Наследие Серрано (№6) - Смена командования

Хостайт посмотрел на ложу Председателя. Что решит тот?

Председатель сделал знак. Музыка оборвалась. Танцоры замерли в своих позах. В полной тишине было слышно лишь прерывистое дыхание фигуры шесть. Мужчина лежал не двигаясь, и вокруг него разливалась лужа крови. Он изо всех сил старался сдерживать стон. Но Хостайт уже понял, что рана серьезная, шестой танцор останется инвалидом. Возможно, он выживет и даже будет ходить, но танцевать больше не сможет никогда.

— Сталь, — произнес Председатель. — Благодарим вас. Все кончено.

Никто не успел даже пошевелиться, а Хостайт уже стоял рядом с распростертым шестым. Он занес свой обсидиановый клинок над горлом лежащего на полу танцора, а через секунду поклонился Председателю.

— Продолжайте, — скомандовал тот.

Хостайт вернулся на свое место. Музыка заиграла с того такта, на котором оборвалась. Фигура два осталась без партнера и продолжала стоять на одном колене. Фигуры три и восемь танцевали в такт музыке, стараясь не смотреть на фигуру два и на страшное кровавое пятно. Так они отдавали последнюю дань и честь тому, кто достойно ушел из этой жизни.

В конце этой части Председатель снова поднял руку, и танец опять был прерван. Хостайт закрыл глаза мертвому шестому и произнес необходимые слова, чтобы душа его освободилась от тела и отправилась в свой путь. В зал вошли слуги, они завернули тело в полотно и под тихий барабанный бой унесли его, другие слуги вымыли пол.

Последние движения танца были необычайно красивы. Финальный танец Серебра и Золота, олицетворяющих Солнце и Луну, выходит за пределы материальной жизни, открывая дверь в мир духовного. Выше жизни и смерти был вечный огонь, который представляли танцоры.

По окончании танца они преклонили колени перед распростертым телом, кончиком клинка каждый сделал надрез на руке, и капли их крови смешались с кровью шестого. Дебютантка Пелинн побледнела.

Хостайт обнял ее за плечи и не отпускал, пока девушка не перестала дрожать.

— Ты молодец, — прошептал он. — Просто молодчина.

Каскадар, родовое имение семейства Теракян

Гунар Теракян и Бейзил Теракян-младший были выдающимися журналистами, они умели с должной осмотрительностью разнюхать практически любые подробности. Доходы им, однако, приносил не столько талант находить необходимую информацию, сколько умение скрывать ее от других. Они достаточно быстро установили, что пьяный парень, с которым они столкнулись в баре на станции Зенебра, был членом Богопослушной Милиции Нового Техаса и что ново-техасцы начали террористические действия против Правящих Династий. Жители Нового Техаса коренным образом отличались от техасцев Конфедерации Одинокой Звезды — вполне респектабельных, хотя .и не очень честных, когда дело доходило до «бизнеса».

Гунар и Бейзил рассказали обо всем своим отцам, как только добрались до кораблей, и семейство Теракян узнало новости одновременно с руководством Флота. Стараясь не привлекать особого внимания, они следили за операцией по спасению Брюн Ми-гер… и, конечно, заметили, насколько эмоционально нестабилен был в этот период ее отец.

Теперь Гунар снова встретился с Бейзилом, на этот раз в родовом поместье на Каскадаре. Их дальний родственник Каим, единственный из Теракянов, кто служил во Флоте, взял краткосрочный отпуск и лежал сейчас на кушетке на широкой веранде, созерцая льющий как из ведра дождь.

— Первый отпуск за четыре года, и вот пожалуйста, дождь! — Каим никогда не отличался терпением.

— Сейчас осень, — ответил Гунар. — Обычная осенняя погода…

— Терпеть не могу эти планеты, — сказал Каим. Гунар посмотрел на Бейзила, тот пожал плечами.

Вид у него был ничуть не радостнее, чем у Кайма.

— Ты сам выбрал время для отпуска, — достаточно резко заметил Гунар. — Ты же знал, какой здесь климат…

— Я много чего знаю. — вздохнул Каим и поманил их к, себе, — Вы слышали о том, что замечены неблагоприятные последствия омоложения?

— Ну… давно уже говорят, что препараты, которые производились на Пэтчкоке, были не совсем доброкачественными. Говорили, что это все заговор Доброты, что прямо на заводе был задержан их шпион. Так ведь?

— Ну, это просто недоброкачественные препараты, — Каим махнул рукой, словно двадцать семь процентов акций, а также позор и финансовый крах династии, имевшей дюжину представителей в Большом Совете, ровным счетом ничего не значили. — У меня есть доказательства, что ошибка, возможно, кроется в самом первичном процессе. Пока, правда, нельзя сказать наверняка. Официально сообщают, что все дело в недоброкачественных препаратах. Но, по моим данным, отмечены случаи нарушений умственной деятельности у первых омоложенных, прошедших повторный процесс. Например, у лорда Торнбакла.

— Не понимаю, — ответил Бейзил. — Ведь Брюн его дочь, он вел себя как нормальный отец.

Гунар заметил, что на груди у Бейзила след от джема. Его оставила трехлетняя дочка Бейзила. Бедный тот парень, который будет за ней ухаживать.

— Я знаю, у меня нет своих детей, — сказал Каим. — И все же… подвергать риску Династии из-за дочери…

Гунар что-то проворчал и похлопал Бейзила по плечу. Каим чуть ли не хвастает тем, что у негр нет детей, словно специально хочет, чтобы его об этом расспрашивали. У Бейзила свои взгляды на этот счет, а мирить их приходится ему, Гунару. Как всегда.

— Значит, — начал Гунар, — если дело только в недоброкачественных препаратах, то все более-менее просто. Гораздо хуже, если ошибка в самом процессе. Каим, а разве никто, из старших офицеров Флота не прошел процесс омоложения?

— Прошли, но без повтора. Повторных процессов не проходил никто, разве что частным образом, а не через медицинское управление Флота. Первичное омоложение проходили добровольно, примерно лет сорок назад, когда уже был накоплен достаточный опыт в этой области. Только двадцать лет спустя омоложение стало обязательным для определенных чинов в определенном возрасте. А потом, лет десять назад, начали омоложение старшинско-сержантского состава.

— И что… ты не замечал никаких придурковатых адмиралов?

— Ну разве что Лепеску, — ответил Каим. Он уже рассказывал им об адмирале Лепеску.

— Он такой от рождения, — сказал Гунар. — Такие всегда были и будут.

— Знаю. — Каим неловко заерзал на кушетке. — И все же жутковато.

— Конечно, — ответил Бейзил, перекрестился и сплюнул через левое плечо.

— Придурковатых адмиралов я не видел, хотя я их и вообще вижу не много, но вот что касается сержантско-старшинского состава… вышла директива, чтобы все, кто омолаживался в течение последних десяти лет, срочно прошли медицинскую проверку. А я точно знаю, что только в нашем секторе как минимум восемь главных мастеров оказались непригодными к службе, и все за последние полгода.

— Похоже на недоброкачественные препараты, — констатировал Гунар.

— Да… адмиралы ведь прошли омоложение намного раньше, и с ними ничего такого не происходит. В чем же еще может быть дело? — спросил Бейзил.

— Дело в лорде Торнбакле, — ответил Каим. — Я не могу себе представить, чтобы человек его ума и положения втянул нас в настоящую войну из-за капризной, взбалмошной дочери.

Гунар снова тронул Бейзила за руку. Как он и ожидал, Бейзил уже весь напрягся.

— Отцы всегда так себя ведут, — сказал он. — Поверь мне, и твой тоже.

— Но все это может быть сделано преднамеренно, — запротестовал Каим. — Если кто-нибудь поставил перед собой задачу покончить с Флотом, то самый надежный способ начать как раз со старших мастеров.

— И кто же такой умный, по-твоему? Кто мог бы это сделать?

— Чтобы совершить саботаж такого масштаба, нужно было пробраться в самые верхи. Опять предательство…

Гунар пожал плечами. Отец Кайма тоже, всегда боялся предателей и заговорщиков. Даже во Флот Кайму пришлось пойти, потому что отец из политических соображений так долго не занимался бизнесом, что не смог обеспечить и будущее сына.

— Предатели есть в любой организации, — заметил Гунар.

— Да, но… мастера волнуются. Они считают, что все это заговор, цель которого отказать им в проведении омоложения за счет Флота. Сам-то я так не думаю, всем известно, что старшие мастера намного ценнее адмиралов. Но есть такие мнения. А это на руку нашим врагам. Например, Доброте. Очень легко представить, что они могли все это подстроить. Начальство Флота беспокоится, что появятся новые предатели типа Гэрривея и Хирн, но Доброта могла придумать что-нибудь похитрее.

— Возможно, — Гунара больше интересовал вопрос, какую выгоду можно получить из всего этого. — Значит… или обнаружится, что препараты были недоброкачественными, и тогда акции концерна Мор-релайн-Конселлайн окончательно упадут в цене, и они обанкротятся. Или выяснится, что были допущены ошибки в самом процессе омоложения, и тогда упадут в цене все омолаживающие препараты.

— Ну и ну! — Каим с гневом смотрел на Гунара. — Неужели тебя интересует только финансовая выгода? Неужели тебя не волнует, что, если все старшие мастера Флота станут невменяемыми, мы не сможем противостоять нашествию Доброты или Нового Техаса?

— Новотехасцы не опасны, — задумчиво произнес Гунар. — Этот пьяный…

— Но он не один. Как ты сам сказал, предатели есть в любой организации, то же самое можно сказать о дураках и пьяницах.

— И все же, — вставил Бейзил. Гунар сразу насторожился. — Не понимаю, почему мы должны искать этих предателей, если они вообще существуют. Мы несем определенную ответственность перед своим семейством, мы обязаны платить налоги, из которых, между прочим, тебе потом выплачивают жалованье, Каим. Так что не надо кичиться своими нравственными качествами.

Гунар раскинул руки в стороны.

— Хватит. Никто не хочет падения Династии, никто не хочет, чтобы семейство Теракян обанкротилось. Мы родственники. Но, кажется, об этом помнят далеко не все.

— Папочка! — Из столовой прибежала дочка Бейзила, за ней вошла ее мать. — Вот ты где! — Бейзил схватил ее на руки, и девочка улыбнулась остальным, потом объявила: — Пора обедать!

— Я не против, — ответил Гунар, вставая на ноги. — Иди сюда, малышка, а то твой папа не может встать. — Девочка соскочила с колен отца и бросилась на руки к Гунару, тот посадил ее на плечи, и она радостно заворковала. — Не забудь…

— …наклониться, — закончила она сама. Мать девочки покачала головой.

— Извини, Гунар. Ион, сын Лидии, сунул что-то в унитаз в детской ванной комнате, вода не проходила, и мы были заняты там. Вот Джесси и сбежала.

— Очень вовремя, — шепотом сказал ей Гунар. Бериш была такой же красивой, как и маленькая

Джесси. Он иногда даже завидовал Бейзилу, вспоминая первые годы женитьбы, когда дети были еще хорошенькими маленькими пампушками, а жена сплошным очарованием. Гунар даже подумывал, не жениться ли ему во второй раз, но до сих пор не мог справиться с болью утраты Стеллы и детей. Он опустил Джесси на пол и вместе с остальными прошел к большому обеденному столу.

После обеда дождь ненадолго прекратился, и Гунар уговорил мужчин отправиться на прогулку вдоль берега, мимо оранжевых квадратных садков для разведения рыбы. Здесь Бейзил и Каим были слишком заняты тем, чтобы внимательно смотреть под ноги и кутаться от сильных порывов ветра, им уже было не до споров. Каим и так выдал им столько информации, что теперь на досуге будет что обсудить. К ужину тучи рассеялись, и Каим забыл о том, как еще недавно ругал климат планеты.

Сам Гунар больше всего хотел снова оказаться на одном из кораблей семейства Теракян, желательно с новыми декодирующими алгоритмами, способными перехватывать коммерческие анзибльные сообщения. Он постарался сосредоточиться на игре в слова, которой все занялись после ужина, но никак не мог сконцентрироваться. Каим уже в третий раз поймал его на повторении одного и того же слова, и он решил, что хватит.

— У меня голова гудит. Пойду лучше спать.

— Спать? — переспросил Бейзил. — Еще рано.

— Но я очень устал. — Гунар зевнул и поднялся по лестнице в свою башенку.

Бейзил, конечно, знал, чем он будет заниматься, но на него можно было положиться, Кайма он наверх ни за что не пустит. Проблема заключалась в том, что было невозможно незаметно для постороннего пересылать документы. Он связался с семейным офисом на Каскадаре и запросил отчеты о состоянии рынка за последние два дня. Потом сказал дежурному оператору, что приедет на следующий день и передаст кое-что для анзибльного сообщения.

— Будьте готовы к полудню по местному времени, — ответил оператор. — Сообщения по анзиблю отправляются в тринадцать ноль-ноль, а мы еще должны успеть все зашифровать.

— Я буду у вас в десять ноль-ноль, — пообещал Гунар.

Когда несколько часов спустя Бейзил поднялся к нему, Гунар все еще просматривал документы.

— По-моему, ты говорил, что у тебя гудит голова, — заметил Бейзил.

— Так оно и есть. — И Гунар снова зевнул, на этот раз вполне искренне. — Но меня кое-что беспокоит. Что-то творится с Конселлайнами. Вот, взгляни-ка…

— Не теперь. Утром. Мне пришлось поить Кайма бренди, иначе его было не удержать внизу. Сейчас я должен отправиться в постель, а то будет хуже.

— Ты обязательно должен взглянуть на это. Я точно тебе говорю, Бейз. Что-то происходит. Посмотрю на флуктуации индекса омоложения.

— Индекс прыгает с тех пор, как разразился скандал на Пэтчкоке, — ответил Бейзил. — Тогда он целых полгода вообще не мог выправиться, а теперь постоянно скачет.

— Так посмотри же, — в третий раз сказал Гунар и потряс перед ним таблицей.

— Ого. — Бейзил выпятил губы, потом снова втянул их. — А как насчет сырья…

— Уровень сырья подскочил вверх, — ответил Гунар и принялся рыться в кипе бумаг. — Вот… не могу точно сказать, пока не увижу документы собственными глазами, а их надо еще перекачать, но, бьюсь об заклад, это с заводов Конселлайнов, только они могут так быстро подтянуть все ресурсы.

— А они как раз теряют свои паи на рынке и… черт побери, дружище, хорошо бы посмотреть их бумаги.

— Надо сказать…

— Отцам, — закончил Гунар, — но не Кайму. Я готовлю анзибльное сообщение на завтра.

— Уже на сегодня. Помощь нужна?

— Постарайся не подпускать ко мне Кайма, остальное я сделаю сам.

Гунар во всем подчинялся отцу Бейзила, а не своему. Так было принято в семействе Теракян. Поэтому он очень удивился, получив сообщение от своего собственного отца.

«Гунар, попроси Бейзила задержать Кайма на планете еще на двое суток. Обязательно. Потом сам садись на шаттл и приезжай».

— Как распорядится Господь, — промычал Гунар. Он был достаточно набожен, но о выгоде не забывал никогда.

Значит, он был прав. Что-то назревает. Значит, надо убедить Бейзила заняться Каимом.

Казалось, что шаттл никогда не доберется до орбитальной станции. Сразу же по прибытии Гунар отправился в офис Корабельной компании Теракян. Там была страшная неразбериха, словно ждали прибытия корабля.

— Мы только что получили сообщение по анзиб-лю. «Любимчик» будет пролетом на станции, у них что-то срочное. Если нужно, они, конечно же, смогут взять и тебя.

«Любимчик Господа», сокращенно просто «Любимчик», был самым быстроходным кораблем компании Теракян, оснащенным лучшим перехватывающим оборудованием, какое только можно было достать при помощи денег, знакомств и мошенничества.

— Вот и корабль… — Один из работников ткнул пальцем в экран, на котором вспыхнула яркая точка.

Корабль только что на максимальной скорости вышел из скоростного коридора, а изменение цвета точки означало, что он приближается к станции, почти не снижая скорости. Крайне опасный маневр.

Значит, родители не скрывают, что случилось что-то срочное. Обычно корабли компании Теракян приближались к станции по стандартным траекториям. На такой по-настоящему опасный маневр они могли пуститься только в крайнем случае.

— Когда он будет здесь? — спросил Гунар.

— На такой скорости? Часов через двадцать. Двадцать часов. Зачем тогда отец просил его приехать немедленно?

Он улетел до того, как на планете станет известно о прибытии «Любимчика». Значит, Каим не свяжет эти два события между собой и ничем не сможет помешать.

Гунар вздохнул. Конечно, на станции был неплохой отель для транзитных пассажиров, и он вполне мог воспользоваться его услугами, но он прекрасно знал, даже не спрашивая об этом, что отец хочет, чтобы он ждал тут, в офисе, в комнате отдыха для мелких клерков. Кровати здесь были узкими, удобств почти никаких.

— Если меня будут искать, я обедаю в «Пятнистом ягненке», — сказал Гунар.

Он уже почти доел десерт — финики с медом и орехами, когда ему позвонили. В офисе его дожидалось специальное послание с борта «Любимчика».

Адхем, менеджер офиса, посмотрел на него с понятным удивлением. Гунар не принадлежал к воротилам семейного бизнеса. Он был одним из многочисленных Теракянов, пытающихся продвинуться по служебной лестнице. Так почему же именно он оказался в офисе как раз в тот момент, когда «Любимчик» летит сюда со срочным сообщением, и почему именно ему адресовано это послание?

«Потому что я не трачу время на разговоры с такими, как ты», — сердито подумал Гунар.

Капитан «Любимчика» встретила его у самого люка и крепко обняла. Лайса, сестра Бейзила, такая же горячая натура, как и ее брат. В семейном бизнесе Гунар подчинялся своему дяде, а Лайса, соответственно, отцу Гунара.

— Ты полетишь с нами, — шепнула она ему на ухо.

— Да. — Гунар еле высвободился из ее объятий. — Бейзил просил передать тебе пламенный привет.

— Мы только заправимся и летим дальше, — бросила на ходу Лайса.

Гунар кивнул и прошел внутрь корабля.

На протяжении ближайших нескольких часов он вкратце рассказал ей все то, что узнал от Кайма и из других каналов.

— А вот то, чего ты не знаешь, — сказала Лайса, когда он закончил. — На «Элайасе Мадеро» оказалась наша дальняя родственница, девушка по имени Хэйзел Такерис. Ее тоже взяли в плен. Лет семьдесят тому назад юноша из рода Теракян влюбился в девушку из рода Чапапасов…

— Гречанку!

— Да. С Делфи Дуэтти. Конечно, родители с обеих сторон были против, поэтому они изменили фамилию, стали Такерис. Нарожали кучу детей, в том числе шестерых сыновей, которые унаследовали особенность своих родителей не подчиняться воле старших и стали простыми торговцами, поздно женились и имели немного детей. Так вот, эта девушка — потомок того самого Теракяна. Мать ее умерла рано, ни братьев, ни сестер у девушки нет. А отца убили члены Милиции Нового Техаса, которые взяли корабль на абордаж.

Гунар слушал и пытался понять, где же связь с тем, что до этого рассказывал он. Лайса продолжала:

— Когда мы услышали о нападении, мы ничего не знали о девушке. В наших записях о ней не было сказано ни слова. Потом тетушка Хердион увидела выпуск новостей и решила, что они неправильно произнесли нашу фамилию. Ну, ты ее знаешь, она связалась с ними по внутренней связи, готова была всех растерзать. Ей выдали всю известную им информацию, чтобы только отделаться. Вскоре после того, как Хэйзел спасли из плена и в выпуске новостей об этом рассказали во всех подробностях, она связалась с родственниками семейства Такерис, чтобы обсудить будущее девушки. Тетушка Хердион решила удочерить ее. Родственники девушки не очень-то приветствуют эту затею, но сами они небогаты, поэтому приняли предложение тетушки Хердион оплатить образование Хэйзел.

— Да, но какое отношение все это имеет к омолаживающим препаратам и скандалу вокруг омоложения?

— Не очень-то большое, но для того чтобы понять некоторые последние решения, принятые на семейном совете, тебе нужно все знать. Эти решения влияют на всю нашу политику, начиная от контрактов, которые предстоит подписывать, и кончая подбором экипажа кораблей. Семейный совет не обратил большого внимания на твое сообщение со станции Зенебра об агентах Нового Техаса, но теперь они считают, что Новый Техас представляет собой реальную угрозу для Корабельной компании Теракян, в частности потому, что мы не очень внимательно подбирали экипажи кораблей. И еще потому что вы с Бейзилом поймали их агента на Зенебре. Они также обеспокоены наличием шпионов в корабельных компаниях. Они уверены, что пиратам было известно о том, что «Элайас Мадеро» должен был идти не официально заявленным курсом, а напрямик.

Гунар фыркнул:

— Бьюсь об заклад, об этом прямом пути известно половине торговых судов, курсирующих в этом районе.

— Теперь это запрещено. По крайней мере, нашим капитанам разрешается пользоваться только маршрутами, обозначенными на картах зелеными линиями…

— Что неминуемо скажется на работе курьерской службы…

— Но зато мы не попадем в лапы пиратам.

— Так что там насчет омоложения? Мне кажется, что нам нужно попробовать перекачать кое-какую информацию, идущую по коммерческим анзиблям…

— Мы уже это сделали. Хотя я не совсем поняла, что все это означает. — Лайса протянула ему несколько кубов. — Этот с Бенедиктуса, а этот с Каскадара трехнедельной давности. Мы перекачаем еще кое-что, когда будем выходить из системы.

— Куда летим?

— Куда пошлет нас Бог и отцы семейства. Мне еще никто ничего не сказал.

Гунар устроился поудобнее и принялся изучать кубы. Цены на омолаживающие препараты постоянно прыгали: падали, когда просачивалась информация об их недоброкачественности, и поднимались, когда ходили слухи, что препараты становятся дефицитом. Но цены на сырье с момента скандала на Пэтчкоке постоянно росли… Для производства омолаживающих препаратов использовалось сырье, которое шло и на производство других фармацевтических средств, но кое-какие ингредиенты не участвовали ни в одном другом производстве. Гунар выделил именно эти продукты. Цены на них постоянно повышались. Значит… кто-то их скупает и, судя по всему, использует для производства омолаживающих препаратов, то есть существует какой-то большой рынок сбыта этих препаратов.

Он продолжал рыться в документах, отрываясь только, чтобы поесть и немного поспать. Его разбудила Лайса.

— Кое-что новенькое.

Гунар протер глаза и застонал:

— И куда же мы летим, о красотка?

— На Марфалк.

Марфалк. К черту на рога. Он слышал название, но ничего не знал о самой планете.

— Сколько времени лететь?

— Около восьми дней.

— Я пошел спать.

Но заснуть он не смог. Он все время думал о том, что не посмотрел вновь полученные документы. Наконец вылез из постели, выругался на всех языках, которые знал, и принялся просматривать данные.

— Ты не сказала мне, что перехватила такое ценное послание, — упрекнул он Лайсу по внутренней корабельной связи.

— Ты очень хотел спать, — ответила она.

— Теперь уже не хочу.

Послание было зашифровано, но на «Любимчике» имелись специальные машины для дешифровки стандартных коммерческих шифров. Шифр оказался двойным, второй, как обычно, проще первого. Дешифратор быстро справился со своей задачей. Наконец они добрались до кода. Чей же это код? Что-то очень знакомое… наконец он вспомнил. Семейный код Кон-селлайнов. У него даже дыхание перехватило.

— Лайса, у нас есть дешифратор кода и позывных основной линии семейства Конселлайн?

— Так вот что там такое! На борту нет.

— Скорее всего, я прав. Конечно, можем попробовать и другие, но я почти уверен.

Гунар покачал головой. Послание Конселлайнов казалось вполне понятным и так, но он-то знал, что это впечатление обманчиво. С ними нужно держать ухо востро. И вдруг Гунар все понял, словно кто-то написал ему разгадку красными чернилами.

Глава 8

Касл-Рок

Брюн набрала номер резиденции Мэхоней. К ее удивлению, трубку снял Джордж.

— Джордж… это Брюн.

— Ох, если ты хотела поговорить с отцом, он все еще…

— Да, я знаю. Мне нужен ты.

— Брюн, прости, что я не приехал повидаться с тобой после того, как… я был очень занят, потому что папа в больнице…

— Я все знаю, Джордж. И совсем не обижаюсь. Просто мне нужно с тобой поговорить.

— М-м-м… я должен сказать тебе, что встречаюсь с твоей кузиной.

Надо же, Джордж, оказывается, может смущаться… А какое отношение данное заявление имеет к ранению его отца, убийству ее отца или к общей политической ситуации?

Женское чутье подсказало ей, что Джордж с нетерпением ждет ответа на свою реплику.

— У вас серьезно?

— Похоже, что да. Мы оба учимся в юридическом колледже.

— С какой именно кузиной ты встречаешься? — Брюн вдруг подумала, что таким образом Харлис получает необходимые ему сведения.

— Не с дочерью Харлиса… с дочерью Джессамины.

Дочь сестры ее матери. С которой Брюн так жестоко обошлась, когда та впервые приехала на открытие охотничьего сезона на Сириалисе.

— Сидни?

Джордж рассмеялся:

— Нет, я встречаюсь с младшей, с Вероникой. Что ты хотела, Брюн?

— Конечно же получить информацию. Куда подевались все наши и что вообще тут происходит? С тех пор как я вернулась… Все так быстро меняется, и только ты не будешь читать мне нотаций.

— Ронни и Раффа стали пионерами новых миров. Это ты должна знать, правда?

— Да, но думаю, они просто чокнулись. Ты не знаешь, куда именно они отправились?

— В какую-то далекую колонию. Могу узнать точно, если тебе это нужно. Я посылаю им почту через Департамент Развития, то есть посылал раньше, но они не отвечают. А еще занятия в колледже…

— Ладно, Джордж. Надеюсь, твой отец скоро поправится.

— Знаешь… он уже не такой, каким мы привыкли его видеть. Помнишь, Брюн, когда ты помогала леди Сесилии подняться на ноги… Я и не представлял, какие чувства испытываешь, когда тебя не узнает самый близкий человек. И говорить он еще не может, только издает какие-то звуки…

— Джордж, прими мои соболезнования. Я тебе еще позвоню, если ты не против… Не пропадай.

— Ладно. — Голос у Джорджа был усталый, взволнованный и очень расстроенный.

Брюн почувствовала себя виноватой, но потом вспомнила, что у нее есть серьезное дело — нужно разобраться в том, что же на самом деле происходит в политической жизни страны. Она не думала, что на заседании Большого Совета может случиться что-либо значительное, но понимала: человек всегда должен быть готовым к самому худшему. Брюн проверила список, который оставила мать, и нахмурилась. Многих людей не будет на этом заседании. Похоже, они тоже считают, что ничего серьезного произойти не может.

Девушка вставила карточку в отверстие, чтобы включить дисплей, потом села. Сразу после достижения совершеннолетия Брюн была официально представлена Большому Совету и получила это кресло. С тех самых пор она никогда не присутствовала на заседаниях Совета.

На дальнем конце стола восседал дядя Харлис. Он посмотрел на Брюн, потом наклонился и что-то сказал ее двоюродному брату Келлу. Что ж, без сомнения, с этой стороны помощи ждать не стоит. Она улыбнулась, стараясь успокоиться. Надо быть спокойной, как мать.

В зал вошли министры. Брюн помнила, что раньше они надевали длинные балахоны, но сейчас ничего такого на них не было. Интересно, когда они прекратили этот маскарад? Может, это заслуга отца?

На возвышении Спикера стоял Хобарт Консел-лайн. Брюн удивленно заморгала глазами. Семейство Конселлайн сильно пострадало от скандала на Пэтч-коке, потому что Моррелайны входили в их септ. Никто не мог доказать, что Конселлайнам было известно о нарушениях, но другие династии просто воспользовались возможностью перехватить рыночные паи у самого большого и могущественного септа. Когда же они снова обрели прежнее влияние? И что это значит? Брюн попробовала вспомнить экстренное заседание сразу после смерти отца.

Она настроила камеру, чтобы получше разглядеть все лица, и тут только заметила некоторые странности. Справа от Спикера лица министров выражали ликование, нетерпение и гнев. Слева от Спикера лица министров казались безжизненными, на них читалось только отчаяние.

Что происходит? Она огляделась, пытаясь найти знакомые лица, но не смогла. Брюн включила поименный список с указанием мест. Никого… минутку… старшая сестра Сары, Линнет, должна сидеть через ряд. Брюн ввела позывные девушки и свое имя. Экран зажегся, и на нем появилась строчка: «Хорошо, что ты снова с нами, Брюн».

«Спасибо», — написала в ответ Брюн и посмотрела на Линнет.

Та улыбнулась и кивнула в ответ.

«Ты знаешь, что здесь творится?»

«Знаю. Поговорим во время перерыва».

Ничего не понятно. Брюн снова посмотрела на девушку, та опять кивнула, но уже без улыбки. Что ж, придется самой во всем разбираться. Она снова вызвала на экран базу данных. Сначала министры с несчастными лицами… по датам их вступления в должность она поняла, что все они были назначены ее отцом. Дольше всего пребывает на своем месте министр иностранных дел Кэбби Деланкр. Семья не очень влиятельна, но сам он порядочный, надежный человек. Она знала, что отец уважал его. Министр обороны, Ирион Солинари. Тоже невысокого происхождения, его отец долгое время отстаивал взгляд, что плебеи имеют равные с патрициями права на высокие государственные посты. Министр-секретарь, Эмили Сант-Фойн, ответственная за работу клерков…

Министры с ликующими лицами — сплошь новички. Отец назначил лишь одного из них, да и то на самом последнем заседании перед гибелью.

Министр законодательных дел. Элори Са-Кон-селл. Она из семейства Конселлайнов, но ее рекомендовал Кевил, это Брюн знала из записок отца. Остальные были назначены на экстренном заседании Совета сразу после его гибели.

Новый министр внутренней безопасности сменил Паули де Марктоса, который не смог обеспечить безопасность отца и подал в отставку. Прошение моментально удовлетворили, и теперь в его кресле сидел Бристар Анстон Конселлайн. Новый юрисконсульт вместо Кевила Мэхонея — сера Веселл. Брюн быстро сверилась с ее родословной в базе данных. Ага, тоже урожденная Конселлайн.

Пост министра юстиции после отречения Кемтре занимала Клари Уитлоу. Теперь в ее кресле сидел Норум Радсин. Даже Брюн знала о его дурной репутации в области судопроизводства.

Министр колоний. Давор Врэмон.

Итак… похоже на заговор семейства Конселлайн. Но почему тогда такой довольный вид у ее дяди? Он ничего не понимает или, напротив, в курсе происходящего?