Глава 19

Сириалис

В большом зале с высоким потолком спокойно смогли бы фехтовать двадцать пар. Такое здесь случалось, и не раз. Стены над зеркалами были бледно-зеленого цвета, позолоченная лепка по верху стен, такая же лепка обрамляла зеркала. С восточной стороны французские окна, от пола до потолка, выходили в розовый сад. В зале всегда было светло. В это утро деревянный полированный пол прочертили полосы желтого солнечного света. Еще мало роз распустилось, но тонкий аромат уже доносился в зал при малейшем дуновении ветерка. Фехтовальная дорожка зеленого цвета лежала прямо посередине паркетного пола.

Миранда закончила растяжку, взяла в руки рапиру. Она заметила в зеркало, что Педар, продолжая растягиваться, наблюдает за ней. Миранда медленно и плавно сделала несколько выпадов, настраиваясь на определенный ритм. Педар закончил растяжку, но к рапире подходить не спешил. Вместо этого он стоял и смотрел на нее. Миранда встретилась взглядом с его отражением в зеркале и повернулась.

— В чем дело? Я что-то делаю не так?

— Нет, дорогая моя. Я просто любовался тобой… и думал, насколько несовместима красивая женщина со смертельным оружием.

— С этим? — Миранда рассмеялась, дотронулась кончиком рапиры до стены и с легким усилием согнула клинок. — Даже если бы она не была такой легкой, вряд ли ею можно было кого-либо убить.

— Важен принцип, — заметил Педар. — К тому же я видел, как ты фехтовала более прочными клинками.

Миранда нахмурилась.

— Тогда я была моложе.

— Ты была чемпионкой по фехтованию на эспадроне среди женщин… Никогда не забуду, как ты была прекрасна в тот день.

— Мне повезло. Беренис выдохлась, возможно из-за простуды. Обычно она всегда побеждала меня.

— И все же… если бы у тебя в руках была настоящая сталь, да еще в прежние времена, не сомневаюсь, из тебя получился бы грозный противник.

— Буду считать это комплиментом, — ответила Миранда. — Пофехтуем?

Он продолжал стоять, не двигаясь.

— Я хотел попросить тебя об одном одолжении.

— Одолжении? Каком?

— У тебя, здесь в холле, оружие Банни. Я знаю, что он никогда никому не давал фехтовать этим оружием, но… как ты думаешь, сегодня это возможно?

Педар попался на ее приманку даже быстрее, чем она предполагала. Она снова нахмурилась.

— Коллекционное оружие? Но, Педар… оно же старое, я даже не знаю, сколько этим клинкам лет.

— Если бы можно было только подержать их в руке, прочувствовать.

— Я не уверена, могу ли я распоряжаться ими, — ответила Миранда. — То есть они здесь, потому что их привез сюда Банни, но все это семейные реликвии. Ты сам говорил мне, чтобы я была справедлива по отношению к Харлису…

— Харлису об этом знать не обязательно, — заметил Педар. — Я никогда не держал в руках такую древнюю сталь. Когда-то пробовал фехтовать шпагой Джорджи… ты знаешь эту шпагу.

— Да, конечно, — Миранда даже фыркнула. — Ей не больше двухсот лет, что бы ни говорил сам Джорджи. Эти намного древнее…

— Знаю, поэтому и прошу. Пожалуйста. — Он склонил голову набок и сложил руки, как вежливый ребенок.

— Наверное, это возможно, — ответила Миранда. — Надо только соблюдать осторожность… — Она почувствовала, что сердце бешено колотится в груди, но с невозмутимым видом направилась в холл.

Миранда отперла витрину и отступила назад. Педар протянул руку и взял, как она и ждала, большую саблю с тяжелой рукояткой. Он провел пальцем по клинку и кивнул.

— Банни говорил, что ими можно фехтовать и сейчас, — заметила Миранда. — Но он не хотел рисковать, вдруг сломаются. Ни одну из этих вещей уже не заменишь.

—Нет… — Педар дохнул на клинок и протер его рукавом. — Ну и работа, ты только посмотри на этот узор! А как звенит… — Он постучал по клинку ногтем, и раздался мягкий мелодичный звук. Миранда непроизвольно вздрогнула. Педар повесил саблю на место и взял другой клинок. — Ты имеешь представление о том, сколько им лет?

— Банни всегда говорил, что вот этот эспадрон самый старый, а следующая по старшинству — вон та боевая рапира. Говорил, что, возможно, они привезены со Старой Земли и были сделаны во времена, когда таким оружием пользовались всерьез…

То есть намеренно убивали друг друга. То есть именно то, что она и собирается сделать сегодня.

— Потрясающе. — Педар повесил рапиру на место, на это раз он взял широкий, изогнутый клинок, Миранда даже не знала, как он называется. — А этот?

— Не знаю. По мне, так он больше похож на кухонный нож. Таким можно нарезать огромные картофелины.

Педар усмехнулся.

— Да, в нем никакой эстетики. Орудие палача страшной кровавой эпохи. — Он снова потянулся к клинкам и снял рапиру. — Значит, ты теперь фехтуешь в этом весе? — И он нежно погладил клинок. — Эта не такая гнущаяся, как та, с которой ты тренировалась, но вполне легкая.

— Наверное. Иногда я все еще тренируюсь с более тяжелыми клинками. — Не надо хитрить, надо быть честной до конца, и пусть он пропадет из-за своей же алчности и самолюбия.

— Давай пофехтуем этими клинками.

— Не думаю, что это разумно… Что о нас подумают…

— Кто? Кто подумает? Кто может оспаривать твое решение, особенно теперь, когда суд на твоей стороне? Что такого может случиться?

— Не знаю, — замялась Миранда. — А что если клинок сломается? Что, если Харлис оспорит решение суда, выиграет процесс, а потом обнаружит, что я сломала ценное оружие?

— Ему не обязательно знать об этом. Сам он не фехтует, и наверное, даже не замечал этого оружия. Да и я всегда подтвержу, что сам предложил тебе. — Педар кивком головы указал на шлемы. — Слушай, давай все делать, как в старину. Облачимся в старинные доспехи, опустим забрала. Словно мы на маскараде.

Ему всегда нравились маскарады, даже на простых балах он любил появляться в маскарадных нарядах.

— Но…

— Только один раз. Нас никто не увидит. Пожалуйста. — Снова эти просительные интонации. Вдруг он улыбнулся, как озорной мальчишка, и добавил: — Бьюсь об заклад, тебе и самой всегда хотелось, разве не так?

Миранда улыбнулась.

— Если хочешь знать, я даже однажды вытащила потихоньку этот клинок… — И она кивнула в сторону рапиры, которую Педар держал в руке. — Что-то есть в этом такое… когда знаешь, что оружие старинное, что им пользовались люди, которых давным-давно нет в живых…

— Именно. Я так и думал. Ими можно наслаждаться 'так же, как наслаждаешься старинным фарфором или драгоценностями. И те, кто умеет ценить подобные вещи, имеют право ими пользоваться. Значит, ты не откажешь мне, Миранда?

Она огляделась, словно опасалась, что их кто-нибудь может заметить.

— Думаю… нет… Даже если мы сломаем что-то и Харлис обнаружит, ты правильно заметил, он не фехтует, значит, и не вызовет меня на дуэль.

— Что ж, леди… выбирайте оружие. — Педар вернул клинок на место и раскланялся.

Миранда протянула руку, отдернула ее, словно не была уверена, наконец взяла тот самый клинок, который Педар только что держал, — самую длинную рапиру. Рукоятка у рапиры была достаточно тяжелой, специально для равновесия. Педар взял вторую такую же рапиру.

— Давай делать все по правилам, — сказал он. — Как я уже сказал, когда фехтуешь такими клинками, нужно надевать соответствующие доспехи. Мне всегда нравились эти шлемы… я даже заказал копию своему оружейнику, но все равно это не то. — Он перебрал несколько шлемов и наконец нашел то, что нужно… Миранда знала, что в других шлемах неровная внутренняя поверхность.

Она вздернула брови.

— Педар, это опасно. Старинные клинки еще могут выдержать, но доспехи…

— Фью! Он прекрасно выдержит удар плашмя, а лицо я должен защищать сам, иначе какой же я фехтовальщик? Пойдем, дорогая… если ты боишься, надень свою обычную маску, но позволь мне остаться в этом шлеме. Сразить меня ты можешь только своей красотой.

Последней фразы было достаточно, чтобы уничтожить в душе Миранды последнюю каплю сочувствия к этому человеку. Она могла бы застрелить его на месте.

Вернувшись в зал, они нацепили наконечники на клинки. Педар вышел на солнечный свет. Весь в белом, на голове золотисто-бронзовый шлем. Лица она разглядеть не могла. Весь мир сузился для нее до одной фехтовальной дорожки. Интересно, а он ее лицо видит? Она позволила себе улыбнуться.

Педар поднял клинок в знак приветствия, она ответила тем же. Он начал приближаться.

Все как обычно. Маэстро фехтования Эдуардо Каллин, живший двести лет тому назад, называл такое начало боя «Кончики пальцев». Оно позволяло фехтовальщику вкладывать больше смысла в каждый укол, противники как бы прощупывали почву перед серьезным боем. Клинок Миранды с резким звуком рассек воздух, но Педар выставил рядом свой клинок, давая понять, что для него ясна такая метафора и он расценивает ее, как вежливость.

Миранда закусила губу, но сумела отогнать приступ гнева. Еще не время, нужно сдерживаться, пока она только играет. На четвертом касании Миранда слегка качнула кончиком рапиры: она знает о его предложении и пока не отказывается, возможно, обдумывает его. На пятом касании, последнем касании правой рукой, он попробовал провести своим клинком спиральную линию вокруг ее клинка, она не дала ему сделать этого, но и не отбила удар. На языке фехтовальных движений это означало смущение, но не отказ.

Они поменяли руки, следующие пять касаний должны делаться левой рукой. Он продолжал предлагать свои ухаживания. Миранда опустила кончик рапиры на девятом касании. Неуверенность… на самом деле она была полностью уверена в себе. Десятое касание — удар кончиками рапир друг о друга — конец вступительной части. Они оба отступили на шаг назад. Миранда перехватила рапиру правой рукой, поклонилась и опять в знак приветствия подняла клинок вверх. Начался следующий этап.

Миранда фехтовала, как всегда. Торопиться было некуда, обычные атаки и контратаки, так продолжалось раз пятнадцать.

— Ты такая изящная, — голос Педара из-под забрала звучал глухо.

— А у тебя такие быстрые движения. — Миранда сделала вид, что слегка запыхалась.

— С удовольствием замедлю их для тебя, — ответил он и действительно сделал следующий выпад немного медленнее, но она все равно на секунду опоздала отразить его. Только бы убедить его замедлить движения, усыпить его бдительность, задать неверный ритм…

— Раньше я была намного быстрее, — заметила она. — Я знаю…

— Дело только в клинке, дорогая. Он слишком тяжел для тебя.

— Мне нужно… — Она отбила его удар, специально медленнее, чем могла, нанесла ответный, и он легко парировал его. — С тобой мне следовало бы быть быстрее и гибче…

— Ба. Я не собираюсь выматывать тебя. Ты должна это знать, Миранда. Разве я когда-нибудь докучал тебе?

— Нет, конечно. Просто…

Он отступил на шаг назад и уперся кончиком рапиры в пол.

— Давай поменяемся рапирами. Твоя не для женщины, у нее слишком тяжелая рукоятка.

— Да и тебе хотелось бы попробовать пофехто-вать ею, — усмехнулась Миранда.

— Верно. Позволь мне, дорогая?

— Хорошо. Но больше условий ставить не буду. Я и не подозревала, что в такой плохой форме. Видимо, сказались похороны и все остальные дела…

— Естественно.

Он склонил голову и протянул ей рапиру через локоть, рукояткой вперед. Если бы только на его вежливость можно было рассчитывать! Она также грациозно передала ему свою рапиру, и они поменялись местами на дорожке, как и положено после обмена оружием.

Миранде казалось, что она чувствует, которыми из этих старинных оружий действительно убивали людей. Она знала, что никакими экспертизами этого не проверить, знала, что никак не может доказать то, что чувствует, но… ее рапира так же жаждала крови, как и она сама. Миранда точно знала это с того момента, когда впервые взяла ее в руки.

Они, уже стояли в позах для начала боя, когда сработало устройство связи:

— Миледи… звонила леди Сесилия де Марктос. Она уже приземлилась на планете и летит сюда на одном из личных шаттлов.

Сесилия летит сюда? Миранду охватил гнев. Она уже была почти у цели, возможно, второго такого шанса не будет. Почему Сесилия все время вмешивается? И откуда это она летит? На сколько минут Миранда может рассчитывать?

Она заставила себя снова сосредоточиться на бое. Она что-нибудь придумает… надо только покончить с Педаром до приезда Сесилии…

Теперь Миранда с трудом скрывала, как легко и быстро может фехтовать, пусть думает, что это благодаря новой рапире. Атака, защита, защита, укол, укол. Сердце бьется, больше от возбуждения, чем от усилий. Пульс все чаще. Надо торопиться.

Она отступила на шаг, еще на шаг, потом быстро набрала темп и ринулась в атаку. Касание, укол. Она повернула руку и нажала на рапиру. Педар коснулся кончиком рапиры ее левого плеча. Она всей рукой ощутила это касание.

— Мы оба мертвы, — с улыбкой сказала она. Лица Педара по-прежнему не видно. Он отступил назад, она тоже. Новое приветствие перед новым началом.

Снялся ли наконечник? Она ничего не чувствовала. Отбила один удар, другой, а потом услышала — вот соскочил наконечник. Она с трудом отвела взгляд. Педар застыл на мгновение, потом отступил.

— Кажется, сломался клинок… — вымолвил он и повернулся, чтобы проверить свой.

Она подождала, дала ему возможность осмотреть свой наконечник, потом ее острый, блестящий клинок с небольшой трещиной на конце.

— Миранда…

Впервые она слышит, чтобы он говорил таким неуверенным голосом.

Она метила в лицо, в прорези металлического забрала. А он сбился с ритма, уронил руку и потому опоздал, опоздал на долю секунды. Кончик ее рапиры, теперь такой острый и твердый, попал в цель — в небольшое глазное отверстие в забрале. Старый металл поддался, и она со всей силы воткнула рапиру. Миранда не видела его лица, но хорошо представляла, как острый клинок проникает в глазницу, потом в мозг. Она повернула руку с клинком, чтобы убить наверняка. Клинок уперся о заднюю стенку черепа. Она быстро выдернула его назад. Педар упал.

— О-о-о-о…

Она опустилась на пол вместе с ним, внимательно следя за каждым его движением. Вот он разжал руку и выронил клинок. Тогда она опустила и свою рапиру, схватила его за плечи и закричала:

— Не-е-е-ет!.. Педар! НЕТ!!

Сесилия услышала крик, как раз когда входила в зал. Она сразу же увидела Миранду, та сидела на полу спиной к входу, но из-под шлема выбивались ее золотистые волосы. Миранда обхватила за плечи своего противника, который безвольно лежал на полу. Сесилия быстро прошла к ним. Кто это, неужели Педар?

Миранда пыталась снять с человека шлем.

— Миранда, дай я помогу тебе. Вызови врача…

— Шлем не снимается… не снимается! — Миранда, казалось, совсем обезумела от горя. Она неловко пробовала расстегнуть застежку, даже не сняв фехтовальную перчатку. Сесилия видела, как из-под маски сочится кровь, на сломанном наконечнике рапиры тоже была кровь. — Я говорила ему! Говорила, что это опасно! Банни всегда предупреждал, чтобы никто не пользовался старинным оружием. Банни говорил, что старинному оружию и доспехам доверять нельзя. Но он так просил… так настаивал…

Мысли Сесилии, вначале спутавшиеся, теперь снова прояснились. Она попробовала расстегнуть шлем с другой стороны. Что это за застежка, почему в старину все специально усложняли? Когда делался этот шлем, пневматических затворов еще не было и в помине.

— Что произошло?

— Сломался наконечник… я сделала выпад, а он слетел, разломился…

Сесилия посмотрела на Миранду, но за фехтовальной маской не могла увидеть выражения ее лица.

— По-моему, ты говорила, что фехтование безопасный вид спорта. — И Педар говорил то же самое, недавно, на скачках. Он сказал еще, что «все безопасно, если клинки из стали».

— Так оно и есть… Он очень хотел пофехтовать старинными клинками, которыми Банни фехтовать запрещал. Он знал, что и Харлис будет против, но… А потом захотел надеть и этот старинный шлем. На него такое находило, ты ведь знаешь Педара. Преподнес мне кружевной платок. И в первых десяти пальцах начал с ухаживания.

Сесилия расстегнула, наконец, шлем с одной стороны и взялась за вторую застежку.

— Ты не вызвала врача.

— Сис… если клинок попадает в глаз, помощь уже не нужна.

— В глаз?

— Это старинный шлем… забрало не выдержало. Клинок прошел насквозь и попал в глаз. Ты ведь знаешь, как бывает, то есть ты как раз не знаешь… но когда делаешь выпад и клинок попадает в цель, ты уже не можешь остановиться, двигаешься по инерции. Я пыталась, но, по-моему, сделала только хуже.

— Каким образом?

— Клинок уже попал в глаз, я тут же попробовала вытащить его назад, но он прошел глубоко, до самого мозга. Я даже сразу не поняла… все это так ужасно…

Сесилия расстегнула вторую застежку и сняла шлем. Она увидела лицо Педара. Один глаз открыт, хотя уже подернут пленкой, вместо второго — сплошное кровавое месиво.

— Миранда. — Сесилия внимательно посмотрела на нее, пытаясь угадать, что скрывается там, под маской. Потом опустила взгляд на руки Миранды, все еще в фехтовальных перчатках. На одной перчатке кровь. Шею Миранды прикрывал высокий воротник фехтовального костюма.

Дверь с шумом распахнулась, и в зал вбежала толпа слуг. Где они были все это время? Что это, заговор?

— Миледи! Что случилось…

— Мы фехтовали, клинок сломался…

Миранда медленно стянула маску с лица, руки у нее дрожали. По бледным щекам текли слезы, глаза покраснели.

— Ты плакала… — удивилась Сесилия.

— Конечно плакала! — Миранда с гневом посмотрела на нее.

— Я никогда не видела тебя плачущей, только когда Банни…

— Ты не видела, что со мной было, когда мне сообщили, что Брюн в плену. Не видела меня, когда я узнала о рождении мальчиков. — Миранда повернулась к человеку в сером костюме, Сесилия его не знала. — Самминз, надо вызвать доктора, хотя уже, конечно, поздно, и милицию. Этот человек… был министром иностранных дел. Они начнут расследование.

Когда Миранда отвечала на бесконечные вопросы, Сесилия просто сидела в стороне и наблюдала за ней, слушала ее голос. Педар приезжал к ней фехтовать два раза в неделю. Он сам предложил это, как только появился на Сириалисе. Еще он приезжал обсуждать некоторые деловые вопросы и… Миранда помедлила, щеки ее слегка покраснели… предлагал некоторый союз Династий. Сегодня все шло как обычно, но потом Педар спросил о старинном оружии. Он и раньше не раз спрашивал о нем, его интересовало, кто унаследует это оружие, что с ним будет в дальнейшем. Он хотел подержать клинки в руках, хотел попробовать фехтовать ими. И сегодня, хотя она и сказала ему, что Банни строго-настрого запрещал это, Педар так настаивал… так просил…

И она уступила, согласилась фехтовать старинными клинками, хотя их никто не проверял.

Наверняка у нее есть доказательства, наверняка были включены сканеры, камеры. Она бы не стала так рисковать, рассказывать все так подробно, если бы у нее не было доказательств. Значит, все действительно могло быть так, как рассказывает Миранда, — несчастный случай. Или Миранда все тщательно продумала и подготовила.

Внутри у Сесилии поднимался гнев. Это ее друзья… по крайней мере, если не друзья, то старые знакомые, люди ее класса. Состоятельные, цивилизованные, образованные… она знала их всю свою жизнь. Они собирали предметы искусства, поддерживали композиторов, художников и музыкантов, жили в красивых домах, окруженных прекрасными садами. Увлекались кто чем — кто китайской живописью, кто разведением лошадей, кто разработкой экзотических орбитальных станций. В перерывах между этими занятиями не забывали вносить свой вклад в политическую жизнь правящих Династий, накапливать деньги, власть, материальные блага. Одевались изысканно и со вкусом, умели вести светские беседы.

И вот теперь они начали убивать друг друга. Сначала Лоренца пыталась отравить ее саму. Кемтре дал согласие на то, чтобы отравили его собственного сына. Кто-то, возможно даже сам Педар, спланировал убийство Банни. Миранда убила Педара.

Они что, с ума посходили все, что ли?

А если так… то почему? Кому от этого может быть выгода?

Ну и лабиринт. В такой сложной ситуации Сесилия вспомнила о своих любимых лошадях. Если бы у нее в конюшне стояли породистые, заботливо выращенные, обученные лошади… и они вдруг начали вести себя странно, нападали бы на конюхов, друг на друга… что бы она сделала? Что бы думала?

Она бы решила проверить конюхов.

Но у богатых людей конюхов нет.

Вдруг она встрепенулась, как лошадь, которая внезапно наткнулась на большой барьер.

В том-то и дело, что есть. И конюхи свои есть, и ветеринары. Только называют их служанками, врачами, сестрами. Все богатые люди зависят от продукции фармацевтических фирм, всем им нужны омолаживающие препараты. Все они много раз прошли процесс омоложения. Лоренца, Кемтре, Педар, Миранда, даже ее собственная сестра Беренис. Некоторые имеют доступ и к другим незаконным препаратам, например нейротоксинам, которыми отравила ее Лоренца.

Узнав, что Лоренца умерла, она уже не думала, откуда та доставала эти препараты. Лоренца всегда была злой, порочной женщиной, садисткой… дело в ее сути, а не в препарате. Оружие ни при чем, виноват человек, который использует это оружие не по назначению.

Но… она знала. Знала о Пэтчкоке, хотя и постаралась обо всем забыть, когда Ронни с Раффой счастливо поженились. Недоброкачественные препараты. Недоброкачественные омолаживающие препараты, а, может, и что-то еще, и результаты не заставят себя долго ждать. Они могут оказаться куда более серьезными, чем можно предположить.

Миранда в своем уме? Вообще, все они в своем уме? Большой Совет Правящих Династий… без Банни во главе, без Кевила Мэхонея в качестве советника… теперь и Педар, пусть и плохой, мертв, вот он лежит на полу фехтовального зала, уже окоченел… Что будет дальше? Кому-нибудь вообще можно верить?

Тем, кто не проходил омоложение. Тем, кто проходил его в… где-то ведь должны были быть надежные, доброкачественные препараты. Марта Саенц? Но разве то, что Марта сама биохимик и возглавляет собственные лаборатории, может гарантировать доброкачественность ее препаратов?

Нет. Но нельзя же не доверять всем подряд. Она вообще не может не верить людям. Она так устроена, без друзей, без соратников жить она не умеет.

Наконец вопросы закончились. Сесилия поднялась вместе с Мирандой в ее покои. Бледная служанка принесла им поднос с едой и горячим чаем. Миранда сняла белое фехтовальное трико и приняла душ, а Сесилия не отрываясь смотрела в высокое окно на местность Блю Хант. Миранда вышла из душа в толстом стеганом халате. Сесилия уже была готова задать ей свои вопросы.

— Миранда… помнишь, я рассказала тебе, о чем мне говорил Педар вскоре после смерти Банни?

— Конечно, — ответила Миранда. — Ты сказала, что Педар говорил, будто знает, кто именно убил Банни, что это на самом деле не Милиция Нового Техаса.

— Это…

— Сесилия, Педар всегда был человеком невоспитанным, ты ведь знаешь.

— Да, но…

—Он считал, что обладает властью. Хотел поднять свой статус в секте Конселлайнов. Поэтому, естественно, намекал, что знает то, о чем не знаешь ты.

— Ты не приняла этого всерьез?

— Вначале нет. Но потом он приехал сюда и стал за мной ухаживать.

— Ухаживать!

— Да. Намекал, что под его защитой я могу не бояться Харлиса, со всеми его претензиями. Что Сириалис останется в моих, точнее в его собственных, руках.