Хасбулатов затевает новую игру
В упомянутом выступлении в Качинске Руслан Хасбулатов предложил вынести на предстоящий референдум вопрос об одновременном досрочном переизбрании российских народных депутатов и президента. Это неожиданное предложение спикера ВС поддержали его верные соратники по президиуму верховного органа законодательной власти. Дескать, пора нас в самом деле сменить. И вообще, мы за депутатские кресла не держимся.
Что правда, то правда – давно было пора провести такую замену. Сил уже недоставало смотреть все эти трансляции-ретрансляции депутатских заседаний. Но только самый что ни на есть наивный человек поверил, что Руслан Имранович в самом деле вознамерился освободить Россию от своей персоны со товарищи. Судя по всему, началась очередная политическая игра. Наиболее вероятный сценарий этой игры, видимо, был таков. Спикер настойчиво и целенаправленно продвигает идею включения придуманного им вопроса в бюллетень референдума. Но ведь прошедший незадолго перед этим VII съезд определил: голосование на референдуме должно затрагивать лишь основные положения новой конституции. Включить в бюллетень дополнительный вопрос, не относящийся к этим положениям, вправе только сам Съезд. Стало быть, надо его созвать. До референдума. Это-то и было, надо полагать, основной целью Хасбулатова. А уж когда Съезд соберется, все пойдет по накатанным рельсам, тут можно не сомневаться…
Одновременно спикер старался улучшить свой рейтинг, произнося всякие слова о том, что он-де не будет баллотироваться ни в президенты России (ему кто-нибудь это предлагал?), ни даже просто в депутаты. Этакое томное разочарование в политике: грязное, мол, дело. Интересно все-таки, благодаря кому оно грязное? Мы много чего успели узнать про Хасбулатова. Дальше и еще немало узнаем…
“Спаситель” президента
В своих атаках на исполнительную власть Хасбулатов все больший акцент делает на критику Ельцина. Еще недавно такое невозможно было даже вообразить. Особенно много “знаковых” заявлений он сделал 5 февраля. Так, принимая канадского министра иностранных дел Барбару Макдугалл и комментируя по ее просьбе ситуацию с предстоящим референдумом (вот уже и иностранцев этот вопрос заинтересовал), Хасбулатов сказал, что референдум – это идея президента. Так что именно он, президент, должен нести всю ответственность за возможные негативные последствия его проведения (в ту пору председатель ВС не уставал пугать всех этой “ответственностью”, словно страну ожидал не референдум, а всемирный потоп). Спикер выразил сожаление, что Верховный Совет принял это предложение Ельцина. Каковы могут быть последствия? Хасбулатов повторил свой известный тезис: есть опасность, что ряд субъектов Федерации просто не примут участие в плебисците – это лишь усилит сепаратистские настроения в регионах.
Казалось бы: ну не примут и не примут – при чем здесь сепаратистские настроения? Хасбулатова нисколько не смущало, что аргументы притягиваются за уши.
Однако резче всего о президенте спикер высказался на встрече со шведским премьер-министром Карлом Бильдтом. “Правительство надо освободить от опеки президента, который не справился со своей задачей”, – заявил он.
Вот так, оценка президенту выставлена окончательная и бесповоротная – “неуд”: не справился со своей задачей. Так сказать, не оправдал доверия спикера.
И снова о референдуме: “Референдум нам навязал президент, и теперь сам не знает, как вылезти из этой ситуации. Похоже, парламенту придется спасать президента еще раз”.
Говоря о ситуации в экономике, Хасбулатов вновь заявил об “огромном ущербе”, который “нам нанес Гайдар со своим правительством”. Как сказал спикер, в результате деятельности кабинета реформаторов “мы стремительно движемся по латиноамериканскому пути, причем в его худшем, колумбийском варианте”.
Это последнее заявление Хасбулатова – в части, касающейся президента, – было явно нацелено на то, чтобы спровоцировать Ельцина на ответные резкости. Провокация удалась. Как всегда в таких случаях, последовало темпераментное заявление-отповедь президентского пресс-секретаря Вячеслава Костикова. Высказывания Хасбулатова о президенте были названы в нем бестактными.
“Выступая в роли верховного жреца и судии, – говорилось в заявлении, – Руслан Хасбулатов обвинил президента в том, что тот “не справился со своими задачами” и что в силу этого “правительство надо освободить от опеки президента”. Проявляя несдержанность перед иностранным гостем… спикер Верховного Совета взял на себя сомнительную смелость заявить о том, что президент не знает, как найти выход из ситуации с референдумом, и что “придется спасать президента еще раз”… Тот факт, что Руслан Хасбулатов скатился до прямых выпадов против достоинства президента, свидетельствует о том, что его многократные заявления о необходимости гражданского согласия, общественной консолидации и единения с президентом являются частью фальшивой игры. Единственным успокоением перед лицом столь откровенной наглости и лицемерия является то, что подобного рода публичные высказывания дают возможность народу России, российским политикам, депутатскому корпусу, мировым политикам оценить всю величину опасности, которую представляют для общества подобные действия новоявленного “спасителя”.
Остается добавить, что в эти же дни против референдума выступил и Валерий Зорькин – третья сторона в заключенном на VII съезде мирном соглашении.
С перемирием, достигнутым на этом съезде, было полностью покончено.
Альтернатива референдуму -
конституционное соглашение
В связи с тем, что накат на референдум со стороны оппозиции становился все сильнее, Ельцин решил подстраховаться – вернуться к идее конституционного соглашения, которое послужило бы делу стабилизации обстановки в стране до принятия новой конституции. 16 февраля на встрече с Хасбулатовым они вроде бы договорились сообща выработать такое соглашение. На следующий день была создана совместная рабочая группа по подготовке его проекта.
Чтобы подчеркнуть критическую важность момента, заручиться поддержкой общественного мнения, Ельцин 18 февраля выступил по Российскому телевидению с обращением к гражданам России.
– Всех нас беспокоит, и особенно в последнее время, вопрос, – сказал президент, – сумеем или нет сохранить стабильность в стране, мирный, постепенный характер наших преобразований. Уверен, уже всем надоели напряженность и конфликты во взаимоотношениях между органами власти России.
Ельцин сказал, что уверен: углубляющийся кризис власти “может быть если не разрешен, то заметно ослаблен”. Для этого есть два пути. Первый – всероссийский референдум, где сам народ, сами избиратели выразят свою волю. Второй – “нелегкие, напряженные переговоры для достижения согласия”, то есть заключения конституционного соглашения.
Ельцин напомнил, что такие переговоры уже идут. Но – одновременно продолжается и подготовка к референдуму.
Спрашивается: а нужно ли ее продолжать, почему бы не ограничиться поиском договоренностей? Президент разъяснил: он за то, чтобы подготовка к референдуму продолжалась, поскольку нет надежных гарантий, что договоренности с законодательной властью будут достигнуты и, главное, что они будут выполняться. Ельцин напомнил, что на протяжении прошлого, 1992-го, года он уже несколько раз обращался к Верховному Совету и Съезду с “мирными” предложениями, причем каждый раз выдвигал конкретную “платформу сотрудничества”: “В первый раз это было сделано весной прошлого года на VI съезде, потом в сентябре на совещании в Чебоксарах, в октябре на Верховном Совете и наконец в декабре на VII съезде; тогда было предложено объявить стабилизационный период, хотя бы на год-полтора воздержаться от конфронтации, наладить сотрудничество…” И что же? Каков результат всех этих обращений?
– Все это было проигнорировано. Полностью, – констатировал Ельцин. – И только обращение к народу, прямое обращение (на VII съезде. – О.М.), угроза референдума заставили сесть наконец за стол переговоров и выработать соглашение об укреплении конституционного строя, – оно было принято потом как постановление съезда. Поэтому подготовка к референдуму сегодня – это своеобразная гарантия успешного хода переговоров. Если переговоры потерпят неудачу, у нас останется еще один конституционный способ разрешения кризиса власти. Тогда специально обращусь к вам, уважаемые россияне, с просьбой все-таки прийти на избирательные участки.
Президент сказал, что совместной рабочей группе, созданной 16 февраля, дано десять дней, чтобы подготовить окончательный текст конституционного соглашения. Президентский вариант уже готов и накануне был официально передан в Верховный Совет.
Ельцин изложил некоторые принципиальные положения этого документа. Согласно ему, президент и ВС берут на себя обязательства прежде всего не вмешиваться в полномочия друг друга (“это самое главное”). Далее – неукоснительно проводить в жизнь принцип разделения властей. В соответствии с этим конституционным принципом Съезд не вправе рассматривать и решать “любые вопросы”, как он это часто пытается делать. Полномочия Съезда, как и других органов власти, должны быть четко очерчены. Он не имеет права брать на себя прерогативы исполнительной и судебной власти. Предполагается, что на время действия конституционного соглашения никакие законодательные акты или поправки к ним, способные нарушить баланс властей, приниматься не будут. И наоборот, в законодательство будут внесены изменения, необходимые для укрепления принципа разделения властей.
Президент уверен, что принятие конституционного соглашения позволит в какой-то степени снизить остроту конституционного кризиса. То есть некоторое время можно будет “продержаться с действующей Конституцией, избежать лихорадки и сверхторопливости при принятии новой конституции”. Конечно, при этом должно неукоснительно выполняться условие: ни президент, ни ВС, ни Съезд не будут выступать с инициативами по изменению и дополнению действующей Конституции.
Одним из важных положений президентского проекта, положением, которое, вопреки сопротивлению оппозиции, получило мощное, хотя и не принесшее в конце концов результата, развитие, был тезис о том, что новую конституцию должен принимать не действующий состав народных депутатов, а “специально созданное для этого случая Конституционное собрание”: “После принятия конституции оно должно быть тут же распущено. Тогда его делегаты примут основной закон не под себя, а для России и ее граждан”.
Из выступления Ельцина стало ясно, что он отступил от своего требования не созывать внеочередной съезд до референдума: на переговорах с противоположной стороной он предложил-таки созвать съезд для решения одного-единственного вопроса – ратификации конституционного соглашения, если оно будет выработано. Довольно наивно прозвучали высказанные им слова надежды, что этот съезд не будет использован “для новых политических игр и интриг”.
– Я верю в вас, народные депутаты, верю в вашу ответственность перед своими избирателями, – сказал Ельцин.
Интересно, откуда взялась такая вера?
Президент вновь отверг предложение оппозиции провести одновременные досрочные выборы депутатского корпуса и президента весной 1994 года. Он сказал, что он за досрочные выборы, но – в разное время: и президент, и депутаты должны быть переизбраны ровно за год до истекающего срока их полномочий, то есть депутаты – весной 1994-го, а президент – весной 1995 года. Лишь при таком варианте удастся избежать вакуума власти, который неминуемо возникнет при одновременных перевыборах.
– Во что бы то ни стало нужно сохранить преемственность и плавность перехода власти к новому поколению политиков, а значит и стабильность в стране, – сказал Ельцин.
В заключение президент призвал объявить 1993 год “годом экономики, мирной политики и созидательной работы”.
“Все равно обманут…”
Мало кто из людей посвященных поверил, что эти ельцинские призывы упадут на благодатную почву. В этом смысле характерна беседа двух депутатов демократической ориентации – Сергея Носовца и Владимира Варова (последний – председатель подкомитета ВС по политической реформе) на том же канале РТР в программе “Парламентский вестник” примерно за полтора часа до президентского эфира.
Носовец:
– Я сомневаюсь, что даже если будет достигнуто конституционное соглашение между президентом и председателем ВС, то Съезд в очередной раз не обманет президента, да и председатель ВС не устроит очередную ловушку.
Варов:
– Я вообще сомневаюсь в конструктивных способностях Съезда народных депутатов России, хотя и сам являюсь депутатом… Совсем недавний пример. VII съезд принял решение по соглашению. Ну и что же выполнено из этого конституционного соглашения? Да ничего… Какое бы соглашение ни было заключено, оно не будет выполнено… В очередной раз обманут…
Носовец:
– Да, когда упомянутое вами решение на VII съезде было достигнуто, причем достигнуто ценой больших усилий, и Хасбулатов поставил под этим постановлением свою подпись вместе с Зорькиным и президентом, буквально на следующий день он уже усомнился в целесообразности этой подписи и принятого решения. Поэтому хочется еще раз предупредить Бориса Николаевича о том, что с этим человеком надо держать ухо востро. Как, впрочем, и со всем депутатским корпусом.
В итоге собеседники пришли к выводу, что все-таки конституционное соглашение вряд ли может быть альтернативой референдуму, что курс надо держать именно на плебисцит.
VIII СЪЕЗД. СОГЛАШЕНИЕ РАЗОРВАНО, РЕФЕРЕНДУМ ОТМЕНЕН
“По просьбе граждан и юристов”
10 марта в 10 утра в Георгиевском зале Большого кремлевского дворца начал работу VIII внеочередной съезд народных депутатов. Открывая его традиционным, как он сказал, “очень коротеньким введением”, Хасбулатов, по существу, определил направление предстоящего разговора и задал ему тон. Он сказал, что созыв съезда “обусловлен необходимостью безотлагательного решения вопроса о референдуме 11 апреля”: дескать, с требованием созвать съезд “выступили граждане в многочисленных обращениях в Верховный Совет, в республиканские, областные и краевые Советы, а также главы администраций, политические партии и движения, ученые, юристы”. Все они, по словам спикера, “высказывают серьезные опасения по поводу наших решений о референдуме 11 апреля и его возможных последствий”. Спикер так и не объяснил, чем же вызваны опасения многочисленных граждан и юристов, связанные с предстоящим референдумом, ни словом не упомянул о пожелании президента, чем должен заняться съезд (принятием конституционного соглашения), и перешел к общей оценке развития политической ситуации за три месяца, прошедших после VII съезда.
“Три месяца назад, – сказал Хасбулатов, – мы расстались с вами на волне осторожного оптимизма. И для этого были, как тогда казалось, достаточные основания. Во-первых, нам удалось избежать угрозы прямой конфронтации между президентом и законодателями… Во-вторых, страна обрела… главу правительства, легитимность которого впервые не вызывала каких-либо сомнений…” В-третьих, по словам Хасбулатова, были приняты “конкретные решения о направлениях дальнейшего развития экономической реформы, усилении борьбы с преступностью, нормализации положения в армии”. Однако последующие события склонили спикера от осторожного оптимизма к пессимизму: “Нет позитивных сдвигов в экономике. Нам до сегодняшнего дня не представлены программа стабилизации экономики и корректировка курса реформ. Напротив, усиливается рефрен в пользу сохранения прежней стратегии преобразований, разрушающей производительные силы. Утрачиваются надежды, что забрезжит свет в конце мрачного коридора реформ”.
В общем, из “очень коротенького введения” Хасбулатова стало ясно: более всего он недоволен тем, что, несмотря на смену премьера на VII съезде, желаемая для него и его единомышленников “корректировка курса” экономической реформы так и не была проведена, то есть реформа не была придушена. Вопрос же о референдуме притягивался сюда за уши: Хасбулатов и Ко прекрасно понимали, что, если голосование на референдуме будет в пользу Ельцина, ни о какой “корректировке курса” реформ после этого речь уже не заведешь.
Ельцин предлагает компромисс
Пожалуй, ни на одном другом съезде Ельцин не прилагал столько усилий, чтобы добиться компромисса, как на VIII-м. Однако уже первые часы его работы показали, что шансов на компромисс крайне мало.
По поручению Ельцина Сергей Шахрай предложил оставить в повестке дня съезда лишь один вопрос – о взаимодействии властей ради преодоления кризиса и о путях достижения согласия. Вторая часть президентского предложения – исключить из повестки дня второй вопрос, – о соблюдении Конституции органами власти и должностными лицами.
Шахрай:
– Снятие второго вопроса, предложенного ВС, – это уход от склоки. Стороны найдут, к сожалению, что текст Конституции несовершенен, найдут, в чем обвинить друг друга. В десятках, в сотнях нарушений Конституции. Не это нужно сейчас Съезду и народу Российской Федерации.
Между тем непримиримые оппозиционеры открыто заявляли, что желают именно скандала и склоки. Николай Павлов (фракция “Россия”):
– Будет очень хорошо, если второй вопрос повестки дня – о выполнении Конституции высшими должностными лицами – взорвет съезд и он превратится в склоку: лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
Поскольку предложение Ельцина не было поставлено на голосование, президент отозвал его. Это формально. Фактически же депутаты отклонили это предложение, проголосовав за иную повестку: первый вопрос – о постановлении VII съезда о стабилизации конституционного строя (сюда входил и вопрос о референдуме), второй – о соблюдении Конституции РФ федеральными органами государственной власти и высшими должностными лицами, третий – информация председателей правительства и Центробанка об экономической ситуации в стране.
С основным докладом на съезде выступил заместитель Хасбулатова Николай Рябов. Хотя считалось, что он “примыкает к центристам”, выступление его было резко конфронтационным, антипрезидентским. Доклад Рябова был посвящен постановлению VII съезда “О стабилизации конституционного строя Российской Федерации” и президентскому проекту конституционного соглашения (вот оно всплыло, это соглашение, но отнюдь не на главном месте). Постановление от 12 декабря вице-спикер назвал уступкой в пользу исполнительной власти, сильно ограничивающей собственные полномочия законодателей. “Практика показала, – заявил Рябов, – что уступки ведут к дестабилизации положения, а любые соглашения вне рамок Конституции пагубны”. Докладчик обвинил исполнительную власть в подрыве действующего Основного закона с помощью идей о Конституционном собрании, референдуме и создания различных, не предусмотренных законом президентских структур, – например, комиссии по подготовке референдума, руководимой Шумейко. Назвав постановление от 12 декабря ошибочным, Рябов призвал Съезд предупредить политиков или органы власти, которые вздумают проводить референдум, об ответственности за его последствия (снова ответственность – как будто речь идет о каком-то страшном преступлении).
Все заметили: когда Рябов произнес фразу “Высшим гарантом конституционности в стране является Съезд”, Ельцин криво усмехнулся.
Весьма оригинально докладчик истолковал принцип разделения властей. Как он полагает, “разделяться” должны президент, правительство и Конституционный Суд, а Съезд ни в каком таком разделении не участвует, он стоит над всеми и “компенсирует отсутствие баланса”.
Рябов назвал Ельцина высшим чиновником, подотчетным народным депутатам, и отверг идею создания президентской республики.
В таком же конфронтационном духе выступали в прениях большинство депутатов. Почти все они резко критически оценивали деятельность президента.
Пытаясь разрядить обстановку, Ельцин в конце первого дня съезда направил в его секретариат письмо, в котором еще раз напомнил о необходимости искать пути к сотрудничеству.
Параллельно пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков озвучил и не столь мягкую реакцию президентской стороны на происходящее в зале заседаний Съезда. По его словам, “пальмовая ветвь, с которой президент пришел на съезд, никем не принята” – в Георгиевском зале весь день шел хорошо спланированный и целенаправленный расстрел президента со стороны руководства ВС. В окружении Ельцина, сказал Костиков, крепнет убеждение, что Съезд подходит к последней черте, за которой произойдет опрокидывание политической ситуации и восстановление в России прокоммунистической диктатуры Советов. Если депутаты не проявят воли к сотрудничеству, Ельцин обречен “на глубокие и трагические раздумья по поводу того, какие решения он будет принимать для спасения реформ и демократии”.
Впрочем, по словам Костикова, президент рассчитывает, что дополнительные инициативы, с которыми он выступит по ходу съезда, “отрезвят депутатов”; он, Ельцин, считает, что на съезде не должно быть ни победителей, ни поверженных; лучший вариант заключается в том, чтобы стороны “пришли к мировой, к ничьей, с четким разграничением сферы компетенции исполнительной и законодательной властей”. Если Съезд не пойдет по пути компромисса и согласия, – а пока он не расположен по нему идти, – все должен решить референдум.
О том, что Ельцин, добиваясь компромисса, стучался в наглухо закрытую дверь, можно судить хотя бы по словам одного из лидеров непримиримой оппозиции Михаила Астафьева из фракции “Российское единство”:
– Пути к компромиссу на съезде я не вижу… Путь же к конструктивному решению существующего кризиса – отрешение от должности президента и отдача его под суд за измену родине.
Вот так. Вот и найдите пути примирения с ними.
Вечером 10 марта стало известно, что Ельцин внес на рассмотрение Съезда свой проект постановления, в котором предлагал не отменять соглашение между ветвями власти, достигнутое на предыдущем съезде. Кроме того, президент предложил объявить мораторий на внесение изменений и дополнений в Конституцию до проведения всероссийского референдума по основным положениям нового Основного закона.
Зарубежные СМИ о первом дне съезда
Большинство зарубежных СМИ, освещавших начавшийся съезд, сразу же расценили его как очередной виток острой конфронтации между президентом и его противниками, возможно как кульминационную ее точку.
Би-Би-Си:
“Противостояние властей, тихо тлевшее между предыдущим и нынешним съездами, вспыхнуло с новой силой с первой же минуты. Антипрезидентская коалиция коммунистов и патриотов к этому съезду подготовилась хорошо. Ни одно президентское предложение не прошло, начиная с вопросов повестки дня, имевших, впрочем, принципиальное значение, и кончая предложением президента создать согласительную комиссию для спасения конституционного соглашения, подписанного на VII съезде и определившего хрупкое равновесие властей”.
Международное канадское радио:
“Москва, как обычно, переполнена слухами, но на этот раз они весьма противоречивы. Некоторые ожидают введения Ельциным военного положения, другие – вынесения ему импичмента Съездом народных депутатов. Трудно определить, насколько серьезны эти угрозы, но большинство наблюдателей не сомневаются в том, что борьба за власть в России достигла кульминации”.
“Немецкая волна”:
“Серьезный кризис в России только внешне является конституционным конфликтом. По сути, речь идет о будущей ориентации страны, о попытке старой гвардии из всех лагерей вернуть себе всю власть, а не только сохранить ту часть, которая у нее уже есть”.
Выступление Ельцина
Выступив на съезде в самом начале второго дня его работы, 11 марта, Ельцин предпринял очередную попытку переломить его конфронтационный ход.
– Я пришел на этот съезд, – сказал президент, – с надеждой, что у нас хватит мудрости, мужества и воли ради России, ради наших избирателей обрести согласие и начать совместную, конструктивную работу. Скажу прямо, вчерашний день принес немало разочарований. Усиливается взаимное отчуждение и непонимание. Все меньше остается возможностей для достижения согласия. Сожалею, что у депутатов не нашли отклика инициативы президента. Более того, ни одна моя инициатива не была поставлена на обсуждение и голосование… Сегодня вновь на ваше рассмотрение выносится проект постановления, накануне вами же отвергнутый (в действительности проект, подготовленный редакционной комиссией, 10 марта не был принят по чисто техническим или, точнее, процедурным причинам. – О.М.)… Этот проект вызывает у меня глубокое чувство тревоги за судьбу России. И прежде всего потому, что он не оставляет камня на камне от того минимума согласия, которое существовало до сих пор. В проекте предложено еще сильнее разбалансировать законодательную и исполнительную власть. А это неизбежно расколет и без того слабую российскую государственность. Предложено отбросить как ненужную бумажку соглашение между законодательной, исполнительной и судебной властями, которое и стало постановлением VII съезда…
Ельцин отверг попытки своих оппонентов обкорнать полномочия президента:
– Я сторонник сильной президентской власти в России. Но не потому, что являюсь президентом, а потому, что убежден: без этого России не выжить, не подняться. Прежде всего потому, что президент избирается гражданами всего государства. И он олицетворяет его целостность, его единство. Подчеркиваю, не Съезд, не Верховный Совет, не какой-либо другой институт власти, а президент. Говорю с вами предельно откровенно: скажите – можете вы дать твердую гарантию, что уже завтра какая-либо республика в составе России или даже край, область не отзовет своих депутатов со съезда или из парламента? Тем более есть поводы для обид, и даже на этом съезде. Что вы будете делать, если этот процесс обретет характер цепной реакции? Нет у представительной власти средств остановить его!
Так же обстоит дело и с реформами:
– Только всенародное избрание, выраженное избирателями доверие позволяет именно президенту и никому более проводить в жизнь жесткие, но необходимые меры. А без них не может обходиться ни одна реформа…
– Сегодня еще есть возможность начать встречное движение… – продолжал Ельцин. – Повторю, готов к любому варианту диалога, к согласию в любой правовой форме. Будь то соглашение, постановление, закон, согласованные поправки к Конституции и т.д… Считаю первоочередной задачей сохранить постановление VII съезда “О стабилизации конституционного строя России”. Отвергаю мнение, будто оно явилось односторонней уступкой президенту… Совершенно невразумительно звучит мотив, по которому в проекте редакционной комиссии предлагается отменить это постановление: якобы оно не достигло поставленных целей. Разве в этом постановлении был указан крайний срок – 10 или 11 марта? И что за цели имеются в виду?
– В случае, если Съезд оттолкнет руку президента и конфликт приобретет необратимый характер, есть другой путь, – напомнил Ельцин. – Он также предусмотрен декабрьским соглашением… Это референдум… Если Съезд будет и дальше стоять на позициях конфронтации, если будет разрушено то хрупкое согласие, которое мы имеем, референдум останется единственным средством разрешения конфликта.
Ельцин подтвердил, что берет на себя ответственность за его проведение, хотя такую же ответственность, по его словам, должен нести и Съезд.
– Сейчас остается крайне небольшой набор средств, чтобы удержать стабильность ситуации, – сказал президент в заключение. – Если не будут приняты высказанные мной предложения, то президенту придется искать еще какие-то дополнительные меры для того, чтобы обеспечить…
В этом месте оратора прервали – в зале возник шум: на какие такие меры намекает Ельцин?
– Вы о своем думаете, а я о другом, – успокоил президент разволновавшихся депутатов. – Вас ведь обязательно тянет на улицу. Если не будут приняты эти предложения, то я действительно должен думать о дополнительных мерах для того, чтобы сохранить баланс властей в стране. Сохранить все-таки хотя бы шатающееся, но равновесие, которое сегодня есть… Для того, чтобы все-таки нам в 1993 году действительно перейти на экономические вопросы и укрепить экономику и не потерять достояние наших людей. Я просил бы народных депутатов все-таки внимательно прислушаться к предложению президента.
Признав, что время для подготовки референдума упущено, Ельцин сделал еще один примирительный жест – сказал, что референдум придется перенести на ту дату, которую определит Съезд. Дескать, все в ваших руках, уважаемые депутаты.
Что касается “дополнительных мер”, в связи с которыми возник шум среди нардепов, – кое-какие основания для беспокойства у них, по-видимому, все же могли быть. 11 марта в беседе с журналистами Вячеслав Костиков сказал, что в арсенале президента остались еще “очень сильные карты”. При этом он обратил внимание своих собеседников на то, что перед началом утреннего заседания Съезда Ельцин, войдя в зал, прежде всего подошел к министру обороны Павлу Грачеву, министру безопасности Виктору Баранникову и министру внутренних дел Виктору Ерину, поздоровался с ними за руку. Костиков не стал комментировать этот жест президента, однако намек пресс-секретаря, надо полагать, все и без того поняли. Такие детали в такой обстановке обретают символическое значение.
После Ельцина слово взял Черномырдин. Его выступление не отличалось блеском идей, но изобиловало тезисами, вполне доступными пониманию депутатов, ласкавшими их слух. Вы требуете корректировки реформ? Пожалуйста: суть корректировки, по мнению премьера, – в более реалистическом, прагматическом и приземленном подходе к реформам. Чего надо добиться в первую очередь? “Жесткого, но в рамках закона повышения управленческой дисциплины во всех институтах государства. И прежде всего речь должна идти о повышении ответственности руководителей. Нельзя расхлябанность, разгильдяйство, леность оправдывать приверженностью к демократии”.
Вот это то, что нужно! Это вам не разговоры об ограничении роста денежной массы, о снижении и повышении банковской кредитной ставки и прочих монетаристских штучках. Это родное, знакомое, усвоенное с молоком матери.
Спикер затевает скандал
Хасбулатов, выступавший вслед за Ельциным и Черномырдиным, категорически отверг предложение сохранить соглашение, достигнутое на VII съезде, назвав это соглашение ошибкой, в том числе и его собственной.
