Поскольку возражения привели бы только к ненужным спорам, Каролина кивнула в знак согласия.

— Нужно ли мне заказать для тебя номер в отеле, или ты сделаешь это сам?

Он слегка коснулся рукой ее ноги. Тело Каролины под покровом брюк из грубой ткани немедленно напряглось.

— Нам нужна одна комната на двоих, Дикая Кошка. После того как я загляну к Адабель, мы сходим к пастору.

Каролина сначала обрадовалась, но затем сникла. Гатри собирался жениться на ней только потому, что считал ее беременной. Для Каролины этого довода было недостаточно.

— Мы поговорим об этом позже, — сказала она.

В помещении почты Каролина продиктовала содержание телеграммы в Болтон. Она просила старушек не беспокоиться и обещала рассказать обо всем, когда приедет. Послав телеграмму, Каролина отправилась в отель «Государственность» и заказала два одноместных номера: пусть Гатри радуется отдельному номеру.

Покончив с его поручением, Каролина с саквояжем в руках поднялась по лестнице в свой номер. Клерк отеля отправил боя в платную конюшню, чтобы оставить там лошадь Каролины. Каролина пока распаковала свой багаж и подсчитала свою похудевшую пачку денег. Затем она спустилась вниз для ленча в столовой.

После ленча Каролина поднялась в свой номер и вытянулась на постели, поскольку ее одолевала дремота.

Когда она проснулась, Гатри стоял рядом. Свежевыбритый, подстриженный, в новом костюме, он выглядел настоящим джентльменом.

— Здесь довольно узкая постель, — сказал он, засунув большой палец в карманчик для часов, — но, думаю, нам не нужно много пространства. Этой ночью я собираюсь держать тебя либо над собой, либо под собой.

Каролина так покраснела, что ощутила жжение кожи. Она не отдохнула как следует.

— Я не собираюсь делить постель с таким как вы, Хэйес, — сказала она, сидя на кровати и откидывая с лица прядь волос. — Вы уже виделись с Адабель?

Гатри присел рядом с ней на тонкий неровный матрас.

— Нет, — ответил он мягко, беря ее руку. — Я иду к ней сейчас.

От него исходил приятный запах лавра и мяты.

Задетая тем, что он предпринял так много усилий, чтобы предстать перед Адабель в наилучшем виде, Каролина не пыталась улыбнуться. Она не верила его обещаниям. Она знала, что мужчины непостоянны. Зависимость от них была опасна. При одном виде Адабель он забудет все, что его влекло к Каролине.

Гатри вздохнул и нервно поправил свой галстук. Затем он обнял Каролину и поцеловал. Его поцелуй, поначалу легкий, становился все более и более интимным, пока не привел Каролину в состояние сильного возбуждения.

Когда поцелуй кончился, Каролина оказалась лежащей на постели, хотя вначале, как ей отчетливо помнилось, она сидела на ней. Когда Гатри расстегнул ее брюки, она ничего не предприняла, чтобы остановить его руку.

— Когда я вернусь, — ласково сказал он, — то закончу то, что начал. Будь готова к этому.

Каролина задрожала.

— Гатри…

Искусная работа его пальцев заставляла ее извиваться.

— Будь готова, — повторил он. Затем он вышел из комнаты, оставив ее лежать на кровати возбужденной, но неудовлетворенной и, более всего, раздраженной.

Выйдя из ее комнаты, Гатри снова поправил свой галстук. Бог свидетель, он предпочел бы провести остаток дня в постели с Каролиной, но его ждало серьезное дело.

Шайенн был ему знаком. Он проработал шесть месяцев на скотоводческом ранчо в нескольких милях от города. Гатри направился к дому Адабель широкими, уверенными шагами. Через три улицы к востоку располагался респектабельный пансионат, которым владели Адабель с матерью.

Знакомая вывеска все еще висела на суку большого клена, росшего перед домом. Свежевыбеленный забор сверкал ослепительной белизной. Трава была хорошо ухожена. На клумбах, несколько не по сезону, пестрели цветы.

Гатри открыл калитку. Ее петли все еще скрипели. Он еще раз поправил галстук, направляясь к крыльцу дома.

К его ужасу и облегчению одновременно дверь тамбура открылась, когда он только ступил на нижнюю ступеньку. Вышла Адабель с раскрасневшимися щеками и лихорадочным блеском глаз. Она напомнила Гатри былую норовистую молодку.

Адабель выглядела премиленькой. Улыбка заставляла играть ямочки на ее лице. У нее были блестящие светло-русые волосы и пышная фигура. Тем не менее, Гатри не находил в ней изюминки, которая была в Каролине и всегда пробуждала в нем вожделение.

Гатри остановился, не зная, как начать.

— Хелло, Гатри, — первой поприветствовала она его. Ее ласковый грудной голос немного дрожал. Она сцепила вместе руки и принужденно улыбнулась. — Рада, что ты здесь. Мне нужно кое-что сообщить тебе.

Собственные объяснения и оправдания Гатри были немедленно отложены. Он с любопытством ожидал ее сообщения.

Адабель покраснела, похорошев еще больше, и отвела на мгновенье взгляд.

— Гатри… мистер Хэйес… с тех пор как мы виделись в последний раз… Я…

Слабая надежда разрасталась и крепла в душе Гатри. Неужто ему удастся избежать необходимости огорчить женщину, которая заслуживала только нежности и любви? Кажется, этого и следовало ожидать.

— Да? — поинтересовался он осторожно, не приближаясь к Адабель.

В ее глазах блеснули слезы.

— Я встретила одного человека, — смущенно призналась она. — Его зовут Джон Деннис, он железнодорожник. Мы должны пожениться в будущем месяце.

Реакция Гатри на эти слова, должно быть, поразила Адабель. Он издал радостное восклицание, подхватил ее здоровой рукой и закружил в ликующем вихре. Затем он громко чмокнул ее в лоб.

Удивление на ее лице постепенно уступало место робкой улыбке. Везучий же парень был этот Джон Деннис, как, впрочем, и сам Гатри!

— У тебя нет возражений? — спросила она.

Гатри рассмеялся.

— Конечно есть, дорогая. Но ирония судьбы состоит в том, что я тоже встретил одну женщину. Ее зовут Каролина Чалмерс. Это маленький изящный бесенок. Учительница с таким темпераментом, будто ее клюнул жареный петух.

Адабель засмеялась и всхлипнула одновременно.

— Гатри, это чудесно, — сказала она. Затем она обняла его и поцеловала в щеку. — Будь счастлив. Хорошо?

— Ты тоже, — ответил он с грубоватой нежностью. Хотя сейчас он понял, что по-настоящему никогда не любил Адабель. Ему также стало ясно, что она могла бы стать идеальной женой. Рядом с ней он проводил бы безмятежные дни, сладкие ночи. С ней он нажил бы кучу румянощеких ребятишек.

Адабель долго держала в своих руках его руки. Они попрощались взглядами. Затем Гатри повернулся и пошел к женщине, с которой будет делить немало забот и неприятностей.

«Порой, — думал Гатри, — жизнь теряет логику».

Каролина прохаживалась перед окном. Ее тело трепетало страстью; она облачилась в единственное и лучшее платье своего гардероба — простое коленкоровое. Волосы Каролины были заплетены в косу, заколотую узлом на затылке. Она несколько раз пощипала себя за щеки, чтобы подрумянить их.

Когда раздался стук в дверь, она повернулась и испуганно произнесла: «Войдите».

— Ты выглядишь прекрасно, Дикая Кошка, но для свадьбы нужно придумать что-нибудь более оригинальное.

Ее лицо вспыхнуло. Она прижала к щекам ладони, чтобы чуть-чуть остыть. В какой-то жуткий момент она подумала, что он собирается сообщить ей о своем решении жениться на Адабель и пригласить ее в качестве свидетельницы. Мгновеньем позже она была совершенно сбита с толку.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу, чтобы ты надела что-нибудь легкое, воздушное, — сказал он. Хмурясь, он окинул ее оценивающим взглядом. — Что-нибудь белое.

Щеки Каролины пылали.

— Говорят, мне не идет белый цвет.

— К дьяволу то, что говорят.

— Но у нас нет полной уверенности в том, что я беременна. И, кроме того, я тебя уже предупреждала, Гатри, что не выйду замуж за мужчину, который меня не любит.

Гатри вздохнул.

— Разумеется, ты беременна, — сказал он так, будто это заключение было неоспоримым. — Если я хочу жениться на женщине, которая меня не любит, то почему ты не можешь оказать мне такой услуги?

Каролина не ожидала от него такого хода. Но она не собиралась признаваться в своих нежных чувствах к Гатри, поскольку считала, что он не любит ее. В замешательстве Каролина сжала руки.

— Возможно, с течением времени ты мог бы полюбить меня…

Он подошел и обнял ее.

— Я бы сказал, что сейчас у нас хороший шанс связать свою судьбу и проверить свои чувства, Дикая Кошка.

В сердце Каролины боролись самые противоречивые чувства.

— Гатри, я могу еще угодить в тюрьму. Что ты будешь делать тогда?

Гатри приподнял ее подбородок.

— О тюрьме больше не думай, — успокоил он Каролину. — Сейчас же пойдем и купим тебе платье. — Затем выражение озабоченности появилось на его лице. Он посадил ее на край кровати. — Да, я ведь обещал закончить то, что начал. Я человек слова.

Возбуждение Каролины еще более усилилось в предвкушении любовных утех. Но она положила обе руки ему на грудь.

— Нет, Гатри, — возразила она решительно. — Если мы собираемся пожениться, то я хочу подождать до конца свадебного обряда.

Он рассмеялся коротким отрывистым смехом и поцеловал ее в губы.

— Отлично, Дикая Кошка. Теперь мы пойдем и купим тебе платье, а также найдем судью для свадебного церемониала.

Еще не оправившаяся от изумления Каролина позволила Гатри взять ее за руку, вывести из комнаты и повести вниз по лестнице. В первой же торговой лавке, которую они посетили, было обнаружено подходящее платье для Каролины: из тонкой воздушной ткани и белое, как крыло ангела.

Гатри купил его на деньги, которые, как полагала Каролина, он выиграл в покер. Затем они начали поиски того, кто мог совершить и оформить бракосочетание. В офисе шерифа им сказали, что в городе находится выездной судья, остановившийся в пансионате миссис Роджерс.

Каролина поинтересовалась именем судьи и бросила быстрый взгляд в сторону Гатри.

Будущий супруг Каролины поблагодарил шерифа и повел ее к двери.

— Ступай в отель и переоденься, — поторопил он ее. — Я пошлю за судьей.

Все страхи и сомнения, настоящие и будущие, вихрем закружились в голове Каролины, но она слишком любила Гатри, чтобы расстроить свадьбу. Она едва заметно кивнула в знак согласия, — Ладно, мистер Хэйес, я сделаю, как вы сказали. Но в будущем я попрошу вас произносить ваши просьбы в более вежливой форме.

Гатри улыбнулся.

— Я постараюсь, Дикая Кошка.

Он развернул Каролину и легким шлепком направил в сторону отеля. Обернувшись через плечо, она увидела, как он передает бою монету. Каролина ускорила шаг, чтобы подготовиться к приходу судьи.

Перед отелем Каролина встретила Toбa, радостно залаявшего при виде ее. Перехватив коробку с платьем другой рукой, Каролина стала гладить мохнатую голову пса.

— В один из ближайших дней, — говорила она Тобу, — мы перестанем таскать тебя повсюду за собой. У тебя будет своя собачья будка и много костей.

Слабым повизгиванием Тоб, очевидно, просился в отель. Но Каролина не позволила ему идти за собой. Она знала, что клерк за регистрационным столом не разрешит ей провести пса через вестибюль в свою комнату.

Войдя в комнату, Каролина бросила коробку с платьем на кровать, открыла окно и посвистела. Вскоре появился Тоб. Задыхаясь, он взбежал по ступенькам пожарной лестницы и перемахнул расстояние между лестницей и окном, чтобы оказаться рядом с хозяйкой.

Каролина предостерегающе шикнула, когда пес стал устраиваться на вязаном коврике у туалетного столика.

— Если тебя услышат, нас вышвырнут отсюда.

Тоб покорно положил морду на передние лапы и закрыл глаза.

Между тем Каролина распаковала коробку и спешно надела на себя платье. Поскольку она не могла застегнуть пуговицы на спине, то решила, что это сделает Гатри по возвращении.

Гатри пришел с букетиком лютиков и колокольчиков.

— Прости, Дикая Кошка, — извинился он, — но это было самое лучшее, что я собрал наспех. Они росли за зданием продовольственного магазина.

Букетик полевых цветов привел Каролину в умиление. С тем же чувством она представила, как Гатри собирал их для нее. Она улыбнулась ему, бережно придерживая цветы. В ее глазах заблестели слезы. Нежные слова: «Я люблю тебя, Гатри» — были уже готовы сорваться с ее языка. Но она вовремя спохватилась.

— Благодарю тебя.

Он нахмурился.

— Что случилось с твоим платьем?

Каролина рассмеялась.

— Ничего особенного, — сказала она, поворачиваясь спиной к Гатри. — Его нужно застегнуть.

Гатри с присущей ему сноровкой застегнул пуговицы. Когда он повернул Каролину к себе лицом, слез уже не было.

— Ну, Дикая Кошка, судья уже ждет, чтобы сделать из меня честного человека. Пойдем?

Сердце Каролины замерло. Она кивнула, не в силах произнести ни единого слова.

Внизу, в вестибюле, действительно ожидал судья. Это был крупный мужчина с округлым брюшком. Он был одет в серый костюм в мелкую полоску. Судья восхищенно улыбнулся Каролине и повел жениха и невесту в кабинет администратора отеля, где не было посторонних.

Он достал из кармана плаща брачное свидетельство, украшенное рисунками райских птичек, а также золотым тиснением текста, написанного каллиграфическим почерком.

Гатри и Каролина подписали брачное свидетельство. Судья вынул из кармана Библию и принял важную позу. Две служанки отеля были свидетельницами.

Каролина и Гатри стояли перед окнами, выходящими на улицу. Их разделяло небольшое расстояние. Взгляд, брошенный искоса на Гатри, подсказал Каролине, что ее жених был так же взволнован, как она сама, хотя и держался независимо.

Судья начал читать текст священной книги. Каролине удалось внимать его чтению, хотя за окнами слышался шум от проезжавших повозок и лошадей.

Когда наступило время обмена обручальными кольцами, у Каролины своего не оказалось. К ее удивлению, Гатри достал золотое кольцо из кармана пиджака и надел ей на палец.

— Властью, которой я облечен на территории Вайоминга, — повысил голос судья, приближаясь к завершению церемонии, — я объявляю вас, мужем и женой. Мистер Хэйес, поцелуйте свою молодую жену.

Прикосновение губ Гатри было знакомо Каролине, и все же ее охватила дрожь, как будто он впервые целовал ее. Она слегка покачнулась и была вынуждена опереться на руку Гатри, чтобы обрести устойчивость.

«Боже милостивый, — подумала она е улыбкой, — присутствующие могут принять меня за подвыпившую девицу».

Гатри оплатил услуги судьи и получил взамен брачное свидетельство. Церемония закончилась быстро и просто. Каролина поразилась тому, что речи напыщенных политиков по случаю Дня независимости — 4 июля — могли длиться более двух часов, в то время как их свадебная церемония заняла не более десяти минут.

Каролина вытянула руку полюбоваться своим обручальным кольцом. Она подумала, с каким удовольствием мисс Фоуб и мисс Этель узнали бы, что она, наконец, вышла замуж. Им доставило бы не меньшее удовольствие узнать, что она любит своего мужа. Поглощенная своими мыслями, Каролина была захвачена врасплох объятиями Гатри. Он решил нести ее на руках.

— Теперь, миссис Хэйес, — сказал он, — у меня есть право делить с вами постель. Этим я и хочу сейчас заняться.

Когда Гатри нес Каролину вверх по лестнице, стоявшие в вестибюле ковбои бурно приветствовали его. На лестничной площадке Гатри развернулся, и она бросила вниз уже помятый букет лютиков и колокольчиков.

Седой старый ковбой с печальными глазами и пышными усами подхватил цветы. Его приятели смеялись и похлопывали его по спине.

Гатри улыбнулся и продолжил путь в комнату, которую ранее сняла Каролина. Тоб все еще лежал на вязаном коврике. Когда молодожены вошли, он открыл глаза. Хвост пса дернулся, но его морда продолжала покоиться на передних лапах.

— Завтра тебе снова придется надеть это платье, — сказал Гатри, осторожно опуская жену на ноги. — Попробуем сфотографироваться, если фотограф протрезвеет к этому времени.

Каролина рассмеялась. Какой-то ковбой завладел ее свадебным букетом, а свадебная фотосъемка может не состояться из-за того, что фотограф окажется пьяным. При всем этом она ничего не хотела бы менять в своей жизни. Разве что видеть рядом своих сестер и сестер Мейтлэнд.

Гатри взял ее за талию.

— Я мог бы стоять здесь и любоваться тобой весь день.

Она улыбнулась.

— Неужто у вас появился вкус к худосочным учительницам, мистер Хэйес? — спросила Каролина, припомнив эпитеты, которыми он награждал ее в начале их знакомства.

Гатри вновь поцеловал ее. Он глядел на нее с удивлением, как будто только сейчас обнаружил в ней нечто, чего не замечал прежде.

— К одной из них особенно, — ответил он. С несвойственной ему неловкостью он стал вынимать заколки из ее волос. Распустив ее пряди, он пропустил их сквозь свои пальцы.

Каролина медленно развязала его галстук. Было заметно, как дернулся его кадык.

Он посадил ее на край постели и наклонился, чтобы снять с нее туфли. Затем сбросил свои ботинки.

Между, ними началось священнодействие: медленное, последовательное, полное любви и нежности. Они снимали поочередно друг с друга одежду, пока не остались совершенно нагими. Каролина не чувствовала стыда. Один благоговейный трепет.

Гатри отвел с груди Каролины длинные шелковистые пряди волос и прижал ее к себе, целуя. Она старалась не касаться его раны, которая заживала, но еще давала о себе знать.

Раньше в их любовных утехах царили нетерпение и буйство. На этот раз их движения были неторопливыми и нежными. Гатри уложил Каролину на узкую постель и овладел ею столь же осторожно и благоговейно, как и тогда, когда он лишил ее невинности.

Она наслаждалась прикосновением его волосатой груди к ее мягким и гладким грудям, соприкосновением их бедер, возбуждающей работой его члена, ритмично погружающегося в нее.

При всей нежности и неторопливости их действий кульминация страсти была невероятно сильной. Каролина откинула назад голову и сладострастно застонала. Ее тело содрогалось под телом Гатри.

Гатри, схватившись руками за медные прутья спинки кровати, напрягся, глаза его покрылись поволокой.

Он застонал, когда ее потайные мышечные ткани плотно сжали его член и заставили исторгнуться его семя.

После того как был исчерпан запас сил, Гатри в изнеможении опустился рядом с Каролиной, тяжело дыша. Его правая нога лежала поперек ее бедер, рука держала грудь, большим пальцем он поглаживал ее сосок.

Каролина повернулась на бок и скользнула вверх по подушке. Соском своей груди она слегка провела по его губам. Он взял сосок в рот и стал сосать. Каролина застонала. В глубине ее тела, столь умиротворенного еще несколько минут назад, вновь возникло сладкое томление.

Держа Каролину за бедро, Гатри крепко прижал ее к себе. Он продолжал ее ласкать, беря в рот поочередно соски ее грудей, пока она, выгнув спину, терлась о его бедро.

Каролина тихонько застонала. Теплая влага покрыла ее кожу с головы до ног. Гатри продолжал ее ласкать.

— О, Гатри, — всхлипнула Каролина.

И хотя Гатри, должно быть, понимал, что это мольба о пощаде, он продолжал ласки.

Наконец, он повернул молодую женщину к себе спиной, нащупал членом ее влагалище и вошел в нее мощным толчком. Она немедленно откликнулась на это взрывом страсти. Она терлась ягодицами по его бедрам в жажде наибольшего наслаждения и издавала страстные стоны.

Каролине захотелось посмотреть на лицо Гатри. Она легла под него и дотронулась рукой до его щеки. Его глаза были закрыты, кожа влажна. Она закинула на него ногу, чтобы контакт их стал теснее. Он прохрипел какую-то бессвязную мольбу, прежде чем извергнуть в нее свое семя. Он лежал на ней, опираясь на руки, когда она приподнялась и коснулась языком соска на его груди. Сосок немедленно затвердел.

Каролина сжала его ягодицы, возбуждая его сосок языком, И вот он опять вошел в нее. Целуя его шею, Каролина стала медленно колебаться под ним, принимая его в себя и выпуская. Со сдавленным вскриком Гатри перевернулся на спину, увлекая за собой Каролину. Теперь она сидела на Гатри, пронзенная его членом. Ее руки сжимали его могучие плечи.

Она была дамой короля-воина, имеющей право на свою долю добычи. Она подвергала Гатри испытанию любовью. Наконец он вскрикнул и выгнул спину. Выжав из него все соки, Каролина продолжала забавляться его сосками. Когда все закончилось, он положил ее рядом с собой, прижался к ней и крепко заснул.

Каролина заснула тоже. Когда она проснулась, Гатри осторожно обтирал ее влажным прохладным лоскутом ткани. Затем он погрузил язык в ее лоно, сполна расплатившись с ней за то блаженство, которое она доставила ему прежде. Она вцепилась руками в края кровати, пока он приводил ее в экстаз, затем со стоном билась в конвульсиях страсти.

Снова она не могла сдержать стонов наслаждения — пружины кровати скрипнули, когда она широко раскинула колени.

Гатри не пытался успокоить свою возлюбленную. Ему доставляло удовольствие слышать страстные крики Каролины.