Глава первая

ОТШЕЛЬНИК

Мисаурэнь слишком поздно обнаружила глега, забравшегося каким-то чудом на левый берег протоки, и посланный ею энергетический шар не достиг его сознания. Похожее на увеличенную в десятки раз каменную ящерицу — агурти, чудовище бросилось на палубу «Посланца небес» с нависшего над судном утеса. Взмах всесокрушающего хвоста, переломив мачту, как соломинку, пронесся подобно вихрю, сметая за борт гребцов и воинов. Угрожающе осевшее судно резко замедлило ход, глег шварк-нул когтистой лапой по баллисте и сбитым с ног людям, превращая их в кровавое месиво, и, распахнув напоминавшую вход в смрадное подземелье пасть, издал свистящее шипение, от которого у Мисаурэни заложило уши. Разевая в беззвучном крике рот, она на четвереньках поползла к борту, и тут пущенный рукой Эмрика горшок с зажигательной смесью угодил прямо в пасть двинувшегося за ней глега.

Душераздирающий рев огласил окрестности Глеговой отмели, судно качнулось из стороны в сторону, палуба затрещала под лапами обезумевшей от боли твари. Взметнувшись в неистовом прыжке, чудище свилось кольцом и, рухнув на корму, начало медленно съезжать в воду, Цепляясь передними лапами за скользкую от крови палубу, словно намереваясь утащить судно на дно протоки.

Нос «Посланца небес» вздыбился, как торчащий из воды утес, и все, что было на палубе, покатилось в воду, вспененную извивающимся в агонии глегом. Эмрику удалось задержаться, ухватившись рукой за обломок доски, но катившийся бочонок предательски ударил его в затылок. В глазах потемнело, и он почувствовал, что неудержимо скользит по накренившейся палубе и падает, падает, падает…

Эмрик погружался в пучину, кипящая пенным серебром поверхность воды удалялась от него, толща сине-зеленого стекла окутывала покоем и тишиной. Сознание его раздвоилось, он понимал, что тонет, и в то же время как будто со стороны видел осаждаемый глегами, оставшийся далеко наверху корабль, перекошенные злобой и страхом лица людей, щерящиеся морды чудищ, и мысль о возвращении в мир живых казалась ему невыносимой. Режущий глаза свет отдалился, на смену ему пришли ласкавшие глаз синие сумерки. Глубина сулила умиротворение. Эмрику чудилось, что он возвращается в материнское лоно, и близкая смерть не страшила, а радовала. Избавительницей и утешительницей представлялась она ему в эти последние мгновения, доброй всепрощающей матерью, давно поджидавшей его, чтобы осушить слезы, разгладить морщины на лице и одарить вечным покоем, тишиной и темнотой.

Уже ступив на порог Вечности, он неожиданно почувствовал чье-то присутствие и безучастно отметил, что навстречу ему из глубины поднимается неведомое существо. Ощутив его настороженное любопытство, Эмрик мысленно улыбнулся, ничуть не удивляясь доброжелательности обитавшего в пучине гиганта. Здесь, вдали от вечно длящейся под опаляющими взглядами яростного солнца схватки, жизнь текла по своим законам. Никому ни до кого не было дела, не было обид, рухнувших надежд и… Эмрик вздрогнул — возникший из мрака исполин, оказавшись прямо под ним, толкнул его мягкими теплыми губами. Раз, другой, третий… Еще одна громадная тень вынырнула из бездны, и теперь уже обе они начали дружно подпихивать и подталкивать утопающего.

Сначала он подумал, что стражи глубин просто играют с ним, но потом до него дошло, что движения их удивительно целенаправленны. Эмрик сообразил, что его выталкивают наверх, туда, где за зеленой завесой вод бушует безумное солнце, дуют злые ветры, бесчинствуют штормы и ураганы, где терзают свою добычу глеги и люди — самые страшные из самых отвратительных чудовищ, — и ощутил ни с чем не сравнимое разочарование. Опять, в который уже раз, ему было отказано в покое!..

— Очнулся, — произнес чуть хрипловатый женский голос, и Эмрику захотелось зарыдать от обиды. Однако в следующее мгновение волна теплой живительной силы покатилась от висков к плечам, обожгла живот, согрела ступни, и он, забыв о столь близких и желанных объятиях смерти-избавительницы, открыл глаза. Размытые цветные пятна качнулись, сжимавшие голову тиски, через которые лилась и лилась в него жаркая алая сила, ослабли, и он увидел склонившуюся над ним Мисаурэнь.

— Жив! Слава Великой Матери Улыле, он вернулся и останется с нами, — промолвила девушка с облегчением.

Эмрик разглядел за ее спиной осунувшееся лицо Ла-гашира, вспомнил тишину и покой вечных сумерек, к которым ему так и не дали приобщиться, и прошептал непослушными губами:

— Будьте вы прокляты…

— Замечательно! Этому парню суждена долгая жизнь, — усмехнулся Магистр, а девушка убрала ладони от висков Эмрика и хихикнула:

— Вот и рассчитывай после этого на мужскую благодарность!

— Погоди, придет в себя, отблагодарит еще. Слова мага прозвучали двусмысленно, и Эмрик с досадой подумал, что эти двое говорят о нем так, будто его здесь нет. Затем из лабиринтов сознания пришла мысль о «Посланце небес», Гиле и Мгале. Он попытался приподняться, и неверно истолковавшая его движение Мисаурэнь поспешно сказала:

— Лежи! Все худшее уже позади. Глегов поблизости нет, и сейчас нам ничего не угрожает.

— Корабль… Корабль вырвался с отмели? — сипло, уже в полный голос спросил Эмрик.

Дожидаясь ответа, он некоторое время глядел в хмурое небо, по которому ветер гнал изорванные в клочья серые тучи, прислушивался к отрывистым крикам чаек и плеску волн, а потом с усилием приподнялся на локте и осмотрелся по сторонам. Мрачные скалы, грязно-желтый песок, темная вода протоки. Ни глегов, ни обломков судна, словно все это ему только приснилось…

— Я видел, как течение уносит искалеченный корабль в море. — Лагашир зябко поежился — влажные лохмотья и нависшая над людьми скала плохо защищали от резкого порывистого ветра, предвещавшего близкий шторм. — Кто-то должен был остаться в живых, но едва ли, вырвавшись с Глеговой отмели, «Посланец небес» сумеет дотянуть до берега.

— Я-ас-но…— протянул Эмрик, облизывая потрескавшиеся губы. — Ну а вам как удалось уцелеть? И куда девались глеги?

— Лагашир вытащил меня на отмель, когда я уже распрощалась с жизнью. Он же позаботился и о том, чтобы глеги не совались сюда. А знаешь ли ты, кто спас тебя?

— Меня?.. — переспросил Эмрик, думая о том, что без пищи, воды и оружия они обречены и даже колдовские способности ведьмы и Черного мага не помогут им выбраться живыми с этих затерянных посреди моря островов, кишащих глегами.

— Да-да, тебя! — нетерпеливо повторила девушка. В памяти всплыли выталкивавшие его на поверхность мягкие теплые губы обитавших в вечных сумерках гигантов, и Эмрик нехотя ответил:

— Меня спасли глубоководные существа, которые, видимо, чем-то сродни глегам. Ума не приложу, откуда они взялись в этой протоке.

— Значит, мы не ошиблись! — Запавшие глаза Лагашира торжествующе блеснули. — Крики о помощи были услышаны! Я чувствовал, чувствовал чье-то присутствие, хотя поверить в их существование не мог…

Магистру доводилось слышать истории о живущих в морских безднах гигантах, приходивших время от времени на помощь гибнущим морякам. Но одно дело — слушать байки подвыпивших мореходов и совсем другое — видеть человека, вынесенного со дна морского неведомой тварью едва ли не у него на глазах. Улавливая искорки невероятно чуждого, сумеречного сознания, он должен был догадаться о присутствии этих таинственных существ, легенды о которых слагали еще до Катастрофы. Тогда, правда, ему было не до того, зато теперь… Если бы удалось вызвать одно из них, он и его спутники были бы спасены. Едва ли у него хватит на это сил, но других шансов на спасение нет. Рано или поздно глеги вернутся, и тогда…

— Куда ты? — Мисаурэнь подняла глаза на Магистра, однако ответа не получила. Набросив ей на плечи остатки своего плаща, он вышел из-под служившей им укрытием скалы и двинулся к берегу протоки.

— Лагашир хочет вызвать моих спасителей? — Эмрик прислонился спиной к скале и уставился в спину удалявшегося мага. Тот расправил плечи, вскинул голову, как будто даже стал выше ростом, и Эмрик подумал, что в его стройном сухощавом теле сокрыты поистине нечеловеческие силы.

Магистр вошел в воду по колено, простер руки в направлении моря и замер подобно изваянию. Некоторое время Эмрик наблюдал за ним, ожидая внешних проявлений волхования, но затем, видя, что ничего интересного не происходит, покосился на Мисаурэнь, устроился поудобнее на своем жестком ложе и прикрыл глаза. Если ведьма и представляла, чем занят Лагашир, то настроения рассказывать об этом у нее явно не было, а лезть с расспросами Эмрику не хотелось. Не ждал он ничего хорошего от Черного мага…

Мисаурэнь и в самом деле знала, что делает Лагашир. Внутренним зрением она видела, как мысль его, подобно огромной крупноячеистой сети, пронизывает темные воды протоки и устремляется к морю. Рассекает толщу вод, пробивается сквозь излучаемые бродящими поблизости глегами ненависть и жажду крови. Девушка слышала, а точнее — чувствовала отдаленно похожее на гул потревоженного улья ворчание затронутых мысленной сетью тварей. Видела вторым зрением, как утоньшаются и уходят в темную бездну нити мысленного посыла Магистра. Сама бы она ни за что не смогла осуществить такого рода поиск, но следить за энергетической сетью мага, чье сознание в этот момент было полностью разблокировано, удавалось ей без особого труда. В отличие от Лагашира, она не видела, куда идут нити, но дрожание их, напоминавшее подергивание поплавка, свидетельствовало о том, что они касаются сознаний обитателей пучины, упорно отыскивая единственно нужное, в котором теплился огонек доброжелательности, и хоть чем-то схожее с человеческим разумом.

Несколько раз Мисаурэнь вздрагивала от ужаса и отвращения: в морских глубинах кипела жизнь, и проявлялась она прежде всего в том, что там, как и на земле, то и дело кого-то жрали и рвали в клочья, заглатывали живьем, медленно или быстро перетирали пилообразными или жерновоподобными челюстями… Мыслей уловить было нельзя, скорее всего потому, что таковых у глубоководных тварей просто не имелось, но страх и судороги агонизирующих существ болезненными толчками отзывались в распахнутом сознании девушки, и она чувствовала, что хватит ее так ненадолго…

По-видимому, Магистр умел каким-то образом приглушать остроту восприятия, и все же поиски начали утомлять и его. Мисаурэнь ощущала, как трепещут и одна за другой истаивают серебряные нити мыслей. Еще немного, и… Она так и не поняла, как это произошло, почему вместо морских глубин перед глазами возникла фигура исполинского храмового быка с золочеными рогами и вплетенными в гриву цветными ленточками, окликаемого сухощавым тонконогим мальчуганом. А затем души ее коснулся зов. Мальчишка звал быка. Звал мысленно, но с такой силой, что девушке показалось — череп ее вот-вот лопнет от этого отчаянного беззвучного крика, сравнить который можно было разве что с набатным колоколом.

«Это уже слишком!» — пронеслось в сознании ведьмы. Она приказала себе оглохнуть, однако зов не умолкал, и гигантский бык наконец услышал его. Медленно поворотил мощную голову в сторону мальчишки и уставился на него ничего не выражающими, поблескивающими, как черный агат, глазищами…

— Что с тобой? Приди в себя! Тебе плохо?! — Эмрик тряс Мисаурэнь за плечи с такой силой, будто собирался вытряхнуть из нее душу. — Ох, ну слава Отцу Небесному! Что это на тебя вдруг нашло?

— Магистр отыскал твоего спасителя, — пробормотала девушка, сообразив, что это вовсе не храмовый бык повернул голову, а подводное чудище, очнувшись от дремы, прислушивалось к звуку чужой мысли. А бык?.. Было, видимо, что-то в прошлом Лагашира связано с храмовым быком, что-то воскресившее именно этот образ. Образ существа, отозвавшегося на призыв о помощи… — Он нашел и позвал его. А что из этого получится — увидим. Во всяком случае я на месте этого бык… тьфу!.. морского чудища приплыла бы немедленно.

— Ах, даже так… — Эмрик поморщился и взглянул на мага. Сгорбившись, с болтавшимися как плети руками, тот медленно и неуверенно, словно пораженный внезапной слепотой, брел по мелководью к покрытому грязно-желтым песком берегу. — Ого! Не знаю уж, что ему удалось наколдовать, но вид у него такой, будто он из гнезда паулагов-кровопийц выбрался!

Эмрик поднялся и, несмотря на то что самого его покачивало еще из стороны в сторону, нетвердой походкой направился к Магистру…

Время тянулось подобно бесконечной нити шелковейки, текло медленно, как густой мед. Надежда таяла, и Лагашир уже начал склоняться к мысли, что призыв его останется без ответа, когда появившийся на противоположной стороне протоки глег поднял уродливую шипас-тую голову и со всех ног кинулся в глубь острова. Магистр открыл сознание и понял: от голода и жажды они здесь не умрут и глегам на корм не достанутся. Мисаурэнь, изумленно округлив глаза, уставилась на мага и прошептала: «Идет!» И лишь клевавший носом, нахохлившийся Эмрик не почувствовал приближения обитателя глубин и был поражен, когда темная вода протоки внезапно вспучилась и с плеском и шумом покатилась с похожей на каменную глыбу могучей черной спины, облепленной водорослями и мелкими ракушками.

— Клянусь Усатой змеей! Это он! Он пришел за нами!

— Да. Заставить глега отвести нас в Бай-Балан не смог бы даже Верховный Маг. Но этому существу не чуждо сострадание, и, я надеюсь, у меня хватит сил объяснить ему, какую помощь оно в состоянии нам оказать, — проворчал Магистр и, видя нерешительность товарищей, гаркнул: — Живо лезьте ему на спину! Другой возможности спастись у нас не будет!

Переглянувшись, Эмрик с Мисаурэнью неохотно побрели за Лагаширом, который, войдя в воду по пояс, решительно поплыл к исполину. Преодолев отделявшее их от обитателя глубин расстояние, помогая друг другу, обдирая в кровь ладони и ступни о края ломких ракушек, они забрались на пологий черный горб и увидели растянувшегося на нем мага. Полагая, что вконец обессилевший Лагашир потерял сознание, Мисаурэнь опустилась перед ним на колени и с облегчением услышала неразборчивое бормотание.

— Все в порядке, — шепотом сообщила она Эмри-ку. — Я верю — если уж он смог вызвать это чудище из морской пучины, то сумееет и уговорить его свезти нас в Бай-Балан.

И, словно в подтверждение ее слов, плавучий остров дрогнул, у краев его забурлила вода, и диковинное существо, быстро набирая ход, двинулось по протоке в сторону моря.

Верховный Маг поднимался по винтовой лестнице, вьющейся по внутренней стороне башни Мрака, и свечение, исходившее из огромной стеклянной колонны, находившейся внутри нее, сопровождало его весь долгий путь наверх. В этом не было никакого волшебства — светились и переливались рыбы и моллюски, плававшие в огромном цилиндрическом аквариуме, дно которого опиралось на скальное основание башни, а верхняя часть выходила в зал Прозрения. Обычно Тайгар поднимался по лестнице в несколько приемов, делая остановки, чтобы выровнять дыхание — Гроссмейстер Черного Магистрата был немолод — и полюбоваться диковинной игрой света, излучаемого обитателями аквариума. На этот раз, однако, радужные переливы их не привлекли его внимания, и, размышляя о поступившем из Шима докладе, одышки он не почувствовал.

Известие о том, что Солнцеподобный Властитель Магарасы собирает войска, чтобы двинуть их на Шим, неприятно поразило Тайгара. Во-первых, после того, как Манагар и Сагра перешли под протекторат Белого Братства, Шим оставался последним портом, через который Магистрат мог поддерживать торговлю с городами, стоящими на берегу Жемчужного моря. Во-вторых, Властитель Магарасы — Гор-Баган — должен был, по расчетам Гроссмейстера, прослышав о мятеже в Сагре, попытаться захватить именно этот ослабленный внутренней усобицей город, которым безуспешно пытались завладеть его предшественники. Ему следовало собрать войско и вести его на Сагру, но никак не на Шим! И если этого не произошло, причина может быть лишь одна — Белые Братья сумели окружить Гор-Багана своими советниками и наушниками. И люди эти оказались многоопытны, раз им удалось преуспеть в столь непростом деле, как склонить Солнцеподобного к походу, не сулящему никаких прибытков. Но хуже всего было то, что Верховный Маг никак не ожидал подобного поворота событий. Он надеялся получить от Владыки Шима — аллата и племянника Магистра Эрзама — совсем иные известия и теперь всерьез усомнился, вправе ли он и дальше носить высокий титул Гроссмейстера. Не слишком ли стар для должности Верховного Мага? Не пора ли ему уступить этот пост Вартару, который, кстати сказать, в свое время предупреждал об усилении влияния Белых Братьев в Сагре и Манагаре…

Поглощенный этими безрадостными мыслями, Тайгар достиг верха лестницы и, соблюдая ритуал, издал тихий свист, прежде чем вступить в зал Прозрения. Зловеще вспыхнули глаза каменных Стражей-хранителей, и Верховный Маг переступил порог зала. Прошел по слабо мерцающим плитам пола к удобному низкому креслу, обращенному в сторону аквариума, и опустился в него, сцепив руки на впалом животе.

В зале Прозрения не было окон — тем, кто хочет постичь глубинную суть вещей и явлений, незачем глазеть на восходы и закаты. Но даже если бы окна существовали, ничего кроме клубящейся тьмы не увидели бы за ними посетители зала. Днем и ночью верхняя часть башни Мрака была окружена низкими плотными тучами, только в дни особых торжеств освобождалась она от облачного покрова, и тогда исходившее от нее голубое сияние заливало улицы и площади Вергерры, повергая обитателей города в мистический трепет. Непосвященные полагали, что башня притягивает облака со всего небосвода, дабы скрыть от недостойных глаз деяния магов, однако даже не помышлявшие еще о посвящении ученики доподлинно знали, что башня Мрака является всего лишь колоссальным накопителем рассеянной по всему миру энергии, а окружающие ее тучи — досадный побочный эффект, бороться с которым слишком хлопотно и дорого. Знали ученики и то, что негоже долгое время находиться в башне, ибо присутствие внутри накопителя приводит к необратимым изменениям, происходящим как в человеческом организме, так и в организме любого живого существа. Поэтому-то и светились помещенные в аквариум рыбы, и это тоже было известно ученикам, не знавшим, правда, что изменения, происходящие в организмах живых существ, дают порой удивительнейшие результаты, примером чему мог служить головоногий восьмищуп, прозванный посвященными Ор-Горидом. Именно благодаря его поразительным способностям зал этот был переименован, в нем перестали проводить заседания Совета Магов и он, получив название зала Прозрения, стал излюбленным местом уединения Гроссмейстеров, принимавших здесь решения, менявшие, случалось, судьбы племен и народов.

Дел и забот у Тайгара было никак не меньше, а, пожалуй, даже больше, чем у его предшественников. Штат подотчетных ему чиновников постоянно увеличивался, ибо Черный Магистрат, как и Белое Братство, неуклонно расширял свои земельные владения, и хотя делал это не столь явно, результаты были не менее впечатляющими. Картину портили Исфатея, Сагра и Манагар. Но если Манагар следовало списать в число неизбежных при переделе мира издержек, а в Исфатее Эрзам сумел-таки найти общий язык с файголитами и хоть до чего-то договориться, то мятеж в Сагре еще можно было заставить приносить добрые плоды и даже, руками Гор-Багана, попробовать присоединить этот богатейший город к владениям Магистрата…

Гроссмейстер заметил мигание крохотных звездочек во мраке и понял, что Ор-Горид поднялся на поверхность со дна аквариума и жадно впитывает его мысли. Это было хорошо — случалось, восьмищуп по каким-то причинам игнорировал присутствие посетителей и они уходили, так и не получив желаемого совета. Ибо Ор-Горид был существом поистине необыкновенным. В Магарасе адепты Змеерукого и Змееногого почитали восьмищупов как земное олицетворение Грозноглазого Горалуса, но почитание это было связано с извращением солнечного культа, и даже те, кто умудрялся находить некое сходство между небесным светилом и морскими гадами с восемью щупальцами, не осмеливались утверждать, что твари эти наделены хотя бы зачатками разума. Ор-Горид, проведший в башне Мрака несколько веков, безусловно был или стал существом разумным. И хотя разум Ор-Горида был совершенно не схож с человеческим, а может, как раз поэтому, неожиданные советы его часто приносили пользу и помогали выпутаться из самых безвыходных, казалось бы, положений.

Естественно, Верховному Магу не пристало советоваться с каким-то моллюском, и, когда предыдущий Гроссмейстер сообщил о своем тайном советнике Тайгару, тот готов был поклясться, что никогда ничего подобного делать не станет, однако по прошествии лет пересмотрел свои взгляды. В конце концов Ор-Горида можно рассматривать как созданный Магистратом инструмент для решения сложных логических задач, и тогда в общении с ним даже злопыхатели — а у кого их нет? — не смогут узреть ничего постыдного. Впрочем, времена, когда Тайгара смущала необходимость от случая к случаю посещать зал Прозрения, давно миновали, и теперь он с радостью приходил на встречу с Ор-Горидом, даже если в этом не было особой нужды. Оба они были стары, и оба видели мир несколько иначе, чем простые смертные, маги и большинство Магистров…

Тут мысли Тайгара вновь вернулись к преследующим его неудачам. То есть неудачи преследовали не самого Гроссмейстера, а Магистрат, но он давно уже не отделял одно от другого. Они составляли неделимое целое, и это не было пустой фразой, ведь даже Батигар — единственная дочь Верховного Мага — интересовала его лишь постольку, поскольку могла быть полезна любимому детищу Тайгара — могучей державе, раскинувшейся от Западного моря до Ромеи, от Облачных гор на севере до Жемчужного моря на юге. Что же до Батигар, то эта девчонка, которая должна была стать Владычицей Исфатеи и привести Серебряный город под руку Черного Магистрата, запропастилась невесть куда в самый неподходящий момент! Так же, впрочем, как и Лагашир, который…

Мерцание за стенами аквариума усилилось, и Тайгар насторожился. Неприятности, связанные с захватом приморских городов Белыми Братьями, не заинтересовали Ор-Горида. Известие о том, что Солнцеподобный Гор-Баган — да пожрут шакалы его смердящую печень! — хочет воевать Шим, представлялись многомудрому моллюску не заслуживающими внимания. О Батигар, которая могла бы послужить Магистрату, даже попав в один из многочисленных гаремов Глабиша, Магарасы или Шима, он слышал не единожды и был к ней равнодушен, а упоминание о мальчишке — ибо Лагашир, несмотря на многие свои таланты, оставался в глазах Гроссмейстера породистым щенком, из которого, быть может, еще ничего путного не получится, — так вот упоминание об этом мальчишке, раззяве, прозевавшем мятеж в Сагре, почему-то взволновало Ор-Горида…

Тайгар прикусил губу и, выпучив глаза, вперился в аквариум. Цветные звездочки — красные, зеленые, синие и желтые — налились светом, яростно замигали, и внезапно над холодно посверкивающей поверхностью воды стали проявляться призрачные грани хрустального куба, пронизанного похожими на струны тончайшими металлическими нитями.

— Кристалл Калиместиара?.. — прошептал Тайгар и не успел даже удивиться, не говоря уж о том, чтобы осознать увиденное, как вызванное Ор-Горидом видение потеряло очертания и бесследно исчезло, растаяло, растворилось во мраке. Вслед за ним потухли и цветные звездочки — моллюск подсказал Верховному Магу ответ и погрузился на дно аквариума. Но ответом на какой вопрос следовало счесть видение ключа от сокровищницы Маронды? Какое отношение имел Магистр, не справившийся с порученным ему делом, к кристаллу? Какую связь усмотрел Ор-Горид между… хотя… погодите-ка…

Вцепившись длинными сильными пальцами в острый костистый подбородок, Гроссмейстер надолго задумался, поднялся из кресла, заходил из стороны в сторону, меряя шагами зал Прозрения. Ситуация складывалась прелюбопытнейшая. Лагашир слишком умен и едва ли позволил мятежникам застать себя врасплох. Чтобы не быть убитым, он должен был спешно покинуть Сагру, и сделал это как раз в тот момент, когда туда должна была приплыть Чаг, отправившаяся в погоню за похитителем кристалла Калиместиара, этим, как его… Мгалом. И туда же, надо полагать, устремилась Батигар… Если Ор-Горид прав, то они встретились и, вероятно, вместе бежали из охваченного мятежом города. Забавно! Если Лагаширу и впрямь удалось добраться до кристалла, это и в самом деле будет поважнее, чем замыслы Солнцеподобного Властителя Магарасы…

Тайгар вернулся к креслу и надавил на скрытую в одном из подлокотников кнопку, задекорированную под резную завитушку. И тотчас под сводами зала послышался искаженный системой переговорных трубок голос Ширтома:

— Гроссмейстер? Желоздар, командир отряда панцирников, просит вас об аудиенции.

— Я приму его завтра, — ответил Тайгар не повышая голоса и распорядился: — Вызови Вартара в зал Диска. Пусть свяжется с обсерваторией в Бергоене. Необходимо отыскать пропавшего человека. Магистра. Лагашира. Сделать это надо немедленно. Приготовьте все к моему приходу.

— Будет исполнено.

Верховный Маг поджал губы, спрятал ладони в широкие рукава темного халата и направился в противоположный конец зала, ориентируясь во мраке по слабо светящимся плитам пола, образующим прихотливый рисунок, не только указывающий путь, но служащий еще и другим, значительно менее безобидным целям.

Войдя в полукруглую нишу, Тайгар тронул один из рычагов, и подъемник неспешно пополз вниз, унося Гроссмейстера к основанию башни. Верховный Маг не любил пользоваться как этим, так и многими иными приспособлениями, созданными учениками, не сумевшими пройти посвящения в маги, однако не мог не признать, что порой изобретения их сильно облегчают труд и экономят время.

Подъемник замер, и, выйдя на каменную площадку, Тайгар замешкался, выбирая дорогу к залу Диска. Кратчайший путь лежал через чертог Земельных наделов, длинный — через галерею Могущества. Галерею украшали изваяния тех, кто верой и правдой служил Магистрату и чьи деяния были признаны достойными того, чтобы память о них воодушевляла благодарное потомство на новые свершения. Чем больше лет исполнялось Тайгару, тем менее охотно он посещал галерею, ибо подозревал, что недалек тот день, когда и его изображение займет отведенное ему место. И все же он направил свои стопы к галерее, выбирая меньшее из двух зол, ибо чиновники из чертога Земельных наделов еще не разошлись по домам и запросто могли превратить короткий путь в весьма и весьма длинный. Слишком соблазнительным было решить тянущиеся годами тяжбы по вопросам наследования, раздела земель и налогообложению одним росчерком пера, напрямую обратившись к Гроссмейстеру и избегнув таким образом волокиты, неизбежной при прохождении бумаг через все призванные заниматься подобного рода делами инстанции…

Ширтом встретил Тайгара у лестницы Змеи — он хорошо знал пристрастия и слабости Верховного Мага, и ему не составляло труда предугадать путь, который тот изберет. «Это плохо, я становлюсь предсказуемым», — отметил Гроссмейстер, хотя ему приятна была предупредительность секретаря. Приятна потому, что, пройдя Школу Мглистых Воинов, Ширтом остался человеком, а не превратился, подобно кое-кому из владевших в совершенстве боевой магией соучеников, в идеальную машину для убийства.

— В зале Диска все готово. Вартар ждет вас, — сообщил Ширтом как всегда тихим, бесцветным голосом. — Обсерватория Бергоена оповещена, аллаты ознакомлены с целью поиска.

— Хорошо, — коротко бросил Тайгар и шагнул в услужливо распахнутые перед ним двери.

Нагой юноша, закрыв глаза, скрестив руки и ноги, неподвижно сидел на огромном, вырубленном из желтого песчаника диске. Аллат седьмого поколения, «Глядящий в бесконечность» — определил Гроссмейстер, разглядев на груди юноши вытатуированную синими точками спираль. Очень хорошо, Ширтом понимает его с полуслова. Он еще раз взглянул на аллата — худой и бритый, с прикрытыми тяжелыми веками глазами, тот походил больше на статую, чем на живого человека, и это тоже было хорошо. Данное Вартаром снадобье уже начало действовать — Верховный Маг не любил ждать.

— Пора, — скомандовал он замершему у противоположного края диска Вартару. Встал между двумя бронзовыми глегами, опустил ладони на их головы, в который раз испытав удовольствие при виде искусной работы скульптора, сумевшего облагородить даже столь мерзких тварей.

Ширтом легонько тронул молоточком серебряный гонг.

Произносимые Гроссмейстером и Вартаром магические формулы слились в монотонный речитатив, бронзовые глеги под их ладонями задрожали, диск завибрировал и начал обесцвечиваться. Юноша распахнул ничего не видящие глаза с неправдоподобно расширившимися зрачками и, медленно отделившись от поверхности диска, не меняя позы, воспарил и повис в трех-четырех локтях над ним.

— Открыта ли душа твоя для поиска? — громко, как велит ритуал, вопросил Гроссмейстер.

— Да, — тихо, подобно сыпящемуся в часах песку, ответствовал аллат.

— Зришь ли ты далекое и близкое, низкое и высокое?

— Да.

— Тогда, во имя Тьмы Порождающей, отыщи Лага-шира! — потребовал Верховный Маг. — Ищи и не успокаивайся, ищи и найди его, где бы он ни был!

Голос Тайгара прогремел в полусферическом зале как раскат грома.

Гроссмейстер разом втиснул в открытое сознание юноши все, что помнил о молодом Магистре, надеясь таким образом подбодрить его. Как раскаленным железом впечатал.

— Ищу, — прошептали бескровные губы, и левитирующее тело стало медленно поворачиваться посолонь. Потом, завершив круг, противосолонь…

Искать таким способом обычного человека было бесполезно, но мага, тем более Магистра, прошедшего полное посвящение, — дело иное. Разумеется, если тот почему-либо решил заблокировать мозг, они попусту тратят время, если же он просто спит или находится без сознания, поиск несколько затянется. Впрочем, одернул себя Тайгар, с чего это он взял, что Лагашир надумает отгораживаться от них ментальным щитом? И чего ради ему падать в обморок? Магистр — не беременная девка, при виде трепоедки чувств не лишится, да и по голове себя кому ни попадя бить не позволит…

— Вижу! — возвестил аллат скрипучим голосом, словно по стеклу клинком царапнул.

Диск перестал вибрировать, и «Глядящий в бесконечность» плавно опустился на каменную поверхность. Стоящий наготове Ширтом подбежал к юноше и аккуратно надел на бритую голову корону, сделанную из трех металлических колец. Сверился с вырезанными на краю желтого диска отметками и возвестил: