Семья (№4) - Ход черной королевы

Асланбек устал. Он чувствовал эту усталость, и хотел от неё избавиться, но это было невозможно. Во всяком случае, пока. Потом, чуть позже, скорее всего, он почувствует головокружительную лёгкость, которая и будет сопровождать его всю оставшуюся жизнь, но это будет потом. А сейчас ему нужно взять себя в руки и идти до конца. Он слишком многое поставил на карту, чтобы найти Жанну, и отступать уже некуда. Да он и не хотел. Всё это время он жил с одной целью: увидеть её. А сейчас ему хотелось и другого: ему хотелось увидеть её, униженную, молящую о прощении, целующую ему ноги. Но он её простит только в одном случае: если отнимет жизнь у всех дорогих ей людей. Только тогда он пощадит её, и возьмёт с собой. А для этого Жанна должна сама отправить на смерть всех живущих в этом доме. Вот такой вот изощрённый план был у Асланбека, он его пестовал длинными одинокими холодными ночами, когда был вынужден скрываться ото всех, голодать, когда ему было негде жить и вдобавок он знал, что за ним охотятся люди Шахида. Да уж, а он-то думал, что они всю жизнь проживут так, под чужими именами, мужем и женой. Он даже готов был полюбить это отродье, дочку Павла Резника, лишь бы Жанна ничего не заподозрила и оставалась с ним. Но увы, она очнулась от своей спячки и всё вспомнила.

Асланбек тоже помнил, сколько всего ему пришлось вынести из-за неё, через что он прошёл, чтобы выжить, и чтобы скрыться. Целый месяц он разыскивал её в Салониках, ему не раз приходилось убивать, чтобы разжиться деньгами.

А теперь вот он нашёл её, и хочет возвратить ей долг. Её отец уничтожил его семью, а он уничтожит семью Жанны. Это будет справедливо.

Асланбек привалился к дереву и закрыл глаза. Ему хотелось закурить, но он знал, что это опасно. Жанна может увидеть дым и почувствовать что-то неладное. Тогда она будет готова. А если она будет готова, он не сможет застать её врасплох. Конечно, она уже порастеряла все свои навыки, однако же Асланбек отдавал себе отчёт в том, что сможет с ней справиться лишь если неожиданно застигнет её. Он уже не понимал, что именно чувствует к этой женщине: любовь или ненависть. Всё смешалось, и стало так сложно распознать это чувство. Но пока что он хотел лишь увидеть её одинокой, отнять у неё всё, что она имеет, чтобы она стала такой же, как он. И тогда, возможно, их два одиночества сольются в одно целое. И они смогут стать той силой, которая позволит им иметь всё. Но сначала надо лишить Жанну её жизненной силы, её семьи.

Из своего укрытия Асланбек видел небольшой аккуратненький домик, окружённый оливковыми и апельсиновыми деревьями. Только вот он не понял, почему с самого утра он не видит никого, кроме Жанны. Только она мелькала в окне, только она выходила на крыльцо и вешала бельё, только она сидела на балконе и пила кофе. А где же все остальные? Асланбек решился дождаться людей, с которыми она живёт. У неё есть дочь, также Тофик рассказал, что нашлась её мать, которая на самом деле не умерла. Ну и, конечно, у неё должен быть мужчина. Конечно же, Павел, проклятый Павел, из-за которого она потеряла всякий стыд. С каким бы удовольствием Асланбек размозжил ему голову!

Что-то капнуло ему на лицо, а потом ещё раз. Он поднял глаза, и удивился: на небе собирались тучи, хотя ещё совсем недавно там не было ни облачка. Ну и погода в этой Греции! Небо мгновенно потемнело, и Асланбек понял, что ливень лучше переждать в доме. Дождь накрапывал, набирая силу, и Цагароев короткими перебежками добрался до домика. Его сердце билось чуть быстрее, чем обычно. Он давно не видел Жанну, очень давно. Ему повезло, что пошёл такой дождь. Его шаги, и без того мягкие, будут полностью заглушены. Интересно, что она делает? Читает? Прилегла отдохнуть? Расслабляется в объятиях Павла? Асланбек разозлено подумал, что в таком случае он прикончит его самым первым. Ну, а если в доме никого нет, то он подождёт.

Он привычным движением нащупал рукоятку ножа, спрятанного на поясе, и вошёл в открытую дверь.

Жанна сидела в кресле, прямо напротив двери. Её пистолет был направлен в сердце Асланбека.

Мила вздрогнула. Этот кретин опять ущипнул её за задницу, чёрт бы его побрал. Она бы с большим удовольствием пристукнула его микрофоном по голове, но Пётр — её босс, к сожалению.

Кто бы мог подумать, что она, Мила Илиади, опустится до того, чтобы петь в третьесортном кабаке?

А что ей ещё оставалось, если она умеет только петь? Денег нет, хорошо хоть, квартира и шмотки остались! И всё-же Миле очень тяжело жить на пятьсот долларов в месяц. Правда, кормится она здесь же, в ресторане, однако что такое — пятьсот долларов? Да она раньше на косметику столько спускала в месяц!

Она настроила микрофон, готовясь к очередному вечеру. Музыканты заиграли «Кабриолет», и Мила, подхватив, хрипловато затянула:

— А я сяду в кабриолет, и уеду куда-нибудь…

И такая тоска прозвучала в её голосе, что ей аж самой захотелось плакать. С какой бы радостью она действительно куда-нибудь уехала. Но вот только куда? Она потеряла всё, что имела: мужа, богатых родственников, любимого человека, финансовую независимость, карьеру и блестящие перспективы. Она, Мила Илиади, один клип которой стоил как вся эта забегаловка, теперь поёт в этом вертепе! До чего же она скатилась…

Но худшее ещё ожидало её впереди. Мила пела, равнодушно глядя в зал, и вдруг, увидев знакомую рыжую голову, вздрогнула, и взяла фальшивую ноту. Кто-то громко засмеялся. Хорошо ещё, что народу маловато, и её не освистали. Мила продолжала петь, чувствуя, как по её щеке течёт слеза.

Джонни, сумасшедший ветеринар, сидел в зале, и смотрел на неё влюблёнными глазами.

Теперь, после отъезда Любови Андреевны, он работал в зоопарке, куда притащил и своих драгоценных коал. После того, как он дал ей деньги, Мила пообещала ему, что станет его женщиной. Именно так выразился Джонни. Но тогда Мила готова была ему пообещать всё, что угодно, лишь бы он спас её и ссудил эти деньги. Она даже написала ему такую же сумасшедшую расписку о том, что взяла в долг деньги, и обязуется стать его женщиной. Ну не смех ли?

Мила с отвращением смотрела на ветеринара, не сводящего с неё сияющих глаз, скрытых за отвратительными очками со сломанной дужкой. Господи, и с этим человеком ей надлежит переспать? Или что он там имел ввиду, обязуя её стать его женщиной? Не женой же!

Придётся, видно, как следует напиться, чтобы стерпеть прикосновения этого рыжего урода!

Впрочем, Мила тут же самодовольно подумала, что вряд ли кому —то давали пятьдесят тысяч долларов за одну ночь. Она — дорогая женщина! Но самое обидное, что вокруг неё, как ни странно, нет поклонников. Нет, конечно, существовали какие-то мужчины, которые целовали ей руки и совали деньги за исполнение той или иной песни, были даже те, которые писали ей записки с предложением провести вместе ночь. Но она ещё пока, слава богу, не опустилась до положения банальной шлюхи. Может быть, придёт время, и она встретит своего мужчину, а пока что придётся терпеть это унижение.

Мила запела песню на английском языке, которая обязательно входила в её ежедневный репертуар.

Хозяин ресторана, Пётр, с первого же её появления норовил затащить её в койку, но Мила упорно сопротивлялась. Этот толстяк с вечно блестящим от пота лицом, пошлый до отвращения, совсем её не прельщал. К тому же она чувствовала, что, если поддастся ему, вместо положения любовницы хозяина и повышения зарплаты он станет с ней обращаться гораздо хуже. Миле была знакома такая порода мужчин, которые вели счёт не на чувства, а на количество тел, побывавших в их постели.

Она закончила петь. Сейчас должен быть десятиминутный перерыв. Она как раз успеет покурить, и выпить кофе, а лучше — виски, если никто не увидит. Работникам запрещалось пить в рабочее время, но бармен, милый парень, всегда наливал всем желающим причаститься за счёт хозяина.

Она сошла со сцены и быстро скрылась в служебных помещениях заведения, чтобы Джонни не успел перехватить её. Она так надеялась, что он забудет про неё в своём этом зоопарке, или что его сожрёт какой-нибудь тигр или медведь, но, увы, вон он, живой и невредимый, сидит себе, вертит рыжей головой во все стороны, пытаясь понять, куда же она делась.

Разозлённая Мила прошла через кухню в женскую раздевалку. Пётр, снова чем-то недовольный, орал на поваров, и думать было нечего, чтобы улучить минуту и тяпнуть стаканчик виски. Но в раздевалке у Милы была спрятана фляжка, в которую она с утра налила водки. Если бы не спиртное, она не смогла бы здесь работать, и сидела бы дома, оплакивая свою так изменившуюся жизнь.

Знакомых, которые могли бы ей чем-то помочь, у неё не было. Она умудрилась со всеми перессориться или даже насолить, когда выходила замуж за Павлика. Кто же знал, что всё так обернётся? Кравчук уехал в турне с очередным любовником, и ей даже не с кем было поговорить. Мила всплакнула, полезла в карман кожаного пальто, и достала оттуда фляжку. Осень в этом году выдалась слишком холодной, уже в сентябре начались заморозки. Мила отвинтила крышечку фляжки, приложилась к ней губами и запрокинула голову, глотая тёплую водку. Сзади раздались тяжёлые шаги. Чьи-то ладони легли на её бёдра. Она почувствовала смрадное дыхание.

— Джонни? — взвизгнула она.

С тех пор, как он стал работать в зоопарке, от него постоянно несло животным духом. Милу чуть ли наизнанку не выворачивало, когда он подходил к ней.

— Джонни? — переспросил удивлённый Пётр, стоящий сзади.

Мила быстро повернулась и нос к носу оказалась с хозяином кабака.

— Пьёшь? — одобрительно спросил Пётр.

Видимо, его волновало лишь, чтобы персонал не лакал его спиртное, а своё — пожалуйста.

Мила с вызовом уставилась ему в глаза.

— Ну и чего ты ерепенишься? — добродушно поинтересовался Пётр. — Я же тебе хочу лучше сделать. Хочешь, удвою тебе зарплату, и такси буду оплачивать? Ты только будь милой со мной, Мила… Милая Мила, — заржал он.

Мила вырвалась. Он снова протянул к ней толстые пальцы. Она понимала, что он пьян, что возбуждён, и что ей не нужно его злить, но не могла себя заставить выполнить его просьбу. Как можно быть милой с таким козлом?

Пётр навалился на неё и задрал ей платье. Мила пыталась отбиться, но под тяжёлой тушей особенно не повыкручиваешься. И всё-же она улучила момент и лягнула хозяина ресторана в пах. Он мгновенно отпустил её и скрючился, потирая ушибленное место.

— Ах ты, сучка, — тяжело дыша, проговорил он. — Все вы, бабы, одинаковы. Сначала выпендриваетесь, не даёте, а потом сами подстилаетесь. Дешёвки!

— Это я — дешёвка? — ахнула Мила. Её ещё никто так не оскорблял.

И, уже не осознавая, что делает, с силой ударила Петра по голове фляжкой, которую до сих пор держала в руке.

Тот грузно осел на пол, а певица, схватив верхнюю одежду, выскочила из раздевалки и помчалась к выходу через зал. Служебного входа в ресторане не было.

Джонни тут же бросился за ней.

Мила, отбежав от ресторана в тень, нервно надевала пальто. Сюда ей дорога заказана, это ясно. Пётр ни за что не простит то, как она с ним обошлась. И поделом ему! Думает, что все бабы — шлюхи? Надо же, дешёвка!

Мила сердито фыркнула и направилась вдоль дороги. Денег на такси у неё не хватало, вечер только начался, и она не успела заработать. Она услышала сзади торопливые шаги, и испуганно обернулась. Неужели это очнувшийся Пётр решил проучить её?

Но навстречу ей шёл Джонни. Мила впервые вздохнула с облегчением при виде ветеринара.

— Что случится? — тревожно спрашивал Джонни.

— Думаю, что теперь уже ничего не случится, — выдохнула Мила. — У тебя есть деньги на такси?

Джонни полез в карман и вынул оттуда портмоне. Мила нетерпеливо вырвала бумажник из рук ветеринара и достала три купюры по сто рублей. Кроме мелочи, больше денег в кошельке не было.

Она остановила первую же проезжающую мимо машину, и прыгнула в неё, намереваясь помахать Джонни на прощание. Но тот неожиданно проявил чудеса ловкости и тоже успел влезть в автомобиль, который уже отъезжал. Мила вздрогнула.

— Разве нам по пути?

— Чай любить, — мечтательно улыбнулся Джонни. — Твой дом иметь чай?

Мила равнодушно откинулась на сидение. Вот, значит, и настал её день. Пора платить долги. Она представила, как ляжет в постель с этим рыжим уродом, как его мерзкие бледнокожие руки, покрытые рыжей порослью, будут шарить по её телу, и едва сдержалась, чтобы не завыть от отчаяния, стыда и собственного ничтожества.

— Ты изменился, — удовлетворённо отметила Жанна, наблюдая за Мальчиком. Он застыл на пороге, словно изваяние, которых в доме хватало и без него. Он и вправду изменился. Долгие месяцы тяжёлой жизни, болезнь, и ненависть оставили на его порочном лице следы. Мальчик уже не был настолько красив, как раньше. Его светлые волосы приобрели пепельный оттенок, отчего он казался седым. И на лице появились морщины. А глаза были пустыми.

— Зато ты такая же, как прежде, — ответил Мальчик.

Жанна видела, что он уже пришёл в себя от неожиданности. Естественно, он намеревался застать её врасплох. Но, увы, она не доставила ему такого удовольствия.

— Значит, Тофик тебя всё-таки предупредил, — сплюнул Мальчик на пол.

Жанна поморщилась, но не стала делать ему замечания. В конце концов, сейчас слишком важный момент в жизни их обоих, чтобы тратить время на такие мелочи.

— Нет, Тофик мне ничего не говорил, — покачала она головой. — Но это неважно. Зачем ты пришёл?

— За тобой, — пожал плечами Мальчик.

Его начинала раздражать эта ситуация. Всё пошло не так, как он планировал. К такому исходу событий он был не подготовлен.

— Уходи, — глядя прямо ему в глаза, произнесла Жанна. — Уходи, и тогда я оставлю тебе жизнь.

Мальчик удивлённо взглянул на неё и расхохотался.

— Я тебе не верю! Ты хочешь убить меня, я знаю. Думаешь, сможешь выстрелить мне в спину, когда я буду уходить?

Жанна закусила губу. Да, она не собиралась отпускать его просто так. Мальчику лучше умереть. Она специально подготовилась к его появлению, и отправила всю семью во главе с Максом к родне Тамары, в предместье Салоников. Она понимала, что её объяснения о том, почему она не хочет ехать, не убедительны. Она сказала, что хочет отдохнуть от шума, и побыть одной. В конце концов, она беременна, и муж должен выполнять её любой каприз. Макс с подозрением смотрел на неё, но всё-же её путаные объяснения сошли ей с рук. Макс взял своих женщин, как он называл Камиллу Аскеровну, Тамару и Полинку, и уехал. Жанна просто чувствовала, что встреча состоится сегодня. Интуитивно она знала, что Мальчик очень близко от неё. Жанна успокоилась. Но она не собиралась рисковать семьёй. Они должны заночевать там, у двоюродного брата её матери, младшая дочь которого ровесница её Полины.

— Ты такая же красивая, — повторил Мальчик, не зная, что ему делать. Убивать Жанну он не собирался, а никого, кроме неё, в доме не было, он это уже понял. — Убери пистолет, давай поговорим с тобой, — улыбнулся он.

Жанна хмыкнула.

— Ты думаешь, я тебе верю? — спросила она. — Нет, не верю. Ты — убийца. Что ты здесь забыл? Хотел меня увидеть? Увидел. Теперь уезжай.

— А где твой русский любовник? Ты наконец вышла за него замуж? — злобно поинтересовался Мальчик.

— Да, вышла, — спокойно ответила Жанна. — Но это не твоё дело.

— Я всегда любил тебя, ты была моей женщиной. Значит, моё дело! Почему ты бросила меня, почему убежала, пока я был без сознания? Почему не подождала, пока я приду в себя? Мы бы поговорили, я всё тебе объяснил, и ты бы осталась со мной. Нам разве было плохо?

— Я просто поражена, — тихо сказала Жанна. — Ты подставил моего отца, ты сам убил его, ты обманул меня, хитростью заставил жить вместе с тобой, и после этого думал, что я бы осталась возле тебя? Ты всё тот же глупый мальчишка… Мальчик, — презрительно бросила она, зная, как бесится Асланбек, когда его называют Мальчиком.

— Замолчи! — крикнул он. — Я всё делал, чтобы ты была счастлива! Разве я тебя обижал? Разве не любил тебя? Разве не жил ради тебя? Я даже был готов воспитывать дочь твоего русского ублюдка, как свою! Я ради тебя убил ту вздорную бабу, которая тебе угрожала. А теперь ты говоришь, что не осталась бы со мной?

Жанна поёжилась. Она вспомнила Верочку, молоденькую глупенькую Верочку, которая решила, что Жанна подменила настоящий рубин на шпинель. Мальчик безжалостно убил её только за одни слова. Ведь угрозы — это всего лишь слова… Он — настоящий убийца, и Жанна знала, что сможет его убить. Она убьёт его, и вся её дальнейшая жизнь изменится. Она отомстит за своего отца, и Малик будет спокойно смотреть на неё с небес. Надо всего раз нажать на курок, чтобы этот ублюдок был мёртв. Но вот в том-то и загвоздка, что Жанна не могла заставить себя выстрелить. Несмотря на то зло и горе, которое Мальчик причинил Семье и лично ей, она не могла убить его. Жанна с тревогой заглядывала внутрь себя и понимала, что в её жизни всё изменилось, всё. В том числе и она сама.

— Боже, ну и дождь! — раздался весёлый голос Макса. Топая по ступенькам крыльца, как слонёнок, он вбежал в дом и наткнулся на Мальчика.

Побледневшая Жанна вскочила с места.

Мальчик молниеносно выхватил нож и приставил его к горлу Резника.

— Не ожидал, — удивлённо протянул он. — Ну и дела… Значит, ты поматросила сына, а теперь переключилась на папашу? Ну ты даёшь, дорогая! Вот это женщина! — засмеялся он.

— Немедленно отпусти его, — звонко крикнула Жанна.

— А ты сначала вернись на своё место, любимая, — с издёвкой проговорил Мальчик. — Разве ты не видишь, произошла перестановка сил? И явно не в твою пользу!

— Что тебе надо? — с трудом произнёс Резник. Нож у горла мешал ему говорить.

— От тебя — ничего, — хмыкнул Мальчик. — Я приехал за ней…

— Она не поедет с тобой, — возразил Резник. — Лучше бы тебе убраться отсюда.

— Ну почему ты вернулся? — в отчаянии выкрикнула Жанна.

Пистолет в её руках дрожал.

— Я понял, что ты специально отослала нас, — Резник сглотнул. Голос его стал ещё тише, ему было тяжело дышать.

— Хочешь посмотреть, что я сделаю с твоим любовником? — усмехнулся Мальчик. — Всё произойдёт на твоих глазах, дорогая! Ты отняла у меня всё, и я сделаю то-же самое с тобой!

— Послушай, Асланбек, — заторопилась Жанна. — Ты ничего не знаешь о моей жизни! Давай оставим всё, как есть. Будем жить, ничего не зная друг о друге. Я у тебя ничего не отнимала, наоборот. Это ты отнял у меня отца, ты заставил меня жить с тобой, пользуясь моей амнезией, это ты пытался планировать мою судьбу. Может быть, хватит?

— Ты шутишь? — в исступлении воскликнул Мальчик, его рука дрогнула и нож царапнул шею Резника. За воротник его рубашки потекла тонкая струйка крови. Мальчик ничего не замечал, ослеплённый яростью.

— Это же ты бросила меня умирать, когда я лежал в коме, ты собиралась даже убить меня, думаешь, я не видел, как ты пыталась выдернуть шнур из розетки от приборов электропитания? Это ты продала мой дом, ты вернулась обратно в Семью и предала меня. Тебе наплевать на то, что я тебя любил, и хотел быть с тобой!

— Нельзя заставить полюбить! — воскликнула Жанна. — Даже если ты лишишь меня всего, что я люблю и что имею, я не стану твоей!

— А это мы посмотрим, — усмехнулся Мальчик. Он уже пришёл в себя. — На твоих глазах умрёт твой любовник. Потом я убью твою дочь. Кстати, где она? А, понял, ты её спрятала от меня, потому что знала, что я приеду, да? А когда у тебя никого не останется, ты будешь только моей, Жанна! Опусти пистолет, дорогая, это не игрушка! Опусти пистолет, иначе я убью его немедленно!

— А ты в любом случае убьёшь его, — возразила Жанна. — Поэтому какая разница, будет у меня в руках пистолет, или нет.

Мальчик засмеялся.

— Узнаю твою хитрую натуру! Да, ты права, я убью его в любом случае. Но давай сначала поиграем, дорогая! Брось пистолет, и, может быть, я оставлю твою дочь в живых. Ну?

Он, пользуясь замешательством Жанны, резко откинул голову Резника назад, собираясь перерезать ему горло, и в эту секунду Жанна выстрелила, едва прицелившись. Нож в руке Мальчика дрогнул и упал на пол. Жанна смотрела на Резника. Мальчик, с дырой во лбу, удивлённо рухнул на Резника, и тот, словно спасаясь от змеи, оттолкнул его. Тело Мальчика опустилось на пол возле ножа.

Жанна зарыдала. Резник, бледный, кинулся к ней.

— Ты жив, Макс, ты жив? — заикаясь, спрашивала она.

— Да, да, я в порядке, дорогая! Ну почему ты мне ничего не сказала, почему отправила меня из дома? Ты же знала, что он приедет!

— Поэтому и отправила, — слёзы катились из её глаз, не переставая. — Я боялась, очень боялась за тебя, за маму, за Полинку и бабушку. Если бы вас не было, у меня бы всё получилось!

— Ты хотела убить его? — севшим голосом спросил Резник.

Жанна кивнула. Она на самом деле собиралась убить Мальчика, чтобы наконец освободиться от призраков своего прошлого, чтобы отомстить за отца и за себя, и чтобы жить спокойно всё оставшееся время с людьми, которых она так любит. Она ненавидела его с такой силой, что, возможно, могла бы даже выстрелить ему в спину, если бы он вдруг действительно решил уйти. Очень жаль, что это у неё не получилось прежде, чем на пороге появился Макс.

— Я хорошо стреляю, — констатировала она сей факт, взглянув на мужа. — Правда, уже давно я не брала в руки оружия, но всё-таки…

— Ты больше никогда не возьмёшь в руки оружие, — твёрдо сказал Резник. — Никогда. Кстати, где ты взяла пистолет?

— Это отцовский, я разобрала его и перевезла по частям, в сумке-кенгуру вместе с Полиной, — вытерла глаза Жанна. — Знала, что он мне понадобится.

— Ладно, теперь давай решать, что с ним делать, — Резник кивнул на тело Мальчика.

Жанна услышала звук подъезжающей к дому машины и выглянула в окно. Дождь уже закончился, так же неожиданно, как и начался. В чистом небе светило солнце, и несмотря на приближающихся двоих полицейских, Жанна ощутила огромное облегчение.

Когда она увидела, что Мальчик собирается убить Резника, Жанна вспомнила те страшные минуты, когда Шахид выстрелил в Павла. Уже двух любимых людей, отца и Павла, у неё забрала судьба, и она не собиралась терять единственного мужчину своей жизни. И теперь была готова ответить за убийство Мальчика.

Резник, увидев полицейских, которые находились возле крыльца, внезапно нагнулся и схватил пистолет, оставив на нём свои отпечатки.

— Слушай меня внимательно, — скороговоркой начал он, схватив Жанну за плечи, — ты тут вообще ни при чём. К нам в дом влез грабитель, он стал угрожать нам ножом, и я убил его. Тебе понятно?

— Но, Макс, — запротестовала Жанна, — это же я убила его, почему ты берёшь на себя мою вину?

— Потому что ты — женщина, в первую очередь — моя любимая женщина! Ты — мать моих детей! Тебе нельзя волноваться, надо поднимать на ноги Полинку, тем более что ты беременна! А я сумею разобраться, не переживай за меня!

Единственное, что меня волнует, это вот какой вопрос: как нам быть с Полинкой, кем она должна меня называть, отцом, ведь я твой муж, или дедом, ведь я на самом деле её дед? — подмигнул ей Резник.

— Макс, — прошептала потрясённая Жанна, — сюда стучатся полицейские, у нас большие проблемы, а ты спрашиваешь меня о таких мелочах…

Резник улыбнулся, обнял жену и крепко её поцеловал.

Суд состоялся через два месяца. Максимилиану Штайнбергу дали один год тюрьмы, за превышение мер по самообороне. Адвокаты, которых наняла Жанна, потрудились на славу. Однако же год без Макса она себе представляла с трудом. Конечно, она не одна, рядом с ней — её любимые женщины, и скоро родится ещё одна. Жанна уже знала, что снова ожидает девочку, и робко сообщила об этом мужу на первом же свидании, разрешённом в его тюрьме. Несмотря на её беспокойство, он обрадовался:

— Любимая, кому нужны мальчики? Особенно если из девочек вырастают такие прекрасные женщины, как ты? У меня только одна просьба: назови её Любовью, хорошо?

Жанна, вздохнув, кивнула. Она понимала, почему Макс её просит об этом, но не могла на него сердиться. Да, он и в самом деле виноват перед своей первой женой, и Жанне её искренне жаль. Если мужу будет легче оттого, что их дочь будет носить имя его первой жены, пусть будет так. Во всяком случае, ревновать ей и в голову не приходило.

— Я буду ждать тебя, Макс, — прошептала Жанна на прощание. — Мы все будем тебя ждать…

КОНЕЦ

От автора

Так закончилась эта война между русским олигархом и лидером азербайджанской группировки, вспыхнувшая из-за любви их детей. В их случае любовь имела разрушительную силу, но всё-же — силу. Любите и будьте любимы, и пусть сила вашей любви станет созидающей.

С любовью,

Елена Миронова.