Доррин тихонько смеется.
      Разумеется, отсутствие лампы должно означать отсутствие света, а стало быть, темноту. Другое дело, что лампа-то на месте, и это помрачение могло иметь место не в помещении, а только в его сознании. Или же ему все же удалось убрать... не саму лампу, а ее отражение?
      Лоб его покрыт испариной, и в висках слегка покалывает. Глубоко вздохнув, он закрывает шкатулку со своей писаниной и убирает ее на место.
      Снаружи по-прежнему стонет ветер, за стеной беспокойно ворочается Лидрал, а где-то в Клете Кадара и Брид готовятся отразить весеннее вторжение Белых.
      Улегшись на узкую койку, заменившую ему тюфяк, когда стало ясно, что выздоровление Лидрал отодвигается на неопределенный срок, Доррин накрывается стеганым одеялом и задувает лампу.
      CXXXVI
      - Военачальник Брид, верно ли, что если не остановить силы Галлоса и Кертиса перед Клетом, то они займут весь Спидлар?
      - Да, почтенный глава Совета, - отвечает Брид сидящему напротив него за столом седовласому мужчине в ярко-синем бархате. - И они намерены это сделать.
      - А не намереваются ли они уничтожить всех спидларских торговцев?
      - Я не умею читать мысли, почтеннейший.
      - Ну что ж, военачальник, попробую спросить иначе. Позволяют ли они спокойно жить попавшим под их власть торговцам или вообще кому-либо из противившихся хаосу?
      - Нет. Кого не убивают, тех угоняют.
      Глава Совета разводит руками:
      - В таком случае мы не должны позволить им развить наступление.
      Двое других членов Совета согласно кивают.
      - Это желательно, почтеннейшие, - отзывается Брид, склоняя голову. Но мне хотелось бы знать, какими средствами вы намереваетесь добиться подобного результата? Насколько я знаю, вам удалось собрать триста полуобученных кавалеристов и около тысячи новобранцев. Гарнизон Белых в Элпарте насчитывает вдвое больше бойцов, а на весну они объявили набор еще пяти тысяч. Кроме того, с ними чародеи, способные разить молниями.
      - Средства и способы ведения войны, военачальник, - это как раз то, что мы оставляем на твое усмотрение. Ты должен остановить врага под Клетом, а как - решай сам.
      - Могу ли я спросить, пытались ли вы вести с ними переговоры? спрашивает Брид.
      Неожиданно в палате Совета становится душно.
      - Мы направили посланцев, - неохотно говорит глава Совета.
      - И?
      - И пришли к выводу, что переговоры пока преждевременны.
      - Могу я понимать это как приказ удержать Клет любыми средствами, невзирая на потери и жертвы?
      - Как уже было сказано, в военных вопросах мы полностью полагаемся на тебя. Но если Клет падет...
      Взгляд главы Совета холоден, словно лед.
      CXXXVII
      - Они понастроили с южной стороны укреплений, - говорит Доррин, склоняясь с седла к Лидрал. В ее повозке сложено восемь проволочных ловушек, предназначенных для установки на реках. Другие его приспособления еще в работе, но лед в этом году начал таять раньше, а ловушки потребуются Бриду сразу, как только реки сделаются судоходными.
      - А помогут эти укрепления? - спрашивает Лидрал, трогая пальцами свой лук.
      - Против Белого мага, способного воздвигать горы и рушить стены? невесело усмехается юноша. - Если чародеи подойдут к городу, то, конечно же, нет.
      День стоит погожий, теплый южный ветерок гонит по небу пушистые белые облака. Дорога влажная, однако вполне проезжая, грязи на ней не так уж много. Путников, кроме Доррина и Лидрал, не видно. Что же до следов, то все они ведут из Клета.
      У грубо сколоченной сторожки - поста на западном подступе к городу несут караул четверо солдат.
      - Куда едете, по какому делу? - спрашивает плотный мужчина в плохо подогнанном стальном нагруднике.
      Доррин по привычке присматривается к доспеху, оценивая работу, но тут же бросает это занятие и говорит:
      - Едем к Бриду, везем заказанное снаряжение.
      - Ага, - смеется солдат с бородкой, - а для нас, ручаюсь, вы прихватили доброго вина.
      - Не думаю, что Брид будет доволен, если вы помешаете ему получить заказ, - строго произносит Доррин, смыкая пальцы вокруг посоха.
      - Заказ... хочешь сказать, что в этой колымаге ты везешь что-то важное? И охота тебе было тащиться из Дью...
      Движение Доррина неуловимо, а посох в его руках подобен черной молнии. Миг - и его окованный кончик упирается в горло караульного.
      - Меня зовут Доррин. Я кузнец Брида, и ты нас пропустишь. А если хочешь, можешь и проводить к нему.
      - Доррин... проклятье... - тихо бормочет боец. - Должно быть, тот самый Черный кузнец... Фредо проводит тебя, Мастер кузнец.
      Повозка едет дальше, но Доррин до самого Клета держит посох наготове.
      - Рыжая кошка предупреждала Ральта, что ты можешь приехать, тараторит между тем словоохотливый Фредо, - но он не верил: нынче, дескать, все уносят из Клета ноги, и никто туда не попрется. А я ему так сказал: ни могучему Бриду, ни грозной Кадаре, хоть они вдвоем целого войска стоят, без помощи супротив Белых не устоять... Толкуют, - продолжает солдат, - будто ихнюю рать ведет самый наиглавнейший Белый Колдунище, и он, вроде бы, хочет народ наш со свету сжить, а землю прибрать под свою руку. Правда, я, может по глупости, в толк не возьму, на кой ему это надо. Страна у нас бедная, не то что Кертис или там Галлос. Все наше богатство - это скот да купцы. Порой, конечно, - тут Фредо смеется, - одних от других не отличить, но ежели по правде, так с нашими торгашами еще жить можно. Без крайней нужды они не гребут всех подряд в рекруты и не обдирают народ как липку налогами...
      Больше половины домов в Клете оставлены жителями. Некоторые заперты, а окна, там где нет ставен, заколочены досками, но многие просто брошены. Окошки в них выбиты, а двери сорваны с петель.
      На главной улице торгует одна-единственная продуктовая лавка, возле которой толкутся стражи и новобранцы в синих мундирах. На едущую в город повозку все смотрят с немалым удивлением. Проехав три кай Лидрал и Доррин добираются до южной окраины города, где находятся казармы и штаб.
      - Вон там, - показывает Фредо на крытый черепицей кирпичный дом, нынешняя ставка Брида.
      Рядом со штабным зданием сильно пахнет навозом. Этот навоз кстати бы пришелся сейчас на грядках, думает Доррин. Поравнявшись с часовым, стоящим перед входом, Лидрал останавливает повозку. Доррин спешивается.
      - Меня зовут Доррин. Не можешь ли ты сказать Бриду, что...
      - Доложу немедленно, мастер Доррин, - заверяет солдат.
      - Видел бы это Ральт, - бормочет Фредо. - Штабные стражи обращаются с ремесленником, как с важной шишкой, вроде гильдейского советника...
      - Он и есть самый настоящий гильдейский советник, - шепчет на ухо солдату Лидрал. - В Дью ему все кланяются.
      Спустя несколько минут часовой возвращается. Вместе с ним из дома выходит незнакомый Доррину командир, а следом и Брид.
      - Привет, Доррин!
      - Я тут привез тебе кое-что из обещанного.
      - Киррас проводит тебя в оружейную, где ты сможешь разгрузиться, а потом поможет поставить твоих лошадей в стойла. Мы с тобой поговорим, но чуть попозже.
      - А где Кадара? - спрашивает Лидрал.
      - В патруле, - Брид явно спешит.
      - Буду рад, - говорит Доррин, понимая, что военачальник нарасхват и ему непросто выкроить минутку для разговора.
      Оружейная представляет собой прилепившийся позади штабного здания большущий сарай. Там устроена кузница, которую Доррин рассматривает с немалым интересом. В одном из охладительных баков вместо воды плещется какая-то маслянистая жидкость, главная наковальня будет побольше, чем у него, но кроме нее имеется еще несколько железных болванок различной формы.
      Помимо оружейника, в мастерской работают два молотобойца и несколько мальчишек подручных. Один подтаскивает уголь, другой орудует мехами, а третий растирает золу, не иначе как для полировальной пасты.
      Завидя вошедших, оружейник снимает заготовку шлема с болванки, кладет ее на кирпичи и подходит к двери.
      - Мастер Доррин изготовил для военачальника Брида несколько образцов оружия, - обращается Киррас к долговязому, тощему оружейнику. - Его изделия следует поместить в кладовую под замок.
      Доррин стоит в дверях, но внутрь не входит.
      - Мастер Доррин, я Велка, оружейник Стражи.
      - Рад познакомиться.
      - А уж я-то как рад! Мечтал об этом с тех пор, как увидел твои... устройства.
      Доррин на миг опускает глаза, но потом встречается с оружейником взглядом.
      - Я... мне, по правде, век бы ничего такого не делать!
      - Понимаю, - отзывается Велка с кривой улыбкой. - И думаю, это очень хорошо для всех нас. Тот щит, который ты смастерил для Брида, - он из чего?
      - Черное железо.
      - Я так и думал. Жаль. Этому ведь не научишься, верно?
      - Нет, если только ты не способен работать с гармонией.
      Пока кузнецы беседуют, Киррас и двое подмастерьев Велки заносят в отгороженное помещение восемь свертков, завернутых в парусину. Киррас закрывает окованную железом дверь и запирает ее на замок.
      - Ну что ж, Мастер Доррин, ты делаешь большое дело. Конечно, в нынешние времена можно пожалеть о том, что ты не можешь ковать острое оружие, но я встречал пару Черных кузнецов и знаю, что вам это не под силу. Должен заметить, что ты... хм... приспособился к обстоятельствам лучше них.
      - Я работаю на пределе своих возможностей.
      - О том, что там в парусине, я и спрашивать не стану.
      - Думаю, ты прав. Не стоит.
      - А можно спросить, почему ты вообще этим занимаешься?
      - Кадара и Брид - мои друзья, я в долгу перед ними и перед приютившим меня Спидларом. Кроме того, я обязан противостоять хаосу.
      - Я вижу, к своим обязанностям и обязательствам ты относишься серьезно.
      - Более чем серьезно, - говорит за юношу Лидрал.
      - Приятно было познакомиться, мастер Доррин, - говорит Велка, возвращаясь к своему горну.
      - Тьма... - бормочет Фредо. - Видать, этот Доррин и впрямь особенный малый. Совсем ведь молоденький, а все к нему с уважением - и тебе командир, и оружейный мастер.
      Они возвращаются к штабному зданию. Киррас проводит их мимо часового и, оставив в маленькой, обставленной только стульями прихожей, говорит:
      - Я доложу Бриду.
      - Ты, я вижу, совершенно особенный кузнец, мастер Доррин, - с улыбкой говорит Лидрал.
      - Кузнец я вовсе не особенный, - возражает Доррин, со скрипом поворачиваясь на своем стуле. - Просто не все способны так выворачивать душу наизнанку.
      - Тебе ведь трудно делать оружие, верно?
      - Еще как трудно, но при нынешних обстоятельствах я не вижу другого выхода. Мне это не по нраву, но остановить хаос способна только сила.
      Снаружи доносится стук копыт. Конный отряд выезжает в дозор.
      - Сила или насилие? - уточняет Лидрал.
      - Ты права, одной только силы, видимо, недостаточно, - улыбается Доррин. - Но насилие мне противно вдвойне.
      - Мир полон насилия.
      - Только не Отшельничий.
      - Как думаешь, они выслали тебя, чтобы ты это понял?
      - Возможно, - задумчиво произносит Доррин. - Но, скорее, все же из-за того, что я помешался на своих машинах.
      Дверь с тихим скрипом растворяется - на пороге стоит Брид.
      - Простите, что я так долго, - говорит он, откидывая со лба светлую челку и жестом приглашая их в свою комнату. Ее обстановку составляют круглый стол, несколько стульев и открытый шкаф, на полках которого разложены карты.
      - Что ты изготовил на сей раз? - спрашивает военачальник.
      - Разновидность той же "сырорезки", только для рек. Я смастерил восемь штук, а когда началась оттепель, решил, что больше не успею, и повез то, что было готово.
      - Да, скоро реки станут судоходными, - кивает Брид, потирая лоб. - А могу я попросить тебя об одном одолжении?
      - Каком?
      - Помоги Кадаре установить эти штуковины! Мне отсюда не вырваться, некогда.
      - Что, обстановка тяжелая?
      - Да. Совет приказал мне защищать Клет любой ценой. Во что бы то ни стало.
      - Они рассчитывают на то, что, даже если ты не можешь остановить нашествие, Белые понесут большие потери, и с ними можно будет торговаться, - понимающе произносит Лидрал. - Но ты ведь знаешь, Доррин вовсе не воин.
      - Понимаю. Но с ним будет Кадара, и ему не придется делать то, что ему не по душе. Просто...
      - Просто ты хочешь, чтобы я увидел Белых в действии, - вдруг это подскажет мне какие-нибудь новые идеи, - говорит Доррин. - Угадал?
      - Угадал, - отвечает Брид, не отводя взгляда.
      Доррин опускает глаза, но тут же поднимает их снова:
      - Ладно. Будь по-твоему, но имей в виду: у меня полно работы с машиной.
      - Ты только покажи, как их устанавливать, а дальше мы сами.
      Доррин понимает, что ему не отвертеться. Придется некоторое время исполнять обязанности военного инженера. Обязанности, сопряженные с насилием, а стало быть, не сулящие ему ничего хорошего.
      CXXXVIII
      - Тьма! - восклицает Доррин, ступив на лед в тени скалы, поскользнувшись и ухватившись за камень. Хорошо еще, что на нем толстые рукавицы. Слева от него бурлит река, однако поток уже не столь силен, как на прошлой восьмидневке. Паводок идет на убыль.
      Юноша знает, что выше по течению на воду спущены плоскодонки и баржи с кертанскими и кифриенскими новобранцами. Войска Галлоса двинутся на север сушей.
      Произведя в уме подсчеты, Доррин машет рукой людям на противоположном берегу реки. Здесь, в узком месте, ширина русла ненамного превышает три рода.
      - Ставим тут? - спрашивает Кадара. Рядом с ней стоит лучница.
      - Если мы установим одну штуку там, - Доррин указывает на большой валун выше по течению, - эту здесь, а третью пониже, то... По крайней мере, из этого может что-то получиться. Я натяну проволоку на разной высоте.
      Лучница посылает через реку стрелу с прикрепленным к ней шнуром. Доррин достает из петли на поясе молот, а из торбы за спиной первую крепежную опору - штырь, выкованный из черного железа.
      Вскоре штырь уже прочно вбит в камень, а невидимая черная проволока протянута примерно в локте над водой к такой же опоре на восточном берегу.
      Юноша успевает проделать то же самое еще дважды, когда прискакавший с юга всадник докладывает Кадаре:
      - Командир, баржи идут!
      - Все в укрытие! - командует рыжая, указывая за скалу. Доррин тоже ныряет туда.
      - Ты правда хочешь остаться? - спрашивает Кадара.
      - Вовсе не хочу. Однако мне трудно создавать действенное оружие, не имея настоящего представления о бое.
      Больше всего ему хотелось бы оказаться как можно дальше отсюда: он не боец, не герой и даже прикосновение к посоху не приносит успокоения. Вдобавок виски опять начинает сдавливать боль.
      Лучники рассредоточиваются за валунами.
      - Сюда бы побольше стрелков, - шепчет Доррин Кадаре.
      - Да ты, я вижу, заправский вояка, - отзывается та. - Верно мыслишь, только вот взять их неоткуда.
      Доррин понимает - настоящего лучника надо готовить долго. Как и кузнеца.
      Вода холодна и темна, берега пустынны. Река течет по открытой местности, где всегда находились лишь сенокосы да пастбища, и вдоль ее русла почти нет деревьев.
      Доррин и Кадара ждут.
      Наконец из-за широкой излучины выплывает темная баржа. Следом появляются еще две. Первая плывет под зеленым знаменем Кертиса, вторая под золотым кифриенским... На каждой, помимо пары десятков новобранцев, есть и лучники. Белых стягов Фэрхэвена над рекой не видно.
      Доррин, затаив дыхание ждет когда первая баржа налетит на проволоку.
      И... вот оно! Троих лучников, находившихся на носу, рассекает пополам. Над рекой разносятся вопли. Однако тела погибших оттягивают проволоку вниз, и она цепляется за корпус баржи.
      Спидларские стрелки поднимаются из укрытий и осыпают баржу градом стрел. Однако лучники на второй барже тоже берутся за свое оружие.
      Доррин прячется за пнем. Все оборачивается не так, как было задумано. Кадара выпускает стрелу за стрелой. Тела, одно за другим, падают в воду.
      - Ложись! - кричит Доррин, уловив чувствами, что проволока вот-вот не выдержит и лопнет.
      Кадара остается на ногах, продолжая стрелять. Рядом с ней выпускает стрелы Ворбан.
      Доррин в прыжке сбивает Кадару с ног и валит на землю.
      - Ты что, спятил?!
      - Лежи! - рявкает кузнец и, перекатившись, дергает Ворбана за ноги. Жилистый боец вырывается.
      Проволока лопается, и две ее половины, как два невидимых смертоносных кнута, хлещут в разные стороны. Вторая баржа уже почти догнала первую, и пришедшийся по ней удар рассекает сразу четверых лучников. Однако другая половина с той же силой хлещет по берегу и разрубает оставшегося на ногах Ворбана.
      Доррина ослепляет приступ боли, и он без сил опускается на землю.
      К тому времени, когда ему удается прийти в себя и выпрямиться, Кадара успевает выпустить по баржам еще несколько стрел. Передовая баржа налетает на следующую, натянутую выше проволоку, что стоит жизни сразу трем офицерам. Многие новобранцы с перепугу прыгают в воду.
      Рулевой третьей баржи резко разворачивает свое судно, и оно утыкается в восточный берег выше по течению. Как раз напротив того места, где на западном укрылись основные силы Кадары.
      Вторая баржа налетает на проволоку следом за первой. Некоторые бойцы успевают распластаться на палубе, оставшихся на ногах сметает проволока. В лежащих с берега летят стрелы.
      Третья проволока почти полностью очищает палубу передовой баржи от людей, но зацепляется за поднятый рулевым и вставший торчком румпель.
      - Ложись! - орет Доррин.
      - Ложись! - вторит ему Кадара и сама распластывается ничком.
      Спидларцы прекращают стрелять. Лопнувшая со звоном третья проволока, разрубив зацепившего ее румпелем рулевого, хлещет по второй барже.
      Рулевой успевает пригнуться, но несколько неосторожных новобранцев находят свою смерть.
      После того как ловушки пройдены, рулевой со второй баржи ухитряется рывком направить тяжелое судно к берегу, на сей раз к западному, в который оно и утыкается всего в нескольких родах от затаившегося отряда.
      Из двух десятков людей, первоначально находившихся на барже, уцелело около половины. На первой барже погибли все. Течение сносит ее вниз. Она натыкается на мели, но пока не застревает.
      А вот бойцы с третьей баржи сходят на свой берег целыми и невредимыми. Корпус судна служит им прикрытием.
      Доррин смотрит на покрасневшую от крови воду и плавающие в ней обрубки тел. Его мутит.
      - Вперед! - приказывает Кадара, не забыв снять с тела Ворбана пояс с мечом и кошельком. Ее отряд, прихватив тела четверых павших, спешит к тянущейся вдоль реки узкой тропке. Мощеная дорога проложена примерно на кай восточнее.
      Доррин бежит вместе со всеми вниз по течению, стараясь не потерять сознание от жуткой головной боли и борясь с тошнотой. Из дюжины воинов Кадары, бывших с ней в засаде, в живых осталось восемь.
      Юноша останавливается - его рвет желчью.
      - К тем, у третьей баржи, нам не подобраться - попадем под стрелы, поясняет Кадара. - Спустимся пониже, соберемся все вместе, тогда и решим.
      Какой-то воин смотрит широко раскрытыми глазами то на Доррина, то на реку со следами только что учиненной бойни. Его взгляд скользит по черному посоху, по висящему на поясе тяжелому молоту, и он медленно качает головой.
      А вот Доррину головой не качнуть: малейшее движение вызывает новую вспышку боли. Ему трудно идти, а еще труднее думать.
      Подъехавший Брид смотрит с высоты седла на Доррина.
      - На сей раз речные ловушки сработали, - говорит юноша, взбираясь на Меривен. - Но больше так не получится.
      - Почему?
      - Единственное, что им потребуется, - это поставить на каждой барже по железному столбу и приказать всем лечь, когда этот столб наткнется на проволоку. Жертвы все равно будут, но не такие... - он показывает рукой на реку и сплевывает желчь.
      Подняв брови, Брид поворачивается к Кадаре.
      - На двух первых баржах погибли все. Третья уткнулась в дальний берег, и с нее все спаслись. Нам к ним было не подобраться: у нас стрелы кончились, не говоря уж о том, что их там впятеро больше. Наших полегло четверо. Ворбана убило проволокой, когда она лопнула. Доррин кричал "ложись!", но бедняга не послушался.
      - Он никогда не слушался, - ворчит Брид, разворачивая коня в сторону Клета. - Что же до оставшихся ловушек, то мы их используем, только надо поторопиться. Вряд ли они успеют переоснастить баржи за день-другой.
      Брид скачет вперед. Кадара следит за тем, как тела павших навьючивают на приведенных Бридом свободных лошадей.
      - Вы всегда увозите своих с поля боя? - спрашивает Доррин.
      - Вовсе нет, - натянуто смеется Кадара. - Нынче у нас, если можно про все это так сказать, победа. Но бывают и поражения, когда приходится улепетывать, побросав все. Ежели с ними чародеи, то чаще всего дело заканчивается именно так. Правда, Белые не любят воду.
      - А почему мы не можем ничего поделать с теми, с третьей баржи? спрашивает Доррин.
      - Будь они на этом берегу, мы бы попытались. Но на том у нас никого не было. А если мы двинем туда сейчас, то можем сами оказаться в ловушке между рекой и дорогой.
      По лицу Доррина Кадара видит, что он ее не понимает, и начинает разъяснять:
      - Чтобы справиться с теми шестью десятками новобранцев, нам пришлось бы перебросить на тот берег всех имеющихся у нас лучников, а Брид не может допустить такого разъединения наших основных сил. Он надеется, что тяжелые потери их остановят.
      - Не остановят.
      - Знаю. Да и Брид тоже знает. Но чем больше врагов выведем мы из строя, сумев при этом сберечь как можно больше своих до настоящего большого сражения, тем лучше.
      - Ну что ж, - говорит Доррин, оглядываясь на лежащие позади него завернутые в парусину свертки, - думаю, новую засаду надо будет устроить не в самом узком месте, а перед ним.
      - Полагаешь, не ожидая этого, они попадутся во второй раз?
      - Хочу надеяться.
      - Я тоже.
      Держа путь дальше, вниз по течению, Доррин старается не смотреть на воду. Он пытается размышлять о своей паровой машине. На самом деле он думает о возможности бегства, но это кажется ему трусостью.
      CXXXIX
      Во второй раз ловушки оказались не столь действенными: за двадцать погибших кертанских новобранцев отряд Кадары заплатил пятью жизнями. Даже сейчас, по прошествии беспокойной ночи, голова юноши раскалывается. А Белые продвинулись по реке к Клету еще на пять кай.
      Выведя Меривен на моросящий дождик, он видит Лидрал, ждущую его в повозке. Лук и колчан у нее под рукой, но они прикрыты от дождя промасленной парусиной. Держа лошадь в поводу, Доррин подходит к женщине и быстро обнимает ее свободной рукой.
      - Брид хочет, чтобы ты остался? - спрашивает Лидрал, почти мгновенно отстранившись.
      - Наверное. Но сейчас от меня здесь никакой пользы, а дома я попробую поработать над пороховыми бомбами.
      - Это опасно. Вдруг Белые прознают, чем ты занимаешься? - с содроганием восклицает Лидрал.
      - Всякое может быть. Если они окажутся достаточно близко, чтобы поджечь заряд с помощью магии, мне конец. Но и старые книги, и некоторые мои собственные соображения позволяют надеяться, что для этого им нужно будет появиться чуть ли не в пределах видимости. Мне кажется, что, во всяком случае теоретически, возможно создать устройство, которое не взорвется, пока все детали... впрочем, об этом рано. Но у меня есть и другая задумка, которая может оказаться для Брида полезной.
      С севера неуловимо тянет огнем, а это верный признак присутствия Белых и их полчищ. Правда, они еще далеко и, пожалуй, доберутся до Клета не раньше чем через пару восьмидневок. Враги продвигаются не спеша, уничтожая все укрепления по обе стороны реки. Юноша жалеет, что смог сделать для Брида лишь так немного, хотя больше всего ему хотелось бы вовсе не иметь отношения к войне между Фэрхэвеном и Спидларом. Равно как и к любой другой.
      Доррин забирается в седло, Лидрал щелкает вожжами, и они едут по улице, ведущей к дороге на Дью.
      - ...Глянь, тот самый демон-кузнец... Клянусь, тот самый, который устроил на реке настоящую бойню, - переговариваются в рассветном сумраке прохожие.
      - Чародеи, они такие - как припечет, сразу удирают....
      - Этот не из таковских. Судя по тому, что я слышал, он вернется... а с ним и уйма неприятностей. От магии всегда ждешь беды...
      - Сирил уверяет, что тем посохом он убил человек двадцать.
      - А кто это с ним?
      - Какая-то торговка. То ли он спас ее от Белых, то ли она удрала из Джеллико... Похожа на парня. Может, этот чародей любит мужчин?
      - Да пусть любит кого угодно, лишь бы нас оставил в покое.
      Лицо Лидрал остается бесстрастным, и Доррин пропускает эти слова мимо ушей. Вскоре они выезжают на полосу взбитой копытами грязи - дорогу, которая должна привести их домой. Если, конечно, перед лицом нашествия Белых какое-то место можно назвать домом.
      На протяжении первых двадцати кай дорога остается совершенно пустой. На ней виднеется лишь одинокая и довольно давняя тележная колея, а поверх нее - более свежие отпечатки копыт.
      Возле каменного мостика через маленькую речушку они останавливаются. Спустившись к воде, Доррин поит кобылу. Потом он берет в повозке ведро, наполняет его и снова выносит на дорогу.
      - Спасибо, - говорит Лидрал. Юноша поит ее лошадь, в то время как она держит вожжи, чтобы не дать ей выпить всю холодную воду сразу.
      - Будем ехать без остановок? - спрашивает она.
      - Не совсем так, но только с короткими. Эта дорога становится все более и более опасной.
      - Думаешь вернуться?
      - Я нужен Бриду с Кадарой.
      - А как же мы? И твой двигатель?
      Доррин вздыхает:
      - Я его так и не закончил. А ведь надо еще переправить детали к судну.
      - Кстати, ты не собираешься дать кораблю новое имя? "Хартагей" - это как-то... не совсем для тебя подходит.
      - Может, ты и права. Но до этого дело дойдет, когда я поставлю на место двигатель. Что толку давать имя пустому корпусу?
      Лидрал достает из торбы хлеб и сыр.
      Первых путников - полдюжины взрослых и столько же детей - они нагоняют хорошо за полдень, когда идущую под уклон дорогу еще пуще размывает зарядивший дождь. Дети скользят и падают, Лидрал приходится спешиться и придерживать повозку.
      На глазах у Доррина двое мужчин отделяются от группы и скрываются за обочиной.
      - Видел? - спрашивает Лидрал.
      - Видел. Ты езжай как ехала, а я кое-что попробую.
      Сосредоточившись, Доррин направляет Меривен ближе к повозке, одновременно оборачивая себя светом, как плащом, и делаясь невидимым.
      Оба мужчины выскакивают на дорогу перед повозкой. Один, коренастый, вооружен мечом без ножен, другой - увесистой дубиной.
      - Мы бы хотели забрать эту повозочку, - говорит он. - Сдается мне, нам она нужнее.
      - Может и так, - холодно отзывается Лидрал, накладывая стрелу на тетиву, - только она не ваша.
      - Не вздумай стрелять, парнишка, - ухмыляется грабитель, введенный в заблуждение мужским нарядом торговки. - Только попробуй, без башки останешься.
      - Ну... отдавай вожжи! - рычит коротышка с мечом.
      В следующий миг дубина падает на землю. Верзила хватается за перебитое ударом посоха запястье, и глаза его расширяются при виде восседающей на коне темной фигуры.
      - Тьма!
      - Можно сказать и так! - огрызается Доррин. Ему приходится бороться со жжением в глазах и головной болью, что, впрочем, не мешает отбить неловкий удар вооруженного мечом коротышки. Второй взмах посоха отправляет меч в грязь следом за дубиной.
      Беспокоиться больше не о чем: вся толпа беженцев убирается прочь с дороги. Доррин потирает лоб, стараясь облегчить боль, вызванную совершенным им насилием.
      - Где ты выучился такому фокусу? - спрашивает Лидрал.
      - Сам придумал. Попрактиковался и вроде стало получаться. Но это довольно трудно: я ведь не только становлюсь невидимым, но и сам ничего не вижу. Приходится ориентироваться лишь с помощью чувств, в чем я вовсе не мастак.
      Разговаривая, юноша следит за убравшимися с дороги беженцами, но те, похоже, не собираются повторять попытку ограбления. Женщина в серых лохмотьях пытается наложить лубок на сломанное запястье верзилы.
      Головная боль никак не унимается. Но ведь другого выхода у Доррина не было. Сила - это всегда сила. Неужто в Кандаре лишь она одна способна внушить уважение?
      - Долго еще ехать? - спрашивает он устало.
      - По такой грязи... Если доберемся через день, можешь считать, что нам повезло.
      Не оглядываясь, они едут дальше. Копыта лошадей хлюпают в дорожной грязи.
      Нескончаемо моросит дождь.
      CXL
      С трудом дотащив брус черного железа до Яррлова фургона, Доррин заталкивает его внутрь. Под тяжестью фургон скрипит.
      - Что-нибудь еще? - спрашивает стоящий в грязи близ фургона Ваос, утирая вспотевший лоб.
      - Для этой поездки все, - отвечает Доррин, глядя на безоблачное весеннее небо.
      - Мастер Доррин, возьми меня с собой! - просит Фриза, стоя на крылечке.
      - Быстро беги домой и надень куртку, шалунья этакая! - доносится с кухни голос Мерги.
      Ухмыльнувшись, Доррин щелкает вожжами. Медленно, со скрипом, фургон выезжает со двора и катит под уклон, к мощеной дороге. При выезде на нее Доррину приходится попридержать лошадь, чтобы пропустить бредущую в сторону Дью кучку беженцев.
      На фургон никто из этих усталых, с трудом переставляющих ноги людей не смотрит. Все они, не исключая детей, сгибаются под тяжестью узлов со спасенными пожитками, а их одежда, у некоторых дорогая и хорошо пошитая, заляпана грязью.
      Прищурясь, Доррин оглядывается и посылает свои чувства вдоль дороги в сторону Клета. Так и есть, за этой группой тянутся другие. Это всего лишь струйка, а вот если Бриду не удастся удержать Клет, оттуда хлынет настоящий людской поток.