Книга хорошая, фильм плохой. Это уже фатальная закономерность. Даже, можно сказать, железное правило: буквально все современные фильмы, снятые по мотивам/с использованием каких-либо современных книг, значительно хуже, глупее, гаже этих книг.
 
      Стойкость словесности удивительна - если му*-зыку и живопись Сатана давно разгромил, и их в целом не существует, то литература сохранилась, притом в сугубо архаической форме. Если от живописцев и композиторов никто ничего не ждет, то от писателей по-прежнему требуют неслыханного - чтобы их книги были сплошь заполнены буквами, и эти буквы притом складывались в тысячи понятных фраз. Но на эту каторжную, бессмысленную работу до сих пор находятся мастера - и, надо заметить, именно низкие, популярные жанры литературы у нас в последнее время изрядно развились, притом в лучшую сторону.
      Бравый полковник из Ростова Данил Корецкий пишет сочно, грубо, конкретно, с огромным количеством реалистических деталей, умеет протягивать внятный сюжет на изрядном протяжении художественного времени. Как из такого качественного материала сшить такую залепуху, как «Антикиллер» режиссера Егора Кончаловского, где невнятно все, даже главная сюжетная линия, я не знаю. «Дозоры» Сергея Лукьяненко раз в сто интереснее, умнее, понятнее одноименных фильмов. Кинематограф испортил лучшую книжку Александра Бушкова - «Охота на пиранью», отгламурил Александру Маринину и стер скромное обаяние с ее добросовестных, pac? судительных почти по-лютерански романов про Каменскую. Что же происходит и почему?
      Ответ на этот вопрос уведет нас от проблем искусства к вещам более существенным. К состоянию мира и человека в их русском измерении.
      Нетрудно заметить, скажем, что на сегодняшний день успехи русских в индивидуальных видах спорта куда серьезнее подвигов коллективных. Одинокий человек может далеко пойти - но чуть в дело замешиваются многие, все сразу запутывается, усложняется, теряет силу. Русские с трудом понимают друг друга, едва находят общие точки объединения усилий, плохо примиряются с необходимостью жертвовать чем-то личным ради общего.
      Один - в поле воин. А чуть добавляется в дело другой - начинаются толчея, сумятица и злобные разборки.
      Поэтому сейчас так мощно и далеко вперед от прочих искусств вырвалась литература, дочь одиночества. Наши писатели всех разрядов и видов работают хорошо, даже очень. Сидит себе ночью человек, сосредотачивается, подключается к вечным источникам питания, один на один с Богом, природой, опытом истории, собственным талантом. Тихо. Идет время. Никто не мешает. И чело-век спокойно осуществляет свои замыслы - пишет книгу.
      Но вот одинокий разум сделал свою работу и книга написана. Начинается дурной сон. Появляются сценаристы, продюсеры, директора каналов, режиссеры, и все они якобы знают, что надо массовому зрителю, у всех свои заморочки, предрассудки, требования, а также филии и фобии. Поэтому, всем миром навалившись, они портят хорошую вещь, кладут деньги в карман и бегут дальше в поисках другого материала, который можно испортить. Фильм же попадает в массы, и массы молча его проглатывают и забывают (массы не помнят ничего никогда), а в разных там форумах и блогах i [екоторое время продолжается грязный карнавал, и лица, скрывшиеся за анонимными масками, шипят и плюются на создателей картины. Чистота -дело одинокое. Грязь -дело коллективное…
      Когда-то очень давно «мир» (сообщество людей) держал меру нравственности и справедливого суда - хотя бы в идеале, в своих редких вершинах. Карикатура на такое положение вещей была предъявлена в советское время так называемой «общественностью». Вообще соотнесение себя с каким-то главным множеством (религией, государством, товарищами по партии, интеллигенцией, дружеским кружком) веками было обязательным для человека. Но сегодня человек, желающий сохранить свою личность и сделать что-нибудь путное, должен, если возможно, решительно отдалиться от всего - от любого сообщества.
      И напрасно добрый Юрий Юлианович Шевчук поет добрую песню «Ты не один», утешая шофера на опасной ночной дороге. Ты один! Помни об этом, человек. Ты будешь держать ответ только за свою жизнь, за свою совесть, за свой дар и ты предъявишь Господу то, что сделаешь сам. Никакие шайки не помогут, никакие друзья не заступятся, и даже слово любящего тебя человека будет бессильно. Ты - один, и если сделаешь что-нибудь славное - это будет твое славное, которое может пригодиться многим, а если вместе со всеми слепишь пирожок из дерьма - ну что ж, это будет ваш общий, один на всех, пирожок из дерьма.

НА ПЕРВОЕ -СУП И СТО ГРАММ

 

НИЧЕГО СЕБЕ РОССИЯ!

 

Наше отечество с точки зрения современного кино

      Если вы подзабыли школьный курс географии, то прогноз погоды напомнит вам, из чего, из каких таких частей состоит наше могучее Отечество. По-прежнему много в нем лесов, полей и рек, и два главных города - Москва и Петербург, и Север, и Северо-Запад, и Поволжье, и Урал, и Сибирь с Дальним Востоком. А еще Камчатка и Чукотка, Алтай и Краснодарский край, и Центральная Россия существует, не забудьте… Конечно, шансы увидеть все это своими глазами невелики, но обширность русского имущества как-то приятно греет душу и у нас, неказистых и промотавшихся наследников.
      А вот из чего состоит Россия с точки зрения кино последних лет? Какой предстает Россия на экране? Тема не маленькая - но сделаем хотя бы эскиз этой загадочной и фантастической киностраны, населенной призраками реальности.
      Москва. Вот, значит, дело-то какое - но кино получается, что такого земного города и нет. Прошли те времена, когда в столице встречались влюбленные с разных концов света, шагали по Москве ребята, мечтая о будущем, гремела музыка в парках, и ЛЮДИ ходили на работу в таинственные, непонятно чем занятые учреждения, где, однако, всегда можно было завести служебный роман. Последние отсветы Москвы как человеческого города были, пожалуй, в «Стране глухих» В. Тодоровского, где столица, показанная с точки зрения двух потерянных девушек, представала злым и враждебным к маленькому человеку пространством, не лишенным, однако, своеобразной красоты. С тех пор самый убедительный и масштабный образ Москвы предстал перед зрителем в «Ночном дозоре» и «Дневном дозоре». Прямо скажем, в этом городе нормальная жизнь невозможна.
      Москва «Дозоров» населена демонами, вампирами и потусторонними бандитскими группировками, которые поверх голов населения выясняют, кто круче. Коли ты не хвостатый, не летучий и не кусачий, из дома лучше во время их разборок не выходить. Кровь из гражданина могут выпить внезапно, на выходе из метро, или пришлепнуть, как муху, если тот случайно забрел в цитадель демонов, гостиницу «Космос». В кино-Москве давно уже никто нигде не работает, а все как-то тревожно мечутся туда-сюда. А если в триллере (например, в «Побеге» Егора Кончаловского) по сюжету герой живет в Москве, то зритель будет внезапно, хищными рывками перемещаться по пространству, попадая вместе с героем из офиса в квартиру и обратно - за окнами же не будет ничего вообще, никакой жилой городской среды.
      Демонизация Москвы началась не сегодня - и об этом убедительно напомнил зрителю телесериал «Мастер и Маргарита» по роману Булгакова, точно указав время начала выселения людишек из города: 1935 год Компания Воланда улетела, вы говорите? Ха-ха - очередная шутка Бегемота. Никто никуда не улетал, а, наоборот, дали команду подтягиваться все новым и новым безобразникам. И вот, на 2006 год, такое впечатление, что нечеловеческие существа напрочь выселили обычных людей из бывшей столицы бывшей России. А вдруг кинематограф что-то такое верное чувствует о настоящих /делах в Отечестве? Ужас какой! Одно утешение - приедешь в настоящую Москву, вроде как при свете дня демонов не видать. Люди ходят по улицам, жуют пирожки. Жилым духом отовсюду тянет…
      Север и Северо-Запад. К Северу нас приучил за последние десять лет режиссер Александр Рогож-кин, отправляя своих мужичков на дальние кордоны за рыбой и дичью. Мир «Особенностей национальной охоты/рыбалки» - это бывшая Суоми, родившая эпос «Калевала», богатырский север, где луна всегда полная и русалки хохочут в камышах, сказочное пространство, где человек, вместо того,» чтобы убивать животных, начинает с ними разговаривать и находит под звездой Аткоголь свою собственную душу. Потом добавилась еще более северная «Кукушка», с оленями, туманами, настоящей женщиной народности саами, умеющей возвращать умерших к жизни. В «Кукушке» создана иллю-1пя прекрасной жизни, полной природы и любви, для троих людей, укрывшихся на хуторе во время | ннрепой мировой войны. Север, таким образом, ( тал в кино чистой сказкой, раем, мечтой о Золо-||»м веке, где чудно жили человеки.
      11 о другой Север мы находим в знаменитом фильме Андрея Звягинцева «Возвращение» («Золотой чем» Венецианского фестиваля, 2003 год). Отец и i.iioeсыновей едут на Север через абсолютно пус тые пространства, где никто не живет. Прекрасная северная природа, как роковая женщина, смотрит на героев дивными злыми очами и подстерегает, чтобы наказать за своеволие. Это тоже сказка, по не милая, а страшная. Таким образом, русский кино-Север, практически лишенный людей - сюда являются, приходят, а не живут постоянно, - что-то таит в себе, какой-то ресурс загадки и сказки. Герой может отправиться туда за испытанием себя и обрести жизнь или смерть. Но о существовании реальных мест вроде Архангельска и Вологды, Мурманска и Новгорода надо забыть - из нашего кинематографа не узнаем о них ничего.
      Центральная Россия. Образ Центральной России в кино последних лет достаточно стабилен. Это деревня, где живет старуха. Старух может быть много, и они могут быть душевными, славными и покорно тянуть воз бытия, как в картине «Старухи» Геннадия Сидорова (главный приз «Кинотавра» 2003 года). Старухи могут быть кровожадно-демоническими, как в опусе Ильи Хржа-новского «4». Есть еще вариация - старуха прикосновенна к тайнам врачевания и несет древнее знание о мире и земле, как это происходит в «Бу-мере» Петра Буслова. Когда притворяющиеся героями мерзкие твари из черного «бумера» приволокут в избу своего раненого подельника, их встретит статная старуха (Людмила Полякова), которая умеет спать мертвым сном и оживлять травами. В русской кино-деревне еще есть непременно: веселый спившийся старичок, девушка-красавица и пара дураков с ружьями. Этот набор кочует из фильма в фильм - но, не буду спорить, у него есть реальные корни. Сельхозработ нет. Скотины нет. Никто не сеет, не пашет, не доит коров - кроме, конечно, как у Рогожкина. Да, сильно изменилась деревня со времен советских богатырских эпосов вроде «Тени исчезают в полдень»! Даже со времен «Калины красной» изменилась заметно. Видно, Василий Шукшин, уходя из жизни, увел с собой и образ русского мужика, крутого, хитрого, умного, бесконечно обаятельного. Одни старухи, сплошные старухи! И летящая мимо них на ворованных машинах паскудная, дебильная молодежь с повадками горилл и ублюдочным жаргоном вместо русской речи…

      щ
      ' Итак, из чего состоит Россия, если внимательно I Смотреть отечественное кино? Мы уже выяснили, что Москва с 1935 года, с визита Воланда в «Мастере и Маргарите», оккупирована какими-то демонами, русский Север - это сказочное место, где не живут, а испытывают себя, что касается русской глубинки в центре державы, то это стабильно: деревня, где либо дед помирает, либо старуха лютует. 1 А русский провинциальный городок? Со времен «Ревизора» Гоголя русскому городку везет на сатириков и не везет на лириков. Герметичная, застывшая жизнь провинции у динамичных кинематографистов, видимо, вызывает отторжение. Разве что Николай Досталь в картине «Коля-перека-'i? поле» (2005), продолжающей трагикомедию «Облако-рай», нашел, что за тринадцать лет в рус ской провинции не изменилось ничего, и, значит, это и есть подобие рая на земле. Все эти «Промтовары» и «Продтовары», ржавые сараи и бараки, населенные душевными и лукавыми обитателями, таят в себе что-то непостижимое, притягательное'. Никаких примет «новой жизни» вообще! Вот это сопротивление, вот это силища инерции - а может, так и надо? Нахлебались мы в России уже обновлений, не пора ли отдохнуть? Довольно забавный образ провинции мы находим и в фильме талантливой Ларисы Садиловой «С любовью, Лиля!». Ее героиня в исполнении превосходной актрисы Марины Зубагювой работает на птицеферме и всеми силами желает вырваться из мира мертвых куриц к миру живых мужчин. И у нее, после разных мытарств, все получается: в стареньком провинциальном мире, среди притихшей природы и поношенных вещей и людей, все-таки есть счастье - такое же старенькое и притихшее, но счастье!
      Поволжье. Из всего Поволжья мы пока имеем только Нижний Новгород - место, где происходит действие фильма Алексея Балабанова «Жмурки». Среди крутых разборок нескольких банд уродов, мелькнет церковь, но Волги как-то незаметно, не до Волги тут - рассекая на убитых тачках по разбитым улицам, уроды куражатся в лихорадке своей мнимой жизни, показанной с очевидной насмешкой. Что до остальных волжских городов; то Кострома традиционно участвует в картинах по пьесам Островского, любят кинематографисты, снимающие «из прошлой жизни», и дивное Щелыково, имение драматурга - вот там и будет вам и природа, и любовь, и человекоразмерная жизнь. Если отойти от. действительности на сто пятьдесят лет назад.
      Самый залюбленный в кино город - это, разумеется, Петербург. То есть его исторический центр. В этом городе как будто нет никаких социальных проблем. Ни один герой фильма не будет жить на Гражданке, в Купчине или Автове - но исключительно с видом на Неву или Фонтанку, в мансарде, откуда открывается вид на чудные крыши, а не то станет и на собственном катере подъезжать к Львиному мостику, как в картине «Поцелуй бабочки». Со времен «Прогулки» Алексея Учителя в цоказе Петербурга образовалась целая «прогулочная эстетика», доведенная до предела, скажем, в картине «Питер FM». Сложнейшее, многосоставное пространство города здесь превратилось в уютные декорации, стильные картинки приятного дизайна, по которому бегает одноклеточная J молодежь, маниакально держась за свои мобилы. Мобильники - главные действующие, лица в картине, а что молодые люди в Питере много думают о жизни и имеют резко оригинальные индивидуальности, так это Ф. М. Достоевский все придумал, попивая крепкий чай белыми ночами. Ничего такого нет и в помине - головы юношей и девушек пусты, в руках пиво, в душе смутная тоска. Любви хочется, настоящей, из русской классики - да откуда она тут возьмется, любовь, в мире хорошеньких куколок вместо людей?
      Балабанов отдал немало сил мифу бывшей столицы - вспомните инфернальный жуткий город, ненавидящий людей, в фильме «Про уродов и людей» или нищий и прекрасный город-убийцу в
 
      «Брате». В новой картине, «Мне не больно», сделана попытка создания тонкой, поэтичной и пел чалыюй атмосферы жизни среди смерти, когда чистая юная энергия как бы разливается в сумрач-·. ном воздухе старого мира, и любовь и нежность сочетаются с умиранием. Балабанов - режиссер, а не дизайнер, и потому не эксплуатирует поднадоевшие «виды» Петербурга, а творит свой мир. Но совсем удивительно поступил Иван Дыхович-ный в недавнем фильме «Вдох-выдох». Из Петербурга и окрестностей он мощным стилизаторским ножом выкроил нечто вроде кино-Европы времен Антониони и Бергмана. Такую модель отчужденного мира, где мужчина и женщина выясняют от-, ношения загробными голосами, где плещет холодное море, пустые дома отражаются в водах потусторонних рек, а злые деревья вздыбливаются на собственных корнях из прибрежного песка. Так странно, так не похоже на повседневность, что даже интересно…
      Юг. Про Краснодарский край и город Сочи, где темные ночи, мы как зрители забыли давно. Юг -это Кавказ, это война, Чечня и прочее. Еще в «Кавказском пленнике» Сергея Бодрова-старшего, снятого покойным Павлом Лебешевым, Кавказ представал архаичным, но по-своему прекрасным ми-, ром. Нынче на фильм с «чеченской темой» идешь,? трижды перекрестившись: все одно и то же. И описывать не буду - что, сами не знаете? Юг - это кровь и ужас, это смерть без покаяния, это борьба чахлого белого Иванушки с многоглавым чернобородым драконом. Но федеральные вертолеты всегда прилетают - правда, с опозданием.
      Сибирь и Дальний Восток. Как замерла Свердловская киностудия, так и обмелела кинематографическая «Угрюм-река»! Только в последнее время в Екатеринбурге возрождается творческая жизнь на киностудии, а стало быть, я надеюсь, начнется освоение подзабытого кинематографом региона. А ведь был, был великий Ярополк Лапшин («Угрюм-река», «Демидовы» и многое другое), была целая «уральско-сибирская», самоцветная, самобытная эстетика. Конечно, фактура Сибири и ДВ используется и сейчас. Например, в этом году вышли два боевика - «Побег» и «Охота на пиранью», где леса, реки и озера лихо участвуют в ураганном действии. В лесах прячутся маньяки и беглые каторжники, в болотах тонут слабаки, в озера прыгают герои; чтобы непременно выплыть и отомстить. В «лесных боевиках» есть свой кайф, поскольку глаз сильно освежается разнообразной красотой природы, но, конечно, условность жанра деформирует реальность до абсурда. В «Охоте па пиранью» герой Владимира Машкова (кстати, отлично играет актер, получше даже многих в Голливуде, потому что в нем, кроме нормативных свойств героя боевика, есть еще и внутренний юмор) попадает в город Шантарск. Это просто-таки какой-то город дьявола - угрюмые вооруженные мужики, дома, как после бомбежки, даже телефона нет. Что за Шантарск такой? С кого писан? 11е попасть бы туда случайно!
      Так что же Россия в кино? Как выглядит? Ну… ничего себе Россия! Живем. Даже вот - кино родное смотрим. А это не каждое белковое тело выдержит.

      На НТВ продолжается показ телевизионного художественного фильма «Доктор Живаго» - возможно, лучшей исторической картины за двадцать лет
      Купила диск, начала смотреть - и было не оторваться все одиннадцать серий, пятьсот минут. Наверное, после «Жизни Клима Самгина» Титова (1987), «Доктор Живаго» режиссера Александра Прошкина - это самый серьезный и глубокий телефильм из русской истории начала XX века. Добросовестный и простодушный Прошкин («Михай-ло Ломоносов», «Николай Вавилов», «Холодное лето пятьдесят третьего», «Русский бунт») удивительным образом лишен всяких надуманных и нетворческих претензий. Ему и выпало собрать еще оставшихся в нашем кино профессионалов, чтобы сделать картину высокого звучания, начисто лишенную дешевой конъюнктуры, пошлого заигрывания со зрителем.
 

ДОКТОР АРАБОВА

 
      «Доктор Живаго» Бориса Пастернака - знаменитый роман, который тяжело читать: великий ноэт не владел повествовательной техникой. Удивительные по красоте лирические описания и сильно воздействующий на душу нравственный пафос романа соседствуют с множеством засыхающих сюжетных линий и ненужных персонажей. Один из лучших наших сценаристов Юрий Арабов (он пишет в ос новном для уникального кинематографа А. Сокуро-ва) проделал замечательную по уму и деликатности работу. Он взял героев и мотивы Пастернака, но развил их, наполнил конкретной жизнью, сочинил выразительные диалоги, завязал и развязал сюжетные нити. В конце концов, у Арабова и Пастернака много общего - они христиане, поэты и порядочные люди, служащие своему Отечеству. За что выпали России такие ужасные исторические муки и что делать хорошим и честным людям в безжалостном водовороте войн и революций - это главный вопрос и самого романа, и его экранизации. .,, ¦, ¦.,¦ КРЕСТНЫЙ ХОД ИСТОРИИ
      Историческое время действия фильма - с 1905 по 1929 год. За это время сметен с лица русской земли целый пласт людей: воспитанных, образованных, создавших ту Россию, которую теперь называют «царской». Если в начале фильма мы видим чинный, порядочный обед при свечах в доме либерального добряка и умницы Громеко (Владимир Ильин), то в конце, в той же самой квартире, будет нажираться лукавый дворник Маркел (Андрей Краско) под вопли совсем уже опростившегося народа. Какая-то ужасная беда стряслась над землей и людьми. Над прекрасной землей и прекрасными людьми, вот в чем дело! Целая потрясающая вереница их пройдет перед нашими глазами. Отец и сын Антиповы (Сергей Гармаш, Сергей Горобченко), от страстной нетерпимости пошедшие в революцию и истребившие сами себя. Эксцентрическая дурочка, несчаст ная баба-кривляка Шура Шлезингер (Инга Стрел-кова-Оболдина), закончившая жизнь, однако, как античный герой трагедии. Важный, импозантный учитель Живаго - Фадей Казимирович (Алексей Петренко), которого тяготы войн и революций надломят, и станет обидно и больно, что мелочится такой величественный человек. Комиссар Временного правительства Гинце, нелепый мальчик, возомнивший себя героем и погибающий от пули пьяного солдата (Андрей Кузичев). Чистая девочка из хорошей семьи - Тоня, женаЖиваго, - принужденная спасать семью от гибели и безнадежно любящая своего мужа (Варвара Андреева). Атеист и циник Ко-маровский (Олег Янковский, браво!), сожженный смертельной страстью к чувственной, нервной, немного вульгарной золотоволосой жар-птице Ларе (Чулпан Хаматова)… Все артисты играют превосходно. Но при всем том фильм был бы немыслим без главного героя.

      Поторопились некоторые «похоронить» Олега Меньшикова после неудачи «Золотого теленка». Он создал выдающийся образ «доктора жизни» - возможно, даже воплотил нравственный идеал. Это огромная, итоговая работа, вобравшая в себя многое из того, что артист уже играл, но есть и такое, чего он еще не играл. В «Докторе Живаго» он сыграл не только внешние события бурной жизни своего героя, не только его профессиональную честь (именно в ролях врачей актер отчего-то особо убедите лен). Меньшиков - может быть, единственный в своем, поколении - умеет выражать редкое: красоту и сложность внутреннего мира человека. Весь фильм он слушает себя, пропускает все через себя, умеет смотреть внутрь себя. Веришь, что он талант, поэт, что с ним говорит мировая душа. Последние серии, когда старый, седой, но с прямой спиной и вечной гордостью, Живаго работает уборщиком в той больнице, где блистал когда-то молодым, - это что-то необыкновенное по художественной силе, а смерть Живаго - шедевр актерского искусства… Я подметила забавное обстоятельство. Мы знаем, что Олег Меньшиков фантастически красивый человек. Но когда эта красота вдобавок отгламурена, завернута в белые шарфы, припомажена, когда на лоб спущена прядка от стилиста Шевчука, то все делается приторным и фальшивым. А вот когда Меньшикова «портят», когда он старый, больной, бородатый, окровавленный, страдающий, побитый - то светящаяся из-под порчи красота делается неотразимой. Вот что значит грамотный режиссер, все у него артист играет отлично - и любовные сцены, и запредельную жизнь в партизанском отряде. Надо задания точные давать, а иначе зачем режиссура?,…s?.,, ¦.. (., .' ¦ ¦ ¦¦…!¦¦¦'..*:¦'¦.. i-·.?.`;·. '¦¦

      Вез предрассудков, без идеологических шор, с шобовыо и печалью посмотрели создатели фильма I ia русскую жизнь начала XX века. Они воспрльзова-ппсь «глазами Пастернака», глазами прекраснодушного интеллигента. И оказалось, что всех жалко. Как будто русские из-за своей дикой, избыточной страстности слишком многое взвалили на себя, чересчур рванули - и сломали хребет лошадке-Родине, надорвались. Но от них, чудаков и оригиналов, остался некий звук - чистый, прекрасный и печальный. «Доктор Живаго» напоминает нам об этом звуке.
 

БОГАЗВАЛИПАСТЕРНАК

 
      В нашей культуре явно усиливается «тема Пастернака» - весной показали телефильм по мотивам романа «Доктор Живаго», летом книга Дмитрия Быкова «Борис Пастернак» (серия ЖЗЛ) получила премию «Национальный бестселлер». Сочинение Быкова попало и в список номинаций на премию «Большая книга», да и без всяких премий и номинаций его читали: интересно, и весьма. Сам автор считает - внимание к его книге предопределено тем, что растерянный современный читатель ищет в рассказе о жизни великого поэта какие-то рецепты для себя. То есть, обдумывая, «делать жизнь с кого», можно прикинуть на себя и Пастернака. Попробовать пойти его путем. Что же это за путь?
      Это путь в восемьсот девяносто три страницы, но изрядная толщина новой биографии Бориса Пастернака не имеет болезненного характера - она объясняется тем, что в ней совмещены и чередуются две книги: в одной описывается жизнь поэта, в другой дается подробный филологический и философский анализ его творчества. И то и другое -приличного, а иногда и очень хорошего качества.
      В любом случае трудолюбивый автор заслуживает всяческих наград и уж точно всяческого внимания заслуживает его удивительная искренность.
      Перед нами, собственно, лирическое кредо либеральной интеллигенции, для которой Пастернак-идеал, кумир, икона. Сформулировать заветные чаяния своей родовой группы - такое удается не каждому, а Дмитрию Быкову удалось.
      Автору положено любить своего героя, но Быков Пастернака не просто любит - обожает. Это обожание по принципу разницы, а не сходства, поскольку у Быкова, как кажется, нет с Пастернаком ни одной общей личностной черты. (Невозможно себе представить, чтобы Борис Пастернак выпускал книгу политических фельетонов или делал по телевизору актуальный комментарий!) Любить Пастернака есть за что: великий поэт без спора. А вот обожать его личность, по-; моему, крайность. Это обожание в какой-то момент и начинает смущать, как все чрезмерное. Автор начинает высказывать некие суждения о Промысле, о личности Творца и о том, насколько и почему Борис Пастернак был угоден Создателю. Угоден он был потому, что вручал себя Тнорцу в качестве глины для слепка и старался по принимать никакого волевого участия в собственной судьбе. Богу это нравилось, Он его хранил. Богу вообще нравился Пастернак, и не без взаимности. Была тут какая-то связь, может, даже И родственная… Дописывается автор книги до того, что Пастернак «олицетворял христианство». И тут уже лично у меня включается стоп-сигнал.
 
      Россия XX века знает множество мучеников за веру. Бывали такие люди, которые не «христианство» олицетворяли на советской даче, а попросту умирали за Христа. Наверное, судьба патриарха Тихона или отца Павла Флоренского больше похожа на подвиг веры, чем довольно благополучная жизнь советского писателя с членским билетом за подписью Горького, лишь в финале омраченная историей с травлей за «Доктора Живаго». Без всякого сомнения, то был порядочный, гораздо лучше многих своих коллег, человек и в высшей степени одаренный мастер слова. Но никакого христианства он, сын своего века и «трудное дитя жизни», не олицетворял, и делать из него икону даже несколько опасно.
      Тут у Быкова, понимаете ли, мечта такая дивная воплощена, интеллигентская мечта о заветной кривой козе, на которой можно объехать неудобства исторического времени. Совместить относительное личное благополучие и духовную свободу. Брать «у них», у земных правителей, дачи и пайки - а в душе быть преданным только Создателю (и роман печатать за границей). Это двоемыслие и двоеверие скрыто, утоплено в блеске индивидуальности Бориса Пастернака - известно, что поэт был обворожителен, чаровал людей, в него влюблялись и любили долго, страстно, мучительно. Но если из личностного этого блеска, из чар вычленить «рецептжизни», этим рецептом окажется артистический конформизм, красивое приспособление к обстоятельствам. Дмитрий Быков, исследуя судьбу Пастернака, выясняет, как приладиться к отвратной жизни и не потерять при этом лица, - и читатель найдет, в самом деле, массу хороших готовых способов. Что-то вроде «метода Пастернака». Это захватывающе интересно, только вот Христос тут вроде бы ни при чем.
      Чрезмерная любовь к герою подвела автора, а то бы он без труда заметил в личности Пастернака то, что Томас Манн называл «двойным благословением», благословением и неба и бездны. Есть, бывают на свете такие любимчики - и Богу свечка, и черту кочерга.