Стеклобитов. Сколько? Сколько вы хотите за это получить?
      Щенков. Вы имеете в виду наличные?
      Стеклобитов. Сколько? Сумма?
      Щенков (не сразу). Одну тысячу рублей. Это по-божески! Не правда ли?
      Стеклобитов. У меня нет при себе таких денег.
      Щенков. Не важно. Уговор дороже денег. Завтра в это же время. Здесь. У вас. Без свидетелей. Впрочем, ваш Гарольд не в счет.
      Гарольд. Откуда вы знаете, как меня зовут?
      Щенков. Забыл вам сказать, Антон Петрович, что вы меня не знаете, а я-то все про вас знаю. Я ведь в вашей системе работаю. Только я человек маленький, а вы человек большой. Вам, с вашей-то высоты, не всех видно.
      Стеклобитов (помолчав). Я могу вам сейчас заплатить эту сумму.
      Поднимается, подходит к шкафу, достает деньги.
      Протягивает пачку денег Щенкову.
      Здесь десять бумажек по сто рублей.
      Щенков. Редкие для меня купюрки. Благодарю от всей израненной души. Обещаю больше под ваш автомобиль не попадать.
      Стеклобитов. Можно считать вопрос закрытым.
      Щенков. Не совсем.
      Стеклобитов. Что еще?
      Щенков. Если позволите, я поясню... Дело в том, что от вас лично зависит моя судьба в житейском плане. Мне нужно изменить жилищные условия. Больших оснований для улучшения этих условий у меня нет. Честно говоря, я живу вдвоем с женой в небольшой двухкомнатной квартирке со всеми удобствами и в центре города. На учет меня как нуждающегося в улучшении жилищных условий не поставят. Однако при желаний, то есть я имею в виду при вашем непосредственном вмешательстве, это можно было бы сварганить.
      Стеклобитов. При чем тут я?
      Щенков. На днях сдается в эксплуатацию дом одного ведомства, с руководителем которого я вас недавно видел в одном из наших лучших ресторанов. У меня со стороны сложилось впечатление, что вы с ним на дружеской ноге. Так вот одного вашего звонка было бы достаточно, чтобы мой жилищный вопрос решился положительно. Собственно говоря, трехкомнатная квартира в этом новом доме для меня важнее этих десяти бумажек по сто рублей. Я могу их вам вернуть. Если вы не согласитесь выполнить мою основную просьбу, то тогда уж придется дать этому неприятному делу формальный ход. А это, как вы должны понимать, может быть чревато такими последствиями... такими последствиями, что тут уж не десятью бумажками, не одним телефонным звонком, а бог его знает чем обернуться может... Вам ясна постановка вопроса?
      Стеклобитов (мрачно). Хорошо! Я понял, о ком вы говорите. Я ему позвоню. Попрошу.
      Щенков. Запишите, пожалуйста, для памяти: Щенков Василий Васильевич. В настоящее время проживает по адресу: Суворовский бульвар, дом 28, кв. 45. А новый дом, о котором идет речь, строится по проспекту Мира. Сдам двухкомнатную квартиру. Нужна трехкомнатная. Записали?
      Стеклобитов. Записал. Знаете, кто вы? Вы вымогатель!
      Щенков (поднимаясь). Возможно. Но и вы тоже... не в лучшем свете...
      Затемнение
      СЦЕНА ВОСЬМАЯ
      Кабинет драматурга. Драматург продолжает беседу с
      персонажами пьесы: Стеклобитовым, Гарольдом и Щенковым.
      Щенков. Я, конечно, мог запомнить номер и цвет машины, сбившей меня на шоссе, хотя это практически невозможно, если учесть, что меня ударило крылом и я свалился в кювет, а машина уехала. Но допустим, что я запомнил. Хотя, повторяю, это маловероятно и неправдоподобно.
      Драматург. Вы запомнили.
      Щенков. Но как я мог в воскресенье утром уже знать фамилию и адрес владельца этой дурацкой машины? Только благодаря оперативным работникам ГАИ. Только они могли бы...
      Драматург (перебивает). Обойдемся без милиции.
      Щенков. Попробуем. Итак, я запомнил номер машины, каким-то сверхъестественным путем узнал фамилию владельца и его адрес и после тяжелой травмы сам явился к нему на квартиру.
      Драматург (упрямо). Да. Явились.
      Стеклобитов. А я так вот сразу испугался и выполнил все требования неизвестного гражданина? Наивно. Очень даже наивно. Я должен был бы потребовать неопровержимых доказательств того, что именно мой сын совершил на него наезд. Этого же никто не видел. Правда, Гарольд?
      Гарольд. По тексту пьесы это так. Никто не видел. Кроме моих друзей. А те молчат.
      Драматург (Щенкову). А какие, по-вашему, могли быть доказательства этого факта кроме наличия видимой травмы?
      Щенков. А черт его знает какие! Если бы так случилось в жизни, то, вероятнее всего, только милиция...
      Драматург. Милицию оставим в покое. Я уже сказал...
      Стеклобитов. Простите, меня сейчас занимает уже другой вопрос. Допустим, я дал взятку пострадавшему для того, чтобы выгородить сына из неприятной истории. Замять дело. Сереже Петушкову, попавшему случайно в беду, помочь отказался, а своему сыночку помог самым что ни на есть нелегальным путем избежать правосудия. Ну и что? Это все?
      Драматург. Вам этого мало?
      Стеклобитов. Неинтересно.
      Гарольд (после паузы). Я бы предложил совсем другой вариант.
      Драматург. Какой вариант? Вариант чего?
      Гарольд. Вариант финала вашей пьесы. В самом деле! Мы уже живем. Мы уже есть. Ситуация более или менее задана. Но вы тянете нас на бытовщину, а мы хотим играть комедию. Пусть же и действие развивается в этом направлении.
      Драматург. Как это так? Пустить пьесу на самотек? Кто во что горазд?! Начали драму, а кончили комедией? Такого еще не было!
      Стеклобитов. Я поддерживаю предложение Гарольда. На худой конец мы можем обойтись без вас!
      Драматург. Что вы сказали?
      Гарольд. В жизни часто все бывает не так, как на сцене! (Исчезает.)
      Щенков. Лично мне все равно. Какой текст дадите, такой я и произнесу. (Исчезает.)
      Драматург (в панике). Куда же вы! Погодите! Мы же ни о чем не договорились!
      Драматург остается один.
      Ума не приложу, что они могут без меня сыграть!
      Затемнение
      СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
      Обстановка первой картины. Овсянников, Косовороткин и
      Дарья Ивановна пьют чай. Беседуют.
      Косовороткин. Завтра у нас понедельник.
      Дарья Ивановна. В понедельник не стоило бы начинать. День тяжелый. Да еще тринадцатое число!
      Косовороткин. Прекрасно. Именно тринадцатого числа мая месяца, именно в понедельник полк, в котором я служил, вышел на исходные рубежи и начал наступление. И как видите...
      Овсянников. Вы, Мефодий Калистратович, предполагаете в прокуратуру пойти со мною вместе?
      Косовороткин. С утра я созвонюсь с приемной прокурора, и в зависимости от обстановки будем принимать решение. На всякий случай у меня есть еще один вариант, но о нем потом... Он у меня про запас... Благодарю, Дарья Ивановна, я уже напился. Больше не хочу. А чай у вас преотличный. Вы знаете, я ведь большой специалист заваривать чай. У меня своя метода. Вернее, не своя, а маньчжурская. Когда мы в Маньчжурии были, меня там один китаец научил чай заваривать. Это, знаете ли, тоже наука!
      Дарья Ивановна. Мы, русские, крепче завариваем.
      Овсянников. Что-то долго Верхнереченск не дают.
      Дарья Ивановна. Надо было по срочному заказать.
      Овсянников. Ладно. Подождем. Может быть, они там дозваниваются, а никого дома нет.
      Косовороткин. Позвонят. (Поднимается.) Дарья Ивановна, значит, как договорились? Вы хотите, чтобы именно сегодня были поставлены точки над "и"?
      Дарья Ивановна. А зачем откладывать, Мефодий Калистратович? Сегодня мы им и объявим наше решение. Так, мол, и так. Будь что будет.
      Косовороткин. Должен вам сказать, Дарья Ивановна, не скрою, я несколько волнуюсь. А ну как они воспримут это в штыки?
      Дарья Ивановна. Мне, слава богу, не семнадцать. Я уже совершеннолетняя. Могу сама решать свою судьбу. Вы же к ним придете не моей руки просить, а просто познакомиться, представиться... А уж все дальнейшее - это наше с вами дело, их это не касается.
      Звонок телефона.
      Овсянников (снимает трубку). Слушаю... Да, да! Заказывали... Верхнереченск не отвечает? Тогда попробуйте дать разговор попозже... Ну, скажем... через час... Спасибо большое. (Кладет трубку.) Телефон не отвечает. Обещали еще попробовать.
      Косовороткин. Ну, я пойду. Надо себя перед ответственным свиданием привести в порядок. Как-никак, а жених! (Смеется.) Итак, до скорого! (Овсянникову.) С вами увидимся! (Уходит.)
      Дарья Ивановна (вернувшись из передней). Как он вам понравился?
      Овсянников. Достойный человек.
      Дарья Ивановна. И я так думаю. Положительный. И вам он поможет. Он, знаете ли, тоже за всякую несправедливость душой болеет. (Помолчав.) А вам, Архип Архипович, не показалось, что он что-то недоговаривает? Не любит он о себе говорить.
      Овсянников. Я не заметил. Очень общительный человек.
      Дарья Ивановна. Мне почему-то кажется, что он что-то от меня скрывает. Я его как-то спросила, где он работал до пенсии. Был инженером. А где, не сказал. И вообще как-то он всякий разговор о своем прошлом отводит, отшучивается: что, говорит, было, то прошло, что прошло, то вьюгой замело. Что бы это значило "вьюгой замело"? Какой такой вьюгой? Может, он сидел?
      Овсянников. Не исключено. А может, и на какой секретной работе мог находиться.
      Дарья Ивановна. Да, конечно. А человек хороший.
      Овсянников. Хороший человек. Это я сразу понял. И грамотный.
      Дарья Ивановна. Да уж это не отнять.
      Овсянников. Как я понял, у него есть дочь.
      Дарья Ивановна. За границей живет. За дипломатом замужем.
      Овсянников. Ну и как она? Поставлена в известность?
      Дарья Ивановна. Написала ему: "Папа! В одиночестве тебе жить трудно. Решай сам".
      Овсянников. Гуманно.
      Дарья Ивановна. Вот так. Стало быть, сегодня мы нашим и объявим.
      Овсянников. Думаете, Антон Петрович будет против?
      Дарья Ивановна. Сын - не знаю. А уж Леокадия, та взбеленится! Как же! Домработницы у них до сих пор нет. Никак не найдут. Те, что по объявлению набивались, не подошли. А я тут, под рукой. Все на мне. А теперь как они без меня обходиться станут? Конечно, я и сюда наведываться буду, но жить перееду. Может, у меня последний десяток лет остался. Надо его для себя прожить.
      Резкие звонки в передней. Дарья Ивановна выходит. Затем
      появляется со Стеклобитовыми. Стеклобитов в совершенно
      мокром, помятом костюме.
      Господи! Где же это ты так вымок? Вроде и дождя на улице нет.
      Стеклобитова (в крайнем раздражении). Он купался! (Мужу.) Быстро переодевайся!
      Дарья Ивановна (сыну). Что-то я не поняла! Где ты купался?
      Стеклобитов (упавшим голосом). Я в воду свалился. (Выходит.)
      Дарья Ивановна. Да где же это ты воду нашел?
      Стеклобитова. Где, где! Значит, нашел, если свалился (Проходит в смежную комнату.)
      Овсянников. Я, пожалуй, пройду на кухню. (Уходит.)
      Возвращается Стеклобитова. Она рыдает.
      Стеклобитова. Ужас какой-то! Просто ужас!
      Дарья Ивановна. Да что случилось-то? Никак я в голову не возьму!
      Стеклобитова. В фонтан он упал! Понимаете, в фонтан!
      Дарья Ивановна. Какой еще фонтан?
      Стеклобитова. В обыкновенный. С рыбками! В ресторане!
      Дарья Ивановна. Да как же он в него свалился?
      Стеклобитова. А вот так! Пошел танцевать, пятился, пятился да и бултыхнулся прямо в воду, со своей дамой! И при всем народе. Оркестр играть перестал. Я чуть эклером не подавилась. Кошмар какой-то!
      Проходит в комнату. Из комнаты доносится разговор в
      повышенных тонах. Затем появляются Стеклобитовы.
      Стеклобитов в пижаме, вид у него по-прежнему жалкий.
      (Мужу). Я говорила тебе, надо было их дома принимать, а не в ресторан вести! Нет! Ему обязательно надо начальству пыль в глаза пустить - при всех по счету заплатить!
      Стеклобитов (оправдываясь). Но ты же не возражала, когда я предложил пойти посидеть в ресторане?
      Стеклобитова. Посидеть! Посидеть! А не поплавать! Есть разница! И как это тебя угораздило! Ну ладно, на худой конец меня бы выкупал, а то жену своего Коржунова в фонтан за собой затащил! Люди себе животы от смеха надорвали, когда ты из воды вылезал! Иностранные туристы фотографировали! Я видела! Подожди, еще в журнал какой-нибудь попадешь! В "Пари матч" или в этот... как его... в "Шпигель"!..
      Стеклобитов. А что Коржунов?
      Стеклобитова. Что Коржунов? Забрал жену и ушел, не попрощавшись. Жди теперь своего назначения! Главный эксперт! Не видать тебе его теперь как своих ушей! Бес тебя попутал идти танцевать! Ну что полез? Когда ты в последний раз танцевал? Когда? На своей свадьбе?
      Стеклобитов. Что теперь делать? Я хоть извинился перед ними?
      Стеклобитова. Не перед кем было извиняться. Они уж ушли, когда ты в себя пришел. Господи! Стыд какой! Официант у тебя из кармана золотую рыбку вытащил и обратно в фонтан пустил!
      Стеклобитов. Деньги все промокли... документы... Пропуск в Дом кино. Может, мне ему позвонить по телефону, спросить, как себя Виктория Рафаиловна чувствует?
      Стеклобитова. Сиди уж. Она как раз в новом платье была. Еще хвасталась мне, что только-только из Парижа его получила.
      Стеклобитов. Она плакала?
      Стеклобитова. Плакала? Это не то слово!
      Стеклобитов. Надо же... Ой, что теперь будет? Коржунова начальником главка назначают. Может, мне застрелиться?
      Стеклобитова. Надо было утонуть! Черт косолапый!
      Звонок телефона.
      (Снимает трубку.) Что?.. Даете Верхнереченск? Зачем нам Верхнереченск?.. Заказывали? (Обращается к вошедшему Овсянникову.) Кто заказывал Верхнереченск?
      Овсянников. Извините. Я заказывал.
      Стеклобитова (кладет трубку на стол). Вас вызывают.
      Овсянников (берет трубку). У телефона... Да, да! Заказывали. Заказывали... Соединяйте! (Ждет.) Кто у телефона?.. Сережа? Какой Сережа? Петушков?.. Сережа? Это ты? Это я, Архип Архипыч! Сережа? Как ты туда попал? Ты же должен сидеть!.. Выпустили? Как это выпустили?.. Как это оправдали? Я же за тебя еще не хлопотал!.. Верховный суд по протесту прокурора республики?.. Значит, ты уже на свободе? А ты меня не разыгрываешь?.. Ну хорошо. Ясно. Тогда, значит, скоро увидимся. Я завтра постараюсь вылететь домой. Передай всем привет! Ну ладно... До свидания! Я очень рад. (Кладет трубку. Обращаясь к Стеклобитовым.) Оправдали Сережу... Отменили приговор. Удовлетворили кассацию. Общественность помогла. Можно и домой подаваться.
      Стеклобитов. Ну вот! Зря, выходит, вы приехали?
      Овсянников. Почему зря? С тобой повидался. Увидел, каким ты стал. Это тоже полезно для расширения кругозора.
      Появляется Дарья Ивановна. Она принарядилась.
      Дарья Ивановна (торжественно). Антон! Леокадия! Дети мои! Хочу я вам одну новость преподнести. Не волнуйтесь! Не осуждайте меня. Примите как должное.
      Стеклобитова. Что еще случилось?
      Дарья Ивановна. И не удивляйтесь тому, что я вам сейчас скажу.
      Стеклобитова. Дом престарелых?
      Дарья Ивановна. Да нет, не угадала.
      Стеклобитова. Я, кажется, сегодня сойду с ума! Что сын, что мать чудовища какие-то. Так говорите же!
      Дарья Ивановна. Я выхожу замуж!
      Долгая пауза.
      Стеклобитов. Мама! Ты шутишь?
      Стеклобитова. Вы в своем уме? Кто же вас берет?
      Дарья Ивановна. Что значит "берет"? Я полюбила человека. Имею я на это право или нет?
      Стеклобитова. Да посмотрите на себя в зеркало!
      Дарья Ивановна. Я каждый день на себя в зеркало смотрю. Да еще по нескольку раз. Что ты имеешь в виду, невестушка? Не первой я молодости, но и не последней.
      Стеклобитова (обращаясь к Овсянникову). Это вы на ней женитесь? Вы за этим сюда приехали? Соблазнили нашу старушку?
      Овсянников (с достоинством). Извините, женат. А решение Дарьи Ивановны одобряю.
      Дарья Ивановна. Я понимаю, вам без меня будет первое время трудновато, но привыкнете. А там, бог даст, и домработницу подберете. Заходить к вам буду. А жить буду своим домом.
      Стеклобитов. Мама! Ты нас поражаешь! Как это так? Жила, жила, и вдруг замуж. Форменным образом!
      Стеклобитова. Какой-то сумасшедший дом! Муж в фонтане плавает, свекровь замуж выходит. Это просто ни в какие ворота не лезет! Мне дурно! Дайте мне валокордина!
      Овсянников. Прошу вас! Это заменяет. Валидол! Всегда при мне! А с валокордином сейчас плохо... Нет валокордина!
      Звонок телефона.
      Стеклобитов (снимает трубку). У телефона... Откуда говорят? Из милиции?.. Слушаю вас... Да, это квартира Стеклобитова... Я у телефона... Что? Сын? Да, у меня есть сын... Как его зовут? Его зовут Гарольдом... Что? Он заявляет, что его зовут Данилой? Первый раз слышу. Впрочем... Теперь его, видимо, зовут Данилой. А что случилось?.. Не имеете ничего сказать отцу, который не знает имени своего сына!.. Товарищ! Товарищ!.. (Кладет трубку.) Не захотел со мной говорить. Бросил трубку. С Данилой что-то случилось.
      Стеклобитова. Что с тобой? С каким Данилой? Ты что? Рехнулся? У нас сын Гарольд, а не Данила!
      Стеклобитов (в прострации). Нет. Теперь его зовут Данилой. Его переименовали.
      Стеклобитова (в отчаянии). Что ты мелешь? Кто его переименовал?
      Стеклобитов. Кому надо, тот и переименовал. По его личной просьбе. С ним что-то случилось...
      Звонок в передней. Появляются Гарольд, Валерий, Марина и
      Наташа. Их одежда испачкана, руки и лица в саже.
      Стеклобитова (бросается к сыну). Ролик! Родной! Голубчик! Что с тобой?
      Гарольд. Мама! Успокойся! Ничего особенного.
      Стеклобитов. Откуда вы в таком виде? Нам звонили из милиции. Ты теперь Данила? Да?
      Стеклобитова (мужу). Антон! О чем ты говоришь? Почему он должен быть Данилой, если он Гарольд!
      Гарольд. Мама! Я теперь Данила! Я не хочу быть Гарольдом.
      Стеклобитова. Откуда вы в таком виде?
      Гарольд (Данила). Мы с пожара!
      Стеклобитова. С какого пожара?
      Марина. Мы тушили пожар! Настоящий пожар!
      Гарольд (Данила). Возвращаемся из-за города и вдруг видим: из окна старого дома валит дым. Воскресенье - все за городом, народа в переулке не видно. Подъезжаем ближе, видим...
      Валерий. Горит!
      Марина. Аптека! Горит!
      Гарольд (Данила). Ну мы, конечно, остановились и бросились в аптеку! Тушить пожар!
      Наташа. Я стала из телефона-автомата по ноль-один вызывать пожарную команду.
      Марина. А пока они приехали, мы тушили одни. Сами!
      Гарольд (Данила). Разбили в двери стекло, проникли в помещение...
      Валерий. Нашли ведра и начали заливать вату!
      Стеклобитов. Какую вату?
      Валерий. Которая горела.
      Марина. Стали спасать лекарства: всякие таблетки, облатки, пузырьки в коробках...
      Гарольд (Данила). А потом приехала милиция, и всех вас забрали в отделение для выяснения личностей. Папа! Тебе звонили из милиции?
      Стеклобитов. Звонили, но не захотели со мной разговаривать! Они решили, что я не в своем уме, раз не знаю имени своего сына.
      Валерий. Представьте себе, сначала нас приняли за наркоманов, а потом...
      Марина. А потом нам всем объявили благодарность за смелость и находчивость при тушении пожара. Оказывается, мы могли взлететь на воздух. Там же были воспламеняющиеся вещества!
      Гарольд (Данила). Мама! Честно говоря, я воспользовался этим пожаром для того, чтобы достать тебе пузырек валокордина. Я знал, что он тебе пригодится! (Достает пузырек и протягивает его матери.)
      Стеклобитова. Очень кстати. Я не вынесу всех переживаний. (Мужу.) Накапай мне сорок капель! Или я сейчас упаду!
      Овсянников выполняет просьбу. Звонок в передней. Гарольд
      выходит. Появляется Косовороткин. Он в генеральской
      форме. При орденах и медалях. Вид у него торжественный.
      Косовороткин. Честь имею! Разрешите представиться! Генерал-майор в отставке Мефодий Калистратович Косовороткин!
      Дарья Ивановна в полуобмороке опускается на стул.
      Стеклобитов (бросается к матери). Мама! Что с тобой? Тебе плохо?
      Косовороткин. Ничего. Это пройдет. Это от любви!
      Дарья Ивановна (испуганно глядя на Косовороткина). Он... генерал... Настоящий!.. Генерал!
      Стеклобитов (жене). Леокадия! Маме - валокордин! Быстро!
      Косовороткин. Да, Дарья Ивановна! Я - генерал. Но пусть это вас не смущает. Командовать я вами не буду!
      Стеклобитов. Чему обязаны, товарищ генерал? Слушаю вас!
      Косовороткин. Явился просить руки вашей матушки!
      Быстро входит драматург.
      Драматург (решительно). Стоп! Хватит! Разыгрались без меня! Ушли от острых проблем, от серьезной постановки наболевших вопросов. Нашли время смешить публику! Я этого не писал! Я снимаю с себя всякую ответственность!
      ФИНАЛ
      Персонажи смотрят на автора пьесы и в растерянности
      переглядываются. Драматург продолжает свой монолог.
      Драматург. Я на вас не сержусь. Я удивляюсь. Как могли вы перевести все, что мы с вами накопили, в такой дешевый фарс? Что вы играли? Гротеск? Буффонаду? Все, что намечалось, смазано за какие-нибудь двадцать минут! Разменено на пустячки, на пустое хохмачество. (Обращаясь к Косовороткину.) При чем тут ваш генеральский мундир? Разве я давал вам чин генерала?
      Косовороткин (робко). Нам показалось, что такая неожиданная метаморфоза... Дарья Ивановна думала про меня одно, а оказалось, что я...
      Драматург. Пенсионер, скрывавший от нее свое генеральское звание? Глупости все это! (Стеклобитову.) А вы? Вам казалось, что ваша сверхзадача обязательно бултыхнуться в какой-нибудь дурацкий фонтан?
      Стеклобитов. Но это же могло случиться? Я бывал в таких ресторанах.
      Драматург. Не в моей пьесе! Мне не нужно, чтобы вы купались в ресторане. (Овсянникову.) А вы, Архип Архипович? Зачем вы летели из своего Верхнереченска, если без всяких усилий с вашей стороны все совершилось само собой и вашего подопечного оправдали и освободили из-под стражи? Стоило ради этого выходить на сцену?
      Овсянников (оправдываясь). Но так ведь бывает...
      Драматург. Бывает. У нас все бывает. Но это не решение задачи, которую я перед вами должен был поставить. Ну, что ж... Во всем виноват я один. Если я не сумел, не справился, то лучше отложу незаконченную пьесу в сторону до тех пор, пока она окончательно не созреет. Но завершать ее подобным балаганом, подобным дивертисментом я не намерен.
      Стеклобитов. Как же нам быть? Ждать?
      Стеклобитова. Разве можно так с нами поступать? Мы же почти настоящие люди!
      Овсянников. Придумайте что-нибудь! Напрягитесь!
      Гарольд. Я не хочу отлеживаться в папке незавершенных работ. Я хочу действовать!
      Дарья Ивановна. А мне что же, и замуж выйти нельзя?
      Драматург (помолчав). Оставьте меня одного... Я должен собраться с мыслями.
      Стеклобитов. Хорошо. Мы подождем вашего окончательного решения...
      Персонажи послушно исчезают.
      Драматург (мыслит вслух). Нет, нет... Ситуация правильная. Парню из Верхнереченска он помочь отказался, а как сынок попал в беду, так он пошел на все, лишь бы спасти свою репутацию... Это ясно... Дал взятку проходимцу, такому же, как и он сам... Банально, хотя и правдиво. Но это еще не финал пьесы. Не финал! Я показал, как это бывает в жизни. Ну и что? А что, если показать, как должно было бы быть! Может быть, в этом и кроется мой просчет? Надо предложить моим героям проявить себя в действии. Где их гражданское мужество, принципиальность, решимость до конца бороться за правду и справедливость?.. Надо вернуться к сцене со взяткой...
      Затемнение
      Из затемнения - финал 7-й сцены.
      Стеклобитов и Гарольд.
      Стеклобитов (не сразу). Он будет молчать, негодяй! Но и ты тоже хорош! Мне не жаль денег, я помогу ему с квартирой, но нет никакой гарантии, что все это может выплыть, и тогда...
      Гарольд (не сразу). Отец! Это выплывает.
      Стеклобитов. Почему ты так думаешь?
      Гарольд. Потому, что пойду в милицию и сам заявлю о том, что произошло ночью. Ты дал ему взятку. При мне. Ты струсил не за меня, а за себя. Это подло, отец! Прости меня, но я не могу молчать.
      Стеклобитов. Ты сошел с ума! Я ради тебя иду на преступление, а ты...
      Гарольд. А я не хочу, не хочу этого! Ты понимаешь, отец? Не хочу и не могу! Я знаю, что я совершил преступление: сбил человека и уехал, не оказав ему помощи! Я должен отвечать за это перед законом.
      Стеклобитов. Но он ведь жив, этот человек! Жив! Все нормально!
      Гарольд. Но я-то не знал, что он жив.
      Стеклобитов. Он же жив! Зачем тебе идти в милицию?
      Гарольд. Не знаю. Я чувствую свою вину и не могу жить с этой мыслью. (Решительно выходит.)
      Стеклобитов в смятении продолжает одеваться. Входит
      Дарья Ивановна.
      Стеклобитов. Что тебе, мать?
      Дарья Ивановна. Есть разговор, сыпок!
      Стеклобитов. Ну, что там еще случилось?
      Дарья Ивановна. Уезжаю я, Антон! Уезжаю.
      Стеклобитов. Куда ты уезжаешь?
      Дарья Ивановна. В Верхнереченск.
      Стеклобитов. Куда? В Верхнереченск? Что ты там забыла?
      Дарья Ивановна. Свой покой я там забыла. Не могу больше с вами жить. Хоть и большие окна в квартире, а душно мне у вас. А вы и без меня обойдетесь. Леокадия уже с одной девушкой договорилась, она у вас поработает.
      Стеклобитов. Чушь какая-то! Бред! Где ты там жить будешь?
      Дарья Ивановна. А мне Архип Архипыч комнатку предоставляет. У него их две, так в одной я поживу.
      Стеклобитов. Чертов старик! Ты что, за него замуж собралась?
      Дарья Ивановна. Зачем замуж? Замуж мне поздно, а рядышком с хорошим человеком почему не пожить? Грех разве какой? Так что, как он свои дела тут сделает, так мы и улетим.
      Стеклобитов (в бешенстве). Где он? Позови его сюда!
      Дарья Ивановна. Позову. Только ты не кричи на него. Это неинтеллигентно на своего бывшего учителя кричать. (Выходит.)
      Появляется Стеклобитова, она возбуждена.
      Стеклобитова. Ты слышал? Она собралась уезжать! Куда? Зачем? Этот наш постоялец соблазнил ее! Неужели ты ее пустишь? Она же нам нужна! Кто будет летом дачу сторожить? Кто? Все же разворуют.
      Появляется Овсянников, за ним - Дарья Ивановна.
      Овсянников. Вы меня звали?
      Стеклобитов (раздраженно). Звал, звал. Что это вы там надумали? Вы хотите забрать у нас мою мать?
      Стеклобитова. Мою свекровь!
      Овсянников (спокойно). Никто никого не забирает. Ваша матушка сама решила погостить в нашем Верхнереченске.
      Дарья Ивановна. Может, погостить, а может, и на совсем там останусь. Не привыкну я к вашей колготной жизни.
      Стеклобитов. Вы понимаете, что вы делаете? Вы разрушаете нашу семью!
      Овсянников. У вас нет семьи, Антон Антонович!
      Стеклобитова. Как это так - нет семьи? На что вы намекаете?
      Овсянников. Просто так... Я вижу... Я беседовал нынче утром с вашим сыном...
      Стеклобитов. Поразительно! Это вы его надоумили пойти в милицию?
      Овсянников. Я посоветовал ему пройти это испытание. Человек должен время от времени проходить испытания. На честность. На смелость.
      Стеклобитов. Продолжайте! На что еще?
      Овсянников. На человечность. На скромность. Тогда он будет человеком. А ты, Антон, не выдержал этих испытаний, и мне больно и грустно видеть перед собой тебя, такого равнодушного, такого забронзовевшего. Ты отказал мне в помощи, за которой я к тебе приехал. Ты отмахнулся от меня не потому, что не мог мне помочь, а потому, что не захотел себя лишний раз потревожить чужой бедой, чужим горем. В самом деле, что тебе за дело до какого-то парня, сына твоего бывшего школьного товарища Петушкова, который где-то, когда-то, за что-то погиб. Мы обошлись без тебя. Он будет оправдал! А твой сын Гарольд добрее и отзывчивее тебя, и не сердись, если я скажу, что ты его давно потерял...
      Стеклобитов. Что это еще за нотации?
      Дарья Ивановна. Ты слушай, слушай, сынок! Слушай, пока мы еще не улетели!
      Стеклобитова. Это возмутительно! Это неслыханно! Пустили человека в дом на постой, и вот чем он нас отблагодарил! Увозит старуху и восстанавливает против нас нашего сына!
      Овсянников. Я покидаю ваш дом с чувством сожаления, что воспользовался вашим гостеприимством. Простите за откровенность. (Уходит, вслед за ним Дарья Ивановна.)
      Немая сцена супругов. Пауза. Музыка. Высвечиваются
      Драматург и Стеклобитов. Они сидят друг против друга.
      Стеклобитов. Вы меня полностью уничтожили. Правильно ли это?
      Драматург. Не знаю, но мы в жизни чаще всего избегаем говорить людям правду в глаза. А надо! Надо! Как бы горька и обидна она ни была. Мне почему-то захотелось наделить этой гражданской смелостью хотя бы героев моей пьесы. Да! Я не пожалел вас. В следующий раз я, может быть, напишу чистую комедию и тогда позволю вам упасть в бассейн!
      Стеклобитов. Ну что ж... Будем ждать...
      Конец