Последний аргумент имел решающее значение. Обычно хладнокровная Уоллис почувствовала вдруг необычное волнение: ведь она даже не умела делать реверанс. Ее муж, Эрнест, напротив, был очень польщен и доволен.
Уоллис и Эрнест подъехали к дому леди Фернесс в сумерках. Стоял густой туман. Уоллис знобило. Первое, что ей бросилось в глаза, когда леди Фернесс представила ее принцу Уэльскому, – его «печальный взгляд, золотистые волосы, вздернутый нос и абсолютная естественность».
С этого дня Дэвид стал частым гостем Симпсонов. То, что начиналось как легкий флирт, превратилось в силу, грозившую потрясти устои Британской империи. Предсказывая принцу бурный роман, «Национальный Астрологический журнал» писал в сентябре 1933 года: «Если принц влюбится, он скорее пожертвует чем угодно, даже короной, лишь бы не потерять предмет своей страсти».
Итак, принц Уэльский был покорен, очарован, околдован Уоллис Симпсон. Он отчаянно влюбился. Принц признавался, что прежде всего его поразило, с каким интересом она отнеслась к его работе. Надо отдать должное молодой женщине: она хорошо изучила симпатии и антипатии, пристрастия и вкусы принца, и потому могла разговаривать с ним смело и с полным знанием дела. Ясно, что аура царственности делала его в ее глазах еще более привлекательным, но это никак не отражалось на ее непринужденности и прямоте – качествах, которые произвели на принца особенно сильное впечатление.
Правда, некоторые из тех, кто знал принца с детства, считали, что «она держала его на аркане сексом». В постели от нее он получал то, чего не могли дать ему другие женщины. Уоллис никак нельзя было назвать красавицей, но она в избытке обладала сексуальной притягательностью. Проведя год в Китае, Уоллис многое почерпнула из восточных концепций жизни и любви…
Многие замечали, что за обедом он подавался в ее сторону, ожидая реплики или замечания, и разражался смехом. Он привык жить по правилам этикета. С Уоллис же можно было расслабиться и хохотать сколько угодно.
Когда брат принца, Георг, женился на греческой принцессе Марине, Дэвид представил королеве Марии Уоллис, как своего большого друга. Королева подала ей руку, не особенно задумываясь, кто перед ней. «Если бы я могла догадаться в то время, то, может быть, приняла какие-то меры», – сокрушалась королева впоследствии.
Вскоре принц снял великолепную яхту в Биаррице, подальше от посторонних глаз. В местном «Баскском баре» для наследника и его спутницы был зарезервирован стол, за которым они ежедневно пили аперитив, а в плавательном бассейне появился отдельный вход, предназначавшийся только для них. На яхте, принадлежавшей лорду Мойну, лидеру консервативной партии, Дэвид и Уоллис обогнули побережье Испании, заходя в тихие бухты. Они устраивали пикники на берегу или обедали инкогнито в маленьких прибрежных ресторанчиках, прогуливались по пустынным пляжам Майорки.
Сведения о принце и Уоллис не просачивались в английские газеты. Никто не знал, что принц преподнес Уоллис бархатный футляр с бриллиантом и изумрудный брелок для браслета. Уоллис попала в волшебный, чарующий мир. Она любила собак – и он подарил ей дымчато-желтого щенка терьера. Она с чисто женской страстью любила драгоценности, духи, платья – и получала их в подарок. В феврале 1935 года она каталась с принцем на лыжах в австрийских Альпах, танцевала с ним вальс в Вене, ездила в Будапешт слушать песни цыган. Они не скрывали своих отношений, о миссис Симпсон знал весь мир… кроме Великобритании. Впрочем, английский высший свет тоже вскоре познакомился с фавориткой наследного принца, на вечере у американки Мод Кунард, где собирались сливки общества.
Принц и Уоллис проводили вместе много времени, часто разговаривали по телефону, но у нее все еще был дом, муж, а у наследника – многочисленные обязанности, встречи, речи, поездки по стране. Эрнеста Симпсона тем временем высмеивали в прессе. Сам он признался приятелю: «У меня такое впечатление, будто я препятствую ходу исторических событий».
В это время серьезно заболел король Георг, а 20 января 1936 года, в первом часу ночи принц по телефону сообщил возлюбленной, что его отец скончался. Уоллис со слезами на глазах мягко сказала ему, что понимает, как теперь изменится жизнь Дэвида. На что принц ответил: «Ничто не сможет поколебать моих чувств к вам».
В первые месяцы царствования Эдуард VIII редко встречался с Уоллис – он буквально тонул в море новых дел и обязанностей. Например, существовали специальные красные коробки, заполненные депешами министерства иностранных дел и колоний, донесениями, которые он должен был прочитать, осознать, одобрить или отклонить все представления на награды, отличия и звания. Король автоматически становился адмиралом британского флота, фельдмаршалом и маршалом ВВС – каждая из этих должностей требовала времени. Эдуард VIII хотел не только заботиться о подданных, но и понимать их.
Но вскоре он заговорил о своей женитьбе на Уоллис, причем как о деле решенном. Оставалось только назначить сроки. Он хотел, чтобы она была рядом всегда и везде, не желал ее делить ни с кем, мечтал, чтобы она жила с ним, а не с Симпсоном. На этом пути стояло много препятствий, ибо не во власти короля Англии распоряжаться своей жизнью.
Эдуард VIII все чаще появлялся с нею в обществе, их связь обрастала немыслимыми слухами и сплетнями. Король предложил Симпсону дворянский титул. Возможно, он следовал давней традиции, когда в XVII веке Роджер Палмер стал графом Кестмейнским, так как смиренно принял к сведению то обстоятельство, что его супруга скрашивала жизнь Карлу II. Однако гордый Симпсон отказался от титула.
Однажды на Брайанстон-Корт, когда Уоллис не было дома, появился сам король. Он был явно расстроен, без конца поправлял галстук, переминался с ноги на ногу, наконец произнес: «Я должен ее видеть!»
«Я был до того ошеломлен, – вспоминал впоследствии Симпсон, – что так и сел. И лишь потом сообразил, что сижу в присутствии моего короля!»
Вскоре они встретились снова и расставили точки над «i». Король заявил, что не согласится короноваться, если Уоллис не будет рядом с ним. Эдуард VIII нашел адвоката, который должен был защищать интересы Уоллис на бракоразводном процессе в Ипсвиче.
Король, чтобы отметить это событие, задумал совершить летом круиз по побережью Адриатики. Король инкогнито – под именем герцога Ланкастерского – прибыл на роскошной яхте в один из югославских портов, где он должен был встретится со своей любовницей. Впрочем, это было секретом полишинеля: на багаже миссис Симпсон красовались этикетки с ее именем, а яхту короля сопровождали два миноносца британского королевского флота.
Яхта курсировала вдоль побережья Югославии. Влюбленные наслаждались уединением. Когда они сходили на берег, их никто не узнавал. Эта идиллия, впрочем, длилась недолго: вскоре о путешествии узнали, и во всех гаванях путешественников ждали огромные толпы людей, мечтавших увидеть великолепную пару. А когда король отправлялся в город, его сопровождала настоящая манифестация – жители в экстазе приветствовали английского монарха, бросали цветы и кричали: «Да здравствует любовь!» Их снимали фотографы. Лондонский еженедельник поместил один из таких снимков на обложку, сопроводив подписью: «Герцог Ланкастерский и его гостья».
Круиз был завершен, но королю не хотелось, чтобы все закончилось так скоро. Президент Турции Кемаль Ататюрк предоставил им свой личный поезд, на котором они отправились в Вену, затем в Будапешт. Репортеры единодушно отмечали, что король выглядит довольным, много улыбается и смеется, мало пьет, что они с Уоллис танцуют каждый вечер допоздна, подробно описывали туалеты и драгоценности миссис Симпсон. Если раньше Дэвид любил ее, то теперь просто обезумел от любви, он был околдован и одержим.
Однако теперь роман их достиг точки, когда и Уоллис не могла представить себе жизнь без Эдуарда. Желание короля – закон. Они могли приехать поздно ночью в элитный «Эмбесси-клуб», где не было ни одного свободного столика, но для них тут же освобождались лучшие места. Стоило Уоллис остановить взгляд на собольем манто – и она получала его. Ему доставляло удовольствие исполнять ее малейший каприз.
Между тем личный главный секретарь Александр Хардинг в письме уведомлял короля о нарастающей волне протестов со стороны британцев: они не хотели, чтобы миссис Симпсон примерила туфельки королевы Марии. Хардинг грозил кризисом и возможной отставкой правительства. В конце письма просил всесторонне обдумать сложившуюся ситуацию и предложил миссис Симпсон немедленно уехать за границу.
Король расценил это письмо как симптом серьезного кризиса, грозящего его правлению. Он был рассержен и поражен. Послание было явно инициировано премьер-министром Болдуином. Но они не учли одного: приняв какое-нибудь решение, он стоял на своем до конца.
Получив письмо Хардинга, король вызвал к себе премьера. «Я намереваюсь жениться на миссис Симпсон, – заявил он. – Как только она получит развод. Этот брак поможет мне лучше выполнять обязанности короля. Если правительство будет возражать, я готов уйти». На Болдуина заявление короля произвело сильное впечатление.
Однако оппозиционная партия лейбористов также выступала против морганатического брака короля. Таким образом король мог жениться на ком угодно, но тогда кабинет консерваторов уходил в отставку, а лидер либералов отказывался бы формировать новое правительство.
Кабинет министров собрался на специальное заседание, чтобы заслушать отчет Болдуина о королевской женитьбе. Премьер-министр заявил правительству, что морганатический брак невозможен, поэтому правительство должно выбирать: либо признать жену короля королевой, либо требовать ее отречения.
В это время британские друзья пытались уговорить Уоллис оставить короля в покое. Адвокат Эдуарда VIII Уолтер Монктон заметил: «Он скорее покончит с собой, чем расстанется с Уоллис Симпсон».
Дэвид знал, что Уоллис хочет, чтобы он оставался на престоле, знал, как дорожит она уникальностью своего положения. Если бы они были вместе, корона стала бы вещью восхитительной – и даже приобрела бы важное значение. Если бы Уоллис сумела вдохнуть в него свою энергию, силу, ободрить его своей любовью, он прославил бы свое царствование в веках, сделал бы его беспримерным, придал бы ему неведомое, новое измерение, стал бы первым в истории «королем-популистом». Без Уоллис корона не имела никакого смысла.
Не выдержав психологического давления и шумихи в прессе, Уоллис уехала в Канн. Король общался с ней по телефону. Она призывала его не сдаваться. Его сторонники также советовали сопротивляться. Но король был слишком нетерпелив, слишком упрям и слишком влюблен. И он принял окончательное решение.
В это время перед Букингемским дворцом состоялись тысячные манифестации в защиту «короля бедняков» под лозунгами «Руки прочь от нашего короля!», «Хотим Эдди и его хозяйку!».
Уоллис решила сделать заявление для печати. Она собиралась сказать, что не намерена мешать его величеству и готова уехать. Заявление было прочитано в пять часов, а в шесть лондонские газеты вышли с аншлагами: «Уоллис отрекается от короля». Однако механизм отречения был уже запущен и ничто не могло повлиять на решение Эдуарда. Он стоял перед нелегким выбором: корона Британской империи или любимая женщина. Он выбрал любовь.
10 декабря 1936 года в присутствии трех братьев Эдуард VIII заявил «о своем твердом и окончательном решении отречься от престола». Король подписал соответствующие документы, после чего позвонил в Канн и сообщил Уоллис, что отрекся от престола.
На следующий день Эдуард выступил по радио. Его трогательную речь слушал весь мир. Запрос на текст пришел даже из Испании, в которой уже бушевала война…
В июне 1937 года Дэвид и Уоллис поженились. Бывший монарх очень хотел, чтобы из Лондона приехал представитель королевской семьи, чтобы шафером стал его младший брат Джордж. Правительство не разрешило. Он желал, чтобы их обвенчали, но англиканские епископы категорически запретили всем священникам совершать обряд. Во избежание неприятностей Дэвиду пришлось отсрочить свадьбу, чтобы она не совпала с днем коронации, назначенной на 12 мая. Бракосочетание решено было провести в замке Канде.
Тем временем пришла приятная весть: преподобный Роберт Андерсон Джердин из Дарлингтона, презрев запрет епископов, вызвался совершить таинство.
Гостей было всего шестнадцать. Правда, у стен замка собралась толпа. Полицейские маленького французского городка, в окрестностях которого находился замок Канде, облачились в парадные мундиры. На всех дорогах стояли мотоциклисты. Повсюду были развешаны британские и французские флаги.
Наконец таинство совершилось под чарующие звуки органа. Чета преклонила колени пере алтарем на две белые атласные подушки. Герцог выглядел удивительно молодо и просто излучал счастье.
Чета Виндзоров поселилась в старинном замке Васселерлеонбург, выстроенном в 1250 году, но имевшем все современные удобства, включая бассейн и теннисный корт. В замке было сорок комнат, прекрасный сад и часовня, а вокруг высились альпийские вершины.
Багаж герцога насчитывал двести шестьдесят шесть мест.
Люди суеверные вздохнули с облегчением, когда Дэвид перенес Уоллис через порог не споткнувшись – эта примета сулила их супружеству счастливые дни. Они действительно оказались счастливыми. Чета Виндзоров много путешествовала, жила в Германии, Австрии, Америке…
…4 апреля 1970 года прием в Белом доме давал Ричард Никсон. В числе ста шести приглашенных были министры, промышленные магнаты, астронавты, предприниматели и представители светской элиты. Отвечая на тост Никсона, герцог Виндзорский поднял бокал с шампанским и сказал: «Мне необыкновенно повезло, что очаровательная юная американка согласилась выйти за меня замуж и в течение тридцати лет была мне любящим, преданным и заботливым спутником».
И это было действительно так. Те же чувства испытывала и герцогиня. Однажды ей сказали, что герцог очень высоко ценит ее. Она ответила с улыбкой: «Теперь вы понимаете, почему я его полюбила».
Когда же Дэвида спросил, если бы он снова стоял перед выбором, изменилось бы его решение? Герцог твердо и убежденно ответил. «Точно так же!»
Герцог умер в Париже 28 мая 1972 года от рака. Похороны состоялись в Лондоне. Очередь из тех, кто пришел попрощаться, растянулась на милю. В часовне побывали королева Елизавета с мужем и дочерью.
Герцогиня Виндзорская умерла 24 апреля 1986 года в возрасте 90 лет и была похоронена, по желанию герцога, в могиле рядом со своим мужем.
ФРАНСУА ТРЮФФО
(1932—1984)
Французский кинорежиссер и актер, один из зачинателей направления «новая волна». В 1950-е годы работал кинокритиком в «Ла Курьер дю синема», позже стал режиссером. Снял фильмы «400 ударов» (1959), «Жюль и Джим» (1962), «451° по Фаренгейту» (1966), «Дикий ребенок» (1969), «Американская ночь» (1973, премия «Оскар»), «История Адели Г.» (1975), «Последнее метро» (1980). Сыграл одну из ведущих ролей в фильме Стивена Спилберга «Близкие контакты третьего вида» (1977).
Франсуа родился в семье архитектора и секретарши. Однако мальчик свой благополучный дом возненавидел. В лицее недоучился – пошел работать. В 1950 году его призвали на военную службу. Это было тяжкое испытание, и нежная душа начинающего поэта не выдержала – Трюффо дезертировал, как бежал когда-то из дому. Его старшему другу, организатору Парижского киноклуба Базену, удалось уладить дело: Франсуа оказался на свободе с любопытной формулировкой – «демобилизован из-за неустойчивости характера». Трюффо начал публиковать заметки о кино в парижских газетах. В 1951 году Базен основал журнал «Кайе дю синема» – сегодня это одно из авторитетнейших киноизданий мира. Франсуа печатал статьи о некоторых тенденциях французского кинематографа. А через четыре года он снял первый короткометражный фильм «Шантрапа», в котором главные герои – юные обитатели парижского двора. Позже Трюффо сказал, что всю жизнь ставил картины только об отношениях мужчины и женщины или о детях.
Герой его автобиографического фильма «400 ударов» – Антуан Дуанель, мальчишка-фантазер, которому хочется понимания и тепла. За первый полнометражный фильм Франсуа получил приз на фестивале в Канне. Режиссер продолжил историю и снял о молодом французе фильмы «Любовь в 20 лет», «Украденные поцелуи», «Семейный очаг» и «Ускользающая любовь»… Трюффо придерживался традиционного построения сюжета. Он просто показывал жизнь, жизнь без прикрас.
При жизни Франсуа Трюффо о его любовных связях почти не писали. Он довольно умело скрывал их. Только самые близкие люди были посвящены в его амурные дела.
Первой любовью Трюффо стала Лилиан. Ему было 14 лет, он совал ей записочки в шорты и впервые поцеловал на лестнице. Если вспомнить фильм «Карманные деньги», становится ясно, насколько автобиографична эта картина. Патрик – несомненно – сам Трюффо, с тем самым первым поцелуем.
А его первой женщиной в те же 14 лет стала некая Женевьева Сантен, по профессии секретарша. Открытие было не самым лучшим, но, утешаясь, он написал своему другу: «В следующий раз все получится лучше».
По-видимому, «лучше» получилось с м-ль Риккерс, психологом, которая помогла ему вырваться из исправительного центра для несовершеннолетних (куда его поместил отчим), такого же, какой он потом покажет в «400 ударах».
Будучи уже увлеченным кино юношей, Трюффо познакомился с Лилиан Литвин (кстати, в его жизни будет не меньше пяти Лилиан). Символично, что познакомились они в здании кинотеатра. Впервые он встретил женщину, которая любила кинематограф так же страстно, как и он. Но Франсуа испытывал к ней столь бурные чувства, что она в панике отказывалась с ним видеться. Он пытался покончить с собой. Лилиан спасла его, ухаживала за ним, потом бросила. Какие-то ее черты можно найти в Колетт из фильма «Любовь в 20 лет». Исполнительница этой роли Мари-Франс Пизье была внесена в его донжуанский список. Но это позже, а тогда, после Лилиан, он встречался с актрисой Лаурой Марри и отправился к ней на родину – в Италию.
Здесь же на Венецианском кинофестивале Франсуа познакомился с дочерью крупного продюсера Моргенштерна, Мадлен. Им обоим было по 24 года. В Париже они сочетались браком в мэрии XVI округа. Это, однако, не помешало Франсуа влюбиться в актрису Бернадетту Лаффон, которая снималась у него в «Шантрапе». Бернадетта находила, что он похож на Бонапарта, стоящего на мосту Арколь. «Они в тот период находили все, что угодно, друг в друге, – писала «Пари-матч». – Не оценивал это только муж Бернадетты – Жерар Блен».
Как известно, Трюффо в режиссуру пришел из критики, и теперь ему надо было доказать, что он лучше тех, кого прежде с такой яростью критиковал. Он снимает много, и так же множились его романы, ровно по числу фильмов. Франсуа был не в силах пропустить ни одну актрису, которая играла в его картинах. Это Мари Дюбуа («Стреляйте в пианиста»), Франсуаза Дорлеак («Нежная кожа»), Клод Жад («Украденные поцелуи» и «Семейный очаг», а много позднее «Ускользающая любовь»).
С Катрин Денев он встретился на съемках «Сирены с "Миссисипи"», а потом снял в одном из лучших для них обоих фильме «Последнее метро». Их отношения были довольно бурными. Денев хотела ребенка, а он не соглашался. Он готов был развестись с Мадлен и жениться на ней, но тут уж Катрин сказала «нет». Кстати, г-жа Моргенштерн-Трюффо весьма снисходительно относилась к увлечению своего мужа. Она справедливо считала, что все это «не серьезно», что он все равно вернется к домашнему очагу. Трюффо назвал один из своих фильмов, «Семейный очаг», полный, как часто у Трюффо, автобиографических подробностей.
Во время съемок «Жюля и Джима» Франсуа Трюффо увлекся Жанной Моро, игравшей героиню «любовного треугольника». Роман был бурным и недолгим. Моро бросила Трюффо и уехала сниматься у Джозефа Лоузи в «Еве». Когда они встретились снова, Франсуа был печален, настроен меланхолически…
Утешился Трюффо с Джулией Кристи, которая снималась у него в «451° по Фаренгейту»: «Жюли была первая женщина в моей жизни, носившая мини-юбки», – напишет он позднее. И этот роман оказался недолгим – равно как и съемочный период фильма.
Непродолжительным оказался и его роман с Кики Мэркхам, которая снялась в его фильме «Две англичанки и континент». По окончании съемок он расстался с ней. Объяснил это Трюффо так: «Во время съемок девушка или женщина чувствует волнение, страх, они подчиняются тебе, в поисках поддержки поворачиваются к тебе, готовые уступить».
Надо думать, что Трюффо был близок не столько с артистками, сколько с их героинями, созданными его фантазией. Все признают, что во время съемок Трюффо был обворожителен. После – терял эти качества. Он много работал, но у него хватало времени на все – на любовь, на чтение сценариев, руководство компанией «Фильмы Кароссы», на обеды, походы в кино, на женщин. Трюффо сознавался, что ему скучно в мужской компании после семи вечера.
Женщины вообще занимали в жизни Трюффо очень большое место. Франсуа написал однажды: «Почему женщины не желают нас так же, как мы их, лишь за то, что эти женщины из себя представляют: горбатых из-за горба, буржуазок из-за шляпок, шлюх из-за бедер, добродетельных за их достоинства, толстух из-за их жировых складок, худых из-за их костей». Актер Жан-Клод Бриали вспоминал, что Трюффо частенько, стоя у стеклянной витрины с внутренней стороны, любил наблюдать, как по тротуару шествовали нескончаемые пары стройных ног, и, вздыхая, говорил: «Еще одна, которая никогда не будет моей!..» Он мог преследовать незнакомую женщину по людным улицам, не заговаривая с ней, сторонясь, если она оборачивалась, а потом выпытывать ее адрес и телефон у какого-нибудь бармена. Друзья рассказывали, что, когда в компании заходила речь о женщинах, Франсуа неизменно возводил глаза к небу, чем вызывал общую улыбку. «Франсуа, – говорил Серж Руссо, – всегда был влюблен, и почти всегда безнадежно». А вот свидетельство одной из тех, которые любили Трюффо: «Он никогда не оставлял женщину насовсем».
Последней любовью Трюффо была актриса Фанни Ардан. Он успел снять ее в двух фильмах – «Соседке», трагической истории о том, как двух бывших любовников, успевших расстаться и обзавестись семьями и снова случайно сведенных судьбой, убила возродившаяся страсть, и в ироническом детективе «Веселенькое воскресенье». Затем, готовясь к работе над «Маленькой воровкой», он впервые почувствовал приступ тяжелой болезни, погубившей его за год.
Фанни Ардан родила ему ребенка – то, в чем отказал он когда-то Катрин Денев. Но ухаживать за собой он позволял единственной женщине, своей жене Мадлен Моргенштерн.
«Он прекрасно знал: от него скрывают, что у него рак, – вспоминал его друг Клод де Живрэ. – И еще он много читал Пруста и "Церемонию прощания" – прекрасную книгу Симоны де Бовуар о том, как умирал Сартр».
Трюффо умер 21 октября 1984 года. Чтобы избежать встречи с журналистами, Фанни Ардан пришлось дожидаться глубокой ночи и пробираться домой тайком. Похороны состоялись на Монмартрском кладбище. Жанна Моро руководила на манер «прекрасной дамы», возглавив проводы в последний путь большого художника, тонкого, нежного, насмешливого – вечного ребенка, обладавшего мудростью змия.
Франсуа говорил: «Я – самый счастливый человек на свете, и вот почему. Я иду по улице, я смотрю на женщину, прекрасно сложенную, брюнетку, прелестную и легкую в своей темной юбке, бьющей ее по коленям в такт шагам: лицо ее не грустно и не весело, она просто идет по улице, не ища удовольствия, не желая никому нравиться…»
РОБЕРТ ДЕ НИРО
(род. в 1943)
Американский актер, обладающий большой притягательностью и физической силой. Снимался в фильмах «Злые улицы» (1973), «Крестный отец 2» (1974, премия «Оскар»), «Таксист» (1976), «Охотник на оленей» (1978), «Бешеный бык» (1980, премия «Оскар»), «Король комедии» (1983), «Однажды в Америке» (1984), «Неприкасаемые» (1987), «Успеть до полуночи» (1988), «Мыс страха» (1991), «Казино» (1995), «Жара» (1995) и др.
Роберт Марио де Ниро живет и работает в Нью-Йорке. Он владелец ресторана, продюсерской студии и студии постпроизводства в Трибеке. Де Ниро хорошо знает этот район Манхэттена: его отец провел здесь всю свою жизнь, на чердаке, стены которого были увешаны его собственными картинами. Он скончался в 1993 году, и теперь его полотна украшают ресторан сына. Родители де Ниро развелись, когда ему было два года. Воспитанием ребенка занималась мать, с которой он жил в Гринвич-Виллидж, богемном районе Нью-Йорка.
«Отца я видел очень редко, – вспоминал де Ниро. – Эти встречи никогда не планировались. Он встречал меня на улице, и мы шли гулять. Иногда ходили в кино или в какой-нибудь музей. Когда я был подростком, мне было неловко за то, что у меня отец из богемы, что он живет на чердаке и работает лишь время от времени. Отцы моих друзей совсем на него не походили. Мой отец никогда не пытался обучить меня искусству: он говорил, что произведение может либо просто нравиться, либо не нравиться тому, кто на него смотрит. Мне кажется, что я унаследовал что-то от его характера и его взрывного поведения». Вероятно, можно было бы сказать и «антисоциального».
К десяти годам де Ниро еще не знал, что хочет стать актером. Возможно, это желание в нем пробудили походы с отцом в кино. По возвращении домой Роберту нравилось подражать только что увиденным актерам. Не исключено, что речь идет о Стэне Лореле и Оливере Харди, популярных комических актерах, от которых юный Роберт был без ума. В 14 лет он был таким худым и бледным, что друзья звали его Бобби Милк (milk – молоко).
Роберт де Ниро рассказывал: «…Конечно, я бывал в некоторых бандах, но я никогда не был тем, что называется "уличный мальчишка"… Я захотел стать актером, начиная где-то с 10-летнего возраста. Позднее, годам к пятнадцати, я перестал об этом думать, когда начал "выходить в свет" субботними вечерами, а также завел себе подружек… Все это продолжалось месяцев шесть или год. И тогда желание стать актером вернулось ко мне, а еще позднее я стал рассудительным, поступил учиться. В конечном итоге в свои восемнадцать лет я по-настоящему "стартовал"…»
Итак, в 16 лет Роберт де Ниро поступил в Школу искусств, а в 18 – в актерскую студию. Четыре года спустя он снялся в своем первом фильме у режиссера Брайана де Пальма. «По молодости ему казалось, что у него вообще нет никакого таланта, никакого шарма, – вспоминал режиссер Мартин Скорсезе. – Он думал, что из-за этого ему придется работать гораздо больше остальных, чтобы его заметили. Как-то он мне сказал, что ни в коем случае не хотел бы стать просто обаятельным актером вроде Гарри Гранта».
Всем известно, что на съемочной площадке Роберт де Ниро никому не делает поблажек. Репетирует он в одной манере, а во время съемок без предупреждения меняет линию игры, чтобы «встряхнуть» партнера. «Я не всегда делаю то, что предусмотрено, но я никого не хочу этим обидеть… Скорее, я делаю это для того, чтобы вернуть энергию сцене. Иногда после многих репетиций сцена теряет блеск. Режиссер нервничает, никто не может понять, почему ничего не получается. В таком случае нужно сменить ритм и интенсивность». Что ж, тем хуже для тех, кого легко вывести из равновесия.
Когда де Ниро не занят в съемках, он встает на заре, в течение часа занимается физкультурой, затем отправляется в свой офис. Его рабочий день длится зачастую 14 часов.
Де Ниро в Голливуде имеет репутацию неотразимого обольстителя. О его многочисленных романах ходят легенды. В 1975—1978 годах Роберт был женат на актрисе Дайан Эббот. Но после развода он записался в отчаянные донжуаны и покорил массу голливудских звезд и просто шоу-знаменитостей, включая Мадонну и Наоми Кэмпбелл. Говорят, сейчас он отдает предпочтение чернокожим красавицам, что вполне сообразуется с его дружбой со Спайком Ли (известным чернокожим экстремистом от кино) и в то же время – с политической корректностью, ставшей второй религией США.
Актер говорит, что в первую очередь он игрок, причем игрок удачливый. Джо Пеши рассказал, как в один вечер в Лондоне от нечего делать де Ниро выиграл 30000 долларов и даже не удивился.
Роберту де Ниро никогда не удавалось хранить верность одной женщине. Все началось в 1962 году, когда 19-летний Бобби умудрился соблазнить 40-летнюю актрису Шелли Уинтерс, звезду шестидесятых.
В 1976 году он встретил темнокожую актрису-неудачницу Дайану Эббот и женился на ней. Правда, супруги жили отдельно, каждый в своей квартире, и виделись от случая к случаю. Дайана родила Роберту сына Рафаэля. Этот брак продлился три года.
В 1978 году де Ниро тренировался на боксерском ринге, готовясь к съемкам легендарного «Бешеного быка» (о судьбе Джека Ла Мотты). В свободные от работы вечера он встречался под вымышленным именем в мотеле с Деборой Ла Мотта… женой Джейка!
Через год, проезжая по бульвару Сен-Винченте в Лос-Анджелесе, он заметил на улице разбитную темнокожую девицу, сделавшую карьеру певички, Хелену Лизандрелло. Краткосрочный роман напомнил о себе в 1982 году, когда Лизандрелло попыталась навязать отцовство своей дочери Нины Надэже. После суда и тестов было установлено, что ее обвинение ложно.
В 1985 году де Ниро встретил мулатку манекенщицу Туки Смит, единственную из всех, удержавшую актера подле себя целых шесть лет. Туки, увы, оказалась бесплодной, поэтому попросила де Ниро зачать ребенка искусственным способом. В результате от женщины-донора на свет появились дети Туки и Боба, близнецы, за которых в 1997 году пожелавший их выкупить актер предложил бывшей жене три миллиона долларов.
В 1990 году де Ниро развлекался с известной манекенщицей Наоми Кэмпбелл, причем исключительно по воскресеньям. Когда девушка дерзнула размечтаться о серьезности его намерений, он тотчас бросил ее, цинично объяснив, что всегда воспринимает такие отношения, как досуг. По другой же версии топ-модель сама бросила де Ниро из-за того, что в один из вечеров он слишком пристально разглядывал ее соседку.
Единственным исключением среди порывов «черной страсти» де Ниро стал роман с обольстительной Умой Турман, его партнершей по фильму «Бешеный пес и Глори».
В следующем году актер уже встречался с француженкой экс-манекенщицей Анн-Мари Фокс, фотокорреспондентом журнала «Премьер», пришедшей к нему на квартиру делать изорепортаж. Пока Фокс была рядом, он успел соблазнить сестру Майкла Джексона – Джанет, одновременно попытаться завязать роман с Уитни Хьюстон и провести пару ночей со своей партнершей по фильму «Схватка» актрисой Эшли Джадд, а также заинтересоваться Робин Гвинес, бывшей женой Майкла Тайсона, который, говорят, чуть ли не побил актера. «Он не любит женщин, он их коллекционирует!» – утверждали газетные заголовки.
