“Я понимаю, что и правительство, и Центральный банк сталкиваются с очень сильным политическим давлением, с лоббированием, но всему же есть предел. Хватит уступок – мы обязаны осуществлять нормальную денежно-кредитную политику”, – так закончил свое интервью Сергей Игнатьев.
…Естественно, вскоре ему пришлось расстаться с работой в Центробанке.
Лишь спустя девять с лишним лет – в марте 2002 года – Сергей Игнатьев вернулся в это учреждение, сменив “Геракла” (таково было прозвище Геращенко) на посту его председателя.
Впрочем, точности ради надо сказать, Геращенко возглавлял Центробанк не все эти годы: время его правления – 1992-й – 1994-й и 1998-й – 2002-й.
Геращенко гнет свое
25 сентября Геращенко дал интервью телевидению Санкт-Петербурга, в котором, среди прочего, вновь обвинил правительство в “скособоченном уклоне на монетарные методы управления без глубокого понимания и анализа состояния промышленности и понимания, что может дать материальное производство”.
Параллельно с этим он отметил, что в правительстве, кажется, “происходят разумные перемены”, связанные с появлением таких людей, как Шумейко, Хижа, Черномырдин. По мнению Геращенко, это не какие-то промышленные лоббисты, как утверждают некоторые, – “прежде всего это специалисты-профессионалы, и любое правительство выигрывает от определенной смешанной дозы людей-прагматиков и людей-теоретиков”.
Здесь Геращенко, кажется, впервые открыто признал, на кого именно в правительстве он собирается опираться.
4 ноября Верховный Совет утвердил “Геракла” в должности председателя Центробанка. Как бы в ответ на это, держа речь на сессии, глава ЦБ сделал реверанс в сторону парламента, заявив, что он принципиально выступает за то, чтобы Центробанк, оставаясь самостоятельным, тем не менее был подотчетен лишь Верховному Совету. По словам Геращенко, переподчинение ЦБ правительству “означало бы шаг назад”. Он в очередной раз повторил, что, по его мнению, увлечение нынешнего кабинета министров жесткой монетарной политикой спровоцировало спад производства, рост дефицита бюджета, способствовало возникновению кризиса взаимных неплатежей.
В свою очередь, Хасбулатов в ходе обсуждения кандидатуры Геращенко, так сказать, одобрительно похлопал его по плечу за “оперативное” проведение зачета долговых обязательств предприятий, в связи с чем “временно” была снята проблема неплатежей.
То, что это в самом деле лишь временный эффект, вскоре стало ясно всем.
Два дня спустя, 6 ноября, Геращенко в очередной раз заявил, что правительство и Центральный банк “должны подумать о смягчении кредитно-денежной политики”. Новый (уже утвержденный) глава Центробанка предупредил, что, если кабинет сохранит свою приверженность жесткому курсу в финансовой сфере, 1993 год “не обещает быть легче нынешнего”.
Председатель ЦБ становится “министром”
В попытке нейтрализовать разрушительную деятельность Геращенко Ельцин 17 ноября предпринимает неординарный шаг – издает указ о назначении председателя ЦБ членом правительства. При этом, правда, заверяет, что такой шаг вовсе не означает подчинения Центробанка правительству (по статусу он независим, лишь подотчетен Верховному Совету): дескать, назначение Геращенко продиктовано одной только заботой о том, чтобы глава ЦБ работал в более тесном контакте с членами кабинета.
Было, однако, ясно, что оппозиция не оставит этот шаг без ответа. И в самом деле, уже через несколько дней Хасбулатов сообщил, что в Верховном Совете подготовлено письмо председателю ЦБ с рекомендацией выйти из состава правительства.
Позднее, чтобы закрепить назначение Геращенко членом правительства, Ельцин предложил принять соответствующую поправку к Конституции. Однако VII съезд отверг это предложение.
Неплатежи воспроизводятся вновь и вновь
Завершая в начале декабря затеянный в июле взаимозачет, руководство ЦБ объявило эту акцию успешной. Однако реальная картина была вовсе не столь благостной. 9 декабря, беседуя с журналистами в кулуарах VII съезда, Геращенко признался, что объем взаимных неплатежей предприятий в ноябре вновь возрос до трех триллионов рублей. Правда, при этом он отказался ответить, будет ли повторена акция по урегулированию неплатежей.
Открытым текстом он сказал об этом с трибуны съезда 12 декабря: да, решение о взаимозачетах, видимо, придется повторить, поскольку на 1 ноября взаимные неплатежи не только достигли, но и превысили три триллиона рублей.
Как и предупреждали противники геращенковской акции, взаимозачеты оказались бездонной бочкой. Осознав, что, сколько бы они ни тратили, их траты будут возмещены из государственного кармана, директора продолжали свою прежнюю политику взвинчивания цен на собственную продукцию и, соответственно, наращивания чужих и своих долгов.
“Налицо отступление от курса реформ”
Первые признаки, что Геращенко начинает осознавать пагубность ничем не сдерживаемого роста денежной массы, появились в ноябре. 26-го числа на сессии ВС он сообщил депутатам, что в целях ограничения инфляции Центробанк предполагает в 1993 году ежеквартально устанавливать “целевые ориентиры” роста денежной массы, которые будут утверждаться парламентом. По его словам, ежемесячный прирост этой массы следует устанавливать в пределах пяти – шести процентов, хотя на практике в первом квартале 1993 года такая цель будет труднодостижима. Если говорить о реальных возможностях, он считает необходимым удержать рост денежной массы в январе – марте хотя бы на уровне 19 – 20 процентов. Геращенко сказал также, что в 1993 году Центробанк предполагает отказаться от массированных кредитных вливаний в экономику.
Гайдар:
“Когда стало ясно, что реакцией экономики на денежную экспансию стал не подъем производства, а резкое падение курса национальной валюты и ускорение роста цен, эмиссионный энтузиазм Виктора Владимировича пошел на убыль… Но и впоследствии было очевидно, что внутренне Геращенко не верит в эффективность контроля над инфляцией с использованием денежных регуляторов. Проводить же стабилизационную политику с руководителем главного банка страны, который не приемлет самую суть этой политики, – занятие на редкость малопродуктивное”.
В самом деле, к осени специалисты, анализировавшие политику правительства, точнее, политику, скажем так, финансовых властей – правительства и Центробанка – в 1992 году, уже определенно разделяли ее на два этапа. Так, по словам правительственного эксперта Андрея Илларионова, на первом этапе, в течение января – мая, проводилась “четкая и жесткая кредитная политика, которая привела к временной финансовой стабилизации”. Однако в июне было допущено отступление от этой политики. А в июле – августе в результате “эффекта Геращенко” – увеличения объема дотаций предприятиям – произошло резкое возрастание темпов инфляции. Как следствие, в августе дефицит бюджета достиг 32 процентов от его расходной части и продолжал увеличиваться. Возросла угроза гиперинфляции. В целом экономическая ситуация сделалась очень неустойчивой. Короче говоря, произошло явное отступление от намеченного правительством курса реформ, прежде всего от курса на достижение финансово-экономической стабилизации.
Гайдар считает, что фактический саботаж, длительный и упорный, осуществлявшийся председателем ЦБ в отношении экономических реформ и приведший к тяжелым последствиям, не был саботажем умышленным, осознанной политикой в пользу оппозиции. Еще раз напомню его аттестацию Геращенко:
“Он просто не понимает, как связаны друг с другом цены, процентная ставка, валютный курс, денежная масса в условиях рыночной экономики и свободных цен”.
Не думаю, что для самого Геращенко обвинение в профессиональной некомпетентности было более приятным, чем обвинение в заговорщической деятельности.
Если же говорить по существу, в рядах оппозиции, в рядах противников реформ были, конечно, разные люди, в том числе люди с разной степенью экономической образованности – от полного невежества до весьма высокой компетентности. Абсолютное большинство вообще мало что понимало в закономерностях перехода к рынку, путях его построения. Но при этом было – против. Вряд ли у нас есть основания исключать это большинство из числа “сознательных” оппозиционеров: они, дескать, как римские легионеры, распинавшие Христа, просто не ведали, что творят. В конце концов, все разнообразие интересов, интеллектов, квалификаций, убеждений, темпераментов, психологий, ментальностей складывалось в один оппозиционный вектор. Вот и Геращенко вполне мог, не понимая чего-то, тем не менее достаточно осознанно вредить реформам. А вред, который он им нанес, думаю, отнюдь не меньше, чем причиненный Хасбулатовым, Руцким и другими деятелями такого рода.
В целом же ощущение в тот момент было такое, что общая величина этого вреда постепенно накапливается и вот-вот достигнет критической массы.
ЭТО СТРАННОЕ СЛОВО “ВАУЧЕР”
“Билет в свободную экономику”
Говорят, Ельцин терпеть не мог этого слова – “ваучер”, даже запретил использовать его в своем присутствии. Употреблять следовало лишь более благозвучный для президентского уха синоним – “приватизационный чек”.
Тем не менее, 14 августа хозяин Кремля своим указом ввел ваучеры в действие. Номинальная стоимость их была определена в 10 тысяч рублей, срок действия – с 1 декабря 1992-го по 31 декабря 1993 года.
Спустя пять дней, 19-го, в годовщину августовского путча, президент выступил по телевидению с обращением по поводу начинающегося второго этапа приватизации. Он сказал, что “приватизационный чек – своеобразный билет для каждого из нас в свободную экономику”, и призвал россиян “проявить как можно больше активности, предприимчивости и инициативы”.
К сожалению, далеко не всем гражданам удалось воспользоваться этим билетом. Отчасти из-за того, что за годы советской власти мы напрочь утратили эту самую предприимчивость и инициативу, отчасти – по той причине, что сразу же после начала ваучерной приватизации на нас набросились банды жуликов, объединенных в так называемые чековые инвестиционные фонды и прочие подобные организации. Закружили, заговорили, охмурили при помощи Лени Голубкова со товарищи, на ходу срезали подметки… Все произошло чисто по-российски.
Лично я препоручил свой ваучер пресловутому “Гермесу” (он в ту пору широко рекламировался), который и оставил меня с носом. Одна из красивых гербовых бумажек, выданная мне тогда вместо приватизационного чека этими наперсточниками, до сих пор висит у меня на стене в рамке и под стеклом как память о моей единственной и неудачной попытке, следуя призыву президента, победно вступить в свободную экономику.
Разумеется, я никогда не смешивал – и другим не советовал – аферы воровских ЧИФов с действиями идеологов и стратегов приватизации. По крайней мере главных. Сам Чубайс, я знаю, потратил много времени и сил на борьбу с этими аферистами. Но что может сделать один человек с легионами жуликов, которыми всегда кишит наше несчастное отечество? Правоохранительные же органы ЧИФами практически не занимались…
Непримиримые пытаются остановить
приватизацию
По логике вещей надо было ожидать, что сразу же после “ваучерного” указа последует реакция Белого дома. Однако на этот раз оппозиция почему-то припозднилась.
23 сентября ВС приступил к обсуждению того, как осуществляется программа приватизации. Вначале с коротким докладом выступил Анатолий Чубайс. Он сказал, что темпы приватизации от месяца к месяцу нарастают. Если к июню – июлю общая стоимость приватизированной собственности составила 10 миллиардов рублей, то за один лишь август соответствующая цифра уже значительно перекрыла половину этой суммы. Полным ходом идет акционирование крупных предприятий. Чтобы повысить интерес населения к ваучерам, правительство собирается расширить сферу их действия – приватизационные чеки можно будет использовать при покупке земельных участков, объектов муниципальной собственности. Отвечая на усиленно распространяемый оппозицией пропагандистский тезис, что “сплошная ваучеризация – это сплошной обман”, Чубайс сказал, что, напротив, с помощью ваучеризации правительство, среди прочего, стремится компенсировать ущерб, нанесенный людям в результате либерализации цен.
Затем началось обсуждение. Оно было весьма бурным. Противники приватизации, то и дело срываясь на истерику, кричали про ограбление народа, требовали остановить распродажу собственности. Депутаты-коммунисты обвиняли правительство в том, что с помощью приватизационных чеков оно пытается передать львиную долю народного достояния узкому кругу лиц. Была даже брошена такая фраза: дескать, кабинет министров осуществляет очередной “большевистский эксперимент над народом”, только “с обратным знаком”. Сторонники правительства на это возражали, что в течение 75 лет госсобственность как раз и находилась в распоряжении узкого круга лиц, именуемого номенклатурным слоем, а теперь, за счет ваучеров, предпринимается попытка реально передать эту собственность каждому человеку.
Дело дошло до прямого скандала. Заявив о своем категорическом несогласии с правительственной программой приватизации и потребовав скорейшего созыва Съезда, отставки правительства, а заодно президиума ВС и его председателя (со стороны особенно ярых оппозиционеров-радикалов случались выпады и против Хасбулатова), депутат Челноков в довершение всего швырнул в Анатолия Чубайса несколько оказавшихся у него ваучеров. Все это транслировалось по телевидению…
Более осторожные депутаты напирали на то, что президентский указ о ваучерах не соответствует базовому закону о приватизации, в котором предусмотрены именные приватизационные счета.
Угроза остановки приватизации в тот момент в самом деле была реальной…
Оппозиция дает задний ход
Вместе с тем многие депутаты понимали, не могли не понимать, что процесс уже зашел слишком далеко, и его остановка может просто-напросто вызвать социальный взрыв. Стоит ли именно Верховному Совету его провоцировать? Подводя итоги обсуждения, Хасбулатов прямо заявил, что отмена приватизации была бы “политической ошибкой”, поскольку у обедневших людей есть “эффект ожидания”. По словам спикера, основную ответственность в этом деле несет правительство, и Верховному Совету “было бы глупо брать ее на себя”.
Как водится в таких случаях, была создана согласительная комиссия, которой поручили подготовить проект решения на основе нескольких имеющихся проектов. Однако представить единый проект комиссии так и не удалось.
Заключительный акт пьесы состоялся 9 октября. До последнего момента было неясно, пойдут ли противники приватизации ва-банк – действительно ли попытаются ее остановить, отменить раздачу ваучеров. В принципе, все возможности для этого у них были. Чтобы предотвратить такую опасность, депутаты – сторонники правительства попытались сорвать кворум на утреннем заседании. Однако эта попытка окончилась неудачей…
На суд депутатов были вынесены три проекта постановления, подготовленные различными комитетами и фракциями. Первый вносил некоторые поправки в правительственную программу, но в целом ее одобрял. Второй вариант приостанавливал введение анонимных ваучеров до принятия соответствующего закона (напомню, они были введены президентским указом), который отменял бы законодательную норму об именных приватизационных счетах. Наконец, третий вариант, предложенный от имени Комитета по промышленности Владимиром Исаковым, полностью отвергал правительственную программу приватизации.
Давая оценку этим трем проектам, Чубайс, естественно, заявил, что два из них, предлагающие приостановить создание системы приватизации через ваучеры или даже вовсе отменить ее, совершенно неприемлемы для правительства. Если будет принят второй вариант, может возникнуть парадоксальная ситуация: ваучеры будут розданы населению, а парламент – орган совершенно непредсказуемый – возьмет и изменит их статус… Что касается третьего варианта, – отмена приватизации, уже набравшей немалые обороты, может привести к тому самому социальному взрыву…
В итоге было принято постановление, представлявшее собой смесь первого и второго вариантов. Ни программа приватизации в целом, ни система анонимных приватизационных чеков в нем не отвергались. В постановлении говорилось о необходимости скорейшего принятия закона “О приватизационных чеках”, который, среди прочего, отменял бы существовавшее на тот момент законодательное положение об именных приватизационных счетах.
Однако с выполнением этого последнего пункта депутаты не торопились…
Ответственность все же пришлось разделить
Это была очередная победа реформаторов. У противников приватизации хватило ума (и чувства самосохранения) не останавливать приватизацию. К тому времени она действительно зашла уже слишком далеко. В обществе накопились достаточные силы, впрямую заинтересованные в ее продолжении. Выпустив пар в истеричных дискуссиях, депутаты в последний момент все-таки сочли за лучшее не переходить Рубикон, хотя попытки удушить приватизацию продолжались и позднее.
Гайдар:
“Приватизация сама себе создавала базу политической поддержки, становилась трудноостановимой. Наглядное свидетельство тому – позиция большинства в Верховном Совете осенью 1992 года. При всей дикой истерике по поводу августовского указа президента, введшего ваучер, оно так и не решилось принять, казалось бы, самое простое, однозначное решение: утвержденную программу приватизации отменить, саму приватизацию остановить. С началом выдачи приватизационных чеков это стало уже политически невозможным”.
Стоит заметить: принятое Верховным Советом постановление – еще один документ, который лишил депутатов возможности целиком взваливать ответственность за приватизацию на правительство и лично на Анатолия Чубайса. Они вновь разделили с ними эту ответственность. Тут мечта Хасбулатова не сбылась.
Напоминание об этом стоило бы высечь крупными буквами где-нибудь на видном месте и постоянно воспроизводить в средствах самой массовой информации: приватизация в России была проведена не только “по Чубайсу”, но и “по…”; в числе ее соавторов – множество депутатов, чье голосование не позволило зажечь на этой дороге красный свет.
Почему реформаторы отказались от именных приватизационных счетов и заменили их анонимными ваучерами? Гайдар объясняет это тем, что для использования упомянутых счетов пришлось бы или создать еще одну, параллельную, систему “сберегательных касс”, или радикально перестроить уже существующую. На это, естественно, потребовались бы немалое время и колоссальные деньги. В итоге начало приватизации пришлось бы отложить по крайней мере на год, что могло просто-напросто “лишить страну ее исторического шанса”.
Не решившись остановить приватизацию, Верховный Совет тем не менее не отказал себе в удовольствии вновь признать неудовлетворительной общую работу правительства по осуществлению социально-экономических реформ. Но это уже было не столь опасно, как если бы депутаты “притормозили” приватизацию.
В ПРЕДДВЕРИИ VII СЪЕЗДА
Обстановка накаляется
В преддверии VII съезда обстановка все более накаляется. Вполне очевидно, что оппозиция планирует дать на съезде “последний и решительный” бой реформаторам. Бой правительству, но пока еще не президенту (это будет следующий этап). Задача – разъединить правительство и президента.
Соответственно, маневрирует и Ельцин: несколько дистанцируется от кабинета, даже критикует его. Такая критика прозвучала, например, во время выступления президента в Верховном Совете 6 октября. Параллельно он пытается навести мосты с недавно созданным и собравшим в своих рядах достаточно много влиятельных людей “Гражданским союзом”, заручиться его поддержкой. Говорит, что ему импонируют многие идеи ГС, что он часто встречается с одним из лидеров Союза Аркадием Вольским.
Это не может не тревожить правительственных реформаторов: в целом “Гражданский союз” уже проявил себя как достаточно консервативная организация, вкупе с прямой оппозицией ратующая за “корректировку” реформ. Всякий раз реформаторы теряются в догадках: действительно ли Ельцин к ним охладел или это в самом деле лишь тактическое маневрирование?
16 октября министры Полторанин, Чубайс, Козырев, а также госсекретарь Бурбулис организуют встречу с иностранными журналистами. “Президент не может быть слепым и глухим, не замечать, что база у реформ уменьшается, – говорит на ней Полторанин. – В концепции “Гражданского союза” он увидел рациональные зерна…”
Правда, Бурбулис, который лучше других знает Ельцина, отвергает даже малейшую возможность, что президент способен кардинально изменить свою позицию. По его словам, уверенность некоторых сил в том, что еще немножко и Ельцин “будет их”, – это иллюзия.
Организаторы встречи предупреждают общественность, что готовится реванш консервативных сил, государственный переворот. “Оппозиция воспользовалась паузой последних месяцев, – заявил, в частности, Бурбулис, – чтобы укрепить свои позиции в выборных органах власти всех уровней, а также в МВД и прокуратуре”. Госсекретарь констатировал: “Священный Белый дом становится оплотом реваншистских сил”. Что касается председателя ВС… “С Хасбулатовым нас разделяет сугубо идейное расхождение в оценке происходящего, – сказал Бурбулис. – Суть его позиции – это целенаправленное торпедирование российских преобразований с опорой на сорняковую среду”.
По словам Полторанина, на предстоящем VII съезде оппозиция планирует отстранить от власти нынешнее правительство и ввести выборность Конституционного Суда, чтобы сместить нынешних его членов, назначенных Ельциным. Это позволило бы объявить многие президентские указы неконституционными, лишить президента полномочий главы исполнительной власти и превратить этот пост в чисто номинальный.
Что касается Чубайса, он заявил, что съезд специально был назначен на декабрь “с целью помешать массовой приватизации промышленных предприятий, которая должна начаться в январе”.
Министры и госсекретарь обратились к международной прессе с просьбой о помощи в противостоянии реваншистам.
Как бы откликаясь на этот призыв, ряд западных газет опубликовали подробные отчеты о пресс-конференции, снабдив их своими комментариями.
“Советники президента Ельцина, – писала лондонская “Таймс”, – опасаются, что Съезд – консервативный оплот старого партийного аппарата – воспользуется своей конституционной властью, чтобы замедлить ненавистные экономические реформы, попытаться сместить правительство Гайдара и, возможно, даже добиться отставки президента страны. Пользуясь тем, что население обеспокоено ростом преступности, гиперинфляцией и неспособностью России защищать свои интересы за рубежом, новые заговорщики мечтают установить авторитарное правление. Опасения антипрезидентского заговора, который будто бы готовится консервативно настроенными военными, директорами предприятий и коммунистами, высказываются на протяжении уже нескольких недель. Предложение о переносе съезда (с которым выступили Ельцин, Конституционная комиссия и созданный президентом Совет глав регионов. – О.М.) служит самым убедительным доказательством, что исполнительная власть боится за свою судьбу”.
В числе главных заговорщиков участники пресс-конференции назвали спикера ВС Руслана Хасбулатова и того же Аркадия Вольского. Имя Хасбулатова ни у кого удивления не вызвало. Что касается Вольского с его вечным имиджем доброго, мудрого дядюшки, упоминание его имени прозвучало несколько неожиданно: тоже мне, нашли заговорщика.
“Банду четырех” вызывают на ковер
Естественно, последовал вызов “банды четырех” на ковер – в Верховный Совет, для объяснений. При этом Хасбулатов не преминул придать этому вызову развязно-начальственную окраску, подчеркивая тем самым, что правительство подчиняется никому иному как парламенту. “Если кто-то из министров в командировке, – бросил он своим аппаратчикам, – пусть немедленно прилетит в Москву. Обеспечить им специальный самолет”.
На заседание ВС 21 октября явились трое – все, за исключением Чубайса. Козырев зачитал краткое заявление:
“Мы предупреждали и предупреждаем о резкой активизации различных реваншистских сил, об угрозе стратегическому курсу российских реформ, в том числе со стороны определенной части депутатского корпуса. Мы готовы к специальному обсуждению поставленных вопросов после соответствующей их подготовки”.
После этого все трое демонстративно покинули зал заседаний, не став отвечать на депутатские вопросы. Возмущенные депутаты, как водится, создали комиссию…
22-го к своим коллегам присоединился вице-премьер Александр Шохин. По его словам, активизация реваншистских контрреформаторских сил накануне съезда – факт очевидный, дело идет к легальному перевороту, к установлению режима парламентской республики с номинальными функциями главы государства.
Министров-бунтарей поддержала также Парламентская коалиция реформ, заявив, что она разделяет озабоченность по поводу возможной победы реваншистов на предстоящем VII съезде народных депутатов. В заявлении обращалось внимание на то, что ВС с порога отвергает любые инициативы президента, что Советы всех уровней сосредоточивают в своих руках все больше функций исполнительной власти, Хасбулатов же фактически узурпирует власть в стране. Учитывая состояние его здоровья и непредсказуемость поведения, Коалиция реформ видит в этой узурпации угрозу не только президентско-правительственному курсу на проведение реформ, но и самой возможности сохранить цивилизованную тенденцию развития страны. “Демократическая Россия” и ее партнеры, составлявшие Коалицию, предупреждали также о провокационном характере намечавшейся в те дни в столице сходки под лозунгами, призывающими создавать на предприятиях отряды самообороны рабочих, молодежные отряды народного сопротивления власти. У многих уже тогда чесались руки вести это самое сопротивление не в одних только парламентских стенах…
Что касается “Гражданского союза”, он, естественно, выразил свое возмущение, негодование и т.п. по поводу выступления Полторанина, Чубайса, Козырева и Бурбулиса. Политсовет ГС принял по этому поводу специальное заявление. По утверждению его авторов, “причина возникшей паники очевидна – это нарастающая опасность возможной утраты личного положения в эшелонах власти”. Цель данной акции, уверял политсовет, – “дискредитация позиции президента и политических сил, призывающих к поиску путей гражданского согласия и сотрудничества”. “Гражданский союз” заявлял, что “был и остается сторонником реформ, построения в России нового справедливого общества, строгого соблюдения принципов демократии и свободы” и готов к “широкому диалогу конструктивных сил”.
Хасбулатов – наркоман?
Тут, пожалуй, стоит сказать несколько слов по поводу намека на слабое здоровье спикера, прозвучавшего в заявлении Парламентской коалиции реформ.
За несколько дней до этого, как раз в тот день, когда в парламенте обсуждалось поведение Полторанина со товарищи, там произошел довольно любопытный инцидент. Ближе к концу заседания один из депутатов поднял вопрос: что происходит с Хасбулатовым – с утра он плохо выглядел и перед обеденным перерывом его вывел из зала вице-спикер Николай Рябов. Решили послать депутацию проведать начальника. Через некоторое время посланцы вернулись. Выяснилось, что проникнуть в кабинет “Хаса” удалось двоим – Белле Денисенко, совмещавшей депутатство с должностью замминистра здравоохранения, и соотечественнику Хасбулатова председателю Комитета по вопросам законности, правопорядка и борьбы с преступностью Асламбеку Аслаханову. По словам посетителей, “прорвавшись в кабинет”, они застали спикера… “в состоянии алкогольно-наркотического опьянения”.
При таком сообщении депутатский корпус, по-видимому, испытал не меньший шок, чем чиновничья общественность гоголевского уездного города при объявлении городничего: “К нам едет ревизор!”. Кто-то предложил либо пригласить спикера в зал заседаний, либо провести его медицинское освидетельствование. Чтобы не дать скандалу разрастись, председательствовавший на заседании Юрий Воронин спешно объявил его закрытым.
После этого Белла Денисенко поведала журналистам некоторые подробности их с Аслахановым визита. Войдя в высокий кабинет, они увидели, что Хасбулатов бледен. Узнав, зачем депутаты пожаловали, спикер спросил: “Как вы меня находите?” – “Как врач я могу констатировать наличие всех клинических признаков наркотического опьянения”, – сказала Белла Анатольевна. В ответ Хасбулатов “разразился неприличными словами и выражениями”. Денисенко добавила, что не боится “нести ответственность за свои слова перед судом”.
Демократы попытались использовать этот инцидент, чтобы устроить Хасбулатову “импичмент”. На следующий день состоялось экстренное заседание демократических фракций ВС, на котором среди других вновь выступила Белла Денисенко. Она подтвердила, что симптомы, установленные ею при визуальном обследовании спикера, “вне всяких сомнений, отличались от признаков гипертонического криза, о котором заявил личный лечащий врач Хасбулатова”. Высказывались предположения, что всякого рода экстравагантные заявления спикера (коих в самом деле всегда было предостаточно) связаны как раз с наркотиками. Ими же можно объяснить появление у него мании преследования – о ней, в частности, свидетельствовало утверждение Хасбулатова, что за ним следят даже в его собственном кабинете. Утверждалось, что в частных беседах едва ли не все депутаты уверенно заявляют: Хасбулатов балуется наркотическим зельем. Общее мнение выступавших: нельзя более терпеть ситуацию, когда высший законодательный орган страны возглавляет человек, который, “как предполагают”, злоупотребляет наркотическими средствами; для начала необходимо потребовать, чтобы Хасбулатов был освидетельствован независимой медицинской комиссией с участием иностранных экспертов.
Естественно, ни до независимой комиссии, ни тем более до “импичмента” дело не дошло. Около недели спикер где-то прятался от посторонних взоров, никто не знал, где именно – то ли в больнице, то ли дома. Наконец выяснилось – в ЦКБ. Тамошние врачи подтвердили диагноз, поставленный собственным хасбулатовским лекарем, – гипертоническая болезнь. И то сказать: даже если бы спикер в самом деле страдал наркоманией, не могли же они объявить о том во всеуслышание. Это про “алкоголизм” Ельцина тогда было принято трубить на каждом шагу.
