На фоне алого заката Надсокор с этого расстояния казался скорее неухоженным кладбищем, чем городом. Башни покосились, дома полуразрушены, стены пробиты.
      Элрик и Мунглам добрались до вершины горы на своих быстрых шазаарских конях (за которых им пришлось отдать все, что у них было) и увидели Надсокор. Хуже - они учуяли его. От этого убогого города исходило жуткое зловоние, и оба путника, заткнув себе рты и носы, повернули коней и спустились назад в долину.
      - Мы передохнем здесь немного - до полуночи, - сказал Элрик. - А потом войдем в Надсокор.
      - Элрик, я не уверен, что смогу выдержать эту вонь. В какие бы одежды мы ни нарядились, наше отвращение выдаст нас.
      Элрик улыбнулся и залез в свою сумку. Он вытащил две маленькие таблетки и протянул одну Мунгламу. Тот подозрительно посмотрел на таблетку.
      - Это что такое?
      - Одно средство. Я уже принимал такое прежде, когда посещал Надсокор. Эта таблетка полностью убивает у тебя обоняние. К несчастью, прелесть пищи ты тоже не сможешь ощущать…
      Мунглам рассмеялся.
      - Я не собирался вкушать никаких деликатесов в городе нищих! - Он проглотил таблетку. То же самое сделал и Элрик.
      Мунглам почти сразу же почувствовал, как вонь, исходящая от города, уменьшилась. Позднее, жуя черствый хлеб - последние остатки своей провизии, Мунглам сказал:
      - Я ничего не чувствую. Твое средство действует.
      Элрик кивнул. Он хмурился, поглядывая на вершину горы в направлении города. Приближалась ночь.
      Мунглам вытащил свои мечи и начал затачивать их маленьким камнем, который возил с собой специально для этой цели. Занимаясь мечами, он поглядывал на лицо Элрика, стараясь проникнуть в его мысли.
      Наконец альбинос заговорил:
      - Нам, конечно же, придется оставить лошадей здесь, потому что большинство нищих предпочитают передвигаться пешком.
      - Они гордятся своей извращенностью, - пробормотал Мунглам.
      - Да. И нам понадобится то тряпье, что мы взяли с собой.
      - Наши мечи будут бросаться в глаза.
      - Нет, не будут, если мы наденем сверху эти балахоны. Нам при этом придется ходить гусиным шажком, но для нищих это неудивительно.
      Мунглам неохотно вытащил из седельных мешков тряпье.
      И вот грязная парочка (один хромой горбун, другой - коротышка с иссохшей рукой) направилась к пробоине в стене, а затем поплелась по мусору, которого в Надсокоре было по колено.
      За несколько сотен лет до этого Надсокор был покинут народом, который спасался от поветрия - особо страшной разновидности оспы, поразившей большинство их соотечественников. Вскоре после этого в городе поселились первые нищие. Они палец о палец не ударили, чтобы сохранить городские оборонительные сооружения, но грязь, которая окружала город, стала не менее действенной обороной, чем любая стена.
      Никто не обратил внимания на две фигуры, перебравшиеся через кучи мусора и ступившие на темные, полные смердящих нечистот улицы города нищих. Огромные крысы поднимались на задние лапы и наблюдали за путниками, направившимися к тому, что прежде было зданием сената Надсокора, а теперь - дворцом Юриша. Костлявые собаки, у которых из пастей свисали вонючие объедки, осторожно прятались в тень. Однажды им попалась колонна слепых - они шли друг за дружкой, положив правую руку на плечо идущего впереди. Слепые шли сквозь ночь, пересекали ту самую улицу, на которой находились Мунглам и Элрик. Из полуразвалившихся зданий доносилось погогатывание и хихиканье - это калека бражничал с убогим, а слабоумный и уродливый совокуплялся со старой каргой. Когда переодетая пара приблизилась к тому, что прежде было центральной площадью Надсокора, из-за одной из разбитых дверей раздался крик, и оттуда появилась девушка, едва вышедшая из детского возраста. За ней выскочил чудовищно толстый нищий, который с удивительной скоростью передвигался на своих костылях. Его багровые культи, заканчивающиеся у коленей, совершали движения как при беге. Мунглам напрягся, но Элрик удержал его, и жирный калека догнал свою жертву, отбросил в сторону костыли, которые загрохотали на разбитой мостовой, и набросился на девочку.
      Мунглам попытался освободиться, но крепко державший его Элрик прошептал:
      - Пускай. В Надсокоре не выносят тех, кто не недужен, не искалечен и душевно здоров.
      В глазах Мунглама, смотревшего на своего друга, стояли слезы.
      - Твой цинизм так же отвратителен, как и их поступки!
      - Не сомневаюсь. Но мы здесь с одной целью - вернуть мое кольцо Королей. Мы здесь будем заниматься только этим и ничем другим.
      - Какое значение имеет твое кольцо, когда?..
      Но Элрик пошел дальше в направлении центральной площади, и Мунглам, немного поколебавшись, последовал за ним.
      Они оказались на площади в противоположном конце от дворца Юриша. Некоторые колонны дворца упали, но лишь на этом здании, единственном во всем городе, были видны следы каких-то работ - его пытались ремонтировать и украшать. На арке центрального входа была намалевана сцена под названием «Искусство попрошайничества и вымогательства». К деревянной двери были приколочены образцы монет всех Молодых королевств, а над ними (возможно, не без иронии) были прибиты в виде перекрещенных мечей костыли, указывающие на то, что оружие нищего - это способность ужасать и вызывать отвращение у тех, кто удачливее или богаче его.
      Элрик смотрел сквозь сумерки на это здание, на его лице было сосредоточенное выражение, он что-то прикидывал.
      - Стражников здесь нет, - сказал он Myнгламу.
      - Зачем они нужны? Что тут охранять?
      - Когда я был в Надсокоре в прошлый раз, стражники тут были. Юриш хранит свою сокровищницу как зеницу ока. Он опасается не столько чужаков, сколько своих собственных презренных подданных.
      - Может, он перестал их опасаться?
      Элрик улыбнулся.
      - Такой тип, как король Юриш, боится всего. Нам нужно быть поосмотрительнее, когда мы войдем в зал. Держи свои мечи наготове и доставай их, если только почувствуешь, что мы оказались в ловушке.
      - Но Юриш вряд ли подозревает, что мы знаем, откуда эта девушка.
      - Да, то, что мы все же узнали об этом, - чистая случайность, однако мы не должны сбрасывать со счетов хитрость Юриша.
      - Он бы не захотел такого гостя, как ты, - с Черным Мечом на боку.
      - Возможно…
      Они начали пересекать площадь, на которой было очень темно и очень тихо. Откуда-то издалека изредка доносился крик, смех или неприличный звук.
      Они дошли до дверей и остановились под скрещенными костылями.
      Элрик нащупал под своим балахоном эфес Буревестника, а левой рукой толкнул дверь. Они скрипнула и чуть-чуть приоткрылась. Они оглянулись - не слышал ли кто скрипа, но на площади все оставалось по-прежнему.
      Они надавили на дверь еще. Дверь снова скрипнула. Теперь они смогли протиснуться сквозь образовавшуюся щель.
      Они оказались в зале Юриша. Жаровни с мусором испускали слабый свет. К стропилам устремлялся желтоватый дым. Они увидели неясные очертания тронного возвышения, в глубине которого расположился огромный аляповатый трон Юриша. Казалось, что в зале никого нет, но Элрик не снимал руки с эфеса Черного Меча.
      Услышав какой-то звук, он остановился, но это по полу пробежала огромная трусливая крыса.
      Снова наступила тишина.
      Элрик осторожно продвигался вперед по осклизлому полу, Мунглам держался за ним.
      По мере приближения к трону возбуждение Элрика нарастало. Может быть, Юриш слишком уж уверился в своей силе и утратил бдительность. Элрик откроет сундук под троном, возьмет свое кольцо, и они покинут город, а с рассветом уже будут далеко, поскачут по равнине и присоединятся к каравану Ракхира Красного Лучника, собирающегося в Танелорн.
      Элрик слегка расслабился, но шел по-прежнему осторожно. Мунглам помедлил, наклонил голову, словно прислушиваясь.
      Элрик повернулся.
      - Ты что-то услышал?
      - Может, и ничего. А может, это одна из тех огромных крыс, что мы видели раньше. Просто…
      Серебристо-голубоватое сияние вспыхнуло за странным троном, и Элрик левой рукой прикрыл глаза от слепящего света, а правой попытался вытащить из-под балахона свой меч.
      Мунглам закричал и бросился к двери, а Элрик, даже повернувшись к свету спиной, ничего не видел. Буревестник стонал в ножнах, словно впав в приступ ярости. Элрик пытался вытащить его, но чувствовал, как слабеют его мышцы. За его спиной раздался смех, и Элрик сразу же узнал его. Потом засмеялся еще один человек - горловым смехом вперемешку с кашлем.
      Зрение вернулось к Элрику, но его держали липкие руки, и он, увидев тех, кто его схватил, содрогнулся. Это были темные существа, обитатели ада, упыри, вызванные колдовством. Их мертвые лица ухмылялись, но их мертвые глаза оставались мертвыми. Элрик чувствовал, что силы и энергия уходят из его тела, словно упыри высасывали его жизненные соки. Это ощущение было почти что реальным - его жизненная сила перетекала в них.
      Он снова рассмеялся. Он поднял глаза на трон и увидел за ним высокую мрачную фигуру Телеба К'аарны, который должен был умереть у замка Канелун несколько месяцев назад.
      Телеб К'аарна ухмыльнулся в свою кудрявую бороду, глядя на Элрика, пытающегося вырваться из рук упырей. Из-за другой стороны трона появилась грязная фигура Юриша Семипалого, на левой своей руке он, как ребенка, нес Мясника.
      Элрик настолько ослабел, что едва держал голову, но продолжал улыбаться собственной глупости. Он был прав, когда подозревал ловушку, но ошибся, совершенно не подготовившись к ней.
      А что с Мунгламом? Неужели Мунглам бросил его? Его маленького друга нигде не было видно.
      Юриш с важным видом обошел трон и опустил на него свое мерзкое тело. Мясника он держал у себя на руках. Его бледные глаза-бусинки внимательно изучали Элрика.
      Телеб К'аарна остался стоять сбоку от трона, но в его глазах, словно похоронные огни Имррира, сияло торжество.
      - Добро пожаловать назад в Надсокор, - прошипел Юриш, скребя себя между ног. - Я так понимаю, что ты вернулся принести свои извинения.
      Элрика трясло - его кости леденели от холода. Буревестник шевелился у него на боку, но помочь ему был не в силах - сначала Элрик должен был своей рукой извлечь его из ножен. Он знал, что умирает.
      - Я пришел вернуть себе то, что мне принадлежит, - сказал он, пересиливая дрожь. - Мое кольцо.
      - Ах да! Кольцо Королей. Значит, это было твое кольцо? Моя девушка что-то об этом говорила.
      - Ты послал ее, чтобы она украла у меня это кольцо!
      Юриш ухмыльнулся.
      - Не буду отрицать. Но я никак не ждал, что Белый Волк Имррира так легко попадется в мою ловушку.
      - Он ни за что не попался бы, если бы тебе не помогал этот самодеятельный колдунишка.
      Телеб К'аарна нахмурился, но потом его лицо прояснилось.
      - Неужели мои упыри доставляют тебе неудобство?
      Последнее тепло покидало Элрика. Стоять он не мог - висел в руках мертвых тварей. Вероятно, Телеб К'аарна давно вынашивал этот план, потому что вызвать этих исчадий ада на землю можно было только с помощью множества заклинаний и заключения договора со стражей Лимба.
      - Ну что ж, значит, я умру, - пробормотал Элрик. - Кажется, меня это не очень волнует…
      Юриш изобразил на своем гниющем лице нечто похожее на высокомерие.
      - Нет, Элрик из Мелнибонэ, ты умрешь не сразу. Приговор тебе еще не вынесен! Нужно соблюсти формальности. Клянусь моим мудрым Мясником, я должен осудить тебя за твои преступления против Надсокора и против священной сокровищницы короля Юриша.
      Элрик едва слышал его, потому что ноги под ним подогнулись, а упыри лишь тверже ухватились за него.
      Он как в тумане увидел толпу оборванцев, наводнивших зал. Они явно ждали этого момента. Неужели Мунглам погиб от их рук, когда попытался бежать из зала?
      - Приподнимите ему голову! - сказал Телеб К'аарна своим мертвым слугам. - Пусть он видит, как Юриш, король всех нищих, выносит свой приговор!
      Элрик почувствовал ледяную руку у себя под подбородком, ему подняли голову, чтобы он мог затуманенными глазами видеть, как Юриш встал, взял в свою четырехпалую руку Мясника и поднял его к затянутому дымом потолку.
      - Элрик из Мелнибонэ, ты приговариваешься за многие преступления против нижайшего из низких, то есть меня, короля Юриша Надсокорского. К тому же ты нанес оскорбление другу короля Юриша, этому самому наимерзейшему из негодяев Телебу К'аарне…
      Услышав это, Телеб К'аарна сложил губы трубочкой, но вмешиваться не стал.
      - … к тому же ты во второй раз явился в город нищих, намереваясь повторить свое преступление. Символом моего достоинства и власти, этим великим топором по имени Мясник, я приговариваю тебя к наказанию Пылающим богом!
      Со всех сторон зала послышались редкие хлопки придворных. Элрик вспомнил надсокорскую легенду. Когда исконных жителей города поразила болезнь, они обратились за помощью к Хаосу, умоляя его очистить город от поветрия, если понадобится, то и огнем. Хаос сыграл шутку с этим народом - послал Пылающего бога, которые сжег все, что у них оставалось. Тогда жители обратились за помощью к Закону, который в лице Владыки Донбласа заточил Пылающего бога в городе. Оставшиеся в живых жители больше не захотели иметь никаких дел с Владыками Высших Миров - они просто ушли из города. Но неужели Пылающий бог все еще находился в Надсокоре?
      Элрик словно бы издалека слышал голос Юриша:
      - Отведите его в лабиринт и передайте Пылающему богу.
      Тут заговорил Телеб К'аарна, но Элрик уже не слышал его слов, хотя ответ Юриша и донесся до него:
      - Его меч? Как он поможет ему против одного из Владык Хаоса? И потом, если извлечь меч из ножен, то кто знает, что может случиться.
      Судя по его тону, Телебу К'аарне это явно не понравилось, но он все же согласился с Юришем.
      В голосе Телеба К'аарны послышались властные нотки:
      - Силы Лимба, отпустите его! Вы в вознаграждение получили его жизненные силы! А теперь исчезните!
      Элрик упал в грязь на плиты пола, но сил у него не осталось, и нищие, собравшись в кружок, подняли его.
      Глаза его закрылись, чувства оставили его. Его понесли из зала, и он издалека услышал голоса пантангианского колдуна и короля нищих, торжествующих победу.
 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

 

 
       - Клянусь испражнениями Нардхана, он холоден как лед!
      Элрик услышал скрипучий голос одного из нищих, что несли его. Он все еще был слаб, но часть тепла этих людей передалась ему, и лед в его костях стал не таким убийственным.
      - Вот и вход!
      Элрик заставил себя открыть глаза.
      Несли его головой вниз, но все же он мог, хотя и плохо, видеть то, что впереди.
      Иногда там что-то мелькало.
      Впечатление было такое, словно светящуюся шкуру какого-то неземного животного натянули поперек туннеля.
      Он отпрянул назад, когда нищие раскачали его тело и швырнули в направлении мерцающей шкуры.
      Он ударил по ней.
      Она оказалась липкой.
      Она вцепилась в него, и он почувствовал, как эта шкура затягивает его. Он попытался сопротивляться, но все еще был слишком слаб. Он был уверен, что его убивают.
      Но прошло несколько томительных минут, его затянуло внутрь, и он, хватая ртом воздух, упал на каменный пол темного как ночь туннеля.
      Наверное, это лабиринт, о котором говорил Юриш, подумал Элрик.
      Дрожа, он попытался подняться, опираясь на ножны меча. У него ушло на это некоторое время, но наконец он встал и прислонился к кривой стене.
      Он был удивлен. Камни показались ему горячими. Может быть, это ему лишь кажется, потому что его тело закоченело от холода, и камни туннеля на самом деле имеют обычную температуру.
      Даже эти размышления, казалось, лишали его сил. Какова бы ни была природа этого тепла, Элрик радовался ему. Он еще сильнее прижался спиной к стене туннеля.
      По мере того как тепло медленно перетекало в его тело, он стал испытывать какое-то чувство, близкое к восторгу. Он набрал в грудь побольше воздуха. Силы медленно возвращались к нему.
      - О боги, - пробормотал он, - даже снега лормирской степи не могли сравниться с этим лютым холодом.
      Он еще раз вдохнул поглубже и закашлялся.
      И тут он понял, что действие таблетки, которую он проглотил, перед тем как войти в город, заканчивается.
      Он отер рот тыльной стороной руки и сплюнул. Нечто подобное зловонию Надсокора проникло в его ноздри.
      Он на нетвердых ногах поплелся к входу в туннель. Та мерцающая шкура была на своем месте. Он прижал к ней руку, она подалась, но не пропустила его. Он надавил на нее всем своим весом, но она на это лишь подалась еще больше, но проникнуть через нее было невозможно. Она напоминала очень прочную перепонку, но состоящую не из плоти, а из какого-то другого материала. Может, Владыки Закона этим материалом запечатали выход из туннеля, чтобы наружу не смог выйти их враг - Владыка Хаоса? Единственным источником света в туннеле была эта мембрана.
      - Клянусь Ариохом, я отомщу королю нищих, - пробормотал Элрик.
      Он сбросил с себя драный балахон и взялся за рукоять Буревестника. Клинок замурлыкал, как мурлычет кот. Элрик извлек меч из ножен, и тот запел тихую, довольную песню. Элрик почувствовал, как сила от меча через руку вливается в его тело. Буревестник давал Элрику силу, но Элрик знал, что Буревестник скоро потребует воздаяния, захочет вкусить крови и душ и таким образом пополнить свою энергию. Он нанес огромной силы удар по мерцающей шкуре.
      - Я разрушу эту препону и выпушу Пылающего бога на Надсокор! Бей во всю мочь, Буревестник! Пусть пламя поглотит всю грязь, накопившуюся в этом городе!
      Но Буревестник только взвыл, ударив по мембране, - пробить ее он не мог. Элрику пришлось напрячь все свои силы, чтобы вытащить меч из этого вязкого материала. Он отошел, тяжело дыша.
      - Эта преграда возводилась, чтобы противостоять самому Хаосу, - пробормотал Элрик. - Мой меч бессилен против нее. А потому если я не могу вернуться назад, то должен идти вперед.
      Он развернулся и, держа Буревестник в руке, пошел по туннелю. Он сделал один поворот, потом другой, потом третий и теперь двигался в полной темноте - свет мембраны не достигал сюда. Он сунул было руку в сумку, где у него хранились кремень и трут, но нищие срезали ее, пока несли его сюда. Он решил вернуться, но к этому времени уже потерял ориентацию и не мог найти мембраны, загораживавшей выход.
      «К мембране мне не вернуться, но, кажется, никакого бога тут нет. Может, отсюда существует какой-нибудь другой выход. А если он перекрыт деревянной дверью, то Буревестник продолжит мне путь к свободе».
      И он пошел дальше в лабиринт, делая сотни поворотов в темноте. Наконец он снова остановился.
      Он обратил внимание на то, что в туннеле становится все жарче. Вместо жуткого холода, который он испытал перед этим, Элрик чувствовал удушающую жару. С него начал течь пот. Он сбросил с себя верхние тряпки и остался в собственной рубахе и штанах. Его начала мучить жажда.
      Еще один поворот, и впереди он увидел свет.
      «Ну что ж, Буревестник, может быть, мы снова свободны!»
      Он побежал к источнику света. Однако оказалось, что это не дневной свет. И не мерцающая перегородка была впереди. Это был огонь, может быть, свет факелов.
      В этом свете он неплохо видел стены туннеля. В отличие от домов в Надсокоре, на этих стенах не было слизи - чистый серый камень, освещенный красным сиянием.
      Источник света находился за следующим поворотом. Но жар стал еще сильнее, и плоть Элрика, по мере испарения из ее пор влаги, стало пощипывать.
      - АГА!
      Мощный голос внезапно наполнил туннель, как только Элрик завернул за угол и увидел пламя, полощущееся не далее чем в тридцати ярдах от него.
      - АГА! НАКОНЕЦ!
      Голос исходил из пламени.
      И Элрик понял, что нашел Пылающего бога.
      - Я не ссорился с тобой, Владыка Хаоса, мой господин! - выкрикнул он. - Я тоже служу Хаосу.
      - Но я должен есть, - послышался голос. - ЧЕКАЛАХ ДОЛЖЕН ЕСТЬ!
      - Я плохая еда для такого, как ты, - попытался воззвать к логике Элрик; он положил обе руки на эфес Буревестника и сделал шаг назад.
      - Это точно, нищий, еда ты плохая, но ты единственная еда - другой они не прислали!
      - Я не нищий!
      - Нищий ты или нет, Чекалах проглотит тебя! Пламя затрепетало и начало приобретать какую-то форму - человеческую, но состоящую исключительно из огня. Дрожащие огненные руки потянулись к Элрику.
      И Элрик развернулся.
      И Элрик побежал.
      И Чекалах, Пылающий бог, понесся за ним со скоростью пламени.
      Элрик почувствовал боль в плече, в нос ему ударил запах горящей материи. Он увеличил скорость, не имея ни малейшего представления о том, куда бежит.
      Но Пылающий бог продолжал преследовать его.
      - Стой, смертный! Это бесполезно! Тебе не удастся уйти от Чекалаха, Владыки Хаоса!
      С юмором висельника Элрик прокричал в ответ:
      - Я не буду ничьей жареной закуской! - Ноги у него начали подкашиваться. - Даже бога!
      Ответ Чекалаха прозвучал, как порыв пламени в дымоходной трубе:
      - Не смей мне противиться, смертный. Быть съеденным богом - большая честь!
      Жара и усталость брали свое - Элрик был на последнем издыхании. Когда он только увидел Пылающего бога, у него в голове стал созревать план. Поэтому-то он и бросился бежать, надеясь додумать план на бегу. Но теперь, когда Чекалах почти догнал его, Элрик вынужден был повернуться.
      - Что-то ты слабоват для всемогущего Владыки Хаоса, - сказал он, переводя дыхание и доставая меч.
      - Долгое пребывание здесь ослабило меня, - ответил Чекалах. - Иначе я бы сразу же схватил тебя! Но я тебя все равно схвачу! И непременно проглочу.
      Буревестник простонал, выказывая свое недовольство ослабленным богом Хаоса, и нанес удар по пылающей голове, распоров при этом правую щеку бога. В этом месте пламя стало бледнее, и что-то заструилось по черному клинку через руку Элрика прямо в его сердце, отчего он задрожал, испытывая одновременно ужас и радость, когда часть жизненной силы Пылающего бога проникла в него.
      Огненные глаза вперились в Черный Меч, а потом - в Элрика. Огненные брови нахмурились, Чекалах остановился.
      - Да, верно, ты не обычный нищий!
      - Я - Элрик из Мелнибонэ, я владею Черным Мечом. Мой повелитель - Владыка Ариох, он сильнее тебя, Владыка Чекалах.
      Огненная наружность бога приняла несколько обиженное выражение.
      - Да, есть много тех, кто будет сильнее меня, Элрик из Мелнибонэ.
      Элрик отер пот с лица. Он вдохнул в грудь горячий воздух.
      - Почему же тогда… почему бы нам не объединить наши усилия? Вместе мы сокрушим мембрану и отомстим тем, кто составил заговор, чтобы натравить нас друг на друга.
      Чекалах покачал головой, и с нее упали маленькие язычки пламени.
      - Эта дверь откроется, только когда я буду мертв. Так было постановлено, когда Владыка Закона Донблас заточил меня сюда. Даже если бы мы смогли снести ту мембрану, это привело бы к моей смерти. Поэтому, сильнейший из смертных, я должен сразиться с тобой и съесть тебя.
      И Элрик снова пустился бежать во всю мочь в поисках мембраны, зная, что кроме света Пылающего бога в лабиринте он может увидеть только свет мембраны. Даже если он и победит бога, он все равно останется пленником лабиринта.
      И тут он увидел его. Он вернулся к тому месту, где попал в лабиринт через мембрану.
      - В мою тюрьму можно попасть через этот вход, но выйти из нее здесь невозможно! - крикнул Чекалах.
      - Я знаю это! - Элрик взял Буревестник в две руки и повернулся лицом к огненному существу.
      Размахивая мечом и отражая любые попытки Пылающего бога схватить его, Элрик чувствовал, как растет в нем симпатия к этому существу. Он пришел в ответ на призыв смертных, а за свои труды был заключен в эту тюрьму.
      Одежда на Элрике начал подгорать, и, хотя при каждом ударе по Чекалаху Буревестник пополнял запас энергии Элрика, жара становилась невыносимой для него. Он уже не потел. Кожа у него высохла и вот-вот была готова треснуть. На его белых руках стали появляться пузыри. Скоро он не сможет держать меч.
      - Ариох, - выдохнул Элрик. - Хотя это существо - также Владыка Хаоса, помоги мне победить его.
      Но Ариох не прибавил сил Элрику, который уже узнал от своего демона-покровителя, что на Земле и над ней планируются вещи куда как более важные и у Ариоха нет времени даже для своего фаворита среди смертных.
      Но Элрик, размахивая мечом, все еще по привычке шептал имя Ариоха. Ему удалось попасть сначала по пылающим рукам, а потом по пылающему плечу - в Элрика влилась новая порция энергии бога.
      Элрику начало казаться, что даже Буревестник страдает от жары; боль в покрывшихся пузырями руках альбиноса была так велика, что затмевала все остальные страдания. Он отступил к мерцающей мембране и спиной почувствовал ее похожую на плоть структуру. Концы его длинных волос начали дымиться, а обугленных участков на его одежде становилось все больше.
      Но Чекалах - он, кажется, тоже терял силы? Пламя его было уже не таким ярким, и на его огненном лице стало появляться выражение смирения.