Зачарованный мир

– Всего пятеро? – поразился Сумукдиар. – Совсем обнаглело Иштари. Я бы на его месте десяток послал. Чтобы наверняка.

– Верно говоришь, эфенди, – закивал бикестанец. – Я ведь помню, Кровавый Паша, как ты вырезал стойбище курбаши Гуль-Масуда. Именно вдесятером и напали.

– Ну то было совсем другое дело, – заскромничал польщенный агабек. – Я тогда молодой был, перестраховался. Для Гуль-Масуда трех магов хватило бы, у него и охрана-то была ерундовая, всего полсотни бандитов… А султана вашего сюэни, думаю, убивать не собирались – просто запугать хотели.

Гвардейский сотник, подумав, сообщил, что точно так же решил и придворный диван, однако султан, от греха подальше, предпочел переехать сюда, в самую надежную свою крепость. Еще он сказал, что на границе стало совсем тревожно: сюэни стягивают огромное войско, поэтому новый военный назир со дня на день ожидает вторжения.

«Так и будет, – подумал Сумукдиар. – Тангри-Хан может атаковать Бикестан малой частью туменов. Главные силы Орды подтянутся чуть позже – уже на рысскую границу».

Со стороны дворца к ним торопливым шагом шел невысокий худощавый человек в чалме и халате темно-синего цвета. Когда он приблизился, гирканец не без некоторого удивления узнал давнего приятеля и коллегу Али-Азиза бен-Курбана. Старый разведчик властно сказал начальнику караула: «Велено пропустить!» – и, строго оглядев пришельцев, сделал энергичный жест, приглашая следовать за ним. Он уверенно провел посла и его свиту через три кордона охраны, разместил гостей в богатых покоях султанского дворца и только потом, когда они с джадугяром остались наедине, полез обниматься.

– Сам не знаешь, как я рад тебя видеть, и слов таких нет, чтобы это сказать, – растроганно поведал Сумук. – Смотрю, ты недурную карьеру сделал, да?

– Стараюсь, пока ноги носят. – Старик смахнул сентиментальную слезинку. – Главный закон нашей службы – пробиваться все выше и выше, дабы больше пользы Отечеству принести. Я теперь – минбаши в здешнем мухабарате.

– Поздравляю. Кстати, как ты думаешь, когда султан меня примет?

– С минуты на минуту могут прислать за тобой сопровождающего. Наверное, сам великий визирь зайдет. Поэтому слушай внимательно. Hyp Карахан готов на союз с Белой Рысью, потому что понимает: без царской армии Бикестану осталось жить самое большее десять дней. Но в свите и среди иктадаров есть разные люди, включая явных агентов Орды.

– Главный из них – хан Карабуйнуз.

Али-Азиз широко раскрыл глаза и на время лишился дара речи. Потом пробормотал неуверенно:

– Ты не ошибаешься? Он громче прочих кричит, что нужно дать отпор завоевателям, и султан почти решил назначить его новым военным министром взамен убитого.

– А против каких «завоевателей» намерен воевать Карабуйнуз? – усмехнулся джадугяр. – Уж не против нашего ли войска? А может, хан открыто заявлял: мол, собирается сражаться против сюэней в одном строю с рыссами?

– Нет, о союзе с Белой Рысью он ни разу не упоминал, – признал Али-Азиз.

– Значит, предатель, – резюмировал Сумук. – Как будем с ним разбираться?

– Это моя забота. Ты слушай дальше, времени мало. Постарайся убедить Hyp Карахана – думаю, это будет не слишком сложно, он сам хочет, чтобы его уговорили… И главное… – Он помедлил, прислушиваясь к шагам в коридоре. – Это топает великий визирь Фиридун-Ака… Так вот, нынче утром прибыл посол Тангри-Хана, некто Бухтадир. Почему-то один его вид наводит на меня ужас. Берегись этой твари. По-моему, под личиной добренького старичка скрывается страшный демон.

– Учту, спасибо, – едва успел произнести Сумукдиар.

Занавес, заменявший здесь дверь, колыхнулся, пропуская грузную, задрапированную роскошными тканями фигуру сановника. Удивленно поглядев на бен-Курбана, визирь изрек:

– Тебе поручали заботиться о гостях; но я не приказывал не оставлять их ни на минуту.

– Я осмелился проследить, чтобы ничего не случилось, – смиренно ответил гирканско-рысский лазутчик. – Это очень опасный джадугяр, за ним глаз да глаз нужен. Таких, как он, ни на мгновение нельзя оставлять без присмотра.

Фиридун-Ака расхохотался:

– Ну скажи мне, во имя демонов пустыни, что бы ты смог сделать, задумай наш уважаемый гость что-либо дурное? Он же мигом тебя в лягушку или в крысу превратит, а потом уже без помех сделает, что хочет… Воистину старательный служака страшней незваного гостя. Нет, по-моему, ты раньше служил в пехоте!

Визирь снова засмеялся, очень довольный удачной шуткой. Как и все бывшие кавалеристы, он считал свой род войск единственным и блистательным средоточием мудрости.

– Прости неразумного, – униженным тоном пробормотал Али-Азиз и, пятясь мелкими шажками, покинул комнату.

Фиридун-Ака посмеялся еще немного, без конца повторяя намек на пехотное прошлое перестраховщиков из мухабарата. Затем, тяжко переводя дыхание (тучность сказывалась), попросил уважаемого гостя не гневаться на излишнее усердие офицера дворцовой стражи, а также пообещал (но не слишком искренне): мол, обязательно накажет этого бывшего пехотинца.

– Я не в обиде, старичок честно выполнял свой долг, как он это понимает, – отмахнулся Сумук.

Визирь удовлетворенно склонил голову, увенчанную роскошной чалмой, и сказал:

– Его величество ждет вас. Или вы хотели бы сначала совершить омовения? Я бы посоветовал быстрее покончить с государственными делами, потому что сразу после захода солнца начнется трапеза. Раньше нельзя – лето выдалось слишком знойное.

– Я готов, – ответил Сумукдиар. – Только дары приведу в обычный вид.

Бикестанский вельможа удивленно поднял брови. Ему-то было невдомек, что царские подарки джадугяр уменьшил при помощи магии до размера горсточки орешков, чтобы те не занимали лишнего места.

Конечно, эффектнее было бы вернуть этим предметам нормальную величину прямо на глазах у султана. Однако гирканца встревожило известие о приезде демона из Орды, да и сам Сумук чувствовал присутствие сильного злого колдуна. Если это Хызр, в чем не приходилось особенно сомневаться, то старый негодяй наверняка станет мешать любой магической демонстрации, чтобы унизить или очернить царедарского гостя. Поэтому джадугяр произнес подобающие заклинания, не выходя из предоставленных ему покоев.

Все вышло как положено: сверкали разноцветные огни, грохотала зловещая какофония, дребезжали стены, клубились дурно пахнущие дымы. Когда прекратилось это на слабонервных рассчитанное представление, в центре комнаты стояли четыре массивных сундука.

И без того раскосые глаза Фиридуна-Аки сузились в тончайшие щелочки. «Сработало, – с чувством хорошо исполненного дела подумал Сумукдиар. – Через полчаса весь дворец будет полон слухами о чудесах, которые способен творить начальник приказа Тайных Дел». Кое-как взяв себя в руки, великий визирь трижды хлопнул в ладоши и велел позвать носильщиков.

По коридору шествовали растянувшейся процессией: впереди неторопливо беседовали Сумук и визирь, в середине надрывались под тяжестью сундуков лоснящиеся от пота темнокожие рабы, а замыкали колонну Рым и другие спутники гирканца. Дворцовые служители, низко кланяясь и бормоча приветствия, распахивали перед ними тяжелые занавеси. Лишь самый последний проем закрывали не куски расшитой золотыми блестками ткани, а настоящие дверные створки, перед которыми стояла многочисленная стража – две дюжины рослых гвардейцев в полных доспехах, с алебардами и секирами. Двери распахнулись, и Сумук вошел в тронный зал.

Султан сидел, как подобает повелителю обширного королевства, в тяжелом кресле, а по обе руки от него разместились на атласных подушках сановники, советники и гости. Вдоль стен, укрываясь за шелковыми портьерами, затаились стражники, вооруженные мечами, луками и пращами. Используя магическое зрение, Сумукдиар сразу же выделил троих, чьи силуэты были окружены туманным облаком хварно, что было вернейшим признаком колдунов и демонов.

Первый, сидевший по левую руку чуть позади монарха, несомненно, был главным придворным чародеем. Второй, здоровенный детина с ятаганом на поясе, сидел почти у самого входа, глядя в спину посетителям – слабый маг, но наверняка отличный воин, служивший телохранителем султана. А вот третий был, конечно же, старый знакомый Хызр – никто, кроме него, не мог иметь столь злобного иссиня-черного нимба вокруг чалмы.

Произнеся положенные в таких случаях приветствия и пожелания, Сумукдиар опустился, скрестив ноги, на подушку. Нур-Карахан – неглупый человек и опытный политик – поспешил приступить к главному:

– До нас дошли странные слухи, будто многие княжества и ханства признали верховную власть царя Великой Белой Рыси. Правда ли это?

– Истинная правда, – подтвердил гирканец. – Когда я уезжал, все рысские князья, владыки Турова и Будинии, а также цари Колхиды и Хастании, ханы сарматских и боспорских земель принесли клятву верности царю Ивану Первому. Завтра утром к ним должны присоединиться султан Атарпадана и вожди племен, живущих в Гирдыманских горах. Хвала Творцу, великое государство возродилось и, будем надеяться, на этот раз – навечно.

– А как же Хозарский каганат? – почему-то забеспокоился Фиридун-Ака. – Неужели каган Раха-Шану тоже согласится войти в Белую Рысь?

Сумук безразлично пожал плечами, проворчав:

– Признаюсь, меня не слишком волнуют такие мелочи, ибо есть заботы поважнее.

А про себя он подумал иронически: а куда, мол, деваться хозарам, когда их земли со всех сторон окольцованы владениями Рыси… Между тем Нур-Карахан, верно поняв его не произнесенную вслух мысль, сказал:

– Ты прав, джадугяр. Война подошла к самому порогу моей страны, и не время сейчас думать о хозарах. Сегодня я должен принять самое трудное в своей жизни решение.

Сидевшие вокруг трона замерли в настороженном молчании. Краем глаза Сумук отметил, как заерзал Хызр, будто мягкая подушка под ним вдруг ощетинилась острыми бронзовыми шипами.

Привстав, гирканец с поклоном протянул султану свиток пергамента, запечатанный царским перстнем. Hyp Kaрахан бережно взял письмо Ползуна, торопливо сломал печать, развернул лист. Видно было, как узкие глаза бикестанского монарха бегают по строчкам, а пухлые губы еле заметно шевелятся, беззвучно повторяя написанное. Закончив читать, он передал пергамент подбежавшему визирю, помолчал в раздумье, потом проговорил:

– Прости, досточтимый паша, но я, к прискорбию, слабо знаком с рысской грамотой, поэтому понял слишком немного. Будь же любезен разъяснить нам: что именно предлагает великий государь Иван Кузьмич?

Сумукдиар доподлинно знал, что Нур-Карахан превосходно владеет рысским языком – как устным, так и письменным. Просьба же повторить вслух суть послания имела очевидную цель: довести до остальных присутствующих предложение о союзе с Рысью. Что ж, ход неглупый, пусть даже грубоватый и по-восточному театрализованный.

– Царь предлагает очень простую и разумную вещь, – сказал агабек. – До сих пор Орде неизменно сопутствовал успех, потому как сюэни уничтожали противников поодиночке. Так же и Бикестан не сможет один дать отпор варварским полчищам. Поэтому мы должны объединить свои армии, чтобы нанести врагу сокрушительное поражение.

Сановники зашумели. Как всегда бывает, когда каждый хочет говорить, перекричав остальных, ни единого слова разобрать было невозможно. Султан сидел с непроницаемым лицом и не спешил излагать свою точку зрения. Потом взмахнул скипетром, заставив всех умолкнуть, и спросил:

– Что думает об этом великий визирь?

Фиридун-Ака растерянно пробормотал:

– Это сложный вопрос, ал-хазрат… Надо подумать, обсудить…

– Надо думать, надо! Только времени нет! – рявкнул разъяренный султан. – Верховный Джадугяр?

Старенький чародей – до настоящего джадугяра ему было дальше, чем до неба, – замямлил: дескать, не его ума это дело – такие вопросы решать. Он-де всего лишь жрец слабосильного местного божка и в большой политике смыслит совсем немного. Нур-Карахан совсем рассвирепел, но кое-как взял себя в руки и обратился к мужчине средних лет и внушительной комплекции. Как понял Су-мук, это был хан Абакай-Бобо, предводитель массагетских жузов – так здесь назывались племенные кланы.

Абакай сказал просто:

– Я всегда ратовал за такой союз.

Кивнув, Нур-Карахан опросил поочередно вождей остальных жузов. Пять ханов были согласны воевать вместе с Рысью, двое уклонились от ответа, и лишь Карабуйнуз гордо заявил:

– О великий султан, не слушай этих трусов. Позволь мне возглавить армию, и я брошу к твоим ногам голову Тангри-Хана!

Неожиданно поднялся гость, которого здесь знали под именем Бухтадир, и с перекошенным от злобы лицом прошипел:

– Султан, глава рысского мухабарата обманывает тебя! Клянусь всем святым, что есть в моей душе, Тангри-Хан вовсе не намерен порабощать прекрасную землю Бикестана. Напротив, я вновь и вновь повторяю: именно царедарские правители готовят вторжение. Мне доподлинно известно, что огромная армия Белой Рыси движется тремя колоннами по Ногайскому шляху и послезавтра достигнет северо-западных рубежей Бикестана. К тому же в окрестностях хозарской столицы Семендара уже сосредоточилось стотысячное войско средиморских царств. Поэтому, чтобы помочь тебе в отражении этого нашествия, Тангри-Хан подтянул с востока свои тумены. Убей этого посла и отправь рысскому царю его насаженную на пику голову.

Начался жуткий шум. Десятки глаз – иные со злобой, иные с надеждой – напряженно взирали на Сумукдиара. Джадугяр же поневоле отдал должное искусству ордынских лазутчиков – развертывание и перемещения объединенной армии они отслеживали четко…

Султан снова восстановил тишину и сказал, насмешливо щурясь:

– Если я, послушавшись тебя, убью посла, то оскорбленные рыссы наверняка превратят Бикестан в пустыню, подобную скалистым плоскогорьям Магриба… К тому же я плохо представляю, кто здесь способен убить столь сильного джадугяра… Нет, плохие ты даешь советы, почтенный Бухтадир. Что скажешь, агабек Хашбази Ганлы?

– Скажу, что в чем-то малопочтенный Хызр прав… Кстати, Хызр, почему ты назвался не своим именем?

Когда было названо истинное имя, магическая маска растаяла и людским взорам предстало более привычное обличье магрибского демона. Сидевшие вокруг Хызра сановники отшатнулись. Сумукдиар продолжал:

– Может быть, Хызр расскажет нам, если кто-то из присутствующих забыл, как и от кого сюэни защищали страны, лежавшие на их пути. Давайте вместе вспомним, как Орда защищала Бактрию, Хималай, Каракыз, Алпамыш. Вспомним, как в конце нынешней весны они пытались уже помочь Бикестану. Сколько солдат недосчитались вы от этой помощи? Спросите у бактрийцев, и они расскажут вам, как сюэни защищали их от порабощения, воздвигая пирамиды из обугленных черепов!

– Бактрия населена подлыми двоедушными тварями! – взвизгнул Хызр. – Они принимали нашу помощь, когда воевали против Рыси, но затем попытались повернуть против нас наше же оружие. Пусть преподанный им урок послужит предостережением для всех, кто вздумает перечить Магрибу!

Слова эти произвели именно тот эффект, на который рассчитывал Сумукдиар. Бикестанцы были напуганы, внезапно уразумев, какая участь отведена им планами Тангри-Хана и его магрибских хозяев. Благоразумных людей – таких должно быть большинство – это укрепит в решимости дать совместный с Рысью отпор наступающей Орде. Легко все-таки управлять поступками примитивных тварей: две-три точно продуманные фразы – и сам прославленный Хызр, потеряв от гнева рассудок, послушно выбалтывает то, о чем думает, но чего ни в коем случае нельзя произносить вслух!

Тяжело вздохнув, Нур-Карахан заметил, что теперь v него почти не осталось сомнений – нужно сражаться Другое дело, сказал султан, не лежит у него душа допускать на свою землю чужие, пусть даже союзные войска. Иноземную армию легко пригласить, но очень трудно выпроводить. На это Хызр презрительно возразил, что у Бикестана нет выбора.

– Не забывай, что я здесь, а значит, вы все в полной моей власти, ибо не существует силы, способной противостоять мощи моего колдовства, – со зловещим торжеством прошипел магрибский демон. – Либо вы покоряетесь, добровольно присоединив своих солдат к туменам Тангри-Хана, либо я начну лишать жизни непокорных, пока не объявится принц, который примет наши условия. Так или иначе, ваше войско будет сражаться плечом к плечу с сюэнями.

– Это сильный довод, – признал Нур-Карахан. – Что ответит агабек?

«Опасно играет, сволочь, – раздраженно подумал Су-мук. – Придет время, когда ему это припомнится!» К сожалению, султан понимал, что пока его никто не тронет: и Рысь, и Орда предпочли бы переманить Нур-Карахана на свою сторону, чем попросту убрать, заменив более покладистым вождем. Поэтому гирканец сказал по возможности любезно:

– Пока я здесь, Хызр никого не убьет.

– Значит, сначала я убью тебя, человеческое отродье, – спокойно заявил Хызр. – Ты давно на это напрашиваешься.

– Вы собираетесь сражаться прямо здесь? – деловито поинтересовался Нур-Карахан. – Ну-ка, дети мои, расступитесь к стенам, освободите им место для схватки.

Началась суета. Кто-то спрашивал, не убрать ли ковры, чтобы не попортились ненароком; нукеры сноровисто раздвигали небогатую мебель, оттаскивали подушки. Народу в зале сразу стало втрое-вчетверо больше, словно все обитатели дворца сбежались полюбоваться редким зрелищем. Мысленно проклиная этих любителей кровавых развлечений (они бы еще распродажу билетов на лучшие места «строили да ставки принимали на победителя!), Сумукдиар отшвырнул ногой ближайшую подушку, медленно вытащил меч и тут, к немалому своему удивлению, разглядел беспокойный блеск в глазах Хызра.

– Нет-нет, никакого оружия! – громко, почти истерично потребовал магрибец. – Это будет честная схватка двух магических сил, а не бой гладиаторов. Исход решит только колдовство, но не умение владеть клинком.

– С Аламазаном ты тоже обещал драться честно, – фыркнул Сумук. – Какой баран поверит, что ты способен драться честно? Защищайся, гадина!

– Ты мне не доверяешь?! – вскричал Хызр, не слишком искусно изображая негодование. – Я требую, чтобы схватка проходила по древним джадугярским законам.

«Да он просто боится», – догадался Сумук.

Хызр, конечно, понимал, что гирканец лучше владеет оружием магического поражения, и надеялся одержать победу, использовав могущество своего говве-а-джаду. Ладно, придется пойти на такую уступку.

Укрывшийся за шеренгой стражников султан, подозвав молодого мага, что сидел у входа, приказал:

– Саттарбай, отбери у них оружие.

Хызр гордо заявил, что никакого оружия у него нет, однако верзила Саттарбай бесцеремонно обыскал демона, обнаружив при этом семь ножей для метания, отравленные иглы, метательные диски и много других смертоносных штучек, украшенных магрибскими орнаментами. Потом маг принял у Сумукдиара меч, булаву, кинжалы и прочее оружие, не слишком тщательно ощупал складки его одежды, шепнув:

– Успеха тебе, брат.

Наконец все приготовления были завершены, поединщики встали лицом к лицу на расстоянии десяти шагов собирая силы. Сумукциар привычно сконцентрировал джаман прямо перед собой и лихорадочно работал магическими атрибутами, наращивая разрушительное могущество сгустка сверхъестественной субстанции. Хызр также поводил жезлом и бормотал заклинания – судя по явным признакам, он призывал на подмогу смертоносных демонов из Иблисова зверинца. Что ж, правила этого не запрещали…

Медлить было нельзя, и Сумук, упреждая врага, ударил первым. Багрово-красный, будто раскаленный металл, сгусток говве-а-джаду, рассыпая ослепительные искры, пробил выставленную магрибцем темную завесу, отбросил Хызра и обволок его пульсирующим облаком. Демон отчаянно отбивался, пытаясь восстановить защиту, но джаман Сумука неумолимо сжимался, не оставляя демону никаких надежд на спасение. Хварно Хызра на глазах (разумеется, увидеть это мог лишь обладатель магического зрения) тускнело, теряя естественную форму правильной сферы. Невероятным напряжением всех сил демон попытался нанести ответный удар: узкий язык темного пламени, просочившись сквозь зазоры атакующего джамана, метнулся к Сумукдиару.

Не ослабляя натиска, гирканец парировал этот выпад сосредоточенной эманацией рубинов, вмонтированных в чалму и перстень, – со стороны могло показаться, что он отбросил огненную струю легким движением руки и головы. Одновременно джадугяр произнес колдовскую формулу на древнеэламском языке, и Хызр, взвыв от нестерпимой боли, почти прекратил сопротивление. Левая сторона его телесной оболочки стала увеличиваться в размерах, затем разбухшее плечо, задымившись, вспыхнуло, как пропитанная подземным маслом деревяшка, и начало обугливаться. Сбить с руки огонь Хызру все-таки удалось, однако на большее он был уже не способен.

Сумук почти утвердился в убеждении, что с проклятым магрибцем наконец-то покончено, и готовил эффектную концовку схватки – расплющить противника двумя стремительно столкнувшимися полусферами джамана. Но не тут-то было.

За спиной поверженного Хызра замаячили, быстро обретая материальность, два уродливых силуэта. Это подоспели затребованные из Нижнего Мира чудовища. Демоны свирепо щелкали клыками, озираясь бесчисленными парами полузатянутых бельмами глазниц. Хызр что-то прошептал, и оба демона, гулко переступая раздвоенными копытами, сосредоточили внимание на гирканском джадугяре. Пока это было не более чем досадной заминкой, но в любой момент пара монстров могла представить серьезную опасность.

Сумукдиар извлек из второго справа гозыря на левой стороне груди листок с чародейским текстом и, держа свернутую трубочкой бумажку большим и указательным пальцами, сделал слабенькое колдовское усилие. Листок, ярко вспыхнув, моментально сгорел, рассыпавшись пепельными хлопьями, а освобожденное заклинание стерло в прах обоих порождений преисподней. На Хызра, к сожалению, оно не подействовало.

Гибель двух союзников словно удесятерила мучения магрибца. Он скрючился в позе зародыша и завыл что-то неразборчивое на языке, слова которого были забыты еще до появления в Среднем Мире человека. Потом очередной удар отсек магрибцу правое ухо, вслед за чем у слуги Иблиса вспыхнули обе ноги. Зрители восторженно зашумели, раздались одобрительные хлопки в ладоши, нетерпеливые выкрики: «Что ты медлишь, Кровавый Паша! Кончай эту тварь!»

Между тем Сумукдиара ожидал неприятный сюрприз: джадугяр неожиданно обнаружил, что его противник, хотя и потрясен, но все повреждения затронули одну только материальную субстанцию, тогда как сверхъестественная сторона сущности магрибца еще далеко не исчерпана. Хызр явно присутствовал в Среднем Мире лишь малой частью своего естества и, подобно дереву, имел корешки. постоянно питавшие его живительными силами, поступающими из потусторонних пространств.

Следовало незамедлительно обрубить все такие каналы однако сделать это вовремя Сумук не успел. Прямо подле него возник очередной демон – шестилапая мерзость с туловищем змеи, трехглазой головой химерического зубастого хищника, с торчащим из середины лба рогом в два локтя длиной. Первое же движение чешуйчатого змеиного хвоста отшвырнуло Сумука на несколько шагов, так что джадугяр едва удержался на ногах. Антидемонических текстов в гозырях больше не было, а остальные листки он приберегал для Хызра. Поэтому гирканец просто обрушил на кошмарную тварь рассекающий удар джамана, отрубив одну из верхних конечностей. Пока воющий монстр зализывал рану, Сумукдиар вторым ударом вытолкнул демона за пределы Среднего Мира и закрыл все потусторонние двери наспех составленными, но достаточно эффективными заклинаниями. Появления новых Хызровых союзников можно было временно не опасаться.

К прискорбию, скоротечная схватка с неожиданным противником вынудила его отвлечь часть волшебных сил, удерживавших Хызра. Когда же Сумук вновь повернулся к магрибцу, тот вполне уверенно стоял на обугленных дымящихся ногах и плотоядно ухмылялся.

Превратив джаман в зазубренное лезвие, Сумукдиар рубанул, чтобы раз и навсегда покончить с этим делом, но Хызр каким-то чудом сумел отразить смертельный удар молниеносным движением собственного джамана. Затем жезл магрибца выплеснул множество огненных нитей, которые протянулись к защитной завесе Сумукдиара и зазмеились, прокладывая себе путь сквозь менее плотные участки отражающего колдовства. Большинство поражающих струй бессильно угасли, раздавленные мощью многослойной магической брони, но две нити, отыскав лазейки, все-таки коснулись гирканца, пронзив его острый болью и высасывая силы. Пришлось вновь ослабить напор джамана, отвлекая на защиту часть говве-а-джаду.

Угрожающие ручейки злых чар были уничтожены, однако время успеха ушло безвозвратно. Это означало решительный перелом в благоприятном до сих пор течении поединка: Сумук утратил инициативу, которую прочно удерживал с первого мгновения. Еще одна такая ошибка – и Хызр станет полновластным хозяином поля боя. А магрибец, не скрывая замыслов, накачивался энергией Нижнего Мира, готовя последний сокрушительный удар. В стремлении опять опередить противника Сумук выхватил последние шесть листков из гозырей левой стороны чохи и, сжав их в кулаке, выкрикнул:

– Смерть! Смерть! Подохни, подлая тварь!

Бумажные трубочки сгорели, выплеснув на Хызра заключенные в них страшнейшие заклинания мгновенной смерти. Демон пошатнулся, свечение его хварно мигом потускнело, на лице магрибца мелькнула тень ужаса, но главного не случилось – враг остался жив. Уже не слишком надеясь на успех повторной атаки, джадугяр использовал шесть заклинаний немедленной смерти, спрятанных на правой стороне груди. Хварно Хызра сделалось совсем бледным, почти прозрачным, однако не потухло полностью и, когда действие заклинаний прекратилось, снова начало набирать яркость.

Сумукдиар был близок к панике, ибо до этого момента не представлял себе, какими колоссальными резервами живучести обладает древний демон. Растерянность была столь велика, что гирканец проглядел ответный удар вражеского джамана, ошеломивший его и на несколько мгновений лишивший способности воспринимать происходящие вокруг события. К счастью, Хызр тоже был страшно ослаблен и не сумел должным образом воспользоваться кратковременной беспомощностью агабека.

Кое-как восстановив контроль над чувствами, Сумук распахнул плащ, выпустив на врага не столь уж обильные после всех передряг запасы пламени. Не сумев преодолеть демоническую защиту, огненные струи беспорядочно брызгали во все стороны, поджигая мебель, ковры, подушки, занавеси, одежду зрителей. Тем не менее эта слабенькая атака на долю мгновения отвлекла внимание Хызра. Не обращая внимания на все остальное, джадугяр сосредоточился на своих атрибутах, собирая льющийся из обращенных на запад окон свет заходящего солнца. Собранные в плотный жгут лучи светила вонзились в затылок магрибца, и, пока тот пытался отразить нежданный натиск, Сумук ударил энергией жезла по капиллярам, соединявшим Хызра с Нижним Миром. Подпитывающие каналы лопнули один за другим, и вдобавок Сумукдиар успел наложить чары, перекрывшие все пути из потусторонних сфер.

Теперь они были в равном положении. Оба – ослабленные неимоверным напряжением затянувшейся битвы, сохранив лишь малую долю своих волшебных способностей. При таком утомлении уже не оставалось возможности придумывать, а тем паче осуществлять какие-то хитроумные многоходовые приемы или суперсложные чары. Просто два джамана уперлись лоб в лоб, и поединщики давили изо всех сил. Это была последняя фаза боя, которая продлится немного времени – пока не сломается один из сражавшихся.

Сгусток магической субстанции Сумукдиара медленно, но неотвратимо поддавался натиску вражеского колдовства. Еще немного – и оборонительная завеса развалится, подставив джадугяра смертельному удару, и никакие заклинания тут уже не способны были помочь. Сказывался тысячелетиями копившийся опыт бесчисленных схваток между доисторическими демонами, в результате коих уцелели самые умелые, и Хызр был одним из них. Вот и сегодня магрибец побеждал, это понимали даже зрители, чьи испуганные вопли и стоны отнюдь не прибавляли гирканцу воодушевления. А победить демона следовало любой ценой, ибо на этот раз бой шел не ради развлечения – на карте стояла сама жизнь.

Продолжая отражать неистовый натиск магрибца, Су-щук достал последнюю бумажную трубочку, мысленно возблагодарив свою предусмотрительность. Не хотел ведь поначалу записывать это заклинание, думал взять еще одну формулу немедленной смерти, но словно предугадал, к чему приведет сегодняшний поединок…

Как и предыдущие, бумажка сгорела мгновенно. Теперь вокруг Хызра стояли, издевательски улыбаясь, три Сумукдиара и вдобавок свирепо рычал и хлестал себя хвостом по ляжкам огромный тигр. На какой-то скоротечный миг магрибец даже растерялся, пытаясь определить, который из трех одинаковых гирканцев настоящий, а какие – призраки. Зверя он, естественно, всерьез не принимал, ибо любому мало-мальски грамотному чародею понятно: тигр наверняка призрачный и когти его большого ущерба не причинят.

Быстро обретя прежнее хладнокровие, Хызр шлепнул джаманом одного из «Сумукдиаров», и тот растаял, как облачко дыма из курительной трубки. Такая же участь постигла второго призрака. Сомнений не оставалось: последняя фигура и была настоящим джадугяром. Хызр метнул в него всю мощь джамана, однако с удивлением обнаружил, что это – также не материальное существо, но созданная чарами иллюзия. Пока Хызр натужно шевелил мозгами, пытаясь догадаться что бы это могло означать, незаслуженно забытый тигр гибко прыгнул. Могучий удар когтистой лапы легко проломил череп магрибца, оборвав Длившееся не один десяток тысячелетий нечестивое существование демона.

Сознание возвращалось медленно и неровно, дважды он открывал глаза, смутно воспринимая бурлившую вокруг суматоху, но потом снова проваливался в липкий сумрак забытья. Наконец силы вернулись в количествах, достаточных, чтобы он смог пошевелиться.

Рывком приподняв голову, Сумукдиар огляделся. Он лежал на левом боку, вытянувшись во весь рост.