Анна Петровна. А с какой целью?
      Елена Ивановна. С какой целью - не знаю, но забрался. При мне.
      Анна Петровна. При вас?
      Елена Ивановна. При мне-с.
      Нина Павловна. И вы нам вчера в маскараде ничего не сказали?
      Елена Ивановна. Я забыла.
      Нина Павловна. Как же можно такое забыть? Если бы с моим такое стряслось, да я бы... не знаю что...
      Анна Петровна. А если бы с моим Фомой Степанычем такое приключилось, я бы с ума сошла. А вы, Нина Павловна, сошли бы?
      Нина Павловна. Непременно сошла бы.
      Елена Ивановна. А чего с ума сходить, если это ему выгодно.
      Анна Петровна. Чем же выгодно?
      Елена Ивановна. Скоро о нем весь мир узнает.
      Анна Петровна. Это почему же?
      Елена Ивановна (невозмутимо.) Потому что он в крокодиле сидит, а все другие на свободе, по домам сидят, по улицам ходят. Был бы Иван Матвеич на свободе, как все, кто бы о нем что сказал? Кто бы его слушать стал? А теперь, когда он в крокодиле пропадает, да еще речи оттуда говорит, да все о политике, об обществе, обо всем человечестве, так его и слушают. И даже записывают за ним...
      Анна Петровна. Что вы говорите, Елена Ивановна? Неужели записывают?
      Нина Павловна (не без зависти). Хоть бы моему куда-нибудь залезть... По вечерам дома сиднем сидит и меня никуда не пускает. Вчера с трудом в маскарад выпросилась. Ты, говорю, опять к Никифору Никифорычу идешь, деньги проигрывать, а я в маскарад - танцевать! Отпустил. Так я ему на зло в пять утра домой вернулась. Часа три только и поспала, как Анна Петровна меня разбудила. Если бы не наш уговор обязательно в Пассаж утром поехать, ни за что бы не поднялась, весь бы день в постели пролежала...
      Анна Петровна. Елена Ивановна! Выходит, и вы теперь через вашего супруга можете прославиться? Ведь если весь мир, как вы говорите...
      Елена Ивановна. Я на развод подам.
      Нина Павловна. Это зачем же на развод? Да при таком знаменитом муже?
      Елена Ивановна (неуверенно). А какой мне интерес, скажите пожалуйста, мужа иметь, который из крокодила не вылезает?
      Анна Петровна. Может, он еще и вылезет?
      Елена Ивановна (морщится). Но в каком виде? Он же будет крокодилом пахнуть! Зачем мне муж с таким запахом? Я себе другого, более душистого подберу. У меня уже есть один на примете.
      Нина Павловна. Это тот... черномазенький на букву "А"?
      Елена Ивановна. Может быть... может быть... А может, и не на эту букву, а на какую-нибудь другую...
      Подруги переглядываются.
      Анна Петровна (вздохнув). Вот уж пассаж так пассаж. Правда, Нина Павловна?
      Нина Павловна. Да уж... мы никак не думали, что в этом крокодиле Иван Матвеич расположился. Правда, Анна Петровна?
      Анна Петровна. Никак не думала. Разве можно такое подумать? Это же как страшный сон... Значит, вы, Елена Ивановна, с нами в Пассаж не поедете?
      Елена Ивановна. Не поеду. Может быть, одна... попозже... проведать, как он там... А с вами не поеду.
      Анна Петровна. Бедный Иван Матвеич! Мне его даже жалко. А вам, Нина Павловна, жалко Ивана Матвеича?
      Нина Павловна. Ну как не пожалеть?
      Елена Ивановна. А мне его нисколечко не жалко. Он сам того захотел. Только зря я его тогда надоумила в Пассаж идти, крокодила смотреть. Не пошли бы, может, он и при мне остался. Я бы сейчас с ним вместе кофей пила.
      Нина Павловна. Видно, уж судьба ему такая выпала.
      Елена Ивановна. Просто он сам давно хотел чем-нибудь отличиться, да по службе не получалось: ни чина, ни медали за верную службу. Вот он и полез в крокодила. А я теперь одна мучайся... (Подносит к глазам платочек.)
      Подруги поднимаются.
      Анна Петровна. Вы, милочка, только не расстраивайтесь! Все обойдется. Даст бог, прославится Иван Матвеич и вернется домой.
      Елена Ивановна (всхлипнув). Как?
      Нина Павловна. Очень просто. Вылезет из крокодила, наймет извозчика и вернется.
      Елена Ивановна. Он сам оттуда, без чужой помощи не вылезет.
      Анна Петровна. Ему помогут. Полиция поможет! Надо только обратиться. Правда, Нина Павловна? Надо только обратиться.
      Нина Павловна. Можно и в жандармерию обратиться, если по политической...
      Елена Ивановна. Был бы наш крокодил, его бы можно было даром вспороть и вытащить из него Ивана Матвеича. А этот иностранный! Этого так не вспорешь за него иностранная держава заступиться может. А потом, был бы Иван Матвеич не титулярным, а каким другим советником, ну статским там или тайным, - так за него бы казенный выкуп дали, а за моего кто заплатит? (Плачет.)
      Нина Павловна. Не плачьте, Елена Ивановна! Вы одна не останетесь...
      Анна Петровна. Что-то мы, ранние пташки, в гостях засиделись! До свиданья, Елена Ивановна! Передавать от вас привет Ивану Матвеичу?
      Елена Ивановна. До свиданья, Анна Петровна! Привет передайте, только не при всех, пожалуйста, а так... потихоньку... чтобы другие не слышали...
      Нина Павловна. Передадим. Скажем, что ждете... скучаете...
      Елена Ивановна. Этого не говорите. Просто передайте привет, и все! Пусть поревнует...
      Подруги целуются. Уходят.
      Елена Ивановна открывает дверь в спальню. Из комнаты с
      недовольным видом выходит Андрей Осипыч. Елена Ивановна
      с рыданиями бросается ему на шею.
      Андрей Осипыч (отстраняя Елену Ивановну). Несравненная! Что с вами? Чем вы так расстроены? Неужели... этим...
      Елена Ивановна (рыдая). Я подам на развод... подам...
      Андрей Осипыч (рассудительно). Елена Ивановна, любовь моя! Не надо торопиться... теперь... когда...
      Елена Ивановна. Что - когда?
      Андрей Осипыч. Когда он... там... вы же и так... в вашем положении...
      Елена Ивановна (успокаиваясь). Что - и так?
      Андрей Осипыч. И так... свободны... А потом, я же все слышал! Дело принимает другой оборот. Садитесь! (Усаживает Елену Ивановну на диванчик.) Давайте поговорим, спокойно все обсудим.
      Елена Ивановна. Давайте, Андрей Осипыч! Я так вам верю... вы один...
      Андрей Осипыч. Да! Я один, не считая Ивана Матвеича, думаю о вашем будущем! О нашем будущем... (Собираясь с мыслями.) Итак, Иван Матвеич будет там, а вы, то есть мы, будем здесь! У вас будет салон. Я буду при вас...
      Елена Ивановна. Всегда?
      Андрей Осипыч. Пока всегда...
      Елена Ивановна. А потом?
      Андрей Осипыч. Потом тоже... Но не в этом дело! (Продолжает.) У вас будет салон, я буду при вас. Мы будем вместе принимать именитых гостей. Вы как хозяйка. Я как друг дома.
      Елена Ивановна. Но Иван Матвеич...
      Андрей Осипыч. При чем тут Иван Матвеич? Он же меня не будет видеть! При нем я буду молчать, но зато без него...
      Елена Ивановна. Что?
      Андрей Осипыч (воодушевляясь). Без него я буду общаться, разговаривать, знакомиться с видными людьми столицы и прочими влиятельными особами. Вы меня им представите как близкого человека, как дальнего родственника. Через вас я тоже стану человеком заметным, может быть, даже очень заметным... Мне будут протежировать, выдвигать... Я стану статским, потом тайным советником...
      Елена Ивановна (воодушевляясь). Тайным?..
      Андрей Осипыч. А почему бы и нет? Чем "тайный" отличается от "надворного"? Только формой! На иного тайного посмотришь, а он явный дурак! Только что формой прикрыт! Вы увидите, драгоценная вы моя Елена Ивановна, как мы заживем! Как заживем!..
      Елена Ивановна (вся в мечтах). Я хотела бы поскорей увидеть...
      Андрей Осипыч. Мне стоит только закрыть глаза, и я уже вижу ваш салон... (Зажмуривается.)
      Елена Ивановна. Я тоже уже... вижу... (Зажмуривается.) Вижу...
      Мираж.
      Действие переходит в большую гостиную. Здесь собираются
      гости. Лакей обносит гостей чаем и сладостями. Несколько
      дам в сторонке шушукаются. Мужчины, стоя с чашечками в
      руках, продолжают беседу.
      Ученый (продолжает разговор, глубокомысленно). Подобное устройство крокодила совершенно согласно с естественными науками. Каково основное свойство крокодила?
      Адвокат. Глотать людей!
      Ученый. Ответ ясен. Как же достигнуть устройством крокодила, чтобы он мог глотать людей? (Вопросительно смотрит на собеседников.) Ответ еще яснее: устроив его пустым. Давно уже решено физикой, что природа не терпит пустоты. Вы со мной согласны, господа? Разве не в этом единственно разумная причина, почему все крокодилы глотают нашего брата?
      Философ. Не так в устройстве человеческом: чем пустее, например, голова человеческая, тем менее она ощущает жажды наполниться. И это единственное исключение из общего правила.
      Доносится звон колокольчика. Появляются Поэт и Художник
      с мольбертом.
      Поэт (обращаясь к присутствующим). Мы не опоздали?
      Художник. Еще не привезли? Добрый вечер, господа! (Устанавливает мольберт.)
      Адвокат. Сейчас привезут... Ждем...
      Вновь прибывшие гости здороваются.
      Поэт (в кругу дам). Я только что сочинил стихи, посвященные нашему герою.
      Дама с лорнетом. Прочитайте, пожалуйста!
      Дама с веером. Да, да! Мы хотим послушать!
      Поэт. Извольте. (Извлекает из кармана сюртука листок бумаги, декламирует.)
      Зайка маленький бежит,
      Зайка маленький кричит:
      - Ах, большущий крокодил,
      Почему не уходил?
      Дама с лорнетом. Очень мило! Очень!
      Дама с веером. Это вы про крокодила, а про него, про героя, где?
      Поэт (прячет стихи). Про него будет дальше... Я еще не придумал... но будет... обязательно... только дальше, в другом куплете. Это только начало...
      Дама с лорнетом. Вы это сегодня всем прочитаете?
      Поэт. Да. Я хотел бы... При нем... когда его привезут.
      Дама с веером. Как-то неудобно без второго куплета... Может быть, вы успеете еще дописать? Пока не привезли...
      Поэт (в некоторой растерянности). Это идея! Я сейчас... попробую...
      Отходит в сторону, садится в углу и начинает сочинять.
      Дама с веером (собеседнице). А то как-то неудобно только про зайку и про крокодила... Пусть присочинит второй куплет про героя...
      Ученый (продолжая беседу). И это тоже совершенно понятно и объяснимо. Наполняя собой внутренность крокодилову, он делает его сытым. С другой стороны, крокодил будучи сытым, сообщает ему жизненные соки своего организма. Таким образом, питая собой крокодила, он обратно получает и от него питание. Следовательно, они взаимно кормят друг друга. Проще пареной репы!
      Философ. Два сообщающихся сосуда!
      Ученый. Вот именно!
      Адвокат. Во всяком случае, немец, показывая крокодила, вносит цивилизующие начала и несравненно полезнее какого-нибудь Рафаэля! Чем хозяин крокодила ниже Рубенса? Вы будете со мной спорить, господа?
      Художник (робко). Но ведь искусство... так сказать... Это же... в своем роде...
      Философ. Польза и искусство - понятия взаимно исключающиеся, а теперь общество находится в таком положении, что ему вредно все, что бесполезно. Произведения искусства есть ложный признак цивилизации и скорее может быть отрицательным, а не положительным ее достоинством.
      Ученый. Из наук только те должны считаться критериумом цивилизованной нации, которые способствуют увеличению материального благосостояния страны...
      Художник. Позвольте возразить, господа! Я был на днях в Эрмитаже...
      Появляются Елена Ивановна в сопровождении Андрея Осипыча
      в парадном мундире уже статского советника, при орденах.
      Гости встречают их деликатными аплодисментами.
      Андрей Осипыч (останавливая жестом аплодисменты). Не надо, не надо, господа! Потом... потом...
      Елена Ивановна. Мы задержались: читали телеграммы из заграницы.
      Философ. Есть новости?
      Гости поочередно подходят к ручке хозяйки, здороваются с
      Андреем Осипычем.
      Андрей Осипыч. Испанский король требует немедленного освобождения Ивана Матвеича.
      Елена Ивановна. В Австралии создан Комитет в защиту Ивана Матвеича!
      Дама с веером. Эти туземцы - поразительный народ!
      Елена Ивановна. Ивана Матвеича сделали членом Британского королевского географического общества.
      Ученый. Это естественно! Оказаться в недрах нильского крокодила важнее, чем открыть истоки Нила!
      Дама с лорнетом. Примите наши поздравления!
      Елена Ивановна. Спасибо! Спасибо, господа! Сейчас его привезут, и мы начнем наш салон!
      Андрей Осипыч. Вы приготовили вопросы, господа?
      Ученый. Да, конечно!
      Дама с лорнетом. Как вы думаете, я могу спросить его, что он думает о той комете, которая приближается сейчас к Земле?
      Ученый. Это мой вопрос.
      Дама с лорнетом. Тогда я спрошу что-нибудь другое... (Замолкает.)
      Философ. Я поговорю с ним о философии. Что такое есть философ? Слово "философ" у нас на Руси слово бранное и означает: дурак! Я хотел бы услышать от вашего знаменитого супруга его суждение...
      Андрей Осипыч. Все вопросы будут удовлетворены. Только не надо его слишком утомлять. Надо войти в его положение...
      Дама с веером. Бедняжка! Как он там...
      Адвокат. Он являет собой пример покорности судьбе и провидению! Я, как адвокат, посчитал бы для себя за честь выступить в его защиту!
      Андрей Осипыч. Он мог быть иностранным министром и управлять королевством!
      Адвокат (сокрушаясь). И этот человек не управлял иностранным королевством! Подумать только!
      Художник. Я так бы хотел его зарисовать! Только вот не знаю... как? (Обращаясь к Елене Ивановне.) Может быть, вы мне попозируете? Как супруга героя! Я - мигом!
      Елена Ивановна. Если мигом, то пожалуйста... Я не против... (Позирует.)
      Поэт (восторженно). Сочинил! Сочинил второй куплет! (Декламирует.)
      Иностранный крокодил
      Человека проглотил
      И теперь распух горой,
      Потому что в нем - герой!
      Каково, господа?
      Андрей Осипыч (благосклонно). Можете прочитать, если только с выражением!
      Поэт. Я прочитаю! С выражением! Прочитаю!..
      Дама с веером (Даме с лорнетом). Я говорила, что без второго куплета нельзя читать.
      Дама с лорнетом. Вы правы, милочка! Я тоже так подумала.
      В дверях появляется лакей.
      Лакей. Господа! Привезли! Тащат!..
      Все поднимаются и в торжественном ожидании смотрят на
      дверь. Пауза. Слышно, как за дверью тащат что-то
      тяжелое...
      Затемнение
      Из затемнения маленькая гостиная.
      Елена Ивановна лежит в объятиях Андрея Осипыча.
      Андрей Осипыч. А вы, моя несравненная, хотели с ним развестись... Ну, сообразно ли это?
      КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
      Канцелярия департамента. Туда и сюда проходят чиновники.
      Среди них мы видим Тимофея Семеныча и Семена Семеныча с
      охапкой газет под мышкой. Он беседует о чем-то с
      Тимофеем Семенычем, который с мрачным видом его слушает
      и отрицательно качает головой. Один из чиновников
      собирает вокруг себя сослуживцев.
      Первый. Господа! Читали, что сегодня в газете написано?
      Голоса. Расскажите!..
      - О чем написано?..
      - Про что пишут?..
      Первый. Слушайте, я вам прочитаю одну заметочку. Любопытный случай тут описан... (Разворачивает газету, читает вслух.) "Вчера в нашей обширной и украшенной великолепными зданиями столице распространились чрезвычайные слухи. Некто Эн, известный гастроном из высшего общества, вошел в здание Пассажа, в то место, где показывается огромный заморский крокодил, и потребовал, чтоб ему подали его на обед...". (Отвлекается.) Нет, каково, господа? Нет того, чтобы устриц каких-нибудь или омаров потребовать - ему крокодила подай! (Читает дальше.) "...Сторговавшись с хозяином, он тут же принялся пожирать его...".
      Второй. Хозяина?
      Третий. Какого хозяина! Крокодила же! Петр Петрович, читайте дальше!
      Первый (продолжает читать). "...принялся пожирать его еще живьем". Как вам это нравится, господа? Тут так и написано: "живьем". (Читает.) "Живьем, отрезая сочные куски перочинным ножичком и глотая их с чрезвычайной поспешностью. Мало-помалу весь крокодил исчез в его тучных недрах". Что вы на это скажете, господа? Это в наше-то просвещенное время! Живого крокодила! В сыром виде! Ведь не попросил, чтобы жареного или пареного с горчицей или под хреном, а вот так, просто, как дикарь...
      Четвертый. Знай наших! Поистине русскому человеку все нипочем! Он не только живого крокодила сожрет, но и человеком не побрезгует. Был у нас в отделении коллежский асессор Онуфрий Саввич, и нет Онуфрия Саввича! Где Онуфрий Саввич? Съели!
      Первый. Уж коли мы начали крокодилов заморских лопать, так почему бы не акклиматизировать крокодила у нас в России?
      Второй. Разведутся ли?
      Первый. Если невская вода слишком холодна для сих интересных иностранцев, то в столице имеются пруды, а за городом речки и озера. Почему бы, например, не развести крокодилов в Парголове или в Павловске?
      Третий. А в Москве на Пресненских прудах и в Самотеке...
      Второй. Из крокодиловой кожи можно было бы приготовлять чемоданы и бумажники. Может, купцы стали бы предпочитать бумажник из крокодиловой кожи всем прочим, приготовленным из кожи отечественной.
      Четвертый (не без иронии). Может, этой новой отрасли промышленности как раз и недостает нашему сильному и разнообразному отечеству. Как, господа? Чем не идея?
      Вбегает пятый чиновник с газетой в руках. Он возбужден.
      Пятый. Господа! Господа! Вы читали утренний выпуск "Волоса"?
      Первый. Есть новости? Война? С кем?
      Пятый. Новости? Сенсация! Представьте себе... (Начинает читать вслух.) "Всем известно, что мы прогрессивны и гуманны и хотим угоняться в этом за Европой. Но, несмотря на все наши старания и усилия нашей газеты, мы еще далеко не "созрели", как о том свидетельствует возмутительный факт, случившийся вчера в Пассаже...
      Первый. Читали!
      Второй. Про это мы знаем.
      Третий. Какой-то господин съел живого крокодила в сыром виде.
      Пятый. Вовсе наоборот. Читать?
      Четвертый. Просветите нас, пожалуйста!
      Пятый (читает вслух). "Приезжает в столицу иностранец и привозит с собой крокодила, которого за небольшую плату, на пользу отечественного просвещения, начинает показывать публике. Вот тут-то вчера в магазин иностранца-собственника является некто, притом в нетрезвом виде, платит за вход и тотчас же, безо всякого предуведомления, лезет в пасть крокодила, который, разумеется, вынужден проглотить его, хотя бы из чувства самосохранения, чтобы не подавиться. Ни крики иностранца-собственника, ни угрозы обратиться к полиции не оказывают никакого впечатления. Из нутра крокодила слышен лишь пьяный хохот и непристойные ругательства. Как объяснить подобные варварские факты, свидетельствующие о нашей незрелости и марающие нас в глазах иностранцев!" Подписано: Очевидец. Ну? Что вы скажете?
      Четвертый (скептически). Размашистость русской натуры нашла себе достойное применение...
      Первый. Это сообщение как-то расходится с тем, что напечатано во вчерашнем вечернем выпуске "Листка". Кому же верить?
      Пятый. Верить надо той газете, которая выходит позже. У нее более точные сведения. Семен Семеныч! Вы, кажется, вчера вечером с Иваном Матвеичем и его супругой Еленой Ивановной заходили в Пассаж? Кто-то вас встретил на Невском. Вы могли бы что-нибудь подтвердить или опровергнуть?
      Семен Семеныч (растерянно). Что именно?
      Второй. По поводу пассажа. Пассажа в Пассаже! Кто кого съел?
      Семен Семеныч (робея). Пассаж... был...
      Первый. Вы имеете в виду само здание?
      Семен Семеныч. И его тоже...
      Первый. Что же там произошло? Людоедство или наоборот - варварское обращение с животными? Кстати, в Европе давно уже преследуют судом людей, обращающихся негуманно с домашними животными.
      Четвертый. Крокодил не домашнее животное, а хищник. Живет в джунглях.
      Второй. Не будем спорить. Сейчас он живет в столице Российской империи.
      Третий. Сейчас он, может быть, уже не живет. Или в лучшем случае в нестерпимых страданиях ожидает смерти. Ему трудно переварить подобную массу сразу.
      Четвертый. Попробуй перевари нашего пьяного брата! Сдохнешь, а не переваришь...
      Второй (злобно). Да я бы этого невежу, пьяную морду, что в заезжего крокодила залез и там сейчас куражится, я бы его оттуда клещами вытянул да в полицию! На допрос: "Зачем залез? Куда тебя занесло? Зачем? Что ты там потерял? По какому такому праву? А ну, выкладывай, как на духу!" Уж я бы из него всю правду вытащил да в печать ее! В "Листок"! Чтобы другим неповадно было...
      Тимофей Семеныч (вступая в разговор). Нет. Лучше не в "Листок", а в "Волос"! Публика больше "Волос" читает. Ходовая газетка. Лучше ее о политике никто не пишет. Уж так она эту политику разбирает, так разбирает... Вот, на днях опять написали, что надо капиталы родить, значит, среднее сословие, так называемую буржуазию надо родить. А общинная собственность, стало быть, яд гибель для отечества! Надо, пишут, чтобы иностранные компании скупили по возможности всю нашу землю по частям, а потом начали ее дробить, дробить, дробить на мелкие участки и продавать опять же в личную собственность. Вот тогда, пишут, будет большая польза и тем, кто дробил, и тем, кто покупал. Вот ведь как разбираются!
      Семен Семеныч (в ужасе, про себя). Что же это? Господа!.. Что же это такое? Чем бы о человеке пожалеть, жалеют о скотине... При чем тут участки... (С тоской смотрит по сторонам.)
      Быстро входит шестой чиновник.
      Шестой. Господа! Слыхали! Знаете последнюю новость?
      Первый. Знаем.
      Второй. Не знаем только, кто кого съел.
      Шестой. Я прямо из Пассажа. Слухами земля полнится, вот я и заехал, чтобы, так сказать, лично... Бог знает, что там творится! Все оцеплено полицией. Никого не пускают. Говорят, шпион иностранный выкрал какие-то секретные бумаги из Адмиралтейства о нашем славном военно-морском флоте, ценный якорь с собой прихватил и залез в крокодила.
      Четвертый (иронически). Вместе с якорем?
      Шестой (не отвечая на вопрос). Думал таким манером в крокодиле государственную границу пересечь. Вот ведь плут! И кто бы это был, как вы думаете? Угадайте! Все вы его знаете!
      Все (хором). Знаем? Мы? Кто же это?
      Шестой. Знаете. Вы! Все равно не угадаете, я лучше сам скажу... Этим шпионом оказался... наш... Иван Матвеич! Наш достопочтенный прогрессист!
      Семен Семеныч выбегает из комнаты. Все потрясены.
      Большая пауза.
      Первый (нарушая молчание). Каково? Титулярный советник и вдруг - шпион!
      Второй. Вот так фунт!
      Третий. Кто бы мог подумать? Как же это он в Адмиралтейство проник? Там же все за замками, за семью печатями...
      Пятый. Что ему замки да печати, если он в крокодила залез!
      Четвертый (иронически). Вместе с якорем. Помнится, Иван Матвеич официально за границу собирался, билет себе уже в Европу выправил. Зачем ему было через границу в крокодиле переезжать?
      Шестой. Там, где надо, разберутся зачем.
      Первый. Кто же его узнал, если он был для глаза невидим? Он же, вы говорите, был укрыт в крокодиле!
      Шестой (не сразу). Его по голосу узнали. И первым его узнал наш квартальный. Теперь ему повышение по службе будет и жалованье прибавят. Подошел, прислушался и признал...
      Четвертый (усмехнувшись). Вот ведь какие у нас блюстители!
      Первый. Нас ведь, поди, теперь по судам затаскают? Мы ведь в одном департаменте с Иваном Матвеичем...
      Второй. В картишки перекидывались...
      Третий. На пасху христосовались...
      Пятый. Я ему намедни два рубли одолжил...
      Четвертый. Какая конфузия! Даст бог, пронесет...
      За сценой шум. Все прислушиваются и смотрят на дверь.
      Слышны приближающиеся шаги. Жандармский чин вводит Ивана
      Матвеича. Вид у того жалкий и помятый. Он дрожит,
      пугливо озирается, как бы ища поддержки...
      Тимофей Семеныч (тихо восклицает). Иван Матвеич! Ты ли это?
      Жандармский чин (обращаясь ко всем, грозно.) Это - ваш?!
      Все отшатываются. Немая сцена.
      Занавес
      1977