— Да, конечно. — Нахмурив брови, он налил ей воды, с озабоченным видом наблюдая, как она пьет крошечными глотками. — Ты хорошо себя чувствуешь? Не слишком ли это тяжело для тебя после аварии?

— Нет, я… Со мной все в порядке. — Она провела по губам кончиком языка. — Просто меня немного растрясло по дороге.

— Ведь ты могла утонуть! — Он еще больше помрачнел. — И все это из-за меня!

— Джордан, пожалуйста, продолжай, — подбросила Лара, усаживаясь поглубже в кресло и устраивая поудобнее голову на мягком подголовнике. Сейчас ее лицо было очень бледным, и на нем отчетливо выступали багрово-черные кровоподтеки. — Расскажи мне о том, что ты чувствовал.

Джордан отошел, и в его глазах появилось прежнее тоскливое выражение.

— В общем, во мне снова проснулась злоба. Ты была права, когда назвала это обольщением, — я действительно старался завлечь тебя физической близостью. Но только в этот раз во мне не было никакой ненависти, и я еще больше, чем раньше, ощутил любовь к тебе. Именно тогда я понял, что, если я хочу осуществить свой план мести, я не должен больше допускать близости с тобой. Для меня это было довольно трудно до свадьбы — особенно потому, что ты так открыто проявляла свои чувства, — а уж после свадебной церемонии и вовсе превратилось в настоящую пытку. Я старался заставить тебя уйти от меня и становился все более и более жестоким, не желая до поры до времени раскрывать перед тобой всей правды. Но ты все не уходила, и в конце концов я…

— Ты решил использовать Шэлу Ньюман и Кэти Томас, чтобы сделать мне больно.

— Я попросту лгал тебе про них, Лара, — простонал Джордан. — Как и в тот раз, когда говорил, что не хочу быть связанным по рукам и ногам. Ведь я уже был крепко-накрепко привязан к тебе невидимыми нитями, которые я не мог так просто и безболезненно разорвать. В ту ночь — ночь, когда я сказал тебе всю правду, — я понимал, что после наносимого мной удара мы уже не сможем начать все заново и что этим я убиваю твою любовь. — Его лицо исказилось. — В конце, когда мы уже прощались, ты держалась так холодно, что я просто пришел в ярость от того, что ты восприняла наш разрыв легче, чем я, и что я сделал больнее себе, чем тебе.

— Почему же после этого ты вернул моему отцу акции «Шофилд хотэлз»? Ведь именно они были нужны тебе для мести.

— Я и так уже достаточно сделал к тому времени, а, кроме того — если уж до конца быть откровенным, — когда я понял, как сильно я люблю тебя, я перестал понимать, зачем вообще нужна эта месть. Что бы там ни случилось в прошлом, оно так и останется в прошлом. Я вдруг понял, что, как бы ни старался сегодня, я уже ничего не смогу там изменить.

— А как же насчет развода?

Он судорожно вздохнул.

— Готов дать тебе его в любой момент.

Лара покачала головой.

— Джордан, как по-твоему, зачем я отправилась в Йоркшир с этими письмами, которые твоя мать написала тебе когда-то?

Он пожал плечами.

— Ты считала, что я должен, наконец, узнать правду — ту самую правду, которую ты знала и без всяких доказательств, — сказал он с горечью. — Моим единственным — хотя и не очень убедительным — оправданием может быть то, что я видел происходившие события пристрастными глазами ребенка. Мои родители были для меня основой жизни, моим миром, и когда этот мир стал внезапно рушиться!..

—  — Тебя обманывали, Джордан. — Лара посмотрела на него с состраданием. — Сначала — отец, а затем — твоя тетя. Откуда ты мог знать правду? Так вот, я поехала в Йоркшир вовсе не затем, чтобы позлорадствовать…

— Я никогда так не думал! — воскликнул он с горячностью. — Боже, когда миссис Хауарт передала, что ты едешь ко мне в такую непогоду, я чуть с ума не сошел! — простонал Джордан. — Несмотря на всю опасность, ты едешь, чтобы повидаться со мной. — Он покачал головой. — Как только я узнал об этом, я тут же помчался тебе навстречу…

— Навстречу? — поразилась Лара, понимая теперь, почему Джордан оказался той ночью на пустынной дороге. Оказывается, он вовсе не думал уезжать от нее в Лондон.

— Ну конечно, — сказал он резко. — Ведь ты могла попасть в аварию, могла погибнуть. Когда я увидел стоявшие на дороге машины и мне сказали, что какой-то автомобиль свалился в реку, мне показалось, что у меня остановилось сердце, пока я не убедился, что ты жива. Лара, ну зачем надо было рисковать своей жизнью из-за этих писем?

Она спокойно встретила его взгляд, понимая, что именно теперь она должна сказать о своей любви — любви, которая ни на одно мгновение не умирала в ее душе.

— Я считала, что это наш с тобой единственный шанс, — сказала она негромко. — Я надеялась, что, если смогу убедить тебя в твоем заблуждении относительно Марион и моего отца, ты, возможно, перестанешь меня так сильно ненавидеть.

Джордан крепко сжал кулаки, а в глубине его темно-синих глаз опять замерцал огонек.

Неужели это было важно для тебя? — спросил он дрожащим от напряжения голосом.

Лара ответила ему робкой улыбкой.

— По-моему, я вовсе не такая уж избалованная эгоистка, как мы все предполагали, — ведь как бы ты ни старался навредить мне, я все равно люблю тебя. И всегда буду любить, Джордан, как бы ты ни обращался со мной.

Он судорожно глотнул, не в силах произнести ни слова.

— Джордан, я никогда раньше не замечала, что тебе так трудно подбирать слова. — Она поднялась со спокойной улыбкой, уверенная теперь в том, что они действительно любят друг друга. — Не знаю, к месту ли будет сообщить тебе и другую важную новость, — произнесла она шутливо в его объятиях, положив голову ему на грудь и счастливо вздыхая.

— Другую новость? — произнес он изменившимся голосом, судорожно обнимая ее и с наслаждением пряча лицо в ее волосах.

— Пожалуйста, не так сильно, дорогой, — сказала Лара, чуть высвобождаясь из его крепких объятий. — Ведь ты же не хочешь раздавить своего сына или дочку! — Джордан внезапно оцепенел, и Лара почувствовала, как сильно забилось сердце в его груди. — В чем дело? — спросила она, поддразнивая его. — Надеюсь, ты не будешь спрашивать, как это могло произойти? — Она насмешливо подняла брови. Он проглотил комок в горле.

— У нас будет… ребенок?

— Примерно через семь месяцев.

— Нет, в самом деле? — Он недоверчиво смотрел на нее.

— В самом деле. — Лара весело рассмеялась. — Дорогой, не надо делать такие большие глаза! — Ее лицо стало серьезным. — Если, конечно, ты не шутил в тот день, когда говорил, что не уверен, хочешь ли иметь детей. — Она вопросительно посмотрела на него.

Джордан покачал головой.

— Просто тогда я вдруг почувствовал огромное удовольствие от мысли, что у тебя может быть от меня ребенок. И это чувство потрясло меня в тот раз.

У Лары отлегло от сердца.

— Ну а сейчас?

— Сейчас я снова чувствую потрясение, — сказал он с мягкой улыбкой, — от мысли, что в тебе уже растет мой ребенок.

— Ничего, это все пройдет к тому времени, когда он появится на свет, — успокоила она его, счастливо улыбаясь,

— Так ты вернешься ко мне?! — ошеломленно спросил Джордан. — И будешь моей женой?

Лара нежно провела рукой по его лицу, разрешая все сомнения.

— Я никогда не переставала хотеть этого. Я люблю тебя, Джордан. И всегда буду любить.

— Я тоже люблю тебя, Лара! — Он принялся целовать ее со всей своей нерастраченной страстью, и вскоре — впервые в их брачной жизни обоих переполняли уже чувства, не поддающиеся их воле.

— Как ты думаешь, твой отец не очень будет возражать, если я отвезу тебя домой — к нам домой? — простонал он, еле сдерживая желание. — Мне кажется, тебе нужно обязательно лечь в постель. Чтобы отдохнуть, разумеется, добавил он с шутливой серьезностью.

— Ну разумеется — для чего же еще! — рассмеялась она в ответ.

— Лара!.. — Джордан осторожно коснулся ее лица дрожащими от волнения пальцами. — Я обещаю, что я всегда буду любить тебя и никогда больше не сделаю тебе больно.

Лара знала, что Джордан сдержит свое обещание, и дала сама себе слово любить этого человека так сильно, чтобы он никогда уже больше не мог усомниться в том, что его любят. Итак, они преодолели боль и горечь прошлого, и теперь перед ними было будущее — общее будущее, — к которому им предстояло стремиться.

Когда семь месяцев спустя на свет появилась их дочь — Джозефина — Марион, названная так в честь дедушки и бабушки, — ее окружал мир, в котором царили счастье и любовь.