МАЛЬЧИК

Центурион осторожно понюхал красноватую жидкость в грубом бокале из настоящего стекла.

– Не брезгуйте, босс. Это отличное паленое мукузани столетней выдержки, настоящий мытищинский розлив! – сказало широкое лицо Братэллы, сдержанно улыбаясь златозубой, в стиле «ретро», улыбкой. Майор Департамента нетипичных и социально опасных преступлений Казус Братэлла Комбайн коллекционировал все, что было связано с блестящей эпохой рубежа тысячелетий (или, как ее часто называют, эпохой «чубайщины»). Он даже на работу ходил в костюме «а ля московский гангстер». Вот и сегодня, когда начальник Братэллы, центурион Литот, разбудил его среди бела дня судорожными воплями и приказом срочно проснуться, заказать столик в любом из центральных ресторанов, вызвать туда еще двоих наиболее талантливых сыщиков Департамента, явиться во всеоружии и ждать дополнительных приказаний, стопятидесятикиллограммовое сонное тело майора Казуса Комбайна явилось в нелепом шелковом костюме древней фирмы «Отверсаче», в белой рубашке с увесистой золотой цепью под стоячим воротником, со смешной сумочкой-барсеткой в руке.

– Такие сумочки носили наши деды в эпоху великого передела собственности! – гордо объяснял майор Казус Комбайн сослуживцам. И неизменно добавлял следующее: – Это было красивое время жестоких разборок, блестящих авантюр и настоящего гангстерского благородства.

Он даже имя себе изменил – раньше был Казус Альтруизм Комбайн, а после того как увлекся ретрокультурой, перерегистрировался и стал именоваться Казусом Братэлла Комбайном. «Братэлла» – это значит, верный друг, – пояснял он коллегам. – Так называли себя благородные мафиози в Москве и Путинбурге в те далекие, романтические времена».

Ну насмотрелся человек старых необъемных гангстерских фильмов про Петербург начала XXI века, ну и что? Имеет право на хобби.

Майор Братэлла, помимо живого ума и замечательных пробивных способностей, обладал еще одним удобным качеством: он неплохо преуспел на почве служения Юпитеру (совсем недавно получил 12-й градус). А поэтому майор уже не питался в обычных популярных ресторанах, а имел законное право заказать бокс с эксклюзивными декорациями и авторской кухней в любом столичном симпозитарии. Причем – в любое время суток.

Последнее обстоятельство оказалось особенно ценным для его начальника, центуриона Порфирия Литота. Когда центурион покинул Даун Даун, время было еще глухое – час дня. Между тем ему срочно надо было провести брифинг для своих ближайших подчиненных: рассказать о конкурсном задании, выработать стратегию расследования. Однако в это время суток в спящем дневном городе были открыты только элитные симпозитарии, колизеи, публичные дома, казино и прочие объекты для удовлетворения эксклюзивных потребностей тех, кто достиг высокой степени развития натуры и теперь имел право на утонченные удовольствия.

Квестор не был служителем Юпитера, не имел права заказывать бокс в симпозитарии. Поэтому он заранее (еще до встречи с Маэстро, по дороге с Воробьевых гор на Моховую) разбудил Братэллу и приказал срочно подготовить условия для брифинга где-нибудь неподалеку от Даун Дауна – желательно на Тверской.

Пока Литот выслушивал указания планетарного волшебника в роговых очках, сонный и порядком перепуганный Казус Братэлла Комбайн позвонил в престижный, почти культовый в юпитерианских кругах Старый Маяковский симпозиторий имени Пантагрюэля и заказал пиршество в любимом гангстерском стиле для четырех человек с диковинными, полузабытыми национальными забавами: баней, бильярдом и дракой a la courage cossaque.

Потом Братэлла связался со своим крллегой и конкурентом Фениксом Бруно, начальником Отдела культовых злодеяний Департамента социально опасных и нетипичных преступлений – Бруно мгновенно проснулся, твердым голосом переспросил адрес симпозитория, поинтересовался темой брифинга и, получив от Братэллы ответ, что «стряслось нечто срочное и ужасное», сообщил, что будет через четверть часа.

Помимо талантливого и очень юного семиквестора Феникса Бруно, Порфирий Литот приказал Братэлле вызвать другого ведущего детектива из их Департамента – квестора Конскрипцию Кеггль по прозвищу «бензопила». Мадам Конскрипция была ровесницей демократии – она помнила еще президента Киркорова – однако, несмотря на седые волосы и зрелый возраст, рассудок у нее был ясный и холодный, как у средневекового чекиста.

Итак, поднятые по тревоге помощники Литота – семиквестор Феникс Бруно, квестор Конскрипция Кеггль и майор Братэлла Комбайн – при полном параде, в форменных пончо, с «сундуками» и электрическими запястьями – собрались в вестибюле роскошного Старого Маяковского симпозитория «Пантагрюэль».

В это самое время комфортабельная лифтовая комната с диваном уже бесшумно опустила Маэстро Гилльома и его собеседников с цветущей крыши небоскреба Даун Даун на самый нижний этаж – выслушав напутственные слова этого удивительного лысого человека в старомодных очках, Порфирий Литот церемонно простился с двумя другими конкурсантами (а отныне – заклятыми его соперниками в борьбе за место Протектора Москвы). Потом получил у адъютанта свои вещи, а также запечатанный свинцовый контейнер со «всем необходимым» для поисков пропавшего мальчика и спустился в гараж.

Уже в салоне удобоката – пока машина рассчитывала, по какому транспортному руслу домчаться до Маяковки, пока разогревались турбины и открывались шлюзы Даун Дауна – Порфирий Литот нетерпеливыми пальцами вскрыл сенсорные печати на контейнере и вытряхнул на ладонь три небольших, но увесистых предмета.

Сначала – крупный перстень с черным сапфиром. Это был плоский квадратный камень в золотой оплетке угловатых усиков, одновременно похожих на паучьи ножки и на щупальца микросхемы. Затем – тяжелый серебряный с чернью браслет с техноорнаментом в виде хитро переплетающихся кабелей. И наконец, зеленовато-стальную, полупрозрачную намагниченную таблетку со сжатой информацией.

Он не успел толком изучить эти подарки всемогущего Маэстро. Удобокат домчался до Маяковки за полминуты. Живой (заметьте, живой – а не цифробиотический) мальчик-валет с противосолнечным зонтиком подскочил к машине, жмуря сонные глаза и натужно улыбаясь. Подчиненные уже ждали Порфирия Литота в полутемном вестибюле среди огромных статуй обжирающихся восточных божков:

– Радуйся, центурион, – Феникс Бруно, удивительно свежо выглядевший в графитово-стальном пончо с вишневым шарфиком, приветственно протянул руку. Конскрипция Кеггль чопорно поклонилась, продемонстрировав напомаженное темя с зигзагообразным пробором седых волос, затянутых над ушами в строгие косицы – она до сих пор предпочитала прически, которые были в моде в пору ее юности, лет семьдесят назад, когда госпожа Кеггль заканчивала юрфак МГУ.

Майор Братэлла Комбайн, уже принарядившийся в жанровый костюм московского бандита начала века, помахал Порфирию Литоту толстой ручкой в гремящем золотом браслете, болтавшемся поверх столетних наручных часов «Чайка» [36].

– Бокс заказали? Отлично. Куда идти?

Порфирий говорил отрывисто и сухо, подчеркивая значимость момента. Он привез коллегам сногсшибательную информацию: в столице вводят Протекторат! Департамент могут загнать под прямое руководство чиновника из другой спецслужбы! Тут было отчего понервничать.

Механический официант в жанровом бордовом пиджаке, с мертвой улыбкой на вежливом лице проводил их в бокс, уже декорированный в духе бандитских пирушек столетней давности: огромные столы, по старинке накрытые хлопковой тканью, неудобные металлические приборы, тяжелые тарелки… Зато – здесь была настоящая, а не синтетическая еда: картофельные чипсы! поджаренные креветки с безалкогольным пивом! куриные яйца! У Порфирия, привыкшего к пластиковым петербургерам и белковым коктейлям, едва не разбежались глаза – он с трудом скрыл радостное замешательство. Да, майор Братэлла не поскупился и заказал восхитительное угощение… В очередной раз Порфирий пожалел, что не выбрал Юпитера в качестве курирующего божества – тогда все могло быть иначе, он тоже имел бы право заказывать настоящую еду и устраивать такие вот пиршества в «тематических» декорациях!

Что-то забавное, наивное было в этом старинном гангстерском стиле жизни, подумал Литот, с трудом отодвигая тяжеленный стул из массива дуба и занимая место во главе стола, сплошь заставленного графинами и бутылями – так, что лица собеседников, преломляясь в разноцветном стекле, заранее казались пьяными. Из допотопных динамиков под потолком звучала спокойная, архаично смикшированная ритм-эн-блюзовая песня:

Владимирский централ, ветер северный,

Вчера я налабал бакс немереный…

Три или четыре живые танцовщицы в удивительно строгих старинных мини-юбках и микрошортах, в узких довоенных брючках, ботинках на смешной старомодной платформе и весьма консервативных оборванных маечках танцевали на огражденном возвышении под беглым огнем стробоскопа – движения старого танца показались центуриону поразительно скованными, закрепощенными. «Вот так танцевали наши бабушки», – подумалось ему.

Он решительно поднял руку – музыка стихла, девочки очистили танцпол. Коллеги поспешно рассаживались по местам, раскрывали электронные блокноты, включали диктофоны на запись.

…И вот, понюхав красную жидкость в тяжелом бокале из настоящего стекла, центурион Порфирий Литот улучил мгновение перед началом совещания – и осторожно пригубил драгоценный древний напиток. Фантастический вкус настоящей, столетней бормотухи пронзил, сводя с ума. Какой букет! Какое томительное, страстное послевкусие…

– Настоящий напиток древнерусской братвы, – почтительным шепотом пояснил майор Братэлла. – По свидетельствам историков, наши предки закусывали такое вино настоящей дальневосточной селедкой. Хотите кусочек?

Литот не пробовал настоящей селедки уже лет пять, однако он привык быть строгим в обращении с подчиненными. Селедка подождет.

– Коллеги, начнем наш брифинг, – сухо сказал он, отставляя недопитый бокал; ни один мускул на лице не дрогнул, не выдал того, что старое вино действительно понравилось центуриону. – Орден подбросил нам срочную работу. Надо найти пропавшего школьника.

– Ха-ха! – семиквестор Феникс Бруно вежливо хохотнул.

– Очень странно, – проскрипела черными от кофеина зубами «бензопила» Конскрипция Кеггль. – По нашей закрытой статистике, в Большой Электростали ежедневно пропадают без вести свыше тридцати школьников. Как правило, это жертвы маньяков, а также самоубийцы и те, кто убегает из колледжа. Почему решили искать именно этого мальчика, чем он лучше других?

– Я ждал этого вопроса, – сказал Литот. – Дело не в самом мальчике. Это непростое дело. Это конкурс. Показательная контрольная работа, тест на профессионализм. Начальство решило проверить, кто в Москве лучше всех работает – мы, ведьмы или вразумители.

Конскрипция подняла нарисованные брови, потом чинно кивнула и принялась быстро щелкать ногтями по тетрадочной клавиатуре, делая какие-то заметки. Феникс Бруно побледнел, потом порозовел и опять побледнел – ага, сказывается молодой азарт, ведь ему еще нет двадцати лет, а уже семиквестор! Вот нервишки и поигрывают, отметил Порфирий. А как у нас реагирует Братэлла? А, ну этот господин вне конкуренции: застыл с вытаращенными глазами и куском селедки в золоченых зубах.

– Если мы проиграем мальчика, нас засунут в подчинение к Черному Эрго. Или – того хуже – к рыжей Харибде, – произнес центурион, поигрывая бровью. – Вы понимаете, что это значит?

– Немедленное увольнение, – страдальчески улыбнулся Братэлла, роняя селедку в паштет.

– Совершенно очевидно, что работать под их руководством мы не сможем, – быстро сказал Бруно, блестя крупными серыми глазами. – Мы хотим работать только с вами, любимый центурион…

– Довольно вам, семиквестор! – Порфирий нахмурился. – Не время для карьерных комплиментов. Скажите лучше что-нибудь дельное.

– Как вам будет угодно, центурион, – юный детектив ничуть не обиделся, только немного наморщил высокий белый лоб. – Сейчас скажу дельное. Во-первых, такая централизация спецслужб сильно попахивает Протекторатом. Как бы нам не пришлось в скором будущем претворять в жизнь решение Руководительствующего Совета о введении чрезвычайного положения в городе.

Порфирий не смог удержаться от одобрительного кивка:

– Неплохая работа мысли для девятнадцатилетнего юноши. Браво, семиквестор Бруно. Майор Казус Комбайн, что у нас с прослушиванием?

– Я грамотно распорядился, босс! Все глушится! У меня самокат припаркован здесь, под окнами, а в нем работает генератор помех. Нас никто не слышит, даже люди черного рыцаря.

– Волшебно. Тогда выключите свои диктофоны и слушайте внимательно. – Порфирий выдержал паузу, еще пригубил красного. – Перемены серьезные. Протекторат действительно вводят, и уже скоро. Тот, кто найдет мальчика, станет протектором всего города.

Бруно Феникс стал малиновым, как знамя бейсбольного клуба «Люберецкие иваны»; Конскрипция Кеггль позеленела, как бархат бильярдного стола у нее за спиной. Еще бы. Если Порфирий станет протектором, каждый из этих троих, сидящих сейчас за столом, автоматически получит как минимум… чин дексацентуриона. А это высочайшие градусы Гильдии Гнева, огромные квартиры, колоссальные бонусы добра, расширенные права и свободы, одним словом – есть ради чего потрудиться.

– Нам известна причина введения чрезвычайного режима? – скрипнула Конскрипция Кеггль, вопросительно тараща акульи глазки.

– Нет, – сказал Порфирий и чинно, почти свирепо надкусил круто сваренное куриное яйцо (он не мог больше сдерживать нервический голод). – Однако не исключено, что это напрямую связано с похищением мальчика.

– Стало быть, – головастый юноша Феникс Бруно отложил вилку, прикрыл глаза, – Орден разыскивает не столько мальчика, сколько… его похитителей.

– Блестяще, мой юный друг, – холодно кивнул Порфирий. – Какие еще соображения?

– Если Орден требует протектората для Москвы, это значит, что в городе происходит нечто экстремальное. Какая-то чрезвычайная угроза, вызвавшая острое беспокойство в Совете Шестисот, – семиквестор Бруно аккуратно промокнул серые губы салфеткой. – До сих пор протекторат был введен только в нескольких городах, в самых горячих точках планеты…

– Иерусалим, Константинополь, Афины, Киев… – заскрежетала госпожа Конскрипция. – А также в Белграде и в Минске. И где-то еще…

– На Южном Кипре, – сказал Бруно. – Это что же получается: Москву приравняют к Кипру? Но у нас вроде бы не видно ортомаргинальных танков на улицах…

– Бессмысленно обсуждать решения Ордена, семиквестор Бруно! – Центурион Литот красиво откинулся на высокую спинку стула – и пожалел об этом: стул не имел компьютерного мозга, и жесткая спинка ни на градус не прогнулась. – Предлагаю перейти к обсуждению плана действий. Во-первых: каждый из вас с этого самого момента получает двух телохранителей. Это приказ. Сами выберите робомехов, кому какие нравятся. И помните: с сегодняшнего дня для каждого из вас вероятность попасть в автокатастрофу повысилась на несколько порядков. Берегите себя. Это прежде всего.

Сказав сие, центурион с плохо скрываемой страстностью глотнул старинного вина, закусил настоящим плавленым сырком – в глазах помутилось от блаженства. Подчиненные сидели молча, бешено вращая мозгами. Через полминуты Литот собрал истаявшую волю в кулак и продолжил:

– Теперь – собственно поиск проклятого школьника. Одно из двух: либо мальчика насильно изъяли из общества, либо он изъял себя сам. Таким образом, мы имеем два направления поиска. Первое – надо изучить, кто сейчас в Москве развлекается похищением мальчиков. Какие секты используют школьников в качестве жертвенного материала? Какие террористические группы выкрадывают подростков для того, чтобы воспитывать своих янычар? Какие серийные маньяки в настоящий момент работают по школьникам? Всю эту информацию надо выудить из полицейских архивов.

– Но это… десятки, а может быть, и сотни электронных досье… – прошептал обескураженный Братэлла.

– Ничего страшного. Нужен список всех сект, движений, подпольных групп, которые для тех или иных целей крадут мальчиков. Это базовая информация, потом будем сужать круг поиска. Причем, чем крупнее организация, тем больше шансов, что именно она беспокоит Орден и подталкивает к введению чрезвычайного положения. Итак, это направление работы возьмет на себя…

– Разрешите мне?

– Разрешаю. Семиквестор Бруно, вы должны закончить означенный кусок работы к восьми часам вечера. Вы не будете спать ни минуты, вы сейчас поедете домой, напьетесь настоящего кофе и сядете за ваш любимый компьютер. В пять минут девятого я жду от вас сигнала о проделанной работе.

– Служу Минерве!

– Волшебно. Остается еще одно стратегическое направление поиска. Майор Братэлла Комбайн, это задание для вас, включите запись. Меня интересуют модные суицидальные схемы, распространенные среди подростков в том районе, где проживал пропавший мальчик. А также все популярные молодежные сюжеты «бегства из общества». Вы должны просмотреть каталоги детской преступности: куда они обычно сбегают, в какие подвалы, в какие именно заброшенные кварталы, а может быть, в утраченные регионы, в тундру, в пустыню – и главное, через какие транспортные узлы они чаще всего движутся в своем стремлении покинуть социум. Уверен, что фактов накоплено очень много, вам нужно только нагнуться и поднять информацию с земли.

– Босс, да как же его найдешь, если он сбежал? – удивился майор Братэлла, золотая цепь на груди зазвенела от эмоций: – Ведь этот клятый тинейджер может… ну скажем… забиться на какой-нибудь незарегистрированный чердак и уйти в многолетнюю компьютерную игру! Или еще вариант: парень валяется на техническом уровне в метро под наркокапельницей. Это ж надо всю подземку облазить!

– Не говорите глупостей, майор! – заскрежетала зубами Конскрипция Кеггль. – Все поступки этих гадких подростков убийственно типичны, они легко поддаются классификации. В любой детской комнате вразумления вам скажут, что среди станций метро есть свои чемпионы по количеству прыгающих на рельсы тинейджеров. Вот на Фрунзенской прыгают каждый день, а на Спортивной – раз в полгода. Всегда есть железная закономерность, жестко обусловленная рядом факторов – нужно только вычислить эту формулу, и все станет ясно.

– Квестор Кеггль абсолютно права, – кивнул Литот. – Если парень забился на чердак и ушел в игру, значит, кто-то этот чердак содержит и зарабатывает тем, что берет с подростков деньги за возможность уйти на пару месяцев в неконтролируемый виртуал. Кто-то ведь носит ему пищу на этот чердак! Если он залез под капельницу, значит, некий добрый приятель продал парнишке все необходимое… Ваша задача проста: представить мне список основных сюжетов ухода подростков из общества – на основании московской статистики за последние пару лет. В восемь вечера все должно быть готово, майор. Вопросы есть?

– Служу Палладе.

– Ну и теперь последнее. Квестор Конскрипция Кеггль, для вас тоже есть информация.

Порфирий помолчал, подвигал языком во рту, перекатывая по нёбу зернышко натуральной красной икры. С наслаждением подумал, что вот сейчас надавит языком, и брызнет неповторимый вкус… Надавил – и аж замычал от удовольствия.

– M-м… Волшебная икра. Мадам Кеггль, я просто хочу вас уведомить, что помимо вашего покорного слуги в конкурсе на замещение известной должности участвуют еще две персоны.

– Полагаю, что имя первого мне известно, – прохрипела «бензопила». Она ненавидела Черного Эрго всеми силами своего организма.

– Вы снова правы, мадам Кеггль, абсолютно правы. Имя второго лица вам тоже неплохо знакомо. Оно всплыло совсем недавно, пару лет назад – и теперь очень активно мечется повсюду, как… есть такая древняя идиома… фекалии в полынье…

– В проруби! – услужливо подсказал Братэлла.

– Вы понимаете, о ком я говорю? – сощурился Литот.

– Рыжая? – Конскрипция сощурилась еще злее.

– Ну вот. Собственно и все, что я хотел сказать вам, мадам Кеггль. Нужно просто поглядывать, чего да как. Может быть, та или иная персона внезапно покинет Москву и, скажем, улетит в другой город. Важно вовремя заметить и понять, в какой именно.

– Я правильно поняла, что нам важно не проворонить подготовку силовой акции конкурентов?

– Да. Если начнут подтягивать штурмовичков там всяких, или хэк-разведку затеивать вздумают и все такое подобное… Да, чуть не забыл. Поставьте фильтры на «Эшелоне» и расставьте «жучков» в целом по публичной электронной сети, чтобы поглядеть, кто вводит в поисковые системы имя пропавшего мальчика и вообще проявляет интерес к его личности. Ясна задача?

– Какие средства? – Старуха-квестор вперила льдистый взор Порфирию в переносицу.

– О! Об этом не беспокойтесь, – усмехнулся Литот. Он опустил локоть правой руки на стол, поднял ладонь вертикально и слегка тряхнул, чтобы рукав голубого пончо немного опустился и всем было хорошо видно серебристо-черный браслет на запястье центуриона.

Кто-то уронил вилку; покатилась по скатерти надкушенная маслина.

– Не волнуйтесь, господа, я пока не посвящен в рыцари Ордена, – тихо улыбнулся Литот, пряча руку под стол. – Просто нам выделили целевую кредитную линию.

– Это же линия Ордена! – прошептал Бруно. – Но ведь они… безлимитные!

– Так точно, – кивнул Порфирий. – Именно поэтому сегодня за угощение плачу я. Но напоследок… кое-что важное.

Покачав в воздухе мизинцем, Литот подозвал официанта.

– Три пилюли «Энергейзера» для моих друзей.

И когда на стол легло блюдечко с тремя красно-зелеными льдинками, негромко скомандовал:

– Угощайтесь, господа. Прямо сейчас, у меня на глазах. Чтобы спать не хотелось. Настоящий гейзер энергии – и никакой усталости.

Подчиненные покорно приняли по пилюле. Разумеется, они знали, что одна таблетка «Энергейзера» не только придает силы для активной работы в течение 24 часов, но также гарантирует ураганную диарею, конъюнктивит и гайморит до конца недели.

Однако эти люди также понимали, ради чего идут на такую жертву. В случае победы Порфирия на конкурсе каждый из них получал пост дексацентуриона и целую кучу добра на лицевой счет. В случае поражения – автоматическое увольнение и необходимость трудоустройства где-нибудь в провинции.

– Ну вот, скоро дремогонное средство начнет действовать, – радостно констатировал Литот. – Задремать вы уже не сможете. На моих часах – 15.00. У вас в запасе целых пять часов. За работу, коллеги!

Загрохотали отодвигаемые стулья. Порфирий с сожалением покосился на старинные кушанья (восхитительный соевый шницель остался нетронутым!) и тоже поднялся с места. Подозвал официанта и расплатился взмахом руки. А точнее – блеском орденского браслета.

Увидев браслет, робот-официант сначала подвис секунд на десять, а потом поспешно произнес:

– Какая большая честь, о лучезарный господин рыцарь, что вы посетили наш сипозитарий. С вашего счета снято… три тысячи шестьсот единиц добра. Надеюсь, вам понравилась наша кухня?

«Три шестьсот! – в тайне ужаснулся Порфирий. – Да эта древняя жратва стоит бешеные деньги!»

– И сколько у меня осталось? – надменно поинтересовался он.

– На вашем счету сохраняется четыреста миллиардов триста десять миллионов сто одиннадцать тысяч сорок четыре добрых дела! – выпалил робот, еще раз покосившись на браслет.

Порфирий поспешил отвернуться, чтобы подчиненные не увидели его лица,

«Волшебный амулет богатства, – подумал Литот, стягивая браслет с запястья и поднося к свету настольной лампы. – Не жизнь, а новелла в жанре фэнтези».

А еще он подумал, что всю жизнь мечтал жить на необитаемом острове с красивой негритянкой (разумеется, цифробиотической, живые слишком капризны и нечистоплотны) и кучей клонированных детишек-мулатов, каждый день кататься на трехмачтовом виндсерфе, читать старинные бумажные книги про пиратов, тренировать чувство благородного хозяйского гнева на прислуге и круглые сутки пить настоящий черный ром.