Вся штука, однако, в том, что Иванова и других мемуаристов буквально распирает от искушения вновь и вновь пережить эйфорию тех победных часов. Белодомовский летописец беспрестанно “прокручивает” в памяти увиденные им самим или другими сцены недолгого триумфа:
      “Авангард колонны – около тысячи бегущих людей разного возраста – вооружался по дороге камнями и дубинами, выламывая скамьи из омоновских машин, прихватывая в местах дорожных работ все, что могло сгодиться во время столкновения. К колонне с боковых переулков присоединялись все новые люди. Коммерческие ларьки не громили! Частные машины, припаркованные к обочинам, не трогали! Гнев людей выплескивался только на омоновскую технику, когда разбивали стекла в брошенных военных грузовиках и эмвэдэшных автобусах”.
      “Испуганное эмвэдэшное заграждение разбежалось в стороны с пути несущихся людей почти само собой, ощетинившись щитами уже по бокам – на Пироговке и Кропоткинской…”
      “…По Садовому кольцу удирает по встречной полосе военный грузовик ЗиЛ-131. Номер неразборчив, машина летит к метро “Смоленская”. На дверке висит демонстрант, которого вскоре стряхивают с машины. Грузовик врезается в колонну машин МВД (группа из трех грузовиков), стоящих на обочине. Притирается по их правой стороне бортом и метров через восемь утыкается в один из них. По его левому борту раздавленный в лепешку человек, впереди упал сбитый в момент столкновения военнослужащий МВД…”.
      “На Новом Арбате первые 80 – 100 человек бежали буквально в десяти метрах за спинами улепетывающих со всех ног эмвэдэшников, уже не встречая никакого сопротивления. Только каски убегавших мелькали перед глазами и скрывались во дворах. Побросав автобусы, они битком набивались в газующие легковушки и гнали по тротуарам к набережной. И, наступая им на пятки, улюлюкая, даже не пуская в ход камни, бежал жиденький авангард демонстрантов”.
      “Пробегая мимо пандуса, забившимся, как в нору, омоновцам бросали с презрением: “Крысы!”. Грузовик со стягом перегнал демонстрантов и стал долбить поливалки с левой части заслона”. (Тут автор предусмотрительно опускает одну существенную деталь: стяг на грузовике, таранящем заслон из поливальных машин, был красный. Вообще у Иванова нигде нет упоминания, какого цвета были флаги, которыми 3 – 4 октября размахивали демонстранты – сторонники Белого дома. Очень ему не хочется признавать доминирующую роль “коммунистических идей” в головах мятежников.)
      “Существенно потрепанный ОМОН – без щитов, касок и дубинок – пытается спрятаться в автобусах, за машинами, прорваться к своим. На крыше одного грузовика один такой подбитый – ВМЕСТО ЛИЦА СПЛОШНАЯ КРОВАВАЯ МАСКА И ЗАТРАВЛЕННЫЕ ГЛАЗА (выделено мной. – О.М.)”.
      И вот после всего этого автор принимается уверять, что последовавшая затем жестокость противной стороны была немотивированной и неоправданной. Я не собираюсь никого оправдывать. Вместе с тем не могу согласиться, что у омоновцев и солдат после всего случившегося в первые часы “народного восстания” не было психологической мотивации действовать жестко и даже жестоко. Подобная мотивация имелась в избытке. Жестокость рождает жестокость.
      Впрочем, у омоновцев были и старые счеты с “мирными демонстрантами” – еще с майских дней 1993 года, когда на Ленинском проспекте грузовиком расплющили их товарища, старшего сержанта милиции Владимира Толокнеева.
      “Цепочка смята, личный состав оттеснен,
      автомашины захвачены…”
      Здесь, может быть, стоит еще привести сухую, бесстрастную документальную запись с фиксацией драматических событий, случившихся в те часы на Садовом кольце. Эту запись, сделанную, по-видимому, в штабе внутренних войск, воспроизводит в своих мемуарах бывший командующий этими войсками Анатолий Куликов. (Должен предупредить читателя, что время тех или иных событий, указываемое разными источниками, не всегда в точности совпадает: в тот момент было не до точной фиксации времени.)
      Итак, агрессивная толпа стремительно движется от Крымского моста в направлении Белого дома.
      “14-50. Резерв зоны 2 (300 человек) прибыл на Зубовскую площадь и выставил цепочку, которая продержалась 5-7 минут, после чего была смята. Из 12 автомашин (в/ч внутренних войск номер…) захвачено 10. Оставшийся личный состав прибыл к Временному командному пункту и получил задачу прикрыть его. Остальной личный состав оттеснен толпой по Садовому кольцу.
      15-00. Войсковые наряды (в/ч внутренних войск номер…) получили команду усилить войсковые цепочки участков 8, 9, 10 и выставить 100 процентов личного состава. Сотрудники милиции покинули заслон на улице Новый Арбат. Захвачена командно-штабная машина (бортовой номер С-54). По улице Новый Арбат отходит неорганизованная группа сотрудников милиции в сторону Краснопресненского моста, преследуемая разъяренной толпой.
      15-05. Резерв (в/ч внутренних войск номер…) заблокирован на Смоленской площади, цепочка смята. Личный состав оттеснен к площади Восстания.
      15-12. Резервы (в/ч внутренних войск номер… – 300 человек) получили команду выдвинуться от площади Восстания к зданию Дома Советов.
      15-14. Резерв зоны 2 (200 человек) оттеснен на улице Новый Арбат.
      15-15. Вооруженный резерв (в/ч внутренних войск номер… – 50 человек) приведен в боевую готовность (надо полагать, это часть отряда спецназа “Витязь”: другие солдаты были безоружны. – О.М.). Начался штурм заграждений возле Белого дома. Толпа таранит заграждения поливочными машинами, забрасывает личный состав камнями. Сотрудники милиции на участке 8 перед зданием мэрии и Домом Советов покинули место несения службы. Войсковая цепочка (в/ч внутренних войск номер…) прорвана, а со стороны Белого дома идет огонь из стрелкового оружия. Личный состав отошел к зданию мэрии…
      15-20. Колонна резерва (в/ч внутренних войск номер…), выдвигаемая от улицы Баррикадная, д. 4, остановлена бесчинствующей толпой перед Смоленской площадью.
      15-25. Резерв (в/ч внутренних войск номер… – 80 человек) выставил войсковую цепочку совместно с работниками милиции на Смоленской площади. Резерв зоны 2 (150 человек) оттеснен к зданию мэрии. У войскового наряда участка 10 (в/ч внутренних войск номер… – 100 человек) отняты резиновые палки, щиты, наряд смят. Толпа по набережной следует к Белому дому.
      15-30. В Большом Девятинском переулке слышна стрельба. Работники милиции покинули место несения службы на Смоленской площади.
      15-31. Войсковые цепочки резерва зоны 2 (150 человек) прорваны. В районе мэрии захвачены 7 автомобилей (в/ч внутренних войск номер…). Доложено, что на местах несения службы нет нарядов милиции; без них выполнение задач в полном объеме невозможно. Командующий внутренними войсками отдает распоряжение восстановить боеспособность резервов. Резерв зоны 2 отошедшими подразделениями доведен до 195 человек. Вооруженный резерв (в/ч внутренних войск номер… – по-видимому, снова бойцы “Витязя”. – О.М.) согласно боевому расчету у здания мэрии посажен в четыре БТРа. Толпа окружила БТРы, один из них подожжен.
      15-40. Наряд резерва (в/ч внутренних войск номер… – 80 человек) смят толпой на Смоленской площади и начал отход к месту стоянки техники.
      15-45 – 15-50. Колонна машин резерва (в/ч внутренних войск номер…) захвачена боевиками. Угнано два автомобиля ЗиЛ-131…”.
      “Штурмом взять “Останкино” и Кремль!”
      Итак, толпа довольно быстро – примерно за час – смела все заслоны между Октябрьской площадью и Домом Советов. На Смоленской милиция применила слезоточивый газ, однако желаемого эффекта это не дало. В 15-35 часть демонстрантов подошла к оцеплению вокруг Белого дома со стороны мэрии.
      Противостоящие стороны по-разному описывают то, что здесь произошло. По версии властей, из мэрии был открыт предупредительный огонь холостыми патронами. Другая сторона представляет дело иначе: в результате стрельбы из мэрии и гостиницы “Мир” было убито семь человек, несколько десятков ранено.
      Толпа прорвала оцепление вокруг Дома Советов. Омоновцев и солдат разоружали, избивали… Срывали с них каски, отбирали щиты… Все эти унизительные для милиционеров и военнослужащих сцены позже были показаны по телевидению. Был захвачен транспорт: автобусы, принадлежавшие ОМОНу, ЗиЛы внутренних войск, милицейские “Москвичи” с мигалками…
      Началось “братание” осажденных в Белом доме со своими “освободителями”. Всех охватила уверенность, что победа близка.
      В 16-05 Руцкой с балкона Белого дома громогласно отдал приказ о штурме самого близкого “вражеского” объекта – мэрии (бывшего СЭВа) – и о захвате телецентра “Останкино”. А Хасбулатов призвал (или опять же – приказал?) захватить также Кремль. Еще один призыв-приказ спикера – немедленно, сегодня же, арестовать Ельцина и всех его близких сотрудников. Магнитофонная запись пламенных выступлений двух главных действующих лиц мятежа:
      Руцкой:
      – Прошу внимания! Молодежь, боеспособные мужчины! Вот здесь, в левой части строиться! Формировать отряды, и надо сегодня штурмом взять мэрию и “Останкино”!
      Восторженный рев толпы:
      – Ура!
      Хасбулатов:
      – Я призываю наших доблестных воинов привести сюда войска, танки для того, чтобы штурмом взять Кремль и узурпатора бывшего – преступника Ельцина…
      Очередной приступ всеобщего восторга:
      – Ура!
      Хасбулатов:
      – …Ельцин сегодня же должен быть заключен в “Матросскую тишину”. Вся его продажная клика должна быть заключена… (далее неразборчиво, но в общем-то понятно, куда спикер собирается заключить “продажную клику”).
      Позже летописцы Белого дома станут постоянно назойливо уверять, что в Останкино сторонники ВС отправились с исключительно мирными намерениями – всего-навсего потребовать эфира для своих вожаков. При этом будет забываться такой “пустяк”, как вот этот самый, отданный публично, во всеуслышание, приказ их “президента”: “ШТУРМОМ ВЗЯТЬ МЭРИЮ И “ОСТАНКИНО”. Ни о каких просьбах, касающихся предоставления эфира, как видим, даже речи не было.
      Руцкой в эфире
      События этих критических часов нашли адекватное отражение в радиопереговорах, которые велись в то время на милицейской волне (часть их “стенограммы” опубликовала “Новая газета”). Примерно с половины четвертого, после того как было прорвано оцепление возле Белого дома, все высокое эмвэдэшное начальство куда-то исчезло из эфира. Это вполне соответствовало обстановке растерянности властей, воцарившейся в тот момент. Время от времени прослушивались лишь переговоры офицеров среднего уровня, которых разметало по городу и которые, придя в себя, уточняли, кто где находится. Однако в начале пятого в милицейском радиоэфире вдруг возник Руцкой. Он торжествовал.
      Руцкой:
      – Что, ребята, обкакались? Я тут из Белого дома работаю.
      Милиционеры, у кого были рации, угрюмо огрызались, видимо пораженные такой наглостью.
      Милиционеры:
      – Деловой.
      – Не трави, не трави людей-то! Не зли!
      – Подожди, еще тебе достанется!.. Рано радуешься, Руцкой!
      Между тем “президент” уже отдавал команды своему войску:
      Руцкой:
      – Сосредоточение, сосредоточение на Краснопресненской набережной. Сбоку… Нам надо сосредотачиваться здесь, в районе Краснопресненской набережной, левый и правый берег реки Москвы у Дома Советов. Сбор у меня по прибытии.
      Непонятно, при чем здесь правый берег Москвы-реки. Правый берег – это набережная Тараса Шевченко, где гостиница “Украина”. Полководец плохо знает местность, на которой собирается воевать.
      Милиционеры:
      – Значит, война?
      – Это война или нет?
      – Руцкой, дай ответ: война это или нет?
      Руцкой:
      – Нет, дорогой, это наведение элементарного порядка согласно Конституции и закона Российской Федерации.
      Милиционеры:
      – С оружием-то в руках?
      – Там ведь надо будет стрелять не такими, не холостыми, а боевыми… Зачем все это нужно?
      – Руцкой, а за кровь кто ответит?
      Руцкой:
      – Господин Ельцин и тот, кто отдавал приказы стрелять по мирным людям.
      Милиционеры:
      – Ты сам отдавал приказ стрелять.
      Запись, помеченная временем “16-14”. Происходит столкновение возле мэрии и гостиницы “Мир”, где разместился оперативный штаб МВД. Руцкой:
      – …(Командиры) частей дивизии Дзержинского! Я ген(ерал Руцкой)… Я обращаюсь к вам: отдайте приказ прекратить стрелять по людям, суки! Я вам еще раз говорю: отдайте приказ прекратить стрелять по людям!..
      Милиционеры:
      – Это ты, козел, стреляешь по людям.
      Руцкой:
      – …По людям открывают огонь из боевого оружия. Я еще раз обращаюсь к вам, командиры рот и батальонов дивизии имени Дзержинского… Не делайте 9 января!..
      Милиционеры:
      – Дерьмо!
      Руцкой:
      – Приказ: командиры частей дивизии Дзержинского, немедленно захватить гостиницу “Мир”! Там сосредоточилась банда Ерина – Ельцина.
      Милиционеры:
      – Сам бандит с большой дороги.
      Руцкой (видимо, обращаясь конкретно к тому, кто назвал его бандитом):
      – Я тебя предупреждаю, даю на раздумья десять минут… Даю на раздумья десять минут… Если не прекратят стрелять по людям, – открою огонь… Переходите на сторону народа!.. Десять минут на раздумья, после чего открываю огонь по гостинице “Мир” и по сборищу… Еще раз обращаюсь к командирам дивизии Дзержинского… Вы носите славное имя легендарного человека, не позорьте погоны…
      Милиционеры:
      – Не надо было людей натравливать на милицию. А то натравил, а теперь воешь тут, как козел, б…
      – Руцкой, Руцкой, вспомни историю, все самозванцы кончали смертью!
      Руцкой:
      – Я еще не умираю, готовьтесь, б…
      Милиционеры:
      – Козел!
      – О-о, наконец-то заговорил истинным языком, в зоне тоже так все говорят. Так что готовься.
      – Руцкой – чмо!.
      Как видим, язык переговоров становится все раскрепощенней.
      Время – 16-18.
      Милиционеры:
      – Как ты пришел к власти?
      – Сколько ты сейчас людей ухлопал!
      – Пидор ты, Руцкой, козел!
      В разговор вклинивается командир Софринской бригады внутренних войск полковник Васильев:
      – Руцкой Александр Владимирович. Обращается командир бригады Софринской Васильев. Бригада перешла на сторону Белого дома.
      Позднее командующий внутренними войсками Анатолий Куликов станет уверять, что “смалодушничал и струсил только командир бригады, никто из солдат и офицеров даже не помышлял об измене”, но в тот момент такие детали особого значения не имели.
      “Президент” в восторге. Он сразу же бросает перебежчиков в бой:
      – Васильев, двигайся в сторону и возьми гостиницу “Мир”! Положи этих сук! Я тебя жду, я тебя прошу открыть огонь по верхним этажам гостиницы “Мир” и мэрии. Захватить этих сук, я тебя прошу, милый, дорогой! Я тебя прошу! Я тебя умоляю! Прошу!
      Милиционеры:
      – Псих! На что ты толкаешь?
      – Ублюдок!
      Руцкой:
      – Васильев, я тебя прошу, умоляю!.. Они стреляют по мирным людям. Выбить эту банду, захватить их немедленно! Как понял?..
      Васильев не отвечает. То ли у него проблемы со связью, то ли он просто колеблется. Одно дело с пафосом заявить “перешли на вашу сторону” и другое – идти на штурм обороняемого здания. К тому же у его солдат нет оружия. Его нет ни в одном из подразделений внутренних войск, находящихся в столице, за исключением спецназовцев отряда “Витязь” и солдат, охраняющих ядерные и другие подобные объекты.
      Руцкой:
      – Как понял, Васильев? Я к тебе обращаюсь! Бригада Софрино, Васильев, командир, я тебя прошу – в сторону гостиницы “Мир”! Открыть огонь по верхним этажам мэрии и гостиницы “Мир”!
      Милиционеры:
      – Дурак ты!
      – Чмо!
      – Это точно.
      Руцкой продолжает разыскивать в эфире проклюнувшуюся было и тут же исчезнувшую Софринскую бригаду.
      Руцкой:
      – Бригада Софрино! Кто слышит меня?..
      В МВД уже известно о предательстве бригады.
      Милиционеры:
      – Чмыри – бригада Софрино! Чмыри!
      – Пошел на х… козел! “Бригаду Софрино”…
      Руцкой (снова отдает приказ Васильеву, надеясь, что тот слышит его):
      – …(Двигайтесь в сторону) мэрии! Оттуда ведут огонь по мирным демонстрантам.
      Милиционеры:
      – Что ты врешь-то, а?
      Руцкой:
      – …(У тебя) уши заткнуты ватой! Козел, посмотри в окно, что делают из мэрии!
      Милиционеры:
      – Козел, посмотри из своего окна, откуда, – из твоих окон стреляют!.. Козел, зачем ты туда людей направлял, а?
      – Чмошник ты! Кого ты столкнул? Серую массу! Лбами! За что? За ваши кресла, чтоб мы сражались. Мудак ты!
      – Руцкой, сними, сука, свои погоны, б…!
      – Пидорас!
      Стрельба усиливается, и никто уже не стесняется в выражениях. Можно себе представить, что сделал бы “президент” со своими собеседниками, если бы действительно стал президентом и сумел бы их найти.
      Тут, однако, с небес вдруг спускается голубь мира с оливковой веткой в клюве – один из самых непримиримых оппозиционеров городского масштаба – председатель Краснопресненского райсовета Александр Краснов. Непримиримый-то он непримиримый, но тут дело такое – уже кровь полилась.
      Краснов:
      – Краснов говорит. Александр Владимирович, может быть, действительно на мэрию не надо лезть? Действительно очень сложная обстановка. Мы трогаем ребят, которые не виноваты в этом деле. Александр Владимирович, а? Краснов говорит, председатель райсовета Краснопресненского.
      Руцкой вроде бы соглашается, но почему-то ведет речь не о мэрии, а о гостинице. Возможно, потому, что с балкона Белого дома, громогласно, он уже отдал приказ взять мэрию штурмом. Отменять свои приказы “президенту” не к лицу.
      Руцкой:
      – Не трогать… гостиницу “Мир”!.. Постарайтесь без крови. Взять их живьем, этих всех подонков!
      “Не убивать, взять живьем!”. Прямо как в кино. Краснов продолжает наседать.
      Краснов:
      – Александр Владимирович, Александр Владимирович! Потом разберемся, потом разберемся! Краснов беспокоит, потом разберемся! Не надо крови! Не надо крови! Убедительно прошу вас! Не виноваты ребята, которых поставили здесь на охране Они ж не виноваты. Не надо кровь пускать из-за этого пидораса! (Кто тут имеется в виду, не трудно догадаться. – О.М.)
      Руцкой:
      – Васильев, Васильев, на связь! Я тебя прошу – гостиницу “Мир” (блокировать)!.. Блокировать гостиницу “Мир”! Потом их возьмем оттудова.
      Краснов:
      – Александр Владимирович, Краснов говорит. Спасибо вам большое! Давайте блокируем! Давайте не будем воевать! Они сами выйдут. Нет проблем. Там нормальные ребята, они все понимают…
      В 16-26 прорезается софринский комбриг.
      Васильев:
      – Я полковник Васильев. Обращаюсь к генерал-майору Руцкому! Прошу хладнокровия! Не стрелять! Убиты мои два солдата. За все ответит, кто виноват. Я не могу подступиться с безоружными солдатами против своры скотов, которые открыли… огонь. Я знаю, откуда стреляли. Я сам с ними сейчас разберусь.
      Руцкой:
      – Потом рассчитаемся. Блокируй гостиницу “Мир”! Блокируй гостиницу “Мир”! Там все это осиное гнездо.
      Интересно, как безоружным солдатам “блокировать” гостиницу? Взявшись за руки, что ли, образовав цепь?
      Краснов:
      – Александр Владимирович!.. Это Краснов говорит. Они согласны блокировать сами (кто это “они”? – О.М.). Только не бросайте туда людей безоружных! Убедительно прошу вас!
      Руцкой:
      – Понял тебя, понял тебя. Давай вместе с ним, с бригадой Софрино на блокировку гостиницы “Мир”!
      Краснов еще раз благодарит Руцкого и принимается агитировать милицию, призывая последовать примеру Софринской бригады.
      Краснов:
      – Ребята, милиция, так сказать! Никто вас не тронет, гарантии от Руцкого. Никто вас не тронет. Блокируйте гостиницу, чтоб не было передвижения там, чтоб люди спокойно выходили оттуда! Спасибо вам за службу!
      Руцкой:
      – Краснов, Васильев! Прошу бригадой блокировать гостиницу “Мир”! Прошу бригадой, прошу бригадой блокировать гостиницу “Мир”!
      Милиционеры:
      – Чмо Руцкой!
      Краснов:
      – Александр Владимирович, они оттуда уже ушли, руководители (то есть эмвэдэшное начальство покинуло гостиницу “Мир”. – О.М.).
      Руцкой:
      – Взять тех, кто вел радиообмен, кто командовал открыть огонь!
      Васильев:
      – Александр Владимирович, говорит полковник Васильев. Солдаты… Толпа… Проливается кровь. У здания штаба.
      Руцкой:
      – …(Те, кто находится в) гостинице “Мир”!.. Прошу перейти на сторону, убедительно прошу перейти на сторону народа!
      Милиционеры:
      – Ни ты, ни Хасбулатов, ни Ельцин (- это не народ)! Надоели вы! Кровопийцы вы!
      – Козел!
      Время 16-40. Руцкой снова переключается на софринцев.
      Руцкой:
      – …Софринцы!.. Молодцы, софринцы! Слава вам, ребята! Взять гостиницу “Мир”, арестовать всех преступников, которые выполняли преступные приказы Ерина!..
      Милиционеры:
      – Руцкой, ты смертник!
      – Руцкой, будь ты трижды распроклят, таракан усатый!
      Руцкой:
      – Парень, я тебе прощаю, я понимаю тебя. Тебя одурачили до такой степени, что ты вообще ничего не понимаешь, что ты творишь.
      Милиционеры:
      – Ты сам не понимаешь, что творишь! Убийца! Чмо!..
      – Вот это правильно!..
      – Иди, выйди в лес и застрелись!..
      – Руцкой – убийца!
      – Руцкой – козел!..
      – Петух гамбургский!..
      – Руцкой – ты авантюрист, авантюрист, твое дело прогорело!.. Не ерепенься! Ну-ка сматывайся, пока не поздно, пока мы тебя не достали, мразь!
      Один из эмвэдэшников одергивает своих разгорячившихся сослуживцев:
      – Может, хватит вам эти песни! Давайте послушаем!
      Краснов:
      – Ребята, говорит председатель Красной Пресни. Убедительная просьба – спокойствие! Я понимаю, что вы нервничаете. Но спокойнее, так сказать! Не деритесь сейчас! Не стреляйте ни в кого! Не надо стрелять! Давайте мы спокойно разберемся политическими методами! Не ругайтесь, все успокоится!..
      Милиционеры:
      – Да, крови уже…
      Краснов:
      – Не стреляйте друг в друга!
      Милиционеры:
      – Да всю эту дрисню перестрелять!
      Руцкой:
      – …Командиры частей дивизии Дзержинского! Командиры подразделений ОМОНа! К вам обращается генерал-майор Руцкой! Арестовать Панкратова! Арестовать начальника УВД Восточного округа Москвы! Они давали приказ на ведение огня по людям. Все, кто перешел на сторону народа, сбор у меня командиров частей в 21-00!.. Арестовать позывную “Артем” генерал-майора Панкратова!
      Милиционеры:
      – Я тя арестую, я тя арестую, гад!
      Так заканчивается этот фрагмент распечатки переговоров на милицейской волне. Гостиница “Мир” захвачена сторонниками Верховного Совета.
      Примечательно, что в этих переговорах Руцкой нигде не именует себя президентом – только “генерал”, “генерал-майор”. Понимает, что ничего, кроме дополнительной ярости, слово “президент” у милиционеров не вызовет.
      Макашов берется за дело
      Штурм мэрии возглавил генерал Макашов. Его напутствие штурмующим было достаточно гуманным:
      – Никого не трогать! Обрезать все телефонные связи! Чиновников выкинуть на х… на улицу!
      Атака началась в 16-40 и длилась считанные минуты: сопротивления практически не было.
      Корреспондентка “Коммерсанта”, находившаяся в тот момент в Белом доме, так описывает эту операцию:
      “Тем, кто наблюдал за этим из окон Белого дома, происходящее напоминало съемки американского боевика: пробивание прохода грузовиком, стрельба по окнам, спешный, но никак не беспорядочный отход ОМОНа задними дворами. Мэрия молчала, и боевики картинно стреляли по окнам “с колена”.
      После захвата здания Макашов произнес речь с его балкона. Она была выдержана в таком же солдафонском стиле, как и напутствие перед штурмом. Закончил ее генерал, так сказать, выражением глубокого удовлетворения свершенным:
      – Больше нет ни мэров, ни пэров, ни херов!
      В эти победные для Белого дома часы на его сторону, кроме двух рот Софринской бригады внутренних войск (150 человек), перешли 200 военнослужащих дивизии Дзержинского с тремя БТРами. На этот раз речь перед воинами, построившимися под балконом Белого дома, держал “министр безопасности” Баранников. Произошло это около пяти вечера.
      Боевики во главе с Макашовым отправились на грузовиках и автобусах штурмовать следующий намеченный “президентом” объект – телецентр “Останкино”.
      Тот, кто включал телевизор 3 октября где-то после трех-четырех, был поражен: на экране толпа избивает милиционеров, омоновцев, солдат, которые выглядят, как жалкие котята, куда-то мчатся грузовики с красными флагами, наполненные возбужденными людьми. Ну, прямо “Ленин в Октябре”, поднявшийся на битву революционный пролетариат. Было полное ощущение, что власть пала, Москвой правят вооруженные мятежники.
      В шесть вечера в Белом доме продолжил свою работу Съезд. Выступая на нем, Хасбулатов торжественно провозгласил, что закончился первый этап борьбы с “организаторами переворота” и наступил решительный перелом. Спикер сообщил, что его сторонники взяли “Останкино”, и вновь поставил задачу, уже ранее выдвинутую им, – сегодня же захватить Кремль. Теперь уже сомнений не оставалось: во главе вооруженного мятежа стоят все те же Хасбулатов и Руцкой. По крайней мере они приняли на себя руководство “стихийным народным восстанием”.
      Депутаты встретили слова своего шефа аплодисментами, криками “Ура!”. Это была минута высшего торжества мятежников.
      Она продолжалась недолго: уже в половине седьмого “Эхо Москвы” опровергло сообщения о захвате телецентра.
      Внутренние войска покидают столицу
      После избиения милиционеров и солдат на Садовом кольце и возле Белого дома командующий внутренними восками Анатолий Куликов принимает решение вывести свои безоружные, “потрепанные”, по его словам, подразделения в места их постоянной дислокации, вооружить их, посадить “на броню” и вернуть в город уже в боеспособном состоянии.
      (Не правда ли, это вообще какая-то фантастика, непонятно, как такое могло случиться: главная вооруженная опора власти – дивизия Дзержинского – в самый критический момент, в самой гуще событий, перед лицом разъяренного противника оказалась оснащенной только шлемами, щитами и резиновыми палками.)
      Выясняется, однако, что и это неизбежное в той обстановке решение – об отводе войск – выполнить не так-то просто: непосредственный начальник Куликова министр внутренних дел Виктор Ерин категорически против. В конфликт с нормальной человеческой логикой здесь вступила логика чиновника: а что на это скажет президент? Он ведь за такие дела по головке не погладит. Вслух, конечно, произносится другое: “Ты что? Ты представляешь себе последствия? Бросить город на разграбление…”. Напрасно Куликов настаивает, что с одними резиновыми палками и щитами его солдаты никого защитить не смогут, – министр непреклонен: нет, нет и нет!
      Тогда Куликов прибегает к военной хитрости: он сообщает министру (разговор идет по спецсвязи), будто решение об отводе войск принято Военным советом и он, командующий внутренними войсками, обязан его беспрекословно выполнить. На самом деле никакого такого решения Военного совета, во-первых, нет, а во-вторых, даже если бы оно и было, никакой Военный совет, согласно положению, министру не указ. Однако на Ерина слова о решении Военного совета почему-то производят магическое воздействие. То ли он плохо знает положение о Военном совете, то ли еще какая причина… Министр сдается… Основные силы дивизии Дзержинского уходят к себе в подмосковную Балашиху. Что ж, бывает и ложь во спасение.
      На тех, кто видел тогда колонны военных автомашин, ползущих по шоссе Энтузиастов в сторону области, и понимал, что происходит, это, как несколько позже погасшие экраны телевизоров, производило тягостное впечатление: мятеж в самом разгаре, на улицах города бесчинствуют боевики, а солдаты – уходят…
      Анатолий Куликов (в своих воспоминаниях):
      “Когда войска, одетые в форму милиции, покидали Москву, у многих сложилось впечатление, что все рухнуло…”
      Ельцина об этом “кутузовском” маневре так и не уведомили.
      Роковая ошибка генерала Макашова
      В этот момент один из главных полководцев Белого дома генерал Макашов, по-видимому, совершил свою основную стратегическую ошибку, предопределившую исход всего вооруженного конфликта тех дней. Начавшийся вывод Дивизии особого назначения в Балашиху предоставлял ему уникальную возможность быстро решить все в свою пользу. Дело в том, что на прикрытие этого вывода отвлеклось, как уже было сказано, единственное в ту пору вооруженное подразделение внутренних войск, находившееся в городе, – отряд спецназа “Витязь” (он сопровождал безоружных солдат до шоссе Энтузиастов). Если бы Макашов воспользовался этим моментом и проскочил в Останкино раньше, чем там появился “Витязь”, он мог бы взять телецентр, как говорится, голыми руками. И на этом история российских реформ скорее всего была бы закончена.
      К счастью, однако, белодомовский военачальник не уловил этого почти стопроцентно выигрышного для себя момента, упустил время. Со всеми вытекающими отсюда последствиями…
      Вообще-то, в Белом доме, конечно, зафиксировали уход дивизии Дзержинского. В аналитической записке, найденной на столе у Хасбулатова после окончания событий, отмечалось: “по имеющимся данным”, “после некоторых колебаний” (даже и о “колебаниях” им уже было известно) дивизию возвратили “в зону постоянной дислокации”, в результате чего реальный силовой потенциал Ельцина, и без того не слишком большой, был еще более ослаблен. По мнению безвестных аналитиков, единственно на кого мог теперь опереться “бывший президент”, – это на Кремлевский полк (Президентским в Белом доме, его, естественно, никто не называл), московский ОМОН, Службу безопасности президента.
      На самом деле дивизия Дзержинского вскорости вернулась. На этот раз ее солдаты были экипированы уже более серьезно, нежели одними только резиновыми дубинками и щитами.
      Штурм телецентра
      Проводив безоружных сослуживцев, “Витязь” успел-таки вернуться в район главных событий. Он встретил колонну Макашова, направлявшуюся в Останкино, уже на Садовом кольце возле планетария.