Ведущие: Николай Нелюбин, Наталья Костицина

 
      Гости: Татьяна Москвина
      Н. НЕЛЮБИН: 11 часов 14 минут в Петербурге, у микрофона Николай Нелюбин, рядом со мной Наталья Костицина, добрый день, Наташа.
      Н. КОСТИЦИНА: Но рядом с нами!..
      Н. НЕЛЮБИН: Рядом с нами - журналист, критик, драматург, писатель, масса, масса разных амплуа - Татьяна Москвина, доброе утро!
      Н. КОСТИЦИНА: Самая талантливая женщина Петербурга, самая умная, самая язвительная, самая критичная, самая-самая! Ее стиль всегда можно узнать среди многих. Стиль, который из-под пера ее. Здравствуйте, Татьяна! Ну, праздник же, праздник!
      Н. НЕЛЮБИН: Международный День театра.
      Н. КОСТИЦИНА: Праздник для нас - ваше появление, тем более в день театра!
      Т. МОСКВИНА: Да дайте с людьми поздороваться (смеется), пираньи. Добрый день, дорогие слушатели. Действительно, я, Татьяна Москвина, литератор «широкого профиля», как я себя называю.
      Н. КОСТИЦИНА: Но именно в День театра, поскольку все-таки, ну, вот приурочили даже мы к этому все-таки здесь на самом деле пираньи мы, да. 30-31 марта сразу возьмите себе на заметку в ДК Ленсовета будет спектакль по пьесе Татьяны Москвиной «Па-де-де» в постановке Станислава Говорухина. И как раз я обратила внимание, там такой подзаголовочек - это «пьеса для добродушного театра», т.е. это вот такие мечты о добродушном театре, Татьяна?
      Т. МОСКВИНА: Да нет, это три миниатюры, вполне традиционные, потому что наши драматурги русские писали маленькие пьесы, и они эти маленькие пьесы страшно устойчивые, как маленькие животные. Островский, Гоголь, Чехов, потом Розов и Володин писали диалоги, небольшие сценки. Там нет таких больших мыслей, страстей, там быт и нравы конкретного времени, и почему-то они необычайно устойчивы. И ругали там, скажем, Островского того же за трилогию о Бальзаминове: «Что вы пишите какую-то ерунду, кругом такие события?..» А вот чиновник ходит этот Бальзаминов в поисках богатой невесты по пятьдесят лет, сто…
      Н. КОСТИЦИНА: Все тянутся и смотрят.
      Т. МОСКВИНА: И всем это интересно. А это просто… У меня тоже вот в русле этой традиции. «Добродушный театр» это не то, что там какие-то мечты, это очень такие иногда даже и грустные истории, но они как сказать, в них нет ничего надуманного, все это могло быть, было. Кстати, на нашем радио поставили, в воскресение была премьера, там другие, наши актеры играли, не московские.
      Н. КОСТИЦИНА: На нашем радио, на петербуржском радио?
      Т. МОСКВИНА: На нашем радио.
      Н. КОСТИЦИНА: Ой-ой-ой, с его традициями спектаклей!
      Т. МОСКВИНА: Да, вот эта великая редакция драматическая, она поставила. И там, скажем, Саша Лыков играл, я послушала, думаю как хорошо, жалко, что эти пьесы пока не идут в Петербурге. Потому что они питерские, несмотря на то, что там нет никакого сугубо уж такого крутого колорита. И надеюсь, что имеет какое-то общезначимое значение.
      Н. КОСТИЦИНА: Нет, по крайней мере, вот те критики…
      Т. МОСКВИНА: И все-таки, все-таки, в Москве Говорухин поставил.
      Н. КОСТИЦИНА: Да.
      Т. МОСКВИНА: Они так лихо играют, интересно. У нас два с половиной года аншлаг, вот, это я так злорадно говорю потому что…
      Н. КОСТИЦИНА: Нет, что у некоторых, да.
      Т. МОСКВИНА: Первый раз поставили, у меня четыре пьесы вот эта первая вылезла, ну, она так специально и сделана. Я так писала даже в отчаянии, что если этого вам не надо, собаки то, что же вам надо? (смеется) Но, зная инерцию театра, и что очень трудно новое имя чтоб появилось. И вот значит, поставили - и лихо да, с такими эстрадными приемами. Они славно играют, там, например, Дарья Михайлова играет, Даша Михайлова очень симпатичная актриса во второй пьеске, Мартиросян. Там хорошие актеры, вот, ну мне жалко, что наши не сыграли.
      Н. КОСТИЦИНА: И что они не почувствовали, московские? Ведь очень многие критики пишут, что связаны все эти пьесы таким меланхоличным питерским отношением, настроением.
      Т. МОСКВИНА: Я не скажу, нет, почему, там нет меланхолии. Там просто… Для нас эти типы все родные, а для них они немножко смотрят с некоторой дистанцией. Но Станислав Сергеевич человек опытный, я была счастлива с ним пообщаться, с человеком такого большого стиля, из прежней жизни.
      Н. КОСТИЦИНА: Суровый?
      Т. МОСКВИНА: Нет, конечно, он не суровый. У него знаете, есть такие приемы-подходы. Он так немного заслоняется, загораживается своим этим видом капитана, с этой своей трубочкой, своей невозмутимостью. Он, конечно, в это играет. Но играет хорошо, хорошо играет, отличный артист.
      Н. НЕЛЮБИН: Татьяна Владимировна, коль скоро мы заговорили про отношение Питера и Москвы и скажем так перехода каких-то московских традиций к нам, а может и питерских в Москву, как вы относитесь к последним вещам, которые происходят в городе? Вы, я помню, достаточно ярко высказывались, например насчет Газпромсити, вот только не помню, «за» или «против»?
      Т. МОСКВИНА: Я бесконечно ярко высказываюсь, совершено в экстремистском духе, что никакой башни быть не должно, и все. Периодически мне говорят вот там выставка каких-то проектов, надо посмотреть, как эта будет выглядеть башня. Я отвечаю: «Мне все равно как будет выглядеть эта башня, мне главное, чтобы ее не было». И консервативные позиции занимаю давно. Стою на них принципиально, не надо нам пускаться по волне подражания какой-то быстротекущей моде, быстротекущим амбициям. То, что кажется замечательным какой-то группе людей сегодня, покажется комичным завтра. Мы - город консервативный и это хорошо, в этом наше своеобразие, даже большевики, как говорится, пощадили исторический центр Петербурга и сейчас дела, в общем, обстоят неплохо, сравнительно неплохо. Как посмотришь на многие другие примеры, есть в Москве просто… Уже там домика не найдешь родного. У нас… Невозможно снять исторический фильм, при всем хитроумии наших операторов, не найти этих десяти метров.
      Н. КОСТИЦИНА: Это в Москве?
      Т. МОСКВИНА: В Москве. У нас до сих пор снимают еще и так и так. Ну, кое-что поснимать всякие вывески, но можно найти даже целые районы и кварталы, и надо за это держаться, надо это ценить.
      Н. КОСТИЦИНА: Но многие же возразят, скажут, ну, елки зеленые, ну, что вот консервировать город? Отстаем от прогресса.
      Т. МОСКВИНА: На это надо сказать реально следующее. Вот мы, те, которые «против», нас много, мы имеем право тоже участвовать в принятии решений, заявлять свою позицию, участвовать в общественных дискуссиях. И если какой-то проект вызывает такое количество негодования, проект должен быть остановлен, потому что у нас нет сейчас некой такой вышней власти, которая бы как Петр Великий сказал: «Да будет так» - у нас другие времена, мы берем власть из самих себя. Она уже сверху не спускается, нет залогов от небес. Поэтому никто никакое лица, какими бы полномочиями не было облечено, оно обличено полномочиями нашей воли, оно не имеет право принимать такие решения вот единолично или как какая-то группа лиц. Мы тоже имеем право на свою долю участи и должны спокойно, твердо, не волнуясь говорить свое решительно «Нет!»
      Н. НЕЛЮБИН: Мы прервемся на рекламу ненадолго, а потом продолжим.
      (перерыв на рекламу)
      Н. НЕЛЮБИН: В Петербурге 11.23 мы продолжаем беседу с Татьяной Москвиной, в студии Николай Нелюбин, Наталья Костицина. Татьяна Владимировна, скажите, пожалуйста. Сегодня Международный день театра. Как традиционно у нас в Питере этот праздник отмечают, и как лично вы будете его праздновать?
      Т. МОСКВИНА: Да у нас ничего особенного нету, я думаю, что те, кто вспомнят, выпьют себе по рюмочке за театральных деятелей, впрочем…
      Н. КОСТИЦИНА: Всплакнут.
      Т. МОСКВИНА: Как вы понимаете, театральные деятели могут выпить по рюмочке и без всякого Дня театра. Ну, это достаточно условный день, он ничем так особенно не памятен театральным деятелям.
      Н. КОСТИЦИНА: Единственно, он омрачен в этом году смертью как раз Михаила Ульянова.
      Т. МОСКВИНА: Да, Михаил Александрович умер вчера, долго, тяжело болел. В общем, отлетают орлы, отлетают, осталось совсем немного конечно. Это был ярчайший, талантливейший артист, наверно, лучшее, что было в красной России. Он все символизировал, хотя он и белого генерала играл и великолепно, как вы помните в «Беге», генерала Черноту. Но, в общем, конечно, он председатель, маршал, он у нас ассоциировался с таким воином народным.
      Н. КОСТИЦИНА: Слушай, а я вспоминаю его в «Варшавской мелодии», этот спектакль часто повторяют.
      Т. МОСКВИНА: Конечно, «Антоний и Клеопатра», великолепный Антоний, совершенно бешенный темперамент, прекрасное это лицо с иронически вздернутой этой бровью.
      Н. КОСТИЦИНА: А Турандот!
      Т. МОСКВИНА: Ну что и говорить, понимаете, такая школа уходит, отлетает. Да я думаю, что так во всем мире. Вот посмотрите, какие были во Франции актеры прежней-то опоры, или даже и в Америке. Разве можно там сравнить Джека Николсона с каким-нибудь там, прости Господи, Брэдом Питом? Ну что за актер, Дэмон, Пит, ну?
      Н. КОСТИЦИНА: Слушай, Татьяна, ну ты же печатаешься в «Аргументах недели», вот в этой федеральной газете.
      Т. МОСКВИНА: Я не печатаюсь, а я завотделом культуры этой газеты.
      Н. КОСТИЦИНА: Ой, прости, прости.
      Т. МОСКВИНА: Печатаюсь я там, поскольку, естественно… Редактор, если я не написала статью, редактор чувствует себя неуютно и начинает метаться.
      Н. КОСТИЦИНА: Но в основном там обзоры московских премьер. Есть что-то интересное?
      Т. МОСКВИНА: Не поняла.
      Н. КОСТИЦИНА: Из московских премьер, из последних, есть какие-то интересные вещи?
      Т. МОСКВИНА: Нет, пока не нет, пока ничего не могу уверенно рекомендовать и московский театр сейчас в каком-то странном таком состоянии. Была волна «обновления» такого мнимого, новаторства такого, таких вот лихих экспериментов, «двадцать пятый виток издевательства над русской классикой» я это назвала, и все. И она замерла, удалось ее как-то остановить, сбить. Новая драма, которая тоже так о себе лихо заявляла, тоже захлебнулась вот. А там нормальная идет работа, и вот там есть такой хорошее направление нормального бульварного театра, да.
      Н. КОСТИЦИНА: Крепкого.
      Т. МОСКВИНА: Крепкого, да, с хорошими актерскими работами. Ставить приходится в основном иностранные пьесы, потому что там англичане хорошо работают, как правило, в такой драматургии, потому что эти новые драматурги пишут «монологи людоедов», наши, русские. Ну, кто пойдет, да, на «монолог людоеда»? Ну, придет там двести человек и все. А репертуарному монстру надо работать каждый день. Поэтому и ставят английские пьесы, хорошо так бодро играют, без пошлости, потому что в антрепризе там «шакалят», а в театре Маяковского нет. Там - Михаил Филиппов, Симонова, Ольга Прокофьева, Даниил Спиваковский - хорошие крепкие работы. Это не тот театр, где забьется сердце, где ты так просто умрешь от восторга, зарыдаешь, но это театр где тебе хорошо, ты смотришь с удовольствием, такое приятное чувство. Мне это направление нравится, потому что без него куда, понимаете? Нужно какое-то нормальное повседневное питание.
      Н. НЕЛЮБИН: Татьяна Владимировна давайте к делам «богемным», так их назовем. 30-го марта вот известно, что у нас в Петербург будет торжественная церемония, называется она «Пара города». И самым ярким успешным парам Петербурга будет эта премия вручаться. Ну, и среди номинантов - Сергей Шолохов и вы, Андрей и Лариса Анановы, Игорь Корнелюк-Марина Корнелюк, ну и многие другие. Как вы относитесь к такого рода мероприятиям?
      Т. МОСКВИНА: Как говорится, «вы черкни лишнее» из этого списка (смеется). Ну, как я могу относиться ко всей этой гламурной лабуде? Ну, какая «пара города»? Ну, что это все такое? Почему вдруг, что, почему сейчас? Не понимаю. С тоской думаю, что придется идти, и всегда мне как-то грустно и очень жарко, душно, от людей сколько энергии…
      Н. КОСТИЦИНА: Нет такого ощущения, знаете, приятности, что отметили, обратили внимание?…
      Т. МОСКВИНА: Слушайте, Наташа, я вас умоляю… «обратили внимание» (смеются). Как будто у нас в городе… У нас в городе это очень узкий круг известных людей, потому что и этот круг все редеет, потому что вот если были еще из прежних времен известные. А новых-то не прибавляется, потому что разрушено информационное пространство. Ну, вам, как работникам радио это прекрасно известно - разрушено информационное поле. Вот то немногое, что принесла перестройка, т.е. некое вот поле, да, общение, дискуссии, поток информации - все это разрушено. Ничего нет, ни одного телевизионного канала, какие-то клочки на радио, какой-то там один журнал - ничего нет. Мы по Интернету списываемся куда бежать, чего делать, что происходит, и ничего не знаем. Иногда только в новостях обычно по НТВ. Разрушено, поэтому, а как делать новые имена? Как будут зажигаться звезды? У нас есть талантливейшие артисты, музыканты, никто о них не знает, им некуда пойти, никто в них не будет ни денег вкладывать, они без воздуха, так вот тихонько вот себе трудятся. И откуда зажгутся вот эти самые новые, никто не будет этим заниматься, никто никакой канал абсолютно. Поэтому пар-то больше не будет, понимаете. Которые проскочили, вот они проскочили и все. Дальше все закрылось, безмолвие.
      Н. КОСТИЦИНА: Ну, какая-то мрачная уж совсем перспектива.
      Т. МОСКВИНА: Конечно, она и будет мрачная, если не восстановится хоть как-то информационное пространство. А как может быть? В любом сибирском городе несколько местных каналов, у нас ни одного! «Пятерка» стала федеральной, городские новости не нужны.
      Н. КОСТИЦИНА: Ну, «Сотка»?
      Т. МОСКВИНА: А что «Сотка»? «Сотку» не принимали и в лучшие времена, каждый третий только телевизор принимал. А что «Сотка»? Она показывает сейчас «Женский взгляд» Оксаны Пушкиной, сериал «Дальнобойщики». Там же сменился менеджмент, прекрасно знаете, вся эта гидропоника телевизионная…
      Н. КОСТИЦИНА: Уходим на новости?
      Н. НЕЛЮБИН: Да, уходим на московские новости. А потом продолжим. Напомню, в студии у нас Татьяна Москвина.
      (перерыв на новости)
      Н. НЕЛЮБИН: 11.35 в Петербурге. У микрофонов по-прежнему Николай Нелюбин и Наталья Костицина и в международный День театра наш гость - Татьяна Москвина. Здравствуйте, еще раз, Татьяна Владимировна!
      Т. МОСКВИНА: Здравствуйте!
      Н. КОСТИЦИНА: Добрый день! Напомню, напомню, я тут как болванчик. 30-31 - на, важная информация - марта в ДК Ленсовета как раз спектакль «Па-де-де» по пьесе Татьяны Москвиной в постановке Станислава Говорухина…
      Т. МОСКВИНА: ДК Ленсовета тот, что у станции метро «Петроградская».
      Н. КОСТИЦИНА: Да.
      Н. НЕЛЮБИН: 327-82-51 - телефон прямого эфира, я думаю, что можно уже слушателей наших подключать к беседе и не так часто у нас бывают такие люди. Поэтому, давайте, спрашивайте, задавайте вопросы. 327-82-51, телефон прямого эфира и у вас есть возможность задать вопрос лично Татьяне Москвиной. Алле, вы в эфире, как вас зовут?
      СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, Георг. Ну, во-первых, я действительно хочу поздравить вашу гостью с Днем театра, я очень уважаю ее творчество. И хотел, прежде чем задать вопрос уточнить одну вещь. Вот то, что умер артист Ульянов в этот день. Я верующий человек, и с точки зрения христиан, когда какой-нибудь иерарх умирает в святой день, то это считается, что он, действительно, хороший был иерарх. Поэтому вы знаете, конечно, больно, но это на самом деле говорит о том, что Михаил Ульянов был действительно человеком театра. А вопрос следующего рода. Вот то, что говорила госпожа Москвина по поводу того, что мы сейчас являемся источником власти. Как она полагает, как скоро все-таки большинство населения России начнет ощущать себя хозяевами страны, а не рабами?
      Н. НЕЛЮБИН: Спасибо, Георг.
      Н. КОСТИЦИНА: Я уточню, Михаил Ульянов все-таки умер 26-го, накануне Дня театра.
      Т. МОСКВИНА: Да, и День театра не является в общем священным. То, что Михаил Александрович - это такой маршал искусства это, безусловно. Так что тут и доказательств никаких не надо, вспомните только его в любой роли. Какие еще нужны подтверждения и доказательства? Он был создан для любви и славы. И он получил любовь и славу полной мерой. Жизнь его состоялась, это была красивая, достойная и ясная жизнь, просто не отбрасывающая никакой тени. Ну, он, кстати, и многим руководил. Он руководи театром Вахтангова, он был представителем Союза театральных деятелей долгое время, и я ни одного недоброго слова о нем не слышала просто.
      Н. НЕЛЮБИН: Ну а что касается того, когда власть-то будет?
      Т. МОСКВИНА: Что касается… Хотя человека звали Георг, это был очень русский вопрос, «счастье сейчас», да. Это такой немножко хлыстовский уклон русской души.
      Н. КОСТИЦИНА: Ну, у нас писатели - пророки.
      Т. МОСКВИНА: Что Богородица - Она здесь и Христос тоже здесь, и все должно быть сейчас. Это на самом деле долгая и трудная работа. Все не так плохо, вы знаете. Несмотря на то, что много горького и тоскливого в жизни и вообще в жизни, в нашей русской тем более, все не так плохо. Понимаете, важно только не гоняться за какими-то пустыми химерами, а просто-напросто жить иначе. Вот я, например, слышу все время какие-то сетования по поводу того, какой там ужасный телевизор. И даже люди, которые сидят молодые, сидят в Интернете и жалуются на просмотренный им только что телевизор. Ну, подними ты вот эту тяжелую нижнюю часть себя и пойди и живи иначе. Не смотри ты на Петросяна, чтобы потому ругать этого Петросяна. Вот это «жить иначе». Вот они говорят «деньги, деньги», одуревшие там из каждого клочка земли. Вот корысть хотят извлечь, врут бесконечно. А ты живи иначе, не ври, и не надо так это с ума сходить по деньгам. Потому что если по ним с ума сходить, так все отберут, такова злая ирония судьбы, как правило. Тот, кто так страстно хочет денег, в конце концов, всего лишается.
      Н. НЕЛЮБИН: Я думаю, Георг получил исчерпывающий ответ на свой вопрос. 327-82-51 - телефон прямого эфира, следующий звонок. Алле, как вас зовут?
      СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Здравствуйте, меня зовут Ирина Александровна.
      Н. НЕЛЮБИН: Здравствуйте, Ирина Александровна, ваш вопрос.
      СЛУШАТЕЛЬНИЦА: У меня вопрос такой. Ну, вот ваша творческая пара, я ей желаю всегда успехов в конкурсе. Но мне кажется что Шолохов - оптимист, вы - немножко пессимист по своему отношению к искусству.
      Н. КОСТИЦИНА: И как вы уживаетесь, да, вы хотите спросить?
      СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Мне так кажется. Бывают ли у вас творческие споры на кухне? Спасибо.
      Т. МОСКВИНА: Да. Мы много разговариваем. Уже какое-то страшное количество лет мы.. Мы ж познакомились в начале 80-х годов в аспирантуре. Сергей Леонидович писал диссертацию про Пушкина, а я про Николая Александровича Островского, мы были такие пижоны. Кругом люди писали там «Героическое в советском кинематографе», «Образ Ленина»… У него - Пушкин, у меня - Островский. Спокойненько пережили мы, значит… естественно, мы почувствовали сразу симпатию друг к друг и это, конечно, была позиция. Укрыться в классической ясности. И выбрали надо сказать двух самых ясных - это два солнца наших, два Александра, вот. Нет, тут разница такая у нас в характерах. Тут дело не в пессимизме и оптимизме, а дело в том, что я более резка и прямолинейна, а Серей Леонидович более уклончив и светск. Т.е. он что-то может быть и так сказать может что-то сказать легко, отшутиться отмолчаться, какие-то приятные балетные па проделать, а я как мясник с топором начинаю рубить там… вот со своей какой-то удручающей меня саму прямолинейностью. И хотя я могу и иначе, я могу сложнее, вот, но приходится иногда это делать. Вот я хочу быть понятной, хочу за что-то сражаться. Я воин. Сережа совсем другой. Он церемониймейстер какой-то, организатор праздников. Поэтому очень хорошо, что не похожи, не повторяем друг друга, но просто не скучно нам, как бы мы ни спорили.
      Н. КОСТИЦИНА: Как-то вот влезает в творческую лабораторию?
      Т. МОСКВИНА: Нет, ну что вы, что вы? Мы вообще такого мещанского кошмара у нас нет и быть не может. Никаких нет вопросов о том, где ты был, когда вернешься? Бесконечных звонков по мобильному, как эти жены и мужья себе позволяют. Нет, мы же свободные люди, что вы. Если человеку нужно он сам скажет, где он был, а если он не хочет говорить, зачем заставить его врать?
      Н. НЕЛЮБИН: 327-82-51 - телефон прямого эфира. Давайте послушаем еще один вопрос, как вас зовут? Вы в эфире.
      СЛУШАТЕЛЬ: Это Иванов. Я хотел спросить у этого товарища. «Я, - говорит - в аспирантуре была, защитила диссертацию по Пушкину». Что она открыла у Пушкина нового?
      Н. КОСТИЦИНА: Господин Иванов, а вы вообще слышали то, о чем говорила Татьяна Москвина?
      Т. МОСКВИНА: Я могу ответить.
      Н. КОСТИЦИНА: Это первое. Во-вторых, мне казалось, что, по крайней мере, наша аудитория она знает кто у нас сегодня в студии. Товарищ Москвина!
      Т. МОСКВИНА: Совершенно товарищ не обязан меня знать, и я ведь его не знаю. Несмотря на то, что у него такая приятная фамилия Иванов. Я занималась изучением Островского, Александра Николаевича, автора 49 пьес, и открыла много интересного в нем того, о чем не писали, потому что наследие его так велико и обширно, что довольно трудно справиться, а в настоящий момент островсковедов почти не осталось. Потому что молодые люди они предпочитают Грибоедова с одной пьесой, там, Чехова с пятью. А 49 - это ж надо все изучать. У меня были серьезные открытия по поводу его пьес 60-х годов, по поводу исторических хроник. Это подтверждено, у меня есть научные работы. Так что тут я смело сморю в лицо товарища Иванова, и нисколько не стесняясь с ясным взором говорю: «За Пушкина, товарищ, не скажу, за него Сергей Леонидович ответственный». И кстати открыл! Открыл, у него было научное открытие, да, и профессор Бялый его похвалил. Об имени Иван в «Маленьких трагедиях» Почему в «маленьких трагедиях» в «Скупом рыцаре» слугу Альбера зовут Иван, почему? Ааа? Шолохов знает! Он написал, в научном сборнике было это, почему и как, и почему Иван зовут слугу Альбера? Там действие происходит в средние века. Так что Сергей Леонидович Шолохов может смело смотреть в лицо товарища Иванова и говорить да, имею открытие. Небольшое, но знаете, что в пушкинистике сказать хоть какую-нибудь закорючку! Там это такое, знаете…
      Н. НЕЛЮБИН: Почет.
      Т. МОСКВИНА: Да, respect (смеются)
      Н. НЕЛЮБИН: 327-82-51 - телефон прямого эфира. Еще один звонок. Как вас зовут, доброе утро.
      СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Георгий беспокоит.
      Н. НЕЛЮБИН: Га Григорий, ваш вопрос.
      СЛУШАТЕЛЬ: Таня, я вас обожаю. Очень приятно, что вы есть в нашем городе, такой человек. И острый и с хорошим слогом и знающий театр. Но вот я не про театр, а вот мы говорили. Вы говорили про вот эту башню. Вот можно ли провести такая идея, такой вербальный конкурс о том, чтобы в нашем городе, что необходимо сделать, чтобы был город более уютным. Вот чтобы в нем проживание было приятное…
      Н. НЕЛЮБИН: Т.е. вы Татьяне Владимировне предлагаете конкурс-то проводить?
      Н. КОСТИЦИНА: «Если бы я была губернатором», сочинение на тему.
      Т. МОСКВИНА: Здравствуйте, я ваш губернатор виртуальный. А это у меня была такая идея. Знаете. Как в средние века был Папа и Анти-Папа. Так вот назначить Анти-губернатора Санкт-Петербурга. Но я подумала, а кто бы меня мог назначить? Если Владимир Путин назначил Валентину Матвиенко, то меня может назначить только Никита Михалков. Я подумала, я поеду к нему за разрешением, ну он такой русский царь. Да такой, мифический. И он назначит мифического анти-губернатора, у нас будет анти-правительство, будем издавать анти-распоряжения. Понимаете, нужно созреть для конечно какого-то действительно реального действующего общественного совета. Вот товарищи из «Яблока» они думали, что парламент городской, парламент может стать. Но пока до этого далеко, да. А вот если бы сначала бы общественный совет, который бы занимался такими делами. Которого бы слушали. Не назначенный, не там собранный по приказу Комитета по печати, какой-то стихийный, естественно возникающий. В конце концов, мы же знаем, кто у нас о чем беспокоится, а кому на все наплевать. Мы же знаем этих беспокойных людей. Вот эта, понимаете, тянем мы за собой, к сожалению, вот такой груз прежних ошибок еще там многовековой давности. Вот когда Чернышевского, публициста Чернышевского автора романа «Что делать?» кипучего человека очень энергичного, толкового, вместо того чтобы привлечь его к государственной работе его разыграли эту комедию, посадили в тюрьму, сломали шпагу. Что получили? Получили огромное количество в любленных в него молодых людей, получили «Народную волю», и в конце концов и 17-й год получили! Потому что все вспоминали эту шпагу этого Чернышевского. Такой энергии приспособить человека к государственной работе, поручить ему… Он писатель был, может быть, и так себе, но радетель-то за землю он был совершенно отменный!