ПРЕДИСЛОВИЕ

— Ты пришел позлорадствовать, Кондор? — послышался сердитый голос отца. — Тебе, по-видимому, доставляет патологическое удовольствие наблюдать за предсмертными муками своих жертв.

Девочка спала на широком подоконнике, спрятавшись за тяжелыми оконными шторами в отцовском кабинете, когда в комнату вошли двое. Она убежала сюда от няни, которая пыталась усадить ее за уроки. Ее привезли домой, потому что в закрытой школе, где она училась, вспыхнула эпидемия свинки, которую девочка тоже подхватила. То, что дома ее заставляли делать уроки, казалось ей ужасно несправедливым. Она действительно чувствует себя уже получше, но по-прежнему опасна для окружающих, а это значит, что болезнь еще не миновала. Должно же быть какое-то возмещение за то, что болеешь, решила она и нашла себе убежище там, где няня не додумается ее искать, — в папином кабинете. А потом она незаметно уснула, согретая теплым майским солнцем, лучи которого струились сквозь огромное окно.

Но долго спать не пришлось — она проснулась от сердитого отцовского голоса, который так не вязался с обликом этого обаятельного человека с мягкими манерами.

— Ты сам выбрал этот путь, Говард. — Человек, отвечавший отцу, говорил так тихо, что она едва слышала его, но тем не менее почувствовала какую-то силу в его голосе.

— Можно подумать, у меня был выбор, — прозвучал сердитый голос отца. — Ты же все у меня отобрал, Кондор. И мое дело, и дом и… Господи, ты, кажется, хочешь лишить меня даже гордости, окончательно растоптать, да? Такие, как ты, способны довести человека до чего угодно!

Робкая мысль о том, что надо бы выйти из-за занавесок и таким образом заявить о своем присутствии, мгновенно улетучилась, так же как и возникла. Папе наверняка не понравится, если он узнает, что она стала невольной свидетельницей их беседы. Когда же девочка поняла, что разговор этот не из приятных, ей и вовсе расхотелось вылезать. А то папа совсем расстроится. Несмотря на девятилетний возраст, она сразу поняла, что разговор идет серьезный.

Неужели Челфорд, дом, где она с самого рождения жила, принадлежит кому-то другому? Уж не этому ли незнакомцу, которого она все никак не может разглядеть?

Она попыталась выглянуть, слегка раздвинув темно-красные бархатные портьеры, но, боясь, что ее заметят, не посмела высовываться. Одно она определила безошибочно: от этого человека исходит какая-то неведомая сила!

Внезапно ей показалось, что он, словно почувствовав на себе ее взгляд, шагнул в сторону окна, и девочка испуганно затаилась в своем укрытии. Она с ужасом ждала, что вот-вот чья-то рука схватит ее и без всяких церемоний вытащит на свет Божий. Девочка боялась не няни, которая, конечно, будет ругать ее за то, что она увиливает от занятий, — ее страшил папин гнев. А вызвать его неудовольствие длящее страшнее, чем нянины упреки.

Однако дедушкины часы, стоящие возле стены, громко отсчитывали секунды, никто не пытался вытащить ее из-за шторы, и она снова тихонько задышала.

Опять послышался спокойный голос незнакомца, возражавшего отцу.

— Никто тебе руки не выкручивал, Говард, — бесстрастно произнес незнакомец. — Ты сам все устроил.

— Конечно, сам, — язвительно произнес отец. — Такому, как ты, ничего не стоит заманить в ловушку такого легковерного человека, как я…

— Тебя погубила твоя жадность, — перебил его незнакомец. — А теперь ты готов винить во всем кого угодно, только не себя!

Девочку душила ярость. Как посмел этот человек так разговаривать с отцом, которого она любит больше всех на свете? Ей ужасно захотелось выскочить на середину комнаты, пнуть наглеца и потребовать, чтобы он извинился перед папой, который умнее и прекраснее всех на свете.

Злость еще не успела подавить здравый смысл, когда она услышала отрезвляющий голос отца.

— Единственная моя ошибка в том, что я решил довериться тебе, — горько заметил он. — Убирайся отсюда, Кондор! Слышишь? — неожиданно усталым голосом проговорил он. — Челфорд еще не твой, он станет твоим только тогда, когда все страсти улягутся и юристы подтвердят твои права, а до тех пор тебе не место в моем доме. Убирайся поскорее, Кондор! — Он повысил голос. — И забирай с собой Дженнет.

Дженнет? С какой стати ее мачеха должна уходить с этим отвратительным типом, которого отец, судя по всему, терпеть не может? Все это совершенно не укладывалось в голове.

— Не нужна мне твоя жена, Говард, — угрюмо пробормотал незнакомец. — Дженнет меня никогда не интересовала.

— Что, уже отслужила свое? — насмешливо спросил отец. — Тогда пусть идет, куда хочет.

— Это ваше дело, — бесстрастно произнес мужчина. — Меня интересует только…

— Я знаю, зачем ты явился сюда, Кондор, — взволнованно прервал его отец. — И уже говорил тебе: ты забрал у меня все, но с домом тебе придется подождать. Утешайся пока мыслями о том, как он тебе достался. — Послышался скрип открываемой двери. — Я дважды просил тебя уйти, если мне придется сделать это еще раз, я позвоню в полицию и выставлю тебя силой. Как, думаешь, отреагирует на это пресса?

После этой откровенной угрозы несколько долгих томительных минут тянулась тишина, и девочка вдруг поймала себя на том, что снова затаила дыхание, теперь уже сама не зная почему. Она не поняла и половины из этого невольно подслушанного разговора, но почувствовала накал эмоций в отцовском голосе, когда он потребовал, чтобы человек, которого звали Кондор, немедленно покинул Челфорд.

— Отлично, — примирительно сказал незнакомец. Судя по звуку шагов, он направился к двери, которую отец все еще держал открытой. — Я бы хотел попозже вернуться к нашему разговору, Говард, когда ты будешь в состоянии рассуждать более здраво.

— А я надеюсь, — ответил отец, — что впредь ты будешь держаться подальше от меня и моей семьи!

Наконец мужчина, по всей видимости, вышел, потому что отец с нескрываемым раздражением захлопнул дверь, и комната погрузилась в зловещую тишину, которой, казалось, не будет конца.

Ей хотелось выбежать на середину комнаты, обнять отца и сказать ему, что человек по имени Кондор ей тоже противен и она не хочет, чтобы ее любимый Челфорд перешел в его руки; отец не должен допустить, чтобы этот ужасный тип явился сюда и начал здесь жить! Но если она выбежит, то станет ясно, что она подслушала разговор. Тогда от папиной снисходительности не останется и следа, он, безусловно, очень рассердится.

Нет, надо дождаться, когда отец покинет кабинет, а потом тихонько выскользнуть из комнаты. Приближалось время вечернего чая, и она не могла ждать слишком долго, да и желудок начинал требовательно урчать. Отец в этот час всегда выходил к чаю, который подавали в маленькой гостиной.

Теперь она слышала, как он начал ходить по комнате, потом сел за письменный стол и принялся что-то искать, открывая и захлопывая ящики. Внезапно наступила полная тишина; несколько минут девочка сидела так тихо, что от напряжения и страха заныли ноги.

И вдруг, когда ей уже стало совсем невмоготу, и она подумала, что сейчас задвигается, а потом будь что будет, неожиданно раздался негромкий щелчок и страшный грохот разорвал тишину.

От удивления ноги у нее приросли к полу. А еще через мгновение удивление сменилось ужасом — девочка узнала этот грохот, он был непременным атрибутом папиных «охотничьих сезонов». Но она хорошо знала, что папа никогда не держал дома заряженное ружье, более того, он брал оружие в руки только после того, как убеждался, что оно стоит на предохранителе.

И все же она не сомневалась, что в комнате прозвучал ружейный выстрел.

В коридоре послышались торопливые шаги, дверь кабинета распахнулась, и, судя по голосам, в комнату вбежали няня, голос которой пробудил в девочке смутное чувство вины, дворецкий по имени Сильвестр и экономка миссис Холл. Внезапно голоса стихли… Наверное, они все почувствовали: отец сейчас выговорит им за то, что они вломились в его кабинет без стука.

— Господи! — простонал наконец Сильвестр.

Девочка с удивлением подумала, почему няня не одернет его за богохульство, ее-то она наверняка пристыдила бы. Эта пожилая женщина была няней еще ее отца; и вот теперь, дожив до преклонного возраста, она перенесла свои несколько старомодные моральные устои на юное поколение.

Любопытство было столь велико, что пересилило страх перед выволочкой за исчезновение после ланча. Девочке стало совсем невтерпеж, и она, тихонько выскользнув из своего укрытия, шагнула к папиному письменному столу, к которому были прикованы взгляды присутствующих. Они были так поглощены чем-то, что даже не заметили ее.

То, что девочка увидела возле письменного стола, повергло ее в ужас; кровь отхлынула от лица; она смотрела на все широко раскрытыми глазами и отказывалась верить. Не может быть… Это… Это не ее отец! Там было что-то безобразное, страшное, даже не похожее на человека. И кровь. Господи Боже, всюду кровь. Везде. Ею залита и бледно-голубая рубашка, и клетчатая куртка, которые она видела днем на отце!

Осознав, что это все-таки ее отец, она открыла рот, чтобы закричать, но ни звука не вырвалось из горла. Лишь где-то глубоко внутри все звучал и звучал безмолвный, душераздирающий крик.

Глава 1

— В свое время мне довелось одевать не одну невесту к свадьбе, Ди… — Джоанна уже в который раз заботливо поправила кремовую фату. — Но ты выглядишь просто… просто… — она была не в силах подобрать нужное слово, эта женщина, которая после двух неудачных браков относилась ко всякой романтической чепухе с известной долей цинизма.

— Сказочно! — без колебаний подсказала ей Келли, которая как раз в эту минуту заглянула в комнату и услышала конец разговора.

— Великолепно, — сухо парировала Джоанна, считавшая, что может обойтись без чужой под сказки. — Безусловно, такое платье многим придется по вкусу…

— Оно всем придется по вкусу, — подхватила Диана. Лицо девушки было скрыто под кремовой вуалью, украшенной жемчужными слезинками, которые изящной ниточкой обрамляли ее лоб. — Чарльз будет доволен! — с жаром воскликнула она, сжав ладони немолодой женщины.

— Пусть только попробует быть недовольным, — ворчливо ответила Джоанна. Она все еще возилась с фатой, стараясь распределить сверкающий водопад прозрачной ткани так, чтобы эта спускающаяся до пят великолепная фата не скрывала золотистый поток Дианиных волос. — Из-за этого пятиминутного выхода все последние ночи меня мучили кошмары.

— Ты лучше выйди туда, Ди, — посоветовала Келли, — пока Чарльз совсем не издергался. Его прямо трясет.

— Ничего, пускай трясет, — с некоторым злорадством промолвила Джоанна. — Мне тоже пришлось несладко, когда он приказал уложиться в недельный срок.

Приветливо улыбнувшись помощнице Чарльза Оксли, Диана направилась к двери. На ней было подвенечное атласное платье цвета слоновой кости, и единственным украшением были аккуратные жемчужные слезинки, обрамляющие лоб. Простое строгое платье подчеркивало безупречную грудь, изящную талию и стройные бедра. Свадебный наряд был настоящим шедевром, творением гения.

— О Господи, от волнения я совсем забыла тебе сказать. — Келли заспешила к ней. Она сама была сейчас на удивление хороша в своем золотистом костюме. — Таинственный гость наконец-то прибыл, — заметно волнуясь, сообщила она Диане. — Это Рис Кондор, — в голосе девушки зазвучали торжествующие нотки, она просто ликовала оттого, что ей все удалось разузнать.

Келли не видела, какое впечатление произвели ее слова на подругу, лицо которой было скрыто под мерцающей тканью вуали. Щеки девушки побледнели, зеленые глаза затуманились от воспоминаний, которые она постоянно гнала от себя, во рту пересохло.

— Это отец Криса, — продолжала Келли, не дождавшись от Дианы ответа. — Кристофера Кондора, — пояснила она, — который всю неделю посылал тебе красные розы и порядком надоел.

Диана, судорожно вздохнув, попыталась взять себя в руки. Эта новость повергла ее в шок. Она знала, что когда-нибудь снова встретит его, но надеялась, что эта встреча осуществится в соответствии с ее собственным планом, а не так, как сегодня. Она даже не знала, что ему послали приглашение. А может, и не посылали, может быть, он здесь вовсе не по приглашению, иначе Чарльз наверняка сообщил бы ей о таком важном госте. Нет, Рис Кондор устроил все сам. Он из тех людей, которые добиваются всего, чего захотят. Ему ничего не стоило добиться приглашения на этот вечер.

Келли, так и не дождавшись ответа, умолкла.

— Диана…

— Не задерживай ее, — раздраженно оборвала ее Джоанна. — Я слышу, Чарльз собирает там всех для финального выхода. Бог знает что случится, если Диана опоздает.

— Небеса простят невесте опоздание, — сухо ответила уже вполне овладевшая собой Диана.

Рис Кондор — обыкновенный кичащийся своим богатством мужчина, каких она уже немало перевидала. Он ничего ей не сможет сделать. Совершенно ничего. Ни морально, ни физически.

— Публика сегодня обрыдается, — сказала Джоанна.

Несмотря на свойственный ей цинизм, ее явно растрогала целомудренная красота невесты.

Диана благодарно улыбнулась Джоанне и горделивой походкой вышла из комнаты. Она услышала приглушенный ропот замершего в ожидании зала и заняла свое место, откуда должна была выходить к публике. Как только она ступила на подиум, сработали профессиональные навыки; Диана сразу вошла в роль и медленно — точь-в-точь как учил Чарльз — пошла к высокой сцене, почти не обращая внимания на восхищенные возгласы зрителей. Огромный зал притих при виде невесты, и даже неуемный Чарльз, гениальный создатель свадебного наряда, не нашелся что сказать и просто объявил: «Дивная невеста».

Всю неделю на парижском показе мод Диана демонстрировала «Дивную коллекцию». Потому что таков был ее профессиональный псевдоним — «Дивная».

Этот псевдоним — «Дивная Диана» — они придумали вместе с ее модельером четыре года назад, в самом начале ее карьеры, он здорово тогда помог юной топ-модели. Но по мере того, как Диана успешно поднималась по ступенькам своей карьеры, коллеги и знатоки моды стали называть ее просто Дивная. Эта эксклюзивная коллекция, названная в ее честь, должна была не только закрепить успех Дианы, но и продемонстрировать талант Чарльза как искусного модельера. А свадебный наряд, завершающий недельный показ, должен был стать главным козырем ее, Дианы, и, конечно же, Чарльза.

Судя по ошеломленной публике, которая с восторгом следила за тем, как она медленно ступает по подиуму, желаемый эффект был достигнут.

Но сейчас, в данную минуту, Диану интересовала реакция лишь одного человека, того, что сидел в середине первого ряда, возле самого подиума, между рыжеволосой красавицей и очаровательной блондинкой. Вначале это место пустовало, что само по себе было очень странно, и каждая топ-модель, скользнувшая за кулисы, чтобы переодеться, с удивлением отмечала это. Свободное кресло на парижском показе мод — случай неслыханный. И все же факт был налицо, в конце подиума всем бросалось в глаза это пустовавшее кресло.

Но как уже сообщила Келли, кресло пустовало недолго. Его занял мужчина такого могучего телосложения, что рядом с ним все остальные зрители казались пигмеями.

Это был он, Рис Кондор. Или просто Кондор, как его обычно называли. Хищная птица! Вот уж точно.

Диана знала, что этот цепкий стальной взгляд наблюдает сегодня за ней. Наблюдает без восторга, охватившего остальную публику, скорее с напряженным хищным вниманием. На его резко очерченном лице застыла печать холодного высокомерия.

Вуаль служила Диане отличным шитом, прозрачная ткань позволяла хорошо рассмотреть зал, в то время как никто, и даже этот дьявол с ледяным взглядом, не мог увидеть ее лица. Это было очень кстати. Диане нужно было прийти в себя после сообщения о том, что этот человек появился в зале. Она, конечно, знала, для чего он сюда явился, знала, что рано или поздно это неизбежно должно было случиться. При его-то самолюбии…

Фотографии, на которых она прежде видела его, не давали достаточно верного представления об этом человеке. Они не способны были передать ту энергетику, которая исходила от него, несмотря на то что держался он очень спокойно и уверенно. Великолепно сшитый легкий костюм не мог скрыть какую-то дикую свирепость, которая таилась в его облике, а кремовая рубашка и умело повязанный галстук казались издержками цивилизации, — их нацепили на человека, живущего по своим правилам, а отнюдь не по законам современного общества.

Слегка вьющиеся темные волосы были аккуратно подстрижены, темные брови широко раскинулись над прищуренными серебристо-серыми глазами, которые выделялись на загорелом лице. Похоже, когда-то у него был сломан нос — наверное, это дело рук его многочисленных врагов, подумала Диана. Из-за небольшой горбинки на переносице он был похож на хищную птицу, и ему очень подходила эта фамилия — Кондор. Тонкие, суровые губы, квадратная челюсть, которая немного выдавалась, поскольку голова у него всегда была слегка откинута назад. В самом деле, хищник.

Диане совсем не улыбалось стать его очередной жертвой.

Она прошла к самому краю подиума и, как учил ее Чарльз, остановилась, приняв эффектную позу. Все взгляды были устремлены на нее. Она медленно поднесла к лицу тонкие пальцы с покрытыми серебристым лаком ногтями и откинула вуаль. Расчет Чарльза оказался верным: когда зрители увидели это прекрасное юное лицо в сочетании с элегантной простотой платья, зал взорвался аплодисментами. Несколько женщин при виде этого подлинного совершенства прослезились.

Однако Диана заметила, что Рис Кондор даже не улыбнулся. Он продолжал сидеть с невозмутимым видом, и лишь глаза его завораживающе — поблескивали.

Она не строила особых иллюзий относительно своей внешности, она понимала, что ей присуща чисто «английская» тепличная красота. И тем не менее последние четыре года именно благодаря своим внешним данным она зарабатывала на жизнь и успела убедиться, что чем дольше будет привлекать внимание фотографов и модельеров, тем дольше продлится ее карьера.

Золотистые, от природы вьющиеся волосы падали волной ниже талии; у Дианы были прелестные черты: зеленые, в золотых крапинках глаза, обрамленные густыми темными ресницами, строго смотрели на окружающий мир, тонкий прямой нос, полные, чувственные губы, небольшой острый подбородок, а кожа розовая, как цветок магнолии. Она казалась живым воплощением красоты, воспетой прерафаэлитами. Неземная одухотворенность ее облика притягивала и модельеров, и художников.

Однако на Риса Кондора она произвела впечатление не больше, чем кусок мертвого дерева!

Серебристо-серые глаза все так же безучастно наблюдали, как девушка двигалась сначала в одну сторону Т-образного помоста, потом в другую, так, чтобы зрители могли со спины увидеть ниспадающее свободными складками платье, фату кремового цвета и сверкающие золотистые волосы невесты.

Диана устремила взгляд в пространство и, не останавливаясь, как и было задумано, с благоговейным выражением лица молитвенно сложила руки. Длинные рукава кремового платья заканчивались уголком у основания пальцев. Диана была похожа сейчас на гордую богиню — священную невесту.

Тишину в зале нарушил взволнованный шепот: некоторые зрительницы, зачарованные волшебной красотой, в волнении зашептали слова молитвы.

Диана почувствовала легкое беспокойство, когда рыжеволосая красотка слева от Риса Кондора повернулась к нему и, не сводя с Дианы голубых глаз, что-то зашептала своему соседу.

Эта женщина находилась в зале с самого начала, но, когда она, обращаясь к Кондору, положила свою тонкую, с алыми ногтями руку ему на плечо, все поняли: эти двое хорошо знают друг друга, более того, они в каких-то близких отношениях.

И Диана тоже поняла, что он пришел не один.

Это не должно было бы ее взволновать, да и не взволновало вовсе, и все же… С тех пор как десять лет назад Рис Кондор развелся с женой, он перебрал вереницу любовниц, и вряд ли сидящая рядом с ним женщина имела для него большее значение, чем все предыдущие, но все же Диана не ожидала его увидеть здесь в обществе дамы.

Прежде чем развернуться и направиться к началу подиума, навстречу аплодисментам, Диана поймала себя на том, что пристально рассматривает эту женщину.

Она была старше, чем ей показалось вначале. Ей явно было далеко за тридцать, может, она даже ровесница тридцатидевятилетнего Риса Кондора, хотя искусный макияж делал ее на много моложе. Маленькая, хрупкая, в дорогом, судя по всему, сшитом у известного модельера платье — Диана определила это с первого взгляда, — она наверняка принадлежала к высшему свету, где вращался Рис Кондор. Но Рис Кондор слушал красавицу без особого внимания, не сводя пристального взгляда с манекенщицы на подиуме. Диана подумала, что эту женщину, очевидно, ждет участь многочисленных подруг Кондора, которые не оставили ни малейшего следа в его душе.

Она не удержалась, и легкая усмешка тронула ее губы. Поворачиваясь к ним спиной, Диана подумала, что чем дольше следят за нею серебристо-серые глаза, тем тоньше становится ниточка доверия, связывающая этих людей. Какое бы место в его жизни ни занимала рыжеволосая красавица, она не способна отвлечь его внимание от торжественно ступающей по подиуму невесты.

Диана добралась до раздевалки и сняла свой свадебный наряд. У нее было такое ощущение, словно все это происходит с нею во сне. Стоя посередине комнаты в одних бежевых трусиках, она рассеянно принимала поздравления от Джоанны и остальных манекенщиц. Сейчас она казалась еще стройнее, чем на подиуме, когда демонстрировала изысканный наряд. Тугие, с розовыми сосками груди, длинные, стройные ноги, тонкое гибкое тело, все движения которого исполнены природной грации. Джоанна сняла с ее головы тончайшую кружевную фату, и теперь длинные волосы Дианы свободно ниспадали во всем их великолепии.

Внимание девушки привлек букет роз, лежавший на столике в углу комнаты, — подарок от Криса. Приложенный к розам конверт она не успела вскрыть, ибо ей вручили его в момент невероятной суматохи за полчаса до показа. У Дианы не было ни малейшего желания открывать конверт и читать вложенную туда открытку, она была уверена, что там написано то же, что» и в остальных посланиях, которые она всю эту неделю получала от него. Там наверняка написаны всего три слова: «Будь моей женой». Но может, на этот раз она ошибается? Ведь Крис определенно знает, что его отец сейчас в Париже!

Диана поспешно накинула халат и завязала пояс на талии. Взяв со столика розы, она вынула из маленького белого конверта открыточку и прочла ее. Те же хорошо знакомые слова, но внизу как бы дописанная позднее фраза: «Кондор вышел на охоту». Кондор — это его отец. Если б у нее было время, она прочла бы эту записку пораньше и по крайней мере знала бы, что Рис Кондор в Париже или вот-вот заявится сюда. Возможно, он знает об их отношениях с Крисом и его приезд в Париж — не простое совпадение. Этим-то и объясняется странный взгляд сверкающих серых глаз!

— Пойдешь на банкет? — внезапно откуда-то возникла Келли и без всякого смущения сунула свой нос в записку. Диана, небрежно пожав плечами, смяла ее в руке. Вокруг стоял гул возбужденных голосов, все с облегчением констатировали, что вечерний показ мод прошел успешно и тяжелая трудовая неделя осталась позади.

Диана, словно извиняясь, чуть-чуть улыбнулась и покачала головой. Келли понимала, что задает риторический вопрос; и без того уже было ясно, что Диана не пойдет на устраиваемый традиционный банкет в честь завершения демонстрации мод.

— Я так и думала, — улыбнувшись, без тени обиды сказала Келли. — Поедешь в отель, хорошенько выспишься, а утром первым же рейсом улетишь в Англию.

Диана не смогла сдержать улыбки: Келли очень точно угадала ее планы на ближайшие двенадцать часов. Улыбка сделала ее вдруг необычайно юной, несмотря на косметику, которую щедро наложили на ее лицо.

— Неужели я настолько предсказуема? — Она грустно покачала головой.

— Вот уж не стала бы переживать из-за этого, — пожала плечами Келли. — Ведь это придает еще большую таинственность образу Дивной Дианы.

Действительно она потратила несколько лет, чтобы создать свой имидж. Но ее совершенно не интересовали светские развлечения, являвшиеся непременным атрибутом профессии топ-модели. Диана зарабатывала себе на жизнь, работая манекенщицей, но это вовсе не значило, что она все время должна быть на виду.

Диана свято служила своему делу, никогда никуда не опаздывала и никогда не переносила свое дурное настроение на людей, с которыми работала. Однако при этом она старательно скрывала свою частную жизнь от посторонних глаз, что, в сущности, было не так уж и сложно, просто она не считала для себя обязательным посещение ресторанов и ночных клубов, завсегдатаями которых были ее коллеги, и, таким образом, не давала повода для сплетен. Трудно было поверить, что эта обыкновенная девушка, делающая покупки в местном супермаркете или гуляющая в парке, и есть та самая супермодель Дивная, фотографии которой в экзотических нарядах не сходят со страниц газет и журналов. Казалось, эта скромная девушка с заколотыми на затылке волосами или с длинной косой ниже пояса, без всякой косметики, отчего она выглядела совсем юной, не имеет ничего общего с ослепительной супермоделью. Она улыбнулась.

— Я сейчас мечтаю только об одном: выспаться!

Ее совершенно вымотало изнурительное напряжение последних дней. Да и появление Риса Кондора перед финальным выходом не могло ж подействовать на нее, надо признаться, оно взволновало ее гораздо сильнее, чем она сам ожидала.

Прежде чем уйти, Диана решила поговорить с Чарльзом. Скорее всего, он сейчас в окружении восторженных почитателей его таланта, пришедших поздравить мастера с успехом его новой коллекции. Чарльзу очень льстило такое поклонение, он ценил внимание публики почти так же, как и свое собственное мастерство.

Увидев Чарльза в окружении поклонников, Диана решила повернуться и уйти, не попрощавшись, как вдруг разглядела человека, с которым он разговаривает. Это был Рис Кондор!

Первой ее мыслью было удрать, пока ее не заметили. Но она тут же сердито одернула себя: нечего поддаваться панике, пусть даже она пыталась убежать из чувства самосохранения, но ведь это самая обыкновенная трусость.

— А, Диана! — радостно заулыбался Чарльз, заметив ее в толпе поклонников, которые спешили к ней с поздравлениями. Как только она приблизилась, он, обняв Диану за плечи, притянул ее к себе. Чарльз был намного выше ее, хотя Диана была самой высокой из манекенщиц. — Мы как раз говорили о тебе, — радостно объявил он.

Диана внутренне напряглась. Однако невольно сравнила этих двоих. Оба были примерно одного возраста, но Чарльз — высокий, стройный блондин — буквально лучился энергией; она казалось, переполняла его, и он ни минуты не стоял на месте. Разговаривая, он беспрестанно жестикулировал, а едва замолчав, нетерпеливо похлопывал себя по боку. Его собеседник, напротив, был черноволос и немного выше Чарльза. Но, несмотря на высокий рост, его большая, крепкая фигура не казалась громоздкой. Он был как бы живым воплощением спокойствия. И это действовало на окружающих гораздо больше, чем его физическая сила.

Прежде чем ответить Чарльзу, на щеках которого все еще пылал румянец от возбуждения, Диана окинула холодным взглядом собеседника.

— Вот как? — безучастно произнесла она.

— Правда, говорили мы не совсем о вас, — ответил Кондор вместо Чарльза. При звуках этого голоса Диана вдруг ощутила болезненные колики в животе. — Мы обсуждали подвенечное платье, которое вы демонстрировали.

Девушка хмуро взглянула на него.

— Подвенечное платье?

— Да, — медленно произнес Чарльз, с едва заметной усмешкой поглядывая на Кондора. — И никак не можем остановиться, настолько этот наряд поразил нашего гостя!

— Я хочу купить его, — сказал Кондор таким тоном, словно ни на минуту не усомнился, что платье будет принадлежать ему.

Диана смотрела на него широко раскрытыми глазами. Ее поразила не самоуверенность этого человека — в конце концов, он привык всегда получать то, что хотел, — ее поразило его заявление. Подвенечное платье? Ради всего святого, зачем оно ему понадобилось?

— Вот это здорово! — радостно воскликнул Чарльз. — Я и представить себе не мог! — Его рука соскользнула с Дианиных плеч. Он протяну: Кондору руку, и тот пожал ее. — Я буду счастлив создать свадебный наряд для вас. То есть не лично для вас, конечно. — Он рассмеялся.

Диана мгновенно угадала причину его радости. Если он придумает свадебный наряд для спутницы Кондора, модель непременно сфотографируют, фото обойдет весь мир, а это, несомненно, сулит солидные дивиденды модельеру, не говоря уже о рекламе его фирмы.

Но сам намек на предстоящую свадьбу пробудил в душе Дианы дурное предчувствие.

Первый раз за все время она посмотрела Кондору прямо в глаза. Стальной взгляд обдал холодом зелень ее глаз. Этот взгляд обладал непонятной силой, ее словно пронзило насквозь электрическим током. За внешним спокойствием этого человека кроется неукротимая сила. Он ответил ей холодным вызывающим взглядом — словно знал, о чем она сейчас думает и что чувствует. Нет, это невозможно. Откуда он может знать?

Вот уж, поистине, Снежная Королева, с насмешливым удивлением подумал Рис. Немало женщин встречал он на своем пути — пожалуй, черт возьми, даже чересчур много, усмехнулся он, но немногие из них, да, совсем немногие держались с таким холодным достоинством, как эта. Ни одна из них не была такой юной и неприступной, как эта супермодель Дивная.

Его начало разбирать любопытство, и он по думал, что ему следовало заранее, еще до этой поездки в Париж, разузнать о ней побольше, вместо того чтобы сидеть сложа руки. Он сразу понял, что эта женщина может разрушить все его планы в том, что касалось сына. Сейчас, увидев ее собственными глазами и убедившись в ее загадочной красоте, он понял, почему Крис настолько очарован этой женщиной, что его даже не устрашил отцовский гнев. Господи, эта женщина могла бы разжечь не один пожар. Нет-нет, никаких «могла бы»!

Он спокойно отвел глаза, повернулся к Чарльзу Оксли и с удовлетворением отметил, что Чарльз убрал свою руку с плеча этого очаровательного создания. Кондор был твердо уверен, что никакая работа мысли не отразится на его бесстрастном лице. За долгие годы работы над собой он приобрел способность скрывать свои сокровенные чувства и без труда контролировал себя. За несколько минут до того, как появилась Диана, он выпытывал у Оксли, каковы его амурные пристрастия, но, стоило ему заметить, как Чарльз смотрит на эту девушку, все стало ясно. Может быть, необычное очарование этой женщины-ребенка заставляет всякого, кто ее увидит, подпадать под чары ее сдержанной чувственности?