и слепыми. Меня уже наказал. Кстати, а что там моя бывшая пассия про меня трепала? Что я большой любитель мальчиков? Извращенец?

– Да… И ещё, что была с тобой в Париже.

– Блистать ездила. Да ну его, Париж этот! Тоже мне удовольствие! Так, теперь пустую болтовню прекращаем и переходим к делу. Ты знаешь, почему твой папик так спокойно смотрел, как я тебя увожу?

– Нет.

– Твой папик продал мне тебя за долги. Но не для личного употребления, а пацанам на забаву. Сказали вам, что я извращенец, вот я и буду извращенцем, посмотрю, как тебя поимеют. И смотреть я на это буду полгода. Ежедневно. И, запомни, не просто, а по полной программе. Если перемкнет, так и на большую групповуху. Надоела мне порнуха на экране. Ты как, согласна? – Олег смотрел на Сашу и холодно натянуто улыбался.

– Ты… ты врешь! Всё врешь! Этого не может быть! – почти выкрикнула Саша.

– Я вру? – Олег покачал головой. – Не серди меня, детка, я никогда не вру. Ты же убедилась. Шутить могу, а вот врать – ни капельки. Если ты мне не веришь, посмотри, как это было. Присядь, а то ноги у тебя скоро устанут. Силенки побереги.

Олег взял со стола пульт дистанционного управления и включил «двойку». Саша смотрела на бегущие по экрану кадры сначала с полным безразличием, затем со смесью ужаса и отвращения. От съемки трехдневной давности её затошнило. Запись кончилась. Олег нажал кнопку на пульте, взял бокал с коньяком и сделал очередной глоток. В комнате висела тяжелая и вязкая тишина. Олег достал сигарету и закурил.

– Ну, как тебе понравилось? – спросил он у Саши севшим голосом.

– Это… ужасно… – почти прошептала Саша.

– Кидани ближнего своего… – Олег отвернулся, чтобы Саша не могла видеть его лица. – Я думаю, ты будешь довольна. Пацаны у меня умелые.

– Ты… не сделаешь этого…

– Сделаю. Не я, пацаны, – он не поворачивался, только окурок в пепельнице раздавил. – Ваша очередь, мальчики. Начинайте.

Телохранители подошли к ней. Олег сидел не двигаясь. В памяти промелькнуло всё, что было у него с Сашей в лесу. Кровь стучала в висках, как набатный колокол. Сейчас он ненавидел отца Саши, Сашу, весь свет… Сашу ненавидел и любил. И уже не знал, что больше, любовь к ней или ненависть. А больше всего он ненавидел себя. Больше всего он хотел умереть. Умереть по настоящему. Олег до крови закусил губу.

– Ну, что ты стоишь? – поинтересовался у неё Сергей. – Или ты любишь, чтобы тебя раздевали? Так я тоже люблю, чтобы меня раздевали. Начинай.

– Нет… – чуть слышно произнесла Саша и заплакала.

Она плакала горько и тихо, как плачут обиженные дети. Олег резко поднялся и, не поворачиваясь, почти выкрикнул:

– Всё! Прекратили! Свободны!

– Мы будем в машине, – ответил один из телохранителей и они вышли.

Когда за ними закрылась дверь, Олег медленно повернулся. Он был бледен, как полотно. Саша стояла на коленях, закрыв лицо руками, и плакала. Олег подошел к ней, опустился на колени, взял за плечи.

– Не трогай меня… – задыхаясь от слез, прошептала Саша.

– Сашенька, прости меня! – взмолился Олег. – Я сам не знаю, что делаю!

– Не знаешь?! – она подняла заплаканное лицо, отбросила со лба пряди волос. – А кто знает?! Что же ты своих шестерок отправил?!

– Саша, Сашенька, постой… – он готов был сам расплакаться. – С тобой бы ничего не сделали… Я же предупредил их, что они могут не больше, чем сказать что-нибудь… Я не знаю… наказать хотел тебя, что ли… Пойми, я тогда так ждал тебя…

– Откуда я знала, что ты жив?! Меня насильно в деревню увезли, потом заставили жить со Славиком… Меня ведь месяц из квартиры не выпускали, а он меня каждый день насиловал, пока в Москву не уехал! – Сашу била крупная нервная дрожь. – Что ты вообще понимаешь?! Что ты знал?! Знаешь, как я старательно скрывала, что я беременна?! Я хотела ребенка! Нашего ребенка! Я любила тебя! А ты… Знаешь, как он меня бил ногами в живот, когда вернулся из Москвы и всё заметил?!

– Ламинский и Оксана рассказали…

– Рассказали… Да лучше бы я тогда умерла! Я и хотела всё время умереть! Я ведь думала, что и тебя нет в живых! Ещё и эта женщина…

– Ну, прости меня, маленькая моя! – Олег попытался обнять Сашу. – Я никому тебя не отдам, никогда! Тебя никто больше не обидит!

– Не трогай меня! – она отстранилась от Олега. – Ты же купил меня… Почему ты не нашел меня?! Почему не забрал?!

– Оксана, когда я ещё был в больнице, попробовала ещё раз тебя найти, но твой отец начал ей угрожать, и сказал, что ты вышла замуж. Когда я это узнал, решил… – Олег шумно вздохнул. – Потом зимой рассказали мне, как всё было, Оксана и Игорь. Я долго не знал, что дальше делать. А позавчера ты сама сказала, что не хочешь знать обо мне ничего.

– Я же думала, что тебя нет в живых!

– Ну, прости! Я люблю тебя!

– Нет… я не хочу… я никогда не останусь с тобой… Не трогай меня…

– Не трогаю, – Олег поднялся.

Саша понемногу успокоилась. Олег принес ей воды, она напилась. Он подал ей руку, но она встала, не прикоснувшись к протянутой руке.

– Что сделать, чтобы ты меня простила?

– Ничего… не смогу я этого простить, – Саша вытерла остатки слез.

– Что вообще я могу для тебя сделать? – глухо спросил Олег.

– Самое главное, ты уже сделал. Я так любила тебя… Мне было безразлично, какой ты – бедный, богатый… Главное, что это был ты! Ты был не таким, как все, а стал… Ты же такой точно, как мой отец – всё купить, всё продать… Отпусти меня…

– Хорошо, воля твоя, – казалось, что Олег весь увял, как сломанная ветка. – Только прежде, чем выйдешь из этого дома, скажи, неужели ничего не осталось от того, что было между нами?

– А что должно остаться после того, что ты сделал?

– Если ты любишь меня… любила…

– Я любила лесника. Ты сказал, что отпустишь меня.

– Да, конечно, – кивнул Олег. Из сейфа он достал черную кожаную папку, из «двойки» кассету и подал Саше. – Сейчас тебя отвезут туда, куда ты скажешь. Тебя никто не тронет, можешь не бояться. Вот это передай отцу и скажи, что он мне ничего не должен.

– Передай сам. С родителями, после того, что произошло, я тоже не останусь, – Саша даже не смотрела на Олега.

– Если тебя не затруднит, перезвони завтра утром Оксане. Она что-то очень хотела тебе сказать, – провожая Сашу к двери, попросил Олег.

– Хорошо, если получится.

Олег открыл перед ней дверь. Телохранители сидели в машине. Увидев на крыльце Олега и Сашу, один из них вышел.

– Отвезите, – коротко бросил Олег.

– Назад? – уточнил телохранитель.

– Вам будет сказано в машине, – когда телохранитель отошел, Олег обратился к Саше. – Сашенька, прошу тебя, подумай ещё раз.

– Нет, Олег, – она покачала головой.

– Что ж, тогда, если сможешь, прости. Я знаю, что не достоин этого, но, если сможешь, не думай обо мне плохо. Я люблю тебя, – Олег коснулся её руки.

– Мне пора, – Саша сделала шаг вперед.

– Прощай, – тихо сказал Олег.

Он посмотрел, как Саша села в машину и стоял на крыльце до тех пор, пока звук двигателя не растворился в ночной тишине. Олег подошел к вольере и выпустил Джефри. Сегодня Джефри не прыгал и не играл, как обычно. Присев перед собакой, он погладил её по голове. Джефри начал лизать его руку и тихонько поскуливать.

– Не плачь, старикашка, – вздохнул Олег. – Оксанка и Макс тебя не обидят и не отдадут никому.

Он поднялся и медленно пошел к дому. На черном небе высыпали яркие колючки звезд. Олег постоял, посмотрел на эти яркие точки, и вошел в дом. Дверь он не стал закрывать. Его больше ничего не интересовало.

Олег зашел в ванную, вымыл руки и плеснул в лицо холодной водой. Вытеревшись, он посмотрел на себя в зеркало и устало улыбнулся своему отражению. Потом он прошел к себе в кабинет. Здесь, остановившись у двери, он снял галстук и завязал его бантиком на дверной ручке. Воротник рубашки показался ужасно тесным. Олег расстегнул верхнюю пуговицу. Выключив верхний свет, он включил настольную лампу и окинул комнату взглядом. Кроме ненавистной папки и кассет здесь всё было как обычно.

Он сел в кресло у стола и посмотрел на фотографии Марины и Снежаны. Время шло, они не менялись.

– Прости меня, Мариночка, – тихо сказал Олег. – Теперь, наверное, я тоже не буду стареть. Ничего у меня не выходит. Устал я…

Олег отключил телефоны, взял лист бумаги и ручку. Мысли текли ровно и спокойно. Все дела были закончены, оставалось совсем немного. Когда он писал, рука его была тверда, строчки ложились ровно.

«Оксаночка, дорогая моя сестренка! Ты всегда обижалась на меня, когда я уезжал, что не балую тебя письмами. Написать ещё что-нибудь у меня вряд ли получится. Это письмо будет последним. Как видишь, я совершенно спокоен – рука не дрожит. Кажется, сегодня пришел конец всем неприятностям, которые я наживал сам себе и доставлял другим. За свою непутевую жизнь я наделал много глупостей и, кажется, ничего хорошего. Я не могу и не хочу продолжать. Я устал терять тех, кого люблю. Ты сегодня была права – нет у меня тормозов. Вот и Сашу я потерял по своей глупости. Только я виноват в том, что с ней случилось. Она меня не простила, да и правильно сделала. Не достоин я её. Слишком я дал волю своим эмоциям! Только не тем, что нужно. Впрочем, и остальные меня теперь тоже вряд ли простят. Всех достал!

Теперь хватит лирики. Всё, что касается дел, лежит в сейфе. Код ты и Максим знаете. Обязательно позаботьтесь о Саньке. Ольгу тоже не забудьте. Черную папку, которая здесь лежит, и кассеты отдайте Шарф-Эгердту. Долг я ему прощаю. Вся эта сделка была, с самого начала, не больше, чем игрой. Если Саша сама не позвонит тебе, то постарайтесь разыскать её, передайте ей рисунки, и ещё раз за меня попросите прощения. Сонечке расскажите, что я просто так умер. Не стоит ребенку знать все подробности. Саньке тоже скажите что-нибудь.

Вот, кажется, и всё. Надеюсь, Оксаночка, ты просишь мне все глупости, которые я сделал. Я люблю тебя, как и прежде. В моей смерти винить некого, кроме меня самого. Не всем удается справиться с этой жизнью.

Прощай. Целую. Олег.

P. S. Если получится, похороните меня рядом с Мариной. Джефри никому не отдавай. Он уже старый и будет тосковать».

Саша назвала адрес. Телохранители всю дорогу молчали. Её никто ни о чем не спрашивал, никто ничего не говорил. Женя и Сергей больше напоминали манекены, чем живых людей. У дома Саша попросила их подождать. Родителей ещё не вернулись. Саша взяла свой паспорт, сунула его в сумочку. Спустившись вниз, она назвала адрес своей подруги. Телохранители снова ни о чем не спрашивали. Саша закрыла глаза. Ей вдруг показалось, что если повернутся, рядом обязательно будет сидеть Олег. Она открыла глаза. Рядом не было никого. С невероятной остротой она захотела сейчас оказаться рядом с ним. Она простила ему всё в одно мгновенье. Простила и поняла, что больше не сможет без него. Ещё она почувствовала, что может потерять его навсегда через какие-то полчаса. Ей стало страшно, как тогда, в лесу. Саша открыла глаза.

– Ребята, вернитесь назад! – почти вскрикнула она.

– Куда, назад? – повернувшись, уточнил Женя.

– К Олегу.

– Ну, ты, подруга, даешь! – усмехнулся он. – То ты уезжаешь, то «назад вернитесь». Давай вернемся.

– Только быстрее!

– Как прикажете, мадмуазель!

Олег ещё раз прочитал написанное, сложил лист вдвое и надписал «Оксане». Из сейфа он достал пистолет, в обойме оставил только один патрон, остальные расставив ровненьким строем на столе. Не торопясь, он выкурил сигарету, пуская дым колечками. Ему показалось, что возле дома остановилась машина, Олег прислушался. Было всё так же тихо. Он взял пистолет. Рука, по-прежнему, не дрожала, мысли были холодны и спокойны. Все дела были окончены…

Саша не стала дожидаться, пока телохранители откроют ворота и загонят машину во двор. Она вошла в калитку и быстро пошла к дому. У порога лежала собака. В другой раз Саша, наверное, испугалась бы, но сейчас ничего не могло её остановить. Собака лежала и тихонько скулила, словно плакала. Страх нарастал. Саша толкнула входную дверь, которая оказалась незапертой. Сама не зная почему, она старалась ступать как можно тише. Дверь кабинета была приоткрыта и оттуда падала полоска неяркого света. В тишине дома она услышала металлический щелчок. Когда-то она уже слышала такой же. На дверной ручке кабинета бантиком был завязан галстук, который казался абсолютно черным.

Саша остановилась на пороге. От увиденного ей стало холодно. Олег сидела в кресле, откинувшись на спинку. Лицо его было странно спокойным и больше напоминало застывшую маску, глаза закрыты. На столе ровным строем стояли несколько патронов. В правой руке Олег держал пистолет. Медленно, очень медленно он поднес его к виску…

– Не забудь снять с предохранителя, – сказала Саша.

– Зачем ты вернулась? – Олег открыл глаза и повернулся. Взгляд его был потухшим, мертвым.

– Сказать, что люблю тебя и не могу без тебя жить… – у Саши задрожали губы, на ресницы навернулись слезы. – Ещё я хочу сказать тебе, что ты дурак! Старый, слепой и глухой дурак!

– Повтори ещё раз…

– Ты дурак! Старый и слепой… – у Саши по щекам потекли слезы. – Мне наплевать, какой ты… Я люблю тебя такого, какой ты есть…

– Сашенька!

Саша оказалась в его объятьях. Олег покрыл её заплаканное личико поцелуями. Саша обняла его и сквозь слезы говорила:

– Если ты решил застрелиться, то можешь стреляться… только заряди свою пушку ещё одним патроном… я без тебя не останусь… Эгоист несчастный! Если бы хоть чуть-чуть меня любил…

– Я люблю тебя! Я тебя обожаю! Сашенька, единственная моя! Солнышко моё! Если бы знала, как я тебя люблю!…Ты только прости меня!

– Простила… Я так люблю тебя, что не могу не простить…

Женя загнал машину во двор. На крыльце стоял Джефри и помахивал шикарным хвостом. Телохранители вышли из машины.

– Ну, и что делать будем? – поинтересовался Женя. – Едем мы куда-нибудь или здесь торчим?

– Сейчас пойду и узнаю.

Сергей решительно направился к дому. Вышел он через несколько минут, растеряно улыбаясь. Женя успел закурить. Он вопросительно посмотрел на Сергея.

– Слушай, я, конечно, не такой дивный любовник, как наш обожаемый патрон, но до таких приколов вообще трудно додуматься.

– А именно? – Женя улыбнулся.

– Представь себе картину: на дверной ручке в кабинете бантик из галстука. Заглянул я туда, а там на столе какие-то бумажки, патроны выстроены, пистолет на полу валяется и наша парочка целуется. Она ещё и рыдает под это дело, а он ей в вечной любви клянется. Настолько ребятки увлеклись, что меня и не заметили. Я предпочел идиллию не нарушать, – Сергей присел на скамейку.

– Слава Богу, что вовремя ей назад захотелось. Как ты думаешь, к чему там патроны на столе и пистолет?

– Да уж не иначе как кормилец застрелиться хотел. Ты думаешь, я совсем бестолковый?

– Интересно, это он из-за неё? – Женя слегка прищурился.

– Ну, не из-за нас же.

– Да, крепко его девочка зацепила!

– Интересно, а из-за чего они перегрызлись настолько, что он её пугнуть решил? Ты вспомни, как он нам ЦУ давал. Не дай Бог прикоснуться к ней! Интересно, а если бы прикоснулись? Или призажали?

– Он бы тогда не сам стреляться вздумал. Он бы тебя сначала пристрелил. Что дальше делать будем? Здесь сидеть или как?

– Давай пока здесь. Тебе окно кабинета видно?

– Чуть-чуть. Горит там ещё свет. Что, будем ждать, пока потушат?

– А толку? У него мозги работают по-своему. Он же у нас неординарный, – вздохнул Сергей. – Весело с ним бывает. Представляешь, что бы с нами было, если бы он застрелился?

– Плохо было бы. Сестрица нас бы удавила, что за братцем не приглянули. Да и зятек не отстал бы. Он, вообще-то, тяги к суициду раньше не имел.

– Довела девочка.

– И не говори. А я из-за такой тоже застрелился бы, – мечтательно вздохнул Женя.

– Пойди, скажи, – посоветовал Сергей. – Он тебе это устроит. Даже напрягаться не заставит.

Олег продолжал целовать Сашу. Она только прижималась к нему, будто прося защиты, и больше ничего не говорила. Их дыхание смешалось, сердца бились в одинаковом сумасшедшем ритме. Время остановилось…

Саша открыла глаза. Сердце всё ещё билось, как у пойманной птицы. Олег склонился, и губ Саши коснулись его губы.

– Я люблю тебя, Сашенька, – тихо сказал он.

– И я люблю тебя… Мне так хорошо с тобой.

– А мне с тобой.

Саша легонько оттолкнула от себя Олега и села. Комната слегка покачивалась пред глазами.

– Олежка, кажется, мы совершенно головы потеряли! – Саша тихо рассмеялась. – Хоть до кровати стоило добраться!

– Сейчас доберемся, – Олег встал с дивана и поднял с полу брюки. – Тебя отнести?

– Наверное. Кажется, я сама уже и шагу не сделаю…

– Тогда подожди минутку, я сейчас здесь уберу кое-что.

Олег поднял пистолет и, поставив его на предохранитель, положил в сейф. Письмо к Оксане он смял, бросил в пепельницу и чиркнул зажигалкой. Сгорая, бумага темнела, морщилась…

Саша поднялась, набросила на плечи рубашку Олега и подошла к нему. Её взгляд упал на рисунки.

– Что это? – спросила она. – Можно?

– Можно, – Олег слегка смутился.

– Ты… рисовал меня? – Саша изумленно посмотрела на него.

– Да. Каждый день. Не мог не рисовать.

– Олежка… – Саша прижалась к его плечу.

Листок бумаги в пепельнице догорел, превратившись в несколько черных клочков. Олег взял Сашу на руки и понес наверх, в спальню…

УТРО.

… Утро было солнечное. Женя открыл глаза и шепотом выругался. Рядом зашевелился Сергей. Он сладко зевнул и попробовал потянуться, но сидя в машине ему это удалось не очень хорошо. Женя снова шепотом выругался.

– Женька, ты чего с утра пораньше материшься? – поинтересовался Сергей, выходя из машины, и тут же сам выругался. – Черти бы нашего кормильца с его бабами побрали! На что штаны похожи! Что из задницы вылез!

– У тебя штаны! – Женя тоже вышел. – У меня ноги затекли и шея, как деревянная! Говорил же, лучше зайдем.

– А вдруг нарвались бы на них? Мало ли где им вздумалось? Он, хоть и не поручик, но затейник большой. Она, кажется, не меньше.

– О, сестрица! – Женя повернулся к калитке. – Да ещё и с мужиком своим. Они что, групповуху сейчас устроят? Шведскую семейку?

– С них станется.

Во двор зашли Оксана и Максим. Максим слегка хмурился, у Оксаны были красные от слез глаза. Она так и осталась в вечернем платье.

– Где Олег? – без приветствия спросила она.

– В доме, – невозмутимо ответил Женя.

– С ним… всё в порядке?

– Похоже на то, – Сергей сдержал улыбку.

– Почему вы тогда оба здесь и такие помятые?

– В машине спали. Он, видите ли, не совсем один. Свет в кабинете до сих пор включен.

Оксана не стала больше задавать вопросов и решительно пошла к дому. Максим улыбнулся, покачал головой и пошел следом. В прихожей он остановил Оксану.

– Радость моя, может быть не стоит?

– Макс, я всю ночь звоню, а он не отвечает… – у Оксаны снова задрожали губы. – Ты что, не видел, каким он вчера уехал? Господи! Зачем я только наговорила ему всего?!…

– Тебе же сказали, что всё в порядке.

– Тогда почему свет в кабинете?

– Только давай, если они спят, будить не станем.

– Конечно…

Оксана вошла в кабинет. На столе лежала какая-то черная кожаная папка, видеокассета, бокал с остатками коньяка на дне, рисунки, в пепельнице остатки сгоревшей бумаги и окурки. На полу у тумбочки стола с сейфом, Оксана увидела пистолетный патрон.

– Что это, Макс? – прошептала она, пытаясь снова не заплакать.

– Ну, как что? – Максим поднял патрон и положил его на стол. – Патрон. А что?

– Зачем?

– Да что ты паникуешь? – Максим открыл сейф. – Вон, на месте пистолет! Не свихнулся же Олежек ещё настолько, чтоб стреляться или её пристрелить.

– Где они, Макс?

– Где они, я не знаю. По всей вероятности, в спальне. А вещички их вон лежат, с той стороны стола, – Максим улыбнулся. – Хорошо они время провели!

Оксана обошла стол. На полу лежал небрежно брошенный пиджак Олега, платье Саши, её бельё и чулки. Оксана смутилась и с облегчением вздохнула. Максим обнял её сзади за плечи и спросил:

– Успокоилась?

– Да… Идем… Тебе в офис пора… Я потом к ним зайду…

… Телефонный звонок был на редкость противным и настойчивым. Олег потянулся, приподнял трубку и снова опустил на рычаг. Саша прижалась к его плечу и сонно пробормотала:

– А вдруг что-то важное?

– Ничего, – Олег обнял её и зарылся лицом в её волосы.

Телефон зазвонил снова. Теперь трубку сняли на другом аппарате. Через минуту в дверь раздался осторожный стук. Олег понял, что больше поспать не получится. Саша сразу же проснулась и испуганно посмотрела на него.

– Кто это? – почему-то шепотом спросила она.

– Домработница моя. Не бойся, – ответил Олег и, слегка повысив голос, добавил, – Входи, Оленька!

Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы можно было увидеть только Олега. Он ещё раз про себя отметил, что Ольга всегда очень деликатна.

– Олег Леонидович, вас настоятельно просит к телефону Назир.

– Спасибо, Оленька, – кивнул Олег и прежде, чем взять трубку.

– Я буду внизу, – Ольга улыбнулась и закрыла дверь.

Олег взял трубку и нехотя ответил. Голос Назира, как всегда, был ровным, спокойным.

– Доброе утро, Олег Леонидович, – официально поприветствовал он Олега.

– Привет. А что так строго?

– Хотел узнать, будете ли вы сегодня в офисе.

– Не знаю. А что случилось?

– Ничего. Просто я и Гена уходим. Если вас сегодня не будет, заявления мы оставим у Нели на столе. Дела подогнали.

– Да? А что так? – Олег насторожился.

– Просто после вчерашнего… Извините, но руку вам подавать не хочется. Работать с вами тоже. На нас свет клином не сошелся, найдете себе другую команду.

– Значит так? Воля ваша… – Олег сделал паузу. – Просто, если вы решили уйти, то могли бы дать нам выспаться.

– Вам? – в голосе Назира послышалась растерянность.

– Нам. Ну, как знаешь… – и Олег повесил трубку.

– Что случилось? – Саша села в постели.

– Просто от меня все уходят. Вчера вечером Оксанка сказала мне, что я могу считать, что сестры у меня нет. Сегодня орлы мои разлетаются. Им, видишь ли, и руки мне подавать не хочется.

– Почему?

– Ну, никто же не знает, что мы с тобой решили исправить все ошибки.

– Что же будем делать? – Саша выглядела озабоченной.

– Сейчас я больше всего хочу тебя поцеловать, потом пойти попросить у Оленьки приготовить завтрак, потом стать под душ, а потом позавтракать вместе с тобой.

– А потом?

– Потом мы с тобой обсудим все подробности нашей свадьбы и как забрать у твоего папика твой паспорт. Как ты думаешь, поменяет он его на папочку?

– Паспорт у меня. Олег, ты так говоришь о свадьбе… – Саша растеряно смотрела на него.

– Ну, хочешь, просто распишемся или обвенчаемся. Ты против?

– Нет. Просто неожиданно.

– Ты ещё год назад обещала выйти за меня замуж. Если тебе не хватает старых джинсов, то я их надену. У меня, кажется, ещё одни где-то завалялись.

– Олежка! – Саша рассмеялась. – Я тебя просто обожаю! С тобой не соскучишься!

– Ну, а потом мы разберемся с моими мужиками. Думаю, никто не уйдет. Давай всё-таки вылезать из кровати. Умру от голода! Если хочешь, потом залезем заново и будем все вопросы решать отсюда.

– Хорошо, сейчас мы вылезем из кровати, – согласилась Саша. – Где у тебя можно душ принять?

– За той дверью, – он кивнул на дверь, ведущую в ванную. – Ты что на завтрак хочешь?

– Не знаю, что себе, то и мне. Только не забудь принести моё платье и бельё снизу. Не буду же я голая у тебя по дому расхаживать. Что твоя домработница подумает? Мне и так выходить стыдно.

– Не волнуйся. Домработница у меня милейшая и совсем не старая. Зовут её Оленька. А набросить на себя…

Олег поднялся с постели и достал из шкафа, занимавшего всю стену два одинаковых длинных халата – мужской и женский. Женский халат он протянул Саше.

– Устроит? Там даже буквочка «А» есть, – он несколько натянуто улыбнулся.

– А на твоем?

– На моем «О».

– Это у тебя для гостей? – поинтересовалась Саша.

– Это для тебя, – Олег окончательно смутился. – Можешь считать меня совершенно ненормальным, но я был уверен, что рано или поздно, ты войдешь в этот дом, и халат тебе будет нужен. Висят они здесь полгода. Я из Египта привез.

– Действительно, сумасшедший, – Саша ласково улыбнулась.

– Ты не пожалеешь, что осталась со мной?

– Не думаю. Почему ты это спрашиваешь? – насторожилась Саша.

– Хочу ещё раз убедиться.

– Я никогда не пожалею. Доволен? Только не смущайся, пожалуйста, как маленький мальчик.

– Так, иди в душ… – Олег надел халат и пошел к двери. – Я буду ждать тебя внизу.

Ольгу Олег нашел на кухне. Не впервые Ольга заставала его с женщинами и никогда он не стеснялся этого. Сегодня почему-то всё было не так. Стараясь не покраснеть, он попросил Ольгу приготовить завтрак на двоих на своё усмотрение и сварить кофе, а сам пошел в ванную, которая была на первом этаже. Когда он вернулся, Ольга спросила, где накрыть стол.

– Наверное, по старинке здесь, – Олег взял сигарету. – Где Серега и Женя?

– Спят. Только я вам этого не говорила. Брюки я им погладила.

– Брюки? – Олег удивленно посмотрел на неё. – А что у них с брюками?

– Да они всю ночь в машине прождали, что вы им скажите. Так и не дождались. Естественно, брюки в гармошку превратились.

– О, Господи! Совсем забыл! – сокрушенно вздохнул Олег. – Можешь их разбудить. Пора уже.

– Ещё приходили Оксана Леонидовна и Максим Георгиевич. Оксана Леонидовна попросила, чтобы вы, как проснетесь, хотя бы позвонили ей.

– Оленька, пока я… мы будем завтракать, если тебя не затруднит, сходи и попроси мою сестрицу прийти. Скажи, что очень важный разговор есть.

– Хорошо. Какие ещё указания? Ваша дама…

– Оленька, это уже не дама. Я женюсь. И зовут её Саша, – Олег почувствовал, как лицо заливается краской.

– Ваша жена пьет кофе с сахаром или без? – с мягкой улыбкой спросила Ольга.

– Спросишь у неё.

– А вообще-то я вас поздравляю! Теперь пускай она вас воспитывает за то, что вы галстук бантиком на дверной ручке завязываете.

– Оленька, это был бантик на моей холостяцкой жизни, – Олег рассмеялся.

В кухню вошла Саша. Увидев Ольгу, она смутилась. Олег обнял Сашу за плечи.

– Знакомься, Оленька, это моя жена – Саша. А это наша хранительница кухни – Оленька, – представил их друг другу Олег. – Поближе познакомитесь немного позже.

– Очень приятно, – Саша улыбнулась и смущенно опустила глаза. – Я думаю, мы найдем общий язык.

– Я тоже так думаю, – Ольга приветливо улыбнулась.

Она смотрела на Олега и Сашу и думала, что из них получилась удивительно красивая пара. Даже резкие черты Олега смягчились.

Пока Олег и Саша завтракали, Ольга разбудила Женю и Сергея и пошла к Оксане. Телохранители заглянули в кухню и пожелали всем доброго утра. После этого они были предоставлены сами себе.

– Интересно, Кравчий нас думает сегодня кем-нибудь менять? – выходя из дома, спросил Женя.

– Ну, ты же знаешь, что раньше двенадцати не заменит.

– А сейчас, между прочим, половина первого.

– Значит, скоро появится смена. Однако же, до которого часа отец-кормилец не спал и кувыркался со своей деткой, что только сейчас глаза продрали? Нам простительно – мы ночь в машине промаялись, – вздохнул Сергей.

– Я бы предпочел с девочкой ночь провести. Хотя, грех нам жаловаться. Мне приятель один рассказывал, что его хозяин напрягает за ним и в сортир, пока он нужду справляет, тащиться, и смотреть, как он телку трахает. Можешь себе представить, в каком человек уже состоянии. А платит, между прочим, столько же, сколько и нам.

– Угу, – согласился Сергей. – Ты представляешь, до какого мы состояния дошли бы с любовью нашего к бабью? Друг на друга кидаться бы начали. Мне бы всё нормально, работенка не пыльная, хозяин щедрый и не вредный. Просто временами такая скукотища.

– Скучать тебе не придется. Смотри, кто к нам пожаловал! Никак тестюха нашего патрона! – Женя повернулся к калитке, туда как раз входил Михаил Константинович. – Сходи, спроси у шефа, проверять его или нет.

Сергей быстро скрылся в доме. Олег и Саша мирно завтракали. Настроение у обоих было чудесное. Казалось, что не было никаких неприятностей, не было года, который они прожили, как в аду. Всё было хорошо. Идиллию нарушил вошедший Сергей.

– Извините, Олег Леонидович, там пришел ваш… – он на мгновение запнулся, подбирая слово, – господин Шарф-Эгердт. Я хотел спросить, проверить ли на наличие оружие. Пистолет ведь ему вчера, как вы велели, отдали.

Саша побледнела, глаза испуганно расширились. Олег взял её за руку и сказал:

– Не бойся, всё будет нормально, – потом он повернулся к Сергею. – Проверьте, но вежливо.

– Впускать одного?

– Зайдете с ним.

Через несколько минут на пороге кухни появился Михаил Константинович в сопровождении Олеговых телохранителей. Женя положил перед Олегом на стол пистолет.

– Извините, шеф, пришлось у гостя отобрать. Воспользоваться хотел.

– Что ж вы так, господин Шарф-Эгердт, вместо «здравствуйте» пистолетом размахивать? – Олег слегка прищурился. – Чем визиту обязаны?

– Шурка, собирайся, едем домой! Я за дочерью приехал!

– Да ну?! – Олег удивился. – А как же договор? Или юристов кликнуть?

– Папа, я никуда не поеду, – Саша в упор смотрела на отца.

– Ты не знаешь, с кем ты связалась!

– Я его знаю уже целый год. Год назад ты пытался рассказать, что он умер. Это тот самый Олег, папа.

– Какой?! Что ты мелешь, дура?! Тебе же сказали, что тот умер! Этот был со своей бабой в Париже!

– Это кто умер? – Олег холодно улыбнулся и отвернул рукав. – А в Париже, на Елисейских полях, знаете ли, волки воют. Вот один меня укусил. И зимовье моё, кстати, не хоромы с сауной и девками.

– Шурка! Ты же не знаешь ничего! Он же педераст! Он же… – Михаил Константинович осекся.

– Ещё я знаю, как ты меня продал за долги. И, даже не ему, а его телохранителям.

– Откуда ты можешь это знать? Он всё врет!

– Папа, я видела запись того, как ты… – у Саши задрожали губы. – Ты всё время меня пытаешься подложить! Я не хочу больше иметь с тобой ничего общего! Ты же сейчас приехал не для того, чтобы меня забрать, а чтобы узнать, получилось всё или нет!

– Сашенька, успокойся, – Олег нахмурился и слегка сжал её кисть.

– Куда ты денешься, когда ему надоешь? Дура, вернись лучше, пока я зову!

– Это ты лучше домой вернись.

– И, желательно, дорогой, не напоминай о себе, – посоветовал Олег.

– Ты хорошо устроился! Оставил меня без гроша, обещал, что если моя дочка будет с твоими телохранителями спать, ты долги простишь, а теперь! – Михаил Константинович стал свекольного цвета.

– И что тебе важнее, что бы он вернул тебе деньги или меня? – Саша была бледной, как мел.

– Да оставайся ты с ним, с его шестерками, хоть с кобелем его, только пусть он мои деньги вернет!!!

– Серега, принеси с моего стола в кабинете черную папку, и простимся с миром, – под взглядом Олега Михаил Константинович чувствовал себя, как под прицелом. – Пистолет твой ментам отправлю. Им понравится. С ними сам разберешься.

Через минуту Сергей вернулся с папкой. Михаил Константинович буквально выхватил её из рук и судорожно перелистал лежащие там документы. Удостоверившись, что все на месте, он перевел дыхание и попытался улыбнуться.

– Ну, ты, Олег, прости меня за резкость, сам понимаешь… – начал он.

– Запомни, Олег Леонидович. Пошел вон! – выдавил из себя Олег. – Выведите его!

Михаил Константинович сел в машину. Достав мобильный телефон, он набрал домашний номер. Трубку сняла жена.

– Тоська, собирай шмотки, отдыхать поедем! – радостно сообщил он.

– А Шурка?

– Да черт с ней, с Шуркой! Главное, денежки наши при нас остались! А Шурка Разданову осталась. Пусть дерет её, как хочет.

– И то, правда. Баба с возу, кобыле легче, – согласилась жена.

После того, как остались одни, Олег и Саша некоторое время молчали. Саша вытерла навернувшиеся слезы. Олег сел рядом с ней и обнял за плечи.

– Ну, что ты? Перестань, прошу тебя…

– Олежка, за что он со мной так? Выбросить, как ненужную тряпку…

– Ну, успокойся… – он начал целовать её заплаканные глаза.

– Ты не бросишь меня?

– Никогда. Я тебя люблю, Сашенька. Я всегда буду с тобой.

Саша обняла его и прижалась к нему. Рядом с ним она была такой хрупкой и маленькой. Олег коснулся её губ сначала очень осторожно, едва ощутимо, потом сильнее. Ради неё он был готов на всё, она любила его таким, каким он был…

Они целовались так воодушевлено и самозабвенно, что не слышали, как в дом вошли несколько человек и остановились на пороге кухни. Из сладкого забытья их вернул на грешную землю крик «Горько!». От неожиданности они вздрогнули. На пороге стояли Оксана, Максим, телохранители, Гена, Назир, Вера и Ольга. Все смеялись. Оксана смеялась и вытирала счастливые слезы.

В первую минуту Олег и Саша смутились. К Олегу самообладание вернулось довольно быстро. Он постарался сдержать улыбку и спросил:

– Что, все пришли мне сказать, что руки мне больше никто не подаст? Заявления об уходе привезли?

– Разданов, а ты злопамятный! – рассмеялся Гена. – Скурили мы уже заявления!

– «Горько!» покричать пришли, – объяснил Максим. – Вон, видишь, сестрица на радостях аж слезу проронила. Думала, что никогда не дождется.

– Тогда кричите ещё, – милостиво разрешил Олег и повернулся к Саше. – Продолжаем целоваться?

– Продолжаем, – счастливо улыбнулась Саша.