Страсти по гармонии (сборник)

Михаил Волков

Страсти по гармонии

Рассказы, повесть, стихи

Рисунки Дмитрий Мариенгоф

Фото автора Дмитрий Вилькин

Фото деревьев Борис Эрихман

Автор выражает искреннюю признательность всем тем, кто способствовал выходу этой книги делом, словом или хотя бы одобрительным молчанием. Особая благодарность – Мите Мариенгофу за его прекрасные рисунки, сделанные специально для этой книги, Боре Эрихману, любезно предоставившему свои замечательные фотографии для иллюстрации оной, и Диме Вилькину, чьими стараниями книга обрела человеческое лицо (конкретно – лицо автора).

Когда известный одесский писатель, драматург и классик КВН Гарик Голубенко дарил мне свою книгу, он там написал: "Мишка! Это – последний раз. Хочешь читать хорошие книжки – пиши себе сам". Совет, что и говорить, дельный, и я с тех пор стараюсь, по-возможности, ему следовать. Как следствие этих стараний, в 2003 году вышла моя первая книга "Квадраты на воде". Вышла она тиражом 1000 экземпляров, и на некоторое время чтением я был обеспечен полностью. Но с тех пор прошло уже несколько лет, и мне захотелось почитать что-нибудь еще, тем более, что от того тиража почти ничего не осталось. В результате появилась та самая вещь, которую вы сейчас держите в руках.

Михаил Волков

Книгопродавец

Книгопродавец

– Здравствуйте. Чем могу помочь? Фантастика, детективы, романы, эротика?

– Здравствуйте. У вас есть «Жизнь насекомых»?

– Есть, как не быть! Вот, пожалуйста. Недорого.

– Спасибо. Э-э-э... простите, это не то.

– Как – не то? Вот, смотрите: «Мир насекомых». Справочник. Вы же это просили?

– Мне нужен не справочник «Мир насекомых», а роман Пелевина «Жизнь насекомых». У вас есть?

– Это смотря каких насекомых. Вы знаете, сколько видов насекомых существует? Миллион. И самое лучшее из них я предлагаю вам. Вот, смотрите: Рената Муха. Очень смешные стихи. А цена еще смешнее.

– Абсолютно с вами согласен, но Муха у меня уже имеется. А сейчас мне нужна «Жизнь насекомых» Пелевина. У вас она есть или нет?

– У нас все есть. Вот, видите: серия «Жизнь замечательных людей». Целая полка. По алфавиту: Абрамович, Акопян, Арагон, Арафат, Аристотель... Ну, и так далее. Учтите, на них сейчас сезонная скидка.

– Но Пелевин...

– А, вам все еще Пелевина? Я сразу почувствовал, что вы – человек принципиальный. Пожалуйста: Пелевин. «Чапаев и Пустота». Рекомендую. Не оторветесь. И цена – всего ничего.

– Спасибо, эту я уже читал. Я...

– Ну и как вам?

– Понравилась, только я хотел...

– Искренне рад. И теперь вы, конечно, хотите вернуться к первоисточникам? Так и быть, эксклюзивно для вас: «Чапаев» Фурманова. Раритет. Издание 2003 года. Тираж всего пять тысяч. Для вас – со скидкой.

– Да на черта мне ваш Фурманов!

– Напрасно! Издана замечательно. С иллюстрациями. Очень своевременная книга. А то люди уже стали забывать, кто такой Чапаев.

– Забудешь тут. Одних анекдотов сколько...

– О! Намек понял! Вот, прошу: «Чапаев в анекдотах». Издательство «Урал». Веленевая бумага. С фотографиями. Вы только взгляните, какая печать! И почти задаром.

– Да кто сейчас покупает анекдоты? Они все есть в Интернете.

– А, так вы интересуетесь Интернетом? Тогда у меня наверняка есть то, что вам нужно. Вот: «Интернет для чайников» Левина. Издание второе, продвинутое. Дешевле, чем у нас, не найдете нигде.

– Не нужно мне ничего для чайников. Я сам программирую для Интернета.

– Серьезно? Ну, если вы такой знаток, то вам и карты в руки. Держите. Автомобильный атлас Северной Африки. Совершенно необходимая вещь. Глядите: Ливия, Алжир, Тунис, Марокко. Бери – не хочу. Три по цене двух.

– Вот я как раз и не хочу. Зачем он мне сдался?

– То есть как – зачем? Здесь, между прочим, и Судан есть. Это мечта, а не атлас! Без него вы там пропадете.

– А с ним я там, значит, не пропаду? Что вы мне суете эту вашу Северную Африку? Я вообще туда не собираюсь, а тем более на машине. Что я, по-вашему, псих? Там же одни арабы!

– А я тут причем? Я что ли их там селил? За что вы на меня-то так?

– Извините, я не хотел...

– Ладно, забыли. Я не обидчивый, тем более – понимаю: все работаем, все устаем. Люди, конечно, всякие приходят... некоторые хамят... ну, да хватит о плохом. Давайте-ка лучше подсчитаем. Эта плюс эта плюс три этих... м-м-м... плюс эта и эта... что там еще у нас... да... эта и еще эта. Вот, видите, получилось совсем недорого. Сущие гроши. Как будете платить? Карточкой? Понятно. Вот тут, пожалуйста, распишитесь. Спасибо. С покупкой вас. Да, чуть не забыл: вам полагается подарок. Каждый, кто покупает на тысячу и больше, получает книгу. За полцены. Нет, не любую, только из тех, что на этой полке. Можете сами выбрать. Что вы так кричите? Нашли Пелевина «Жизнь насекомых»? Я же говорил, что у нас все есть. Конечно, можете взять. За полцены. Я так и думал, что вы ее выберете. Рад за вас. От такого слышу. До свидания, приходите еще.

Страсти по гармонии

Вчера по ТВ была передача про певца. Очень известный певец, у него еще фамилия какая-то такая... а вот имя забыл. Они с ведущей сидели за столиком, а сзади расположились музыканты. На барабане у них написано: группа «Ноги врозь». У певца в бокал было налито, бутылка рядом стояла, этикеткой от меня – не разберешь. У ведущей в бокал тоже было налито, но поменьше. А у музыкантов в бокалы налито не было, и самих бокалов тоже не наблюдалось. Еще публика в студии сидела. У некоторых тоже налито было, но не в бокалы, а у кого как, сплошная самодеятельность. В общем, кто сам о себе не позаботился, тому только и оставалось, что слушать.

Сначала ведущая спросила певца, не помню как звать, о его творческих планах, и он рассказал нам о своих творческих планах. Потом, хоть об этом его и не спрашивали, рассказал поочередно о творческих планах соло-гитариста, ритм-гитариста, клавишника и барабанщика. Хотя мог бы этого не делать, потому что их творческие планы полностью совпадали с его творческими планами. Например, в его творческих планах стоит работа над его песней «Будь как бы моей», и в их творческих планах точно то же самое. Наверное, они свои творческие планы у него списывают, как сочинения в школе. Только в школе за это ругали, а здесь хвалят. Потом певец, как бишь его там, снова рассказал о своих творческих планах для тех, кто успел забыть, что он тут главный. Потом ведущая попросила певца, не помню как звать, спеть что-нибудь. Он сказал, что в его творческих планах такие вещи предусмотрены, вылез из-за стола, взял микрофон, выдвинул правую ногу вперед, согнул правое колено, поднял левую руку вверх, согнул левый локоть. Сделался совсем готов петь.

Группа «Ноги врозь» сыграла вступление. Сначала соло-гитарист взял длинную ноту и долго держал ее, никому не отдавая, и при этом нежно так приквакивал. Потом, видимо, усовестился, отпустил ноту и кивнул барабанщику. Барабанщик размахнулся обеими руками и сразу попал по трем барабанам и четырем тарелкам. Все это грохнуло и зазвенело, и я вспомнил, что у меня посуда с утра не мытая, а третьего дня в большой кастрюле что-то пригорело и пора бы уже отскрести. Барабанщик быстро успокоился и стал постукивать ненавязчиво. Бас-гитарист отыскал у себя самую толстую струну и проверил ее на прочность. Ритм-гитарист нащупал сразу все свои струны, извлек из них аккорд и начал его эксплуатировать. Клавишник расставил пальцы, оперся ими на отдельные клавиши и заскучал.

Певец разогнул колено, опустил левую руку, слегка рванул на себе воротник и спел первый куплет, где я с ним почти во всем согласился. На мою душу снизошел покой, о кастрюле я и думать забыл. Затем певец спел припев. Здесь у меня нашлись кое-какие возражения. Певец спел припев еще раз. Возражения окрепли и аргументировались. Потом еще шесть раз. После третьего мои возражения сделались менее обоснованы, а к шестому я их снял полностью. Сыграли проигрыш. Соло-гитарист заплел пальцы в косичку, вылез ими за пределы грифа и не сразу вернулся. Ритм-гитарист старательно забивал в гитару свой аккорд, а тот каждый раз вылезал обратно из динамиков. Барабанщик поддакивал и поднекивал, клавишник перелез на октаву выше и глядел снисходительно.

Отработали второй куплет. Он показался гораздо более сомнительным, хотя по тексту и по музыке ничем не отличался от первого. Покой, ранее снизошедший на мою душу, сменился тревогой по поводу озоновой дыры над Антарктидой. К третьему куплету я уже собрался как следует рассвирепеть на тему дошкольного образования в Марокко, но третьего куплета не последовало. Зато случился припев восемнадцать раз, после чего певец потерял надежду и некоторое время не пел, а горько покачивался с очень запрокинутым лицом и широко закрытыми глазами. Потом вернул лицо на место и рывком открыл глаза. Тут же все остальные оживились и засуетились, потому что это была уже кода. Барабанщик замахал всеми шестью руками и, судя по всему, попал по всему. Ритм-гитарист поменял свой аккорд на другой и стал им публично хвастаться. Соло-гитарист с разгону въехал в тональность и разнес ее вдребезги. Клавишник нашел остальные клавиши и надавил их все и еще на что-то нажал ногой. Певец расставил ноги пошире и высказался в терцию с клавишником. По тексту выходило, что она их не любит.

Когда они поутихли, публика допила и похлопала. Ведущая допила и пожелала певцу творческих успехов. Певец допил и пожелал музыкантам творческих успехов. Музыканты пожелали себе бутылку со столика. Скрипача у них не было вообще.

Технология написания романа

Написать роман хотят все. Музыканты, врачи, президенты, футболисты, сутенеры, бизнесмены, фермеры, наследные принцы – абсолютно все хотят написать роман. У кого есть деньги – готов заплатить сколько угодно, вопрос – кому. У кого денег нет – готов на все остальное. Каждый понимает: написал роман – считай, что ты писатель. А если и до этого был писатель, то станешь еще больше писатель. А кому же не хочется быть писателем? Прохожие тебя уважают, мужчины тебе наливают, женщины на тебе виснут, боксеры тебя не трогают.

Большинство людей не умеет писать романы. В том числе, очевидно, и Вы, иначе писали бы свой роман вместо того, чтобы читать все это. Но если Вы дочитаете это до конца, то начнете писать романы не хуже меня – конечно, если Вы не полный идиот. Впрочем, и тогда тоже.

Технология написания романа предельно проста. В нем должны быть: завязка, развитие действия, развязка и обложка. Избегайте словоблудия и многословия, пишите четко, ясно, прямо и недвусмысленно, конкретно по делу, без околичностей и экивоков, не отвлекаясь на частности, не растекаясь мыслью по древу, не ходя вокруг да около и не размазывая белую кашу по чистому столу. И не беда, что роман выйдет небольшим – Вы тоже не граф Толстой.

Основные сюжетные схемы романов:

1. Роман-жизнеописание

Альберт родился.

Альберт жил.

Альберт умер.

2. Роман-трагедия

Альберт трудно родился.

Альберт плохо жил.

Альберт рано умер.

3. Роман-драма

Альберт любил.

Альберт убил.

Альберт ошибся.

4. Бытовой роман

Альберт ел.

Альберт пил.

Альберт спал.

5. Социальный роман

Альберт пил.

Альберт умер.

6. Роман ужасов

Альберт умер.

Альберт ел.

7. Мистический роман

Альберт умер.

Альберт родился.

8. Криминальный роман

Альберт жил.

Альберт давал жить другим.

9. Детективный роман

Альберт набил.

Альберт раскурил.

Альберт догадался.

10. Военный роман

Альберт приказал наступать.

Альберт приказал отступать.

Альберт приказал долго жить.

11. Латиноамериканский роман-сценарий

Альберт родился.

Альберт пропал.

Альберт нашелся.

Альберт женился.

12. Эротический роман

Альберт, еще!

Альберт, уже?

13. Научно-фантастический роман

Альберт клонировался.

Альберт телепортировался.

Альберт анти-сигма-минус-деретринизировался.

14. Исторический роман

Альберт пришел.

Альберт увидел.

Альберт победил.

15. Философский роман

Альберт мыслил.

Альберт – кто?

16. Производственный роман

Альберт трудился.

Альберт боролся.

Альберт добился.

17. Деревенский роман

Альберт пахал.

Альберт сеял.

Альберт умер.

18. Политический роман

Альберт жил.

Альберт жив.

Альберт будет жить.

Теперь у Вас есть все необходимое, чтобы написать много романов. Дерзайте. Если не сможете придумать, чем дополнить сюжетную схему, измените хотя бы имя персонажа. Нобелевских Вам премий.

Мазки к портрету

Он всю жизнь лелеял эту мечту – бросить все к чертовой матери и заняться искусством. Лелеял с самого раннего детства, когда и бросать-то было нечего – разве что детский сад. Уже тогда он чувствовал в себе нереализованный потенциал какой-то, скрытый талант к чему-то, высокое стремление куда-то. К сорока годам он, наконец, решился. Развелся с женой, уволился с работы, утопил абонемент в библиотеку и раздарил оба своих галстука. На этом первую половину мечты счел воплощенной и, не откладывая, взялся за вторую, для чего обзавелся каким-то специальным, не от мира сего, выражением лица. С этим выражением он часами сидел перед натянутым на подрамник грунтованным холстом в ожидании вдохновения. Иногда писал на холсте киноварью и охрой какие-то рифмованные строки или белилами нерифмованные, полагая, что белые стихи должны быть таковыми, прежде всего – визуально. Или же брал резец и, критически оглядывая дорогую гипсовую копию Венеры Милосской в натуральную величину, отсекал от нее все лишнее, следуя совету кого-то из великих. Картины не покупали, так как никто, глядя на них, не мог понять, живопись это или литература. То, что осталось от Венеры, также не оценили по достоинству: все сходились на том, что лишнему у нее неоткуда взяться, скорее наоборот. Жить стало некуда и меланхолично.

Вскоре он где-то вычитал, что важнейшим изо всех искусств для нас является кино, и попробовал заняться эротическими фильмами, точнее – их зоологическим направлением. Тут он быстро продвинулся и поставил этот, в общем-то, утилитарный жанр на грань искусства, каковую грань впоследствии и перешел, создав научно-художественную концепцию под названием «микробиоэротизм». Созданные им фильмы, где фигурировали обнаженные микробы и вирусы в самых рискованных позах, очень скоро стали невероятно популярными. Ведущие микробиологи почитали за честь сняться у него в заставке, где обычно показывали исследователя в белом халате, зорко смотрящего в окуляр микроскопа, и многоногую сисястую бактерию, призывно улыбающуюся навстречу ему в объектив. Он стремительно рос и как режиссер, и как сценарист. Сценарии обычно писал в больнице, куда периодически попадал, подцепив кого-нибудь из ведущих актеров. В более поздних его произведениях зооэротика из центральной идеи превратилась в средство, инструмент, с помощью которого он стремился обнажить самые сокровенные чувства персонажей, выявить их скрытые побуждения, проанализировать логику их поступков. На этом пути его ждал грандиозный успех: полнометражная лента «Пара в клубах пара» о трагической любви бледной спирохеты и палочки Коха в чайнике, закипающем во время пожара в ночном клубе, получила восемь «Пастеров» и возглавила рейтинг самых кассовых фильмов десятилетия.

Через год после этого знаменательного события ему присудили престижную премию «Золотой бемоль» за написанную им музыку к фильму «Вибрион и вибриона». Музыка его интересовала давно, причем отнюдь не в гуманитарном аспекте. Однажды он пришел к выводу, что микроорганизмы вполне способны воспринимать организованные звуковые колебания, то есть музыку. Вот только вкусы у них, натурально, отличаются от человеческих, и если эти вкусы изучить, можно будет создать нечто новое. Неизвестно, как он сумел постичь эти вкусы, но нечто новое он действительно создал. На нормальный человеческий слух эта музыка воспринималась как сочетание гнусного визга с мерзким дребезжанием, и от нее невозможно было спрятаться, заткнув уши; казалось, звуки рождаются не в динамиках, а прямо внутри черепа. Длительность подобных произведений варьировалась от часа до полутора. Иногда звук, казалось, затихал, но это лишь иногда и только казалось: на самом деле частотный спектр разделялся пополам, и обе половины одновременно сдвигались одна в инфра-, а другая в ультразвуковую часть диапазона, а в слышимой его части оставались только аритмичные хлюпающие щелчки через промежутки времени, выражаемые иррациональным числом секунд. Потом все начиналось снова. У неподготовленного слушателя (если к такому вообще можно подготовиться) эта музыка вызывала зуд костного мозга, судороги глазных мышц и рост волос между пальцами (последнему эффекту неоднократно пытались найти практическое применение, но безрезультатно). А микробам и вирусам она, по-видимому, нравилась, поскольку жалоб от них на эту тему не поступало.

Первое же публичное исполнение его композиции в зале Государственной филармонии, специально для этого случая оборудованном каким-то супер-электронным гиперсинтезатором, вызвало небывалый ажиотаж. Публика чуть не высадила двери, пытаясь покинуть зал. Один модный музыкальный критик, сделавший себе имя на джазе, фамилию на роке и отчество на попе, в своей статье «Кусты в рояле», опубликованной в журнале «Англо-саксофон», определил жанр произведения как «нелюдия в стиле истязанто». Разъяренный композитор поймал автора статьи в кульминационном зале Дома музыки и отсек ему все лишнее. Инцидент тут же попал в прессу, жанр тут же вошел в моду, и ругать его стало считаться признаком затхлости, невежества и дурного вкуса во рту.

Сам создатель жанра в настоящее время занимает пост главного консультанта по остальным вопросам в Академии киноремесла. Получает зарплату, к какой не всякий способен вообразить прибавку. Часто выезжает за границу, но почти всегда возвращается. Разговаривает покровительственно, особенно если не понимает языка, на котором ведется беседа. Громко любит классическое искусство, причем классиком считает исключительно себя. Бьет тех, кто с ним не соглашается. Соглашается с теми, кто бьет его. По четвергам творит. Ест мало, но без устали. Одевается в широкое с плечами, цвета «сентябрь». Ездит на двухместном «Бентли» с турбо-наддувом. В машине рядом с собой возит бюст Платона, но уверяет, что истина дороже. Врет.

На своем поле

Мама, почему ты здесь? Тебе же было сказано сидеть на трибуне. Вот там и волнуйся, мама, это специальное такое место, там все волнуются. Сиди там и болей за меня. Там все болеют, это не заразно. А так ты мне поле загораживаешь. Я защитник и не вижу игру, мама! Что значит «плохо поел»? Я съел сколько можно. Перед матчем нельзя наедаться, тренер не разрешает. Говорит, у футболиста в желудке, кроме желания выиграть, не должно быть ни хрена. Ты потом с ним побеседуешь, после игры. Хотя лучше не надо. Вон на табло, видишь, написано: ноль-ноль. Оно показывает, сколько можно есть перед матчем. То есть как «один-ноль»? Нам что, уже забить успели?! Это я из-за тебя прохлопал! Да какая курочка, мам! Ну да, свежая, сама варила, но почему во время игры? Нет, только ножку. Посоли и кожу сними. Секунду... оп! Отбил! Ну да, головой. А идише коп. Как говорит тренер, головой тычем, а хреном думаем. Я себя хорошо веду! Что значит – играю во время еды? Наоборот, это я ем во время игры. Да жую, я, жую!

Все, мама, мяч у наших ворот! Забери куру, потом доем, честное слово! Я один тут в защите остался! Остальных блокировали. Вон вратарь суп ест, а его бабушка за воротами караулит. Чтобы с хлебом ел, а не так. Вот он, между прочим, отвернулся, а уже свалка у ворот... А вот и гол, твою мать!

Нет, это я не тебе, мама. Это я так, в воздух. А вот это вообще был не я. Это уже вратарь сказал. Ну что он мог сказать, если он пропустил гол? Нет, это не на иврите. Это по-русски. Ну, как я тебе это переведу? А не надо было слушать! А не надо было с трибуны уходить! А не надо было вообще на стадион ехать. А куру я все равно сейчас не буду. Как доел? Действительно, доел! А куда это ты кости кидаешь, мама? Что – сам сказал? Я сказал – свалка у ворот, а не помойка! Как говорит тренер, хрен хрену рознь.

Мама, ради Бога, убери шарф! И свитер, и шапку с варежками тоже. Я в трусах, потому что форма такая. Что ж тут неприличного? Смотри, все в трусах. Замерзну, конечно, если всю игру тут простою. О, вот этот пас уже мне! Мам, извини, я побежал. Мяч надо разыгрывать. Перестань, мам, ты за мной не поспеешь! Погоди с компотом, погоди! Дай мне этого обвести. Зрители орут, слышишь? Дай мне дриблинг показать! Нет, это не гадость, это термин такой футбольный.

Мама, оставь его в покое, что ты делаешь?! Не трогай его! Сию секунду верни ему мяч! Он его отобрал у меня по правилам. Да никто здесь не обижает твоего зайчика, это же игра! Никакой он не хулиган и не антисемит, он тоже еврей, просто в другой команде, он играет против меня, понимаешь? Да, да, мамочка, ты всегда за меня, я знаю! Слушай, ты можешь хотя бы уйти с поля? Отойти хотя бы туда, за боковую линию? Мама, я тебя умоляю! Ну пойди, что ли, поболтай с бабушкой вратаря, вон она, все еще за воротами маячит с кастрюлей. И мне будет спокойнее, и ему тоже. Мама, пойми, с тобой нас двенадцать на поле, это нарушение. Судья сейчас заметит. Вон он, в полосатом, видишь? А у нас в полосатом как раз судьи. Сейчас он тебя удалит с поля. Что? А тогда он удалит меня. Нет, мама, в футболе адвокатов не бывает. Зато есть скамья штрафников. Судья свистнет, и я пойду на ней сидеть. Как говорит тренер, хрен выращивать.

Ой, мам, раз ты все равно там стоишь, подкинь мячик, пожалуйста! Вон, к тебе подкатился. Нет, только не руками! Ногой его пихни! Да мне, мама, мне, не ему, он же противник! Чего ты шарахаешься? Я сказал «противник», а не «противный». Откуда я знаю, где его мама! Ты мне мячик сюда пихай, только не сильно! Ну и что, что в руке компот – ноги ведь у меня свободные. Как говорит тренер, не хреном единым... Давай сюда мяч немедленно! Естественно мешает: противник и должен мешать. Мама, он не к тебе пристает. Точнее, к тебе, но в другом контексте. Ему не ты нужна, а мячик. А ты ему не давай, давай мне сюда. Вот спасибо! Как говорит тренер, кто с мячом к нам придет, у того мы его на хрен и отнимем.

Так, мама, всему есть предел! Гарнир я сейчас не буду. Что «нарочно»? Подумай сама: полуфинал, трибуны забиты, телевидение, пресса – по-твоему, я все это нарочно устроил, чтобы не есть гарнир? Мама, пойми, мы проигрываем ноль-два! Из-за меня, не из-за меня – достанется всем. Как говорит тренер, хрен редьки не толще.

Мама, куда ты с мячом? Ты же не умеешь! Осторожнее, сейчас он тебя на корпус... опаньки! Ух!.. Ну мам, ты даешь! За что ты его так? Он же не враг тебе, он всего лишь играл! Что ты делаешь?! Не в те, не в те ворота!! Это наши! Ну да, это вратарева бабушка временно там встала, пока он яблочное пюре доедает. Туда, туда давай, в тот конец! Удар!.. Ни хрена себе, как говорит... Еще удар!.. Гол!!!

Ну, мам, ты потрясла – нет слов! Охренеть и не взойти, как сказал бы тренер. Еще познакомишься, он теперь с тебя не слезет. В смысле, не отстанет от тебя. Особенно, если в финал выйдем. Ладно, давай сюда гарнир, шарф и что там еще у тебя. А сама вперед, вы начинаете с центра поля. Я буду на трибуне за тебя болеть. Хрен держать на счастье, как говорит тренер.

Дама, валет

– Молодой человек, почему вы на меня так смотрите?

– Простите?

– Какое вы имеете право так на меня смотреть? Я что вам – шлюха?!

– Мадам, я не совсем понимаю... я вас чем-то обидел?

– Вы? Обидели? Да вы меня попросту оскорбили, нагло и цинично!

– Но чем же, мадам?!

– Чем? Своим грязным, похотливым, сладострастным взглядом! Типичное сексуальное домогательство!

– Извините, мадам, но это недоразумение. Я смотрел вовсе не на вас.

– А на кого же? На кого еще тут, по-вашему, можно смотреть?!

– Ни на кого. Я просто смотрел в окно.

– Не врите! С какой стати вам смотреть в окно?

– Я жду приятеля и иногда поглядываю в окно, не идет ли он. А вас я даже не заметил.

– То есть, как это не заметил?! Я сидела вон за тем столиком, возле окна, и прекрасно видела, какие зовущие, обволакивающие, раздевающие взгляды вы бросали на меня! Между прочим, у вас красивые глаза. И все остальное тоже. Мне что, позвать полицейского?

– Что вы, мадам, зачем? Я же не сделал ничего плохого!

– Ничего плохого?! С таким-то вожделением во взгляде? У меня даже голова закружилась!

– Ради Бога, успокойтесь, мадам! Вам просто показалось.

– Показалось? Я что, по-вашему, уже в маразме!?

– Я этого не говорил! Просто вы напрасно рассердились, я вас совсем не вожделею.

– А я говорю, вожделеете! Вас что, разве не волнует мое тело? Моя нежная кожа, изящная шея, тонкая талия, упругая грудь? Мои чувственные губы, роскошные плечи, стройные бедра, длинные ноги? Да вы просто изнемогаете от желания обладать мною! Вы хотите сорвать с меня платье – вот это, полупрозрачное, с таким глубоким декольте! Жаждете разорвать на мне бюстгальтер, который сам расстегивается, если нажать вот тут! Мечтаете стащить с меня трусики, хотя они такие маленькие, что ничему не мешают! А потом швырнуть меня, обнаженную, на медвежью шкуру, что лежит на полу в моей квартире, улица Колумба, 46, второй этаж, и грубо, жадно и ненасытно овладеть мной десять раз... ну, хотя бы шесть! А потом... куда же вы, молодой человек?! Вот сволочь! Подлец! Бармен, еще мартини! Кстати, почему вы на меня так смотрите?

Муки творчества

Поэт всесилен, как стихия...

Ф.И.Тютчев

Утром проснулся, встал, умылся, сварил кофе. Настроение творческое, что очень кстати. Журнал «Фемина» заказал вчера поэму о любви и верности. Я уже и название придумал – «Пенелопа», и общий замысел почти оформился, и даже рифмы кое-какие ночью приснились. Включил компьютер. Подождал, пока загрузится Windows 2000. Открыл меню «Program» и запустил Microsoft Word 2000. Открылось окно «Document1». Напечатал «Пене...», и Word завис. Подумал. Нажал Ctrl-Alt-Del, открылось окно Windows Task Manager. На закладке «Applications» нашел строчку «Document1 – Microsoft Word», и сделал ей «End Task». Подождал. Появилось окно с заголовком «End program – Microsoft Word» и надписью «This program is not responding…» и так далее. Выбрал «End now». Компьютер завис. Подумал. Нажал кнопку «Reset» и подождал, пока перезагрузится. Открыл меню «Program» и запустил Microsoft Word 2000. Появилось сообщение: «Microsoft Word for Windows has encountered a problem and needs to close». Подумал. Попробовал еще раз. Появилось сообщение: «Required registry information is missing and this application cannot run. Please run setup to correct this problem». Подумал. Решил переустановить Word. Нашел CD с Office 2000. Подумал. Решил заодно уж сделать upgrade. Нашел CD с Office XP. Открыл «Control Panel», потом «Add or remove Programs», нашел «Microsoft Office 2000». Выбрал «Remove». Подумал. Выбрал «Yes». «Microsoft Office 2000» удалился. Вставил CD с Office XP и запустил Setup. Пока устанавливалось, пошел на кухню и сделал яичницу. Вернулся к компьютеру. На экране было: «Error 1603: Fatal Error During Installation». Система зависла. Подумал. Сделал «Reset». Вместо загрузки Windows получил синий экран. Подумал. Нажал «Reset». Ситуация повторилась. Подумал. Решил переустановить Windows. Нашел CD с Windows 2000. Подумал. Решил заодно уж сделать upgrade. Нашел CD с Windows XP. Вставил в CD-ROM, нажал «Reset» и подождал, пока перезагрузится. Не перезагрузилось. Вместо этого появилась надпись: «Invalid drive». Подумал. Вытащил CD, выключил компьютер, снял крышку, переставил CD-ROM на другой IDE, завинтил крышку, вставил CD и включил компьютер. Подождал. Получил предложение отформатировать диск «С». Подумал. Согласился. Пошло форматирование. Пошел на кухню и съел яичницу. Холодная, но вкусно. Вернулся к компьютеру. Подождал, пока Windows XP установится. Получил запрос насчет драйверов для видеокарты, монитора и всего остального. Подумал. Выбрал «Default». Получил запрос насчет имени пользователя. Подумал. Написал «MyUser». Подождал, пока установка завершится. Подождал, пока Windows XP перезагрузится. Подумал. Открыл «Conrol Panel», потом «Add or remove Programs», вставил CD с Office XP и установил его. Открыл меню «Program» и запустил Microsoft Word XP. Открылось окно «Document1». Подумал. Напечатал «Пенелопа». Посмотрел на часы – полвторого ночи. Сохранил написанное в файле «Penelopa.doc». Выключил компьютер. Лег спать.

Отпуск

В июле потеплело до тридцати восьми в тени, но жизнь в Тель-Авиве упорно отказывалась замереть. Днем на раскаленных улицах жарились люди. Они жирно блестели в лучах солнца, медленно поворачиваясь к нему то одним, то другим боком, шипели и стреляли вокруг каплями кипящего пота. Ближе к вечеру, когда светило неохотно заваливалось за кривоватые крыши, улицы прекращали нагреваться и даже пытались потихоньку остывать – без особого, впрочем, успеха. Ночью недопеченные жители вылезали из горячих квартир и брели к морю. Там, на берегу, можно было ощутить намек на прохладу и поймать, если повезет, дуновение, призрак ветра. Можно было зайти по колено в кипяченую морскую воду, опуститься на карачки и стоять так, пока не станет прохладнее – то есть, до осени. Или до первой медузы. Медузы знали свой сезон, строго соблюдали его и в особо удачные дни кишели в море как клецки в супе. Ожоги их были очень болезненными и оставляли шрамы, которые при надобности могли сойти за боевые.