Мир играет в мяч - Надежды и муки российского футбола

Олег Мильштейн

Надежды и муки российского футбола

К РОССИЙСКОМУ ЧИТАТЕЛЮ

Футбол любим всеми, кто хоть раз играл в него сам или видел игру настоящих мастеров. В мире ежегодно выходят сотни новых книг о футболе, в совокупности составляющих миллионные тиражи на десятках языков. В связи со 100-летием Международной федерации футбольных ассоциаций – ФИФА, которое отмечалось в мае 2004 года (а ФИФА объединяет сегодня национальные федерации 207 стран!), любители футбола во всем мире, специалисты пополнили свои библиотеки десятками новых книг о своем любимом виде спорта.

Казалось бы, о футболе уже написано все, а поток футбольной литературы не иссякает, как не иссякает сам футбол в его движении и развитии.

Однако о такой книге, которую для нас подготовил социолог спорта и олимпийского движения Олег Мильштейн, ни по жанру, ни по самому замыслу, ни по его глубине в футбольной литературе ни у нас в стране, ни в других странах мне, по крайней мере, неизвестно. Автор разработал новый оригинальный и грандиозный по своему замыслу и размаху проект «Мир играет в мяч» – о мире футбола, о его месте и роли в современном мире.

Открывает этот проект, эту многообещающую серию книга «Надежды и муки российского футбола». Известные эксперты дают ответы на развернутое социологическое, с одной стороны, и разностороннее, глубокое журналистское интервью – с другой. Получив ответы на такой своеобразный комплекс вопросов у пятидесяти известных в стране людей, автор предпринял попытку раскрыть социальный феномен футбола. Посмотреть на футбол как на наиболее популярное в стране и в мире общественное явление с самых разных сторон и с различных точек зрения.

Можно спорить с автором о выбранных им экспертах и критериях этого выбора. Можно соглашаться или не соглашаться с высказанными экспертами мнениями. Но главное остается неоспоримым: многогранность, разносторонность оценок и мнений экспертов. Это и дает нам довольно полную, обобщенную картину места футбола в жизни каждого из нас, в нашей стране и в обществе в целом.

Жаль, что автор не дает своих комментариев и оценок по каждому интервью, но, судя по заявленным ими целям всего проекта, в последующих книгах такая обобщенная оценка ждет нас. Пожелаем же успеха в дальнейшей работе и реализации проекта в целом!

Член Исполкома ФИФА,

член Исполкома УЕФА,

Почетный президент РФС

ВЯЧЕСЛАВ КОЛОСКОВ

ОТ АВТОРА

В чем секрет притягательности и популярности футбола? Есть ли здесь секрет вообще? Почему именно футбол, а не какой другой вид спорта пользуется таким спросом у миллионов и миллионов его любителей и поклонников во всем мире? Что главное в футболе: непредсказуемость, результат, сама игра, игроки, импровизация, игровая дисциплина, мастерство игроков, мастерство тренера, болельщики, атмосфера стадиона? Наконец, что же такое футбол: игра, работа, зрелище, забава, развлечение, отвлечение людей от повседневных забот, разрядка, регулятор настроения масс, клапан для выхода агрессии, средство массового заражения толпы, истерии, средство массового психоза, ремесло, творчество, повод напиться, поорать, подраться? За ответом на эти и многие другие вопросы мы решили обратиться в специальном интервью к ряду российских и зарубежных экспертов. «Интервью» дословно обозначает беседу с глазу на глаз. Им как способом получения информации пользуются многие специалисты: журналисты, психологи, социологи, врачи, представители других профессий. Сейчас, когда паутина Интернета обволокла весь мир, можно моментально получить ответы на любые вопросы от миллионов любителей футбола со всего земного шара. Неслучайно сегодня в Интернете существуют такие формы общения-опроса, как форум, конференция, пресс-конференция и т д. Но здесь случай особый…

Чемпионат мира по футболу (Кубок мира), прошедший в Корее и Японии в июне 2002 года, взбудоражил мир. Как утверждают знатоки, почти 5 миллиардов землян смотрели репортажи игр 32 национальных команд стран-счастливчиков, попавших в финальный розыгрыш. Весь мир играл в мяч. Именно розыгрыш этого Кубка мира ФИФА; возросший интерес к футболу во многих странах мира, включая Россию; необычность и непредсказуемость этого турнира; предстоящий чемпионат мира по футболу 2006 года в Германии, в стране, команда которой была трижды чемпионом мира и где авторитет футбола – один из самых высоких в мире; столетний юбилей ФИФА и чемпионат Европы в Португалии в 2004 году – все это и побудило нас провести столь своеобразное социологическое исследование среди экспертов футбола в разных странах мира. Такого прецедента ни в научной, ни в популярной литературе в мире не было.

Другим стимулом, побудившим нас к проведению этого опроса (интервью), послужил широко распространенный стереотип о том, что в футболе (как и в политике) разбирается каждый. Не менее популярен «эффект ореола»: убеждение людей в том, что широко известный человек, выдающаяся личность, в какой-либо сфере деятельности всесторонне информированный, обладает широким кругозором, многогранными знаниями и в других областях жизни. Поэтому именно мнение этих людей наиболее авторитетно для читателей, зрителей, слушателей – широкой публики.

Кого же мы выбрали экспертами? Во-первых, естественно, профессиональных специалистов футбола – тренеров; футболистов-ветеранов и спортсменов, играющих сейчас, знакомых каждому; менеджеров, судей, врачей, чиновников. В следующую группу экспертов вошли истинные любители футбола – непрофессионалы вне зависимости от их основной профессии. Здесь известные всей стране писатели и поэты, артисты и ученые, политики и журналисты, бизнесмены и выдающиеся спортсмены других видов спорта, многие из которых до сих пор не только смотрят игры на стадионе или по телевизору, но и сами играют в футбол на досуге или во время тренировок. Круг экспертов составили известные всем знаменитости разных специальностей, но не имеющие прямого отношения к футболу, хотя зачастую (просто) любящие его.

Всем им мы задали одни и те же вопросы и полностью приводим в книге их оригинальные ответы лишь с незначительной редакторской правкой. В эту книгу, которую Вы держите в руках, дорогой читатель, вошли ответы 50 первых респондентов (тех, кто ответил на вопросы интервью). Автор счел возможным дать каждому интервью свое название, выделив в нем самую яркую мысль. Некоторые мысли, высказанные экспертами, схожи, что вполне естественно. Но нередко их ответы противоречивы, а иногда взаимоисключают друг друга – и это вполне естественно. Более того, в этом состоит особенность предпринятого нами опроса (в социологии его называют пробным исследованием). Ведь каждый из экспертов – это, как правило, яркая индивидуальность, известная личность. Все это создает у читателя более полную картину, более цельное представление по обсуждаемым вопросам. Это своеобразное социологическое, социально-психологическое исследование и в то же время беллетристическое изложение всех включенных в книгу ответов российских экспертов. В связи с тем, что опрос экспертов проводился в период с конца 2002 до начала 2004 г., то естественно, что события, происходящие в современном российском и мировом футболе, ограничиваются рамками этого времени. По этой причине, например, в интервью не обсуждались перипетии и итоги выступления нашей сборной на чемпионате Европы 2004 г. в Португалии, результаты отборочного турнира к чемпионату мира 2006 г. в Германии, изменения, произошедшие за последние пару лет в отечественном футболе, чехарда тренеров сборной России.

По той же причине место работы или должности экспертов в момент их опроса указаны именно те, которые они занимали на момент интервью. Хотя у некоторых из респондентов их социальный и профессиональный стаж на сегодняшний день изменился.

Но опрошено нами уже гораздо больше тех 50 респондентов, мнение которых изложено в этой книге, и не только наших сограждан, но и представителей других стран. Сделано это потому, что автор решил не ограничиваться одной первой книгой о футболе в России, а задумал и готовит целую серию подобных книг. Вот лишь некоторые их названия:

Футбол – душа Бразилии

Организация и порядок – футбол в Германии

Мы говорим Англия – подразумеваем футбол

Италия без футбола – что мир без макарон

Франция – это регби, а уж потом футбол

Футбол, коррида, фламенко – это Испания

Круифф – это Голландия, а Голландия – это коньки

Бельгия: пиво, а футбол на закуску

Турция без футбола – что невеста без калыма

Золотые яйца ирландского футбола

Сенегал – футбольное подбрюшье Франции

Футбольное Зазеркалье Аргентины

Корея – футбольный пуп Азии?

Мексика: ацтеки, сомбреро и футбол

Соккер – пасынок Нового Света

Камерунские там-тамы на футбольных полях Европы

Футбол – перец Болгарии

Пока жив футбол, Польска не сгинела

Гуляш, паприка и венгерский футбол

Футбольные капли Датского королевства

Мадейра, портвейн и футбол на краю Европы

Футбол на окраине Российской империи

Футбол – все, что осталось от Югославии?

Футбольные карлики – европейские принцы

Самое серьезное из всего несерьезного.

В каждой стране опрашиваются тоже по 50 экспертов, отобранных нами при содействии местных специалистов и национальных федераций футбола, а также социологов и историков спорта, спортивных журналистов, деятелей культуры, науки и т д. Понятно, что такая большая, трудоемкая работа рассчитана на несколько лет. Большинство из названных книг будут изданы на языке-оригинале своей страны, а также на одном из самых распространенных в мире языков: английском, испанском, французском и других по желанию издателей.

Автор надеется, что некоторые книги, названия которых приведены выше, любители футбола смогут получить к следующему чемпионату мира в Германии.

Есть у нас далекие планы подготовить на русском, английском и других языках несколько книг-сборников самых интересных ответов экспертов разных стран. Параллельно подготовлена программа опроса широкой аудитории по Интернету, но по сокращенному варианту интервью (вопроснику). Результаты этого массового опроса будут также освещаться в упомянутых книгах не только как фон для мнения экспертов, но и как попытка широкого представительного опроса и соответствующих обобщений и выводов об одном из самых распространенных в мире социальных феноменов – футболе.

Однако автор не собирается ограничиваться и этим. Уже подготовлены проекты подобных опросов-исследований по той же методике в хоккее с шайбой, бейсболе, баскетболе, волейболе, гольфе и других популярных в мире играх с мячом, а для их подготовки приглашены специалисты из перечисленных в заглавиях книг стран и видов спорта.

А пока перед Вами лишь первая книга из этой серии – «Надежды и муки российского футбола».

Чтобы Вам, дорогой читатель, облегчить чтение и восприятие этой книги, приводим полное содержание нашего интервью (вопросника).

МИР ФУТБОЛА И ФУТБОЛ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ©

...

Вопросник для опроса экспертов и любителей футбола по проекту «Мир играет в мяч»

О.А. Мильштейн © Автор и исполнитель проекта

1. В чем, на Ваш взгляд, секрет притягательности и популярности футбола?

2. Почему именно футбол, а не какой-то другой вид спорта?

3. Что значит футбол для Вас лично?

4. Что, на Ваш взгляд, все же главное в футболе: непредсказуемость, результат, сама игра, игроки, импровизация, игровая дисциплина, мастерство игроков, мастерство тренера, болельщики, атмосфера стадиона и т д.?

5. Что же такое футбол: игра, работа, зрелище, забава, развлечение, отвлечение людей от повседневных забот, разрядка, регулятор настроения масс, клапан для выхода агрессии, средство массового заражения толпы, истерии, средство массового психоза, ремесло, творчество, повод напиться, поорать, подраться?

6. Многие утверждают, что футбол, как никакой другой вид спорта и никакое другое массовое явление, способствует формированию патриотизма людей, сплочению народа, национальной гордости, позитивному массовому настроению, массовому сознанию и другим благоприятным для общества последствиям.

Другие, напротив, подчеркивают роль футбола в формировании националистических настроений, шовинизма, ксенофобии, национального психоза значительных масс, а то и всего общества; говорят о том, что он приводит к необузданности разъяренной толпы, аномальному поведению молодежных групп и т п.

Какого мнения придерживаетесь Вы лично по этому поводу?

7. Как Вы считаете, можно ли с помощью футбола целенаправленно манипулировать массовым сознанием и поведением людей? Если да, то как (приведите, пожалуйста, примеры)? Если нет, то почему?

8. Способствует ли футбол формированию мифов в массовом сознании? Например, можно ли с его помощью формировать следующие мифы: об индивидуализме или коллективизме народа, нации; о личном выборе индивида; о нейтралитете личности и общества; о неизменной природе человека; о сверхчеловеке-супермене и т п.?

9. Способствует ли футбол созданию у людей целостного представления о мире и мироздании, о целостном восприятии мира?

10. Можно ли говорить о какой-то особой философии футбола?

11. Если да, то какова философия нашего российского футбола, на Ваш взгляд?

12. Как Вы считаете, что означает футбол для России?

13. Что означает футбол для Бразилии, Италии, Германии и других стран, по Вашему личному убеждению?

14. Можно ли считать футбол явлением национальной и/или мировой культуры?

15. Можно ли говорить о футбольной культуре страны (нации, общества)?

16. Правомерно ли говорить о культуре футбола как субкультуре, т е. своеобразной специфической подкультуре?

17. Если да, то футбол есть элемент массовой культуры, шоу-бизнеса, контркультуры или все же футбол всего лишь элемент спорта и только?

18. Некоторые любители футбола – интеллектуалы считают, что в отличие от всех других видов спорта (даже хоккея, баскетбола, бейсбола и других популярных в мире спортивных игр) футбол будто бы обладает какой-то магией, особой притягательностью, что футбол не всегда логичен, а наоборот, парадоксален. Вы согласны с этим? Если да, то в чем суть этого?

19. Большинство ценят футбол за талант игроков, их техническое мастерство, считая при этом, что футбол – это ремесло. Главное – игровая дисциплина и выполнение установок тренера.

Другие, напротив, за вдохновение, творчество, импровизацию.

Третьи категорически утверждают, что ни о каком творчестве в футболе в частности и в спорте вообще говорить нельзя, так как этого быть не может. О каком творчестве, вдохновении, импровизации можно говорить, например, в тяжелой атлетике, боксе, борьбе, гребле, регби, американском футболе и т д.? То же самое и в футболе.

Что Вы думаете об этом?

20. В этом плане: что Вы можете сказать о духовности футболиста и спортсмена вообще, о духовности футбола и спорта в целом? Насколько она присуща им вообще или это характерно лишь только для так называемых творческих профессий (художник, литератор, актер, режиссер, музыкант, ученый…)?

21. О футболистах в народе сложились разные стереотипы. Как бы Вы описали наиболее типичный, обобщенный портрет футболиста, его личность?

22. Как показывает жизнь, великие в прошлом футболисты, как правило, редко становятся выдающимися тренерами, хотя есть исключения. Как Вы объясняете эту коллизию?

23. При всенародном интересе к футболу, симпатиях к футболистам среди любителей футбола в спортивной (нефутбольной) среде отношение к ним спортсменов – представителей других видов спорта зачастую негативное. Они-де баловни судьбы, гуляки, любители красивой жизни; из-за них якобы на всех спортсменов в народе смотрят как на дармоедов, людей недалеких, для которых главное – заработать деньги и повеселиться. Каково Ваше отношение к этим стереотипам?

24. Кстати, о заработках футболистов, а еще шире – о финансовой и экономической стороне футбола.

Известно, какие астрономические суммы «крутятся» в мировом, национальном и клубном футболе. Профессиональные футбольные клубы совершенно официально и публично продают и покупают игроков, делая на этом довольно прибыльный бизнес. Откровенная купля-продажа человека, его таланта, способностей и достижений в последние 20-30 лет стали нормой в Италии и Англии, Франции и Испании, других странах. Европа наводнена бразильскими, африканскими, а в последние годы – азиатскими игроками. Эта тенденция в мировом футболе становится характерной и для других спортивных игр, других видов спорта. Проникает она и к нам и всячески подогревается прессой, телевидением и радио.

Итак, как Вы лично оцениваете общую коммерциализацию мирового футбола и международного спортивного и олимпийского движения в целом?

Что это – норма рыночных отношений, атрибут законов конкуренции, шоу-бизнеса, диктат телевидения?

25. Как Вы оцениваете роль телевидения, всей системы средств массовой информации в футбольном хозяйстве как у нас в стране, так и в мире в целом?

26. В этом аспекте как Вы оцениваете роль телетрансляций, работу спортивных комментаторов, телеведущих разных каналов с последнего Кубка мира по футболу, а еще раньше – зимних Олимпийских игр из Солт-Лейк-Сити в США, когда нашу страну охватили истерия, массовый психоз населения, всплеск общенационального патриотизма или псевдопатриотизма. Некоторые даже говорили о «квасном» патриотизме.

Что обо всем этом думаете Вы? Где здесь правда, в чем истина, а что – миф?

27. Коммерциализация футбола и телевидение привели к интернационализации, глобализации футбольного мира. В Европе это особенно ярко видно. Футболисты разных стран играют в десятках и сотнях клубов других стран. Вследствие этого возникла масса правовых, юридических проблем в футболе, задевающих (а порой и попирающих) права личности футболистов, их гражданские права и т п. И больше всех на этом фоне страдают наши, российские футболисты, спортсмены и тренеры других видов спорта. На мировом спортивном рынке страдают больше всего наши соотечественники. Их труд оплачивается по демпинговым ценам. А это снижает оплату труда футболистов (спортсменов, тренеров) других стран, представителей других видов спорта. Идет цепная реакция. Отсюда – масса конфликтов.

Исходя из всего этого, кто же такой футболист, каков его статус в обществе: спортсмен, шоумен, гладиатор и т п. (в нашей стране и за рубежом)?

28. В этой ситуации кто такой футбольный тренер, на Ваш взгляд? Как бы Вы описали его портрет, его социальный статус у нас в стране и за рубежом?

29. Кто такой, на Ваш взгляд, футбольный меценат, футбольный чиновник, менеджер, судья?

30. Кто такой, на Ваш взгляд, футбольный болельщик?

31. Какие основные проблемы мирового футбола Вы бы выделили как глобальные, базовые?

32. В этом аспекте: как Вы считаете, каковы главные проблемы российского футбола?

33. Есть ли выход из этого? Каким Вы его видите?

34. Наконец, если бы Вы руководили российским футболом, с чего бы Вы начали и что сделали конкретно, чтобы избавить отечественный футбол от его мук и болезней? Где выход?

35. А теперь несколько слов о Вас: какие основные биографические данные, основные вехи в Вашей жизни Вы считаете наиболее значительными с тем, чтобы наиболее полно дать Вашу биографическую справку для читателя? Какое место занимают или занимали в Вашей жизни активные занятия физической культурой, спортом, какова вообще Ваша установка на спорт?

Благодарю за интервью

Итак, дорогой читатель, Вы сейчас поняли, о чем пойдет речь в нашей книге, и надеюсь, что изложенный текст вопросника значительно поможет Вам в последующем.

Автор будет благодарен читателям за их замечания и предложения, которые можно направить по адресу: 105064, Москва, ул. Казакова, 18, ОАО «Издательство "Советский спорт"».

Автор

Никита Симонян

Ветеран команды «Спартак», чемпион

Олимпийских игр 1956 года в Мельбурне,

заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный

тренер СССР, вице-президент Российского

футбольного союза

Его Величество Футбольный Мяч!

В чем секрет популярности и огромного интереса к футболу? Отвечу словами Пеле. Когда он впервые приехал в Москву (это был, если не ошибаюсь, 1963 год), на вопрос: «А какими другими видами спорта Вы занимаетесь, какие другие виды спорта предпочитаете?» он ответил: «Нет ничего прекраснее футбола, поэтому я всегда отдавал предпочтение футболу, всецело служил ему и служу по сей день». Все-таки как ни крутите, как ни вертите, это самая популярная игра в мире, игра, которая привлекает и на трибуны стадионов десятки тысяч зрителей, и к экранам телевизоров – миллионы. Я бы сказал, футбол в принципе перешагнул чисто спортивные границы и подходит уже ближе к понятию некой культуры. Даже, точнее, не культуры, а искусства. Искусства, безусловно. В общем-то, это единственная игра, в которую играют ногами, единственная! А играть ногами и чувствовать мяч значительно сложнее, нежели ощущать его руками. И вот когда ты видишь всамделишное искусство мастеров и прошлого, и настоящего (их можно перечислять десятками), не перестаешь ими восхищаться. В этом сила футбола.

Футбол – это моя жизнь. Вот двумя словами ответ на вопрос, что значит для меня футбол. Когда, в каком возрасте я полюбил футбол, сказать трудно. Наверное, как только появился на свет. Наверное, как только увидел мяч. А как мог узнать о футболе сын сапожника, который никакого отношения к этому игровому виду спорта не имел, да и вообще не признавал его! Я всегда говорил: «Его Величество Футбольный Мяч заколдовал, опьянил меня на всю жизнь!» И продолжает это делать сегодня.

Футбол – это абсолютно все то, что Вы перечислили. Все это – стороны одного явления. Если оттуда выпадает какое-то одно звено, это уже не футбол. Однажды один крупный партийно-государственный деятель пригласил меня к себе после ряда неудачных игр «Спартака» и сказал: «Вы должны понимать, что когда вы проигрываете, у людей падает производительность труда, падает настроение и, наоборот, производительность труда подскакивает, если команда играет удачно».

Я придерживаюсь того, что футбол способствует формированию личности человека, его чувства патриотизма: патриотизма к клубу, к национальной сборной, к стране. Сегодня это во многом утрачено, поскольку коммерциализация, которая охватила футбол своими щупальцами, отодвинула на второй план чувство патриотизма, чувство гордости за страну, за свой клуб. Если ты выходишь на футбольное поле, ты должен проявить себя – во имя команды, во имя коллектива, во имя зрителей, которым ты должен доставить удовлетворение, – и тех, кто сидит на трибунах, и тех, кто сидит у экранов телевизоров. Я так понимаю. Это главное!

Что касается негативного влияния футбола на какие-то стороны жизни, то нужно признать, что сегодня футбол, к сожалению, стал катализатором отрицательных эмоций и поступков. Они выливаются в виде актов вандализма и на трибунах, и вне стадиона. Взять хотя бы прошлогодний пример на Манежной площади – он о многом говорит. Ну, проиграла команда, но на этом жизнь не кончается, жизнь продолжается. Видимо, есть «отрицательные» лидеры, которые используют этот момент для того, чтобы как-то направить толпу в русло вандализма, кровавого побоища. Этого, конечно, не должно быть. И здесь дело не в футболе, это не футбол повинен в таких случаях. Боление должно быть здоровым, нормальным, я бы сказал, даже дружелюбным по отношению к другой команде, как и было раньше. Казалось бы, мы вступили в третье тысячелетие, культура народа должна вырасти, мы должны быть лучше, чем были двадцать, тридцать, пятьдесят лет назад. А мы, наоборот, с каждым днем видим все больше кровожадности, убийств, поножовщины, мы как будто возвращаемся к первобытному строю. Происходит черт знает что! Это даже трудно понять! В воспитании личности, безусловно, колоссальная роль принадлежит семье. Мы упустили такой раздел, как воспитательная работа, к сожалению. Она необходима всегда, а сейчас особенно.

О мифах в футболе. Да, мифы были, разные, много. Раньше, когда я еще был ребенком, ходила в народе такая байка: легендарному футболисту Бутусову, который обладал мощнейшим ударом, на правой ноге якобы завязывали красный бантик. Это означало, что ему запрещено бить правой ногой, поскольку у него такой удар, что он мог убить человека. Это, конечно, был миф, но мифы создавались не на пустом месте.

Валентин Борисович Бубукин, чемпион Европы 1960 года, был со своей командой «Локомотив» в Индонезии. Играли в дождливую погоду. Мяч был тяжелый, вдвое превышал свой собственный вес. Он нанес удар, попал в индонезийца, и того чуть ли не в состоянии клинической смерти увезли в больницу. После этого сильные удары там стали называть «бубукин». Тоже своего рода миф.

Помните, в книге Льва Кассиля «Вратарь Республики» (кстати, мы с Львом Абрамовичем были добрыми знакомыми: он был страстным болельщиком «Спартака») есть персонаж Кандидов, который за всю жизнь пропустил всего один мяч? Тоже миф, литературный. Сегодня таких мифов нет, но легендарные футболисты, легенды остались. Не мифы, а легенды. Легенда – это Пеле, легенда – это Яшин, легенда – это Пушкаш, это Ди Стефано, Круифф, Ван Бастен. Да многих, в общем-то, можно перечислить.

Способствует ли футбол познанию мира? Для меня – да, для других – не знаю.

Есть ли у футбола своя философия? Философия футбола прежде всего в его непредсказуемости – наверное, я бы так ответил на этот вопрос. Сравните футбольный матч с театральным спектаклем. Сходив на спектакль раз, мы будем знать, чем он закончится, сходив другой, третий, на четвертый мы будем знать наизусть все диалоги. Другое дело игра актеров. Она во многом зависит от некой «сиюминутности» спектакля: от настроя конкретного актера, от слаженности именно сегодняшнего состава занятых в спектакле артистов, от звука, в конце концов… А футбол – он каждый раз преподносит сюрпризы. Вот этим все и сказано. Предугадать, предсказать, как команда, которая выиграла сегодня, сыграет завтра, невозможно. И те сюрпризы, которые преподносит футбол, – это тоже его философия. В этом его суть – непредсказуемость.

Я думаю, что философия нашего российского футбола сегодня состоит в том, что мы оказались совершенно в другом измерении, вообще абсолютно в другом обществе по сравнению с теми временами, в которых мы жили еще совсем недавно. Я думаю, что постепенно начнут восстанавливаться те принципы, которые были. Не перехлестом, конечно, когда приходилось иногда играть под страхом: не дай господи проиграть, или когда команда потерпела поражение от югославов на Олимпиаде 1952 года, после чего сборная Советского Союза на базе ЦД КА была расформирована и не могла долгие годы встать на ноги. Вот такого, конечно, быть не должно. Но чувство патриотизма, полная отдача борьбе, сражение за результат для команды и для страны – думаю, постепенно это вернется к нам. Для этого, конечно, необходимо вести воспитательную работу. Внушительную работу. Люди должны понять, что все-таки самая главная ценность – ты выступаешь под флагом своей страны, в майке национальной команды. Выше этого ничего быть не может. Это вершина всего – гордость за то, что отстаиваешь честь своей Родины.

Хотя и сейчас футболисты продолжают утверждать, что они рады играть за сборную команду России, но есть некоторые сомнения: люди, которые сегодня получают колоссальные гонорары в своих клубах, играя за национальную команду России, где эти гонорары ниже, гораздо ниже, не полностью отдаются и не всегда хотят вступить в настоящую борьбу. Где-то этих людей, может быть, понять можно, потому что все-таки век футболиста слишком короток и он за свои десять-двенадцать «футбольных» лет должен обеспечить себе будущее. Есть здесь проблемы, бесспорно. Нам надо думать о том, чтобы повысить гонорары футболистов в национальной сборной. Однако тренеры, которые работают в сборной сегодня, тот же Валерий Газзаев, во главу угла ставят честь, результат сборной команды. Будем надеяться! Мы же живем все-таки надеждами. Мы, люди предыдущего поколения, желаем нынешнему поколению вдохнуть в себя воздух Родины.

Если говорить о том, что значит футбол для других стран, то в первую очередь надо отметить, что он отличается от нашего. У них выступление за национальную команду превыше всего. Я знаю это по Италии: я много раз был там, общался с итальянцами. Они были в недоумении, когда в 1994 году целая группа наших игроков, четырнадцать человек, отказалась играть за национальную команду. У нас тогда говорили, что самая главная проблема в том, что не были решены финансовые вопросы. Итальянцы удивлялись: их футболист отказался бы от всех гонораров, сам заплатил бы, только бы его включили в национальную команду. Хотя в чем была суть конфликта, до сих пор трудно сказать. Думаю, она заключалась не только в самих игроках, но и в некоторых близко стоящих к президенту страны руководящих чиновниках, которые подтолкнули наших игроков к конфликту и которые могли этот конфликт погасить в течение буквально десяти минут, решить абсолютно все вопросы. Все это «разыгрывалось» на уровне помощника президента Ельцина Тарпищева, я буду говорить прямо. Господин Тарпищев должен был стоять над схваткой, он мог в течение короткого времени этот конфликт разрядить, но он не сделал этого, в результате команда поехала в ослабленном составе. Такого, еще раз говорю, в Италии быть не могло!

Германия – это вообще образец мужества, образец полной отдачи не только за свой клуб, но и за национальную команду. Когда я однажды сказал генеральному секретарю Федерации футбола Германии Хорсту Шмидту: «Я поражаюсь вашим футболистам, их мобилизованности, их полной самоотдаче», он ответил: «Это у нас идет от сердца». Как говорят: немцы есть немцы. Это когда не надо игрокам напоминать о мобилизованности, о мужестве, о дисциплине.

То же самое бразильцы, для которых футбол – это сама жизнь. Они уже пятикратные чемпионы! Вот им народ никак не может простить поражения! Если могут простить итальянцам, могут простить немцам, то бразильцам народ не прощает. Бразильцы считают, что Бразилия должна быть всегда первой. Так что суть в самом менталитете нации. Отсюда и разница в отношении к футболу.

Безусловно, футбол есть явление культуры. Безусловно, национальной и мировой культуры. Я скажу, что здесь мы опять-таки уступаем передовым футбольным державам. Думаю, там больше все-таки ценится футболист, нежели у нас. Вы когда-нибудь видели на наших официальных государственных приемах представителей нашего спорта? Представители науки, культуры есть, а представителя спорта вы увидите очень и очень редко. А ведь у нас есть люди, которые принесли славу нашему Отечеству и принесли значительно большую славу, чем некоторые деятели культуры, которых за рубежом мало знают, а некоторых вообще не знают. А такого футболиста мирового класса – вратаря столетия! – как Лев Яшин, по сей день знает весь мир, на чемпионатах мира разыгрывается приз Яшина.

Только в 1989 году благодаря усилиям Николая Николаевича Озерова и академика Станислава Сергеевича Шаталина, который был тогда советником президента Горбачева, удалось убедить правительство, что футбол – это тоже труд, футбол – это тоже искусство и что такой футболист, как Яшин, достоин звания Героя Социалистического Труда. И ему это звание присвоили! После него такое же звание присвоили Николаю Петровичу Старостину. Приятно видеть то почтение, с которым наш президент относится не только к деятелям искусства, но и к заслуженным людям спорта. Вы видели: он приехал домой к Сергею Владимировичу Михалкову поздравить его с 90-летием (Михалков, слава Богу, в полном здравии!), посидел с ним, попил чаю и там, у него в квартире, вручил награду. До этого было 80-летие Любимова – президент пригласил его к себе в Кремль. А перед этим было 65-летие «Спартака», в честь юбилея которого были награждены Майоров, Старшинов и ваш покорный слуга. Так вот, президент Путин – земной человек, человек, который считает спорт достоянием Республики, пригласил людей в Кремль и вручил ордена «За заслуги перед Отечеством» III степени в своем кабинете. К сожалению, я отсутствовал, поскольку был с юношеской сборной на чемпионате Европы в Израиле, но сразу по приезде мне тоже была вручена эта награда в Кремле.

А вот другой пример. 14 марта 1990 года (сегодня 17 марта) Льву Ивановичу Яшину должны были вручить Золотую Звезду Героя. До его кончины оставалось шесть дней. Он уже практически не мог передвигаться. Он сидел на диване, ждал приезда президента Горбачева, ждал, что он вручит орден. Мы с Алексеем Александровичем Парамоновым приехали на квартиру ко Льву Ивановичу. У него уже были Николай Николаевич Озеров, Геннадий Хазанов, Георгий Саркисян и приятель Яшина Володя Фадеев. Но Горбачев не приехал – приехал Рафик Нишанович Нишанов. Да, он очень тепло говорил о Льве Ивановиче. Льва Ивановича еле подняла с дивана его супруга. Он мне говорит: «Ну почему мне вручают эту Звезду? Есть вот Алексей Александрович, столько других выдающихся спортсменов в других видах спорта!» На что мы ему сказали: «Ты заслуживаешь эту награду! Наконец у нас в стране официально признали, что футбол – это тоже труд, что это тоже искусство». Все выиграли от этой акции: и Лев Иванович Яшин, и наш футбол, и тысячи его любителей, и весь отечественный спорт. Кто проиграл? Ну, проиграл Горбачев, один лишь Горбачев, что не снизошел лично наградить великого футболиста страны и мира.

20 марта будет уже 13 лет, как Льва Ивановича не стало. Увы, до его кончины Горбачев не удосужился приехать. Потратив час времени, он выиграл бы в глазах народа непременно. Вот в чем разница между Горбачевым и Путиным. Уверен, что любой президент другой страны приехал бы обязательно. А наши считали ниже своего достоинства опуститься на уровень пусть даже великого спортсмена.

Можно ли говорить о футбольной культуре страны, нации, общества? Можно и нужно. Но футбольная культура идет от организации самого футбольного хозяйства, от управления им. Ну и от исполнения. Если сами футболисты демонстрируют на футбольном поле культуру этой игры, она, эта культура, безусловно, будет передаваться и зрителю. И наоборот, если там будет идти побоище… Никто не говорит, что в футбол нужно играть так, как танцевать в балете, абсолютно нет, но есть общепринятые международные правила, которых должен придерживаться каждый футболист, вот и все.

Культура заключается в том, как ведет себя футболист на футбольном поле. Это передается трибунам, за пределы трибун. Ведь футбол может спровоцировать зрителя, и зритель выплеснет это непредсказуемыми поступками. Может толпой выбежать на футбольное поле, что было, к сожалению, не раз. Но были и есть культурные футболисты, которые сами успокаивали зрителей своими поступками, а иной раз просто подходили к трибунам и обращались к болельщикам с просьбой успокоиться, вести себя нормально и дать возможность нормально закончить игру. Таких примеров немало в новейшей истории футбола.

Что касается шоу-бизнеса, то, конечно, футбол сегодня – это и шоу-бизнес. Например, сейчас проводятся юбилейные матчи в честь или в память какого-то футболиста, в которых не так важен результат, сколько сам спектакль, событие, представление исполнителей-футболистов. Таким был, например, в ноябре прошлого года юбилейный матч Олега Блохина. Мы с ним поговорили, он пригласил своих зарубежных коллег, они приехали и сыграли красивую товарищескую игру. Сыграли вничью, причем с хорошим, знаете ли, спектаклем.

В прошлом году в Ереване проходил товарищеский матч, который был посвящен моему 75-летию. Его организатором и вдохновителем был мой друг и коллега Алексей Александрович Парамонов. Это было красивое шоу, с прекрасным концом, которое мне подсказал Олег Блохин: последний пенальти, который был назначен в ворота соперников, сборной команды Советского Союза, должен был пробить я. А рядом со мной был мальчик с таким же, как у меня, номером «9» на майке, на которой было написано «Симонян», и он знал, какой маневр будет. Я разбежался, ноне стал бить, а дал вперед пас этому мальчику, и мальчик забил прекрасный гол. Но это шоу. А если это уже договорные игры, то это не шоу – это уже обман зрителя. Это антикультура, это антифутбол. И прежде всего, конечно, обман тех зрителей, которые заплатили деньги, пришли посмотреть матч, а их хамски надули, извините за выражение.

Негативные стороны в футболе, увы, есть. Предвзятое судейство, например. Это уродует футбол, уродует футбольную, да и общую нашу культуру – ни больше ни меньше. Нет, я не согласен, что это типично только для футбола, это имеет место во всех игровых видах спорта. Где игровые виды спорта, везде непредсказуемость. Давайте вспомним финальный матч по баскетболу между сборной Советского Союза и американцами (если не ошибаюсь, это было в 1972 году на Олимпийских играх в Мюнхене). За три секунды до конца финальной игры американцы выигрывали у нас очко. Мы забрасываем. Александр Белов перехватывает посланный ему через весь зал мяч и кладет его в корзину – золото у нас! Так что парадоксы свойственны не только футболу. Мне очень нравится баскетбол: там очень много и непредсказуемости, и удивительного мастерства, и мягкости, и владения телом. Эти гиганты на удивление гибкие, как гимнасты или акробаты. Они забрасывают в корзину такие немыслимые мячи, что просто диву даешься! Так и в других видах спорта… поэтому я не могу согласиться, что магия и парадоксальность – это черта только футбола.

О творчестве и вдохновении. Какое может быть творчество-нетворчество в игровых и так называемых циклических видах спорта, когда здесь должно быть прежде всего мастерство! Допустим, в той же тяжелой атлетике, в гребле. Но что касается игровых видов спорта – здесь другое. Вы знаете, один тренер (не будем называть его фамилию), команда которого проиграла, не взял на себя вину за проигрыш: «Я им все рассказал, как надо играть, но они же не выполнили моих установок!» Но есть же команда соперников, и там тоже есть тренер, и там тоже есть игроки, и там тоже была сделана установка… и игровая дисциплина, и прочее. Да, безусловно, само направление, то есть установка с учетом анализа игры соперника, должна быть. Но главное – согласованность, даже, если хотите, единое мнение, согласие команды и тренера. Вот что главное! Да, сегодня мы будем играть вот так, и эту установку команда выполняет – это, так сказать, игровая дисциплина.

Но без творчества, без вдохновения не будет красивой игры. По футбольному полю будут бегать, строго следуя указаниям тренера, роботы, машины, а ситуация – она подсказывает совершенно иные решения, иные действия. Поэтому такой футболист, как Зидан, который, естественно, выполняет установку того же Боске, все же вкладывает в это свое личное творчество, и только тогда проявляются его индивидуальное мастерство, импровизация и вдохновение. Все это идет на пользу команде.

Но если импровизация во имя импровизации, но во вред коллективной игре команды – извините, такая импровизация не нужна. А вот разумное сочетание импровизации, которая идет именно на коллективную деятельность команды, с установкой тренера, – это то, что нужно в футболе. Я привел в пример Зидана, но таким же игроком был Платини, я уже не говорю о Пеле, да и многих великих можно назвать. Эти игроки действовали с учетом своего индивидуального мастерства, но, конечно, играли на алтарь победы команды. Великой можно назвать ту команду, где есть это единство творчества и игровой дисциплины.

Духовность. Ну что сказать? Важно, что подразумевать под этим великим, священным и, к сожалению, в наши дни затасканным понятием «духовность». В быту, всуе, мы, наверное, представляем духовность как внутреннюю мобилизацию своего внутреннего духа. Вот ты настраиваешься на игру, «проигрываешь» предстоящий матч, думаешь, как он может сложиться и, конечно, как тебе лично претворить все это на футбольном поле. Духовность в этом конкретном случае – это твоя личная мобилизованность, твое личное отношение, твоя полная отдача футболу, этому святому для тебя делу (а не просто работе). На трибунах, у телевизоров сидит зритель, которому ты должен доставить сегодня радость. Вот это духовность.

Представьте себе, что мы готовимся к матчу. Каждый готовится по-своему, как он считает нужным, как он привык. Я, к примеру, никаких шуток не допускал: я уже настраиваюсь на игру, для меня это не игрушки, шутки-прибаутки мне мешают, я ехал на игру сосредоточенным. Так же сосредоточенно ехал Алексей Парамонов, другие ребята. Дальше – в раздевалке: не дай господи попадет в раздевалку посторонний человек и отпустит: «Ну, как ты сегодня?», так, знаете, вальяжно, фамильярно – он получал резкий отпор. Когда мы готовились к матчу, к нам заходили такие великие актеры – болельщики «Спартака», как Игорь Ильинский, Михаил Михайлович Яншин, Анатолий Петрович Кторов, Рубен Николаевич Симонов с сыном Евгением. Обычно они внимательно молча наблюдали, как мы готовимся к матчу: кто как надевает носки, гетры, бутсы, футболку. И когда я как-то спросил Ильинского: «Игорь Владимирович, а что Вам лично интересно в том, как мы готовимся к игре?», он ответил: «Очень много интересного. Для нас важна каждая деталь. Вот мы, допустим, заходим в гримерную, и нас гримируют, и мы входим в образ. Так же и вы. Мне интересно, как вы одеваетесь, блестят ли у вас уже глаза или, наоборот, тускнеют. Если блестят, значит, вы уже действительно настроены, и наоборот. Ведь в чем, в общем-то, общность наша с вами: вы держите экзамен перед зрителями, и мы держим экзамен перед зрителями. Все это для нас очень интересно».

Кто такой футболист как личность, какой он человек в обыденной жизни? Я думаю, футболисты, как и актеры, как военные, как люди любой профессии, разные. Разной культуры, с разным интеллектом, с разной образованностью и воспитанием. Зритель приходит на стадион и смотрит игру, как спектакль. Он не знает, какой эрудиции тот или иной актер, но он видит, что этот актер играет блестяще. То же самое футболист, то же самое в цирке. Ведь когда мы видим, как мастерски работает тот же иллюзионист, нам неинтересно, эрудированный он или нет, мы оцениваем его классность, его мастерство. Уже в общении мы можем составить мнение о его интеллекте, эрудиции. Ведь были актеры, которые блестяще играли, а двух слов связать не могли! Были и такие! Иногда в компаниях актеров слышишь такое убожество, такую скудость мысли, что в ужас приходишь! Я могу привести в пример футболиста-эрудита, настоящего интеллигента – это Сергей Сальников. Мало того что был он талантливым футболистом – он был чудесным оратором, блестящим журналистом, образованным человеком. Или возьмите скончавшегося почти год назад Валерия Лобановского… Многих можно назвать. Но много можно привести в пример и необразованных людей, которые среди нас были, которые не хотели совершенствоваться, не хотели учиться, не хотели просто расти как люди, как личности. Таких встречаешь, в общем-то, в любой области.

Я сегодня слушаю Семака из ЦСКА – парень ну просто великолепный! Настолько он владеет словом, ситуацией, настолько эрудирован – ну просто приятно слушать! Или Титов… Дима Парфенов, например, производит неплохое впечатление.

Может ли средний футболист стать великим тренером? Немирович-Данченко как-то сказал, что актер, который хочет стать режиссером, прежде всего должен похоронить в себе актера. А мое выражение: футболист, закончивший играть, если хочет стать великим тренером, должен убить в себе игрока. Понимаете, не все выдающиеся футболисты, закончившие играть, смогли это сделать. У них всегда: «Ая бы сделал так! Да что ты там понимаешь!» Вот Игорь Нетто не смог перейти этот рубеж, понимаете! Лев Иванович Яшин – просто даже удивительно! – ни разу не встал в ворота после того, как закончил играть. Поэтому вот это: «Все! Ты закончил!» имеет колоссальное значение. У тебя закончилась одна биография, одна роль – и началась другая биография, другая роль. Ты эту прошлую свою биографию и бывшую свою роль должен положить на полочку и начать вторую жизнь, утверждаться уже во второй своей специальности, тренера, если ты ее выбрал и на что-то в ней претендуешь.

Это очень не просто. Это разные виды деятельности: игрок и тренер. Это абсолютно разные виды деятельности. Кончился матч, ты пошел домой со своим переживанием, но ты один или со своей семьей, а у тренера двадцать и более человек «своих» и еще двадцать противников, и он все время должен анализировать. Поэтому прав был Михаил Давыдович Таваровский, когда сказал, что мозг тренера не отдыхает, работает двадцать четыре часа в сутки. И, конечно, нервная нагрузка тренера неизмеримо выше, чем нервная нагрузка игрока, – это другое творчество. Если ты создаешь команду, ты подбираешь исполнителей. И если исполнитель тебе выдает спектакль, то это высшее удовлетворение!

Мой переход из одной профессии в другую был очень сложный – знаете почему? Все произошло как-то очень неожиданно. Это было в 1959 году в Южной Америке, в Колумбии. Мы (я играл в «Спартаке») сыграли с командой «Сайта Фе» – это, как мне кажется, была одна из лучших игр в моей футбольной жизни – и я сказал себе: «Все! Я закончил!» Мне тогда было 33 года. Мне говорили: «Ты что, ты еще можешь играть!» – «Нет, я закончил, я хочу уйти сам, не ждать, пока меня попросят». И вдруг подходит ко мне Старостин и говорит: «Ты знаешь, мы хотим заменить Гуляева, и мы видим в тебе тренера». Я ему говорю: «Николай Петрович, ну как же я могу стать тренером, если я вот только сегодня или вчера играл с такими игроками, как Нетто, Исаев, Ильин, Сальников… Я совсем неопытный». Он: «Поможем». Он односложно бросал такие фразы. Как приказ. Решение принято. Позже некоторые архируководители бросали ему упреки, что он никого не воспитал. Это неправда. Воспитать руководителя таким же, как он, – это тоже надо было уметь. Вот почему я никого не воспитал? Было безумно тяжело, поначалу особенно, потому что теми игроками, с которыми я вчера играл, надо было руководить. Постепенно все-таки у меня устанавливались хорошие отношения с ребятами, постепенно набирался опыта. Но довольно быстро я все-таки убил в себе игрока. Именно так: менял мозги. Потом, когда закончил тренерскую деятельность, я еще раз «поменял мозги» – на чиновничьи.

Коммерциализация футбола в стране и в мире, заработки футболистов. Актуальная и злободневная тема. И как футболу не превратиться только в средство коммерциализации! Он уже настолько коммерциализирован, что, как говорится, дальше некуда. Судя по мировым тенденциям в этой сфере, я, честно говоря, не знаю, куда дальше возрастать гонорарам. Финансовые возможности клубов должны быть настолько велики, настолько раздуты, чтобы удовлетворить весь этот беспрерывный спрос! Сегодняшняя тенденция такова, что клубы начинают потихоньку трещать и уже подумывают о снижении сумм контрактов и уровня зарплат.

Вот первое, что проскользнуло в прессе: договорились снизить зарплату тренеру «Милана» Челлоти на двести тысяч долларов, и он согласился. Но согласятся ли другие? Люди очень болезненно воспринимают, когда их бьют по карману. Поэтому Бог его знает, как дальше будет, если клубы пойдут по пути снижения выплат. Не исключено, что могут быть забастовки. Но то, что коммерциализация захлестнула футбол и спорт вообще, это факт. Об этом писал даже великий Йохан Круифф. Он считает, что коммерциализация где-то даже выхолостила футбольную зрелищность. Безусловно, такая опасность существует. Как будет дальше, по какому пути пойдет футбол, трудно сказать, но я здесь вижу очень большие проблемы как у них, так и у нас. Это, конечно, одна из базовых, глобальных проблем мирового футбола.

Футбол и средства массовой информации. За рубежом деньги футболу делает телевидение. У нас этих денег нет. Вот заключили контракт со вторым каналом, который худо-бедно показывает футбол (в основном игры премьер-лиги), стали показывать матчи Еврокубков и Лиги чемпионов не только наших команд, но и других. Это, безусловно, какой-то прогресс, но по масштабности наше телевидение, конечно, значительно уступает западному.

От комментатора многое зависит в восприятии самой игры, в понимании футбола – с этим я абсолютно согласен. У каждого свои симпатии и пристрастия, но, надеюсь, вы согласитесь, что о репортажах Николая Николаевича Озерова и Котэ Махарадзе можно сказать, что это были высокоинтеллигентные репортажи. Они, Озеров и Махарадзе, не навязывали свое мнение, а вели репортаж, то есть описывали то, что происходит на футбольном поле, и помогали зрителю понимать происходящее. Это как раз то, что, по-моему, и должен делать комментатор. Может быть, они так хорошо вели свои репортажи потому, что были актерами по профессии? Но я могу привести в пример Евгения Майорова, не актера (царство им всем небесное, ведь их всех троих уже нет!), репортажи которого были мягки, интеллигентны, лишены навязчивости. Женя был выдающимся хоккеистом, но, ведя репортажи хоккейных матчей, никогда никого не поучал – все четко, аккуратно, тактично.

Уткин, как и многие другие сегодняшние комментаторы футбола, считает, что очень тонко разбирается в футболе. Я его знатоком футбола не считаю. Вот кто действительно тонко разбирается в футболе, так это, безусловно, Володя Маслаченко. Но иной раз и он злоупотребляет долгими пассажами и углубляется в дебри, понятные лишь специалистам. Но это понятно и простительно: он – человек от футбола, и он правильно говорит, очень точно объясняет. Его конек – действия вратаря. Это особенно интересно: и как он их хвалит, и пассажи о том, как бы он что-то там сделал. Это его особенность – и это его право, кстати. Тут не должно быть стандартизации, шаблона.

Очень своеобразным был Вадим Синявский, основоположник футбольного радиорепортажа. Легенда!

А вот из пишущих о футболе журналистов я бы назвал Витенберга. Ни он, ни Филатов никогда не шли на оголтелую критику. Они были очень корректными, уважительными по отношению и к игроку, и к тренеру; мягко, тактично, объективно оценивали игру, футбольные дела, проблемы. Это имеет колоссальное значение для людей футбола и самого футбола, конечно. Но сегодня ведь как: чем острее, тем лучше. Вот и выплескивают на страницы печати все, что угодно, не задумываясь о пользе дела, о последствиях для людей и для футбола в целом.

Меценат (или спонсор) в первоначальном значении – покровитель искусства. Сейчас без меценатов – хоть в искусстве, хоть в спорте – никуда. Они и в советские времена были. Вот Щербицкий, человек высокопоставленный, секретарь ЦК компартии Украины. Не вмешиваясь в дела команды, которые он всецело доверял такому магистру, как Валерий Лобановский, Щербицкий знал о киевском «Динамо» все, даже дублирующий состав, и делал все, чтобы главная команда Украины была действительно сильнейшей.

Меценатом советского типа был Шевченко, секретарь Ворошиловградского горкома КПСС. При нем в городе были построены стадион, спортивная база, многие спортивные сооружения. По понятиям и категориям того времени в Ворошиловграде была довольно сильная футбольная команда. Сейчас они отмечают тридцатилетие своего чемпионства.

Таким меценатом был и Дегтярев, секретарь Донецкого обкома.

В 1973 году мне пришлось работать в Армении, секретарем ЦК партии республики там был тогда Кочинян. Он своему «Арарату» достаточно уделял внимания, ничего не скажешь.

Сегодняшний спонсор такой: если команда играет не так, как ему хотелось бы, он заявляет: «Я платить не буду» – рыночные отношения! Так же ведут себя так называемые менеджеры, президенты клубов. Мы назубок их знаем.

Так же в вопросах найма на работу. Вот я составил примерный список безработных тренеров: большинство москвичи; из Украины обращаются, из Белоруссии – люди известные, довольно неплохие специалисты, а работы нет. Раньше на работу тренера брала федерация футбола, а еще раньше Управление футбола Спорткомитета. Сейчас работодателям – президентам клубов, спонсорам и прочим – выгодно пригласить тренера, которым они будут управлять, которого они запросто завтра же могут уволить. Так они часто и делают: они хозяева клубов, клуб – их частное дело. Тут все кардинально изменилось. Сегодня к нам приходят: «Никита Павлович, помогите устроиться на работу». А я развожу руками: «Рад бы помочь, но не могу. Мы, РФС, не нанимаем на работу. У нас есть своя кандидатура, мы только можем рекомендовать ее клубу. Но решает клуб!» На этом все кончается.

Самая большая проблема, как я считаю, это проблема детско-юношеского футбола. Сегодня это моя боль и моя самая большая забота, чтобы была восстановлена та структура подготовки резервов, которая была в советские времена. У нас была одна из лучших в мире (если не лучшая!) система подготовки резерва: у нас были специализированные футбольные школы, школы-интернаты, спецклассы, школы олимпийского резерва, финансировалось это все государством. Сегодня эту нашу систему довольно успешно применяют такие передовые футбольные державы, как Франция, Германия, Италия, а у нас это все рухнуло. Сейчас некоторые наши клубы принимают меры к подготовке спортивного резерва. Частный пример: команда клуба ЦСКА, куда пришел Гинер, толковый, вдумчивый, деловой менеджер. Он уже построил несколько футбольных полей с искусственным покрытием в Москве на Преображенке. То же самое делают и другие клубы, но этого еще недостаточно. С учетом нашего климата сегодня очень остро стоит проблема строительства футбольных полей с искусственным покрытием с подогревом.

Возвращаясь к «взрослому» футболу: существует еще одна очень острая проблема – я имею в виду систему подписания контрактов игроков с зарубежными клубами, выезды наших игроков за рубеж. Это, в принципе, нормальный процесс, это в итоге приведет к прогрессу. Но вопрос в том, как это делается и как отражается на подсознании команды. И еще: большое количество легионеров, которые закрывают дорогу отечественным игрокам (причем мы берем далеко не лучших чужеземных игроков). Это тоже острая проблема. И где здесь золотая середина – никто толком не знает.

Сегодня вопрос ставится так: начиная с 2005 года будет введен лимит на иностранцев, на поле могут одновременно находиться не более пяти иностранных игроков. Не более пяти! Если выходит больше – надо менять иностранца. Мое мнение было: сократить количество иностранцев на поле до трех, ввести эту норму уже со следующего сезона. Но премьер-лига не согласилась.

Другая (наиболее острая и неприятная) проблема: выезды наших ребят за границу, заключение с ними контрактов. Дело в том, что мальчик, достигший четырнадцатилетнего возраста, уже имеет право на заключение контракта. Учитывая наш жизненный уровень и мизерную в большинстве своем зарплату детско-юношеских тренеров, это неправильное решение проблемы. Сейчас у так называемых селекционеров, которые приезжают с Запада, здесь есть свои агенты, через которых они отбирают самых способных ребят. И переманивают они этих ребят через родителей, через того же личного тренера, обещая, что ребенок будет жить в хорошей семье, хорошо питаться, учиться, получать хорошие деньги. Потом, когда подготовят, они этот «товар» перепродадут. При этом родителям будущего игрока платят мизер!

И еще одна опасность: создание коммерческих футбольных школ. У этих коммерческих школ одна цель, одна задача: перепродать своих игроков. Подготовить и перепродать. Либо в российский клуб, либо в зарубежный. Никто не возражает – пожалуйста, но по какому пути идут руководители этих коммерческих школ! Они выискивают наиболее способных ребят из футбольных школ московских клубов «Динамо», «Спартак», ЦСКА, «Локомотив», «Торпедо», договариваются с родителями и устраивают детей в эту коммерческую школу. Мне сказали, что из «Спартака» увели двенадцать ребятишек! Это же бьет по школам, которые готовят всех детишек, по самой основе бьет, по фундаменту футбола. Вот такие проблемы российского футбола я бы выделил как наиболее острые и актуальные.

Что касается других проблем, то они связаны с юридическим решением вопросов нашего футбола. Пока у нас футбольные законы не будут приведены в соответствие с законодательством Российской Федерации и с футбольными законами других стран Европы и мира, у нас ничего не выйдет. Взять хотя бы дело того же Сычева… Дело за Думой. Проекты есть. Проекты о профессиональном футболе.

Андрей Ткаченко

Мастер спорта СССР по футболу,

футбольный обозреватель, поэт,

генеральный секретарь

российского ПЕН-клуба

Игра в футбол – игра с Богом

Бобби Чарльтон – великий футболист. К сожалению, футболисты не владеют словом, чтобы передать то, что они чувствуют. Поэтому у нас нет книги самого сэра Бобби Чарльтона, хотя о нем написано немало книг.

Я был средним футболистом (на это есть разные причины, это долго объяснять), но самое главное, что есть в моей книге «Футболь», это язык, это понимание ситуации, чего нет у тех, кто не играл в футбол. Это разные вещи. Великие футболисты ушли, а журналисты, которые делали их записи, убирали все существенное (я это знаю, так как мы с Эдиком Стрельцовым делали его книгу). Все интересное, что он рассказывал, было как бы не для печати, но именно это надо было записывать, потому что это настоящая жизнь! Цензоры и редакторы все убирали и из живой жизни делали черт знает что, поэтому я не могу прочитать ни одной настоящей футбольной книжки. Я примерно знаю, что это такое, особенно для нефутболистов. Футболисты, кстати, читают подобные книги с меньшим удовольствием, потому что они знают это все как профессионалы, это их жизнь.

Но вообще-то для меня футбол значит все больше и больше. Раньше я его понимал очень прямо: вот есть мяч, есть поле, есть друзья, есть команда. Позже, когда со мной стали происходить какие-то мистические вещи, я начал понимать, что в футболе очень много ирреального, иррационального, мистического, загадочного. Футбол вечен, как игра. Формула футбола, как формула жизни, всего три слова: рождение – жизнь – смерть. Так и футбол: до начала игры – игра – и после игры. Формула жизни, абсолютно.

Кто может объяснить, как рождается футболист? Может быть, так: я «в юношах» играл, мне исполнилось только семнадцать лет, а меня приглашают на сборы в команду мастеров (хотя я уже был известный среди юношей, играл тогда уже за сборную Украины). Или кто мне может объяснить: идет первая игра, я сижу среди шести запасных в составе этой команды, таких же, как я, которые играли не хуже меня, и моя команда проигрывает на родном поле свой первый матч, на котором сидят двадцать тысяч зрителей, моих земляков. Остается десять минут до конца игры. Тренер, обезумевший от криков «Долой из команды! всю команду вон!», вдруг поворачивается с бессмысленным взглядом: «Ну кто, – говорит, – команду спасет?» И тычет в меня пальцем: «Может быть, ты?» Я ему отвечаю: «Может быть». Он: «Раздевайся!» Я разделся, вышел на поле, тут же попал в игру, прошел и забил гол. Так получилось, что я прошел по левому краю до штанги и практически вошел прямо с мячом к воротам соперника. Я не знаю сейчас, спас ли я команду, но первый свой гол забил. Уже на следующий день у меня началась совершенно другая жизнь.

Футбол делает знаменитым моментально. Это уже обыденная, избитая фраза. Но почему так случилось со мной? Почему? Почему тренер, рискуя многим – своей судьбой! – принимает такое решение? Я параллельно с футболом пошел учиться на физмат (в школе у меня было хорошо с физикой, математикой, поэтому я тайно от игроков команды пошел и поступил на физмат). Меня вызвал к себе декан Борис Карлович Морзон, замечательный, потрясающий человек, и сказал: «Саша, Вы уже играете в команде мастеров. И Вы учитесь у нас. Вы способный человек, но вот у Вас две тройки по итогам сессии: по матанализу и по высшей алгебре. Я Вам стипендию дам, но вообще Вы должны выбрать, чем будете заниматься, футболом или все-таки математикой». Я отвечаю: «Футболом». Понимаете, я выбрал футбол. Почему я это сказал? Ведь я мог ошибиться, футбол мог не стать моим делом, судьбой. И сколько таких примеров, когда человек выбирает дело, а оно – не его! Допустим, Вы мне сказали, что Ваш друг или знакомый пьет. А знаете, почему он пьет? Потому что он выбрал футбол, а это не его дело. Хотя он мысленно натянул на себя идею, что он будет великим футболистом, будет зарабатывать деньги, будет иметь женщин, славу, успех, потом оказалось, что не получилось. Поэтому он пьет. Он сломался. Он заложил свою судьбу в идею футбола, а это страшно вообще. Но почему? Это же мистика, это ирреальность. Если бы человеку кто-нибудь чуть раньше сказал: «Ты не создан для футбола, через пять лет ты сопьешься», он бы по-другому свою жизнь построил. С судьбой нельзя шутить, а особенно с футбольной.

А сейчас непосредственно о притягательности и популярности футбола для миллионов, для миллиардов людей во всем мире. Во-первых, я считаю, что футбол – это несбывшаяся мечта абсолютно каждого мальчишки. Мы же все в детстве играли, все мечтали стать великими футболистами, на девяносто пять процентов – мечтали. Любовь к футболу – это любовь к мечте. Футбол – это твоя невоплощенность, которую ты, повзрослев, видишь в других: они воплотили твою мечту!

Но самое удивительное, что футбол любят и те, кто даже не играл никогда в футбол, – тоже загадка. Но я думаю, что самая главная загадка футбола (я уже для себя определил) – это то, что на футбольном поле ежесекундно творится и одновременно разрушается великое чудо момента жизни, сотворение долгожданного мига. Оно идет каждую секунду: создается и тут же разрушается, создается – и разрушается, и надо понимать эту диалектику. Перед глазами у нас одна матрица: это футбольное поле 65 х 110 и двадцать два футболиста, но вариаций в этой матрице – бесчисленное множество (в математике даже есть область, которая ставит задачей определить бесконечное количество вариантов). Болельщики смотрят эту игру и понимают: да, сейчас не забили, но в следующий раз забьют. И футболисты понимают: да, сегодня я плохо сыграл, проиграл, но есть надежда завтра отыграться. И те, и другие живут этой мечтой, этой надеждой, этой иллюзией, этой утопией, этой реальностью…

В футболе есть что-то от идеи искусства, как в театре Шекспира, когда на сцене происходит все: рождение, жизнь, смерть. В других видах спорта это тоже есть, но я вам постараюсь объяснить, в чем разница. Хоккей я не люблю: он грубый и жестокий. Американский футбол тем более не люблю: он тоже очень грубый и жестокий. Баскетбол… раньше я его любил, потому что там почти все было построено на искусстве игры. У нас, например, в ЦСКА был игрок Армен Алачячян (у него рост был всего 1, 75 м) – это был великий мастер. Сейчас же все ставится на «столбов» ростом в 2, 20 м, а если ты будешь 3 метра, то вообще можешь плевать в корзину. Сейчас из баскетбола искусство ушло, а в футболе до сих пор еще держится: на работе с мячом, на пластике тела, на самом футбольном поле. Это коллективная игра – и в то же время индивидуальная, хотя, на мой взгляд, сейчас профессионализм в футболе заводит эту идею искусства в тупик. Идею, которая, как, помните, у Пастернака: «Не читки требует с актера, а полной гибели всерьез». Мне кажется, у футболистов в последнее время это «а полной гибели всерьез» пропало.

«Реал» (Мадрид) – великая команда, а я, например, куплю в свою команду еще пять великих футболистов, тогда мы вообще всех обыграем. То есть футбол превращается все больше в цирк, игра – в жонглирование.

И выходит, что этой «гибели всерьез», когда две команды от азарта, от страсти умирают на поле, нет. Мне кажется, что в этом смысле футбол должен немного вернуться назад. К любительству. В хорошем смысле слова. Ведь советские «любители», от которых все были в восторге, когда играли между собой, «умирали всерьез». Они не за «бабки» умирали – тогда не такие большие деньги были, они «умирали всерьез», потому что любили эту игру.

Когда я выходил на тренировку с футболистами, к которым я даже не мечтал приблизиться (а тут я с ними в пас играю, разговариваю, они ко мне относятся как к равному, а потом мне говорят: «Саш, зайди в кассу, получи зарплату»…), – я не мог это соединить! За такое удовольствие еще и деньги платят! Потом уже нравы стали циничнее. Я мог поехать в любую команду играть за 300, а не за 220 рублей. А ведь советские люди в то время в среднем получали 120 рублей! Конечно, мои триста – несравнимо мизерные деньги по сравнению с теми, которые в футболе сейчас.

Футбол для меня – это и трагедия и счастье одновременно. Счастье, потому что футбол мне многим в жизни помог, а трагедия, я думаю, потому, что я был рожден, наверное, не для футбола, а для чего-то другого. Но я сам себе это заказал, как говорится, на завтрак, на обед, на ужин. А об остальном я сказал в самом начале нашего разговора. Вот что такое футбол для меня лично – это моя молодость.

Что главное в футболе? Игрок! Игроки! Игрок сам по себе, как человек, как личность – это все в футболе! Все остальное – это производное от игрока. Результат зависит от игрока, импровизация от тебя зависит, игровая дисциплина, мастерство, тренер, болельщики – все от игрока. Раньше ходили только на отдельного игрока. Сейчас тоже ходят на отдельных футболистов. Но сейчас на поле нет настоящего коллектива, каждый играет за себя и при этом не видно индивидуальности игрока. И вообще, какой игрок, такая и команда. Поэтому главное в футболе – это сам игрок, личность, человек. Я всегда считаю, что человек – это целая Вселенная… если он уходит из жизни, это вся Вселенная уходит. Так и здесь. Какой игрок, такая и команда, такая и его Вселенная, его язык. Он разговаривает на языке пластики, он стилист своим движениям. То есть игрок есть стиль жизни – вот самое главное. Отталкиваясь от игрока, можно говорить и об остальном, но игрок – это самое главное в футболе.

Я бы сказал, что футбол – прежде всего игра. Все остальное, что у Вас здесь перечислено, тоже входит в понятие этого явления.

Зрелище, потому что игра. Иногда игра бывает забавой в товарищеском матче, для зрителя. Развлечение, отвлечение от повседневных забот… ну, я бы не сказал. Люди идут на футбол не для того, чтобы отвлечься. Другoe дело, поорать, покричать, стресс сбросить – это да, в этом что-то есть. Но только элемент.

Регулятор настроения масс. Вот это самое страшное, кстати. Когда наши политики, многие наши деятели пытаются регулировать настроение масс при помощи футбола, это уже манипуляция людьми.

Клапан для выхода агрессии? Сама игра? Нет, дело в том, что сама игра порой становится агрессивной, становится возбудителем агрессии – это с одной стороны. Можно говорить, что футбол – клапан для выхода агрессии… но ты выходишь на поле порой неагрессивным, но тебя так раздраконят, что ты становишься агрессивным. Есть агрессивные игроки, которые через двадцать минут сникают вообще: не пошла игра – и он готов, даже не будет «агрессировать».

Я Вам сейчас покажу статью, я ее только сегодня написал. Она будет завтра опубликована в «Русском курьере». Называется она так: «Со сборной по футболу шутки плохи. Особенно с нашей». Статья адресована Колоскову: чем же РФС занимался все это время?! Десять лет мы не имеем ни команды, ни даже выбора тренеров!

Футбол стал клубным, а тренеров клубов не очень-то пускали на кухню РФС, хотя создание сборной – это прямая обязанность Российского футбольного союза, особенно по части создания материальных условий для главного тренера национальной сборной, чтобы он уже на какие-то другие соблазны не откликался. Тогда сама собой отпадет набившая оскомину проблема совмещения. Тем более, насколько я понимаю, все сборные команды по всем видам спорта существуют не только на спонсорские деньги – в основном на деньги наших несчастных налогоплательщиков.

Как так получилось, что мы «выбираем» тренером именно того, кто уже давно не практиковался в сборной и наспех собирает чуть ли не ветеранский состав?! Я понимаю Ярцева и уважаю его. Ему просто деваться некуда: с одной стороны, он искренне желает помочь родному футболу, а с другой – его как члена партии власти (как члена партии «Единство»), вероятно, обязали к выборам преподнести успех сборной. Посмотрите сайт партии «Единство»: там и не скрывается, что их предвыборная борьба будет, в частности, строиться на патриотических успехах сборной команды России по футболу. Если это не «утка» – полноте, господа, какое ныне у нас тысячелетье на дворе, на что вы ставите и зачем, что вы делаете? Мало вам Манежной площади, когда накачанные псевдопатриотической шелухой фанаты мстили (кому?!) за проигрыш неспособной победить команды?! Вы привели к взрыву невоплощенных национальных надежд.

Опомнитесь, господа! С футболом шутки плохи! Если он плох, он становится неуправляемым. Пока игроки сборной не будут побеждать, то есть выражать нас, наши желания, пока мы не будем действительно гордиться ими, ничего у нас не получится с истинным патриотизмом.

У нас сейчас в футболе ситуация, как в 1941 году: ни винтовок, ни патронов, а надо идти воевать, и мы все равно идем, потому что мы такие. Вот мы такие! И опять боль, трагедии, кровь, слезы. Но хочется спросить всех: «И доколе это будет? Когда мы, наконец, начнем просто заниматься искусством, играть, жить? Играть в футбол, как жить, а не убивать друг друга на поле!»

Я не думаю, что футбол продвигается так глубоко, чтобы можно было сформировать для обычного человека миф об индивидуализме. Потому что есть две вещи (они исключают друг друга и в то же время в футболе полностью присутствуют): ни одна футбольная команда не существует без коллективизма и индивидуализма. Это вместе работает.

Может ли футбол способствовать нейтралитету личности и общества? Тоже, по-моему, нет, потому что в футболе две разные массы: болельщики и футбол. Какой тут нейтралитет? Это полное противостояние, это такая мировая война, но мировая война нервов, больше ничего. О нейтралитете здесь никак не скажешь. Но в футболе проявляется все – и низменное, и высочайшее. Как в жизни.

Почти все футболисты хитрые, порой злые и готовы ради футбола пойти на любые поступки, я имею в виду низменные поступки на поле: удары исподтишка и масса всяких других вещей, которые делают даже великие футболисты. Но это все входит в систему, в негласные правила игры. Фергюсон недавно дал бутсой по голове Бек-хэму, который сейчас признался, что хотел ответить, но сдержался. У нас тоже был великий игрок Сабо – на поле он был очень жестким. Когда Лев Яшин шел на выход, Сабо шел корпусом в него, и Яшину приходилось незаметно воевать: он правой рукой бил в лицо Сабо. И судьи закрывали на это глаза, потому что понимали, что это «разборки» великих игроков. И тот понимал, что получил свое, и этот понимал. И они расходились, кстати, слова не сказав друг другу, после игры были вежливые.

Нельзя болельщикам относиться к футболу так, что все происходящее внутри футбола – это все аморально и безнравственно. Между двумя играющими сторонами есть свои внутренние счеты – не надо в это лезть. Есть такие нарушения, за которые выгоняют с поля сразу, но когда это на уровне – понятно, «разборки» крупных мастеров: они знают, за что кто кого. Футболисты – это определенная каста, тем более великие футболисты. Это уж точно каста, это как картежники, которые знают, за что кто кого наказал. Это как любая каста игроков. Игрок – это натура. Вот Достоевский был игрок, он «Игрока» с себя написал. Они знают, на что идут.

Футбол, бесспорно, способствует познанию мира, потому что, во-первых, футболист начинает с детства ездить по всему миру. Я в первый раз полетел на самолете, когда мне было четырнадцать лет, это было в 1960 году. Я полетел в Киев, потом в Ташкент. Как только я начал ездить, у меня появилось планетарное восприятие. В девятнадцать лет я попал в Копенгаген, мы прожили там целый месяц, одиннадцать игр сыграли. Вы понимаете, что для меня, мальчика, это было открытие мира! Изменилось представление о мире: для меня мир уже был не противостоянием двух систем, коммунизма и капитализма. Я узнал, что есть люди – и есть нелюди, что всякие есть и там, и здесь. Еще понял, что капитализм – это миф. Хотя нам говорили, что там живут одни как бы уроды, там оказались прекрасные люди, которые нас принимали замечательно! Я влюбился в эту страну, в прекрасных, потрясающих людей, хотя много видел там и такого, что мне до сих пор не нравится (и у нас, и там). Но открыл мне мир футбол! Футбол – это великая игра, иона дает много для того, чтобы понять мироздание вообще. Но не сегодня! Посмотрите на сегодняшних пацанов: им по двадцать лет, а у них лица взрослых людей, исстрадавшиеся, высушенные, как у гладиаторов. Они уже все поняли, все знают, все подлости, все прелести мира знают, понимаете!

Для того чтобы сказать, что философия футбола проста (как говорят, футбол прост: отдал – открылся – отдал, ну чего ты там крутишь, отдай – и все, давай мяч катать!) – вот для того чтобы прийти к этой простой философии, нужно пройти очень много, целую жизнь. Если бы я сейчас играл в футбол, я бы избежал тех ошибок, которые у меня тогда были. У меня была приличная скорость, иногда я бежал быстрее мяча (сейчас я бы так уже не бегал). Я играл почти все время левого инсайда или правого, а когда попал в команду, меня выпустили в тот матч на левый край – я вынужден был играть левого края, понимаете, и вынужден был отрабатывать. Уже потом я начал играть по-настоящему, в двадцать два года перед самой травмой я «поймал игру». Я был разыгрывающий игрок. У меня была своя философия футбола.

Конечно, в футболе есть огромная философия. О философии футбола можно говорить, вернувшись и к коллективизму, и к индивидуализму, и к ограниченности площади поля с большим количеством движений внутри этого поля. Философия футбола – это и все эти схемы, и все эти системы. А что там внутри всего этого!.. Конечно, футбол – это целая философия. Помимо всего прочего, есть интересные исторические вещи.

Отчего возник футбол? Я, допустим, не очень согласен с тем, что футбол – это как бы бывшая военная игра по захвату чужой территории, как это представляют, допустим, мексиканцы, американцы. Я так не считаю, у меня своя теория. Вот смотрите: когда выйдешь на поле, ударишь мяч сильно вверх, он вдруг исчезает – нету его! – а потом тебе его кто-то будто сверху бросает!.. Над всем есть Бог! Ты играешь в футбол – ты играешь с Богом! Поэтому Бог мстит очень талантливым – талантливые люди играют на уровне Бога, а Бог не прощает равных себе. Вот такая моя теория возникновения футбола. Божественная…

Когда ты забиваешь свой гол, ты не захватываешь пространство, ты просто прорываешься в другое пространство. Ты действуешь на уровне Бога, потому что этот твой удар в «девятку» метров с тридцати поднимает стотысячный стадион! Одно движение твоей ноги поднимает эту массу! Если ты сейчас скажешь «пойдем туда», они пойдут. Это не военная игра, это игра с Богом! Бог мстит за то, что ты становишься человекобогом. Почему так рано ушли от нас Стрельцов, Воронин – основные махины футбола? Очень талантливых, как Гарринча, – сколько их было? Они погибли для футбола. Конечно, наверное, Бог кого-то милует. Вы понимаете, у меня вот такой взгляд, я сам это придумал. Я сам эту философию открыл для себя.

Философия нашего российского футбола? В данный момент югославский футбол нам дороже и ближе, чем бразильский. Неслучайно у нас много югославских футболистов: они нам близки по скоростно-силовой, морально-волевой игре. Поэтому зачастую мы видим в российском футболе не игры, а просто битвы. Вот ЦСКА станет чемпионом – но каким чемпионом он станет? Это просто тракторно-силовой боец. В то же время в нашем футболе есть и другие начала – в такой футбол играет «Локомотив». Без борьбы, без работы на поле, без движения ничего не сделаешь. Есть и другие начала. Есть игра в пас, есть артистизм двух, трех, четырех игроков. Так играет «Сокол» (Саратов). «Спартак» к такой игре тоже стремился в лучшие годы (я думаю, что он все равно выправится: клуб сильный генетически). И вот такие два начала всегда в нашем футболе бродят. Кстати, бразильцы, приехав к нам, быстро принимают наш залихватский футбол: начинают «вставлять» друг другу, «резать», биться. Нет, чтобы нам прививать свой стиль – технический футбол – нет, им нравится наш «бандитизм» на поле.

Я вам скажу, что футбол перестал быть народной игрой, как это было в тридцатые – сороковые – пятидесятые годы, когда все шло со двора – и на лучшие стадионы. К сожалению, футболисты сейчас отдалились от народа, они как бы ушли в раздевалки, оттуда вскакивают быстренько в автобус и скрываются на дачах. У них «звездная» жизнь. Мы были простыми футболистами, мы выходили после игры с сумками, с болельщиками могли поддать и поговорить «за жизнь», как говорят в Одессе: мы знали, что сегодня можно, а через три-четыре дня нельзя. Мы были ближе к народу. И народ нам, и мы народу были понятны. Сейчас это разъединилось. Футболист стал попсой, звездным человеком, до которого не достучишься, не докричишься, пока он не уйдет из футбола и где-нибудь пьяный с тобой не столкнется, – вот тогда с ним можно поговорить по душам.

В Бразилии футбол остался таким, каким был на протяжении всей истории существования этой игры в этой стране. В Италии – то же самое, но там есть тот же фактор, что и у нас: футболисты отдалились, ушли с улиц. Раньше футболиста можно было встретить в городе: он стоит, воду пьет или мороженое ест, смотрит, там, на девочек или еще куда-то, можно было подойти к нему поболтать – сейчас такого нет. Сейчас они ушли в другой мир, поднялись! Но потом они опустятся к нам. Я сам тоже зазнавался одно время, мне интересно было показать себя: идешь по улице, все смотрят, пальцем показывают. Сейчас этого интереса нет.

Германия, кстати, в этом смысле, как ни странно, демократичнее всех других, потому что немцы вообще очень корректные в жизни. Для них «прайвиси» означает больше, поэтому там к футболисту за автографом на улице не подойдут, это некультурно (в Англии, как в Бразилии, как в Италии, такие же открытые люди, как и мы). Ну вот такой уж менталитет у немцев! У немцев как у очень организованных людей и организация футбола на высоте. Я, допустим, немецкий футбол не люблю: он слишком какой-то замашинизированный. Хотя я вам скажу: профессионалы, понимающие в футболе, говорят, что бразильцы тоже играют в такой «машинизированный» футбол, они так же строят свою игру – только они при этом танцуют. Если мяч на правом краю, то левый защитник уже бежит открываться и может переводить туда, если там что, то есть у них все расписано тоже. Особенно это заметно в последние лет двадцать. Они попытались играть на чемпионатах мира так: самба и организованный футбол плюс техника и тактика – и они стали побеждать на последних чемпионатах мира. Вы посмотрите, как они выстроены и организованы, но плюс к этому – великие артисты: они владеют мячом как никто.

В общем-то, конечно, футбол есть явление мировой культуры. Если какое-то явление привлекает столько людей и имеет столь давние традиции («давние» традиции – не очень давние, всего сто лет), то, конечно, это мировая культура. Я статью написал об этом, называется «футурология футбола», она, по-моему, уже вышла в футбольном журнале «Два по сорок пять». Я пишу о том, что скорости футбола стали запредельными, – а что дальше, ведь физические возможности человека ограничены?! Что делать дальше? Понятно, что не все играют на допингах, но на каких-то подпитках, понимаете… А что дальше? То есть мы сейчас уже видим, что футболист классной команды играет в одно-два касания. А дальше что? Ну, хорошо, в одно касание; что дальше – без касаний, что ли? Я предлагаю такие смешные вещи: утяжелить мяч, для того чтобы скорость была меньше…

Я не стал бы говорить о «субкультуре» футбола. Есть антикультура в поведении и в жизни, а порой и на поле, и есть культура самой игры и культура игрока. Вот она и есть истинная культура. А вообще-то развязным человеком бывает не только футболист, но и инженер, писатель, солдат, офицер. Поэтому своей субкультуры у футбола нет. Есть культура игры и культура личности. Собственно говоря, это и есть язык движения, это и есть культура футбола.

Я думаю, что футбол – это не элемент спорта. Разве можно говорить, что шахматы – это лишь спорт? Нет. Вот для меня футбол и шахматы – это искусство, великое искусство. Все остальные виды спорта – это только спорт. Легкая атлетика… хотя и там есть элементы искусства: для того чтобы прыгнуть над планкой, нужно так разогнуть свое тело, что… это искусство, но все-таки это спорт, потому что там результат превыше всего: нужно пробежать быстрее, нужно прыгнуть выше, нужно бросить дальше. А в футболе – почему это искусство? Мы получаем удовольствие порой при счете 0:0: «Какая игра была, елки-палки! Ну ладно, не забили, но как играли! Это был спектакль!» Вот поэтому футбол – это, конечно, культура.

Футбол – шоу-бизнес? Да, и это меня пугает. Он порой превращается в этот самый шоу-бизнес, есть такая опасность. Это то же самое, как с Бекхэмом: Бекхэм – трейд-марк, а на самом деле, я Вам скажу, он самый слабый в «Реале», он очень примитивен как футболист, у него одна нога работает. И он что делает? – он убирает мяч и тут же делает длинный пас (он делает это великолепно!), но у него нет тех, допустим, финтов, той пластики, какие есть у того же португальца Фигу. Рауль – вот великий игрок, абсолютно великий игрок, настоящий: техничный сам по себе, великолепный тактик, играет и в пас, и забивает – все компоненты великого игрока налицо.

Есть еще один великий игрок – Роналдо. Это вообще потрясающий футболист! Человек с одной ногой – вторая не функционирует. Вы замечали: когда нужно точно бить левой (всё – уже деваться некуда!), он все равно так подстроится, так гениально сделает одной правой, что ты думаешь: «Может, у него просто эта нога – как центр вращения?!» Гениальный футболист! Будь это наш человек, сейчас бы его «задавили», «посадили на банку», потому что вся его игра гениальна на передней линии.

Возьмите нашего Пименова (я его знаю через отца, мы с ним дружим) – талантливый футболист, а сам себя сломал. Почему? Потому что ему сказали: «Бороться надо, ты парень здоровый, лезь вперед» – и он играет в игрока, а не в мяч.

И возьмите Шевченко. В отличие от многих, он играет в мяч – конкретно, точно и целенаправленно, и все игроки корпуса отлетают от него, и их штрафуют, потому что судья видит его чистую игру, потому что он играет в мяч, а наши считают, что нужно играть корпусом, биться, и тогда у тебя будет мяч. Ничего подобного – нужно играть в мяч, бороться именно за мяч. Да. Все голы, которые забивал Шевченко, он вырывал прямо «из клюва», как говорится: из-под ног, из-под рук, из-под носа… В этом его гениальность. Кроме того, он еще, конечно, тактически играет здорово, он потрясающе играет в пас. Это великий игрок!

Футбол не всегда логичен? Правильно, конечно. Если бы футбол был логичен, на него никто бы не ходил.

Парадоксален? Конечно. Потому что мяч сам по себе парадоксален. Кстати, он выбирает игроков. Я всегда говорил, что настоящий футболист думает не головой, когда играет, а плотью. Плоть думает за него. Понимаете, почему сейчас многие футболисты отдают пас ну просто за секунду? Потому что секунды теряются, когда мысль пойдет от ноги: ты увидел – одна секунда, «сюда!» – подумал – еще секунда, мозговая команда – и ты отдаешь пас – три секунды. А сейчас футболист играет «секундно», потому что он уже заранее увидел (у него объемное мышление, доведенное до автоматизма), он уже знает, что сделать, поэтому его тело действует без промежуточных двух тактов.

Самое лучшее движение человека – это движение вперед. Настоящий футболист думает плотью, ногами, чтобы только двигаться вперед. А это привлекает огромное количество кричащих людей, всегда привлекает. Вот вы идете мимо огромного непонятного скопления людей, они кричат – туда, скорей! Вот так и здесь: привлекательно, потому что там что-то происходит внутри. Ты видишь, что там происходит, ты оторваться не можешь, тебя завораживает. Плохо, когда мы приходим туда, а там ничего не происходит, там просто бьют друг другу морды либо идет скучный футбол.

За что ценят футбол? Это очень большой вопрос. Конечно, игрока нужно ценить за талант, но и игровая дисциплина не менее важна, куда от нее денешься! Самые талантливые возвращаются назад, вплоть до вратарской ведут борьбу. Такова логика игры: не будешь играть – выпадаешь. Здесь все: и талант, и выполнение установок тренера – все перечисленное. Кстати, все это входит в понятие «талант»… и больше, может быть, в понятие «профессиональный футболист».

Вдохновение? Без вдохновения, без куража нельзя вообще играть. Выходить на поле, чтобы просто «работать», невозможно – это не игра! Понимаете, как ни странно, в футболе есть два серьезных начала. В меня их заложил великий тренер, с которым я дружил почти два года, Борис Андреевич Аркадьев. Он исповедовал такие вещи: «футбол – это тяжелый физический труд, запомните это. Кто не хочет работать – уходите сразу!» – это одно; второе: он подходил ко мне после игры, когда я удачно сыграл, и говорил: «Шурец, сегодня ты играл на скрипке».

Понимаете? Когда я плохо сыграл или «потухал», он успокаивал: «Шурец, не расстраивайся, ведь человек, однажды прекрасно сыгравший на скрипке, это не случайность, значит, следующую игру ты будешь играть как надо». Вот эти два начала обязательны для настоящего игрока.

Вспоминаю свое детство. Я целыми днями возился с мячом: бил, бегал, снова бил… Действительно, стать футболистом – это огромный физический труд, помимо всего прочего, помимо таланта от рождения. Я в пятом классе только начал заниматься, то есть довольно поздно по сегодняшним меркам, и уже к шестнадцати годам, за шесть лет практически, я сделал из себя футболиста. Но я был фанатом, я не пропускал ни одной тренировки, ни одной игры. И учился нормально. Нельзя выбросить ни того, ни другого: пот и «скрипка» важны в футболе в одинаковой степени.

Я знаю массу талантливых футболистов, которые не проявили характера и не стали классными футболистами. Так что помимо таланта и трудоспособности нужно еще иметь характер. Характер, чтобы стать футболистом, чтобы быть футболистом, если хотите иметь такую наглость – стать футболистом. Например, был такой Василий Лябик – играл он в «Динамо» (Киев), рос в «Днепре», пьяница был отъявленный, но когда выходил на поле, творил чудеса! Но его не хватило даже на два сезона – он поиграл полтора, и Лобановский его выгнал. Лобановский зарплату ему не платил, он выдавал ее ему за все игры только в конце года. С деньгами Василий уезжал к себе в деревню (он жил в деревне) и полтора месяца пил, пропивал все до последней копейки, потом приезжал на сборы – и уже через месяц играл как бог! Он мог бы играть в любой сборной – так велик был его природный талант. Но не хватило характера стать футболистом, сказать себе: «Нет, я буду футболистом, я докажу себе и всем, я стану великим!». Он не ставил себе такую цель. Он был такой немножко блаженный, как ребенок. Он не понимал, что ему Бог дал. И таких было немало в нашем футболе. Но было очень много таких, которым Бог дал таланта на полтора пальца, а он себя делал звездой.

Духовность футболиста проявляется в самой игре. Иногда меня спрашивают, почему, допустим, Гусаров не был умницей или Стрельцов был немножко увалень… кто-то пытался даже записать его в «туповатых». Он Сократ был! Футбольный Сократ! Почему великому футболисту нужно быть обязательно еще и великим математиком, вот объясните мне! Не нужно ему этого было, он свое дело на футбольном поле знал лучше многих других, вместе взятых. Эдик был по-своему очень умный и очень мудрый. Я с ним тоже общался и уверяю: это был умный, скромный человек и феноменально понимающий игру футболист.

Духовность футболиста в том, что он великий игрок. Вот в чем его духовность. Хотя, я вам скажу, это слово сейчас затаскали. Футболисту порой нет силы быть духовным, когда тебя тренируют и гоняют по десять-две-надцать часов в сутки. Я часто брал книжку в руки и сразу засыпал: умирал от невероятной усталости. Какой мне там Лермонтов или Пушкин! Потом, когда я уже перестал играть, я начал постигать многое заново, но в те моменты становиться духовным было очень трудно. По-моему, сама духовность в том, что человек делает. Нынешний футболист, надо сказать, значительно отличается от футболиста пятидесятых-шестидесятых или даже семидесятых годов.

У нас был такой игрок, в «Молдове» играл, Виктор Потаскуев (фамилия гениальная!). Он мне говорит: «Ну че вы там, салаги, сидите! То ли дело я: пойду сейчас после игры бутылочку водяры выпью, кило сала съем с буханкой хлеба, завтра в парную – и послезавтра я огурчик». Так вот, Витя Потаскуев был типичный футболист тех лет. Кстати, в «Молдове» тогда играли еще три футболиста с «лошадиными» фамилиями: Булкин, Бутыл-кин, Колбасюк. С Валерой Колбасюком я познакомился – нормальный мужик, пьющий. Но это «Булкин, Бутыл-кин, Колбасюк» было притчей во языцех. Вот и футбол тех лет: играли – пили, играли – пили, играли – поддавали и снова играли. Чего еще футболисты тогда могли, особенно на периферии! Футболист был тогда любимым всем городом человеком; естественно, от этого он был заметен, он одевался красиво и модно, у него были деньги – это и был социальный имидж футболиста. Пока он играл! Потом он превращался в другой социальный тип. Но в тот период – кумир, а таких периодов бесконечное множество, поскольку футболисты целыми поколениями сменяли друг друга.

Сегодня социальный тип футболиста, конечно, другой. Сейчас футболист уже так не пьет, он ездит на «Мерседесе», может позволить себе выпить шампанского. У них привычки сейчас совершенно другие. Они вдруг говорят: «А давай встретимся… ну вот там-то… в перерыве между сезонами». И все оказываются где-нибудь в Арабских Эмиратах в самой дорогой гостинице, две недели там пьют, гуляют вовсю. Как говорится, у богатых свои привычки. Дай Бог! Но это говорит о том, что привычки изменились. Мы тогда могли себе позволить съездить в лучшем случае на недельку в Ялту – поехать попить, друзей угостить. Я, например, это делал регулярно и с радостью.

Социальный тип, имидж футболиста изменился. Прежний был бесшабашный, безалаберный: ну фиг ли, отыграю эти десять лет, а потом на заводе буду пахать или тренировать кого-то. Поэтому пределом его мечтаний было получить квартиру, заработать на машину и купить ее (а еще, может, и перепродать, чтобы на книжке у него тысяч двадцать рублей было) – все, он счастливый человек! Это средний футболист, примерно класса «Б», социально усредненный такой тип. Сейчас задачи футболиста изменились. Он уже с раннего детства в футболе, его родители уже готовят. Моя мама стеснялась ходить на футбол, я ей запрещал: «Мать, не ходи!». Она: «Почему?» – «Да потому, что ты своего сына увидишь каким-то орущим, кричащим, ругающимся матом, харкающимся, плюющимся полудурком, ты просто испугаешься. У тебя нормальный, добрый сын сидит – и вдруг ты придешь на футбол… нет!» Я знаю, что многие классные ребята-футболисты запрещали своим матерям ходить на игры (жены-то ходили все равно – они всегда наглые были), а матерям запрещали, потому что матери пугались своих сыновей. А сейчас, чуя, что сын может стать футболистом и принести семье деньги, матери просто обалдели на этой почве: они хватают за руку своего ребенка, тащат, надо – не надо, в футбольную школу. Иногда я прихожу на стадион «Торпедо» и смотрю, как пацаны играют. Холодно, матери с отцами (большинство почему-то матери) сидят в машинах, водочку попивают и тренеру диктуют: «Ты чего снял моего сына с игры? Я тебе этого не прощу…», Тренер не знает, куда деваться.

В людях появилась алчность, мальчишки ее тоже почувствовали и все начали тренироваться – все хотят играть в «Реале» и зарабатывать миллионы долларов. Но это же единицы на миллионы людей, которые играют в «Реале», а все остальные влачат такое серое существование в каких-нибудь дивизионах Б-В-Г-Д… Редким игрокам премьер-лиги посчастливится поиграть в классе «Б» или в первой, в высшей лиге – им повезло прикоснуться к миру большого футбола! А эти думают, что все просто!

Так что и мальчишки сейчас уже совсем другие в футболе! Психология другая абсолютно. Но это социальный тип футболиста на данном периоде развития нашего российского футбола. Может быть, через десять лет он будет другой. Он будет меняться, конечно… Но если он футболист – я сразу угадаю в толпе футболиста. Вы мне покажите пятнадцать человек – и я сразу его узнаю: по походке, по манере двигаться. Одно время Эдик Стрельцов тренировал юношей, и он как-то сказал мне: «Я не могу им объяснить, почему я играю так». Конечно, важно иметь большой лексический запас и уметь все высказать, объяснить, доказать этому парнишке, почему нужно в этой ситуации пробить «шведкой», а не с носка, допустим: «Федя, с носка бить плохо. Можно, но только редко и только в том случае, когда тебе надо «проткнуть», или потому, что велика вероятность, что ты вообще не попадешь никуда, потому что попасть с носка – это нужно бить только в центр мяча, чтобы мяч нормально полетел, а в зоне нужно использовать «щечку». Есть другие, более сложные вещи, которые тренер должен уметь показать, доступно объяснить футболисту, почему он должен играть так, а не этак.

В чем беда наших тренеров? Они хотят, чтобы их воспитанники все брали на веру: «Я делаю так – ты играй так же. Если мяч на правом крае, кати его вперед – и все». А если игрок спрашивает: «Зачем?», тренер отвечает: «Э-э-а-а…» и дальше уже не может объяснить. Зачастую у наших тренеров нет концептуального видения игры и ситуации, какое было у Лобановского, например. Великий же был тренер! Великие старики ушли в мир иной: Якушин, Блинков, Маслов! Каждый из них был велик по-своему: один за счет нахрапа, Аркадьев – за счет интеллигентности и ума… Сейчас таких личностей-тренеров, увы, нет.

Вот Семин был достаточно хорошим футболистом и тренером тоже стал хорошим, ничего не скажешь – есть в нем что-то индивидуальное. Он может передать свою энергетику, а это уже немало. Когда он передает ребятам свою энергетику, думаю, что понимание там есть, поэтому и взаимоотношения в команде нормальные. Хороший тренер Виктор Прокопенко – блестящий человек, умница, с юмором, потрясающий педагог. Этот тоже был игрок довольно классный, до высочайшего уровня он не дошел, но состоялся как тренер. Он умеет организовать команду, организовать игру. У него есть свое видение, как построить игру даже средних футболистов. Вон у него как «Динамо» заиграло! Если их двоих соединить – была бы великолепная тренерская пара, на мой взгляд.

Я вам скажу, что футболисты – такой народ, для которого авторитеты – это авторитеты. Если ты к ним приведешь неизвестного футболиста, они в его сторону даже смотреть не будут, но когда ты приводишь к ним либо уже состоявшегося тренера (неважно, где он играл), либо великого футболиста, но пока еще несостоявшегося тренера, он будет на него смотреть с уважением. Вообще надо сказать, что футболисты при всей их такой вот как бы хамоватости все-таки люди уважительные… понимают, когда перед ними мастер.

Футболисты действительно привилегированная каста в спорте, что там говорить! Если футболист играл даже в команде класса «Б», он через год или два получал в городе квартиру, в то время как живший в том же городе олимпийский чемпион по настольному теннису никогда в жизни ее не получил бы. Это жуткая несправедливость, но мы, футболисты, в этом не были виноваты, это дело дурацкого руководства. Ведь тот же теннисист – он тоже неповторим, и заслуги его огромны. Но футболисты все на виду – любимый вид спорта, на них ходят смотреть тысячи. А на легкую атлетику, например, сотни. Сейчас люди собираются только на чемпионаты мира, а проведи первенство области по легкой атлетике, по тому же настольному теннису – на трибуне сидит три человека: тренер да два родственника. Что с этим поделаешь! Судьба такая у видов спорта родовая: одному так, а другому этак.

Я согласен, футболисты – баловни судьбы, гуляки, любители красивой жизни. Футбол – это трудная работа, и надо скидывать это напряжение, надо где-то расслабляться. А вообще футбол должен быть веселым делом. Плохой футболист всегда грустный и так же грустно, печально играет (я имею в виду сам характер и стиль жизни таких игроков), а ведь это откладывает отпечаток на игру всей команды. Футбол – дело веселое, и надо эти десять лет, которые ты играешь, провести весело, на футбольном поле в том числе.

Мы долго просто не видели мирового футбола. Из-за того, что мы увидели футбол по телевидению, мы стали играть по-другому – ведь до этого мы слушали футбольные репортажи только по радио. И вообще, когда страна замыкается, это трагедия не только для футбола, но и для всего народа. Я помню: в 1958 году, когда я жил в Симферополе, там появилась футбольная команда «Л ФБ – Таврия», и к нам стали приезжать футболисты из Москвы, игравшие в дубле в ЦСКА и в других клубах. Увидев их игру, я стал играть просто по-другому. Я смотрел, как такой-то бьет, как этот в одно касание передает мяч. Так и здесь: открывается мир – и мы видим бразильский футбол. В итоге какие-то элементы каждый футболист вбирает в себя. Это уже мировая культура. Футбол стал мировой культурой, и каждый игрок уже несет в себе это международное начало – начался и у нас футбольный интернационализм.

К сожалению, иногда это сказывается на футболе плохо, поскольку игра унифицируется. Сейчас, допустим, уже нет чисто бразильского футбола. У нас играет достаточно много бразильцев, но чаще они играют в наш, русский футбол. Остались, безусловно, школы: итальянская, испанская, южноамериканская, но многие школы стали как бы унифицироваться, глобализироваться, от этого они теряют много своих стилистических признаков, связанных с национальным характером. Я думаю, таково развитие футбола на данном этапе, против этого не попрешь.

Социальный тип тренера? Закомплексованный, замученный человек, все время ходит под топором, боится, что его выгонят. Тренер, даже если он имеет контракт, в любой момент может быть отстранен или освобожден от работы – так во всем мире. Это несчастная доля – быть тренером. Есть несколько удачливых тренеров, у которых все получается, но их так мало! А вообще есть тип тренера, который боится футболистов, и есть тип тренера, который не боится игроков. Футболисты иногда «сплавляют» тренеров, чтобы свести с ними какие-то счеты. Одним словом, тренер – это довольно трагическая фигура в футболе. Мы судим по удавшимся судьбам, а большинство-то ведь – неудавшиеся. Они, вот эти самые, от которых зависит судьба российского футбола, гоняют по кругу из команды в команду тридцать тренеров – ни семьи, ни дома. А их еще ругают!

На самом деле надо так: «Поработай пять лет вне зависимости от результата. У тебя есть способности, мы тебе верим!» – и пять лет не трогать. В итоге что-то хорошее получилось бы! Но дело в том, что у нас, если пять игр команда плохо играет, уже начинают подумывать: «Может, поменяем его?!» Какая ерунда, честное слово! Другое дело, что и наши тренеры порой профессионально не готовы для того, чтобы доказать, что они могут. «Сегодня моя команда проиграла, но у меня есть то-то и то-то, и следующие игры мы будем за счет этого выигрывать», – он не может так сказать, потому что у него этого нет, и он сам не уверен, так как это довольно сложно.

Вообще нам нужна солидная тренерская академия с большой практикой на Западе, с хорошим подбором тех, кого надо туда посылать. Сейчас же любой может пройти практику в одной из европейских команд и, закончив Высшую школу тренеров, получить диплом и высшую тренерскую квалификацию.

Судьи. Я думаю, что футбольный судья должен быть независимым, как абсолютно самостоятельным, независимым органом должен быть и профессиональный Союз судей. Так во всем мире. Но у нас в стране до сих пор судебная, исполнительная и законодательная власть, по сути, не разделены – только на бумаге. Так и в футболе. Ну если судьи у нас подчинены РФС, то под чью дудку они будут плясать?! Самое главное, чтобы профессиональный Союз судей был штабом: триста судей со строго ограниченным сроком службы. Отсудил игру – три или пять тысяч долларов получил (я не знаю, какие у нас реальные ставки – на Западе в зависимости от ранга). Это должно быть твоей профессией. Ты уже не пойдешь на сделки, тебе уже не нужен подкуп, потому что ты получаешь довольно приличный гонорар. А сейчас же сплошной беспредел! Мы можем только догадываться, что получают судьи за свои поступки-проступки, которые они совершают на поле. Я твердо знаю, что среди них есть неподкупные, но их так мало! Мы видим всех их на поле: и честных, и нечестных, но что ты с этим сделаешь – ничего! Доказать это невозможно – вот и все. Отсюда складывается тип человека. Тип российского футбольного судьи.

Больные проблемы мирового футбола? Во-первых, так: мне кажется, что плохо организован чемпионат мира, его заключительная стадия, где играют тридцать две команды, – по-моему, это слишком много. Отсюда и очень много игр: через два дня на третий. Играть в таком режиме в течение месяца невообразимо. Надо что-то делать: то ли играть его за два месяца, то ли растягивать во времени и в пространстве. Когда отборочные матчи – это ладно, но что касается тридцати двух команд – это тяжело. Когда-то было шестнадцать, а в первом чемпионате в Уругвае участвовало тринадцать команд, потому что некоторые не хотели ехать так далеко. Шестнадцать – это была хорошая формула, туда пробивались наиболее достойные. Но когда в финале тридцать две – это аномалия. Я понимаю, демократизация, но когда в финальной части играют Корея, Китай, совершенно нефутбольные страны, и при этом всем понятно, почему они играют (родные стены и, возможно, довольно приличные вливания), – это просто смешно! Скучно от этого всего… если не сказать больше. Если будут проходные игры, то Судан тоже не может играть в финальной части, пока действительно не станет великой футбольной державой.

Чемпионат мира должен быть финальным чемпионатом великих футбольных держав, когда каждая игра должна быть просто как яичко на просвет. В футбол играют люди – мы просто губим людей при таких невыносимых нагрузках. Это первое. Второе – это то, что футбол унифицируется.

Глобализация привносит то, что все футболисты становятся похожими друг на друга. Локальные школы больше не несут своего, присущего только им стиля. Мы можем сейчас сказать, что такое южный футболист: мягкий, техничный, страстный, эмоциональный, это всегда человек «с пинком». Что такое, допустим, игрок-северянин: прямолинейный, играет за счет роста и пробивных способностей. Или, допустим, московский и сибирский игроки – их можно даже разделять по классу: там больше жесткости, больше силы, здесь больше техники и ума.

На деле все сейчас практически однотипно: в «Алании» играют такие же футболисты, как в Москве, и здесь точно такие же приемы, техника, тактика. Нет команды, которая играла бы отлично от других. Даже в западном футболе практически то же самое. Играет, допустим, «Интер» с «Миланом» – финал. Я тогда, помню, выступал в ночной передаче у Савика Шустера и сказал, что обе команды настолько одинаковы, что они как бы самоуничтожились. Произошла аннигиляция (есть такое понятие, в переводе – уничтожение, истребление, упразднение, отмена), игра превратилась в случай: кто протолкнет, тот и выиграл. Это был уже не итальянский футбол, а нечто другое.

Что делать в нашем футболе? Надо просто работать, нужно взять хорошего зарубежного тренера, мастеровитого, создать ему достойные условия, и пусть он работает только со сборной, занимается селекцией, тренирует, проводит сборы, то есть ведет только тренерскую работу по сборной.

Нужно создавать, если уже пошли по этому пути, настоящие профессиональные футбольные клубы. Нужен закон о футболе, об этих клубах. Футбол – такое же коммерческое предприятие, как и все другие. Нужно официально узаконить статус футболиста; после окончания карьеры футболист должен получать гарантированную пенсию, медицинскую страховку, все остальное. Сейчас же футболисты не застрахованы, поэтому они и «бомбят», как только могут. Пока играют – они зарабатывают деньги. Он знает: уйдет из футбола – все.

Также и владелец клуба должен иметь свой строго определенный статус. Он должен полностью распоряжаться в своем хозяйстве. Он хозяин: хочет – покупает «Челси», хочет – московское «Динамо». Абрамович захотел купить «Торпедо» – ему сказали: «Иди в спонсоры, а мы твои денежки будем тратить, как мы захотим». А он: «Да на фиг мне это надо! Я лучше пойду куплю «Челси» – это будет навсегда мое. И будет порядок». Я его не поддерживаю, но он, кстати, прав: он хотел, а ему не дали.

Нужно создавать футбол. А самое главное, нужно при этих же командах создавать профессиональные юношеские клубы. Возьмите ту же «Барселону»: там же мальчик в тринадцать лет уже профессионал. Его кормят, поят, одевают, учат в школе – и футбол там на высочайшем уровне. Ежегодно выпускают тридцать футболистов – трех, допустим, берут себе, а остальных продают по заслуженной цене в другие клубы. Футбол и должен быть бизнесом. Конечно, стыдно признаваться, что это иногда похоже на рабство, но я думаю, что при нынешней глобализации и демократизации всей нашей жизни это – нормальная ситуация.

Владимир Лукин

Вице-спикер Госдумы

Российской Федерации,

доктор экономических наук,

президент Паралимпийского

комитета России

Футбол заложен в каждом из нас

Тема популярности футбола. Я думаю, что есть несколько сторон привлекательности этой игры. Первая: футбол – довольно простой вид спорта. В футбол легче всего играть, как наше поколение: поставил по камешку в любом месте на асфальте и гоняй спокойно. Если не мяч – пожалуйста, консервную банку. Это очень доступный вид спорта, раз вместо мяча, когда его нет, можно использовать все, что угодно. Но мяч все-таки обычно находился, и поэтому мое поколение послевоенного «розлива», конечно, не испытывало особых проблем. Вот с коньками были серьезные проблемы, а с футболом не было. Во многих других странах дело упрощается еще и тем, что в футбол можно играть практически весь год. У нас же вплоть до команды мастеров ситуация: летом – футбол, зимой – хоккей. Одни и те же люди играли. Чтобы хорошо играли, надо было обязательно брать одних и тех же людей. Вот поэтому футбол очень популярный. Он доступный.

Бывают такие виды спорта, в которые играть интересно, а смотреть не очень. Бывают виды спорта, в которые играть тяжело и не очень интересно, зато смотреть интересно. Футбол – такой вид спорта, в который и играть интересно, и смотреть на него очень интересно. На мой взгляд, во всяком случае.

И, наконец, футбол – это вид спорта, который, может быть, в большей степени, чем любой другой (поскольку здесь технологии минимальные), связан с культурой, с цивилизацией, с образом жизни страны. В этом смысле я сейчас люблю футбол меньше, чем раньше, потому что футбол становится все менее национальным и все менее по-настоящему клубным, когда клуб – это часть той среды, в которой ты живешь.

Я помню мои детские и юношеские годы – что такое был для нас футбол? Я жил на Большой Калужской улице, которая сейчас называется Ленинским проспектом, у входа в Парк Горького, и там у нас была площадка (она так немножко внизу проспекта находилась), мы туда сходились и с утра до вечера гоняли в футбол. Часто за счет занятий. У нас были ребята, которых позже брали в команды мастеров, причем некоторые становились звездами. Например, Масленкин, полузащитник и центральный защитник «Спартака». Он приходил к нам и как бог гонял с нами мяч, а иногда просто приходил посмотреть. Его присутствие мобилизовывало всех. Вот что такое был наш неформальный футбол: неоформившаяся зона нашего футбольного интереса.

Там бывал не один Масленкин. Например, Юрий Автюков, с которым я сидел за одной партой. Это был известный хоккейный вратарь, дублер Пучкова и потом основной вратарь команды «Крылья Советов». Юра был просто моим другом и одноклассником. Как раз вместе с Юрой Автюковым мы ходили записываться в ЦДКА на хоккей. Меня, естественно, не приняли из-за малого роста и тогдашнюю хилость, а главное, из-за очков, а его приняли, справедливо приняли – он стал большим спортсменом. Недавно, пару-тройку лет назад я был на футболе, Юра подошел, и мы узнали друг друга.

Короче говоря, футбол мне нравился тем, что это была неотъемлемая часть нашей жизни: вот двор, вот команда, вот другие дворы. Знаете, там могло быть все, что угодно, до стычек доходило. Команды у нас назывались «Выиграешь – не уйдешь» и «У нас не выиграешь».

Потом это все шло, развивалось вплоть до юношеских команд, команд мастеров. Поэтому «Спартак» для нас, подростков с Калужской, был командой Масленкина: в какой-то степени он представлял ту нашу команду.

В этом смысле мне больше нравился тот футбол, где не было стопроцентной зацикленности на бизнесе, на финансах. Там был дух любительства, а в любительстве есть свои прелести. Любитель – от слова «любить». Совсем не обязательно, чтобы нынешний профессионал любил свое занятие, в то время как любитель – любит футбол. Когда играл Бобров, было видно, что он любит эту игру, он готов рисковать ради нее – не ради денег. Он был амбициозный человек, но его амбиция была внутри игры, а не вне игры – лучше сыграть.

Сегодня совсем другая психология, потому что футбол стал профессиональным. Конечно, надо накопить денег, а потом можно уже и на пенсию уходить! Нынешние паннациональные европейские клубы много от этого теряют. Конечно, они приобретают в мастерстве – можно создать такой клуб, как «Реал» (Мадрид), в котором соберутся все звезды современного мира, но это не вполне испанский клуб. Раньше я твердо знал, что такое испанский футбол, я твердо знал, что такое английский футбол. Наверное, с точки зрения этого чисто математического профессионализма, с точки зрения реальной практики нынешние клубы, может быть, и эффективнее. Но сидят и смотрят футбол не только из-за эффективности. Его смотрят, чтобы понять. Один мудрый человек сказал: «Понять – это значит стать равным». А стать равным можно только при единой системе ценностей, цивилизации, порывов. Твой порыв совместится с порывом того, кто на поле, только если вы находитесь в рамках одной культуры, цивилизации. Поэтому мы и болели более страстно, и ходили на футбол часто.

Сейчас на футбол ходят не как на представление – даже фаны профессионализируются, они как бы становятся профессионалами. Мы тоже были фанами, я всю жизнь болел за ЦСКА, начиная с детского возраста. Но тогда не было таких фанов, как сейчас – фаны были любителями! У каждого из нас были свои дела, свои занятия, но когда мы шли на матч, мы становились фанами – мы ни о чем больше не думали, мы бежали на стадион. Зимой мы шли на хоккей. Поскольку денег на билет не было, знаете, что мы делали? За два, за три часа приходили на стадион, ложились под скамейки, засыпали друг друга снегом и ждали. Примерно за час до игры приходила милиция, работники стадиона. Смотрели – пусто… и уходили проверять входящих. Тогда мы присоединялись к вошедшим и на западной трибуне стадиона «Динамо» смотрели матч. Я в этом смысле фан, который ничем не уступает нынешним фанам. Но при этом мы не были профессионалами. У нас не было ракет, всех этих этикеток и прочей мишуры. Мы по духу были другими. Мы понимали, почему болеем за ту или иную команду. Мы понимали, почему болеем за сборную своей страны.

Да, может быть, наша сборная по сравнению с бразильцами была более кургузой, но зато эта сборная имела потрясающий дух, потрясающую физическую выносливость, настрой. Она могла перебегать и переиграть соперника, даже более классную команду. Именно в этом были реалии нашего военного, послевоенного времени, нашего ощущения самих себя. Я это говорю не к тому, чтобы принизить нашу сегодняшнюю действительность, что, мол, надо возвращаться к прошлому, а именно к тому, почему я лично полюбил футбол. Люблю его до сих пор. По-прежнему больше всех люблю свой ЦСКА: они относительно мало говорят о «пришельцах», особенно о «пришельцах» из очень дальних стран. «Пришельцы» создают впечатление какой-то безликости команд.

Я, конечно, понимаю все издержки ведомственного спорта, которые и тогда, безусловно, были. Ужасные вмешательства, устраивание своего сына, вмешательство украинских и других боссов – это было и во времена Лаврентия Павловича, и кого угодно. И все же больше была «приземленность» футбола к духу времени, к духу страны. Мне так кажется.

Что касается тех, кто считает, что футбол, как и спорт в целом, – вещь бездуховная, то они не правы. Неправда это потому, что дух в спорте – это одна из его центральных составляющих. Причем этот дух как раз проявляется в том, что спорт – это прежде всего правила игры. Не я придумал знаменитую формулу «Порядок бьет класс», но я ее продолжил, сформулировав для себя вот такую истину: «Порядок бьет класс, а дух бьет порядок». Поэтому я, кстати, не исключаю: если бы «команду лейтенантов» сейчас воскресить в оптимальной форме, они бы, конечно, пару игр проиграли, но в целом это и сегодня была бы высококлассная команда. Уже тогда, насколько я помню, не кто иной, как Аркадьев, вводил систему 4x2x4 с двумя центровыми, Федотовым и Бобровым, и с оттянутым Николаевым.

Что касается духа, то дух спорта состоит в том, о чем сказал Хемингуэй: «Спорт учит честно выигрывать и спорт учит с достоинством проигрывать». По большому счету это и есть жизнь. Вы обратили внимание, как, например, эволюционировал бокс? Ведь бокс был состязанием джентльменов, это было прямое продолжение сражения на шпагах, где хуже смерти было совершить какую-нибудь подлость, когда противник отвернулся, – тут же удавиться можно было! Ты же становишься абсолютным изгоем!

Есть нерушимые правила воспитания здоровой личности. Спорт, если его правильно двигать, правильно позиционировать, может стать одним из учителей ребят с малолетства. К сожалению, все деформируется, и зачастую спорт способствует формированию не справедливого закона, а закона банды, закона шайки, закона толпы. Это очень опасная сторона, она существует начиная с Великого Святого христианства. Всегда чуть пережмешь в сторону – начинаются «крестовые походы», начинается инквизиция, пытки «неверных». Так и в спорте. Еще совсем недавно у нас были спортсмены, которые, занимаясь боксом, теннисом, другим видом спорта, становились учеными, как Шатков, например. Они были серьезными людьми. А сейчас тот же бокс, к сожалению, эволюционирует в профессиональный и высококлассный мордобой. Эта бравада за пределами ринга глубоко отвратительна, потому что она противоречит духу спорта, духу бокса, духу fair play. Недавно Костя Цзю очень хорошо боксировал с симпатичным парнем Джудой, который вроде бы профессиональный боксер, но держаться в рамках благородства, в рамках джентльменства не умеет. А джентльменство – это и есть главная сторона спорта.

Без этого спорт превращается просто в пристанище накачанных животных.

Проблема спорта и его финансирования – очень серьезная проблема. Естественно, в этом мире справедливости нет. В спорте, конечно, тоже. Хотелось бы, чтобы вознаграждение в спорте было прямо пропорционально затраченным усилиям. Но существуют затратные виды спорта, которые, однако, очень плохо оплачиваются, а есть очень высокодоходные виды спорта. Надо постоянно стремиться что-то сделать, чтобы уравнять это дело. Но это, как с человеческим обществом: есть бедные и есть богатые, и надо стремиться максимально снизить эти различия. В сегодняшних «Московских новостях» опубликована моя цитата: «Нынешние старушки не должны загибаться, чтобы старушки следующего поколения жили хорошо». Так и в спорте: надо стремиться в рамках человеческих сил сделать ситуацию более справедливой. Но полностью не удастся, конечно.

Есть разные уровни зрелищности, разные уровни привлекательности в спорте. Даже если все очень тщательно зарегламентировать, все равно будет много несправедливого. Конечно, тут должно быть сочетание: товар – рынок, но рынок все-таки ограничиваемый, управляемый государством и обществом. К этому надо стремиться.

Я уже говорил, что для меня значит футбол. Это огромный кусок моей жизни, мое формирование как человека. У моего старшего двоюродного брата, которого я очень любил (он умер довольно рано, тридцати трех лет), судьба очень похожа на судьбу многих других его сверстников. Его отец, родной брат моей мамы, работал в ЦК ВКП(б), его расстреляли в 1937 году; мать его отправили в тюрьму, потом в ссылку, а он в семнадцать лет пошел на фронт, как Окуджава. Психологическая установка была одна – доказать, «какие мы враги народа!?» Он участвовал в обороне Москвы в кавалерии Доватора – представляете, что такое кавалерия той войны? Вернулся с фронта с ранением ноги и с двумя орденами Славы. Орден Славы для солдата, как звание Героя Советского Союза. Он был молодой, а уже прошел столько всего! До войны он был очень способным спортсменом: у него был первый разряд по шахматам, он прекрасно играл в футбол. Он стал одним из руководителей «Спартака». Он активно участвовал в организации физкультурных парадов на Красной площади. При Сталине нужно было обладать бесшабашной смелостью и ответственностью, чтобы браться за такое дело. Так вот брат – он меня тоже очень любил – водил меня на футбол, буквально за ручку водил. Тогда, видимо, во мне и проснулась самостоятельность. Он повел меня на матч ЦД КА со «Спартаком» (для потенциального диссидента – то, что нужно!). «Спартак» была народная команда, а я болею за ЦДКА. Я был на знаменитом матче то ли 1948-го, то ли 49-го года, когда ЦДКА выиграла у «Динамо» 3:2, проигрывая 2:1. Это был знаменитый матч, в котором решалась судьба чемпионского звания. И я помню, как Бобров забивал гол в самую последнюю минуту: сначала Кочетков (Кочетков был центром защиты у ЦДКА) забил мяч в свои ворота, потом сквитали, потом 2:1 в пользу «Динамо» (команда блестящая!), а потом, как это водится у Боброва, он оказался в нужный момент в нужном месте – и ЦДКА выиграла.

Я помню все знаменательные игры. Я был на матче прощания Яшина. Между прочим, я был со своим сыном. Сейчас я хожу меньше: просто времени не хватает. Короче говоря, футбол – это очень большой кусок моей жизни. У меня дома уже знают, что когда по телевидению идут футбол, хоккей или баскетбол, который я тоже люблю, то все – лучше меня не трогать. Я сажусь за телик – и отключаюсь. А сейчас еще второй аргумент: это включение иного, приятного для меня мира, с элементами ностальгии, воспоминаниями детства. При этом я становлюсь как бы другим человеком. Вот как стенка в доме у папы Карло, на которой висит коврик, и за ковриком дверь в другой мир. Вот я за этот «коврик» забираюсь, смотрю телевизор и вспоминаю самого себя. Не то что вспоминаю, а ощущаю самого себя лучше. Вот что такое футбол для меня.

Что главное в футболе: предсказуемость, результат, сама игра, игроки, импровизация, игровая дисциплина, мастерство игроков, мастерство тренеров, болельщики, атмосфера стадиона? Я думаю, атмосфера контакта, единства игры и стадиона. Это неразрывно. Игроки без публики, конечно, не «заводятся», они без публики не могут показать ничего – лишь технические элементы своего мастерства. А вот все, что над этим, что называется «духом», происходит только от контакта стадиона и самой игры. И когда это единение возникает, это становится потрясающим делом. Сразу же вторичным становятся техника, тактика, даже ошибки! Общая такая динамика, драматургия игры и ее переживание – вот это самое главное.

Что такое игра? Конечно, со стороны одних – это и сейчас большая тяжелая работа, профессиональный спорт. Для других – это средство отвлечения, но это отвлечение происходит в доступных каждому человеку формах (зачастую в извращенных). И, конечно, это замещение чего-то недостающего человеку или группе людей. Раньше, особенно в послевоенное время, футбол носил очевидный антитоталитарный характер. Понятные, справедливые принципы игры делали мир человека понятным, справедливым. Делали человека свободным – хотя бы на время игры. Когда люди приходили на футбол, они становились другими. Кстати, судьи, несмотря на огромное давление, судили тогда более справедливо: еще соблюдались какие-то понятия о чести и справедливости, пусть даже они были окрашены в партийные оттенки. Такие судьи, как Латышев, судили потрясающе квалифицированно! Но главное – они были справедливые судьи. Такого открытого жлобства, как сейчас, я не помню. Ошибки, конечно, были.

Теперь о болении. Когда люди приходили болеть за «Спартак», они действительно болели. Каждую игру «Спартака» (и в футболе, и в хоккее) разбирали по косточкам, а ВВС называли «Весь Ворованный «Спартак» (я слышал, как в толпе шушукались: разворовали нашу команду!). На трибунах это можно было говорить, но все равно опасно. Но это не то что сказать, что Сталин – мерзавец. Я это все чувствовал. Я же бывал и в раздевалках вместе с братом, и на той деревянной трибуне, напротив западной. Когда я потом рассказывал ребятам, что творилось на деревянной трибуне, – как чудовищно они мне завидовали!

Футбол в разное время вызывал разные чувства. Бо-ление, например, за «Спартак» против «Динамо» имело серьезный смысл: народ против милиции, полиции. ЦДКА, а потом ЦСКА всегда была второй командой по популярности: армия была популярна после войны. Сама армия! Там действительно играли реальные ребята с реальной войны. В Москве (да, думаю, и в стране) после войны и во время блокады Ленинграда очень болели за «Зенит». Так что это имело большой общественный смысл.

Конечно же, сейчас ситуация меняется, и тем более для сегодняшнего боления. Сегодняшняя страсть, конечно, очень серьезная, она по сути такая же, как и была, но она проявляется в совершенно другой форме. Происходит замещение чего-то недостающего. Современной молодежи недостает амбиций, что-то пропало в жизни. Если раньше у человека была понятная жизненная перспектива, то сейчас, в условиях нынешнего хаоса и конфуза, перехода от одного общества к другому, пропала жизненная ориентация. Молодым зачастую просто нечего делать. А криминальность вокруг? Поэтому-то повышенная страстность часто выражается в особо извращенных формах боления – и это тоже часть нашего нынешнего общества.

Вопрос в том, что преобладает в сознании у людей: правовое сознание или сознание необузданное, этакий националистический хаос? Если человек приходит на футбол и страстно болеет за свою национальную команду (здесь речь идет прежде всего о национальных командах), я ничего плохого в этом не вижу, такой патриотизм сплачивает. Но патриотизм и национализм отделяются узкой гранью. Эта грань очень проста, и если ты любишь свою страну и в данном случае символ страны, свою команду, больше других, а других не ненавидишь, то ты патриот. Если ты пришел удовлетворить свою ненависть к кому-то или к чему-то или свои комплексы, связанные с любимой командой (и неважно, как она играет, хорошо или плохо, «замочим этих гадов!»), – всё, ты, конечно, националист и шовинист.

Может быть, он сам не виноват – попал в такую среду. Поэтому тут нельзя говорить о том, что это либо то, либо другое (либо патриотизм, либо национализм). В зависимости от состояния общества, состояния общественных групп футбол может быть очень положительным или очень отрицательным явлением.

Очень многое зависит здесь и от организаторов футбола, и от самих футболистов. Мне понравилось, как Тихонов успокаивал своих болельщиков. Футболисты должны чаще встречаться со своими болельщиками, если уж у них есть взаимоуважение и взаимный интерес. Футболисты немало поездили, посмотрели мир, у них такого слепого шовинизма не должно быть в принципе, они должны объяснять, что мы должны быть сильнее других, а не другие должны согнуться перед нами. Вот что я думаю о влиянии футбола на массовое сознание, на национальное чувство народа.

Сейчас многие губернаторы, другие власть имущие создают футбольные или хоккейные команды, наживаются – правда, не своим, а чужим трудом. Они идут «на все тяжкие», чтобы доказать: если я меценат, успешный бизнесмен или политик, то я хорош и в других сферах. Никакого лекарства от этого нет, кроме свободного, открытого обсуждения. Свободно обсуждать ситуацию в любой команде, в любом клубе. Спросить у соответствующего губернатора: «Ты, старина, откуда взял денег? Из бюджета? За счет чего? Из бюджета на социальные нужды, на медицину, на образование? Извини, нам невыгодна такая «любовь» к футболу, несмотря на то, что мы патриоты своих команд. Если, например, ты мобилизовал каким-то (не бандитским!) образом конкурентоспособных предпринимателей и бизнесменов, это здорово». Повторяю, нужно открыто обсуждать! А для этого нужно просто «открытое кресло». Для этого нужны честные журналисты. Это уже проблема не только футбола, это проблема общества.

Футбол и мифы. Скорее, не футбол создает мифы, а сам является частью общей мифологии. Человек, в принципе, мифологическое животное. Мы насквозь состоим из мифов, историю на 90 процентов воспринимаем как миф. До сих пор большинство населения глубоко убеждено, что 25 октября 1917 года собрались какие-то люди, пролезли через решетку, заняли Зимний дворец и что сделали это товарищ Ленин и товарищ Сталин. Между тем Ленин пришел уже после того, как все это было сделано. Можно бесконечно говорить об этом. Вот он, миф. Представьте себе: в нашу страну прилетают инопланетяне. Сделав свой корабль невидимым, они попадают на стадион, где происходит футбольное соревнование. И что они видят? Они видят, как 22 здоровых мужика, разделенных по форме, гоняют какой-то мяч, страстно дерутся; вся остальная масса, огромное количество гомо сапиенс из отряда приматов воет, орет в зависимости от положения маленького мяча. И что они поймут? – Миф какой-то! Мы все созданы из мифов.

Игра – это одна из вещей, присущих человеческому существу и отличающих его от других существ. Может быть, зачатки какой-то игры и существуют вне земной цивилизации, но лишь в той мере, в какой зачатки человечества существуют вне земного человеческого сообщества. Игра по своей природе – это миф, это имитация, это воображение. Это часть человеческой культуры. А человеческая культура – это один большой миф. Поэтому говорить о том, что футбол создает мифы, не имеет смысла. Да, футбол – часть человеческой культуры, человеческой цивилизации, которая вся насквозь пропитана мифологией. И в этом смысле он ни плохой, ни хороший – он просто часть человека, часть нашей жизни.

Я думаю, для каких-то (не очень развитых) людей мир делится по футбольным критериям, для других – по политическим, для третьих – еще по каким-то. Сам по себе футбол ничего такого не создает. Когда мы с вами произносим слово «Бразилия», то представляется футбол – быстрая реакция без всякой задержки, и какая: футбол! футбол! футбол! Только потом приходит на память португальский язык, самба, карнавал… Конечно, футбол – часть человеческой культуры. Подобное происходит, когда мы произносим слово «Италия»: мы вспоминаем макароны, неаполитанские песни, Колизей и – обязательно – футбол. Это часть культуры этих стран. Специфическая часть культурной среды – футбол.

Имеет ли футбол, будучи социальным феноменом, какую-ту свою философию? Думаю, что нет. Потому что футбол – это спорт, а философии спорта нет. Я старался найти свое понимание «философии футбола», но не смог: говорить о футболе в категориях философии, по-моему, нелепо. Только это могу сказать.

Раньше футбол был таким, как я говорил, – частью нашей общественной жизни, общественных интересов. Он таким и остался, но сейчас футбол стал еще и бизнесом. Наверное, что-то при этом выиграл, что-то потерял. Но наша страна такова, что у нее, к сожалению, чувства меры никогда не было и нет. И когда мы говорим о рыночной экономике, то видим, что у нас и политика, и мораль, и семья – все становится рыночным. В том числе и футбол. Но он везде рыночный! Знаете, это напоминает мне знаменитую историю, когда одна девушка из еврейской семьи вышла замуж за грузина и говорит: «Все должно быть по нашему обряду, хорошо?» Ложатся молодые в постель в первую брачную ночь, и девушка пытается обнаружить некоторые непременные детали брачного процесса, но, увы, не видит их и спрашивает: «Дорогой, слушай, а где там все?» – «Ты же сама мне сказала, что по вашему обряду!» – «Да, милый, но не до такой же степени!» Так и с нашим футболом.

Что футбол не всегда логичен, а, наоборот, парадоксален – это правда, но это относится и ко многим другим видам спорта. В шахматах, например, разве существует одна логика? Конечно, футбол часто нелогичен и парадоксален, как и вся наша жизнь. Я сколько раз видел, как наш легендарный теперь вратарь Лев Яшин пропускал такие невыразительные, невыносимые «бабочки», что все диву давались! Помню, как он первый раз пропустил чудовищно простой гол, – его потом в запас запихнули и не выпускали на поле долго-долго. Что это? Состояние души. Так сложилось. Недаром в футболе говорят «мяч круглый». Но это не только в футболе. Что, в теннисе мяч квадратный? Тоже можно несколько раз загубить подачу. Повезет – попадешь, а бывает – «не прет» первая подача, «не прет» вторая – и все, игрок ничего не может сделать. Это человеческое занятие. В этом смысле футбол, по-моему, не исключителен.

Магия в футболе есть. И думаю, что эта магия связана с особым контактом большого количества зрителей и коллективного духа тех, кто играет. Вот эта магия, конечно, возникает. Когда она возникает? Далеко не всегда. А в сегодняшнем нашем футболе и вовсе редко. Коллективное переживание, коллективный азарт, коллективное вхождение в какое-то состояние, когда ничего не жаль для победы, – вот здесь и проявляется духовность. Духовность личности спортсмена – это индивидуальное состояние, непосредственно связанное со спортом, в спорте она присутствует, но духовность связана все-таки с человеком, с личностью вообще, а не со спортсменом, не с футболистом.

Стереотипы о футболистах? Да, традиционно образ футболиста концентрировался в формуле «у отца было три сына: два умных, а третий футболист». Но мой личный опыт показывает, что есть очень много умных, талантливых людей в футболе. Я вообще считаю, что среди дворников и академиков существует примерно одинаковое соотношение умных и средних. Это как повезет, ведь неисповедимы пути Господни. Мне повезло в жизни: мой брат, о котором я говорил, был другом Всеволода Михайловича Боброва, и я в детстве неоднократно ходил на футбол и хоккей с братом и с Всеволодом Михайловичем. У ЦДКА одно время был талисман – сумасшедшая женщина, сумасшедшая в прямом смысле слова. Она приходила на все матчи и ругалась. Она ругала Боброва за то, что он, как ей казалось, лентяй. Ее никто не трогал – считали талисманом. И когда я спросил Боброва: что она все ругается и говорит глупости, он ответил: «Володя, для того, чтобы футболист был хорошим футболистом, у него в решающий момент в штрафной площадке коленки должны быть свежие». Такое может сказать только умный человек, человек с уникальным опытом Боброва. А он был, безусловно, умный, чего на самом деле иногда не понимают, хотя считают его великим и легендарным. Предыдущие тренеры нашей хоккейной команды боялись играть с канадскими профессионалами, а Бобров не испугался. Он был по-настоящему великий игрок и победил. Некоторые говорят, что победили независимо от Боброва. Ничего подобного – это именно он победил. Победа команды на таких турнирах складывается из многих компонентов, и тренер, состояние его души, его опыт, мудрость, не столько даже советы, сколько его ощущение того, что происходит, – все это передается спортсменам. Особенно от такого человека, как Всеволод Бобров. Он был на похоронах моего брата – пожалуй, это последний раз, когда мы близко виделись. Потом и его не стало.

Роль телевидения, средств массовой информации… Это связано с бизнесом, но мне как болельщику неинтересно, кто там с кем спорит и кто сколько зарабатывает. Я хочу, чтобы показывали настоящие, хорошие матчи, чтобы я их хотел смотреть. Я понимаю, что меня должны вытащить, уговорить, чтобы я билет купил на стадион, то есть заплатил деньги. Как-то надо и с телевидением делать так, чтобы они зарабатывали от этого дела. А мне надо одного: покажите мне зрелище. Я думаю, это нормальное чувство простого российского человека.

Конечно, многое зависит от комментатора. А комментаторы у нас часто ведут себя очень неправильно: такой отвратительный, показной, визгливый патриотизм, безучастность какая-то, профессиональная непригодность. Даже наши выдающиеся в прошлом комментаторы бывали не на высоте. Надо уметь держать внимание и настроение зрителя и особенно слушателя, когда ты имеешь дело с толпой. По-моему, у нас не очень хорошо организовано обучение комментаторов: и профессиональное, и теоретическое, и человеческое. Массовый психоз, который они сами порой и разжигают, – это опасная вещь. Комментаторам всегда надо иметь чувство меры. Надо воспитывать профессиональных комментаторов.

Для меня тренер – главный тренер. Это человек, похожий на Николая Старостина: это авторитет для футболистов в профессиональном плане. Все должно находиться под сенью его философии игры и философии жизни тренера. Если игроки понимают его, уважают, ощущают и осознают его моральное право быть старшим, то тогда дела пойдут. Если нет, то не пойдут. Еще как минимум он должен быть «слуга царю, отец солдатам», он должен иметь достаточно контактов, чтобы ребята чувствовали себя надежно во всех отношениях, и они должны понимать, что при этом он на их стороне. Он должен объяснить игрокам, что всегда есть какие-то моральные критерии, за которые нельзя заступать, иначе ты превращаешься в обезьяну.

Что такое находиться внутри футбола? Это значит – быть всегда внутри своей стихии, внутри своей культуры, внутри своей среды, внутри своей страны, внутри мира с его страстями, глупостями, мифами. Если ты человек своей среды, тогда ты должен быть и болельщиком футбола, – не потому, что тебя кто-то принудил, а потому, что тянет, и ты чувствуешь жизнь.

Нам бы свои проблемы решить – тогда мы будем заниматься проблемами мирового футбола. Хотя, конечно, чрезмерная коммерциализация, чудовищная гонка зарплат, разорение клубов в результате гонки зарплат и покупки игроков… проблемы, конечно, существуют. Я считаю, что через какое-то время – не какими-то глобальными указами, а под влиянием обстоятельств – футбол станет немножко более натуральным и немножко более приближенным к своей национальной среде. Он будет не таким чрезмерно расфуфыренным, каким он является сейчас. И это не скажется слишком отрицательно на мастерстве, но очень сильно скажется на привязанности к футболу.

То же самое в российском футболе. С российским футболом сейчас происходит то, что после войны происходило с итальянским, испанским: страны жили бедно, но на зрелища шли большие деньги. И в этом есть какой-то резон: немножко отвлечь людей. Альтернатива – фанатик или фашист – совершенно очевидна, но уж лучше первое. Хотя и там тоже есть малоприятные стороны.

Если бы я руководил российским футболом? Я бы начал с того, чтобы на все основные матчи люди ходили бесплатно и радовались жизни.

Олег Белаковский

Заслуженный работник медицины,

врач-консультант медицинского

диспансера ЦСКА, в прошлом

врач сборных команд СССР

по футболу и хоккею

Удел талантливых людей

Я хотел бы начать вот с чего. За свою сравнительно долгую жизнь (а в спорте я работаю уже 52 года, до этого сам занимался футболом) я пришел к глубокому убеждению, что спорт высших достижений, «большой» спорт – это величайшее искусство. Такое же, как театр, поэзия. Спорт высших достижений – это удел талантливых, очень талантливых людей. Мне повезло в жизни: я имел дело с этими талантливыми людьми – с тренерами, со спортсменами.

Величайших достижений в спорте могут достигать только люди, имеющие талант, задатки таланта. Как невозможно научить виртуозно играть на скрипке человека, не обладающего слухом, так невозможно человека без определенных природных задатков, таланта научить играть в футбол или хоккей так, как играли Бобров, Харламов… Значит, спорт – это искусство.

Что нужно для того, чтобы достичь высоких результатов в спорте? В первую очередь надо быть талантливым человеком. Потом уже к этому прикладывается и все остальное: кропотливый труд, постоянные тренировки и соревнования, специальный режим и образ жизни. Но прежде всего это талант творить зрелище. И на футбол, и на хоккей, и на другие спортивные игры – на футбол в первую очередь! – идут потому, что публике интересно смотреть, как действуют на поле эти талантливые люди. Зрителям-болельщикам это так же интересно, как интересно было слушать на концертах Шаляпина, как читать произведения Пушкина, как ходить в театр на наших великих артистов. То же самое и в большом спорте. Футбол, как и спорт в целом, без людей, без поклонников, без сторонников, без болельщиков – мертв. Представьте себе стадион, где играют футбольные команды, – и нет зрителей!..

Футбол нужен людям как зрелище, как искусство, основанное на высоких индивидуальных качествах исполнителей, в данном случае спортсменов, которые выступают перед этими огромными аудиториями. Это интересно людям. Интересно смотреть, как играет Бобров, как играет Яшин. Ведь люди ходили «на Харламова», «на Боброва», «на Фирсова» и многих, многих высокоталантливых спортсменов, которые были и сейчас есть в нашей стране.

Вот почему футбол пользуется такой огромной популярностью.

Боброва я считаю гением – высшим проявлением таланта. Таланты тоже бывают разные. Есть небольшой талант, есть средний – и есть великий, неповторимый талант, а это и есть гений. Бобров мог творить то, чего не может до сих пор совершить в футболе и хоккее ни один другой наш игрок. В этом его величие.

Футбол, как и хоккей, держится, я бы сказал, на четырех китах. Первое – это техника, второе – тактика, третье – морально-волевая подготовка и четвертое – функциональное состояние, состояние здоровья. Вот это главные основы, на которых зиждется футбол, как, впрочем, и другие виды спорта. Но в основе лежит талант. Если таланта нет, то эти факторы, эти четыре главных компонента футбола не сработают, они дают результат только вкупе с талантом, с индивидуальностью игрока.

Искусство создает образ – в музыке, в балете, в театре. На то он и актер, на то и лицедей, что изменяется и создает образ. За это мы и ценим великих актеров. Спортсмен не создает образ – он такой, какой есть, сам как личность, и этим искусство отличается от спорта, а спорт, и футбол в частности, от искусства. Спорт – это простота и доходчивость в восприятии.

Футбол для большинства людей ближе, чем искусство, потому что зрители считают, что они могут не только лицезреть, но и сами в какой-то степени участвовать в футбольном спектакле. Они понимают этот спектакль, потому что и сами, пусть на более низком уровне, могут играть в тот же футбол, в тот же хоккей. А на стадион они приходят смотреть игру более высокого уровня мастерства. У них складывается впечатление, а иногда и создается уверенность, что они тоже могут заниматься этим делом. И многие из них им занимаются – играют в самодеятельный футбол. Не каждый же человек может, подражая великому певцу или великой певице, петь так, как поет Пугачева или как пел Лемешев. А футбол людям ближе, они как бы идентифицируют себя с игроками.

Говорят, биомеханики проводили такое исследование: во время удара футболиста по мячу замерялись сокращения мышц у болельщиков. Приходили к удивительному результату: мышцы у болельщика напрягаются так же, как у футболиста, то есть во время эмоционального переживания игры зрители несут такие же физиологические нагрузки, как спортсмены. Это и есть одно из проявлений того, что психологи называют сопереживанием. И вот так зрители сопереживают действиям спортсменов во многих видах спорта, не только в футболе. Это все и составляет секрет популярности футбола во всем мире, его привлекательности у многих этносов, у людей различных возрастов.

Я занимался и футболом, и хоккеем – был вратарем. На «полусреднем» уровне. Самое большое мое «достижение», точнее, удача – встреча с великим человеком, который сделал из меня не только спортивного врача, но и человека. Это Всеволод Михайлович Бобров. Мы с ним учились в одной школе в маленьком городе под Ленинградом, вместе начинали играть в футбол и в хоккей. В те далекие довоенные тридцатые годы это было очень популярно по всей нашей огромной стране: летом – футбол, зимой на той же площадке, покрытой льдом, – русский хоккей (сейчас его называют «хоккей с мячом» или «бэн-ди»). Самое высокое мое «личное достижение» в футболе состояло в том, что я был врачом первой команды завода имени Воскова – был такой завод в нашем городе.

Команда у нас была довольно приличная: мы играли на первенство Ленинграда в первой группе – это приблизительно как в теперешней второй или даже первой лиге. Вообще тогда, в предвоенные годы, где-то начиная с 1935 1936 по 1941 год, футбол и хоккей были чрезвычайно популярны, особенно хоккей. Играли тысячи мальчишек! И в футбол, и в хоккей я играл вместе с Севой Бобровым.

Наш спортивный коллектив завода имени Воскова выставлял на первенство Ленинграда по футболу, как правило, пять взрослых команд, одну команду ветеранов, одну молодежную и две юношеских. Сейчас ничего подобного нигде нет: ни в Москве, ни в Ленинграде – нигде. В хоккее было три мужских, одна женская, одна молодежная, две или три команды мальчиков разных возрастов, команда ветеранов. С таким количеством команд игры на первенство Ленинграда не могли втиснуться в один световой день, допустим, начинали в субботу, а заканчивали глубоким вечером в воскресенье. Еще и огромное количество зрителей – почти половина города! Особенно когда играли молодежные команды, ветераны или первые составы – они были не такими уж высококлассными командами, но состояли из хороших, квалифицированных игроков, играли самозабвенно, и зрителям было интересно смотреть, переживать за всех этих многочисленных спортсменов различной квалификации. Это, так сказать, на низшем, провинциальном уровне…

Позже, особенно после войны, когда мы вздохнули после пережитого ужаса, народ пошел смотреть футбол. Народ захотел увидеть хорошее зрелище, и таким зрелищем стал футбол. Что это за слава, мы сейчас плохо представляем. В чем успех послевоенного футбола? В чем популярность той «команды лейтенантов», ныне представителей команды ветеранов? Меркулов, например, во время войны был командиром противотанковой батареи. Почему так любили Боброва? Не только потому, что это был суперталант (а он действительно был очень талантливый человек), а потому, что внешне он – простой русский солдат, на вид такой типичный русский парень: русая челка, немножко курносый, открытое, доброе деревенское лицо… стройный, красивый. И люди, присутствующие на стадионе, в этом красивом парне, да еще очень здорово играющем в футбол, видели солдата-победителя. Те же фронтовики, которые сидели на трибунах, – они видели в нем немножко себя. Да и остальные были под стать Боброву. Там команда была приличная: Юрий Иванович Федотов, Мягков, Николаев, Гринин, Демин… Команда уникальная была, очень хорошая команда. Талантливые исполнители и игроки, обладающие достаточно высокими, а иногда и высочайшими морально-волевыми качествами. Ведь футбол – это вещь сложная. Чтобы в футболе быть на высоте, надо обладать очень многими качествами.

Я говорил Вам, что в основе всего, с моей точки зрения, лежит талант – если таланта нет, ничего не получится. Вот иногда было так, что мы проигрываем игру, особенно в футболе (я был врачом футбольной команды ЦДКА – ЦСКА и хоккейной команды ВВС. Кроме того, что был врачом команды, я был еще секретарем партийной организации) – так вот, проигрываем, и на следующий день нас обязательно вызывают на ковер к начальству: или к министру обороны, или к его заместителю. В те времена тренером ЦДКА был величайший специалист и педагог, главный тренер сборной страны Борис Андреевич Аркадьев. Мне с ним посчастливилось долго работать. Вызывают. Начинается политобзор министра или замминистра: «Что случилось? Почему вы проиграли? Вы, команда ЦДКА, представляющая великую Советскую Армию, проиграли какому-то «Локомотиву» (или кому-то еще, например, «Крыльям Советов»)! И потом звучит такая фраза: «Армия наша большая, сильная, хорошая. Что, нельзя в ней набрать нужных людей? Наберите двадцать здоровых солдат, тренируйте их, и они будут здорово защищать честь страны». А Борис Андреевич (он заикался) говорит: «А-Андрей А-Антонович, н-ничего не-не получится. Нужно иметь т-талант. Наша задача н-найти этот т-талант и от-шлифовать его». Он же дважды работал в ЦДКА и в ЦСКА: с 1941 года по 1952 год, когда команду разогнали, а потом с командой ЦСКА в 1959—1960 годах. И вот он, гражданский человек (Аркадьев не хотел быть военным, хотя ему предлагали должность и звание полковника), нисколько не смущаясь высокого начальства, пытался объяснить, что в футболе по приказу не выигрывают.

Он был в хороших отношениях с тогдашним министром обороны Андреем Антоновичем Гречко, поскольку был его преподавателем по физическому воспитанию, когда Гречко учился в Академии. Ну и Гречко к нему относился с великим уважением. Без уважения к такому великому человеку, как Борис Андреевич Аркадьев, нельзя было относиться. Как-то мы проиграли две игры подряд в чемпионате страны и должны были играть следующую игру с московским «Локомотивом». Все немного обеспокоены, а начальство встревожено. Приезжает к нам начальник Главного политического управления армии, потом заместитель министра, а затем и сам министр. Все «накачивают» команду. Жили мы тогда на Ленинских Горах, там под трамплином была наша база и был там такой небольшой зал. Все сидят, ждут. Аркадьев должен зайти и сделать установку на следующую игру. Он заходит – все встали. Он сел и обращается с речью: «М-моло-дежь, н-наше положение т-тяжелое, но не к-к-катастро-фическое. Образно говоря, мы находимся в люке с жидким к-калом – кто не понимает, поясняю: в люке с жидким г-г-говном…». Он никогда не ругался матом, никогда! Он всех игроков называл только на «Вы». И продолжает: «…если мы будем играть т-так же плохо, как играли эт-ти две игры, то мы захлопнем крышку этого люка с жидким к-калом – поясняю: с жидким г-говном – над собственными г-головами. Если мы сыграем так, как можем и к-как должны играть, то мы вылезем из этого люка с жидким калом – поясняю: с г-говном, и все встанет на с-свои места. Состав команды…» Объявил состав команды и ушел. Все. Вот вам Аркадьев и его разбор игры в такой непростой ситуации.

Ни футболисты, ни хоккеисты, особенно сейчас, не являются гуляками и в этом отношении не отличаются от представителей других видов спорта: от тех же боксеров, от тех же борцов, от многих других. Видите ли, сейчас многое изменилось. Сейчас мы ушли, в общем-то, в профессиональный спорт, в чисто профессиональный спорт. А для того, чтобы в профессиональном спорте быть на уровне, на плаву, гульба уже не годится. Потому что если я гуляю, а Вы не гуляете, а мы одинаковые игроки, то меня ставить не будут – будут ставить Вас.

Какие сейчас главные проблемы в нашем футболе? Совершенствование спортивного мастерства, совершенствование учебно-тренировочной работы, работа над тактикой. Сейчас для того, чтобы приблизительно равные команды играли между собой и выигрывали, нужно применять какие-то новшества, новинки. Я был на первом чемпионате мира в 1958 году в Швеции. Тогда бразильцы удивили весь футбольный мир новой тактической схемой. А эта «новая» схема у нас уже давно была у Аркадьева, он по этой системе 4x2x4 играл и раньше. И я могу назвать футбольные команды в ЦСКА, где практиковалась система 4x2x4. Но из-за нашей изолированности в те годы от мирового футбола мы редко выходили играть на международный уровень, вот поэтому она и не проявлялась. Бразильцы же чисто показали эту систему, причем их тренер Феола подобрал прекрасных исполнителей и удивил этой схемой весь мир. Сделал как бы такой скачок, что ли. То, что бразильцы великие техники, было известно и раньше, их уже тогда жонглерами называли. И вот эта новая система, да еще в исполнении прекрасных игроков – она стала новинкой, и они так в 1958 году этой системой всколыхнули весь футбольный мир!

Футбол в Бразилии – это явление номер один. В их стране футбол – это самое главное, все остальное – третье, четвертое. То же самое, что в Канаде хоккей. А немцы – другая нация, футбол не является там национальной идеей. Мы в последнее время очень часто стали говорить: какая же национальная идея в России? Я считаю, что «национальная идея» – это очень глубокое понятие, это не один какой-то пункт. Одним из решающих моментов в понятии «национальная идея» является спорт. Спорт – это лицо страны, и мы никуда от этого не денемся. Не зря один из бывших американских президентов, я не помню кто, сказал такую вещь: «Сейчас в этом мире наиболее сильной страной считается та, у которой больше атомных боеголовок и больше олимпийских медалей». Вот такая страна самая сильная!

Сейчас меняется жизнь, меняются люди и взаимоотношения между людьми, меняются финансовые отношения. Понимаете, вот мне повезло: я работал в золотую пору советского футбола и хоккея, когда на первом месте был не материальный, а морально-волевой фактор. Ребята, с которыми мне посчастливилось работать, были в первую очередь колоссальными патриотами своей страны. Может быть, это громкие слова, но это правильно. Можно долго рассказывать о примерах мужества, которое они проявляли. Сейчас этого нет. Они были большими патриотами, чем нынешние. Когда я работал врачом сборной страны по футболу и хоккею, самое главное было: надеть эту красную майку с четырьмя буквами – СССР.

Константин Клещёв

Мастер спорта СССР

по настольному теннису,

основатель и главный редактор

журнала «Pro-Спорт»,

ведущий футбольный обозреватель страны

В футболе главное – красота

В журналистике 24 года, начинал как корреспондент Телеграфного агентства Советского Союза, затем специальный корреспондент, спортивный корреспондент. С возникновением в 1991 году газеты «Спорт-Экспресс» перешел туда и проработал там до начала 2003 года в различных качествах: корреспондента, шефа иностранного отдела футбола, затем заместителя главного редактора журнала «Спорт-Экспресс», был главным редактором еженедельника «Спорт-Экспресс Футбол», затем заместителем главного редактора газеты «Спорт-Экспресс». Сейчас работаю над ежемесячным спортивным журналом «Pro-Спорт». Образование высшее: иняз. Знание трех языков: английский, французский, итальянский. Кроме того, корреспондент еженедельника «Франс Футбол» по России, лауреат Филатовской премии, которая ежегодно присуждается лучшему футбольному журналисту.

На мой взгляд, секрет притягательности и популярности футбола, прежде всего, в его простоте и в футбольной философии. Футбол дает людям возможность (даже тем, которые не слишком серьезно его изучают) – не столько возможность, а право – судить о нем. Именно в силу того, что это довольно простая на первый взгляд, на взгляд болельщика с трибуны, игра. Как известно, все разбираются в политике и в футболе. То, что он настолько популярен, мне кажется, случайность, так сложилось исторически в силу каких-то традиций. Скажем, в Америке, в одной из самых развитых стран в мире, самая популярная игра ведь не soccer, а все-таки американский футбол, как баскетбол или хоккей, – они превосходят по популярности европейский футбол. Почему в Европе так сложилось, почему так сложилось в Америке, я, честно говоря, не знаю. Мне кажется, это просто традиции.

Для меня лично футбол сейчас – это прежде всего профессия и, во-вторых, увлечение. Большинство людей так или иначе связано с футболом, и я в него играю как любитель. Пожалуй, футбол – это еще и средство дать выход своим эмоциям. Мы все, и особенно журналисты, живем в постоянных стрессах, и когда ты на поле, ты выплескиваешь все, что у тебя накопилось. Твое внутреннее ощущение после футбольного матча – это освобождение от каких-то лишних накопленных отрицательных электронов. Вот это очень важно. Наверное, это объяснимо чисто физиологически: когда мышцы перестают болеть, ты чувствуешь, как будто бы набрался немного здоровья, и давление у тебя стабилизируется, и лишняя вода уходит, ты и спишь лучше.

Главное в футболе – это то, что матчи, игры нельзя подделать. То, что происходит на поле, происходит сейчас и никогда уже не будет повторено. Не важен даже, может быть, сам результат – он важен скорее для фанатов футбола и для тех, кто принимает непосредственное участие в этом действе. Важна сама игра. Даже если твоя команда проиграла, но проиграла красиво, все равно ты не испытаешь чувства разочарования и неудовлетворенности. Важно, чтобы эта команда играла красиво, импровизировала, нравилась публике, чтобы она создавала зрелище, а не только стремилась добиться какого-то результата.

Атмосфера стадиона, пожалуй, тоже часть этого действа. Люди не ходили бы на стадионы, если бы они могли получить то же самое, сидя перед экраном телевизора. Наверное, можно выделить несколько степеней восприятия этого зрелища. Когда ты смотришь телевизор один и остаешься более или менее безучастным, хотя какие-то моменты все-таки переживаешь, – это одно; когда смотришь в компании – это уже другое: тогда идет обмен эмоциями, создается какое-то общее энергетическое поле. Но это энергетическое поле во много раз сильнее не тогда, когда на огромной, 80-тысячной арене «Лужников» сидит две-три тысячи человек, а когда там нет свободного места, когда тебя все время толкают, когда ты чувствуешь, что от всех, кто тебя окружает, исходит какой-то импульс. Конечно, это важно. Есть какие-то мифические стадионы, как «Сантьяго Бернабеу», как «Олдтраферд»… может быть, даже «Стад де Франц» – для меня лично, поскольку я освещал чемпионат мира по футболу во Франции. И зрелище, и атмосфера, помноженные на мастерство игроков, поскольку на этих аренах проходят какие-то великие матчи, – все создает некое единое целое, которое оказывает на тебя ни с чем не сравнимое влияние.

Футбол для одних – игра, для других – работа, для третьих – зрелище. Он вбирает в себя все, что можно, все нюансы, как и кино, как театр. Однозначно определить, что такое футбол, нельзя. Это единство всего, что относится и к другим областям человеческой деятельности.

В последние годы многие, прежде всего политики, пытаются представить спорт как национальную идею. На мой взгляд, ни спорт, ни футбол не могут способствовать формированию патриотизма людей – для этого нужны какие-то более высокие категории. Футбол, как и спорт вообще, может объединять какие-то группы людей, но здесь нельзя говорить о патриотизме, хотя многие размахивают флагами, надевают на себя какие-то национальные атрибуты. Мне кажется, это преувеличение. Спортсмен не является национальным героем. Пусть это звучит несколько по-советски, но национальный герой – это, по-моему, академик, нобелевский лауреат Жорес Алферов. Вот он действительно национальный герой! Но не Егор Титов, который забил четыре, пусть даже пять голов в ворота «Баварии». Не знаю, правильно это или нет, но можно выделять какие-то высшие и низшие уровни патриотизма.

Считать, что футбол способствует укреплению национальной гордости… думаю, это как-то слишком. Это слишком сильно сказано. Было бы перебором говорить о том, что футбол формирует националистические настроения, шовинизм, ксенофобию. Толпа, будь то футбольная или любая другая, например, интересующаяся рок-музыкой, всегда найдет себе врага, если захочет, и обратит на него свою агрессию. Но поставить знак равенства между футболом и шовинизмом, по-моему, нельзя, хотя, конечно, толпа баскетбольная или, скажем, зрители, которые следят за соревнованиями по легкой атлетике, настроены иначе, не так, как футбольные болельщики, – я имею в виду атмосферу на трибунах. Баскетбольные болельщики не бывают агрессивны. Сколько я ни ходил на баскетбольные матчи, я никогда не видел агрессии со стороны болельщиков, а ведь они вообще ничем не отделены от площадки – достаточно сделать шаг, и ты оказываешься возле скамейки запасных. Может быть, в футболе, в самой игре, заложено больше какой-то агрессии, больше жестокости?! Ведь не будут же драться на трибунах поклонники фигурного катания, если кто-то заявит, что другая пара каталась плохо, или ей завысили оценки, или еще что-нибудь на эту тему. А в футболе достаточно одного слова – и болельщики ЦСКА и «Спартака» начинают выяснять отношения. Может быть, это вопрос традиций, поскольку такое скорее относится к современному футболу, к нашему современному миру, потому что до семидесятых годов в России, в Советском Союзе не существовало футбольного фанатизма. До этого была немного другая культура, несколько другие правила боления. Хотя (кажется, Вартанян писал об этом) драки и случались, но скорее больше по пьянке, чем по поводу выяснения взаимоотношений.

Я обратил внимание на то, что фанатизм вспыхивает какими-то волнами. Уходят молодые люди в армию (в основном на трибунах болельщики от 14 до 17 лет) – и наступает какой-то спад, пока следующая возрастная группа не подойдет к определенной степени этого фанатизма. Потом эти возвращаются из армии – они уже перестают болеть так, как болели до этого, они становятся более серьезными; или, может, просто взрослеют те, кто не ходил в армию, а учился в институтах, в техникумах, в других учебных заведениях. Какая-то цикличность в этом есть, мне кажется… Я думаю, если бы можно было проследить хронологию крупных инцидентов на стадионах, то что-то такое, какая-то закономерность должна была проясниться, хотя я ощущаю это чисто интуитивно, сам я этого никогда не отслеживал.

С помощью футбола, если кто-то решится или захочет манипулировать массовым сознанием и поведением, возможно, и удастся, но только на очень короткое время. Можно создать какие-то ложные посылы для людей, но в конце концов они сами во всем разберутся. Все же футбол – это все-таки всего лишь увлечение, это не что-то насущное в жизни, как добывание хлеба, занятие любовью.

Футбол – важное увлечение, но он отойдет на второй план, когда речь зайдет о более серьезных в жизни вещах. Взять, например, голосование на выборах. Наверное, Олег Блохин, который на Украине призывал голосовать за коммунистов, принес им несколько дополнительных голосов, но мне кажется, что это не было прямым влиянием на электорат именно знаменитого футболиста. Скорее, влияет личность Блохина – известного человека. На его месте мог бы быть, например, какой-то известный актер. Наверное, и Валерий Борзов мог бы принести какие-то голоса той партии, за которую призывал бы голосовать, но только в силу своей собственной популярности, а не из-за принадлежности к определенному виду спорта. Так что влияет не сам факт принадлежности человека именно к футболу.

Способствует ли футбол формированию мифов? Футбол сам по себе миф. Потому что с одной стороны – это зрелище, которое происходит сегодня, сейчас и никогда не повторится, а с другой стороны, – он настолько описан телевидением, радио, газетами и журналами, что понять, что же происходило на самом деле в описываемый журналистами момент, иногда бывает довольно сложно. Отсюда мифы.

Миф об индивидуализме или коллективизме? Я не считаю, что это миф. Французы, например, как они есть индивидуалисты в жизни, так они индивидуалисты и на поле, это сквозит в каждом их жесте. Бразильцы тоже, мне кажется, индивидуалисты, хотя с Бразилией, с бразильцами как с нацией мне не приходилось тесно контактировать. В спорте существует справедливая поговорка: «Какой на поле, такой и в жизни». Вот француз: экономный, эгоистичный, не умеющий посмотреть на себя и на окружающих хладнокровно со стороны и анализирующий эмоции, как математик анализирует цифры, – он такой и на поле. Может быть, французам, чтобы выиграть чемпионат мира, не хватало такого человека, как Эме Жаке, великого тренера современности, человека абсолютно, что касается профессиональной его деятельности, абсолютно без эмоций. Он мог их потом выплеснуть и обругать журналистов, которые его критиковали именно за эту беспристрастность, за отсутствие каких-то теплых человеческих отношений к игрокам, к другим тренерам. Тем не менее он появился в нужный момент и понял, как лучше всего использовать национальные черты французов на поле – и результат не заставил себя ждать.

То же самое, может быть, можно сказать и о бразильцах. На последнем чемпионате мира их тренер почти не вмешивался в то, что происходило на поле. Это была его самая сильная черта. Мне объясняли бразильские журналисты после того, как Бразилия проиграла на чемпионате мира во Франции, что когда их футболистам навязывались какие-то схемы, где они ставились в строгие тактические рамки, игра не шла. Через четыре года им никаких рамок уже не ставили. Более того, не существовало никаких рамок даже для общения с журналистами и болельщиками: любой журналист мог присутствовать на тренировке бразильцев, подойти к кромке поля и окликнуть Роберта Карлоса, если он знал этого Роберта Карлоса, – тот подходил и начинал с тобой шутить, бросив тренироваться. Раньше это было немыслимо ни в какой другой сборной Бразилии.

В футболе (может быть, как и в других видах спорта) проявляются черты национального характера. Все говорят о том, что команда немцев – машина. Безусловно, машина: для них дисциплина превыше всего, за счет этого они и живут, за счет этого они живут хорошо, за счет этого они побеждают на самых разных стадионах, не только в футболе.

Конечно, никакого нейтралитета личности в обществе сейчас нет. Индивидуальность стирается. Общество порой имеет дело не с человеком по имени Роналдо, Бекхэм или Зидан с его достоинствами и недостатками, а с неким продуктом, который создают средства массовой информации, а также фирмы и компании, которые делают этих людей своими «лицами» для продвижения товаров и услуг на рынке. Вот это, пожалуй, отличает нынешний футбол от футбола, который существовал до начала всеобщей глобализации. Наверное, японцы не очень хорошо знают, что представляет собой Бекхэм, но он и у них самый популярный, как Курникова в мире тенниса. Они сейчас самые популярные спортсмены, а может быть, и самые популярные личности не только в их стране, но и в мире. Завтра, возможно, у японцев будет кто-то другой, но пока – именно они. Вряд ли в Японии знают, что Бекхэм очень плохо говорит по-английски, жует слова, запинается и зачастую вообще не знает, что сказать. Я брал однажды интервью у Бекхэма – мне потом было гораздо интереснее говорить с его папой. С красным носом такой папа, настоящий болельщик и работяга, он счастлив, что его сын стал мировой звездой, и он говорит о нем гораздо интереснее, чем рассказывает о себе сам Бекхэм. То есть налицо, что Бекхэм связан с обществом, он зависит от него, как и общество в какой-то степени зависит от Бекхэма: оно покупает то, что покупает Бекхэм, ест то, что ест Бекхэм. Но с другой стороны, это не человек, не Дэвид, который был мальчиком, а потом стал юношей, великим футболистом, а некий все-таки символ, миф. И этот миф подталкивает общество делать то, что делает кумир. А кумиру, в свою очередь, ставят определенные рамки: рекламировать те компании, те марки, на которые он работает.

О сверхчеловеке и супермене сейчас уже, по-моему, никто не говорит, об этом забыли – пережиток эпохи «холодной войны», когда нужно было доказывать какие-то преимущества одного строя перед другим. Все уже давно поняли, что спорт здоровье не укрепляет и не способствует развитию каких-то сверхчеловеческих качеств. В нынешнем обществе важнее все-таки продвижение товаров, и с этой точки зрения супермен, который лучше всех делает что-то на футбольном поле, конечно, идеальный объект.

Можно ли через футбол понять то, как устроен мир? Да нет, конечно. Тем более целостно его воспринимать. Футбол пусть и серьезный бизнес с многомиллиардными оборотами, но представление о мире и мироздании он, конечно, не дает. Это всего лишь развлечение.

О философии футбола, конечно, можно говорить, но только в узком смысле слова. Поясню на примере. Действующими лицами футбольного матча, любого футбольного матча являются игроки, судья и тренер. Между ними существуют особые взаимоотношения, которыми, на мой взгляд, и определяется философия футбола. Нельзя, например, с точки зрения философии футбола, ругать судью за ошибку. Не имеют права ни тренер, ни игрок публично говорить о том, что судья ошибся, тем более что он не компетентен, коррумпирован и так далее, поскольку тогда судья со своей стороны имеет право давать характеристики другим участникам футбольного действа.

Поэтому философия футбола (скорее даже не философия, а этика) заключается в том, что все участники футбольного действа должны исходить из единой посылки: каждый имеет право на ошибку, каждый имеет право на какие-то, может быть, заблуждения. Это все допустимо, это часть этой игры. Последний пример: меня просто убил факт, когда президент «Спартака» обвинил судью Иванова, а заодно еще Колоскова в том, что они устроили какой-то заговор против «Спартака». Вот это, на мой взгляд, противоречит всей философии футбола, которая прежде всего должна быть основана на каких-то позитивных взаимоотношениях друг с другом. Нельзя убивать соперника на поле, нельзя бить его по ногам, потому что он такой же профессионал, как и ты, нельзя критиковать судью, надо выполнять указания тренера. То есть речь идет о корпоративной этике. Именно так я понимаю философию футбола. Конечно, нет ничего совершенного в этом мире, поэтому философия, или, как мы выше уточнили, этика российского футбола отличается от философии, этики футбола какой-то другой страны, как философия российского бизнеса, философия чего бы мы ни взяли в российской действительности отличается от бизнеса, от чего бы то ни было в другой стране. Пока у нас молодое капиталистическое общество, и оно развивается так, как оно развивается.

Я уверен, что все недостатки сегодняшнего российского футбола когда-то существовали и в Италии, и во Франции, и в Испании, и где угодно, пока там люди не поняли или их не заставили понять, что лучше следовать закону. Как ни назови этот закон, хартией или уставом, правилами или кодексом, лучше строго следовать ему – тогда футбол будет развиваться в интересах всех, а не только в интересах тех, которые хотят добиться для себя сиюминутной выгоды. Червеченко, когда обвиняет судью и Колоскова в коррумпированности или в заговоре против «Спартака», наносит вред прежде всего самому «Спартаку», но он наносит вред и всему футболу, поскольку такое его высказывание позволяет думать, что «все такие». Бесконечно это продолжаться не может, поскольку футбольное зрелище выше всей этой возни. Люди приходят получать удовольствие, увидеть зрелище, неповторимое зрелище.

Именно «неповторимое зрелище» – вот ключевое слово. Как театр – он не повторяется. Невозможно, например, смотреть по телевизору одну и ту же театральную постановку: ты увидишь то же самое. Но можно сто раз сходить в театр на спектакль – и каждый раз ты увидишь разное. То же самое и в футболе: матч ЦСКА – «Спартак» никогда не повторяется, он всегда разный, как никогда не повторяется ни один эпизод на поле.

Такова философия российского футбола.

Она, к сожалению, пока такова, поскольку футбол у нас не стал таким же бизнесом, как в развитых странах мира. Наверное, вкладывая колоссальные средства в ЦСКА, президент ЦСКА хочет быть первым, но у любого президента западного клуба есть еще вторая цель: стать первым для того, чтобы заработать.

Футбол – это все-таки бизнес. И развитый бизнес. Поэтому он живет так, как он живет, и может позволить себе проводить чемпионаты мира по 35 дней, приглашать туда вместо 32 команд 36, думать об этом, то есть он может позволить себе то, чего не может позволить себе ни один другой вид спорта. Так вот, пока что у нас цели и средства их достижения здорово отличаются от целей и средств их достижения в развитых футбольных странах. Наверное, это зависит от общей экономической ситуации. Это объективно. А субъективно: это зависит от действия футбольных властей, от Колоскова, который ведет «заговор» против «Спартака». Это субъективно, это, скорее, косвенно: какие бы решения Колосков ни принимал, вряд ли от его решений футбол начнет приносить большие деньги. Наверное, должно пройти какое-то время, чтобы философия российского футбола стала такой же, как философия футбола в развитой стране.

Футбол для России – спорт номер один. Мне кажется, это сложилось исторически. Я не знаю, почему футбол, а не баскетбол, не лыжи, не хоккей. Я все-таки поставил бы хоккей почти на одну доску с футболом: мы всегда болели летом за футбол, зимой – за хоккей. «Спартак» – летом футбольный, зимой хоккейный… не делалось различий; и когда, скажем, отец в пять лет возил меня в Сокольники посмотреть на игру «Спартака» в тридцатиградусный мороз, мне это было точно так же интересно, как ходить летом на «Спартак» в «Лужники» в тридцатиградусную жару. Футбол, может быть, потому номер один, что потенциально он способен собрать наиболее внушительную аудиторию. Хоккей все-таки ограничен 15 тысячами зрителей (сейчас, по-моему, нет залов большей вместимости), баскетбол 5-6, может быть, 10 тысячами, если это какая-нибудь Малая арена в «Лужниках». А футбол потенциально – это 80 тысяч в «Лужниках». Особая атмосфера, особая обстановка и особое чувство, которое испытывают все, кто туда приходит! Для других стран это тоже спорт номер один. У меня даже нет никаких комментариев по поводу Бразилии, Италии.

Может быть, еще такая ремарка: футбол в принципе всегда был спортом бедных. Как, наверное, и другие виды спорта. Как баскетбол, скажем, – амплуа для американцев, для черной Америки.

Футбол – это возможность проникнуть в другую жизнь, повысить свой социальный статус. Возьмем Францию, где и в сборной, и в клубах играет очень много африканцев. Настолько много, что их уже перебор, они вынуждены ехать играть в другие страны – например, только в английских клубах сейчас играет 47 французов. В Италии сейчас, по-моему, их нет. В Германии кто-то играет. Я не помню по цифрам, но их очень много играет в разных странах.

В футбол пошли люди среднего класса, но есть и из очень состоятельных французских семей (из адвокатских, из семей торговцев недвижимостью), потому что футбол сегодня – это бизнес, большие деньги, и он сам повысил свой социальный статус. Во Франции есть такое понятие, как «социальное восприятие человека». Так вот, сегодня адвокат, состоятельный торговец вином и футболист воспринимаются как люди одного и того же социального статуса. Сейчас в Курновете, самом опасном пригороде Парижа, где в футбольных школах черные ребята пока еще составляют большинство, появляется много белых ребят из хороших семей, с хорошими манерами.

Иногда во Франции вы можете услышать, что регби у них не менее популярен, чем футбол. На мой взгляд, критерием популярности вида спорта является количество тем и фотографий по этому виду спорта на первой странице обложки журнала «Экип». Я в свое время разговаривал с олимпийским чемпионом по фехтованию Филиппом Онессом. Я его спросил: «Как часто ты появляешься в газетах, с чем это можно сравнить?» Он привел в пример одного футболиста из «ПСЖ», не самого сильного: «Если с ним сравнивать, то, конечно, он появляется чаще, чем я, хотя я олимпийский чемпион, а он всего лишь игрок «ПСЖ». То же самое можно сказать и о регби. Когда идет Турнир шести наций, конечно, регбисты занимают и первую, и вторую, и третью, и десятую полосы газет и журналов. Но в остальное время футбол всегда на первой странице. Скажем так: восемь обложек из десяти – футбольные, хотя французы, на мой взгляд, нация «событийная». Они любят говорить о гордости нации, напускают пафоса, хотя на самом деле ничего подобного не испытывают. Если французы где-то выигрывают, то говорят: «Мы не шовинисты, но…» Выиграли они, например, какой-то там слалом – все какое-то время радуются этому слалому… Но в принципе восемь обложек из десяти – футбольные.

Футбол, конечно, проявление культуры, он его часть, поскольку культура – это, наверное, традиции и все, что связано с этими традициями. Поход английской семьи на стадион – это часть ее жизни, часть культуры того слоя английского общества, который из поколения в поколение ходит на футбол. Что это такое, когда болельщики «Эвертона» и «Ливерпуля» сидят на стадионах вперемешку, их не разделяют барьерами, полицейскими кордонами, они даже аплодируют, когда соперник забивает гол, и за последние сто лет (я условно говорю) там не было ни одного случая хулиганства? Это часть культуры.

Другой пример: Испания, «Реал» (Мадрид). Это совершенно особый клуб. Это клуб болельщиков – его основных акционеров. Все они имеют членские билеты. Их семьдесят с чем-то тысяч, по-моему. Они выбирают раз в четыре года президента, то есть президент напрямую зависит от них. Болельщики перед сезоном покупают абонементы и вносят 500 долларов в кассу клуба. Значит, только от них клуб получает 35 миллионов долларов. Взамен болельщики получают право выбирать президента клуба «Реал», то есть участвовать в жизни клуба. Абонемент передается по наследству, а очередь, для того чтобы получить его, составляет примерно двадцать лет. Это тоже какое-то проявление культуры? Безусловно, ведь выстроена целая система взаимоотношений клуба и общества, поскольку семьдесят тысяч человек – это довольно приличный пласт общества.

Там представлены и миллиардеры, и люди, чей месячный доход составляет 600 долларов, но которые получили этот абонемент в наследство от деда, ставшего членом клуба в 1918 году. Эта традиция продолжается и продолжается, ей уже столетие. Конечно, это явление культуры, это футбольная культура страны, и это все как-то взаимосвязано. Это проявление национальной культуры.

Культура футбола как субкультура. Наверное, у людей существуют какие-то специфические черты, которые определяют их принадлежность или пристрастие к определенному виду спорта. Баскетбольные болельщики менее агрессивны и как-то более интеллигентны. Футболист, игрок дубля «Спартака», забивший три гола, – он уже смотрит на тебя свысока: о нем написали в газете, и он поднялся в своих глазах. А тот же борец, даже ставший чемпионом мира, все равно останется простым парнем. В теннисе: чем больше денег, тем более высокомерны люди… У меня однажды был занятный разговор с Дмитрием Хариным. Это было во Владикавказе, куда он приехал на Кубок президента Северной Осетии. Там играли «Алания», «Фламенго», французский «Осер», а он играл за какую-то английскую команду. Я подошел к нему (он гулял возле гостиницы) и говорю: «Давайте побеседуем». Представился: журнал «Спорт-Экспресс». Он был не в духе: «Я так устал от этих интервью, от всего этого… мне эти интервью для русской прессы, честно говоря, совершенно не нужны». – «Но Вы знаете, – отвечаю ему, – Вам это может быть безразличным, но у Вас же здесь есть родственники, друзья, знакомые, болельщики. Им, наверное, не безразлично, что Вы скажете». Он говорит: «В общем-то, да». Я замечаю ему, что если он устал от интервью, то может пойти работать на завод с 8 утра до 4 пополудни, и никто к нему не будет приставать с просьбами об интервью. Он засмеялся, и после этого мы начали разговаривать. Этот прием («можно пойти работать на завод») я использовал несколько раз, и мои коллеги тоже использовали, даже в разговорах с президентами клубов, главными тренерами. Это сразу обезоруживает, как обезоруживает в общении с великими и другой журналистский прием. Когда тебе отказывают в интервью, ты поворачиваешься и говоришь: «Ну, тогда…» Далее нужно употребить какое-то слово типа «старичок», которое сразу человека опускает: «Ну, тогда, старичок, извини! Мне нужно написать про тебя шесть страниц – я уж напишу все, что знаю. Прости, если что не так получится, ты же отказался, правильно?» На 9 из 10 это действует безотказно. В отличие от футбола в других видах спорта люди понимают, что ты делаешь очень важную работу, что ты – часть этого спорта.

Когда люди зарабатывают очень много денег, они, видимо, несколько теряют чувство реальности. Но, с другой стороны, они обретают булыную свободу. Деньги все-таки дают свободу, и Курниковой действительно глубоко наплевать, что про нее будут писать в России. Пока она наверху – вот в чем дело! Они забывают (или не знают) о том, что как только все это закончится, они первые придут к тебе, будут о чем-то просить. Ну, это к слову пришлось. Это к вопросу о субкультуре, наверное. К культуре это не имеет прямого отношения.

Скорее, конечно, футбол все-таки элемент массовой культуры и одновременно шоу-бизнеса, хотя я не очень понимаю, что такое шоу-бизнес. Да, футбол – это зрелище, это бизнес. Да, здесь есть элементы шоу, когда, скажем, перед матчем двух английских команд вытаскивают какие-то огромные надувные фигуры, одетые в цвета того и другого клубов, и они начинают между собой бороться. Толпа заводится. Или как вчера было в ЦСКА на матче баскетболистов, когда выскочили девушки и начали выполнять какие-то движения. Или дирижабль летает под потолком – я совершенно этого не ожидал и, естественно, обратил внимание. Летал дирижабль, у него такие два двигателя, которые поворачивают его влево, вправо, вверх. Он абсолютно не мешал смотреть игру, но каждый раз, когда он проплывал, на нем было написано, с одной стороны, «ЦСКА – властелины колец», а с другой – «ЦСКА – звездная команда». Я все это запомнил.

Может быть, самое большое шоу, если отойти от футбола, это игры НХЛ. Почему Ларионов играет до сорока лет? Не потому, что он режим всю жизнь соблюдал, и не потому, что он великий мастер, великий хоккеист, а потому, что его держат для привлечения публики. Его не бьют, не травмируют – его ценят как звезду, как некий символ, как средство для привлечения зрителей, следовательно, для продажи чего-то. Спорт – элемент бизнеса. Я не очень-то восхищаюсь, когда читаю восторженные статьи по поводу сорокалетнего ветерана, который играет как восемнадцатилетний, потому что это чушь. Я сам бывший спортсмен, мастер спорта по настольному теннису, и знаю, в какие годы теряется резкость и у тебя нет шансов состязаться на равных с молодыми, хотя пинг-понг – это скорее исключение. На последнем чемпионате Европы играл Драгутин Шуббе – он мой ровесник, а может, и старше: ему 47 или 48 лет. Он играл в паре и дошел до четверть – или полуфинала – но это же пары, это скорее исключение! Как Навратилова: вернулась и начала опять играть в паре и даже что-то выигрывала.

Конечно, футбол – элемент массовой культуры, конечно, это и шоу, и бизнес – со своими специфическими законами. Кстати, тот, кто эти законы лучше учитывает, большего добивается, больше денег зарабатывает.

У нас в России пока еще не умеют делать звезд. Что такое, например (опять Червеченко мне в голову приходит!), президент «Спартака», который объявляет бойкот газете «Спорт-Экспресс»? Чего он добивается? Ну не будет у нас Титова в газете, не будет Парфенова – ему же потом их продавать! Он никуда их не продаст. А «Спорт-Экспресс» очень многие читают и цитируют во всем мире.

Магия футбола, особая притягательность и логика футбола. Футбол логичен, и это вовсе не противоречит утверждению, что он парадоксален. Он логичен, как и любой вид спорта, где успеха добивается тот, кто больше и лучше тренировался, разумнее готовился и научился добиваться цели, максимально использовать то, что умеет, для достижения конечного результата. Парадоксален? Да, потому что не всегда все удается: кажется, все на твоей стороне, вот она, победа, но – увы…

Вспомните знаменитую ямку на футбольном поле, в которую попадает мяч: с нее начинаются, из нее вырастают какие-то парадоксы, случайности. Но это особенность любого зрелища, которое происходит сейчас и здесь. Поэтому я не стал бы говорить о какой-то магии футбола. Притягателен? Да, поскольку это живое зрелище. Но говорить о магии футбола – это все-таки, мне кажется, какой-то вымысел средств массовой информации. Магия, магия… это скорее к театру относится. Не могу сформулировать, говорю, что чувствую, интуитивно. А Вы как считаете, футбол обладает магией – мне любопытно?!

Когда вы идете в театр, садитесь в этот зал, вас действительно охватывает какое-то неожиданное чувство, и непонятно, где вы, что вы. Вы вовлечены в какое-то таинство, вы не знаете, что будет в следующую минуту, и вы уходите под воздействием этого. Наверное, и в футболе есть какие-то элементы этого таинства, но это все же особая магия, потому что футбол – массовое зрелище. Слишком массовое зрелище. Здесь нет того интима, который достигается в театре. Мне кажется, магией обладают, скорее, шахматы. Настоящая магия там, где тихо, там, где какие-то процессы происходят исподволь.

Но, с другой стороны, разве это не магия – удар Зида-на с лету в финале Лиги чемпионов: именно с лету, именно в «девятку», именно в финале Лиги чемпионов! Он не забил какой-то корявый гол просто так, а именно в финале, именно в таком зрелище! Именно в противостоянии этих двух команд нужно было что-то такое, чтоб все ахнули, вскрикнули: «Этого не может быть! Это фантастика! Это магия!» Наверное, с этой точки зрения только такой гол такого игрока и в таком матче – проявление какой-то магии. Да, да, да, гол как таковой. Да! Подкат не может быть магическим, и даже игра в стенку; и даже пас вразрез, который выводит игрока один на один, не может быть магическим. А вот чудо-гол как завершение коллективных усилий, итог какой-то огромной работы, наверное, элемент магии. С этой точки зрения в голе, может быть, что-то есть. В таком контексте в футболе, наверное, все-таки есть какая-то магия.

Футбол, как и любой вид спорта, – это и талант, и мастерство, и ремесло, и дисциплина, и все-все-все вместе. Конечно, это творчество, поскольку, опять повторяю, это происходит здесь и сейчас, это нельзя запрограммировать. Можно дать какое-то общее направление, поскольку наука входит в футбол, но решения принимают живые люди. Как невозможно из пистолета послать все пули в одну точку, поскольку есть некая шероховатость пули, есть порывы ветра, есть еще что-то… пули лягут так, что какой-то разброс обязательно будет.

Для меня было открытием общение с помощником Филиппа Туасье во время чемпионата мира. Помощник у него только один, и он обладает уникальной программой обсчета тактики и технических действий футболистов. Причем он делает это, как сейчас принято говорить, в режиме on-line. У него компьютер. Идет матч. Он заносит в компьютер все тактико-технические действия, и через 15 минут после игры компьютер выдает все, что происходило на поле: не только кто сколько раз коснулся мяча, но и как мяч шел, по каким направлениям, через кого, как он разыгрывался и так далее. Этот француз выдал очень простой рецепт того, как можно обыграть сборную России японцам. Он сказал Туасье, что Онопко ни в коем случае нельзя давать свободно разыгрывать мяч, что в момент приема нужно, чтобы кто-то атаковал Онопко. Японцы сделали еще лучше: они атаковали постоянно и Онопко, и Никифорова, поэтому пуляли мячами куда попало – и игра нашей сборной была полностью разрушена. Не потому, что японцы такие выдающиеся, сильные – нет. Они были слабее наших, это очевидно, но два-три научных совета – и все. А все потому, что человек просмотрел восемь матчей сборной России. Он мне потом их показывал, у меня даже, по-моему, лежат его схемы. Я буду их публиковать, когда придет момент.

Наука вторглась в футбол. Но! Японцы не только выполняли эту отработанную наукой установку, они же еще что-то сами создавали-творили на поле, и гол, который они забили тогда сборной России, был итогом серьезной подготовки, итогом серьезного творчества. И футболист, когда он бил, бил, наверное, не так, как на тренировке. В общем, как-то он принял решение в данный момент, сымпровизировал, куда-то в перекладину ударил, хотя, на мой взгляд, ситуация подсказывала, что можно бить низом. Ну, мне так показалось. Поэтому футбол, оставаясь ремеслом, не перестает быть, конечно, и творчеством, и вдохновением. Ремесло же, в конце концов, не исключает вдохновения! Ремесленник же тоже творец, и трудно уловить грань между художником и ремесленником.

Ремесленник – это тот, кто тиражирует что-то одно, а художник каждый раз создает новое? Ну не знаю – у ремесленника, наверное, обязательно бывают какие-то проблески импровизации! Может быть, и футболистов можно поделить на ремесленников и художников. По типу игры. Наверное, да. Но, опять-таки, это выражение свойств характера каждого человека. Собираются одиннадцать человек, и задача тренера – максимально использовать сильные стороны каждого из них и скрыть слабые стороны. Тогда команда проявит все свои лучшие качества. Задача соперника – сделать наоборот: задушить сильные и надавить на слабые стороны соперника.

Очень сложно, очень сложно находить какое-то правильное решение. Тренер дает направление, игроки уже на поле решают, что им делать и как. Как можно поставить какие-то рамки одновременно Роналдо, Фигу, Раулю и Зидану? Ну какие рамки? Да, можно определить какие-то их позиции, объяснить, грубо говоря, что Рауль левша и ему нужно давать под левую, а Роналдо правша, ему нужно давать под правую. Но на поле творят – именно игроки!

Что первично: дисциплина или импровизация? Мне кажется, что все-таки первична импровизация. Дисциплине можно научить кого угодно, импровизации человека не научишь. Либо в нем это заложено, умение принимать нестандартные решения, либо у него этого нет.

Духовность футбола и спорта в целом. Вообще, можно ли об этом говорить? Да нет, конечно. Все-таки футбол – я сейчас уже не помню, что там говорит психология об удовлетворении различного рода потребностей (материальных, естественных и прочих) – футбол не служит удовлетворению духовных потребностей, хотя это разновидность творчества. Футбол, как и спорт в целом, учит человека побеждать, быть дисциплинированным, учит умению сосредоточиться в нужный момент, умению преодолевать трудности, но я не могу сравнить даже гол Зи-дана в финале Лиги чемпионов с полотном Глазунова, например. Ну никак не могу! Это разный уровень творчества – духовное и физическое. Одно – духовное, другое все-таки более физическое, хотя, конечно, для победы необходима и сила духа, и твердость, и решительность, но все это повседневные проявления характера. Для создания полотна требуется, конечно, намного больше. И эти качества, и плюс еще какие-то – от Бога… хотя опять оговорюсь: как это понимать? У Зидана это все от Бога? Ну, наверное, и от Бога тоже.

Вот интересно было бы, на мой взгляд, поговорить с Эриком Кантона, который играл в футбол, а сейчас снимается в кино. Я посмотрел один фильм с его участием, он мне очень понравился: каким он был творцом, актером на футбольном поле (эти его качества: какая-то галльская хитрость, хотя он испанец; какие-то неожиданные финты, но вместе с тем необыкновенная напористость), таким он проявил себя и в кино. У него такие необычные, ни на кого не похожие повороты головы! Хотя я допускаю, что он, в общем-то, не самый сильный французский актер, но… видна индивидуальность. Вот было бы интересно у него спросить, где он чувствует себя создателем, чувствовал ли он себя им на поле. Думаю, он ответит «да». Но, наверное, и кино дало ему что-то такое, чего в футболе он не мог получить. Таково мое мнение. …Конечно, это физическое и духовное. Они находятся на разных уровнях. Духовное лично для меня, конечно, выше.

Типичный обобщенный портрет футболиста? Для меня как бывшего спартаковского болельщика (до того как я стал журналистом, я все-таки болел за «Спартак») образцом, даже не образцом, а кумирами были Черенков, Гаврилов, Шавло – спартаковская полузащита. Из этой компании для меня стереотип футболиста, типичный такой наш футболист высокого класса – это Гаврилов. От природы очень такой подвижный, но не развитый ум; практическая, не ищущая, смекалка, но в то же время неумение взглянуть в будущее, хотя бы на год-другой вперед; довольно легкомысленное отношение к собственному таланту, режиму – и вместе с тем глубочайшее уважение к партнерам и соперникам, умение прекрасно строить отношения на бытовом уровне и полная неспособность не то что сделать подлость (иногда по глупости человек, не только футболист, делает какие-то нехорошие вещи), но, скажем так, непредрасположенность к каким-то плохим поступкам. Во многом это черты русского характера. Вот в Гаврилове это все как-то очень органично сочетается, причем самые разные, казалось бы, несочетаемые и неорганичные вещи. Я люблю этого человека! Как противоречив русский человек, так противоречив и русский футболист.

Почему мы каждый раз перед чемпионатом мира ждем, что наша сборная что-то сделает? Нет никаких объективных предпосылок для того, чтобы мы выиграли, но мы рассчитываем на чудо: ребята соберутся и выиграют. Не получается собраться, потому что все-таки нынешний спорт во многом предсказуем (хотя в какие-то моменты и парадоксален). Все-таки победа – это итог очень большой работы, а мы все продолжаем думать, что победа – это дар свыше, который нам свалится.

Футболисты редко становятся тренерами, поскольку у футболиста нет времени думать о том, что такое футбол, – он играет. Так же, мне кажется, и в других видах спорта. Например, мой тренер по настольному теннису Сергей Давыдович Прах играл, наверное, только в силу кандидата в мастера или даже первого разряда, но он вырастил Гомозкову, Руднову, многократных чемпионов Европы, мира и Советского Союза.

Я думаю, что футболист настолько занят (две тренировки в день, тренажер, бассейн, сауна, отбой в 23.00), что у него просто нет времени на то, чтобы осознать, что он делает и как может превратить потом свои знания в нечто другое. Но те, которые какое-то время были в футболе, а затем начали задумываться над тем, что такое футбол, как он может развиваться, что ты можешь дать футболу, можешь ли придумать какую-то свою концепцию, – может быть, они-то как раз и добиваются успеха. Французский тренер Эме Жаке играл на очень среднем уровне, в основном за клубы первого дивизиона «Сел-Кузан», «Сент-Этьен», «Олимпик» (Леон), в Еврокубках, всего два года играл за сборную; впоследствии тренировал «Бордо», «Нанси», другие команды – и его команды были многократными чемпионами Франции и Кубка страны! С 1993 по 1998 год он тренировал сборную страны, которую сделал в 1996 году серебряным призером чемпионата Европы, а в 1998 – чемпионом мира. В 1998 году был признан лучшим тренером сборных команд мира.

Возьмите Валерия Л обановского. Он был посредственный футболист, а каким стал великим тренером! Можно перечислить еще несколько десятков имен, хотя исключения, конечно, есть, но исключения, мне кажется, больше из прошлого: Бесков, Якушин… больше даже и не могу вспомнить выдающихся игроков, ставших великими тренерами.

Рудольф Феллер с командой Германии занял на последнем чемпионате мира второе место – в этом, на мой взгляд, какой-то элемент случайности. В данный момент немцы на пике формы. Благодаря чему? Благодаря ему? Благодаря каким его качествам? Не знаю. Но на пике формы! И прошли, и повезло им, когда не засчитали голы в игре с американцами… как-то все было на их стороне. А вот выиграет Феллер еще что-то подобное, тогда мы можем сказать: да, тренер получился.

На том же чемпионате ничего не получилось у французов, а какой их тренер был игрок! У Анчелотти мало что получается с «Миланом». И наоборот: Дино Дзофф – не могу сказать, что он настолько же велик как тренер, каким высококлассным был вратарем. Во Франции один тренер вообще по профессии был преподавателем английского языка, но увлекся футболом, начал работать в федерации – сейчас каких успехов добивается (хотя и провалился со сборной Франции, не попал в финал чемпионата мира 1994 года)!

На мой взгляд, тенденция сохранится такая: выдающиеся игроки не будут становиться выдающимися тренерами. Ими будут становиться те, кто много думает о футболе, кто имеет, что очень важно и, пожалуй, даже обязательно, богатый культурный багаж.

Футболисты все-таки – нет, не добирают они в духовности. Я, честно говоря, даже по себе сужу. Я серьезно играл в настольный теннис примерно до двадцати лет: два раза в день тренировался, не хватало времени ни на что. И вот когда я, наконец, освободился, в первое время стал ходить по театрам (благо, были какие-то связи – тогда, в конце семидесятых годов, билетов было не достать), посмотрел все на Таганке, в «Современнике», в театре Маяковского. Началось какое-то переключение. Но я закончил спортивную карьеру рано. Сейчас карьера у спортсменов продолжается все дольше и дольше. В тридцать пять лет человек оставляет футбол и ему, как человеку сложившемуся, уже малоинтересно, что такое театр, что пишут в книгах: у него сложились свои стереотипы, свой образ поведения и взаимоотношений с другими людьми… Трудно, очень трудно большим игрокам что-то сделать как тренерам.

К футболистам отношение спортсменов зачастую негативное: они баловни судьбы, гуляки. Отчасти это справедливо, но, опять-таки, все познается в сравнении.

Когда, например, Карпин, Цымбаларь или Никифоров и Юран сидят в номере и курят, а перед ними пиво (это во время тренировочного сбора перед отборочным матчем) – это совершенно ненормально. Конечно, они баловни судьбы.

Но в то же время футболисты живут в условиях жесточайшей конкуренции. У меня был однажды разговор с Леной Вайцеховской, олимпийской чемпионкой по прыжкам в воду. Она взяла интервью у Романцева, в котором тот говорит, что занять на чемпионате Европы третье место – это очень большое достижение, на что Вайце-ховская замечает, что в наше время за такие «достижения» снимали бы с работы. Вайцеховская все-таки, на мой взгляд, тогда передернула. Она стала олимпийской чемпионкой в прыжках в воду – в спорте, которым занимаются на высшем уровне, грубо говоря, сто человек в стране. А в футбол играют сотни миллионов по всему миру. Несравнима конкуренция там и здесь. В прыжки в воду, как правило, идут неудачники, те, кто не попал в бассейн, кто ничего не смог добиться ни баттерфляем, ни брассом, ни на спине, – там конкуренция намного ниже, поэтому цена любой медали, даже олимпийской, неизмеримо ниже, чем цена «бронзы» на чемпионате Европы по футболу. Вот, мне кажется, где объяснение. Да, они баловни судьбы, но они живут в условиях жесточайшей конкуренции. С другой стороны, они живут незаслуженно хорошо: ничего не добившись, получают огромные деньги.

Если бы столько денег было в прыжках в воду или в плавании, то и там спортсмены тоже получали бы большие деньги. Но плавание – другой вид спорта, не настолько популярный. И с этим ничего нельзя поделать – так устроена эта жизнь. Так устроен этот спорт. Хотя сейчас, как мне кажется, отношение меняется. Футболисты стали иначе относиться к себе, к своему здоровью и к тому, как они должны жить, какой вести образ жизни. Семак, например, всегда придерживался своего жизненного стиля: соблюдал режим, у него все жестко расписано. «Мое здоровье – это мое достояние, мои деньги, мое богатство». Измайлов, Сычев – это самые молодые. Они становятся профессионалами, потому что понимают, что это возможность поднять свой социальный статус, чего предыдущее поколение совершенно не понимало. Цымбаларь просто откровенно растратил, разбазарил свой талант. Как может профессионал, когда к нему специально приезжают и предлагают играть в «Лацио», ответить: «Да я вот только с Юрой Никифоровым, мы вместе привыкли. Если вы берете двоих, тогда я перейду». Остается только руками развести. Это абсолютно не профессиональный образ мыслей.

Сейчас отношение ребят меняется. Я не знаю, как в первом дивизионе, где цели не столь высоки, где главное – «сегодня я зарабатываю свои пять тысяч долларов, а завтра хоть трава не расти» (ну на то они и первый дивизион!), а у игроков ведущих клубов отношение совершенно профессиональное, и того, что было раньше, сейчас уже нет.

Заработки. Об этом мы уже говорили. Футболисты, на мой взгляд, вообще получают слишком много. Но регулирует сам рынок, и сегодня футболистам ведущих клубов приходится отказываться от непомерных зарплат. Фигу и даже Роналдо соглашаются на понижение своих зарплат. Купля-продажа – это часть бизнеса. Мне кажется, тут нет предмета для обсуждения. Да, так сложилось: футболист продает себя, как любой другой специалист, а что ему еще продавать? Журналист тоже продает себя. Если мне предложат где-то зарплату в полтора-два раза больше, конечно, я уйду туда. Купля это или продажа, не знаю. Так устроена жизнь. Самое главное, чтобы этот бизнес был корректным, чтобы он был законным. И чтобы в процессе деятельности по купле-продаже не потерялись таланты. Сычева же никто не видел подолгу: он и во Францию ездил, и в Питер, и еще куда-то, и как-то не видно было, талант он или не талант. Хорошо, нашелся Грозный, помощник Романцева (сейчас на Украине работает), который, увидев Сычева, сказал: «Это наш Оуэн» и сделал ему рекламу.

Сейчас ведь как обычно происходит: заключается контракт с десятком молодых людей, с родителями этих детей 14-15 лет, за каждого, условно говоря, по пять тысяч родителям, потом они вывозятся куда-то на просмотр. Угадали – не угадали? Одного взяли, получили за него 100 тысяч долларов, а остальных просто вышвырнули. Вот это другая крайность: побольше набрать, продать, а дальше хоть трава не расти. И не только наших, но и из Африки везут во Францию, в Италию или в Испанию – выгодно. Условно говоря, мы ставим сеть на реке (большой улов в этом году!), а у нас ничего нет, потому что все уже выловили. Более того, из того, что поймали, съесть смогли только одну сотую часть, остальное выбросили… а может, в той десятке молодых игроков, которые никуда не подошли, были и Оуэн, и Роналдо, и Зидан!

В Советском Союзе, мне кажется, все-таки была система, которая позволяла эти таланты находить. И хотя советский футбол никогда ничего особого не выигрывал, я твердо убежден, что национальный чемпионат тогда был на уровне чемпионатов Италии, Испании и всех других ведущих чемпионатов. Это мое твердое мнение. Почему проигрывали? Потому что получали меньше, потому что во многом к себе непрофессионально относились, но в принципе средний уровень игры был очень высоким. Чего не скажешь пока о нынешнем чемпионате.

Роль телевидения и средств массовой информации. Неизбежно должно было произойти то, что мы сейчас имеем. Во-первых, потому, что стало намного больше средств массовой информации: больше каналов, больше газет, больше журналов. Для них надо было откуда-то брать людей. Пришло очень много молодых людей, которые зачастую не имеют никакого специального образования. Возьмите тот же «Спорт-Экспресс» – в первые годы это был ужас! Потом он быстро стал динамичной газетой, которая хорошо развивалась и взяла правильное направление: информация, информация, информация – и быстрее, быстрее, быстрее. Те молодые люди, которые там тогда работали, сейчас уже работают в других местах, потому что газета вышла на новый уровень. Сегодня на первый план выдвигается потребность в аналитике, в комментариях, в каких-то взглядах. Результаты соревнований мы можем узнать через Интернет, по радио, по телевидению – они очень быстро это дают, быстрее любой газеты. Но как оценивать то, что произошло? Вопрос теперь не «кто? что? где? когда?», а «как и почему?»

Да, информация остается, но она, как мне кажется, идет уже наравне с комментарием. Люди хотят понимать, что происходит, не только знать что, но и почему это происходит. И должно пройти какое-то время, за которое появятся новые кадры и для газет, и для телевидения. Сейчас, как ни странно, в этой жизни очень хорошо устроились люди, которые, как и я, начинали в ТАСС. ТАСС, как любое информационное агентство, работало по одним лекалам: научились подавать информацию по книжке «Как надо работать на агентство «Рейтер». И когда наступила свобода, мы оказались людьми, которые уже умеют делать дело на современном уровне. Поэтому все попали на хорошие должности в хорошие газеты, в хорошие журналы. У нынешнего поколения почему-то – кто его знает, может быть, просто общий уровень образованности упал – слишком мало профессионализма. Слишком много свободы и в силу этого слишком мало профессионализма… Человек, который получает право вести передачу или писать большие статьи, однажды попробовав и увидев, что это проходит, начинает думать, что так и должно быть.

Не хватает нормальных редакторов, чтобы объяснить, что это не так, что вот здесь нужно доработать, здесь переделать, – все проходит. И это в то время, когда средства массовой информации играют все большую роль. Они формируют представление о событии, и часто это не то, что есть на самом деле, а то, как оно было преподнесено средствами массовой информации. Постепенно в России учатся создавать кумиров, учатся делать сенсации, преподносить скандалы так, чтобы это действительно было всем интересно. Мы еще отстаем от «западников» в умении придать объективность информации, сделать так, чтобы субъективное мнение выглядело как «ничье». Ты проглотишь это, поскольку тебе ненавязчиво дают то, что вроде бы как бы ты и сам думаешь. У нас пока этого нет, у нас слишком много «я», слишком много личного, субъективного.

А телевидение, кроме всего прочего, еще и диктует спорту, каким он должен быть: во сколько показывать матчи, по каким правилам их проводить. Телевидение решает, когда проводить Олимпиаду, сколько видов спорта там должно быть, какой-то софтбол… Конечно, спорт сегодня – это телевидение. Правда, наше телевидение (как и наши печатные спортивные издания) еще не имеют такого влияния, как ТВ и печатные СМИ на Западе, – мне кажется, в силу того, что пока у наших средств массовой информации нет столько денег, чтобы снимать и показывать, писать так, как мы хотим (например, футбол мы показываем двумя камерами, а не пятнадцатью). Чем богаче будут наши средства массовой информации, тем выше будет уровень журналистов. Это неизбежно.

Я спросил у Михаила Быкова (он ведет в «Известиях» школу повышения журналистского мастерства), есть ли в этой школе люди, которые хотят работать в спортивной журналистике. Ни одного! Нет молодых спортивных журналистов! Политика, шоу-бизнес – все что угодно, но не спорт! Это проблема.

Сравните с политической журналистикой, где невероятная конкуренция, – там люди, которые ни в чем не уступают сильнейшим западным журналистам. В спорте этого пока нет, в спорте пока единицы. Из футбольных комментаторов кто? Ну, Гусев, наверное; у Розанова неплохо иногда получается. Я не говорю о других видах спорта. Скажем, молодой Гомельский: когда он комментирует баскетбол, не могу оторваться! Та же Вайцехов-ская: когда она комментирует прыжки в воду или плавание, не оторваться! Волейбол: как ни странно, наш лучший телекомментатор – это журналист из «Спорт-Экспресс» Лев Россошик. Когда он начинает вести репортаж, видно, что он прирожденный комментатор, тем более что волейбол он знает «от» и «до», досконально. Он говорит с тобой так, как будто рассказывает о происходящем на площадке своему лучшему другу. У него это прирожденное. Когда я услышал его комментарии, я сказал: «Лева, ты не тем занимаешься. Тебе надо бросить газету и идти туда!».

А в футболе? Я не знаю, почему там такое происходит. Маслаченко профессионален, но у него есть особенности речи, которые могут кому-то не нравиться. У молодых ребят Уткина, Андронова явно видны недостатки общей культуры, неумение говорить на хорошем русском языке. Моя жена, филолог, кандидат наук, не может слушать комментарии Уткина, как человек с абсолютным слухом не может слушать ложкарей, – ее коробит, ей становится плохо. Но это все пройдет, как только начнется подъем спорта и спортивного медиарынка. Профессионалы появятся – у меня нет никаких сомнений.

Не могу не сказать о «квасном» патриотизме, в котором активно поучаствовали наши средства массовой информации в прошлом году в Солт-Лейк-Сити, – весь народ возбудили, Дума закричала, президента призывали на помощь! Почти то же самое и на футбольном чемпионате мира. Очень хорошо найти врага, использовать его образ для поднятия собственных рейтингов и популярности – ничего другого я здесь не вижу, за этим ничего не стоит. Сегодня кричали – завтра прекратили и вспоминать не будут. Серьезные люди воспринимают все происходящее более или менее объективно. Я не уверен, что депутат Драганов, который требовал уволить и так далее, на самом деле все это думает. Есть повод – надо заявить о себе.

Я все это воспринимаю серьезно. Никто не ущемляет наших соотечественников в других странах и в других видах спорта, я не могу согласиться с тем, что на мировом спортивном рынке наши страдают больше других, что их труд оплачивается по демпинговым ценам. Это неверно, это абсолютно неверно. Их труд оплачивается так, как они договорятся. Если у игрока есть агент, он всегда добьется того, чтобы труд оплачивался так, как оплачивается в данной стране, по ее законам. Конфликты могут быть, но это всегда конфликты частные.

Кто такой футбольный тренер, его портрет и социальный статус? Говоря о современном футбольном тренере, я бы ограничился, может быть, периодом с 1992 по 2002 год, поскольку сейчас происходят определенные изменения в его социальном статусе. Это прежде всего тренер-бизнесмен, администратор, хозяйственник и уже, во-вторых, как было принято говорить в советское время, воспитатель, спортивный специалист, педагог. Самый яркий пример – Романцев, человек, который сделал первый миллион в 1993 году на продаже игроков и занял все должности, какие можно было занять: главный тренер, президент клуба, потом и главный тренер сборной, поскольку этот бизнес (продажа игроков) было легче всего вести, занимая именно все высшие должности. Нынешний главный тренер – типичный футбольный тренер, человек, сам игравший в футбол. Практически все тренеры команд премьер-лиги играли в футбол, сейчас их возраст в пределах 50 лет, они почувствовали вкус к большим деньгам и в принципе, мне кажется, не ставят перед собой каких-то великих целей, даже если их провозглашают. Да, еще очень важно: они легко идут, скажем так, на нарушение закона. Я не хочу сказать, что это коррумпированный человек, но это человек, привыкший играть по своим правилам. Поскольку клуб не зарабатывает, так как получает деньги из госбюджета и от спонсоров, то задача тренеров – тратить деньги. Не секрет же, например, что когда какая-то область давала на клуб, скажем, пять миллионов долларов, то два с половиной составлял так называемый «откат», на этих условиях деньги и давались. Просто отмывались! Если тренер продавал игрока в Испанию, то три миллиона объявлялись официально, проходили по безналу, а два были в чемодане. Вот это наших тренеров и испортило. Я в свое время написал статью по этому поводу, которая называлась «Футбодоллары», и имел много всяких неприятностей, поскольку там фигурируют совершенно конкретные люди. Самое главное, они делали все это в рамках существовавшего тогда закона. Они могли торговать игроками, но для этого нужно было быть президентом, заключать спонсорские соглашения и так далее. Все это было в принципе разрешено, я никого не обвинял, я просто писал: вот это так, а вот это так, но они обиделись именно на то, что в моей статье было написано, как все есть на самом деле.

Вот это и испортило наших тренеров. Они стали очень циничными людьми. От них не услышишь, как, например, от Федотова, который сейчас второй тренер в «Спартаке», обращения к игрокам «ребятишки», «сынки» и других каких-то хороших, добрых, человеческих, отеческих слов. Все как-то очень жестко, все как-то недушевно происходит. Возможность иметь свой кусок легко, без особых проблем, отбила у тренеров стремление к каким-то высоким целям. Не вылететь из премьер-лиги, чтобы на будущий год иметь тот же кусок, продать несколько игроков – вот цель.

Спортивные цели ушли на второй план. Хотя они декларируются, но это все слова, потому что главная задача – заработать. Почему я ограничиваюсь 2002 годом? Потому что сейчас в футбол пришел большой бизнес: «Спартак» – «Лукойл», «Динамо» – «ЮКОС», «Торпедо-Лужники» – мэрия Москвы, «Самара» – «Сибирский алюминий», «Торпедо-Металлург» – «Норильский никель», ЦСКА – много разных акционеров. Люди, которые берут клубы в свои руки, совершенно не заинтересованы в том, чтобы тренеры занимались тем, чем они занимались до этого. Пусть тренируют! Газзаев уже тренирует, а не торгует, Романцев уже только тренирует, хотя его зарплате может позавидовать тренер любого в мире клуба. Кто еще отличался? Тарханов тренирует, но это явление последних одного-двух, максимум трех лет… Может быть, в связи с этим будет меняться и психология тренера?!

В чем еще особенность тренеров предыдущего поколения, поколения Романцева, Газзаева, Семина? В том, что у них не было никакой конкуренции, одни и те же тренеры ходили по кругу. Тарханов: «Спартак», «Торпедо», ЦСКА-Самара; Шевчук: «Сатурн» – где он сейчас, в «Торпедо», что ли?.. Все в премьер-лиге пристроены, не говоря уже о тренерах «Динамо», «Алании», ЦСКА. Сейчас, слава богу, пригласили Алейникова – не знаю, хороший он тренер или плохой… Шалимов в «Уралане»… юношескую сборную возглавляет Андрей Чернышев. Кто-то еще наверняка на подходе. Начнут возвращаться люди первой волны из-за границы. Карпин, Колыванов вернулись. Они возвращаются, набравшись иностранного опыта, нахватавшись там чего-то, хотя у них нет никакого базового образования. Но, может быть, того опыта им хватит – для того чтобы, во всяком случае, сделать что-то иное, чем делали тренеры романцевского поколения.

А по социальному статусу, что и говорить, это люди богатые. Они все миллионеры. Тренеры ведущих команд все миллионеры – заслуженно это или нет? Конечно, нет. Они ничего не выиграли, они только воспользовались той ситуацией, которая сложилась на рынке. Но то же самое можно сказать и о Ходорковском, и о Потанине, и о ком угодно – они что-то создали? Нет, они менеджеры там, где все уже было создано. Они только качают оттуда деньги, они воспользовались благоприятной ситуацией. Осуждать их за это? Ну нет, наверное. А что поделаешь, что мы можем сделать! Но все равно, все равно положение с тренерами будет меняться.

Футбольный меценат. Сейчас все, кто дает деньги на футбол, – все футбольные меценаты. Они ничего не получат в ближайшее время, но может быть, если будет какой-то подъем экономики, на футболе можно будет делать деньги. Но уже сейчас футбол – это пропуск в некий закрытый клуб. Одно дело, как мне говорил Герман Тка-ченко, президент клуба «Крылья Советов», когда у Сигала были какие-то интересы в Самаре, но не было клуба – ему приходилось выступать в роли просителя. Как только стали давать деньги на «Крылья Советов», они сразу стали частью областной элиты, они на равных, они уже ездят отдыхать за границу вместе с губернатором – это уже какой-то иной статус. Один известный в футбольном мире человек (у него был бизнес-проект в Сочи, он занимается не только футболом, но и другим бизнесом, скажем так: 90 процентов бизнес, 10 процентов футбол) рассказывал мне, что пока он не взял в дело одну крупную гостиницу, с ним вообще разговаривать не хотели. Как только он дал денег (это всего лишь 300—400 тысяч долларов), его дела сразу пошли гораздо быстрее, чем он ожидал. Заработав там десять миллионов, он «отстегивает» миллион на этот клуб – футбол уже (не напрямую, опосредованно) приносит бизнесу не просто дивиденды, а большие дивиденды.

Футбольный чиновник – это пока что ущемленный во всем человек. Поскольку зарплата у него маленькая, перспектив никаких, только его место – за счет взяток! – может принести ему какие-то деньги. Взятки процветают. «Спорт-Экспресс» проводил опрос тренеров высшей лиги на тему о договорных матчах и о взятках. В основном отвечали так: «Я никогда взяток не давал, с судьями не «работал», но знаю, что все остальные это делают». Пока зарплата чиновника будет 300 долларов, ничего не изменится, они будут брать взятки. Российский футбольный чиновник не вызывает у меня никакой симпатии. Вот и они никак не зависят от того, что на самом деле происходит в футболе, они живут как бы сами по себе, что-то решают, чего-то не решают!..

Менеджер? Менеджер – это, например, президент «Крыльев» Ткаченко или Гинер в ЦСКА, Заварзин в «Динамо». Это люди новой волны, которые пришли и пытаются организовать клуб так, как это положено по западным образцам. Ведь все клубы строятся примерно одинаково, по одним и тем же принципам.

Судьи – это, конечно, особый разговор. Судьи – клан замкнутый, противоречивый, в нем масса борющихся между собой группировок. Их объединяет страх и какая-то, наверное, враждебность внешнего мира по отношению к ним. Они страшно разобщенные люди и страшно несчастные из-за этого. Они не верят друг другу. В свое время я и на эту тему писал статью, она называлась «Судейский вопрос», и беседовал со многими судьями (анонимно). Мне очень жаль этих людей. Мало того, что обстановка очень стрессовая, они к тому же еще и на поле становятся объектом критики со всех сторон. Правильно или неправильно критикуют – другой вопрос. Я считаю, что судей нельзя критиковать. Ну вот нельзя – и все тут! Есть у нас Конституционный Суд, например, он неподсуден сам по себе; даже если допускает ошибку, его судьи – священные коровы. Так и с футбольными судьями – ну не давайте! Договорились же в прошлом году президенты премьер-лиги не давать никому! Они положили судьям по три тысячи долларов за матч – это очень большие деньги для каждого (ну, для большинства из них), поскольку они люди наемного труда, преподают где-то там в академии, в институтах работают. Договорились президенты премьер-лиги: не будем давать, но все равно дают. А потом эти же, кто дают, начинают обвинять судей в том, что они судят не так и допускают какие-то там детские ошибки.

Я знаю, что моя позиция во многом уязвима и, наверное, люди, которые критикуют судей, предъявляют им претензии, во многом правы. Но я считаю, что если мы раз договоримся, как на Западе договорились: ни президенты, ни игроки, ни кто-либо другой не имеет права публично критиковать судей, – дело сдвинется. Решайте между собой, на своих каких-то совещаниях – пусть они там закрытые, незакрытые – вырабатывайте позицию и сообщайте нам, что вы решили. Ведь если Червеченко, президент «Спартака», говорит, что Колосков и судьи организовали против него заговор, это может относиться к любому президенту, к любому судье, к кому угодно – верить нельзя никому вообще! А если верить нельзя никому, то какой смысл смотреть на то, что там происходит! Это все фальшь, это ложно, это не то, это неправда. Почему на «Спартак» перестали люди ходить? В 2000 году – двадцать тысяч, в 2001 – тринадцать, а в 2002 – одиннадцать. Фальшь какая-то чувствуется с приходом нового руководства… но это особый разговор.

Во многих странах нет никаких судейских комитетов, которые оценивают работу судей. Во Франции есть совет, назовем его Совет старейшин: уважаемые футбольные люди вроде Платини, арбитры на пенсии вроде Мишеля Лотро, великого французского арбитра, – вот они решают, хороший это судья или плохой, будет он работать на будущий год или ему нужно сейчас дать отставку. Не нравится судья клубу – клуб обращается к Платини или Лотро: «Вот вы знаете, в прошлом году этот судья допустил, на наш взгляд, несколько ошибок в нашем матче. Мы бы хотели, чтоб он сейчас не судил». Им отвечают: «Хорошо». Это можно сделать один, максимум два раза за сезон. Если судья опять не нравится клубу, тогда члены Совета старейшин говорят: «Знаете, вы извините, все судьи не могут вам нравиться – оставляем все как есть». Может быть, это неправильные отношения, я не знаю, но они так сложились во Франции. И везде судей запрещено критиковать! Если дать всем желающим право критиковать судей, значит, судья должен иметь право критиковать в ответ. Выходя со стадиона, он может сказать: «Титов сегодня не забил – ну разве это футболист!» или что-нибудь похлеще: «Видимо, с Титовым договорились, поэтому он и не забил с двух метров». Так мы дойдем до абсурда. Одно тянет за собой другое. Поэтому лучше сразу договориться, что у судьи есть презумпция невиновности. Даже если он совершил какую-то грубейшую ошибку. Но судьям я не завидую. Это, на мой взгляд, сейчас самые несчастные люди.

Кто такой футбольный болельщик? Честно говоря, я не испытываю никаких симпатий к футбольному фанату. Когда кто-то восхищается тем, что ребята пришли и кричат, что они сорвали с себя куртки, запускают петарды, еще что-то, я не испытываю к этому никакого интереса – по той простой причине, что я несколько раз с ними рядом сидел. Не хочу говорить, что это «быдло», может, они хорошие «по жизни», но на стадионе они проявляют какие-то животные инстинкты. Низменные. И когда говорят, что милиция плохо к ним относится, скажу: достаточно посидеть рядом один раз, чтобы понять, что с ними можно было бы еще и похлеще! Ну, милиция тоже порождение нашего общества: милиционеры не с Луны прилетели, они точно такие же, как и мы. Они ходят по улице, они общаются, мы с ними встречаемся, а то, что с ними происходит на стадионе, – это, наверное, психологи должны исследовать. Это, наверное, уже исследование поведения толпы, массового заражения. Может, где-то есть на стадионе болельщики, но фанаты – это другое. Наверное, все фанаты похожи друга на друга: что английские, что испанские, что наши.

Болельщик с большой буквы – это, я думаю, человек, у которого, как правило, если не высшее, то по крайней мере среднее образование. Основное качество болельщика, настоящего болельщика – умение воспринимать чужое мнение (хотя это, в общем, качество любого нормального человека), допускать, что он может сосуществовать с окружающими его людьми на стадионе, а не пытаться выяснять отношения с помощью кулаков. Вот и все. Таких болельщиков большинство, но они, увы, сегодня не ходят на стадионы. Они сидят дома и проявляют терпимость – толерантность, как сейчас говорят.

Футбол должен быть праздником, как вчера для меня стал праздником баскетбол. Когда ты идешь на «Сантьяго Бернабеу», ты приходишь на праздник. В Японии на чемпионате мира не было видно полицейских, хотя они везде присутствовали. А у нас первое, что ты видишь: собаки, лошади, милиция, солдаты. Наверное, это издержки нашей культуры. Культуры тюремной России, когда любое массовое сборище людей представляло опасность для режима. Мне кажется, подсознательно это все идет оттуда.

Я не раз разговаривал с людьми, отвечающими за безопасность на разных стадионах: почему со стадиона надо выходить через один выход? Должны быть открыты все выходы, чтобы люди могли рассредоточиться как можно быстрее, потому что толпа сама по себе действительно опасна. А у нас наоборот: нужно загнать всех в одно место и следить за тем, чтобы шли по струнке. Да, вход в метро один. Ну так закройте эту станцию – пусть идут в другую. Люди быстро разойдутся. Они растянутся, и не будет никакой опасности. Тогда не нужно собак и лошадей!

Какие основные проблемы мирового футбола?

Первое – это стандартизация футбола. Сейчас все команды становятся одинаковыми. Нет уже бразильцев, нет итальянцев, даже на уровне сборных не проявляется их стиль, все меньше и меньше проявляются у них национальные особенности. Да, бразильцы сопротивляются этой ситуации, и их еще видно. Да, немцы – они дисциплинированные. Да, итальянцы – они прагматичные. Французы – реалистичные. Но все равно отличия постепенно стираются. Мне это очень не нравится: индивидуальность национального стиля пропадает. Это, мне кажется, проблема, хотя, может быть, я и выдумываю. Может быть, завтра все будет, как в какие-нибудь шестидесятые годы, когда можно было перечислить все отличительные признаки бразильцев, немцев, итальянцев. С другой стороны, может быть, это и хорошо, потому что есть гарантия для зрителя, что он в любом случае получит зрелище, – общий уровень настолько высок, что всегда есть что посмотреть. Как, скажем, «БМВ» и «Ауди» при каких-то внешних отличиях гарантируют главное: безопасность, легкость управления, скорость, удобство, комфорт.

Еще одна важная проблема – это совершенствование правил. Мне кажется, футбол слишком консервативен. С одной стороны, в консервативности залог того, что футбол остается футболом, но, с другой стороны, я сторонник того, чтобы было больше голов. Для этого нужно что-то менять. Пеле предлагает совершенно разумные меры: давайте ногой вводить мяч из-за боковой, давайте оф-сайт фиксировать не всегда, а в нескольких метрах от ворот. Ворота, может быть, не нужно увеличивать. Есть масса проектов, в ФИФА есть комиссия, которая работает над этим. Но 0:0 – это стыдно, счет не может быть таким, зачем тогда пришли игроки, зачем тогда пришли зрители?! Конечно, эти меры не должны быть искусственными, поэтому нужно подходить к изменениям правил осторожно, нужно думать. И здесь консерватизм полезен… но что-то должно меняться. Посмотрите, какие изменения произошли за последние годы в волейболе, в баскетболе – да, собственно, во всех игровых видах спорта многое меняется. Хотя некоторые подвижки в футболе тоже наметились: вратарю запретили больше 6 секунд держать мяч в руках; запретили подкат игрока сзади, для того чтобы нападающий имел возможность атаковать, имел преимущество в атаке, кое-что другое. Но этого недостаточно. Необходимы более смелые изменения правил.

Например, большая проблема – это фиксация взятия ворот. Да, ошибка арбитра – это часть всего футбольного действа, как и ошибка игрока, ошибка тренера, как и кочка, это все часть футбола. Но взятие ворот – это все-таки апогей игры, здесь не должно быть ошибок. Не знаю, может быть, лазер должен стоять или что-то еще, например, камеру сзади ворот установить. Только для одного – для фиксации взятия ворот, больше ни для чего. Не нужно телевидение, не нужны повторы, видеокамеры. Если гол забит, он должен быть засчитан; если судья не увидел, что гол забит, все равно надо засчитать. Потому что гол – логическое завершение игры, и нельзя отменить завершение того, ради чего команда играет. Мне кажется, что это очень актуальная проблема сегодняшнего мирового футбола.

Или взять, к примеру, возрастные ограничения футболистов на Олимпийских играх – это просто какой-то бред, это нонсенс. Лучше тогда вообще не проводить футбольные турниры на Олимпиаде. Это будет, во всяком случае, справедливее. Ни в одном другом виде спорта таких ограничений нет – почему они есть в футболе? Сторонники этого «новшества» говорят, что если разрешить на Олимпиаде участвовать всем, то тогда Олимпиады и чемпионаты мира, которые тоже проводятся раз в четыре года, вступят в конкуренцию между собой. Отмените тогда футбол на Олимпиаде – в конце концов, греки не играли в футбол; бог с ним, переживет Олимпиада без футбола! Там гораздо больше людей ходят на легкую атлетику, чем на футбол.

Главные проблемы российского футбола… Если одной фразой: российский футбол должен стать современным в западном понимании этого слова – с точки зрения инфраструктуры, организации, подготовки футболистов. Футбол должен приносить деньги и сам себя окупать. Когда эта проблема будет решена, тогда российский футбол будет таким же, как итальянский, немецкий, испанский. А наш футбол в этом смысле больше похож, наверное, на португальский или на греческий. Там клубы, вроде наших, существуют только за счет спонсорских пожертвований. Есть ли выход из этого? Конечно, есть. Только это выход не революционный, а эволюционный. Будет меняться Россия – будет меняться и футбол, как и все другое. Иначе быть не может.

Если бы я руководил российским футболом, с чего бы начал, что сделал бы конкретно? Я бы сделал одно, самое главное: я бы сократил премьер-лигу до двенадцати команд. У нас на шестнадцать команд не хватает квалифицированных игроков. На двенадцать хватит… может, на десять…

Это был бы мой первый шаг, за этим пошло бы все остальное.

Владимир Пресняков

Заслуженный артист России,

композитор, инструменталист,

музыкант-исполнитель,

игрок – капитан команды

«Старко», болельщик

Король футбола – это гол!

Родился я в 1946 году (возраст уже довольно приличный) в семье музыкантов уж не помню в каком поколении – я добрался только до прадедушки. И наш музыкальный клан продолжается: мой сын, уже и внук музыканты. Футболом увлекся давно. Оказалось, что у нас в классе (все это происходило в городе Свердловске, ныне Екатеринбург) один паренек увлекся футболом. Он ходил в футбольную секцию завода резинотехнических изделий – РТИ, там были группы младших мальчиков, старших юношей, далее шли первая взрослая, вторая взрослая команды с тренером-мастером спорта. Я пошел с приятелем – мне очень понравилось. Я видел, конечно, футбол, но что это такое, знал смутно. Мне так понравилась эта игра, что я буквально заболел ею, и тренер, Василий Иванович Кожевников, мастер спорта, сразу же определил меня в секцию. Он поставил меня, к моему огорчению, в защиту – мне, естественно, хотелось быть нападающим – и сразу же стал меня «наматывать». Я даже не знал, что существуют обманы, финты, передачи – я думал, надо просто лезть в гущу и выковыривать оттуда мяч. А он меня положил: влево, вправо корпус – я чуть ли не сел на пятую точку и был очень удивлен, что такие хитрости бывают. Меня это не столько огорчило, сколько восхитило… но хотелось нападения. Я постепенно, но довольно быстро, потому что тренер был серьезный, осваивал азы. До мяча дело доходило не сразу – была пробежка, физическая подготовка, потом легкая работа с мячом. До игры доходило в последние, может быть, минут тридцать. Мне этого мало было. Но в защите я вроде стал справляться, потому что был достаточно рослый, крепкий.

И однажды так случилось, что я попросился в нападение, – просто кто-то не пришел на игру на первенство города (уже прошел год, может, полтора, как я был в этой секции). Попросился в нападение… он так оценивающе на меня посмотрел: «Ну ладно, давай правым полусредним». Тогда система «дубль-В» была: пять нападающих, два полузащитника-инсайта и три защитника. В общем, под восьмым номером, правый полусредний! И так случилось, что я в той игре гол забил. Так я и остался играть в нападении. Дошел до «юношей». Играл в «юношах» – одновременно занимаясь музыкой, конечно. Что-то у меня стало получаться, потому что я день и ночь только в футбол играл! Пришла пора служить в армии. У меня уже был первый разряд по футболу, и меня взяли в спортивную роту Уральского военного округа. Поскольку я пришел зимой (тогда на Урале зимой в футбол не играли: тогда не было каких-то залов для игры в футбол – только на снегу, может, иногда), все футболисты играли в хоккей с мячом. Свердловск, кстати, тогда хоккеем с мячом очень славен был: была знаменитая команда СКА, многократный чемпион СССР во главе с легендарными игроками, такими, как Николай Дураков, Измаденов, Валентин Атаманычев и другие. Это была лучшая команда страны по хоккею с мячом в то время. Но футболисты должны играть с мячом! Я не мог даже стоять на коньках, из-за этого меня даже с тренировок отправляли, заставляли дежурить дневальным по казарме, что мне очень быстро надоело. Из спортроты меня перевели в Дом офицеров, и дослуживал я уже музыкантом.

В Доме офицеров мне еще один вид спорта понравился, который тогда официально не считался видом спорта, – бильярд. Научился играть в бильярд, что мне позже помогло выиграть в чемпионате России среди звезд эстрады по бильярду. А в футболе я постепенно превратился в страстного, просто фанатичного болельщика. Причем с самого начала, еще в те времена, я болел за «Спартак». Конечно, и за местную команду. СКА там у нас была одно время очень хорошей командой. И «УралВО» во главе с Газуновым – однажды даже на Кубок СССР играли с командой СКА (Ростов), где был Понедельник. К сожалению, мы им проиграли, а Ростов во главе с Понедельником пошел выше. Игроков нашей команды растащили… Но все равно я тогда болел за «Спартак»: мой старший брат болел за «Спартак», и он говорил, что самая лучшая команда во всем мире – это «Спартак».

Я помню, что меня в те времена (я был еще подростком) очень сильно и искренне поражало, почему наша сборная команда СССР не чемпион мира. Нас всех, детей, подростков, юношей, убедили, что мы – самая лучшая страна в мире и, естественно, мы должны быть чемпионами. Я поражался: почему? Я читал тогда мои первые футбольные книжки: Игоря Фесуненко о Пеле, о Гар-ринче, о футболе, его же «Чашу «Мараканы». А Фесуненко там рассказывал такие истории!

Притягательность футбола в простоте этой игры. Очень простые правила, которые понятны, собственно говоря, любому из зрителей. И – в особом каком-то шарме, что ли, этой игры, в красоте: что вот не руками, а ногами и головой нужно обращаться с этим мячом! Есть в этой игре какая-то особая красота и зачастую непредсказуемость! Это игра, которая вряд ли когда-либо будет заменена какой-то другой игрой: ей нет равной по массовости. Красота игры еще и в простоте, в доступности: можно вбить какие-нибудь две палки в землю – и будут ворота, и уже можно играть. И люди ведь играют так в деревнях! Можно играть где угодно: зимой на льду, на снегу, летом на асфальте; во дворах, на кочках – совершенно в любых условиях. В общем, для того чтобы играть в футбол, не обязательно наличие какое-то травяного поля. Даже в шахматах все-таки кое-что нужно: шахматная доска и фигуры; даже чтобы играть в карты, нужно, чтобы карты были, – а здесь нужен только мяч. Да даже и без мяча: в старые времена дети гоняли какие-то консервные банки, кидали какие-то тряпичные мячики.

Между искусством и футболом есть много общего – как, впрочем, и между футболистом и артистом. И неслучайно во все времена артисты дружили с футболистами, например с Бобровым, Бесковым, Федотовым. И там, и тут есть зрители: и у артистов, и у футболистов. Естественно, футболист хочет показать себя, хочет заслужить одобрение зрителя, боится опростоволоситься – на сцене примерно такая же картина. Допустим, театральный артист – он играет и на труппу, и на себя. В футболе такая же история: футболист – он и солист, и за команду игрок. Еще притягательность футбола в том, что это командный вид спорта. Конечно, это тоже очень важно. Это какая-то особая атмосфера: один за всех – все за одного, и если этого нет, то и команды нет.

В футболе все важно. Все то, что Вы перечислили. И главное – очки нужны, потому что без очков нет команды, нет вообще успеха. Победа нужна, конечно, но в то же время важна и красота игры. Болельщики любят команду, которая играет красиво, за это могут ей простить какие-то неудачи. Почему так популярен «Спартак»? Потому что эта команда всегда старалась играть очень красиво. А есть команды, у которых во главе угла как раз не это, а добыча очков любой ценой – ценой грубости, мелкой грубости. Я задавал себе вопрос (перейду наличности): почему у Газзаева, в прошлом виртуозного нападающего, команда грубо играет? Не могу на это ответить, не могу понять! То ли это какое-то стечение обстоятельств!.. Ну все команды, которые он тренирует, играют грубо. Они играют в мелкий фол. Карточку, вроде, не заработаешь, и атаку остановить или отомстить за что-то (что мяч отобрали или еще что-то) нельзя. В команде все вот это главное. Но, конечно, король футбола – это гол. Ради него все творится, все происходит. Гол – в том смысле, что его нельзя пропустить, и в том смысле, что его нужно забить!

Все, что Вы перечислили, и есть футбол: для одних это повод напиться, поорать, для других зачастую это средство политического воздействия, и не случайно политики в нужные им острые моменты всячески подчеркивают свою любовь к футболу. Потому что это народная игра – вот это очень важно! И очень важно, кто какую команду будет опекать или чья команда будет как бы даже работать на имя какого-либо политика. Хотя это чревато: если команда будет проигрывать, все может сыграть наоборот. Сейчас красоту футбола понимают только люди в возрасте, а молодежь зачастую просто приходит на стадион и даже на поле не глядит – им важно поорать, потусоваться, а заодно и подраться. Вот такой он, нынешний футбол, и не только у нас – он во всем мире таков.

Для меня же футбол – это красота игры, возможность какой-то эмоциональной разрядки, когда моя любимая команда выигрывает или даже проигрывает. Я смотрю, как они играют, и для меня это очень важная вещь, она важнее многих личных вещей, игра моей команды. Это мое личное, глубоко личное. Казалось, проиграли, выиграли – можно успокоиться и заниматься своими делами, ан нет, не получается! Не спишь всю ночь, вспоминая какие-то неудавшиеся моменты, какие-то невезения, а то и роковую ошибку судьи, и на другой день все мучаешься… потом только потихоньку отпускает. Но первые часы, даже сутки – это всегда очень много эмоций.

Я придерживаюсь того мнения, что футбол должен формировать патриотизм. И полностью отрицаю разного рода ксенофобию, расовую нетерпимость. Патриотизм – чтобы сплотить людей! Но вот тут та самая грань… эту стихию, эту волну любят и, к сожалению, зачастую умеют оседлать нечистоплотные политики, поэтому это очень опасно, и мы в этом уже не раз убеждались. Вспомните погром на Манежной площади, этот взрыв ярости разбушевавшихся хулиганов, явно подготовленный после нашего проигрыша в игре с Японией. Поэтому тут и то, и это, и патриотизм, и расовая, и какая угодно нетерпимость. Но я, конечно же, за первое – за позитивное начало в футболе, за сплочение людей.

Я когда-то давно видел по телевизору тот известный случай футбольной войны между Сальвадором и Гондурасом. Человек-футболист должен очень ясно представлять себе последствия своего поведения на поле и вне его. Опять же много общего между популярным рок-исполнителем, который может бросить в толпу какой угодно плохой клич, и это может вылиться черт знает во что!

Это все может перенестись на людей и совершенно непредсказуемо вылиться во что угодно.

Конечно же, игра футболистов где-то отображает национальное, национальный характер. Мы же чувствуем, например, что немецкая игра существенно отличается от бразильской и в тактике, и вообще в манере игры футболистов – во многом. Но не до такой, конечно, степени, чтобы футбол формировал национальное настроение.

Футбол – это соревнование, где есть проигравшие и есть выигравшие. Это уже может способствовать соревновательности, большим деньгам; наконец, славе, как у турок, когда улицы стали называть именами футболистов. Вряд ли это может способствовать именно всемирному братству.

Хотя здесь что-то есть: один за всех, все за одного. Есть чисто игровые понятия. Как говорил наш великий тренер Аркадьев, по-моему: «Отдал – открылся, получил – отдал». Есть какие-то простые понятия в футболе. В целом они зиждутся на том, чтобы забить и не пропустить.

Наш футбол много потерял с распадом Советского Союза. Был грузинский футбол, прибалтийский, армянский; конечно, украинский, белорусский, российский. И когда все эти стили и школы собирались в сборную СССР, когда в ней играли настоящие асы разных стилей, сборная была сильна. Ведь наша сборная долгое время действительно была весьма и весьма уважаема, и в мире футбола с ней считались. Наша сборная выиграла самый первый Кубок Европы, наша сборная становилась бронзовым медалистом чемпионата мира в Англии. Если бы не посадили – так и неясно, за что, зачем – Стрельцова (вот были времена!), мы и на чемпионате 1958 года могли бы сыграть иначе…ну, это если бы да кабы!

Сейчас гордиться нечем и некем. Все в прошлом. Русский футбол – это нечто аморфное. Это какая-то непонятная игра, очень некрасивая, невыразительная, неумелая – очень напоминает мне детскую игру с железными шариками, где скрипучий человек со скрипом отводит ногу, бьет по этому шарику, а все остальные стоят, замерев в каких-то мертвых позах. Это тем более заметно сейчас, когда мы имеем совершенно неограниченные возможности через НТВ Спорт и другие каналы, в том числе бесплатные (как 7ТВ), смотреть западный футбол. Вот последняя игра «Реала» и «Манчестер-Юнайтед», 3:1, – ну это совсем другой уровень! Вроде такие же люди, у них точно такие же руки, ноги, так же они едят, спят – но ведь все другое! Потом смотришь нашу игру – удары по ногам, грубость, хамство игроков или совершенно несдержанный сверхазартный тренер… больше похоже на поведение игроков в казино. Где вдумчивый Бесков, где мудрый Аркадьев, где интеллигентный Гавриил Качалин? Вот эти люди были дипломатами. Они долговечные люди. Они были тренерами не на один день.

Что главное в футболе Бразилии, Италии, Германии? Вы назвали эти команды как раз по убывающей.

Для Бразилии это вообще все. Для любого, для любого бразильского жителя, включая женщин, футбол – это способ приобщения к грамотности: безграмотные люди должны овладеть букварем только для того, чтобы прочитать книгу Пеле («Я Пеле», по-моему, она называется). И только ради этого люди учатся грамоте!

В Италии очень любят, обожают эту игру, и, значит, это любимая игра итальянцев, но они уже менее эмоциональны по сравнению с бразильцами. Кроме футбола, итальянцы любят еще много чего: песни, макароны, танцы и прочее, прочее.

Наконец, для Германии футбол тоже, конечно, любимая игра, но это, по-моему, такой сухой немецкий расчет. Поэтому я совершенно не люблю смотреть немецкий футбол.

Вот еще Англия особняком стоит.

Я очень люблю смотреть английский и испанский футбол. Это игра! Итальянский футбол – грубый, с подлянками, а английский – очень жесткий (играют жестко), но это же джентльмены: они борются, но подлости (сзади по ногам или еще что-то подобное) почти никогда не увидишь. Они могут за мяч побороться как-то плечом, но не спорят с судьей – джентльмены, одним словом.

Вернемся к нашему футболу. Я больше нигде такого не вижу, когда на судью бросаются с кулаками, матерят, – это ужас! Нет у нас своего Коллины, хозяина положения на поле! Наш судья спасается бегством от игроков, которые возмущены его поступком, ему матюга какие-то достаются – каждый игрок делает это автоматически! Остановилась игра в середине поля – судья обязательно будет встречен какими-то спорами, руганью. Обязательно! Каждый эпизод! Такого больше нигде не увидишь, только у нас! И у нас, самое главное, это ничем, никак не наказывается. Смотришь, к примеру, игру на Суперкубок «Локомотив» – ЦСКА – исключительно грубая игра: где-то около восьмидесяти нарушений. В западном футболе за игру в среднем около тридцати нарушений. Я сейчас не могу точно сказать, но при восьмидесяти-девяноста нарушениях всего две или три желтых карточки. Судьи страшно либеральны, недовольны, что на них ругаются.

Надо повысить статус института судейства – не с тем, чтобы списывать на судей все неудачи, а с тем, чтобы судья стал действительно уважаемым человеком. И не игроку решать, прав судья или нет – потом контрольно-дисциплинарная комиссия, пресса разберутся! Нельзя, чтобы было столько грубости! Это же не регби, где игроки хватают друг друга за майки, за трусы, за руки, за ноги руками (таковы правила регби)! В каждом единоборстве свои правила. Но футбол – это футбол.

Представьте себе Бразилию без футбола – да это невозможно! Если зайдет речь о Бразилии, значит, прежде всего о футболе, обязательно, сразу же – это такая национальная отдушина. У меня был период, когда я, любя нашу сборную, на встречах наших с бразильцами как болельщик настолько раздваивался, что не знал, что мне вообще делать, и болел вот просто за игру: будь что будет, кто победит, тот и победит, – настолько я любил и люблю бразильскую сборную с самого детства благодаря их артистизму, благодаря красоте этой игры! Был период, когда я горячо болел за нашу сборную – это когда ее тренировал Романцев.

Сейчас наша сборная, признаюсь честно, – пусть я не патриот, пусть еще что угодно на меня нальют, – мне неинтересна, я абсолютно спокоен, войдут они в финальную часть чемпионата Европы или нет. Я, конечно, говорю страшные вещи, не приятные для самого себя, я просто ловлю себя на этом, но я должен быть искренним. …Пожалуй, если войдут, у меня будет чуточку побольше такого: ну неплохо, ну и хорошо, что вошли; не войдут – ну и ладно, ну и ничего страшного, ну проиграли – и ладно.

Наверное, футбол отображает и нашу жизнь, и нашу культуру. Наш футбол за некоторыми, конечно, исключениями – это наша культура и есть: мат-перемат, удары по ногам. К исключениям я отношу, например, нашего профессионала Титова, который всегда так уважительно относится к сопернику, очень уважительно. Если он нарушит правила – подойдет, извинится, поможет подняться, сыгравшего грубо против него он тоже понимает. Это часть футбольной профессии. Это футбольная этика. Люди на поле – у них же одна профессия, должно же быть какое-то корпоративное единство, этика – выбивать друг друга нельзя. А если тебя какой-то костолом, как Парфенова? Он ходит прихрамывая уже который месяц! Это ж его профессия, он больше ничего не умеет, что ему еще делать, чем зарабатывать для своей семьи?!

Футбол – недолгая профессия, об этом надо помнить. В тренеры или в какие-то крупные функционеры (как Симонян) не каждому повезет, большинство останутся вообще не у дел, вынуждены будут пойти грузить посуду в магазинах – таких примеров тоже тьма, наши великие игроки и до этого доходили. Поэтому нужно как-то друг к другу уважительно относиться. Понятно, требуют результат. Есть тренеры, которые требуют от защитников, чтобы они любыми способами не давали играть сопернику: «По ногам!», «Запугай нападающего!» – вот такие наставления дают. Потом скажет: «Ты так либеральничал – ну-ка садись на скамейку!». Отбирать мяч лучше все же игрой, нормальной игрой!

Я считаю, что грубость – это слабость. Грубость – элемент контркультуры – и грубость игроков, и грубость болельщиков. Помните матч ЦСКА – «Динамо»? Армейца Попова травмируют. Он окровавленный уходит с поля. А фанаты вслед: «Си-му-лянт! Си-му-лянт!» Ну как же так! Где сейчас услышишь аплодисменты на трибунах? Только дикие, хриплые, пьяные крики, свист, мат-перемат – и все. А ведь как, бывало, аплодировали сопернику за удачную игру, за красивый гол! Болельщик же должен понимать, что это для него было, – черт с ним, с этим результатом, но красиво человек сыграл! Как Марадона красиво играл! Да и в нашем футболе такие были виртуозы! Вот может сыграть так примитивно: раз в аут! – и вышибить, и ликвидировать опасный момент у своих ворот, а может сыграть, как Бекхэм, который – раз! – вдруг перебрасывает вратаря и забивает гол, гол-красавец, который помнить будешь всю жизнь! Такой гол! И у нас раньше это бывало, когда играл, например, такой виртуоз, как Сальников. Или Бородюк, который делал такие трюки, которые сейчас в футбольных рекламах показывают Рональдиньо и прочие. Бородюк все это делал еще тогда – вот такой техничный. Ну это ж здорово, когда красиво, когда что-то остроумное, когда пас пяткой, как это делали Стрельцов или Симонян! Это игроки-легенды. Неужели не хочется стать легендарным игроком, неужели хочется запомниться только тем, что сломал ногу Тишкову!

У бразильцев во главе всего – творчество и вдохновение, а у немцев – дисциплина. Немцев всегда трудно победить, в каком бы они состоянии ни находились. Но попробуй их победить, когда они играют с вдохновением! Я сторонник творческого подхода, и я удивляюсь, когда вижу тренера, бывшего интересного игрока, от которого творчеством и не пахнет. Хотя понятно, над ним висит дамоклов меч: надо добывать очки. И ведь что интересно (так же и в шоу-бизнесе): многие считают, что «people схавает» только примитив, что этого требует толпа. А «толпа», люди понимают истинное. Народ прекрасно разбирается в творчестве: и в искусстве, и в футболе.

Соотнести игровую дисциплину с творческим подходом – вот что важно в футболе. И такие примеры всегда были: тот наш хороший «Спартак», киевское «Динамо», тбилисское «Динамо»; «Арарат» в 1972 году, когда армяне играли с огромным вдохновением, с куражом, иногда этак даже подтрунивая над противником! Я помню, как, по-моему, Иштоян обвел вратаря: на вратарской линии как-то иронически, ернически остановил мяч… постоял с ним, а потом – перевел в сетку!.. Футбол, который целиком построен на добывании очков, смотреть, конечно, неинтересно. Ну разыграйте этот матч виртуально, не приглашайте публику на стадион!

Примеров игроков-творцов в мировом футболе не много. Вспомните творческих, высокодуховных футболистов: Пеле, Марадона, Круифф, Беккенбауэр – это высокоинтеллектуальные люди! Иногда я слышу такие интервью игроков: «Ну я это… ну, вот там-то…» И в то же время – смотришь Маслаченко: это же кладезь знаний, кладезь юмора, прекрасный специалист, знает джазовую музыку, может замечательно спеть, говорит на хорошем французском языке – вот с ним беседовать любо-дорого! Да не он один: Симонян – культурнейший человек, просто культурнейший, Олег Иванович Романцев… Интеллектуальный уровень игрока виден в его игре: каков интеллект, такова и игра – это закон.

Кто такие футболисты «по жизни»? Конечно, они гуляки, конечно, любители красивой жизни. Я тоже гуляка и любитель красивой жизни, и ничего зазорного в этом нет. И потом, не каждый футболист гуляка – все, мне кажется, распределено в каких-то равных процентах. Гребец тоже может оказаться гулякой. Или лыжник. Просто футболисты на виду. Это как музыкант-скрипач – и музыкант, играющий на большом барабане… есть разница… типаж определенный: скрипач, конечно, более музыкант, чем человек с колотушкой. Так и футболист – это, наверное, все же элита в игровых видах спорта: в футболе такой хоккейной жесткости поменьше… Вот поэтому они и могут быть такими «интеллектуалами», что ли. Ну, естественно, шахматистам они несколько уступают.

Футболист, как правило, все же весельчак, среди футболистов редко угрюмца увидишь… хотя бывают сдержанные. Но в основном это весельчаки, любящие музыку, любящие «посидеть», выпить, иногда тихонечко в кулачок сигаретку выкурить (в знак противоречия, что ли, а то все режим да режим… а кружку пива?). Я одно время хаживал в гости к Игорю Корнееву – мы с ним дружим – он тогда играл в Барселоне и много чего рассказывал. Вот они приходят на тренировку. Там главное – игра, и никаких сборов, как у нас. Они сами за себя отвечают, и если он выпьет перед матчем кружку пива или бокал сухого вина, чтобы как-то расслабиться, спать получше, – это никому не запрещается. У нас, к сожалению, еще с советских времен нравы построже. Не знаю, как сейчас, есть ли доверие к игрокам или все, как раньше.

Оно, недоверие, может быть, даже и правильное, может, по делу… но оно существует, этот факт надо признать: вот как-то надо бы за ним приглядеть перед матчем… за ними за всеми, чтоб они вовремя легли спать, отдохнули, ничего себе не позволяли… Вот что-то такое еще, по-моему, есть. Но они уже давно профессионалы, самые настоящие, они сами понимают, что если уж как-то слишком нарушат и будут плохо играть, им не простит ни публика, ни тренер. Можно, в конце концов, вообще потерять квалификацию, сидя на скамейке запасных! Да и работу! Отношения теперь не те.

Для иллюстрации факта редкого становления бывшего хорошего игрока хорошим тренером можно провести параллель с искусством. Лучшие музыкальные педагоги тоже не были обычно выдающимися исполнителями. Ростропович или Коган выходили из рук учителей школы Столярского в Одессе, которые не были какими-то там выдающимися исполнителями, но имели педагогический дар. Вот такой особый дар должен быть и у тренера. Он должен не просто объяснить футболисту азы, не просто показать, что и как делать, – тренер должен стать для них отцом – в меру строгим, в меру добрым, уметь настроить их на игру, проявить проницательность, угадав с составом. Всегда существует совершенно подсознательное противоречие между тренером и игроком. Тренер говорит игроку: «Играй так и не играй так», а игрок это видит как-то по-своему. Может быть, из-за этого это две разные специальности?!

Симонян, Бесков были потрясающими игроками и стали потрясающими тренерами. А вот Аркадьев, Гавриил Иванович Качалин, Олег Иванович не были такими уж знаменитыми игроками, но стали замечательными тренерами. Олег Иванович девять раз был чемпионом страны, а все остальные «разы» – в призерах. Я его помню: игрок он был хороший, надежный, но яркой звездой не был. Правда, защитники редко становятся звездами. Но тренер-то – милостью Божьей, такого футбольного фаната надо еще поискать! На него вдруг ну просто несправедливость обрушилась!

Все Вами перечисленное (диктат рынка, шоу-бизнес) присуще футболу. Футбол – это индустрия, это большие деньги, и спорить с этим – все равно что спорить с трактором без тракториста, который (трактор) едет на тебя: взывать к нему – совершенно бесполезная вещь. Вот на Западе это уже заключено в определенные юридические рамки, чтобы не было каких-то нечестных, что ли, вещей. Ясное дело, если в «Реале» играют такие люди, как Ро-налдо, Зидан, Фигу, Рауль, – это сборная мира, такая команда привлекательна для рекламодателей. Эта команда привлекательна на любой игре и у себя, и на выезде: публика платит немалые деньги, забивает стотысячные стадионы. Естественно, такой игрок дорого стоит, но команда с ним может и выиграть, может и прогадать – тут уж как повезет. Это как в шоу-бизнесе: выпускает фирма какой-то альбом, затрат много, исполнителям много заплачено, а альбом не пошел – где просчитались, что упустили? А все потому, что хит, шлягер – это нечто такое, что точно не просчитывается, это вещь тонкая – может, «покатит», а может, нет. Бывает, «раскручивали-раскручивали» какую-то звезду, нужно возвращать деньги со сборов за концерты… и вдруг – провал.

Представьте, что команда «Уралан» приобрела себе Марадону, чтоб он хотя бы на один тайм выходил… или еще какого-то бразильца, – люди придут на Марадону, хотя он уже никакой не игрок. Это обычный бизнес, спрос-предложение. Конечно, гонорары там иногда чересчур. Понимая ситуацию, некоторые футболисты сами приходили и говорили: я согласен получать такую-то

(меньшую) сумму. По-разному бывает. Я помню, одно время самым дорогим игроком был какой-то венгр, за него было заплачено черт знает сколько. На самом деле это могла быть какая-то финансовая комбинация, и ему самому досталось мало.

Да, футболист сегодня – это во многом гладиатор, который должен отрабатывать вложенные в него деньги. Сейчас у нас это вполне реально. Это первые годы наших игроков за бесценок за рубеж брали, а сейчас все поумнее стали, уже и у нас появились футбольные агенты, которые подходят к этому делу очень серьезно, умеют договориться. Эта система уже, можно сказать, сформировалась. Во всяком случае, футболист уже и у нас не является серым существом, бессловесным рабом (не хотелось говорить «бессловесной скотиной»). А прецеденты были: было знаменитое дело Босмана (хотя суть я так и не понял: чего он добился?), были другие дела. У нас стали поговаривать, чтобы ограничить присутствие иностранных игроков в командах, – я «за».

Но у нас нет закона о футболе. Во всем мире есть, во всех странах. Пора принимать закон – тогда многие споры наподобие тех, которые разгорались вокруг Сычева, Смирнова, станут невозможными.

Я считаю себя композитором, я музыкант, я аранжировщик. Я инструменталист, музыкант-инструменталист. У меня записано свыше десяти сольных альбомов, спето сотни за две песен разных композиторов.

Когда-то в молодости я как саксофонист несколько раз становился лауреатом международных джазовых фестивалей. Сейчас я Заслуженный артист России.

Игорь Кон

Академик Российской академии образования,

доктор философских наук, профессор,

автор многочисленных книг

Футбол – это наука

Я думаю, что футбол – это прежде всего специфическая форма мужского общения, потому что одна из главных черт маскулинности вообще, в какой-то степени даже межвидовая, – это гомосоциальность, потребность в общении с себе подобными, за исключением женщин. А это происходит везде и всюду: у детей половое обособление начинается где-то с трех-четырех лет, причем начинается у девочек (у них раньше развивается самосознание и вербальные способности), затем очень быстро мальчики их опережают, и в течение всего детского возраста идет процесс обособления: исключительно мальчики с мальчиками, а девочки – объект. Это совсем не обязательно связано с гомосексуальностью, это совсем другая вещь, но потребность в таком исключительно мужском общении фундаментальна для мужчин, и это везде и всюду.

В древнейших обществах объединения по половому признаку были разные: мужские группы, женские группы, женские дома, мужские дома (где мальчик и воспитывался); а женщины – их предназначение в рождении детей, в сексе, но не более того. Постепенно, по мере эволюции человека и общества, эта разрозненность отходит, исчезают мужские дома, закрытые мужские союзы, появляются мужские клубы, мужские виды спорта, мужские пивные и так далее. Постепенно они тоже начинают разбавляться, женщины эмансипируются, проникают всюду. Как только где-то оказываются женщины, мужчины создают нечто исключительно свое – женщины туда если и допускаются, то только на подсобных ролях. Без этого мужское начало не формируется. И мужские силовые виды спорта – футбол, бокс (они разные у разных народов и в разные периоды развития общества) способствуют формированию настоящих мужчин. Постепенно это становится еще и зрелищем. А раз есть болельщики, это становится важной формой мужской самореализации. Вот эта эмоциональная и другие формы деятельности перестают быть уже исключительно мужскими. Сегрегация постепенно исчезает даже в армии. Эмоционально, психологически значимым для мужчин становится та сфера деятельности, где они либо целиком одни, либо где они командуют. И вот там-то проигрываются всевозможные модели и коллизии. Многих смущают и не нравятся агрессивность, пьянство и тому подобные вещи. Но стоит только закрыть что-нибудь одно, тут же появляется что-то другое.

Меня футбол интересует именно в этом ключе. Сам я к спорту глубоко равнодушен, в особенности в силовом и соревновательном аспекте. Я ни разу в жизни вообще не был на стадионе, и футбол я видел только в детстве (как играют мальчишки). Это я смотрел с удовольствием, но особенно интересно мне было, когда нарушались правила и начиналась ссора. То есть меня интересовала психологическая сторона дела, а что касается самой игры, то мое восприятие было на уровне старика Хоттабыча: «Я бы дал каждому по мячу – зачем им волноваться!». Но когда я заинтересовался этими проблемами маскулинности научно, с точки зрения психологии, социологии, педагогики, сексологии, то меня заинтересовал и футбол вообще, особенно в контексте истории мужского тела, а точнее, историей мужского тела. И это было, в общем, очень забавно.

Я очень долго не покупал телевизор, у меня не было к этому интереса. Потом я приобрел его и больше всего смотрел фигурное катание – вот это мне нравится, потому что это эстетическое зрелище, это балет. Позже неожиданно для себя я обнаружил то, что наименее эстетично: состязания штангистов, поднятие тяжестей. Тут мне было абсолютно понятно, что меня интересует: крупный план (лицо), явно выраженные чувства (победа, поражение, торжество, слезы). Это те эмоции, которые у мужчин нигде больше не увидишь, а тут тебе все преподносят крупным планом. Поэтому мне совершенно безразлично, какой вес поднимает спортсмен, и что там происходит, и его мышцы – мне это не очень понятно. Но вот эмоции – это очень интересно, такого и на сцене не увидишь. А уж потом я иногда – не без удовольствия – стал смотреть футбол. Я абсолютно не понимаю, как они забивают, и, наверное, никогда не буду этим интересоваться, но там тоже иногда есть крупный план, там прекрасно видны эмоции и, кроме того, там опять же видно самое мужское тело. Это силовой спорт, и здесь все ладно и эстетично.

В футболе, по-моему, свое изящество, в особенности в том, что там происходит после удачных атак, финтов, единоборств, то есть это интересное зрелище. Но в этом одновременно заложен и целый ряд серьезных, фундаментальных проблем психологии.

Вот одно из последних открытий (вы вряд ли об этом слышали), оно касается болельщиков. Психологов давно интересуют проблемы фанатов. Есть разные теории, в том числе вполне серьезные. Одна из гипотез была предложена еще несколько лет назад, но, кажется, никто вообще так и не удосужился проверить ее на практике. У одного популярного английского психолога была такая идея, что среди английских футбольных хулиганов, которые всем (и самим себе, и всему окружающему миру) доставляют неприятности, есть очень много ребят, которые на самом деле в футболе не разбираются и даже по-настоящему не очень им интересуются, – они приходят на стадион, чтобы, как говорится, себя показать и других посмотреть. Поэтому для них развязное поведение, шум, драки – это и есть то, зачем они приходят. У этого английского психолога была, по-моему, конструктивная идея: а что если попробовать рассказать этим ребятам о футболе как можно больше, попробовать научить их лучше разбираться в футболе, чтобы они понимали, что происходит на поле, – может быть, это в какой-то степени уменьшит их агрессивность, то есть у них появится и другой стимул.

А вот еще одно совсем недавнее и очень интересное открытие, установленное на целом ряде исследований. Оказывается, у фанатов, когда побеждает их команда, повышается уровень тестостерона. А повышение уровня тестостерона, как известно, провоцирует агрессивное поведение. С другой стороны, когда команда проигрывает, уровень тестостерона у болельщиков понижается – так же, как он понижается и у проигрывающих спортсменов (в дальнейших опытах было показано, что это происходит одинаково и у обезьян, и у мужчин). Но тогда, казалось бы, проигравшие и их болельщики не должны быть агрессивны. Здесь вступает в действие другой механизм.

Можно предположить, что поражение порождает фрустрацию. Тогда понятно, почему одни лезут в драку (у них повышенный тестостерон, и они интенсивно размахивают руками и ногами), а другие нет. Из этого вытекает, что никаким образом упразднить это дело невозможно, с этим нужно жить как с фактом. Единственное, что можно сделать и что, собственно, и делается, – надо действительно разделять болельщиков по секторам, иметь наготове полицию (милицию). Но как ни ужасно, как ни отвратительно было видеть по телевидению то прошлогоднее побоище юнцов в Москве на Манежной площади (эти вещи мне не созвучны по характеру, я не люблю хулиганов и драчунов, по какому бы поводу это ни происходило, где бы это ни происходило), все же я их понимаю, могу объяснить их поведение, в отличие от депутатов Государственной Думы (которые у меня ни малейшего сочувствия не вызывают, и, если бы от меня зависело, я бы их всех посадил на эту площадь во время этого разгула). Я понимаю, что это надо принимать как факт и заведомо принимать паллиативные меры.

Почему так возросло значение спортивных игр? Да потому что в жизни стало меньше прямого, видимого, лоб в лоб соревнования. Потому что мужчины (они же самцы!) всегда соревновательны, это для них нормальное явление. Но соревнования в обычной жизни сегодня происходят не на физическом поле, а на интеллектуальном: кто кого обманет, кто кого перехитрит, кто больше изобретет, то есть эта иерархия создается уже по другим признакам. Правда, физические параметры в эту иерархию тоже входят: чтобы тело совсем не атрофировалось, надо все-таки заниматься спортом. Раньше это было необязательно, и дело не только в том, что денег не было, досуга не было, а потому, что простому человеку нужды в спорте не было: он так вкалывал, что никакие животы у него не росли, думать о мышцах не очень-то и надо было – они и так тренировались. Сегодня, если человек не занимается физической деятельностью, без спорта просто загнется. Спорт становится насущной потребностью.

Вот в связи с этим меня как раз и занимает тот проект, который называется «Мужчина в меняющемся мире», и в этом аспекте – тема особенностей развития и социализации мальчиков. «Мальчик» здесь – понятие условное, по классификации возраста это мужчина до 18 лет (кто-то и всю жизнь остается мальчиком!). По «кухонной», «домашней» классификации я подразделяю мужчин на три категории: одни – мальчики (все когда-то начинают, все бывают сначала мальчиками, но потом одни перестают быть мальчиками, быстро матереют и становятся мужиками – со своими проблемами, со своими достоинствами); другие остаются мальчиками, вечными мальчиками – приятными, милыми, но несамостоятельными, безответственными, и женщине, у которой муж – вечный мальчик, приходится за него все решать (он не будет драться, как тот, который вечный мужик); и третья, самая дефицитная категория везде и всюду – это мужчина, а мужчина – это мягкий мужчина, это тот, который мягок не от слабости, а от силы, который себя сделал сам, в себе уверен, поэтому может себе позволить быть мягким, у него не возникает по этому поводу комплекса неполноценности.

В этой системе спорт, и футбол в частности, становится средством и каналом эмоций, которых общество в других сферах не допускает (ту же физическую агрессию). Одновременно это и способ идентифицировать себя с игроками тех, у кого нет возможности быть в спорте: это они как бы сами выходят на поле. Они сопереживают.

Кстати, механизмы сопереживания, сопричастности изучены очень плохо.

Это очень плохо изучено, что там внутри происходит. И самый деликатный сюжет здесь – это возможная латентная гомосексуальность, гомоэротизм. Это абсолютно запретный сюжет. Футбольный болельщик, так же как и футболист, – он по определению мачо. Он существенно отличается от болельщика спортсмена-фигуриста, исполнителя танцев на льду и самих этих спортсменов. То же и с балетом и его зрителями: мужчины, которые постоянно смотрят балет, какие-то ненастоящие мужчины. А в футболе все настоящее.

И в этом может быть что-то, чего мы пока не знаем. Это очень трудно исследовать. Это заложено где-то глубоко, запрятано в подсознании. Но даже если снять подобные гипотезы, то сама психология этой идентификации болельщика со спортсменом – это очень интересный сюжет. И если вы когда-нибудь изучали поведение болельщиков и могли каким-то образом (не касаясь сексуальности, потому что это очень запретный сюжет) померить тончайшие психологические изменения во время футбольной игры и боления, то это уже шаг в науке. На поле эти измерения провести, наверное, невозможно, а с телевизором это запросто. Вот тестостерон-то померили, это сейчас очень просто! А если бы померить еще мышечные сокращения! Я знаю, что есть исследования физиологов по измерению мышечных сокращений футболистов и болельщиков во время игры.

Сегодня открылась совершенно потрясающая область. Мы можем увидеть то, о чем раньше даже догадываться было трудно, – ядерно-магнитный резонанс. С его помощью уже показаны механизмы любви. На картинке вы видите, что когда испытуемому показывают фотографию любимой женщины или любимого мужчины, то на экране светятся совсем не те участки мозга, которые светятся при любых других эмоциях (или они светятся совсем не так), – метод томографии дал возможность провести такие исследования.

Я только что вернулся с XVI Всемирного сексологического конгресса, который проходил в Гаване. Один из самых интересных докладов был сделан очень известной исследовательницей американкой Беверли Уипел. Она показала съемку головного мозга во время женского оргазма. На экране видно, как светятся, как загораются участки мозга, и понятно, что оргазм – совершенно не такое переживание, как все остальные. Когда сделают то же самое с мужчиной (это только вопрос времени и денег), мы сможем увидеть, что происходит в его мозгу во время этого важного интимного процесса, что отличает аналогичные процессы в женском организме.

Так что спорт и футбол представляют очень большой интерес с точки зрения изучения интимных процессов, протекающих в организме игрока и болельщика во время матча. Мы обогатились бы новым знанием, если бы удалось проникнуть в психофизиологические механизмы и реакции игроков и болельщиков и иметь в разных вариантах многие подобные характеристики. Если получим психофизиологические показатели в параллель с данными психологических тестов, что сегодня уже есть по механизмам любви, то, думаю, с помощью вербального теста можно распознать томограммы. Тут мы могли бы установить что-то новое в проявлении самых разнообразных функций. Конечно, никакой монизм здесь не работает, никогда работать не будет, поэтому заведома множественность: для одного – одно, для другого – другое. При этом в процессе занятия спортом и боления человек сам не всегда сознает, что он делает и зачем ему это нужно, потому что функция – это одно, а смысл – другое; здесь значения и смысл надо искать на психологическом уровне, а функции работают на социальном. Поэтому в изучении футбола и спорта вообще – и в социологическом, и в психологическом аспектах – я вижу громадные перспективы.

Футбол стал одним из важнейших видов деятельности. Футбол, конечно, не только развлечение, но (для меня самый забавный момент) специфически мужское сообщество. Сейчас в это вовлекаются и женщины. И те женщины, которые вовлекаются в этот спорт, обнаруживают черты традиционно мужские. В этом нет ничего дурного, ничего сверхъестественного – это, так сказать, индивидуальные различия.

Дело в том, что у девушек и женщин, занимающихся соревновательными видами спорта (я об этом писал еще в первом «Введении в сексологию»), психологические характеристики оказываются более маскулинными. Это вовсе не означает, что они обязательно транссексуалы и что у них не те гормоны. Они совершенно спокойно могут быть феминированными в постели и в домашних условиях, но здесь, в этой группе соревновательного спорта, без соответствующих качеств им просто нечего делать.

Интересна для меня и разнопредметность рассмотрения футбола как феномена. Что же все-таки в футболе главное? Я думаю, для кого как. Для игроков, наверное, главное – результат. Но вместе с тем это игра, а во всякой игре главное – процесс. Человек, который не любит процесс, играть не будет, потому что, наверное, эти деньги, даже если они большие, можно заработать и в чем-то еще. Впрочем, у футболистов интересен и процесс игры, и деньги. Зрителю же (особенно если он, как я, ничего не понимает в существе игры) интересна эмоциональная сторона дела: как игроки реагируют на те или иные вещи. Мне очень интересно, когда показывают болельщиков: интересно просто открытое выражение эмоций, что в нормальной обстановке люди не выказывают. Человека, которого интересует игра, привлекает мастерство игроков, а мне поразительно нравится этот самый Роналдо, который вдруг головой забивает удивительно красивый мяч. Мне объясняют, что он обычно головой не забивает, – ну хорошо, значит, и голова у него работает.

Что же касается всего того, что Вы перечислили, вплоть до «поорать, подраться», то я думаю, что последнее определенно надо исключить, а все остальное правильно, хотя это не для меня. Но, наверное, прав Савик Шустер, когда он говорит, что футбол – это жизнь. Для кого-то жизнь – это секс, для кого-то – футбол, для кого-то – работа, а для кого-то немножко того, немножко другого, немножко третьего. Я думаю, что и для игроков, и для болельщиков футбол, конечно, жизнь во всем ее объеме, потому что иначе зачем бы этим занималось такое огромное количество людей во всем мире! Но вот одно я не знаю: насколько исключителен футбол. Я вполне допускаю, что для кого-то хоккей – это то же самое, что для другого футбол. Нет, фигурное катание – это совсем другое, как и другие индивидуальные виды спорта. А вот коллективный, групповой, соревновательный спорт – это для кого-то футбол, для кого-то хоккей.

Думаю, что футбол и хоккей близки друг другу, а вот баскетбол и тем более волейбол – это уже не совсем то. Особенно волейбол: там игроки разделены сеткой. Я думаю, что футбол и хоккей отличаются от других видов спорта тем, что в них гораздо больше непосредственного физического соприкосновения всем телом, телесный контакт. Я думаю, что это дает, с этим связано гораздо больше эмоциональных переживаний.

Однако вышеперечисленное не исключает, что футбол – это одновременно и бизнес, и шоу, причем немаловажно, кто и как его поставит, и кто наживается, и кто играет, и платят ли тебе деньги за игру или за то, что ты кого-то развлекаешь, и заключение пари за спиной. И из этой игры выйти невозможно. То есть это все – вещи рыночной экономики, это и есть рыночная экономика. Я касаюсь этих вопросов в своей книге «Мужское тело в истории культуры».

О патриотизме. Правомерно и то, что футбол (как и спорт в целом) способствует сплочению народа, национальной гордости, и то, что он формирует националистические, шовинистические настроения. По-моему, футбол здесь ни при чем – и то, и другое проявляется абсолютно на любом явлении массовой культуры. Прекрасным доказательством этого является случай с награждением наших фигуристов на Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити. Это просто, так сказать, вписывается в другие модели. Лично у меня никаких патриотических чувств такого рода никогда не было и нет. Всякая патриотическая спекуляция всегда вызывает глубочайшее отвращение, и там, где идет эта самая патриотическая символика, у меня всегда возникает желание: пусть они проиграют – идиотам-болельщикам полезно, чтоб их лишний раз щелкнули по носу.

О мифах. Мифы можно создать с помощью чего угодно: можно с помощью футбола, можно с помощью хоккея… Помните хоккейный матч наших с чехами, когда чешский игрок назвал нас оккупантами? Или другой пример, в каком-то смысле еще более страшный: эта история в Киеве, когда с фашистами играли (правда, сейчас появились материалы, что это якобы выдумано, но это очень похоже на правду). Этот миф из той же области. Для создания мифов – или, назовем по-другому, символов – можно использовать и борьбу, и фигурное катание. Просто в двух последних случаях круг реципиентов более узок, в футболе, который охватывает весь народ, это более эффективно.

Что касается использования футбола как манипулятора массовым сознанием, то это не специфически «футбольное» воздействие на массы. Для этого можно использовать любой вид спорта, любое массовое зрелище. Я помню старые газетные материалы по поводу Стрельцова, который кого-то изнасиловал. Тогда я однозначно был против человека, который сам и защитники которого считали, что если он талантливый футболист, то ему можно нарушать нормы, правила. Если ты насильник, если ты хулиган – сиди в тюрьме, другого мнения нет! Прошли годы, появились другие статьи и фильмы, где говорилось, что он вообще никого не насиловал и что это, наоборот, использовали, чтобы с ним расправиться. Я не знаю, правда это или неправда… чего только не бывало! Если с ним расправились, то все мои симпатии на его стороне, но мне совершенно все равно, футболист он, скрипач или дворник – есть незыблемые человеческие, нравственные законы, и они превыше всего.

Способствует ли футбол созданию у людей целостного представления о мире? Думаю, что нет, потому что футбол все-таки моделирует остро соревновательную ситуацию, причем командную, и я не думаю, что по футболу можно представить себе другие человеческие отношения, – скажем, любовные, которые строятся как парные отношения, или интеллектуальные соревнования, когда люди сидят в лабораториях на разных концах Земли и друг друга в глаза не видят. Я думаю, что футбол моделирует только небольшую часть того мира, в котором мы живем. Человек, который думает, что футбол может смоделировать все, наверное, живет в очень ограниченном социальном пространстве.

Есть ли у футбола своя философия? Думаю, что нет. Просто модно говорить, что все имеет свою философию. Наверное, те люди, для которых футбол – это жизнь, имеют свою философию, а люди, для которых футбол – просто развлечение, никакой философии в футболе не видят, просто руки-ноги мелькают.

Как и многое другое, футбол для многих людей является заменой чего-то другого. Нет империи, славное прошлое оказалось не таким уж славным, надо понять, что соревноваться не только невозможно, но и не нужно, надо просто стараться жить лучше. И вот если ты будешь жить и поймешь, что для этого надо работать, то, может быть, действительно что-нибудь и получится. А если будешь все время думать о том, как догнать и перегнать Америку, Турцию или Португалию, то из этого ничего хорошего не выйдет. Вот для этих людей футбол и является неким заменителем: нужно обязательно кого-то победить, а победить не можем – ну так хоть в футболе мы им дадим! Психологически это вполне понятно, но ничего хорошего в этом нет. Наверное, правда, что в разваленной стране не может быть хорошего футбола, потому что нет необходимых капиталовложений, но теоретически я допускаю, что в ней может быть талантливый тренер, талантливая команда. И не обязательно всех можно перекупить. И не обязательно только из-за денег одна страна побеждает в футболе, другая в хоккее… а третья просто хорошо живет.

Я думаю, что для Бразилии футбол значит гораздо больше, чем для европейских стран, и не только потому, что там темперамент другой. Эта страна на мировом уровне ни в чем таком особенном пока себя не проявила, а футбол у них выдающийся. И тогда естественно, что футболист в Бразилии – это культовая фигура, а футбол – культовое явление, главный способ не только личного, но и национального самоутверждения. Уверен, что для итальянцев и для немцев футбол значит все же гораздо меньше, – просто потому, что у них есть и другие формы самоутверждения. Поэтому количество людей, которые будут сходить с ума от того, что их команда вдруг проиграла (или выиграла) в Италии и Германии, будет меньше, реакция будет иметь более спокойные формы. Но для какой-то категории людей, и особенно для мужчин, это все равно важный канал выхода энергии. Это довольно сложная зависимость.

Недавно по какому-то телеканалу я видел, как каких-то женщин опрашивали насчет того, какой вид спорта, какой спортсмен выглядит наиболее сексуально. Неожиданно самыми сексуальными оказались автогонщики, которых вообще не видно, – сплошной скафандр. Если это не журналистские выдумки, если это было на самом деле, то это очень забавно, потому что в принципе скорость, маскулинность и сексуальность связаны – это несомненно. Но все-таки когда тела вообще не видно, может оказаться, что самое сексуальное – это вообще баллистическая ракета, и мужчиной быть не нужно.

Я думаю, что футбол является элементом культуры для тех народов, у которых он значим. Тогда он и часть национальной культуры. Но есть народы, для которых это новый, импортированный вид спорта, они им не очень активно занимаются, для них более значимы другие элементы национальной культуры, футбол постольку-поскольку. Но поскольку футбол – это одновременно и мировой феномен, то как только какой-то национальной команде удается победить, эта команда сразу становится национальным символом. На последнем чемпионате мира какая-то африканская команда победила трех противников, и там происходили какие-то страсти-мордасти, потому что все увидели, что они, африканцы, могут побить американцев, европейцев и т д.

Наверняка можно говорить о футболе как о субкультуре со всеми присущими ей атрибутами. Для этого просто требуется изучение. При этом очень интересно, если есть параллельные методики по другим сравнимым с футболом спортивным играм – скажем, по хоккею. Если проанализировать все факторы – экономические, социальные, степень зрелищности, доходы (отдельно игроков, отдельно клубов и их владельцев), то можно будет представить субкультуру футбола. Но если то же самое мы обнаружим и в хоккее, то тогда, очевидно, нельзя говорить о какой-то отдельной субкультуре футбола.

Намой совершенно посторонний взгляд, футбол (который я раньше не смотрел) более привлекателен, чем хоккей. Сейчас, если, побегав по каналам, я вижу только фильмы ужасов и монстров, я лучше буду смотреть футбол. Если это будет не футбол, а хоккей, я выключу телевизор. Я понимаю почему. Потому, что в футболе все-таки тело более открыто, а в хоккее мне показывают человека в доспехах. Мне там интересно смотреть только тогда, когда они начинают драться. А в футболе – там все-таки гораздо больше руки, ноги… Когда я стал смотреть футбол, я очень удивился изяществу во всяком случае некоторых футболистов. Не когда они забивают мяч, а когда он (игрок) потом прыгает, после забитого мяча, когда он скидывает футболку и машет, когда они прыгают друг на друга, потом творят кучу-малу. Я думаю, что на самом деле это вряд ли экспромт, – это, наверное, тоже отработанные вещи, когда он прямо отплясывает какой-то танец. И это иногда очень изящно, а это ведь не фигурное катание, футболиста изяществу не учили, там другие вещи – значит, это где-то заложено. Мне приятно видеть эстетику мужского тела, способного сочетать самые разные вещи. Это интересно. Когда я первый раз в 1988 году был в Америке с лекциями, в это время проходил какой-то футбольный чемпионат, где выступали наши футболисты. Меня американцы спрашивали (до меня довольно быстро дошел подтекст вопроса), почему наши футболисты, когда они что-то там сделают, обнимаются. Американцев удивляло и несколько смущало, как они обнимаются и целуются. До меня дошло, что они – народ, напуганный гомосексуальностью. Когда я понял подтекст, я им говорю: нет, ничего такого не думайте, это нормальная эмоциональная реакция. Это вы – жертвы вашего англосаксонского развития до XVII века. Я это все знал задолго до того, как стал интересоваться темами мужского тела и даже сексуальности: до XVII века в Европе было совершенно нормально мужчинам при встрече обниматься, целоваться, проявлять нежность, и никакой гомосексуальности в этом не содержалось.

До XVII века так было везде. У романских народов это осталось, и итальянцы, испанцы не видят в этом ничего такого, что видят американцы. А у нас – я помню, как я был удивлен, когда первый раз приехал в Грузию и увидел ребят, которые встречаются, обнимаются, целуются, – такие проявления нежности! Потом мы все это видели в фильме «Жил певчий дрозд». В России это было немного по-другому, без такого обилия нежностей. В XVII веке с появлением пуританства в Англии у англосаксов изменился телесный канон. Телесные контакты между мужчинами и проявления нежности стали табуировать-ся, им на смену пришли тычки, грубые выражения. То, что раньше было везде и нормально, стало восприниматься как что-то подозрительное, намекающее на что-то не то. Так что в данном случае, сказал я тогда американцам, вы просто являетесь жертвами своего исторического наследия. Вот так.

И американцы молчали. Они спокойно восприняли мои объяснения: я же читал лекции в интеллигентных аудиториях, я же не футболистам читал. Сейчас, по-моему, все спокойно обнимаются и никто футболистов ни в чем не подозревает. Среди футболистов гомосексуальность редка, хотя бывает. В фигурном катании это весьма распространенная вещь, потому что вообще любовь к танцам – это одно из свойств (не всех, но некоторых) геев. Причем это не то, что танец порождает близость, это такая форма артистизма.

О творчестве, вдохновении. Ну, последнее утверждение (о том, что в футболе, в спорте вообще говорить о творчестве нельзя) – явная чепуха, потому что творчество есть в любом виде деятельности и в любой игре, хоть в той же самой штанге. Штанга, конечно, железная, но человек-то не железный, на тренировках он должен соображать, в какой момент какое усилие приложить, и один сумеет это сделать, другой не сумеет принять во внимание ситуацию соревнования. В футболе 22 человека и огромное поле, и тренер без дистанционного управления, который своими руками и ногами действовать не имеет права. Поэтому тут наверняка есть творчество.

Видимо, когда люди такое заявляют, они имеют в виду художественное творчество. Это нечто другое все-таки, нежели творчество вообще. Я думаю, что футбол – это одновременно и ремесло, и искусство. Играть на скрипке – это тоже ремесло, потому что если ты не владеешь техникой, у тебя ничего не получится; если ты только владеешь техникой, значит, играешь только у себя дома (пусть страдают соседи!).

Я думаю, что всякая публичная деятельность – это актерство, и в футболе элемент актерства налицо. Но я думаю, что об этом вам лучше расскажет футболист.

Думаю, что каждый вид спорта предлагает и даже навязывает какие-то свои стандарты. В спорте заведомо грубоватом, силовом (как футбол), наверное, свой язык – он грубее, чем в фигурном катании или в теннисе. Вопрос приспосабливаемости индивидуума к команде, к ее языку и стилю поведения – это вопрос научного изучения. Это надо изучать. Я думаю, что здесь могут быть какие-то вещи и с национальной спецификой, и с региональной.

Я думаю, что есть стабильное тренерское влияние. Если тренер великий, то его футболисты будут похожи на него, они будут равняться на него, им не нужно ничего навязывать. Просто у него одновременно большая власть и обаяние, и если они в него не влюблены, у него вряд ли что-то получится. Получая молодых ребят, тренер их формирует и как личностей.

«Как показывает жизнь, великие в прошлом футболисты, как правило, редко становятся выдающимися тренерами, хотя есть исключения, как Вы объясняете эту коллизию?» Я думаю, что это очень просто. Это такая же история, как с актером и режиссером. Артист и режиссер – это две совершенно разные профессии, но артист при всем его таланте и знаменитости – существо очень зависимое. Если у него хорошая голова на плечах (я знал много актеров, в том числе талантливых), он хочет попробовать себя в роли режиссера. У кого-то это получается, у кого-то нет. Режиссер – это совсем другая профессия: здесь нужно иметь стратегию, нужно уметь манипулировать другими. То же самое и в футболе. Такая же вещь танцор и балетмейстер.

От тренера требуется гораздо больше, чем от футболиста. Он должен быть и педагогом, и стратегом, и менеджером. Если тренер в этом ничего не понимает, то тут очень много проблем.

В психоанализе есть все, ноя очень скептически отношусь к психоанализу, в особенности к прикладному. Мне гораздо больше по душе научная психология. Применительно к спорту очень много дает социальная психология, потому что в спорте содержится все, что связано с поведением группы; дифференциальная психология, потому что с ее помощью вы можете сопоставить индивидуальные различия; нужна и психология развития, потому что она изучает возрастные особенности. А в психоанализе очень много ни на чем не основанных спекуляций. В чем суть клинического психоанализа? У вас есть проблема, с которой вы не знаете как жить, а психоаналитик дает вам вашу биографию, он дает вам якобы объяснение того, что у вас произошло. Вам становится понятно, почему вы такой, а не другой, вам становится легче жить – вот это и есть, так сказать, психоанализ. Это очень хорошая, полезная процедура, но психоанализ не обладает никакой позитивной силой, он ничего предсказать не может. Ретроспективно он может объяснить все, что угодно, предсказать – ничего. Придет другой психоаналитик, вы полежите у него на кушетке – он из тех же самых обрывков, которые от вас получил, придумает вам другую историю вашей жизни, предложит другую, не менее приемлемую версию. Слава Богу, вам стало легче – все оправданно. Поэтому Фрейд, хотя большинство его положений сегодняшней наукой не подтверждаются, был гений. У Фрейда не было чепухи, он и сегодня интересен. Но он ведь не случайно называл психоанализ мифологией: в психоанализе все заведомо конструируется. Спорту и футболу лучше иметь дело с более приземленными науками.

Например, психоанализ к сексологии совершенно маргинален, хотя имеет право на существование. Поскольку психоанализ был запрещен, его не было, у нас были психологи, психиатры. Иногда к нам приезжали профессиональные психоаналитики, проводили тренинги. Если человек говорит, что он психолог, психотерапевт, психиатр, я отношусь к этому с доверием: я предполагаю, что у него есть соответствующий диплом. Но если кто-то говорит, что он психоаналитик, у меня это вызывает очень большое недоверие. Когда-то, когда я занимался вопросами личности, я читал лекции и по психоанализу. Мои статьи всегда включали в сборники по психоанализу. Я не бранился, я предлагал то, что, на мой взгляд, надо было отрабатывать. Я всегда считал, что есть очень много такого, что надо знать.

В те годы я читал – и мне это показалось очень интересным – о сравнении двух школ психоаналитики (они же никогда друг с другом не разговаривают), а психоаналитика всегда вызывала сомнения. Были выбраны пациенты, о которых все было заранее известно, жюри, и каждый психоаналитик беседовал с пациентом и ставил свой диагноз. Получилась картина очень смешная и вместе с тем абсолютно логичная. Разница оказалась не между школами, а между опытными и неопытными психоаналитиками. Опытные психоаналитики в разных терминах, разными словами ставили один и тот же диагноз, потому что они видели человека, который был перед ними. Молодые расходились радикально, потому что они мысленно заглядывали в учебник и подводили человека «под статью», а «статьи» у них были разные. В данном случае психоанализ, как и многие другие вполне почтенные вещи, это натренированная интуиция. И это не недостаток, а достоинство. Если же у тебя есть схема, под которую ты подводишь объект исследования, которой ты пользуешься как отмычкой ко всему на свете, то лучше с тобой дела не иметь. Так что в футболе психоанализ я бы применять поостерегся.

Евгений Ловчев

Заслуженный мастер спорта СССР,

заслуженный тренер России,

президент и главный тренер

мини-футбольного клуба «Спартак»

Футбол формирует личность

Футбол – это люди, которых заставляют собираться по сто тысяч в «Лужниках». Это то, во что ты играешь в своем дворе, в деревне. И это твоя мечта… Говорят: «Кто бы знал Бразилию, если бы не было футбола?» Знаете, когда я в 1992 году работал в спортивной школе в подростковом летнем лагере под Стэнфордом и под Сан-Франциско, я вдруг увидел совершенно другой подход к воспитанию. Мы, когда тренируем детей или взрослых, говорим: «Вот так делать не надо», а они говорят: «Вот так надо делать». Они обращают внимание всей группы, когда мальчик хорошо сделает: «Смотрите, вот так надо делать». Я все время обращаю на это внимание. Наш комментатор, когда ведет репортаж, говорит «неплохо сыграл игру». Нет чтобы сказать: «Хорошо сыграл!» У нас все от отрицания: «нельзя», «не надо», даже «неплохо», а там мальчика поощряют, нацеливают: ты можешь это, у тебя это получается.

Мне кажется, что мой футбол начался с того, что я понял: у меня все получается, я могу быть таким, как великие Яшин, Симонян, я могу дорасти до их уровня. Конечно, мальчиком я об этом не думал, я стал это понимать позже. Играя в любую игру, в лапту ли, в чижика, ты нацелен на то, чтобы выиграть, то есть на то, чтобы быть лучше других. Ведь спорт изначально – это спор: кто сильнее, кто лучше другого. В боксе это значит «я набью ему морду», в беге – «я быстрее пробегу». Раскрываются психические и физиологические, еще какие-то качества, и ты чувствуешь, что ты лучше других. Вот это самая главная идея, заложенная в спорте вообще и в футболе в частности, – победить. В одиннадцать-двенадцать летя стал ездить в Москву – искать, где находится «Спартак». Сначала я попал в клуб «Спартака», а после этого в «Буревестник», в футбольную школу «Буревестник», которая находилась в Самарском переулке, где сейчас Дворец спорта «Олимпийский». Я гордился тем, что играю в футбол уже не где-то во дворе, а играю в настоящий, взаправдашний футбол: значит, я еще ступеньку прошел. Для меня это был стимул, это был допинг. Мне кажется, что вот в этом заключено продвижение вперед. Кстати, со мной вместе начали ездить в Москву многие мои сверстники.

А надо было ехать час на электричке и потом час добираться до стадиона – это два часа только в один конец да еще два часа тренировки, два часа обратно. Практически никто из тех, кто начинал со мной, не дотянул до конца. Видимо, кому дано или у кого есть эта пружина, этот стержень внутри, тот начинает понимать, что он лучше других, что в нем заложено что-то особенное. Это стимулирует на дальнейшее продвижение, на вход в настоящий футбол. Наверное, вот это и есть самое важное.

Я часто задумывался, как ответить бабке, идущей мимо стадиона, где стоит крик пятидесяти тысяч болельщиков: «Надо же, двадцать два дурака один мячик гоняют, а еще пятьдесят тысяч орут. Выходит, я одна умная, что ли?» Ну как ей ответить? Кто может разобраться в том, что это такое – футбол? Что это за феномен? В чем секрет этой простой и загадочной игры? Я очень много думал над этим, но не могу ответить на этот вопрос. Поэтому попытаюсь ответить на какую-то часть вопроса.

Футбол доступен не только местом игры – площадкой, а еще и тем, что в него можно было играть в нашем детстве тряпичным мячом (чулок набить – и все). В хоккее надо было иметь амуницию: коньки, клюшку, каток.

Что футбол в моей жизни? Через футбол я открывал себя. Я понимал, что у меня есть способности, что в чем-то я лучше других, что я лучше именно в этом.

Когда-то, в семидесятые годы, снимали фильм «Пятидесятилетие сборной Советского Союза». У меня спросили: «Что для Вас футбол?» Я ответил так: «Плисецкая реализовала себя в танце, кто-то другой реализовал себя в художественных полотнах. Моя среда обитания – это футбольное поле, там я смотрюсь лучше всего». Я на самом деле считаю самым лучшим костюмом, который мне идет, спортивный. Я выгляжу в нем красиво, мне комфортно в этом костюме. Я не люблю галстук. Здесь, в своем кабинете, как президент клуба я нахожусь в полуспортивном виде. Это моя среда обитания. И это тоже для меня футбол. Футбол – моя жизнь.

Когда я молодым человеком попал в «Спартак», мне казалось, что футбол – это самое главное. Я мог на собственную свадьбу не пойти, если у меня в это время была тренировка или игра. Сегодня, с позиции своих 54 лет (29 января исполнится), я понимаю, что это всего лишь игра. Всего лишь игра, но очень хорошо, что она переплетается с работой, которая дает мне достаток. Сегодня для меня важно: семья, ребенок и дом. Нельзя сказать, что футбол мне изменял. Была ситуация, когда я уходил из «Спартака», разорвав отношения с Бесковым, который туда пришел. У меня душа всегда была спартаковская, поэтому я создал мини-футбольный клуб «Спартак», которым сейчас руковожу. Кстати, мини-футбольный «Спартак» за три года стал чемпионом, и кубок выиграл, и золотую, и бронзовую медали. Я всегда говорю: я не могу относиться к «Спартаку», как, например, вновь пришедшие. Для меня клуб многое значит. Мне трудно будет без футбола, потому что это моя среда обитания. Но в то же время, с другой стороны, это не самое главное в жизни – это понимаешь с возрастом. Раньше я думал, что, если придется выбирать, семья или футбол, я, наверное, выберу футбол. Сейчас, как я сказал, мои приоритеты – это семья, ребенок, дом.

Главное в футболе, именно главное – это личность, личность и еще раз личность. Да, это командная игра, и хорошо, когда в ней сплоченный коллектив единомышленников. При всех деталях без командной игры хорошей команды не будет. И все же главное – личность игрока. Игра тем и хороша, что в ней развиваются личностные возможности человека.

Все знают, что хорошие футболисты – это и яркие личности. Заметные футболисты – они все неординарны. Они спорят с руководством, отстаивают свою точку зрения и на поле, и вне его. Но есть люди, тренеры и руководители, которые хотят иметь роботов, молчаливых исполнителей, а вовсе не личностей со своим «я».

Меня иногда спрашивают: «Как Вы подбираете игроков в свою команду? «Дина» – девятикратный чемпион страны, все игроки в ней – заслуженные мастера спорта! Как же Вы собрали такую команду, что она стала чемпионом?» Я отвечаю: «Не надо дурить народ». Представьте, мы пришли во двор. Смотрим: вот этот парнишка здорово играет, а вот тот играет плохо. Так же я просматриваю мастеров, приглашая их в команду. Я смотрю: вот этот умеет играть в футбол, а этот не умеет. Я работаю с мастерами не потому, что они мастера, а потому, что вижу: вот тот хороший футболист, и я говорю ему: «Ничего не выдумывай, ничего не переиначивай, ты мне нужен таким, какой ты есть. Это мое дело, как вас четверых (или одиннадцать) человек подстыковать друг к другу, чтобы сделать то, что я хочу, и видеть тебя таким, каким ты был и раньше, и не загубить твой талант и твой труд». Есть же тренеры, которые говорят: «Нет, это ты там так играл, а у меня ты будешь играть так, как я тебе скажу».

Я же смотрю на это по-другому. Я смотрю, как они играют на тренировках, и просто радуюсь. Я кайф ловлю.

Я говорю: «Ребята, футбол – вещь такая, что просто не может быть без эмоций». Спорт вообще не может быть без зрителя, без эмоций, иначе это уже не спорт и не футбол. Если вы сами не получаете удовольствия от игры, не надо этим заниматься. Вы должны обязательно получать удовольствие от хорошего удара, от хорошей обводки, от того, что вы не дали обвести себя, от сиюминутных моментов, а из этих моментов складывается и все остальное. Для меня в футболе самое главное то, чтобы он меня держал в напряжении. Для меня это допинг. Я смотрю игру и ни на секунду не могу оторваться: как же здорово они играют, какая скорость! Мне важно, что Стрельцов пяткой отдавал пас, не бегая по полю, и держал в напряжении и игроков, и зрителей, и, уже давно умерев, сегодня еще держит в напряжении многих и многих людей, которые говорили: «Вот! Вот как играл человек!»

Когда мы в детстве начинаем «пинать мяч» (не люблю это слово! Когда ко мне приезжает футболист с периферии и говорит «попинать мяч», я ему отвечаю: «Слово «пинать» – нехорошее. Пнуть человека, пнуть женщину… это нехорошее слово. «Пойдем попасу емся, пойдем поиграем в футбол» – это другое, а «пинать» – не люблю) – так вот, когда мы маленькими приходим в футбол и берем этот мячик, и начинаем бить по нему, мы не думаем о стране, о мире. Поэтому зрительский, болелыцицкий антагонизм и, наоборот, сплоченность, патриотизм – все это вещи, воспитанные тренерами, руководителями команд. Николай Петрович Старостин (светлая ему память!), человек, в честь которого я назвал своего сына, которому сейчас два с половиной года, воспитывал нас, да и все поколения спартаковцев, в уважении к сопернику, как к человеку одной с тобой профессии. Знаете, вот мы играли с соцстранами (с чехами, с венграми) – они иногда могли ударить, плюнуть в тебя, лежачего, и даже оскорбить: «Фашисты». И так бывало. Говорили. Потому что мы для них были оккупантами. Сейчас к нам в страну в ЦСКА приехал Ярошик (3, 7 миллиона, говорят, заплатили за этого футболиста из Чехии). Ему мама говорила: «Не надо ехать в эту страну!». Ведь мы для них, наверное, исчадие зла. У них остались в памяти 1956, 1968 годы и прочие «подвиги» наших войск, наших политиков. Это наша исковерканная история.

Или другой пример. Мы играем с великим «Миланом». Там великие футболисты. Если тебя кто-то ударит, то он же и поднимет за руку. Потому что это профессионал. Там другое воспитание, другое отношение к людям, к своей профессии – независимо от того, из какой страны команда. Все это воспитано. И Николай Петрович Старостин воспитывал в нас уважение к спортсмену, к сопернику, уважение к преданному «Спартаку» болельщику. Мы дружили между собой в команде, дружили с футболистами других команд, со спортсменами других видов спорта. После игры с «Араратом» ребята из этой команды были у меня дома, играем в Тбилиси – ребята, с которыми мы играли в сборной страны, обязательно пригласят в гости, нагрузят вином. У нас были уважительные отношения, при том что на поле мы не жалели друг друга.

Так что национализм, шовинизм и тому подобные «измы» – это не из футбола. Это от политики, от воспитания людей, от их культуры. Как и патриотизм, кстати, и национальная гордость. Когда смотришь на сегодняшнюю жизнь и вспоминаешь жизнь советскую, то некоторые сравнения не в пользу нашей действительности. Не было такой разнузданности, бандитизма, грабежей, беспредела, коррупции, хотя и в те времена было много негатива, только не особенно о нем писалось. Однако мы спокойно ходили по улицам, ходили на демонстрации. И шли на праздники не только потому, что за это отгул давали, а с удовольствием – там общность какая-то была. У меня, воспитанного в Советской стране, когда перед игрой звучал гимн Советского Союза, мурашки шли по коже, и я сражался, и радовался, и понимал, что я – один из тех одиннадцати, которые представляют нашу великую страну! Это все воспитывается…

Почему футбол стал самым любимым из всех видов спорта, а футбольный «Спартак» – любимым клубом народа? Почему 90 процентов России болело за «Спартак»? Во-первых, потому, что он выигрывал. Во-вторых, он представлял на международной арене всю страну, и, как бы он ни выступал, все равно за него болели. Даже когда в 1995 году «Спартак» дошел до четвертьфинала Лиги чемпионов и вдруг распродал Юрана, Кулькова, Черчесова! Мой друг Слава Мал ежик сказал буквально следующее: «Как всегда, украли у народа праздник!» Конечно, мы тогда трудно шли. Конечно, и ребятам, и «Спартаку» эта «продажа» стала занозой в сердце, но даже тогда народ не отвернулся от «Спартака».

Когда-то я читал книгу Ирвина Стоуна о Микеланд-жело, она называется «Муки и радости». Там есть замечательная фраза: после сил разрушения обязательно придут силы созидания и наоборот, и никуда от этого не денешься, так устроен наш мир. Волнами так и идет: то одно, то другое. Вот и в тактике футбола: говорят, что много нападающих на поле… а как только начнут забивать много голов за игру, обязательно начнут говорить о том, что надо укреплять защиту. Укрепят защиту – станут мало забивать, начнут снова увеличивать число нападающих – увеличится результативность. И так беспрерывно. На этом, кстати, и основана эволюция спорта, в данном случае футбола.

То же самое происходит в использовании футбола в политике. Во времена СССР это делали классно. Потом был «развод». Сейчас этот альянс снова усиливается. Смотрите, Жириновский стал приезжать на игры в спар-

таковской майке, садиться на виду у всех болельщиков и у всех телекамер, хотя я уверен, что он никогда и не болел за «Спартак». Особенно это стало для меня ясно, когда Борис Федоров (у него было движение «Вперед, Россия!») и мой очень хороший товарищ Александр Жуков, который в то время был его заместителем, вызвали меня и предложили пойти в депутаты. Я им говорю: «Нея вам нужен. Вам нужно мое имя, вам нужны артисты и политики, с которыми я знаком. Я же вам не нужен совершенно!». Тогда они и другие депутаты, когда играла сборная, начали надевать на себя майки «Вперед, Россия!». Особенную необходимость в этом же стал чувствовать Ельцин перед выборами. Он стал появляться на матчах «Спартака». «Он же за наш «Спартак» болеет!», – могли подумать люди, хотя на самом деле неизвестно, за кого он болел и болел ли вообще. Следом за ним стала использовать это и вся его «команда». Использовать с точки зрения набора очков будущего голосования. Так что, как видите, футбол очень даже можно использовать в политических целях и манипулировать массами как угодно.

Коммунистическая партия манипулировала массами настолько умело, что мы считали, что наш строй самый лучший, что мы самые свободные, самые счастливые люди на Земле. И спорт, особенно футбол, прекрасно для этого использовался. Манипулировали всей страной, а уж в рамках футбольного боления – на все сто процентов.

Кстати, и сейчас, когда страну надо отвести от бедствий, от социальных провалов, от того, что происходит в стране, и когда люди начинают задумываться над этим, всплывает спорт. Везде бедствия – люди начинают задумываться об их истоках – и тут же сразу всплывает спорт.

Спорт может быть самой лучшей национальной идеей: тебе тут же припомнят, как наша молодежь выигрывала Олимпийские игры, как побеждала на чемпионатах мира, Европы и так далее и тому подобное. Обо всем другом, кроме спорта, люди забывают!

Мне в сегодняшней ситуации жить лучше: я сам себе хозяин. Но то, что сотворили с нашим народом, – это ужас: люди работали годами, все здоровье отдали, а их просто обокрали и оставили на произвол судьбы. Хотя бы то поколение пускай бы дожило достойно, с нормальной пенсией. А то ведь нищими остались. Тысячи их стоят в переходах метро, ходят по вагонам. Вот вам и политика, и футбол, и национальная идея!

Способствует ли футбол формированию мифов в массовом сознании? Без сомнения. Возьмем опять наш же российский футбол, спартаковский. Спартаковский футбол был построен на коллективной игре, а это идет опять от нашего давнишнего восприятия жизни: СССР – это коллективность, коллективность и еще раз коллективность. Раньше я как-то не задумывался над этим. Но один случай заставил задуматься. Нам помогали устроить игру с командой ветеранов сборной Франции (это было сразу после развала Советского Союза). Мы играли в «Лужниках», потом спонсоры французской стороны пригласили меня и московский «Спартак» (сегодняшний, то есть Романцева) к себе. Я человек, который, как мне кажется, умел играть в футбол. Играл за сборную мира на прощальном матче с Гарринчей (был приглашен как лучший футболист от своей страны). В одной маленькой деревушке во Франции мы проводили сборы, и в этой же деревушке сыграли товарищеский матч в ответ на то, что они предоставили нам возможность провести эти сборы. Меня же попросили сыграть за местную команду. Играем. Я отдаю мяч, бегу, выхожу вперед, но мне никто мяч не возвращает. Я подумал, что меня не поняли. В следующем игровом эпизоде опять отдаю французу мяч, выбегаю на выход – открылся… а он несется, теряет мяч… и так несколько раз. Тут-то я и понял, что играю не в спартаковской команде, а в сельской французской. Мы-то как привыкли: отдал – открылся. У нас понятие «отдал – открылся» – это главное. «Не выделяйся, мячик отдай. Что ты водишь-то – теряешь мячик!». Это как бы другое воспитание в футболе.

Позже я приехал в Париж, когда там в команде «Red Star» играл Саша Бубнов. Я начал с ним тренироваться. Здесь-то я и понял западный футбольный менталитет: продать себя и заработать. Неважно, сколько он получит. У каждого свой контракт и каждый знает: это он имеет. Я не буду смотреть ему в карман, он договорился на столько-то и отрабатывает эти деньги. У нас же как? У нас у всех – как в стране, так и в футболе – были одинаковые зарплаты, и у нас были одинаковые премиальные за игры, хотя все мы были разные и играли по-разному: у каждого свое мастерство, свой вклад в игру. Но это был один коллектив. Тогда во Франции я вдруг очень четко понял, что французы не отдают мяч еще и потому, что они показывают себя в каждом конкретном эпизоде. Вот здесь как раз и зарыто то, что через футбол в большой мере проявляется и менталитет, и сознание, и образ жизни этой страны – да и всей Западной Европы.

Бразилия – почему она такая? Бразилия – это карнавалы, это самба, румба. Вот так же они играют в футбол. Можно и другие параллели проводить. У нас в Советском Союзе существовало несколько разных футбольных школ. Была закавказская футбольная школа – она была своеобразная. Команды средней полосы России играли более сурово, сухо… Все это отражает национальный колорит, национальный характер народа, страны, территории. Все неслучайно…

Способствует ли футбол созданию у людей целостного представления о мире, о понимании мира, о мироздании? Я думаю, что для такого восприятия футбола, для ответа на этот вопрос надо иметь философский склад ума.

В жизни мало людей-философов. Я на этот счет сказал бы так: «Ты с мое мячик головой побей!». Приблизительно так. Я не думаю, что футбол непосредственно влияет на целостное представление о мире, о мироздании.

Философия футбола заключается в двух моментах. Первый: я должен любой ценой выиграть. Второй: под него придуманы такие выражения, как «Самое красивое в игре – это счет» – англичане так говорят; «Каждый играет так, как ему позволяет соперник» – не так, как ты играешь, а как тебе соперник позволяет. Отсюда и философия футбола.

Философия нашего сегодняшнего российского футбола в одном – деньги. Раньше в футболе не было таких денег. У нас сейчас расцветает бандитизм. Недавно, буквально день-два назад, убили футболиста Юру Тишкова: он начал заниматься агентской деятельностью. Мало кто остается рыцарем футбола, таким, который стоит выше денег! Один получит деньги за игру, а другой не получит, последний может себе позволить промолчать, если он человек очень обеспеченный или не от мира сего. Все равно все прагматичны: все каждый день хотят есть, и вот здесь-то всплывает принцип «кто кого». В спорте выживает сильнейший – никуда от этого не денешься. И тут всплывают многие моменты: например, в команде стараются не дать мяч игроку, который сегодня в ударе или который хочет закрепиться в основном составе… это все происходит в рамках одной команды!

И здесь очень важно то, о чем мы говорили: как тренер управляет коллективом, поведением игроков. Если в коллективе доброжелательная обстановка и каждый игрок знает, как ему бы хотелось сыграть, – это одно. Если же кто-то из футболистов сыграет не так, как он хотел, он будет ущемлен в этой игре, – это другое. Когда самолюбие ущемлено, некоторые ищут причину неудачи не в себе, а в коллегах по команде, в тренере. Поэтому от тренера нужна каждодневная работа, воздействие на умы футболистов: «Ребята, мы делаем общее дело, и пусть не обижается тот, кто сегодня в запасе: мне приходится выравнивать!» Отношения между игроком и коллективом – это всегда противоречие, но принцип «выживает сильнейший» – это очень плохая психология. Но она существует, она доминирует в сегодняшнем футболе, да и в спорте целом.

В России зрительский интерес к футболу упал даже по сравнению с прошлым чемпионатом России. Мастерство, я это вижу, проявляет очень небольшое число игроков. Но, с другой стороны, и я это тоже вижу, мы все же постепенно адаптируемся в мировую футбольную жизнь, в мировую футбольную экономику. А футбол в современном мире является экономикой, и не самой последней экономикой: в нем гуляют большие деньги. Когда одного футболиста испанские или итальянские клубы продают или покупают за 60 миллионов долларов (чего нам и не снилось), то в нашем футболе всплывает масса негатива. Вокруг нашего футбола сегодня вьется очень много нечистоплотных людей. Футбол сегодня – это бизнес не в самом лучшем его виде. В связи с этим возникают конфликтные ситуации: с Сычевым, с Ващуком из киевского «Динамо», который подписывает контракт со «Спартаком», и вдруг выясняется, что контракт с Киевом у него еще на полтора года. Значит, идут подложные дела (их немало). Во всем замешаны деньги, и немалые. Мы, к большому сожалению, не совладали с этим новым футбольным бизнесом. Поэтому и чистоплотности в нем нет. Так же, как и в жизни, чего уж там говорить, так же, как в стране, как в обществе.

Между тем в Бразилии, в Италии и Германии это прибыльный бизнес, который вышел на один уровень с уровнем доходов людей в этих странах и который зависит от зрительского интереса. Там футбол был во все времена зрелищем, которое соответствует потребностям общества. И те, кто хочет смотреть, и те, которые дают это зрелище, – все они находятся в одной лодке. У нас тех, которые хотят смотреть, не так уж много, а вот другие, которые «дают» зрелище, – эти в футбол так и рвутся. Я все время говорю: «Не надо никого обманывать». Когда говорят, что на мини-футбол приходит мало народу, я, тренер и президент главного клуба страны, главный тренер сборной России по мини-футболу, говорю своим одну и ту же вещь: «Ребята, зрителя не обманешь. Зрителя не надо затягивать на футбол – надо, чтобы он сам хотел прийти. Зрелище давать ему надо!». Вот тогда совпадают спрос и предложение!

Американцы и канадцы раз в неделю идут смотреть игру, и не только футбол. Казалось бы, чего тут особенного, каждый день играют и играют. Да еще половина команд проигрывает. Они говорят: «У нас зрительский интерес упал: восемнадцатитысячная коробка в этом году только 16 тысяч 523 человека собирает». Елки-палки, они тысячу зрителей потеряли, и из-за этого паника! А почему? Потому что на годы вперед все расписано. Потому что зрелище! Или в США – бейсбол. Нам в России бейсбол совершенно не интересен, а я ходил на него в Америке – люди просто чумеют! Совпадают спрос и предложение – здесь все и зарыто!

У нас сейчас этого совершенно нет ни в футболе, ни в хоккее. Мы просто выкачиваем деньги из бюджета, из фабрик-заводов. Это – средство для отмывания денег. Практически все клубы не платят налоги – в конвертах дают. Все, все безобразно. Я не должен это говорить, но я это говорю. Я все время говорю своим футболистам: «Ребята, мы умрем без зрителя! Мы умрем! Надо играть, чтобы зритель заполнял на трибунах все до единого места, чтобы до игры были раскуплены все до единого билета!».

Вы спрашиваете, является ли футбол элементом национальной или мировой культуры. Без сомнения, является. Футбол занял свою нишу в культуре давно. И когда мы говорим, что в российском футболе происходят какие-то несоответствия, то мы должны оглядываться вокруг: что происходит в остальном мире. Я в прошлом году с женой ездил в Японию на Кубок мира. Туда съехался весь мир, они устроили мировой праздник. А ведь Япония фактически только начинает развивать футбол. Это культура! Это культура мировая! Это событие мировое – никуда от этого не денешься.

Футбольная культура страны – это нутро этой страны. Я уже приводил в пример бразильцев: они в футбол играют, как будто самбу танцуют. А вот скандинавы в игре холодны, суровы, как холодно у них в странах, – это далеко не латиноамериканцы. Немцы, как я их представляю, дисциплинированные, организованные – так же они играют в футбол. Каждая страна играет в свой футбол. Футбол – культура этой страны, ее традиции, ее национальный характер.

Еще одна интересная вещь – тема тренерства в той или иной стране. Команда представляет свою страну как нацию, как слепок национального менталитета этой страны. Образ жизни, образ мысли – все отражается в стиле игры национальной сборной. Например, мне однажды предложили: «В Орджоникидзе поедешь тренером?» Я сразу: «Нет». Это особый мир, это особые взаимоотношения между кланами, это другая культура, я не могу в это влезать насильно, я должен знать и понимать людей, их традиции, их культуру. Чтобы не напортачить, не обидеть ни единого человека. Национальный характер, национальная культура, национальное сознание – это все надо знать. Поэтому я всегда удивлялся моим коллегам, московским футболистам и тренерам, которые запросто соглашались ехать работать в другие республики.

Мне в жизни повезло: я общался со многими великими футболистами, тренерами, руководителями. Старостин, Бесков, Лобановский, Симонян – всех не перечислишь. Каждый из них оставил во мне свой добрый след, хотя до многого я старался доходить сам. Например, когда я учился в Высшей школе тренеров при ГЦОЛИФК, где Вы, помню, преподавали нам социологию спорта, я чаще всего задумывался о двух вещах: почему выдающимися спортсменами становятся немногие… Вспомните, например, самого великого спринтера Валерия Борзо-ва или одного из самых знаменитых фехтовальщиков Кровопускова. Откуда это, что, как, почему? Чем эти великие спортсмены отличались от всех остальных? И отличались ли?

Или я задавал вопрос на семинарах по философии: «Негры, как правило, хорошие легкоатлеты. А почему нет хороших негров-пловцов – ни в США, ни в других странах?» Я слышал невнятные ответы вроде «их не пускают в бассейн, это дорого для них». В конце концов один человек, физиолог, разъяснил мне: есть такое понятие «плавучесть кожи» – у негров она, оказывается, не очень хорошая. Такие вопросы я задавал себе беспрерывно, так как, учась в Высшей школе, хотел что-то познать… Я и сейчас стараюсь не отставать от жизни, науки, культуры, я очень много общаюсь с людьми разных профессий и видов деятельности. Например, я тренировал команду звезд эстрады, и под моим началом играли и Михаил Боярский, и Олег Газманов, и многие другие актеры. Одно время я тренировал сборную команду политиков, команду Госдумы России – там играли Бурбулис, Харитонов, другие известные депутаты.

Игра – это всегда увлекательно. Игровые виды спорта привлекательнее, чем неигровые, хотя мне интересны все виды спорта. Я с удовольствием смотрю и легкую атлетику, и все остальное. Вчера ЦСКА выиграл у «Химок» в баскетбол 104:64 – за этим результатом легко дающиеся голы. В волейболе 25:22, но все равно это легко дающиеся голы. У нас в мини-футболе выигрывают 7:3 – в футболе гол очень тяжел. Вот здесь зарыто главное в футболе: Его Величество Гол дается очень трудно. Многие спортсмены – представители других видов спорта считают, что футбол – это легко, несерьезно. Но это обманчивая, кажущаяся легкость. Они не видят, как трудно все это дается: тренировки, тренировочные сборы, игры, переезды, перелеты туда-сюда для того, чтобы один голик забить. Вот этот «один голик» весит очень много!

Футбол и как спорт, и как игра значительно тяжелее многих других видов спорта. И немногие это понимают. Те, с кем я общаюсь, например, популярные певцы Вячеслав Мал ежик, Юрий Лоза и другие (сегодня они не светятся на экране), делали себе имя в течение 25 лет. Они тяжело входили в этот бизнес, в эту среду, приложили титанические усилия, которые зритель не видел и о которых мало что знает. Они сами об этом говорят: «Вышел на сцену, попел – с виду так, кажется, легко… а за этим такой пот, над этой песней пришлось столько поработать!» Ведь каждая песня для них – это новшество, это открытие! Вот они ценят труд футболиста за Его Величество «голик»! А я знаю, как нелегко дается им их хлеб.

Поэтому вполне естественно, что футбол – это и труд, и ремесло, и творчество, и вдохновение, и импровизация. Была великая команда – «Аякс» (мы тогда еще не особенно знали европейский футбол с Круиффом, Пла-тини, Румменигге). Тогда, в 1971—1973, «Аякс» тренировал Штефан Ковач. Так вот он говорил: «Я раньше думал: чем больше они будут знать – о живописи, о музыке, о многом другом, – тем это лучше для футбола. А потом понял: чем меньше знают – тем лучше». К этому парадоксальному выводу он пришел через опыт работы с этой командой. Знаете, это спор вечный. Это спор, который называется ростом футбола. В какой-то момент в футболе преобладает импровизация, а в какой-то – рационализм, игровая дисциплина. Например, у всех вдруг начинают выигрывать немцы-работяги. Потом приходит стиль импровизации – и выигрывает Бразилия.

Противостояние стилей, концепций, понятий футбола – это то, что движет футбол. Один тренер приходит и говорит, как Лобановский: «Забудьте обо всем, вы – команда, машина. Ты здесь бежишь, ты здесь, ты делаешь так, а ты так» – и команда добивается блестящего результата. Лучше, конечно, было бы совместить все стили, но они несовместимы. Это как Романцев когда-то хотел сделать физически более сильной спартаковскую команду. Он пригласил, как я помню, высоких, под два метра, игроков, сломал спартаковские «стенки», этот «мелкий» футбол – и сразу понял, что этого не должно быть, потому что если ты перенесешь в эту команду что-то, ей не свойственное, то сломаешь ее стиль, традицию, манеру игры. Благо, сам понял свою ошибку и отказался от этого новшества.

Спорт – дело нервное, каждодневно нервное. Можно игру только на крике делать, и я это делаю, как и другие тренеры. Но ведь спортсмен может не выдержать, по себе знаю. Помню, как однажды после игры в раздевалке наш тренер Никита Павлович Симонян начал высказывать мне свои замечания. А я считал, что это неправильно, и в сердцах сказал: «Больше не играю – и все». Теперь-то я знаю, что в раздевалке сразу после игры никакого разбора делать нельзя. На следующий день отойдет игрок и все примет так, как это должно быть. А после игры, да еще неудачной, складывается конфликтная ситуация. А ведь каждый игрок кроме всего прочего еще и человек, личность, индивидуальность.

Конечно, разные тренеры к этому относятся по-разному, но забывать об этом нельзя ни на минуту. Я считаю, что футбол – дело творческое, и без внутреннего комфорта в душе каждого игрока и всей команды он (игрок) будет машиной, а это не будет нравиться зрителю. Какой-то один неожиданный мазок в игре, какой-то «Квадрат» Малевича (далеко не все понимают, что это за квадрат) – и стадион, телезрители во всем мире замерли на мгновенье… такое запоминается на годы! Понимаете, в чем дело? Этого же нельзя подсказать игроку вот именно в этот конкретный момент! Ты же ему в наушники не скажешь! Он же сам это изобретает на поле! Его осеняет какая-то мысль – мгновенно, по вдохновению – и он творит чудо. Что это: его общее развитие; или то, насколько он пропустил через себя многолетний тренировочный труд, насколько серьезно задумывался о футболе и пришел к этому; или в какой-то момент, в тысячную долю секунды, что-то в недрах сознания помогло ему достать это и сделать чудо? Поэтому, без сомнения, духовность должна присутствовать и в жизни, и в игре футболиста – без этого нельзя. За это я люблю Бразилию. Бразильские команды выигрывают чемпионаты мира потому, что у них как раз есть этот Божий дар, он присутствует в их игре гораздо более, чем у всех остальных команд.

В старые советские времена футболист был человеком, который все время сидел на базе, и домой его выпускали «повидаться с женой», а если он еще выпил глоток водки!.. О чем в первую очередь говорили в интервью наши футболисты, хоккеисты, которые первыми уехали на Запад? «Не знаю, куда девать свободное время: одна или две тренировки – и свободен! Я все время дома! Живешь совершенно по-другому!». Так что это все воспитываемые вещи, и все зависит от самого человека и условий, в которых он живет и трудится, то есть от самого футбола и страны. И культуры, о которой мы говорили. От этого зависит тип личности футболиста. …Хотя профессиональный футболист отличается от теннисиста или борца, велосипедиста или фигуриста. Вид спорта тоже накладывает свой отпечаток.

Почему великие в прошлом футболисты, как правило, редко становятся выдающимися тренерами? Тут, наверное, с нервами многое связано. Я уже много сказал о том, что надо обязательно прислушиваться к футболисту и понимать его. А это не каждый может! Не секрет, что когда в команду приходит новенький, да еще и молодой, и малоизвестный, и только еще начинающий тренер, игрок всегда думает: «Ты мне рассказываешь! Я играл в десять раз лучше тебя, а ты мне будешь еще тут рассказывать!» Мне кажется, что каждому человеку отведен свой век нервной энергии, которую надо израсходовать на то ремесло, которым он занимается. Некоторые ее используют рационально, другие – как придется. Может быть, у кого-то эта бочка побольше, у кого-то – поменьше. Все используют ее по-разному. Возьмите, например, Константина Бескова – выдающийся тренер в России. «Спартак» в 1976 году вылетел в первую лигу. Пришел Бесков – и мы вместе с ним (я с ним ругался) вошли в высшую лигу!

Я как-то в одном кафе на юго-западе Москвы выступал на каком-то «Комсомольском огоньке». Как всегда, рассказывал молодежи разные истории из нашей футбольной жизни и дошел до того, как Бесков организовал команду «Спартак», подобрал игроков, наладил дисциплину. Встает один молодой человек: «Евгений, прошу Вас, не хвалите Бескова». – «Почему?» – «А назовите хоть одну команду, которую Бесков сделал чемпионом!». Вы знаете, я опешил: действительно, до 1977 года, работая двадцать лет тренером, Бесков не сделал чемпионом ни одну команду… это было какое-то откровение. Я проанализировал и понял, что добиться такого результата не позволили личностные качества Бескова. Одно дело работать с игроком, которого ты взял мальчишкой и начал воспитывать, когда он смотрел тебе в рот, а другое, когда он стал уже зрелым футболистом, – с ним по-другому работать надо, все по-другому соотносится! Я понял тогда, что только тренерской работы, чтобы добиться успеха, мало.

Мало просто прийти на футбольное поле и провести тренировку, как бы классно ты эту тренировку ни провел. Тренер – это еще и наставник, и педагог, а иногда отец и друг. Надо знать, что у каждого игрока на душе, что у него дома, не заболел ли ребенок, что с женой. Надо жить жизнью команды и каждого игрока и добиться того, чтобы и он жил твоими заботами. Обязательно, потому что 70 процентов успеха команды зависит от твоих взаимоотношений с людьми. А сейчас тренер работает по следующей схеме: вот контракт, вот это выполняю я, вот это выполняешь ты – остальное меня не интересует. Мы жили совершенно по-другому.

Конечно, при всенародном интересе к футболу, симпатии к футболистам отношение к ним спортсменов – представителей других видов спорта самое разное, иногда негативное. Я это знаю по своему виду спорта, я знаю, как относились к футболистам борцы и боксеры. Знаю, что футболистов считают баловнями судьбы, гуляками, любителями красивой жизни, что из-за них якобы на всех спортсменов в народе смотрят как на дармоедов, как на людей недалеких, для которых главное – заработать деньги и повеселиться. Этот стереотип живуч. Помню, Ирина Роднина как-то по-обывательски сказала про Сашу Зайцева: «Он такой же ленивый, как футболисты». Но она же никогда не была на наших тренировках, на сборах! Она не знала, сколько мы работали!

Конечно, нередко наш брат-футболист дает основания для негативных суждений. Я помню, одного из наших тренеров после чемпионата мира 1966 года спрашивают: «Ачто Вы там, в Англии, видели?» – «Как товарищ Пеле обыгрывал наших русских товарищей!». Вот из таких ответов во многом складывалось мнение о футболистах, о хоккеистах. Многое зависит от того, как мы, сами футболисты, сами спортсмены, себя показываем. Мне вот Бог дал хорошую разговорную речь. Я комментировал на радио и на телевидении, в газетах много футбольных игр чемпионатов СССР, России, международных встреч, официальных матчей. Многие подходили и говорили: «О, спасибо, как Вы здорово комментировали! Нам нравится!». И это приятно. Но это ж не всем дано! Зато другие мои коллеги преуспели в другом.

О финансовой стороне футбола. Действительно, в мировом, в национальном футболе, особенно последние двадцать-тридцать лет, крутятся астрономические суммы. Действительно, клубы совершенно официально продают и покупают футболистов, особенно в Испании, в Италии, Англии, Франции, и, обратите внимание, за огромные деньги. Действительно, эта тенденция в мировом футболе становится характерной для всех видов спорта, особенно для спортигр. И, естественно, проникает к нам и всячески подогревается прессой, телевидением, особенно этими молодыми, иногда талантливыми, но часто неграмотными журналистами, которые только и спрашивают: «Сколько? Сколько? Сколько?», лезут в чужой карман. Действительно, тут ничего не придумаешь – все это рынок, норма рыночных отношений, которые приходят к нам сегодня, атрибут законов конкуренции, шоу-бизнеса, диктата телевидения.

Ведь просто ниоткуда деньги не берутся. Они берутся от рекламодателей, которые платят телевидению огромные деньги. В футболе больше денег, чем во всех других видах спорта, не считая, конечно, профессиональных видов спорта в США. Почему? Возьмем баскетбол: зал – двадцать тысяч. А футбол – сто тысяч стадион, значит, на футбол ходит в пять раз больше. Вот и вся тайна.

Правда, я не понимаю, как может тот же Зидан стоить пятьдесят или шестьдесят миллионов долларов, – не настолько он сильнее других своих одноклубников как во Франции, так и в Испании. Но, с другой стороны (опять я к этому возвращаюсь), футбол – это бизнес, в который люди вкладывают огромные деньги. И интерес постоянно подогревается. Возьмите Роналдо. Оказывается, одно только имя – Роналдо – позволило клубу «Реал» (Мадрид) продать годовые абонементы на сотни тысяч долларов! Там все-таки бизнес построен на окупаемости, там нет, как у нас, «трубы» или «скважины», около которой стоят футболисты, хоккеисты. Хотя у нас вся страна стоит у «скважины»! Там все иначе. Там, повторяю, рынок, там конкуренция, там выживает сильнейший. Такая славная итальянская команда, как «Фиорентина», разорилась, потому что задолжала. Оказалась банкротом! Закон рынка – никуда от этого не денешься.

Как оценивать роль телевидения в футболе? Об этом можно много говорить. Взять хотя бы Ваш пример об освещении нашими СМИ чемпионата мира в Японии и Корее. А что творилось на нашем телевидении в репортажах из Солт-Лейк-Сити, когда дошло до того, что во всех грехах были виноваты все, кроме нас! Телевидение сотворило такую картинку и создало такое общественное мнение, что народ в этот самый Солт-Лейк-Сити был готов пойти с вилами. Это яркий пример того, как можно манипулировать сознанием миллионов людей. Не сомневаюсь, что это было заранее спланировано. И акция на Манежной площади, без сомнения, из того же ряда. Вы знаете, в воздухе стоит аура злобы, этакой агрессивной настроенности, негатива!

Раньше включал телевизор: в Тбилиси праздник города – Тбилисоба, в Саратове открыли завод, в Сибири собрали такой-то урожай… Сейчас включаю телевизор: самолет разбился, дом взорвали, депутата убили – сплошной негатив. Это и есть манипулирование массовым сознанием. И так же в спорте, в этих актах вандалов, в этом массовом психозе, где заложниками становятся наши спортсмены, настоящие болельщики и истинные любители спорта.

Для меня олицетворением чистоты футбола были Николай Петрович Старостин, Никита Павлович Си-монян и Константин Иванович Бесков, который, что бы я тут ни говорил, тоже олицетворение чистоты футбола. Поэтому я, равняясь на них, из тех, кто ни разу не взял ни одной копейки, не продал и не купил ни одной победы. Вы знаете, я могу гордиться моими детьми. Я сам не пью, не курю – мой старший сын тоже. Он футболист, сейчас в Казахстане играет. В прошлом году был признан лучшим футболистом Казахстана. Мне это очень приятно, потому что ровно тридцать лет назад я был признан лучшим футболистом СССР, а он теперь – частицы того СССР. Но он уже воспитанник сегодняшней системы, он говорит: «Дадут больше в той команде – я пойду в ту». А для меня «Спартак» – это по-прежнему эмблема: это спартаковская общность, это люди, это уважение болельщиков.

Проблемы мирового футбола, на мой взгляд, прежде всего в том, что происходит слияние всех школ. Раньше была яркая латиноамериканская школа – она боролась с европейской школой. Позже стал выделяться африканский стиль – и стали серьезно воспринимать африканскую школу. Сейчас мировой футбол – это вселенский полигон, всемирный плавильный котел, где творить можно все. Богатейшие клубы стали, по сути, сборными мира – возьмите хотя бы мадридский «Реал». Это, по-моему, не очень хорошо для развития футбола, потому что раньше в противостоянии футбольных региональных и национальных школ шло обогащение конкретного клуба, а теперь, посмотрите: в мадридском «Реале» своих-то, коренных испанцев, осталось играть три-четыре. А комментаторы кричат: «Испанский футбол самый сильный!». Извините, не испанский, а мировой. И здесь на первый план выходят только деньги, и это самое плохое. Это огромная проблема сегодняшнего мирового футбола.

У нас – однозначно! – деньги стали править бал. Мы ушли от поиска талантов внутри нашего футбола, разрушена система спортивных детских школ – это самая главная проблема отечественного футбола. За последние десять лет у нас, на мой взгляд, появился один талантливый футболист – Егор Титов, а все остальные пока подмастерья. Мастера же настоящие должны играть так, чтобы у них учились все остальные. Я Вам говорил: когда я смотрел на Яшина, Симоняна, то я стремился быть таким же. Мне было на кого равняться. А на кого равняться сегодняшним мальчикам, если половина игроков премьер-лиги мяч нормально остановить не могут!

Надо заново, с учетом прошлого опыта отечественного футбола и сегодняшней жизни, создавать всю систему подготовки футболистов. Мы должны привыкнуть, мы должны просто адаптироваться к футбольной системе мира. Иначе мы все время будем опаздывать. Мы уже опаздываем. Теперь хотим все наверстать, а это очень сложно. Мы, например, не знаем, какая школа у «Ювентуса» или у «Интера», сколько они там своих воспитанников имеют. «Аякс», который выдал миру очень многих выдающихся футболистов, начиная от Гуллита, Ван Бас-тена и Йохана Круиффа, – этот клуб по всему миру собирает молодые таланты! А у нас практически не стало рождаться ничего. Главная наша проблема сегодня – это детский спорт, детский футбол. Никуда от этого не денешься. Нужен больший круг отбора, а там, смотришь, всплывет новый Черенков, новый Симонян или Стрельцов.

Екатерина Маловичко

Журналист,

спортивный обозреватель

радиостанции «Эхо Москвы»

Против лома – прием есть

Не знаю, в чем секрет притягательности и популярности футбола. Я сама в детстве в футбол играла, так что, наверное, какая-то притягательность в нем есть, потому что есть в нем что-то естественное: если перед тобой футбольный мяч, то его охота попинать ногами. Впрочем, у многих такая же охота бросать его руками об пол или вверх. В волейбол я тоже немного играла, поэтому тут, наверное, лучше говорить о секрете притягательности и популярности мяча в целом в различных видах игр. А может быть, и нет секрета – я не знаю.

Если честно, то мне футбол, хотя я и люблю его, в последнее время достаточно надоел. В последнее время из всех игровых видов спорта я выбираю баскетбол и волейбол, опять стала увлекаться хоккеем. Но наш футбол сейчас просто смотреть невозможно, потому что это девяносто минут тягомотины. Думаешь: ну почему игра длится девяносто минут? Хочется нажать перемотку, чтобы все происходило как-то поскорее. На мой взгляд, последние года два это «зрелище» стало гораздо менее интересным. Не знаю почему: то ли играть стали очень много, то ли все мы уже пресытились. Как-то я сказала, что сейчас больший интерес вызывает не сама игра, а переход игроков из клуба в клуб. Сам футбол играет уже значительно меньшую роль, чем то, кто, куда, за сколько перешел. Какой-то такой процесс торговли людьми – он вызывает, по-моему, гораздо большее любопытство.

Что для меня лично значит футбол? Для меня футбол, как и любой другой вид спорта, – это прежде всего столкновение характеров. Я вообще люблю спорт, точнее, люблю персонажей в спорте и именно с этой точки зрения смотрю любой матч в любом виде спорта. Футбол – один из немногих игровых видов спорта, где играют команды, но где очень много значит личность отдельного человека. Здесь реже заменяют игроков на поле, поэтому они больше привлекают к себе внимание, и они должны быть достаточно яркими людьми, чтобы в течение девяноста минут удерживать на себе внимание зрителей. Сейчас ярких персонажей в футболе достаточно много. С другой стороны, все они уже находятся, в принципе, на закате карьеры и почти все – достаточно яркие личности.

Сейчас им 28-30 лет, а новые еще не появились. Может быть, это я не могу найти новых достойных? Прежние кумиры уходят, а новые пока (для меня лично) не появились? Не знаю, появятся ли, но пока их нет. Поэтому сейчас для меня футбол теряет привлекательность. Может быть, это временно.

Что главное в футболе? Конечно, непредсказуемость, когда какой-то гол забивается на последней минуте. Для меня идеал футбола – это последний матч между «Манчестером» и «Реалом». Идеал, потому что такого не было и, наверное, долго не будет. Это была идеальная игра, в которой были и непредсказуемость, и результат, и много забитых мячей, и невероятное мастерство игроков. На мой взгляд, сейчас это две сильнейшие команды, которые просто не могут настраиваться на матчи с более слабыми. Когда они встречаются, они только друг друга стимулируют. Они стимулируют друг друга показывать то, что они умеют. Поэтому и «Манчестер» все-таки заставил «Реал» играть в свой футбол, и «Реал» заставил «Манчестер» предельно напрячься – две совершенно великолепные команды! Обе уважаю, хотя болею за «Реал» «Манчестер» уважаю за этот матч, просто уважаю.

В футболе важно все: и непредсказуемость, и результат, и игроки, и импровизация, и игровая дисциплина, и мастерство игроков и тренеров, и болельщики, и атмосфера стадиона. Все это есть и всегда было квинтэссенцией футбола. Футбол – игра. Но для тех, кто в него играет, это работа, а когда это становится работой, это перестает быть игрой. Может быть, еще и поэтому футбол сейчас становится более скучным: игроки получают такие зарплаты, они так стараются работать, что теряют удовольствие от игры.

Безусловно, это и забава, и какое-то отвлечение людей от забот: сел, включил, люди бегают, а ты сидишь себе, пиво пьешь – тоже очень прикольно на самом деле. У каких-то людей это, безусловно, и клапан для выхода агрессии. Не знаю, как насчет регулятора настроения масс – я думаю, что некоторые люди пользуются теми настроениями, которые царят на стадионе, для удовлетворения своих каких-то целей и страстей. К сожалению, масса болелыциков просто этого не понимает. Ну, это их проблемы. Это о массовом психозе.

Конечно, для кого-то футбол – это и повод напиться, и поорать, и подраться. Я неоднократно видела людей, которые едут на стадион уже просто с абсолютно белыми глазами, и едут «конкретно» напиться, поорать и подраться. Я видела таких людей на стадионе «Динамо». После игры я вернулась домой и увидела по телевизору, как там полетели стулья и началась потасовка. Все это было мне понятно еще за полчаса до матча: многие люди пришли не футбол смотреть, а просто подраться.

Насчет патриотизма. Это смотря кто и как играет в футбол! Вообще любое явление может способствовать и патриотизму, и национализму, и шовинизму, и чему угодно – все зависит от того, на что человек настроен. Если наши проиграли, причем где-то на другом конце света, например в Японии, а в Москве пошли бить японские рестораны, то я думаю, что здесь дело абсолютно не в футболе. Дело в поводе. Играли бы во что-нибудь другое, было бы то же самое. Просто сейчас народ «накачать» проще… в тот момент проще всего было «накачать» на футболе. Если бы «нагрели» на хоккей, как это было, когда вся страна смотрела, как наши играли с американцами, то пошли бы громить американские рестораны. Не пошли, к счастью. В принципе это просто повод, и можно, безусловно, с помощью футбола, с помощью любого другого зрелища, которое вызывает массу эмоций, целенаправленно манипулировать и сознанием, и поведением. Толпу можно зарядить на что угодно. Тогда, на Манежной, били, кстати, не только японцев, а всех азиатов.

Формирование мифов? Я выскажу свое мнение на примере чехарды тренеров нашей сборной, которые и становятся виновниками всех бед российского футбола. Сначала Романцев, потом Газзаев. Сейчас Валерий Георгиевич получает все то же самое, что в свое время получил Олег Иванович, в том числе от самого же Газзаева. Еще год назад было сказано, что Газзаев рано или поздно «получит «. Каждого тренера обвиняют в том, что он не сделал нашу команду чемпионом мира. А почему, собственно, перед ними ставят такую сверхзадачу? У нас что, есть для этого предпосылки? Мне амбиции нашего народа по поводу нашего футбола совершенно не понятны. Дело даже не в том, что ЦСКА проиграла в отборочном турнире какому-то «Вердеру», – ну и что? Вот Люксембург не выигрывал чемпионат мира по футболу и не собирается этого делать! Мне хороший анекдот по этому поводу очень понравился в «МК» «Мельде», «Вердер», Грузия, Албания, Македония – вы еще не выигрывали чемпионат мира по футболу? Тогда мы едем к вам!».

Наши амбиции по поводу хоккея мне понятны: у нас есть опыт, мы выигрывали все на свете. Понятно, почему мы сейчас тоже хотим все выигрывать. Но на чем основаны амбиции и всенародное ожидание, что мы должны стать чемпионами мира по футболу? Что мы выиграли в футболе за последние сорок лет? Абсолютно ничего, кроме того чемпионата Европы. Где еще мы добились какого-то высокого результата за последние почти полвека? Ничего нет. Это все равно что полвека рассказывать, что мы всех победили в войне, – пора уже начать гордиться чем-то другим. В футболе результатов нет! На чем основана эта глубокая уверенность нашего населения, что мы в финале чемпионата мира обыграем Бразилию? На мой взгляд, это просто конфликт ожиданий и реальности. Миф.

Почему мы не переживаем, что мы ничего не выигрываем в гольф, что мы ничего не выигрываем в крикет? Почему не переживали долгое время, что мы ничего не выигрываем в теннис? Не наши виды спорта! Почему мы считаем, что футбол – это наш вид спорта? Непонятно. Ну играем худо-бедно, и ладно. Вообще мне не нравится, как у нас журналисты футбол освещают. Народ очень зависим от всех этих фантазий журналистов и комментаторов: что им напишут, то они и думают, то они и говорят. И откуда это все берется, мне непонятно.

Думаю, что футбол для России означает попытку самоутвердиться. Но для этого выбраны, по-моему, совершенно негодные средства. Почему надо самоутверждаться именно через футбол?

В чем философия нашего футбола? На мой взгляд, у нас вся философия футбола строится на том, что «мы бы победили всех, если бы»…да кабы. Чуть-чуть чего-то все время не хватает. Плохо играли, потому что плохо играли!

Для Бразилии футбол – это образ жизни. Для Италии это образ жизни. Для Германии – не знаю, не уверена: для них футбол, скорее, немецкая организованность и дисциплина. У нас люди вообще к спорту относятся инфантильно. У нас и Олимпиадой интересуются раз в четыре года. Раз в четыре года люди садятся к телевизору и начинают считать медали и страшно обижаются, что наши спортсмены ничего не выиграли, – все они становятся гадами и преступниками. Четыре года человек не интересовался спортом, а потом садится и говорит: «Ну теперь-то все наши должны выиграть! Как, мы не выиграли? Мы же сильнейшие в мире! Как же так получилось-то? Сволочи эти буржуи, эти капиталисты, они не хотят, чтобы мы победили, засуживают наших!». Почему у нас такое исключительно потребительское отношение к спорту? Абсолютно то же и с футболом.

Явление национальной культуры? Да, наверное, футбол – это культура. Хотя американцы наш футбол не понимают, как мы не понимаем американский футбол, от которого они в восторге. Супербол в США – это планетарное событие. Для них их футбол явление национальной культуры. Когда миллионы лет спустя Землю завоюют инопланетяне, на территории США они увидят, наверное, картинки с изображением людей, играющих в американский футбол. Можно говорить о футбольной культуре страны и нации, но прежде, мне кажется, следует говорить просто о культуре нации, а потом уже о футбольной культуре.

Какова культура страны, такова и культура футбола. Вот у нас это очень хорошо сопрягается. Европейские футболисты в целом представляются мне более культурными персонажами, чем наши. У нас просто изначально в футбол играют бедные ребята (я не собираюсь в этом наших ребят обвинять!): детдомовцы, воспитанники интернатов – не все, но большинство, то есть дети из небогатых семей. А за границей общий экономический и культурный уровень людей выше, и там футбол все-таки не совсем для бедняков. Это не то, что человеку нечем заняться и он пошел играть в футбол, потому что понимает, что больше ничем не сможет заработать. Мне кажется, что уровень футбола у нас ниже потому, что ниже общий культурный уровень игроков.

В нашем футболе мне не хватает именно мыслей. Я болею за команду «Спартак», и мне ближе Олег Роман – цев. Я не фанат его как человека, он персонаж неоднозначный, но он развивал определенный стиль, этот стиль закрепился, так что даже сейчас я вижу в игре «Спартака» какие-то «вставки» из его работы. Человек пытался что-то сделать даже с тем набором людей, который у него был. Видно, что в игре есть какая-то мысль. Люди должны думать, когда они бегают. Один раз можно напугать противника своей мощью, другой раз нахрапом, а потом мыслящие люди все равно возьмут верх – против лома есть прием!

Футбол в последнее время – это, безусловно, элемент шоу-бизнеса. Мадридский «Реал» нам это доказывает каждый день. Футболисты настолько часто сейчас используются в рекламе, что можно говорить о том, что футбол действительно стал шоу-бизнесом. Футболисты участвуют во всевозможных акциях, их участие привлекает внимание публики. Если Андрей Шевченко участвует в показах мод, если Дэвид Бекхэм признается самым стильным человеком в Англии – это безусловно доказательство того, что футбол становится уже не только спортом, но каким-то видом шоу-бизнеса.

Футбол не всегда парадоксален, он бывает, к сожалению, очень логичен, особенно когда результат матча виден за сорок пять или за все девяносто минут до начала игры. Я действительно сочувствую журналистам НТВ , которые вынуждены комментировать матчи чемпионата Испании: они просто не знают, о чем говорить. Я понимаю, почему они делают всякие вставки: просто иначе смотреть невозможно. Люди бегают по полю: «Ты, блин, куда бьешь? Придурок, бей по воротам!». А комментатор философствует: «Какая глубина!» Ну как-то проще надо, ведь футбол для многих действительно ремесло. Для журналистов в том числе. Я считаю, что здесь нужен просто здравый смысл: футбол – это и ремесло, и вдохновение, и творчество, и импровизация. Но делать из Ронал-до необыкновенного человека, гения я бы не стала. Надо относиться к нему здраво. Да, это выдающийся футболист, да, он талантливый, хороший, умный, но… Да, Ма-радона – великолепный, талантливый футболист, но наркоман. Есть какая-то черта, за которой заканчивается здравое восприятие футбола. Я как-то стараюсь всегда отдавать себе в этом отчет. Я смотрю на всех этих фанатею-щих от спортсменов людей и, признаться, не понимаю… В общем, я считаю, что нужен здравый смысл в отношении к любому явлению.

О духовности футбола. Я не могу спокойно говорить об этом: спорт ничего общего с духовностью не имеет. Ведь спорт – это что? – человек сознательно губит здоровье! Он получил богатство от природы, которое губит в погоне за результатом, за победой. Если вдуматься: ради чего люди это делают? В погоне за деньгами, в погоне за славой. Они губят свое здоровье целенаправленно! Меня всегда удивляет, когда говорят, что спорт – это здоровье. Спорт – это нездоровье! Это продажа своего здоровья, продажа в кредит, я бы так сказала. Человек волен распоряжаться тем, что ему дала природа, это его личное дело. Кто-то продает руки, кто-то ноги, кто-то мозги. Кто-то продает здоровье. Человек делает выбор. Он сознает, что не может (или не хочет) зарабатывать ничем другим, кроме спорта, – он продает свое здоровье. До тридцати лет (или сколько там ему отмерено!) занимается выбранным видом, а всю оставшуюся жизнь лечится. Мы не можем осуждать человека за то, что у него нет чего-то, что есть у другого.

Относиться к спортсменам так, что вот этот патриот, а этот непатриот, этот «буржуй», этот «продавшийся капиталист», – это, я считаю, «совковое» отношение, оно воспитано советской идеологией, когда в Советском Союзе из спортсменов выжимали все, а потом выбрасывали. И все от них требовали. Пока он зарабатывает медали, все о нем помнят, седьмое место – до свидания. И сейчас подход абсолютно такой же, только спортсмены сейчас делают это за деньги. Они себя губят, калечат, но это их личный выбор; их никто не заставляет это делать, и нет какой-то организации, которая говорит, что ты должен ради страны… и так далее. Ничего ты не должен, никто никому ничего не должен. Хочет – делает. Поэтому все эти стенания, что «наши» проиграли… на мой взгляд, такой подход уже архаичен.

Обобщенный портрет футболиста? Он, в принципе, существует уже давно, вы знаете: «у мамы было два сына, а третий футболист» – да, так может быть. Но есть исключения. В любом правиле есть исключения. Не скажу, что вообще все футболисты такие. Я вообще избегаю обобщений, потому что так можно далеко зайти.

Я бы сказала так: есть обобщенный портрет российского футболиста и есть обобщенный портрет зарубежного футболиста – ну скажем, европейского, южноамериканского. Это все-таки, мне кажется, точнее. Да, есть какие-то типичные черты. У нас футболист – это некий набор из анекдотов. Особенно меня веселят их интервью в «Спорт-Экспрессе». Мы уже давно пришли к выводу, что было бы гораздо смешнее, если бы интервью печатали такими, как есть, то есть ответы из двух слов: «А-а-а, ударил – прошел». По телевизору показывают интервью Егора Титова: «Егор, как Вы забили гол?» – «А… хорошо навесил… вот. «Очень смешно! А в «Спорт-Экспрессе» эти интервью такие все причесанные, такие красивые, такие складные. Сидишь и думаешь: «Боже мой, неужели этот человек изъясняется такими длинными, витиеватыми фразами!». Это все лишнее. Такой портрет футболиста не соответствует реальности: по телевизору один человек, а в газете другой. Он рассказывает о каких-то смешных случаях из жизни, о каких-то пьянках, но рассказывает таким литературным языком! Все это очень забавно на самом деле. Это уж такой стереотип нашей журналистики, по привычке все причесывать.

А вообще портрет нашего футболиста, мягко говоря, довольно забавен, если не брать во внимание некоторые исключения. Кстати, те, кто играет за рубежом (Мостовой, Карпин), выглядят как-то цивилизованней наших. Конечно, жизнь за рубежом меняет человека. Одни приспосабливаются к чужой жизни быстрее, другие медленнее, но все, кто там играет, отличаются от наших здешних и подходом к жизни, и философией. Так что разница есть, но описывать ее подробно я бы не стала, чтобы никого не обидеть.

Великие в прошлом футболисты редко становятся выдающимися тренерами. Да, вообще великие в прошлом спортсмены, по-моему, редко становятся выдающимися тренерами. Наоборот, выдающиеся тренеры бывают не самыми удачными спортсменами. Как же это объяснить? Мозги по-разному работают! Ну а почему не все актеры становятся великими режиссерами? Это разные вещи абсолютно. Актер и режиссер – это и разный статус. Это разное, по-моему, устройство мышления. В футболе то же самое, на мой взгляд. Есть мастерство исполнителя – и есть мастерство созидателя.

Отношение к футболистам представителей других видов спорта. Я не знаю, как спортсмены смотрят друг на друга. Я думаю, что народ в принципе смотрит на спортсменов как на дармоедов и людей недалеких, для которых главное – заработать деньги и повеселиться; вместо того чтобы играть как следует за Родину, они прожигают жизнь, сидят в ресторанах. Таково, мне кажется, стереотипное восприятие спортсменов со стороны народа. Я вообще к стереотипам отношусь с долей иронии.

Между спортсменами, на мой взгляд, отношения такие: смотрят друг на друга сверху вниз. Люди, которые смотрят на других сверху вниз, показывают какую-то свою ограниченность, как мне кажется. Любая попытка на кого-то посмотреть сверху вниз странным образом характеризует самого этого человека. Вообще любопытно, как относятся друг к другу спортсмены разных видов спорта. У меня есть некоторая квалификация, такая своеобразная, может быть: каковы виды спорта, таковы и сами люди. Бокс, например: когда бьют по голове очень часто, все-таки какие-то нервные клетки отмирают, это как-то сказывается. Хотя в боксе есть Рой Джонс, которым я восхищаюсь: человек просто на своем месте – идеальный боксер! Человек должен быть на своем месте. Главное, чтобы Роналдо не лез в президенты Бразилии. Вот играет в футбол, и пускай себе играет. Если он хочет заработать деньги и повеселиться, – ну пожалуйста. Президент Бразилии делает, наверное, то же самое, но по-своему: он веселится тем, что управляет Бразилией. Поэтому, повторяю, главное – чтобы человек был на своем месте. Это касается и спортсмена.

О заработках футболистов. Астрономические суммы… Но это норма рыночных отношений. Это то же самое, как любой переход человека с работы на работу. Правда, если я, например, пойду с «Эхо Москвы» на НТВ , за меня, конечно, трансферную стоимость выплачивать не будут… но у меня и контракт не подписан до такого-то года. Так что это просто специфика профессий. Спортивная жизнь действительно напоминает торговлю людьми, но самое странное, что именно это наиболее интересно в межсезонье для обывателя, по крайней мере это ему самое понятное: кто-то откуда-то перешел, кого-то продали за пять рублей – очень интересно; а этого продали за десять, а того за рубль – но это считается еще круче, чем за пять и за десять, потому что он очень талантливый. Это самое интересное, потому что это житейская сторона всего этого дела, которая понятна обывателю, не сведущему в спорте. Раньше это в таких масштабах не обсуждали – это широко появилось в СМИ, наверное, в последние годы, когда в спорте стали крутиться такие огромные суммы. Пик обсуждения темы купли-продажи, денежных сумм был года два назад, когда были завышенные цены. Сейчас цены падают, но интерес к самому этому процессу остался.

Мне кажется, что это все стало таким ярким именно потому, что футбол отчасти становится шоу-бизнесом. Чтобы себя продавать, чтобы продавать трансляции, он вынужден делать себя более ярким, прибегать к каким-то неординарным приемам. Это делает рекламу игроку, которого потом можно использовать в рекламе чего бы то ни было, – его знают. И хотя, безусловно, игрока знают первым делом все-таки по игре на поле, случай Бекхэма, Анны Курниковой говорит о другом. Он говорит о таланте. О таланте спортсмена продать себя вне зависимости от спортивных результатов. Но это совершенно особый талант. Я думаю, что есть еще особенный талант менеджеров клубов, которые умеют делать из своих игроков звезд вне зависимости от их реального игрового таланта.

Вместе с тем в спорте есть масса талантливых людей, о которых никто не знает.

Роль телевидения в футбольном хозяйстве. У нас она непонятная. У нас одну половину матчей показывают по одному каналу, а вторую – по другому. Какова в этом роль телевидения? Я вообще не понимаю, как у нас делятся права и как это все регламентируется. Думаю, как в шоу-бизнесе, так и в футболе, – все наоборот: артисты платят за то, чтобы выступить по телевизору, а как с футболом, я вообще не понимаю! Кто кому за что платит, чтобы кто-то кому-то что-то показал? Вот это загадка! Я воспринимаю это просто как факт: показывают или не показывают – вот и все.

Работа комментаторов очень важна. Это показал опыт канала НТВ , а особенно это стало ясно, когда появился канал 7ТВ: важно, кто и как комментирует. Вот я, например, канал 7ТВ слушать просто не могу – только смотреть. С точки зрения качества комментария канал НТВ меня удовлетворяет, он удовлетворяет и мою любознательность, и мой какой-то эстетический вкус.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.