Криста так стремительно бросилась к нему в объятия, что они оба упали на траву. Она плакала и смеялась одновременно, снова и снова повторяя его имя.

— Я думала, ты забыл нас.

— Забыть тебя и ребенка? Как ты могла такое подумать? Я никогда не даю обещаний, которые не собираюсь сдержать. Ты знаешь, я уже видел наше го сына. Я зашел в дом, и Ленора мне его показала. Он самый очаровательный малыш на свете. Мне кажется, глаза у него будут голубые, как у тебя.

— Скорее, голубовато-зеленые, — поправила Криста. — Я так рада, что он тебе понравился. Я назвала его Майкл, как ты и хотел.

— Как я жалею о том, что меня не было с тобой в этот трудный час, — печально проговорил Марк. — Тебе было очень больно?

Криста пожала плечами.

— Не больнее, чем я ожидала, хотя не знаю, как бы я перенесла все это без помощи Леноры и ее волшебных зелий. Но любая боль не идет ни в какое сравнение с той радостью, которую я получаю от Майкла.

— Ты чудо! — В глазах Марка светилось восхищение.

Он потянулся было, чтобы заключить ее в объятия, но Криста отстранилась. Вопрос, который она так хотела ему задать, жег ей губы.

— Марк, прошло четыре месяца с тех пор, как ты уехал. Что так задержало тебя? Я чуть не сошла с ума, воображая всякие ужасы.

Марк сел, опершись спиной о дерево, и притянул ее к себе.

— Я лучше начну с самого начала, потому что уже вижу — ты не удовлетворишься, пока не узнаешь все в подробностях.

Пока он усаживался поудобнее, Криста пытливо рассматривала его лицо, которое она так любила. Его красивое мужественное лицо стало еще смуглее от жаркого африканского солнца. Линии, веером расходящиеся от уголков живых зеленых глаз и идущие от носа к подбородку, обозначились сильнее, появились новые морщинки. Но это не умаляло привлекательности его черт, а наоборот, подчеркивало ее.

— Мы прибыли в Алжир как раз вовремя, чтобы встать во главе войска правителя Алжира, которое он отправлял в Константину, — начал свой рассказ Марк. — Янычары Абдуллы — грозные и хорошо обученные воины, но это не было нашим единственным препятствием. Дело в том, что город Константина почти неприступен. Высокие стены, глубокий ров и подъемные мосты были самой лучшей и надежной защитой Абдуллы. По крайней мере, так он думал.

Янычары делали вылазки, громили караваны и быстро отступали в крепость. Никто не знал, как добраться до Абдуллы, и дей уже был готов признать свое поражение, но мы с Алленом убедили его продолжить военные действия.

— Аллен! — испуганно воскликнула Криста. — Где он? А где Омар и Элисса? Они с тобой?

— Ты все узнаешь в свое время, любовь моя, — поддразнил ее Марк. — Так на чем я остановился? Итак, мы с Алленом знали тайный проход в город, который много лет назад показал нам отец. В город ведут четыре естественных каменных туннеля, но мы с Алленом знали пятый, проделанный рекой Руммель в каменистом берегу. Когда-то отец приказал его расчистить — он был мудрым и предусмотри тельным человеком — как раз на такой непредвиденный случай. Для того чтобы попасть в начало туннеля, надо нырнуть и проплыть некоторое расстояние под водой, но потом вода отступает и начинается ровный подъем. Этот проход идет под крепостной стеной и приводит в город. Но с тех пор, как его от крыл отец, прошло так много времени, что он снова был весь засыпан землей. Чтобы отрыть его, понадобилось больше месяца.

Короче говоря, когда все было готово, мы ночью пробрались в город через тайный проход и пустили слух, что дей ожидает богатый караван из Туниса, а сами сделали вид, что снимаем осаду и отступаем. Как мы и ожидали, эти слухи достигли ушей бея, и он послал в пустыню несколько отрядов янычар, почти никого не оставив в городе. Тои же ночью наши люди, проникшие в город, перебили стражу и открыли нам ворота. Битва была яростной и кровопролитной, но недолгой. Константина стала нашей.

— И что стало с Абдуллой? — спросила Криста и затаила дыхание в ожидании ответа. — Ты его… он уже…

— Да, любовь моя, он мертв. Только это случилось не так, как ты думаешь. Абдулла не был убит человеком, в котором течет та же кровь, что и в нем, как это должно было быть. — Как же он умер?

— Надо отдать ему должное, Абдулла никогда не был трусом. Когда мы ворвались во дворец, он обнажил ятаган и пытался защищаться. Конечно, он узнал воинов дея по форме, но когда он увидел меня, то у него от ярости помутился рассудок. Ведь он был уверен, что давно от меня избавился. Он с диким воплем безрассудно бросился на меня, забыв о своей хромоте. И случилось нечто совсем неожиданное — он поскользнулся и упал, напоровшись на собственный ятаган. Клинок пронзил ему сердце, и он мгновенно умер.

— Ужасно! — Криста содрогнулась, вспомнив красивого молодого мужчину, одержимого ревностью и жаждой власти.

— Но это все же лучше, чем участь, которую готовил ему дей, — сказал Марк. — Если бы его взяли живым, его смерть не была бы столь быстрой и легкой.

— Итак, с этим покончено, — с неизмеримым облегчением вздохнула Криста. — И теперь Константина твоя. Тем более удивительно, что ты вернулся к нам с Майклом. Хороши ли женщины в гареме Абдуллы?

— У меня не было времени ими заниматься, — отвечал Марк, подавив усмешку.

— Я думала, что, может быть, именно это тебя и задерживает в Константине. Такое количество юных красавиц может задержать кого угодно, — сердито проговорила Криста.

И снова по его губам скользнула улыбка.

— Ты ревнуешь, любовь моя?

— Да, я ревную! Что в этом удивительного? Где Элисса? Если ты не хочешь сказать мне правду…

— Правда состоит в том, что я был тяжело болен.

— Болен? Что с тобой было?

— То же самое, что и раньше, — малярия. Кажется, стоит мне только оказаться в тех краях, как судьба наносит мне безжалостный удар. Прости меня, любовь моя, я вернулся бы к тебе раньше, если бы не это. Все идет к тому, что Константине придется обойтись без бея Ахмеда.

— Не могу поверить, что ты действительно так думаешь. — У Кристы перехватило дыхание от радостного изумления. — Ведь ты был предназначен править Константиной, такова была воля твоего отца. Ты и вправду уверен, что хочешь пожертвовать властью ради меня и сына?

— Я думаю, отец был бы доволен моим решением, — загадочно улыбнулся Марк. — Все, что мне нужно в жизни, все, чего я хочу, — находиться здесь, в Англии. А у Константины есть бей, он будет править ею мудро, с любовью и состраданием к ее народу.

— Кто же это? Кто займет твое место?

— Ясид-бей.

— Ясид? Твой брат Аллен?

Марк кивнул.

— Я отрекся в пользу своего младшего брата. Правитель Алжира согласился, чтобы мое место занял Ясид. Он любит землю, которая его вскормила, глубоко и преданно, как я не смогу любить никогда. Я сын своей матери, и мои корни в Англии. Единственный титул, на который я претендую, это титул герцога Мальборо. Разумеется, в дополнение к титулам мужа и отца.

— Элисса обрадовалась такому решению? — спросила Криста. — Ей придется со многим смириться.

— Если ты имеешь в виду гарем, то не беспокойся. Аллен дал Элиссе клятву, что он отпустит на свободу или выдаст замуж всех женщин, которые сейчас находятся в серале. А у него будет только одна жена, и дети Элиссы будут его единственными наследниками.

— Тогда со всем этим и вправду покончено, — радостно вздохнула Криста.

— Нет, это только начало, любовь моя. Начало нашей новой жизни. А теперь, милая женушка, не хочешь ли ты наконец поцеловать своего мужа?

Кристу не надо было просить. Она радостно обвила руками его шею, и ее губы жадно встретились с его губами. Знакомое чувство охватило ее, когда его руки пробежали по пленительным изгибам ее тела, грудь налилась, и соски затвердели, превратившись в пылающее средоточие чувственности.

Она была так поглощена поцелуем, что даже не заметила, как платье, а вслед за ним нижняя юбка и сорочка упали на землю. Ее фигура сохранила девичью стройность и не нуждалась в корсете.

— Ты не будешь возражать против еще одного ребенка? — шутливо проговорил Марк, поглаживая ее плоский живот.

— Разве у меня есть выбор? — Криста подарила ему соблазнительную улыбку. — У меня такой пылкий муж, что, я боюсь, в один прекрасный день наш дом не сможет вместить всех его отпрысков. Так и будет, если ты не научишься сдерживаться.

— Невозможно сдерживаться, когда у тебя в объятиях такая искусительница, — рассмеялся Марк. — Лучше уж сделать пристройку к дому. — Затем он продолжал серьезным тоном: — Любовь моя, мне так жаль, что я не присутствовал при рождении сына. Я отдал бы все на свете, чтобы увидеть, как он вступает в этот мир. Обещаю, что со всеми остальными нашими детьми так и будет.

— Я все понимаю. У тебя слишком развито чувство долга, чтобы ты мог оставить Аллена и Омара. — Марку нечего было возразить на ее слова. — Ты был обязан довести дело до конца.

— Но зато мне пришлось оставить тебя, — виновато заметил он. — Как ты, должно быть, страдала все это время, думая, что я не вернусь. Из-за меня ты вынесла много горя, но больше ты никогда не будешь страдать. С этой минуты я беру на себя ответственность за нашу жизнь. Ни ты, ни наши дети никогда не будут ни в чем нуждаться. И ничто никогда нас не разлучит. Я всегда буду рядом с тобой и детьми.

— Если ты не перестанешь разговаривать, вместо того чтобы любить меня, никакого другого ребенка не будет, — ласково прервала его Криста, расстегивая на нем рубашку.

— О, прекрасная сирена, я тебя не заслуживаю, — простонал Марк, срывая с себя одежду.

— Марк, подожди, — вдруг воскликнула Криста, вспомнив о Леноре. — А что Омар? Он вернулся с тобой или остался с Алленом?

— Омар не хотел расставаться со мной, но, я думаю, главное, что привело его сюда, — это Ленора. А теперь, любовь моя, помолчи и обними меня.

В саду солнце лило на их обнаженные тела такие горячие лучи, что Кристе и Марку казалось, они лежат на раскаленном песке пустыни — красавец шейх и его прекрасная серебристоволосая возлюбленная. В объятиях друг друга они познали неистовую страсть, принадлежавшую только им двоим, и эту страсть они пронесли через невзгоды и тяжкие испытания. Она была дарована им судьбой и связала их друг с другом навек.