Тупик Гуманизма

Румянец удивительно быстро выцвел, голубые глаза закатились, девушка вытянулась и затихла. Квестор удивленно покосился на экран цифровой десницы, еще раз перечитал персональные данные госпожи Евы Доки Певц, 98-летней уроженки города Курска, социальной пенсионерки. Ну точно ведьма: очевидно, именно магия помогала столетней старухе выглядеть так свежо.

«Ну вот, старуха больше не помеха следствию», – удовлетворенно помыслил квестор Литот. Перевел взгляд на помиравшего от страха ребенка – девчонка так дергала ножками, что снова потеряла носок.

– Милое дитя, – нежным голосом сказал квестор, в очередной раз присаживаясь на корточки. – Давай играть в занимательную игру. Я буду показывать тебе картиночки, а ты выберешь из них ту, на которую был похож злой бяка эльф. Ладно?

Он развернул цифровую десницу так, чтобы девочке был виден цветной экран. Добавил яркости и запустил программу, которая выбрала из Единой базы данных «Эшелон-2100» личные дела преступников, в тексте которых содержалось слово «эльф».

Первой на экране высветилась фотография порнозвезды по имени Невинность, которая в 2019 году снялась в нашумевшем фильме «Эльфийский секс», а после завершения съемок отравила таллием всех коллег по съемочной группе, включая великого режиссера Карло Падло Мозоллини. Девочка вытаращилась на фотографию порнозвезды так, словно это была ощеренная пасть тиранозавра.

– Ну ладно, не плачь, девочка, – ободрил ее квестор. – Посмотри-ка, вот другая картинка.

Теперь на экране появилась физиономия конвейерного маньяка Грегга Бомбея Комбизона по кличке Ночной эльф, который специализировался на том, что убивал нищих, но при этом вырезал своим жертвам четко определенный фрагмент двенадцатиперстной кишки. Когда его взяли, в коллекции Ночного эльфа было сто девять засушенных фрагментов нищенских внутренностей. Три года назад его выпустили на свободу, и он переключился на банкирские селезенки.

Увидев лицо Грегга Комбизона, девочка чуть не задохнулась от ужара.

– Не похож? Не этот за тобой гнался? – мягко спрашивал квестор, перелистывая досье преступных эльфов на экране запястья. Один за другим мелькали впечатляющие физиономии насильников, наркодельцов, растлителей и коррупционеров, страшные маски боевиков «Повстанческой армии Средиземья», фотоснимки лидеров наркокартеля «Серебристая гавань», ушастые зеленоватые лица сектантов, последователей Ника Пера Умова, заказывавших себе пластические операции «под эльфов», и многих, многих других…

Девочка перестала плакать, зато начала икать от страха. К сожалению, великолепному квестору не удалось пролистать коллекцию фотографий до конца. В соседней комнате что-то оглушительно грохнуло, зазвенели осколки стекла – Порфирий Литот понял, что начался штурм.

ШТУРМ В МАЙСКУЮ НОЧЬ

Ребенок был слишком тяжел, к тому же квестор чувствовал, что может подхватить какую-нибудь опасную инфекцию, поэтому, когда отовсюду загрохотало, забрызгало стеклом и жаром, он схватил девочку под мышки, рывком поднял на ноги, крикнул: «Беги, беги за мной, ну что же ты?!», потом бросился к окну, к шкафу, опять обернулся: «Беги скорее, тебя здесь убьют!» – девочка едва стояла на дрожащих ножках, ухватившись рукой за косяк, и тупо таращилась на квестора, потом ножки подломились, и она осела на тряпки рядом с телом девушки-старухи – Литот подскочил, яростно потянул за шиворот, за сине-зеленую вязаную кофточку – ребенок немедля побагровел, зашелся в беззвучном плаче: квестор махнул рукой, оскользаясь на блестящем паркете, закрывая лицо от колючих осколков, бросился к выходу. Он вызовет вразумителей, они эвакуируют ребенка, решил он, на бегу ухватил пальцами электронное запястье, нащупывая канал связи, – но слишком поздно: в дымящуюся оранжерею с тонким свистом влетело что-то маленькое и серебристое, тут же грохотнуло, полыхнуло оранжево-синей молнией электромагнитного импульса: все здание содрогнулось и провалилось во мрак: полицейская электробомба средней мощности вмиг выжгла, вырубила все электрическое в радиусе ста метров – все аккумуляторы, сенсоры, обмотки и инфракрасные порты; цифровое запястье квестора, не успев пискнуть, умерло и повисло холодным грузом – в тотальной черноте, рискуя разбить лицо об углы и косяки, сыщик вывалился в какой-то предбанник, посыпались какие-то жестянки, обрушилась кастрюля с горячим и липким, заливая колени – вот уже видно коридор в отсветах рыжего пламени, бушующего в оранжерее; снова тошнотворный свист – и льдистый взрыв разлетевшегося стекла, а через миг восхитительный фонтан разноцветных искр, желто-сине-зеленый и пышный, расцвел в черном квадрате неба: квестор все понял и судорожно швырнул свое тело прочь, к выходу, но – уже, уже окатило сухим дождем скользкого шуршащего бисера: это шариковая бомба разорвалась под крышей, обдавая все вокруг шипящим душем крошечных гелевых бусинок: многоцветная шариковая начинка плеснула по стенам, миллионы капелек застывающего геля шумящими волнами покатились по полу, настигая квестора – он успел прыгнуть за угол, но все же поскользнулся (несколько икринок уже очутились между подошвой и полом, его ударило о простенок плечом), потом успел заметить впереди тусклое пятнышко масляно-желтого света, успел удивиться, что лампочка не погасла от электромагнитного импульса, и даже успел еще раз прыгнуть вперед, к входной двери – но…

Страшный удар в переносицу проломил ему череп. Боль, будто белый фонарь, вспыхнула в голове сыщика, и он повалился на коврик у порога.

Пришел в себя от боли: что-то холодное жестоко ударило по зубам, в щеку – это унтер-офицер штурмовой бригады «Прогресс» по имени Паченга, на собственных плечах выносивший бессознательное тело квестора из проклятого здания, немного не рассчитал шаг, ступил в лужу гальваквы, разлившейся из чрева убитого робота-швейцара, чуть поскользнулся и неловко задел эвакуируемого квестора головой о почтовый ящик в подъезде дома номер 400.

Порфирий Литот издал бесчувственным горлом хрип и разлепил веки: перед глазами мелькнула зеленоватая стена парадного подъезда, потом резанул по ушам истошный скрежет раскрываемых дверей, и тело квестора окунулось в вонючее тепло с улицы: штурмовик вынес его наружу.

Колючие песчинки покусывают лицо, в носу защекотало от мусорного дыма… Сыщик, болтаясь на спине резво шагающего штурмовика Паченги, попытался приподнять голову и оглядеться. Ухитрился опознать в свете голубоватых прожекторов характерный силуэт микроволновой пушки, замаскированной под пожарную карету, а также нескольких «пожарных» в мигающих касках, красных комбинезонах и с электрокарабинами наперевес. Рядом яростно-рыжим пятном пылал ритуальный костер, вокруг которого мелькали горбатые тени камлающих полицейских ведьм в золотисто бликующей униформе. Квестор возвел глаза выше, чтобы поглядеть, не мотаются ли в вечернем воздухе гренадеры с ракетными ранцами, но почувствовал резкую, властную боль в переносице и уронил голову на бронированный загривок Паченги.

Квестор был счастлив остаться в живых. Содрогаясь и болтаясь на спине Паченги, он боролся с приступами тошноты и одновременно старался прислушаться. Свиста в воздухе и отдаленных разрывов внутри дома теперь не слышно – следовательно, вразумители уже обработали заколдованную башню элекромагнитными, графитовыми, гелевыми и масляными бомбами, заклеили магнитной сетью, залепили пенистым клеем. В большинстве случаев этого оказывается достаточно для того, чтобы сломить оборону окопавшихся в здании преступников. Лишенные своих электронных устройств, барахтающиеся в потоке скользких шариков или наглухо влипшие в липкую пену, преступники прекращают сопротивление – им остается покорно ждать, когда в здание войдут штурмовики и арестуют.

Раз уж началась эвакуация людей из дома, значит, подготовительные мероприятия проведены в полном объеме. Квестор знал, что полиция строго придерживается так называемой «вашингтонской формулы»: сначала запусти все имеющиеся ракеты, и только потом – первого солдата.

– Штурмовик Ямайка, приказ НО1, – рокотнуло над ухом, и квестор почувствовал, как сильные механические руки Паченги берут его под мышки, приподнимают… Медленно и бережно железный унтер-офицер опустил измученное, усталое тело Порфирия Литота на надувную платформу эвакуатора под гроздья мощных кварцевых ламп.

– Ждите, через минуту прибудет ремонтник, – прорычала добрая пасть штурмовика. Паченга подмигнул верхним глазом и, визгнув суставами, размеренной рысью побежал обратно к зданию.

Квестор живенько приподнялся на локте: рядом с ним на широкой раздувшейся платформе среди медицинских дюаров и скляночек лежал еще один пострадавший. Небольшая пожелтевшая старушка в черной ночной рубашке и розовом пушистом колпаке недвижно покоилась, запрокинув гипсовое личико в кислородной маске. Множество бледно-зеленых трубок, опутавших дряхлое тельце, делали его похожим на крупного зеленоватого осьминога. Рядом сдержанно гудела механическая медсестра, качавшая старухе обогащенный воздух. Литот покосился на небольшую табличку, торчащую у изголовья пожилой дамы:

Паолине Даниил Жмых,

социальная пенсионерка

Общественный контракт №: 000000043468974502

Удар в голову, кома; диагноз №089-9745

Программа: автоматическое жизнеобеспечение до отправки в госпиталь

Вот и волшебно, хоть одного жильца благополучно эвакуировали. Когда гражданка Жмых придет в сознание (то есть суток через трое), ее можно будет допросить… Впрочем, – Порфирий усмехнулся, – допрашивать будут коллеги из Службы вразумления, а его, квестора Порфирия Литота, скорее всего и вовсе отстранят от следствия. Да и… кто такой Порфирий Литот? Существует ли вообще в природе? Может быть, его теперь до самой смерти будут принимать за штурмовика по прозвищу Ямайка?

Порфирий с горьким любопытством обернулся и нашел глазами табличку с собственным диагнозом. Ну так и есть:

Цифробиотический штурмовик Ямайка

Технический механизм без гуманитарных прав

Идентификационная частота:

Удар в голову, диагноз № 189-9715

Программа: ожидание ремонта

Это просто пытка! Сначала полицейские словно по команде сходят с ума и начинают опознавать его исключительно как Ямайку, потом уже и родной «сундук» отказывается признавать в нем законного владельца, а затем, для пущей неразберихи, электронный портье в квартире Гейи Целесты и вовсе приветствует в лице Порфирия сразу двоих – и штурмовика Ямайку, и квестора Литота. Теперь вот квестор опять куда-то исчез, осталась одна Ямайка, которую вытащили из осажденного дома и с минуты на минуту начнут ремонтировать. Гм, кстати… ведь это заманчивая перспектива! Ремонт андроида любой модификации начинается, как известно, с демонтажа головного элемента и вскрытия черепной коробки.

Буххх… Внутри здания негромко, но басовито грохотнуло, небольшое дымное облако расцвело на уровне пятого-шестого этажей: очевидно, в одной из квартир взорвался домашний кинотеатр. Это значит, что штурмовики в эти секунды основательно «прочищают» апартаменты. Сейчас тела пострадавших понесут из башни одно за другим – если повезет, вынесут живыми и тех, кто избежал встречи с террористами и благополучно пережил захват здания в своей квартире: красавицу Хари Эрцгерц, старого игромана Урбана, томную учительницу экологии и парализованное тело старой ведьмы с девическим лицом. А также – малолетнюю заложницу, которую Литот так и не успел толком допросить… Вот бы пообщаться с девчушкой спокойно, без помех – узнать, что за эльф гонялся за ней по этажам.

У главного входа в башню еще быстрее забегали роботы оцепления, сквозь толпу металлических охранников замигали кисло-желтые «пожарные» жилеты штурмовиков – через секунду квестор разглядел пару бойцов, оттаскивавших прочь от здания неподвижное тело крупного мужчины в апельсиновом смокинге. Плечистые штурмовики спортивным галопом мчались через двор – прямо сюда, к медицинской платформе. Навстречу кинулась свободная медсестра, на ходу разматывая пучки зеленоватых трубок, проводов и зондов.

Штурмовые андроиды подлетели, как ретивые кони в древних фильмах про рыцарей Дикого Запада – рослая негритянка впереди, маленький квадратный азиат с лицом бенгальского стрелка сзади. Закусив сизую губу, взмыленная негритянка, фыркая и потряхивая бритой головой с крошечной антенной в затылке, переложила оранжевого господина на мягкую платформу реанимационного комплекса. Квестор увидел кроваво-красное пятно на манишке коматозящего джентльмена и горестно вздохнул. Ведь это не кто иной, как Квинт Эволюции Секунд по кличке Двенадцатиметровый Джо – неподражаемый чемпион округа по эйчбриккету, легендарный форвард команды «Битцевские носороги»… даже спортивную звезду не пощадили неведомые злодеи.

Ага-ага, вот пошел в атаку еще один полуюнит штурмовиков – квестор приметил, как замелькала быстрая черно-желтая рябь в боковых галереях, ведущих в здание со стороны котельной и базы солнечных батарей. Тут же заурчала микроволновая пушка, наставившая стволы на окна квартир, примыкающих к галереям, – и поплыли пластиковые окна, расплавились, потекли мутными соплями вниз по старинной кирпичной облицовке стен. Вот так и поджаривают террористов – квартира постепенно превращается в микроволновую печь… Грамотно работает черный рыцарь Эрго. Тихо работает, чтобы не привлечь внимания прессы: минимум шума, даже децибеллеры пока не использует, чтобы не было визга на весь квартал. Со стороны поглядеть, так ничего достойного внимания СМИ не происходит: рядовое пожаротушение в глухом столичном тупичке.

Тут квестор притих: из-за шумной толпы правоохранительных ведьм, бряцавших погремушками вкруг пылающих чучел воображаемого противника, вырулило нечто колченогое и уродливое цвета хаки с красными полосами на плечах и бедрах, с громоздкими аккумуляторами на горбу, с гроздью блистающих сверл на левой конечности. Несмотря на колченогость и обилие торчащих в стороны манипуляторов, гадкое создание неожиданно юрко пробиралось сквозь ораву сумасшедших роботов орудийной прислуги, ловко огибая треноги децибеллеров и серебрящиеся мачты боевых сканеров. Это был обычный полицейский ремонтник, и двигался он в сторону надувной платформы, на которой под вывеской «Штурмовик Ямайка» возлежал усталый квестор Порфирий Литот.

Когда расстояние между ними сократилось до двадцати шагов, ремонтник приветливо ухмыльнулся квестору и красивым самурайским жестом выдернул из-за спины лазерную монтировку. Порфирий Литот похолодел желудком, отрывисто хекнул, с неожиданной резвостью выполнил кувырок назад и свалился с платформы. В тот же миг монтировка свистнула у него над головой, а перед глазами возникло правое колено юркого ремонтника, прыгнувшего наперерез.

Известно, что определенные виды мозговых травм вызывают у дигибиотических штурмовиков приступы неуправляемого поведения. Поэтому в штатный набор техсредств робота-ремонтника входят такие устройства блиц-фиксации, как магнитная сеть, клещи-зажимы и липкая лента. Очевидно, ремонтнику не впервой было ловить сбрендивших подранков: он без труда настиг уползавшего квестора – поддел за ногу, нежно придавил металлическим коленом и деловито загудел, нависая над дергающимся телом Порфирия, ощупывая лучиками сенсоров, раскрывая веерный козырек со свисающими на шнурах инструментами.

Теряя рассудок от страха и боли в придавленной голени, Порфирий инстинктивно рванул из лопнувшего кармана «сундук». Выстрела не произошло (оружие опять обозналось, принимая сыщика за чужака) – однако голубое острие лазерной монтировки, уже подрагивавшее у квесторского виска, почему-то замерло. Ремонтник щелочно икнул, отвел жуткий инструмент – обескураженно заморгал ноздрями, будто принюхиваясь, радостное лицо его погрустнело, приобрело вопросительное выражение. Теперь он глядел куда-то вбок и, кажется, изучал грязный асфальт в полуметре от квесторского бедра. Почувствовав, что давление металлического колена ослабло, Порфирий со стоном высвободил окровавленную голень и начал тяжко отползать, стараясь на всякий случай удерживать ремонтника на мушке.

Ему понадобилось минуты две, чтобы отползти на несколько шагов, оторвать штанину и перевязать кровоточащую голень. Все это время ремонтник вел себя крайне необычно: согнувшись и вытянув ушастую голову к асфальту, он медленно кружился на месте, приседая и покачиваясь, будто танцуя – искал что-то на земле, непрестанно сканируя песок и мусор у себя под ногами. Несколько раз он даже вздрагивал было, точно нашел искомое, начинал радостно гудеть и снова выдвигать из гнезд свои жуткие инструменты – но через миг активность ослабевала, и на механическом лице снова появлялось тупое выражение сосредоточенного поиска.

Квестор невольно поглядел туда, где щупали асфальт лучики сканеров: что-то блеснуло из песка. Порфирий улыбнулся: ремонтник танцевал вокруг серебряной визитницы, выпавшей из лопнувшего квесторского кармана. Литот радостно мотнул очумелой головой: неужели снова технический сбой идентификации?! Глупый мех перестал «видеть» самого квестора, но почему-то нацелился на визитницу… Что за глюки, в конце-то концов, творятся в этом распроклятом Тупике Гуманизма?

Мимо, грохоча подошвами, пронесся штурмовик, замаскированный под брандмейстера в традиционном блистающем шлеме – чуть не врубился в валявшегося на асфальте квестора: кованая подошва прогудела у самого лица. Потом – эй, осторожнее! – еще один боец, атлетического вида блондинка, едва удерживавшая на плечах безвольное тело молодого парня в разорванной ночной рубахе. Литот проводил ее взглядом до медицинской платформы, которая раздулась уже втрое больше прежнего, принимая все новые тела пострадавших. Пока квестор отвлекался на ухаживания робота-ремонтника, из дома вынесли еще двоих пострадавших – но, к сожалению, знакомых лиц Порфирий не видел. Девочка-заложница и другие жильцы, с которыми успел пообщаться квестор, до сих пор находились внутри здания.

«Надеюсь, эти неповоротливые горе-штурмовики успеют спасти несчастную беспризорницу прежде, чем до нее доберутся террористы, – озабоченно насупился Литот. – Иначе мы потеряем самого ценного свидетеля».

Кстати, о террористах. Он снова поглядел на окна верхних этажей древнего серого здания, казавшегося ослепительно белым в подвижном свете полицейских прожекторов. Узнать бы, что там творится… Неужели преступники позволят полиции эвакуировать всех жильцов? Неужели злодеи сдались, сопротивления больше не будет, а это означает, что…

Домыслить Порфирий, как водится, не успел. Почему? Да потому что рядовой стрелок штурмовой бригады «Развитие» по кличке Фанданго уже выбил спиной оконную раму в квартире номер 96 на двадцать четвертом этаже, уже успел вылететь из этого окна в черное вечернее небо, нажать на курок «винтореза», засаживая в неведомого противника двойной заряд разрушительной энергии, успел даже крикнуть в наушник тревожный позывной – и полетел, тяжко кувыркаясь и дергая железными ногами, вниз, на головы выходящих из подъезда коллег-штурмовиков из дружественной бригады «Прогресс».

В миг, когда звук выбитого окна достиг ушей квестора, штурмовик Фанданго успел снизиться до уровня четвертого этажа. Уже в полете несчастный Фанданго, предчувствуя, что его черепная коробка будет совершенно расплющена в результате скорого удара об асфальт, успел по экстренному каналу связи передать в штаб, на персональный адрес дексацентуриона Когицио Эрго цифровой код видеозаписи, сделанной камерой, встроенной в голову Фанданго повыше левого виска. Камера успела запечатлеть два красных глаза, мерцавших в темноте квартиры номер 96 – и что-то черное, быстрое, бросившееся из полумрака под ноги.

В миг, когда черепная коробка, а заодно и прочие механические члены штурмовика Фанданго с жутким грохотом расплющились об асфальт, квестор моргнул и понял, что штурм далеко не окончен. В ту же секунду – точнее, на три десятых доли секунды ранее – подобная мысль посетила левое полушарие мозга черного рыцаря Эрго. И рыцарь отдал страшную, жестокую команду. Он произнес всего два слова: «Майская ночь», а дежурный адъютант, принимавший приказание, вжал голову в плечи, будто от акустического удара.

«Майская ночь» – это кошмар. Это самый ужасный приказ из имеющихся в арсенале полицейского чина. Любой вразумитель знает: лучше бы обойтись без него. Но когда прочие средства исчерпаны, когда враг уже давно завален тоннами графитовой крошки, когда магнитные сети висят на нем слоями, а от запаха клеевой пены выедает глаза самим полицейским, когда треск электрошоковых средств сливается в протяжный вой, пробивающийся даже сквозь неистовый визг децибеллеров, остается последнее средство, последний довод демократии – «Майская ночь». Так называется маленький черно-бурый снаряд, выстреливаемый из обычного подствольного гранатомета – но на следующий день (особенно, если это будет день Юпитера или Венеры) о «страшных жестокостях полиции» напишет вся пацифическая пресса. Выстрел может совершить любой гренадер – но редкий солдат не сойдет с ума, когда увидит, что именно он натворил в стане противника.

Надо отдать должное гуманизму вразумителей – «Майская ночь» в наших городах настает все реже. Может быть, потому, что любой враг демократии знает: если он зайдет слишком далеко, против него может быть применено это чудовищное супероружие современности.

– Майская ночь, – объявила Когицио Эрго бесцветным голосом, и дежурный адъютант, мертвея от острого ощущения ирреальности происходящего, как эхо продублировал команду в микрофон мобильной связи с активными подразделениями. И опасливо покосился надексацентуриона с надеждой: не передумает? Может быть, еще подождать?

Но черный рыцарь, застывший со скрещенными руками перед панорамным окном на верхнем этаже магазина «Питомцы» и страшно похожий на огромное обсидиановое изваяние, уже наблюдал падение второго штурмовика: ефрейтор Минога, выброшенный неведомой силой из окон восьмого этажа, совершал свое зрелищное путешествие сверху вниз, прямиком в гущу заметавшихся полицейских шаманов.

– Внимание… десять секунд до начала «Майской ночи», – начал отсчет дежурный адъютант. – Девять секунд. Восемь. Семь…

Сломя голову шаманы и роботы бросились врассыпную, прочь от здания. Тяжелыми скачками разбегались штурмовики, быстро и легко семенили гренадеры, крадучись, на полусогнутых перебегали снайперы, с визгом разлетались ведьмы в серебристой униформе.

– Пять… Четыре… Три…

Квестор Порфирий Литот, позабыв про больную голень, опрометью бросился к надувной платформе медицинского центра, которая уже пришла в движение, плавно откатываясь в глубь двора, подальше от башни. Уцепился за гроздья медицинских трубок, волочившихся по асфальту, забросил измученное тело наверх, между старушкой в черной рубашке и обожженным студентом. Платформа успела отползти метров на пятьдесят, когда обреченный на сумасшествие механический гренадер Вонг Вонг выбежал на середину опустевшего двора, припал на одно колено и вскинул голубоватое жерло гранатомета.

Квестор впервые видел, как наступает «Майская ночь». Гранатомет беззвучно пыхнул злобой, и невидимый заряд ужаса с легким свистом проделал свой путь до оконного проема на третьем этаже. Б-бухх… б-бухх… бу-бумм… негромко пробумкало внутри здания, и вдруг…

Окна в ближайших квартирах стали черными, мгновенно покрылись тысячей подвижных пятен! Пятна истошно суетились, покрывая стекла сплошной роящейся чернотой – вдруг, одно за другим, окна начали раскрываться и лопаться – и то, что казалось черными пятнами, посыпалось из окон наружу – вниз, кувыркаясь, кусаясь и визжа, летели крысы.

Бедные животные не выдержали такой вони. Не зря ведь «Майскую ночь» называют «вонючей бомбой»: специально синтезированные эфирные масла, составляющие начинку одного-единственного снаряда, вырываясь на свободу, окутывают все вокруг зловонным облаком, в котором смешиваются запахи самых разнообразных экскрементов, разлагающейся падали, гниющего мусора, копченых кошачьих кишок и туалетной воды «Пуазон Тандр». Когда «Майскую ночь» впервые опробовали в 2040 году в воздухе над площадью Ильича, где собралась демонстрация молодых антиглобалистов, пассионирующий эффект превзошел все ожидания: площадь вмиг покрылась содержимым двадцати тысяч молодых желудков, шестьдесят четыре глобалиста оказались на фонарных столбах, куда пытались залезть в безуспешной попытке заглотнуть свежего воздуха, а восьмерых студенток буквально вывернуло наизнанку – их доставили в реанимацию с внутренностями наружу.

Литот с омерзением наблюдал, как черным горохом из окон сыплются взбесившиеся от фантасмагорической вони крысы, мыши и тараканы. Животных было действительно немало: просто удивительно, как они все помещались в сравнительно небольшом здании. С замиранием сердца квестор вглядывался в серо-черные потоки визжащих и непрерывно блюющих тушек: не мелькнет ли бело-золотая туника Линды Целесты? Не просияет ли эсмеральдово-синий купальник прекрасной Хари Эрцгерц? Увы: через минуту живой дождь иссяк, но людей среди деморализованных крыс не было.

Они остались внутри, ужаснулся Литот. Понятно, что в провонявших квартирах остались лежать оставшиеся семеро коматозных жильцов, избитых, обмороженных и ошпаренных, которых еще не успели эвакуировать, – о них речь не идет, они пока не чувствуют запахов, даже столь резких. Но почему не выскочили наружу, подобно крысам, те четверо жильцов, которые еще находились в сознании? Те четверо, кто тихо-мирно пережил захват башни в своих квартирах, не вылезая из солярия, игрококона и свинцового сейфа с экологией внутри…

Да они должны были с воплем выпрыгнуть из окон, спасаясь от убийственных запахов «Майской ночи»!

Есть два варианта ответа. Либо все четверо уже обездвижены (то есть связаны, парализованы или убиты), либо… они способны вытерпеть «Майскую ночь», а это значит, что Хари Эрцгерц, Кир Урбан, Линда Целеста и беспризорная девчонка – не живые существа и даже не дигибиотические организмы, у которых тоже есть обоняние.

Значит, они – нежить. Как в воду глядела ведьма Харибда: здесь работают могучие колдуны. Возможно – гости из гамма-реальности.

А иначе – как они сумели пережить бомбардировку шариковыми и клеевыми бомбами, пагубу и порчу, наводимую полицейскими шаманами, как ухитрились ускользнуть из прицела снайперов, не попались на глаза гренадерам, которые добрых полчаса кружили вокруг дома, заглядывая в каждое окно? Ответ может быть только один: эти четверо – и есть преступники. Вот почему не пострадали. Вот почему теперь их не могут обнаружить.

Подумать только! А Порфирий с каждым из них виделся, лично разговаривал – и остался в живых…

Мозг квестора работал бешено, как центральный компьютер Уральского метрополитена, самого крупного в мире. Это заговор, заговор… Топ-модель только прикидывается красивой глупышкой, на самом деле она – киборг высокого класса, андроид-интеллектуал, предводитель мятежа боевых дигиботов. А старик в игровом коконе – никакой не старик, а талантливый молодой актер с мощными параэнергетическими способностями… Или – гениальный хакер, подобравший коды доступа к системе управления полицейскими роботами, а заодно вызвавший сбои в системе идентификации, в результате чего квестор превратился в штурмовика Ямайку, а ремонтники кинулись охотиться за серебряными визитницами… Учительница экологии – гамма-призрак, существо из параллельной реальности, причастное к убийству президента Джэй Эф Кея и брутальным терактам на люблинской свалке в Москве. Личинки, отложенные «мухой» под кожу правой руки квестора, – изотопный маяк или капсула с ядом замедленного действия… Эти монстры хорошо подготовлены, у них есть средства выдержать столь мощную атаку… Теперь банда ретировалась в заранее оборудованное укрытие между этажами – ждут, когда вразумители снимут оцепление, чтобы им можно было продолжить необъявленную войну против мирных граждан…

…Ровно через шесть минут после массового исхода крыс из башни вонючее облако начало рассеиваться – и началась повторная атака штурмовиков. Дюжие девки и ловкие парни снова пошли в здание – квестор уже начал узнавать некоторых бойцов в лицо: вот понеслась взмыленная негритянка Малакка, вот загрохотал по асфальту гигант Сангрита, вот белокурая красавица Менорка с разбегу вскарабкалась на лоджию второго этажа – и, мотнув желтым хвостом проволочных волос, размахивая стволом «винтореза», занырнула внутрь комнаты…

Квестор следил за работой преторианских андроидов с плохо скрываемым восхищением. Бригада «Развитие» высадилась с гирокоптеров на обугленную крышу, профессионалы из «Прогресса» проникли в здание через подземные коммуникации, а полуюнит «Достоинство» вошел в башню, как и прошлый раз, через боковые галереи. Штурмовики работали хлестко и зло: хотелось мстить за убитых товарищей: расплющенные тела Фанданго и Миноги по-прежнему чернели на асфальте. Дексацентурион, руководивший осадой, специальным распоряжением повелел не убирать их до конца штурма.

На этот раз, судя по всему, сопротивление гамма-призраков было попросту смято железной волей, энергией и профессионализмом ахейцев [10]. Очень быстро, в течение первых трех минут операции штурмовики эвакуировали оставшихся семерых пострадавших. А затем – квестор напрягся… затем стали выводить из здания арестованных злодеев.

Ослепительную, коварную Хари Камбио Эрцгерц вынесли прямо в хрустальном саркофаге солярия: решили пока не вскрывать, благо красавица делала вид, что мирно грезит, воткнув в кремовые раковинки ушей по маленькому наушнику, – то есть не проявляла признаков агрессии. Чемпиона Большой Электростали по сетевой игре «Территория Террора», гейммейстера элит-категорий Кира Вилора Урбана немилосердно вытащили из водяного кокона и – мокрого, жалкого, с подламывающимися коленями, давно отвыкшими от нормальной гравитации, потащили под руки к тюремному бронемобу. Квестор приметил, что старик блестяще разыгрывал состояние крайнего ужаса: вертел головой в глухом шлеме, что-то хрипло кричал и дергался, пытаясь выдернуть из несуществующих кобур невидимые кольты. Сладко бредящую, восклицающую и пластично жестикулирующую учительницу Линду Гейю Целесту извлекли из свинцового сейфа (пришлось вскрывать станковым лазерным резцом), оторвали от кальяна и буквально на руках снесли вниз по ступенькам, потом через весь двор – туда же, в решетчатую каюту белоснежного полицейского бронемоба.

Спокойно и устало из подъезда дома номер 400 выходили отработавшие штурмовики. Микроволновая пушка перестала урчать и опустила короткие злые стволы к асфальту, ряженные пожарными гренадеры один за другим посыпались с неба, как парашютисты: скидывая в кучу ракетные ранцы, собирались повзводно и убегали за угол котельной, где, видимо, парковались преторианские грузовозы. Тощие золотистые фигуры ведьм перестали выкобениваться на фоне вонючего костра; старички в синих балахонах с петлицами Департамента параэнергетики засуетились, собирая в огромные камуфлированные ящики бубны, трещотки и ритуальные копья.