4

Для Джордана Бреннера несчастный случай на озере обошелся незначительными травмами. Но жизнь Натали висела на волоске, и, с помощью множества приборов, в организме лишь начинался медленный процесс восстановления. Хотя сигналы мозга свидетельствовали о том, что Натали Парнелл жива, сама она не осознавала того, что происходило.

Она дышала благодаря аппарату: через одну трубку поступал кислород, другая подавала глюкозу. Кормили ее искусственно, а шансы когда-либо вывести ее из комы равнялись одному на тысячу.

И все же Джордан Бреннер ни на минуту не отходил от нее. Три недели он провел возле ее постели. Его собственная боль и изуродованное лицо не имели значения. Его планы тоже не имели значения. Разбитые мечты и будущее без надежды – вот все, что у него осталось. С той минуты, когда произошла трагедия, он держался мужественно, стараясь не терять самообладания. Позвонив в департамент по делам индейцев в Аризоне, он сообщил, что немного задерживается, и будет у них через две-три недели. Родные приехали его навестить и утешить. Сначала родители, которые были настолько измучены невзгодами, что он не мог взвалить на их плечи дополнительный груз. Затем по одному все братья и сестры. Но в общем-то, чем они могли ему помочь? У каждого были свои заботы, свои печали. Жизнь Джордана в Чэпл-Хил была для них чужой, и они предлагали ему свою любовь и поддержку, сознавая, что ему предстоит жить дальше, оставшись один на один со своим горем.

За вещами Натали приехали грузчики. Джордан забыл предупредить, чтоб не приезжали. Коробки упакованы, но отправить их некуда. Некуда отправить и саму Натали, если она выздоровеет. «Когда она выздоровеет», – сердито поправил он себя.

Ей будут необходимы частная сиделка, врач, который бы приходил на дом, множество лекарств и аппаратов. У него, конечно, оставалась университетская страховка, но этого недостаточно. Прошло всего три недели, а счет за лечение достиг суммы в 180000 долларов, а конца этому не было видно. Рассчитывать Джордан мог только на одного человека, и тот не замедлил явиться.

Джуд Райкен вошел в больничную палату, где лежала Натали в четверг вечером, и увидел, что Джордан читает ей вслух. Он был изможден, нестрижен, на похудевшем лице пробивалась щетина. Глаза у него покраснели, а сбивчивая речь свидетельствовала о том, что он не спал много суток.

Голос его немного подрагивал, когда он дочитывал последние несколько строчек стихотворения.

Джуд подождал, пока Джордан закончит, и лишь потом обратил на себя его внимание.

– Это был Лоуренс Ферлингетти, я не ошибся?

– Да, – ответил Джордан, – мы с Натали всегда читали друг другу вслух.

Джуд Райкен похлопал его по спине.

– Как я понимаю, она любила Ферлингетти?

– Она его ненавидит. – Джордан против воли улыбнулся. – Мне казалось, если я буду все время его читать, она выйдет из терпения, очнется и швырнет книгой об стену.

Райкен не засмеялся.

– Я бы очень хотел, чтобы так и случилось.

Джордан покачал головой.

– Я, кажется, все еще не верю, что это наяву.

Джуд посмотрел на неподвижно лежавшее на постели тело, стараясь не выказывать никаких эмоций. То, что он увидел, было ужасно. Толстый слой бинтов стягивал плечи девушки, голова ее была наполовину обрита и тоже перевязана, кожа стала землистой и рыхлой, волосы потускнели и свалялись. Ее опутывали разнообразные трубки и, несмотря на мерцающие огоньки приборов, она казалась скорее мертвой, чем живой.

Джуду было ясно, что чудовищная ситуация не разрешится сама собой. Кто-то обязан что-то предпринять, и очевидно, что это не Джордан. Он в шоке, пусть сам и не осознает этого. Джуд знал, что сегодня именно ему предстояло быть сильным, и не во имя кого-то, а в первую очередь во имя Натали. Он привык к тому, что люди на него полагались, он всегда был к этому готов. Ему внушали с детства, что он должен быть сильным, и он никогда не сомневался, что надо употребить эту силу, если рядом кто-то оказывался слабее его. А значит, если вмешаться осторожно и разумно, то ничего дурного не будет. Следует просто все толково организовать. Люди бывают благодарны, когда узнают, что он для них сделал. Он положил руку на плечо Джордану. Он принял решение.

– Идем, сынок, нам надо кое-что решить.

Он открыл дверь. – Спустимся в холл.

Джордан не желал оставлять Натали, но Джуд настаивал.

– Ее состояние быстро не изменится. Так сказал доктор. – Он помог Джордану подняться. – Пошли, нам с тобой надо позаботиться о ее будущем.

Джордан как во сне шел вслед за Джудом по коридору, пока они не оказались в небольшом больничном конференц-зале, обставленном дешевой пластиковой мебелью и освещенном слепящими лампами дневного света. Их ожидало четверо мужчин. Один из них врач, одетый в зеленую хирургическую форму, на трех других – темные деловые костюмы. Врач был знаком и Джордану и Джуду. Он занимался Натали с того дня, как ее доставили в клинику. Звали его доктор Майкл Лейн, и, когда они вошли, он выжидающе поднял на них глаза. Остальные трое не смотрели на Джордана, они молчали, уставившись на стол, вокруг которого сидели. Джуд важно кивнул доктору, стараясь не глядеть на людей в костюмах. Он предложил Джордану сесть и сам выдвинул для него стул. Расположившись рядом, он обратился к нему так, будто в комнате кроме них никого не было.

– Я ходатайствовал перед государством об установлении официальной опеки над Натали. У нее нет родственников. Я взял на себя смелость полагать, что она бы одобрила мое решение.

Джордан тупо кивнул.

– Да, конечно, спасибо вам за все. Когда ей станет лучше, нам надо будет побыть какое-то время здесь, в городе. Доктор говорит, ей будет необходима физиотерапия, она очень помогает в таких случаях.

Джуд вопросительно взглянул на доктора Лейна. Доктор ничего не ответил, и Джордан тоже посмотрел на него.

– Я ведь вас правильно понял, да, доктор Лейн?

– Н-не совсем, пожалуй, – Доктор поискал глазами поддержки у Джуда, на тот долго молчал.

– Думаю, Джордан готов выслушать правду, – наконец произнес он. – Это нужно не только ему, но и… – Он посмотрел на мужчин в костюмах и не стал продолжать.

Доктор Лейн взглянул на Джордана в упор, надеясь, что этого достаточно. Он думал, что юноша сможет прочитать его мысли. Ему захотелось скорее выложить все, как есть, тогда всем стало бы легче: «Послушай, дружок, мозговая смерть у нее не наступила, на может наступить в любую минуту. Она уже никогда не будет здорова. Уезжай далека и постарайся ее забыть. Никогда не возвращайся в этот город. Начни новую жизнь. Но только не жди чуда. Чуда не случится. Ее песенка спета».

Но, разумеется, ничего такого позволить себе он не мог, а потому предпочел ограничиться стандартной докторской ложью.

– Результаты магнитно-резонансного исследования обнадеживающие, – начал он. И замолчал.

Магнитно-резонансное исследование было совершенно не при чем. Ее череп был сплошь в трещинах и повреждениях. Сотрясение было до того сильным, что оставалось удивляться, что не произошло смещения мозга. А еще поразительно, что не пострадало лицо. Прелестное юное лицо, которое продолжало существовать только благодаря целой армии приборов. И он прекрасно понимал, что произойдет, если их отключить. Да, она продолжает жить, но ей не выйти из комы, возможно, никогда.

– Она не умрет, – продолжал доктор Лейн. – Но шансов, что она будет жить нормальной жизнью мало.

Лицо Джордана осталось равнодушным. Наконец вмешался Джуд:

– Она уже никогда не выздоровеет, – сказал он. Опять положив руку на плечо Джордана, он слегка сжал его, словно желая вернуть юношу к действительности.

Джордан по-прежнему не реагировал.

– Я прав, доктор?

Доктор Лейн мялся.

– В определенной мере. Конечно, такой как прежде она не будет. Даже если удастся вывести ее из комы, память не восстановится.

Последние слова привлекли внимание Джордана. Повернувшись, он посмотрел на доктора с осуждением:

– Раньше вы мне об этом не говорили.

Снова вмешался Джуд.

– Твое состояние не позволяло доктору говорить откровенно. Но сегодня ты должен был все узнать. Не только ради Натали, но и ради себя самого. Она может остаться такой навеки.

Джордан хорошо расслышал его слова, но по-прежнему не хотел верить. Он в отчаянии озирался вокруг, желая убедиться, что и остальные слышали, что сказал Райкен. В их глазах он увидел жалость и сочувствие, и сердце его лихорадочно заколотилось.

Джуд снова крепко сжал его плечо.

– Есть такой санаторий, Святого Иуды. Ты слышал о нем?

Доктор подошел поближе, встал возле Джордана и добавил:

– Лучший в штате. У них работают частные врачи, на одного больного четыре человека персонала, пациенты находятся под круглосуточным наблюдением. В любое время можно вызвать и частную сиделку. Лучшего ухода нет нигде.

Это было уже слишком, несчастный Джордан запинаясь проговорил:

– Но... мы должны быть в Аризоне через три недели. Мы думали пожениться в Таксоне.

Казалось, что его слова вязнут в тишине. Неожиданно Джордан расхохотался.

– Я, наверное, похож на сумасшедшего, да?

Он взглянул через стол на трех мужчин в костюмах. Те продолжали молчать.

– Я... мне надо сходить домой взять кое-что. Завтра опять приедут грузчики, – обратился он к Джуду.

Джуд дружески похлопал его по спине.

– Думаю, тебе пора отсюда уйти. Будет лучше, если ты уедешь подальше отсюда. Ты уже три недели без сна.

– Я совсем не хочу спать.

– Возьми себя в руки, сынок. Сейчас половина одиннадцатого. Ты не должен оставаться в больнице. Хорошенького понемножку.

Джуд помог Джордану подняться и повел его к выходу. За дверью, прислонясь к стене, ждала Шейла. Увидев их, она мгновенно выпрямилась. Лицо ее выражало участие, она взяла Джордана за руку и ласково поцеловала в щеку.

– Проследи, чтобы он выспался, – распорядился Джуд.

Райкен наблюдал, как они медленно пересекли холл. Шейла поддерживала Джордана под локоть. Когда случилось несчастье, его дочь словно ощутила прилив сил. Джуд чувствовал, что он может на нее положиться. Он ведь и сам не спал ночами. Теперь Шейла дожидалась его, как бы поздно он ни возвращался, и терпеливо выполняла бесконечные мелкие поручения, подчас опережая его прось6у.

Джуд тяжело вздохнул и прислонил голову к дверному косяку. Он правильно сделал, что посоветовал Джордану уехать. Джордан рехнется, если будет все время помнить о том, что Натали лежит без сознания в своем заточении совсем близко отсюда. И все же оторвать Джордана от Натали – значит, окончательно похоронить надежду вернуть ее к жизни.

Конечно, Джордан ни при каких условиях не согласился бы работать в его фирме. Что же касалось его собственных побуждений, то Джуд не обманывал себя. Джордан талантлив и наверняка преуспеет, но интересовал-то его вовсе не Джордан. Оставить Джордана при себе, означало быть поближе к Натали. Прелестной и недоступной Натали, которая была для него слишком молода, но которая возбуждала его и, когда ей хотелось, флиртовала с ним.

Теперь все кончено. Джуд вдруг почувствовал себя с старым и каким-то странно беспомощным, а быть беспомощным он ненавидел больше всего на свете. Это противоречило всему, во что он верил.

Светловолосая Шейлина голова едва доставала Джордану до плеча. Ее длинные распущенные волосы касались его руки.

«А они интересная пара, – вдруг с раскаянием подумал Джуд. – Может, Шейла была права, и я напрасно взял на себя так много тогда, три года назад».

Джуд постарался отогнать непрошеные воспоминания. Внезапно пришедшая идея захватила его.

Шейла и Джордан. Его дочь и жених Натали.

А почему бы, собственно, и нет? Шейла все еще не нашла никого, кто бы ей подходил. Джордан сейчас слаб и уязвим. Он как раз в том состоянии, которое, как хорошо знал Джуд, делает человека послушным.

«Может, не будешь лезть не в свое дело», посоветовал внутренний голос. Он посоветовал внутреннему голосу заткнуться и в раздумье закусил губу.

Его размышления были прерваны назойливым покашливанием доктора Лейна. Он обернулся и еще раз оценивающе посмотрел насидевших в комнате людей.

– Если вы, господа, будете настаивать, чтобы этот мальчик выступал как свидетель... Он сел, чтобы его слова прозвучали более весомо. – Если вы будете затягивать дело и не примете решения к концу недели, вам это дорого обойдется, я имею в виду не только деньги...

Ответом ему была тишина. Ни один из троих мужчин так и не нарушил молчания. Двоим из них молчать, видимо, было приказано.

Наконец один заговорил. Это был адвокат, и он защищал сыновей двух других. Их сыновья нанесли Натали Парнелл тяжелейший ущерб, и выдвинутые против них обвинения вполне могли поставить крест на их жизнях. На адвокате был синий в елочку костюм, и время от времени он поигрывал карманными часами. Сейчас он взглянул на часы так, будто ему было очень важно знать, который час.

– Каковы ее шансы выжить? – задавая вопрос, адвокат перевел взгляд с Джуда Райкена на доктора.

Доктор поднял глаза на Джуда, ожидая, что тот заговорит первым. Затем опять посмотрел на двоих безмолвствовавших, сжавшихся от вины и беспокойства людей, затем снова перевел взгляд на адвоката в елочку.

– То, что я скажу, не должно выйти за пределы этой комнаты.

Райкен кивнул.

– Я дал вам обещание, доктор.

Лейн вспоминал слова, которые они отрепетировали с Джудом. А еще он подумал о том, как нужны ему сейчас деньги. Очень много денег. И он, конечно, получит их от того, кто станет распорядителем имущества Натали Парнелл. Будь он проклят, этот Джуд Райкен, но он и в самом деле неправдоподобно великодушен. Доктор Лейн подумал о сумме чека, выписанного на его имя, и поморщился. Пожалуй, с точки зрения суда, подделать счет за медицинские услуги то же самое, что подделка подписи или уничтожение официальных документов. Впрочем, обманывая, он не чувствовал угрызений совести, а вот необходимость шарить по ящикам в поисках документов была унизительной. Но он назвал свою цену, а Джуд Райкен ее удвоил. Лейн любил, когда все получалось так складно, что не подкопаешься: будто в удачно выпавшем пасьянсе – карты ложились одна к другой. Просто одна, правда, всего лишь заменялась другой, того же размера, веса и качества. Разве удастся кому-то об этом узнать?

– Доктор Лейн! – поторопил его Джуд.

Доктор крепко сцепил пальцы. Выждав немного, он собрался с духом, в упор посмотрел на двух отцов, которые теперь заметно нервничали, набрал побольше воздуха и выпалил прямо в лоб:

– Девушка при смерти.

Стало еще тише. Двое сидевших в углу мужчин посмотрели на доктора, стараясь не выдать волнения, но он заметил в их глазах страх. Джуду Райкену даже не надо было читать их мысли, чтобы узнать, чего они сейчас очень боятся.

Эти люди были не только отцами преступников, но и владельцами моторки, покалечившей Натали Парнелл. Райкен не случайно упомянул о ней как об орудии убийства. Следовательно, их сыновья и были убийцами. И, если Натали умрет, мальчишек обвинят в непредумышленном покушении на ее жизнь.

– Сколько ей осталось?

– Трудно сказать. – Доктор опять взглянул на Райкена. – Пока трудно сказать. Аппараты можно будет отключить на следующей неделе. У нее здоровое сердце, и она может сейчас дышать самостоятельно, но мозг пострадал настолько… – Он замолчал в ожидании следующего сигнала Райкена – так они договорились накануне вечером.

Райкен не реагировал. Он сидел и внимательно рассматривал троих мужчин. Все молчали.

– Спасибо, доктор, – произнес он наконец, не поднимая глаз на Лейна.

Тот был ошарашен. Он, конечно, почувствовал облегчение, но не был уверен, что все кончено. Самое важное пока не сказано. Удар ниже пояса не нанесен. По какой-то причине Райкен этого не захотел. Лейну следовало с большим чувством пояснить, что у пациентки только что обнаружено еще одно осложнение. Лейн не мог поверить, что Джуд отказался от последнего козыря. Но он был врач, а не юрист, а Джуд Райкен знал, что делает. Разве не Джуд спас его после той глупой истории, когда он попался пьяный за рулем. Не быть бы ему сейчас врачом, если бы не Джуд Райкен.

– Благодарю вас, доктор Лейн, – повторил Джуд твердо. – Достаточно.

Доктор Лейн медленно поднялся, вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.

Джуд, крепко сжав руки, буквально пронзал взглядом, острым, как лазерный луч, трех своих оппонентов. Пора было переходить к делу. Он протянул руку, взял желтый листок бумаги для заметок, написал несколько цифр и подвинул его на противоположный край стола.

Адвокат взял листок, рассмотрел сперва сам, затем показал клиентам.

– Страховая компания никогда на это не пойдет.

Райкен заговорил теперь мягко, но в его вкрадчивом тоне звучала угроза. Он холодно улыбнулся.

– Думаю, могу смело сказать, что мы не намерены втягивать в это дело страховую компанию. Они нас задержат, а я вынужден напомнить вам еще раз, что крайний срок истекает к концу недели.

Немного подавшись вперед, адвокат произнес:

– Предельный срок устанавливается судом, сэр. Я не вижу причины ограничивать столь деликатное дело временными рамками.

Райкен был непреклонен.

– Время, сэр, – самое главное. У Натали Парнелл его очень мало. Так почему его должно быть много у вас?

Адвокату оставалось только кивнуть в знак согласия.

– Открывайте ваши карты, мистер Райкен.

Обычно Джуд любил немного помедлить, прежде чем нанести смертельный удар. Но на этот раз игра не доставила ему удовольствия. Он не чувствовал радости от только что одержанной победы. Он хотел, чтобы все закончилось как можно быстрее. Слишком много близких ему людей сейчас страдало.

Джуд не смог подавить тяжкого вздоха, и вдруг понял, что уже не играет.

– Санаторий Святого Иуды очень дорогой.

– Мы намерены оплачивать лечение независимо от того, во сколько оно обойдется. Адвокат на мгновенье заколебался, а затем добавил: – Но только до тех пор, пока она дышит...

Джуд сделал вид, что не расслышал последних слов.

– Пожизненного содержания хватит, чтобы заплатить за лечение. А вы, господа, выплатите ей содержание.

Адвокат поджал губы, и рот его вытянулся в плотную маленькую линию. Он посмотрел на Джуда:

– Сколько?

– Сколько? – повторил Джуд. – Вы уже сказали мне, сколько. Эти господа готовы оплачивать лечение Натали Парнелл независимо оттого, во что оно обойдется им.

– А обойдется оно?.. – опять спросил адвокат.

Джуд протянул ему сложенный пополам листок бумаги.

Все трое всматривались в него в течение нескольких минут, как будто решали сложное уравнение, а не разглядывали самые обычные цифры. Адвокат хорошо подготовил клиентов. Мужчины сохраняли спокойствие.

Видимо, торговля предстояла долгая. Джуду было достаточно один раз взглянуть на их лица, чтобы понять – сыгран лишь первый раунд. Но у него осталась одна зацепка – срок, который он определил им до конца недели. И этот срок был очень близок, быть может, ближе, чем им казалось. Джуду предстояло, употребив тончайшие способы давления и использовав до конца силу убеждения, чтобы закончить переговоры сегодня же. Но он набрался терпения и наблюдал за тем, как адвокат снова разглядывает свои карманные часы.

Было десять сорок вечера. Он не знал, во сколько он отсюда уйдет, но знал, с чем.

И, как всегда, все вышло так, как он задумал.

5

Знакомые улочки студенческого городка зловеще петляли, когда Джордан, сидя в машине рядом с Шейлой, печально возвращался домой. По этим тротуарам они бродили тысячу раз вместе с Натали. Каждый угол был чем-то памятен, каждый дом стал свидетелем их бессчетных ночных прогулок, каждая ступенька Райкен-Холла была связана с прошлой жизнью, которая так внезапно оборвалась. Оттого что все здесь было точно таким, как прежде, но только без нее, становилось еще больнее. Когда они проезжали мимо винного магазина, Джордан резко затормозил. Шейла едва успела ухватиться за приборную доску, чтобы удержаться на сиденье.

– Если ты надумал совершить самоубийство, Джордан Бреннер, то в следующий выделывай смертельные трюки без меня.

Шейла повернула голову и посмотрела на Джордана. Три года мысль о нем не давала ей покоя. Для нее в общем-то по-прежнему оставалось загадкой, что помешало им тогда понять друг друга. Разумеется, его сердцем завладела Натали. Но они с Джорданом так и не объяснились, и ощущение какой-то недосказанности, незавершенности не проходило. Ей было интересно – чувствует ли это и он. Вот они сидят вдвоем в машине, и трагедия Натали Парнелл тяжким бременем легла на их плечи. Последние несколько недель были сплошным кошмаром. Но сейчас Шейла поняла, что надо действовать, настало время решать. Джордан подавлен и измучен, его надо утешить. Шейле показалось, что он готов смириться с тем, что случилось. Натали уходила из его жизни.

Джордан вышел из машины и направился в магазин. Шейла поспешила за ним. Он взял с полки самую большую бутылку бурбона и поставил на прилавок. Шейла впервые за три года тронула его за руку.

– Это не выход.

– Мне нужен анестетик, – ответил Джордан, – чтобы снять боль.

– Боль не пройдет, милый, просто ненадолго притупится.

Шейла взяла его теперь обеими руками за плечо и повернула к себе лицом. Она забыла, каким он был сильным. Джордан попытался отвернуться, но она храбро зажала его лицо между своих ладоней, и пальцы ей оцарапала щетина.

– Мне надо отупеть, – ответил он и коснулся ее пальцев, – у меня не осталось живого места.

Шейла сама не знала, как это у нее получилось, но, не успев подумать, она поднялась на носочки и поцеловала его в лоб. Старое, глубокое, затаенное чувство проснулось и завладело ею, но она постаралась быстро взять себя в руки. Стоявшая на прилавке бутылка виски послужила хорошим предлогом, и, опустив руки, она потянулась за ней.

– Думаю, хватит на двоих, чтобы залить горе?

Джордан невесело кивнул.

Шейла опустила голову, ей не хотелось навязываться. Ей надо было, чтобы ее пригласили.

– Ты возражаешь против компании?

– Да нет, – ответил он, и в голосе его слышалось равнодушие.

Забрав у нее бутылку, он пошел к машине, предоставив ей самой расплатиться. Шейла поняла, что Джордан не отдает себе отчета в том, что он делает, и все же прямой отказ был бы обиднее. Пожалуй, отказа она бы не вынесла. Она оставила деньги на прилавке и бросилась вслед за ним.

Три года миновало с тех пор, как она последний раз была в комнате Джордана. Идя за ним через холл, она заметно разволновалась, но он, похоже, ничего не заметил. Здесь ничего не изменилось. Стены приятного светло-кремового оттенка увенчивала красивая лепнина. Тяжелые деревянные двери комнат едва умещали имена студентов всех предыдущих выпусков. Шейла обернулась и поглядела через пустынный коридор на противоположную стену, где в тусклом свете свисавших с потолка больших круглых плафонов виднелся портрет ее деда.

– А, вот и Судья, – произнесла она, удивляясь, что совсем забыла про то, что он висит тут, и радуясь, что есть за что уцепиться, чтобы нарушить тишину.

Джордан обернулся.

– А, ты о портрете. Смешно, я его перестал замечать. – Он молча смотрел на портрет. – Натали всегда говорила, что он напоминает ей жертву Аль Капоне.

Шейла скривилась при имени Натали, но, мгновенно справившись с собой, бодро ответила:

– Пожалуй, Натали угадала. – Она подвела Джордана поближе к портрету и всмотрелась в него попристальней. – Его прозвали Железнобокий, а я называю его просто Судья. – Она отошла чуть в сторону и чуть не наступила Джордану на ногу. – Ой, извини.

Он не шелохнулся. Шейла подняла голову и взглянула на него. Джордан смотрел на нее так, будто видел впервые. У него был беспокойный и голодный взгляд. Она не была убеждена, что верно его понимает, но точно знала, как ей себя вести дальше.

– Что, Джордан? – спросила она вкрадчиво.

Он закрыл глаза, покачал головой, но отвечать, видимо, передумал. Шейла видела его насквозь. Он все же не был готов к встрече с действительностью, во всяком случае, пока. Надо попробовать разговорить его, пожалуй, сейчас главное – заставить его не молчать.

– Если бы я помнил, что он имеет отношение к тебе, я бы защищал его от всех нападок, которым он подвергался целых три года.

Шейла поспешила подхватить его насмешливый тон.

– Вы хотите сказать, сэр, что честь нашей семьи была под угрозой?

– Поверь, Шейла, ни один безумец не рискнул бы угрожать вашей семье.

– Что ты имеешь в виду?

Джордан попытался выкрутиться.

– Не имеет значения.

Он впервые улыбнулся, и Шейла подумала, что это хороший знак.

– Звучит довольно зловеще, – сказала она с напускной подозрительностью.

Джордан все еще улыбался, но сейчас его улыбка стала ехидной.

– Так что же?

– Боюсь, ты можешь неправильно понять.

– Да ладно, говори, я не обижусь. – Она игриво толкнула его плечом. Чувствуя, что болезненные воспоминания продолжают владеть им, она действовала не спеша.

– Ну же, Джордан?

Он приблизился к картине, и Шейла последовала за ним. Когда они подошли совсем вплотную, она заметила на стене под рамой необычный и явно неуместный предмет. Кто-то прикрепил здесь небольшую записку, нарисовав на ней направленную кверху стрелку. Шейла прочитала вслух написанные на бумажке слова:

«Вы бы купили подержанную машину у этого человека?»

Она повернулась, услыхав, что Джордан усмехнулся. Он смущенно пожал плечами, но она тут же расхохоталась.

– Черт тебя подери! Хотела бы я взглянуть на папочкино лицо, если бы он это увидел. Пожалуй, ту же надпись можно сделать подпортретом дяди Джорджа у нас в гостиной.

– Записку приклеила Натали.

Слова Джордана заставили Шейлу похолодеть. Ее рука небрежно касалась его талии, но теперь она резко ее отдернула.

– Пошли, пора заняться тем, зачем мы сюда приехали, – сказал он, повернулся и пошел к себе в комнату, на ходу открывая бутылку.

Шейла собралась с духом, опасаясь, что при виде знакомой маленькой комнаты на нее снова нахлынут воспоминания. Но сейчас все здесь выглядело по-другому. Постель была не прибрана, обивка на стареньком диванчике совсем протерлась и кое-где порвалась, а все свое остальное имущество Джордан успел уложить в картонные коробки. Перекошенные жалюзи на окне закрывали вид на лужайку. Джордан включил верхний свет, и комната стала еще неприглядней.

– Я бы хотела виски со льдом, – начала было Шейла, но, не успев договорить, увидела, что он уже поднес ко рту бутылку. Обратив на нее внимание, Джордан перестал пить и поставил бутылку прямо на пол, рядом с горой упакованных коробок.

– Все стаканы уложены, – смущенно извинился он.

Шейле Райкен было сейчас не до правил хорошего тона, она и без того знала, что нужно, чтобы как следует надраться, и без колебаний приступ ила к делу.

Сперва они почти не разговаривали. Джордан неподвижно смотрел в стену, а Шейла смотрела на него. Она чувствовала себя сейчас непривычно безрассудной, и это начинало ей нравиться. Она всегда была такой осмотрительной, расчетливой, хитрой. Умела планировать. И вдруг осторожность куда-то подевалась. Она сидела рядом с Джорданом Бреннером, пьянела и гадала, произойдет ли что-то сейчас между ними. Теперь она точно знала, чего хочет, пускай даже это будет иметь ужасные последствия. В конце концов черт с ними, с последствиями.

С каждым следующим глотком мысли ее делались все более разнузданными. Она старалась удержать в себе новообретенную свободу, позволяя алкоголю взять верх над здравым смыслом и логикой. Она еще раз украдкой взглянула на Джордана. Он выглядел ужасно. Шейла соскользнула с дивана и встала возле него на колени.

– По-моему, у меня в глазах двоится, и я вижу двух Джорданов, – проговорила она и засмеялась.

Джордан не улыбнулся.

– Знаешь, что сказала мне Натали, как раз перед тем, как умерла?

Шейла в ужасе отпрянула.

– Что значит – умерла? Она не умерла. Не смей говорить так!

Он глотнул еще виски.

– Она все равно что умерла.

Он встал и в приступе отчаянья швырнул бутылку об стену.

Расплескавшийся бурбон окатил их обоих. В следующее мгновенье Джордан рухнул на пол и уткнулся лицом ей в колени.

– Ты должен забыть ее, Джордан, – крикнула Шейла. – Прошло три недели. Она может остаться такой навсегда... Доктор сказал...

– Знаю, знаю, знаю, что он сказал. Меня тошнит от докторов.

Он вытянул руки и, обняв ее, крепко стиснул. Шейла чувствовала, что растущее напряжение готово выплеснуться наружу вместе с болью.

– Видеть ее такой непереносимо.

Его руки судорожно вцепились в нее, но она сидела спокойно и нежно обнимала его. Она гладила его по голове, целовала то в затылок, то в щеки, чувствуя на губах вкус его слез.

– Хорошо, что она не чувствует боли, и сердце у нее очень крепкое.

– Знаю.

Осторожно она попробовала заговорить о другом, не прекращая гладить его по голове.

– Джордан... может, тебе не надо возвращаться в больницу...

– Как ты можешь так говорить? У нее, кроме меня, никого нет.

Он не двигался, продолжая искать у нее утешения.

Шейла плотнее прижала к себе его голову.

– Я уверен, Натали слышит, когда я с ней говорю, – сказал он, и голос его дрогнул. – Она чувствует, что я рядом.

– Ты не можешь этого знать.

Он помолчал несколько секунд, затем тело его сотрясли рыдания, и Шейлино сердце сжалось. Если бы она знала, как облегчить ему непереносимую боль, – и она снова подумала о единственном доступном ей способе утешить его. Его руки вцеплялись в нее все сильней и сильней.