Глава 1

В ГАНЗЕЙСКОМ ПОРТУ

В окутанный ночью ганзейский порт входил корабль под названием «Темный Спрут». Знатоки признали бы в его очертаниях боевой когг — самый распространенный тип и для боевого, и для торгового судна, как на Балтике, так и в Средиземноморье.

Эти же самые знатоки, внимательно осмотрев парусное оснащение «Спрута», заметили бы сильное арабское влияние, сквозившее в его оснастке. Почитатели Корана уже давно не являлись наивными обитателями бедуинских пустынь, из всех видов плавания ведающих лишь о движении через зыбкие барханы на верблюдах.

Грозная слава арабских флотоводцев, мавританских корсаров и берберийских пиратов не первый век прокатывалась по христианскому миру. Под ударом флотов бывших пустынных обитателей трещала канувшая в прошлое Византия, их боялись в Генуе, Венеции и Испании. Привнесли кочевники в морское дело немало. В первую очередь — тонкое знание астрономии. А также — знаменитый косой парус, так и прозванный «мавританским».

Именно такой парус и спускали сейчас на «Спруте», переходя с галса на неспешное весельное продвижение.

Торопиться пришельцам было некуда — места для швартовки хоть отбавляй, городская ярмарка еще спит, погоня на хвосте не висит.

Капитан когга, некий де Сото, небрежно привалившись к мачте, с легкой усмешкой рассматривал темные контуры стоящих в гавани посудин, рядом с любой из которых его когг смотрелся жутким и кровожадным великаном.

«Спрут» прошел мимо изящного венецианского корабля с резным лебедем на носу, угловатого и почти комичного англичанина, понуро полоскавшего свои дурно свернутые паруса на легком ветру, хрупкой лой-мы датского происхождения.

Капитан де Сото, готовясь сойти на берег вместе с зарей, стал снимать свои одежды, по большей части восточного происхождения, не желая удивлять жителей северной Европы экзотически пестрыми тряпками. Он совсем не хотел привлекать пристального внимания ни к своему кораблю, ни к своей персоне.

Помощник капитана, словно хорошо натасканная собака, отлично знал свое дело. Не желая отвлекать хозяина, он сам принял визитеров — сонных и недовольных судьбой работников городской магистратуры, прибывших за мздой. Щедро раздаваемое золото быстро отбило в них всякое любопытство и весьма способствовало улучшению настроения.

Когда неизбежные во всяком порту гости удалились, Де Сото уже был готов сойти на берег.

— Держи своих людей в готовности, — сказал он помощнику, — пусть с корабля носа не кажут. Мы смотримся в этом тихом захолустье так же странно, как коршун в стае райских пичужек. А я пока огляжусь по сторонам.

С первыми лучами зари неброско, но и не бедно одетый испанский дворянин сошел на берег просыпающегося города.

На узких улочках ночная стража, опухшая от вечного недосыпания, рутинной службы и дармовой выпивки, растаскивала рогатки и тушила дежурные костры. Торопились в свои берлоги девицы понятной портовой профессии, делясь скудным заработком со стражами порядка. В направление ярмарочной площади прогрохотали первые тележки, груженные всякой всячиной. Потянулись к причалу угрюмые мужчины, широкие плечи и засаленные куртки которых красноречиво говорили о том, что в порту часто швартуются требующие разгрузки купцы.

Де Сото с наслаждением вдохнул воздух портового города, одинаковый от Геркулесовых Столбов до самого Каира, — соленые брызги, приносимые с моря, вонь от свежей и подтухшей рыбы, сомнительные ароматы пробудившихся кабаков и харчевен, запах нечистот, сливаемых прямо из окон на улицы и в море.

Де Сото заглянул в кабак, откуда городские стражники выносили бесчувственные тела матросни, списанной на берег. Привычных ему по теплым морям пряностей и сладостей он не обнаружил, а потому довольствовался омерзительной на вкус луковой похлебкой и куском плохо прожаренного мяса. Величественным жестом отмахнувшись от служки, двинувшегося к нему с кувшином вина, он отведал местного пива, найдя его сносным.

— Ячмень, — заметил он сам себе, — это то, что невозможно испортить, а также то, чего не хватает арабам для того, чтобы завоевать весь мир.

— Неправда ваша, господин, — с пьяным ухарством обратился к нему престарелый морской волк, цедящий эль из внушающей уважение деревянной кружки. — Долго ли высадить ячмень и научиться сбраживать пиво? Да тут и учиться ничему не надо, право слово, главное — не мешать.

— Но нужно еще и понимание таинственной силы этого напитка, — весело откликнулся де Сото. — В восточных людях его нет.

— Вы тонкий мыслитель, рыцарь, — отсалютовал ему кружкой забулдыга. — Хвала святителям, агаряне ни рожна не мыслят в пиве.

— Я усматриваю в этом божественный промысел, — важно заметил де Сото, которому наскучил собеседник, похожий на тысячи других забулдыг, встречающихся в подобных заведениях повсюду в мире.

Старик скривился, словно его эль превратился вдруг в прокисшее вино.

«Интересно, — подумал испанец, поднимаясь и отодвигая свою недопитую кружку, — почему такие вот пьянчужки всегда прекращают разговор, услышав о божественном промысле?»

— Не угостите ли ветерана ста морей, рыцарь? — вяло спросил вдогонку старик, даже не удосужившись подняться. — А может, понадобится вам опытный человек у руля вашего «Спрута»? Чувствую, вы издалека, а старый Крюк знает все мели до самого Ревеля…

— Господь подаст, — буркнул испанец, выходя из удушливого кабака.

«И откуда подобные типы знают про всякий новый корабль, оказавшийся в порту? Ведь спроси мерзавца — он запросто перечислит парусную оснастку моего когга, да так точно, что либо сам видел его вход в гавань, либо провел на нем полжизни?»

Проверять познания забулдыги он не стал, направившись к ярмарке.

Здесь он вынужден был признаться себе, что мало что понимает в балтийской торговле.

Где-нибудь на Родосе или в Венеции он сразу же определил бы, что выгоднее брать на борт — шелка, воск, пурпурную краску или грубое полотно для парусов.

«С одной стороны, — рассуждал де Сото, выхаживая среди зазывал и молчаливых лотошников, — бедность невероятная — ни зеркал, ни жемчуга, ни богатой одежды. С другой — полное изобилие драгоценных мехов, груды пеньки и целые батареи из бочек с дегтем. Хорошо, что я не собираюсь вкладывать золото в срочную покупку товаров — обязательно попал бы впросак.»

Вслух он пробормотал, плечом раздвигая толпу, сгрудившуюся вокруг лотка оружейника:

— Схожесть с восточным базаром одна…

Тут он резко остановился и молниеносным движением схватил за плечо невзрачного мужчину с изъеденным оспинами лицом, который собирался юркнуть в толчею.

— Рыцарь, вы попутали меня с кем-то? Мужчина оставил попытки вырваться и замер, покорный судьбе.

— Так-так, — процедил сквозь зубы де Сото, оглядывая аккуратно срезанные ремешки на своем поясе, в том месте, где недавно висел кошель. — Кажется, я что-то обронил. Ты не видел, прохожий человек?

— Всенепременнейше, — осклабился насмерть перепуганный воришка, наклонился и протянул испанцу вышитый жемчугом и серебряной нитью кошель.

— Я ужасно растерян, — заметил де Сото, обращаясь больше не к вору, а к двоим стражникам, протиснувшимся к нему с похвальной быстротой. — Но мир не без добрых людей. Провидение иной раз отводит неотвратимую беду, что весьма приятно.

— И я так говорю всякий раз, — с готовностью поддакнул рябой, — когда скалка, которой в меня запускает Марта, попадает не по зубам, а в почтенную фрау Сигни, нашу соседку.

— Благородному господину нужна помощь? — спросил стражник, указывая на воришку.

— Нет, — расплылся в улыбке испанец. — Мне уже помогли.

Стражники, пробурчав что-то нелицеприятное в адрес заезжих чудаков и растяп, растворились в толпе.

Де Сото подбросил на ладони кошель, холодно процедив:

— Он не только свалился на землю, прохожий человек. Из него определенно кое-что просыпалось.

— Вы думаете? — засуетился мужчина. — Сейчас посмотрим. И впрямь!..

Он с видом ярмарочного фокусника, выуживающего из шапки крольчонка, протянул испанцу горсть монет.

Де Сото подставил кошель, и когда золотой дождь просыпался внутрь, пальцем удержал на грязной ладони вора пару серебряных кругляшей:

— Это тебе за беспокойство.

— Вот это да, — неподдельно улыбнулся воришка. — Вы не святой ли подвижник, странствующий по миру для совершения сто одного доброго дела? Я слыхал, есть такие в Кастилии.

— Добрых дел я совершил ровно на три больше, — рассмеялся испанец. — Но не для совершения обета, а лишь по внутренним причинам. Таково воспитание, полученное мной в родовом замке на брегах Гвадалквивира.

— А почему вы награждаете меня, рыцарь с берегов Гвадалквивира?

— Меня с утра терзала смутная тревога, — признался испанец, — что пока я был в плаванье, мир изменился, встал на голову, пришел в полный беспорядок к вящей радости Ада. Ты развеял это наваждение, тем самым совершив как минимум одно благое дело.

Это стоит больше, чем пара монет, но сейчас я стеснен в средствах.

— Мне вполне достаточно и этого, — воришка, словно боясь, что странный незнакомец передумает, торопливо оглянулся, спрятал серебро за щеку и ввинтился между дюжим скорняком и его дородной супругой, шумно выбиравшей пучок зелени на лотке зеленщика.

Вскоре де Сото потерял его из вида.

Довольный этим маленьким и презабавным приключением, испанец обошел ярмарку. Приценился к мечам, но нашел их излишне тяжелыми и грубыми, отметив лишь хорошие ножны. Покупать, впрочем, не стал.

Некоторое время он приглядывался к седлам, но в итоге, презрительно фыркнув, отошел от кожевенных дел мастера, взяв у него только новые ремешки к кошелю.

У самого выхода с шумного толковища капитан «Спрута», не торгуясь, купил подбитый овчиной плащ, ибо здешние ветра заставили ныть его старые раны.

Запахнувшись в обновку, испанец на миг замер, решая, в какую сторону двинуться, чтобы продолжить свое знакомство с городом.

Тут к нему подошел давешний воришка.

— Что, — усмехнулся де Сото, — ты решил оценить свою услугу дороже? Милейший человек, я ведь могу и осерчать. Ты что-нибудь слышал об испанской спеси и буйном нраве кастильских рыцарей?

— Совсем даже нет, — затряс головой рябой. — Думаю честно заработать новую награду.

— И каким же образом?

— Если вы осторожно посмотрите через мое плечо, — прошептал вор, — то увидите рыжего парня в войлочном колпаке, который делает вид, что интересуется лежалой рыбой у лотка Хромого Кайла.

— Ну и что же? — спросил кастилец, также невольно переходя на шепот.

— Он слоняется за вами с того самого момента, как вы любезно подарили Нетопырю серебряные монетки и спасли его от стражников.

— Может, оно и так, — пожал плечами де Сото.

— Но меня в этом городе никто не знает. Значит, рыжий парень из твоего цеха, нацелился срезать кошелек с новых ремешков, или сорвать на ходу фибулу, а то и вовсе дать по голове и обчистить в укромном местечке. Вон какая дубинка заткнута за пояс, аккурат для подобного злодейства…

— Он не мой собрат по ремеслу, — возразил назвавшийся Нетопырем. — Нас не так уж и много в городе, ярмарка — моя охотничья территория.

— Новичок? — предположил испанец, наблюдая за рыжим.

Тот действительно вел себя довольно неестественно, то и дело норовя зыркнуть глазами в сторону остановившегося испанца.

— Есть определенный порядок, — пояснил рябой, — появления новых лиц на улицах города.

— А если он не знает этого порядка? Или слишком туп и нагл для того, чтобы ему следовать?

— У нас тут есть небольшая речушка, — вздохнул воришка, — мерзкий запах от которой долетает и досюда. Иной раз из нее стражники выуживают крючьями тела тех, кто был слишком туп и нагл, чтобы переть против устава моего цеха. А этот молодчик слишком давно здесь живет — кажется, я даже видел, где он лакает пиво, — чтобы не знать об этом местном обычае привечать невежд.

— Значит?..

— Вам виднее, рыцарь, — пришла очередь Нетопыря пожимать плечами. — Может, слуга ревнивого мужа, которого ваша особа снабдила рогами, может — тайный соглядатай купца, обставленного в торговом деле. Скажу лишь точно — к городской страже и магистратуре рыжий не имеет отношения. И к моему почтенному цеху также.

— Пойдем, — кастилец поманил вора пальцем, — выпьем эля. Я не привык опустошать кружки в одиночестве.

— Воспитание, полученное на берегах Гвадалквивира, не позволяет?

— А ты догадлив.

Они направились к заведению, уже раз посещенному сегодня капитаном «Спрута».

В дверях испанец помедлил, убеждаясь, что рыжий детина следует за ним по пятам.

Усевшись за стол, Де Сото с облегчением заметил отсутствие назойливого старика, потребовал две кружки эля и с безмятежной улыбкой обратился к воришке:

— Я не только оплачу выпивку, но и дам тебе немного монет за службу. При одном условии.

— Каком же, о благородный кастилец? Нетопырь жадно вцепился в грубый сосуд, и тут же издал приглушенный вопль изумления, едва не расплескав содержимое.

Рука испанца, протянутая под столом в сторону собеседника, коснулась его колена. Кинжал де Сото красноречиво чиркнул по штанам.

Не меняя тона, де Сото докончил:

— Если ты поклянешься, что за мной не ходит твой собственный дружок, а все происходящее не есть ловкий трюк.

— Клянусь, — истово перекрестился воришка.

Де Сото некоторое время смотрел ему прямо в глаза, причем воришка под взором бесцветных очей капитана съеживался, словно кусок папира, поднесенный слишком близко к пламени свечи.

Наконец испанец спрятал кинжал в ножны.

— Отчего-то я тебе верю.

— И совершенно зря, благородный господин, — сказала служанка, проносившая мимо пустые кружки. — Это же Нетопырь, ворюга и мерзавец, каких свет не видывал.

— Предоставь судить мне о степени искренности собутыльника, девица, — строго сказал де Сото и подмигнул воришке. — А вот пару новых кружек можешь принести. И не верти так бедрами, в конце концов, это неприлично.

Девица фыркнула, покраснев до корней волос, взяла эль и промаршировала к столу на манер находящегося на строевом смотре подвыпившего алебардиста.

— Так-то лучше, — усмехнулся кастилец, хлопнув служанку пониже спины.

В заведение зашел шаркающей походкой рыжий парень с дубинкой у пояса, спросил вина и вместе с глиняной чашей вышел, делая вид, что заинтересован до крайности перебранкой между ландскнехтом и патрулем городской стражи.

— Слежка весьма топорная, — заметил де Сото. — Можно сказать — навязчивая.

— Хотелось бы взглянуть на монетки, обещанные Нетопырю, — протянул воришка.

Глаза испанца вспыхнули, он сжал кулак и приподнялся.

— Ты что же, сомневаешься в моих словах, раб?

— Как можно, — всплеснул руками вор. — Но хочу решить, стоит ли заработать на вашей милости еще, или этого будет довольно.

Де Сото, сдержав темперамент, опустился на место, взялся за кошель и швырнул едва ли не в лицо Нетопыря горсть монет.

— У рыжего есть начальник, — сказал Нетопырь, накрыв добычу грязной рукой. — Я могу указать на него.

— На многое не рассчитывай, — проворчал испанец, шумно отхлебывая эль и сдувая с усов пену, — сейчас я начеку и смогу сам разглядеть очевидное.

— Но благородный рыцарь с берегов Гвадалквивира впервые в нашем гостеприимном городе, не так ли? Кто знает, не заваривается ли вокруг него серьезная каша, и не понадобятся ли ему быстрые ноги, острые глаза и ловкие руки?

— Предлагаешь службу?

— В зависимости от награды, — раздулся от важности Нетопырь, — предлагаю не только свою службу.

Во всяком порту найдутся не только однотипные старики, знающие о каждой пришвартовавшейся посудине, найдутся и свои нетопыри. Услугами подобных темных личностей де Сото приходилось пользоваться не единожды. У них имелся свой своеобразный кодекс чести, а по части информированности они были всегда впереди слуг градоправителей.

— Годится, — согласился де Сото. — Мой корабль ты знаешь?

— Когг «Темный Спрут»? Знаю, как его найти.

— Вечером я хочу знать все о нанимателе этого молодца.

— Будет сделано, — Нетопырь стал огромными глотками поглощать угощение. — А если понадобиться еще что-нибудь…

— Посмотрим, насколько ты расторопен, — отмахнулся де Сото.

В молчании они прикончили выпивку и вышли из помещения корчмы.

Рыжий исчез, его место занял мрачного вида субъект в поношенном дублете и черном берете с алым петушиным пером.

Капитан направился к гавани, сопровождаемый внимательными глазами соглядатая. В паре сотен шагов от «Спрута» тип в дублете пропал из поля зрения испанца.

Взойдя на борт своего корабля, кастилец крепко призадумался. Никто не мог знать, куда пойдет «Спрут» из порта острова Родос. Вернее, почти никто…

Местным властям он пока еще не интересен.

Судя по поведению Нетопыря, подобная слежка не является здесь обязательной частью ритуала гостеприимства.

Так ничего и не надумав, капитан решил дождаться вестей от вора…

Под вечер он все же не утерпел и направился в корчму. Помощнику было оставлено подробное описание Нетопыря и тощий кошель с подробными инструкциями.

Дармовое вино и пиво всегда развязывают языки. Часа через два, выпив и побалагурив со шкиперами с венецианской посудины и датской лоймы, а затем поспорив о достоинствах служанки с абордажным ветераном с английского флейта, де Сото уяснил себе, что про его похождения в Средиземном Море никто из гостей города ничего не знал, и как следствие, не мог донести здешним воротилам. Ни один испанский или мальтийский корабль не покидал за ближайшие три месяца бухту. Значит, грозная слава Лиса Морей не могла опередить «Спрут».

Когда испанец вернулся к коггу, то застал своего помощника в изрядной растерянности.

— Этот проходимец не взял денег, — сказал он, возвращая кошель владельцу. — Рассудком скорбный, что ли?

— И ничего не сказал о слежке? — подивился испанец.

— Отчего же, — помощник пожал плечами. — Сказал, что нами интересуется какая-то фрау Гретхен, а в дальнейшее он соваться не намерен. После чего буквально сбежал.

Тут по доскам со стороны ярмарки прогрохотали сапоги, и де Сото увидел приближающуюся к кораблю процессию.

Во главе нее двигался давешний рыжий детина, за которым шествовал человек, без сомнения, благородного происхождения, следом поспевал коротколапый мужчина в берете с петушиным пером.

— Может, свистнуть абордажную команду? — тихо спросил помощник капитана.

— Не стоит, — улыбнулся де Сото, скрестив руки на груди и выставив подбородок. — Сейчас все разъяснится.

— Вы капитан сего когга? — грубовато спросил благородный.

— Допустим я, — процедил испанец. — И что с того?

— Соблаговолите следовать за нами.

— Куда же? И кстати, вы кто такие?

— Наши имена ничего не скажут вашей милости, рыцарь де Сото, — ответил рыжий неожиданно басистым и представительным голосом, никак не вяжущимся с его простецким обликом. — Мы слуги фрау Гретхен и выполняем ее волю.

— Я прибыл с востока, где женщины редко высказывают свой интерес к мужчинам столь поспешным и решительным образом, — протянул де Сото. — Кто такая ваша хозяйка? Настоятельница монастыря? Торговка зеленью? Избалованная дочь маркграфа или магистра города?

Рыжий насупился и собрался сказать какую-то дерзость, но более его рассудительный приятель в берете вмешался, учтиво сорвав с головы убор:

— Избалованный сын маркграфа — это я, ваша милость. А фрау Гретхен при встрече сама расскажет вам о себе все, что посчитает нужным.

— Капитан городской стражи, — важно представился третий из присутствующих, производивший впечатление человека благородного происхождения, — Генрих фон Валленштайн, к вашим услугам. Смиренно прошу вас проследовать за нами, рыцарь де Сото.

Испанец обвел бухту тоскливым взглядом. Она представилась ему не тихой полупустой гаванью, а огромным капканом, готовым сомкнуться.

— Не откажу себе в удовольствии отправиться в столь приятной компании хоть на край света, — сказал он, подходя к капитану стражи. — Тем более что в конце дороги меня ожидает некоторая фрау. Право, господа, я заинтригован!

Он кивнул головой помощнику и беспечно зашагал по гулким доскам портового настила. Его догнал фон Валленштайн.

— Капитан, — обратился он к кастильцу, — наша госпожа довольно вспыльчивая особа. Ей может не понравиться, если некие гости города, вооруженные до зубов, начнут прогуливаться вокруг ее скромного жилища. Может выйти пренеприятнейшая история. Де Сото остановился.

— Тогда мне нужно дать «отбой» помощнику.

— Мы подождем, — смиренно заметил капитан городской стражи.

Помощник, не заботясь о приличиях, выкрикнул несколько цветастых восточных ругательств и два весьма заковыристых богохульства на наречии, имеющим хождение во всех европейских портах, которое позже назовут выспренно «романской группой языков».

— Но это же опасно, мой капитан!

— Коварные ловушки так не расставляют, — успокоил его де Сото. — Просто мы чего-то не понимаем в местных обычаях и политике. Сидите на корабле. Лично ты можешь посетить ярмарку, присмотреть порох и свинцовую поволоку. Наш запас вышел.

Помощник, сокрушенно покачав головой, проводил капитана долгим взглядом.

Глава 2

ПОРУЧЕНИЕ

При колеблющемся свете факела лицо женщины, которое при ярком свете могло бы показать миловидным, представлялось капитану де Сото ликом фурии. Фрау Гретхен, дама без особого звания, но обладающая загадочной властью в крупнейшем ганзейском порту северной Европы, пытливо рассматривала бесстрастный лик южанина.

— Итак, — сказала она решительным голосом, — я нанимаю вас, капитан, вместе с кораблем и командой для одного весьма деликатного дела.

— Я дал обет, — слащаво улыбнулся мужчина, потягивая мальвазию. — Пока не повстречаю лично пророка Илию или равного ему по рангу божьего угодника — не возвращаться на берега Средиземного моря.

— Про обет я слышала, — одними губами улыбнулась Гретхен, глаза ее при этом оставались холодными, словно у хищной рыбины. — Подкреплен он также смертным приговором, вынесенным вашей особе, гранд, на острове Родос, в Испании и на Мальте.

— Видимо, — философски откомментировал слова Гретхен де Сото, и ухом не поведя, — Господь не очень доверяя моей вере и желает укрепить меня на путях добродетели не только осияв светом Своим, но и понуждая христианских владык следить за соблюдением мною, грешным, данного обета.

— Аминь, — сухо закончила фрау Гретхен. — Я служу Ливонии. А тамошнему магистру глубоко наплевать на мнения католических крестоносцев теплых морей, отдавших мусульманам Гроб Господень. Соблюдайте и дальше свой обет, капитан, мое деликатное поручение касается Балтики.

— Я весь внимание.

— Вот здесь, — женщина уверенно ткнула рукой в довольно подробную карту северного побережья Ливонии, — торговый путь, связывающий нас с окруженными язычниками рыцарскими землями, в последние годы находится под постоянными ударами пиратов.

— Я слышал, — заметил де Сото, — что виталье-ры сильно досаждают купцам.

— Это еще слабо сказано, — губы Гретхен сжались в одну бледную щелку, и на миг южанину показалось, что оттуда показался длинный раздвоенный змеиный верех. — Они буквально рвут на части всякую торговлю.

— Я взялся бы за охоту, — довольно потер руки де Сото. — Но это будет стоить вам немало.

— У нас достаточно своих воинов, на суше и на море, — непреклонно возразила ему фрау Гретхен. — Вы слишком плохо знаете северные моря и повадки славянских разбойников, чтобы соваться в эту кашу.

— Так зачем же я понадобился?

— Вскоре к замку славного ливонского рыцаря по имени Роже должен отправиться купеческий корабль, который повезет весьма и весьма важный груз, — проговорила после некоторой паузы Гретхен. — Это судно во что бы то ни стало должно добраться до замка.

Де Сото внимательно вперился в маршрут движения корабля, который женщина очертила твердым ногтем на карте, от ганзейского порта до мыса, далеко вдающегося вглубь Балтики.

— Задание не особо сложное, — заметила фрау. — Аибо сопроводить корабль до пункта назначения, либо выйти в море несколько раньше и очистить от ви-тальеров предполагаемый маршрут движения.

— Второй вариант мне больше по нраву, — признался южанин. — Не пристало «Темному Спруту» плестись в хвосте купеческого корыта.

— Это дело ваше, — поморщилась Гретхен. — Я в навигации и морском бое смыслю немного. Вот оплата.

На стол был небрежно брошен звякнувший кошель.

Де Сото с кислой миной высыпал на доски золотые монеты с неровными краями дурной германской чеканки, потом удовлетворенно чмокнул губами, наткнувшись взором на массивный перстень с алмазом.

— Не густо, — заметил он. — Но и не пусто.

— К сему я присовокупляю следующее, — сказала она. — Посланник острова Родос при здешнем маркграфе, равно как и гостящий у него родич герцога

Кастильского ничего не узнают о местопребывании некоего испанского гранда, известного в кругу поганых берберийских пиратов как Лис Морей.

— А это уже иначе и не назовешь, как «щедрое и великодушное предложение», — хохотнул южанин, собирая в кошель добычу. — Очень бы не хотелось покидать здешнюю гостеприимную гавань навсегда.

Показывая, что разговор окончен, Гретхен начала приподниматься из-за стола, но названный Лисом Морей остановил ее, сильно взяв за руку.

— И все же подумайте, — сказал он, глядя в глаза немке, — насчет охоты на витальеров.

— Нам нужны верные слуги, — спокойно сказала Гретхен, отнимая руки, — а не наемные псы с подмоченной репутацией.

Импульсивный испанец положил ладонь на богато изукрашенную рукоять кинжала и зло прошептал:

— Будь ты мужчиной…

— Вы не держали бы меня за руку столь дерзко, — улыбнулась Гретхен. — Или вас также не минул пагубный грешок, что стал частым гостем среди крестоносцев южных морей?

Де Сото зарычал и начал вытаскивать кинжал из ножен, когда почувствовал, что свободная рука фрау, в которой возник невесть откуда взявшийся стилет, метнулась под кафтан мужчины, к самым интимным местам.

На лбу испанца выступили капельки пота. Его, повидавшего десятки абордажных боев и штурмов приморских крепостей, трудно было смутить даже подобной ловкостью обращения с оружием. Но он продолжал держать в руке мягкую и теплую ладонь фрау, в которой не было ни малейшей дрожи. А вот в глазах читалась смерть. Таковое сочетание пугало больше, чем сам стилет, приставленный к тому самому месту, которым дорожит всякий мужчина, будь он хоть гранд, хоть пэр, хоть горшечник.

— Вы всегда так холодны, фрау, в разговоре с кавалерами? — спросил он, подчеркнуто медленно отпустив рукоять кинжала, а также руку Гретхен, и вытирая проступившие на лбу капельки пота.

— Думается, благородный идальго, — позволила себе слабую улыбку Гретхен, демонстративно убирая стилет, — вам не дано будет узнать, могу ли я быть теплее.

— А жаль, да не оскорбят вас мои греховные помыслы, — попытался ухмыльнуться де Сото, но мышцы лица не особо повиновались.

Чувствуя его состояние очень тонко, Гретхен буднично сказала:

— По опыту, милый де Сото, скажу — у вас сегодня вряд ли возникнут какие-либо греховные помыслы, разве что вы решите стянуть на рынке пирожок с лотка зазевавшегося торговца сладостями. Мужчины — забавные создания… Холодная сталь, несущая угрозу определенным местам их организма, борется с греховными помыслами почище доброго поста или прочитанного на ночь Псалтыря.

Спорить испанец не стал, лишь скрежетнул зубами и коротко кивнул, официально прощаясь.

— Могу ли я узнать, — спросил он, выходя за дверь, — к какому дню должен быть готов мой корабль?

— Вам сообщат, — уронила фрау, замершая у окна и словно бы потерявшая всяческий интерес к разговору. — Но, думается, больше трех дней небеса вам не дадут, капитан.

— А для кого я выполняю сей заказ? Для самого ордена?

Гретхен повернулась к нему довольно резко и сверкнула глазами:

— Для фрау Гретхен. Аично.

— Тогда, — пробормотал скороговоркой де Сото, — стану стараться на совесть. Надежда на лучшую участь, фрау, никогда не покинет истинного идальго.

И кинув прощальный взгляд на стилет, он удалился. Уже на ступеньках его нагнал голос:

— И не пытайтесь обмануть бедную Гретхен, капитан де Сото. Я дама весьма злопамятная.

— Охотно верю, — буркнул себе под нос испанец, торопясь покинуть мрачные покои таинственной фрау.

Глава 3

БАСМАНОВ ИЗ РОДА ПЛЕЩЕЕВЫХ

Шел канун великой войны, поименованной потомками Ливонской, но в том далеком веке никто, вернее — почти никто не ведал, что сгустившиеся над тевтонской землей тучи уже готовы разродиться громовым раскатом, что сотрет с лица Европы древний германский орден.

К устью Наровы ехали одвуконь верховые московиты — князь Басманов, государев человек для особых поручений, еще не прославленный воевода и глава опричнины, а всего лишь разящий меч Иоанна Грозного, и его люди.

Отшумела война со свенами, выигранная русскими как-то походя, оставшись почти что незамеченной грузно ворочающимся в своей берлоге московским медведем. Грядут дела великие, и кто уже через год-другой вспомнит сшибки на берегах Невы? Царская рука в Северной пустоши — воевода Зализа, пара думских воротил, по долгу обязанные помнить, да странное приобретение стража Пустоши — сотня удивительных людей, свалившихся в шестнадцатый век из третьего тысячелетия, закружившихся в кровавой кутерьме свенской войны.

Нога Иоанна ступила на Балтику. И то сказать — никогда не уходили отсюда новгородцы, но то народ строптивый и крамольный, а сейчас здесь верховодят не купцы, а воеводы московские.

Заложен город, долженствующий сковать каменными башнями да жерлами орудий устье Наровы, будущий Ивангород. Не быстро идет строительство, но и Москва не скоро строилась.

Вспомнив про Новгород, Басманов усмехнулся. Специальные людишки докладывали ему, что и ныне всякое говорят о государевых делах в бывшем вольном граде, всякое. Случись подобные слушки да кривотолки где-нибудь в Туле, не миновать народу гнева молодого царя.