Глава 19

Ночь преступления

И когда девушка услышала, что говорит мадам Довре, в ней застыла кровь.

Она говорила благоговейно, сдавленным голосом:

– Я чувствую чье-то присутствие.

Было страшно слышать, как бедняжка пользуется словечками, которые переняла от нее.

– Я с ним поговорю, – сказала мадам Довре и, повысив голос, спросила: – Кто ты, пришедший из потустороннего мира?

Ответа не было, но Селия знала, что Ветермил бесшумно направился на голос, торжественно произносящий ритуальную фразу.

– Ответь! – воззвала мадам Довре и в следующий момент дрожащим от восторга голосом вскрикнула: – Пальцы! Они трогают меня за лоб… за щеки… теперь за горло!

И на этом крик оборвался. Послышался сиплый булькающий звук, потом жуткая возня, топот ног. Они ее убивали, убивали старую, добрую женщину, убивали молча и методично! Девушка бешено билась о колонну, как зверь, попавший в капкан. Но веревки только сильнее впивались в тело, душил шарф. Возня то прерывалась, то возобновлялась и наконец затихла. Раздался голос – мужской голос, и Селия его не узнала, так он дрожал от страха.

– Какой ужас! – Голос Ветермила вдруг сорвался на крик.

– Ш-ш! – резко шикнула на него Элен. – В чем дело?

– Она на меня упала… всей своей тушей! О!

– Вы ее боитесь!

– Да, да! – Ветермил судорожно и тяжело дышал. – Да, теперь я ее боюсь!

Голос Элен был полон презрения. Она говорила громко и совершенно спокойно: в любой, даже самой критической ситуации человек должен уметь держать себя в руках.

– Включаю свет, – сказала она.

В щели между занавесками появилась узкая полоска света. Селия услышала, как по столу что-то дробно застучало, потом звуки стали слабее. Страшным аккомпанементом служило пыхтение, иногда прерываемое рыданиями – рыдал мужчина. А дамы тем временем стаскивали с мадам Довре ожерелье, браслеты и кольца. Перед Селией неотвязно стояли пухлые старческие руки, усыпанные бриллиантами. Послышался звон ключей.

– Больше ничего нет, – сказала Элен Вокье. Видимо, она вывернула карманы платья убитой.

Что-то тяжелое с глухим стуком упало на пол. Женщина засмеялась – это был голос горничной.

– Который ключ от сейфа? – спросила Адель.

– Этот, – ответила Элен.

Селия услышала, как кто-то тяжело плюхнулся на стул. Это был Ветермил. Элен подошла к нему и потрепала по плечу.

– Ступай достань бриллианты из сейфа, – с дружелюбной грубоватостью сказала она.

– Вы обещали завязать девушке глаза, – хрипло выкрикнул он.

– Разве? – спросила Элен и засмеялась. – Какое это имеет значение?

– Тогда бы не было необходимости… – его голос оборвался.

– Да что вы? А как же быть с нами – со мной и Аделью? Она же знает, что мы здесь были. Ладно, идите за бриллиантами. Ключ от комнаты на камине. А мы пока разберемся с красоткой.

Она кивнула на нишу; ее голос звенел от радости. Ветермил, как пьяный, пересек комнату, трясущимися руками взял ключи. Селия слышала, как щелкнул замок и распахнулась дверь. Ветермил ушел наверх.

Сердце Селии бешено забилось. Разберемся! Настал ее черед. С ней будут «разбираться». Она не сомневалась в зловещем смысле этого невинного слова. Сиплый булькающий голос и шарканье ног по полу – эти звуки еще стояли в ушах. Это длилось так долго, так ужасающе долго!

Селия услышала, как дверь открылась и снова закрылась. Шаги приближались к нише. И вот откинута занавеска, и перед ней стоят две женщины – Адель Россинол, вульгарная рыжая красотка в платье сапфирового цвета, и бледная, с грубым злым лицом горничная. Горничная держит белый жакет Селии. Значит, они не собираются ее убивать. Они хотят ее увезти. В душе девушки блеснула надежда. Несмотря на крушение всех иллюзий, она цеплялась за жизнь с неистовством и простодушием юности.

Две женщины стояли и смотрели на нее. Адель расхохоталась. Вокье подошла к Селии, и в ней на миг вспыхнула надежда, что она ее освободит, но та только отвязала ее от колонны и высокого табурета.

– Пусть мадемуазель извинит меня за этот смех, – церемонно сказала Адель, – мадемуазель сама пригласила меня на испытание. Но для такой изысканной девушки, как вы, мадемуазель, вы смотритесь очень смешно.

Она подняла девушку и отнесла в салон; Селия билась, извивалась.

Перед ней была прежняя красивая комната, только возле амбразуры окна лежало что-то неподвижное и жутко тихое. Селия отвернулась. И хотя оно тут лежало, женщины смеялись и шутили, Адель – истерично, Элен – с ликованием, что было особенно страшно.

– Умоляю мадемуазель не слушать, что говорит Адель, – воскликнула Элен.

Она принялась кривляться, подражая жеманным манерам продавщицы.

– Мадемуазель никогда еще не выглядела так потрясающе. Это последний крик моды. Это то, что называется шик. Конечно, мадемуазель понимает, что такой костюм не для игры на пианино. И не для танцев на балу. И не для приятных бесед. Это костюм для глубоких размышлений. Но смею вас заверить, мадемуазель, юным красоткам, любимицам богатых старух, этот стиль очень подходит, его особенно рекомендуют преступники.

Прорвалась наружу вся горечь и злоба, которую Элен месяцами прятала под маской смирения. Она помогла Адели, вместе они бросили девушку на диван. Селия лежала ничком – лицо уткнулось в одну подушку, ноги – в другую. Дышать было тяжело, грудь с трудом вздымалась.

Элен с ухмылкой понаблюдала за ней, а потом отвела душу после почтительных речей:

– Лежи тихо и думай, дура! Тебе хватило ума заявиться сюда и соперничать с Элен Вокье? Не лучше ли было оставаться плясать на Монмартре в своих отрепьях? Стоило ли так дорого платить за шляпки и красивые платья? Задай себе эти вопросы, моя элегантная крошка!

Она придвинула себе стул и комфортно расположилась возле Селии.

– Сейчас я расскажу тебе, что мы с тобой сделаем. Адель Россинол и этот добрый господин, мистер Ветермил, увезут тебя. Ты же будешь рада уехать, дорогуша, правда? О, не бойся, они не будут держать тебя слишком долго, чтобы не наскучить тебе! Но назад вы уже не вернетесь, мадемуазель Селия. Нет; вы слишком много видели сегодня ночью. Все будут думать, что мадемуазель Селия помогла ограбить и убить свою благодетельницу. Надо же им кого-то подозревать, так почему бы не тебя, крошка?

Селия даже не шелохнулась. Она лежала и старалась представить себе, что никакого убийства не было, что не лежит под окном бездыханное тело мадам Довре. Потом из комнаты наверху донесся резкий звук отодвигаемой кровати.

Женщины тоже услышали и переглянулись.

– Ему нужно смотреть в сейфе, – сказала Вокье. – Пойди взгляни, что он там делает.

Адель выбежала из комнаты.

Вокье следом за ней подошла к двери, прислушалась, осторожно закрыла ее и вернулась к дивану.

– Мадемуазель Селия, – сказала она ласковым голосом, который пугал девушку больше, чем грубость, – в вашем убранстве есть одна неправильная вещица, крошечная деталь дурного вкуса, если служанке позволено так выразиться. Я не говорила об этом при Адели, уж слишком она усердствовала в своем скептицизме. Но сейчас мы одни, и я позволю себе указать мадемуазель, что эти роскошные бриллиантовые сережки, которые я скрыла под шарфом, не очень-то уместны в ее теперешнем положении. Они провоцируют на воровство. Мадемуазель позволит мне снять их?

Она схватила Селию за шею, приподняла и сдвинула шарф. Селия яростно сопротивлялась, лягалась, изворачивалась, в какой-то момент услышала треск разрываемой ткани – это пряжка туфли зацепилась за шелковую наволочку и прорвала ее. Элен толкнула девушку обратно, сосредоточенно нащупала что-то в кармане и вытащила алюминиевую фляжку – ту самую, которую позже Лемер найдет в домике в Женеве. Селия завороженно смотрела, как блестит фляжка. Она отпрянула, пытаясь угадать, какой еще кошмар ей уготован. Элен отвинтила крышку и ласково засмеялась.

– Мадемуазель Селия находится под контролем, – сказала она. – Придется ей внушить, что молодые барышни не должны лягаться – это дурной тон. – Она рукой придавила Селию к дивану и изменившимся голосом грубо приказала: – Лежи тихо! Слышишь? Знаешь, что это такое? – Она поднесла фляжку к ее лицу. – Это купорос, красотка. Только пошевелись, и я оболью тебе белые плечики. Как тебе это понравится?

Селия содрогнулась и уткнулась лицом в подушку. Она на коленях молила бы о смерти – это лучше, чем пережить такой ужас. Она почувствовала, как Элен с устрашающей нежностью провела пальцами по плечам и по горлу. Вершиной пытки было уродство, девушка это понимала. Она не могла молить о милости, она могла только лежать неподвижно, как ей было приказано, и стараться унять дрожь во всем теле.

Элен неспешно продолжала:

– Это послужит уроком для мадемуазель Селии. Да простит мне мадемуазель Селия эту вольность, думаю, я про сто обязана наказать ее. Сейчас немножко плеснем из фляжки, и эта шелковая кожа…

Она вдруг замолчала и прислушалась. За дверью раздались голоса, и это дало Селии передышку – может быть, больше чем передышку. Элен поставила фляжку на стол. Жадность оказалась сильнее ненависти. Она грубо выдернула серьги из ушей девушки и быстро спрятала их в нагрудном кармане, не сводя глаз с двери. Элен не заметила, как на подушку стекла капля крови из мочки уха Селии. Едва она успела спрятать серьги, как в комнату ворвалась Адель.

– В чем дело? – спросила Вокье.

– В сейфе пусто! Мы обыскали всю комнату! Мы ничего не нашли!

– Все должно быть в сейфе, – настаивала Элен.

– Нету!

Обе женщины побежали наверх. Лежа на диване, Селия слышала, как тишина сменилась шумом и грохотом. Словно торнадо пронесся по комнате наверху. Трещала переворачиваемая мебель, топали ноги, скрежетали замки под тяжелыми ударами. Потом смерч утих, и она услышала, как сообщники галдят на лестнице, не беспокоясь о том, что поднимают шум. Они ввалились в комнату, Гарри Ветермил истерически хохотал, как будто сошел с ума. Он пришел сюда в длинном черном плаще – сейчас плащ висел у него на руке, на Гарри был смокинг, весь мятый и пыльный.

– Все впустую! – завопил он. – Ничего, кроме ожерелья и горсти колец! – В бешенстве он нагнулся над мертвой старухой и заорал: – Говори, где ты их спрятала?!

– Девчонка знает, – сказала Элен.

Ветермил распрямился, посмотрел на Селию дикими глазами и сказал:

– Да, да.

Ни жалости, ни сомнений в нем не осталось. Если Селия не заговорит, то преступление было напрасным. Он пойдет на гильотину ни за грош. Ветермил подскочил к столу, оторвал пол-листа бумаги, вернулся к дивану и отдал пока Элен бумагу и карандаш, а сам отодвинул диван от стены, зашел сзади и с помощью Россинол поднял девушку и усадил посредине. Ноги ее коснулись пола. Он развязал кисти рук и пальцы, а Вокье положила Селии на колени подставку для письма и бумагу. Руки все еще были связаны за спиной в локтях, чтобы она не могла их поднять и сорвать с губ шарф, но подставку подвинули так, чтобы можно было писать.

– Где она хранила драгоценности? Быстро! Бери карандаш и пиши! – приказал Ветермил, придерживая ее за левую кисть.

В правую руку он вложил ей карандаш, и рука в перчатке медленно вывела: «Я не знаю». Ветермил с проклятьями разорвал бумагу и швырнул обрывки.

– Ты должна знать, – прорычал он и поднял кулак, нацеливаясь в лицо. Но вдруг застыл. Выражение его лица изменилось. – Вы слышали? – шепотом спросил он.

Все прислушались. В тишине ночи раздался скрип, через некоторое время он повторился, потом еще раз.

– Это ворота, – со страхом прошептал Ветермил, и в сердце Селии снова вспыхнула надежда.

Он скрутил ей руки за спиной и снова замотал веревкой. Адель села на пол, положила ноги девушки себе на колени и сняла с нее туфли.

– Свет! – вскрикнул Ветермил, Элен кинулась к окну и выключила свет.

Все трое стояли, сдерживая дыхание, напряженно вслушиваясь в тишину. Снаружи приближались чьи-то шаги, слышался скрип гравия.

Адель шепотом спросила у Ветермила:

– У нее есть любовник?

Даже в такой момент у Элен хватило присутствия духа тихо засмеяться.

Все в Селии бунтовало против предстоящего конца. Если бы она могла освободить рот! Идущий обогнул дом, его подошвы заскрипели под самыми окнами. Один крик, и она была бы спасена! Девушка откинула голову и попыталась вытолкнуть изо рта платок, но Ветермил стиснул ее рот рукой, крепко-крепко. Шаги замерли, за окном вспыхнул свет фонарика. Кто-то даже подергал ручку двери! В нескольких метрах от нее была помощь, спасение, жизнь! Их разделяла только тонкая деревянная дверь! Девушка попыталась освободить ноги, но Адель крепко их держала. Селия была беспомощна. Она сидела, отчаянно моля об одном – чтобы тот, кто стоит в саду, ворвался в дверь. Пусть даже это будет другой убийца, но у него может оказаться больше жалости, чем у тех жестоких зверей, которые ее удерживают, – у них жалости нет вообще. Однако шаги стали удаляться. Надежда рухнула. Селия услышала, как за спиной облегченно вздохнул Ветермил. Это был самый жестокий момент в происходящем кошмаре. Они ждали в темноте, пока еще раз не скрипнули ворота. Только тогда зажгли свет.

– Надо сматываться, – сказал Ветермил.

Все трое тряслись от страха. Они смотрели друг на друга и дрожали. Уйти из этого дома, и как можно скорее – вот что вдруг стало самым главным.

Адель взяла со стола ожерелье и кольца, положила их в сумочку, висевшую на поясе.

– Ипполит продаст эти вещи, – объявила она. – Завтра же. Придется подержать у себя девчонку, пока не скажет, где остальное.

– Хорошо, подержите ее, – согласилась Элен. – Мы приедем в Женеву через несколько дней, как только сможем. Мы заставим ее говорить. – Она мрачно посмотрела на девушку. Селия задрожала.

– Да, только не причиняйте ей вреда, – сказал Ветермил, – она расскажет все по доброй воле, вот увидите. У нас нет больше времени. Нельзя продолжать поиски.

Ветермил говорил быстро и взволнованно. Адель кивнула. Желание бежать даже заглушило их ярость и разочарование. Потом они смогут вернуться, надо искать, но только не сейчас, сейчас они слишком перенервничали.

– Элен, – обратился он к горничной, – иди спать. Я поднимусь к тебе с хлороформом и усыплю.

Элен заспешила наверх. Это было частью ее плана – ее должны будут найти на вилле, оглушенную хлороформом. Так ее никто не заподозрит. Она не стала отклоняться от намеченного плана. Отправилась наверх без малейшего страха перед испытанием – странная женщина.

Ветермил сходил за веревкой, которой Селия была привязана к колонне.

– Я пошел, – сказал он и, повернувшись, споткнулся о тело мадам Довре. Душераздирающе крикнув, Ветермил пнул тело и кинулся к лестнице.

Адель быстро навела порядок. Она отнесла табуретку на место в холл. Размотав ноги Селии, надела на нее туфли. Оглядела пол и подобрала обрывки веревки. Часы на камине пробили четверть одиннадцатого. Она осторожно завинтила фляжку с купоросом и сунула ее в карман. Сходила на кухню, взяла ключи от гаража. Надела шляпу. Она даже надела и расправила перчатки, боясь, что может забыть их в салоне, и тут пришел Ветермил. Адель вопросительно взглянула на него. Он кивнул.

– Все готово. Я подгоню машину к двери. Потом отвезу вас в Женеву и верну машину в гараж.

Он осторожно открыл деревянную дверь, защищавшую дверь стеклянную, прислушался и бесшумно выбежал на дорогу. Адель снова прикрыла дверь, но не стала запирать на задвижку. Она вернулась в комнату, долгим нерешительным взглядом посмотрела на Селию, и потом, к удивлению девушки – потому что она уже простилась с последней надеждой, – ее нерешительность сменилась жалостью. Она пробежала через комнату и опустилась возле Селии. Быстро, лихорадочно развязала веревку, связывающую ноги в коленях.

Сначала Селия отпрянула от нее, ожидая новой жестокой выходки, но услышала, как Адель говорит ей на ухо – и говорит с жалостью:

– Я не могу этого вынести. Ты так молода, нельзя тебя убивать.

Слезы градом покатились по лицу Селии, она смотрела на нее жалостливо и умоляюще.

– Ради бога, не смотри на меня так, дитя! – Адель мигом развязала ей ноги. – Стоять можешь?

Селия с благодарностью кивнула. Значит, она не умрет? Кажется, не умрет. Этого не может быть. Но прежде чем она встала, послышалось рычание мотора, и машина медленно подкатила к вилле.

– Тихо! – сказала Адель и загородила собой Селию.

Ветермил открыл деревянную дверь. Сердце чуть не выпрыгнуло у Селии из груди.

– Я пойду открою ворота. Ты готова? – шепотом спросил Ветермил.

– Да.

Ветермил исчез, оставив дверь открытой. Адель помогла Селии встать. Ее качнуло, но потом она твердо встала на ноги.

– Беги! Беги, дитя, спасайся! – прошептала Адель.

Селия даже не думала, сможет ли бежать и как ей скрыться от преследования Ветермила. Некогда было попросить, чтобы ей развязали руки или рот, – у нее было всего несколько секунд. Она спрячется в саду. Селия бросилась через комнату, перепрыгнула порог, наступила на юбку и упала прямо в руки Гарри Ветермила.

В самом салоне погас свет. Из двери вышла Адель, через ее руку был перекинут плащ Селии.

– А вот и мы! – засмеялся Ветермил. – Ворота я уже открыл.

И Селия вдруг обвисла в его руках.

– Она в обмороке, – сказал Ветермил. – Сотри грязь с ее туфель и со своих тоже, тщательно. Пусть думают, что машину не выводили из гаража.

Адель послушно нагнулась. Ветермил открыл дверцу машины и бросил Селию на сиденье. Адель села напротив. Ветермил осторожно ступил на землю и носком ботинка разровнял траву над отпечатками своих ног и Адели, оставив только следы туфель Селии. Ветермил нагнулся к окну.

– Она оставила на земле четкие следы, – прошептал он. – Утром у них не будет сомнений, что она ушла по доброй воле.

Он сел на водительское место, и машина тихо тронулась. Выехав за ворота, она остановилась на дороге.

Адель высунула голову из окна:

– В чем дело?

Ветермил показал на верхний этаж виллы. Он не выключил свет в комнате Элен.

– Возвращаться нельзя, – яростно зашипела Адель. – Нет, хватит! Я не вернусь.

Ветермил нажал на педаль, машина рванула с места и помчалась по белеющей дороге, пожирая милю за милей. Они сделали свою первую ошибку.

Глава 20

Дорога в Женеву

Когда Селия очнулась, они были почти у Аннеси. Но ее сознание еще не совсем прояснилось. Она понимала только, что находится в машине, едущей с большой скоростью. Она лежала, вдыхая свежий воздух, потом пошевелилась, и с этим движением вернулась память и боль. Руки все еще были связаны за спиной – веревка жгла, как раскаленная проволока. Однако рот и ноги были свободны. Она дернулась вперед, но Адель, сидящая напротив, процедила сквозь зубы:

– Тихо! У меня в руке фляжка. Закричишь или попытаешься бежать – плесну тебе в лицо купоросом.

Селия содрогнулась.

– Не буду, не буду, – жалобно прошептала она.

Эта кошмарная ночь сломила ее. Она откинулась на спину и лежала, молча обливаясь слезами. Машина промчалась по Аннеси. Селии не верилось, что всего шесть часов назад они с мадам Довре здесь обедали; с ними была женщина, которая сейчас сидит напротив, ее тюремщица. Мадам Довре лежит мертвая в маленьком салоне, а сама Селия… она не осмеливалась думать о том, что ее ждет впереди. Ее будут убеждать – они употребили это слово – рассказать то, чего она не знает. В любом случае в Эксе ее имя станет известно как имя убийцы – убийцы той женщины, которая была к ней так добра.

Машина вдруг остановилась. Горели фонари, слышались голоса. Какой-то мужчина разговаривал с Гарри Ветермилом. Селия попыталась выскочить, но, увидев над собой фляжку в руке Адели, в ужасе упала обратно, и машина покатила дальше в темноту. Адель облегченно вздохнула. Опасную точку они миновали. Они проехали Понт-де-Кале и теперь были в Швейцарии.

Через некоторое время машина замедлила ход. Рядом с ними послышался скрип колес, фырканье – по краю дороги трусила лошадь, запряженная в закрытое ландо. Машина затормозила. Извозчик тоже остановил лошадь. Ветермил выскочил из машины, открыл дверь ландо, потом просунул голову в окно машины:

– Ты готова? Быстро!

Адель повернулась к Селии:

– Ни слова, помни!

Ветермил распахнул дверцу машины. Адель взяла ноги девушки и поставила их на ступеньку машины, потом вытолкнула ее, Ветермил подхватил девушку на руки и отнес в ландо. Селия не осмелилась кричать. Руки у нее были связаны, а поблизости от лица маячила зловещая фляжка. Впереди сияли огоньки Женевы, на темном небе серебрились отблески множества горящих где-то там фонарей. Ветермил посадил ее в ландо, Адель залезла следом и закрыла дверь. Лошадь потрусила в сторону Женевы. Машина развернулась и помчалась по пустому шоссе в Экс, который был в пятидесяти милях отсюда.

Когда машина скрылась, к Селии на миг вернулось мужество. Убийца уехал. Она наедине с Аделью в экипаже, который едет с обычной для лошади скоростью. Ноги свободны, фляжка не маячит возле губ. Если освободить руки и выбрать момент, когда Адель отвлечется, можно будет открыть дверь и выпрыгнуть на дорогу. Когда Адель опустила шторки на окнах, Селия с величайшей осторожностью стала работать руками, связанными за спиной. В своем деле она была профессионал – ее движений не было вид но. Но… но и результатов тоже не было. Узлы были завязаны слишком хитро. А потом мадам Россинол нажала кнопку на обитой кожей стенке экипажа. Зажглась лампочка под потолком. Адель погрозила Селии пальцем:

– Только пикни.

Ландо беспрепятственно проехало по пустынным улицам Женевы. Время от времени Адель выгладывала за шторку. На улицах попадались люди. Пару раз они видели патрульных полицейских. Селия не смела издать ни звука: напротив нее с открытой фляжкой сидела Адель Россинол и пристально за ней следила. Мысль о купоросе наполняла Селию ужасом. Экипаж выехал из Женевы и покатил по западному берегу озера.

– Теперь слушай, – сказала Адель. – Как только ландо остановится возле дома, там распахнется дверь. Я открою дверь кареты, и ты выйдешь. Ты должна будешь стоять, пока не вылезу я. Фляжка у меня будет наготове. Когда я вылезу, ты быстро перебежишь по тротуару в дом. Ничего не говори и не ори.

Адель выключила лампочку, и через десять минут они приехали – и привлекли внимание мадам Гобен. Марта Гобен не зажигала в спальне свет. Адель Россинол выглянула из кареты и увидала темный дом; лица любопытной соседки в окне она не разглядела. Она обрезала веревки на руках девушки. Экипаж остановился, она открыла дверь, Селия спрыгнула на тротуар. Она сделала это так быстро, что Адель даже схватила ее за подол. Но девушку подгонял страх перед купоросом. По этой же причине она быстро пробежала в дом.

Ее встретила старуха Дженни Тейс, исполнявшая роль служанки. Селия не оказывала сопротивления. Страх перед купоросом сделал ее абсолютно покорной. Дженни быстро провела ее вниз, на заднюю сторону дома, где в маленькой гостиной был накрыт ужин, и толчком усадила в кресло. Селия безвольно опустила руки на стол. У нее не осталось надежды. Она тут совсем одна, в этом логове убийц, которые сначала будут пытать ее, а потом убьют. Никто не узнает, как она умерла и как страдала. Сердце ее разрывалось от боли, в горле жгло. Уткнувшись лицом в руки, она зарыдала, содрогаясь всем телом. Дженни не обращала на нее внимания. Она относилась к ней так же, как и остальные, – для нее это la petite, к которой она не испытывает ни злобы, ни нежности. La petite сыграла полезную роль в их игре, сама того не ведая, но теперь от нее нет никакой пользы, и с ней поступят соответственно. Она сняла с девушки шляпу и жакет и куда-то их сунула.

– А теперь сиди тихо, пока мы все для тебя не приготовим, – приказала она.

Селия, подняв голову, прошептала:

– Воды!

Старуха налила из кувшина воду и поднесла стакан ко рту Селии.

– Спасибо, – благодарно прошептала Селия, и в комнату вошла Адель. Она рассказала Дженни о событиях этой ночи, а потом повторила Ипполиту, когда он к ним присоединился.

– Как ничего?! – заорала старуха. – А у нас в доме не найдется и пяти франков!

– Кое-что есть, – сказала Адель. – Ожерелье, очень хорошее, браслеты, несколько колец. А остальное найдем, когда узнаем от нее, где все спрятано, – она кивнула на Селию.

Потом вся троица уселась ужинать, и за столом они обсуждали участь Селии. Она сидела за тем же столом, уронив голову на руки, но они замечали ее не больше, чем стоптанный башмак. Только один раз с ней заговорил Ипполит.

– Перестань хныкать, – рявкнул он. – Мы сами себя не слышим.

Он настроился на то, что сегодня все будет закончено, но…

– Наломали дров, – сказал он. – Теперь нужно скорее избавляться от девчонки. Внизу в саду есть лодка.

Услышав его слова, Селия содрогнулась. Ему ничего не стоит утопить ее, как слепого котенка.

– Вот невезуха, – говорил он. – Хорошо хоть ожерелье есть. Оно наше, поняла? Молодой хлыщ пусть ищет остальное.

Но главной была Элен Вокье, и ее не посмели ослушаться. Девушку будут держать здесь, пока в Женеву не приедет Элен.

Ее отвели наверх в большую комнату окнами на озеро. Адель открыла дверь в смежную каморку без окна, которая обычно служит гардеробной, но там стояла заправленная кровать, и втолкнула туда Селию.

– Это моя комната, – предупредила она, показывая на спальню. – И – чтобы никакого шума. Можешь орать до хрипоты, куколка, здесь тебя никто другой не услышит – по я-то услышу, а после этого никто уже не станет называть тебя куколкой, поняла?

И она игриво похлопала девушку по щеке.

С помощью старухи она раздела Селию и велела лечь.

– Это чтоб ты не буянила, – сказала Адель и впрыснула ей в руку морфий.

Они забрали одежду и оставили ее одну в темноте. Селия услышала скрежет ключа в замке, потом шум пододвигаемой кровати и дальше уже не слышала ничего. Она провалилась в забытье.

На следующий день ее разбудил скрип двери. Старуха Дженни принесла кувшин с водой и краюху хлеба и снова ее заперла. Через какое-то время она вновь принесла хлеб и воду. В темноте гардеробной Селия потеряла представление о времени.

А потом вышла газета с сообщением, что сокровища мадам Довре найдены под полом в спальне. Газету принес Ипполит. Проклиная собственную тупость, они обсуждали, что делать с Селией. Ее судьбу определили довольно быстро: они оденут ее в то, что на ней было, когда ее привезли, чтобы не оставалось никаких следов, вколют ей еще дозу морфия, а когда пленница уснет, засунут в мешок, зашьют, отвезут в лодке подальше от берега и сбросят, привязав груз. Угрожая алюминиевой фляжкой, ее вытащили из каморки. Селия упала на колени и, заливаясь слезами, умоляла их сжалиться, но они только завязали ей глаза куском мешковины и зашили его, чтобы она не видела приготовлений. Ее бросили на диван, связали так, как позже ее нашел Ано, и, оставив под присмотром старухи, разошлись – Адель за шприцем, Ипполит – готовить лодку. Открывая дверь, он увидел, как подплывает лодка шефа полиции.

Глава 21

Объясняет Ано

Так записал эту историю мистер Рикардо после рассказа самой Селии и признания Адели Россинол. Прояснились многие темные места, которые ставили его в тупик, но он так и не понял, как Ано сумел найти истину, вернее, разгадку.

– Вы обещали все объяснить, – напомнил он, когда они снова оказались в Эксе. Они только что закончили обед в «Серкле» и принялись за кофе.

Ано раскурил сигару.

– Конечно, не обошлось без трудностей, ведь преступление было тщательно спланировано. Мелкие детали, такие, как отсутствие грязи с женских туфель на полу машины, обед в Аннеси, покупка веревки, отсутствие следов борьбы в маленьком салоне, – все было досконально продумано. Не случись одного маленького события, повлекшего маленький промах, едва ли нам удалось бы захватить эту шайку. Мы могли бы заподозрить Ветермила, но нам нечего было ему предъявить, ни одной улики против семейства Тейс мы бы вообще не обнаружили. Ошибка, как вы, без сомнения, понимаете, состояла в том…

– …что Ветермил не нашел драгоценности! – выпалил Рикардо.