Звёздный лабиринт (№2) - Звёздный лабиринт – 2

На этот раз пояснительные титры были совсем короткими, так что Старостин даже не успел ничего толком прочитать. Но и без комментариев они поняли, что в фильме идет речь о двух гонтах, которые собрались на охоту. Летающая машина с открытой кабиной двигалась на небольшой – в рост гонта – высоте, и охотники, вооруженные короткоствольными лучеметами, увлеченно палили по всевозможной живности. Большие, средние и малые звери атаковали их с земли, из-под почвы, с воздуха, из воды, прыгали с деревьев, но ни один не ушел от сверкающих пучков излучения.

Вокруг телевизора столпились другие члены экспедиции, экспансивно обсуждавшие красочный динамичный фильм. Одни бурно восторгались стрелковым искусством персонажей, другие были поражены богатством форм флоры и фауны неизвестной планеты. Чего стоили одни лишь гигантские змеи, умевшие растекаться по грунту плоским листом, принимая очертания и раскраску любого рельефа. Или летучие членистоногие с прозрачными перепончатыми крылышками вроде стрекозиных.

– Щедра на выдумку природа, – резюмировал Роман Григорьевич.

Дружный хор голосов потребовал показать еще один фильм, но у начальника экспедиции созрел иной замысел. Он грозно рявкнул, чтобы лоботрясы прекратили галдеть, затем распределил задания. Без долгих обсуждений Недужко создал три рабочие группы – по числу лингвистов, владеющих языком гонтов. От этих подразделений требовалось составить перечень всех телевизионных сюжетов, которые записаны на устройствах «комнаты привидений».

Цедужко собрался провести инструктаж, однако его отвлек напряженно дрожащий голос Старостина:

– Роман Григорьевич, соблаговолите взглянуть… Кажется, мы обнаружили нечто действительно важное.

На трехмерном экране стройными шеренгами вибрировали этикетки энциклопедических томов, разбитых по темам: Физика, Математика, Химия,

Астрономия, Зоология, Ботаника, Астробиология, Химико-Физическая Биология,

Техника, История, Философия, Астронавтика и много-много других. Даже самый капризный исследователь не посмел бы желать большего.

Примерно в те же часы где-то посреди солончаковых степей Астраханской области остановилась колонна бронеавтомобилей. Местность была идеально ровной, только небольшой бугорок выдавился из земли, словно прыщ на лбу. Рунгулов и

Сапунов помогли гонтам выбраться из стальной коробки броневика, и старший майор сказал:

– Здесь на полста километров никто не живет, только сайгаки стадами бегают. А если случайный человек забредет или волки напасть вздумают – вот ваши пистолеты и радиопередатчики.

Инопланетяне сильно сдали за последние месяцы. Фильтры в их масках действовали все хуже, да и земная пища основательно подорвала здоровье гонтов.

Желтый и Фиолетовый дрожащими руками рассовали по карманам свое имущество.

Кажется, они все еще не верили, что получили свободу.

– Советую подняться на этот холм, – посоветовал полковник Сапунов. – Ну, прощаться пора. Искренне жаль, что покидаете нас, только уговаривать вас остаться, думаю, нет смысла.

Микрофон в маске Фиолетового прошипел:

– Да, не стоит себя утруждать.

Разведя руками, Алан проговорил:

– Счастливого пути, товарищи. Хотелось бы верить, что. вы не слишком на нас обижены.

– К черту! – отозвался Желтый, хотя никто не желал ему отсутствия пуха и пера.

Взобравшись на возвышенность, они проводили взглядами уходящие машины.

Потом, став спиной к заходящему светилу варварской планеты, пришельцы связались с орбитальной станцией. Вскоре из миниатюрных динамиков изливался шестиголосый шквал ультразвуковых поздравлений. Радостная весть была немедленно ретранслирована на звездолет, а из ангара станции отправилась в приволжскую степь десантная шлюпка.

– Как мне надоела эта проклятая маска! – простонал Фиолетовый, выключив универсальный инструмент, предназначенный для записи и передачи информации. – И вся их планета надоела. Особенно – двуглазые уроды-аборигены.

– Лично меня утешает одно соображение… – Долгий плен этого мира приучил

Желтого к меланхолическим рассуждениям. – Я испытываю мстительное наслаждение, когда понимаю, что наши лица казались им столь же безобразными, как их лица были отвратительны для нас.

Посмеявшись, Фиолетовый справедливости ради признал, что аборигены оказались существами довольно-таки порядочными, пусть даже не слишком цивилизованными: сдержали обещание освободить обоих пришельцев, да и убитого в

Америке астронавта похоронили согласно обычаям Огонто. И даже не расставили вокруг этого места зенитки.

– С них бы сталось – могли попытаться сбить шлюпку,

– Наши догадаются принять меры предосторожности – наверняка будут садиться, не отключая защитного поля.

– Вашему кораблю силовая защита не очень помогла, – усмехнулся Фиолетовый.

– Звездолет столкнулся с кораблем фурбенов. А тут – полудикие племена.

Фиолетовый признался:

– Я начал их побаиваться – после того как земляне без выстрела взяли нас в той хижине. Страшные существа.

– Кажется, в свое время я кого-то об этом предупреждал… – Желтый пожал плечами – он перенял подобный жест у аборигенов. Вообще-то у жителей Земли много непонятных черт. Например, для меня осталось загадкой, чего они от нас хотели.

Его сопланетник согласился: земляне вели себя очень странно. Оба гонта с недоумением вспоминали, как следователи то и дело принимались задавать вопросы о машинах, которые способны с большой скоростью выполнять арифметические вычисления. Пленные астронавты, будучи специалистами гуманитарного профиля, слабо разбирались в математике, поэтому не смогли объяснить устройство больших псевдоинтеллектуальных комплексов. Они попытались рассказать о карманных приборах, обрабатывающих информацию, но людей это совершенно не интересовало.

Следователи упорно возвращались к машинам, предназначенным исключительно для арифметического счета.

– Они бы еще выясняли у нас, как добывать огонь с помощью трения! -

Фиолетовый был раздосадован. – Я так и не сумел вдолбить этим дикарям, что вычисления можно выполнять на карманных инструментах. Однако двуглазые даже не стали меня слушать. Они упорно называли универсальные аппараты

«радиопередатчиками».

Желтый взмахнул руками и закричал:

– Мне осточертели идиотские загадки этой идиотской планеты! Мне осточертела жизнь в этих варварских условиях, где нет элементарных бытовых удобств! Клянусь – никогда больше не покину Огонто!

Подобные обещания каждый астронавт давал несколько раз в течение каждого рейда к звездам, поэтому всерьез такие заявления давно уже никто не принимал.

– Пока мы должны вернуться на Огонто, – негромко заметил Фиолетовый, которого плен сделал убежденным пессимистом.

Они принялись представлять, как станут ублажать свои организмы, оказавшись на звездолете: ванна с подпорченной Кличкой, изысканные деликатесы и напитки, стереоклипы любимых музыкальных коллективов, лучшие фильмы из бортовой видеотеки. Впрочем, рассудительный Фиолетовый малость подпортил напарнику настроение, напомнив, что сначала им придется, пройти длительный курс лечения в санчасти. Организмы обоих гонгов были изрядно засорены белками земного происхождения.

– Плевать, – отмахнулся Желтый. – Зато меня ждет встреча с новинками искусства. Ваш звездолет стартовал на два десятка лет позже нашего, так что вы прихватили записи фильмов, концертов и спектаклей, о которых я знаю лишь по твоим рассказам.

Метрах в семидесяти от них почти беззвучно опустилась шлюпка, окруженная черным коконом защитного поля. Гонты бросились к этому крохотному кораблику, который вдруг стал для них самым родным местом во всей бесконечной Вселенной. Не прошло и получаса, как они оказались на станции. Еще через несколько часов началась эвакуация астронавтов из анабиозных камер Тунгусского бункера.

На Туару начинался новый день.

– Шестой месяц, как война идет. – В голосе Недужко прозвучали боль и скорбь. – Немец у самых ворот Москвы стоит.

– Отгоним, – уверенно сказал капитан Трофимов. – До самого Мадрида гнать будем.

– О том разговора нет, – вздохнул Роман Григорьевич. – Только хочется свой вклад внести в грядущую победу. Найти бы здесь такие знания, чтобы создать оружие огромной мощности – за месяц закончили бы войну… Ну, пошли. Работать надо.

Ему не терпелось поскорее вернуться на базу пришельцев, чтобы снова погрузиться в океан энциклопедической информации. Даже те отрывочные сведения из физики я астрономии Огонто, которые он сумел отыскать за последние двое суток, грозили переворотом во всех направлениях естественных наук. Узнав о сверхскоплениях галактик и ячеистой структуре Вселенной, Недужко пришел в экстаз. Сегодня он собирался всерьез разобраться со статьей о частицах, из которых состоят нейтроны, протоны и электроны.

Параллельно Котрикадзе будет изучать материалы о источниках и усилителях когерентного электромагнитного излучения. Они могли сделать это еще вчера, но вымотанные дингвисты упросили начальника экспедиции отложить чтение жутких технических текстов хотя бы до утра. Гуманитарии с большим трудом разбирались в формулах и физической терминологии.

Они направились к пещере, но вдруг за спиной раздался тревожный голос

Трофимова:

– Роман Григорьевич, на горизонте корабль.

Сквозь линзы бинокля удалось разглядеть японский флаг, трепетавший на мачте, и орудия, укрытые щитами. Трофимов уверенно заявил, что к острову направляется легкий крейсер.

Заглушив машины в полумиле от Туару, японцы без предупреждения открыли огонь. «Забайкальский Комсомолец» получил несколько снарядов среднего калибра, загорелся, лег на борт и медленно опустился на грунт. В бухте было мелко, поэтому трубы, мачты и часть надстроек торчали из воды до самого прилива.

Уцелевшие моряки вплавь добрались до близкого берега и постепенно стекались в лагерь экспедиции.

Потопив пароход, японцы прекратили огонь. По самому острову пока снарядов не выпускали. Поборов первую растерянность, Недужко скомандовал:

– Всем укрыться за деревьями. Зураб, раздай ребятам лучевое оружие из арсенала базы. Ни в коем случае нельзя позволить, чтобы противник высадил десант.

Котрикадзе умчался выполнять приказание. Вскоре из пещеры выбежали четверо сотрудников экспедиции, которым достались лучемета гонтов. Между тем с крейсера спустили две шлюпки, которые быстро наполнялись вооруженными людьми. Боцман, воевавший в Гражданскую на сухопутных фронтах, деловито распоряжался: безоружным

Рассыпаться и прятаться за естественными укрытиями, Остальным – занять позиции на возвышенностях.

Шлюпки с десантом приближались, подгоняемые дружными взмахами весел, Туару молчал – лучевые пистолеты были оружием ближнего боя. Ободренное пассивностью островитян, японцы безбоязненно подгребли на сотню метров, и тогда Котрикадзе первым нажал спусковую клавишу.

Дрожащий луч перечеркнул шлюпку параллельно водной глади, разрезав и плоть людей, и сталь винтовок. Второй росчерк ствола опустил луч вертикально, распилив пополам деревянное плавсредство. Другая шлюпка попыталась отвернуть и спастись бегством, но ее уничтожили сосредоточенным огнем четырех излучателей.

На крейсере были потрясены молниеносной гибелью десанта. Не прошло и пяти минут, как послышалось урчание машин, из трубы потянулся дымок. Взбурлив винтами воду, корабль начал медленно отрабатывать от берега задним ходом. Трофимов сказал озабоченно:

– Сейчас примется лупить из пушек. Эх, не успели толком окопаться…

Из пещеры осторожно вышел Ордынцев. Повертев головой в поисках руководства, он подбежал, пригибаясь, к валуну, за которым сидели на корточках капитан и начальник экспедиции.

– Роман Григорьевич… – В голосе инженера явственно звучало недоумение. -

Я использовал радиостанцию базы, чтобы связаться с Москвой. Мне ответили очень непонятно: точно ли, дескать, что корабль японский…

– А чей же еще? – разозлился Недужко. – Что они имели в виду?

– Ума не приложу… Но Лубянку, кажется, удивило, что корабль стреляет в нас. Потом переспрашивали: «Точно ли японский, а не наш? Точно ли крейсер, а не линкор?»

Крейсер успел удалиться на полторы мили, развернулся к острову правым бортом и навел орудия на Туару. Затем корабль неожиданно исчез из виду, закрытый взметнувшимися стенами белоснежной пены. Когда полотнища брызг вернулись в океан, на берег обрушился грохот взрывов, и стало понятно, что крейсер, накрытый залпом крупнокалиберных пушек, получил серьезные повреждения. Корпус вражеского корабля ощутимо осел на корму. Снаряди падали еще дважды, после чего расстрел прекратился, поскольку исчезла мишень. Там, где недавно покачивался на волнах боевой корабль, теперь лишь плавали обломки.

– Кто стрелял-то? – поразился Роман Григорьевич. – Океан пуст. И самолетов в небе не видно.

– Никак нет, вижу точку на горизонте, – сообщил Трофимов. – С оста прямым ходом на остров идет какой-то корабль, но он очень далеко.

Неожиданно из облаков вывалился крохотный биплан, который начал кружить над островом. На боках и плоскостях маленькой, словно игрушечной, машины они с невероятным облегчением разглядели красные звезды.

Глава 20

СМЕРТЬ В БИТВЕ

Линкор был достроен точно в срок. Контр-адмирал Биберев, назначенный командовать «Халхин-Голом» на время перехода из Сан-Франциско во Владивосток, подписал все документы и выглядел очень счастливым.

Вскоре после рассвета «Халхин-Гол» отдал швартовы, и портовые буксиры медленно оттащили махину линкора от причалов военного рейда, расположенного в Центральном бассейне залива. В трех кабельтовых от берега заработали машины, и корабль малым ходом двинулся на запад. Нырнув под исполинский мост Сан-Франциско – Окленд, линкор оставил по правому борту острова Йерба-Буэна и Алькатрас, миновал зону паромных причалов. Затем будущий флагман Тихоокеанского флота плавно выскользнул в океан между мысами Лойн-Пойнт и Форт-Пойнт. Чуть выше мачт корабля проплыла ажурная громадина моста Золотые Ворота, подвешенного над одноименным проливом на канатах в метр поперечником.

Когда перед линкором распахнулся океан, Биберев скомандовал «полный вперед», а Михаил отправился спать. От порта назначения их отделяли четыре с половиной тысячи Миль – неделя пути экономическим ходом.

Меньше всего ему хотелось встречаться с племянником и первые сто часов плавания Михаил успешно уклонялся от общения с родичем. Однако везение никогда не бывает долгим. На четвертый день сразу после обеда в командирском салоне

Стален сам подошел к дядюшке и чуть не силком повел показывать свое хозяйство.

В кормовой части линкора располагались две решетчатые платформы, на которых стояли гидросамолеты-бипланы. Летчик с гордостью сказал:

– Смотри, это КОР-3, то есть третья модель корабельного разведчика.

Двухместная машина для дальней разведки и корректировки артогня. Может летать над океаном шесть-семь часов.

Ни малейшего желания обсуждать достоинства миниатюрных этажерок у Михаила не было, но правила приличия требовали что-нибудь ответить. Он пробурчал:

– Если корабль попадет под обстрел, этим игрушкам плохо придется. Хоть бы бронированный ангар для них предусмотрели.

– Они нужны, главным образом, когда стрельба еще не началась. – Стален засмеялся, сверкая ровными шеренгами белоснежных зубов.

– Тоже верно… – Михаил избегал смотреть на собеседника. – Только я совершенно не понимаю, как твои самолетики взлетают и садятся. Даже таким крошкам нужна взлетно-посадочная полоса подлиннее всей линкорной палубы.

– Взлетает он с помощью катапульты и пороховых ракет, а садится на воду.

Потом гидроплан поднимают на палубу с помощью кранов… – Племянник прервал лекцию, выжидающе глядя на затылок Михаила, затем сказал: – Нам вроде поговорить надо.

– А по-моему, не о чем нам разговаривать. И незачем.

– Значит, ты на меня обиделся?

– Представь себе, нет. Чего мне на тебя обижаться… – Он вздохнул. – Ни на кого я, Степа, не сержусь. Просто чувствую себя немного неловко.

Стален осведомился приглушенным голосом:

– Значит, придешь на свадьбу? Ларисочка очень на этот счет переживает.

О таком мог спросить только сынок его сестрицы. Война идет, вокруг черт-те что творится, а этого оболтуса интересует, явится ли дядюшка смотреть, как его бывшая возлюбленная ставит в загсе подпись. Кстати, и Раю этот вопрос почему-то беспокоил. Садисты они, что ли… Михаил пробормотал:

– Посмотрим. Как получится.

От продолжения разговора его избавил подбежавший матрос-посыльный, который передал приказ командира: немедленно явиться в адмиральский салон.

В апартаментах Биберева собрался весь комсостав линкора. Матвей

Аристархович, выглядевший очень встревоженным, сказал:

– Товарищи командиры, я только что получил шифротелеграмму из Главного морского штаба. Москва предупреждает, что в ближайшие дни ожидается внезапная, то есть без предварительного объявления войны, агрессия Японии против Советского

Союза. Нам предписано повысить бдительность и привести корабль в боевую готовность – не исключено, что противник попытается атаковать и уничтожить наш линкор. Воздушные и подводные силы Тихоокеанского флота будут патрулировать квадрат к востоку от Курильских островов, чтобы обеспечить наше возвращение.

Кроме того, «Халхин-Гол» получил приказ выйти к архипелагу Адмирала Дорсона и сопровождать до Камчатки пароход «Забайкальский Комсомолец», который в настоящее время выполняет особую научную миссию на острове Туару.

«Там же Роман Григорьевич и Зураб, – забеспокоился Каростин. – А я даже не знаю, удалось ли им что-нибудь найти…»

За несколько часов до этого совещания на борту линкора Руководители всех советских разведслужб доложили членам Политбюро тревожную информацию. Еще 16 октября ушел в отставку премьер-министр Коноэ, и два дня спустя его заменил генерал Тодзио, который возглавил также важнейшие министерства – военное и внутренних дел. Хидэки Тодзио считался главным сторонником войны по «северному варианту» (то есть – против СССР), и последствия не заставили себя долго ждать.

Уже 7 ноября началась реализация заблаговременно разработанных планов боевых действий на северном направлении. Ударному соединению флота (семь крупнейших авианосцев, восемь линкоров, десять крейсеров и около полутора десятков эскадренных миноносцев) было дано распоряжение к 22 ноября сосредоточиться у острова Итуруп, пополнить припасы и ждать приказа о начале войны. К советской границе подтягивались дивизии Квантунской армии общей численностью около миллиона штыков. Со дня надень ожидалось заседание Императорского тайного совета, который должен был дать директиву о разворачивании военных действий.

Японский генштаб намеревался повторить успех 1904 года, когда флот адмирала Того коварным ударом без каких-либо предупреждений совершил нападение на русские корабли в Порт-Артуре и Чемульпо.

– Выбрали момент, сволочи, мать их… – Сталин выразился длинно и умело. -

Нам ведь нужно не больше двух недель отсрочки – когда погоним немца от Москвы, никакие японцы не посмеют точить зубы на Приморье.

– Они уверены, что Союз проиграл войну фашистам – потому и обнаглели, – злобно сказал Берия. Начальник военной разведки добавил:

– В Пентагоне тоже убеждены в неизбежности японского удара по Советскому

Союзу. Американцы даже стянули в Перл-Харбор все тяжелые корабли, которые обычно патрулируют океан в окрестностях Японии. Вашингтон как бы намекает императорской ставке в Токио: можете бить русских, не опасаясь нашего противодействия.

Скрипнув зубами. Верховный Главнокомандующий подумал, что уже нельзя сделать ничего принципиального для усиления обороны на Дальнем Востоке. Армия давно отмобилизована и готова встретить агрессора. А слабенький Тихоокеанский флот – восемьдесят пять подводных лодок, девять эсминцев и две сотни катеров – все равно не способен противостоять огромной морской силе противника, даже если

«Халхин-Голу» удастся прорваться в главную базу. И тогда он вспомнил о застрявшей на Туару экспедиции.

Когда лишь сорок миль отделяли их от острова, Биберев снова собрал старших командиров.

– Радисты перехватили передачу с Туару, – сказал он. – Возле острова стоит японский крейсер. «Забайкальский Комсомолец» потоплен, личный состав экспедиции пытается отразить высадку десанта.

– Как же они вышли в эфир, если радиостанция погибла вместе с пароходом? – спросил старший помощник. – Похоже на провокацию.

– Вот это нам и предстоит выяснить как можно скорее. Через час, когда

«Халхин-Гол» приблизится к Туару на расстояние, с которого можно вести огонь главным калибром, мы должны точно знать, что там делается.

Контр-адмирал приказал играть боевую тревогу, выслать к острову самолет-корректировщик и включить радиолокатор. Михаил поднялся в свой отсек, который висел, словно бочка, внутри решетчатой мачты линкора. Операторы уже разогревали аппаратуру, и бегавший по экрану луч высвечивал расплывчатое пятно

Туару, лежавшего пока за пределами надежной работы радара. Однако прошло совсем немного времени, «Халхин-Гол» подошел к этому клочку суши на пятьдесят пять километров, изображение стало более отчетливым, и Каростин доложил в боевую рубку, что рядом с островом действительно просматривается неподвижный корабль.

При этом Михаил едва не опростоволосился, когда по привычке чуть не назвал контр-адмирала просто Матвеем, словно они сидели дома в кругу семьи…

– Москва подтвердила, что экспедиция атакована, – прохрипел из телефонной трубки голос Биберева. – Держи связь со старшим артиллеристом.

Корабль мчался в атаку двадцатиузловым ходом, и дистанция быстро сокращалась: пятьдесят километров, сорок, тридцать пять, тридцать…

Артиллеристы отсчитывали дальность в десятых долях мили: триста пятьдесят кабельтовых, триста, двести пятьдесят… С этого расстояния линкор, оставаясь невидимым за эфемерной чертой горизонта, уже способен был достать неприятеля шестнадцатидюймовыми снарядами. По приказу Биберева «Халхин-Гол» сбавил скорость до восьми узлов и сменил курс, обратив нос к норду, а левый борт – к Туару.

Огромные двухорудийные башни развернули стволы пушек перпендикулярно к продольной оси линкора.

Каростин сообщил дистанцию и азимут, старший артиллерист, сверившись с таблицами, передал командорам необходимые углы возвышения стволов, и громыхнул первый залп. В каждой двухорудийной установке стреляла только правая пушка – одновременный залп всей восьмерки шестнадцатидюймовок был невозможен, поскольку чудовищная сила отдачи могла повредить крепления башен. Спустя минуту четыре снаряда упали возле цели, и радарную отметку вражеского крейсера заслонили искры помех. С борта КОР-3 передали: есть накрытие, цель повреждена. Убедившись, что взят верный прицел, из рубки отдали приказ открыть беглый огонь. Сначала вышвырнули свои заряды левые орудия, а затем, не дожидаясь результатов нового залпа, боевые расчеты повторно разрядили правые пушки. Когда трассы этих снарядов уткнулись в поверхность океана, отгрохотали разрывы и рассеялись помехи, цель исчезла с радарного экрана. Затем и пилот гидроплана сообщил, что крейсер уничтожен.

Вскоре после полудня «Халхин-Гол» встал на якорь напротив лагеря экспедиции. Неподалеку сиротливо выглядывала из-под воды верхушка мачты японского корабля, разодранного на куски ударами громадных – каждый больше тонны весом – снарядов. Биберев и Каростин в сопровождении нескольких моряков направились к острову на моторном катере. Встретивший их у кромки прибоя

Недужко, не успев толком поздороваться, зашептал:

– Что делается, товарищи! Наш полиглот Игорь Старостин допросил пленного японского офицера. Страшные вещи мы узнали, – оказывается, их флот сосредоточен

У Курил и вот-вот двинется бомбить Владивосток!

– Мы уже в курсе. Немедленно эвакуируем экспедицию и уходим. -

Контр-адмирал подозвал матроса-сигнальщика: – Просемафорь на линкор, чтобы выслали шлюпки… роман, сколько у тебя здесь народу?

– Двадцать два члена экспедиции, тридцать один человек из экипажа парохода да контуженных япошек из воды десятка два выловили.

Матрос замахал флажками, передавая адмиральский приказ. С обоих бортов

«Халхин-Гола» начали опускаться на океанские волны весельные шлюпки. Ученые бросились в палатки собирать личные вещи и найденные на острове изделия гонтов.

Каростин, успевший расспросить Зураба и Ордынцева, отозвал адмирала в сторону и твердо сказал:

– Матвей, я должен любой ценой вывезти на материк оборудование с базы.

Биберев, хоть и готов был раскричаться, но понимал, сколь важно доставить в

Москву образцы инопланетной техники. Раздраженно покривившись, он проговорил:

– Только, умоляю, торопитесь. Каждая минута задержки может стоить жизни.

– Сделаем все возможное, – заверил конструктор. Инженеры побежали в сторону пещеры, а Матвей Аристархович крикнул им вслед:

– Когда вынесете технику, я пришлю минеров. Оставшийся инвентарь надо будет взорвать, чтобы чужим ничего не досталось.

В «комнате привидений» инженеры показали потрясенному Михаилу отрывки из самых красочных кинокартин:

«Битва за Галактику», «Полоса препятствий», «Охотничья экспедиция»,

«Полководец», «Агрессия со звезд», «Командир взвода», «Чемпионат планеты»,

«Подводная охота», «Космический перехватчик» и «Падающие мячи». Казалось, лимит удивления на этом был исчерпан, но Котрикадзе эапустил фильм, где гонтовская девица сопровождала стриптизом укладку разноцветных кубиков.

Выслушав объяснения, Каростин надолго задумался, потом произнес недоуменно:

– Я могу понять, для чего гонты прихватили в межзвездную экспедицию фильмы-боевики. Я даже могу понять, для чего им порнографическая кинолента, – в конце концов, участникам многолетнего путешествия не помешает изредка расслабиться. Но до меня не доходит другое: чтобы раздеть эту бабу, зачем-то нужно уложить целый слой дурацких фигурок… Полный кретинизм – при чем тут стереометрия?!

– Мы думали об этом, – робко сказал Зураб. – Возможно, разгадка таится в каких-то мистических обрядах, которые привычны для гонтов, но совершенно непонятны нам.

– Допустим… – Михаил скептически надул губы и покачал головой. – Тогда объясните, пожалуйста, вот что… Правильно ли я понял, что каждый фильм можно смотреть в разных вариантах? Причем если нажать «Демонстрация», то телевизор каждый раз показывает один и тот же сюжет. А если мы выбрали «Одиночный» или

«Парный», то сюжетом можно управлять. Так или нет?

Ошарашенно переглянувшись, его подчиненные признались, что в «одиночном» варианте смотрели только стриптиз. Все остальные картины крутили только через

«Демонстрационный».

– И вы даже не попробовали изменять через «Одиночный» сюжеты более интересных фильмов? – поразился Михаил. – Ребята, вы меня разочаровали… Чем же вы занимались столько времени?

Смущенный Котрикадзе ответил, что они только позавчера научились обращаться с телевизионной аппаратурой гонтов, однако в тот же день нашли энциклопедию, после чего все инженеры и лингвисты были брошены на расшифровку научной информации. Михаил поневоле вспомнил американскую комиссию по радиосвязи, которая считала, что телевидение предназначено лишь для научных целей. Вот и милейший Роман Григорьевич всерьез полагал, будто стереотелевизоры инопланетян не могут хранить ничего, кроме серьезных фильмов и фундаментальных трудов по физике, математике и астрономии… А ведь ясно, что здесь кроется нечто иное, причем разгадка этой тайны может оказаться важнее любых физико-математических уравнений.

Очнувшись от этих мыслей, он увидел, как Зураб пытается запустить фильм

«Рейд на Фурбешу» в режиме «Одиночный». Внутри кубического экрана титры быстро сменились изображением космических дредноутов, мчавшихся к тускло-красной звезде. Котрикадзе пошевелил рычажком, и звездная эскадра послушно изменила курс. Затем панорама Вселенной внезапно исчезла, и появилась знакомая маска, которую гонты надевали перед высадкой на Землю. Из динамиков послышался голос, четко выговаривавший русские слова:

– Звездолет вызывает старую базу. Мы знаем, что в данный момент люди работают с нашим оборудованием. Если слышите меня – отвечайте громким разборчивым голосом, старайтесь говорить в микрофон, расположенный чуть ниже экрана.

– Вижу и слышу вас, – ответил Михаил. – Где вы находитесь?

Гонт, словно не услышав его, повторил свое обращение, потом сообщил, что звездолет эвакуировал всех обитателей Тунгусского бункера и готовится взять курс на Огонто. После этого он сказал:

– Немедленно покиньте остров. Мы намерены ликвидировать расположенное там оборудование. Предупреждаю: будет взрыв, при котором радиация опасна для жизни в радиусе пяти километров. Вы меня поняли?

– Вы обещали нам… – попытался протестовать Михаил. Последовала короткая пауза, после которой гонт ответил:

– Обещание было силой вырвано у заложников, а потому не стоит о нем вспоминать. Повторяю. Командир звездолета приказал уничтожить базу вместе с островом. Ровно через час по земному времени вы должны находиться не ближе пяти километров от базы.

Михаил принялся торговаться, нагло солгав, будто они не успеют так быстро удалиться от Туару. В конце концов гонт без особого энтузиазма добавил тридцать минут, но предупредил: это – крайний срок и ровно через полтора часа будет включен детонатор. На этом сеанс связи оборвался.

«Между моим вопросом и его ответом выходила па в десять – двенадцать секунд, – прикинул Михаил. Звездолет сейчас далеко от Земли, и радиоволнам требуется такое время, чтобы преодолеть путь от базы на корабль обратно…»

Получалось, что расстояние до звездолета составляет полтора-два миллиона километров.

Отогнав лишние мысли, он спросил, можно ли будет запустить эти стереотелевизоры от земных источников электропитания. Зураб заверил начальника, что никаких трудностей возникнуть не должно: требовался всего лишь временный ток с напряжением четыреста – четыреста тридцать вольт и частотой около восьмидесяти герц.