Ведьма на задании

Одной рукой я держалась за стену, а другой размахивала неярким светлячком, зажатым в кулаке. Стены на мою не очень сильную магию вроде бы не реагировали. Подумав, я решила попробовать очень слабенького поисковика, потушив перед этим светлячка. К моей радости он появился, точнее его очень слабая тень, просуществовала минуты две исчез. Я приободрилась и пошла в том направлении, куда он шел, а, дойдя до первого перекрестка, вызвала снова. Слабая тень на минутку вспыхнула, сунулась в левый проход и исчезла. Я пошла на лево, понимая, что чем ярче светятся стены, тем короче жизнь поисковика. Но я смогла преодолеть еще пять перекрестков, перед тем, как не смогла вызвать его совсем. Так, передо мной было два прохода. Если я положусь на свою интуицию, то пойду на лево, но так как я совершенно не доверяю этой стерве, то пойду направо, хотя древня мудрость гласит…

Я растерянно смотрела то вправо, то влево, не решаясь сделать ни шагу, как вдруг спереди я услышала, что меня кто-то зовет по имени. Я встрепенулась, и громко крикнула в ответ. Из левого прохода тут же послышался неясный шум и я бросилась туда. Преодолев два поворота, я выбежала навстречу огромному пауку, с телом дождевого черви и ткнулась ему в брюхо. Он удивленно остановился и зашипел, а поток наклонился ко мне. Шевеля трещавшими жвалами. Я завизжала и швырнула пульсар не глядя, вспыхнули возмущенные стены, а паук отшатнулся от меня обратно в проход, не ожидая такого отпора. Я развернулась и понеслась обратно по каменному проходу. Паук сзади опомнился, зашипел и ринулся в погоню. Я прямо-таки чувствовала, что у меня растут на ногах крылья, открылось сразу третье дыхание. Выбежав на развилку, я бросилась вправо, кляня свою стервозную интуицию самыми черными словами. Паук явно догонял, волоча за собой толстое брюхо, похожее на червя, и вдруг, вновь свернув, я на всей скорости впечаталась в кого-то, правда тут же вскочила и попыталась рвануть дальше, но меня удержали и вернули на место. Взглянув, я увидела, что это был Рол.

— Там… паук, — задыхаясь сказала я.

А вскоре в стену впечатался, не справившийся с поворотом паук, и, шипя, поднялся, уже более спокойно подходя к нам. Рол отшвырнул меня за спину и вытащил свой черный меч. Молнии, змеившиеся по его лезвию горели зеленым светом. Он скользнул к чудовищу, и остановился от него в дух шагах. Я сидела на полу и пыталась сделать хоть один пульсар — бесполезно, стены поглощали всю мою магию. Паук зашипел и бросился на Рола, я вытащила из ножен небольшой кинжал, с которым никогда не расставалась. Правда, он выглядел рядом с этой тушей довольно смешно, но хоть какая-то защита. Рол отпрыгнул и нанес рубящий удар по ногам твари, отрубив сразу две из шести. Чудовище заорало высоким противным визгом и хлестнуло своим червеобразным телом, волочащимся до этого Ио земле. Рол увернулся и распорол его снизу. Хлестнула зеленая жижа. Паук озверел и начал крутиться с бешеной скоростью, пытаясь добраться до настырной мошке, которая так мешала жить. Но Рол снова увернулся, поднырнул под брюхо паука и вонзил вверх свой меч, пронзая тварь до спины, а потом разрезал его до головы. И выскользнул до того, как огромная туша, закачавшись на своих четырех ногах, рухнула на пол, удивленно и жалобно пощелкивая жвалами. Он вытер меч о черную шкуру и подошел ко мне. Я сидела на полу, сжимала нож и смотрела на него. Если честно, то я опасалась, что меня тоже сейчас пришибут, ненароком. Но он только вздохнул, наклонился и резко поднял меня на ноги, я скривилась и тут же села обратно. Видимо, при падении я растянула ногу, так как опираться на нее было довольно больно. Я села, стянула с нее красный сапожок и ощупала. Так и есть, нога уже начала опухать. Я попыталась встать, держа сапог в правой руке, но тут Рол, которому это все надоело, подхватил меня на руки и понес из пещеры. Вскоре мы вышли в огромную пещеру с все еще продолжавшимся торжеством, а потом прошли по длинному проходу с уже не светящимися стенами наружу, там он поднялся в воздух и полетел по направлению к моему дому. Я понимала, что должна что-то сказать. Извиниться. Что ослушалась, но не произнесла и слова, пока мы не приземлились у крыльца.

— Рол, я…

— не утруждай себя, я все понял.

Этот холодный и спокойный голос только укрепил мои нехорошие предчувствия.

— Ты ничего не понял, я думал, что отлучусь ненадолго, и если бы не магия гномов, которая поглощает мою, то я бы…

— Ты не сдержала данного слова, ты даже не сказала куда идешь, ты вообще понимаешь. Что могла погибнуть, или эти сапоги для тебя так важны?

Слова были холодные, колючие и очень болезненные, я не выдержала, и ушла хромая в дом, но на пороге повернулась, к разозленному грауру.

— Это моя жизнь, Рол, и я сама ею привыкла распоряжаться, а ты мне никто, чтобы указывать, что мне делать и как мне жить.

— Прекрасно, волшебница, — тихо сказал он, издевательски поклонился и резко взлетел. Взмахнув черными, как ночь крыльями. А я осталась на пороге, клянясь себе, что уеду сразу же, как только выполню заказ, и не останусь здесь даже на ночь, а этот граур, если его что-то не устраивает, может катиться на все четыре стороны, я его не держу.

И я похромала наверх, залечивать ногу. Все следующие дни до дня Летнего солнцестояния, я в одиночестве лазила по окрестностям и любовалась природой. В одиночестве потому, что Мира постоянно где-то пропадала вместе со своим Мирноном, сегодня, например они полетели на Большой рынок, добывать ей меч, так как воительница ни в какую не соглашалась оставить меня одну. Я повозмущалась для приличия, но возражать не стала. Одной было грустно, а Мира, если что — запрется в доме, или в чулане и никто ее там не достанет, по крайней мере до того момента, как я справлюсь с заклинанием. По данному поводу у меня было две идеи, и вторая означала — заклятье на смерть. Довольно мерзкая штука, которая накладывается на собственную душу, а у меня дырка и так в ней очень медленно зарастала. Я вздохнула и огляделась. В животе отчетливо заурчало. С тех пор, как Мира начала пропадать ни свет ни заря, я перестала нормально питаться, Изя даже не рисковал заглядывать на кухню. Когда там химичила я. Довольно быстро я сообразила, что магией я скорее уничтожу запасы, чем приготовлю что-нибудь путное. А потому я училась готовить, и, что самое страшное, ела изготовленное сама. Пока жива, но пополнеть мне не грозит. Я сидела на берегу речки и болтала в воде босыми ногами. В голове мелькнула о мысль, что можно было бы забрать коней из табуна, куда их увел Рол, и прокатиться по окрестностям, но мне было лень. Солнышко было жарким, вода прохладной, и вообще сил встать и что-то сделать не было никаких. Я зевнула и взглянула наверх, где сквозь кроны деревьев пробивались лучи солнышка.

— Алисинья, как вас по отчеству, простите, вы очень заняты, если не очень то здравствуйте, я Ляда.

— А если очень. — удивленно оглянулась я , увидев невысокую стройную женщину, которая смущенно теребила передник неподалеку.

— Мне помощь нужна, тут недалеко, — мои слова она видимо просто пропустила мимо ушей. Я тяжело вздохнула, и вытащила-таки конечности из реки. Настроение колебалось на отметке — а мне все пофигу.

— Ну, и что у вас случилось, — спросила я, надеясь, что обуваться все же не придется.

— У меня ребенок прихворнул, тут недалеко, а подружка сказала, будто слышала, что вы от недугов лечить можете. — радостно затараторила она, подходя ближе.

Обуваться придется.

— Ладно, пойдемте.

Она вывела меня на одну из дорог и повела за собой, не переставая вещать ни на секунду. Очень быстро заболела голова и засвербило в правом ухе. Для начала мне сообщили, какая я замечательная и загадочная личность (я приосанилась), а потом спросили, летаю ли я на помеле и ем ли мышей. Я скуксилась и проигнорировала ответ, так как с таким питанием, видимо это и будет следующий шаг моей многострадальной диеты. Далее, я узнала все виды на урожай, дотошно изучила местные сплетни, теперь я даже знала, кто у Рола из-за стены ворует вишню, надо будет рассказать, а лучше самой слазить. Потом меня просветили относительно жизни и быта среднестатистической ведьмы в клане грауров (я с удивлением узнала о себе много нового, нет, то что я готовить не умею, я знаю (желудок до сих пор еще не пришел в себя после утреннего деликатеса), и то, что не летаю в курсе, но вот то, что я приглашаю к себе выпить чертей зеленых, не замечала, кстати, за ними меня просили присмотреть особо, а то как мужья из корчмы вечером возвращаются, так спасу от них нет, от чертей, я пообещала, что буду присматривать, а сама тихо похихикала над местным населением, оказывается совсем не умеющем пить)

— А вот и мой дом, госпожа волшебница, входите, прошу вас.

— Можно просто Лиса.

Войдя, я споткнулась обо что-то мягкое и куда-то грохнулась, громко выругавшись вслух. Тут зажегся свет, и я обнаружила, что сижу на полу в окружении кучи тюков и мешков.

— Ой, извините, не предупредила я вас, это мы тут собирались, да так тут и оставили.

И она помогла мне подняться.

— А куда вы собирались? — удивленно поинтересовалась я, разглядывая количество собранных вещей. Впечатляло.

— Как куда, завтра ж летнее равноденствие, вот и увозят по утру мужья нас из долины, чтобы ненароком… — тут она всхлипнула, осела на пол и разрыдалась, я испуганно бросилась ее поднимать.

— Ну что вы. Не надо плакать, — дальше я продолжить не успела, так как меня схватили и крепко к себе прижали.

— Вы правда сможете помочь, я не могу допустить даже мысль о том, что мой муж, или сын погибнут, — слезы хлынули с удвоенной силой.

Я постаралась вложить в свой голос как можно больше спокойствия и уверенности.

— Я знаю, как снять проклятие, и я обещаю вам. Что завтра оно будет снято, но мне нужна ваша помощь, — ласково закончила я, поправляя локон, упавший на ее симпатичное лицо.

— Я сделаю все, что угодно, только скажите.

— Тогда просто успокойтесь, вытрите слезы и ни о чем не переживайте, поверьте, мне это очень сильно поможет, да и ваш муж с сыном врят ли захотят видеть вас всю заплаканную.

Она слабо улыбнулась. И принялась вытирать слезы. Я вежливо встала и отвернулась. Все ж понятно, женщина вся на нервах уже который год.

— Пойдемте, Лиса, я покажу вам сына.

Я прошла за ней в хорошо освещенную горницу и увидела лежащего на кровати мальчугана лет семи, значит, родила она его еще во время последней войны, большая редкость среди грауров. Он весело улыбнулся матери и попытался встать, но его лицо застыло, и он лег обратно. Мать тут же к нему подбежала, хлопоча над ребенком, но я выставила ее за дверь, сказав, что мне нужна тишина и покой. Пришлось ей согласиться.

— А вы колдунья, — в глазах паренька стоял живой детский интерес.

— Да, и сейчас буду колдовать.

— а меня нельзя заколдовать, я граур, — похвастался он и все-таки дернул меня за волосы. Волосы я отобрала и сообщила, что на таких маленьких как он волшебство очень даже действует. Он удивился и затих. А я закрыла глаза. Болячку я обнаружила довольно быстро, он засела в области груди и представлялась мне черным пятном на алом фоне. Я довольно быстро ее удалила, не очень понимая, что это было.

— Ты где эту гадость подцепил?

— На болоте, я думал, пройдет, а она не проходит.

Так, видимо не получится у меня последний день (ну предпоследний) в своей жизни провести в раздумьях и медитациях. То есть просто лежа на травке.

— А ну-ка поподробней.

— А чего там подробнее, сказал паренек, уже соскакивая на пол — мы с ребятами недавно пошли ночью на болото. На спор, кто храбрее, а то там в последнее дни что-то выло, но что именно — никто не знал, а отец ходил, но ничего не нашел. Ну мы и пошли вчетвером. Темнотища, аж жуть, по краям тропинки начали вылазить человеческие руки, … и ноги, — подумав, добавил паренек, я скептически хмыкнула, но промолчала, — но мы шли, пока на нас не полезла эта воющая тень.

— Так, а вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.

— Чего там подробнее, — удивился мальчишка. И вытащил из печки большой пирожок с капустой, который тут же начал есть, я тут же изошла слюной, с гастрономическим интересом поглядывая на печку. — Ну, она выла, а потом вдруг выскочила из-за поворота и столкнула Нарта в трясину, он еле оттуда выбрался, а потом вспышка, и я очнулся уже здесь, мама сказала, что меня друзья принесли. — он съел последний кусочек пирога и снова полез в печку, я боролась с ильным желание к нему присоединиться, как вдруг открылась дверь и вошла его мать. Увидев сына здоровым, и уже что-то жующим. Она тут же радостно заключила его в объятья. Он сопротивлялся, но против материнской любви особо не попрешь — зацелует.

— как же мне вас благодарить?

— Да, … в общем, меня бы покормить, — смущенно заявила я.

Меня накормили, и напоили, и даже в дорогу дали пол пирога с капустой (здорового, как моя голова), я даже не сопротивлялась. Более того, я попросила отпустить со мной парнишку, которого, кстати, звали Мишкой, что бы он отвел меня на болото и показал ту самую тропку. Парень обрадовался возможности смыться из дому, а мать особо не возражала, хотя отпустила ненадолго.

Всю дорогу меня заставляли показывать фокусы, и я покорно творила светлячков, проводника и двух цветочных фей. Феи тут же передрались за какой-то цветок, а сунувшемуся в их разборки Мишке, еще и синяк на лбу поставили.

— А чего это они такие злые? — удивился тот, потирая синяк.

Я усмехнулась.

— Они не злые, просто вредные, поэтому творить я их особо не люблю, неприятностей — не оберешься.

К сожалению, на этом урок магии не окончился, а вскоре к нам прибилась вся окрестная детвора «посмотреть на чудеса». Я покорно чудеса показывала. Но после того. Как мы шли уже часа два, начала подозревать, что меня водят кругами, чтобы потянуть время. Я шикнула на ребятню, и заявила, что больше колдовать не буду. Дети разочарованно разбежались. А Мишка уже минут через пять довел меня до болото, и показал тропку, которая его пересекала. А потом смылся домой, чтобы не получить заслуженного нагоняя. Я осталась на мечте. Недалеко квакали лягушки, зудели комары, было мокро и что-то чавкало. Не люблю болота. Пометив магией тропу, я развернулась и пошла домой, предварительно вызвав поисковика. Самой, как я подозревала, домой мне надо было добираться намного дольше. К дому я вышла через час. А вскоре уже сидела на кухне и готовила себе чай, кипятя воду в котелке. Потом я забралась с ногами в кресло у камина и прихлебывая горячий чай, смотрела на саламандру, резвящуюся в пламени. Изя сидел на полу рядом и тоже с большим интересом следил за ящеркой. Я дала ему пирога, а он поделился дохлой мухой, которую приволок из-под шкафа с посудой. Я приняла этот ценный подарок, и мы вновь стали смотреть на пламя. Где-то через час вернулась счастливая Мира, и, застав меня на кухне, почему-то смутилась.

— Привет, есть будешь? — жизнерадостно спросила я.

— Нет, спасибо, я совсем не проголодалась.

— А, ну как хочешь, а то там соседка одолжила пирога с капустой…

— Где?

— в холодильном шкафу.

Уже через минуту я услышала ее довольное чавканье, запивала она приготовленным мною чаем, видимо это была единственная вещь, которую я более или менее нормально могла готовить. Как только она поела, со двора раздался свист (конспирация!) и Мира куда-то засобиралась, при этом делая вид, что совершенно не торопится (ага третий круг по кухне — не в счет).

— Ты снова уходишь?

— Я.., нет, то есть да, … а ты откуда узнала.

Я очень постаралась не расхохотаться.

— Мира, ну я же не слепая, и потом Мирнон хороший парень.

Она удивленно посмотрела на меня, а потом порывисто обняла за плечи.

— Ты и вправду так считаешь? Я боялась, что тебе это не понравится.

— И вправду, — заявила я, пытаясь незаметно вырвать руку с горячей кружкой, пока не разлила.

— Ах, Лиса, я так боюсь. Ведь завтра.

— а вот этого можешь не боятся, — жизнерадостно ответила я, таки уронив кипяток, кружка, конечно разбилась, ну и ладно. — пока они не сожрут нас с тобой, друг на друга они нападать не будут, если ты помнишь пророчество.

Мира почему-то сразу успокоилась, чмокнула меня в щеку и выбежала во двор, где уже не свистели, а хрипели, я помахала из окна, услышав, что к утру ее ждать не стоит. Ну мне это даже на руку, никто моему небольшому ночному мероприятию мешать не станет. Грустно посмотрев на уполовиненный кусок пирога, я решила его доесть, тем более, что ночь будет длинная, а потому заварила себе еще чаю (в новую кружку) и снова уселась у камина. Пирог был вкусный, чай то же, а блики огня так гипнотически мерцали, что я довольно быстро заснула. Свернувшись клубочком на огромном кресле.

Проснулась я где-то часов в десять и решила, что в следующий раз непременно куплю себе часы, с кукушкой, пусть кукуют. Вскочив я заметалась по кухне, споткнулась о какую-то железку (это был Мирин новый меч), долго ругалась, потом все-таки встала и подбросила поленьев в камин, для саламандры. Та одобрительно ими захрустела, сжигая до угольков. Потом я сбегала на верх, прихватила пару колбочек с наиболее сильно действующими веществами. И, сунув их в карман, вышла на улицу. Я выругалась, небо было темное, луну и звезды закрывало сплошное покрывало облаков. Я зажгла светлячка, потом подумала, и добавила еще двух, они довольно весело закружились вокруг головы. Ладно, главное, чтобы не мешали. На пол пути к болоту к светлячкам присоединились две сотворенные мною днем цветочные феи. Маленькие, размером с кулачок изящные женские фигурки, светящиеся желтым и синим светом, тут же начали гоняться за светлячками, хихикая, и ругаясь друг с другом. Я шикнула на них и постаралась прогнать. Мне это не удалось, пришлось заручиться их обещанием, что они не будут мешаться под ногами, я пригрозила, что иначе распылю обратно. это подействовало. Но не сильно. Я махнула на них рукой и решила не трогать, вместе как-то было спокойней и не так скучно. Вскоре я добралась до болота. Смою метку я нашла довольн6о быстро, а потом пошла по тропе. Было очень темно, и если бы не магическое зрение, я бы давно утонула в какой-нибудь трясине. Рук, вылезающих из болота, равно как и ног, я не видела. Стояла тишина, лишь изредка нарушаемая бульканьем поднимающихся со дна пузырей. Я шла все дальше, а в голове колотилась позабытая мысль, упорно твердившая, что мне здесь не место. Я с ней был полностью согласна. Но упорно шла дальше по еле различимой среди болота тропинке. Старые сапоги скоро намокли, а новые сюда мне одевать было жалко. Вдруг впереди что-то завыло, из темноты впереди меня начал прорисовываться огромный белый силуэт, метра три высотою. Синяя фея пискнула и упала в обморок прямо на желтую фею, та подхватила подружку и утащила в ближайшие кусты. Светлячки подумали и нырнули следом. Я крикнула им вслед «Эгоисты», но тех это волновало мало. Я снова уставилась на белую фигуру и тяжело вздохнула.

— Ну что, как дела? — скажите, я схожу с ума? Нет, это правда я сказала?

— …Нормально.

… Оно ответило! Оказывается сумасшествие — вещь заразная.

— ты чего тут бедокуришь. Зачем детей пугаешь, щас как дам пульсаром промеж глаз, так узнаешь, где раки зимуют.

— Не надо, я не хочу к ракам, — заволновалось пятно, поднимая верхние конечности, такие же белесо туманные, как и все остальное.

— Ага, не хочешь, — обрадовалась я, — тогда быстро говори кто ты и откуда.

— Да водяной я, точнее был когда-то, но меня в своем болоте убили, вот я и остался без тела, так сказать, а тутошний водоем уже занят, вот я и переселился на болото. Да я ничего плохого не хотел, просто скучно тут, вот и решил детишек попугать, а то кикиморы уже смеются, дескать какой же я водяной, если без тела. Я их образумить пытаюсь, а они надо мной хихикаю, каждую ночь из трясины выгоняют, щи портят, а недавно рыбий глаз украли, он от дедушки мне достался, это единственное, что я после смерти прихватить-то успел, а они его в компот, и съели, — водяной захлюпал носом, потом как-то съежился и стал совсем небольшим — мне по пояс.

Я его уже не боялась, а потому присела рядом на травку. Мокро правда. Да ладно.

— А за что тебя там-то убили, небось набезобразничал.

— Да не безобразничал я, просто одного рыбака неудачливого чуть притопил, а то суются всякие пьяные личности удить ни свет ни заря, кто ж знал, что он магом окажется, — и он грустно вздохнул.

Мне его уже было довольно искренне жаль. Да и феи вернулись из кустов и начали летать у него над головой, что-то пища, и пытаясь дернуть за волосы, но хватая только туман. Это их сильно разочаровало, и они, махнув рукой моим светлячкам, полетели обратно в поле, светлячки послушно летели следом. Вот так всегда с этими феями, как зазеваешься, та они и норовят светлячка или пульсар за собой сманить. Ну, светлячка еще ладно. Я вот помню, в академии нам случай рассказывали, как феи утащили у одного мага полновесный боевой пульсар, причем прямо во время то8го, как он успокаивал восставших со всех сторон покойников на городском кладбище. Мага сожрали, правда, мертвецов потом все же упокоили, а вот пульсар с феями искали долго, пока он не жахнул прямо на столе у его величества, когда он ел свой завтрак. Феи, видимо слетелись на запах меда и варенья, которых там стояло аж два ведра. Когда король, весь перемазанный медом и вареньем, чуть дымящийся, но целый, вылез из-под обломков стола, то увидел вокруг развалины тронного зала. Он поднял в академии большой скандал, грозясь закрыть ее к чертовой бабушке. Но маги выкрутились, только с тех пор в Велиссе действует закон, строго карающих всех тех, кто решит создать цветочную фею. Мы, правда не в Велиссе, вот я и рискнула. Так, что-то я увлеклась. Водяной, все это время рассказывал мне истории своей счастливой жизни в старом водоеме и жаловался на местных кикимор (мелких, мне по колено, и довольно страшненьких, но вполне безобидных для мага).

— Вот что, если хочешь, то тело я тебе верну, только с условием, что наведешь здесь порядок.

Счастливый водяной пообещал. Я прочитала заклинание воды, и создала ему новое тело из воды в ближайшей трясине. Дух, довольно туда вселился, потом освоился, и передо мной предстал невысокий, но довольно симпатичный ушастый старичок, только весь мокрый, но ему положено.

— Ух, теперь-то я им покажу, — грозно погрозил ушастик болоту, болото испуганно притихло, — Спасибо вам, госпожа ведьма, век вас не забуду, коли, чего понадобится, вы только позовите, вмиг исполню.

Я пообещала, что позову, а еще выцыганила себе по кульку брусники раз в неделю, мне щедро обещали два кулька, на том мы и разошлись: он побежал наводить порядок среди кикимор и лягушек, а я устало пошла домой — спать.

Дома добралась довольно быстро: ко мне вернулся один светлячок, видимо самый верный, я ему обрадовалась, как родному , и он довел меня домой. Мира уже посапывала в своей постели, а на кухне меня ждала чашка уже остывшего чая и тарелка супа. Суп я подогрела заклинанием, и, наплевав на диету, съела его, а потом выпила чаю. Саламандра спала в камине, а рядом сидел Изя, не отводя от нее глаз. Я хмыкнула и пошла на верх, там переоделась и, счастливая, залезла под одеяло. Сон подкрался незаметно, уведя меня в мягкую и знакомую темноту без снов.

Утром меня опять будили. Меня толкали, пихали, взывали к моей совести, и вообще пытались меня поднять. Я спала, мне было все равно, даже если начался потоп или землетрясение, главное, что бы меня не трогали. И только когда Мира озвучила угрозу про ведро холодной воды, я резко вскочила и даже начала просыпаться.

— А, что, Мира! Ну ты, ты… у меня нет слов.

— За то у меня есть, ты забыла, что сегодня день летнего равноденствия? — Мира стояла рядом очень возмущенная, уже детая, умытая, даже меч с арбалетом нацепила. И поела, наверное, я потеребила край ночнушки и попыталась сделать виноватое лицо. Мира хмыкнула, а я прекратила корчить невероятные мины, раз все равно не верят.

— Мир, а поесть есть? — надежда в моем голосе растопила бы и каменное сердце.

— Есть, — раздался безумно знакомый голос от двери.

Я обернулась, и увидела Рола. Сердце пару раз споткнулось, а потом заскакало, отплясывая нечто невероятное, на лице стояла глупая улыбка, а рука шарила в поисках одежды. Кажется, нашла.

— Лиса, хватит меня щупать это моя куртка, — возмутилась Мира, убирая мою руку.

Я смутилась, и побежала искать все, что так бережно разбросала вчера. Так, этот сапог на подоконнике, этот под кроватью, хм, и рубашка здесь же, о, я нашла штаны, они с носками висели на потолке, прикрепившись к непонятным крюкам, видимо вешалка для грауров. Я перу раз подпрыгнула, но сняла только штаны и правый носок, левый я сбила прицельным заклинанием. Куртку я не нашла, хотя хорошо искала, ну и фиг с ней. Мира с интересом наблюдала за процессом, вгоняя меня в краску.

— Тяжелый случай, — наконец, вынесла она вердикт и повела меня на кухню. Там передо мной поставили тарелку с тремя блинами, медом, и очень толстым Изей, которого, видимо, перекормили. Я убрала с тарелки паучка, правда тот отчаянно кусался и дрыгал конечностями, и положила его на пол. Он уполз в какую-то щель. Полз долго и с натугой, но цели достиг. Я в это время активно поедала блины, запивая их превосходным облепиховым чаем.

— Мира, выйди, пожалуйста, на минутку, нам надо будет поговорить.

Мира кивнула и убежала с кухни. Я тут же начала задумчиво ковыряться в тарелке.

— Лиса, проклятие начнет действовать, как только наступят сумерки.

Я кивнула, запоминая, и продолжила потрошить последний блин.

— К этому времени здесь не останется ни одной женщины и ни одного ребенка старше пятнадцати лет, на них проклятье не действует.

Я снова кивнула, блин был похож на кашу.

— Я нашел тебе замену, и этот человек через пару часов будет здесь.

Я подняла голову и уставилась на него. Он был абсолютно невозмутим.

— у тебя десять минут на сборы, много не бери, остальное сможешь взять потом, вот обещанные деньги, так как разрываю контракт я, а не ты.

На стол упал увесистый кошель, глухо брякнув монетами. Мне стало так плохо, так плохо, что захотелось его убить, прямо сейчас, желательно долго и мучительно, например блином, чтоб он подавился, граур проклятый. Даже ругательства не получилось, ведь он действительно граур и действительно проклят. А я ведь думала, что любит. Но нет, чего проще — нанять, а потом разорвать договор, наплевав и на мое мнение, и на мои чувства. Да и вообще на меня. Убью.

— Я. Никуда. С тобой. Не. Полечу. Я останусь здесь.

Он разозлился, сверкнул глазами, а потом встал, подхватил меня на руки, и вышел во двор. Я отбивалась, только он на это внимания не обращал, сжимая меня в железных объятьях. Он взмахнул крыльями и взлетел вверх. Я затихла. Нет, так просто я задаваться не собиралась. Я закрыла глаза, на грауров магия не действует, но зачем мне действовать именно на него. Строчки сами всплыли в голове, и сами зазвучали в прозрачном воздухе, я не шевелила губами. Ветер взвыл, налетел и начал закручиваться в смерч, крепчая с каждым мигом. Рол летел, даже когда небеса разверзлись, собрав воедино кучу туч, давящихся громом, он летел, но смерч превратился в ураган и опоясал нас своим кольцом. Граур бросился на стену, и в какой-то момент мне показалось, что он сможет и преодолеет ее, но нет, его силы были не беспредельны, и он сдался, опускаясь вниз. И смерч затих, облака начали рассеиваться на глазах, а вскоре снова выглянуло ласковое солнце.

Рол опустился около моего дома и сгрузил меня на землю. Он не смотрел в мою сторону. И говорил сухим, безжизненным голосом. Мне все равно, шептала я себе, мне все равно.

— Вы можете остаться, контракт восстановлен, желаю удачи, Алисинья, — он поклонился и улетел, так и не взглянув в мою сторону.

— Мне все равно, — крикнула я ему вслед и заплакала. А потом резко вытерла слезы и глубоко вздохнула. Ничего, я-то врят ли сегодняшний день переживу, заклятье на смерть несильно, но постоянно жгло мою душу, а вот ему жить тут еще лет триста, так что успеет на досуге обдумать все свои поступки и поразмыслить над ошибками. Да я ему до гробовой доски буду являться привидением и орать на ухо, будя по ночам, пусть даже и не надеется, что так просто отделался. Представив, как я белым призраком ношусь за Ролом по его дворцу, я хихикнула. И огляделась. Ко мне бежала Мира, за ней, хромая шел очень сердитый Мирнон, видимо его попытка уворовать Миру была столь же неудачной.

— Лиса, ты цела? — меня подробно ощупали, — Фу, а то, я как увидела, в какой смерч вы вляпались, так подумала, что все, вам конец. И откуда только этот смерч взялся.

Я сделала много значительный вид.

— а что у тебя с лицом, ты головой, случайно не стукнулась?

Я обиделась.

— Не стукнулась, кстати, а где ты была.

— Да этот придурок решил, что сможет меня утащить против моей воли отсюда, — придурок еще сильнее надулся, — так я ему подробно объяснила. В чем он был не прав.

Я тяжело вздохнула.

— Хорошо, что ничего не поломала.

— Да нет, все нормально, вроде бы, — радостно сообщила она и поправила меч.

Я взглянула на небо и увидела последние партии вещей, которые переправляли грауры за пики гор, женщин и детей они, видимо успели переправить раньше.

— Ну, так что делать будем, давай, командуй ведьма, ты ж тут теперь главная.

Я сморщилась, но согласилась, что командовать и вправду придется мне. Собою и Мирой.

— Пойдем к дворцу, если мои предположения верны, то, — я вдохнула воздух и закрыла глаза, как вдруг, — Мирнон, — заорала я не своим голосом, подойди ко мне немедленно.

Мира и Мирнон удивленно на меня взглянули, но Мирнон все же подошел. Я снова закрыла глаза и удивленно уставилась на граура, нет, все так и есть. Фигуру граура оплетала, начиная от сердца, тонкая синяя нить, не сильно светящаяся в полной темноте (глаза-то закрыты), он отходила от него и шла прямо по воздуху по направлению к замку. Я открыла глаза и поделилась своими наблюдениями с друзьями. У Миры нехорошо загорелись глазки.

— Так вот где главный злодей сидит, чего ж мы ждем, веди, Лиска, а мы за тобой, мы ему покажем кузькину мать.!

Я не возражала. Единственное. Что меня настораживало, это то, что свечение синей нити постепенно нарастало, становясь все ярче. Правда процесс происходил очень медленно, а Рол сказал, что все начнется только с наступлением сумерек, а сейчас поддень (это ж сколько я проспала?!), но разведать все лучше заранее.