Мино Милани
      Пришедший из вечности
      Мне это было не по душе. Вернее, просто -- не интересно. Запуск космического корабля на Луну, помнится, вызвал мое любопытство и даже восторг только однажды -- когда это событие произошло в первый раз. Жаль, конечно, но что поделаешь, такова уж особенность моей профессии -- как только исчезает удивление, тотчас пропадает интерес. Полковник несколько раз повторил мне:
      -- Черт побери, Мартин, эта же большая честь! Из сотен и сотен журналистов выбрали именно тебя!
      Я не мог не согласиться. Конечно, это большая честь, раз меня, одного-единственного, НАСА пригласила присутствовать при запуске ракеты. Но что нового я мог написать об нем?
      -- Выбрали вас, Купер, потому что ваши репортажи были наилучшими, -объяснил мне руководитель полета генерал Грей, приехавший в редакцию поговорить со мной. [ ]
      -- Что же, я присутствовал при четырех запусках, все были великолепны, но абсолютно одинаковы. Я написал четыре репортажа, тоже все великолепные и все в сущности одинаковые; Поблагодарите от моего имени НАСА, генерал, но...
      -- Вы хотите сказать, что отказываетесь присутствовать при запуске?
      -- Знаешь, Мартин, -- вмешался полковник Спленнервиль, -- речь ведь идет о секретном запуске.
      Этого я не знал.
      -- Как это о секретном? -- естественно поинтересовался я.
      -- Запуск произойдет через шесть часов, -- холодно ответил Грей, -- и о нем не будет никаких сообщений в прессе. Ваш репортаж, Купер, не предназначен для публикации. Он нужен только нам, в НАСА. Поэтому вам предстоит не совсем обычная работа, не такая, как всегда. Вам нужно понаблюдать за людьми, и только за ними. Технику мы хорошо знаем и без вас. Вы меня поняли? -- и тотчас, добавил: -- Если согласны, то поторопитесь, пожалуйста.
      -- Что ж, поторопимся.
      Не знаю, куда меня привезли. Из редакции газеты -- с крыши небоскреба -- вертолет перенес меня на какой-то военный аэродром, где нас ждал самолет Грея -- Ф-4Б морской авиации. Грей сам пилотировал его. Повторяю, я не представлял, куда мы летели. Трудно что-либо разглядеть, мчась по воздуху со скоростью две тысячи километров в час на высоте десять километров.
      Мы находились в полете примерно сорок пять минут. Грей начал снижаться. Под нами поплыли зеленые и голубые пространства -- лагуна, наверное. Наконец в бесконечной сверкающей синеве моря возник небольшой коричневый островок, и я уже совсем отчетливо увидел серую блестящую взлетно-посадочную полосу.
      Самолет приземлился, мы спустились по трапу и сняли спецодежду.
      -- Бесспорно одно -- это не мыс Кеннеди, -- заметил я. Грей улыбнулся, тогда я продолжил: -- И не могу сказать, что нас тут с нетерпением ждут.
      Вокруг не было ни одной живой души. Невысокая диспетчерская башня казалась совершенно пустой. Ярко светило солнце. Я был, наверное, несколько взволнован, потому что повторил:
      -- Что-то не очень много народу вас встречает. Грей негромко произнес:
      -- Да, нас тут немного. Оставьте спецодежду на земле, Купер. Ее подберут потом. Пойдемте.
      Он пересек раскаленную взлетно-посадочную полосу и вышел на поле с желтой и зеленой травой. Справа виднелись невысокие холмы, покрытые редкими деревьями, а слева темнели высокие скалы, которые словно устремлялись в море. Летали чайки. Только их крики и были слышны, больше ничего.
      -- Все под землей? -- задал я довольно глупый вопрос. Грей, не оборачиваясь, ответил:
      -- Да, конечно.
      -- И пусковая установка? Она ведь довольно внушительных размеров? Неужели у этой базы нет названия, даже кодового обозначения?
      -- Действительно, база не имеет названия. Можете обозначить ее как вам угодно.
      -- А корабль?
      Он покачал головой:
      -- Он тоже без названия... -- Грей остановился. -- Мы пришли, Купер.
      Мы стояли посреди чистого поля. Я ждал, что же будет дальше. Не прошло и нескольких секунд, как земля у нас вод ногами с тихим гудением начала медленно опускаться, и мы погрузились в какой-то совершенно ирреальный мир, бесконечно далекий от неба, солнца и всего того, что видели наверху. Я почувствовал, как меня окутал свежий, но сухой воздух -- искусственный, решил я, иначе его никак не назовешь Таким же искусственным был тут и свет, исходивший неизвестно откуда. Еле ощутимый толчок, и мы остановились и сошли с лифта, замаскированного под участок поля. Лифт ушел обратно вверх. Грей направился по длинному серому коридору, я шел следом. Наши шаги были бесшумны. Я подумал, что человек -- непревзойденный творец кошмаров.
      -- Вот мы и пришли, -- сказал Грей, останавливаясь перед дверью, контуром обозначенной на стене. -- Здесь наш наблюдательный пункт. -- Он нажал кнопку, и стальная стена с тихим гудением неспешно отодвинулась, обнаружив мрачную комнату с обширным металлическим столом и дюжиной телевизионных экранов на стене. Возле стола размещались два небольших вращающихся кресла, а подойдя ближе, я увидел множество светящихся лампочек, манометры, кнопки и всякие другие приспособления. Я спросил:
      -- Отсюда будем наблюдать за пуском?
      -- Это ваша база. Можете выходить отсюда и гулять, где вам угодно. Я же, -- добавил он, улыбнувшись наконец по-человечески, -- буду составлять вам компанию.
      -- А где мы будем спать?
      Он посмотрел на меня, сжав губы. Не дожидаясь ответа, я продолжал:
      -- Это место вынуждает меня почти сожалеть о ложе прессы на мысе Кеннеди. Не очень-то тут весело. Знаете, Грей, мне бы хотелось побеседовать сними до старта.
      -- С ними? Кого вы имеете в виду?
      -- Ну... астронавтов.
      Он снова сжал губы:
      -- В таком случае -- с астронавтом. Летит только один человек и... -Грей замолчал, услышав короткие резкие сигналы. В этот же момент экраны засветились зеленым светом и начали мигать все одновременно. Поэтому я не сразу задал следующий вопрос:
      -- Вы сказали -- только один?
      -- Да.
      -- Гм... Это становится любопытно. Как же он выйдет на поверхность Луны? Он ведь будет выходить, да?
      -- Конечно.
      -- Оставит корабль на орбите, переберется в спускаемый аппарат, высадится на Луну, и все это будет проделывать в полном одиночестве? Ну, знаете, это затея, которая...
      -- Никакого спускаемого аппарата не будет, --прервал меня Грей, неотрывно глядя на экраны. --Астронавт приземлится прямо на Луну и с ее поверхности отправится обратно на Землю. Извините. -- Он снял тихо звякнувшую трубку и тихо заговорил. Я, естественно, не стал вслушиваться в его разговор. Меня не столько удивляло все происходящее, сколько волновало. Я ощутил себя не посторонним свидетелем, а скорее участником великого события -- человек в одиночку высаживался на Луну. Мне почему-то захотелось вспомнить какое-нибудь стихотворение, любое хорошее стихотворение. Но я приглашен сюда не для того, чтобы волноваться или читать стихи. Я подождал, пока Грей положит трубку, и спросил:
      -- Я смогу поговорить с ним?
      -- Конечно, когда задание будет выполнено.
      -- Где будете вылавливать его? В Тихом океане?
      Он ответил:
      -- Место посадки находится в десяти километрах отсюда, Купер. Сейчас я должен оставить вас одного, меня вызвали... Всего на несколько минут... Повторяю, можете ходить куда угодно. Ни одах дверь не закрыта для вас. Достаточно нажать кнопку справа.
      -- Согласен... Да, а как зовут астронавта?
      -- Его имя вы узнаете после окончания полета... -- Он попытался улыбнуться. -- Наберитесь немного терпения, Купер.
      -- У меня его достаточно. Скажите, а сколько времени он пробудет на Луне?
      -- Ровно шестьдесят пять минут. Потом отправится обратно.
      -- Совсем один... -- продолжая недоумевать я и снова повторил свой вопрос: -- А на какое время рассчитан весь полет?
      Грей направился к дверям, но у выхода остановился и очень медленно повернулся ко мне. В глазах его блеснуло недоверие, он пристально посмотрел на меня и быстро произнес:
      -- Все займет сто пятнадцать минут.
      Сто пятнадцать минут. Меньше двух часов.
      Пока мне больше не о чем было спрашивать Грея. Генерал смотрел на меня строго и отчужденно.
      -- Ну, знаете -- нарушил я наконец молчание, -- мне многое довелось повидать на своем веку.. Можете мне поверить, я видел немало необыкновенного...
      -- Именно поэтому вас и выбрали, -- вежливо-равнодушным тоном отвечал генерал.
      -- Нет, нет, -- продолжал я. качая головой, -- вы даже представить себе не можете, что мне пришлось повидать... -- Я имел в виду маленький волчок, попавший из космоса в туннель метро, и молодого человека, оставшегося в живых в адском пламени. -- При всем желании не сможете... Я-то знаю, что будущее уже началось в наши дни, и научная фантастика уже стала реальностью. И мне не следовало бы уже ничему удивляться. А сейчас я, наверное, удивляюсь своему удивлению... Черт возьми, кажется, я говорю какие-то глупости! Только видите ли, Грей, на этот раз научная фантастика ни при чем. Сейчас речь идет о чем-то таком, что человек вычислил, высчитал. Это своего рода вызов ошибке... Будь я моложе, то наверное пустил бы даже пару слезинок. И они были бы пролиты не впустую, как вы считаете?
      -- Что-то я вас не понимало, -- медленно проговорил Грей. В этот момент раздался негромкий, но твердый голос. Мы оба повернулись к экранам, которые были теперь пересечены красными я синими полосами. Грей предупредил;
      -- Пора занять наши места, -- и указал на кресла. -- Мы не заметили, как прошло время. До запуска осталось совсем немного.
      Я. сел. Он продолжал стоять. Я достал блокнот и ручку и принялся кое-что записывать. Тут Грей, не выражая никаких эмоции, произнес:
      -- Вот он.
      На экранах появилось изображение ракеты -- гигантского веретена, белевшего в полумраке глубокой вахты. Я посмотрел на космический корабль, закрепленный на самом верху, словно наконечник стрелы, и попытался представить себе, о чем думает астронавт, которому предстоит совершить столь далекий полет я одиночку. Генерал Грей пояснил:
      -- Это новая модель "Сатурна". Но самое главное, он на автономном реактивном топливе, как вы, вероятно, догадались.
      -- Конечно. А можно узнать о нем побольше? Меня интересует не формула, а...
      -- Я познакомлю вас со знающими людьми, они все объяснят...
      Все тот же тихий, но твердый голос назвал несколько дат ж цифр, не представлявших для меня никакого интереса. На телеэкранах возник Центр управления полетом, где за различными приборами сидели техники и специалисты. Теперь ракета была окутана белым облаком. Несколько человек в спецодеждах что-то делали возле нее. Потом обшивка космического корабля ярко сверкнула, отразив упавший на нее солнечный луч, и тут же сверху хлынул мощный поток света. Отошла заслонка гигантского колодца, открывая ракете доступ в небо. Механический голос начал отсчитывать секунды.
      -- Вам не хотелось бы там быть, генерал? -- поинтересовался я.
      -- Я мог бы там быть, -- ответил он, не отрывая взгляда от экрана. Черт возьми, не было и тени волнения в его голосе. Должно бить, ему будет приятно, если я напишу об этом. Я спросил:
      -- А если возникнет какая-нибудь неполадка?
      -- Нет, все будет хорошо, -- ответил генерал. --Риск, разумеется, есть, но просчитано все до последней мелочи. Вот, -- добавил он, указывая экран, -- сейчас ракета уже вся видна, вся открыта.
      Ярко освещенная солнцем, ракета слегка вибрировала, платформа, на которой находилась пусковая установка, медленно двинулась вверх. Отсчет времени продолжался. Я кое-что быстро записал в своем блокноте, впрочем, это больше касалось меня самого нежели астронавта.
      -- Все будет хорошо. Я не сомневаюсь в этом, -- произнес Грей.
      -- ...пять... четыре... три...
      Итак, запуск начался. Но как-то уж слишком стремительно прошло время. Мне казалось, что я лишь минуту назад вышел из кабинета полковника Спленнервиля на сорок девятом этаже...
      -- ...два... один...
      Было полное ощущение, будто меня одним рывком перебросили в иное измерение. Земля вздрогнула, а вместе с нею и мое сердце. В тот же миг я увидел первый выброс ослепительного, отливающего золотом газа. Медленно стали отходить в стороны конструкции опоры, шум двигателей заглушил все вокруг, несколько вспышек едва не ослепили меня. Белое веретено ракеты, освободившись от металлических пут, на какую-то долю секунды, казалось, застыло в воздухе в нескольких метрах от земли, а потом бушующее серебристое пламя окутало его. И в то время, как я сжимал от волнения кулаки и с трудом сдерживая себя, чтобы не вскочить, ракета взмыла в зенит и молнией перечертила небо -- молнией, не упавшей с небес, а взлетевшей с земли, чтобы вспороть голубизну небосвода. Несколько телекамер провожали ее в полете, но напрасно -- она исчезла по существу мгновенно.
      -- Превосходно, -- спокойно произнес Грей и, кивнув на экран, добавил: -- А в Центре управления безумствуют от радости, видите?
      Да, я видел; что люди, сидящие у экранов, взволнованы. А у меня в ушах все еще стоял отзвук грома, заполнившего нашу комнату. Я сказал:
      -- Да, пожалуй, и в самом деде стоило приехать сюда, Грей.
      Он с достоинством улыбнулся и доверительно сообщил:
      -- Все будет хорошо. Хотите осмотреть базу?
      -- Для этого и приехал сюда. За работу! -- сказал я и поднялся.
      Глава 2.
      Это были довольно странные ощущения. Я беседовал с разными людьми -- с возбужденными техниками и с холодными, словно айсберг, хмурыми военными, с растроганными врачами, слегка завидующими астронавтам, и дублерами. Я узнал много различных мнений, видел задумчивые глаза, слышал множество странных шумов -- фантастических, не знаю, как иначе назвать их. Время шло неумолимо, и я физически ощущал его минута, за минутой. Мне хотелось ухватить его за хвост и удержать хоть ненадолго, потому что я знал, коль драгоценны были для меня эти изумительные мгновения восторга перед гением человека. Ребята, какая потрясающая машина!
      -- Снижается! -- вдруг воскликнул Грей. Телеэкраны показывали поверхность Луны крупным планом. Стояла напряженная тишина. Гарантией восхищения и радости был риск, без него...
      -- Коснулся Луны! -- воскликнул кто-то. Все зааплодировали и стали, обнимать друг друга, совсем как болельщики на стадионе, когда их команда забивает особенно красивый гол. Грей повел меня в медицинскую лабораторию. Здесь все молчало. Отчетливо слышен был лишь один звук -- четкий я ритмичный глухой стук. Он доносился оттуда, сверху. Это было биение сердца человека, находившегося на Луне. Рулоны бумаги текли в тишине, и тонкие черные линии прочерчивали на ней кривые, которые описывали состояние космонавта -- его легких, мозга, крови, сердца, мускулов и нервов. Врачи были невозмутимы и сосредоточенны, хотя и не столь равнодушны, как военные. Временами доносился голос человека с Луны.
      -- Сейчас он выйдет из корабля и зашагает по Луне, -- сказал Грей, спокойно посмотрев на меня. -- Ну, что я говорил? Все в порядке.
      -- О да, конечно.
      -- Пойдемте, я покажу вам Центральную аппаратную.
      И я опять разговаривал с разными людьми, слушал, смотрел. Между тем человек шел по Луне, но его изображение лишь на несколько секунд появилось на телеэкране, слышен был его голос, но и он раза два или три прерывался.
      -- Мы передадим вам потом пленку с записями переговоров, -- сказал мне какой-то полковник.
      -- Я сам привезу ее в Нью-Йорк дня через два. --добавил Грей.
      -- Контакт прерван!
      Наступила полная тишина. Мы все посмотрели на техника, который сообщил нам это. И только тогда заметили, что действительно голос астронавта умолк. Больше с Луны не было слышно ничего. Только отдаленное гудение.
      -- Что происходит? -- проговорил полковник. Из внутреннего динамика что-то прохрипело. Никто не шелохнулся. Мае показалось, будто вдруг стало очень холодно. Телеэкраны были серые л слепые.
      ...И вдруг снова, возникло изображение и донесся голос астронавта, Все облегченно вздохнули, а, человек на Луне сказал:
      -- Какое зрелище, видели бы вы! -- Ну, и всякие другие подобные восклицания,
      -- Что произошло, генерал? -- спросил я.
      Грей скривил губы.
      -- Еще не знаю. -- Он повернулся к электронным часам. -- Было пятнадцать секунд срыва связи. Ни одной десятой долей больше, ни одной меньше. Сейчас все в порядке. Что произошло? Предположительно, -- он пожал плечами, -- ничего.
      Ничего. Однако время почему-то потекло медленнее. О, намного медленнее, и тревога так и не покидала нас до тех пор, пока негромкий, но твердый голос не сообщил:
      -- Пребывание на Луне закончено. Даем команду на возвращение.
      "И продлится оно целый век", -- подумал я, но не случилось, напротив, ожидание оказалось коротким. С заданной скоростью на заданной секунде астронавт стартовал с поверхности Луны и с заданной скоростью устремился к Земле по заданной траектории. То, что произошло потом: и преднамеренное прерывание связи на входе в атмосферу Земли, и огненная полоса, и открытие гигантского парашюта, и падение в океан -- все это по существу не отличалось от того, что уже не раз бывало прежде, что весь мир видел по телевидению. Космический корабль опустился на воду в восьмидесяти семи метрах от намеченного места, и все вскочили, аплодируя. Потом его выловили. На мгновение я увидел астронавта. Грей проговорил:
      -- Справился, Джек.
      -- Джек? -- переспросил я.
      Он посмотрел на меня и улыбнулся. Я заметил, что он наконец расслабился и, видимо, был счастлив, хотя в глазах его еще оставалась какая-то крохотная льдинка.
      -- Да, так его зовут. Еще немного, и сможете поговорить с ним.
      -- Наверное, сначала им завладеют врачи?
      -- Конечно.
      Я думал, что после возвращения астронавта обстановка станет поспокойнее. Однако ничего подобного не случилось. Все были дьявольски заняты, да так, что даже передохнуть не могли. Казалось, работа не только не закончилась, но все еще продолжается. Астронавт вернулся, врачи и всякие руководители рвали его на части. Мне пришлось ждать целых четыре часа. За это время я просмотрел свои заметки и снова смог обойти базу. В зале, где еще раз прослушивали записи разговоров Луна -- Земля, я заполнил пару страниц стенографическими записями. Кто-то дал мне стопку печатных страниц и фотографий. Грей раза два оставлял меня одного.
      -- А что же эти пятнадцать секунд отсутствия связи, это молчание? -спросил я, когда он вернулся.
      -- Компьютер сообщит, отчего произошли накладка.
      -- Скажите... а чего вы ждете?
      Он нахмурил лоб.
      -- Чего жду? -- переспросил он. -- Ну да. Почему бы вам не пойти перекусить?
      Он устало улыбнулся.
      -- Врачи, Купер. Сейчас все зависит от них. Только с их разрешения. Осталось подождать совсем немного.
      Наконец было получено официальное заключение врачей: астронавт Джек Темпль находятся в превосходном физическом и психическом состоянии, Мы все поаплодировали и были действительно рады этому. Откупорили бутылки шампанского, и Грей, взяв меня под руку, воскликнул:
      -- Вы должны превзойти себя, Купер! Постарайтесь написать лучший в вашей жизни репортаж!
      -- Постараюсь. А когда я смогу поговорить с Джеком?
      -- Тотчас. Идемте, он в той небольшой комнате, и целиком в вашем распоряжении.
      Я последовал за Греем. Мы вошли в комнату, где находилось очень много народу, уже забывшего про веселье и поглощенного какими-то делами. Там и тут стояли полупустые бокалы. Грей провел меня дальше, в какое-то помещение, нечто вроде холодной прихожей, где не было никакой мебели. С тихим гулом открылась стальная дверь вышли три или четыре человека. Один из них сказал:
      -- Джек в вашем распоряжении.
      -- Спасибо, -- поблагодарил Грей и обратился ко мне:
      -- Джек вас ждет. Хотите, чтобы я сопровождал вас, Купер?
      -- Нет, я предпочел бы поговорить с ним наедине.
      -- О, конечно. Понимаю. Подождите минутку.
      Он подошел к тем людям, что стояли в стороне, и перебросившись с ними несколькими словами, вернулся ко мне:
      -- Да, разумеется, вы можете войти один. Джек знает, что вы будете брать у него интервью. Хорошей работы, Купер!
      Я задержал ею:
      -- Последний вопрос, генерал.
      -- Микрофоны.
      -- Микрофоны. Выключите их, пожалуйста. Я не хочу, чтобы наш разговор с Джеком записывался. Профессиональный секрет. Понимаете?
      -- Даю слово, Купер, -- торжественно пообещал Грей, -- что в этой комнате не будет микрофонов. Доверяете мне?
      -- О'кей, верю. Хорошо, откройте эту дверь, генерал.
      Я вошел. Это была голубая, уютная и опрятная комната. Астронавт сидел за столом я пил молоко из большой чашки. Он посмотрел на меня и улыбнулся.
      Джек опустил на стол недопитую чашку и поднялся. Это был крупный плотный мужчина. Он только что принял душ, и от него приятно пахло шампунем. На нем был комбинезон со знаком НАСА, из наглухо застегнутого воротника вырастала основательная, мускулистая, как у борца, шея. Лицо его сохраняло юношеский вид и наверное могло бы показаться простодушным, если б не холодные серые глаза, в которых не было и тени наивности. Я протянул ему руку, и он пожал ее:
      -- Вы потрясающий молодец, Джек! -- сказал я.
      Он улыбнулся и пожал плечами:
      -- Это не так трудно, как кажется, -- ответил он.
      -- Осторожней! Все, что вы скажете, я ведь могу опубликовать. Все рано или поздно попадет в газеты.
      Джек засмеялся:
      -- Поправьте меня, если ошибусь. Вы Мартин Купер из "Дейли Монитор"?
      -- Верно.
      -- Хорошо, Мартин, напишите, что это был большой скачок. Я не умею говорить исторические фразы. Я из Кентукки! Мы люди простые, вы знаете.
      -- Ну...
      -- А вы? Вы откуда родом?
      -- Я? Из Нью-Йорка... Но я тут ни при тем. Сейчас речь идет о вас. Так вот, Джек, Луна...
      -- Ужасное место. Камни и щебень. Пыль. Горы. Черное небо.
      -- А Земля оттуда, наверное, выглядит очень красивой?
      Он направил в меня объемистый указательный палец:
      -- Она -- да! Голубая и зеленая. Невероятно красивая.
      -- Какое впечатление наша Земля произвела на вас, когда вы впервые увидели ее из космоса? И подумать только, что вы совершили этот "большой скачок" всего за несколько минут?
      -- Все было предусмотрено. Никакого неожиданного впечатления. Я знал, что прибуду на Луну в запланированное время.
      -- Естественно. Но я хотел бы понять...
      -- Видите ли, Мартин, меня очень интенсивно тренировали, а при этой процедуре самое главное -- это стальная воля. Такая воля у меня была. Я ХОТЕЛ слетать на Луну именно в строго определенное время и именно так, как это и случилось, понимаете?
      Я кивнул в знак согласия, а Джек продолжал:
      -- Воля в этом деле -- самое главное. Но и другие факторы не менее важны. Например, здоровье, понятно, да? И точное знание всего, что нужно делать в каждую минуту полета. Ничто не было пущено на самотек, на прихоть случая. Ничто...
      -- Джек, я не хочу писать, что вас отправили на Луну, словно почтовую посылку. Однако могу написать и так.
      Он помолчал и улыбнулся:
      -- Да, многие говорят нечто подобное. Почтовая посылка. Но дело-то в том, что человек -- не почтовая посылка. Он несколько отличается от нее. Если пропадет посылка, ничего страшного не случится. А пропадет человек...
      -- Хорошо, Джек, расскажите о Луне.
      Он нажал кнопку, и на стене появилась проекция Лунной карты.
      -- Я совершил прогулку, как было предусмотрено программой, -- сказал он и встал, -- и оказался точно вот в этом месте... -- Он ткнул пальцем в точку на карте. -- Здесь приземлился корабль, именно в этой точке точке, видите! А это другая точка -- та. которую я должен был найти... Тренировка...
      -- О чем вы думали, когда ходили по Луне совсем один?
      -- ...была очень суровой... Что вы спросили? О чем я думал?
      -- Да, на Луне. И что вы думали еще раньше, когда летели с такой умопомрачительной скоростью?
      Джек наморщил лоб, пожал плечами.
      -- Мне некогда было думать, нужно было все время следить за приборами и держать связь по радио. А на Луне мне нужно было как можно скорее выйти на указанное на карте место.
      -- А одиночество? Один в космосе, один на Луне? Думаю, эта тишина... -Я заметил, как но сжал губы, и мне стало ясно, что он не понимает, о чем я говорю, и потому замолчал. К чему все эти вопросы? Ведь передо мной совсем другой человек -- не такой, как я, как все остальные люди. Он -- человек будущего. На Луну не посылают людей, страдающих от одиночества или читающих стихи. Может, у него электронный мозг? Кто-нибудь слышал о восстании компьютеров? Глупости! Ни одна машина не может восстать против таких людей, как Джек Темпль, -- у него стальные нервы, мозг с предохранителями, а кровь с машинным маслом.
      -- Причем здесь одиночество? -- ответил он вопросом на вопрос. Меня натренировали. Знаете, сколько времени я провел на земле, замурованным в капсуле? А какие длительные полеты я совершал на воображаемых космических кораблях? Вы говорите -- тишина... Какая тишина, если я все время держу связь по радио? Я хорошо прогулялся -- вот об этом можете написать. Однако я нашел место, -- добавил он, гордо улыбаясь, --которое мне нужно было отыскать всего за тридцать пять секунд, как и положено по программе. Вот оно. -- И он опять указал точку на карте.
      -- Вы собрали образцы лунной породы?
      -- Нет. Этого не было в программе. Но я должен был точно выдержать срок. Мне нужно было все время считать секунды. Поначалу туника показалась мне немного тесной, но потом...
      -- Вам показалась немного тесной?.. Что? -- остановил я его.
      Он посмотрел на меня:
      -- Комбинезон...
      -- А... Я подумал было, что плохо расслышал. Ну, поехали дальше, Джек.
      -- Потом мне уже было легче двигаться. Смотрите... -- Он повернулся ко мне спиной и снова указал на карту. Я ждал, когда Джек закончит свой мысль. Но ой сделал это не сразу. Пауза длилась секунд пятнадцать. Он медленно повернулся ко мне:
      -- Признайтесь, Мартин.... Я, наверное, кажусь вам очень скучным, да? Я хочу сказать, вы, наверное, не таким предполагали увидеть меня, да? Но когда человеку поручают такое задание, как это, приходится целиком сосредоточиваться на запланированной цели. Так же точно обстоит дело и с туникой. Я знал, что она не могла быть тесной. А на самом деле была. Так я прошел до заданного места, которое называется Фермопилы... -- он наморщил лоб, -- Фермопилы.
      -- Это древнегреческое название, Джек, вы это знаете? -- осторожно опросил я.
      -- Да, мы не очень привыкли к греческому языку, не так ли? -- Он улыбнулся, но глаза его по-прежнему оставались ледяными. -- Не часто здесь, в НАСА, приходится слышать этот язык, только однажды, там, внизу, на базаре... -- последние слова он произнес медленно и задумчиво. Я не был уверен, что правильно понял его я переспросил:
      -- На базаре? -- Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом и замолчал. Теперь я уже не сомневался -- что-то неладно, что-то явно не так.
      -- Джек, -- обратился я к нему.
      -- А да, я говорил о своем походе...
      -- О вашей прогулке, разве не так вы называли это?
      -- ... прогулка? Да, верно. До того места... греческое название, я все время забываю его...
      -- Фермопилы.
      -- Именно так. Поначалу все шло хорошо. Вот только, пожалуй, немного жала правая сандалия...
      В моей голове тихо зазвонили колокольчики тревоги.
      -- Естественно, впрочем, для воина, который совершил такой трудный и длительный марш. С стороны, мы должны были добраться до Фермопил... медленно говорил он.
      Я прервал его:
      -- Такой длинны марш? Я бы не сказал, что это длилось так долго, Джек. И поясните, почему вы упомянули о тунике и сандалии? Прежде вы не вспоминали о них.
      -- Ну да -- туника и сандалии. А как иначе я должен назвать их? -удивился он и, не дожидаясь ответа, продолжал: -- Цель была -- Фермопилы. А когда я дошел туда, меня остановили... -- Он опять некоторое время помолчал и странным низким глубоким голосом закончил: -- Я увидел, как прибыли... они.
      -- Они?
      Я поймал себя на том, что перехожу на шепот:
      -- Они... кто?
      И вдруг у меня мелькнула мысль: "Он шутит!" Нет, он не шутил. Я почувствовал, что меня бросило в жар --от невероятного, просто невозможного. Что делать? Колокольчики тревоги звонили что было сил. Тогда я спросил:
      -- Кто это они?
      Темпль вонзил в меня свои светлые глаза и ответил:
      -- Персы.
      Я переспросил:
      -- Персы?
      И меня охватил панический страх, по всему телу побежали мурашки, да, именно так, как обычно пишут в сказках, и я решил, что, наверное, схожу с ума или брежу, и потому ухватился за какую-то ниточку надежды: "Может быть, он и в самом деле шутит или говорят каким-нибудь шифром?"
      -- Их было много. Гораздо больше, час мы ожидали. Все войско.
      Нет. Это был не шифр. И Джек не шутил. Очень может быть, он вообще никогда в жизни не шутил. Он наморщил лоб, поставил локти на стол, соединил руки и опустил их на подбородок. Он смотрев на меня, но не видел. Взор его впился в какую-то точку, невероятно далекую, но вполне реальную.
      -- Разумно было ждать их в Фермопилах? Как ты считаешь? -- тихо спросил он. -- Им волей-неволей пришлось бы пройти этим путем. Они не смогли бы долго продержаться в Фессалии! -- Он, усмехнулся. -- Это нищая страна! Чем так прикажете питаться? Пылью, что ли?
      Я сделал огромное усилие, чтобы взять себя в руки, и остался сидеть на месте.
      Теперь, казалось мне, все ясно Вовсе не я сошел с ума, а он. Не журналист Мартин Купер бредил, а астронавт Джек Темпль. Может, быть, это была расплата? Утратой рассудка обернулась для него столь отважная затея -всего за сто пятнадцать минут слетать на Луну и обратно... Люди слишком, многим рисковали. Пока астронавт молчал, погрузившись в свои далекие мысли, я соображал: "Что делать? Позвать кого-нибудь? Сообщить во всеуслышание, что Темпль сошел с ума? Да, именно это и нужно сделать..." Я взглянул на дверь. Она заперта. Окон нет. Микрофонов, естественно, тоже. Грей держал свое слово. Я хотел было встать и все же направиться к выходу, но меня охватил какой-то непонятный страх... О нет, я не боялся, что Темпль завопит, как одержимый, и бросится душить меня, нет... Меня напугала трансформация его мозга. Мне следовало уйти. Прочь. И как можно скорее. Это слишком большое испытание для меня.