– Напрасно вы смеетесь надо мной, милорд. Я прекрасно понимаю, что не оправдала ваших ожиданий. И все же я считаю, что поступлю честно, если скажу: во всем виноваты только вы. У вас гораздо больше опыта, нежели у меня, и если вы хотели, чтобы я вела себя более сдержанно, вам тоже стоило воздержаться от чувственных прикосновений.

– Ты думаешь, что я разочарован? – Лукас был безумно счастлив, что его жена отвечает ему взаимностью. Большего счастья и быть не могло.

– Вы вполне ясно дали мне понять, что чувствуете. – По ее щекам вновь потекли слезы, разрывая Лукасу сердце..

Он протянул руку, желая смахнуть их подушечками пальцев, но Айрис отвернулась. Как же ее успокоить?

– И каким же образом я дал тебе понять, что разочарован?

Лукас помнил лишь то, как восхищался женой. Возможно, он сказал что-то за ужином, и Айрис неверно истолковала его слова.

Айрис всхлипнула и промокнула слезы рукавом халата.

– Не считайте меня глупышкой, милорд. Я сейчас не в том настроении, чтобы говорить об этом.

– Боюсь, сегодня роль глупца больше подходит мне, потому что я не понимаю, каким образом я дал тебе понять, что разочарован. Помнится, я сказал, что ты восхитительна.

– Но ты отослал меня в другую спальню, в холодную постель. – Айрис говорила так, словно обвиняла Лукаса в предательстве.

Лукас смотрел на жену, совершенно не понимая очередной перемены ее настроения.

– Нет ничего необычного в том, что муж и жена спят в разных спальнях. Кроме того, я никуда тебя не отсылал. Я просто посоветовал тебе отдохнуть после ужина – ты выглядела усталой.

Айрис метнула на мужа гневный взгляд.

– Я не устала.

Он знал это. Так же как и то, что если она останется в его спальне, он непременно захочет вновь обладать ее восхитительным телом.

– Ты пытаешься сказать, что хочешь спать со мной?.. – Если слезы Айрис вызваны только этим, он постарается обуздать свои желания и спокойно уснет рядом с ней. Нельзя, чтобы она снова плакала.

Айрис отвернулась и пожала плечами. Лукас еще крепче сжал ее руки.

– Отвечай.

– Да. – Айрис вновь посмотрела мужу в глаза. – Я хочу спать в твоей постели каждую ночь, но если тебе это кажется непристойным, я буду уходить к себе.

И спать в пустой, холодной постели.

– Почему ты решила, что я считаю твое желание спать со мной непристойным?

Айрис нервно комкала пояс халата.

– В обществе принято, чтобы муж и жена спали отдельно. Я знаю, что это ужасно неприлично, но я не хочу следовать этому правилу. Тея лишь ради приличия оставляет свою одежду в соседней комнате, но спит она вместе с мужем. Думаю, Дрейк совсем не против, учитывая, что она выросла в Вест-Индии. Бабушка Гарриет всегда извиняется, когда Тея делает что-то не по правилам. Она говорит, что виной всему дурное воспитание, сестра выросла за пределами Британских островов. Тея же считает это вздором. Многие вещи кажутся глупыми, потому что само общество нелепо, и Тея не хочет потакать его требованиям.

Айрис замолчала, чтобы перевести дыхание, и в этот самый момент Лукас поцеловал ее – не хватит ли рассуждений о привычках ее сестры? Впервые за все время их сближения Айрис не ответила на его поцелуй. Она держалась отчужденно, а потом и вовсе поджала губы.

Лукас отстранился.

– В чем дело? Только не говори, что тебе стали неприятны мои поцелуи.

Губы Айрис приняли обычную форму, и Лукас понял, что она закусила их, чтобы не отвечать на его поцелуй.

– Я не хочу, чтобы ты испытал ко мне отвращение.

– Что заставляет тебя так думать? – Ну как можно было его не понять? Не догадаться, что он и сейчас ее хочет?

– Ты не хотел, чтобы я спала с тобой сегодня, – произнесла Айрис, словно обвиняя его в измене.

– Но тебе было больно, – напомнил Лукас.

Айрис густо залилась краской, но все же согласно кивнула.

– Я знал, любимая: если ты останешься в моей спальне, я снова захочу тебя и… Я боялся снова причинить тебе боль.

Лукасу показалось, что в эту секунду в глазах его жены проглянуло солнце, осветившее его своими лучами.

– Я действительно не разочаровала тебя?

– Как ты могла сомневаться? – Ведь Айрис ласкала его, чувствовала, как он вошел в нее и окончательно потерял самообладание. Неужели она столь наивна, что ничего не понимает?

– Я беспокоилась. Мне казалось, что я не выдержала первой проверки в качестве твоей жены.

Лукас удивленно посмотрел на Айрис.

– Тебе не нужно проходить никаких проверок, милая. – Но Айрис, как бы не обратив внимания на его слова, спросила:

– Это значит, что я могу остаться спать в твоей спальне?

– Да. Да. Да.

Спать с молодой женой и при этом не давать волю своим желаниям, как и предполагал Лукас, оказалось крайне трудно. Особенно невыносимо становилось, когда она во сне касалась его своими шелковистыми ягодицами. Проснувшись с мучительной болью в чреслах, Лукас принялся размышлять, как бы выбраться из объятий спящей жены, не разбудив ни ее, ни дремлющего до поры желания.

Он осторожно приподнял изящную руку Айрис, покоящуюся на его груди, и стал потихоньку сползать с постели, медленно высвободив из-под головы жены плечо, а потом ноги из-под ее ног. Айрис что-то недовольно пробормотала сквозь сон и закинула ногу на бедро Лукаса, едва не совершив непоправимое. Лукас подавил стон.

А потом изящная маленькая нога Айрис скользнула по бедру Лукаса, легонько задев его плоть. Айрис играла с огнем, но ощущение оказалось невероятно приятным.

– Доброе утро, Лукас.

Повернув голову, Лукас встретился со взглядом заспанных глаз.

– Доброе утро, милая.

Он все еще держал руку жены в своей, и Айрис нежно погладила его ладонь подушечкой большого пальца. Это прикосновение пробудило чувственную волну, прокатившуюся по всему телу Лукаса. Судя по лукавой улыбке на ее лице, Айрис почувствовала то же самое.

– Он снова шевельнулся.

Лукас засмеялся, но вскоре смех превратился в сдавленный стон, когда ее колено вновь коснулось его напряженной плоти.

– Перестань, – сказал Лукас, хотя вовсе не хотел, чтобы Айрис останавливалась. Более всего на свете он желал, чтобы она завершила то, что начала.

– Почему? Я не должна тебя трогать? – В голосе Айрис звучала неподдельная тревога.

– Нет. Просто сейчас это очень опасно.

– В самом деле? – Айрис мгновенно выдернула руку из ладони мужа, и он тут же ощутил, как ее маленькие горячие пальцы сомкнулись вокруг его плоти. Лукас выгнулся, едва не потеряв рассудок. – О! Тебе нравится, Лукас?

– Очень, – едва смог вымолвить он. – Поласкай меня. Пожалуйста. – Эти слова вырвались сами собой и лишь усилили сладкую пытку.

– Вот так? – Пальцы Айрис скользнули вниз, а потом снова вверх.

– Да. Именно… Так…

Внезапно Лукас ощутил, что больше не выдержит. Убрав руку жены, он склонился над ней и спросил:

– Тебе все еще больно?

Айрис заморгала, и ее глаза расширились.

– Отвечай. – Лукасу необходимо было услышать ответ немедленно.

Если Айрис все еще испытывала дискомфорт, Лукасу оставалось лишь надеяться, что он сумеет совладать с собой и покинуть спальню. Хотя был вовсе не уверен в этом.

Айрис покраснела, но ее лицо озарила улыбка.

– Я хочу, чтобы ты любил меня.

Слова жены сломили сопротивление, и Лукас жадно впился в ее губы, требуя места для своего языка и беспрепятственно получая его. В отличие от предыдущего вечера Айрис не испытывала страха и не позволяла Лукасу задавать темп. Он собирался действовать медленно и нежно, но Айрис этого не захотела. Айрис порывисто сорвала с себя сорочку и отшвырнула ее в сторону.

Ей хотелось ощупать его всего, что она и сделала. Эффект оказался опустошительным. Если бы Айрис не была так возбуждена, она не испытала бы удовлетворения, потому что Лукас получил свое слишком быстро. Айрис достигла апогея почти одновременно с мужем. Она закричала, и крики эти показались Лукасу самой чудесной музыкой на свете.

Остаток утра они провели, предаваясь любви. Теперь Айрис не сомневалась в том, что Лукас испытывает небывалое наслаждение от ее необузданности. Когда пришла служанка, чтобы узнать, будут ли господа завтракать у себя в спальне, как и накануне вечером, Лукас с величайшей неохотой оторвался от теплого тела жены. Ничего не поделаешь. Нужно было кое-что уладить, в том числе проблему защиты Айрис.

Как и было обещано Джареду, Лукас разработал план, в соответствии с которым он должен был собрать информацию о людях, которых Айрис внесла в список своих потенциальных врагов. Начать он собирался с посещения своего клуба, где ему предстояло выслушать, что поделаешь, кучу сплетен. Начни он расспрашивать о каждом интересующем его джентльмене, Лукас вызвал бы куда больше подозрений. Но даже клубные сплетни вряд ли помогут ему определить, замешана ли в шантаже Сесили Карлайл.

Слухи, распускаемые слугами, могли как причинить вред, так и принести пользу. Ими тоже нельзя пренебрегать. Но прежде надо решить, кого из слуг можно посвятить в суть дела. А для этого стоило посоветоваться с камердинером, который служил у Лукаса с тех времен, как тот был тайным агентом.

Лукас мысленно поклялся себе, что непременно выяснит что-нибудь уже сегодня. Айрис и так находилась в опасности слишком долго.

Лукас, не медля, направился в «Уайт». Из книги для записей пари он поймет, осуществил ли шантажист свою угрозу относительно семьи Лэнгли. Лукас ощутил что-то вроде мрачного удовлетворения, когда заметил Оулпена – самого большого любителя сплетен, сидевшего возле камина. Если в книге для записей пари он не найдет ничего касательно его жены, ему придется обратиться к Оулпену. Уж тот наверняка слышал сплетню, коль она выпущена на волю.

В книге о секрете Лэнгли не было ни слова, но Лукас обнаружил там несколько иных любопытных записей.

Лорд Р. поспорил с лордом Я. на три фунта, что Святой объявит о своей помолвке с леди А. до конца сезона.

Запись сделана за неделю до того, как Лукас сделал предложение Айрис. Его ухаживания не бросались в глаза, но, очевидно, они все же вызвали пересуды.

Лорд О. спорит с его светлостью герцогом К. на пять фунтов, что свадьба Святого и леди А. состоится не раньше, чем через шесть месяцев.

Эта запись сделана спустя два дня после появления в газетах объявления об официальной помолвке. Странно…

Лорд Я. спорит с лордом Г. на десять фунтов, что Святой расторгнет помолвку со скандально известной леди, катавшейся в парке с бывшей актрисой…

Его светлость герцог К. спорит с лордом К. о том, что лорд Л. отречется от леди А. до конца сезона.

Обе записи были датированы днем скандальной прогулки Айрис по парку.

Ф., эсквайр, спорит с лордом Я. на два фунта, что леди А. расторгнет свою помолвку со Святым после того, как она встретилась с К. де Б.

Запись сделана на следующий день после того, как Айрис каталась с Клэрис по парку.

Сами по себе эти пари не были чем-то из ряда вон выходящим. Представители высшего общества спорили на что только можно, начиная с цвета бриллианта чистой воды, который будет или не будет надет на бал, и заканчивая тем, как скоро джентльмен, чьи ухаживания за определенной леди стали известны, решится сделать предложение. Нет, предмет спора отнюдь не удивил Лукаса.

Он также не удивился, что его светлость герцог Клэршир заключил целых два пари. Его неприязнь к Айрис была известна всем. А вот тот факт, что Ярдли трижды обсуждал ее и трижды заключал пари, показался Лукасу не безинтересным.

Ярдли был одним из претендентов на руку Айрис, которому она отказала. И возможно, ее отказ озлобил его больше, чем она предполагала.

– Нашли что-нибудь интересное? – раздался у Лукаса за спиной знакомый голос.

Обернувшись, граф увидел Дрейка и Джареда, выжидательно глядящих на него. Он молча указал на заинтересовавшие его записи. Молодые люди, подойдя ближе, склонились над книгой и принялись читать.

Рейвенсвуд тихонько выругался.

– Кто такой этот лорд Я.? Я ему покажу, как спорить на мою сестру.

Лукас едва не рассмеялся. Отсутствие светского лоска у шурина ничуть не шокировало его. Он и сам не прочь был поколотить Ярдли, но пока что ему хотелось услышать мнение друзей о пари.

Дрейк нахмурился.

– Давайте найдем какое-нибудь спокойное место. – Значит, он тоже заметил связь между несколькими разными пари.

Дрейк уже развернулся, чтобы уйти, но Лукас остановил его:

– Подождите минуту. Я хочу поговорить с Оулпеном. – Рейвенсвуд сдвинул брови.

– Какого дьявола вы хотите от этого старого сплетника?

– Он наверняка знает, ходят ли уже в обществе слухи о браке ваших родителей.

– Это точно. Он даже может знать, кто распространяет их. – Рейвенсвуд кивнул:

– Тогда давайте поговорим.

Сначала Лукас подумал, что беседа с Оулпеном даст ему лишь подтверждение того, что Ярдли настойчиво интересуется жизнью Айрис.

Но старик потер нос и вперил в Лукаса пронзительный взгляд.

– Странно, что вы оставили молодую жену скучать сразу же после свадьбы, лорд Эштон. Ваше пребывание в клубе непременно породит кривотолки.

Но Лукас ничем не выказал своего раздражения наглым замечанием, даже изобразил на лице притворное удивление.

– И что же это за кривотолки?

– Не секрет, что леди Айрис ведет себя довольно скандально для супруги Святого.

А вот этого Лукас уже не мог позволить никому.

– Поведение моей жены безукоризненно. – Он старался говорить твердо, но вместе с тем дружелюбно, чтобы не отбить у Оулпена охоту к беседе.

Старик фыркнул.

– Может быть, для женщины ее происхождения.

Лукас ощутил знакомую дрожь в теле. Так бывало каждый раз, когда он стоял на пороге разгадки в годы службы в разведке.

– Она дочь графа. Образцовое поведение Айрис вполне соответствует ее происхождению.

Оулпен согласно кивнул, но не отвел от Лукаса своего проницательного взгляда.

– Да, да. Дочь графа. Но возможно, в ее характере гораздо больше врожденных черт, чем может показаться с первого взгляда.

Лукас почти физически ощутил закипающую в душе Рейвенсвуда ярость, когда до того дошел смысл сказанного. Оулпен намеренно употребил слово «врожденный», которое часто использовалось, чтобы намекнуть на незаконное происхождение кого-то из представителей высшего общества. Старый сплетник сформулировал свою мысль таким образом, что Лукас вряд ли смог бы вызвать его на дуэль, ведь явного оскорбления в адрес его жены не прозвучало. Лукас бросил на Рейвенсвуда предостерегающий взгляд, и тот еле заметным кивком показал, что все понял и постарается держать себя в руках.

Лукас вновь повернулся к Оул пену:

– Похоже, характер моей жены заинтересовал не только вас, но и других представителей общества. Как вы думаете, смогу ли я выяснить, кто они?

Пожилой джентльмен нервно заерзал в кресле и поспешно поставил на стол чашку с чаем.

– Я вовсе не хотел нанести оскорбление вашей супруге, ведь ее имя лишь вскользь упоминалось в светских разговорах.

– Уверяю вас, мне отвратительны сплетни, но в данном случае мне чрезвычайно важно узнать имя их инициатора. – Лукас ободряюще улыбнулся, а Рейвенсвуд подвинул свой стул ближе и согласно кивнул.

Оулпен нервно сглотнул.

– Возможно, моей супруге известно имя этого человека. – Лукас удовлетворенно кивнул.

– Буду очень признателен. Ваша помощь компенсирует и частично извинит ваши нелестные высказывания в адрес моей жены. Более того, отпадет необходимость вызывать вас на дуэль.

Голова Оулпена затряслась, словно яблоко в кадушке накануне Дня всех святых.

– Я сейчас же отправлюсь домой и спрошу супругу.

– Сообщите мне, как только что-нибудь узнаете. Я буду в своем лондонском особняке.

Впервые Лукас подумал, что шантажистом вполне может оказаться женщина. Давно стоило принять во внимание и такую возможность. Во время войны с Бонапартом он не раз убеждался, что женщины в серьезных делах, где требуется ловкость и сообразительность, ни в чем не уступают мужчинам!

Прежде чем позволить Оулпену уйти, Лукас добавил:

– Не будете ли вы так любезны напомнить тем, у кого возникнет желание посудачить о моей жене, каким образом я пресек подобные попытки в отношении своей матери?

Глаза Оулпена округлились, и он согласно закивал, после чего поспешно покинул клуб, отказавшись от удовольствия с важным видом пересказывать завсегдатаям клуба свежие сплетни.

Дрейк победоносно улыбнулся:

– Отличная работа, Эштон.

– А как вы пресекли сплетни о своей матери? – поинтересовался Рейвенсвуд.

– Я вызывал обидчиков на дуэль. – Ему пришлось ранить троих, чтобы в обществе наконец поняли, что Святой не позволит скандалам запятнать честь семьи.

– А вы можете быть весьма хладнокровным карателем, если захотите. – Губы Рейвенсвуда изогнулись в одобрительной улыбке.

Они договорились встретиться вечером у Лукаса, чтобы обсудить обнаруженные записи, а также информацию, которую раздобудет Оулпен.

Лукасу еще предстояло посетить «Таттерсоллз», где он собирался купить Айрис свадебный подарок. Посещение аукциона оказалось весьма удачным – Лукас приобрел прелестный двухколесный экипаж и пару гнедых. Будучи не столь либеральным, как Дрейк, он не стал покупать для жены такой же высокий фаэтон, как у Теи.

Когда джентльмен, продававший лошадей, заметил, что лорд Эштон, должно быть, весьма снисходительный супруг, если покупает для своей храброй жены подобный подарок, Лукас воспользовался случаем и ясно дал понять еще одному человеку, что он думает по поводу сплетен, затрагивающих честное имя его жены. Джентльмен поспешно извинился за свои слова, чем спас себя от неминуемой дуэли. Итак, поездка оказалась полезной вдвойне.

Всю вторую половину дня Айрис посвятила знакомству со своим новым домом и хозяйством. Затем она принялась разбирать вместе с Пэнси свои платья. Одни требовали починки, а другие нуждались в переделке в соответствии с новыми тенденциями парижского журнала мод, который считался законодателем моды среди дам из высшего света. Айрис обсудила рацион питания и форменную одежду прислуги с дворецким, экономкой и поваром. И сообщила им о том, что желает познакомиться с каждым из слуг лично.

Лукас уехал из дома сразу после ленча, сказав, что ему нужно нанести визит в клуб. Обходя дом в сопровождении экономки, Айрис сделала открытие: Лукас мастерит модели кораблей в бутылках. Ей очень понравилась модель корабля, украшающая каминную полку в библиотеке, и экономка сообщила, что это работа лорда Эштона. По словам все той же экономки, ее хозяину иногда требуется больше года на изготовление одной модели.

Интересно, согласится ли Лукас сделать копию первого корабля Дрейка в качестве подарка для него? Айрис не терпелось увидеть и другие корабли, которые хранились в кабинете ее мужа в Эштон-Мэноре.

Новых впечатлений было так много, что Айрис понадобилось несколько часов, чтобы понять две наиболее важные вещи. Во-первых, Лукас дал персоналу вполне четкие указания, касающиеся обеспечения безопасности его жены. С момента его отъезда из дома Айрис ни секунды не оставалась в одиночестве. И во-вторых, за целый день их никто не посетил. Несмотря на то что в обществе было принято не нарушать уединения молодоженов, этот факт все же обеспокоил графиню Эштон.

Неужели шантажист привел в исполнение свою угрозу? Нет, нельзя позволять подобным мыслям испортить чудесное настроение. Айрис до сих пор не покидало ощущение счастья, окутавшее ее в тот самый момент, когда сегодня утром она проснулась в объятиях Лукаса. Еще никогда в жизни не испытывала она большей радости. Даже несмотря на то что ее муж попытался отправить ее в свою спальню.

Но мотивы Лукаса стали понятны, когда он с отчаянием в голосе поинтересовался, не больно ли ей. При воспоминании об этом она улыбнулась. Лукас потерял самообладание, и Айрис это понравилось. Кроме того, он неустанно повторял, что ее раскованность доставила ему небывалое удовольствие. Айрис вспыхнула при воспоминании о словах мужа и предшествующем им, как она считала, своем распутном поведении. И все же ее сердце наполнилось радостью.

Ей казалось, что Лукасу вовсе не хотелось, чтобы его супруга вела себя как благовоспитанная леди. И это пробудило в душе Айрис надежду. Если Лукас не ждет от нее полной безупречности, возможно, она сможет ему угодить, в отличие от своих родителей. С ними эта задача оказалась непосильной. А вот любовь Лукаса она завоюет.

Однако ощущение счастья лопнуло, словно мыльный пузырь, когда в комнату вошла Дженни, держа в руках поднос с тремя посланиями. Два из них были адресованы Айрис и одно – Лукасу. Белый конверт на середине подноса выглядел до боли знакомым. Айрис нисколько не сомневалась, что он от шантажиста. Второе письмо, адресованное ей, было скреплено печатью с изображением герба Лэнгли. От него исходил аромат лаванды, и подписано оно было рукой матери.

Ощущая себя жалкой трусихой, Айрис никак не могла решить, какое же письмо открыть первым. Вряд ли она найдет в них что-то приятное…

Заставив себя взять с подноса конверты, Айрис спросила служанку:

– Кто доставил это белое письмо? Мальчишка-посыльный?

В мгновение ока рядом с хозяйкой возникла Пэнси.

– Очередное ужасное послание, миледи?

Айрис покачала головой, дав понять, что не желает обсуждать это в присутствии одной из горничных.

– Я не знаю, кто его доставил, леди Эштон, – ответила Дженни. – Лакей отдал мне его вместе с остальными.

– Пожалуйста, позови этого лакея ко мне в библиотеку. А письмо для лорда Эштона оставь на столе в его кабинете.

– Хорошо, миледи. – Присев в реверансе, девушка удалилась.

– Идем, Пэнси. Нам нужно расспросить лакея. А на твой вопрос отвечу: да, боюсь, это очередное послание шантажиста.

– Вы не хотите, чтобы слуги знали о его угрозах?

– Думаю, сначала нужно обсудить это с его сиятельством. Возможно, он захочет сохранить все в тайне.

Ничего не ответив, Пэнси последовала за своей госпожой в библиотеку.

Вызванный ею лакей сообщил, что не знает, когда и как было доставлено послание. Оно лежало на столике в холле среди других писем, доставленных лакеями Лэнгли и Оулпена. Поблагодарив слугу, Айрис отпустила его.

Решив, что ее нервы скорее выдержат угрозы шантажиста, нежели обвинения матери, Айрис набрала в грудь побольше воздуха и открыла белый конверт.