Сергей Владимирович Михалков
      Пена
      Комедия нравов.
      Два действия, четыре картины, с прологом
      Издательство продолжает публикацию пьес известного советского поэта и драматурга, Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, Государственных премий СССР и Государственной премии РСФСР им. К.С.Станиславского, заслуженного деятеля искусств РСФСР Сергея Владимировича Михалкова, начатую сборником его пьес для детей (Театр для детей. М., "Искусство", 1977).
      В данном сборнике вниманию читателей предлагаются такие широко известные пьесы, как "Раки", "Памятник себе...", "Пощечина", "Пена", "Балалайкин и К°", и ряд других, поставленных на сцене многих театров страны и за рубежом.
      ПРОЛОГ
      Актер, исполняющий в спектакле роль Просова, выходит на
      авансцену и обращается в зрительный зал: "Сергей
      Михалков! "Пена"! "Комедия нравов!" Представляет
      действующих лиц:
      МАХОНИН ПАЛ ПАЛЫЧ - предприимчивый человек.
      МАХОНИНА РАИСА МАРКОВНА - его супруга. И ничего больше.
      ВИКТОРИНА - их дочь. Вполне самостоятельная девушка.
      АЛЬБИНА - ее подруга. "Божественная дурочка".
      ПОЛУДУШКИН - нужный человек.
      КОЧЕВРЯЖНЕВ ЭГИГИЙ ПЕТРОВИЧ - бессердечный человек.
      КОЧЕВРЯЖНЕВА АНТУАНЕТТА ИВАНОВНА - его супруга. Дама с претензиями.
      ТАМАРА - секретарша. И этим все сказано.
      СОЛОМА - головастый мужик.
      ПРОСОВ - простодушный человек (Кланяется, продолжает.)
      Действие происходит, к сожалению, в наши дни...
      Премьера спектакля состоялась в январе 1976 года в Московском театре сатиры.
      ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
      КАРТИНА ПЕРВАЯ
      Квартира Махониных. Импортные - столовый, спальный и
      кухонный гарнитуры. Телефон. Хрусталя больше, чем надо.
      Разнообразные сувениры восточного зарубежного
      происхождения.
      Возле украшенной новогодней елки сидит невзрачного вида
      человек средних лет и, видимо, кого-то терпеливо ждет.
      Это - Полудушкин. Он принес сверток, упакованный в
      плотную бумагу.
      Появляется Махонина.
      Полудушкин (не сразу). Раиса Марковна! Я, пожалуй, это дело оставлю, а сам пойду!
      Махонина. А что это вы еще нам принесли, если не секрет?
      Полудушкин. Какие же от вас могут быть секреты? Самовар!
      Махонина. Самовар? Какой самовар? Зачем нам самовар?
      Полудушкин. Это уж дело хозяйское. Пал Палыч просил найти самовар - я нашел. Отличный, надо вам сказать, самоварчик!
      Махонина. Электрический?
      Полудушкин. Зачем электрический? Электрический я бы и искать не стал. Позвонил бы на базу и запросто взял. А вот старый, медный - поди найди! А я нашел!
      Махонина. Не понимаю, зачем это Пал Палычу старый медный самовар понадобился? Не понимаю. Странность какая-то...
      Полудушкин. Вроде он его кому-то подарить хотел. Я так понял. Достань, говорит, мне старый медный самовар! Даю тебе месяц сроку. За две недели нашел! У меня дальний родственник со стороны покойной жены на утиле работает. На приемке. Так он мне самоварчик и подобрал. Ну, естественно, ею зубным порошком надраили, бархоткой по нему прошлись, замшей протерли, солнцем горит!
      Махонина. Вечно Пал Палычу какие-то дикие фантазии в голову приходят.
      Полудушкин. Ну, Раиса Марковна, вам на голову вашего супруга грех жаловаться. Пал Палыч! Не будь у него этой самой головы на плечах, он своего бы в жизни не взял. До вершин бы не добрался. Пал Палыч!
      Махонина. Уж прямо - вершины!
      Полудушкин. Не скажите, Раиса Марковна, не скажите! В определенном смысле - вершины! Пал Палыч! Не Эльбрус, не Казбек, конечно, а все же вершины! Лицо с положением. Персональный оклад. Ученая степень. Ну, чем не вершины? Пал Палыч! Я как-то в Цхалтубо летел над Кавказским хребтом. Гляну вниз - не все горы снегом покрыты, а попробуй доберись до верхней точки! Дух выпустишь! Пал Палыч!
      Махонина. Вот он до точки и добрался, Пал Палыч, а что толку? Только и делает, что за всех хлопочет, просит. Наукой заниматься некогда. А ведь мы с науки начинали. Мы в двадцать пять лет кандидатскую защитили. В двадцать пять!
      Полудушкин. Вот вы говорите, что Пал Палыч чужими делами занят. С большого и спрос большой. Что тогда тем говорить, кого в депутаты выбирают? А у кого такие возможности есть, чтобы другому помочь, посодействовать почему не пойти навстречу, если просят? Пал Палычу только трубочку снять кто откажет? Всех он знает, и его все знают. В определенных кругах, конечно. В пределах, так сказать досягаемости.
      Махонина. Вот это вы верно сказали. Что верно, то верно - в пределах досягаемости.
      Полудушкин. Придет время... Не все сразу...
      Махонина. У вас скорняк есть знакомый? Мне родственники из Иркутской области соболиные шкурки привезли. Немаркированные. Скорняк нужен.
      Полудушкин. Я вам позвоню. (Помолчав.) Лаптями интересуетесь?
      Махонина (не поняв). Какими лаптями?
      Полудушкин. Обыкновенными. Лыковыми. Один архитектор-умелец в свободное от работы время сам плетет. Пять рублей пара.
      Махонина. Кто же их носит, лапти-то?
      Полудушкин. Носить не носят, а на стенку вешают. Мода такая пошла. А в одном интеллигентном доме ему сразу двадцать четыре лаптя заказали. Две дюжины. Три недели их плел.
      Махонина. Двадцать четыре? И все на стенку?
      Полудушкин. Зачем же на стенку? Они лучше надумали. Гостям заместо тапочек в прихожей раздают, чтобы, как в музее, паркет натертый не топтали. Гость приходит, а ему сразу лапоточки на обе ноги. Так и шаркает по квартире в лапоточках. И паркет цел, и к фольклору приобщаются.
      Махонина. Нет, мы до этого еще не дошли. Мы на стенку такие сувениры не вешаем. У нас все больше из Африки, Азии. Маски!
      Полудушкин. Ну да. Я вижу. Ну, а если насчет лаптей надумаете, то дайте сигнал, я мигом организую. Этот архитектор мне еще по рублю с пары скинет, я ему липовое лыко из Костромской области по дешевке достаю. (Роется в портфеле.) Пойду я, Раиса Марковна! Мне еще в одно местечко заскочить придется, боюсь, не успею. Да, скажите Пал Палычу, что бумагу писчую я достал и на работу к нему забросил. Пять пачек по пятьсот листов. Высший сорт. Чистый импорт. Большой дефицит.
      Махонина. А как насчет туалетной? Я просила...
      Полудушкин. Вы имеете в виду "пипифакс"? Обещали в одном месте.
      Махонина. Тогда сразу рулонов двадцать или лучше тридцать берите. Сюда и на дачу.
      Полудушкин. Я понял.
      Махонина. Мы вам что-нибудь должны? Вы как с самим-то договорились?
      Полудушкин. Не беспокойтесь, Раиса Марковна! У нас свои расчеты. Я уж вашему супругу и так по гроб жизни обязан: он меня на "Всемирную литературу" подписал. Двести томов. Читать я их вовек не прочитаю, а куда ставить, ума не приложу. Квадратных метров маловато...
      Махонина. Совсем забыла вас поблагодарить. Хороший вы нам елочный набор достали. Надо было два или три взять. Как я сразу не догадалась. В общем, спасибо. Я просто не знаю, как вас благодарить.
      Полудушкин. Раиса Марковна! О чем вы говорите? Такой уж я человек. Нужник!
      Махонина. Как вы сказали? Кто вы?
      Полудушкин (простодушно). Нужник. Нужный, стало быть, человек. С наступающим вас, Раиса Марковна! И, как говорится, дай бог, чтобы все на данном уровне оставалось. Все как есть!
      Махонина (улыбаясь). Нет. Вы уж этого только Пал Палычу не пожелайте! Пал Палыч этого не любит. Пал Палыч и на работе и дома всегда только об одном - о перевыполнении плана думает. Пал Палыч не любит, чтобы на одном уровне.
      Полудушкин. Это я так... Чтобы не сглазить. Ну, всего наилучшего!
      Полудушкин уходит. Появляется Махонин. Он входит в
      комнату, раскрасневшийся после уличного мороза. В руках
      у него черный "атташе-кейс".
      Махонин (с порога) Раюня! Я пешком прошелся, славно так воздухом подышал! (Видит самовар.) О-о-о! Вот это да-а-а! Ну что за мужик! Ну прямо золотой!
      Махонина. И самовар словно золотой!
      Махонин (рассматривает самовар). Тульский самоваришко! То, что надо! Нравится тебе это произведение самоварного искусства? Смотри пожалуйста, пять медалей на боку! Дореволюционные знаки качества!
      Махонина. Ты что, чай из него собираешься пить?
      Махонин. Зачем чай? Он мне для дела нужен.
      Махонина. Для какого дела?
      Махонин. Ты Сигизмунда Парамоныча помнишь?
      Махонина. Какого Сигизмунда Парамоныча?
      Махонин. Мы еще с тобой к нему прошлым летом на дачу заезжали. Он нам свой участок показывал, шашлыки мы на костре жарили. Вспомнила?
      Махонина. Помню. Я помню Сигизмунда Парамоновича. Ну?
      Махонин. Так вот. Он начал самовары собирать. У каждого ведь свое, как теперь говорят, хобби! Кто что собирает. Так этот самоварами увлекся. Вот под Новый год он от нас его и получит в виде презента. А знак внимания в определенных жизненных условиях дороже денег.
      Махонина. Зачем тебе этот Сигизмунд Парамонович? Сигизмунд Парамонович на пенсию давно вышел.
      Махонин. Да не в этом дело. Тут одна акция намечается, так, если вовремя меры не принять, можно в больших дураках оказаться. В жизни ведь так: оттого, что один промолчит, а другой вовремя рот раскроет, у третьего человека судьба меняется.
      Махонина. Тебе мало, да?.. Тебе мало хлопот? Тебе мало забот?.. Тебе мало своих советов-комитетов?.. Тебе мало всего этого?
      Махонин. Всё! Всё! Ты меня, Раиса, не сбивай! И не волнуйся за меня. Твой Махонин в полном порядке. Меня в Соединенные Штаты посылают. В составе делегации из пяти человек. В порядке обмена. Так что готовь лучше своему Махонину чемодан. Жди сувениров.
      Махонина. И так уже некуда ни вешать, ни ставить.
      Махонин. Ничего. Были бы сувениры, а место мы им всегда определим. Что нам не подойдет - другим передарим.
      Махонина. В Америку, говоришь, посылают? В порядке обмена? Мне интересно, на кого же это тебя обменять хотят?
      Махонин. Не знаю. Это не моя забота. Подберут... Сегодня позвонили и сказали, что в министерстве моя кандидатура обсуждалась и встретила единодушное одобрение. Вот так! И знаешь, кто меня активно поддерживал? Прыгунов! Не зря, выходит, я с ним пять раз на охоту ездил, прошлой весной лучший шалаш ему уступил, а нынешней зимой - лучший кусок лосятины... А ты все ругалась.
      Махонина. Я не ругалась.
      Махонин. Ругалась!
      Махонина. Я не ругалась. Я беспокоилась. Я за тебя беспокоилась. Вы в этих шалашах больше напьете, чем набьете. А у тебя сердце и так перебои дает.
      Махонин. Надо, Раюня! Надо! А я много не пью, я больше другим подливаю... Междугородняя мне так и не звонила? Жду я тут, понимаешь, одного звонка, а его все нет.
      Махонина. Возьми да и сам позвони.
      Махонин. Позвонил бы, да телефона не знаю.
      Махонина. Ну, кому надо, тот сам позвонит. Найдет время.
      Махонин. Да дело все в том, что это мне нужно! Мне! Кстати, Новый год мы с тобой встречать будем у Прыгуновых. Я уже с ними договорился. Компания собирается интересная. Один генерал с женой, какой-то секретный академик или что-то в этом роде, без жены... Один архитектор - лауреат премии - и еще кое-кто... Так что с Новым годом вопрос решен.
      Махонина (нервно рассмеявшись). Ты за меня все сам решил, не посоветовавшись... самостоятельно... Молодец, умница...
      Махонин. Чем тебе компания не подходит? По-моему, я правильно решил. Разумно. И знакомство закрепим. И с новыми людьми познакомимся. И живут они поблизости. Все - одно к одному.
      Махонина. Молодец. (Неожиданно резко.) Я не пойду к Прыгуновым. Меня не интересует компания твоих секретных генералов.
      Махонин. Что тебе не нравится?
      Махонина. Лично я хотела бы пойти куда-нибудь в общественное место.
      Махонин. Ну куда? Куда? В ресторан?
      Махонина. Зачем в ресторан? Я в клуб пойду, где собирается творческая интеллигенция. Посмотреть на действительно интересных людей.
      Махонин. Нашла время, когда на них смотреть! Они же все будут пьяные! Только впечатление испортишь.
      Махонина. А когда мне на них смотреть? В театры ты со мной ходишь? В концерты водишь? На вернисажах мы бываем?
      Махонин. То есть? Ой, что ты говоришь! Неправда, Раечка! Неправда! Как это я с тобой в театр не хожу? А в этот... как его... Театр эстрады! Не мы ли с тобой слушали этого... как его...
      Махонина. Джоржи Марьяновича!
      Махонин. Вот именно его! Третий ряд, седьмое, восьмое кресло - забыла? Не я ли там рядом с тобой сидел?
      Махонина. Сидел... Не забыла.
      Махонин. Так что не перегибай, Раинька! Не перегибай! Что было - то было!
      Махонина. Но было это не ради меня, а ради того бородатого, которого ты в буфете перехватил и два часа с ним о делах проговорил. А я за столиком одна, как дура, проторчала. Три порции мороженого съела. Охрипла вся. Что? Не так это было? А вы потом в темноте к своим местам по чужим ногам пробирались - публика на вас шикала. Что, не так, скажешь, было? Я ничего не забыла.
      Махонин. Здесь ты, Рая, права! Я не возражаю. Здесь ты права. Разве я отрицаю? Но не было у меня просто другого выхода, как перехватить профессора Бабулю именно в театре эстрады. Хорошо еще, что меня свои люди предупредили, что он там будет, да еще один, без жены. А то бы она нам и поговорить не дала. Но факт остается фактом - в театр мы с тобой ходим. Не часто, но ходим. Этого ты, Раюша, отрицать не можешь. Ведь не можешь?
      Махонина (нервно). Можешь, не можешь! (Решительно.) Все! Я пойду в клуб на встречу с творческой интеллигенцией! (Уходит.)
      Махонин. Что ты! Раиса...
      Звонок. Махонин подбегает к телефону, но это был звонок
      в передней. Появляется Альбина.
      Альбина. Добрый вечер, Пал Палыч! Ой, какая же у вас расчудесная елочка! У меня хуже! Почему вы ее не зажжете? Можно, я зажгу фонарики?
      Махонин. Можно, Альбиночка, можно! Вам - все можно! Зажигайте!
      Альбина. Викуша дома?
      Махонин. Не знаю. Я сам только что пришел. Наверное, у себя.
      Альбина. Я к ней пройду?
      Махонин. Дорогу знаете, проходите, Альбиночка!
      Альбина. Как ваше здоровье? Где это вы так загорели, Пал Палыч?
      Махонин. В президиумах, Альбиночка! В президиумах. Светит прямо в лицо, вот и загораешь!
      Альбина. А я теперь кварц на лицо принимаю. Три минуты в день. Вся обгорела. А вы, по-моему, похудели. Ой, только не худейте, пожалуйста! Вам очень идет полнота. Надеюсь, вы не сидите на диете? Теперь все сидят на разных диетах, даже мужчины. Кто на американской, кто на китайской, а кто вообще одну воду пьет. Я пять дней ничего не ела и чуть не умерла от сердечной слабости. А теперь опять все ем. Вы видите, во что я превратилась? Страшненькая, да?
      Махонин (шутит).
      Куда худеть? Зачем худеть?
      Куда же вас худую деть?
      (Смеется.) А я худеть не собираюсь. Некогда. А потом лично мне приемы мешают. На приемах не есть, не пить - только нервы расшатывать. Одно другого стоит.
      Альбина. Я вас понимаю, Пал Палыч! Нет, нет! Не смейте худеть! Так я пройду к Викуше? Мы должны обсудить ряд вопросов: где встречать Новый год и вообще посекретничать.
      Махонин. Посекретничайте, посекретничайте!
      Альбина уходит.
      Раиса! Мы чай будем пить или нет?
      Махонина. Я в кухне накрыла.
      В передней звонок. Появляется Кочевряжнев.
      Кочевряжнев. Пал Палыч! Прости за позднее время. Разреши побеспокоить!
      Махонин. Заходи, заходи! Что случилось?
      Кочевряжнев. Сейчас расскажу. Дай отдышаться.
      Махонин. Чего запыхался? У нас что, лифт не работает?
      Кочевряжнев. Работает. Только я его ждать не стал.
      Махонин. Напрасно. Смотри надорвешься! Сердце загонишь!
      Кочевряжнев. Какое там сердце... Прямо не знаю, с чего начать... Просто растерялся я, честное слово...
      Махонин. Что стряслось?
      Кочевряжнев. А то, что даже понять невозможно. Жил, жил, и вдруг - на тебе! Сюрприз!
      Махонин. Какой сюрприз? Рассказывай все по порядку. Ты где сейчас был? Откуда прибежал? Из райкома?
      Кочевряжнев. Да нет, не из райкома.
      Махонин. С женой что случилось? Говори.
      Кочевряжнев. Со мной случилось. В поликлинике был.
      Махонин. Фу ты! Ты что, у врача был? Ну и что он у тебя определил?
      Кочевряжнев. Вот именно что это самое никак в голове не укладывается.
      Махонин. Да ты никак выпил?
      Кочевряжнев. Хватанул, понимаешь, по пути. Да тут, если не хватить, вовсе ума лишишься!
      Махонин. Ладно. Выкладывай!
      Кочевряжнев. Тогда начну по порядку... Собрался я после Нового года в отпуск за свой счет. Ты мне еще заявление подписал. Достали мне горящую путевку в Карловы Вары со скидкой. Говорят, надо курортную карту оформить. Ну, что ж, думаю, почему бы, в самом деле, не обследоваться? Профилактика дело великое. Машину и то на профилактику ставят, а тут - живой организм! Записался на прием к специалисту. Прихожу. Сидит новенький, не мой "лечащий". Мой сам болеет. А этот, видно, только испекся. Но все равно врач. Должен свое дело знать, раз диплом получил. Рассказываю. Так, мол, и так, говорю. Хочу, говорю, пообследоваться на ходу. Раздеваюсь как положено, до пояса... Стою... Лежу... Сижу... Прослушал он меня. Молчит. Ну, думаю, обнаружил! Поздновато, видно, я спохватился со своей профилактикой. Сидим, молчим, друг на дружку смотрим. Ну, как доктор? - спрашиваю. Что там у меня? А он сквозь очки на меня смотрит и молчит.
      Махонин. Что значит молчит? Что, он тебе так ничего и не сказал?
      Кочевряжнев. Сказал.
      Махонин. Ну?
      Кочевряжнев. У вас, говорит, нет сердца!
      Махонин. Чего? Не валяй дурака!
      Кочевряжнев. Вот я и спрашиваю: как это так нет сердца? А где же оно? Не знаю, отвечает. Патологический случай. - А как же, спрашиваю, пульс? - А что, отвечает, пульс? Пульс, говорит, у вас есть.
      Махонин. Пульс, значит, есть, а сердца нет? Так, так...
      Кочевряжнев. Что ж, спрашиваю, у меня вот тут бьется? (Показывает.) Не знаю, говорит, что у вас там бьется, только это не сердце. - А что же, спрашиваю, у меня покалывает вот тут... (показывает) после выпивки? - Это, отвечает, вероятнее всего, пузырь.
      Махонин. Пузырь?
      Кочевряжнев. Пузырь. А то, говорит, что вы ощущаете в грудной области, то это, скорее всего, остаточные явления.
      Махонин (стараясь оставаться серьезным). Погоди, погоди! Тебя же в молодости, когда на военную службу брали, обследовали? У всех есть сердце. Даже у лягушки и то есть. Было у тебя сердце?
      Кочевряжнев. Вот и я ему говорю: было, говорю, у меня сердце! Как сейчас помню! Я в военном оркестре служил. Меня даже капельмейстер похвалил как-то после парада. Вы, говорит, Кочевряжнев, от всего сердца играете! Потому у вас и звук такой сочный!
      Махонин. Ну, а он, что он на это?
      Кочевряжнев. Я, говорит, этого не исключаю. И что вы в военном оркестре играли - не исключаю, и что у вас в молодости было сердце - не исключаю. Но с годами оно, видимо, рассосалось. Сошло на нет.
      Махонин. Тебя рентгеном-то просветили? На пленку взяли?
      Кочевряжнев. Просветили. Взяли.
      Махонин. Что увидели?
      Кочевряжнев. Ничего не увидели. Нет, говорят, у вас сердца, и все тут. Не нашли!
      Махонин. Они хорошо смотрели-то? Не спьяна?
      Кочевряжнев. Вроде нет. Их двое было. И сестра при них. Пошептались промежду собой сперва, а потом просветили. А как же я тогда живу? спрашиваю. А вы, отвечают, не живете, а существуете.
      Махонин. То есть?
      Кочевряжнев. А вот так. Не живу, а существую. Понимай как хочешь.
      Махонин. И в Карловы Вары разрешили ехать?
      Кочевряжнев. Разрешили.
      Махонин. И курортную карту выписали?
      Кочевряжнев. Выписали.
      Махонин. При тебе?
      Кочевряжнев. При мне.
      Махонин. Покажи!
      Кочевряжнев (протягивает карту). Ты вслух читай. Чтобы я понял.
      Махонин (читает сперва про себя). Редкий они тебе диагноз выставили. Не каждый день прочитаешь такое... Просто тема для диссертации... (Читает вслух.) "Благоприобретенное бессердечие". Вот это да!
      Кочевряжнев. А как это понимать?
      Махонин. Да уж и не знаю, что тебе посоветовать. Пожалуй, не надо тебе ехать в эти Карловы Вары. С таким диагнозом... Не надо. Советский человек, и вдруг без сердца! Еще в прессу попадешь. Ты уж лучше тут, где-нибудь у нас отдохни. В каком-нибудь сердечно-сосудистом.
      Кочевряжнев. Может, мне еще куда-нибудь по медицинской части обратиться? К более квалифицированным специалистам! Может, они восстановят то, что рассосалось? Я никому ничего не сказал. Пока. Вот к тебе к первому забежал. С этой, так сказать, новостью.
      Махонин. Давай чайку попьем... Помозгуем...
      Комната Викторины. Викторина, Альбина и Просов оживленно
      разговаривают.
      Викторина. Вы совершенно правы, Юра, когда говорите, что есть люди, которые все цвета радуги готовы променять на обыденную бесцветность, лишь бы иметь душевный покой. Они устали бороться.
      Просов. Этих людей тоже можно понять.
      Викторина. И я их понимаю. Их легче осудить, чем разобраться в драматургии их чувств.
      Альбина. Ну, а в общем фильм хотя и импортный, а скучный! Одни только рассуждения и никакого действия. Я чуть не заснула.
      Просов. Это - почерк Бергмана. А насчет действия можно еще посмотреть. Я смотрел фильм его с неослабевающим интересов. Он заставляет думать.
      Альбина. Думать? О чем?
      Викторина. О смысле жизни.
      Альбина. Я лично хожу в кино для того, чтобы развлечься. А думаю я и так целый день...
      Викторина. Бедненькая!
      Появляется Махонин. Он направляется к серванту.
      Папа! Познакомься, пожалуйста!
      Махонин. Очень приятно. (Протягивает руку.)
      Пал Палыч. Просов. Просов, Юрий.
      Махонин. Юрий... а дальше?
      Просов. Просто - Юрий.
      Викторина. Юрий Сергеевич.
      Просов. Это совсем не обязательно!
      Махонин (достает из серванта бутылку). Не будем мешать молодежи. (Уходит.)
      Просов (Викторине). Значит, до завтра! Как договорились! Мне подняться? Или можно в машине подождать? В шесть я освобожусь в редакции, и через полчаса я у вашего подъезда.
      Викторина. Хорошо. Я спущусь.
      Просов. Спасибо за все!
      Викторина. Это вам спасибо! И тоже - за все!
      Просов. До свидания! (Кланяется Альбине.)
      Викторина. Пока! (Проводив гостя, возвращается к подруге. Улыбаясь.) Славный мальчик! Очень симпатичный.
      Альбина. Далеко уже не мальчик. Ему же, наверное, лет тридцать пять. Что-то я его у тебя никогда не видела. Он что, критик? Так во всем хорошо разбирается...
      Викторина. Журналист.
      Альбина. У тебя что с ним, роман?
      Викторина. Да нет. Только на днях познакомились.
      Альбина. Но он ухаживает за тобой?
      Викторина. Не поняла еще.
      Альбина. А Валерия видишь? Он к тебе не заходил?
      Викторина. Нет. Да! Ты же мне еще не рассказала о вашем свидании. Оно состоялось?
      Альбина. Конечно. Я и пришла к тебе затем, чтобы все рассказать. Обсудить ситуацию. Но ведь при этом Юре... неудобно как-то...
      Викторина. Ну конечно, неудобно... Да и ему это неинтересно было бы.
      Альбина. Я прямо дождаться не могла, когда он уйдет.
      Викторина. Ну давай! Рассказывай все по порядку. Только подробненько.
      Альбина. Ты понимаешь, я все, все ему сказала, как ты меня научила. Слово в слово.
      Викторина. Ничего не перепутала?
      Альбина. Да нет же! Я же все тогда записала и выучила наизусть. Как урок. Могу повторить. Только ты меня не перебивай, а не то я собьюсь... Значит, так... (Собирается с мыслями, а затем, как бы обращаясь к кому-то, говорит.) ...Вы не думайте, я не такая дурочка, как вам кажется. Во-первых, если хотите знать, я специально стараюсь казаться глупенькой, чтобы вы почувствовали себя Макаренко. Я вижу, что вам нравится эта роль. Во-вторых, что-то я сама от вас ничего особенно умного не слыхала и поэтому изо всех сил старалась вам соответствовать. А в-третьих, еще Андре Моруа, если он вам, конечно, известен, сказал...
      Викторина. Что сказал Андре Моруа?
      Альбина (продолжает). ...сказал, что женщина должна быть настолько умна, чтобы скрывать свой ум. Не говоря уже о том, что глупость женщины божественна, как гениально заметил Вертинский Александр Николаевич!..
      Викторина. Умница! Он удивился твоей эрудиции?
      Альбина. Представляешь, даже растерялся. А потом сказал: "О-о-о! Как вы заговорили!" А я ему: "Да-а-а! Вы от меня еще не такое услышите!"
      Викторина. Ну а дальше что было? Как дальше развивались события?
      Альбина. Дальше? Ну, мы сидели за столом, на котором горели свечи, пили шампанское, и тут он вдруг встал, подошел ко мне со спины и вот так обхватил руками (показывает), а потом повернул к себе, пристально-пристально посмотрел мне в глаза и спросил: "В какую игру вы со мной играете?"
      Викторина. Что же ты ему ответила?
      Альбина. Что я могла ему ответить? Мы же с тобой такой вопрос не предвидели.
      Викторина. Все-таки что же ты ему сказала? Ты же не могла промолчать?
      Альбина. Промолчала. Разве так, сразу можно ответить на такой вопрос? Ты бы, например, что ответила?
      Викторина. Я посмотрела бы на него так же пристально, как он, и тихо, со значением сказала бы: "Я играю в любовь. И моя игра стоит свеч!" И показала бы на свечи, которые горели на столе.
      Альбина. Ой, остроумно! Ой, какая ты все-таки находчивая! Ну, а после всего этого он пропал. Не звонит. Как сквозь землю провалился. Если теперь объявится, что ему сказать? Как себя вести? И вообще хотелось бы знать, что он обо мне думает? За кого он меня принимает? Надо нам с тобой все подробненько обсудить и все, все опять записать, чтобы ничего не забыть.
      Викторина. Он, кажется, в какую-то командировку собирался? Ну, а что касается того, как он к тебе относится, то время покажет. Я полагаю, что ты ему нравишься.
      Альбина. Ты так думаешь?
      Викторина. А почему ты сомневаешься? Ты должна знать себе цену. Вы обаятельны, у вас прекрасная фигура. Дура! Вы владеете иностранным языком. Уж не говоря о носике, с которым я бы просто поменялась. Вы должны нравиться всем мужчинам. Без разбору. На широкий вкус.
      Альбина. Да я не умею так разговаривать, как ты.
      Викторина. Запомни: интеллектуальные женщины нравятся только избранным. Легче жить "божественной дурочке".
      Альбина (грустно). Я похожа на такую.
      Викторина. Во всяком случае, не отчаивайся. Я тебе с Валерием помогу.
      Альбина. Правда? Ой, только на тебя одна надежда, ты такая умная. Как змея! Да! Ты знаешь, со мной вчера на работе такой случай произошел, просто кошмар! Веду, понимаешь, урок. Один студент-иностранец вот так уставился на меня и смотрит. (Показывает.) Таращит на меня глаза, и все! Я ему говорю по-французски: "О чем вы думаете?" А он, представляешь, по-русски отвечает: "Вы ведь знаете!" Я ему тогда по-русски говорю: "Прекратите!" А он нагло так отвечает: "Не прекращу! Жамэ!"
      Викторина (едва удержалась от смеха). Ты знаешь, я для тебя придумала потрясающую работу.
      Альбина. Какую работу?
      Викторина. Читать детям сказки по телефону.
      Альбина. Не понимаю.
      Викторина. Достаешь хорошие детские книжки. Распределяешь их по возрастам: дошкольный, младший. Находишь по знакомству двенадцать семей, где есть дети этого возраста. Договариваешься по телефону с родителями и читаешь полчаса в день каждому ребенку сказки. По десятке в месяц с каждой семьи. Шестичасовой рабочий день. Сто двадцать рублей в месяц без налогов. И никакого коллектива!.. Идея?
      Альбина (серьезно). А если они меня слушать не захотят и трубку бросят?
      Звонок телефона. Махонин, ожидающий междугородный
      звонок, подбегает к телефону.
      Махонин. Алло! Вика, тебя! Надолго не занимай телефон. Я жду междугородную.
      Викторина. Слушаю... (Глядит на подругу.) Это вы, пропащая душа! (Тихо, подруге.) Он! (В трубку.) Где пропадали? Вчера прилетели? Что?.. Как поживает наша Очаровательная? Вы хотите сказать, наша Божественная? Вижу иногда... Звонили ей? Никто к телефону не подходит? Ну что ж, ничего удивительного, она пользуется успехом и не сидит по вечерам дома. (Подруге.) Будешь с ним говорить?
      Альбина. Нет, нет, я не знаю, что ему сказать.
      Викторина (в трубку). Валерий! Подождите секунду, кто-то ко мне пришел... (Подруге.) Скажи ему для начала одну фразу...
      Альбина. Какую?
      Викторина. "Благодарю вас за тишину".
      Альбина. За какую тишину?
      Викторина. Господи! За то, что он не тревожил тебя своими звонками. Скажи эту фразу и послушай, что он ответит. (В трубку.) Валерий, вы еще здесь? Вам явно везет! Передаю трубку... (Передает трубку подруге.)
      Альбина (в трубку). Благодарю вас за тишину... Что? Да это я!.. Сразу не узнали? Очень плохо. (Беспомощно смотрит на подругу.) Чем я занималась все эти дни?
      Викторина. Сосредоточивалась.
      Альбина (в трубку). Сосредоточивалась... Очень жаль, что не понимаете. (Неожиданно озорно.) Сразу видно, что вы не Макаренко!.. (Хихикает.) Чем я сейчас занята? Я у Викторины... Как вы догадались?.. Ах, да!.. Что мы делаем? Сидим, сплетничаем, косточки всем перебираем... Покататься с вами по городу? (Вопросительно смотрит на подругу.)
      Викторина. Катайся.
      Альбина (машинально). Катай... ой! Я согласна. А куда мы поедем?.. Куда глаза глядят?.. Через пять минут выходить? Только точно, а то я на морозе всегда простуживаюсь. Бай, беби! (Кладет трубку.)
      Викторина. Ну вот и прекрасно.
      Альбина. Я правильно с ним говорила? Я его заинтересовала? Нет, серьезно, если ты мне не поможешь, я никогда не выйду замуж! Никогда! Да! Чуть было не забыла тебя предупредить, что этот Новый год надо обязательно встречать в полосатом. Новый год - год Тигра. Прошлый был годом Зеленого кузнечика, и его все, кто успел, встречали в зеленом. Я не успела, встречала в синем, и поэтому мне весь год не везло. У тебя есть что-нибудь полосатое?
      Викторина. Надо будет посмотреть.
      Альбина. Я просто не знаю, что надеть. Придется срочно выходить из положения. Осталось три дня до встречи. Ну, я побежала! Я тебе позвоню. Все расскажу. Посоветуемся! Все продумаем, обсудим и запишем... Бай, бэби! (Убегает.)