Глава 4

Флот Ягрина Лерна надвигался на них, и в его кильватере вспухала и бурлила субстанция Хаоса.

Эльрик скомандовал, и гребцы, налегая на весла, направили свои корабли прямо к врагу. Его союзники, демоны стихий, еще не появлялись, и он не мог позволить себе ожидать их.

Флагман «Достойные устремления» мчался по пенным волнам. Эльрик извлек меч из ножен, отбросил в стороны крылья своего шлема, приподнял забрало, закрывавшее его лицо, и принялся петь древний заунывный гимн Мельнибонэ, периодически взрывающийся воплями радостной злобы. Буреносец подвывал, сплетая свой голос с его голосом, мозг и души предвкушая на бранном пире.

Флагманский корабль Ягрина Лерна сейчас шел, скрытый тремя рядами идущих впереди кораблей, и позади него двигались корабли Смерти.

Железный таран «Достойных устремлений» впился в первый вражеский корабль, и гребцы веслами вывернули флагман назад, и, чуть отклонившись, он вновь пронзил другой корабль ниже ватерлинии. Потоки стрел с протараненных кораблей застучали по палубе и доспехам. Несколько гребцов откинулись назад на скамьях, убитые наповал.

Эльрик и трое его соратников увели людей с верхней палубы, и тут внезапно они увидели пылающий зеленым огнем шар, пикирующий на них с неба. — Подготовьтесь к тушению огня! — рявкнул Карган, и группа людей выкатила заранее заготовленные бочки, содержащие специальный состав, рецепт которого Эльрик сообщил перед самым выходом в море. Они окатили этим составом палубу, смочили им парусину, и когда шар упал, они затушили его этой же смесью.

— Не отвлекайтесь на пустяки, — сказал Эльрик морякам, — сохраняйте силы для флагмана. Если мы справимся с флагманом, то наше положение намного улучшится!

— Где же твои союзники? — ухмыльнулся Карган и слегка вздрогнул, когда увидел, что в отдалении вещество Хаоса внезапно задвигалось и выстрелило вверх протуберанцами черной материи.

— Они придут, не бойся, — ответил Эльрик с уверенностью, которой не чувствовал.

Сейчас флагман вонзился в ряды вражеских кораблей, и корабли их эскадры следовали за ним. Все корабли их флота изрыгали на противника потоки огня и тяжелые камни.

Но только несколько кораблей Эльрика пробились сквозь первый ряд и вышли в открытое море, направляясь к флагману Ягрина Лерна.

Как только их заметили, вражеские суда стали маневрировать, чтобы защитить флагман, и поблескивающие странными сполохами корабли Смерти с фантастической для их размеров скоростью окружили корабль Теократа. Перекрывая ревом своего голоса шум волн, Карган перестроил рассеявшуюся эскадру в новый боевой порядок.

Мунглум покачал головой в изумлении.

— Как может штука таких размеров держаться на воде? — обратился он к Эльрику.

Эльрик ответил:

— Трудно понять, как они добились этого.

Когда их корабль маневрировал, занимая новое положение, он внимательно смотрел на громадное судно, размером превышающее их раз в двадцать, превращающее в карликов и все остальные корабли. Оно казалось покрытым поблескивающим туманом, вспышки содержали в себе все цвета спектра, так что очертания корабля были трудно различимыми. Темные фигуры, двигающиеся по его палубе, также были плохо видны.

Языки темной субстанции проплыли через разделяющее их пространство, плотно накрывая поверхность воды, и Дайвим Слорм указал на них и закричал:

— Глядите! Хаос приближается. Где Страаша и его народ?

Растерянный, Эльрик в недоумении покачал головой. Он ожидал помощи именно сейчас.

— Мы не можем ждать! Мы должны атаковать! — в голосе Каргана было больше высоких нот, чем обычно.

Чувство безрассудной отваги охватило Эльрика, и он расхохотался.

— Тогда вперед, так и сделаем!

Эскадра, изменив курс, стала надвигаться на беспорядочно двигающиеся корабли Смерти.

Мунглум забормотал:

— Мы идем к собственной гибели. Не существует человека, который может приблизиться к этим кораблям. Только смерть пускает на них, и они здесь не для игр!

Но Эльрик игнорировал своего друга.

Странная тишина окутала поверхность вод, так что плеск погружающихся в воду весел стал неприятно резким. Флот Смерти ожидал их совершенно спокойно, как будто он не нуждался к подготовке к бою.

Эльрик крепко сжал рукоять Буреносца. Клинок будто бы отзывался на биение его сердца, пульсировал в его руке, словно имел свои собственные артерии и вены.

Теперь они еще более приблизились к кораблю Хаоса, и им лучше стали видны фигуры на его громадной палубе. Пронизанному внезапным ужасом Эльрику показалось, что в этой переменчивой массе он различил лицо смерти, и поэтому он непроизвольно закричал, обращаясь к Королю морского народа:

— СТРААША!

Воды вздулись, опали, будто пытаясь подняться. В них была видна голова Страаши, но ему было трудно бороться против сил Хаоса.

— СТРААША!

Было очень плохо, волны тяжело двигались, скручивались в водовороты. Хмель безумной отваги оставил Эльрика. Он крикнул Каргану:

— Мы не можем надеяться на помощь. Правь корабль вокруг флота Хаоса, мы попытаемся добраться до флагмана с тыла.

Повинуясь указанию Каргана, корабль по широкой кривой стал огибать флот Ада. Брызги широким веером хлестнули по палубе, смочив лицо Эльрика. Они не позволяли ему как следует видеть, как происходит маневр уклонения от кораблей Хаоса, которые сейчас противостояли другим кораблям и меняли природу их конструкций, так что те вынуждены были отступить, унося несчастные экипажи, умерщвленные или подвергнутые жутким изменениям.

Но до его ушей донеслись их жалкие испуганные крики, и триумфальный гром музыки Хаоса, когда тот, продвигаясь вперед, разрушал корабли Востока.

«Достойные устремления» тяжело раскачивался и плохо управлялся, но все же, наконец, они обогнули дьявольский флот и достигли с тыла судна Ягрина Лерна, подобравшись к нему почти незамеченными.

Эльрик, недавно бывший на нем пленником, узнал флагман сразу. Они находились достаточно близко, чтобы ударить тараном, но на расходящихся курсах, поэтому вновь пришлось маневрировать. Стрелы утыкали палубу вражеского корабля, а также стучали и по их собственной палубе. Но они все же умудрились сманеврировать: подхваченные высокой волной, они скользнули вдоль борта флагмана и забросали его стальными кошками. Воины лихорадочно крутили рукоятки лебедок, подтягиваясь все ближе и ближе к противнику, а люди Пан Танга пытались перерубить тонкие цепочки, которыми оканчивались бросательные концы якорей, но в борта впивались десятки новых якорей. Начала выдвигаться абордажная платформа на подвеске и опустилась прямо на палубу Ягрина Лерна. За ней выдвинулась следующая.

Эльрик вскочил на ближайшую платформу, Карган последовал за ним, увлекая за собой толпу воинов, которые должны были помочь в поисках Ягрина Лерна.

Буреносец похитил дюжину жизней и дюжину душ прежде, чем Эльрик выбрался на главную палубу. Там стоял командир в блестящем мундире, окруженный группой офицеров. Но среди них не было Ягрина Лерна.

Эльрик прорубался по сходням, прорубаясь сквозь тела солдат, пытавшихся преградить ему путь. Он крикнул этой группе:

— Где ваш проклятый вожак? Где Ягрин Лерн?

Командир побелел, так как и раньше видел, на что способен Эльрик и его меч.

— Его здесь нет, Эльрик! Я клянусь!

— Что? Мне перечат? Я знаю, ты лжешь!

Эльрик стал надвигаться на них, они попятились, их мечи были наготове.

— Наш Теократ не нуждается во лжи, чтобы защитить себя, гробокопатель! — выкрикнул молодой офицер, более смелый, чем остальные. — Возможно, не нуждается, — ответил Эльрик, мирно улыбаясь и мощным движением руки описывая размашистый полукруг свистящим Буреносцем, — но я нуждаюсь в твоей жизни, прежде чем поверю в искренность твоих слов. Меня и мой меч необходимо подкармливать, и твоя душа будет неплохой закуской перед тем, как я займусь Ягрином Лерном.

Человек поднял меч, пытаясь закрыться от змеиного движения буреносца. Рунный клинок прошел сквозь металл с торжествующим скрежетом, рассекая его пополам и отбрасывая обломки в сторону. Офицер раскрыл рот от изумления, но продолжал стоять с крепко сжатыми кулаками.

— Нет, — простонал он. — Только не мою душу! Нет!

Его глаза расширились, и из них потекли слезы, и безумие затопило его секундой раньше, чем Буреносец насытился им и напитал Эльрика.

— Твоя душа в любом случае должна была попасть в самые глубины Ада, — сказал Эльрик пренебрежительно, — но я нашел ей должное применение.

Два других офицера пытались перескочить через поручень, стараясь избежать участи своего товарища.

Эльрик ударом снизу подцепил одного в полете, и тот упал, обливаясь кровью, на палубу, руки его все еще цеплялись за поручень. Другому Буреносец вошел в живот и пил его душу, пока тот дергался, как на вертеле, пытаясь отвратить неизбежное.

Поглощенная жизненная энергия переполняла Эльрика, и он крошил офицеров, как бы летая над палубой и отсекая у них части тела, подобный мальчишке, отсекающему головки у одуванчиков. Это происходило до тех пор, пока не остался один командир.

Командир заговорил жалким и заискивающим тоном:

— Я сдаюсь. Не забирай мою душу.

— Где Ягрин Лерн?

Командир указал на Флот Хаоса, продолжавший громить восточные корабли.

— Там. Он вместе с Лордом Хаоса Пайаром, которому принадлежит этот флот. Ты не сможешь добраться до него, потому что любой человек, если он не защищен или не мертв, растечется в лужу жидкой плоти, как только приблизится к флоту.

— Этот проклятый дьяволопоклонник все же обманул меня! — прорычал Эльрик. — Получи вознаграждение за свою информацию.

Без всякой жалости к одному из тех, кто разорил и поработил два континента, Эльрик прорубил разукрашенные доспехи и осторожно, со всей старинной утонченностью своих древних предков пощекотал сердце человека концом меча, прежде чем покончить с ним.

Затем он оглянулся, ища Каргана, но не увидел его. Затем он заметил, что Флот Хаоса поворачивает назад. Наконец, подумал он, это потому, что Страаша, наконец, пришел на помощь. Но затем он увидел, что остатки его флота расплываются в разные стороны.

Ягрин Лерн победил. Их планы, их надежды, их претензии и построения оказались несостоятельными перед ужасным деформирующим оружием Хаоса.

И сейчас ужасный флот разворачивался к двум флагманам, сцепленным вместе. Ни у одного из них не было шанса оторваться от другого до подхода флота.

Эльрик звал Дайвима Слорма и Мунглума, которые видели, как он пробирается к ним с другого конца палубы.

— За борт! За борт, если хотите жить! И плывите так далеко, как только можете. Флот Хаоса приближается!

Они взглянули на него, пораженные, затем они поняли его правоту.

Множество людей прыгало в воду с обоих бортов. Эльрик вложил меч в ножны и нырнул. Море было холодным, теплыми были только сгустки крови в нем, и Эльрик, задыхаясь, плыл в ту сторону, где виднелась голова Мунглума, а неподалеку — черноволосая голова Дайвима Слорма.

Он оглянулся и увидел, как шпангоуты обоих кораблей стали плавиться, изгибаться под странным воздействием приближающихся Кораблей Ада. Он почувствовал облегчение, что не находится на борту.

Эльрик догнал своих друзей.

— Да, эта штука действует недалеко, — сказал Дайвим Слорм, выплевывая воду изо рта. — Что теперь, Эльрик? Продержимся ли мы до Пурпурных Городов?

Скорость движения Мунглума была невелика, и ограничивалась она, по-видимому, свидетельством разгрома флота и торжеством Хаоса. До Острова было еще очень далеко.

Вдруг вода перед ними вспенилась и приняла знакомую для Эльрика форму.

— СТРААША!

— Я не смог помочь тебе. Я не смог помочь тебе… Хотя я пытался, но мои силы были недостаточны. Прости. Но взамен позволь мне доставить тебя и твоих друзей в мои владения, и там уберечь, наконец, от Хаоса!

— Но мы не сможем дышать в воде!

— Пусть тебя это не беспокоит.

— Отлично.

Поверив словам духа, они двинулись за ним под воду, погружаясь в зеленые холодные глубины моря, глубже и глубже, до тех пор, пока не померк солнечный свет, отфильтрованный толщей морской воды. Они продолжали опускаться во мрак, оставаясь при этом живыми, хотя в обычных условиях они были бы раздавлены давлением.

Они миля за милей проплывали сквозь таинственные подводные гроты, пока не добрались до места, где слегка раскачивалось сооружение цвета коралла. Эльрик узнал его по описаниям в одном из своих свитков. Владения Страаши, Морского Короля.

Дух проводил их в это громадное сооружение, и одна из частей его стала как бы медленно складываться, когда они прошли сквозь нее. Они продвигались по изогнутым и закрученным туннелям с кружевными стенами, погруженными во мрак и уже лишенными воды. Они находились сейчас в измерении духов природных стихий. В громадной круглой пещере они остановились на отдых.

Со странным шелестящим звуком Морской Король прошел к громадному трону из молочно-нежной яшмы с легким пастельным рисунком и уселся в него, подставив под свою зеленую голову ладонь зеленой руки.

— Эльрик, я еще раз сожалею, что после всего я не смог помочь тебе.

Все, что я смогу сделать, — это перенести тебя и твоих друзей в твою землю, когда ты отдохнешь здесь некоторое время. Мы все бессильны против этой новой силы Хаоса.

Эльрик кивнул:

— Ничто не может противостоять деформирующему действию Хаоса, кроме Щита Хаоса.

Страаша выпрямился.

— Щит Хаоса. Ах, да. Он принадлежит бывшему богу, не так ли? Но его замок совершенно неприступен.

— Почему так?

— Он расположен на вершине скалы, высокой и одинокой горы, и ведут к нему сто тридцать девять ступеней. На этих ступенях растут сорок девять древних бузинных деревьев, и ты должен особенно остерегаться их. Также его охраняет гвардия из ста сорока четырех воинов. — Воинов, естественно, я должен опасаться. Но при чем здесь бузина?

— Каждое деревце содержит душу одного последователей Мордаги, которые были таким образом наказаны. Это очень опасные деревья — они готовы лишить жизни любого, попавшего в их владения.

— Сложная задача — добыть этот щит, — стал вслух размышлять Эльрик. Но я все же должен решить ее, ведь без Щита цель Судьбы не будет выполнена. А с ним я смогу отомстить тем, кто командовал Флотом Хаоса, и Ягрину Лерну, который действовал вместе с ними.

— Убей Пайара, Повелителя Флота Преисподней, и без него флот развалится сам собой. Его жизненная энергия заключена в голубом кристалле, расположенном в верхней части его головы, и уничтожить его можно только этим оружием, созданным специально для этой цели.

— Спасибо тебе за информацию, — вежливо поблагодарил Эльрик. — Когда придет время, я воспользуюсь ею.

— Что ты собираешься делать, Эльрик? — спросил Дайвим Слорм.

— Выбраться отсюда как можно быстрее и добраться до Щита печального гиганта. Я должен сделать это. Если я не сделаю этого, то следующая битва станет повторением той, которую мы проиграли сегодня.

— Я пойду с тобой, Эльрик, — произнес Мунглум.

— Я также, — сказал Дайвим Слорм.

— Нас должно быть четверо, если мы хотим соответствовать прорицанию, — сказал Эльрик. — Но я не знаю, что стало с Карганом.

Мунглум опустил глаза.

— Ты ничего не заметил?

— Заметил что?

— На борту флагмана Ягрина Лерна, когда ты прорубался, пытаясь достичь главной палубы. Ты ведь не знал тогда, что с тобою делал твой меч? Эльрика вдруг охватило сильнейшее волнение.

— Нет, но я… я не мог УБИТЬ ЕГО?

— Увы!

— Боже! — Эльрик вскочил и забегал, закрутился по залу, заламывая руки. — Этот дьявольски выкованный клинок требует своей платы за то, что служит мне. Теперь он жаждет выпить души моих друзей! Это чудо, что вы двое еще со мной!

— Я думаю, это произошло случайно, — сказал Мунглум примиряюще.

— Горе, горе мне без Каргана! Он был хорошим другом!

— Эльрик, — сказал Мунглум грустно. — Ведь ты понимаешь, что смерть Каргана от тебя не зависит. Это судьба.

— Ну, почему, почему я всегда должен быть исполнителем судьбы? Мне страшно перечислить имена друзей и верных союзников, души которых украл этот меч. Я ненавижу его уже за то, что он крадет даже подлые души, чтобы поддержать мои жизненные силы. Но что он покушается на моих друзей — это невозможно вынести! Мне уже наполовину понятно, как добраться до самого сердца Хаоса и как там принести нас обоих в жертву! Вина косвенно лежит на мне, ведь если бы я не был так слаб, я должен был носить этот меч, и многие из тех, кто поддерживал меня, были бы сейчас живы.

— При этом главное предназначение клинка кажется вполне благородным, — сказал Мунглум с глубоким сомнением в голосе. — Ах, мне так трудно все это понять — парадоксы, парадокс, умноженный на парадокс. Боги либо безумцы, либо они настолько проницательны, что нам не дано понять их мышление.

— Во все времена трудно было осознать величие грандиозной цели, — заметил Дайвим Слорм, — тем более, что мы так страшно сжаты, что у нас нет даже мгновения, чтобы осмыслить происходящее. Но мы должны драться вновь и вновь, забывая даже, из-за чего все это началось.

— Велика цель или нет, все равно, — горько улыбнулся Эльрик. — Если мы игрушки в руках богов, то может быть, сами боги — дети?

— Эти вопросы не представляются сейчас серьезными, — сказал Дайвим Слорм со своего места.

— В конце концов, — заявил Мунглум Эльрику, — будущие поколения будут благодарны Буреносцу, если он выполнит свое предназначение.

— Если Сепириту прав, — сказал Эльрик, — то будущие поколения не будут помнить никого из нас — ни людей, ни мечей!

— Возможно, не полностью, но в глубине своих душ они будут помнить о нас. О наших подвигах будут рассказывать в легендах, и герои в них будут носить другие имена.

— Они забудут нас полностью, это я вам обещаю, — вздохнул Эльрик. Беспокойство, вызванное бесполезностью их дискуссии, стало нарастать, и вдруг Морской Король встал со своего трона и произнес:

— Пошли, я выведу вас отсюда на землю таким образом, каким привел сюда, если вы, конечно, не против. — Нет, — сказал Эльрик.

Глава 5

Пошатываясь от слабости, они выбрались на берег Острова Пурпурных Городов, и Эльрик обернулся, обращаясь к Морскому Королю, который остался на отмели:

— Я благодарю тебя за то, что ты спас нас, Лорд Моря, — произнес он с глубоким уважением. — Спасибо тебе также за то, что ты рассказал мне о Щите Печального Гиганта. Этим, вероятно, ты дал нас счастливую возможность разделаться с Хаосом, изгнав его с моря и даже с суши.

— Да, да, — закивал Морской Король. — И если тебе удастся сделать это, и моря будут очищены от сил Хаоса, то это значит, что не будет нас — тебя и меня, не так ли?

— Так.

— Тогда пусть так и будет. В конце концов я устал от своего долгого существования. Но иди, теперь я должен вернуться к своему народу. Надеюсь нам удастся выстоять еще немного против Хаоса. Прощай!

И Морской Король, погрузившись в воду, исчез в набежавшей пенной волне.

Когда они все же выбрались в форт Вечера, герольд выбежал им навстречу, чтобы помочь.

— Как прошла битва? Где флот? — спросил он у Мунглума.

— Уцелевшие еще не вернулись?

— Уцелевшие?… Значит…

— Мы разбиты, — холодно отрезал Эльрик. — Моя жена еще здесь?

— Нет. Она уехала в Каарлаак сразу же после отплытия флота.

— Отлично. У нас еще есть время, чтобы выстроить новую защиту против Хаоса прежде, чем они доберутся в такую даль. Сейчас нам нужны пища и вино. Мы должны обсудить план новой битвы.

— Битвы, мой господин? С кем мы будем бороться?

— Мы еще посмотрим, — сказал Эльрик, — еще посмотрим…

Позднее они вышли встретить остатки флота, вернувшиеся в гавань. Мунглум был совершенно деморализован.

— Всего несколько кораблей, — сказал он. — Это черный день.

Позади него в крепостном дворе раздались гулкие звуки.

— Вестник с континента, — сказал Дайвим Слорм.

Они спустились вниз во двор и через некоторое время увидели лучника в ярко-алых доспехах, ведущего за собой на поводу лошадь. Его худое изможденное лицо было покрыт шрамами. Он шел, качаясь от слабости.

— Ракир! — Эльрик был поражен. — Ты же командовал Ильмиорской гвардией. Почему ты здесь?

— Мы бежали. Теократ подготовил не один флот, а два. Второй прошел по Туманному морю и неожиданно напал на нас. Наша оборона была опрокинута. Хаос вторгся, и мы были обращены в бегство. Враги высадились менее чем в сотне миль от Бакшаана и продвигаются через всю страну, — хотя «продвигаются» — это не то слово, вернее сказать «текут». Вероятно, они предполагают встретиться с армией Теократа где-то в этих местах.

— А-а-а, мы же совершенно разбиты, — и Мунглум, задыхаясь, замолчал.

— Мы должны иметь этот Щит, Эльрик, — сказал Дайвим Слорм.

Эльрик застыл, сердце бешено стучало.

— Любые дальнейшие попытки бороться с Хаосом обречены на неудачу, пока у нас нет защиты. Ракир, ты хочешь быть четвертым человеком из пророчества?

— Что за пророчество?

— Объясню позже. Что тебе нужно, чтобы вновь отправиться в путь?

— Два часа сна, и я буду готов. — Хорошо. Два часа. Готовьтесь, друзья, мы отправляемся за Щитом Печального Гиганта.

Три дня спустя они встретили первых беглецов, многие из которых подверглись уродующему влиянию Хаоса, бредущих по дороге, выложенной белыми каменными плитами, в пока еще свободный город Джадмар.

От них они узнали, что половина Ильмиора, часть Вилмира и небольшое независимое королевство Орг пали. Хаос поглотил их, и его мрак распространялся все больше и больше, ускоряя тем самым захват новых земель.

Большим облегчением являлось то, что когда Эльрик и его товарищи добрались до Каарлаака, то обнаружили его еще совершенно нетронутым вражьим нашествием. Но разведчики сообщили, что армия хаоса была всего в двух сотнях миль и двигалась по направлению к Каарлааку. Зарозиния приветствовала Эльрика с радостным волнением. — Здесь было много разговоров, что ты умер, — убит в морской битве.

Эльрик прижал ее к себе.

— Я не смогу надолго задержаться. Я должен отправиться в отдаленный край Пустыни Вздохов. — Я знаю.

— Откуда ты знаешь? Как?

— Сепириту был здесь. Он оставил тебе подарок в наших конюшнях. Четыре нихрейнианских коня.

— Замечательный дар. Они донесут нас до этой окраины гораздо быстрей, чем любые другие существа. Но достаточно ли их будет? Я боюсь оставлять тебя здесь с Хаосом, надвигающимся с такой скоростью.

— Ты должен оставить меня, Эльрик. Если мы не удержимся здесь, то отступим в Пустыню Плача. Даже Ягрин Лерн вряд ли питает интерес к этому бесплодному месту.

— Обещай мне, что ты так и поступишь.

— Я обещаю.

Чувствуя себя намного легче, Эльрик взял ее за руку.

— Я провел лучший период моей жизни в этом дворце, — сказал он. — Давай проведем вместе эту последнюю ночь и найдем немного утешения еще раз, прежде чем я отправлюсь к убежищу Печального Гиганта.

Так они занимались любовью, но когда засыпали, их сны были полны темной силы, и они будили друг друга стонами и лежали рядом, цепляясь друг за друга, пока не пришло утро. Эльрик встал, легко поцеловал ее, сжал ей руку и затем вышел в приемную, где нашел своих друзей, поджидавших его. Всего их было четверо.

Четвертым был Сепириту.

— Сепириту, спасибо тебе за дар, — искренне сказал Эльрик. — Но почему ты сейчас здесь?

— Потому что я должен оказать еще одну небольшую услугу, прежде чем вы отправитесь в свое главное путешествие, — сказал чернокожий человек. — Все вы, кроме Мунглума, обладаете оружием, имеющим некоторые особые свойства. У Эльрика и Дайвима Слорма — рунные мечи, у Ракира — Стрела Закона, которую маг Ламсар дал ему во время осады Танелорна. Но оружие Мунглума ничем не защищает череп своего владельца.

— Я думал, что способен сделать это сам, — сострил Мунглум. — Я видел, что рунный клинок отбирает у человека.

— Я не дам тебе ничего такого страшного или дьявольского, как Буреносец, — сказал Сепириту. — Но я заколдую твой меч благодаря своему контакту с Белыми Лордами, давшими мне на это право. Дай мне твой меч, Мунглум.

С напускной торжественностью Мунглум извлек свой изогнутый клинок из ножен и вручил его нихрейнианину, который достал из своей одежды небольшой гравировальный инструмент, и, пробормотав заклинание, начертал несколько символов на лезвии около эфеса. Затем он вернул клинок Мунглуму.

— Все. Теперь твой меч освящен Законом, и ты обнаружишь в нем гораздо большую способность противостоять врагам Закона.

Эльрик нетерпеливо вмешался:

— Мы уже должны ехать, Сепириту, времени все меньше и меньше.

— Теперь езжайте. Но избегайте патрулирующих банд солдат Ягрина Лерна. Я не думаю, что они помешают вам в путешествии туда, но берегитесь их, возвращаясь оттуда.

Они оседлали удивительных нихрейнианских коней, которые не единожды помогали Эльрику, и поскакали прочь от Каарлаака к Пустыне Плача. Поскакали, возможно, навсегда.

В очень короткое время они добрались до Плачущей Пустыни — это был кратчайший путь к Пустыне Вздохов. Ракир единственный хорошо знал эту местность и поэтому вел их. Нихрейнианские кони, ступавшие по земле в своем измерении, казалось, буквально летели над поверхностью пустыни, потому что было видно, что их копыта не касаются короткой жесткой травы. Они двигались с невероятной скоростью, и Ракир, не привыкший к их бегу, все время натягивал узду.

Это было место вечного дождя, и земля под ногами была плохо видна, а капли дождя все время заливали им лица и попадали в глаза, когда они мчались сквозь дождь, пытаясь выбраться из высокогорного района, который окаймлял край Плачущей Пустыни, отделяя ее от Пустыни Вздохов. Наконец, после дневного путешествия, они смогли увидеть высокие скалы, вершины которых терялись в облаках. И вскоре, благодаря удивительной способности нихрейнианских скакунов, они промчались сквозь глубокие пропасти. А дождь прекратился только вечером следующего дня, ветер стал теплым, а потом порывистым, горячим, когда они выбрались из гор. Лучи солнца стали обжигать их, показывая тем самым, что они выбрались к окраине Пустыни Вздохов. Ветер дул постоянно над бесплодными песками и скалами, и его порывы создавали эффект вздохов и стенаний, который и дал название пустыне.

Они закрыли лица, особенно глаза, капюшонами плащей, и поверх сек находившийся в воздухе песок.

Останавливаясь для отдыха, каждый раз только на несколько часов, Ракир вел их. Они подгоняли своих скакунов, несших их со скоростью, десятикратно превосходящей скорость обычных коней, все дальше и дальше вглубь мертвой пустыни.

Они почти не разговаривали, порывы вздыхающего ветра заглушали слова, и поэтому каждый погрузился в водоворот собственных мрачных дум.

Эльрик давно впал в какой-то странный бессмысленный транс, пока конь нес его по пустыне. Он боролся с собственными спутанными мыслями и эмоциями, считая их неприятными и тяжелыми. Он часто так поступал, стараясь составить объективные суждения о своих затруднениях. Его прошлое было трудным, и ему было ясно, что он слишком болезнен и слаб для многого. Он всегда был под гнетом своей меланхолии и своей физической немощи, слишком древняя кровь текла в его жилах. Жизнь представала перед ним не упорядоченной гармонией, а хаосом бессмысленных случайностей. Он боролся всю жизнь, стараясь мыслить последовательно, логично, но при необходимости принимая хаотическую природу вещей, и, изучая жизнь, считался с ней, но, исключая случаи острых личных кризисов, он редко умудрялся мыслить точно в течение достаточного времени.