Ларсоны (№3) - Цветок желаний (Погоня за счастьем)

– Да, конечно, – сказал Рэм, вставая. – Я обо всем позабочусь.

Когда Рэм покинул кабинет шерифа было уже очень поздно. Он разрывался между необходимостью немедленно отправиться к Томми и желанием увидеть Сьерру. Решив, что Томми все равно уже спит, Рэм направился к дому Мерсеров.

Несмотря на поздний час, во всех окнах особняка ярко горел свет. Поднявшись на крыльцо, Рэм постучал в дверь. Он сгорал от нетерпения, ожидая, когда ему откроют. Наконец дверь распахнулась, и на пороге показалась Ханна.

– Мистер Хантер? Что вам надо?

– Я хочу видеть Сьерру.

– Это невозможно.

– Где она?

– Она спит. Доктор дал ей обезболивающее лекарство.

Рэма била дрожь, он казался таким потрясенным, что Ханна сжалилась над ним. Она видела, что он искренне озабочен судьбой Сьерры, и невольно подумала о том, что Райдер слишком сурово относился к этому человеку, не доверяя ему.

– Я не побеспокою ее. Мне просто необходимо взглянуть на нее для своего душевного спокойствия. Я вне себя от тревоги.

– Это не исправит того, что ты сделал с моей сестрой, – промолвил Райдер, появляясь на пороге и преграждая путь Рэму.

– Неужели ты думаешь, что вес случилось по моему злому умыслу? – резко бросил ему Рэм. – О Боже, я люблю Сьерру. Как бы я хотел, чтобы пуля попала в меня, а не в нее.

– Из-за тебя уже погибла одна женщина, а вторая ранена. Я требую, чтобы ты ушел отсюда и больше никогда не появлялся на пороге этого дома. Ты причинил Сьерре столько горя, что его с лихвой хватит до конца ее жизни.

– Скажите мне только, как она себя чувствует.

Райдер и Ханна обменялись настороженными взглядами.

– Доктор говорит, что она поправится. Пуля не затронула жизненно важные органы, – сказала Ханна более мягким тоном.

Рэм глубоко вздохнул от облегчения.

– Спасибо, я ухожу, но завтра я вернусь.

– Как тебе будет угодно, – отозвался Райдер, – но этим ты ничего не добьешься. Я не пущу тебя к Сьерре ни при каких обстоятельствах.

– Райдер сто раз прав, Хантер, – послышался голос Гордона Линча, и он подошел к двери. – Если бы не ты, мы со Сьеррой давно бы уже поженились и уехали бы в свадебное путешествие. Мы обязательно обвенчаемся с ней, как только она достаточно окрепнет и сможет держаться на ногах для того, чтобы предстать перед алтарем.

Рэм решил ретироваться, не желая, чтобы вспыхнул скандал. Он, конечно, не откажется от Сьерры и непременно вернется за ней. Если потребуется, он будет приходить сюда каждый день – до тех пор пока не услышит из уст самой Сьерры, что она не любит его.

Когда Рэм ушел, Ханна засомневалась в том, что они правильно поступили, не впустив его в дом.

– Ты был с ним слишком суров, Райдер. Бедняга вне себя от горя. Мне кажется, он действительно любит Сьерру, а главное, она его любит.

– Сьерра сама не знает, чего хочет, – проворчал Гордон, прежде чем Райдер успел ответить жене. – Она должна выйти за меня замуж – это наилучший способ избавиться от всех проблем. Она сразу же забудет этого жеребца. А теперь, если вы позволите, я вернусь в свою гостиницу. Когда Сьерра проснется, сообщите ей, что я приеду завтра.

– Мне это очень не нравится, Райдер, – сказала Ханна, когда дверь за Гордоном закрылась. – Мы совершенно не берем в расчет чувства самой Сьерры. Она сама должна решать, видеться ей с мистером Хантером или нет.

– Сьерра сейчас не в состоянии принимать решение, – сказал Райдер. – Я не могу простить Хантеру то, что он сделал с моей сестрой. Если Сьерра решит увидеться с ним – когда будет в состоянии сделать это, – я не буду возражать.

Рэм и Томми проводили Дору в последний путь. После короткого богослужения Рэм отправил Томми домой. Он объяснил мальчику, как мог, смерть матери, и тот удивительно стойко пережил его сообщение. Рэм заявил, что не покинет Томми, и это утешило малыша, он, похоже, смирился с утратой матери. Томми, по всей видимости, пришлась по душе мысль о том, что он будет жить в Сан-Франциско с Рэмом. Дора накануне своей смерти сказала Томми, что Рэм – его отец, и мальчик с готовностью принял это известие. С каждым днем их взаимная привязанность крепла.

Четыре дня подряд Рэм дважды в день наведывался к дому Мерсеров, и каждый раз ему сообщали, что Сьерра не может принять его, поскольку слишком слаба. На четвертый день Рэм заметил, как напротив крыльца дома остановился кабриолет доктора, и решил подождать его. Рэм хотел расспросить врача о состоянии здоровья Сьерры. Если она уже четыре дня находилась в тяжелом состоянии, то ее рана была намного серьезнее, чем он думал. Терпение Рэма было вознаграждено, и через двадцать минут доктор Листер появился на крыльце дома. Рэм перехватил его, прежде чем тот дошел до своего экипажа.

– Меня зовут Рамзи Хантер, – представился он. – Не могли бы вы, доктор, сообщить мне, в каком состоянии находится сейчас мисс Ларсон?

Доктор поправил очки, съехавшие на кончик носа, и бросил на Рэма испытующий взгляд.

– Мне кажется, что я вас где-то видел, мистер Хантер. Вы друг семьи Ларсонов?

Рэм выдержал пристальный взгляд доктора и ответил:

– Я друг мисс Ларсон. Очень близкий друг.

– Теперь я начинаю понимать, – промолвил доктор Листер, обо всем догадавшись.

– Что вы можете сказать о состоянии мисс Ларсон? Я места себе не нахожу от беспокойства. Ее ранили в моем номере, и я чувствую себя виноватым в том, что с ней случилось.

Доктор взглянул на Рэма поверх очков. Он доверял своей интуиции и умению разбираться в людях. Несколько мгновений длилось напряженное молчание, и Рэм сгорал от нетерпения, ожидая, что скажет Листер. Наконец доктор заговорил:

– Я не знаю, кем вы приходитесь юной леди, мистер Хантер, но я догадываюсь об этом. Думаю, вы будете рады узнать, что ее рана скоро заживет и полученное ею ранение никак не отразится в будущем на здоровье мисс Ларсон. Но сейчас ей нужен покой и тщательный уход. Обо всем этом заботятся ее родственники. Трудно сказать, сколько времени еще потребуется на то, чтобы она полностью восстановила свои силы. Это зависит от многих обстоятельств. И прежде всего от ее душевного состояния.

– Душевного состояния? Не понимаю.

Доктор пристально вгляделся в лицо Рэма.

– Я полагаю, вы ответственный человек, иначе я не стал бы разговаривать. Я пытался спасти ребенка, но это было не в моих силах. Выкидыш был для мисс Ларсон большим ударом. Простите, что я вам принес такие дурные новости, мистер Хантер, но Сьерра поправится и сможет в будущем рожать здоровых детей. Когда выйдет замуж, – подчеркнул он. – А теперь простите меня, но меня ждут другие пациенты.

Рэм, охваченный ужасом, растерянно смотрел на доктора. Ребенок! Сьерра была беременна от него! Неудивительно, что она не желала его видеть. У нее есть все основания ненавидеть его. За такое короткое время он принес ей столько горя! Неудивительно также, что ее родные не пускают его на порог. Единственное, что он может сейчас сделать для Сьерры, – это навсегда уйти из ее жизни, оставив ее в покое, дать ей выздороветь и окрепнуть.

С тяжелым сердцем Рэм заставил себя повернуться и уйти прочь, не надеясь больше на счастье. Он понимал, что должен жить хотя бы ради Томми, но без Сьерры его жизнь теряла всякий смысл.

Ветер бил в лицо Рэма, но оно было влажным не от сырого воздуха, а от набежавших на глаза слез.

Глава 20

Сьерра проснулась от страшной боли. Она так часто погружалась в забытье и снова приходила в сознание, что совсем потеряла представление о времени. Ей казалось, что только вчера Джейсон Джордан стрелял в нее. Мысли Сьерры путались, в голове стоял туман, и она не могла вспомнить в подробностях все, что произошло в гостинице. Она помнила только, как Дора бросилась к Рэму, закрывая его своим телом, а затем все смешалось, события происходили так быстро, что Сьерра не могла уследить за их ходом. Она смутно помнила, что в номер ворвался Райдер, а затем в ее памяти был провал... Она очнулась уже в доме сестры и поняла, что лежит на своей кровати, а вокруг нее столпились взволнованные родственники. Несмотря на приступы сильной боли, Сьерра все же смогла понять, что Дора спасла жизнь Рэму. Сьерра чувствовала огромную благодарность к этой женщине.

Напрягая память, Сьерра озабоченно хмурилась, чувствуя, что упустила что-то важное – жизненно важное. Но она не могла вспомнить, что именно, и знала, что это воспоминание принесет ей новую боль.

Сьерра потрогала бинты, которыми была перевязана ее грудь в том месте, куда вошла пуля. Но кроме этой раны, Сьерра чувствовала еще какую-то ноющую боль, гнездившуюся глубоко в ее теле. Боль и пустоту. Ладони Сьерры скользнули по плоскому животу, и тут же страшный крик вырвался из ее груди. Ей открылась ужасная правда: она потеряла ребенка Рэма!

Услышав крик Сьерры, Ханна бросилась к ее кровати:

– Сьерра, что с тобой?

Вздрогнув от испуга, Сьерра, которая не знала, что в ее комнате еще кто-то находится, спросила:

– Ты давно здесь сидишь?

– Мы ни на минуту не оставляем тебя одну все это время и дежурим по очереди – Райдер, я и Зак. Может быть, ты что-нибудь хочешь? Доктор сказал, что ты обязательно поправишься.

– Как чувствует себя Эбби? – спросила Сьерра, встревоженная тем, что Ханна не упомянула ее имени.

– Она вынуждена соблюдать постельный режим, – ответила Ханна. – Доктор сказал, что роды могут начаться в любой момент. Заку с огромным трудом удается удерживать ее в постели. Она рвется к тебе.

Сьерра попыталась сесть на постели, но боль обожгла ее огнем.

– О, Сьерра! – воскликнула Ханна, чувствуя ее боль как свою собственную. – Ты еще слишком слаба, чтобы делать такие движения. Доктор сказал, что рана начала заживать, однако от резких движений она может открыться.

– Я чувствую себя такой беспомощной, – посетовала Сьерра. – Кроме меня, вам приходится ухаживать за Эбби.

– Ты поправишься, дорогая. Ни о чем не беспокойся.

На глаза Сьерры набежали слезы.

– Я поправлюсь, но ребенка уже не вернуть...

– Я знаю, что у тебя произошел выкидыш. Мне очень жаль, Сьерра давай не будем сейчас об этом говорить.

– Нет, я хочу поговорить именно об этом. Я даже не успела сказать Рэму о том, что у нас будет ребенок. – Лицо Сьерры исказилось, словно от страшной боли. – А где Рэм? Почему я не вижу его?

– У него сейчас много дел, он занимался похоронами жены, а теперь должен позаботиться о своем сыне, – ответила Ханна, старательно скрывая от Сьерры правду. – Мальчику трудно смириться со смертью матери. Но зато здесь Гордон. Он почти не отходил от тебя все эти дни.

– Мне показалось, что кто-то назвал мое имя, – сказал Гордон Линч, входя в комнату. Он был рад видеть Сьерру, пришедшую наконец в сознание и беседующую с Ханной. – Ты великолепно выглядишь сегодня, дорогая. Я счастлив, что твои дела быстро идут на поправку.

Сьерра попыталась улыбнуться, но улыбка ее вышла довольно жалкой.

– Ты лгун, Горди, но все равно я благодарна тебе. Хотя знаю, что ужасно выгляжу. Ханна сказала, что все это время ты почти не отходил от моей постели. Я тронута твоей заботой.

– Но ведь я твой жених, дорогая. Поэтому я и забочусь о тебе.

– Если ты не возражаешь, Сьерра, я отлучусь на некоторое время, мне надо присмотреть за детьми, – сказала Ханна, догадываясь, что Сьерра хочет поговорить с глазу на глаз с Гордоном.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Гордон, присаживаясь на стул, который освободила Ханна.

– Как будто меня переехала груженая повозка.

– Скоро тебе станет намного лучше. Доктор говорит, что тебе повезло, ранение могло быть смертельным. Ты потеряла много крови, не столько от раны, сколько... – Гордон вспыхнул и отвел глаза в сторону.

Сьерра судорожно сглотнула.

– Ты можешь прямо говорить об этом, Горди. Я знаю, что потеряла ребенка, – промолвила Сьерра, и на ее глазах навернулись слезы. Она отвернулась, стараясь не выдать своего душевного состояния, но оно не укрылось от Гордона.

– Все к лучшему, дорогая. Как только ты немного окрепнешь, мы поженимся. Я послал телеграмму твоему отцу с сообщением о том, что мы проведем зиму в Денвере. Я известил его о том, что ты хочешь помочь своей сестре, которая скоро родит, и что мы вернемся весной, как только горные тропы станут проходимыми. Я умолчал о том, что мы отложили нашу свадьбу, и о несчастье, случившемся с тобой. Будет лучше, если он решит, что у нас с тобой медовый месяц, растянувшийся на полгода.

– Я не могу выйти за тебя замуж, – тихо сказала Сьерра. – Я не люблю тебя. Я хотела выйти за тебя замуж только из-за ребенка. Но теперь в этом нет никакой необходимости.

– Ты плохо чувствуешь себя, дорогая, и в твоей голове каша, ты не можешь ясно мыслить.

– Как ты не понимаешь, Горди? У Рэма больше нет жены, и теперь ничто не мешает нам пожениться.

– Но у него остался сын.

– Я буду ему матерью, – с твердой решимостью в голосе сказала Сьерра. – Я очень нужна сейчас Рэму.

– Если бы это было так, он был бы сейчас здесь, с тобой. Почему он ни разу не пришел навестить тебя? Почему он уехал вместе со своим сыном в Сан-Франциско? – запальчиво сказал Гордон.

Гордон, конечно же, не хотел говорить Сьерре о том, что Хантер до своего отъезда в Сан-Франциско много раз приходил в дом Эбби. Он надеялся, что остальные родственники Сьерры последуют его примеру и будут лгать ей, скрывая, что Хантер стремился увидеть ее. Гордон был уверен, что выздоровлению Сьерры не помешает известие об отъезде Хантера. Но слова Гордона до глубины души потрясли Сьерру. Страшная боль пронзила ее – это была не физическая боль, а настоящая душевная мука, от которой готово было разорваться ее сердце. Сьерра побледнела как смерть и издала глухой стон, не на шутку встревоживший Гордона. Он сразу всполошился:

– Что с тобой, Сьерра? Может быть, мне лучше позвать Ханну или Райдера?

– Нет, – прошептала Сьерра сквозь глухие рыдания. – Прошу тебя, оставь меня одну, Горди. Я... устала.

Горди сразу же поднялся.

– Конечно, конечно. Какой же я недогадливый! Я загляну к тебе сегодня вечером. Доктор сказал, что тебе нужен полный покой. У тебя еще целая зима впереди, и ты поправишься. Но я сгораю от нетерпения и хочу поскорее назвать тебя своей женой. Мы поженимся, как только ты немного окрепнешь и начнешь вставать.

Оставшись наконец одна, Сьерра закрыла глаза, повторяя про себя каждое слово, сказанное Гордоном о Рэме. Неужели все это правда? Неужели Рэм действительно уехал из Денвера? Была поздняя осень, и Сьерра понимала, что если бы Рэм немедленно не уехал, то он был бы вынужден провести всю зиму в Денвере. Но как он мог уехать, не попрощавшись с ней? Ведь Рэм любил ее... И почему он уехал сейчас, когда уже ничто не мешало им быть вместе? Может быть, гибель Доры произвела на Рэма такое сильное впечатление, что он изменил свое отношение к ней, Сьерре?

Однако Сьерра не могла поверить в это. Она была уверена, что Рэм до сих пор любит ее.

Внезапно в голову Сьерры пришла ужасная мысль. А что, если Рэм каким-то образом узнал о ребенке? И пришел в негодование из-за того, что она ничего не сказала ему об этом? Возможно, Рэм рассердился на нее из-за того, что она собиралась выйти замуж за Горди, будучи беременной... В голову Сьерры лезли разные мысли – одна ужаснее другой. В конце концов, она утратила способность ясно мыслить. У нее снова начался приступ боли. Вскоре пришла Ханна и дала ей обезболивающее.

Глава 21

Рэм с выражением скуки и досады на лице наблюдал за шумной толпой завсегдатаев «Леди Удачи», собиравшихся каждый вечер в салуне. С тех пор как он вернулся в Сан-Франциско, он не испытывал больше никакого удовольствия от того времяпрепровождения, которое раньше так нравилось ему. Если бы не Томми, Рэм, вероятно, совсем бы пал духом. Слава Богу, что ему удалось найти опытную и заботливую экономку, которая вела хозяйство в новом доме, приобретенном Рэмом после возвращения из Денвера. Видит Бог, Рэм старался быть хорошим отцом. Только из-за Томми он купил большой особняк на холме и нанял большой штат прислуги. Однако порой по вечерам Рэм так напивался, что не мог дойти до порога своего нового дома.

– Я не знаю, что, черт возьми, случилось с тобой в Денвере, однако ты вернулся оттуда совсем другим человеком, – произнесла Лола, останавливаясь рядом с Рэмом. Видя, в каком он состоянии, она закатила глаза, демонстрируя свое недовольство. – Что с тобой, Рэм? Вот уже четыре месяца, как ты вернулся домой, и все это время ты ходишь мрачнее тучи.

Рэм, прищурившись, взглянул на Лолу. Ему хотелось, чтобы она побыстрее ушла и не мешала ему пить.

– Ты слишком много пьешь. Какой пример ты подаешь сыну?

– С каких это пор ты стала такой ханжой? – проворчал Рэм. – Тебя не касается, сколько я пью. Ты должна заниматься своим делом, присматривать за салуном и, главное, не обманывать меня.

– Все, что касается тебя, Рэм, тоже мое дело, – сказала Лола. – Ведь мы друзья. Я не могу спокойно смотреть, как ты разрушаешь свой организм алкоголем. Неужели ты так переживаешь из-за смерти матери Томми? Почему ты никогда не говорил мне о том, что был женат? Что случилось в Денвере?

Рэм бросил сердитый взгляд на Лолу и залпом осушил стакан. Ему было больно даже думать о Сьерре. Он убеждал себя в том, что правильно поступил, уехав от Сьерры, но внутренний голос говорил обратное. Каждый раз, вспоминая о тех страданиях, в которые он вверг Сьерру, Рэм испытывал желание исправить прошлое, переписать его, словно черновик. Он мечтал жениться на Сьерре, мечтал о вечной любви, мечтал о ребенке, который мог бы у них быть.

– Не суй свой нос в чужие дела, Лола. Мать Томми мертва. Это вес, что тебе нужно знать.

– Я могла бы заставить тебя забыть о ней, дорогой. С тех пор как ты вернулся домой, ты ведешь себя как монах, давший обет воздержания. Я могу помочь тебе, Рэм. Я знаю, что тебе нужно, что тебе нравится. – Лола погладила его по щеке и кокетливо взглянула на него.

– Если я захочу переспать с тобой, я дам тебе об этом знать, – пробормотал Рэм заплетающимся языком. Он налил себе еще одну внушительную порцию виски, поднял стакан и опрокинул его содержимое в рот.

– Я явлюсь к тебе по первому зову, Рэм, – сказала Лола, качая головой, и ушла.

Рэм проводил ее взглядом, наблюдая, как соблазнительно покачиваются на ходу ее стройные бедра. Несколько секунд он размышлял о том, не воспользоваться ли ему предложением Лолы. Он давно уже не спал с женщиной. В последний раз он занимался любовью со Сьеррой в домике на берегу реки. Как только Рэм закрывал глаза, перед его мысленным взором возникало лицо Сьерры в минуты страсти, обрамленное иссиня-черными волосами, словно темным облаком. Он представлял ее глаза, сияющие, словно два новеньких серебряных доллара. Он вспоминал упругую грудь, нежную теплую кожу и запах, исходящий от ее разгоряченного тела. Он никогда не забывал о том, как хорошо им было вдвоем в постели, как страстно она отвечала ему на ласки. Мысль о минутах близости с ней возбуждала его, но он все равно продолжал копаться в этих опасных воспоминаниях.

– Вот где вы прячетесь, Рамзи Хантер! Вы не будете возражать, если я присяду за ваш столик?

Рэм был немало удивлен, увидев перед собой Лестера Олдена, присаживающегося на стул, который только что освободила Лола.

– Сьерра и Гордон скоро вернутся домой, – сказал Олден, пристально наблюдая за реакцией Рэма на его слова.

Рэм промолчал.

– Я так и не успел как следует поблагодарить вас за то, что вы взяли Сьерру под свою опеку и заботились о ней. Она уехала из Сан-Франциско, не поставив меня визвестность о своем отъезде. Но, узнав, что она путешествует вместе с вами, я немного успокоился. Она всегда была упрямой и своевольной. Я знаю, что вы были вынуждены взять на себя роль ее покровителя, и я признателен вам за все то, что вы сделали для Сьерры. Я уже высказывал вам свою благодарность, но думаю, что не помешает лишний раз сделать это.

– Не надо благодарить меня, Лестер. Я рад, что все закончилось благополучно для Сьерры.

Лестер покачал головой:

– Мне было трудно поверить в то, что брат и сестра Сьерры живы. Недавно я получил еще одну телеграмму от нее с сообщением о том, что ее сестра родила девочку. Гордон известил меня, что они со Сьеррой останутся на всю зиму в Денвере, где проведут свой несколько затянувшийся медовый месяц. Скоро горные тропы снова станут проходимыми, и я со дня на день жду сообщения о том, когда молодые вернутся домой.

– Я знаю, что вы будете счастливы снова увидеть вашу дочь, – довольно угрюмо промолвил Рэм.

– Вы и представить себе не можете, как я буду рад ее возвращению, – горячо подхватил Лестер. – Я надеюсь успеть понянчить внука или даже двух внуков, прежде чем отправлюсь и мир иной. Кто знает, – мечтательно добавил он, – может быть, Сьерра уже ждет ребенка.

– Вы так уверены, что они поженились? – резко спросил Рэм.

Лестер удивленно взглянул на него:

– Я в этом ничуть не сомневаюсь. Правда, я не получил извещения об их свадьбе, но я думаю, что они уже поженились. Однако хватит говорить о моей дочери! Как поживает ваш сын? Холл и просила меня пригласить вас обоих на обед к нам. Назначьте сами удобный для вас день. Вы удивительный человек, Рэм. Никто в городе даже не подозревал о том, что у вас есть семья.

– Не семья, а только сын. Передайте миссис Олден, что я сообщу ей о том, когда смогу прийти к вам на обед.

– Обязательно. Желаю приятно провести время. А я, пожалуй, пойду домой. Холли ждет меня к ужину. – Олден бросил на Рэма испытующий взгляд. – Берегите себя, Хантер. Вы плохо выглядите. Заходите как-нибудь ко мне в банк, мне надо обсудить с вами одно деловое предложение.

– Хорошо, Лестер, я зайду, – сказал Рэм, не проявляя никакого интереса к его словам. Честно говоря, его ничто больше в жизни не интересовало.

Через месяц Рэм вспомнил просьбу Лестера Олдена и решил навестить его в банке. Известие о том, что Сьерра и Гордон находятся уже на пути в Сан-Франциско, побудило его к активным действиям. Рэму необходимо было собраться с мыслями и сосредоточиться на каком-нибудь другом деле. Ему надоел его салун, и он собирался продать его.

– Я рад, что мы заглянули ко мне, Рэм, – сказал Олден, крепко пожимая руку Рэма. – Думаю, вас заинтересует мое предложение.

– Именно поэтому я и зашел к вам, – ответил Рэм. – Так что же это за деловое предложение?

– Я и еще три инвестора решили вложить свои деньги в строительство железной дороги, которая свяжет наш регион с севером страны. Дорога будет построена вплоть до Орегона, возможно, до самого Сиэтла. Нам нужен энергичный человек, и я сразу же вспомнил вас. Первоначальный взнос не будет для вас слишком разорительным, так как все мы пятеро разделим его между собой. Мы уже заручились поддержкой правительства, и оно заключило с нами контракт. Более того, мы уже начали скупать землю в местах прокладки железнодорожных путей. Что вы скажете на это, Рэм? Вы будете участвовать в этом деле?

Рэм несколько минут обдумывал полученное предложение.

– Прежде чем я приму окончательное решение, Лестер, я хотел бы, чтобы вы знали мои планы на ближайшее будущее. Я собираюсь съездить вместе с Томми в Техас к своим родителям. Это произойдет в конце весны, сразу же, как только закончатся занятия в школе. А когда я вернусь, я буду в вашем полном распоряжении. Если вы, конечно, к тому времени не передумаете брать меня в это дело.

– Вы не пожалеете, Рэм. Мы почти ничем не рискуем, начиная это дело. Вы получите доход, вдвое или втрое превышающий ваши инвестиции.

– Я продам свой салун, и таким образом у меня появится много свободного времени, которое я смогу посвятить строительству железной дороги и любым другим проблемам, связанным с нашим предприятием.

– Вы уже нашли покупателя?

– Я продам «Леди Удачу» Лоле.

– Я не знал, что у Лолы есть такие деньги, – промолвил Лестер, его тон свидетельствовал о том, что он считал Лолу любовницей Рэма.

– Нет, у нее нет таких денег, я еще не говорил с ней об этом, но был уже у своего адвоката и составил соответствующие документы. Если Лола согласится, я продам ей «Леди Удачу» за десять процентов стоимости.

– Вы уверены в том, что поступите правильно? Ведь вы могли бы найти более состоятельного покупателя и совершить выгодную сделку.

– Мне не нужна выгодная сделка. Я уверен, что Лола прекрасно справится со своей задачей и станет отличной хозяйкой салуна. Она присматривала за всем, пока я был в отъезде. И, вернувшись из Денвера, я не заметил ни одного недочета в ее работе.

– Все, что касается салуна, ваше личное дело, Рэм. Я не хочу в это вмешиваться, – промолвил Лестер. – Я рад, что мы скоро станем деловыми партнерами.

И с этими словами Олден пожал руку Рэма в знак того, что они договорились. В этот момент дверь в кабинет приоткрылась и в комнату заглянул один из банковских служащих.

– Мистер Олден, – сказал он, – только что прибыл, и начальник почтовой станции просил передать вам, что с этим дилижансом в город приехала ваша дочь.

Лицо Лестера озарилось радостью.

– В тот день, когда я говорил с вами в салуне, я получил телеграмму от Сьерры, – объяснил он Рэму. – Прошу извинить меня, но мне не терпится увидеть Сьерру. Ее отсутствие длилось почти полгода!

Рэм встал.

– Я понимаю вас, Лестер. Если бы я был на вашем месте, я испытывал бы те же чувства. Думаю, что мы сможем позже поговорить о нашем деле.

Прежде чем Рэм успел договорить последнюю фразу, Лестер вскочил с места и исчез за дверью. Рэм не спеша последовал за ним. Его сердце так бешено колотилось, что он боялся, оно выскочит из груди. Сьерра вернулась. Вернулась вместе с мужем. Эта мысль была невыносима Рэму. Сможет ли он жить в одном с ней городе, зная, что она находится так близко и каждую ночь спит в объятиях супруга? Рэм подумал о том, что ему, пожалуй, следовало бы переехать в Техас. Однако в следующую же секунду он отбросил эту мысль. Томми нравился Сан-Франциско. Мальчик завел здесь много друзей, это было ново для него, поскольку раньше он ни с кем не дружил. Было бы жестоко увозить его сейчас и обрывать его дружеские связи. Рэм больше не задумывался над тем, является ли Томми его ребенком по крови. Мальчик стал неотъемлемой частью его жизни. Рэм навсегда потерял Сьерру и благодарил Бога зато, что тот послал ему Томми.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Рэм дошел до почтовой станции и остановился напротив нее через улицу. Пассажиры уже начали выходить из дилижанса. Рэм увидел Лестера, который нетерпеливо ждал появления Сьерры. Когда из дилижанса вышел Гордон Линч и, обернувшись, протянул руку кому-то, находящемуся еще в экипаже, Рэм затаил дыхание. А затем он увидел Сьерру. Она показалась ему еще более очаровательной, чем всегда. Рэм любовался ею, не в силах перевести дыхание. Ему сразу же бросилось в глаза то, что она полностью восстановила силы после болезни и выглядела цветущей и здоровой. Рэм улыбнулся, увидев на ее голове маленькую смешную шляпку, состоявшую из перьев и кружев. Сьерра никогда не была практичной в выборе головных уборов, которые выглядели экстравагантными и неподходящими к случаю. Увидев Лестера, она бросилась в его распростертые объятия. Линч, хранивший несколько мрачное выражение лица, тоже подошел к Олдену.

При виде Сьерры и Гордона, приехавших вместе из Денвера, Рэм почувствовал приступ ревности. Проклятие! Ему срочно надо выпить. И переспать с какой-нибудь женщиной. Резко повернувшись, Рэм зашагал прочь по направлению к своему салуну.

Сьерра была очень счастлива снова увидеть отца. Однако ее счастье было неполным. Ей очень не хватало Рэма. Внезапно она заметила его боковым зрением, но не подала виду. Ей страшно хотелось подойти к нему, излить ему душу, но она решила отложить откровенный разговор на некоторое время. Сначала ей было необходимо объясниться с отцом.

– Это Рэм стоит там, на другой стороне улицы? – спросила Сьерра отца, пока Гордон ходил за багажом.

Лестер повернул голову в тот момент, когда Рэм уже сворачивал за угол.

– Да, мне кажется, что это он. Я очень беспокоюсь за него. Он вернулся из Денвера совсем другим человеком. Однако хватит говорить о Рамзи Хантере. Твоя мать с нетерпением ждет тебя дома. Мы хотим, чтобы ты рассказала нам о себе, о Гордоне и о зиме, проведенной вами в Денвере. И конечно же, нам очень хочется узнать все подробности твоей встречи с братом и сестрой, а также с их семьями.

Рэм как безумный ворвался в «Леди Удачу», громко хлопнув дверью, и сразу же бросился к стойке бара.

– Виски, Спим, целую бутылку! – потребовал он.

– О, Рэм, мне кажется...

Но, увидев сердитый взгляд Рэма, бармен сразу же осекся.

– Найди Лолу и пришли ее ко мне, – распорядился Рэм и, взяв бутылку за горлышко, быстро поднялся по лестнице, шагая сразу через две ступени.

Он успел уже осушить четверть бутылки, когда Лола постучала в дверь, а затем, не дожидаясь приглашения войти, переступила порог.

– Ты хотел меня видеть, дорогой? – Ее волосы были в беспорядке, но эта небрежная прическа была ей к лицу. Наспех подвязанный халат свидетельствовал о том, что Лола только что встала с постели. Поскольку она ложилась спать незадолго перед рассветом, Лола обычно вставала не раньше полудня.

Вытянувшись в кресле, Рэм пристально взглянул на нее с мрачным выражением лица.

– Мне надоело вести монашеский образ жизни, Лола. Иди сюда и докажи мне, что я много потерял за это время.

Глаза Лолы засияли от радости.

– Ты действительно хочешь этого, дорогой? Черт возьми, я так долго ждала этого момента.

Покачивая бедрами, она подошла к Рэму, села ему на колени, забрала стакан из его рук и поставила на столик.