И снова они прошли через внутренний дворик, миновали длинный коридор, освещенный факелами, но на этот раз Абдулла остановился перед другой дверью. Он окинул Кристу благосклонным взглядом.

— Я готов смягчить прежние условия. Чтобы достигнуть цели, я позволю тебе говорить. — Ее лицо осветилось нежданной радостью, но Абдулла тут же добавил: — Но только для того, чтобы ты подтверждала все, что я скажу.

— Какая мне в том польза? — не сдержала возмущения Криста. — Что бы я ни делала, ты все равно убьешь Ахмеда.

— Ты ошибаешься. Я не собираюсь его убивать. В конце концов, я вовсе не чудовище.

— Но ты сказал…

— Я сказал только, что Ахмед недолго пробудет с нами, но не говорил, что намереваюсь предать его смерти. Единственное, что может заставить меня переменить решение, — это твой отказ. Если ты откажешься подтверждать все, что бы я ни говорил, он умрет на твоих глазах.

— Почему я должна тебе верить?

— У тебя нет другого выбора.

— И если я выполню твое желание, ты пощадишь его?

— Да.

— Значит ли это, что ты вернешь ему свободу? — с надеждой спросила Криста. Глаза Абдуллы загорелись таким коварством, что холодок тревоги коснулся ее сердца. — Ты лжешь! Ты собираешься мучить его и сгноить в темнице. Я знаю Ахмеда как никто другой, и я уверена, что он предпочтет смерть тому, что ты для него готовишь.

— Через несколько минут вы оба узнаете, что я для вас готовлю, — холодно объявил Абдулла. — Но уверяю тебя, я не стану ни убивать, ни пытать его, и уже, завтра он уедет отсюда.

Криста молча смотрела ему в глаза, пытаясь найти скрытый смысл в его словах. Если принять во внимание все обстоятельства, у нее действительно не было выбора и оставалось только подчиниться воле Абдуллы. Ахмед должен остаться в живых — во что бы то ни стало, на что бы ни пришлось ей согласиться. Наконец она наклонила голову, выражая согласие, и Абдулла дал знак отодвинуть щеколду на массивной двери. Раздался пронзительный скрип ржавых петель, дверь медленно распахнулась.

Ахмед сидел в углу камеры, с опущенной головой, скрестив руки на согнутых коленях. Когда дверь открылась, он вскинул голову и широко раскрыл отвыкшие от света глаза. Кристе показалось, что его глаза сверкают, как два изумруда, сверкают ненавистью и презрением.

— С чем ты пожаловал сегодня, Абдулла? — прозвучал его хриплый голос. — Какую новую пытку ты мне приготовил? Не проще ли покончить с этим раз и навсегда?

— И лишить себя величайшего удовольствия? — захохотал Абдулла. — Отказаться от мести?

В это мгновение Ахмед увидел Кристу, которая появилась из-за спины Абдуллы.

— Криста! Любовь моя! Неужели это ты? Какое счастье узнать, что ты жива! — Он с трудом поднялся на ноги.

— Ахмед! — Криста была готова броситься на встречу его протянутым рукам, но быстрый взгляд Абдуллы пригвоздил ее к месту.

— Я знал, что ты захочешь увидеть мою наложницу. В последний раз. Чтобы попрощаться с ней. — Абдулла величественным жестом указал на Кристу. — Я не хочу, чтобы вы считали меня бессердечным. Надо сказать, братец, я никогда не ожидал, что увижу, как тебя поставит на колени обыкновенная женщина. Ты всегда был таким недосягаемым и надменным.

Из всей это речи Ахмед уловил лишь слово «попрощаться». Неужели в сердце его брата проснулась жалость?

— Ты хочешь отправить Кристу домой? — спросил он с растущей надеждой. Но ответ Абдуллы грубо сбросил его с небес на землю.

— Как я могу расстаться с любимой наложницей? Которая с таким удовольствием выполняет свои обязанности. Которая уже растит в своем чреве мое семя.

— Нет! Ты лжешь! — в ярости вскричал Ах мед.

Вместо ответа Абдулла спокойно повернулся к Кристе, привлек ее к себе и обнял за плечи жестом собственника. Из горла Ахмеда вырвалось низкое рычание, похожее на львиный рык. Он бросился на Абдуллу, готовый вцепиться ему в глотку, но рывок короткой цепи, которой он был прикован, бросил его на колени. Он остался лежать на земле, тяжело дыша, в отчаянии молотя кулаками по грязному каменному полу.

— Криста, — его дрожащий голос был полон смертной муки, — любовь моя, скажи, что это не правда. Скажи, что он лжет.

— Ну, говори же, — приказал Абдулла, и его черные глаза сузились, а пальцы больно вцепились в ее плечо. — Облегчи страдания моего брата, утешь его в горе.

Криста молчала. Она была готова провалиться сквозь землю, сообразив, какую нечеловеческую пытку изобрел Абдулла для Ахмеда. Поистине жестокость этого человека была безгранична. Краем глаза она увидела, что Махмуд вопросительно смотрит на Абдуллу в ожидании знака. Опасность была так близка, что Криста отбросила все мысли, кроме одной: она должна подтвердить все, что угодно, лишь бы сохранить жизнь Ахмеду. Рана, которую ему нанесут ее слова, как бы ни была она болезненна, все же лучше, чем смерть.

— Это правда, Ахмед, — еле слышно прошептала она, но ее дрожащий голос, казалось, заполнил собой всю камеру.

— Громче, — рявкнул Абдулла.

— Бога ради, неужели в тебе нет ни капли жалости! — во весь голос прокричала Криста. — Это правда! Чего еще ты хочешь?

Вся кровь отхлынула от и без того бледного лица Ахмеда. Никогда ему не приходилось переживать такого поражения. Ему казалось, будто вся жизнь разом потеряла смысл. Но он ни в чем не винил Кристу, которая стала жертвой стечения обстоятельств и злой воли. Когда Ахмед заговорил, его голос был лишен всяких чувств, он испытывал лишь полное опустошение.

— Не отчаивайся, любовь моя. В том, что случилось, нет твоей вины. Когда-нибудь Абдулла заплатит за все зло, которое тебе причинил. Только убив меня, он сможет избежать возмездия. Но и тогда я восстану из могилы, чтобы отомстить за твою попранную честь.

— Убить тебя? — самодовольно засмеялся Абдулла. — Как я уже говорил, я привел ее сюда, что бы ты мог с ней попрощаться. Но смерть — слишком легкое наказание. Зная твою любовь к свободе, я придумал для тебя наказание, по сравнению с которым смерть показалась бы тебе желанным избавлением.

Он с ненавистью посмотрел на поверженного врага.

— Завтра на рассвете капитан Хаджи в сопровождении полусотни янычар доставит тебя в Алжир, где продаст в рабство испанцам. Представь себе, братец, остаток жизни ты проведешь в цепях и будешь день и ночь гнуть спину на каком-нибудь руднике. Впрочем, не бойся, испанцы так обращаются со своими рабами, что только немногие из них живут больше года, так что, без сомнения, твои мучения долго не продлятся.

— Ублюдок! — Слово прозвучало как презрительный плевок. — Отродье дьявола. Неужели ты думаешь, что заставишь меня влачить жизнь раба? Можешь быть уверен, я убегу. И тогда жди меня, я вернусь сюда за Кристой.

— Ты только зря потратишь время, Ахмед, потому что Криста вряд ли согласится вернуться к тебе, даже если тебе каким-нибудь чудом удастся освободиться. Она не из тех женщин, которые бросают своих детей, а я буду хранить ее ребенка как зеницу ока.

Ахмед неуверенно взглянул на Кристу. Будет ли она любить ребенка Абдуллы? Ответом ему был приступ боли, внезапно пронзившей сердце. Конечно, будет, ведь это и ее ребенок тоже. И она никогда не сможет расстаться с ним.

— Женщина, скажи ему, — кивнул Абдулла Кристе.

Судорожно облизнув губы, Криста устремила на Ахмеда взгляд, полный тоски. Она не хотела ему лгать, но только ложью можно было спасти ему жизнь.

— Я… я не оставлю ребенка по своей воле, Ахмед. — Она не добавила, что скорее умрет, чем будет носить ребенка другого мужчины.

Снедаемый горем и ревностью, Ахмед медленно проговорил:

— Клянусь, я убегу из плена и приду за тобой, моя любовь. Верь мне, Я не оставлю ни тебя, ни твоего ребенка.

— Нет! — отчаянно закричала Криста. Возвращение могло означать для него только одно — смерть.

— Прислушайся к тому, что говорит женщина, Ахмед. Если даже представить себе, что случится чудо и тебе удастся вырваться из рук испанцев, то в Константине тебя ждет только смерть. Криста будет в безопасности до тех пор, пока она будет доставлять мне удовольствие. Ее сына я, возможно, объявлю своим наследником. А если у нее родится дочь, то она получит достойное воспитание, чтобы в будущем согреть ложе знатного шейха.

От его гнусной лжи на бледных щеках Кристы вспыхнул яркий румянец, но — увы! — она не могла опровергнуть его слова.

— Криста — плодовитая женщина, — с ухмылкой продолжал Абдулла. — Я надеюсь, она будет рожать по одному ребенку в год. Когда ее красота поблекнет, мне она станет не нужна. Тогда она будет годна только для притонов в нижней части города. А может быть, я поддамся на уговоры и верну ей свободу.

— Ты надеешься, я когда-нибудь перестану о ней думать? — с презрением спросил Ахмед.

— Наоборот, я надеюсь, что не перестанешь, — спокойно ответил Абдулла. — Без этого моя месть была бы неполной. Я хочу, чтобы ты думал о ней постоянно, не зная ни минуты покоя. Я хочу, чтобы мысли о ней отравляли твое существование и пожирали твой разум, пока ты не сойдешь с ума. Я хочу, чтобы ты испытывал муки ада каждый раз, когда она будет приносить мне нового ребенка, как страдал я, когда отец оказывал предпочтение тебе.

Рассудок Ахмеда помутился, и он повис на цепи, выкрикивая нечленораздельные проклятия. Но Абдулла кивнул Махмуду, который ударом огромного кулака свалил его на пол. Криста сделала движение, чтобы броситься к нему, но Абдулла удержал ее.

— Если бы Махмуд не остановил его, он мог бы причинить себе вред, — бесстрастно заметил Абдулла, глядя на неподвижную фигуру, скорчившуюся на полу. — Быстрая смерть — это не то, что я задумал для своего брата. Я хочу, чтобы он жил долго, и жил в рабстве. Гордость и жажда жизни сначала будут поддерживать его, но мало-помалу дух его будет сломлен, останется лишь пустая оболочка прежнего человека, и он сам будет молить о смерти как о единственном избавлении.

— Нет! — с жаром воскликнула Криста. Ее глаза потемнели от боли и гнева. — Ты не знаешь Ахмеда, если думаешь, что можешь так просто его уничтожить.

— Ты ошибаешься, несравненная, — улыбнулся Абдулла, довольный своей хитростью. — Это ты виновата в его падении. В тот миг, когда я понял, что Ахмед любит тебя, все решилось само собой. Сломить его было лишь вопросом времени. Твое прекрасное тело стало самым совершенным орудием мести.

Позже, рассказав Элиссе все, что произошло, Криста поддалась охватившему ее отчаянию, и слезы ручьем хлынули по ее бледным щекам. Своей ложью она подтвердила слова Абдуллы и причинила Ахмеду такую боль, которой ему еще никогда не приходилось испытывать. Да, но если бы она сказала правду, ее возлюбленный был бы уже мертв. А так оставалась пусть даже призрачная надежда, что произойдет чудо, и он, может быть, найдет способ освободиться. Она молилась о том, чтобы ей удалось увидеть его еще раз! Она пустила бы в ход все свое умение убеждать, чтобы отговорить его от возвращения в Константину, если случится невозможное и ему удастся убежать от испанцев.

Относительно своего собственного будущего Криста не строила никаких иллюзий. Оно будет именно таким, каким его описал Абдулла. Но Криста была из тех, кто сражается до последнего. Она надеялась на счастливый случай, она так ждала его. Да, когда Абдулла будет меньше всего ожидать этого, она…

— Криста, ты спишь? — спросила Элисса, заглядывая в комнату.

— Нет, Элисса, не сплю, — уныло ответила Криста, вытирая руками мокрые щеки. — Я не могу спать. Не могу после того, как узнала, что приготовил для Ахмеда Абдулла. Не могу, потому что сама причинила ему невыносимую боль.

— Не надо плакать, Криста, ведь это может повредить ребенку.

Криста виновато покраснела. Что бы там ни говорил Сайд, но она не может больше притворяться перед своими друзьями, будто носит дитя Ахмеда. Это слишком тяжело.

— Элисса, я не могу больше обманывать тебя, — начала Криста свое признание, — я вовсе не беременна. Это была просто уловка, придуманная лекарем, чтобы Абдулла перестал домогаться меня. И она сработала. Но уже очень скоро Абдулла заподозрит обман… Если только Сайд не уговорит его взять за меня выкуп у моих родных.

Глаза Элиссы округлились от изумления.

— Я… Я и не подозревала… — пробормотала она. — Правда, мне казалось, что ты слишком стройна для своего положения. Ты думаешь, у Сайда что-нибудь получится?

— Я… я не знаю. Я только надеюсь на это. А пока нам придется продолжать обманывать Абдуллу. Никто не должен ни в чем усомниться.

— Можешь на меня положиться, — заверила ее Элисса. — Давай надеяться на лучшее. Сайд — опытный и мудрый человек, и он, конечно, знает, что делает. А кроме того, — и тут она загадочно улыбнулась, — мне есть чем тебя порадовать.

Было ясно, что берберка едва сдерживает нетерпение, и Криста стала слушать подругу внимательнее.

— Ты узнала что-нибудь, Элисса? Что-нибудь об Ахмеде?

— Ну, не совсем, но… О, Криста, ты хочешь увидеть Ахмеда еще раз, прежде чем его увезут от сюда?

— Увидеть! Элисса, ты смеешься надо мной. Разве это возможно?

— Я подкупила стражу, — уклончиво сказала Элисса, опуская глаза и уставившись на носки своих туфель.

— Чем же? У тебя нет ничего ценного. И у меня тоже. Как же ты смогла… О! Нет, нет, только не это! — Слезы подступили к глазам Кристы, когда она внезапно поняла, какую жертву принесла Элисса ради нее.

— Дело уже сделано, Криста, — мягко сказала Элисса. — И это было не так уж плохо. Совсем не так, как когда янычары… — Ее голос сорвался. — Я приду за тобой после полуночи. В это время все во дворце спят и никто не заметит, как ты проскользнешь через внутренний дворик. Рашид будет ждать нас, но он ставит условие, что ты можешь пробыть с Ахмедом не дольше часа.

— Рашид?

— Это янычар, которого я… подкупила.

— Прости, Элисса.

— Но ведь я сказала, что это было не так уж и плохо, — коротко ответила Элисса. — А теперь отдохни. Я приду за тобой, когда наступит время.

Укутанная до бровей в темные одежды, Криста сделала шаг из тени, остановившись перед дверью, за которой начинался тюремный коридор. Они с Элиссой сумели избежать встречи с двумя стражниками, караулившими внутренний двор, но Кристе до сих пор не верилось, что ее мечта встретиться с Ахмедом наедине вот-вот осуществится. Хотя ложь была ей отвратительна, она все-таки приняла горькое решение не разубеждать Ахмеда в том, что носит ребенка Абдуллы. Если Ахмед узнает правду, ничто не сможет помешать ему вернуться в Константину, но это будет означать для него верную смерть. Криста не сможет жить, зная, что она — единственная виновница его гибели. Элисса дорого заплатила за ее последнее свидание с возлюбленным, и Криста решила, что за этот короткий час она должна убедить Ахмеда забыть ее. Сама его жизнь зависела от этого.

Внезапно какая-то тень возникла перед нею, а по напряженным нервам ударил шепот Элиссы:

— Это Рашид. Он проводит тебя. Помни, у вас есть только один час.

Бросив на Элиссу многозначительный взгляд, Рашид открыл дверь, и Криста осторожно ступила внутрь. Щелчок вставшей на место щеколды отвлек Ахмеда от тяжелых дум. Лунный свет просачивался через единственное забранное решеткой окно высоко в стене, и в этом мягком свете камера казалась менее отвратительной, чем днем.

— Абдулла послал тебя сюда, чтобы помучить меня напоследок? — Его тусклый, лишенный всякого выражения голос болью пронзил сердце Кристы. — Это уже неважно. Он сделал все, что мог, осталось только убить меня. И я жду смерти с нетерпением.

— Ахмед, любимый, — прозвучал ее нежный голос. — Я пришла, чтобы увидеться с тобой в последний раз.

— Криста! — простонал он, внезапно поднявшись на ноги. — Как…

— Это устроила Элисса, — прошептала она, падая в его объятия.

— Элисса в Константине, с тобой?

— Мы были вместе все это время. И я полюбила ее всей душой. Я благодарю бога за то, что она со мной.

Низкий звериный стон вырвался из его груди, когда он нашел ее губы и неистово сжал ее в объятиях. Его губы с томительной медлительностью скользили по ее губам. Этот долгий, нежный и сладкий поцелуй всколыхнул все чувства Кристы, и она ответила на него, зная, что это будет в последний раз. Она чувствовала, как неумолимо уходит время, и с каждой минутой все меньше и меньше остается им пробыть вдвоем.

— У нас слишком мало времени, Ахмед. Пожалуйста, выслушай меня внимательно, — выдохнула она.

— Прежде чем ты начнешь говорить, я хочу, чтобы ты узнала, что я не обвиняю тебя в том, что… в том, что случилось с тобой, — перебил Ахмед. — Абдулла безумен. Он был жесток с тобой? Я не вы несу, если…

— Он не причинил мне вреда, Ахмед. Это правда.

— Ты просто успокаиваешь меня, — покачал головой Ахмед. — Абдулла всегда отличался изощренной жестокостью. Но сейчас все это неважно. Я хочу тебя. Подари мне эту ночь, чтобы я мог унести с собой воспоминание, которое поддержит меня, пока мы будем в разлуке.

— Ахмед, я не желала бы ничего другого, если бы…

— Ты боишься, что это повредит ребенку? — Несмотря на то что напоминание о ребенке Абдуллы, которого она носила под сердцем, причиняло ему новые муки, Ахмед заставил себя смириться с неизбежным.

— Нет! — вскричала Криста, — Нет, не поэтому. Просто мне надо сказать тебе так много, а у нас так мало времени. Скоро нас разлучат — и может быть, навсегда.

— О, любовь моя, — прошептал Ахмед, — не сомневайся, я найду способ вернуться к тебе, и больше мы никогда не расстанемся. Нет таких препятствий, которые смогут помешать мне. Не трать драгоценные минуты на бесполезные слова. Дай мне излить на тебя свою любовь. Я тосковал по тебе все это время.

Он увлек ее на соломенное ложе, которое по распоряжению Сайда ежедневно меняли, и дрожащими руками стал раздевать ее. Он чувствовал себя как неопытный мальчишка, оставшийся наедине со своей первой женщиной. Лунный свет коснулся ее тела, посеребрил его, ее необыкновенные волосы мерцали в темноте. Ахмед положил руку на ее груди и стал нежно целовать соски, чувствуя, как они набухают и твердеют под его языком.

Его губы заскользили ниже, он на мгновение остановился, достигнув ее нежного живота. Она была по-прежнему стройна, и не верилось, что там, внутри, рос младенец. Он вздрогнул, ненависть к Абдулле была теперь так сильна, что едва не убила его. Его приводила в неистовство мысль о том, что его брат обладал женщиной, которую он, Ахмед, любил больше жизни.

Уловив его замешательство, Криста подумала, что он испытывает отвращение к ее телу, запятнанному изменой, и попыталась встать.

— Нет-нет, любовь моя, это мысль об Абдулле приводит меня в ярость. Как бы мне хотелось убить его за то, что он сделал с тобой.

Поборов неистовое желание открыть ему всю правду, Криста нашла его губы, утоляя его печаль поцелуем, и это сказало ему куда больше, чем любые слова. Его руки скользнули ниже, лаская изгибы ее бедер, перебирая светлые волосы между ними. Губы следовали за руками, оставляя огненный след на ее теле, воспламеняя чувства, и его страсть рождала в ней ответную страсть. Потом его пальцы ощутили приветственную влагу ее лона и нашли пульсирующий бугорок. Криста напряглась и тихо вскрикнула, отвечая на это интимное прикосновение. Сжав ее бедра, он издал невнятный звук, отдаваясь страсти, его губы отыскали вход, и его язык проник в него. Ее трепещущее тело, негромкие страстные стоны подгоняли его. Нежно и пылко он ласкал ее. И потом, когда наслаждение охватило ее до кончиков пальцев и все ее существо взорвалось в экстазе, Ахмед не прекратил движения, ожидая последней сладостной судороги.

— Ничего не изменилось, любовь моя, — прерывисто дыша, проговорил Ахмед, — Ты так чудесно отвечала мне. А Абдулла тоже заставлял тебя кричать от восторга, как я сейчас? — Он хотел знать это и одновременно проклинал себя за то, что выказал свою ревность. Зачем ему знать, как Криста вела себя с другим мужчиной? Зачем эта утонченная пытка?

— Ты единственный способен утолить мою страсть, Ахмед, — сказала Криста. — Только ты можешь вознести меня на небеса.

— Слава Аллаху! — прошептал он, приподнимая ее бедра и глубоко входя в нее.

Криста подалась к нему, их обнаженные тела слились. Он застонал, когда ее влажное жаркое лоно приняло его.

— Если я умру завтра, я умру счастливым, — задыхаясь, проговорил Ахмед, медленно выходя из нее, а потом снова соединяясь с нею.

Он не прекращал двигаться и шептал что-то, накрыв ее губы своими, касаясь языком ее зубов, наслаждаясь бархатной нежностью ее рта. Она почувствовала, как закружилась голова, когда яркое пламя желания переросло в ошеломляющий экстаз, и стон восторга сорвался с ее губ.

Внезапно Ахмед потерял контроль над собой и атаковал ее снова и снова, грубыми быстрыми толчками, рассудок и логика, настоящее и будущее — все это перестало существовать. Он почувствовал, как приближается пик, и сладострастная дрожь, предвестник завершения, пробежала по его телу. В тот же миг Криста снова оказалась на вершине, и ощущение было настолько пронзительным, что уже граничило с болью, и ей была сладостна эта боль.

Медленно возвращаясь к реальности, Криста с ужасом поняла, что ее время почти истекло, а она еще не сказала Ахмеду того, что собиралась. Она приоткрыла рот, чтобы заговорить, но Ахмед остановил ее ласковым поцелуем.

— Не теряй надежды, любимая. Не бойся ничего. Я вернусь за тобой.

— Нет, ты не должен делать этого! — Его лицо исказилось такой мукой что она поспешно добавила: — Я очень хочу этого, но ты никогда не должен возвращаться в Константину!

— Но почему ты так говоришь? Неужели ты думаешь, что я забуду тебя, если буду от тебя далеко?

— Тебя ждет рабство, жизнь, слишком невыносимая, чтобы еще думать обо мне. Абдулла не причинил мне вреда. И не причинит. Для этого нет причин. Обещай мне, Ахмед, что, даже если тебе удастся обрести свободу, ты никогда не вернешься в Константину.

— Ты сошла с ума! — в ужасе вскричал он. — Мысль о том, что наступит день, когда я избавлю тебя от Абдуллы, — это единственное, что дает мне силы жить.

В отчаянии сжав зубы, Криста яростно затрясла головой.

— Нет, нет, нет! Я не хочу, чтобы твоя смерть была на моей совести! Когда ты уйдешь отсюда, не оглядывайся назад. Так будет лучше. Ты должен выжить, любимый, и добраться до Англии, а там ты будешь в безопасности. Твой дед с радостью примет тебя, и ты начнешь жизнь сначала. Забудь меня, любимый. Даже если Абдулла смягчится когда-нибудь и отпустит меня на свободу, я вернусь в свою семью и выйду замуж за Брайана. — Она горячо произносила эти слова, но сама не верила в них.

Когда она замолчала, Ахмед медленно проговорил:

— Я не смогу жить без тебя. А ты? Ты сможешь меня забыть?

— Я никогда не забуду тебя. Я буду любить тебя вечно. Я отдаю тебе твою жизнь, разве ты не понимаешь этого? Если ты вернешься за мной, моя жертва будет напрасной. Живи своей жизнью, Ахмед, а я буду жить своей. Я освобождаю тебя от клятв, которые ты давал мне, говоря о нашем будущем. Если бы я была мудрее, я поняла бы с самого начала, что у нас не может быть общего будущего.

— Ты понимаешь, что ты говоришь?! — гневно воскликнул Ахмед. — Ты в отчаянии, ты потеряла рассудок из-за того, что мой брат заставил тебя зачать ребенка!

— Да-да, — с готовностью согласилась Криста, хватаясь за соломинку, — Я не смогу оставить моего ребенка или моих детей, и неважно, кто их отец. Поэтому весь этот разговор бесполезен. Так обещай же мне, Ахмед. Если ты сумеешь убежать из плена, я хочу, чтобы ты думал только о себе и забыл, что я есть на свете.

Ахмед молчал.

— Ахмед, умоляю тебя, обещай мне это! Времени остается все меньше, а я хочу, чтобы мы еще раз любили друг друга, прежде чем мне придется уйти. Ну обещай же мне!

Она впала в такое неистовство, что Ахмед испугался и решил сделать вид, что согласен. Он чувствовал, как желание снова просыпается в нем, и уже не мог думать ни о чем другом. Криста уже была готова разрыдаться, когда он произнес:

— Хорошо, я обещаю.

Множество противоречивых чувств отразилось на ее лице, но самым сильным из них было облегчение.

Обхватив Кристу за талию, Ахмед поднял ее и медленно опустил на себя. Не стесняясь слез радости, она почувствовала внутри себя его горячую плоть, ее пальцы царапали кожу на его плечах, оставляя отметины любви. Ее прекрасные белые груди касались его губ, он поймал ртом набухающий острый сосок и стал жадно ласкать его, слушая, как страстные вздохи срываются с ее губ. Он хотел бы любить ее медленно, доводя раз за разом до самой вершины, но желание было сильнее его. И очень скоро оно захватило обоих и вознесло в мир, где не было никого, кроме них двоих.

И кроме Элиссы, чей приглушенный голос вернул их к горестной реальности:

— Криста, тебе пора уходить. Время истекло, и Рашиду придется плохо, если вас застигнут здесь.

— Иду, — ответила Криста, хватая свой халат. Она торопливо оделась, не осмеливаясь взглянуть на Ахмеда, потому что боялась не выдержать и открыть ему правду. Стоит ему только заподозрить, что она не беременна, и ни бог, ни дьявол не удержат его от возвращения в Константину, если он вырвется на свободу. А какое-то неведомое чувство подсказывало ей, что он сумеет освободиться.

Она пристально смотрела на него, стараясь запомнить навсегда черты его мужественного лица, линии его мускулистого тела, надеясь, что этого хватит ей на остаток жизни, но уже зная, что это не так.

— Криста, — снова прозвучал в ночной тишине взволнованный голос Элиссы. — Пожалуйста, поторопись!

Бросившись в объятия Ахмеда, она еще на мгновение прижалась к нему. Их поцелуй длился, казалось, целую вечность.

— Помни свое обещание, любимый, — выдохнула она, с трудом отрываясь от его губ.

Потом Криста исчезла, оставив ему лишь воспоминание об этой ночи любви и ее запах, который он еще долго ощущал в своей темнице. Выскользнув за дверь, Криста уже не услышала последних слов Ахмеда:

— Я забуду тебя только в тот день, когда придет моя смерть! Нет, даже тогда память о тебе пребудет со мною в вечности. Мы еще встретимся, любимая. Это кисмет.

Охваченная тоской, Криста неподвижно лежала на постели. Попрощавшись с Ахмедом, она беспрепятственно добралась до своей комнаты. Время до рассвета она провела без сна, и теперь, когда алая заря пламенела на востоке, она инстинктивно ощущала, что любимого уже нет здесь. Она чувствовала, что потеряла его, и боль была так сильна, будто ей в сердце вонзили нож. Все, что ей осталось, — это память о его любви. Даже верной Элиссе не удалось поддержать ее дух, слабеющий с каждым мгновением.

Когда, почти неделю спустя, Абдулла вдруг вызвал ее в свои покои, Кристу охватил страх, ужаснее которого ей не доводилось испытывать ничего в жизни. Узнал ли бей о ее тайне? Обречена ли она на мучительную смерть вдали от всех, кого она любит? Готовясь к худшему, Криста облачилась в ниспадающие крупными складками одежды и последовала за Махмудом в зал, где произошла их первая встреча с Абдуллой. Расправив хрупкие плечи, она шагнула в него, и стук ее сердца заглушил звук закрывающейся за ней двери.

Абдуллы нигде не было видно, и это подбодрило ее. Она думала, что одна в этом зале, пока стройный, высокий мужчина, одетый в европейское платье, не шагнул в него из внутреннего дворика, где он, очевидно, ожидал ее. За его спиной ярко сияло солнце, и это мешало рассмотреть черты лица, но он медленно приближался, теперь он уже не был просто силуэтом, и она вдруг узнала его.

— Брайан! Господи, неужели это ты?

— Криста! Слава создателю, я нашел тебя! — воскликнул Брайан Кент. Взгляд его карих глаз мгновенно охватил ее скрытую под одеждой фигуру.

Она прекрасней, чем когда бы то ни было, отметил он про себя, но что-то в ней неуловимо изменилось. Она будто расцвела, и ее красота стала почти совершенной.

Бирюзовые, ниспадающие складками одежды отливали серебром, распущенные волосы бледным золотом окутывали ее стройный стан, и Брайан был ошеломлен. «Интересно, бей уже сделал ее женщиной? — подумал он с горечью. — Почему бы и нет, возможность у него была». Смотреть на нее — значило желать ее, а бей производил впечатление мужчины с весьма развитым аппетитом, из тех, кто легко и часто пользуется женским телом. А Криста была его пленницей долгие месяцы… Брайан с сожалением решил, что она скорее всего уже не девственница.

— Брайан, как ты узнал, где меня искать? — спросила Криста, бросаясь к нему. Видеть Брайана здесь, где она больше всего нуждалась в нем, — это было похоже на чудо, ниспосланное в ответ на ее молитвы. Она была так счастлива, что видит знакомое лицо, лицо человека из ее прежней жизни, что дрожала от радости, смеялась и плакала одновременно.

— А разве ты не знала? — удивленно спросил Брайан. — Неужели Абдулла-бей ничего не говорил тебе о том, что ведет переговоры с твоим отцом об освобождении? Выкуп, назначенный за тебя, был весьма велик, и твоему отцу понадобилось немало времени, чтобы собрать его.

— Н-нет… Я и понятия не имела, — запинаясь, пробормотала Криста и ухватилась за Брайана, что бы удержаться на ногах. Все это было настоящим потрясением. «Должно быть, это и есть результат хлопот Сайда», — с радостью подумала она. Она всегда будет молиться за этого доброго и милосердного человека.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Брайан. — Не причинил ли тебе бей какого-нибудь вреда? Он поклялся, что ты здорова и невредима.

— Все в порядке, Брайан. Абдулла жестокий человек, но он не причинил мне физического вреда, — уверила его Криста, внезапно ощутив, каким оценивающим взглядом он окидывает ее. — Где мой отец? Почему он не приехал за мной сам? Он не болен? — с тревогой спросила она.

— С твоим отцом все хорошо, Криста, — быстро ответил Брайан. — Но вот твоя мать больна. Она слегла, узнав, что тебя похитили, и твоему отцу пришлось бы оставить ее на попечении слуг, чтобы приехать сюда. Но я предложил съездить вместо него. Он разрывался между долгом по отношению к твоей матери и желанием поехать в Константину для переговоров с Абдуллой. В конце концов я настоял, что его важнейший долг — остаться с женой, и он согласился, хотя и неохотно.