Мысли скачут у меня в голове. Аи Имадзо пристально на меня смотрит: -Что?
      Ах, как мне нравится, когда Аи Имадзо так на меня смотрит.
      -- Понятия не имею.
      Снова эта улыбка, с долей замешательства.
      -- Понятия не имеете о чем?
      -- Понятия не имею, почему я настолько глуп, что не подумал об этом раньше. Что это за газеты?
      -- О, Неистовый Человек с Кюсю, -- встречает меня Бунтаро, когда я возвращаюсь в "Падающую звезду", -- твой глаз, как очко на снегу.
      Мой домовладелец ест черничное мороженое на палочке. На экране телевизора какой-то человек в черном костюме бредет по пустыне. Гитара с узким грифом цепляется за перекати-поле. Черному костюму неплохо бы отправиться в чистку, а человеку -- побриться и принять душ.
      -- Доброе утро. Что за фильм?
      -- "Париж, Техас" Вима Вендерса.
      Бунтаро проглатывает остатки мороженого, стараясь, чтобы оно не потекло по руке. Смотрю фильм. В Париже-Техасе не очень-то много чего происходит.
      -- Немного медленно, правда? Бунтаро облизывает руку:
      -- Это, парень, экзистенциалистская классика. Человек, которому отшибло память, встречает женщину с огромными титьками. Ну, рассказывай. Как ночка? Отшибло память или огромные титьки? Меня не обманешь, так и знай. Я тоже когда-то был молод. А ты парень не промах, скажу я тебе. Две недели в плохом большом городе, а простого секса тебе уже мало, подавай чего-нибудь понаваристей.
      -- Я просто встретил друзей.
      -- Ну-ну. Кстати, о друзьях. Я тут сегодня видел огромного таракана.
      -- Я вас познакомлю.
      -- Нет, серьезно. Я было принял его за облысевшую крысу. И тут он зашевелил своими рогами. Я попытался его пришлепнуть, но он полетел вверх по лестнице. Исчез под твоей дверью быстрее, чем ты успел бы произнести: "Во имя всего святого, что это?" Может быть, его съест твоя голодная киска. Может быть, он съест твою голодную киску.
      -- Я накормил свою голодную киску перед тем, как уйти.
      Отрадно: Бунтаро привыкает к мысли, что Кошка поселилась в моей капсуле.
      -- Ага! Значит, свидание было запланировано! Голова гудит.
      -- Оставь меня в покое, -- умоляю я. -- Пожалуйста.
      -- А я к тебе приставал? Опустоши то, что переполнено, наполни то, что пусто, почеши там, где чешется, -- вот три ключа к гармонии. А откуда у тебя на горле это странное красное пятно?
      Лучшая защита -- нападение:
      -- У тебя вроде ширинка расстегнута.
      -- И что с того? Дохлая птичка из гнезда не вылетит.
      -- Твоя птичка не такая уж и дохлая. Посмотри на свою жену.
      -- Птичка сдохла. Посмотри на мою жену.
      -- А?
      -- Однажды, мой мальчик, ты поймешь, что я имею в виду.
      Я уже собираюсь подняться наверх, когда входят трое подростков. Тот, кто у них за главного, обращается ко мне:
      -- У вас есть "Виртуа Сапиенс"!
      -- Никогда не слышал, -- отвечает Бунтаро.
      -- А сиквел "Гомо"?
      -- Вы о чем?
      -- Это видеоигра, -- объясняю я. -- Вышла на прошлой неделе.
      -- Софта нет. Только видео.
      -- Че я вам говорил! -- восклицает главарь, и они удаляются.
      -- Заходите, ребята. -- Бунтаро смотрит, как они уходят. -- Знаешь, Миякэ, я узнал из одного авторитетного источника -- "Ребенок и Вы", ни больше ни меньше, -- что средний японский отец проводит со своим потомством семнадцать минут в день. Средний школьник проводит девяносто пять минут в день с видеоиграми. Новое поколение с электронными папашами. Когда родится Кодаи, сказки на ночь ему будут рассказывать родители, а не больные на голову программисты-извращенцы. Я уже готовлю свое большое громкое "Нет", на случай, если Кодаи прибежит ко мне выпрашивать игровую приставку.
      -- А если он прибежит в слезах, потому что в классе никто с ним не разговаривает, так как его папочка слишком скуп, чтобы купить ему игровую систему?
      -- Я... -- Бунтаро хмурится. -- Об этом я не подумал. А как твой отец поступал?
      -- Он был далеко.
      -- А мама?
      Одна маленькая ложь влечет за собой другую.
      -- У меня был футбольный клуб. Так или иначе, мне нужно, э-э, вымыться.
      Я залезаю в свою капсулу, принимаю душ -- вытираясь, я вспотел настолько, что впору снова идти под душ, -- и разворачиваю футон. Сон не идет. У меня перед глазами стоит Аи Имадзо. Ее гибкая шея, ее улыбка. Она называет меня по имени. Встаю, пытаюсь взять несколько аккордов на гитаре, но пальцы словно заржавели. Проверяю тараканий мотель. Только один постоялец -- младенческого возраста. Таракан раззвонил по всему миру о гостеприимстве моего мотеля. Возвращается Кошка и опустошает миску с водой. Я наливаю еще воды, она снова выпивает все до капли.
      Позже я выхожу купить "Токио ивнинг мэйл". Еду на подлодке до Уэно и, выбрав в парке тихое местечко, заполняю бланк объявления. Несколько раз начинаю заново -- крайне важно не написать ничего такого, что может разозлить мою мачеху или создать впечатление, что мне нужны деньги. В конце концов я доволен планом "В": простое, короткое сообщение. Отправлю его завтра, в обеденный перерыв. Сосу бомбочку с шампанским. В парке Уэно полно семей с детишками, парочек, стариков, иностранцев -- бразильцев, китайцев -у каждого народа свой кусочек территории. Любители ходить по музеям, любители фотографировать, скейтбордисты. На деревьях стрекочут цикады, под деревьями орут младенцы -- сплошные увеселения. Жирные голуби. По периметру носятся велосипеды и мотоциклы. Пахнет сахарной ватой, благовониями, зоопарком и осьминогами в тесте. Я направляюсь к пруду Синобазу, посмотреть, как кормят уток. Ложусь на землю, прислонившись к дереву, и вставляю в свой
      "Дискмен" --> "Mind Games"[Author:A] . Это самый жаркий день за всю историю сентябрей. Смотрю на облака. Вот идет Дама с фотографиями, споря со своим невидимым спутником. Интересно, соберусь ли я когда-нибудь с духом пригласить Аи Имадзо на свидание. Молодая женщина кормит уток хлебными крошками из бумажного пакетика. Рядом с ней на скамейке лежит стопка библиотечных книг. Я задремал. Женщина садится на велосипед и подъезжает ко мне, как будто хочет мне что-то сказать. Изучает мое лицо. Я нажимаю "Стоп", и окружающий шум снова льется мне в уши.
      -- Нет, -- в конце концов произносит она. -- Это не просто совпадение.
      -- Простите?
      Она с досадой качает головой, словно не веря чему-то.
      -- Дэймон шпионит за мной. Я подскакиваю.
      -- Кто вы?
      Ее лицо суровеет.
      -- Не надо мне этого дерьма. А?
      Она шипит, тыча в меня пальцем:
      -- Скажи ему, пусть катится к дьяволу! Скажи ему, эти фантазии насчет побега годятся лишь для сопливых школьниц! Скажи ему, что он ничтожество! Скажи ему, что моя страна перестала быть японской колонией в конце прошлой войны! Скажи ему: если будет звонить, я сменю номер! А если он сунется в мой дом, я ткну ему в рожу вилкой! Скажи Юзу Дэймону, пусть катится прочь, чтоб он сдох! Все это относится и к тебе тоже.
      Кричат утки.
      И вдруг я все понимаю. Эта женщина -- Мириам, хостесса из "Пиковой Дамы". Та, что вчера не пришла на свидание к Юзу Дэймону в игровой центр. Женщина, с которой я помог Юзу Дэймону расквитаться. Это ужасно.
      -- Клянусь, -- начинаю я. -- Я... я не знал, я вовсе за вами не шпионю, я... -- Утки хлопают крыльями, -- я и не думал, то есть это ошибка, я и понятия не имел, что вы будете здесь, -- откуда я мог знать? То есть я даже толком не знаю Дэймона...
      Раз -- шелест ветвей платана. Два -- платан исчезает, а она бьет меня ногой -- сильно, не понарошку -- прямо по яйцам. Три -- я лежу на земле, скорчившись от боли, а мои объявления разлетаются во все стороны. Четыре -я слышу ее голос, такой ледяной, что мог бы заморозить пруд:
      -- Я точно знаю, кто ты такой, Эидзи Миякэ. Ты пиявка, которая живет ложью. Так же, как твой отец.
      И она идет к своему велосипеду. Пытаясь превозмочь боль, я повторяю про себя ее последние слова.
      -- Подождите! Она уезжает. Пошатываясь, встаю на ноги.
      -- Подождите!
      Она крутит педали -- прочь по дамбе между утиным прудом и озером, по которому катаются на лодках. Я пытаюсь бежать, но от боли перехватывает дыхание.
      -- Мириам! Подождите!
      Мамаши с колясками оборачиваются, компания подростков на мотоциклах смеется. Даже утки смеются.
      -- Мириам!
      Я опускаюсь на землю, признав свое поражение, и смотрю, как она превращается в мираж и тает в облаках водяной пыли от фонтанов. Она знает моего отца! Мне хочется радоваться забрезжившей надежде и в то же время выть от бессилия. Нетвердой походкой я возвращаюсь к своим пожиткам и нахожу в пыли между корнями платана еще одну вещь. Это библиотечная книга, которая выпала, когда Мириам пыталась меня покалечить. Что это за книга? Я не могу прочитать ни слова -- она на корейском.
      р
      В закоулках Сибуя я теряю счет времени. Кажется, что между "вчера" и "сегодня" прошло несколько недель. Этот лабиринт узких улочек с резкими тенями и вчерашний розовый квартал -- два разных города. Среди отбросов снуют кошки и вороны. За углом исчезает передвижной лоток, торгующий пивом. Из водосточных труб брызжет вода. Ночная часть Сибуя погружена в дрему, словно потасканный комик между актами. Глаза разбегаются от обилия вывесок: "Дикая Орхидея", "Ямато Надесико", "У Мака", "Диккенс", "У Юми-чен". Даже если "Пиковая Дама" окажется где-то здесь, я так устану от поисков, что ее не увижу. Я вышел из "Падающей звезды" без часов и не представляю, насколько быстро день клонится к вечеру. Ноги гудят, во рту привкус пыли. Ну и жара. Я обмахиваюсь бейсболкой. Лучше не становится. Какая-то пожилая мама-сан поливает ноготки в своем оконном ящике на третьем этаже. Когда я оглядываюсь на нее, она все еще рассеянно на меня смотрит.
      Телефонная будка -- это порносафари и запах нестираных брюк. В Токио незачем покупать --> секс-манга[Author:A] -- просто найдите ближайший телефон-автомат. Мы с двоюродными братьями сэкономили бы целое состояние. Здесь есть все формы и размеры, какие я могу себе представить, и много чего еще. Втроем, вчетвером, садо-мазо, школьное обозрение, "серебряные" --> услуги[Author:A] для восьмидесятилетних.
      -- Справочная, -- отвечает женский голос. -- Назовите город, пожалуйста.
      -- Токио.
      -- Район?
      -- Сибуя.
      -- Имя?
      Мисс Манилла Санрайз надувает губки над парой надувных мячей. Нет, конечно же...
      -- Имя, пожалуйста.
      ...не может быть, чтобы настоящие...
      -- Имя, пожалуйста!
      -- Э-э, простите. Я пытаюсь разыскать один бар. "Пиковая Дама".
      -- "Пиковая Дама"... секундочку... Стук клавиатуры.
      Мисс Взбитые Сливки слизывает пену с каблучков-шпилек.
      Стук клавиатуры.
      -- "Пиковый интерес"... "Принцесса Годива"... Извините, такого нет.
      -- Вы уверены? Я был там вчера вечером. Может, у них новый номер?
      Миссис Моп на помеле, рядом слова: "Вниз! Вверх! Потрясем всех!"
      -- Новые номера добавляются в компьютер по мере регистрации.
      -- Значит, номера "Пиковой Дамы" у вас в компьютере нет...
      -- Должно быть, он не указан в справочнике. Странно.
      -- Что же это за бар, если он скрывает свой телефонный номер?
      -- Бар для избранных, я полагаю. Извините, ничем не могу вам помочь.
      -- Да, конечно. Спасибо.
      Вешаю трубку. Большая карточка, исписанная детским почерком. Телефонного номера нет. "Если хочешь секса со мной, я снаружи". Оглядываюсь. Она смотрит сквозь стекло прямо на меня. Шестнадцать? Пятнадцать? Четырнадцать? У нее больной взгляд. Она медленно прижимает губы к стеклу. Я удираю быстрее, чем Таракан.
      Дверь в полицейский участок открывается туго. Приходится приналечь, только тогда она со скрипом поддается. Выцветшие плакаты "в розыске" с членами --> "Аум Синрике"[Author:A] , "Набери 110", "Вступи-в-полицию-и-служи-Японии". Спасибо, обойдусь. Шкафы с папками. Черно-белые настенные часы с бегущей секундной стрелкой, такие висят во всех государственных учреждениях. Календарь с логотипом "Сити-банка", шелестящий под дуновением вентилятора. Полицейский, откинувшись назад и заложив руки за голову, медитирует. Он приоткрывает глаз:
      -- Чего тебе, сынок?
      -- Извините, я ищу один бар.
      -- Ты ищешь один бар? -- Он произносит слова одним углом рта.
      -- Да.
      -- Любой подойдет? Или какой-то конкретный бар?
      -- Я ищу конкретный бар.
      -- Ты ищешь конкретный бар.
      -- Да.
      Вдох, долгий, как конец света. Поднимается второе веко. Два налитых кровью глаза. Долгое молчание. Он наклоняется вперед, при этом его стул издает скрип, и разворачивает лежащую на столе --> карту[Author:A] . Вверх ногами.
      -- Имя?
      -- Эидзи Миякэ.
      Долгий пристальный взгляд.
      -- Да не твое, гений. Название бара.
      -- Э-э, простите. "Пиковая Дама". Полицейский мрачнеет:
      -- Ты член этого клуба?
      Я сглатываю.
      -- Не совсем. Я просто был там вчера.
      Он хмурится, как будто я что-то скрываю.
      -- Тебя кто-то пригласил? Я киваю.
      -- Да.
      Он рассматривает меня под другим углом:
      -- И ты хочешь пойти туда снова? Зачем?
      -- Мне нужно поговорить с одним... другом, который там работает.
      -- Тебе нужно поговорить с одним другом, который там работает. Сколько, ты сказал, тебе лет?
      -- Я, э-э, этого не говорил.
      -- Ясно, что не говорил, гений. Поэтому я и спросил. Сколько тебе лет?
      Это еще для чего?
      -- Двадцать.
      -- Удостоверение.
      Нервничая, открываю бумажник и протягиваю ему водительские права. Полицейский скрупулезно их изучает.
      -- Эидзи Миякэ, житель префектуры Кагосима. Приехал в Токио найти работу?
      Я киваю. Он читает дальше:
      -- Дата рождения -- 9 сентября. Двадцать тебе исполнилось вчера, так?
      -- Так.
      -- Значит, во время посещения вышеупомянутого бара ты еще не достиг возраста, когда разрешается распитие спиртных напитков? Так?
      -- Я был в "Пиковой Даме" вчера. В свой день рождения.
      -- Ты был в вышеупомянутом баре вчера. В свой день рождения.
      -- Единственное, чего я хочу, офицер, -- адрес этого места.
      Он изучает мое лицо, будто ищет разгадку. Наконец возвращает мне права:
      -- Тогда единственное, что я могу посоветовать, это получить вышеупомянутый адрес, позвонив вышеупомянутому другу. "Пиковая Дама" не значится ни на одной из моих карт.
      Конец. Я кланяюсь и ухожу, с трудом закрывая дверь, а он все запоминает мое лицо.
      Признаю свое поражение. Ноги вот-вот отвалятся. Я обошел все улицы и переулки в Сибуя по крайней мере дважды, но "Пиковая Дама" исчезла. Я покупаю банку "Кальпис" и пачку "Севен Старз" и присаживаюсь на какую-то ступеньку. Смогу ли я найти Дэймона в том бильярдном зале? Нет. Он еще долго не зайдет туда, чтобы избежать встречи со мной. Если бы только Мириам сказала, что знает моего отца, вчера вечером. Откуда она узнала, как меня зовут? Да ведь Дэймон несколько раз называл меня по имени. Хотя "Миякэ" -имя довольно распространенное. Дэймон вписывал меня в книгу посетителей, и она, должно быть, увидела необычный иероглиф, которым пишется "Эидзи". Мой отец наверняка говорил обо мне. Я делаю большой глоток из банки и закуриваю сигарету. Мой отец вращается в этих привилегированных клубных кругах -- еще один штрих к тому единственному, что мне о нем известно, -- к его богатству. Я представляю, как дым проникает в мои легкие, пыль клубится в залитых солнцем шахтах. Столкнуться с Мириам у пруда Синобацу -- не такая уж и неожиданность. Она любит кормить уток -- много ли в Токио мест, где можно кормить уток? Я пристраиваю сигарету на край банки и пролистываю выроненную Мириам библиотечную книгу. Вот это здорово! Получить по яйцам от женщины, которая обслуживает моего отца. Нет. Тут что-то не так. Слишком много совпадений. Надо найти им объяснение -- вот вам и план "Г". Интересно, мой отец такой же бабник, как отец Дэймона? Мне-то казалось, что он склонен к супружеской неверности, но не более. И все же: я здесь, чтобы встретиться с ним, а не судить его. Сигарета скатывается с банки, которая вдруг сама по себе начинает вибрировать, трястись и...
      ...падает, стонет земля, звенят оконные стекла, дрожат здания, черт, я дрожу, в крови подскакивает адреналин, обрываются на полуслове миллионы фраз, замирают лифты, миллионы токийцев ныряют под столы и косяки дверей -я сжимаюсь в комок, мысленно уже выбираясь из-под развалин каменной кладки, -- и весь город и я вместе с ним возносим свои горячие молитвы кому угодно -- кому угодно -- Богу, богам, ками, предкам -- тому, кто слушает: пусть это кончится пусть это кончится пусть это кончится сейчас же, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть оно не будет сильным, не будет сильным, не сейчас, не как в Кобэ, не как в 1923-м, не сегодня, не --> здесь[Author:A] . "Кальпис" ручейками растекается по истомившемуся от жажды тротуару. Бунтаро говорил мне, что землетрясения бывают вертикальными и горизонтальными. Горизонтальные -- это ничего. Вертикальные же сравнивают города с землей. Но как отличить одно от другого? Какая разница -- просто пусть оно кончится!
      Землетрясение прекращается.
      Я выпрямляюсь, новорожденный, потерявший дар речи, еще не совсем в это веря. Тишина. Звук дыхания. С небес льется облегчение. Люди включают радиоприемники, чтобы выяснить, был ли это локальный толчок, или Иокогама или Нагоя уже стерты с японской карты. Я поднимаю свою банку и закуриваю новую сигарету. И вдруг я вижу -- и не верю своим глазам. Напротив меня, через дорогу, -- вход в пассаж. Пассаж ведет в здание и упирается в лифт. Рядом с лифтом табло. На табло, рядом с цифрой "9", два трапециевидных глаза, которые смотрят прямо на меня. Я узнаю эти глаза. Глаза пиковой дамы.
      Двери лифта открываются -- бьет бронзовый гонг. Рядом с прожектором стоит ведро с мыльной водой. Женщина в комбинезоне, стоя на стремянке, чистит дырочки в куполе планетария палочкой для коктейля.
      -- Извините, но мы открываемся в девять.
      Тут она замечает, как неказисто я одет.
      -- Ради бога, только не еще один идиот с мобильными телефонами.
      Я тоже обхожусь без любезностей:
      -- Мне нужно перемолвиться парой слов с Мириам. Меня пристально оглядывают.
      -- Кто вы такой?
      -- Меня зовут Миякэ. Я был здесь вчера с Юзу Дэймоном. Мириам нам прислуживала. Мне нужно задать ей один вопрос. И я сразу же уйду.
      Женщина качает головой:
      -- На самом деле вы уйдете прямо сейчас.
      -- Прошу вас. Я не маньяк и не псих. Пожалуйста.
      -- В любом случае Мириам сегодня не работает.
      -- Могу я узнать номер ее телефона? Она засовывает палочку в дырку.
      -- Что за вопрос вы хотите ей задать?
      -- Личный.
      Никто никогда не смотрел на меня так до этого дня. Она указывает большим пальцем на скрытую занавесом дверь:
      -- Вам лучше поговорить с Мамой-сан.
      Я благодарю ее и прохожу в курительную комнату. Гобелены закатаны под потолок, и солнечный свет падает в окна, забранные прочными решетками. В комнате женщины в футболках и джинсах сидят на полу и, причмокивая, поедают --> семэн[Author:A] . Хрупкая дама возится с заводным попугаем. Когда я вхожу; разговор затихает.
      -- Да? -- спрашивает одна из девушек.
      -- Девушка у входа велела мне обратиться к Сиери.
      -- Это я. -- Она наливает себе чашку черного чая. -- Что вы хотите?
      -- Мне нужно поговорить с Мириам.
      -- Она сегодня не работает.
      Другая девушка перекладывает в руке палочки:
      -- Вы были здесь вчера. Гость Юзу Дэймона.
      -- Да.
      Их безразличие сменяется враждебностью. Сиери полощет рот чаем:
      -- Так он послал вас посмотреть, как прошла его милая выходка?
      -- Не понимаю, -- говорит другая, -- почему ему доставляет удовольствие так с ней обращаться.
      Еще одна девушка покусывает кончик палочки:
      -- Если вы думаете, что Мириам захочет находиться с вами в одной комнате, то вы просто сошли с ума.
      -- Я представления не имел, что между ними что-то было.
      -- Тогда вы слепой болван.
      -- Прекрасно. Я слепой болван. Но, пожалуйста, мне нужно поговорить с Мириам.
      -- Что за срочность?
      -- Долго объяснять. Она сказала одну вещь...
      Все замолкают, когда женщина, возившаяся с попугаем, откладывает маленький гаечный ключ:
      -- Если вы хотите говорить с Мириам, вам нужно стать членом этого клуба.
      Я понимаю, что она и есть Мама-сан из вчерашнего вечера.
      -- Претендующие на членство должны предоставить девять рекомендаций от действительных членов, исключая Юзу Дэймона, который больше таковым не является. Заявочный взнос -- три миллиона иен -- не возвращается. Если отборочный комитет одобрит вашу заявку, взнос за первый год членства -девять миллионов иен. По получении данного статуса вы вольны спрашивать Мириам о чем угодно. Кстати, скажите Юзу Дэймону, что он поступит разумно, если уедет из города на как можно более долгое время. Господин Морино крайне недоволен.
      -- А можно мне просто оставить записку для...
      -- Нет. Можно просто уйти. Я открываю рот...
      -- Я сказала, можно просто уйти.
      И что теперь?
      -- Масанобу Суга? -- Девушка на проходной Императорского университета выглядит сбитой с толку. -- Студент? Но сейчас воскресенье, четыре часа дня! Он, скорее всего, завтракает.
      -- Он аспирант. Компьютерщик.
      -- Тогда он еще не встал с постели.
      -- Кажется, его комната на девятом этаже.
      Я вижу, как ее коллега наклонилась к ней и произнесла:
      -- С экземой.
      -- О! Он. Да. Поднимайтесь. Девять -- восемнадцать. Снова лифт. На третьем этаже двери открываются и входят несколько студентов. Я чувствую себя пришельцем из вражьего стана. Они продолжают свой разговор. В моих представлениях студенты всегда говорят только о философии, технике и о том, является ли любовь чувством священным или просто встроена в программу полового влечения; они же обсуждают наилучший способ проскочить мимо гидры в "Зэксе Омеге и Кровавой Луне". Так вот куда попал весь цвет нашей школы! Я собираюсь с духом, чтобы посоветовать студентам атаковать гидру из огнемета, но лифт уже дошел до девятого этажа. Мне всегда казалось, что университеты широкие и плоские. В Токио они высокие и узкие. В коридоре никого нет. Я несколько раз прохожу из одного конца в другой, пытаясь разобраться в нумерации. Возможно, это часть вступительного экзамена. Наконец вижу надпись: "Масанобу Суга. --> Оставь надежду, майкрософтер всяк, сюда входящий[Author:A] ".
      Я стучу.
      -- Войдите!
      Толкаю дверь. Воняет как под мышкой, а постельное покрывало с изображением --> Доремона[Author:A] , висящее на окне, делает комнату такой же влажной и темной. Барабаны-бонго, учебники, журналы, компьютерные штуки, коробки из-под них, постер с Зиззи Хикару, горшок с обрубком какого-то растения, полный сборник манга под названием "Вагинадоры с Девятого Облака", куча пустых упаковок из-под лапши и целая гора картонных папок. В бюро находок Уэно Суга постоянно твердил о том, как прекрасны офисы, где нет бумаг. Сам он сидит в углу, согнувшись над клавиатурой. Теппети-теп-теп-теп-теппети-биппити-бип-бип-бип.
      -- Черт! -- Он развернулся и уставился на меня. Ищет в памяти мое имя, хотя с тех пор, как он покинул Уэно, прошло только девять дней. -- Миякэ!
      -- Ты приглашал как-нибудь зайти навестить тебя. Суга хмурится:
      -- Но я не думал, что ты действительно зайдешь... Как бюро находок? У госпожи Сасаки по-прежнему земля стынет под ногами? Ты видел финальный прыжок Аоямы по телику? Про него рассказывали во всех новостях, пока старшеклассник не угнал автобус с туристами. Видел, как он перерезал горло тем пассажирам? Если надумаешь совершить показательное самоубийство, как Аояма, постарайся, чтобы в это время не происходило ничего столь же сенсационного.
      -- Суга, я пришел...
      -- Тебе повезло, что ты меня застал. Бери стул. Тут где-то был один, под... Неважно, садись на эту коробку. Я только вчера вернулся с недельной стажировки в Ай-би-эм. Ты бы видел их лаборатории! Они посадили меня на "справочный стол" подтирать задницы всяким говнюкам. Безнадега. А я хотел попасть в отдел разработок, где испытывают новинки, вот. Через пару минут у меня уже был готов план побега. Раздается первый звонок: какой-то чурбан из Акиты, с акцентом -- только без обид -- похуже, чем твой.
      -- У меня тут чей-то с компьютером. Экран потух.
      -- О боже, господин. Вы видите курсор?
      -- Че?
      -- Маленькую стрелочку, которая показывает, где вы находитесь.
      -- Не вижу я никаких стрелочек. Ниче не вижу. Сказал же, экран потух.
      -- Ясно. У вас на мониторе горит индикатор?
      -- Че?
      -- На мониторе, господин. Телевизоре. На нем горит зеленый огонек?
      -- Нету огоньков. Ниче тут не горит.
      -- Скажите, монитор включен в сеть?
      -- Почем я знаю? Я ниче не вижу, сказал же.
      -- Даже если посмотрите по сторонам, господин?
      -- Как я могу смотреть по сторонам? Здесь кругом темень, сказал же.
      -- Возможно, будет лучше, если вы включите свет?
      -- Я пытался, но света нет -- электрическая компания чей-то проверяет, и тока не будет до трех часов.
      -- Ясно. Что ж, могу дать вам хороший совет.
      -- Да?
      -- Да, господин. У вас сохранились коробки из-под компьютера?
      -- Я никогда ниче не выбрасываю.
      -- Великолепно, господин. Я хочу, чтобы вы упаковали свой компьютер в эти коробки и отнесли обратно в магазин, где его купили.
      -- Все так серьезно?
      -- Боюсь, что да, господин.
      -- И че мне сказать в магазине?
      -- Вы слушаете внимательно, господин?
      -- Да.
      -- Скажите, что у вас вместо мозгов дерьмо, и компьютер вам ни к чему!-- и вешаю трубку.
      -- Это и был твой план побега?
      -- Я знал, что мои звонки прослушиваются парнем, который за меня отвечает, вот. Плюс я знал, что они знают, что я слишком ценный кадр, чтобы меня вышвырнуть. Поэтому инструктор признал, что мои таланты можно с большей пользой использовать в другом отделе. Я предложил отдел разработок -- и там оказался. Миякэ, что это у тебя в руках?
      -- Ананас.
      -- Так я и подумал. А зачем тебе ананас?
      -- Это подарок.
      -- Я думал, что они бывают только в банках. И кому ты собираешься подарить живой ананас?
      -- Тебе.
      -- Мне? -- Суга заинтригован. -- А что с ними делают?
      -- Режут ножом на кусочки и, э-э... едят. Суга неожиданно просиял:
      -- Вот спасибо. Я забыл пообедать. Угадай, где я сейчас? -- Он кивает на свой компьютер и вытаскивает банку пива из упаковки в шесть штук -- я отрицательно качаю головой. -- Французская атомная энергетика. Их антихакерские технологии -- просто каменный век.
      -- Я думал, твой "Священный Грааль" в Пентагоне.
      -- О, черт. -- Суга заливает все вокруг шипящим пивом. -- Там он и есть. Французы -- зомби.
      -- Зомби? Я знаю, что их тихоокеанские ядерные испытания провалились, но...
      Суга качает головой:
      -- Зомби. Ни один хакер, достойный своего силикона, никогда ничего не взламывает напрямую. Мы внедряемся в компьютер-зомби и ловим рыбку через него. Частенько мы зомбируем еще один компьютер через первый. Чем рискованней цель, тем длинней --> зомби-конга[Author:A] .
      Пора переходить к сути дела.
      -- Я хотел попросить об одном одолжении. Деликатного свойства.
      -- Что ты хочешь, чтобы я взломал?
      Он смотрит на меня и большими глотками пьет пиво. Тут я понимаю, что Суга вовсе не так прост, как кажется. Я слишком быстро сужу о людях. Достаю библиотечную книгу, которую Мириам выронила в парке.
      -- Наверное, это очень трудно, Суга, но не мог бы ты проникнуть в компьютер Токийской библиотеки и узнать адрес человека, взявшего эту книгу?
      Суга вытирает пивную пену:
      -- Шутишь.
      -- Ты можешь это сделать?
      -- Как два пальца обоссать.
      Корейское имя Мириам -- Кань Хьо Юнь. Ей двадцать пять лет, и у нее на руках три библиотечные книги. Я сажусь на электричку, чтобы доехать до ее квартиры в Фунабаси. Район обветшал, но люди здесь дружелюбные. Все вокруг так и просит свежего слоя краски. Я спрашиваю у женщины, что торгует пирожными в магазинчике рядом со станцией, как мне найти дом Мириам, и она рисует мне карту, а на прощание лукаво подмигивает. Вдоль дороги тянется длинная стоянка для велосипедов, я прохожу мимо нее, сворачиваю за угол, и вот оно, море, в этом сентябре я его еще не видел. Морской воздух в Токийском заливе сильно пахнет нефтью. У причала стоят грузовые корабли, их разгружают и загружают краны с четырьмя ногами и шеями, как у лам. Красные сорняки пробиваются сквозь трещины в дорожном покрытии. Ресторанчик, где подают --> якинику[Author:A] , окуривает вечер мясным духом и запахом древесного угля. В гараже какая-то группа репетирует песню под названием "Звуковой геноцид". Водитель такси стоит на углу причала и отрабатывает удар в гольфе, присматривая себе лунку на воображаемом поле в вечерней тишине. Ломбард, с окнами, забранными решеткой, ярко освещенная лавка с пряностями, прачечная самообслуживания, винный магазин, футбольная площадка и, наконец, дом, в котором находится квартира Мириам. Это старое трехэтажное здание. Я выкуриваю сигарету из пачки "Севен Старз" за рекордное количество затяжек. На первом этаже уже никто не живет. Когда я начинаю взбираться наверх, металлическая лестница лязгает. Один приличный тайфун, и это сооружение разнесет по всему Хоккайдо. Вот я и пришел: "303".
      В полумраке за приоткрытой на цепочке дверью появляется ее лицо.
      Она захлопывает дверь.
      Сконфуженный, я начинаю громко стучать. Пригибаюсь, чтобы поговорить с ней через прорезь почтового ящика:
      -- Я принес вам книгу. Вы обронили в парке. Это не имеет отношения к Дэймону. Мириам, я даже толком не знаком с ним! Пожалуйста.
      Ответа нет. Мимо идет собака с абажуром на голове. Чуть позади пыхтит толстяк-хозяин. Он хмуро смотрит на меня, ожидая, что я засмеюсь: