На другом берегу (сборник)

Однажды мы с семьей поехали в Санкт-Петербург походить по музеям. На Васильевском, напротив какого-то Клуба строителей, стояла симпатичная женщина, раздавая приглашения на занятия по диагностике кармы. Я зашла из любопытства и потом весь отпуск под шутки родственников бегала к сектантам, снявшим помещение в клубе, и оправдывалась, что в любой куче навоза должно быть свое жемчужное зерно. И я его отыскала, потому что в моей манере рисуночной диагностики нашелся ряд спорных, но уникальных моментов. Отпуск закончился, я уехала и забыла название секты, но к своим каракулям стала относиться внимательно. Какую-то информацию они несли!

И сейчас я видела: прямая линия мужа застревает в «клубке» жены, и ее далеко потом отбрасывает. Чуть ли не за край листа! А ее клубочек способен катиться лишь по небольшим изгибам в выбранном направлении.

Я дипломатично посоветовала им чаще говорить на языке партнера:

– Допустим, Лешка задержался с работы. Не надо его пилить по поводу того, что он обещал тебя свозить в универмаг и забыл. Предъяви счет: ты виноват, а потому завтра везешь меня не только в магазин, но на рынок и в театр. Леша, ты же согласишься?

– На мне кто только не ездит.

– Если же жена звонит во время производственного совещания, не надо упреков в мелочности. Ответь, что выбор цвета пододеяльника для подарка теще настолько важен, что не стоит решать на ходу, что все обдумаешь и обсудишь вечером. Зря смеешься. Она не почувствует иронии.

Ребята развеселились, а мать Леши, Зинаида Ивановна, нет. Она зашла ко мне на следующий вечер и с порога спросила, можно ли рисунками исправить положение дел в семье сына.

– У его младшего брата уже маленькая дочка. Леша вместе с Людочкой со школы, а ребенка все нет. Ты пойми, я ж к ней, как к родной, привыкла.

– То, что вы предлагаете, называется колдовством. Я этим не занимаюсь.

– Попробовать-то можно. Все бабы – немного колдуньи. Твои рисунки – это уже колдовство.

– Нет. Рисунки – это как будто подглядывание. Может, и нехорошо, но допустимо, а колдовство – это влияние, подмена, понимаете? Вы уверены, что сделаете лучше?

Зинаида Ивановна не послушала меня. Я узнала, что она и в церковь ходит, и ищет адреса бабок-колдуний одновременно. Она настояла, чтобы Люда поехала сначала к чудотворной иконе, потом на медицинскую консультацию в область, потом в глухую деревню к гадалке.

Казалось, что результат вот-вот будет. Люда несколько раз надеялась, что станет матерью, но через три-четыре недели у нее начиналась депрессия из-за несбывшейся надежды. Алексей уходил с головой в работу. Он объявил жене, что не видит повода для разрыва семьи из-за их бездетности, что они должны найти другие интересы. Или он готов на усыновление. Люда с ним не согласилась. Она здорова и дождется своего ребенка.

Я сменила работу, Люда с Лешей – квартиру. Теперь мы лишь изредка перезванивались, поздравляя друг друга с праздниками. Через год, перебирая свои бумаги, я нашла рисунок с треугольниками. Захотелось взять в руки карандаш и дорисовать линии движения. Мою руку уводило к краю листа, когда я крутила спираль Людмилы. Линия Алексея металась туда-сюда, но теперь спираль не пересекала. Я опустила карандаш на треугольник, обозначавший Люду. Рука стала рисовать вокруг него кольца – барьеры. В поле вокруг треугольника Алексея мне захотелось нарисовать множество точек и штрихов, словно комаров, которые тучей вьются вокруг полнокровного человека.

Я придумала причину, позвонила Зинаиде Ивановне и, как бы невзначай, поинтересовалась жизнью молодых.

– Я как раз недалеко от тебя. Не против, если заскочу на минуточку?

Женщина торопливо прошла к дивану, села и без предисловий поведала грустную историю о наболевшем. Карьера у Алексея пошла в гору, зарплата резко выросла. Он стал много времени проводить в командировках. В семье появился новый повод для ссор – его ревность.

– А она, – удивлялась Зинаида Ивановна, – не успокаивает его, наоборот, дразнит. Я-то ее знаю. Домоседка. Осторожная, брезгливая. На сторону никогда не пойдет. С чего бы ему начать сомневаться?

– Она таким способом привлекает к себе внимание, а он по себе, наверное, судит. Скажите честно, у него появилась другая женщина?

Собеседница в сердцах махнула рукой и призналась, что женщин появилось много. Он долго скрывал отношения, придумывая им деловую подоплеку, но шила в мешке не утаишь. Всплыло все и сразу. Сейчас за него ведут борьбу сразу три-четыре любовницы. Людмила заперлась в доме у своих родителей и, не отвечая на звонки, готовится к разводу и отъезду. С ней говорить тоже не желает.

– Помоги, – горячо шептала обезумевшая свекровь. – Где много, там ни одной. Нет среди его нынешних путной женщины. С детишками да от мужей гуляют. На деньги слетелись. Люда его выбрала, когда мы в нищете жили. Моего тогда сократили, оба сына – школьники. Младший болел часто. Родители наши один за другим умерли. Помощи никакой. Я семью в самые страшные годы сберегла и теперь никого терять не хочу. Пусть помирятся, ребеночка усыновят.

– Моя бабушка в таких случаях говорила: «Бог сведет, Бог и разведет». Или наоборот.

– Им же за тридцать. В новом браке, если случится, придется растить чужих детей. Столько проблем! Он уже выпивать начал. А после развода сопьется совсем и с работы полетит?

Взгляд ее упал на лист бумаги с рисунком. Она узнала его, посмотрела на продолжение.

– Все так плохо? Эти линии никак нельзя соединить и удержать вместе?

– Зинаида Ивановна, к этому нельзя относиться серьезно. Это опыт, не доказательство. Это то, что мне кажется, понимаете?

– Так скажи, что тебе кажется. Как бы ты эти линии свела?

– Как в школе, в жесткую фигуру. Помните, самое устойчивое положение – это три точки опоры? Семье из двух человек не хватает третьего. Если их линии образуют третью точку, то, как бы они потом ни расходились на плоскости, их точки нахождения и третья возникшая точка будут связаны в треугольник. У геометрической фигуры могут изменяться стороны и углы, но она останется треугольником.

– Рисуй.

– Не буду!

– Почему? Она ж подруга тебе.

Я постаралась объяснить на примере. Когда ружье стреляет, отдача больно бьет в плечо. Конечно, бывалые охотники знают, как обращаться с ружьем и уменьшить силу отдачи, но она всегда есть. Магия действует как выстрел, но мы не бывалые стрелки. Мы не готовы к отдаче и даже не знаем, как и где она ударит. Не случайно колдунов из русских деревень изгоняли дальше в лес, опасались родниться с их потомками даже в третьем колене. Зинаида поняла все по-своему.

– Ты просто боишься за себя, а мне терять нечего. Хуже, чем есть, уже не будет.

Она шагнула к столу, провела линию сына к спирали невестки, торопливо нарисовала на пересечении жирную точку и почему-то сразу несколько раз перекрестилась.

А еще через два дня случилось несчастье. Ко мне пришла похудевшая и повзрослевшая Людмила с траурной косынкой на голове. Она всегда выглядела молодой и красивой, поэтому мне показалось, что я встретилась с другим человеком. Она рассказала подробности.

Жена младшего брата Алексея полюбила кавказца с местного рынка и тайком бегала к нему на свидания. Раз поехала кататься с ним на машине, а муж узнал об этом, бросился вслед на мотоцикле. Не вписался в поворот и разбился насмерть. Молодая женщина дала показания в полиции и быстренько покинула городок с кавказцем, убежав от дочери и от позора. Свекровь почернела и слегла, свекор запил. Надо было готовиться к похоронам.

Люда не смогла оставить без участия семью, которую много лет считала своей. Не до обид, когда покойник в доме, к тому же Алексей официально все еще был ей мужем. Пока хоронили, пока лечили родителей, брак как будто восстановился. Супруги вернулись жить к себе в квартиру с маленькой племянницей. Муж стал внимательным к словам и просьбам моей подруги, но выглядел подавленным. Разве о том она мечтала?! Да и сама Люда на новую жизнь настроилась было, работу в Москве подыскала.

– Как думаешь, получится что-нибудь у нас? Я же поставила точку в наших отношениях, думаю, и он точку поставил, а выходит – снова запятая…

– А с девочкой вы ладите? Как, кстати, зовут ее?

Тут Людмила впервые за разговор улыбнулась и нараспев произнесла:

– Тонечка.

Искушение

Мы сидели у костра в туристическом палаточном лагере – я, Лешка, Сергей и Наташа. Малыши уже спали. Пора было угомониться и нам, но вот чего-то тянули…

Костер показывал четкую грань между тьмой и светом. Метра полтора, не больше, освещались, а дальше – ничего. Вблизи костра Сергей намертво вбил толстые колья. Он всегда делал так – на одну сторону кола забивал толстый гвоздь под углом, чтобы помещать железный прут как перекладину для котелка, а другой конец затачивал под карандаш. Конструкция выдерживала целые ведра. Ни менять, ни поправлять не приходилось.

– Костер прогорел. Надо хоть полешко подкинуть, – предложила Наташа.

– Подкинь, – обернулся ко мне Леша. – Ты ближе всех сидишь.

– Если я встану, то только затем, чтобы заползти в палатку. Мои физические силы на исходе, – вяло огрызнулась я.

– Подкинь силой мысли, – подколол Леха.

Намекал он на то, что я стала читать много литературы эзотерического содержания, а сейчас мучила целую серию из пяти книг. Особенно интересовала меня третья – о способе бесконтактного воздействия на других людей. Мне очень хотелось начать чтение с нее, но я проявляла силу воли для достижения лучшего результата.

Тут длинный кол Сережкиной кухонной конструкции с шумом рухнул как раз по центру костра. Мы вдоволь посмеялись над случаем, но Лешке этого было мало. Он кивнул в сторону, на сложенную с вечера поленницу.

– А ее сможешь развалить?

В какой-то момент я поверила, что смогу. Мне как будто предлагалась сила. Я отогнала подступившее ощущение могущества и дипломатично возразила:

– Ее же потом опять складывать придется. Лично я этим заниматься не буду.

Через пяток анекдотов раздался треск. Мы все вскочили на ноги, но тут же с хохотом повалились. Нам к костру прикатилось несколько круглых чурочек из рухнувшей поленницы. Колья, вбитые по ее бокам, остались стоять на месте. Видимо, она просто накренилась из-за кривизны местности.

– Ведьма, – подвел итог Леша. – Что ты еще можешь?

– Метлу предложи – увидишь, – ответила за меня Наташа.

Леша повертел головой. В полной темноте никакого больше объекта для экспериментов! Только вдали в лучах заката торчала мачта для флага, стоявшая посреди лагерной линейки.

– Теперь ее попробуй.

В центре всеобщего внимания мне очень захотелось свалить высокий стальной шест. Естественно, я знала, что человеку это не под силу. Мы еще немного побалагурили и разошлись.

А утром на линейке шест с поднятым флагом вдруг стал падать. Падение в моих глазах выглядело плавным, как в замедленных кадрах кино. Закричала женщина, попавшая под удар. Строй сбился. Начальник лагеря крикнул, чтобы к раненой не подходили близко. По полю уже бежал врач. Сзади слышался озадаченный говорок нашего тренера:

– Столько лет этой стойкой пользуемся, и никогда – ничего. Да ведь и ветра не было вроде. Кто-нибудь заметил, флаг вился или висел? Висел? Ну, я ж говорю – не от ветра.

Несмотря на серьезность ситуации, Сергей, Лешка и Наталья давились от смеха. А для меня настал момент истины. Цена силы показана. Оставалось дать мысленное согласие или отказ, кровь для подписи уже разлита.

С тех пор прошло лет пятнадцать. Я так и не прочла третью книгу о бесконтактном влиянии на людей. Издание постоянно попадалось мне на глаза, пока однажды я не кинула его в камин. Я не жалела об отказе. За свою недолгую жизнь я, слава богу, научилась обращаться к людям с просьбой, не подвергая их и себя сомнительным манипуляциям.

Зоны обитания

Повесть

Глава 1. Льготная зона

Когда из дома уехали мои престарелые родители, я испытал некоторое облегчение. На их отъезде я никогда не настаивал, даже гордился, если кто-нибудь из приятелей спрашивал: «Влад, ты уже проводил своих?». А я мог ответить: «Моим еще рано». Но вот участились воспоминания жены о том, как уезжала ее мать, как напрасны оказались страхи, связанные с переселением, как мудро устроено современное общество, провожающее своих постаревших членов в специальные поселения (разумеется, по их собственному выбору и желанию).

Жена никогда впрямую не указывала на необходимость расстаться со свекрами. Разговор заводился как бы между прочим. Например: «Сегодня виделась с мамой по электронке. Посвежевшая, загорелая. Мне даже показалось, что у нее роман. Помнишь, как она здесь путала все программы? Помнишь, сколько ты к ней ездил с настройкой по поводу каждой стирки или уборки? А там техника упрощенная. Транспорт исключительно наземный. Много пешеходных дорожек. Здесь у нас такие расстояния до центра, что мы о них забыли».

Щебетание жены лилось вперемешку с сетованиями на очередное подорожание очередной услуги, ворчание на неадекватного, ожидающего окончания контракта начальника, эгоизм подруг и детей. Я бы не выделил в ее болтовне намеков на переселение, если бы не опущенные вдруг вниз глаза матери или остановившийся взор отца. На секунду повисала неловкость, ежились сыновья, словно им за шиворот попала колючка. А жена уже пересказывала рекламу новой системы домашнего микроклимата.

В детстве родители жили на первом этаже дома, а мы с сестрой – на втором. Сестра выросла, вышла замуж и уехала. Я привел в дом жену, потом появились дети. Нам с женой все чаще приходилось покидать дом, родителям – все реже. Мы не планировали, не договаривались, как то оно само получилось так, что наши с женой комнаты и большая гостиная оказались на первом этаже, а на втором разместились детские и родительские спальни. А потом мальчишки пошли в школу, им захотелось иметь тренажерный зал. Жена настояла на выносе из спален компьютерной техники и фильмотеки. Земля в пригороде к тому времени сильно подорожала, поэтому сделать пристройку можно было только за счет сада, но сад было жалко. Родители вложили свои сбережения, и вместе мы заказали «достройку» третьего этажа, куда и переселились наши старики. Тогда это слово звучало как шутка. Совершенно неожиданно разделившие нас пять метров высоты оказались мало преодолимыми. Раза два в день мы с женой по очереди поднимались к сыновьям и только раз в два месяца – к родителям.

Мы перестали удивляться, когда они не спускались к ужину – «Отдыхают, наверное. Не будем тревожить». Когда матери требовалась очередная диагностика, а отцу – смена протеза, мы по очереди возили их в медицинский центр. Жена первой стала отказываться от поездок. Они становились все более длительными по времени и дорогими по деньгам. «Врачи мне сочувствуют, – жаловалась она. – Почему они не живут в льготной зоне? Там же специализированное и абсолютно бесплатное лечение. Питание сбалансированное. Автоматика по уходу. Специалисты работают по каждой возрастной группе».

В проспектах, которые давали родителям в центре медицинского обследования, описывались вехи достижений развитого общества, которое пришло к возможности целиком удовлетворять потребности старшего поколения. В красочных буклетах тактично обыгрывалась главная стратегическая мысль – прогресс достиг такой скорости, что полноценная жизнь субъекта как рабочей единицы длится максимум тридцать лет. Обучение и стажировка – до тридцати, работа – еще тридцать, а потом обществу проще содержать индивида, чем организовать его переподготовку и адаптацию к новой технике, в том числе и бытовой.

Человек, достигающий шестидесятилетнего возраста, чувствовал себя динозавром среди нарастающих изменений в технике, культуре, политике, образовании. Самое печальное – он становился обузой на рабочем месте, так сказать, отработанной деталью техногенного общества. Какое-то время пытались использовать старшее поколение в сфере обучения, но и тут оно проигрывало новым обучающим программам – индивидуальным для каждого, разработанным на основе психолого-физиологических экспресс-тестов.

Льготные зоны подавались в описании как заслуженная и долгожданная награда, как оазисы счастья и благополучия. Они были построены в самых живописных местах вдали от транспортных магистралей. Там высокая среднестатистическая продолжительность жизни. Разумеется, имелась связь с миром. Можно навещать или принимать родственников. При желании можно организовать посильную трудовую и научную деятельность. Идиллия…

Трудный разговор начала мать. Странно. Именно она старательно обходила эту тему, но тут голос ее звучал так, как будто бы это она нас уговаривала: «Мы с дедом давно это местечко присмотрели. Вчера нам сообщили, что заказ принят и соответствует всем пожеланиям. Знакомые у нас там нашлись. И потом, это место напоминает мне городок, где я выросла. Там такие холмы и много зелени. По центральной улице ходит трамвайчик с большими окнами и смотровой площадкой наверху. Все лестницы с подъемниками. Для отца это важно. Так что к вечеру мы, пожалуй, соберемся. Тогда послезавтра мы начнем день на новом месте. Обязательно позвоним, покажем выбранный домик».

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.